Тайсончик

В доме на тихой улице, где солнечные зайчики плясали по стенам до самого обеда, жил необычный кот. Звали его Тайсон. Имя намекало на грозного бойца, но сам Тайсон был воплощением всего, что противоположно свирепости. Он был упитанным, очень упитанным, серым в темные, четкие полоски котом-плюшем. Его шерсть, особенно на боках и животе, была такой густой и мягкой, что хотелось уткнуться в нее лицом и забыть обо всем на свете.

Но главным его оружием были глаза. Большие, круглые, цвета спелого крыжовника, они смотрели на мир с такой искренней, бездонной добротой, что даже самый хмурый человек не мог удержаться от улыбки. В них не было ни капли злобы, только любопытство, спокойствие и безмерная нежность.

Тайсон был ласков до невозможности. Его любимым местом были человеческие колени. Неважно, читали вы, смотрели телевизор или просто сидели – тяжелая, теплая туша неизменно всплывала рядом, а затем аккуратно устраивалась сверху, превращаясь в живую, мурчащую грелку. Он терся щекой о руку, тыкался влажным носом в ладонь, требуя поглаживаний, а если его чесали за ухом, его мурлыканье превращалось в настоящий тракторный рокот, слышный через две комнаты. Он мог часами лежать, прижавшись, излучая тепло и покой.

Однако внутри этого плюшевого великана жил неутомимый озорник. Когда Тайсон не спал и не требовал ласки, он превращался в исследователя и охотника. Его любимым спортом была атака на солнечных зайчиков. Он подкрадывался к пятну света на полу с серьезностью спецназовца, прижимал уши, вилял задом и... с грохотом прыгал на несчастный блик. Разумеется, ловил он только воздух, но это его нисколько не смущало. Следующая цель уже маячила на стене!

Его страстью были бумажные шарики и шуршащие пакеты. Брошенный мячик из фольги мог увлечь его в безумную гонку по всей квартире, сопровождаемую громким топотом тяжелых лап и веселыми подскоками. А найденный полиэтиленовый пакет превращался в таинственную пещеру, которую нужно было немедленно исследовать, залезть внутрь и застрять, жалобно мяукая, пока его не освободят.

И здесь проявлялась его вторая знаменитая черта – неуклюжесть. Тайсон не просто двигался, он *доминировал над пространством*, часто с катастрофическими для хрупких предметов последствиями. Разгоняясь за воображаемой мухой, он мог влететь боком в табуретку, опрокинув ее. Пытаясь грациозно спрыгнуть с подоконника, он мог не рассчитать габариты и зацепить хвостом вазон с цветком, отправляя его в свободный полет. Его попытка пройти по узкой спинке дивана часто заканчивалась комичным кувырком вниз, на мягкие подушки, откуда он выбирался с видом полного достоинства, будто так и было задумано.

Однажды он увлекся погоней за собственным хвостом, вращаясь на кухонном линолеуме, как волчок. Закончилось это тем, что он, потеряв равновесие, мягко, но внушительно плюхнулся прямо в пустую миску для воды, застряв в ней пушистым пончиком. Его широкое, доброе лицо, выглядывающее из металлического обруча, с выражением глубочайшего удивления, было шедевром кошачьего комизма.

Но даже в самый разгар озорства или после самого нелепого падения, стоило подозвать Тайсона ласковым словом, как его огромные зеленые глаза смягчались, мурлыканье запускалось на полную мощность, и он тяжело, но радостно топал к вам, чтобы прижаться, простить все невзгоды и напомнить, что он – не грозный боец, а просто большой, полосатый, бесконечно ласковый и немного неуклюжий комок счастья по имени Тайсон. И этот взгляд, полный чистой, беззаветной любви, делал все разбитые вазоны и опрокинутые миски совершенно неважными.