Перспектива. Глава 24

В свете факелов воины обходили поле битвы, добивая немногих еще живых южан и вынося раненых маверранумских солдат. Сарлис, презрев усталость, с факелом в руке тоже прошелся по местам сражения, но его интересовали не раненые. Его интересовали мертвые. Точнее - убитые магами ронзейцы. Принц подолгу задерживался там, где бились Гилэстэл и трое магов. Он пристально рассматривал обгорелые тела воинов, которых сразил князь; сдерживая дурноту, заставлял себя приблизиться к бесформенным кучам плоти там, где находился Лейнолл; с недобрым удивлением осматривал часто попадающиеся группы трупов в одинаковых позах с одинаково располосованными шеями. Оказавшись на противоположном краю равнины, потрясенно глядел на множество ронзейских воинов, из груди которых торчали их собственные мечи и копья.
Неподалеку ратники из войска Гилэстэла несли раненого товарища. Тот стонал, но сквозь стон Сарлис раслышал его слова.
- … верите, парни? Ладони поднял... клинки из рук у них повыскакивали… я аж присел… а они в них самих-то и повтыкались!
- Верим, заткнись, - беззлобно отвечали ему солдаты. – Сами все видели. Илан Астид славно их покрошил. А ты молчи, силы не трать.
Сарлис подозвал одного из солдат, указал на южанина с ронзейским мечом в груди. 
- Они здесь что, сами себя истребили?
- Не-ет, ваша милость, - щербато ухмыльнулся ратник. – Им илан Астид помог.
- Каким образом?
- Илан Астид силой особой владеет, ему стоит лишь пальцем повести, - ратник с восхищенным видом пошевелил пальцами на правой руке. – Он любую вещицу, будь то ножик малый или телега с лошадью, может в воздух поднять и перекинуть куда хошь.
К своему шатру принц возвращался в дурном настроении. Битва была выиграна, но его это не утешало. Его занимала другая мысль – не опаснее ли его кузен ронзейских захватчиков?
Измотанный событиями последних дней, Сарлис проспал до полудня. Посетившие его сны были еще хуже, чем пережитая действительность. Ему снилась пылающая столица и заваленные мертвыми телами улицы. Отблески огня в окнах дворца ослепили его, и принц, резко проснувшись и распахнув веки, схватился за меч. В глаза, заставив снова зажмуриться, ударил луч полуденного солнца, проникший сквозь приоткрытый полог.   
- С пробуждением, ваше высочество!
На входе стоял его ординарец.  Принц отодвинулся от солнечной дорожки, поморгал.
- Ваше высочество! Его светлость князь Хэлкериес приглашает вас в свой шатер.
- Зачем? – еще не вполне осознавая действительность, пробормотал Сарлис.
- Отпраздновать победу, полагаю, - улыбнулся ординарец и, поклонившись, вышел.
Над шатром Гилэстэла развевалось его знамя. В самом шатре было шумно. Сарлис несколько минут постоял, пристально рассматривая полотнище и слушая доносящиеся из палатки голоса. При виде вошедшего принца все поднялись со своих мест, приветствуя его поклонами. Принц окинул взглядом собравшихся и с неудовольствием отметил присутствие  баронов, которых он мысленно причислил к своему лагерю – Ауэрдаля, Брисстека и Ларетта. 
- Ваше высочество! Наконец-то! – наливая доверху бокал и подавая Сарлису, воскликнул Гилэстэл. -  Мы пьем за одержанную победу.
Ауэрдаль, сорвавшись с места, поспешно предложил принцу стул. Сарлис сел, обвел глазами шатер, остановил взгляд на серебристых доспехах, висящих на перекладине под вымпелом с пресловутым солнцем.  Отпив немного вина, Сарлис кивнул на вымпел.
- Вы выбрали себе другой герб, князь?
- Да, - ответил Гилэстэл. -  Мне показалось неуместным жить под прежним.
- Герб – отражение сути его владельца. Что означает ваш? –  Сарлис пытливо взглянул на князя.   
- Разве не очевидно? – удивился Гилэстэл. - Моё имя.
- Свет надежды? Как, оказывается, всё просто. Надежды на что?
- На лучшее, кузен, - усмехнулся Гилэстэл. – На право выбора, на справедливость, на свободу. «Гилэстэл-освободитель» - как вам? 
- На мой вкус звучит несколько высокопарно, - пожал плечами Сарлис, отпивая еще вина. Желудок сжался, напомнив о том, что не худо было бы и поесть.
- Как бы ни звучало, но не далее, как позавчера вы получили свободу из моих рук.
Сарлису послышалась легкая ехидца в словах князя. Принц отставил бокал и отвел взгляд от приглянувшегося куска пирога.   
- Спасибо, что напомнили, кузен, - внутренне скривившись, произнес с преувеличенной признательностью. -  Я до сих пор не выразил вам надлежащей благодарности за своё спасение. Это непростительно для принца.
- Поставьте мне бутылку сайельского, ваше высочество, и мы в расчете, - усмехнулся Гилэстэл.
Увидев изменившееся выражение лица принца, Гилэстэл поморщился с легкой досадой.
- Перестань, Сарлис, - его голос прозвучал серьезно.  -  Мы же одна семья, я просто не мог поступить иначе. Никакой другой подоплеки в моих действиях на заставе нет. Я спасал брата.
- Спасибо, - ответил Сарлис и протянул руку за пирогом. – Кринсет!
В шатер заглянул его ординарец.
- Принеси вина. Две бутылки.
Все оживились. Реннел, с самого начала пиршества чувствовавший себя не в своей тарелке и не проронивший ни слова, отважился впрямую взглянуть на Гилэстэла.
- Ваша светлость, - сказал негромко. - Я тоже хочу выразить вам свою признательность за спасение и питаю надежду, что вы не осудите мои действия там, на заставе. 
Гилэстэл одарил Ауэрдаля долгим взглядом.
- Вы поступили так, как требовали обстоятельства, барон. Это война. А на ней многое происходит вопреки нашим обещаниям.
- Значит, вы не в обиде?    
- Мужчины не обижаются, Реннел, - сказал  Гилэстэл и поднял бокал. – За мужчин.
Слышавший их диалог Астид внутренне усмехнулся, ибо знал окончание фразы, произнесенной князем – «мужчины делают выводы».
- Но как вы спаслись? – спросил Реннел, пряча неловкость. – Южан было не меньше пяти сотен.
Гилэстэл пожал плечами.
- Пришлось всех их убить. 
Ауэрдаль недоверчиво посмотрел на князя. И не увидел на его лице даже намека на иронию.
- За мужчин, - ответив на тост, Реннел опустошил свой бокал до дна. 
Когда было выпито вино, в том числе и то, что принесли по просьбе принца, и все насытились, Гилэстэл обратился к Сарлису.   
- Пора присоединится к королевским войскам, кузен, и дать окончательный бой ронзейцам.
- Не рановато ли говорить об окончательном бое? – скептически выгнул губы принц. – Они продолжают прибывать.
- Уже нет, - отрезал князь. – Мы разгромили их флот на море, и мои корабли патрулируют пролив и побережье. Ронзейские войска больше не прибывают в Маверранум.   
- Твои корабли?! – не сдержался от изумленного восклицания принц.
Его подозрения вспыхнули с новой силой, как подожженый сухой камыш. 
- Я отправил королю послание, - продолжил тем временем князь.
- Когда? – Сарлис не успевал удивляться.
- Утром. Возможно, он уже получил его.  Я сообщил, что побережье в восточной части свободно от захватчиков, и мы выдвигаемся в его сторону.
- Мы? – переспросил принц, неприятно удивленный, что  Гилэстэл взял инициативу в свои руки. – Теперь армию Маверранума ведешь ты?
- Армию Маверранума ведет король, - не поддался Гилэстэл. – А я хочу помочь ему, Сарлис. И тебе. Ты измотан, ты устал. Ситуация сильно изменились, и терять драгоценное время на долгие заседания и обсуждения было бы неразумно.
При этих словах Ригестайн и Лейнолл одобрительно переглянулись, а бароны из лагеря принца потупились. Сарлис смотрел на Гилэстэла  с  выражением крайнего раздражения. 
- И все же, я требую в дальнейшем советоваться со мной.
- Непременно, ваше высочество, - князь согласно наклонил голову. –  В дальнейшем. А сейчас прошу принять мой план действий и обсудить детали.
Шатер Гилэстэла покинули под вечер. Как бы ни был раздосадован Сарлис, он не мог не признать, что Гилэстэл не упустил ничего. Ауэрдаль, Брисстек и Ларетт, обсуждая отправку раненых в свои замки и доставку к войскам обозов с провиантом, медленно удалялись от шатра.  Полуэльфы и принц, собравшись в круг, обменивались незначительными замечаниями. Точнее, говорили только полуэльфы. Сарлис же переминался на месте, чувствуя себя неловко, как на чужой свадьбе.
Глядя на окружаюших его посмеивающихся полуэльфов, Сарлис внезапно осознал, что лишний тут. Все они были выше него и смотрели свысока, даже храня на лицах уважительное выражение. Он чувствовал их скрытую неприязнь, ловил скользившие по нему взгляды – пренебрежительные, непочтительные. Ему стало неуютно. Незаметно вглядываясь в их лица, принц заметил схожие черты, некую тайную печать, тень объединяющей их цели. 
Он находился не среди друзей. И не среди верноподданных. Даже несмотря на то, что сейчас они действовали заодно. 
Сарлис внезапно ощутил себя котом, загнанным в угол стаей псов. Их широкие улыбки показались ему звериными оскалами, а смех – предупреждающим ворчанием. И у этой стаи был вожак, которому все остальные подчинялись безоговорочно. Нечаянное провоцирующее движение, один неверно истолкованный жест или его прямой приказ – и стая накинется, вонзая клыки и когти. 
Принц покосился на Гилэстэла и затравленно оглянулся. Бароны, разговаривая, стояли на почтительном расстоянии.
- Я вас покину. Нужно отдать распоряжения.
- Ваше высочество, - полуэльфы склонили головы.
Сарлис, храня на лице дружелюбную и покровительственную улыбку, развернулся и направился к баронам.  Голоса за спиной стихли, и принц, не выдержав, осторожно посмотрел назад.
Полуэльфы пристально глядели ему вслед. Молча, неподвижно застыв и держа руки на эфесах мечей. А над их головами реяло знамя. В это мгновение, глядя на их лица, Сарлис дал себе обещание – вытащить наружу все хранимые ими секреты.


Во дворе замка Огельфеера было тесно.
- Как скор Менэлгил на расправу, когда вопрос касается безопасности членов его семьи, - задумчиво пробормотал Гилэстэл, глядя на трех баронов, которым только что зачитали приговор: за измену – смерть. 
У Вингерлеера отобрали титул барона и объявили казнь через повешение, как простолюдину. Соэлю и Тиссалеру оказали милость быть обезглавленными. Их земли и имущество переходили в распоряжение казны, а род Вингерлеера лишался еще и баронского титула. Такова оказалась цена их трусости.
Поль, тридцатилетний сын Питара Вингерлеера, сгорая от стыда и горя, стоял рядом с отцом, опустив голову. Гилэстэл поднял взор на короля и принца, находящихся на галерее второго этажа, нависающей над двором. Вид у королевских особ, особенно при взгляде на них снизу, был внушительный и грозный. Сарлис взглянул на трёх баронов, прибывших вместе с ним. Поймав его многозначительный взгляд, Ауэрдаль приосанился, а Ларетт и Брисстек съежились. Принц отыскал взглядом Ригестайна. Тот смотрел только на приговоренных, и не заметил легкой полуулыбки, тронувшей губы наследника.
Постройкой виселицы не утруждались – веревку перекинули через балки, удерживающие галерею. Питар Вингерлеер, высокий, статный человек с серебряной шевелюрой, сохранил достоинство, самостоятельно шагнув к петле и приняв смерть первым. Едва его тело задергалось в петле, как королевские гвардейцы снесли головы двум другим приговоренным. Находившиеся во дворе эльфы и люди не проронили ни звука.
- Так выглядит мой гнев, - веско произнес король, и эхо его голоса заметалось меж каменных стен. – Теперь я покажу свою милость. 
Он взглянул на стоявшего внизу герольда и кивнул.
- Королевским указом за проявленную доблесть и заслуги перед королевской семьей барону Реннелу Ауэрдалю жалуются земли и имущество, изъятые у преступника Бьёрха аэн Тиссалера! Обязанности командующего его отрядами возлагаются на барона Реннела Ауэрдаля!
Ауэрдаль вытянулся в струну, а затем согнулся пополам, словно поясница у него была на шарнире, склонившись до самой земли. 
- Благодарю ваше величество за великодушие! – громко гаркнул Ауэрдаль себе под ноги.
Выпрямившись, барон впился преданными глазами в принца, покровительственно ему улыбнувшегося. 
- Королевским указом за проявленную доблесть и заслуги перед королевской семьей барону Ригестайну Ан Дор Вангуту жалуются земли и имущество, изъятые у преступника Питара Вингерлеера! Обязанности командующего его отрядами возлагаются на барона Ригестайна Ан Дор Вангута!
Ригестайн вздрогнул, поднял недоуменные глаза на галерею и наткнулся на красноречивый взгляд Сарлиса.
- Благодарю ваше величество за оказанную милость, – спохватившись, поклонился Ригестайн почтительно, но не слишком низко.
- Земли, изъятые у преступника Наогрима акх Соэля, станут наградой тому, кто в дальнейшем проявит наибольшие отвагу и доблесть! Обязанности командующего его отрядами возлагаются на его высочество принца Сарлиса!
- Вот же гаденыш, - прошептал Астид. – Третье поместье должны были получить вы, князь.
- Я уже получил свою награду, - тот спокойно пожал плечами.
- Две бутылки вина? – хмыкнул полукровка.
- Зато их никто уже не изымет, - усмехнулся Гилэстэл краешком губ.
К своим шатрам военачальники расходились группами, тихо обсуждая решение короля.
Астид толкнул локтем Ригестайна и ехидно подмигнул.
- Поздравляю с заслуженной наградой.
- Это не награда, - чуть поморщился Ригестайн, глядя куда-то в сторону. - Это подкуп. Принц пытается подольститься, переманивает меня в свой стан. Идите, я приду позже.
Гилэстэл проследил взгляд Ригестайна и увидел Поля Вингерлеера, потерянно бредущего к своему шатру в сопровождении ординарца.
Бывший барон Поль словно во сне стоял посреди шатра и думал, как сообщить жене, ждущей ребенка, о том, что они лишились всего.  Полог шевельнулся, и чужой голос отогнал горькие мысли.
- Можно войти?   
Подняв голову, Поль несколько мгновений растерянно смотрел на нового владельца своего поместья.
- Да. Да, конечно. Простите, ваша милость, - смутился Поль. – Я только соберу свои личные вещи и освобожу палатку. А утром покину лагерь.
Ригестайн оглядел шатер, пытаясь по вещам и обстановке угадать характер хозяина - несколько потрепанных книг на складном столе; простые, без вычеканенного герба, доспехи на перекладине; старый сундук, служивший одновременно и табуретом.  Когда они стояли в замке Ауэрдаля, на военных советах Поль всегда находился позади отца, властного и решительного человека, и почти никогда не участвовал в обсуждениях.  Но Ригестайн помнил, как Поль воспротивился решению отца уходить на запад. И был резко и грубо им осажен.
- Покинете лагерь? – поднял брови Ригестайн. – По какой причине?
- По королевскому указу, - развел руками Поль. - Меня лишили всего. Я теперь никто. Сын изменника и предателя.
- Вас лишили имущества, Поль, но не обязанности биться за свою страну.  В вашем войске наверняка есть люди с судьбой, схожей с вашей – лишенные семей, имущества, достоинства. Но они не помышляют о малодушном бегстве…
- …как мой отец?  -  закончил фразу Поль, скривившись. – Которого повесили, как последнего мерзавца и каторжника? Отказали в последней милости, положенной благородному дворянину – казни мечом? А его семью низвели до положения простолюдинов? Почему? Потому, что он – человек? Хоть вина его соразмерна с виной остальных!
В словах Поля прозвучали не только горечь и возмущение. Ригестайн уловил в них нарождающийся гнев, но напоминать о том, что именно Питар Вингерлеер был инициатором бегства, не стал – стоящий перед ним человек был нужнее как несправедливо обиженный, чем как признающий вину.
- Почему бы вам не сказать этих слов королю? – спросил Ригестайн, чем заставил Поля ссутулиться.
  - Потому что я не хочу, чтобы моя жена стала вдовой, - хмуро ответил Поль и неловко засуетился, собирая немногочисленные вещи в сундук.
- Вы на войне. А на войне таких гарантий не дают.
- Вдовой предателя, - поправился Поль. – Простите, барон Ан Дор Вангут, что отнимаю у вас время. Я почти закончил.
Ригестайн некоторое время понаблюдал за ним, а затем сказал:
- Что ж, раз вы так горды и сами ничего у меня не просите, предложу я.
Вингерлеер замер со стопкой книг в руках, настороженно глядя на Ригестайна. Полуэльф смотрел на него прямым открытым взглядом.   
- Я не усижу в двух седлах одновременно, Поль. Ваши люди не знают меня, а я не знаю их. Ход многих сражений будет зависеть от согласованности наших действий. Скажу, как есть - мне нужна ваша помощь, как одного из командиров нашего, теперь уже объединенного, войска. А если помимо службы вы согласитесь и на мою дружбу, я буду очень благодарен. Что касается вашего замка – положение моего наместника в нём вас устроит?   


Менэлгил с неудовольствием смотрел на сына. Радость отца от того, что принц, вопреки всем слухам и донесениям, оказался жив и даже одержал победу на востоке, начинала сменяться раздражением короля от его многочисленных требований. 
Первое, чего потребовал Сарлис, явившись в ставку короля – казни трех баронов, покинувших его. На это король откликнулся с готовностью – гнев отца победил рассудительность правителя. И даже согласился на повешение Вингерлеера.
Требование одарить конфискованными землями спасителей принца Менэлгил воспринял без энтузиазма – при пустой казне это было расточительство. Хватило бы и орденов. Скрепя сердце, Менэлгил всё же уступил нажиму принца.
Но то, о  чем он заговорил сейчас…
- Чего ты требуешь? – с недобрым удивлением переспросил король.
- Расследования в отношении Гилэстэла.
- И в чем ты его обвиняешь? – нахмурился король.
- Пока не знаю. Но может статься, речь пойдет и о самом тяжком преступлении. Потому и требую расследования. Так как он имеет отношение к королевской семье, я не могу сам отдать приказ Тайному ведомству. Мне нужно твое распоряжение.
Менэлгил смерил сына усталым взглядом.
- Основания? Доказательства?
- Пока косвенные.
- А именно?
- Помнишь, я говорил о ниточке, ведущей к пиратам, грабящим наши корабли? Про рисунок и мертвого свидетеля?
- Помню. Это было довольно давно.
- На том рисунке был герб Гилэстэла! Его новый герб, которым украшены его знамена!   – с торжествующим видом выпалил принц.
- Вот, значит, какова твоя благодарность за спасенную жизнь, - нахмурился Менэлгил. – Какой-то бродяга-матрос с корабля Гилэстэла подсунул тебе бумажку с рисунком герба, желая, может быть, отомстить капитану корабля за недоплаченное жалованье, за взыскание или заслуженное телесное наказание. И ты называешь эту кляузу основанием для обвинений своего кузена в предательстве? Я был лучшего мнения о твоем интеллекте.
- Называешь меня дураком? – уязвленный словами отца, насупился Сарлис. – А если он и вправду виновен?  У меня вызывают опасения его магические способности и эти его… протеже, обладающие такой же силой. 
- Что на тебя нашло? -  уже с явным раздражением взглянул на сына Менэлгил.  - Вчера ты не жалел красок, описывая свои злоключения на заставе и чудесное спасение силами Гилэстэла, а сегодня намерен найти доказательства, что он вероломный изменник?
- Одно другого не исключает.
- Исключает! – взорвался король. – Полностью и окончательно!  Ты зарвался, Сарлис. Я внимательно слушал всё, что ты мне рассказал. И понял одно -  там, на востоке, если бы не Гилэстэл и его, как ты выразился, «протеже», ты уже был бы мертв! Или сидел в кандалах в стане ронзейского тугора, а я собирал бы за тебя выкуп! Ты сам не сделал ничего. Ни-че-го! Всё, с чем ты прибыл сюда: уничтоженный ронзейский флот, очищенные восточные земли, освобожденные пленники - заслуга Гилэстэла! А посему твои пустые обвинения и желание затеять это бессмысленное расследование я расцениваю исключительно как зависть и ревность к его успеху. Имей мужество это признать! 
Принц ошеломленно смотрел на отца. Король глубоко вздохнул, усмиряя гнев.
- Благодари небо за то, что этого никто не слышит. И не смей больше поднимать эту тему.


- Сарлис, ты зарвался! – хохотнув, Астид довольно удачно изобразил голос короля. – Эта фраза - просто мёд для моих ушей. Я едва удержался от аплодисментов, когда он это сказал. А какое у принца было лицо, когда он выходил из королевского шатра…
Гилэстэл тоже улыбнулся. Полукровка мечтательно возвел глаза к потолку.
- Было бы неплохо, если бы король лишил его титула, так же, как этого… Как его, Ригестайн?
- Вингерлеер, - ответил Ригестайн, сидящий в стороне от остальных и  просматривающий переданные Полем бумаги казненного барона, касающиеся численности и вооружения его войск.
- Точно. И повесил. А наследником сделал бы вас, князь.
- Ты зарвался, Астид, - рассмеялся Лейнолл. – Не путай статус королевского сына и мелкопоместного барона. Но даже если это невероятное событие произойдет, есть наследница.
- Женщина на троне?  - скептически поморщился Астид, но тут же осекся под взглядом Гилэстэла.
- Её супруг, - не отвлекаясь от бумаг, сделал короткое замечание Ригестайн.
- Только при отсутствии прямого наследника-мужчины и наличии прав престолонаследования, - покачал головой Гилэстэл. – Не всякий муж королевы становится королём.
- Как ваш отец, – с осторожным пониманием кивнул Астид.
-  Мой отец – не пример, потому как в его случае сыграла роль расовая предвзятость.
- Зря вы, все же, спасали принца, - поморщился Астид.
- Не зря, - потемнел лицом Гилэстэл. – Я хочу, чтобы он видел, как теряет то, что считает своим.