Дева из озера

Авторы: Вальтер Скотт, Дж. К. Байерс и Дэвид Уиджер. Бостон 1883 год изд.
***
 ПЕРВАЯ ПЕСНЯ.

 Погоня.



 Северная арфа! Ты давно истлела,
 Вися на колдовском вязе, что затеняет источник Святого Филлана.
 И порывистый ветер разносит твои числа,
 Пока завистливый плющ не оплёл тебя,
 Не окутал каждую струну зелёным венком, —
 О арфа менестреля, неужели твои звуки всё ещё спят?
 Среди шелеста листьев и журчания фонтанов
 Твои сладкие звуки всё ещё хранят молчание.
 Ни воину не велит улыбнуться, ни деве не велит рыдать?

 Не так было в древние дни Каледона [10]
 Был твой голос немощен среди праздничной толпы,
 Когда песнь о безнадёжной любви или о завоёванной славе
 Возбуждала страждущих или смиряла гордых.
 При каждой подходящей паузе громко звучала
 Твоя пылкая симфония, возвышенная и прекрасная!
 Прекрасные дамы и вожди с хохолками склонились в почтении;
 Ибо бремя твоей менестрельной песни
 Было бесстрашным деянием рыцарства и несравненным взором красоты.

 О, проснись ещё раз! как бы ни была груба рука
 Который отваживается заблудиться в твоем волшебном лабиринте;
 О, очнись еще раз! хотя мое умение скудно, но...
 Какое-то слабое эхо твоего прежнего голоса звучит здесь:
 Хотя оно резкое и слабое, и скоро умрет,
 И все это недостойно твоего благородного напева,
 И все же, если хоть одно сердце забьется сильнее от его раскачки,
 Волшебная нота была затронута не напрасно.
 Тогда тишины больше не будет! Чародейка, очнись снова!


 Я.

 Олень к вечеру напился вдоволь,
 Там, где луна танцевала на ручье Монана,
 И глубоко в полночь устроился
 В тени орешника в одиноком Гленартни.
 Но когда солнце зажгло свой красный маяк
 Над головой Бенвуарлиха,
 Тяжелый лай ищейки с глубокой пастью
 Разнесся по скалистой дороге,
 И был слабым, донесенным издалека.,
 Были слышны стук копыт и звук рога.


 II.

 Как вождь, который слышит призыв своего стража,
 "К оружию! враги штурмуют стену".
 Рогатый владыка пустошей
 В спешке вскочил со своего ложе из вереска.
 Но прежде чем пуститься в бегство,
 Он стряхнул капли росы со своих боков.
 Подобно гордому и высокому вожаку,
 Он взметнул свою блестящую челку к небу.
 Мгновение он вглядывался в долину,
 Мгновение вдыхал отравленный воздух,
 Мгновение прислушивался к крикам,
 Которые становились всё громче по мере приближения погони;
 Затем, когда показались первые враги,
 Одним смелым прыжком он выбрался из рощи
 И, вытянувшись во весь рост,
 Потянулся к диким пустошам Уам-Вара.


 III.

 Завопила открывающая стая.;
 Скала, долина и пещера отплатили им тем же.;
 Одновременно раздалось множество смешанных звуков.
 Пробудившаяся гора ответила.
 Сто собак залаяли низко и сильно,
 Грохотала сотня коней , мчавшихся вперед,
 Их звонкие рога протрубили,
 И сотня голосов присоединилась к крику;
 С криками, улюлюканьем и диким «ау!»
 Эхо Бенвуарлиха не знало покоя.
 От шума убежала косуля,
 В укрытии спряталась лань,
 Сокол с высокого каменного холма
 Удивлённо взирал на побоище,
 Пока не скрылся из виду.
 Ураган пронёсся по долине.
 Его затихающий рёв становился всё тише и тише.
 Он вернулся из пещеры, с утёса и из леса,
 И тишина воцарилась повсюду.
 На одиноком дереве и могучем холме.


 IV.

 Звуки лесной войны стали тише.
 Они потревожили вершины Уам-Вара
 И разбудили пещеру, где, как говорят,
 В старину обитал великан.
 Ибо прежде, чем было преодолено это крутое восхождение,
 Высоко над его дорогой повисло солнце,
 И многим храбрецам пришлось спешиться,
 Чтобы дать передышку своему спотыкающемуся коню,
 И из тех, кто выслеживал оленей,
 Едва ли половина осталась в живых.
 Так хитроумно на склоне горы
 Дерзкие пытались проявить свою храбрость.


 V.

 Благородный олень остановился.
 На южном склоне горы
 Там, где широко раскинулись, далеко внизу,
 Разнообразные владения прекрасной Ментейт.
 Тревожным взглядом он окидывал
 Горы и луга, мхи и вересковые пустоши,
 Ища убежища от тягот,
 Далеко в Лохарде или Аберфойле.
 Но ближе была серая роща,
 Что колыхалась и плакала над озером Лох-Ахрей,
 И сливалась с голубыми соснами
 На отвесных скалах Бенвену.
 К нему вернулась прежняя сила и надежда.
Он перепрыгнул через пустошь,
 Направился на запад, не сбавляя хода,
 Оставив позади задыхающуюся погоню.


 VI.

 Долго рассказывать, что дали кони.,
 Когда охота пронеслась по Камбусмору.;
 Какие поводья были натянуты в отчаянии.,
 Когда хребет Бенледи поднялся в воздух.;
 Кто заметил Бочастлз-хит,
 Кто избегал переправляться через затопленный Тейт,--
 Дважды за день, от берега к берегу,
 Отважный олень смело поплыл дальше.
 Немногие отстали и продолжили путь,
 Добравшись до озера Веннахар;
 И когда Бригг был завоёван,
 Первый всадник скакал в одиночестве.


 VII.

 В одиночестве, но с неугасающим рвением,
 Тот всадник хлестал его бичом и орудовал сталью;
 И вот, измученный и обессиленный,
 Покрытый пеной и тёмной от земли,
 Он каждый раз вздыхал с рыданием,
 А измученный олень был у него на виду.
 Две собаки чёрной породы святого Губерта,
 Непревзойдённые в храбрости, выносливости и скорости,
 Быстро понеслись по его следам,
 И почти выиграли эту отчаянную игру.
 Ибо, едва отделившись от его бока,
 Мстительные псы набросились на него.
 Ни ближе собаки не могли подобраться,
 Ни дальше добыча не могла убежать.
 Таким образом, вверх по берегу озера,
 Между обрывом и обрывом,
 Они забирают скот и скалу для своей гонки.


 VIII.

 Охотник отметил ту высокую гору,
 Западная граница одинокого озера,
 И посчитал, что олень должен повернуться к гнедому,
 Там, где этот огромный вал преграждал путь;
 Уже наслаждаясь добычей,
 Смерил взглядом свои рога;
 Ради смертельной раны и предсмертного крика
 Он задержал дыхание, натянул тетиву:
 Но когда он, готовый, с обнажённым оружием,
 Хитростью ускользнул от удара,
 И отвернул его от противоположного утёса;
 Затем, бросившись вниз по тёмной долине,
 Вскоре скрылся от гончих и охотников,
 В самом глухом уголке Трозаха
 Нашёл своё уединённое убежище.
 Там, укрывшись в зарослях,
 Он ощутил на голове холодную росу и запах полевых цветов.
 Он слышал, как сбившиеся с толку собаки тщетно
 Рыскали по пустому перевалу.
 Он упрекал скалы, которые снова взревели.


 IX.

 Охотник приблизился к гончим,
 Чтобы подбодрить их в погоне за исчезнувшей дичью;
 Но, споткнувшись в заросшей долине,
 Отважный конь упал без сил.
 Нетерпеливый всадник тщетно пытался
 Разбудить его шпорами и поводьями,
 Ибо добрый конь, измученный трудами,
 Вытянул свои окоченевшие ноги, чтобы больше не вставать.
 Тогда, охваченный жалостью и раскаянием,
 Он стал оплакивать умирающего коня.
 'Я и не думал, когда впервые натянул поводья
 На берегах Сены, что ты умрёшь.
 Пусть горный орёл когда-нибудь насытится
 Твоими быстрыми ногами, мой бесподобный скакун!
 Горе тому, кто затеял погоню, горе тому, кто в тот день
 лишился жизни, мой доблестный серый!


 X.

 И тогда в долине раздаётся звук его рога.
 От тщетной погони — к призыву гончих.

 Угрюмые предводители погони
 Прижались к своему хозяину,
 Опустив хвост и смирив свой пышный гребень.
 Но всё же гулкое горло дингла
 Продолжало гудеть, как горн.
 Совята очнулись от своего сна,
 Орлы ответили своим криком,
Звуки разносились повсюду,
 Пока эхо не отозвалось в ответ;
 И Охотник отправился в путь,
 Чтобы присоединиться к товарищам,
 Но часто останавливался, настолько странной была дорога.
 Таковы были чудесные картины, которые он открывал.


 XI.

 Западные волны угасающего дня
 Спускались в долину по ровному склону;
 Каждая пурпурная вершина, каждый кремнистый шпиль
 Были залиты потоками живого огня.
 Но ни один луч заходящего солнца не мог
 Пробиться сквозь тёмные ущелья внизу,
 Где тропа петляла в тени,
 Вокруг множества скалистых пирамид.
 Внезапно вынырнув из лощины,
 Он вздымает свою расколотую громом вершину;
 Вокруг него множество изолированных массивов,
 Естественные укрепления перевала,
 Огромные, как башня, которую тщетно пытаются построить
 Самонадеянно воздвигнутые на равнине Шинар.
 Расколотые и изъеденные скалистые вершины
 Образовали башенку, купол или зубчатую стену.
 Или казались фантастически украшенными
 Куполом или минаретом,
 Дикими гребнями, как пагода,
 Или мечетью восточного архитектора.
 И эти замки, рожденные из земли,
 Не были лишены многих прекрасных знамен;
 Ибо, из-под их дрогнувших бровей, видна,
 Далеко за пределами непостижимой поляны,
 Вся мерцающая блеском капли росы,
 Шиповник рассыпался зелеными полосами,
 добрые ползучие кустарники тысячи красок
 Волновался на летних вздохах западного ветра.


 XII.

 Благородная природа, свободная и дикая,
 Каждое растение или цветок — дитя горы.
 Здесь воздух благоухал шиповником,
 Там смешались боярышник и лещина;
 Бледная примула и фиолетовый цветок
 Находили в каждом утёсе узкую беседку;
 Наперстянка и паслён, бок о бок,
Символы наказания и гордости,
 Слились в тёмных тонах с каждым пятном,
 Что хранят обветренные скалы.
 Ветви дрожали при каждом вздохе,
 Серая берёза и осина плакали внизу;
 Высоко над ними возвышались ясень и дуб-воин.
 Бросьте якорь в расщелине скалы;
 А ещё выше свисала сосна;
 Её расщеплённый ствол часто раскачивался,
 Там, где скалы, казалось, сходились наверху,
 Её ветви тянулись поперёк сузившегося неба.
 Выше всех, где виднелись белые вершины,
 Где развевались и танцевали сверкающие ленты,
 Глаз странника едва мог разглядеть
 Восхитительную синеву летнего неба.
 Все это может показаться таким чудесным и диким.
 Декорации сказочного сна.


 XIII.

 Вперед, среди зарослей ган пип
 Узкая бухта, тихая и глубокая,
 Едва достигающая такой ширины,
 Чтобы выводок диких уток мог проплыть.
 На какое-то время скрытая в зарослях,
 Но вновь показавшаяся,
 Высокие скалы и холмы с пучками травы
 Могли оставить свой след на тёмно-синем зеркале;
 И чем дальше заходил Охотник,
 Тем шире становились его каналы.
 Лохматые холмы больше не возвышались,
Выступая из густого леса,
Но, окружённые волнами, казалось, парили,
 Словно замок, окружённый рвом;
 Но более широкие потоки всё ещё
 Отделяли их от материнского холма.
 Пока каждый, удаляясь, не станет
островком во внутреннем море.


 XIV.

 И вот, чтобы выйти из долины,
путник не находит ни одной тропы,
если только он не взберётся по отвесной
 скале.
 Жёсткие корни ракитника стали его лестницей,
 а молодые орешники помогли ему.
 И так он достиг воздушной выси,
Где, сверкая в лучах заходящего солнца,
Лежал отполированный лист живого золота —
 Лох-Катрин раскинулся под ним,
 Во всю длину своей извилистой глади,
 С мысом, бухтой и заливом.
 И острова, окрашенные в пурпурный цвет,
Плыли в лучах более яркого света,
 И горы, подобные великанам,
 Стояли на страже зачарованной земли.
 Высоко на юге возвышался огромный Бенвеню.
 Он спускался к озеру, и его склоны были усеяны
 Скалами, холмами и курганами, беспорядочно нагроможденными,
 Фрагментами прежнего мира;
 Дикий лес покрывал
 Его разрушенные склоны и вершину, покрытую инеем.
 В то время как на севере, в средних широтах,
 Бен-ан высоко вздымал свой обнажённый лоб.


 XV.

 С крутого утёса взирал
 Незнакомец, восхищённый и изумлённый.
 И, «Что за вид здесь, — воскликнул он, —
Для княжеской пышности или церковной гордыни!
 На этом высоком холме — господская башня;
 В той мягкой долине — женская беседка;
 На том лугу, далеко отсюда,
 Башни серого монастыря;
 Как беззаботно мог бы протрубить горн,
 Возвещая о наступлении утра на озере!
 Как сладка была на закате лютня влюблённого
 В тиши безмолвных рощ!
 И когда полуночная луна
 Омоет свой лоб в серебряной волне,
 Как торжественно донесётся до слуха
 Далёкий гул заутрени,
 В то время как глубокий, властный звон колокола
 Должен был пробудить на том одиноком островке
 Святого отшельника, чтобы тот вышел из своей кельи
 И с каждым ударом колокола ронял бусину!
 И горн, и лютня, и колокол, и всё остальное
 Должны были звать каждого сбитого с толку странника
 На дружеский пир в освещённый зал.


 XVI.

 'Как было бы хорошо бродить здесь!
 Но теперь — взгляни на этого проворного оленя —
 Как тот отшельник, худой и измождённый,
 Роща должна накормить меня ужином;
 Моим ложем должен стать какой-нибудь замшелый берег,
 Моим навесом — какой-нибудь шелестящий дуб.
 Но мы минуем это; война и погоня
 Выбор места для отдыха невелик;--
 Летняя ночь в гринвуде была потрачена впустую
 Это было всего лишь веселье завтрашнего дня:
 Но хозяев в этих дебрях может быть предостаточно,
 Таких, которых лучше упустить, чем найти;
 Встретиться здесь с горными грабителями
 Было хуже, чем потерять скакуна или оленя.--
 Я один; - мой звук горна
 Может позвать какого-нибудь отставшего от поезда;
 Или случится самое худшее, что может случиться,
 До сих пор этот фальчион еще не был опробован.'


 XVII.

 Но едва он снова наставил свой рог, как,
 Когда о чудо! вперед, начиная с звука,
 Из-под старого дуба
 Оно скатилось с остроконечной скалы,
 Словно дева, указывающая путь,
 Маленький ялик устремился к заливу,
 Обогнул крутой мыс
 И грациозно поплыл по глубокой воде,
 Крутясь в почти невидимых волнах,
 Словно плакучая ива,
 И с тихим шёпотом целовал
 Галька, сверкающая, как снег.
 Лодка коснулась этой серебристой нити.
 Как раз в тот момент, когда Охотник покинул своё место.
 И спрятался среди зарослей,
 Чтобы увидеть эту Владычицу Озера.
 Девушка остановилась, словно снова
 Попыталась уловить далёкий звук.
 С высоко поднятой головой и сосредоточенным взглядом,
 С внимательными глазами и ушами,
 С откинутыми назад локонами и приоткрытыми губами,
 Подобно памятнику греческого искусства,
 Она, казалось, застыла в позе слушательницы,
 Наяда, охраняющая берег.


 XVIII.

 И никогда греческое резное искусство не создавало
 Нимфу, наяду или грацию,
 Нет стройнее стана, нет милее лица!
 Хоть солнце, пылкое и хмурое,
Слегка окрасило её щёку в коричневый цвет, —

Лёгкий труд, который, будучи недолгим,
 Так ярко окрасил её сияющий цвет,
Служил ещё и для того, чтобы показать
 Короткие проблески груди снега:
 Что хотя ни одно правило дворцового благодати
 Чтобы измерить настроения подготовила ее темп,--
 Ни ногой больше света, а шаг более верно,
 Непутево из хит-цветок накатали росы;
 - А таким, слегка полевых колокольчиков поднял голову,
 Эластичный от ее воздушной протектора:
 Хотя то, что после ее выступления там повесили
 Акценты горы языке,---
 Эти серебристые звуки, такие нежные, такие милые,
 Слушатель затаил дыхание, чтобы услышать их!


 XIX.

 Девушка казалась дочерью вождя;
 Атласный чепец, шёлковая накидка,
 Ее золотую брошь, такие роды предали.
 И редко это было снуд фоне
 Такие дикие локоны пышнее спрятал,
 Глянцевая, чьи черный стыд может принести
 Оперение ворона крыло;
 И редко бывает такая красивая грудь.
 Укутайте плед со скромной заботой.,
 И никогда не скрепляйте сложенные складки брошью.
 Над более добрым сердцем.
 Ее доброта и за ней стоит следить.,
 Тебе стоит лишь взглянуть в глаза Эллен;
 Не на Катрин в её зеркально-голубых
 Глазах, что отражают лохматые берега,
 Чем на любой взгляд свободного человека
 Непритворные движения её груди;
 То ли радость плясала в её тёмных глазах,
 То ли горе или жалость вызывали вздох,
 То ли там пылала сыновняя любовь,
 То ли смиренная преданность изливалась в молитве,
 То ли рассказ о причиненной обиде вызывал
 Негодование духа Севера.
 Лишь одна страсть оставалась нераскрытой.
 Девушка скрывала её с девичьей гордостью,
 Но не менее чисто чувствовала пламя. —
 О, нужно ли мне называть имя этой страсти?


 XX.

 Нетерпеливо ожидая сигнала,
 она закричала, и ветер донёс её голос:
 'Отец!' — воскликнула она; скалы вокруг
 Любил растягивать нежный звук.
 На какое-то время она замолчала, ответа не последовало.
'Малкольм, это ты позвал?' — имя
 прозвучало не так решительно,
 эхо не смогло уловить его.
 'Я чужак,' — сказал Охотник,
 выходя из ореховой тени.
 Девушка, встревожившись, поспешно взмахнула веслом.
 Она оттолкнула свою лёгкую лодку от берега,
 И когда между ними образовался просвет,
 Она плотнее прижала к себе лебединое покрывало;
 И тогда испуганный лебедь взмахнул крыльями,
 И повернулся, чтобы расправить взъерошенное крыло.
 И тогда, хоть и встревоженный и изумлённый, он оказался в безопасности.
 Она остановилась и посмотрела на незнакомца.
 Не его лицо и не его глаза
 Привлекли внимание юной девы.


 XXI.

 На его смелом лице средний возраст
 Едва наложил свою печать,
 Но не угасил открытую правду
 И пылкую страсть юности;
 Там был задор и весёлый нрав,
 Желание действовать, смелость в душе,
 Сверкающий взгляд, вскоре вспыхнувший огнём,
 От поспешной любви или безрассудного гнева.
 Его тело было создано для мужественных подвигов,
 Для суровых состязаний или смелых битв;
 И хотя он был облачён в мирные одежды,
 И безоружный, если не считать клинка.,
 Его величественная осанка также подразумевала
 Высокородное сердце, воинственную гордость.,
 Как будто герб барона, который он носил,
 И закованный в доспехи, предвещал берег.
 Пренебрегая мелкой нуждой, которую он проявил,
 Он рассказал о своем темном пути;
 Его готовая речь текла честно и свободно,
 Фразами нежнейшей вежливости,
 Но тон и жест казались пресными
 Он больше привык судиться, чем командовать.


 XXII.


Тем временем служанка разглядывала незнакомца
И, успокоившись, наконец ответила,
 что залы в Хайленде всё ещё открыты
 Диким скитальцам с холмов.
 «И не думай, что ты явился неожиданно
 На этот одинокий остров, в наш пустынный дом;
 Ещё до того, как на вереске высохла роса,
 Этим утром для тебя была приготовлена постель;
 На пурпурной вершине той горы
 Кровоточили куропатки и тетерева,
 А наши широкие сети опустели.
 Чтобы скрасить ваш вечер.
— А теперь, моя милая дева,
 ваша учтивость была неуместна, — сказал он.
 — Я не имею права претендовать на то, что мне не положено,
 на радушный приём ожидаемого гостя.
 Странник, занесённый сюда судьбой,
 Мой путь, друзья мои, мой скакун заблудился,
 Я никогда прежде, поверь мне, красавица,
 Не вдыхал твой горный воздух,
 Пока на романтическом берегу этого озера
 Я не встретил фею из волшебной страны!'--


 XXIII.

 'Я вполне верю, — ответила девушка,
 Когда её лёгкий ялик приблизился к берегу, —
«Я уверен, что никогда прежде
 Твоя нога не ступала на берег Лох-Катрин.
 Но всё же, ещё вчера вечером,
 Старый Аллан-бей предсказал твою судьбу, —
 Седовласый старец, чей взгляд был устремлён
 В грядущее, которое он видел.
 Он видел твоего скакуна, серого в яблоках,
 Лежи мёртвый под берёзовой аллеей;
 Нарисован в точности твой облик и вид,
 Твой охотничий костюм цвета Линкольна,
 Тот рог с кисточкой, так весело позолоченный,
 Тот изогнутый клинок и рукоять фальчиона,
 Та шапка с отделкой из оперения цапли,
 И те две гончие, такие тёмные и мрачные.
 Он велел, чтобы всё было готово
 Для встречи почётного гостя;
 Но я принял его пророчество всерьёз,
 И решил, что это рог моего отца,
 Чьё эхо разносится по озеру.

 XXIV.

 Незнакомец улыбнулся: «Раз уж я пришёл в твой дом
 Как странствующий рыцарь, которому суждено
 Предсказанная пророком древним,
 Обречённая, без сомнения, на смелые свершения,
 Я с лёгкостью справлюсь с любым трудным делом
 Ради одного доброго взгляда этих ясных глаз.
 Позволь мне сначала направить
 Твой волшебный фрегат против течения.
 Девушка, сдерживая лукавую улыбку,
 Наблюдала за его непривычными усилиями;
 Ведь редко, если вообще когда-либо,
 Его благородная рука схватилась за весло:
 Но он греб изо всех сил,
 И лодка полетела над озером;
 С поднятыми головами и жалобным лаем
 Собаки бежали за ними.
 И нечасто светлое весло рассекает
 Темнеющее зеркало озера,
 Пока они не достигнут скалистого острова
 И не пришвартуют свою лодку на берегу.


 XXV.

 Незнакомец оглядел берег;
 Всё было так близко, окружено лесом,
 Ни тропа, ни дорога не выдавали
 Того, что здесь ступала человеческая нога,
 Пока не появилась горная дева
 Извилистая, неожиданная дорога,
 Которая петляла среди зарослей,
 Вывела на узкую зелёную поляну,
 Где плакучие берёзы и ивы
 Своими длинными ветвями мели землю.
 Здесь, чтобы укрыться в опасный час,
 Какой-то вождь соорудил простую беседку.


 XXVI.

 Это был просторный шалаш,
 Но странной конструкции и устройства;
 Из таких материалов, которые
 Рабочему было легче всего найти.
 Срубленные ветви, обнажённые стволы,
 Грубо обтёсанные топором,
 Чтобы придать стенам нужную высоту,
 Крепкий дуб и ясень объединились;
 А мох, глина и листья соединились,
 Чтобы защитить каждую щель от ветра.
 Над головой возвышаются более лёгкие сосны.
 Их стройные стволы служат стропилами.
 И иссохшая вересковая пустошь, и сухой тростник
 Образовали красновато-коричневый навес.
 На западе, обращённый к зелени,
 Виднелся сельский портик,
 Возвышавшийся на местных колоннах,
 Сделанных из горной пихты с необрезанной корой.
 Там рука Эллен научилась сплетать
 Плющ и идейскую лозу,
 Клематис, любимый цветок,
 Который гордится своим названием «девственная беседка».
 И каждое выносливое растение могло выдержать
 пронизывающий и испытующий воздух Лох-Катрина.
 На мгновение она задержалась на крыльце
 и весело сказала незнакомцу:
 'Молись небесам и своей возлюбленной,
 И войди в зачарованный зал!

 XXVII.

 'Моя надежда, мой рай, моя опора,
 Мой нежный проводник, я последую за тобой!'--
 Он переступил порог, и в тот же миг раздался лязг
 Раскалённой стали.
 Дух его встрепенулся,
 Но вскоре он смутился из-за напрасной тревоги
 Когда на полу он увидел выставленный напоказ,
 Причиной шума был обнаженный клинок
 Выпавший из ножен, который небрежно швырнул
 На огромные оленьи рога, раскачивался;
 Для всех вокруг, украшая стены,
 Развешанные трофеи боя или погони:
 Мишень там, горн здесь,
 Боевой топор, охотничье копьё,
 И палаши, луки и стрелы,
 С клыкастыми трофеями кабана.
 Здесь скалится волк, как при жизни,
 А там пятнистая шкура дикой кошки
 Украшает морду лося,
 Или накидывается на рога бизона;
 Вымпелы и флаги, порванные и испачканные,
 На них остались чёрные пятна крови,
 И оленьи шкуры, пятнистые, бурые и белые,
 С мехом выдры и тюленя,
 Все вместе, грубые и неотесанные,
 Украшали лесной чертог.


 XXVIII.

 Изумлённый незнакомец огляделся по сторонам,
 А затем поднял упавшее оружие: —
 Немногие могли похвастаться такой силой,
 Чтобы так далеко вытянуть его.
 И когда он замахнулся и покачнулся,
 'Я знал только одного, — сказал он,
 'чья крепкая рука могла бы удержать
 такой клинок на поле боя.'
 Она вздохнула, затем улыбнулась и взяла слово.:
 - Ты видишь меч защитника-чемпиона.;
 Как легко он дрожит в его руке.
 Как в моих руках ореховый жезл.:
 Высокая фигура моего отца могла бы украсить эту роль.
 Из Феррагуса или Аскабарта,
 Но в доме отсутствующего великана
 Теперь живут женщины и старики.

 XXIX.

 Пришла хозяйка особняка,
 Зрелая, грациозная дама,
 Чья лёгкая поступь и величественная осанка
 Вполне подошли бы для королевского двора,
 Которую, хоть и не как родственницу,
 Юная Эллен приняла как мать.
 Она оказала гостье радушный приём,
 И были соблюдены все правила вежливости,
 которых требовало гостеприимство,
 хотя никто не спрашивал его о происхождении и имени.
 Таково было почтение к гостю,
 что даже заклятый враг мог присоединиться к пиру.
 И от дверей своего злейшего врага
 Без лишних вопросов повернул к пиру.
 Наконец-то он услышал незнакомые имена:
'Рыцарь Сноудона, Джеймс Фитц-Джеймс;
 Владетель бесплодных земель,
 Которые его храбрые предки из поколения в поколение
 С трудом удерживали своими добрыми мечами;
 Его отец пал в такой суматохе,
 Что он, видит Бог, был вынужден встать
 Часто с клинком в руке он отстаивал свои права.
 Сегодня утром с отрядом лорда Морея
 Он тщетно гнался за могучим оленем,
 Обогнал своих товарищей, упустил добычу,
 Потерял своего доброго скакуна и забрел сюда.


 XXX.

 Рыцарь, в свою очередь, потребовал
 Назвать имя и положение отца Эллен.
 По виду старшей леди было ясно,
 Что она повидала и дворы, и города;
 Эллен, хотя её внешность больше
 Подходила для лесной девы,
 В речи и жестах, в фигуре и лице
 Показывала, что она благородного происхождения.
 Было странно видеть в столь грубых чертах
 Такой взгляд, такие манеры и такой ум.
 Каждый намёк, который делал рыцарь из Сноудона,
 Дама Маргарет слушала в гробовом молчании;
 Или Эллен, невинно-весёлая,
 Отворачивалась, не отвечая на расспросы:--
 "Странные мы женщины! клянусь долиной и падением!
 Мы живем вдали от башни и города.
 Мы останавливаем наводнение, мы оседлали взрывную волну.,
 На странствующих рыцарей мы накладываем наши заклинания.;
 Пока невидимые менестрели перебирают струны,
 "Так мы поем наши зачарованные рифмы".
 Она пела, и все еще невидимая арфа
 Заполняла симфонию между ними.


 XXXI.

 Песня.

 Солдат, отдохни! Твоя война окончена,
 Спи сном, который не прерывается;
 Больше не мечтай о полях сражений,
 О днях опасности, о ночах бодрствования.
 В зачарованном зале нашего острова,
 Невидимые руки устилают твой ложе,
 Звучат волшебные мелодии,
 Все чувства погружаются в сон.
 Солдат, отдохни!  Твоя война окончена,
 Больше не мечтай о полях сражений;
 Спи сном, который не знает пробуждения,
 Ни утру, ни ночи бодрствования.

 Ни один грубый звук не достигнет твоего слуха,
 Ни звон доспехов, ни топот боевого коня
 Ни труба, ни пиброх не зовут сюда
 Собравшийся клан или марширующий отряд.
 Но может прозвучать пронзительная флейта жаворонка
 На рассвете с пустоши,
 И выпь ударит в свой барабан
 Грохот доносится с илистого мелководья.
 Рудер не услышит его вблизи,
 Здесь не слышно ни стражи, ни надзирателей,
 Здесь не слышно ни рёва боевых коней, ни цоканья подков,
 Ни криков кланов, ни топота отрядов.

 XXXII.

 Она помолчала, а затем, покраснев, запела,
 Чтобы порадовать незнакомца.
 Её нежные звуки ещё некоторое время звучали
 Ритм льющейся песни,
 Пока к её губам размеренно не
 Прильнул стих менестреля.

 Продолжение песни.

 'Охотник, покойся! Твоя охота окончена;
 Пока наши усыпляющие чары одолевают тебя,
 Не мечтай, что с восходом солнца
 прозвучит сигнал к подъёму.
 Спи! олень в своей берлоге;
 Спи! твои гончие рядом с тобой;
 Спи! и не мечтай о той долине,
 Где твой верный конь лежит умирающий.
 Охотник, отдохни! твоя охота окончена;
 Не думай о восходящем солнце,
 Ведь на рассвете оно нападёт на тебя
 Здесь не трубят горны, возвещая побудку.
 XXXIII.

 Зал был пуст, — постель чужеземца
 Была устлана горным вереском,
 Там, где часто спали сотни гостей,
 И снова видели сны о лесных забавах.
 Но тщетно вереск источал
 Свой болотный аромат вокруг его головы;
 Не чары Эллен убаюкали
 Лихорадку в его измученной груди.
 В прерывистых снах возникали образы
 Различных опасностей, болей и бед:
 То его конь спотыкается на кочке,
 То его барка тонет в озере;
 То он предводитель разбитого войска,
 Его знамя пало, его честь потеряна.
 Тогда — пусть небесная сила
 прогонит этот худший призрак ночи! —
 Снова вернулись времена юности,
 Когда я был уверен в своей правоте и не сомневался в ней.
 Он снова обменялся душами
 С друзьями, чьи сердца давно остыли.
 Они идут в тусклом свете,
 Холодные, неверные и мёртвые;
 Каждая рука тепла, каждый лоб весел,
 Как будто они расстались вчера.
 И сомнение терзает его при виде этого, —
 Были ли его чувства ложными или истинными?
 Привиделась ли ему смерть или нарушенная клятва,
 Или всё это теперь лишь сон?


 XXXIV.

 Наконец они с Эллен оказались в роще.
 Казалось, он шёл и говорил о любви;
 Она слушала, краснея и вздыхая,
 Его костюм был тёплым, его надежды были высоки.
 Он потянулся, чтобы схватить её протянутую руку,
 И его ладонь встретила холодная перчатка:
 Пол призрака изменился и исчез,
На его голове сиял шлем;
 Медленно увеличиваясь до гигантских размеров,
 С потемневшими щеками и угрожающими глазами,
 Жуткое лицо, суровое и седое,
 По-прежнему было похоже на Эллен.--
 Он проснулся и, тяжело дыша от страха,
Вспомнил ночное видение.
 Почерневшие поленья в очаге были красными.
 И излучали глубокий, мрачный свет,
 Наполовину обнажая, наполовину скрывая все
 Грубые трофеи этого зала.
 Среди них чужестранец вперил взор
 В то место, где высоко висел огромный меч,
 И мысли о мыслях, бесчисленная толпа,
 Мчались, преследуя бесчисленные мысли,
 Пока, чтобы прийти в себя,
 Он не поднялся и не стал искать чистый лунный свет.


 XXXV.

 Дикая роза, ладанник и ракитник
 Источали свой богатый аромат;
 Берёзы плакали благоухающим бальзамом;
 Осины спали под покровом тишины;
 Серебристый свет, дрожа,
 Играл на глади неподвижной воды, —

Дики были сердца, что страстью полны
 Мог бы бушевать под ясным светом!
 Он ощущал его спокойствие, этот воин-гость,
 Пока он беседовал со своей душой:
'Почему на каждом шагу я натыкаюсь
 На какие-то воспоминания об этом изгнанном народе?
 Разве я не могу увидеть горную деву,
 Но она должна быть с глазами Дугласа?
 Разве я не могу увидеть клеймо горца,
 Но оно должно соответствовать руке Дугласа?
 Разве я не могу придумать лихорадочный сон,
 Но всё же Дуглас — это тема?
 Я больше не буду мечтать — мужественным разумом
 Даже во сне воля не покоряется.
 Мои полуночные молитвы окончены,
 Я повернусь на бок и больше не буду мечтать.
 Он рассказал о своих полуночных молитвах,
 О молитве с каждой золотой бусиной,
 О том, как он возносил к небесам свои заботы и печали,
 И погрузился в безмятежный покой,
 Пока не прокричал пастуший петух,
 И не забрезжило утро над Бенвену.




 ВТОРАЯ ПЕСНЬ.

 Остров.


 Я.

 Утром тетерев расправляет свое остроконечное крыло,
 Именно утро побуждает коноплянку к самому беспечному времяпрепровождению,
 Все дети Природы чувствуют утреннюю весну
 Возрождающаяся жизнь, с возрождающимся днем;
 И пока вон тот маленький барк скользит по заливу,,
 Унося незнакомца снова в путь.,
 Благотворное влияние Морна пробудило седого менестреля,
 И сладко зазвучали над озером твои струны,
 Смешавшись со звуками арфы, о седовласый Аллан-бейн!


 II.

 Песня.

 'Не быстрее, чем гребцы вон там
 Отбивают веслами брызги,
 Не быстрее, чем рябь вон там,
 Что следует за лодкой по свету,
Растворяется в озере,
 Как люди стирают из памяти
 Преимущества былых дней;
 Тогда, чужестранец, иди! Попутного ветра!
 И не вспоминай больше об этом уединённом острове.

 'Высокое место тебе при королевском дворе,
 Высокое место в боевом строю,
 Хороший ястреб и гончая для охоты в лесу!
 Там, где красота находит храбрых,
 Добычей будет честь!
 Будь верен своему мечу, будь искренен со своим другом,
 Будь верен своей даме, будь добр и мил с ней,
 И пусть улыбка любви и дружбы
 Напомнит тебе об одиноком острове!


 III.

 Продолжение песни.

 «Но если под этим южным небом
 Странник в шотландском пледе
 С поникшим гребнем и сдавленным вздохом,
 С впалыми щеками и тяжёлыми глазами
 Тоскует по своему дому в Хайленде,
 Тогда, воин, покажи ему»
 Забота, что утешает горе странника;
 Вспомни тогда о своей удаче,
 Чужестранец на одиноком острове.

 'Или если на зыбком жизненном море
 Беда повстречается на твоём пути;
 Если верность, мудрость и отвага окажутся напрасными,
 Горе, нужда и изгнание настигнут тебя
 Под натиском переменчивого ветра;
 Не теряй ни единого вздоха о изменившейся судьбе,
 О неблагодарных дворах или о разлученных друзьях,
 Но приходи туда, где достойные сородичи улыбнутся,
 Приветствовать тебя на одиноком острове.


 IV.

 Когда стихли звуки прилива,,
 Отмель достигла материковой части.,
 И прежде чем отправиться дальше,
 незнакомец бросил долгий взгляд
 туда, куда легко мог дотянуться его взгляд,
 на арфиста на берегу островка,
 прислонившегося к засохшему дереву,
 такого же исхудавшего, седого и измождённого, как и он сам.
 Погружённый в размышления менестреля,
 он благоговейно возвёл очи к небу,
 Как бы желая получить от восходящего солнца
 искру вдохновляющего пламени.
 Его рука, лежавшая на проводе,
 Казалось, наблюдала за пробуждающимся огнём;
 Он сидел неподвижно, как те, кто ждёт,
 Пока суд не вынесет приговор судьбы;
 Так неподвижно, словно ни один ветерок не осмелился бы
 Поднять прядь седых волос;
 Так неподвижно, словно жизнь покинула его
 С последним звуком его арфы.


 V.

 На скале, поросшей диким лишайником,
 Рядом с ним сидела Эллен и улыбалась.--
 Она улыбнулась, увидев величественного селезня
 Ведущего свою флотилию по озеру,
 В то время как ее раздосадованный спаниель с пляжа
 Оскалился на недосягаемую добычу?
 Но тогда скажи мне, дева, которая знает,
 Почему роза стала еще ярче на ее щеке?--
 Прости, прости, Верность!
 Возможно, девушка улыбнулась, увидев
 эту прощальную задержку, это прощание.
 И остановись, и обернись, чтобы снова помахать;
 И, прекрасные дамы, прежде чем ваш гнев
 Осудит героиню моей лиры,
 Покажите мне ту, что не постеснялась бы подсмотреть
 И оценить такое завоевание в свой вечер!


 VI.

 Пока он медлил на месте,
 Казалось, Эллен его не замечала;
 Но когда он повернулся к поляне,
 Она сделала ему учтивый прощальный знак.
 И после этого рыцарь часто говорил:
 Что даже когда он получил награду в праздничный день,
 Которую ему вручила самая прекрасная девушка,
 Носившая драгоценности в волосах,
 Его грудь не так высоко вздымалась
 Как при том простом безмолвном прощании.
 Теперь с верным проводником в горах,
 И с его тёмными гончими рядом,
 Он уходит, а девушка, всё ещё без сознания,
 Смотрит, как он медленно огибает холм;
 Но когда его величественная фигура скрывается из виду,
 Хранительница в её груди шепчет:
 «Твой Малкольм! Тщеславная и эгоистичная девушка!»
 «Так говорила её совесть, упрекая её».
 «Не так уж бездействовал Малкольм,
 Слушая плавные фразы на южном наречии;
 Не так уж напрягал Малкольм зрение,
 Чтобы разглядеть хоть шаг, кроме твоего».
«Проснись, Аллан-бей», — громко воскликнула она
 Старому менестрелю, сидевшему рядом с ней:
«Пробудись от своих мрачных грёз!
 Я дам твоей арфе героическую тему,
 И согрею тебя благородным именем;
 Пролей славу Грэма!»
 Едва с её губ слетело это слово,
 Как девушка густо покраснела;
 Ибо в его клане, в залах и беседках,
 Юный Малкольм Грэм был на почётном месте.e цветок.


 VII.

 Менестрель тронул свою арфу — трижды
 Раздались знакомые боевые ритмы,
 И трижды их высокая героическая гордость
 Угасла в печальном ропоте.
 'Напрасно ты просишь, о благородная дева,'
 Скрестив иссохшие руки, сказал он.
 'Напрасно ты просишь меня пробудить струны,
 Хоть все и не привыкли напрасно ждать.
 Увы! сильнее моей руки
 настроила мою арфу, натянула мои струны!
 Я касаюсь струн радости, но низко
 и скорбно звучат ноты печали;
 и гордый марш, под который идут победители
 Тонет в плаче по умершим.
 О, хорошо мне, если только моему!
 Глубокий пророческий тон этой панихиды!
 Если, как говорили мои мелодичные отцы,
 Эта арфа, на которой прежде играл святой Модан,
 Таким образом, она может предсказать судьбу своего хозяина.,
 Тогда приветствую звон менестреля.


 VIII.

 "Но ах! О, моя дорогая, так он вздыхал
 В тот вечер, когда умерла твоя святая мать;
 И такие звуки, пока я пытался
 Пробудить песню о войне или любви,
 Нарушали праздничное веселье,
 Напугали меня, их родившего,
 И не подчинились моему зову.
 Громко завыл в украшенном флагами зале Босуэлла.
 Прежде чем Дугласы, поверженные в прах,
Были изгнаны с родных небес. —
 О! если ещё худшие несчастья и горе
 ждут дом моего господина,
 или если что-то, кроме добра, ждёт прекрасную Эллен
 в эти минуты отчаяния,
 ни один будущий бард, печальная арфа! не извлечёт
 триумф или восторг из твоих струн.
 Прозвучит одна короткая, последняя мелодия,
 Полная невыразимого горя,
 Тогда, содрогнувшись, будут лежать твои осколки,
 Твой мастер поверг его и умер!


 IX.

 Успокаивая, она ответила ему: "Успокоить,
 Мой почтенный друг, страхи преклонного возраста;
 Все мелодии тебе известны,
 Что звучали в арфе или в свирели,
 В низинной долине или в горной лощине,
 От Твида до Спей — что ж тут удивительного,
 Что порой возникают непрошеные ноты,
 Сбивчиво связанные узами памяти,
 Переплетающиеся на бегу,
 Боевой марш с погребальной песней?--
 Теперь у нас мало поводов для страха;
 Здесь, в глуши, но в безопасности, мы отдохнём.
 Мой отец, наделённый врождённой добродетелью,
 Отказался от титула, земель и государства,
 Но не от судьбы.
 Чем тот дуб, что может дать приют ветру;
 Чем та изящная листва, что может быть сорвана бурей,
 'Прекрасный благородный стебель, они не могут причинить тебе вред.
 Для меня' — она наклонилась и, оглядевшись,
 Сорвала с земли синий колокольчик, —
  'Для меня, чья память едва хранит
  Образ более прекрасных дней,
  Этот маленький цветок, что любит пустоши,
  Вполне может стать моей простой эмблемой;
 Она пьёт небесную росу, беспечная, как роза,
 Что растёт в королевском саду;
 И когда я вплетаю её в свои волосы,
 Аллан, бард не может не поклясться,
 Что никогда не видел такой прекрасной короны.
 Затем игриво распустила венок
 Она вцепилась в свои темные локоны и улыбнулась.


 X.

 Её улыбка, её речь, полные очарования,
 Разрушили мрачное настроение старого Харпера.
 Он посмотрел на неё так, как смотрят отшельники,
 Когда ангелы склоняются, чтобы утешить их.
 Он смотрел, пока не почувствовал нежное сожаление и гордость,
 Проникнутые слезами, и тогда ответил:
'Прекраснейшая и лучшая! ты и не подозреваешь,
 Какое звание, какие почести ты потеряла!
 О, если бы я мог дожить до того, чтобы увидеть твою милость
 При шотландском дворе, на родине,
 Увидеть, как продвигается мой любимец
 Самая лёгкая в придворном танце,
 Причина вздохов каждого галантного рыцаря,
 И путеводная звезда для каждого взора,
 И тема для каждого менестреля,
 Дама с разбитым сердцем!

 XI.

 'Прекрасны эти мечты,' — воскликнула дева, —
 Тон её был лёгким, но она вздохнула, —
 'И всё же этот замшелый камень для меня
 Достойно великолепного кресла и балдахина;
 И мой шаг не был бы более веселым
 В придворном танце, чем в беззаботном стратспее;
 И вполовину не так приятно было бы моему слуху
 Слушать королевского менестреля, как тебя.
 А потом для гордых и высокомерных женихов
 Чтобы склониться перед моим победоносным взором, —
 Ты, льстивый бард!  Ты сам скажешь,
 Что мрачный сэр Родерик правит здесь.
 Бич саксов, гордость клана Альпин,
 Ужас берегов Лох-Ломонда,
 По моей воле, как ты знаешь,
 Набег Леннокс был бы отложен на день. —


 XII..

 Древний бард подавил её ликование:
 'Зловещую ты выбрала тему для шутки!
 Ибо кто во всей этой западной глуши
 Слышал о Чёрном сэре Родерике и улыбался?
 В Холи-Руде он убил рыцаря;
 Я видел, как он вытащил кинжал.
 Придворные расступаются перед шагом
 Неустрашимого убийцы;
 И с тех пор, как он был объявлен вне закона,
 Он сурово охраняет свои горы.

 Кто ещё осмелился бы сказать — ах! горе тому дню,
 Когда я должен буду произнести столь ненавистную правду! —
 Дуглас, словно подстреленный олень,
 Отвергнутый всеми благородными пэрами,
 Даже в этом грубом убежище, которое у нас есть?
 Увы, этот дикий мародёр
 Вождь в одиночку мог бы помешать нашему спасению,
 А теперь твои девичьи чары раскрылись,
 И он ищет свою награду в твоих руках;
 Совсем скоро можно будет добиться снисхождения,
 Чтобы поддержать его притязания, приведи его из Рима.
 Тогда, хоть он и изгнанник на холме,
 Твой отец, как и Дуглас, по-прежнему
 Будет внушать почтение и страх;
 И хотя ты так дорога Родерику,
 Что могла бы направлять его, как по нитке.
 Этот вождь — раб твоей воли,
 Но, о любимая дева, не веселись!
 Твоя рука на львиной гриве.--


 XIII.

 Менестрель, - ответила девушка и высоко
 Душа ее отца отразилась в ее глазах.
 "Я знаю свои долги дому Родерика.:
 Все, что может дать мать.
 Заботе леди Маргарет я обязана,
 С тех пор как она осиротела в дикой глуши,
 Она скорбела о ребёнке своей сестры;
 Её отважный сын-вождь погиб от гнева
 Шотландского короля, который похоронил моего отца.
 Я в долгу перед ним, и это более глубокий и священный долг;
 И если бы я мог заплатить его своей кровью, Аллан!
 Сэр Родерик должен приказать
 Отдать мою кровь, мою жизнь, но не мою руку.
 Лучше бы Эллен Дуглас жила
 В темнице Мароннана;
 Лучше бы она скиталась по заморским землям,
 Ища холодного милосердия мира,
 Где не было сказано ни слова по-шотландски,
 И не было слышно имени Дуглас.
 Она будет скитаться, как изгнанница,
 Чем выйдет замуж за человека, которого не любит.


 XIV.

 'Ты трясешь, добрый друг, своими седыми волосами, —
 Этот умоляющий взгляд, что он может сказать?
 Кроме того, что я знаю? — Я признаю, что он храбр,
 Но необуздан, как грохочущие волны Браклинна;
 И великодушен, за исключением мстительного нрава
 Или завистливый транспорт взбудоражит его кровь:
 Я дарю ему верность дружеской компании,
 Как его палаш — его руке;
 Но о! этот самый стальной клинок
 Проявил бы больше милосердия к врагу:
 Я дарю ему щедрость, чтобы он раздал
 Среди своего клана богатство, которое они приносят.
 Когда они возвращаются по озеру и долине,
 и остаются в низине,
 где когда-то стояла милая деревушка,
 груда пепла, залитая кровью.
 Я чту руку, которая сражалась за моего отца,
 как и подобает его дочери;
 но могу ли я пожать её, покрытую кровью
 крестьян, убитых в их хижинах?
 Нет!  пока его добродетели сияют,
 его страсти кажутся ещё темнее.
 И вспыхнет дух его высоко,
 Как молния в полуночном небе.
 Пока он был ребёнком, — а дети знают,
 Инстинктивно чувствуют, кто друг, а кто враг, —
 Я содрогнулась при виде его мрачного лба,
 Его тёмного плаща и соболиного плюмажа;
 Став взрослой, я с трудом могла выносить
 Его надменный вид и царственную осанку:
 Но если ты поддержишь притязания жениха,
 В серьёзном настроении, на руку Родерика.
 Я трепещу от боли! или, если когда-нибудь
 Дуглас знал это слово и боялся его.
 Лучше сменить столь неприятную тему, —
 Что ты думаешь о нашем странном госте? —


 XV.

 — Что я думаю о нём? — горе тому,
 Кто привёл такого странника на наш остров!
 Боевой жезл твоего отца, выкованный в былые времена
 Для Тинмена, по волшебным преданиям,
 В то время, когда он объединился с союзниками, а не с врагами
 Его пограничные копья и луки Хотспера
 Сами обнажились, предвещая
 Приближение тайного врага.
 Если здесь укрылся придворный шпион,
 Чего нам бояться в Дугласе?
 Чего нам бояться на этом острове, который издавна считался
 Последним и самым надёжным оплотом клана Альпин?
 Если ты не шпион и не враг, молю тебя
 Что ещё может сказать ревнивый Родерик?--
 Нет, не качай пренебрежительно головой!
 Вспомни о страхе раздора
 Что вспыхнул, когда на празднике Белтейн
 Ты танцевал с Малкольмом Грэмом;
 И всё же, хотя твой отец и восстановил мир,
 в груди Родерика тлеет вражда:
 Берегись! — Но послушай! что это за звуки?
 Мои глухие уши не улавливают ни дуновения ветерка,
 ни плача берёз, ни шороха осин,
 ни ряби на озере;
 седая борода канны всё так же неподвижна,
 но, клянусь своей верностью менестрелю, я слышал...
 И снова послушаем! какая-то военная труба
 Издалека посылает сигнал.

 XVI.

 Далеко на поверхности вытянувшегося озера были замечены
 Четыре тёмных пятнышка на воде,
 Которые, медленно увеличиваясь в размерах,
 Превратились в четыре баржи с людьми.
 И, спускаясь вниз от Гленгайла,
 Направились прямо к одинокому острову;
 Прошли мыс Брианчейл,
И, повернув к ветру,
 Заставили сиять на солнце
 Знамя доблестного сэра Родерика.
 Всё ближе и ближе они подплывают,
 В воздухе сверкают копья, пики и топоры.
 Теперь вы могли бы увидеть отважных татар,
 И пледы, и оперение танцуют и колышутся:
 Теперь смотри, как опускаются и поднимаются шляпы,
 Пока гребец работает своим тяжёлым веслом;
 Смотри, как при каждом мощном взмахе
 Волна превращается в дым.
 Взгляни на гордых волынщиков на носу,
 И заметь, как развеваются яркие флажки,
 Спущенные с их громких волынок, и как они
 Рассекают бороздящую гладь воды,
 Мчась по озеру навстречу друг другу,
 Играя древнюю шотландскую мелодию.


 XVII.

 С каждым мгновением они звучали всё громче,
 И всё громче звучал гордый волынщик.
 Сначала звуки, приглушённые расстоянием,
 смягчённые водой, доносились до нас,
 и, надолго задерживаясь у мыса и бухты,
 Уносили с собой каждую резкую ноту,
 затем, становясь всё громче,
 они слышали пронзительный клич клана.
 Те волнующие звуки, что призывают на битву мощь
 Старинного клана Альпин.
 Гулко звучат быстрые ноты, как когда
 Сотни воинов сотрясают долину,
 И, поспешая на сигнал тревоги,
 'прекрасная взрыхлённая земля отзывается на их шаги.
 Затем звучит лёгкая прелюдия в более живом тоне,
 Выражающая их весёлый марш,
 Прежде чем разразится грохот решающей битвы,
 Со смешанными криками, воплями и ударами;
 И имитация ударов и защиты,
 Как звон меча о мишень;
 И стонущая пауза, прежде чем снова
 Сгустился бой и раздался крик:
 Стремительная атака, боевой клич,
Отступление, переросшее в бегство,
 И всплески триумфа, возвещающие о
 Победе клана Альпин, — всё это было там.
 Но на этом всё не закончилось, а медленно
 Утонуло в протяжном и низком стоне,
 И победный клич сменился
 Диким плачем по павшим.


 XVIII.

 Боевые трубы смолкли, но озеро и холмы
 Всё ещё были заняты своим эхом;
 И когда они уснули, чей-то голос
 Велел их хриплому хору проснуться снова,
 В то время как сотня воинов громко
 Их голоса воспевают своего вождя.
 Каждый гребец, склонившись над своим веслом,
 размеренно взмахивал им,
 в таком диком ритме, как ветер
 проносится сквозь голые декабрьские деревья.
 Первым припев услышал Аллан:
 'Родерик Вич Альпийский, эй! греби!'
 И они подплывали всё ближе и ближе, пока гребли.
 Отчетливо звучала боевая песня.


 XIX.

 Лодочная песня

 Слава вождю, который торжествует!
 Да будет почтена и благословлена вечнозелёная сосна!
 Пусть дерево, на которое он смотрит, будет стоять вечно.
 Процветай, оплот и гордость нашего рода!
 Небеса, ниспошлите ему счастливую росу,
Земля, дай ему новый сок,
 Пусть он весело распускается и широко разрастается,
Пока каждая долина Хайленда
 Отвечает на наш зов:
'Родериг Вич Альпийский, эй! Герой!'

 Наш род не вырос из случайного семени,

 Цветущего в Белтейн, чтобы увянуть зимой;
 Когда вихрь сорвёт с горы все листья,
 тем больше будет ликовать Клан-Альпин в её тени.
 Привязанный к расщелине в скале,
 Доказательство того, что буря не страшна,
 Чем крепче он стоит, тем сильнее ветер;
 Тогда Ментейт и Бредалбейн
 Снова вторят его восхвалению:
 'Родериг Вич Альпийский, хо! Иеро!'

 XX.

 Наш пиброх гордо затрепетал в Глен-Фруине,
 И стоны Банночара ответили на наш клич.
 Глен-Ласс и Росс-Ду дымятся в руинах,
 А лучшие из Лох-Ломонда лежат мёртвые на боку.
 Вдова и саксонская дева
 Долго будут оплакивать наш набег,
 Думать о Клан-Альпине со страхом и печалью;
 Леннокс и Левен-Глен
 Вздрогнули, когда снова услышали:
 'Родериг Вич Альпийский, хо! Иеро!'

 Гребите, вассалы, гребите во имя гордости Хайленда!
 Налегайте на вёсла во имя вечнозелёной Сосны!
 О, если бы бутон розы, украшающий эти острова
 Был увит вокруг него гирляндой!
 О, если бы какой-нибудь росток драгоценного камня,
 Достойный такого благородного стебля,
 Был почтен и благословлён в их тени!
 Тогда бы Клан-Альпин
 Зазвенел из своей самой глубокой долины,
 Родериг Вич Альпийский, эй! Иеро!
 XXI.

 Со всей своей весёлой женской свитой
 Леди Маргарет вышла на берег.
 Их распущенные волосы развевались на ветру,
 И они высоко поднимали свои белоснежные руки,
 В ответ раздавались пронзительные возгласы
 И дикий хор, скандирующий имя вождя;
 И вот, стремясь угодить, с материнским искусством
 Возлюбленная страсть его сердца,
 Дама позвала Эллен на берег,
 Чтобы поприветствовать своего родственника, прежде чем он сойдёт на землю:
«Иди сюда, бездельник, иди! Ты Дуглас,
 И ты не хочешь увенчать лаврами победителя?»
 Нехотя и медленно служанка
 Повинуясь нежеланному зову,
 И когда вдалеке зазвучал горн,
 Она отскочила в сторону с середины тропы:
'Слушай, Аллан-бей! С материка доносится
 Сигнал моего отца.
 Он наш, — воскликнула она, —
 Он спустится с горы на лодке.'
 Затем, словно солнечный луч, быстрый и яркий,
 она устремилась к своему челноку.
И пока Родерик жадно вглядывался
 в её милое личико, в кольцо его матери,
 островок остался далеко позади,
 и она высадилась в бухте.


 XXII.

 Некоторые чувства даны смертным,
 В них меньше земного, чем небесного;
 И если есть человеческая слеза
 Из отбросов страсти, утонченная и прозрачная,
 Слеза, такая прозрачная и такая кроткая
 Это не запятнало бы щеки ангела,
 Это то, что проливают благочестивые отцы
 На голову послушной дочери!
 И как Дуглас к своей груди
 Его дорогая Эллен тесно прижалась,
 Такие святые капли оросили её локоны,
 Хотя плакал не глаз героя.
 И пока на дрожащем языке Эллен
 Звучали её сыновние приветствия,
 Она заметила, что страх — доказательство привязанности —
 всё ещё удерживал изящного юношу на расстоянии.
 Нет! До тех пор, пока Дуглас не назвал его имя,
 хотя юношу звали Малкольм Грэм.


 XXIII.

 Аллан с задумчивым видом
 заметил, как Родерик высадился на острове;
 он жалобно посмотрел на своего хозяина.
 Затем взглянул на гордого вождя,
 Затем поспешно отмахнулся
 От застилавших глаза брызг;
 И Дуглас, положив руку
 На плечо Малькольма, добродушно сказал:
 'Можешь ли ты, юный друг, не видеть смысла?
 В блестящих глазах моего бедного последователя?
 Я скажу тебе: он вспоминает тот день,
 Когда он воспел меня
 Над арочными воротами гордого Ботвелла,
 И многие менестрели громко вторили ему,
 Когда нормандское знамя Перси, добытое
 На кровавом поле, засияло передо мной,
 И дважды по десять рыцарей, чьё имя
 Было столь же могущественным, как и имя того вождя,
 За мной следовал, украшая мой пышный наряд,
 Но, поверь мне, Малкольм, я не так уж горд
 Был всей этой собранной толпой,
 Хотя убывающий полумесяц владел моей силой,
 А за мной шли лорды и рыцари.
 Хотя Блантайр воспевал её священные песни,
 А барды Ботвелла отвергали мои восхваления,
 Когда этот старик безмолвно плакал,
 А эта бедная девушка была так нежна,
 Они оказали мне более радушный и искренний приём,
 Чем всё, что я знал о своей лучшей жизни.
 Прости, мой друг, отцовское хвастовство, —
 О, это превосходит все, что я потерял!


 XXIV.

 Восхитительная похвала! - как летняя роза.,
 Что ярче светится в капле росы.,
 Щека застенчивой девы показалась,
 Потому что Дуглас заговорил, и Малкольм услышал.
 Краска стыда на лице, радость, которую нужно было скрыть,
 Гончие, ястреб, ее заботы разделены;
 Любимые ласки служанки
 Собаки с приседанием и скулением оплачены;
 И, по ее свистку, на ее руке
 Сокол занял свою любимую позицию,
 Закрыл свое темное крыло, расслабил взгляд,
 Нор, хотя и был без капюшона, не стремился взлететь.
 И, поверь, в таком обличье она стояла,
 Как легендарная богиня леса,
 Если пристрастное мнение отца
 перевешивает её достоинства и красоту,
 То и суждение влюблённого может оказаться неверным
 и не найти равновесия на более точных весах.
 Ведь с каждым украдкой брошенным взглядом
 Любящий энтузиаст отдал свою душу.


 XXV.

 Он был высокого роста и худощав,
 Но крепко сложен, — это был Малкольм Грэм.
 Пояс из шотландки и клетчатые чулки
 Никогда не скрывали более изящных ног;
 Его льняные волосы цвета солнца
 Тесно прилегали к синей шляпе.
 Привычный к охоте, он обладал орлиным взором
 Белая куропатка могла бы заметить его в снегу;
 Каждый проход, через горы, озёра и пустоши,
 Был ему знаком в Ленноксе и Ментейте;
 Напрасно тёмно-коричневая лань
 Пыталась ускользнуть, когда Малкольм натянул свой звонкий лук,
 И едва лань, охваченная страхом,
 Он опередил в скорости альпиниста:
 Он мог взобраться на Бен-Ломонд,
 И ни единым всхлипом не выдать своих усилий.
 Его телосложение соответствовало уму
 Живому и пылкому, прямому и доброму;
 Его сердце, пока не появилась Эллен,
 Не знало ни любви, ни печали;
 Оно так же легко танцевало в его груди,
 Как трепетало перо на его гребне.
 Но друзья, которые лучше всех знали юношу
 Его презрение к несправедливости, его стремление к истине
 И барды, которые видели его дерзкие черты лица
 Когда он вдохновлялся древними сказаниями,
 Говорили, что этот юноша стал мужчиной.
 Недолго оставалось Родерику Дху
 Пользоваться славой, что гремела в горах,
 Но он уступил Малькольму Грэму.


 XXVI.

 Теперь они возвращались своим водным путём,
 И Эллен сказала: 'О мой господин!'
 'Зачем ты так далеко забрёл в погоне?
 И почему ты так поздно вернулся? И почему '--
 Остальное читалось в её говорящем взгляде.
 «Дитя моё, я далеко ушёл в погоне за
имитацией благородной войны;
 И с этим благородным занятием
 Я распрощался с Дугласом.
 Я встретил юного Малкольма, когда забрел
 Далеко на восток, в тень Гленфинласа
 И я не заблудился, потому что повсюду вокруг
 Охотники и всадники прочёсывали местность.
 Этот юноша, хоть и был ещё королевским воспитанником,
 Рискуя жизнью и землёй, стал моим стражем.
 И через лесные проходы
 Он вёл меня, не скрываясь от погони.
 И Родерик окажет ему радушный приём,
 Несмотря на старую вражду, ради Дугласа.
 Тогда он должен будет отправиться в долину Страт-Эндрик
 И больше мне ничто не грозит.
 XXVII.

 Сэр Родерик, вышедший им навстречу,
 Покраснел при виде Малькольма Грэма,
 Но ни в поступках, ни в словах, ни в глазах
 Не проявил недостатка в гостеприимстве.
 Они коротали время за разговорами и играми
 В то утро летнего дня;
 Но в полдень прибыл гонец
 И тайно встретился с рыцарем,
 Чьё угрюмое лицо вскоре выдало
 Плохие новости, которые он услышал.
 Казалось, в его голове роились тяжёлые мысли;
 Но вечерний пир был готов
 Ещё до того, как он собрался у камина
 С матерью, Дугласом и Грэмом,
 А также с Эллен; затем он огляделся
 Он опустил глаза и уставился в землю,
 подбирая слова, которые могли бы
 лучше всего передать неприятную историю.
 Он долго играл рукоятью своего кинжала,
 Затем поднял надменную бровь и сказал:--


 XXVIII.

 "Краткой будет моя речь; - ни время не располагает,
 Ни мой простой нрав, глумящиеся слова.
 Родственник и отец, - если такое имя есть
 Дуглас удостаивает притязаний Родерика;
 Моя почтенная мать, Эллен, почему ты отводишь взгляд, кузина?--
 И Грэм, в котором я надеюсь вскоре увидеть
 благородного друга или врага,
 когда возраст даст тебе право командовать,
 и ты возглавишь свою родную страну,--
 слушайте все! — мстительная гордость короля
 Хвастается тем, что покорил приграничье,
 Где вожди с гончими и сетями пришли
 Поразвлечься с дичью своего монарха,
 Сами попались в кровавые силки,
 И когда они приготовили пир,
 И широко распахнули свои верные врата,
 Они повисли на собственных воротах, борясь за жизнь.
 Громко они взывали к своей крови в медовом напитке Меггата,
 От Ярроу-Брейс и берегов Твида,
 Где скользят одинокие ручьи Эттрика,
 И от серебристого Тевиота;
 От долин, где скакали боевые кланы,
 Осталась лишь овечья тропа, широкая и пустая.
 Этот тиран шотландского престола,
 столь вероломный и безжалостный,
 теперь явился сюда; цель та же,
 тот же предлог — охота в лесу.
 Оцените милость к вождям Хайленда
 по судьбе приграничного рыцарства.
 Более того, среди зелени Гленфинласа
 был виден твой величественный облик, Дуглас.
 Я знаю это наверняка:
 Ваш совет я принимаю.
 XXIX.

 Эллен и Маргарет в страхе
 искали утешения во взглядах друг друга,
 затем перевели свой жуткий взгляд, каждая
 на своего отца, а другая — на сына.
 Поспешное цвет ехали и приехали
 В жирной щеке Malcohm Грэм,
 Но от его взгляда она также появилась
 'Т а к Эллен, что он боялся;
 В то время как печальный, но непоколебимый,
 Дуглас так сказал в своем совете:
 "Храбрый Родерик, хотя бушует буря",
 Это может быть только гром и пройдет дальше;
 И я не останусь здесь ни на час,
 Чтобы молния ударила в твой шатёр;
 Ведь ты прекрасно знаешь, что в эту седую голову
 Стреляют королевскими молниями.
 Ведь ты по приказу своего короля
 Можешь помочь ему доблестным отрядом,
 Покорность, почтение, смиренная гордость
 Отвратят гнев Монарха.
 Бедные остатки «Кровоточащего сердца»,
 Мы с Эллен будем искать
 Убежище в какой-нибудь лесной келье,
 Там, как загнанная дичь, будем жить,
 Пока на горах и пустошах
 Не минует нас суровая погоня, —


 XXX.

 — Нет, клянусь честью, — сказал Родерик.
— Да помогут мне небеса и мой добрый клинок!
 Нет, никогда! Будь проклята эта сосна,
 древний герб моего отца и мой,
 если из-за её тени в опасности окажется
 род Кровоточащего Сердца!
 Услышь мою резкую речь: отдай мне эту девицу
 В жёны, а свой совет — в помощь мне;
 К Дугласу, заключившему союз с Родериком Ду,
 Примкнут друзья и союзники;
 Как причина сомнений, недоверия и горя,
 Привяжет к нам каждого вождя Запада.
 Когда громкие трубы возвестят о моей свадьбе,
 В Линксе услышат звон колокола,
 Стража выступит на крыльце Стирлинга.
 И когда я зажгу брачный факел,
 Тысячи деревень охватит пламя,
 И это потревожит сон короля Якова!--
 Нет, Эллен, не смущайся так,
 И, мама, прошу тебя, прекрати эти знаки.
 Я имел в виду не все, что могла бы сказать моя горячка.--
 Небольшая необходимость в набеге или битве,
 Когда мудрый Дуглас может объединить
 Каждый горный клан в дружный отряд,
 Для охраны перевалов на своей земле,
 Пока побежденный король из непроходимой долины
 Без сапог вернет его домой.'


 XXXI.

 Есть такие, у кого есть, в полуночный час,
 Во сне взобрался на головокружительную башню,
И на краю, где бушевал
 Непрекращающийся рёв океанских волн,
 Спокойно досмотрел свой опасный сон,
 Пока его не разбудил утренний луч.
 Когда, ослеплённый восточным сиянием,
 Такой пугливый бросил взгляд вниз,
 И увидел безмерную глубину вокруг,
 И услышал непрерывный звук,
 И подумал, что шаткая ограда так хрупка,
 Что колышется, как паутина на ветру;
 И среди головокружительного водоворота чувств
 Не почувствовал ли он отчаянное желание
 С головой броситься вниз,
 И встретить худшее, что предсказывали его страхи?--
 Так Эллен, ошеломлённая и потрясённая,
 Когда вокруг разверзлась бездна,
 Когда ужас охватил всех,
 Дуглас, как и все остальные,
 Едва мог сдержать отчаянные мысли.
 Чтобы купить его безопасность ценой своей руки.


 XXXII.

 Такую цель Малкольм мог разглядеть
 В дрожащих губах и глазах Эллен.
 Он с готовностью поднялся, чтобы заговорить, но прежде
 Чем его язык успел выдать его страх,
 Дуглас заметил неистовую борьбу,
 В которой смерть, казалось, сражалась с жизнью.
 Ибо к её щекам в лихорадочном приливе
 На одно мгновение прилила пульсирующая кровь.
 Затем, отступив, внезапно пошатнувшись,
 Он покинул свои владения, бледный как полотно.
 'Родерик, довольно! довольно!' — вскричал он.
 'Моя дочь не может стать твоей невестой;
 Не то чтобы румянец был дорог сердцу жениха,
 Ни бледность, что от девичьего страха.
 Может, и нет — прости её,
 Вождь, и не рискуй ничем ради нашего спасения.
 Дуглас никогда
 Не поднимет мятежное копьё против своего государя.
 Это я научил его юную руку
 Поводьям и клейму;
 Я всё ещё вижу его, царственного мальчика!
 Не Эллен больше — моя гордость и радость;
 Я все еще люблю его, несмотря на мои обиды
 Из-за поспешного гнева и клеветнических языков.
 О. ищи милости, которую ты вполне можешь обрести,
 Без причины, подобной моей, вместе взятой!'


 XXXIII.

 Вождь дважды прошелся по залу;
 Его широкие шаровары развевались,
 А потемневший лоб, где уязвлённая гордость
 Боролась с гневом и разочарованием,
 В тусклом свете факела казался
 Подобным злому демону ночи,
 Склонившему свои тенистые крылья
 Над праведным путём паломника:
 Но, безответная любовь! Твой дротик
 Пронзил его отравленным жалом до самых глубин.
 И Родерик, терзаемый болью,
 Наконец сжал руку Дугласа,
 В то время как глаза, которые раньше смеялись над слезами,
 Пополнились горькими каплями.
 Предсмертные муки давно лелеемой надежды
 Едва ли в этой пышной груди нашлось бы место
Для его гордого духа,
Но он конвульсивно вздымал свой клетчатый саван,
 В то время как каждое всхлипывание — все они были такими беззвучными
 — отчётливо разносилось по залу.
 Отчаяние сына, взгляд матери,
 Всё это могла бы вынести нежная Эллен.
 Она встала, и к ней подошёл Грэм,
 Чтобы помочь ей сделать последние шаги.


 XXXIV.

 Тогда Родерик из Дугласа прорвался...
 Словно вспышки пламени сквозь чёрный дым,
Разжигающие его длинные, тёмные и низкие венки,
 К одному широкому зареву багряного света.
 И глубокая тоска отчаяния
 вырвалась наружу в яростной ревности.
 Крепко сжав руку, он положил
 её на грудь Малкольма и затянул пояс:
 'Назад, безбородый мальчишка!' — сурово сказал он.
 'Назад, прислужник! Ты что, совсем не усвоил
 урок, который я тебе недавно преподал?
 Эта крыша, Дуглас и та дева,
 Благодарю тебя за отсрочку наказания.
 Жадный, как борзая, преследующая дичь,
 Грэм яростно набросился на Родерика.

 «Да падёт проклятие на моё имя, если что-то спасёт
 Вождя, кроме его меча!»
 Так они боролись, отчаянно сражаясь
 Схватился за кинжал или клеймо,
 И смерть была бы — но Дуглас поднялся,
 И встал между дерущимися врагами,
 С своей гигантской силой: «Вожди, отступите!
 Я убью первого, кто ударит моего врага. —
 Безумцы, прекратите свой неистовый бой!
 Что! Дуглас пал так низко,
 Что рука его дочери считается добычей
 Из-за такой бесчестной схватки?
 Угрюмо и медленно они разжимают
 Стыдясь своей отчаянной хватки,
 И каждый смотрит на своего соперника,
 Выставив ногу и наполовину обнажив клинок.


 XXXV.

 Не успели ещё взметнуться языки пламени,
 как Маргарет повисла на плаще Родерика,
 и Малкольм услышал крик своей Эллен,
 словно очнувшейся от страшного сна.
 Тогда Родерик вложил меч в ножны
 и прикрыл свой гнев презрительными словами:
 «Отдыхайте спокойно до утра; жаль, что
 такая дерзкая особа не чувствует ночного воздуха!»
 Тогда можешь передать Джеймсу Стюарту,
 что Родерик будет охранять озеро и холм,
 что он не станет прислужником своего вольного клана,
 что он не потерпит показной роскоши земных людей.
 Пусть он больше узнает о Клан-Альпине,
 пусть ты покажешь ему нашу силу и перевалы. --
 Мэлиз, что за хо!" - подошел его приспешник:
 "Передай нашу охранную грамоту Грэму".
 Юный Малькольм ответил спокойно и смело: "
 Ничего не бойся за свой любимый холд".;
 Место, которое ангел соизволил облагодетельствовать
 Благословенно, хотя разбойники бродят по этому месту.
 Твоя грубая вежливость к тем,
 Сдержанность, кто боится стать твоими врагами.
 Для меня горная дорога безопасна.
 В полночь, как в "сиянии дня",
 Хотя и с самыми смелыми за спиной
 Даже Родерик Ду осаждал трассу.--
 Храбрый Дуглас, - прекрасная Эллен, -нет,
 Здесь я ничего не скажу о прощании.
 На земле нет ни одной уединённой долины
 Такой тайной, но мы встретимся снова. —
 Вождь! мы тоже найдём время, —
 сказал он и покинул лесную беседку.


 XXXVI.

 Старый Аллан последовал за ним к берегу —
 таков был приказ Дугласа —
 и с тревогой рассказал, как утром
 Суровый сэр Родерик Дип поклялся,
 Огненный Крест должен был кружить над ним
 Долины, ущелья, лоун и мур
 Большая опасность грозила Грэму
 От тех, кто пришел на сигнал.;
 Далеко вверх по озеру была самая безопасная суша.
 Сам бы довез его до берега.
 Он обратился за советом к ветру,
 Пока Малкольм, не обращая на него внимания,
 Обматывал кинжал, подсумок и палаш,
 Сворачивал свой широкий плед в тугой рулон,
 И обнажал свои конечности так,
 Как лучше всего подходило для водного пути, —


 XXXVII.

 Затем резко сказал: «Прощай,
 Образец былой верности!»
 Он любезно пожал руку менестрелю:
«О, если бы я мог указать место для отдыха!
 Мой государь охраняет мои земли,
 мой дядя возглавляет отряд моих вассалов;
 чтобы усмирить врагов и помочь друзьям,
 у бедного Малькольма есть только сердце и клинок.
 И все же, если есть хоть один верный Грэм
 Который любит вождя своего имени,
 Недолго почтенному Дугласу жить
 Подобно загнанному оленю в горной клетке;
 И пока этот раздутый гордыней грабитель не посмел,--
 Я не могу отдать остальное эйру!
 Скажи Родерику Ду, что я ничего ему не должен,
 Не жалуйся на плохое обслуживание лодки,
 Чтобы перенести меня на тот горный склон.
 Затем он нырнул в бурлящую воду.
 Смело он поднял голову над водой,
 И решительно направил лодку от берега;
 И Аллан напряжённо вглядывался вдаль,
 Чтобы разглядеть его фигуру посреди озера.
 Темнея над каждой ничтожной волной,
 Которую серебром одарила луна.
 Быстро, как только мог, скользил баклан.
 Пловцы напрягали все силы;
 Затем, высадившись в залитой лунным светом долине,
 Громко возвестили о своём благополучии.
 Менестрель услышал далёкий крик,
 И радостно удалился от берега.




 ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ.

 Сбор.


 Я.

 Время неумолимо движется вперёд.  Древний род,
 Что баюкал нас в младенчестве на своих коленях,
 Что рассказывал нам удивительные истории из своего детства,
 О своих странных приключениях на суше и на море,
 Как они исчезают из мира сего!
 Как мало их осталось, всех слабых и лишённых сил,
ждущих на пороге мрачной вечности,
 словно выброшенные на берег обломки, к которым возвращается хриплый прибой,
 чтобы унести их из виду! Время неумолимо движется вперёд.

 Но ещё живы те, кто хорошо помнит,
как, когда горный вождь протрубил в свой горн,
 и поле, и лес, и холм, и скала, и лощина,
 И одинокий вереск узнал сигнал;
 И быстро собрался вокруг него верный клан.
 В тот миг, когда прозвучал тревожный сигнал,
 В то время, как их знамя развевалось на ветру,
 В то время, как громкие звуки боевых труб возвещали о сборе,
 И в то время, как Огненный Крест сверкал, словно метеор, вокруг.


 II.

 Отблеск летнего рассвета
 Превратил синеву озера Лох-Катрин в пурпурную.
 Мягкий западный ветерок
 Лишь коснулся озера, лишь шевельнул деревья,
 И довольное озеро, словно застенчивая дева,
 Дрожала, но не от радости.
 Тени гор на её груди
 Не рассеивались и не исчезали;
 Они лежат в светлой неопределённости,
 Как будущие радости для взора Фэнси.
 Водяная лилия потянулась к свету
 Ее чаша сияла серебром.;
 Лань проснулась и на лужайку,
 Усыпанную каплями росы, вывела своего олененка.;
 Серый туман покинул горный склон.,
 Поток показал свою сверкающую гордость.;
 Невидимый в испещренном крапинками небе, жаворонок устроил свой разгул.:
 Черный дрозд и пестрый дрозд
 Доброе утро, переданное из брейка и буша;
 В ответ ворковал горлинка
 Её трели о мире, покое и любви.


 III.

 Ни мысли о мире, ни мысли об отдыхе
 Не унимали бурю в груди Родерика.
 С обнажённым палашом в руке
 Он резко зашагал по берегу островка,
 Глядя на восходящее солнце, и положил
 Руку на свой нетерпеливый клинок.
 Под скалой его вассалы
 Быстро готовили ритуал,
 Имеющий глубокий и смертоносный смысл;
 Ибо так учила древность,
 Что нужно было подготовиться, прежде чем
 Огненный крест отправится в путь.
 Отступающая толпа застыла в ужасе
 От его нетерпеливого взгляда;
 Такого взгляда удостоился горный орёл,
 Когда со скал Бенвеню
 Она расправила свои тёмные паруса по ветру
И, возлежа высоко в небесах,
Своей широкой тенью накрыла озеро,
 Заставив замолчать певчих птиц в зарослях.


 IV.

 Была сложена груда сухих веток,
 Можжевельника и дикой рябины,
 Смешанных с щепками от дуба,
 Расколотого недавним ударом молнии.
 Отшельник Брайан стоял рядом с ней.
 Босоногий, в плаще и капюшоне.
 Седая борода и спутанные волосы
 Скрывали лицо, искажённое отчаянием;
 На обнажённых руках и ногах, покрытых шрамами,
 Виднелись следы неистового покаяния.
 Этот монах с диким нравом и лицом
 Предчувствовал опасность, грозившую его народу.
 Он вышел из глубочайшего уединения
 В суровом сердце Бен-Харроу.
 Не как христианский священник,
 А как друид, восставший из могилы.
 Его закалённое сердце и глаза могли вынести
 Вид человеческой жертвы.
 И много, как говорили, было известно о языческих преданиях
 Он бормотал заклинания, смешанные с.
 Священное вероучение только усугубляло
 и усиливало смертоносность проклятия.
 Ни один крестьянин не искал молитв этого отшельника.
 Паломник с опаской обходил его пещеру.
 Жаждущий охотник знал, где его добыча.
 И в разгар погони отозвал свою гончую.
 Или если в одинокой долине или на равнине
 Ему встречался житель пустыни,
 Он молился и крестился,
 А ужас принимал облик благочестия.


 V.

 О рождении Брайана ходили странные слухи.
 Его мать наблюдала за полуночным свертком,
 Сложенным глубоко в мрачной долине,
 Где были разбросаны кости людей,
 Погибших в какой-то забытой битве,
 Отбеленные ветром и дождями.
 Это могло бы смягчить сердце воина,
 Увидевшего такое издевательство над своим искусством!
 Дербенник сковал там руку,
 Которая когда-то могла разорвать железную цепь;
 Под широкой и крепкой костью
 Лежало сердце, не ведавшее страха,
 Слабый и робкий гость,
 Дербенник свил там своё скромное гнёздышко;
 Там медленный дождевой червь оставил свой след
 На быстрых конечностях, которые со временем стали насмешкой;
 И там же лежал череп предводителя
 Всё ещё в венке, раскрасневшаяся и полная,
 Для вереска с его пурпурными цветами
 Она сплела венок и вплела в него перо.
 Всю ночь в этой печальной долине девушка
 Сидела, закутавшись в тень от своей мантии:
 Она сказала, что ни один пастух не искал её общества,
 Ни одна рука охотника не развязывала её повязку.
 Но больше никогда она не заплетала волосы
 В девственную повязку.
 Исчезли её девичьи радости и забавы,
 Её девичий пояс стал слишком коротким,
 И с той роковой ночи она не искала
 Ни святой церкви, ни благословенного обряда,
 Но хранила свою тайну в груди.
 И умер в муках, не исповедавшись.


 VI.

 Один, среди своих юных сверстников,
 Брайан был с младенческих лет;
 Угрюмый и убитый горем мальчик,
 Чуждый сочувствию и радости
 Он сносил все насмешки, которые сыпал беспечный язык
 На его таинственное происхождение.
 Целые ночи он проводил при бледном лунном свете
 У ручья, где текла его бирюзовая река, и плакал.
 Пока, обезумев, не принял за истину
 То, во что верила толпа, — о его происхождении.
 И стал искать в тумане и огнях метеоров
 Встречу и знакомство со своим Призрачным Отцом!
 Напрасно он пытался успокоить свою своенравную судьбу.
 Монастырь открыл свои милосердные врата;
 Напрасно знания того времени
 Раскрывали страницу с чёрными буквами;
 Даже в его сокровищницах он не мог найти
 Пищи для своего пылкого ума.
 С жадностью читал он всё, что повествует
 О магии, каббале и заклинаниях,
 О всех тёмных стремлениях, связанных
 С любопытной и самонадеянной гордыней;
 Пока воспалённый мозг и нервы не были на пределе,
 А сердце не сжалось от мистических ужасов,
 В отчаянии он стал искать логово Бенхарроу,
 И спрятал его от людских глаз.


 VII.

 Пустыня навевала ему дикие видения,
 Такие, что могли бы подойти ребёнку призрака.
 Там, где среди чёрных скал бушуют потоки,
 Он наблюдал за бурлящими водоворотами,
 Джилл, его ослеплённые глаза
 Увидели, как поднимается речной демон:
 Горный туман обрёл форму и очертания
 Полуденной ведьмы или мрачного гоблина;
 Полуночный ветер стал диким и пугающим,
 Наполнился голосами мёртвых;
 Далеко на поле будущей битвы
 Его взор узрел ряды смерти:
 Так одинокий Провидец, отвергнутый человечеством,
 Создал бестелесный мир.
 Одно лишь слабое родство душ
 Всё ещё связывало его со смертными;
 Единственный родитель, на которого он мог претендовать,
 происходил из древнего альпийского рода.
 Слишком поздно он услышал во сне пророка
 роковой предсмертный крик Бен-Ши.
 В полуночном ветре тоже послышались звуки
 Скачущих коней, мчащихся во весь опор
 По каменистому склону Бенхарроу,
 Где смертный всадник не смог бы проехать;
 Гром расколол сосну, —
 Всё это предвещало беду для рода Альпин.
 Он подпоясался и вышел, чтобы показать
 Сигналы надвигающейся беды,
 И теперь был готов благословить или проклясть.
 Как и повелел вождь своего клана.


 VIII.

 Всё было готово; и со скалы
 Спустился козёл, глава стада,
 И лёг перед поленницей,
 Пронзённый острым клинком Родерика.
 Пациент, вызывающая отвращение жертва, смотрела на
 Отлив крови багровым приливом
 Вниз по его слипшейся бороде и косматым конечностям,
 Пока темнота не застилала его глазные яблоки, они не тускнели.
 Зловещий священник, бормочущий молитву,
 Тонкий крестик в аккуратной оправе,
 Длиной в локоть, по мере необходимости;
 Древко и конечности были стержнями из тиса,
 Родители которого в дюймово-кайяхской волне
 Их тени ложатся на могилу клана Альпин,
И, вторя дуновению Ломонда,
 Убаюкивают многих вождей в их вечном сне.
 Сформированный таким образом крест он поднял высоко,
 С иссохшей рукой и измождённым взглядом.
 И пробудились странные и смешанные чувства,
 Пока он произносил свою анафему: —


 IX.

 'Горе тому из клана, кто увидит
 Этот символ погребального тиса,
 Забыв, что его ветви росли
 Там, где небеса проливают свою святейшую росу
 На жилище Альпин!
 Предатель, лишившийся доверия своего вождя,
Он никогда не смешается с их прахом,
Но, изгнанный из рода своего,
Навлечёт проклятие на каждого члена клана.
 Он обречён на гнев и горе.
 Он сделал паузу, и вассалы поняли,
 что он имеет в виду. Они шагнули вперёд с горящими взглядами.
 Высоко в небе они трясли своими обнажёнными мечами,
 яростно целясь в мишени;
 и сначала тихо перешёптывались,
 а потом, словно волна,
 что находит свой источник далеко в море,
 и обрушивает на берег всю свою мощь,
 разразились громким хриплым рёвом в ответ:
'Горе предателю, горе!'
 Бен-ан узнал эти голоса.
 Радостный волк вышел из засады,
 Ликующий орёл взмыл ввысь, —
 Они узнали голос войны Альпийской.


 X.

 Крик затих на озере и умолк,
 Монах снова забормотал заклинание:
 Мрачно и тихо звучали его слова,
 пока он опалял Крест пламенем;
 и в тех немногих словах, что долетели до нас,
 хотя в них и было святейшее имя,
 было больше богохульства, чем молитвы.
 Но когда он потряс над толпой
 раскалёнными остриями, он заговорил вслух:
'Горе тому, кто не поднимет
 при этом ужасном знаке готовое копьё!
 Ибо, когда пламя охватит этот символ,
 Его дом, убежище его страха,
 Познает родственную участь;
 Далеко над его крышей взметнётся пламя,
 Провозглашающее месть клана Альпин.
 В то время как служанки и матроны будут произносить его имя,
 навлекая на себя нищету и позор,
 бесчестье и горе.
 Тогда раздался пронзительный женский крик,
 похожий на крик ястреба-тетеревятника на холме,
 возвещающий о нищете и болезни,
 смешанный с детским лепетом,
 из которого медленно вытекали проклятия.
 Отвечая с суеверным ужасом,
«Да сгорит его дом в алых углях!
 И да будет проклят самый жалкий сарай,
 В котором скроется бездомная голова.
 Мы обрекаем его на нужду и горе!»
 Раздалось резкое и пронзительное эхо.
 Койр-Урискин, твоя гоблинская пещера!
 И на сером перевале, где колышутся берёзы,
 На Била-нам-бо.


 XI.

 Тогда жрец снова погрузился в раздумья,
 И с трудом переводя дыхание,
 Сцепив зубы и сжав руку,
 С глазами, пылающими, как огненные факелы,
 Он размышлял о ещё более страшном проклятии.
 И ещё смертоноснее — на голове воина,
Который, призванный на помощь своему вождю,
 Увидел сигнал и ослушался.
 Сверкающие деревянные острия креста
 Он утопил в бурлящей крови.
 И когда он снова поднял знак,
 Послышался его глухой и хриплый голос:
 Когда этот Крест переходит от человека к человеку,
 Вичалпин призывает свой клан,
 Лопни ухо, которое не вняло!
 Парализована нога, которая уклоняется от скорости!
 Пусть вороны вырвет беспечные глаза,
 Волки заберут трусливое сердце своей добычей!
 Как впитывает этот поток крови в землю,
 Так пусть кровь его сердца оросит его очаг!
 Как искра гаснет в шипящем пламени,
Погаси его свет, тьма разрушения!
 И пусть ему будет отказано в благодати,
 Купленной этим знаком для всех остальных!
 Он замолчал; эхо больше не повторяло
 Глухой звук «аминь».


 XII.

 Тогда Родерик нетерпеливым взглядом
 взял символ из рук Брайана.
'Быстрее, Мэлис, быстрее', — сказал он и отдал
 крестик своему храброму приспешнику.
 'Место сбора — Ланрик-мид'
 Время не ждёт — быстрее, Мэлис, быстрее!'
 Как веретенник, когда его преследуют ястребы,
 баржа перелетела через Лох-Катрин.
 Высоко стоял приспешник на носу;
 Так быстро гребла баржа,
 Что пузыри, с которых она стартовала,
 Не лопались и оставались на плаву,
 Танцуя в пене и ряби,
 Пока она не приблизилась к материковому холму;
 И со стороны серебристого берега
 Всё ещё был виден нос шириной в три морских сажени,
 Когда он легко причалил к берегу
 Посланник крови и клейма.


 XIII.

 Быстрее, Малис, быстрее! Шкура бурого оленя
 Никогда не была так быстро натянута.
 Быстрее, Малис, быстрее! такая причина для спешки
 Никогда не заставляла твои крепкие жилы напрягаться.
 Прижмись грудью к крутому склону холма,
 Спустись, как поток, с его вершины;
 Быстрым и упругим шагом пройди
 Сквозь зыбкое болото и обманчивую топь;
 Перепрыгни через ручей, как косуля.
 И нажми на тормоз, как ищейка.;
 Скала высока, скавр глубок.,
 Но не уклоняйся от отчаянного прыжка.:
 Пересохли твои горящие губы и чело.,
 Но у фонтана остановись, не сейчас.;
 Вестник битвы, судьбы и страха,
 Стремись вперед в своей флотской карьере!
 Раненую лань ты теперь не выслеживаешь,
 Не преследуешь деву по ветвям зеленого леса.,
 И теперь ты не сбавляешь скорости
 В состязании с соперниками в горной гонке;
 Но опасность, смерть и воинский подвиг
 На твоём пути — вперёд, Малисе, вперёд!


 XIV.

 Быстро, как летит роковой символ,
 Возносятся хижины и деревушки;
 Из извилистых долин, с бурых возвышенностей
 Они низвергли каждого стойкого поселенца.
 Посланник не сбавлял шага;
 Он показал знак, он назвал место,
 И, мчась вперёд, как ветер,
 Оставил позади шум и удивление.
 Рыбак покинул берег,
 Смуглый кузнец взял кинжал и молот;
 С изменившимся лицом беззаботный жнец
 Оставил косу на недокошенном поле;
 Стада разбежались без присмотра,
 Плуг застрял на середине борозды.
 Сокольничий отбросил своего ястреба,
 Охотник оставил оленя на сене;
 По сигналу тревоги
 Каждый сын Альп бросился за оружием;
 Так разразилась битва
 На берегу Ахрея.
 Увы, прекрасное озеро!
 Твои берега должны были откликнуться на крики страха!
 Скалы, густые заросли, сон
 Так тихо на твоей глубокой груди,
 Что беззаботная трель жаворонка в облаках
 Кажется слишком громкой для этой сцены.


 XV.

 Быстрее, Мэлис, быстрее! Озеро позади,
 Наконец-то показались хижины Данкраггана.
 И выгляни, как поросшие мхом скалы, наполовину видимые
 Наполовину скрытые в такой зелёной роще;
 Там ты можешь отдохнуть, твой труд окончен,
 Их господин подаст сигнал. —
 Как ястреб бросается на свою добычу,
 Так и приспешник сбил его с пути.
 Какие скорбные звуки наполняют ветер?
 Похоронный клич, женский плач!
 Галантный охотник закончил свой промысел,
 Доблестный воин больше не сражается.
 Кто в битве или в погоне
 Займет его место рядом с Родериком!--
 В зале, где луч факела
 Заменяет угасшие лучи дня,
 Дункан лежит на своих скромных носилках,
 И по его лицу текут слёзы его вдовы.
 Его юный сын стоит рядом с ним в печали,
Его младший сын плачет, но не знает почему;
 Деревенские девушки и женщины собрались вокруг
 И звучит мрачный коронах.


 XVI.

 Коронах.

 Он ушёл в горы,
 Он затерялся в лесу,
Как высохший летом фонтан,
 Когда мы больше всего в нём нуждались.
 Фонтан, вновь оживший,
 Будет черпать силы из дождевых капель,
 Но нас это не утешит,
 Для Дункана не наступит завтрашний день!

 Рука жнеца
 Седые уши,
 Но голос плакальщицы
 Оплакивает мужественность во славе.
 Осенние ветры
 Сдувают самые яркие листья,
 Но наш цветок был в расцвете,
 Когда увядание было ближе всего.

 Быстрые ноги на бегу,
 Мудрый совет в беде,
 Красная рука в бою,
 Как крепок твой сон!
 Как роса на горе,
 Как пена на реке,
 Как пузырьки в фонтане,
 Ты ушла навсегда!


 XVII.

 Посмотри на Стумаха, который лежит на носилках рядом
 Он с удивлением смотрел на труп своего хозяина,
 Бедняга Стума! которого он меньше всего любилаллоо
 Может молнией пронестись по росе,
Вздыбив свой гребень и навострив уши,
 Как будто слышит чьи-то незнакомые шаги.
 Это не приглушённые шаги скорбящего,
 Который пришёл оплакать мёртвых,
 Но безрассудная спешка или смертельный страх
 Подстёгивают стремительный бег.
 Все в ужасе стоят, не обращая внимания ни на кого.
 Приспешник врывается в зал;
 Он стоял перед носилками мертвеца,
 Держал Крест, запятнанный кровью;
 "Место сбора - Ланрик Мид";
 Подайте сигнал! члены клана, быстрее!


 XVIII,

 Ангус, наследник рода Дункана,
 Выскочил и схватил роковой знак.
 Юноша поспешил к нему,
 Взяв отцовский кинжал и палаш.
 Но когда он увидел глаза своей матери,
 Смотревшие на него в безмолвной агонии,
 Он бросился в её распростёртые объятия
 Прижался к её губам в прощальном поцелуе, —
«Увы, — всхлипнула она, — и всё же уходи,
 И поспеши, как сын Дункана!»
 Он бросил взгляд на носилки,
 Смахнул с глаз набегающую слезу,
 Глубоко вздохнул, чтобы расправить грудь,
 И взметнул вверх свой головной убор.
 Затем, подобно благородному жеребцу, который, вырвавшись на свободу,
 Сначала пробует свою силу и скорость,
 Он исчез и помчался по болотам и мхам
 Вперёд с Огненным Крестом.
 Вдова не могла сдержать слёз,
 Пока слышала его шаги;
 И когда она заметила взгляд приспешника
 Охваченная непривычным сочувствием,
она сказала: «Родственник, его род угас.
 Это должно было ускорить выполнение твоего поручения.
 Дуб упал? — осталась лишь молодая ветка.
 Теперь Данкрагган — лишь убежище.
 Но я верю, что он выполнил свой долг.
 Бог сироты будет оберегать моего сына. —
 И ты, во многих опасностях верный
 Клинки, что обнажились у Дунканского холма,
 К оружию, и защитите голову сироты!
 Пусть дети и женщины оплакивают мёртвых.
 Тогда звон оружия и боевой клич
 Прозвучали в погребальном зале,
 А слуги, стоявшие у стен,
 Поспешно схватили мечи и щиты;
 И короткая, стремительная схватка
 Взглянула из-под опущенных век
 На звуки, дорогие сердцу воина,
 Что могли бы пробудить её Дункана от сна.
 Но вскоре эта чужая сила иссякла;
 Горе вернуло себе право, и слёзы полились ручьём.


 XIX.

 Бенледи увидел Огненный Крест,
 Он сверкнул, как молния, над Страт-Айром.
 Над долиной и холмами разнёсся зов,
 И юный Ангус не знал ни покоя, ни передышки;
 Слеза, собравшаяся в его глазу,
 Была высушена горным бризом;
 Пока он не добрался до места, где текут молодые воды Тейта,
 Между ним и лесистым холмом
 Что украсило соболиную пустошь зеленью,
 Была видна часовня Святой Невесты.
 Ручей был широк, мост — далеко,
 Но Ангус не остановился на краю;
 Хоть волны и кружились в головокружительном танце,
 Хоть и рябило в его сочувственном взоре,
 Он ринулся навстречу ревущему потоку:
 В правой руке он высоко держал крест,
 В левой — секиру, чтобы направлять
 И не оступиться в потоке.
 Он дважды споткнулся — высоко взметнулась пена,
 И поток помчался дальше, вздымаясь всё выше;
 И если бы он упал — навеки остался бы там,
 Прощай, осиротевший наследник Данкраггана!
 Но всё же, словно прощаясь с жизнью,
 Крепче он сжал Крест борьбы,
 Пока не добрался до противоположного берега,
 И вверх по тропинке к часовне пробрался.
 В то утро бурный прилив
 Стремился к часовне Святой Невесты.
 Томбеа обручила Марию
 с Норманом, наследником Армандава.
И, выйдя из готической арки,
 новобрачные продолжили свой путь.
 Грубая, но радостная процессия шла
 во главе с отцом в шляпе и дамой в чепце;
 и юноша в камзоле шутил и насмехался,
 но девушка в вуали не желала его слушать.
 И дети, которые, сами того не подозревая,
 Подпевали веселому крику своим пронзительным криком;
 И менестрели, которые в меру сил соперничали
 Перед юной и красивой невестой,
 Чей опущенный глаз и щека раскрывают
 Слезы и румянец утренней розы.
 Девственной походкой и застенчивой рукой
 Она держала в руках белоснежный платок.
 Галантный жених стоял рядом с ней.
 Он с гордостью победителя смотрел на свой трофей.
 А счастливая мать шептала ей на ухо
 ободряющие слова.


 XXI.

 Кто встречает их у ворот кладбища?
 Вестник страха и судьбы!
 В его торопливой речи сквозит спешка.
 И скорбь плещется в его глазах.
 Весь мокрый после недавнего ливня,
Запыхавшийся и грязный после дороги,
 Он поднял роковой знак огня и меча
 И произнёс положенные слова:
'Место сбора — луг Ланрика;
 Быстрее подавай сигнал! Норман, быстрее!
 И обязательно ли ему так быстро менять руку,
 Только что связанную со своей священной лентой,
 Ради падшего Креста крови и клейма?
 И должен ли день, столь беспечный, что взошел,
 И обещал восторг в конце,,
 Перед своим закатным часом разделить
 Жениха и обещанную невесту?
 О роковой рок' - он должен! так должно быть!
 Дело клана Альпин, доверие её вождя,
 Страх перед её призывом, не терпящий промедления;
 Стремись к победе — прочь! прочь!


 XXII.

 Но он не спешил снимать свой плащ,
 И не сводил глаз со своей прекрасной невесты.
 Пока он не увидел первую слезинку
 Скажи, что он не остановится, чтобы утешить:
 Тогда, не осмеливаясь взглянуть ещё раз,
 Он поспешил вверх по ручью,
 И не оглядывался, пока не добрался до пустоши,
 Где озеро Лубнайг впадает в Тейт, —
 Что же всколыхнулось в груди бегуна?
 Тошнотворная боль отложенной надежды,
 И мучительные воспоминания
 Тщетны все его утренние видения.
 К нетерпению любви примешалась
 Мужественная жажда боевой славы;
 Бурная радость горцев
 Прежде чем они бросятся на копья;
 И рвение к клану и вождю пылает,
 И надежда, что он вернётся с поля боя,
 С боевыми наградами на шлеме,
 Чтобы прижать свою Мэри к груди.
 Уязвлённый такими мыслями, он отвернулся,
 Словно огонь от кремня,
 В то время как решимость и сила духа
 Заставили его невольно запеть.


 XXIII.

 Песня.

 Этой ночью вереск будет моей постелью,
 Папоротник — моим покрывалом,
 Моей колыбельной — шаги стражника,
 Далеко, далеко от любви и от тебя, Мэри;
 Завтра вечером, когда всё успокоится,
 Моим ложем может быть мой окровавленный плед,
 Моей вечерней песней — твой плач, милая дева!
 Он не разбудит меня, Мэри!

 Я не могу, не смею сейчас
 Представлять себе скорбь, омрачающую твой прекрасный лоб,
 Я не смею думать о твоей клятве
 И обо всём, что она мне обещала, Мэри.
 Норман не должен знать о нежных сожалениях;
 Когда Клан-Альпин обрушится на врага,
 Его сердце должно быть подобно натянутому луку,
 А его нога — подобна выпущенной стреле, Мэри.

 Настанет время, когда чувства обострятся,
 Ведь если я паду в бою,
 То твоя несчастная любовь будет думать об этом перед смертью
 Я буду думать о тебе, Мэри.
 И если я вернусь от поверженных врагов,
 Как весело будет заканчиваться вечер,
 Как сладко будет петь коноплянка,
 Пока мы с моей юной невестой будем отдыхать, Мэри!


 XXIV.

 Не быстрее, чем по твоим вересковым пустошам
 Бежит река Балквиддер, мчится полуночное пламя,
 Стремительно распространяющееся в огне.
 Твои глубокие ущелья и лощины,
 Окутанные пурпурным сиянием,
 И потемневшие озёра внизу;
 Ничто не мчится так быстро и так далеко,
 Как голос войны над твоими пустошами.
 Сигнал к боевым действиям
 Мрачные берега Лох-Войла,
 Пробудившегося Лох-Дойна и до самого истока
 Встревоженного Балвейга с его болотистым руслом;
 Оттуда на юг повернул его стремительный путь
 Вниз по широкой долине Страт-Гартни,
 Пока каждый не смог заявить о своих правах
 На часть земель клана Альпин,
 От седого предка, чья дрожащая рука
 Едва могла удержать клеймо.
 Для неопытного юноши, чьё копьё и лук
 Едва ли наводили ужас на воронью стаю.
 В каждой долине, в каждой уединённой лощине
 Собиралась небольшая группа людей,
 Которые, словно потоки, низвергались с высоты
 В долинах Хайленда их ручьи сливаются в реку.
 Всё ещё собираясь, они текут вперёд.
 Голос становится громче, поток — сильнее.
 Пока они не достигли места встречи.
 Сотни готовы к драке и кровопролитию.
 Каждый с детства обучен владеть оружием.
 У них нет других уз, кроме клана,
 Нет другой клятвы, кроме данной рукой вождя,
 Нет другого закона, кроме приказа Родерика Ду.


 XXV.

 В то летнее утро Родерик Ду
Осматривал окрестности Бенвену,
 И разослал своих разведчиков по холмам и пустошам
 Осматривать границы Ментейта.
 Все они вернулись с вестями о перемирии;
 По-прежнему лежали бок о бок воинственные Грэм и Брюс,
 Во дворах Реднока не ждали всадники,
 Над воротами Кардросса не развевалось знамя,
 На башнях Дачрея не горел маяк,
 И цапли не улетали с озера Лох-Кон;
 Казалось, всё спокойно. — Теперь вы хитрите,
 Вождь с таким тревожным взглядом,
 Прежде чем отправиться на смотр,
 Осматривает эту западную границу с опаской? —
 В самой тёмной расщелине Бенвеню
 Было оставлено честное, хоть и жестокое обещание.
 Ибо Дуглас, верный своему слову,
 В то утро покинул остров.
 И скрылся в глубокой уединённой долине
 Он искал укромную и уединённую келью.
 Многие барды воспевали её на кельтском языке.
 Койр-нан-Урискин был воспеваем.
 Саксы дали ему более мягкое название,
 И назвали грот Пещерой гоблинов.


 XXVI.

 Это было дикое и странное убежище,
 По которому когда-либо ступали ноги преступника.
 Долина на гребне горы
 Зияла, как рана на груди воина;
 В её расщелине осталось много камней,
 Сброшенных первобытным землетрясением
 С дикой серой вершины Бенвеню,
 И здесь, в беспорядочной груде обломков,
 Они хмуро возвышались над этим местом
 И образовался суровый лесной «грот».
 Дуб и берёза вперемешку с тенью
 В полдень создавали полумрак,
 Если только не падал короткий и внезапный
 Луч на скалу или камень,
 С таким же проблеском, как глаз пророка
 Находит твою глубину, Будущее.
 Торжественную тишину не нарушал
 Ни один звук, кроме журчания ручья;
 Но когда ветер сталкивался с озером,
 Раздавался мрачный звук,
 Пронзительный глухой голос, который говорил
 О непрекращающейся войне волн и скал.
 Нависшие скалы угрожающе раскачивались
 Казалось, он склонился над серой пещерой.
 Из такого логова выскочил волк,
 В таком дикая кошка оставляет своих детёнышей;
 Но Дуглас и его прекрасная дочь
 Искали там безопасное место.
 Страх перед серым суеверием
 Не позволял простым смертным ступать туда;
 Ибо, по её словам, там собирались феи
 И сатиры устраивали свой лесной двор.
 При лунном свете ступай по их мистическому лабиринту,
 И взор неосторожного наблюдателя будет ослеплен.


 XXVII.

 Наступил вечер, и длинные тени легли на запад,
 И яркий свет Кэтрин засиял еще ярче,
 Когда Родерик с избранными отправился в путь.
 Они миновали высоты Бенвеню.
 Они идут над пещерой гоблинов,
 через дикий перевал Бил-нам-бо;
 проворные слуги спешат впереди,
 чтобы спустить шлюпку на воду,
 ибо путь его лежит через Лох-Катрин,
 чтобы увидеть перевалы Ахрея,
 и выстроить своих соплеменников.
 Но вождь медлит в раздумьях,
 Необычное зрелище: его люди позади.
 Один паж, несущий его меч,
 Один сопровождал своего господина;
 Остальные пробирались сквозь заросли,
 И вскоре он уже ждал их у озера.
 Это было прекрасное и благородное зрелище
 Чтобы увидеть их с соседней высоты,
В свете низкого солнца!
 По силе и росту каждый воин клана
 Был избранным,
 Что было видно даже издалека,
 По их гордой поступи и воинственному виду.
 Их перья развеваются, их щиты колышутся,
 Их мишени блестят, как на лодке.
 Они стоят дикой и воинственной группой,
 Которая стала частью горной гряды.


 XXVI
 Их предводитель всё ещё не решался
 Пойти дальше по скалистому холму,
 Где дорога сворачивала
 К таинственному жилищу Дугласа.
 Лишь только забрезжил рассвет,
 Родерик Дью гордо поклялся
 Утопить свою любовь в диком рёве войны
 И больше не думать об Эллен Дуглас.
 Но тому, кто сдерживает поток песком
 И сковывает пламя льняной нитью,
 Предстоит ещё более трудная задача —
 Решительно победить любовь!
 Ева находит вождя, словно беспокойного призрака.
 Всё ещё мечется рядом с утраченным сокровищем;
 Хоть его надменное сердце и отрицает
 Возможность последней встречи с его взором,
 Всё ещё с нежностью напряжённо вслушивается в тревожные звуки
 Её голоса, чтобы услышать
 И он в сердцах проклял ветер,
 Что пробудил шелест деревьев.
 Но послушай!  Что это за звук?
 Это арфа Аллан-бейна,
 Что пробуждает свой медленный и высокий ритм,
 Настроенный на священную музыку.
 Какой чарующий голос вторит струнам?
 Это Эллен или ангел поёт.


 XXIX.

 Гимн Деве Марии.

 Аве. Мария! кроткая дева!
 Внемли молитве девы!
 Ты можешь услышать даже в глуши,
 Ты можешь спасти даже в отчаянии.
 Под Твоей защитой мы можем спать спокойно.
 Хоть и изгнанная, отверженная и осмеянная...
 Дева!  услышь молитву девы;
 Мать, услышь мольбу дитяти!
 Аве Мария!

 Аве Мария!  непорочная!
 Каменный ложе, которое нам теперь предстоит делить,
 покажется устланным гагачьим пухом,
 если ты будешь оберегать нас.
 Тяжёлый воздух мрачной пещеры
 Вдохнёт бальзам, если ты улыбнёшься;
 Тогда, Дева! услышь молитву девы,
 Мать, внемли молящему дитяти!
 Аве Мария!

 Аве. Мария! Благородная!
 Скверные демоны земли и воздуха,
 Изгнанники из своего привычного жилища,
 Исчезнут перед твоим ясным взором.
 Мы склоняемся перед нашей участью,
 Смирившись под твоим руководством:
 Услышь молитву девы,
 И услышь мольбу отца о ребёнке!
 Аве Мария!


 XXX.

 Умер, играя на арфе заключительный гимн, —
Неподвижный в позе и в движениях,
 Всё ещё прислушиваясь, лорд Клан-Альпина
 Стоял, опираясь на свой тяжёлый меч,
 Пока страница не перевернулась со смиренным жестом
 Дважды указал на закат солнца.
 Затем, обернувшись в свой плед,
'Это в последний раз — 'это в последний раз,'
 Он трижды пробормотал: 'в последний раз
 Родерик услышит этот ангельский голос''
 Это была подстрекающая мысль, — его шаг
 Стал быстрее спускаться с горы;
 С угрюмым видом он швырнул его в лодку.
 Лодка мгновенно пересекла озеро.
 Они высадились в той серебристой бухте
 И поспешили на восток.
 Пока не погасли последние лучи света,
 Отряд не добрался до высоты Ланрик.
 Там они собрались в долине внизу
 Мужчины клана Альпин на боевом смотре.


 XXXI.

 Члены клана вели себя по-разному:
 Кто-то сидел, кто-то стоял, кто-то медленно бродил:
 Но большинство, завернувшись в плащи,
 Лежали на земле,
 И любопытный глаз едва мог
 Различить их в зарослях вереска,
 Так хорошо они сливались с тартановой завесой
 С вереском тёмным и папоротником зелёным;
 Разве что где-то здесь и там блеснёт клинок
 Или острие копья,
 Словно светлячок, мерцающий в тени.
 Но когда, продвигаясь сквозь мрак,
 Они увидели орлиное перо вождя,
 Их приветственный крик, пронзительный и громкий,
 Встряхнул отвесную скалу.
 Трижды он поднимался, и озеро, и ущелье
 Трижды откликнулись боевым кличем;
 Он замер на равнине Бочастл,
 И Тишина вступила в свои вечерние права.




 Четвёртая песнь.

 Пророчество.



 Я.

 Роза прекраснее всего, когда распускается,
 А надежда ярче всего, когда она зарождается в страхе;
 Роза слаще всего, когда омыта утренней росой,
 А любовь прекраснее всего, когда она омыта слезами.
 О дикая роза, которую так любит воображение!
 Я прошу, чтобы твои цветы колыхались на моей шляпе,
 Символ надежды и любви в грядущие годы!
 Так говорил юный Норман, наследник Армандава,
 Когда солнце взошло над широкими волнами Веннахара.


 II.

 Такое нежное признание, наполовину сказанное, наполовину пропетое,
 Любовь подсказала жениху.
 Всё это время он срывал лепестки шиповника,
 Его топор и лук лежали рядом,
 Ибо на перевале между озером и лесом
 Он стоял на страже.
 Чу! На скале послышался шорох,
 И он тут же схватился за оружие.
 - Стой, или ты умрешь!-- Что, Мэлиз? - скоро?
 Ты возвращаешься из Брейса Дунского.
 По твоей уверенной походке и взгляду я узнаю,
 Ты принес нам весть о враге.--
 Ибо, пока Огненный Крест примерялся,
 На дальнем разведчике Мэлиз ушел.--
 "Где спит Вождь?" - спросил приспешник.
 «В стороне, на туманной поляне,
 Я буду твоим проводником к его одинокому ложу». —
 Затем он подозвал спящего рядом с собой
 И разбудил его, ударив по нему ослабевшим луком.
«Вставай, вставай, Глентаркин! Проснись, эй!
 Мы ищем вождя; на тропе
 Несите орлиную вахту, пока я не вернусь.


 III.

 Они вместе помчались вверх по перевалу.:
 - Что с врагом? - Спросил Норман.--
 - Разные донесения с ближнего и дальнего расстояния;
 Это несомненно, - что военный отряд
 В течение двух дней был готов выступить в бой,
 По быстрому приказу выступить из Дуна;
 Король Джеймс в то время с княжескими полномочиями,
 Пирует в башнях Стерлинга.
 Скоро эта тёмная сгущающаяся туча
 Разразится над нашими долинами громом.
 Привыкший к таким суровым испытаниям,
 Воин может вынести это;
 Но, норманн, как ты поступишь?
 Приют для твоей прекрасной невесты?--
 "Что? разве ты не знаешь, что забота Родерика
 Об одиноком острове привела к ремонту
 Каждая служанка и матрона клана,
 И каждый ребенок и старик
 Непригоден к оружию; и под его присмотром,
 Ни ялика, ни отмели, ни лодки, ни баржи,
 По этим озерам не должно свободно плавать,
 Но все рядом с островной пустошью,
 Чтобы такое дорогое сердцу обещание было в безопасности?'--


 IV.

 ''Твое решение хорошо продумано, — таков план вождя.
 Он говорит за отца своего клана.
 Но почему сэр Родерик Дху спит отдельно от всех своих верных последователей?'
 "Это потому, что вчера вечером во время прилива
 Брайан попытался предсказать судьбу,
 Того ужасного рода, которого не должно быть
 Разве что в страшной крайности,
 Призвал Тагхэрм; которым издалека,
 Наши предки предвидели события войны.
 Они убили молочно-белого быка Данкраггана",--

 Мэлиз.

 "Ах! Я знал этого доблестного зверя!
 Это была лучшая добыча из всех, что мы добыли,
 Когда наши весёлые люди отправились в Галлангад.
 Его шкура была белой, как снег, рога — тёмными,
 А красный глаз сверкал, как огненная искра.
 Такой свирепый, такой неукротимый и такой быстрый,
 Он сильно затруднял наше отступление.
 И наши самые крепкие воины трепетали от страха
Даже на перевале Бил-и-Маха.
 Но дорога была крутой и каменистой,
 А копье всадника острым, как жало.
 И когда мы добрались до Деннан-Роу,
 Ребенок мог бы без опаски погладить его по лбу.


 V.

 Норман.

 «Этот бык был убит; его зловонная шкура
 Лежала рядом с водопадом,
 Воды которого в диком буйстве
 Падали с чёрного и скалистого выступа
 Огромной скалы, край которой
 Предание называет Таргеем Героя.
 Лежавший на полке под её краем
 Там, где бурные потоки низвергаются в бездну,
 Раскачиваясь под их стремительным напором,
 Окропляемые непрекращающимися брызгами,
 Среди стонов скал и рёва потока,
 Волшебник ждёт пророческого сна.
 Вождь тоже не дремлет, но тише!
 Смотрите, медленно скользя сквозь туман и заросли,
 Отшельник добирается до той скалы и останавливается,
 Чтобы взглянуть на наши спящие отряды.
 Разве он не похож, Мэлис, на привидение,
 Что парит над поверженным войском?
 Или на ворона на обугленном дубе,
 Что, наблюдая, как убивают оленя,
 С угрюмым карканьем требует свой кусок?

 Мэлис.

 «Мир! Мир! всем, кроме меня.
 Твои слова были дурным предзнаменованием;
 Но я всё ещё владею клинком сэра Родерика.
 Предзнаменование клана Альпин и её помощь,
 Ничто из того, что можно почерпнуть в раю или в аду,
 Не сравнится с тем, что может рассказать этот порождённый дьяволом монах.
 Вождь присоединяется к нему, и вот...
 Вместе они спускаются с холма.
 VI.

 И когда они подошли к Альпийскому лорду,
 Отшельник-монах произнёс торжественную речь:
 «Родерик! Это страшная битва,
 Для человека, наделённого смертной жизнью,
 Чья оболочка из живой глины всё ещё может
 Чувствую лихорадочный озноб и слабость в ногах,
 Чьи глаза могут смотреть в оцепенении,
 Чьи волосы могут вздыматься, как копье воина,
 'Tis hard for such to view, unfurled,
 The curtain of the future world.
 Yet, witness every quaking limb,
 My sunken pulse, mine eyeballs dim,
 My soul with anguish torn,
 This for my Chieftain have I borne!—
 Образы, что явили мне мой страшный одр,
 Не в силах передать ни один язык;
 Ни один смертный — кроме того, кто, рождённый
 Между живыми и мёртвыми,
 Одарён сверх закона природы
 Если бы ты выжил, чтобы сказать, что видел.
 Наконец пришел судьбоносный ответ.
 Письменами живого пламени!
 Не изреченный словом и не пылающий свитком.,
 Но запечатленный в моей душе.:--
 В РЕЗУЛЬТАТЕ ЧЕГО ПОГИБАЕТ ГЛАВНЫЙ ВРАГ.,
 ЭТА СТОРОНА ПОБЕЖДАЕТ В БОРЬБЕ.


 VII.

 «Спасибо, Брайан, за твоё рвение и заботу!
 Твои предсказания верны и справедливы.
 Клан Альпин никогда не стоял в стороне от битвы.
 Но сначала наши палаши обагрились кровью.
 Я знаю ещё более верную жертву,
Которую можно принести в жертву удачному удару:
 Сегодня утром мою землю искал шпион, —
 Ни одна ночь не увидит его возвращения!
 Мои люди охраняют каждый проход,
 на восток, на запад и на юг;
 Рыжий Мердок, подкупленный, чтобы стать его проводником,
 должен увести его в сторону,
 пока он не свернёт на тёмную тропу или в заросли бузины,
 где его и схватят.
 Но смотрите, кто идёт, чтобы сообщить ему новости!
 Мэлис! что ты знаешь о враге? VIII.

 'При Дуне, над множеством копий и глеф,
 Два барона гордо взмахивают своими знамёнами.
 Я видел серебряную звезду Морея,
 И заметил тёмную полосу Мара.'
 'Клянусь душой Альпийца, это хорошие новости!
 Я люблю слушать о достойных противниках.
 Когда они выступят?' 'Завтра в полдень
 Они будут здесь, чтобы сразиться.'
 'Тогда их ждёт суровое испытание!
 Но что касается места, скажи, не мог бы ты узнать
 Что-нибудь о дружественных кланах Эерна?
 С их помощью мы могли бы выстоять
 Битва на стороне Бенледи.
 Ты не смог? — что ж! Люди клана Альпин
 Займут лохматую долину Тросахов;
 Мы будем сражаться в ущелье Лох-Катрин,
 На глазах у наших служанок и хозяек,
 Каждый за свой очаг и домашний огонь.
 Отец для сына и сын для отца.
Возлюбленный для любимой! — Но почему
Ветерок слезит мне глаза?
 Или ты пришла, зловещая слеза?
 Вестник сомнений или страха?
 Нет! Скорее саксонское копьё
 Выбьет Бенледи из колеи,
 Чем сомнения или ужас смогут пронзить
 Несгибаемое сердце Родерика Ду!
 «Он упрям, как его верный щит.
 Каждый на своём посту — все знают, что им делать».
 Звучит пиброх, отряды наступают,
 Сверкают палаши, развеваются знамёна...
 Подчиняясь взгляду вождя. --
 Я отворачиваюсь от воинственного рёва
 И снова ищу Койр-Урискин.


 IX.

 Где Дуглас? — он ушёл;
 А Эллен сидит на сером камне
 У входа в пещеру и стонет,
 Пока Аллан тщетно пытается подбодрить её.
 Он говорит ей, но она не слышит.
 'Он вернётся — милая леди, поверь! —
 С радостью вернусь; — он вернётся; — он должен.
 Что ж, пришло время искать вдали
 Какое-нибудь убежище от надвигающейся войны,
 Когда даже суровый клан Альпин
 Испуган надвигающейся бурей.
 Я видел их корабли, освещённые множеством огней,
 Всю прошлую ночь они плыли,
 Меняясь местами, как вспышки света,
  Под красными знамёнами севера;
  Утром я заметил, как близко они подошли,
  Толпой пришвартовавшись у одинокого островка,
  Словно дикие утки, лежащие на болоте,
 Когда ястреб кружит над долиной.
 Раз этот грубый народ не осмеливается
  Оставаться в опасности на материке,
  Разве твой благородный отец не позаботится
 Приготовить для тебя безопасное убежище?


 X.

 Эллен.

 «Нет, Аллан, нет». Такой милый предлог
 Мои мучительные страхи не могли ослепить меня.
 Когда он говорил таким нежным, но серьёзным тоном
 Дуглас благословил его на прощание.
 Слеза, блеснувшая в его глазах,
 Не поколебала его решимости.
 Моя душа, хоть и женская и слабая,
 Может представить его себе; даже как озеро,
 Которое тревожит малейшее дуновение ветра.
 Отражает несокрушимую скалу.
 Он слышит вести о готовящейся битве,
 Он считает себя причиной раздора.
 Я видел, как он покраснел, когда речь зашла о
 твоей пустой мечте, Аллан,
 о Малькольме Грэме в кандалах,
 Которые, как ты сказал, я на него надел.
 Думаешь, он как-то повлиял на твоё предзнаменование?
 О, нет, это была не тревожная мысль
 О добром юноше, — и о Родерике тоже, —
 Позволь мне быть просто — таким верным другом;
 И в опасности, и в нашем деле!
 Менестрель, Дуглас не смеет медлить.
 Иначе зачем это торжественное предупреждение:
 'Если не на земле, то встретимся на небесах!'
 Зачем еще, в храм Камбус-Кеннета,
 Если ева не вернет его снова,
 Могу ли я вернуться к нему и дать о себе знать?
 Увы! он взойдет на трон Шотландии,
 Своей собственной безопасностью он покупает безопасность своих друзей.;
 Он идет делать то, что сделал бы я.,
 Если бы дочь Дугласа была его сыном!


 XI.

 — Нет, милая Эллен, нет, дорогая, нет!
 Если что-то задержит его возвращение,
 он лишь назвал это святилище
 подходящим местом для новой встречи.
 Будь уверена, он в безопасности; а что касается Грэма, —
 да благословит небо его благородное имя! —
 моё видение может оказаться правдой,
 и не предвещать ничего дурного ни для него, ни для тебя.
 Когда же моя заветная мечта сбудется?
 Подумай о незнакомце на острове,
 И вспомни о медленных звуках арфы,
 Предвещавших грядущее горе!
 Таково было моё пророчество о страхе;
 Верь ему, когда оно предвещает радость.
 Если бы мы только покинули это мрачное место!
 Невезение всё ещё преследует сказочное место!
 Я знаю такую чудесную историю...
 Дорогая леди, смени этот печальный взгляд.
 Моя арфа была призвана развеять твои печали.
 Эллен.

 'Что ж, будь по-твоему;
 я слышу, но не могу сдержать слёз.'
 Менестрель попытался применить своё простое искусство,
 но сердце Эллен было далеко.


 XII.

 Баллада.

 Элис Брэнд.

 Весело в добром зелёном лесу,
 Когда поют мавис и мерль,
 Когда мимо проносится олень и лают гончие,
 И звучит охотничий рог.

 «О, Элис Брэнд, моя родная земля
 Потеряна из-за любви к тебе;
 И мы должны держаться за дерево и слово,
 Как это делают разбойники.

 О, Элис, всё из-за твоих прекрасных локонов,
 И всё из-за твоих прекрасных голубых глаз,
 Что в ночь нашего злополучного бегства
 Я убил твоего отважного брата.

» «Теперь я должен научить тебя рубить бук.
 Руку, что держала меч,
 Чтобы она расстилала листья на нашей скромной постели,
 А кольями мы огородим нашу пещеру.


 А твои маленькие пальчики, что так любят играть на арфе,
 С убитого оленя нужно содрать шкуру,
 чтобы не замёрзнуть.
 'О Ричард! если мой брат погиб,
 'то был лишь роковой случай;
 ведь битва была в темноте,
  и удача сопутствовала копью.

 'Если я больше не буду носить доспехи,
  и ты не будешь щеголять в алом,
  то мы скажем, что красновато-коричневый цвет такой же тёплый,
 Как веселый лес-зеленый.

 "И, Ричард, если наша участь тяжела,,
 И ты потерял свою родную землю",
 У Алисы все равно есть свой Ричард,
 А у него - свое клеймо Алисы.


 XIII.

 Баллада продолжалась.

 «Весело, весело в добром зеленом лесу;
 Так беззаботно поет леди Элис;
 На буковой коре и на коричневой стороне дуба
 Звенит топор лорда Ричарда.

 — заговорил угрюмый король эльфов,
 который жил в холме, —
 Словно ветер на крыльце разрушенной церкви,
 Его голос был призрачно пронзительным.

 «Почему этот звук раздается в буковых и дубовых рощах,
 На фоне нашего лунного круга?
 Или кто приходит сюда, чтобы преследовать оленей,
 Возлюбленных нашей королевы эльфов?
 Или кто осмелится надеть
 Смертельно-зеленый наряд фей?

 - Вставай, Урган, вставай! к тебе, смертный!,
 Ибо ты крещеный человек.;
 За крестом или знамением ты не полетишь.,
 За произнесенным словом или запретом.

 "Наложи на него проклятие иссохшего сердца,
 Проклятие недремлющего ока;
 Пока он не пожелает и не будет молиться, чтобы его жизнь рассталась с ним".,
 И при этом не получит разрешения умереть.


 XIV.

 Продолжение баллады.

 Весело, весело в добром зелёном лесу,
 Хоть птицы и перестали петь;
 Вечернее пламя освещает Алису,
 А Ричард приносит хворост.

 Встает Урган, этот отвратительный карлик,
 Перед лордом Ричардом.
 И, перекрестившись и благословив себя,
 'Я не боюсь знака, — сказал жуткий эльф,
 'Который сделан окровавленными руками.'

 Но тут заговорила она, Элис Брэнд,
 Эта женщина, не ведающая страха, —
 'И если на его руке кровь,
 'То это всего лишь кровь оленя.'

 "Теперь ты лжешь громко, дерзкий по настроению!
 Это прилипает к его руке!,
 Пятно твоей собственной доброй крови,
 Крови Этерта Брэнда".

 Затем вперед выступила она, Элис Брэнд,
 И сотворил священный знак,--
 "И если на руке Ричарда есть кровь",
 "Моя рука безупречна".

 "И я заклинаю тебя, демонический эльф",
 Тем, кого демоны боятся,
 Чтобы показать нам, откуда ты сам.,
 И какое у тебя здесь поручение?


 XV.

 Баллада продолжалась.

 «Весело, весело в Стране чудес,
 Когда поют волшебные птицы,
 Когда придворные скачут рядом со своим монархом,
 Звеня удилами и сбруей:

 И весело сияет Страна чудес —
 Но всё это лишь иллюзия».
 Подобно праздной вспышке декабрьского луча,
 Что может мелькнуть на льду и снегу.

 'И угасая, как эта изменчивая вспышка,
 Меняется и наша непостоянная форма,
 Что ныне подобна рыцарю и даме,
 А ныне — карлику и обезьяне.

 'Это было между ночью и днём,
 Когда Король фей обрёл силу,
 И я впал в греховную схватку,
 И между жизнью и смертью был похищен
 В безрадостный эльфийский чертог.

 'Но я узнал об одной смелой женщине,
 Которая трижды коснулась моего лба.
 Я мог бы вернуться в свою смертную оболочку,
 Такую же прекрасную, как ты.'

 Она перечила ему однажды — она перечила ему дважды —
 Эта дама была так храбра;
 Чем мрачнее становился его гоблинский облик,
 Тем темнее становилась пещера.

 Она перечила ему в третий раз, эта отважная дама;
 Он восстал из-под её руки
 Прекраснейший рыцарь на шотландской земле,
 Её брат, Эрт Бранд!

 Весело в добром зелёном лесу,
 Когда поют мавис и мерль.
 Но ещё веселее им было в сером Данфермлине,
 Когда звонили все колокола.


 XVI.

 Едва стихли звуки менестрелей,
 На крутую поляну поднялся незнакомец.
 Его воинственная походка, его величественный вид,
 Его охотничий костюм цвета Линкольна.,
 Его орлиный взгляд, как утверждает память.--
 "Это рыцарь Сноудона", это Джеймс Фитц-Джеймс.
 Эллен увидела это как во сне,
 Затем, вздрогнув, с трудом подавила крик:
 "О незнакомец! в такой час страха
 Какое злое событие привело тебя сюда?"
 "Злой случай, как это может быть
 Который заставляет меня снова взглянуть на тебя?
 Связанный обещанием, мой бывший проводник
 Встретил меня сегодня утром во время прилива,
 И перевалил через бэнк и борн
 Счастливого пути моего возвращения.'
 "Счастливый путь!-- что? он ничего не сказал
 О войне, о предстоящей битве,
 Об охраняемом проходе?" - "Нет, клянусь верой!
 И не видел я ничего, что могло бы предвещать смерть".
 "О, поспеши, Аллан, к керну".:
 Я различаю там его татар.;
 Узнай ты его намерения и заклинай
 В том, что он обязательно направит незнакомца!--
 Что побудило тебя, несчастный?
 Самый жалкий из крепостных в клане Родерика
 Не был подкуплен ни любовью, ни страхом,
 И не знал, что приведёт тебя сюда.

 XVII.

 'Милая Эллен, должно быть, моя жизнь дорога тебе,
 Раз ты так заботишься о ней;
 Но жизнь для меня — лишь праздное дыханье,
 Когда любовь или честь взвешены на весах смерти.
 Тогда позволь мне воспользоваться своим шансом,
 И смело заявить о своей цели.
 Я пришёл, чтобы увести тебя из дикой
 Страны, где никогда не цвели такие цветы,
 Чтобы этой нежной рукой увести тебя далеко
 От безумных сцен вражды и войны.
 Мои кони ждут меня возле Бошаля;
 Они скоро доставят нас к воротам Стерлинга.
 Я помещу тебя в прекрасную беседку,
 Я буду оберегать тебя, как нежный цветок...
 — Тише, сэр рыцарь! Это женское искусство —
 говорить, что я не читаю в твоём сердце.
 Слишком долго моё эгоистичное ухо
 Лениво услаждалось моими похвалами.
 Эта роковая приманка заманила тебя обратно
 В смертельный час на опасную тропу;
 И как, о как мне искупить
 То зло, что причинило моё тщеславие!--
 Остаётся один путь — я всё ему расскажу.
 Да! с трудом вырывается из груди!
 Ты, чьё легкомыслие несёт вину,
 Заплати за своё прощение собственным позором!
 Но сначала — мой отец — человек,
 Объявленный вне закона и изгнанный, под запретом;
 На его голове лежит цена крови,
 И со мной он стал бы бесчестным мужем.
 Ты все еще хочешь говорить? - тогда выслушай правду!
 Фиц-Джеймс, есть благородный юноша--
 Если он еще есть! - подвергнутый ради меня
 И моих близких ужасной крайности--
 Ты владеешь тайной моих медведей;
 Прости, будь великодушен и уходи!'


 XVIII.

 Фитц-Джеймс знал все хитрые уловки
 Непостоянное сердце леди, которое нужно завоевать,
 Но здесь он знал и чувствовал, что они тщетны.
 Эллен не бросила на него ни единого взгляда,
 Чтобы не нарушить своей решительной речи;
 Она стояла с девичьей уверенностью,
 Хотя на её щеках горела кровь,
 И со вздохом признавалась в любви
 Глубокой и безнадежной агонии,
 Когда смерть предрешила судьбу ее Малкольма
 И она скорбно сидела на его могиле.
 Надежда исчезла из глаз Фитц-Джеймса,
 Но не вместе с надеждой исчезло сочувствие.
 Он предложил быть рядом с ней,
 Как брат проводил бы сестру.
 "О, как мало знаешь ты сердце Родерика!
 Так будет безопаснее для нас обоих.
 Поспеши и узнай у Аллана,
 Можно ли доверять этому коварному Керну.
 Прижав руку ко лбу,
 Чтобы скрыть смятение в душе,
 Он сделал пару шагов в сторону;
 Затем какая-то мысль пришла ему в голову
 Он остановился, развернулся и пошёл обратно.


 XIX.

 'Послушайте, леди, ещё одно слово на прощание!--
 Случилось так, что в бою мой бедный меч
Спас жизнь шотландскому лорду.
 Благодарный монарх подарил мне это кольцо
 И велел, когда я буду просить о милости,
 Вернуть его и смело требовать
 Вознаграждение, которое я бы назвал.
 Эллен, я не придворный лорд,
 а тот, кто живёт с копьём и мечом,
 чей замок — его шлем и щит,
 а его светлость — поле боя.
 Чего я могу требовать от принца,
 который не заботится ни о государстве, ни о земле?
 Эллен, твоя рука — кольцо твоё;
 Каждый стражник и слуга знает этот знак.
 Немедленно разыщи короля;
 Эта печать обеспечит тебе путь:
 И потребуй исполнения своего желания, каким бы оно ни было,
 В качестве выкупа за его обещание, данное мне.
 Он надел на неё золотой перстень,
 Помедлил, поцеловал её руку и ушёл.
 Старый менестрель стоял в оцепенении.
 Фитц-Джеймс поспешно проследовал мимо.
 Он присоединился к своему проводнику, и они спустились
 по склону горы, окрашенному в коричневый цвет.
Они перешли ручей,
 соединяющий Лох-Катрин с Ахреем.


 XX

 Всё в долине Трозахов было тихо,
 Полдень спал на холме:
 Внезапно его проводник громко и протяжно вскрикнул:
 'Мердок! это что, сигнал?' —
 Он, запинаясь, произнёс: 'Я кричу, чтобы спугнуть
 Ворона с его лакомым кусочком.'
 Он посмотрел — он знал, что было лакомым кусочком для ворона.
 Его собственный храбрый конь: «Ах! доблестный серый!
 Для тебя — и, возможно, для меня — это было бы хорошо.
 Мы никогда не видели лощины Трозахов. —
 Мёрдок, двигайся первым, но тихо.
 Услышишь свист или крик, и ты умрёшь!»
 Ревнивые и угрюмые, они шли вперёд,
 Каждый молча, каждый начеку.


 XXI.

 Теперь тропа петляла по головокружительному уступу
 У края пропасти,
 И вдруг! иссохшее женское тело,
 Испорченное гнетом солнца и бури,
 В лохмотьях и диком наряде,
 Стояло на скале у дороги,
 И, оглядываясь беспокойным взглядом
 На лес, скалу, небо,
 Казалось, ничего не замечала, но всё видела.
 Её лоб был увит ярким плющом;
 Диким жестом она взмахнула пером
 Из тех перьев, что орлы бросают
 На скалы и утёсы со своих тёмных крыльев;
 Таких трофеев искала её отчаянная поступь.
 Там, где козе едва хватало места.
Она первой заметила клетчатую ткань,
 И закричала так, что откликнулись все скалы;
 Так же громко она рассмеялась, когда они подошли ближе,
 Потому что тогда она узнала одежду жителей равнин;
 И тогда она в отчаянии заломила руки,
 И тогда она заплакала, и тогда она запела —
 Запела! — в более подходящее время
 Её голос мог бы звучать как арфа или лютня;
 И теперь, хоть и натянутая, и грубая, она всё ещё
 Звенит дивно сладко в долине и на холме.


 XXII.

 Песня.

 Они велят мне спать, они велят мне молиться,
 Говорят, мой разум помутился и изнемог —
 Я не могу спать на вересковых пустошах,
 Я не могу молиться на хайлендском языке.
 Но окажись я там, где скользит Аллан,
 Или услышь я приливы моего родного Девана,
 Я бы так сладко отдыхал и молился,
 Чтобы Небеса закрыли мой зимний день!

 Так мне велели заплести волосы,
 Они заставили меня пойти в церковь;
 Они сказали, что это моё свадебное утро,
 И что там меня встретит моя настоящая любовь.
 Но горе тому, кто поддастся жестокой хитрости,
 Кто утопит в крови утреннюю улыбку!
 И горе тому, кто поддастся волшебной мечте!
 Я очнулась лишь для того, чтобы рыдать и кричать.


 XXIII.

 'Кто эта дева? что означает её появление?
 Она парит над пустынной дорогой,
 И развевает свою серую мантию,
 Как одинокая цапля расправляет крылья,
 В сумерках над призрачным источником.'
 - Это Бланш Деванская, - сказал Мердок.
 - Безумная и плененная девушка с равнин.,
 Таен в то утро, когда она стала невестой.,
 Когда Родерик напал на Деван-сайд.
 Сопротивление оказали женихи-геи,
 И почувствовали непобедимый клинок нашего Вождя.
 Я удивляюсь, что она сейчас на свободе.,
 Но часто она «ускользает от Модлин». --
 Итак, слабоумный глупец! — Он поднял свой лук.
— Теперь, если ты ударишь её хоть раз,
 я сброшу тебя с утёса так далеко,
 как ни один крестьянин не сбрасывал бочонок!
 — Спасибо, защитник, спасибо, — воскликнул Маньяк,
 и прижал её к боку Фитц-Джеймса.
  — Видишь, я готовлю серые знамёна,
 В поисках моей истинной любви в небесах!
 Я не одолжу этому дикарю ни одного пухового пера,
 чтобы смягчить его падение!
 Нет! — среди разрозненных камней
 волки будут грызть его кости,
 а затем его ненавистный плащ
 застрянет в воздухе среди кустов и терновника.
 Подними знамя, падай и освободись,
 Встреть сигнал для их веселья.

 XXIV

 'Тише, бедная дева, и молчи!'
 'О! ты смотришь на меня с добротой, и я буду.
 Мой глаз высох и потускнел,
 Но он по-прежнему любит Линкольн-Грин;
 И, хотя мой слух совсем притупился,
 И всё же, и всё же он любит равнинный язык.

 'Ибо, о мой милый Уильям, он был верным лесничим,
 Он украл сердце бедной Бланш!
 Его плащ был цвета зелёного леса,
 И он так беззаботно напевал равнинную балладу!

 'Я не собирался рассказывать...
 Но ты мудра и хорошо всё предугадала.
 Затем низким и прерывистым голосом
 Она продолжила песню в спешке.
 Она по-прежнему с опаской смотрела на члена клана.
 Она устремила на него свой тревожный взгляд,
 Затем перевела его на рыцаря, а потом
 Её взгляд дико заметался по долине.


 XXV.

 «Лошади готовы, и колья вбиты, —
Пойте же весело, весело;
 Они сгибают луки и точат ножи,
 Охотники живут так беззаботно.

 Это был олень, десятилетний олень,
Крепко державший свои ветви;
 Он величественно спустился в долину, —
 Всегда пой смело, смело.

 'Там он встретил раненую лань,
 Она истекала смертельной кровью;
 Она предупредила его о тяготах внизу,
 О, так верно, верно!

 'У него был глаз, и он мог слушать, —
 Всегда пой осторожно, осторожно;
 У него была нога, и он мог бежать, —
 Охотники так пристально наблюдают.
 XXVI.

 Разум Фитц-Джеймса был охвачен страстью,
 Когда Эллен перестала что-либо понимать;
 Но крик Мёрдока вызвал подозрения,
 А песня Бланш — уверенность.
 Не как олень, который чует западню,
 Но, как лев на охоте,
 он тут же взмахнул своим клинком:
«Признайся в предательстве или умри!»
 Шотландец помчался со всех ног,
 но на бегу натянул тетиву.
 Стрела лишь задела хохолок Фитц-Джеймса,
 и вонзилась в увядшую грудь Бланш. —
 Мердок из Альп! докажи свою скорость,
 Ибо никогда ещё сын Альп не испытывал такой нужды;
 С сердцем из огня и ногами из ветра,
 Свирепый мститель позади!
 Судьба вершит скорый суд —
 Награда — смерть, а приз — жизнь;
 Твоя родня засада ждёт впереди,
 Тесно сгрудились на вересковом болоте;
 До них тебе не добраться! — может, и не суждено
 Тебе увидеть своих сородичей, попавших в засаду,
 Огненный саксен наступает на тебя! —
 Смертоносный удар не встречает сопротивления,
 Как молния, превращающая сосну в пыль;
 Фитц-Джеймс должен напрячь все силы,
 Чтобы снова завладеть своим клинком.
 Склонившись над упавшим, он соколиным взглядом
 мрачно улыбнулся, увидев его смерть,
 затем медленнее направился обратно,
 туда, где лежала истекающая кровью бедная девушка.


 XXVII.

 Она сидела под берёзой,
 положив локоть на колено.
 Она вытащила роковое копьё,
 И, взглянув на него, слабо рассмеялась;
 Её венок из веток и перьев,
 Забрызганный кровью, лежал рядом с ней.
 Рыцарь попытался остановить поток жизни, —
 'Чужестранец, это напрасно!' — воскликнула она.
 'Этот час смерти дал мне больше
 Разума, чем я имела за все годы до этого;
 Ибо, когда эти извилистые вены иссякают,
Мои безумные видения меркнут.
 Я умираю, беспомощный, израненный,
 И что-то говорит мне твой взгляд,
 Что ты был рождён моим мстителем.
 Видишь этот локон? — О, я всё ещё ношу его.
 Эта прядь золотистых волос,
 Сквозь опасность, безумие и отчаяние!
 Когда-то она была такой же светлой и чистой, как твоя,
 Но кровь и слёзы потускнили её блеск.
 Я не скажу тебе, когда она была вырвана,
 И с головы какой невинной жертвы, —
 У меня голова пойдёт кругом! — но она будет развеваться,
 Как оперение на твоём шлеме,
 Пока солнце и ветер не сотрут пятно.
 И ты вернёшь его мне.
 Я всё ещё колеблюсь. — О Боже! ярче
 Пусть разум озарит её прощальный свет! —
 О, благодаря твоему рыцарскому знаку,
 И благодаря тому, что твоя жизнь сохранена моей,
 Когда ты увидишь мрачного человека,
 который хвастается тем, что он вождь клана Альпин,
с широкими тартарами и тёмным плюмажем,
 с окровавленной рукой и мрачным челом,
 пусть сердце твоё будет смелым, а оружие — сильным,
 и отомсти за бедную Бланш из Девана!--
 Они поджидают тебя у перевала и ущелья...
 Держись в стороне от этого пути... О Боже!... прощай.


 XXVIII.

 Добрым сердцем обладал храбрый Фиц-Джеймс;
 Быстро наполнялись его глаза слезами жалости;
 И теперь, со смешанным чувством горя и гнева,
 Он видел, как умирает убитая служанка.
 «Боже, помоги мне в моей нужде,
 Пока я буду мстить вон тому вождю!
 Прядь из светлых локонов Бланш
 Он смешал с волосами её жениха;
 Он окрасил их в кровь,
 И положил на свой шлем:
 'Клянусь Тем, чьё слово — истина,
 Я не надену ничего другого,
 Пока не пропитаю этот печальный знак
 В жилах Родерика Дху течёт лучшая кровь!
 Но послушайте!  Что означает этот слабый зов?
 Погоня началась, но они узнают,
 Что загнанный олень — опасный враг.
 Преграждённый на известном, но охраняемом пути,
 Фиц-Джеймс должен блуждать среди рощ и скал,
 И часто ему приходилось менять свой отчаянный маршрут,
 Возвращаясь назад вдоль ручьёв и обрывов.
 В конце концов, измученный, обессиленный и голодный,
 Он прилёг в зарослях ежевики
 И подумал, что его труды и опасности позади:
'Из всех моих безрассудных авантюр
 Этот безумный подвиг должен стать последним!
 Кто бы мог подумать, что он настолько безумен
 Что всё это осиное гнездо в Хайленде
 Так быстро соберётся в стаи
 Как только они услышат о бандах в Дуне?--
 Теперь они ищут меня, как ищейки,--
 Слушайте, свист и крик!--
 Если я пойду дальше по дикой местности,,
 Я наткнусь только на врага.:
 Я буду лежать здесь до сумерек.,
 Тогда дарклинг попробует мой опасный путь. '


 XXIX.

 Тени кануна медленно опускаются на землю,
 Лес окутан темно-коричневым цветом,
 Сова просыпается в своей лощине,
 На холме слышна лисья песнь;
 Достаточно мерцающего света,
 Чтобы направлять шаги странника,
 Но недостаточно, чтобы издалека
 Его фигура была видна бдительному врагу.
 Он идёт осторожно, прислушиваясь.
 Он взбирается на скалу и цепляется за выступ;
 И не летнее солнцестояние
 Освежало полуночный горный воздух,
 Но каждый ветерок, что проносился над миром,
 Пробирал его до костей.
 В страхе, в опасности, в одиночестве,
 Голодный и замёрзший, он шёл по незнакомым тропам,
 запутанным и крутым;
 Пока не добрался до огромного утёса.
 Прямо перед ним горел сторожевой костер.


 ХХХ.

 Рядом с его тлеющими углями, красными и прозрачными,
 Грелся в своем пледе горец;
 И он вскочил с мечом в руке,--
 «Твое имя и цель! Саксонец, стой!»
 «Чужестранец». «Что тебе нужно?»
 «Отдых и проводник, еда и огонь.
 Моя жизнь в опасности, я сбился с пути,
 Ветер заморозил мои конечности».
 «Ты друг Родерика?» «Нет».
 «Ты не осмелишься назвать себя врагом? »
 «Осмелюсь!  перед ним и всей его бандой,
 которую он привёл, чтобы помочь своей кровожадной руке».
 «Смелые слова!  но, хотя дичь и может претендовать
 на право быть преследуемой,
 хотя мы и даём оленю пространство и закон,
 мы ускользаем от гончих или склоняемся перед луком».
 Кто вообще считал, где, как и когда
 Рыжую лису поймали в капкан или убили?
 Так говорят вероломные разведчики, но они, конечно, лгут.
 Кто сказал, что ты тайный шпион?
— Они правы, клянусь небом! Приди, Родерик Дху,
И двое самых смелых из его клана.
 Дай мне отдохнуть до утра,
 Я напишу ложь на их гербе.
 Если я правильно разберусь по пламени
 Ты носишь пояс и рыцарские шпоры".
 "Тогда по этим знакам ты можешь узнать
 Смертельного врага каждого гордого угнетателя".
 "Хватит, хватит; садись и поделись
 Солдатская кушетка, солдатская еда.'


 XXXI..

 Он угостил его своим хайлендским пиршеством,
 жёстким мясом горного оленя;
 подбросил в огонь сухого топлива,
 и предложил саксонцу разделить с ним плед.
 Он принял его как желанного гостя,
 а затем обратился к нему со следующими словами:
'Чужеземец, я Родерику Ду
 Ровесник по клану, верный родственник;
 каждое слово, сказанное против его чести,
 требует от меня ответного удара.
 И ещё — говорят, что на твою судьбу наложено
 Могущественное предзнаменование.
 Мне надлежит протрубить в рог, —
 Ты побеждён числом;
 Мне надлежит здесь, от клейма к клейму,
 Ты измотан, и я велю тебе встать:
 Но не ради клана или рода
Я отступлю от законов чести.
 Нападать на уставшего человека — позор,
 А чужестранец — это святое имя.
 Наставник и отдых, еда и огонь —
 Он никогда не должен просить об этом напрасно.
 Тогда отдохни здесь до рассвета.
 Я сам проведу тебя по этому пути,
Через заставы и сторожевые посты,
 До самой дальней сторожевой заставы Клан-Альпина,
 До брода Койлантогл;
 Оттуда твой пропуск — твой меч.
 Клянусь небесами, я принимаю твою учтивость.
 Так же щедро, как благородно даруется!
 Что ж, покойся с миром; крик выпи
 Поёт нам дикую колыбельную озера.
 С этими словами он встряхнул собранную вереск-траву
 И расстелил свой плед поверх венка;
 И храбрые воины, бок о бок,
 Легли в мирном покое, как братья,
 И спали, пока луч рассвета
 Не окрасил гору и ручей в пурпурный цвет.




ПЯТАЯ ПЕСНЬ.

Битва.



 Я.

 Прекрасна, как первый луч восходящего солнца,
Когда его впервые видит сбитый с толку путник,
 Она улыбается мрачному лику ночи
 И серебром сверкает в пенном потоке,
 И освещает страшный путь на склоне горы, —
 Прекрасный, как этот луч, хотя и самый прекрасный,
 Дарующий ужасу изящество, а опасности — гордость,
 Сияй, воинственная Вера, и яркая звезда Благородства
 Сквозь все разрушительные бури, омрачающие лик Войны.


 II.

 Этот ранний луч, такой прекрасный и сияющий,
 Сквозь ореховую ширму пробивался свет.
 Проснувшись от его красного сияния,
 Воины встали со своих скромных постелей,
 Посмотрели на пятнистое небо,
 Пробормотали свои солдатские молитвы.
 А затем разожгли костёр, чтобы украсть
 Их скудную солдатскую трапезу.
 После этого гэльский воин накинул на себя
 Свой изящный плед с разноцветным узором
 И, верный своему обещанию, повёл их
 Сквозь зелёные заросли и серые горы.
 Дикая тропа! — теперь они шли
 По краю обрыва,
 любуясь богатыми пейзажами внизу.
 Извилины Форта и Тейта,
 И все долины между ними.
 Пока башни Стерлинга не растворятся в небе;
 Затем, утопая в роще, они бросают взгляд
 Не дальше длины всаднического копья.
 Часто это было так круто, что подножие было таким легким
 Чтобы получить помощь от руки, приходилось прибегать к помощи рук;
 Часто так запутывалось, что, прорываясь,
 Каждый боярышник проливал дожди росы,--
 Эта алмазная роса, такая чистая и прозрачная,
 Она соперничает со всем, кроме слез Красоты!


 III.

 Наконец они пришли туда, где суровый и крутой,
 Холм опускается в бездну.
 Здесь Веначар струится серебром,
 Там, на гребне за гребнем, возвышается Бенледи;
 Тропа петляет под крутыми склонами и угрожающими камнями;
 Сотня человек могла бы удержать пост
 С отвагой против целого войска.
 Скудная растительность на суровых горах
 состояла из карликовых берёз и дубов
 с голыми ветвями и скал между ними
 и ярких пятен зелёного папоротника
 и чёрного вереска, который колыхался так высоко,
 что соперничал с рощей.
 Но там, где озеро лежало глубокое и спокойное,
 сырые осины окаймляли болото и холм;
 и часто и тропа, и холм были размыты
 Там, где зимний поток обрушился вниз
 И нагромоздил на захламлённую землю
 Обломки гравия, камней и песка.
 Так трудна была дорога,
 Что проводник замедлил шаг.
 Медленно пробирался через ущелье
 И спросил Фитц-Джеймса, по какой странной причине
 Он искал эти дебри, через которые мало кто ходит
 Без пропуска от Родерика Ду.


 IV.

 'Храбрый гэльский воин, мой пропуск, испытанный в опасности
 Висит у меня на поясе и рядом со мной
 Но, честно говоря, — сказал сакс, —
 Я и не думал сейчас обращаться к нему за помощью.
 Когда я был здесь всего три дня назад,
 я пришёл в замешательстве в поисках дичи,
 всё казалось таким мирным и спокойным,
 как туман, окутавший тот холм;
 твой опасный вождь был тогда далеко,
 и его возвращение с войны ожидалось не скоро.
 По крайней мере, так сказал мой горный проводник,
 Хотя, возможно, злодей солгал.
 "И все же, зачем пытаться во второй раз?"
 "Ты воин, и спроси меня почему!--
 Движет нашим свободным курсом такая постоянная причина
 Что дает законы бедному механику?
 Хватит, я пытался уехать прочь
 Ленивые часы мирного дня;
 Тогда незначительной причины будет достаточно, чтобы направлять
 Свободные шаги рыцаря повсюду, —
 Сокол взлетел, борзая убежала,
 Весёлый взгляд горной девы;
 Или, если путь опасен,
 Сама опасность — приманка.


 V.

 «Храни свою тайну, я не настаиваю;

Но прежде чем ты снова отыщешь это место,
Скажи, ты ничего не слышал о войне в низинах
 против клана Альпин, поднятого Маром?»
 «Нет, честное слово; я слышал о отрядах,
 подготовленных для охраны короля Якова;
 и я ни в чём не сомневаюсь, но когда они услышат
 об этом собрании горцев,
 Их знамена будут развеваться за границей,
 Которые мирно вывешивались в других местах Дуна.
 "Пусть они развеваются свободно! ибо мы были ненавистны!
 Их шелковые складки должны пировать для моли.
 Свободны они будут! - как свободная волна!
 Клан-Альпийская сосна на знамени храбрых.
 Но, незнакомец, умиротворенный с тех пор, как ты пришел,
 Сбитый с толку игрой в горах,
 Откуда дерзкое хвастовство, которым ты показываешь, что
 Заклятый и смертельный враг Виш-Альпина?'
 'Воин, но прошлым утром я знал, что
 Нет вождем твоим, Родерик ЗУ,
 Сохранить как вне закона, отчаявшийся человек,
 Глава мятежного клана,
Который при дворе Регента
Нанес рыцарю удар кинжалом;
 Но даже это не смогло бы
 Разбить его верное и преданное сердце.

 VI.

 Разгневанный таким обвинением,
 Темный опустил свой мрачный взгляд.
 Он помолчал, а затем сурово произнёс:
«И слышал ли ты, почему он обнажил свой клинок?
 Слышал ли ты, как это позорное слово и удар
 навлекли на Родерика месть его врага?
 Что значил вождь, если он стоял
 на вересковой пустоши или в Холи-Руде?
 Он исправляет несправедливость, где бы она ни была,
 Даже на небесах».
 «И всё же это было возмутительно; однако, это правда,
он не претендовал на подобающую ему власть;
 пока Олбани слабой рукой
 держал одолженную ему булаву,
 юный король, запертый в башне Стирлинга,
 был чужд уважения и власти».
 Но тогда, разбойничья жизнь твоего вождя!--
 Завоевать ничтожную добычу в беспричинной борьбе,
 Вырвать из разоренных низин владетеля
 Его стада и урожай выращены напрасно,--
 Мне кажется, такая душа, как твоя, должна презирать
 Добычу, добытую в результате такого грязного набега.


 VII.

 Гэл смотрел на него мрачно, пока,
 И ответил с презрительной улыбкой:
 «Саксонец, с той высокой горы
 Я заметил, как ты устремил восхищённый взгляд
 Далеко на юг и восток, где простирались
 В весёлой последовательности
 Глубокие волнистые поля и зелёные пастбища,
 С пологими склонами и рощами между ними.:--
 Эти плодородные равнины, эта смягченная долина,
 Когда-то принадлежали гэлам по праву рождения.;
 Чужеземец пришел с железной рукой.,
 И наши отцы переделили эту землю.
 Где мы живем сейчас? Смотри, грубо вздувается
 Скала за скалой, и падал за падением.
 Спроси нас об этом диком холме, по которому мы ступаем.
 Ради откормленного быка или домашнего хлеба
 Просим мы о стадах, что пасутся на этих сухих пастбищах,
 И гора может ответить:
 «Вам, как и вашим предкам,
 Принадлежат мишень и палаш!
 Я даю вам кров в своей груди,
 Ваши собственные острые клинки должны победить остальных.
 Запертые в этой северной крепости,
 Думаете ли вы, что мы не выступим в поход,
 Чтобы наказать обидчика,
 И отобрать добычу у грабителя?
 Да, клянусь душой!
 Пока саксонцы собирают колосья,
 Пока из десяти тысяч стад
 Лишь одно бродит по лабиринту той реки, —
 Гэл, наследник равнин и рек,
 Сильной рукой отвоюет свою долю.
 Где живут горные вожди, которые владеют
 Низинными полями и пастбищами,
 Где нет ничего, кроме возмездия?
 Поищи другую причину, чтобы выступить против Родерика Ду.
 VIII.

 Ответил Фитц-Джеймс: «А если бы я искал,
Думаешь, ты не смог бы найти другую причину?
 Что вы думаете о том, что мой путь был преграждён?
 Что моя жизнь была отдана на растерзание?»
 «Как плата за опрометчивость:
» Если бы ты послала честное и правдивое предупреждение, —
 я ищу свою заблудшую гончую или сокола,
 я ищу, честное слово, девушку из Хайленда, —
 ты могла бы свободно приходить и уходить;
 но тайный путь ведёт к тайному врагу.
 И даже если бы ты была шпионкой,
ты была бы обречена на смерть,
 если бы не сбылось предсказание.
 - Что ж, оставь это; и я не стану этого делать сейчас.
 Новый повод для вражды открыт.
 Чтобы испортить тебе настроение и омрачить твое чело.
 Хватит, я связан обещанием.
 Чтобы сравняться с этим гордым человеком.:
 Дважды я искал долину Клан-Альпайн
 С миром; но когда я приду снова.,
 Я приду со знаменем, клеймом и луком.,
 Как вождь ищет своего смертельного врага.
 Поклонник любовных утех в "беседке леди"
 Никто не запыхался в назначенный час
 Как я, пока передо мной не предстанет
 Этот вождь мятежников и его банда!


 IX.

 "Тогда исполни свое желание!" - пронзительно свистнул он
 И ему ответили с холма;
 Дикий, как крик кроншнепа,
 Сигнал пролетел от скалы к скале.
 Мгновение — и из рощи и вереска
 Высыпали шлемы, копья и изогнутые луки.
 Справа, слева, сверху, снизу
 Враз вскочил затаившийся враг;
 Из-под серой черепицы торчат их копья,
 Из зарослей папоротника вылетают стрелы.
 Тростник и ивовая лоза
 Превращаются в топор и факел,
 И каждый пучок прутьев даёт жизнь
 'воину в доспехах, готовому к битве.
 Этот свист разносится по долине
 Сразу же в полном составе, пятьсот человек,
 Словно зияющий холм, уходящий в небо,
 Выпустил на волю подземное войско.
 Следуя за своим предводителем,
 Они молча стояли неподвижно.
 Словно накренившиеся скалы, чья грозная масса
 Нависла над ущельем,
 Словно прикосновение младенца могло бы заставить
 Их стремительно скатиться вниз.
 С оружием наготове они двинулись вперёд
И повисли на склоне горы.
 Альпинист с гордостью взглянул
 На живого Бенледи,
 А затем устремил взгляд на его чёрные брови
 В полном составе: «Фитц-Джеймс, что скажешь теперь?
 Это настоящие воины клана Альпин;
 а ты, саксен, — я Родерик Ду!»


 X.

 Фитц-Джеймс был храбр: хотя сердце его
 Внезапно дрогнуло от страха,
 Он держался с бесстрашием,
 Встретив взгляд вождя свысока,
 Прислонился спиной к скале
 И твёрдо поставил ногу перед собой:
'Ну что ж, давайте все! Эта скала
 Оторвётся от своего прочного основания, как только я...'
 Сэр Родерик заметил это, и в его глазах
 Уважение смешалось с удивлением,
 И суровая радость, которую испытывают воины,
Встречая врага, достойного их стали.
 Некоторое время он стоял неподвижно, а затем взмахнул рукой:
 Исчезающая группа воинов растворилась в воздухе;
 Каждый воин исчез там, где стоял,
 В зарослях ракитника или папоротника, в вересковой пустоши или в лесу;
 Исчезли копья, факелы и изогнутые луки,
В бледных ивах и низких рощах;
 Казалось, будто мать-земля
 Поглотила своих воинственных детей.
 Последний вздох ветра взметнул в воздух
 Знамя, плед и яркое оперение, —
 А в следующий миг уже обдувал одинокий холм,
 Где широко колыхались вереск и папоротник:
 Последний луч солнца отразился
 От копья и глефы, от щитов и знамён, —
 Следующий, уже не отражённый, засиял
 На зелёном папоротнике и холодном сером камне.


 XI.

 Фитц-Джеймс огляделся, но едва ли поверил
 Тому, что увидел.
 Такое видение вполне могло показаться
 Призраком из ужасного сна.
 Сэр Родерик в ожидании смотрел на него.
 И вождь ответил на его взгляд:
 «Не бойся — нет, мне не нужно этого говорить.
 Но не сомневайся в моих воинах.
 Ты мой гость — я дал слово.
 До самого Койлантоглского брода:
 И я бы не стал призывать клеймо клана
 На помощь против одной доблестной руки,
 Хотя в нашей борьбе была замешана каждая долина,
 Захваченная саксами гэлы.
 Так что идём дальше; я лишь хотел
 Показать тростник, на который ты опирался,
 Полагая, что по этому пути ты можешь идти
 Без пропуска от Родерика Ду.
 Они пошли дальше; я сказал, что Фитц-Джеймс был храбр,
 Как и любой рыцарь, носивший глефу,
 Но не осмелился сказать, что теперь его кровь
 Течёт по привычному руслу, сдерживаемая
 Следуя за Родериком, он проложил
 Тот кажущийся одиноким путь,
Который, как показало время, был полон
 Копий, готовых лишить его жизни,
Ждавших лишь сигнала от проводника,
 Которого он так недавно обесчестил и бросил вызов.
 Постоянно, украдкой, его взгляд искал вокруг
 Исчезнувших стражей земли,
 И шевелился в глубине рощи и вереска
 Причудливый свист копья и палаша,
 И в пронзительном крике ржанки
 Снова послышался сигнальный свисток.
 И не вздохнул он свободно, пока не остался далеко позади
 Перевал; ибо дальше они петляли
 По широкой и ровной лужайке,
 Где не было видно ни деревца, ни кустика,
 Ни тростника, ни зарослей ивы не было рядом,
 Чтобы спрятать шляпу или копьё.


 XII.

 Вождь молча шёл впереди,
 И добрался до берега, где шумел поток.
 Которая, дочь трёх могучих озёр,
 Из Веннахара вытекает в серебре,
 Проносится по равнине и неустанно роет
 На Бохастле гниющие борозды,
 Где Рим, императрица мира,
 В былые времена расправляла свои орлиные крылья.
 И здесь вождь остановился,
 Бросил свою мишень и плед,
 И сказал воину из низин:
 'Дерзкий сакс! Он сдержал своё обещание,
 Вих-Альпин оправдал его доверие.
 Этот кровожадный вождь, этот безжалостный человек,
 этот глава мятежного клана,
 Он провёл тебя невредимым через все дозоры и караулы.
 Далеко позади, крайняя стража клана Альпина.
 Теперь, мужчина к мужчине, сталь к стали,
 Ты почувствуешь месть вождя.
 Смотри, я стою здесь, совершенно беззащитный.,
 Вооруженный, как и ты, единственным клеймом;
 Ибо это брод Коилантогле,
 И ты должен держаться своего меча".


 XIII.

 Саксонец сделал паузу: «Я не медлил,
Когда враг велел мне обнажить клинок;
 Более того, храбрый вождь, я поклялся убить тебя;
 Но, конечно же, твоя благородная и великодушная вера
 И мой глубокий долг за сохранённую жизнь
 Заслужили лучшей награды:
 Может ли что-то, кроме крови, искупить нашу вражду?
 Неужели нет другого выхода?'--' Нет, чужестранец, нет!
 И слушай, чтобы разжечь в тебе угасающее рвение, —
 Дело саксов в твоих руках.
 Ибо так сказала Судьба устами пророка,
 Между живыми и мёртвыми:
 «Тот, кто отнимет жизнь у главного врага,
 Его сторона побеждает в борьбе».
 «Тогда, клянусь моим словом, — сказал сакс, —
загадка уже разгадана.
 Ищи вон там, под обрывом, —
 Там лежит Красный Мердок, неподвижный и окоченевший.
 Так судьба исполнила своё пророчество.
 Тогда подчинись судьбе, а не мне.
 К Джеймсу в Стерлинг пойдем мы,
 Когда, если ты все еще будешь его врагом,
 Или если король не согласится
 Даровать тебе милость бесплатно,
 Я дорожу своей честью, клятвой и словом
 Чтобы твои природные силы были восстановлены,
 Ты выстоишь с каждым преимуществом.
 Это помогает тебе теперь защищать твою землю.


 XIV.

 Темная молния сверкнула из глаза Родерика.:
 «Значит, твоя самонадеянность так высока,
 потому что ты убил жалкого керна,
 чтобы воздать почести Родерику Ду?
 Он не подчиняется ни людям, ни судьбе!
 Ты лишь подливаешь масла в огонь моей ненависти; —
 Кровь моего соплеменника требует мести.
 Ты ещё не готов? — Клянусь небесами, я передумал.
 Я ценю твою доблесть
 Как доблесть какого-нибудь тщеславного рыцаря,
 Который не заслужил моей учтивой заботы,
 И чьим лучшим достижением было ношение
 Косы из волос его прекрасной дамы. — Благодарю тебя,
 Родерик, за эти слова!
 Это терзает моё сердце, это закаляет мой меч;
 ибо я поклялся обагрить эту косу
 лучшей кровью, что течёт в твоих жилах.
 А теперь — перемирие, прощай! и беги прочь! —
 Но не думай, что только ты,
 гордый вождь! можешь проявить учтивость.
 Хоть и не из рощи, и не с пустоши, и не из каирна,
 Встаньте по моему свистку, суровые клановцы,
 Один слабый звук этого маленького рога
 Обратит против тебя грозные силы.
 Но не бойся — не сомневайся — ты справишься —
 Мы испытаем эту вражду на прочность.
 Тогда каждый сразу же обнажил свой палаш,
 Каждый бросил ножны на землю.
 Каждый посмотрел на солнце, реку и равнину
 Как то, что они уже никогда не увидят;
 Тогда нога, рука и глаз столкнулись,
 И в сомнительном поединке они мрачно сомкнулись.


 XV.

 Плохо пришлось тогда Родерику Ду,
 Он бросил на поле свой таргет,
Чьи медные заклепки и прочная бычья кожа
 так часто отбрасывали смерть в сторону;
 ведь он учился за границей владеть
 мечом и щитом Фитц-Джеймса.
 Он отрабатывал каждый прием и защиту,
 наносил удары, парировал, делал ложные выпады, защищался;
 в то время как менее опытный, но гораздо более сильный
 гэльский воин вел неравную войну.
 Трижды сходились они в смертельной схватке,
 И трижды саксонское лезвие обагрилось кровью;
 Ни капли не убавилось, ни капли не прибавилось,
 И татары окрасили бурный поток.
 Свирепый Родерик почувствовал, что силы на исходе.
 И обрушил на него град ударов, словно зимний дождь.
 И, как твердая скала или крыша замка
 Защищает от зимнего ливня,
 Так и враг, по-прежнему неуязвимый,
 Сдерживал его дикую ярость своим хладнокровием.
 Пока, воспользовавшись преимуществом,
 Не выбил оружие из рук Родерика.
 И, оттеснив его назад,
 Не поставил гордого вождя на колени.


 XVI.

 Теперь сдавайся, или, клянусь сотворившим
 мир, кровь твоего сердца обагрит мой клинок!;
 'Твои угрозы, твоя милость, мне не страшны!
 Пусть сдастся тот, кто боится умереть.'
 Как гадюка, выскакивающая из своей норы,
 Как волк, что несётся сквозь бурю,
 Как горная кошка, что охраняет своих детёнышей,
 Он прыгнул прямо на горло Фитц-Джеймсу;
 Получил ранение, но не обратил на него внимания,
 И обхватил врага руками.
 Теперь, доблестный сакс, держись!
 Ни одна дева не обнимала тебя!
 Этот отчаянный захват мог бы ранить тебя.
 Сквозь прутья из латуни и тройной стали!
 Они тянут, они напрягаются! вниз, вниз они летят,
 гэлы наверху, Фитц-Джеймс внизу.
 Вождь схватил его за горло,
 его колено уперлось ему в грудь.
 Он отбросил спутанные волосы назад,
 Провел рукой по лбу,
 Чтобы прочистить глаза от крови и тумана,
 И тогда его кинжал заблестел!
 Но ненависть и ярость плохо питали
 Истощенный поток жизни,
 И преимущество пришло слишком поздно,
 Чтобы изменить ход смертельной игры;
 Ибо, пока кинжал сверкал высоко,
 Душа и чувства, разум и глаза помутились.
 Удар был нанесён! но в пустоши
 Ошибочный клинок нашёл бескровные ножны.
 Теперь сопротивляющийся враг может разжать
 ослабевшую хватку обессилевшего вождя;
 Не получив ранений в этой ужасной схватке,
 но, задыхаясь, Фитц-Джеймс поднялся.


 XVII.

 Он возблагодарил небеса за жизнь,
 Спасённую, как он и не надеялся, от отчаянной борьбы;
 затем он взглянул на своего врага,
 Каждый вздох которого был последним.
 Он окунул косу в кровь Родерика, —
 «Бедная Бланш! За твои злодеяния придётся дорого заплатить;
 Но ты должен умереть или выжить вместе со своим врагом,
 Чтобы заслужить похвалу за верность и доблесть.
 С этими словами он протрубил в рог,
 Снял ошейник с шеи, снял шлем и сел на волну,
 Опустив голову на руки и предавшись безумию.
 Затем вдалеке послышался топот
 Скачущих галопом коней;
 Топот становился всё громче, и вот
 Показались четыре оруженосца в зелёных ливнях;
 Двое с копьями, двое ведут
 Под уздцы оседланных коней;
 Каждый мчался вперёд сломя голову,
 И Фитц-Джеймс осадил своего коня, —

 С удивлением глядя на окровавленное место, —
 'Не восклицайте, доблестные воины, не спрашивайте' —
 Вы, Герберт и Лаффнесс, спешьтесь
 И перевяжите раны вон того рыцаря;
 Пусть серый конь несёт его на себе,
 Мы предназначены для более благородной ноши.
 И веди его прямо в Стерлинг;
 Я пойду впереди, чтобы не отставать,
 В поисках свежей лошади и подходящей травы.
 Солнце уже высоко; я должен быть в городе,
 Чтобы в полдень посмотреть на лучников;
 Но Баярд легко преодолевает поле.
 Де Во и Херрис, следуйте за мной.


 XVIII.

 «Стой, Баярд, стой!» — и конь повиновался,
Выгнув шею и опустив голову,
 Скосив глаз и навострив ухо,
 Словно ему нравилось слушать своего господина.
 Фитц-Джеймс не упирался ногой в стремя,
Не хватался за седло,
 А запустил левую руку в гриву.
 И легко спрыгнул с равнины,
 Повернул коня пяткой, вооружённой сталью,
 И взбодрил его отвагу сталью.
 Поднял огненного скакуна в воздух,
 Всадник сидел прямо и гордо,
 И, словно стрела из стального арбалета,
 Они помчались по равнине.
 Они пронеслись сквозь стремительный поток,
 И взлетели на холм Кархони;
 Рыцарь по-прежнему скакал галопом,
 Его весёлые спутники следовали за ним, как могли.
 Вдоль твоих берегов, быстрый Тейт! они скачут,
 И в гонке они насмехаются над твоим течением;
 Торри и Лендрик уже позади.
 И Динстаун остаётся позади.
 Они поднимаются, увенчанные флагами башни Дуна,
 И вскоре исчезают в далёком лесу.
 Блэр-Драммонд видит, как копыта высекают искры,
 Они проносятся, как ветер, через Охтертайр.
 Они бросают лишь один взгляд и исчезают
 На высоком холме древнего Кира.
 Они омывают разгорячённые бока своих скакунов
 Тёмный Форт! среди твоих медленных течений,
 И на противоположном берегу закрепиться
 С плеском, с шумом и с разбегом.
 Справа они покидают твои скалы, Крейг-Форт!
 И вскоре бастион на севере,
 Серый Стерлинг с его башнями и городом
Смотрел на их стремительный полёт.


 XIX.

 Когда они поднялись на каменистую тропу,
 Внезапно предводитель осадил коня;
 Он подал сигнал своему оруженосцу,
 Который тут же вскочил в стремя:
'Видишь, де Во, того седого лесника,
 Который держит путь в город по каменистой тропе?
 Высокого роста и в бедной одежде?
 Замечаешь ли ты его твердую, но при этом энергичную поступь,
 с которой он взбирается на склон горы?
 Знаешь ли ты, откуда он пришел и кто он?
 'Нет, честное слово, это крепкий конюх
 Он, кажется, тот, кто в поле или на охоте
 Украсил бы собой свиту барона...
 'Прочь, прочь, де Во! разве страх может сравниться
 с ревностью, у которой нет зорче глаза?
 Ещё издалека, прежде чем он поднялся на холм,
 я узнал эту величественную фигуру и походку;
 такой фигуры в Шотландии не встретишь,
 такой походки не увидишь на шотландской земле.
 «Это Джеймс Дуглас, клянусь святым Серлем!
 Дядя изгнанного графа.
 Прочь, прочь, ко двору, чтобы показать
 Приближение грозного врага:
 Король должен быть начеку;
 Дуглас и он должны быть готовы к встрече».
 Затем они развернули своих коней и поскакали прямо
 К задним воротам замка.


 XX.

 Дуглас, который свернул
 С дороги аббатства Камбус-Кеннет,
 Теперь, взбираясь на скалистый уступ,
 Грустно размышлял сам с собой:
 'Да! все мои страхи оправдались;
 Благородный Грэм лежит в плену,
 И пламенный Родерик скоро почувствует
 Месть королевской стали.
 Я, только я могу предотвратить их судьбу, —
 Даст бог, выкуп не заставит себя ждать!
 Настоятельница дала своё обещание,
 Мой ребёнок станет невестой небесной; —
 Да будет прощена одна скорбная слеза!
 Ибо Тот, Кто дал её, знает, как она дорога,
 Как прекрасна! — но это в прошлом,
 А теперь моя задача — умереть. —
 Вы, башни! в чьем кольце таится страх,
 Дуглас истекал кровью по воле своего государя;
 И ты, о печальный и роковой курган!
 Ты часто слышал звон топора смерти.
 Как и самый благородный человек на земле
 Пал от кровавой руки сурового палача, —
 В темницу, на плаху и в безымянную могилу.
 Готовьтесь — Дуглас ищет своей погибели!
 Но послушайте!  Что за весёлый перезвон
 Заставляет францисканский шпиль кружиться?
 И смотрите! на многолюдной улице
 в разношёрстных группах встречаются маски!
 Знамя и шествие, волынка и барабан,
 и весёлые танцоры моррис приходят.
 Я полагаю, что весь этот причудливый наряд
 означает, что горожане сегодня устраивают состязания.
 Джеймс будет там; он любит такие зрелища,
 Где добрый йомен сгибает свой лук,
 а крепкий борец побеждает своего врага.
 А также там, где в гордом одиночестве
 Высокородный фильтр дрожит от копья.
 Я последую за ним в Касл-парк,
 И разыграю свой приз; король Яков отметит
 Если возраст укротил эти крепкие жилы,
 Чью силу он так часто воспевал в более счастливые дни
 В своём мальчишеском восторге.

 XXI.

 Ворота замка были распахнуты настежь,
 Дрожащий подъёмный мост раскачивался и скрипел,
 И эхом отдавался стук копыт по каменистой дороге
 Под грохот копыт скачущих лошадей,
 Пока медленно спускались по крутому склону
 Король и знать прекрасной Шотландии,
 А по всей дороге толпились люди.
 Был праздник и громкое «ура»
 И Джеймс низко кланялся
 Стремени своей белой кобылы,
 Снимая шляпу перед городской дамой,
 Которая улыбалась и краснела от гордости и смущения.
 И пусть болтун тщеславен, —
 Он выбрал самую красивую из всех.
 Он серьёзно приветствует каждого правителя города,
Восхищается причудливыми нарядами участников процессии,
 Громко благодарит танцоров,
 Улыбается и кивает толпе,
 Которая сотрясает небеса своими возгласами:
«Да здравствует король, избранный палатой общин, король Яков!»
 За королём следовали пэры и рыцари,
 и знатные дамы, и юные девы,
 чьи огненные кони с трудом выдерживали
 крутой подъём и многолюдную дорогу.
 Но в свите можно было различить
 мрачные нахмуренные брови и суровые лица.
 Там знатные люди оплакивали свою уязвлённую гордость,
 А радости простых бюргеров презирали;
 И вожди, которые, будучи заложниками своего клана,
 Каждый из которых был изгнанником,
 Думали о своей серой башне,
 О своих колышущихся лесах, о своей феодальной власти,
 И считали себя постыдной частью
 Представления, которое они проклинали в душе.


 XXII.

 Теперь в Замковом парке выстроились
 В свои шашечные ряды ликующие войска.
 Там барабанщики с колоколом на пятке
 И с мечом в руке вертят свои лабиринты;
 Но вождь стоит рядом с пушками
 Отважный Робин Гуд и вся его шайка —

Монах Так с посохом и в капюшоне,
Старый Скейтлок с угрюмым видом,
Дева Мэриан, прекрасная, как слоновая кость,
 Скарлет, и Матч, и Маленький Джон;
 Их горны бросают вызов всем, кто готов
 В стрельбе из лука доказать своё мастерство.
 Дуглас натянул тугой лук, —
 Его первая стрела попала в цель.
 И когда он в свою очередь выстрелил снова,
 Его вторая стрела разнесла первую надвое.
 Дуглас должен был взять из рук короля
 Серебряную стрелу, приз лучников;
 Он с нежностью наблюдал за происходящим влажными глазами.
 Несколько сочувственных взглядов в ответ,--
 Ни одна добрая эмоция не вызвала ответа!
 Безразличный к лучнику Уайту,
 Монарх послал стрелу брайту.


 XXIII.

 А теперь освободите ринг! для рукопашной,
 Мужественные борцы занимают свою позицию.
 Двое из оставшихся превосходящих поднялись.,
 И гордые потребовали более могущественных противников,--
 И не напрасно, ибо Дуглас пришёл.
 Ибо Хью из Ларберта хромает всю жизнь;
 Едва ли лучше положение Джона из Аллоа,
 Которого без чувств принесли домой его товарищи.

 В награду за поединок король
 Дал Дугласу золотое кольцо.
 И холодно взглянул голубыми глазами,
 Как застывшая капля зимней росы.
 Дуглас хотел заговорить, но в груди
 Его борющейся души слова застряли.
 Возмущённый, он повернулся туда,
 Где обнажили свои руки мускулистые йомены,
 Чтобы подбросить массивную перекладину в воздух.
 Когда каждый из них показал свою предельную силу,
 Дуглас оторвал от земли прочный камень
 И поднял его высоко в воздух.
 И отправил осколок в небо
 За пределы самой дальней отметки;
 И всё ещё в королевском парке Стерлинга
 Седовласые отцы, знающие прошлое,
 Чтобы чужеземцы указали на Дугласа,
 И пофилософствовали о закате
 Шотландской силы в наши дни.


 XXIV.

 Долина огласилась громкими аплодисментами,
 «Дамский камень» ответил звоном.
 Король с невозмутимым видом одарил
 Кошель, туго набитый монетами.
 Возмущённый Дуглас гордо улыбнулся
 И бросил золото в толпу.
 Кто теперь с тревожным изумлением взирает
 На темно-серого человека с более проницательным взглядом;
 Пока в толпе не поднялся шёпот,
 Что сердце, столь свободное, и рука, столь сильная,
 Должно принадлежать Дугласам.
 Старики переглянулись и покачали головами,
 Увидев его поседевшие волосы,
 И, подмигнув друг другу, рассказали каждому сыну
 О подвигах, совершённых против англичан,
 Прежде чем Дуглас из рода Маклаудов
 Был изгнан из родной земли.
 Женщины восхищались его статной фигурой,
 Несмотря на то, что он пережил множество зимних бурь;
 Юноши с благоговением и удивлением смотрели
 На то, как его сила превосходит законы природы.
 Так рассуждая, по своему обыкновению, толпа
 Пока ропот не перерос в громкий гул.
 Но ни один из этого гордого круга
 Пэров, окружавших короля, не взглянул на него
 С Дугласом он был в дружеских отношениях,
 Или вспоминал изгнанника;
 Нет, не из тех, кто во время охоты
 Когда-то занимал почётное место рядом с ним,
 Обедал за его столом и в бою
 Находил защиту под его щитом;
 Ибо тот, кого отвергли королевские очи,
 Когда придворные узнали его!


 XXV.

 Монарх увидел развевающийся флаг
 И велел выпустить на волю благородного оленя,
 Чью гордость, венчающую праздник,
 Должны были повалить две любимые борзые,
 Чтобы оленина и вино из Бордо
 Могли послужить угощением для лучников.
 Но Луфра, которую со стороны Дугласа
 Ни подкуп, ни угрозы не могли разлучить,
 Самая быстрая гончая на всём Севере, —
 Храбрая Луфра увидела это и бросилась вперёд.
 Она оставила королевских гончих на полпути,
 И, бросившись на рогатую добычу,
 Вонзила своё острое рыло ему в бок,
 И глубоко впилась в струящуюся жизненную кровь.
 Крепкий королевский егерь увидел, как охота
 была прервана странным незваным гостем.
Он подошёл и, отпустив поводок,
 в гневе ударил благородную гончую.
 В то утро Дуглас выдержал
 холодный взгляд короля и презрение знати.
 И последнее, что хуже всего для гордого духа,
 Он вынес жалость толпы;
 Но Луфра был нежно воспитан,
 Делил с ним стол, охранял его сон,
 И часто Эллен Луфра украшала шею
 Гирляндами в девичьем ликовании;
 Они были такими закадычными друзьями, что имя
 Эллен Луфра стало нарицательным.
 Его сдерживаемый гнев переполняет чашу.
 С нахмуренными бровями и горящими глазами;
 Как волны расступаются перед кораблем,
 Толпа расступилась перед его шагом;
 Ему нужен был только толчок, и все,
 Жених лежит без чувств в луже крови.
 Такой удар не смогла бы нанести ни одна другая рука.
 Хоть и в стальной перчатке.


 XXVI.

 Тогда громко зашумел королевский кортеж,
 И все замахнулись мечами и дубинками,
 Но суровый барон предупредил:
 'Назад! Назад, спасайте свои жизни, жалкие трусы!
 Берегитесь Дугласа. Да! Смотрите,
 Король Яков! Дуглас, обречённый с давних пор,
 И тщетно искал я и здесь, и там
 Жертву, чтобы искупить войну,
 Добровольного мученика, который теперь предстал перед тобой
 И не просит о твоей милости, а лишь о милости для своих друзей.
 'Так вот как отплатили мне за моё милосердие?
 Самонадеянный лорд!' — сказал монарх.
 'Из твоего тщеславного и честолюбивого рода,
 Ты, Джеймс из Ботвелла, был тем самым человеком,
 единственным человеком, в котором враг
 не узнал бы мою милосердную женщину;
 но разве монарх потерпит
 оскорбительный удар и надменный взгляд?--
 Эй! капитан нашей гвардии!
 Примите меры к нарушителю.--
 Прекратите потасовку! — ибо поднялся шум.
 И йомены начали сгибать свои луки.
«Прекратите состязания!» — сказал он и нахмурился.
«И прикажите нашим всадникам очистить поле».

 XXVII.

 Тогда поднялся дикий шум и началась неразбериха.
 Праздничный день был омрачён.
 Всадники пробирались сквозь толпу.
 Отброшенные угрозами и оскорблениями;
 На землю падают старые и слабые,
 Трусливые разбегаются, женщины визжат;
 С кремнем, с древком, с посохом, с дубинкой
 Самые стойкие рвутся в яростную бойню.
 Дуглас тут же мрачно окидывает взглядом
 Королевские копья, сомкнутые в круг,
 И медленно поднимается по крутому склону,
 В то время как сзади с грохотом несётся
 Толпа с беспорядочным рёвом
 С горечью благородный Дуглас увидел,
 Как палата общин восстала против закона,
 И сказал ведущему солдату:
 'Сэр Джон из Хиндфорда, 'это был мой клинок
 Это рыцарство легло на твои плечи;
 За это доброе дело позволь мне тогда
 Перекинуться парой слов с этими заблудшими людьми.--


 XXVIII,

 "Слушайте, добрые друзья, мне еще предстоит
 Вы разрываете узы верности.
 Моя жизнь, моя честь и мое дело.,
 Я свободен подчиняться законам Шотландии.
 Неужели они настолько слабы, что должны требовать
 "Прекрасной помощи от вашего ошибочного гнева?"
 Или если я страдаю безвинно,
 То неужели моя эгоистичная ярость так сильна,
 А чувство общественного блага так слабо,
 Что ради жалкой мести врагу
 Я должен разорвать эти узы любви?
 Которые связывают мою страну и мой род?
 О нет! Поверь, в той башне
 Это не облегчит час моего пленения,
 Знать, что копья, которых должны бояться наши враги
 Для меня в родстве кровь красна:
 "Знать, в начавшейся бесплодной драке",
 Для меня мать оплакивает своего сына,
 Для меня истекает супруг вдовы,
 Для меня сироты оплакивают своих родителей,
 Что патриоты скорбят по попранным законам,
 И проклинают Дугласов за правое дело.
 О, пусть твое терпение спасет таких больных!,
 И сохрани свое право любить меня по-прежнему!'


 XXIX.

 Дикая ярость толпы снова утихла
 В слезах, как бури, тающие под дождём.
 С воздетыми руками и глазами, полными слёз, они молились
 О благословении на его благородную голову.
 Он чувствовал себя одиноким ради своей страны
 И ценил её кровь выше своей.
 Старики на пороге смерти
 Благословили того, кто остановил гражданскую войну;
 А матери высоко поднимали своих младенцев,
 Чтобы преданный своему делу вождь мог их видеть.
 Он торжествовал над несправедливостью и гневом.
 Тот, кому болтуны были обязаны своим происхождением.
 Даже суровое солдатское сердце дрогнуло;
 словно за каким-то гробом возлюбленного,
 С опущенными руками и поникшей головой,
 Дуглас повёл войско вверх по склону,
 И у замковой стены,
 Со вздохом сложив с себя почётную обязанность,


 XXX.

 Оскорблённый монарх отъехал в сторону,
 С горькими мыслями и тяжёлым сердцем,
 И больше не соблаговолил
 Проводить свой отряд по улицам Стерлинга.
 «О Леннокс, кто захочет править
 Этой переменчивой толпой, этим сборищем глупцов?»
 Слышишь ли ты, — сказал он, — громкие возгласы,
 с которыми они выкрикивают имя Дугласа?
 С таким же восторгом простолюдины
 приветствовали короля Якова своим утренним гимном.
 С таким же ликованием они приветствовали тот день,
 когда я впервые сверг Дугласа.
 С таким же ликованием Дуглас приветствовал бы меня,
 если бы мог сбросить меня с моего трона.
 Кто из вас хотел бы править стадом,
 фантастическим, непостоянным, свирепым и тщеславным?
 Тщеславным, как лист на воде,
 и непостоянным, как изменчивый сон;
 фантастическим, как женское настроение,
 И свиреп, как лихорадка в крови Неистовства.
 Ты, многоглавое чудовище,
 О, кто бы захотел быть твоим королём?--


 XXXI..

 'Но тише! какой вестник спешит
 Сюда на своём задыхающемся коне?
 Полагаю, он в курсе издалека...
 Что там с нашим кузеном Джоном Марским?
 Он молится, мой господин, чтобы ваши забавы
 Продолжались в безопасных и охраняемых местах;
 С какой-то гнусной целью, пока неизвестной,
 Наверняка во вред трону,
 Объявленный вне закона вождь Родерик Дху
 Созвал свою мятежную шайку;
 Говорят, что с помощью Джеймса Босуэлла
 эти разбойники выстроились в ряд.
 Граф Мар этим утром выступил из Дуна
 чтобы разбить их строй, и вскоре
 ваша светлость услышит о сражении;
 но граф искренне умолял
 Пока он не позаботится о такой опасности,
 ты не поедешь с таким скудным сопровождением.

 XXXII.

 'Ты предупреждаешь меня, что я поступил неправильно, —
 мне следовало раньше об этом подумать;
 я упустил это из виду в этот суматошный день. —
 Возвращайся скорее на прежний путь;
 не жалей своего скакуна,
 лучшим из моих будет твоя награда.
 Скажи нашему верному лорду Мару,
Что мы запрещаем затеянную войну;
 Родерик сегодня утром в поединке
 Был взят в плен рыцарем,
 А Дуглас сам и по своей воле
 Подчинился законам нашего королевства.
 Известие о гибели их предводителей
 Скоро распустит горный отряд,
 И мы не хотим, чтобы простолюдины
 Отомстили за преступления своего вождя сталью.
 Передай Мар наше послание, Брако, лети!
 Он развернул коня: «Мой господин, я спешу,
 Но прежде чем я пересеку эту лилейную лужайку,
 Я боюсь, что обнажатся палаши».
 Скакун взвился на дыбы,
 И король вернулся в свои покои.


 XXXIII.

 В тот день король Яков был не в духе.
 Устраивал весёлые пиры и слушал менестрелей;
 Вскоре придворные были распущены.
 И вскоре прервалась праздничная песнь.
 Не меньше опечалился и город.
 Вечер погрузился в скорбь.
 Горожане говорили о междоусобицах,
 О слухах о вражде и войне в горах,
 О Морее, Маре и Родерике Ду,
 Все с оружием в руках; и о Дугласе тоже,
 Они оплакивали его, запертого в крепости,
 'где когда-то был могучий граф Уильям.'--
 И тут оратор замолчал,
 Приложив палец к губам,
 Или указав на лезвие своего кинжала.
 Но измученные всадники с запада
 Вечером подошли к замку,
 И болтливые люди сказали, что они
 Вести о битве на берегу Катрины;
 В полдень началась смертельная схватка,
 И длилась она до захода солнца.
 Так молва взбудоражила город,
 Пока Ночь не опустила свои бурые знамёна.




 ШЕСТАЯ ПЕСНЬ.

 Караульное помещение.



 Я.

 Солнце, пробуждаясь, пробивается сквозь дымку
 Над тёмным городом и бросает угрюмый взгляд,
 Призывая каждого кайтифа к его заботам,
 К печальному наследию грешного человека;
 Призывая гуляк прервать затянувшийся танец,
 Напуская страху на рыщущего разбойника, чтобы тот забился в своё логово;
 Позолотив на боевой башне копьё стража,
 И бледный студент-предупредитель откладывает перо,
 И обращает свои сонные глаза к доброй кормилице человечества.

 Какие разные сцены, и о, какие печальные сцены
 Освещает этот красный луч, пробивающийся сквозь тьму!
 Лихорадочный пациент, лежащий на койке,
 Видит, как он струится сквозь переполненную больницу;
 Развратная девица трепещет при его свете,
 Должник просыпается с мыслью о гиве и тюрьме,
 "Негодяй, изучающий любовные науки, начинает с мучительного сна":
 Бодрствующая мать, у мерцающего бледного,
 Подравнивает кушетку своего больного младенца и успокаивает его слабый плач.


 II.

 На рассвете зазвонили колокола в Стерлинге
 Под шаги солдат и звон оружия,
 А барабаны размеренно отбивали
 Время для уставших часовых.
 Сквозь узкую щель и зарешеченное окно
 Солнечные лучи проникли во двор караульного помещения,
 И, борясь с задымленным воздухом,
 Погасили желтый свет факелов.
 В некомфортном союзе они сияли
 Свет проникал сквозь арку из почерневшего камня,
 и в нём виднелись дикие фигуры в военной одежде,
 лица, изуродованные бородой и шрамами,
 все измождённые полуночной стражей,
 охваченные суровым разгулом.
 Массивная доска дубового стола,
 залитая вином, с осколками,
 с пустыми кубками и разбитыми чашами,
 Показывала, как прошла ночь.
 Некоторые, уставшие, храпели на полу и скамьях;
 некоторые всё ещё пытались утолить жажду;
 некоторые, озябнув от наблюдения, развели руками
 Над умирающими углями в огромной печи,
Вокруг них или рядом с ними,
 На каждом шагу звенела их упряжь.


 III.

 Они не брали в руки меч ради своих полей,
 Как арендаторы феодального лорда,
 И не претендовали на патриархальные права
 Вождь во имя своего предводителя;
 Искатели приключений, пришедшие издалека,
 Чтобы жить за счёт сражений, которые они любили.
 Там хмурое лицо итальянца,
 Там смуглый испанец;
 Там любящий горы швейцарец
 Легче дышал горным воздухом;
 Там фламандец презирал землю
 За чей-то тяжкий труд так плохо платили;
 В их списках значились французские и немецкие имена;
 И весёлые изгнанники из Англии пришли,
 Чтобы с плохо скрываемым презрением
 Делить скудные доходы Шотландии.
 Все храбры в бою, хорошо обучены владению оружием
 Тяжёлая алебарда, бревно и щит;
 В шатрах распущенных, диких и дерзких;
 В грабежах жестоких и бесконтрольных;
 А теперь, в святки и на пиру,
 Освобождённые от правил дисциплины.


 IV.

 'Они вели спор о кровавой сече,
 Сражались 'меж Лох-Катрином и Ахреем.
 Их речь была яростной, и в середине их слов
«Их руки часто тянулись к мечам;
 И они не понижали тон, чтобы не задеть слух
 Раненых товарищей, стонущих рядом,
 Чьи изуродованные конечности и тела были изранены
 Горным мечом,
 Тем не менее, по соседству с Гвардейским двором,
 Их молитвы и лихорадочные вопли были услышаны,--
 "Печальное бремя хулиганской шутки",
 И "Дикая клятва фьюри" заговорили!--
 Наконец Джон из Брента начал,
 Йомен с берегов Трента;
 Незнакомец, которого стоит уважать или бояться,
 В мирное время охотник на оленей,
 В войске отважный мятежник,
 Но всё же он был самым смелым из всей команды
 Когда дело касалось опасности.
 Он горевал в тот день, когда их игры прервались,
 И испортил азартную игру в кости,
 И громко крикнул: «Переверните чашу!»
 И пока я развлекаюсь ловлей рыбы,
 Пусть каждый из пышногрудых прислужников
 Будет подобен брату по клейму и копью.


 V.

 Солдатская песня.

 Наш викарий всё ещё проповедует, что Пётр и Павел
 Наложили проклятие на красивую коричневую чашу,
 Что в весёлом блэкджеке есть гнев и отчаяние,
 А в бутылке из-под виски — семь смертных грехов;
 Но эй, Барнаби! Пей свой напиток,
 Пей до дна, а викарию — фигу!

 Наш викарий называет это грехом — вкушать
 Спелую алую росу с нежных женских губ.
 Говорит, что Вельзевул так и прячется в её платке,
 А Аполлион пускает стрелы из её весёлого чёрного глаза;
 Но эй, Джек! целуй Джиллиан быстрее,
 Пока она не расцветет, как роза, и не станет притчей во языцех для викария!

 Наш викарий так проповедует, — а почему бы и нет?
 Ведь плата за его лечение — это плеть и горшок;
 И это право его должности — набрасываться на бедных мирян,
 нарушающих владения нашей доброй Матери-Церкви.
 Но прочь, хулиганы! убирайтесь со своим пойлом,
 милая Марджори — вот и всё, что нужно викарию!


 VI.

 Призыв стражника, услышанный снаружи,
 Прервал весёлый гомон.
 К порталу направился солдат, —
 "Вот старый Бертрам, господа, из Гента;
 И — бей в барабан, празднуй! —
 С ним служанка и менестрель."
 Бертрам, фламандец, седой и в шрамах,
 Входил теперь в караульное помещение.
 С ним был арфист и девушка в шотландском пледе
 Вся закутанная, горная дева,
 Которая сжалась, чтобы не видеть
 Разнузданную сцену и шумную компанию.
 «Какие новости?» — ревели они. — «Я знаю только,
что с полудня до вечера мы сражались с врагом,
 Такие же дикие и неукротимые
 Как суровые горы, где они обитают;
 С обеих сторон потеряно много крови,
 Ни та, ни другая не могут похвастаться большим успехом.--
 "Но откуда у тебя пленники, друг? такая добыча
 Поскольку их нужды должны вознаграждать твой труд.
 Ты стареешь, и войны становятся острее.;
 Теперь у тебя есть хористка и арфа!
 Возьми себе обезьяну и странствуй по земле,
 предводитель труппы жонглёров.
 VII.

 'Нет, товарищ, мне не суждено.
 После боя они пришли к нашему отряду,
 тот старый арфист и девушка,
 и, получив аудиенцию у графа,
 Мар велел мне предоставить им коня,
 И поскорее доставить их сюда.
 Уймите свой смех и грубую тревогу,
 Ибо никто не причинит им ни стыда, ни вреда.
'Слышите его хвастовство?' — вскричал Джон из Брента,
Всегда готовый к ссорам и спорам.
 'Неужели он подстрелит оленя рядом с нашим домиком,
 И всё же завистливый скряга пожадничает
 И не заплатит лесничему его вознаграждение?
 Я получу свою долю, как бы то ни было,
 Несмотря на Морея, Мара или тебя.
 Бертрам остановил его шаг.
 И, пылая жаждой мести,
 Старый Аллан, хоть и не годился для борьбы,
 Он положил руку на кинжал;
 Но Эллен смело встала между ними
 И тут же опустила шотландскую занавеску. —
 Так из утреннего облака
 Майское солнце пробивается сквозь летние слёзы.
 Дикие солдаты, поражённые,
 Смотрели на неё, как на спустившегося ангела;
 Даже суровый Брент, смущённый и укрощённый,
 Стоял, то ли восхищённый, то ли пристыженный.


 VIII.

 Она смело заговорила: «Солдаты, слушайте!
 Мой отец был другом солдата,
 Подбадривал его в лагерях, в походах,
 И вместе с ним истекал кровью в бою.
 Не от храбрых и не от сильных
 Дочь изгнанника не должна страдать из-за меня.
 — Ответил де Брент, по-прежнему самый решительный
 Во всех делах, хороших или плохих:
 — Мне стыдно за ту роль, которую я сыграл;
 А ты — дитя изгнанника, бедняжка!
 Я изгнанник по лесным законам,
 И весёлый Нидвуд знает причину.
 Бедная Роза — если Роза ещё жива, —
 Он вытер свой железный глаз и лоб,--
 - Я думаю, у него такой же возраст, как у тебя.--
 Слушайте, товарищи! Я иду позвать
 Капитана нашей стражи к столу:
 Там лежит моя алебарду на пол;
 И он, что шаги мои алебарда снова,
 Чтобы сделать горничная вредные часть,
 Моя стрела вонзится в его сердце!
 Остерегайтесь болтливости и грубых шуток;
 Вы все знаете Джона де Брента. Довольно.

 IX.

 Пришёл их капитан, отважный юноша, —
 Он был из рода Туллибардина, —
 И ещё не носил рыцарских шпор;
 Весёлым было его лицо, лёгким — его нрав.
 И, хоть он и сдерживал себя из вежливости,
 Говорил смело, держался дерзко.
 Высокородная дева с трудом могла
 Вынести его любопытный взгляд
 И бесстрашие в глазах. И всё же, по правде говоря,
 Юный Льюис был великодушным юношей;
 Но прекрасное лицо и манера поведения Эллен
 Не подходит к наряду и обстановке,
 Может показаться странной конструкция,
 И дать волю воображению.
 'Добро пожаловать в башни Стерлинга, прекрасная дева!
 Ты пришла за помощью к герою,
 На белом коне, с арфой в руках,
 Как странствующая дева былых времён?
 Требует ли твой высокий замысел рыцаря,
 Или это дело для оруженосца?'
 Её тёмные глаза вспыхнули. Она сделала паузу и вздохнула:
«О, что мне до гордости!
 Сквозь тернии скорби, стыда и раздора,
 Моля о жизни отца,
 Я прошу аудиенции у короля.
 Вот, в подтверждение моих слов, кольцо,
 Королевское свидетельство благодарности,
 Данное монархом Фитц-Джеймсу.


 X.

 Перстень с печаткой взял молодой Льюис
 С глубоким почтением и изменившимся взглядом
 И сказал: «Этот перстень принадлежит нам по долгу службы.
 И простите, если его ценность неизвестна,
 Леди, в чём бы ни заключалась моя глупость.
 Как только день распахнёт свои врата,
 Король узнает, какой жених его ждёт.
 А пока прошу вас в подобающую беседку
 Отдохни до тех пор, пока он не проснётся.
 Прислуживающая ему женщина должна подчиняться
 Ваш конь для службы или для парада.
 Позвольте мне указать вам путь.
 Но прежде чем она последовала за ним с изяществом
 И щедростью, присущими её народу,
 она велела разделить свой тощий кошель
 между солдатами стражи.
 Остальные с благодарностью приняли свой гонорар,
 но Брент с застенчивым и неловким видом
 взял руку неохотно идущей девушки
 Он резко оттолкнул протянутое золото:
«Прости надменное английское сердце,
 и, о, забудь о его грубой стороне!

 Пустой кошелек будет моей долей,
 которую я буду носить в своем шлеме,
возможно, в разгар войны».
 Там, где более пышные гербы могут держаться в стороне.
 С благодарностью — это всё, что она могла, — служанка
 Отплатила ему грубой любезностью.


 XI.

 Когда Эллен ушла с Льюисом,
 Аллан обратился к Джону из Брента:
 'Моя госпожа в безопасности, о, пусть ваша милость
 Позволит мне увидеть лицо моего господина!
 Я его менестрель — разделить его участь
 От колыбели до могилы.
 Десятый в роду, с тех пор как мои предки
 Пробудили для своего благородного дома свои Айры,
 И не было среди них никого,
 Кто ценил бы его благополучие выше своего собственного.
 С рождением вождя начинается наша забота;
 Наша арфа должна убаюкать юного наследника,
 Научить юношу рассказам о битвах и славе,
 О его первых подвигах на поле боя или в погоне;
 В мире и на войне мы сохраняем свой ранг,
 Мы веселим его за столом, мы убаюкиваем его сон,
 И не покидаем его, пока не изльём наши стихи —
 Скорбную дань — на его погребальный одр.
 Тогда позволь мне разделить его участь пленника;
 Это моё право — не отрицай его!'
 'Мало мы думаем, — сказал Джон из Брента,
 'Мы, южане, происходим из древнего рода;
 И мы не знаем, как имя — слово —
 Делает членов клана вассалами лорда:
 Но мой благородный хозяин добр, —
 Да благословит Бог дом Бодсертов!
 И, но я любил загонять оленей
 Больше, чем управлять трудолюбивым бычком,
 Я не жил здесь изгоем.
 Пойдем, старый добрый Менестрель, следуй за мной;
 Твоего повелителя и вождя ты увидишь".


 XII.

 Затем он снял с ржавого железного крюка,
 Связку увесистых ключей.,
 Он зажег факел, и Аллан повел его
 Сквозь решетчатую арку и мрачный проход.
 Они миновали порталы, где глубоко внутри
 Слышались стоны узников и звон кандалов;
 Они прошли через грубые своды, где в беспорядке хранилось
 Лежат колесо, и топор, и меч палача,
 И множество отвратительных механизмов,
 Для вывихивания суставов и перелома конечностей,
 Созданных мастерами, которые считали позором
 И грехом давать своим творениям имена.
 Они остановились у крыльца с остроконечной крышей,
 И Брент передал факел Аллану,
 Пока тот откатывал назад засов и цепь,
 И освободил засов от крепления.
 Они вошли: это была тюремная камера
 Строгая, мрачная и неприступная,
 Но не темница, ибо дневной свет
 Проникал сквозь высокие решетки,
 А грубая старинная мебель
 Убранство печальных стен и дубового пола
 Таково, как в суровые былые времена,
 Считалось подходящим для заточения знатного пленника.
 «Здесь, — сказал де Брент, — ты можешь оставаться
 До тех пор, пока его снова не навестит лекарь.
 Надзиратели говорят, что он строго наказан
 За плохое обращение с благородным пленником».
 Затем он задвинул засов.
 И снова зазвучал скрежет замка.

 Пленник слабо приподнял голову.
 Изумлённый менестрель взглянул на него и узнал —
 Не своего дорогого господина, а Родерика Дью!
 Ибо он пришёл оттуда, где сражался клан Альпин,
 Они, заблуждаясь, сочли, что он ищет вождя.


 XIII.

 Как высокий корабль, чей величественный форштевень
 Больше никогда не будет рассекать волны,
 Покинутый своим доблестным экипажем,
 Брошен на произвол судьбы среди бурунов, —
 Так лежал на своём ложе Родерик Дху!
 И часто он бросался на ложе,
 Резко подпрыгивая, как когда-то по его бортам
 Лежит, покачиваясь на волнах прилива,
 Что неустанно сотрясают её корпус,
 Но не могут сдвинуть с места; —
 О, как не похож её путь в море!
 Или его свободный шаг по холмам и равнинам! —
 Как только менестрель смог разобрать, —
 «Что с твоей госпожой? — с моим кланом? —
 С моей матерью? — Дуглас? — расскажи мне всё!
 Погибли ли они из-за моего падения?
 Ах, да! иначе зачем ты здесь?
 Но говори, говори смело, не бойся». —
 Ибо Аллан, который хорошо знал его настроение,
 тоже был подавлен горем и страхом.
 «Кто сражался?— кто бежал? — Старик, говори короче; —
 Кто-то мог бы, ведь они потеряли своего вождя.
 Кто подло живёт? — кто храбро умер?
 — О, успокойся, вождь! — вскричал менестрель.
— Эллен в безопасности! — За это благодари небеса!
 — И надежды на Дугласа возложены; —
 Леди Маргарет тоже хорошо;
 И для клана твоего,--на поле или что,
 Никогда не Арфа менестреля сказал
 В бою сражались так верно и смелый.
 Твои величественные сосны еще разгибается,
 Хотя многие хорошие ветви сломаны.


 XIV.

 Вождь высоко поднял свою фигуру,
 И огонь лихорадки горел в его глазах.;
 Но жуткие, бледные и синеватые полосы
 покрывали его смуглый лоб и щёки.
 'Внемли, менестрель! Я слышал, как ты играл
 в праздничный день,
 на том одиноком острове, где никогда
 не услышишь ни арфы, ни воина!--
 Тот волнующий воздух, что звенит в вышине,
 Олицетворяет нашу победу над Дермидом. —
 Бей! — а потом, ведь ты можешь, —
 Освободившись от своего менестрельского духа,
 Нарисуй мне картину битвы,
 Когда мой клан столкнулся с саксонской мощью.
 Я буду слушать, пока моя фантазия не услышит
 Звон мечей и грохот копий!
 Тогда эти решетки, эти стены исчезнут
 Ради славного поля брани,
 И мой свободный дух вырвется наружу,
 Словно взмыв над полем боя.
 Дрожащий бард с благоговением подчинился, —
 Медленно он положил руку на арфу.
 Но вскоре память прицела
 Он видел с высоты горы,
 С тем, что старый Бертрам рассказал в ночное время,
 Разбудил всю мощь песни,
 И родила ему в карьере, так и;--
 Как мелкая рыба, выброшенная на берег приливом реки,
 "Это медленное и пугливое покидает борт,
 Но, почувствовав средний поток,
 Устремляется вниз быстро, как луч молнии.


 XV.

 Битва при Бил-ан-Дуине.

 «Менестрель ещё раз взглянул
 на восточный хребет Бенвену,
 ибо, прежде чем расстаться, он хотел сказать
 прощай, прекрасный Лох-Ахрей
 Где же ему найти в чужой стране
 Такое уединённое озеро, такую милую береговую линию!--
 Папоротник не колышется от ветра,
На озере нет ряби,
На её гнезде покачивается вереск,
 Олени ушли в заросли;
 Маленькие птички не поют,
 Форель в пруду неподвижна,
 Так мрачно нависает эта грозовая туча,
 Что окутывает всё, словно пурпурный саван.
 Далёкий холм Бенледи.
 То ли это торжественный раскат грома,
 То ли это глубокое и пугающее бормотание,
 То ли это эхо, доносящееся из стонущей земли,
 То ли это размеренный шаг воина?
 То ли молнии трепетный взгляд
 В чащобе сверкает,
 То ли на копье и пиках
 Лучи заходящего солнца играют?--
 Я вижу кинжальный герб Мара,
 Я вижу серебряную звезду Морея,
 Волнующуюся над тучей саксонской войны,
 Что по озеру далеко тянется!

 Чтобы стать героем в битве,
 Или бардом в военной песне,
 'Стоило бы прожить десять лет в мире,
 Одного взгляда на их строй!


 XVI.

 'Их легковооружённые лучники,
 Осматривали заросшую землю,
 Их центральные ряды, вооружённые пиками и копьями,
 хмуро смотрели на сумеречный лес,
 а их конница в кольчугах в тылу
 венчала суровую баталию.
 Не звенели цимбалы, не звучали горны,
 не играли трубы и барабаны;
 кроме тяжёлых шагов и звона доспехов,
 угрюмый марш был безмолвен.
 Не колыхались их гребни от ветра,
 не развевались их флаги.
 Едва ли хрупкая осина могла бы задрожать
 от их шагов.
 Их дозорные не приносят вестей,
 не могут потревожить затаившегося врага.
 Ни следа живого существа,
 кроме тех, что вспугнули косули;
 войско движется, как глубоководная волна,
 где нет скал, способных бросить вызов его гордыне,
 высоко вздымаясь, тёмное и медленное.
 Озеро позади, и теперь они выходят
 на узкую и изрезанную равнину
 Перед скалистыми челюстями Тросаха.
 И здесь конница и копейщики останавливаются,
 чтобы исследовать опасную долину
 Пробейся через заслон лучников.


 XVII.

 'И тут же раздался такой дикий вопль
 В той тёмной и узкой лощине,
 Что все демоны с небес, что пали
 Прозвучал боевой клич ада!
 С перевала, гонимые толпой,
Как мякина перед ветром небесным,
 Появились лучники:
 За жизнь! за жизнь! они бегут —
 С криками, воплями и боевым кличем,
 С развевающимися пледами и шляпами,
 С мечами, взмывающими к небу,
 Они сходят с ума в тылу.
 Они несутся вперёд в ужасной гонке,
 Преследователи и преследуемые;
 Перед этой волной бегства и погони
 Как оно устоит на своём месте?
 Сумеречный лес копейщиков?
 "Вниз, вниз, - крикнул Мар, - опустите копья!"
 Отгоните и друга, и врага!--
 Как тростник под хмурым взглядом бури,
 Эта сомкнутая роща коричневых копий
 Сразу же легла низко,;
 И тесно прижималась плечом к плечу,
 Ощетинившиеся ряды ждут наступления.--"
 "Мы усмирим свирепого горца,
 Пока их жестяные коровы пасут дичь!
 Они наступают быстро, как лесные олени,
 Мы отгоним их обратно, как прирученных.


 XVIII.

 «Идя своим путём, они несли перед собой
 остатки отряда лучников,
 подобно волне с гребнем из сверкающей пены,
 прямо вперёд шёл Клан-Альпин.
 Над приливом сверкал каждый палаш,
 словно луч света,
 каждый щит был тёмным внизу;
 и с могучим размахом океана,
 вздымаясь на крыльях бури,
 они обрушили их на врага».
 Я услышал дребезжащий звон копья,
 Как будто вихрь крушит пепел;
 Я услышал смертоносный звон палаша,
 Как будто зазвенели сотни наковален!
 Но Морей развернул свой тыл
 Всадников на фланге Клан-Альпина, —
 "Мой знаменосец, вперёд!
 Я вижу, — крикнул он, — их колонна дрогнула.
 А теперь, доблестные рыцари! Ради ваших дам,
 На них с копьями!" —
 Всадники ринулись в гущу отступающих,
 Как олени сквозь заросли.

 Их кони сильны, их мечи обнажены,
 Они быстро расчищают себе путь.
Лучшие из клана Альпин отброшены назад —
 Где же тогда был Родерик!
 Один звук его горна
 Стоили тысячи воинов.
 И хлынули через ущелье страха
 Волна битвы.
 Исчезло саксонское копье,
 Исчез горный меч.
 Как бездна Браклинна, такая черная и крутая,
 Принимает его ревущий линн,
 Как темные пещеры в глубине
 Всасывают в себя дикий водоворот,
 Так и глубокое и темное ущелье
 Поглоти смешавшуюся в битве массу;
 Никто больше не задержится на равнине,
 кроме тех, кто больше никогда не вступит в бой.


 XIX.

 'Теперь грохот битвы доносится с запада,
 Этот глубокий и извилистый проход внутри...
 Менестрель, прочь!  дело судьбы
 близится к завершению; жди развязки,
 где грубые тросачи оскверняют
 озеро и остров Катрины.
 Серый Бенвеню, я вскоре вернулся,
 Лох-Катрина лежала подо мной.
 Солнце село; сгустились тучи,
 небо нахмурилось.
 Чернильно-синий оттенок
 Придал глубину озеру;
 Странные порывы ветра из горной долины
 Пронеслись над озером, а затем стихли.
 Я не обращал внимания на бурлящие волны,
 Мой глаз видел ущелье Тросаха,
 Мой слух слышал тот мрачный звук,
 Который, словно землетрясение, сотрясал землю,
 И возвещал о суровой и отчаянной битве,
 В которой не было места ничему, кроме расставанья с жизнью,
 И, казалось, для слуха менестреля звучал
 Плач многих уходящих душ.
 Ближе он подходит — в сумрачную долину
 Снова хлынул воинственный поток.
 Но не в смешанном потоке;
 Племенные воины Севера
 Грохочут высоко на горе
 И нависли над её склоном,
 В то время как внизу, у озера, появляется
 Темнеет туча саксонских копий.
 У измученной бухты каждая разбитая группа
Сурово взирает на своих врагов;
 Их знамёна развеваются, как рваный парус,
 Что швыряет свои обломки на ветер,
 А сломанные копья и беспорядок
 Знаменуют ужасную бойню того дня.


 XX.

 'Окинув взглядом горный хребет,
 Саксы стояли в угрюмом оцепенении,
 Пока Морей не указал своим копьем,
 И не крикнул: "Смотрите, вон тот остров!--
 Смотрите! никого не осталось охранять его берег
 Но женщины слабы, что заламывают руки:
 «Там, в былые времена, шайка разбойников
 Сбирала свою добычу;
 Мой кошелек, набитый монетами,
 Доплывет до него за выстрел из лука,
 И от берега отчаливает шлюпка.
 Тогда мы легко приручим боевого волка,
 Повелителя его самки, выводка и логова».
 Из рядов выскочил копейщик.
 На земле его шлем и кираса звякнули,
 Он погрузил его в волны:
 Все видели это, все знали, что это значит,
 И на их крики «Бенувен!»
 Раздалось смешанное эхо;
 Саксы кричат, подбадривая своих товарищей,
 Беспомощные самки кричат от страха
 И вопит от ярости горец.
 И тут, словно расколотое криком небо,
Обрушилось разом низкое небо:
 Вихрь взметнул грудь озера Лох-Катрин,
 Его волны вздыбили снежные гребни.
 Хорошо, что они вздымались высоко,
 Чтобы не смущать глаз стрелка с Хайленда.
 Ибо вокруг него, среди дождя и града,
 Свистели мстительные стрелы гэлов.
 Напрасно. Он приближается к острову — и вот!
 Его рука на руле шлюпки.
 В этот миг сверкнула молния.
 Оно окрасило волны и берег в огненные тона;
 Я заметил вдову Данкраггана,
 Я увидел, как она стоит за дубом,
 В её руке блестит обнажённый кинжал: —
 Стало темно, но среди стонов
 Вод я услышал предсмертный стон; —
 Ещё одна вспышка! — копьеносец плывёт
 Погружаясь в воду, рядом с лодками,
 А суровая матрона стоит над ним.
 Её рука и кинжал обагрены кровью.


 XXI.

 «Месть! Месть!» — кричали саксы,
 на что гэлы ответили ликующим кличем.
 Несмотря на первобытную ярость,
 они снова бросились в бой;
 Но прежде чем они сошлись в отчаянной схватке,
Окровавленный от шпор, появился рыцарь,
 Спрыгнул с коня и с вершины скалы
 Размахивал молочно-белым флагом между войсками.
 Рядом с ним были глашатай и трубач,
 Они трубили сигнал к перемирию,
 А голос глашатая издалека
 От имени монарха запрещал войну.
 Ибо лорд Ботвелл и Родерик смелый
 Оба, по его словам, были в плену.'--
 Но тут песня оборвалась,
 Арфа выскользнула из рук менестреля!
 Не раз он украдкой поглядывал,
 Как Родерик терпит его менестрельство:
 Сначала вождь в такт звону
 Поднял руку, отбивая слабый ритм;
 Движение прекратилось, но он, чувствуя себя сильным,
 Менял выражение лица в такт песне;
 Наконец его оглохшее ухо
 Перестало слышать мелодию менестреля;
 Его лицо стало суровым, руки сжались,
 Как будто какая-то боль пронзила его сердце;
 Он стиснул зубы, его угасающий взгляд
 Является строго фиксированной на вакансию;
 Таким образом, неподвижный и moanless, Дрю
 Его прощальный вздох стаут Родерик ЗУ!--
 Старый Аллан-Бэйн посмотрел на обалдевшие,
 Пока он был мрачен и спокоен, его дух покинул его;
 Но когда он увидел, что жизнь угасла,
 Он пролил свои слёзы над мёртвым.


 XXII.

 Плач.

 'И лежишь ты, холодный и безвестный,
 Страх твоего врага, помощь твоего народа,
 Гордость Бредалбейна, тень Клан-Альпина!
 Разве никто не отслужит по тебе панихиду?—
 За тебя, любившую песни менестрелей,
 За тебя, приютившую семью Ботвелла,
 За то, что ты стала убежищем для изгнанников,
 Даже в этой твоей темнице
 Я буду оплакивать благородную Сосну Альпийскую!

 'Какие стоны наполнят эти долины!
 Какие крики скорби разорвут этот холм!
 Какие слёзы жгучей ярости прольются,
 Когда оплакивает твоё племя твои проигранные битвы,
 Твою гибель до того, как был выигран забег,
 Твой обнажённый меч до захода солнца!
 Нет ни одного члена твоего клана,
 Который не отдал бы жизнь за тебя.
 О, горе прославленной Альпийской Сосне!

 'Тяжела была твоя участь на смертном одре!--
 Пленный дрозд может смириться с клеткой,
 А заключённый в тюрьму орёл умирает от ярости.
 Храброе сердце, не презирай мой напев!
 И когда его звуки зазвучат вновь,
 Даже она, так долго любимая напрасно,
 Соединит свой голос с моей арфой.
 И смешай её горе и слёзы с моими,
 Чтобы оплакать почитаемую Сосну клана Альпин.

 XXIII.

 Тем временем Эллен с разбитым сердцем
 Оставалась в роскошной беседке одна,
 Где сквозь витражное окно играли разноцветные блики,
 Отражая восходящие лучи.
 Напрасно они падают на позолоченную крышу,
 Освещая гобеленовую стену,
 И для неё был приготовлен скромный ужин.
 Богатая сервировка была напрасной.
 Роскошный пир, весёлая комната
 Едва ли привлекли чей-то любопытный взгляд.
 А если она и смотрела, то лишь для того, чтобы сказать:
 «День начался с лучших предзнаменований»
 На том одиноком острове, где высоко вздымались
 Ветви ольхи, служившие навесом;
 Где часто её благородный отец
 Делился простой едой, приготовленной ею;
 Где Луфра, присев рядом с ней,
 С ревнивой гордостью заявляла о своём положении;
 И Дуглас, увлечённый лесной охотой,
 Рассказывал о погоне Малькольму Грэму,
 Чей ответ, часто случайный,
 Выдавал блуждание его мыслей.
 Те, кто познал такие простые радости,
 Научены ценить их, когда они уходят.
 Но вдруг она поднимает голову;
 Она осторожно подходит к окну.
 Какая далекая музыка обладает силой
 Покорить ее в этот скорбный час?
 Это было из башни, которая висела над ней.
 Ее решетчатый навес, мелодия была спета.


 XXIV.

 Рассказ заключенного охотника.

 "Мой ястреб устал от насеста и капюшона",
 Моя ленивая борзая ненавидит свою пищу.,
 Моя лошадь устала стоять в стойле,
 А мне надоело быть пленником.
 Хотел бы я быть таким, как раньше,
 Охотиться на оленя в зелёном лесу,
 С натянутым луком и вольной гончей,
 Ведь такая жизнь мне по душе.

 Ненавижу осознавать, что время уходит
 От дремотного перезвона колоколов на том унылом шпиле
 Или от того, как ползут солнечные лучи,
 Сантиметр за сантиметром вдоль стены.
 Жаворонок обычно будил меня на рассвете,
 Чёрный грач пел мне на закате;
 В этих башнях, хоть они и королевские,
 Нет для меня ни одного радостного уголка.

 Я больше не встаю на рассвете.
 И я купаюсь в лучах солнца в глазах Эллен,
Гоню стадо оленей через лес,
 И возвращаюсь домой с вечерней росой;
 Радушно встречаю её,
 И кладу свои трофеи к её ногам,
 Пока вечер улетает на крыльях радости, —
 Эта жизнь потеряна для любви и для меня!


 XXV.

 Едва была произнесена душераздирающая песня,
 Слушательница не повернула головы,
 Она все еще текла, начинающаяся слеза.,
 Когда легкие шаги коснулось ее уха,
 И изящный рыцарь Snowdoun был рядом.
 Она превратила ускорив, чтобы снова
 Заключенный должен продлевать его штамма.
 «О, добро пожаловать, храбрый Фитц-Джеймс!» — сказала она.
 «Как может почти осиротевшая девушка
 Отплатить за такой большой долг... О, не говори так!
 Ты не обязан мне благодарностью.
 Увы, это не моя заслуга! Я лишь оказала тебе услугу,
 И помогла твоему благородному отцу остаться в живых».
 Я могу лишь быть твоим проводником, милая дева.
 Король Шотландии поможет тебе.
 Он не тиран, хоть гнев и гордыня
 Могут затмить его лучшие качества.
 Пойдём, Эллен, пойдём! Уже давно пора,
 Он держит свой двор в утренние часы.
 С пылающим сердцем и стеснённой грудью
 Она прильнула к руке брата.
 Он нежно осушил скатившуюся слезу,
 И нежно прошептал надежду и утешение;
 Ее неуверенные шаги наполовину вели, наполовину останавливали,
 Через ярмарочную галерею и высокие аркады,
 Пока от его прикосновения не расправились крылья гордости
 Арка портала широко раскрылась.


 XXVI.

 Внутри всё было сияющим и светлым,
Там толпились яркие фигуры;
 Они сияли перед ослеплённым взором Эллен,
Как когда-то заходящее солнце придало
 Десять тысяч оттенков даже лету,
 И из их причудливых рамок
 Появились воздушные рыцари и феи.
 Она по-прежнему стояла рядом с Фитц-Джеймсом;
 Сделала несколько неуверенных шагов вперёд,
 Затем медленно подняла опущенную голову.
 И в страхе огляделась вокруг;
 Она искала того, кто владел этим государством,
 Ужасного принца, чья воля была судьбой! —
 Она вглядывалась в лица многих принцев
 Она вполне могла бы управлять королевским двором;
 Она взирала на множество роскошных нарядов, —
 А потом обернулась в недоумении и изумлении,
 Потому что все стояли обнажёнными, и в комнате
 Только Фитц-Джеймс был в шляпе с пером.
 Все дамы смотрели на него,
 Все придворные не сводили с него глаз,
 Среди мехов, шёлка и блеска драгоценностей,
 Он стоял в простом зелёном камзоле Линкольна,
 В центре сверкающего кольца, —
 И рыцарь Сноудона — король Шотландии!


 XXVII.

 Как снежный венок на груди горы,
 Сползающий со скалы, на которой он покоился,
 Бедная Эллен выскользнула из комнаты,
 И упала к ногам монарха;
 Ни слова не может вымолвить она, —
 Она показала кольцо, — она сложила руки.
 О, он не мог вынести ни мгновения
 Этот умоляющий взгляд великодушного принца!
 Он нежно поднял её, и в то же время
 Окинул взглядом улыбающихся придворных.
 Изящно, но серьёзно он поцеловал её в лоб
 И велел ей забыть о страхах:
'Да, красавица, странствующий бедняк
 Фитц-Джеймс требует верности от Шотландии.
 Обратись к нему со своими бедами и желаниями;
 Он вернёт тебе своё кольцо с печаткой.
 Не проси ничего для Дугласа — даже вчера.
 Он и его принц многое простили.
 Он пострадал от клеветнических речей,
 А я — от его мятежных сородичей.
 Мы не стали бы потакать толпе,
  Давать то, чего они требовали с помощью клинков.Громко звучала любовь;
 Спокойно мы выслушали и рассудили его дело,
 Наш совет помог, и наши законы.
 Я положил конец кровной вражде твоего отца
 С крепким Де Во и седым Гленкэрном;
 И отныне мы признаём лорда Босуэлла
 Другом и оплотом нашего трона.--
 Но, прекрасная неверующая, как же так?
 Что омрачает твой недоверчивый лоб?
 Лорд Джеймс Дуглас, помоги мне;
 Ты должен поддержать эту сомневающуюся девушку.

 XXVIII.

 Тогда благородный Дуглас вскочил,
 И дочь повисла у него на шее.
 В тот счастливый час монарх пил.
 Сладчайший, святейший дар Силы, —
 Когда она может сказать божественным голосом:
 Восстань, печальная Добродетель, и возрадуйся!
 Но не хотел бы Джеймс, чтобы всеобщее внимание
Долго задерживалось на восторгах природы;
 Он вмешался: «Нет, Дуглас, нет,
 Не уводи моего прозелита!
 Я имею право разгадать эту загадку».
 Это ускорило этот счастливый случай.
 Да, Эллен, переодевшись, я сбиваюсь с пути истинного.
 Жизнь более низкая, но счастливая,
 Именно имя скрывает мою силу.
 Ни ложных завес, - ибо башня Стирлинга
 В былые времена название Сноудаун претендовало,
 А норманны зовут меня Джеймс Фитц-Джеймс.
 Так я слежу за соблюдением законов,
 Так учусь восстанавливать справедливость.
 Затем, понизив голос, —
 'Ах, маленькая предательница! Никто не должен знать,
 Какая пустая мечта, какая легкомысленная мысль,
 Какое тщеславие, купленное дорогой ценой,
 В сочетании с тёмным колдовством твоих глаз,
 Привели меня в Бенвеню, словно зачарованного.
 В опасный час, когда все было потеряно,
 Ты отдал жизнь своего монарха горной глефе!
 Он заговорил вслух: «Ты все еще держишь
 Этот маленький золотой талисман,
 Залог моей веры, перстень Фитц-Джеймса, —
 Что ищет прекрасная Эллен у короля?
 XXIX.

 Сознательная дева прекрасно понимала,
 что он ищет слабость в её груди;
 но с этим осознанием пришли
 и страхи за Грэма,
 и ещё она подумала, что гнев монарха
 Разгорелся 'против того, кто за её отца
 дерзко обнажил мятежный меч;
 и, в соответствии с её благородными чувствами,
 Она жаждала благосклонности Родерика Дью.
'Оставь свои попытки; только король королей
 может удержать расправленные крылья жизни.
 Я знаю его сердце, я знаю его руку,
 Разделила его радость и доказала его правоту;
 Я бы отдал своё самое прекрасное графство,
 Чтобы вождь клана Альпин остался жив! —
 Разве ты не просишь о другой милости?
 Разве ты не хочешь спасти другого пленённого друга?
 Покраснев, она отвернулась от короля
 И отдала кольцо Дугласу,
 Как будто хотела, чтобы её отец заговорил
 О том, что запятнало её румяную щёку.
 "Нет, тогда мое обещание потеряло силу",
 И упрямое правосудие продолжает свой путь.
 Малькольм, выходи!" - и при этих словах,
 Грэм преклонил колени перед лордом Шотландии.
 «Для тебя, безрассудный юноша, нет места в суде.
 От тебя может потребовать свой долг возмездие.
 Ты, взращенный под нашей сенью,
 Отплатил нам за заботу вероломством.
 Искал среди своего верного клана
 Убежище для человека, объявленного вне закона,
 Тем самым опорочив свое честное имя.
 Оковы и стража для Грэма!»
 Король разорвал его золотую цепь.
 Он накинул ожерелье на шею Малкольма,
 Затем осторожно снял сверкающее ожерелье,
 И надел его на руку Эллен.

 Северная арфа, прощай! Холмы темнеют,
 На пурпурные вершины опускается более густая тень;
 В сумеречной роще светлячок зажигает свою искру,
 Олени, которых едва можно разглядеть, направляются к чаще.
 Вернись, волшебный вяз! Источник,
 И дикий ветер, твой самый дикий менестрель;
 Твои сладкие числа сливаются с вечерними сумерками природы,
 С далёким эхом из лощины и рощи.
 И вечерняя свирель пастушка, и жужжание пчёл.

 И всё же ещё раз — прощай, арфа менестреля!
 И всё же ещё раз — прости мою слабость,
 И я мало забочусь о суровом осуждении
 Пусть праздные придирки не портят праздную жизнь.
 Я многим обязан твоим строкам о долгом жизненном пути,
 О тайных горестях, которых мир никогда не знал,
 Когда за утомительной ночью наступал ещё более утомительный день,
 И горечь была ещё горше, когда ты была одна.--
 То, что я пережил такие горести, чародейка! — твоя заслуга.

 Слушай! мои медленные шаги стихают.
 Какой-то дух воздуха пробудил твою струну!
 Теперь это дерзкий серафим, коснувшийся огня,
Теперь это взмах игривого крыла феи.
 Отступающие числа затихают
 Всё тише и тише в суровом ущелье;
 И теперь лишь горные ветры доносят
 Кочующую ведьминскую ноту далёких чар —
 А теперь всё тихо! Прощай, чародейка!

***********
«Сегодня я выиграл одну рискованную игру».
 Ещё один, галантные господа, остался не сыгранным.
 Древние нравы, привычки и обычаи коренного народа, населявшего Шотландское высокогорье, всегда казались мне особенно подходящими для поэзии. Изменения в их нравах тоже
Это произошло почти в моё время, или, по крайней мере, я узнал много подробностей о древнем государстве Хайленд от стариков из последнего поколения. Я всегда считал, что старый шотландский гэльский язык отлично подходит для поэтических произведений. Междоусобицы и политические разногласия, которые
полвека назад заставили бы более богатую и влиятельную часть
королевства отвергнуть поэму, действие которой происходило в
Шотландии, теперь были забыты благодаря щедрому состраданию,
которое англичане испытывают больше, чем любой другой народ.
за несчастья, выпавшие на долю благородного врага. «Поэмы Оссиана» своей популярностью доказали, что, если произведения на темы, связанные с Хайлендом, способны заинтересовать читателя, то в наши дни их успеху вряд ли помешают какие-то национальные предрассудки.

Я также много читал, многое видел и ещё больше слышал об этой
романтической стране, где я имел обыкновение проводить какое-то время
каждую осень; и вид на шлюз Кэтрин был связан с воспоминаниями о
многих дорогих мне друзьях и весёлых экспедициях былых времён.
Это стихотворение, действие которого разворачивается среди столь прекрасных и глубоко запечатлевшихся в моей памяти сцен, было написано с любовью, и не менее любовью были проникнуты описанные в нём нравы и происшествия. Частая привычка Якова IV, и особенно Якова V, ходить по своему королевству переодетыми дала мне повод для рассказа об одном происшествии, которое всегда интересно, если подать его с должной деликатностью и ловкостью.

Однако теперь я могу признаться, что эта работа, хотя и доставляла мне огромное удовольствие, не была лишена сомнений и тревог. Дама,
Моя кузина, с которой я был почти в родстве и с которой я прожил всю её жизнь в самых братских отношениях, жила со мной в то время, когда я работал над этим произведением, и часто спрашивала меня, что я могу делать, чтобы вставать так рано по утрам (а это было самое удобное для меня время для сочинения). Наконец я рассказал ей о предмете своих размышлений, и я никогда не забуду тревогу и нежность, которые прозвучали в её ответе. «Не будь такой опрометчивой, — сказала она, — моя дорогая кузина. [2] Ты уже популярна — возможно, даже больше, чем ты думаешь»
Вы сами в это поверите, или даже я, или другие ваши друзья, которые вас поддерживают, не можем не признать ваши заслуги. Вы стоите высоко, — не пытайтесь опрометчиво забраться ещё выше и не рискуйте упасть, потому что, будьте уверены, фавориту не позволят даже споткнуться безнаказанно.
Я ответил на это ласковое увещевание словами Монтроза:

 «Он либо слишком сильно боится своей участи, либо...»
 Или его владения невелики,
 Кто не осмелится прикоснуться к ним,
 Чтобы обрести или потерять всё.
 «Если я потерплю неудачу, — сказал я, потому что этот диалог хорошо отложился в моей памяти, — то...»
Это знак того, что мне не следовало добиваться успеха, и я буду писать прозу всю свою жизнь: вы не заметите никаких перемен в моём характере, и я не стану хуже есть. Но если я добьюсь успеха,

 'Долой милую голубую шляпку,
 Кинжал, перо и '!'"

 Позже я показал своей любящей и заботливой критике первую песнь поэмы, которая примирила её с моим безрассудством. Тем не менее,
хотя я и ответил так уверенно, с упрямством, которое, как часто говорят,
свойственно тем, кто носит мою фамилию, я признаю, что моя уверенность была
Я был сильно потрясён её предупреждением о том, что у неё прекрасный вкус и непредвзятая дружба. Меня не слишком утешило то, что она отказалась от своего неблагоприятного суждения, когда я вспомнил, насколько вероятна была естественная предвзятость, повлиявшая на изменение её мнения. В таких случаях привязанность вспыхивает, как свет на холсте, усиливает все благоприятные оттенки, которые были на нём раньше, и затемняет недостатки.

Я помню, что примерно в то же время один мой друг начал «нагнетать обстановку».
Как «спортсмен со своим обрезами» в старой песне. Он был
Он был сыном фермера, но обладал острым умом, природным хорошим вкусом и тёплыми поэтическими чувствами. Он был вполне способен восполнить пробелы в образовании. Он был страстным поклонником полевых видов спорта, которыми мы часто занимались вместе.

Поскольку этот друг однажды обедал со мной в Ашестиле, я воспользовался возможностью и прочитал ему первую песнь «Леди озера».
Я хотел узнать, какое впечатление поэма произведёт на человека, который был слишком хорошим представителем читателей в целом.
Разумеется, можно предположить, что я решил руководствоваться скорее тем, что, как мне казалось, чувствовал мой друг, чем тем, что он, по его мнению, должен был сказать. Его реакция на мой рассказ, или декламацию, была довольно странной. Он приложил руку ко лбу и с большим вниманием выслушал весь рассказ об охоте на оленя, пока собаки не бросились в озеро, чтобы последовать за своим хозяином, который отправился в путь вместе с Эллен Дуглас. Затем он резко вскочил, ударил ладонью по столу и осуждающим тоном заявил:
по этому случаю я подумал, что собаки, должно быть, совсем выбились из сил, раз им разрешили попить воды после такой напряжённой погони. Признаюсь, меня очень воодушевила эта история, которая так увлекла столь ревностного поклонника охоты древнего Нимрода, что он полностью отбросил все сомнения в реальности этой истории. Другое его замечание доставило мне меньше удовольствия. Он узнал короля в образе странствующего рыцаря Фитц-Джеймса, когда тот протрубил в рог, призывая своих слуг. Вероятно, он имел в виду энергичного, но несколько
Похотливая старая баллада, в которой развязка королевской интриги происходит следующим образом:


 «Он вынул горн из-за пояса,
 Он затрубил громко и пронзительно,
 И двадцать четыре рыцаря в кольчугах
 Прискакали через холм;
 Затем он достал маленький нож,
 Позвал своих слуг,
 И он был самым храбрым джентльменом
 Это было среди них
 И мы больше не будем скитаться, и т. д.

 Это открытие, как говорит мистер Пипс о прорехе в его камлотовом плаще, было пустяком, но всё же меня оно беспокоило, и я приложил немало усилий, чтобы
Я стёр все следы, по которым, как я думал, можно было бы вычислить мою тайну, прежде чем она была раскрыта.
В конце концов, я полагался на неё с той же надеждой на успех, с какой, как говорят, ирландский почтальон «выбирает рысь для авеню».
Я приложил немало усилий, чтобы проверить достоверность местных обстоятельств этой истории. В частности, я помню, что, чтобы убедиться в правдоподобности этой истории, я отправился в Пертшир, чтобы узнать, существовал ли на самом деле король
Джеймс действительно мог добраться верхом от берегов озера Лох-Веннахар
до замка Стирлинг за то время, которое указано в поэме, и у него было
Я с удовольствием убедился, что это вполне осуществимо.

 После значительной задержки «Озерная дева» вышла в июне 1810 года.
И ее успех был настолько выдающимся, что на какое-то время я решил, что наконец-то забил гвоздь в пресловутое непостоянное колесо Фортуны, чья устойчивость в отношении человека, который так смело добивался ее благосклонности три раза подряд, еще не была поколеблена. Я, возможно, достиг того уровня известности, на котором благоразумие или, по крайней мере, робость заставили бы меня остановиться, и
я прекратил попытки, которые с гораздо большей вероятностью могли бы умалить мою славу, чем приумножить её. Но, как говорят, знаменитый Джон Уилкс объяснил его покойному величеству, что сам он, несмотря на свою популярность, никогда не был уилкитом.
Так и я могу с чистой совестью заявить, что никогда не был сторонником своей поэзии, даже когда она была на пике популярности у миллионов. Не следует
предполагать, что я был настолько неблагодарным или настолько откровенным,
что презирал или высмеивал тех, чей голос возвысил меня
гораздо выше, чем, по моему собственному мнению, я заслуживал. Напротив, я чувствовал себя более благодарным публике за то, что она проявляла ко мне пристрастие, которого я не мог заслужить своими достоинствами; и я старался оправдать это пристрастие, продолжая прилагать все усилия, на которые был способен, ради их развлечения.

 Возможно, в этом непрерывном процессе писательства я не учитывал ни интересы публики, ни свои собственные. Но у первых были действенные средства защиты, и они могли своей холодностью
достаточно сдерживать любые попытки вторжения. Что касается меня, то теперь у меня были
В течение нескольких лет я посвящал столько времени литературному труду, что мне было бы трудно найти себе другое занятие.
Поэтому, подобно Догберри, я щедро делился своей скукой с публикой,
утешая себя мыслью о том, что, если потомки сочтут меня недостойным того уважения, с которым ко мне относились современники,
«они не смогут не признать, что я был коронован» и какое-то время наслаждался столь желанной популярностью.

Однако я понял, что занимаю почётное положение, которого добился, пусть и недостойным образом, скорее как чемпион
Я предпочитаю кулачный бой [3] при условии, что всегда буду готов продемонстрировать своё мастерство, а не стану рыцарем, который выполняет свои обязанности только в редких и торжественных случаях. В любом случае я понимал, что не смогу долго удерживать положение, которое мне обеспечило скорее каприз публики, чем её суждение.
Я предпочёл, чтобы меня лишил первенства более достойный соперник, чем то, что я впал бы в немилость из-за своей лени и потерял репутацию из-за того, что шотландские юристы называют негативным прецедентом. Соответственно, те, кто
Если вы решите ознакомиться с предисловием к «Рокби», то сможете проследить, как я превратился из поэта в романиста. Как поётся в балладе, королева Элеонора утонула в Чаринг-Кросс, чтобы вновь подняться в Куинхите.

 Мне остаётся лишь сказать, что во время своего недолгого триумфа я неукоснительно соблюдал правила умеренности, которые решил для себя соблюдать ещё до того, как начал писать. Если
человек полон решимости заявить о себе на весь мир, он наверняка
столкнётся с оскорблениями и насмешками, как и тот, кто яростно скачет по
Деревня должна быть готова к тому, что за ней по пятам будут гнаться псы.
 Опытные люди знают, что, пытаясь выпороть последних, всадник рискует сильно упасть. Попытка наказать злобного критика также сопряжена с риском для автора. Исходя из этого принципа, я позволил пародиям, бурлескам и сквибам идти своим путём.
И хотя последние шипели громче всех, я старался никогда не подхватывать их, как это делают школьники, чтобы не швырнуть их обратно в того озорника, который их выпустил, мудро помня, что в таких случаях они склонны
чтобы не взорваться при обращении. Позвольте мне добавить, что моё правление [4] (раз уж Байрон так его назвал)
было отмечено не только терпением, но и добродушием. Я никогда не отказывал достойному литератору в услугах, которые могли облегчить ему доступ к публике, и у меня было преимущество, довольно редкое для нашего вспыльчивого народа: я пользовался всеобщей благосклонностью, не навлекая на себя, насколько мне известно, постоянной неприязни ни одного из своих современников.

 У. С.
 Эбботсфорд, апрель 1830 г.

 Наши возможности не позволяют нам добавлять расширенные подборки из множества
критические отзывы о поэме. Приговор Джеффри, вынесенный в «Эдинбургском
 обозрении» при первом появлении поэмы, был в целом одобрен:

"В целом мы склонны относиться к «Даме с озера» более благосклонно, чем к предыдущим публикациям автора [«Лэю» и «Мармиону»]. Однако мы более уверены в том, что в нём меньше недостатков, чем в том, что в нём больше достоинств.
А поскольку его достоинства очень похожи на те, с которыми публика уже познакомилась в этих знаменитых произведениях, мы не удивимся, если его популярность окажется ниже
Великолепно и примечательно. Однако мы считаем, что в будущем это произведение будут читать чаще, чем любое из них, и что, если бы оно появилось первым в серии, его приняли бы менее благосклонно, чем то, которое оно получило. Она более отточенна
в плане дикции и более упорядочена в плане стихосложения; сюжет
разработан с гораздо большим мастерством и вниманием к деталям; в
ней больше приятных и нежных отрывков и гораздо меньше антикварных
подробностей; и в целом в ней больше разнообразных персонажей,
искусно и продуманно контрастируют. Пожалуй, нет ничего более прекрасного,
чем битва в Мармионе, или столь живописного, как некоторые из разрозненных набросков в "Легенде".
но в целом есть богатство и дух
фрагмент, который не пронизывает ни одно из этих стихотворений, - изобилие
инцидентов и меняющаяся яркость красок, напоминающая нам о
колдовстве Ариосто, а также постоянная эластичность и случайная энергия
которые, по-видимому, в большей степени принадлежат автору, стоящему сейчас перед нами".




Песнь первая.


Каждая песнь начинается с одной или нескольких спенсеровых строф [5]
Они служат своего рода прелюдией к ней. Те, что предваряют первую песнь, служат
введением ко всему поэтическому произведению, которое
«вдохновлено духом старинной шотландской менестрельной поэзии».
2. Вяз. Вяз шершавый (Ulmus montana), произрастающий в Шотландии. Раздвоенные ветки дерева были использованы в старину, как
гадания-штанги, и переключается на лошадях из его должны были обеспечить хорошее
удачи на пути. В заключительных строфах стихотворения (vi. 846) оно
называется "волшебный вяз". Теннисон (In Memoriam, 89) ссылается на

 "Ведьмины вязы, которые меняют пол в противоположность друг другу
 На этой ровной лужайке в сумерках и при свете дня...
Святой Филлан был шотландским аббатом, жившим в VII веке и прославившимся как святой. У него было два источника, которые, по-видимому, путают некоторые редакторы поэмы. Один из них находился в восточной части озера Лох-Эрн, где сейчас стоит симпатичная современная деревня Сент-Филланс, в тени
Дан-Филлан, или Холмы Святого Филлана, высотой в шестьсот футов, на вершине которых святой возносил свои молитвы, о чём до сих пор свидетельствуют отпечатки его коленей на скале. Другой источник находится в другом месте
Деревня под названием Сент-Филланс находится почти в тридцати милях к западу, прямо за пределами нашей карты, на дороге в Тиндрам. В этом Святом
Купели, как его называют, безумцев окунали с соблюдением определённых церемоний, а затем оставляли связанными на всю ночь под открытым небом. Если на следующее утро их находили на свободе, считалось, что они исцелились. Этот метод лечения
практиковался вплоть до 1790 года, по словам Пеннанта, который добавляет, что
пациентов обычно находили утром избавленными от своих страданий — мёртвыми. Другой автор в 1843 году пишет, что бассейн всё ещё
посещаемый не местными жителями, которые не верят в его добродетель,
но теми, кто живет издалека. Скотт ссылается на этот источник в
Мармион, i. 29:

 "Оттуда к благословенному источнику святого Филлана,
 Чьи источники могут рассеять безумные мечты,
 И восстановить безумный мозг".


3. И "Вниз порывистому бризу" и т.д. В оригинале рукописи говорится::

 "И порывистый ветерок развевал твои числа,
 Пока завистливый плющ, с ее зеленым кольцом,
 Не окутал и не приглушил каждую мелодичную струну,--
 О Волшебная арфа, твой акцент все еще должен спать?"


10. Каледон. Каледония, римское название Шотландии.


14. Каждая соответствующая пауза. То есть каждая пауза в пении. В «Мармионе», ii. 11, слово «соответствующая» используется для обозначения музыки, заполняющей интервалы между другими музыкальными произведениями:

 «Как только они приблизились к его могучим башням,
 девы запели святую Хильду,
 и с морской волной и ветром
 их голоса, сладкозвучные, слились,
 и стали гармоничными».
 Затем, откликнувшись с песчаного берега,
 Полузаглушенный грохотом прибоя,
 Поднялся стройный хор.
 В рукописи здесь написано:

 "При каждой соответствующей паузе ты произносишь вслух
 Свое пылкое сочувствие, возвышенное и благородное."


28. Олень к вечеру напился вдоволь. Стихотворный размер поэмы — ямб, то есть ударение падает на второй слог, и восьмисложник, то есть в строке восемь слогов.


29. Ручей Монана. Святой Монан был шотландским мучеником IV века.
Мы не можем найти никаких упоминаний о ручье, названном в его честь.


31. Гленартни. Долина к северо-востоку от Калландера, с
Бенвуарлихом (который возвышается на 3180 футов) на севере и
Уам-Варом (см. 53 ниже) на юге, отделяющая её от долины Тейт.
Она получила своё название от протекающего через неё ручья Артни.


32. Его маячок красного цвета. Этот показатель является приемлемым для описания этого
области, где пожары на холме-вершины были так часто используются в качестве сигналов в
древнейших времен. Ср. the Lay, iii. 379:

 "И вскоре, я думаю, были видны десятки костров,
 С высоты, с холма и утеса,
 Каждый из которых нес воинственные вести, чреватые;
 Каждый из них поймал сигнал" и т.д.


34. С глубоким ртом. Ср. Шекспир, «Генрих VI», акт II, сцена 4, строка 12: «Между двумя собаками, у которой рот глубже».
И Т. С. Инди. 1. 18: «глубокоротая брах» (то есть гончая).


В рукописи написано:

 «Тяжёлый бас ищейки»
 Хрипло прокатилось по ущелью.
35. Прокатилось... по скалам. Поэт часто прибегает к «искусной помощи аллитерации», как здесь и в следующих двух строках; чаще всего в парах слов.


38. Как вождь и т. д. Обратите внимание, что здесь, как и часто, сравнение стоит перед тем, что оно иллюстрирует, — это эффективный риторический, хотя и не логический приём.


45. Луковицеобразный фронтон. Рогатый лоб.


46. Вниз. Пример чисто поэтического слова, недопустимого в прозе.


49. Погоня. Здесь используется для тех, кто участвует в погоне; как в 101 и 171.
ниже. Одно из его обычных значений — ОБЪЕКТ преследования или преследуемое животное.


53. Уам-Вар. «Уам-Вар, как произносится это название, или, точнее,
Уи-Мор — гора к северо-востоку от деревни Калландер в Ментейте.
Она получила своё название, которое означает «большое логово» или «пещера», из-за своего рода укрытия среди скал на южной стороне, которое, по преданию, было жилищем великана. В более поздние времена оно было убежищем разбойников и бандитов, которых удалось истребить лишь за последние сорок или пятьдесят лет. Строго говоря, эта крепость не является
Это не пещера, как можно было бы подумать по названию, а своего рода небольшое укрытие или углубление, окружённое большими камнями и открытое сверху. Возможно, изначально оно было задумано как ловушка для оленей, которые могли бы забраться внутрь снаружи, но не смогли бы выбраться обратно. Такого мнения придерживаются старые охотники и егеря, живущие по соседству" (Скотт).


54. Прокричал. Обратите внимание на выразительность инверсии, как в примере 59 ниже.
См. выше, п. 38.

 Начало. То есть лай при виде или запахе дичи; охотничий термин.
См. Шекспир, М. У. IV. 2. 209: «Если я так лаю, не учуяв следа
никогда не доверяй мне, когда я снова откроюсь».
Описание эха, которое следует за этими словами, очень воодушевляет.


66. Кэрн. Буквально — груда камней; здесь используется в поэтическом смысле для обозначения скалистого мыса, который сокол использует в качестве наблюдательного пункта.


69. Ураган. Метафора, описывающая дикую страсть охоты.


71. Линн. Буквально — глубокий водоём; но часто = водопад, как в «Браклинне», ii. 270 ниже (ср. vi. 488), а иногда = обрыв.


73. В одиноком лесу. Обратите внимание на музыкальную вариацию в размере;
ударение падает на 1-й, 3-й и 4-й слоги вместо 2-го и 4-го.
Иногда он вводится в ямбический размер с замечательным эффектом.
Ср. 85 и 97 ниже.


76. Пещера и т.д. См. 53 выше.


80. Поневоле. Поэтическое слово. Смотри на 46 выше.


84. Проницательно. Строго, пронзительно; значение, ныне устаревшее. Проницательный изначально
означало злой, озорной. Ср. Шекспир, A. Y. L. v. 4. 179, где
сказано, что те

 "Которые пережили с нами трудные дни и ночи"
 Разделят блага нашего возвращенного состояния ".

У Чосера (в «Рассказе о Мелибоке») мы находим: «Пророк говорит: беги от хитрости и твори добро» (отсылка к Пс. 33:14).


89. Ментейт. Район в юго-западной части Пертшира,
орошаемый рекой Тейт.


91. Гора и луг и т. д. См. выше, стр. 35. Слово «мосс» используется в Северной Англии для обозначения болотистого или торфяного района, например знаменитого
Чат-Мосс между Ливерпулем и Манчестером.


93. Лочард. Лох-Ард — это красивое озеро, расположенное примерно в пяти милях к югу от Лох-Катрина. На его восточном берегу произошла стычка Хелен Макгрегор с королевскими войсками в романе «Роб Рой».
А у истока озера, на северной стороне, находится водопад, который послужил прообразом для Флоры МакИвор.
моё любимое убежище в Уэверли. Аберфойл — деревня, расположенная примерно в полутора милях к востоку от озера.



95. Лох-Ахрей. Озеро между Лох-Катрин и Лох-Венначар, расположенное сразу за перевалом Трозакс.



97. Бенвеню. Гора высотой 2386 футов на южной стороне Лох-Катрин.


98. С надеждой. В рукописи есть "с МЫСЛЬЮ" и "летящее КОПЫТО" в
следующей строке.


102.Вот. Это было бы. Ср. Шекспир, Макб. ii. 2. 73: "Чтобы узнать о моем
поступке, лучше было бы не знать самого себя".


103. Камбусмор. Поместье семьи по фамилии Бьюкенен, которую Скотт
часто посещался в молодости. Это примерно в двух милях от
Калландера, на лесистых берегах Келти, притока Тейта.


105. Бенледи. Гора высотой 2882 фута, к северо-западу от Калландера. Говорят, что
Название означает "Гора Бога".


106. Вересковая пустошь Бочастла. Болотистая местность между восточной оконечностью озера Лох-Веннахар
и Калландером. См. также стих 298 ниже.


107. Затопленный Тейт. Тейт образован реками, берущими начало в озёрах Лох-Войл
и Лох-Катрин (через озёра Лох-Ахрей и Лох-Веннахар), которые
сливаются в Калландере. Он впадает в реку Форт недалеко от Стерлинга.


111. Веннахар. Как видно на карте, это «Озеро прекрасной долины» — самое восточное из трёх озёр, вокруг которых разворачивается действие поэмы. Его длина составляет около пяти миль, а ширина — полторы мили.


 112. Бригг из Турка. Этот бриг, или мост (ср. стихотворение Бернса о
Бригах Эйра), находится над ручьем, который вытекает из Гленфинласа и
впадает в озеро, соединяющее озера Ахрей и Венначар. Согласно
Грэхему, это "сцена смерти дикого кабана, известная в кельтской
традиции".


114. Без подписи. Ср. Шекспир, М., Т. ii. 6. 11:

 «Где та лошадь, которая снова ступает по земле?»
 Его утомительные меры с неугасающим огнём
 Что он первым их предпринял?"

115. Бич и сталь. Кнут и шпоры. Сталь часто используется для обозначения меча
(как в ст. 239 ниже: "враг, достойный их стали"), и это тот же образ, что и здесь: "материал, из которого сделана вещь".
Ср. ст. 479 ниже.


117. Взбешённый. Старинный охотничий термин. Джордж Тербервил в своей книге «Благородное искусство венерства, или охоты» (1576 г. н. э.) пишет: «Когда у оленя изо рта идёт пена, мы говорим, что он взбешён».
Ср. Шекспир, «Т. О. С.», акт 1.
17: «Бедняга Брах Мерриман, его шкура в заплатках» и А. и С. iv. 13.
3:

 «Кабан из Фессалии
 никогда не был таким лощёным».


120. Порода святого Губерта. Скотт цитирует Турбервиля: «Гончие, которых мы называем гончими святого Губерта, обычно все чёрные, но, тем не менее, в наши дни порода настолько смешалась, что мы встречаем их всех мастей. Это гончие, которых аббаты святого Губерта всегда держали в своём поместье в честь или в память о святом, который был охотником вместе со святым Юстасом. Исходя из этого, мы можем предположить
что (по милости Божьей) все добрые охотники последуют за ними в
рай».

127. Добыча. Животное, на которое охотились; ещё один технический термин. Шекспир использует это слово в значении «куча убитой дичи»; как в Cor. i. 1. 202:

 «Если бы знать отбросила свою жестокость,
 и позволила мне пустить в ход мой меч, я бы сделал добычу
 С тысячами этих четвертованных рабов" и т.д.


Ср. Лонгфелло, "Гайавата":

 "Парящий стервятник редко наклоняется
 Над своей добычей в пустыне".


130. Приклад. Пень. Ср. Иов, xiv. 8.


133. Повернись к заливу. Например, «держаться на расстоянии» и т. д. Этот термин используется, когда
Олень, загнанный до крайности, оборачивается и смотрит на своих преследователей. Ср.
 Шекспир, 1. Генрих VI. IV. 2. 52, где это выражение используется в переносном смысле (как и в VI. 525 ниже):

 "Обернись на окровавленных псов со стальными головами,
 И заставь трусов держаться на расстоянии;"

и Т. из С. т. 2. 56: «Считается, что твой олень держит тебя на расстоянии» и т. д.


137. О смертельном ранении и т. д. Скотт делает здесь следующее примечание: «Когда олень убегал, перед древним охотником стояла опасная задача:
догнать и убить или обездвижить обезумевшее животное. В
В определённое время года это считалось особенно опасным.
Рана, полученная от оленьего рога, считалась ядовитой и более опасной, чем рана от клыков кабана, о чём свидетельствует старая поговорка:

 «Если ты ранен оленем, это приведёт тебя на смертный одр,
 но рука цирюльника исцелит рану от кабана, так что тебе не стоит бояться».

Однако в любое время эта задача была сопряжена с риском и требовала
мудрости и осторожности: нужно было либо подкрасться к оленю, пока он
смотрел на гончих, либо дождаться удобного момента, чтобы стремительно
«Поймай его и убей мечом». См. множество указаний на этот счёт в «Книге об охоте», глава 41. Историк Уилсон записал
чудесное спасение, которое произошло с ним во время опасной охоты, когда он был ещё юношей и последователем графа Эссекса:

'Сэр Питер Ли из Лайма в Чешире однажды летом пригласил моего лорда поохотиться на оленя. И когда за большим оленем погналось множество джентльменов, олень скрылся в роще. И некоторые из них, в том числе и я, спешились и встали с обнажёнными мечами, чтобы сразить его, когда он выйдет.
Вода. Олени там удивительно свирепые и опасные, и это только разжигало в нас, юношах, желание заполучить его. Но он ускользнул от нас всех. И, к несчастью, я не смог подобраться к нему, потому что дорога была скользкой из-за болота.
Это дало повод некоторым, кто меня не знал, говорить, что я струсил. Услышав это, я покинул стадо и последовал за джентльменом, который [первым] это сказал. Но я обнаружил, что он был настолько холоден, что, казалось, слова сами слетали с его губ, о чём свидетельствовали его отрицание и раскаяние. Но это ещё больше разозлило меня.
Я погнался за оленем, чтобы восстановить свою репутацию. И так случилось, что я был единственным всадником, когда собаки взяли его в кольцо. Когда я приблизился к нему на лошади, он прорвался сквозь собак и побежал на меня, ранив рогами бок моей лошади рядом с моим бедром. Тогда я слез с коня и стал действовать хитрее (потому что собаки снова подняли его на дыбы).
Я подкрался к нему сзади с мечом и перерезал ему сухожилия на задних ногах, а затем забрался ему на спину и перерезал ему горло.
Пока я это делал, подоспела остальная компания и стала ругать меня за безрассудство, из-за которого я подвергся такой опасности» (Пек, «Desiderata Curiosa», ii. 464).


138. Нытик. Короткий прочный меч или нож; такой же, как у нытика из
"Песни последнего менестреля", ст. 7:

 "И нытики, теперь в дружбе обнаженные
 Общественная трапеза, на которой можно расстаться".,
 Нашел окровавленные ножны ".


142. Обратил его. В елизаветинском и ещё более раннем английском языке личные местоимения часто использовались в возвратной форме. Эта и многие другие устаревшие конструкции до сих пор используются в поэзии.


145. Тросакс. «Дикая или поросшая кустарником местность» (Грэм); дикий район между озёрами Лох-Катрин и Веннахар. Сейчас это название используется особенно
применительно к перевалу между озерами Катрин и Ахрей.


147. Близко лежащий. То есть когда он лежал близко лежащий или скрытый. Такие
многоточия распространены в поэзии.


150. По инерции. С основной, или полной силе. Мы до сих пор говорят: "и
главная."


151. Укорения. Это не просто переносное значение слова chide, как мы его понимаем сейчас
(см. 287 ниже), а пример старого значения этого слова, которое применялось
к любому часто повторяющемуся звуку. Шекспир использует это слово, говоря о лае собак в «Как вам это понравится», акт IV, сцена 1, строка 120:

 «Никогда я не слышал
такого бравого лая».

о ветре, как в «А. Й. Л.», II, 1, 7: «И грубое порицание ветра»
зимний ветер"; и о море, как в 1 главе. IV. iii. 1. 45:

 "море
 , Которое бранит берега Англии";

и Курица. VIII. iii. 2. 197: "упрекающий потоп".


163. Берега Сены. В 1536 году Яков посетил Францию и попросил руки Магдалены, дочери Франциска I.
Следующей весной он женился на ней, но через несколько месяцев она умерла.
Затем он женился на Марии де Гиз, с которой, несомненно, виделся во Франции.


166. Горе тому, кто гонится за счастьем. То есть горе тому, кто гонится за ним. Это слово происходит от древнеанглийского weorthan, что означает «становиться». Ср. Спенсер, Ф. К. ii. 6. 32:

 «Горе тому человеку,
 который первым научил проклятый стил впиваться
 в его собственную плоть и уступать место живому духу!»
 См. также Иез. 30:2.


180. И об охотнике и т. д. В рукописи читается:

 «И об охотнике, который ускорил шаг,
 чтобы встретить товарищей по охоте».

и в 1-м изд. сохранены слова "pace" и "chase."

184. Западные волны и т. д. Это описание Тросачей было
написано летом 1809 года на фоне пейзажа, который оно описывает.
В «Ежеквартальном обозрении» (май 1810 года) о поэте говорится: "Он видит всё
взглядом художника. Всё, что он изображает, обладает
индивидуальностью и нарисовано с точностью и тщательностью,
которых мы не привыкли ожидать от простого словесного описания.
Именно потому, что мистер Скотт обычно изображает те объекты,
с которыми он прекрасно знаком, его манера письма такая лёгкая,
правильная и живая. Скалы, ущелья и потоки, которые он изображает, — это не несовершенные наброски торопливого путешественника, а законченные этюды художника, живущего в этой местности.
См. также стр. 278 ниже.

Рескин ("Современные художники", iii. 278) называет "любовь к цвету"
ведущим элементом любви Скотта к красоте. Он мог бы процитировать этот отрывок среди иллюстраций, которые он добавляет.
настоящий отрывок.


195. Местные бастионы и т.д. На рукописи есть "Имитирующие замки перевала
".


196. Башня и т. Д. Ср. Быт. xi. 1-9.


198. Рокки. В 1-м изд. есть "Их рокки" и т.д.


204. И не было и т.д. Рукопись гласит: "И не были эти могучие бастионы
голыми".


208. Блеск капли росы. Не «блеск капель росы» и не «блеск капель росы», как иногда печатают. Блеск = сияние, яркость; как в стихе 10 ниже. Ср.
Спенсер, F. Q. ii. 1. 10: "Так справедливо и шин"; Id. iii. 4. 51: "на
вершине небес шин" и т.д. См. Wb. На рукописи здесь есть: "Ярко блестящий
с блеском капли росы".


212. Благо. Щедрый. Ср. Милтон, П. Л. iv. 242:

 «Цветы, достойные рая, которые не искусная рука
 Не в клумбах и причудливых узорах, а сама природа
 Рассыпала щедро на холмах, в долинах и на равнинах».

 См. также P. L. ix. 793: «Обильные и прекрасные».


217. Бауэр. В старом значении — комната, жилище; как в iv. 413 и vi. 218 ниже. См. Спенсер, F. Q. iii. 1. 58:

 "И тут же зажглись длинные восковые факелы"
 В свои чертоги, чтобы принять каждого гостя.
Вместо clift (= расщелина) в первом издании и, несомненно, в том, что
написал Скотт, во всех остальных изданиях, которые мы видели, стоит "cliff."

219. Символы наказания и гордыни. См. на стр. iii. 19 ниже.


222, 223. Обратите внимание на несовершенную рифму в словах breath и beneath. См. 224–25, 256–57, 435–36, 445–46 ниже. Такие случаи сравнительно редки в поэзии Скотта. Некоторые рифмы, которые кажутся несовершенными, объясняются особенностями шотландского произношения. См. ниже, стр. 363.


227. Пошатнулся. У мисс есть «порезы», а также «грубые руки, пересекающие
«Небо» в 229-м и «мерцающее» вместо «блестящее» в 231-м. В первом издании вместо «рассыпанный» написано «разбросанный»; исправлено в «Опечатках».


 231. Гирлянды. Из плюща или других вьющихся растений.


 238. Обеспечивая и т. д. В рукописи написано:

 «Едва ли можно было представить себе такую широту наводнения
 Как та, что помогла уткам вывести потомство.»


247. Выходит и т. д. В рукописи написано: «Выходит из леса в сухой обуви.»


254. А теперь выйдем из долины и т. д. «Пока не была проложена нынешняя дорога через романтический перевал, который я самонадеянно попытался описать в предыдущих строфах, не было возможности выйти из долины».
ущелье под названием Тросахс, за исключением участка, похожего на лестницу, состоящую из ветвей и корней деревьев» (Скотт).


263. Лох-Катрин. В примечании к «Прекрасной деве из Перта» Скотт объясняет происхождение названия озера тем, что на его берегах когда-то промышляли разбойники из Каттерана, или Хайленда. Другие считают, что это «Озеро битвы» в память о каком-то доисторическом конфликте.


267. Живее. Потому что в движении; как живое золото вверху.


270. Benvenue. Смотри на 97 выше.


271. Вплоть до. В большинстве изданий опечатка "вплоть до".


272. Смущенно. Трехсложное; как во ii. 161 ниже, так и в Lay,
iii. 337: «И шлемы, и плюмажи в беспорядке валялись».
274. Wildering. Сбивающий с толку. Ср. Драйден, «Аурунгзебе», i. 1: «сбитый с толку на пути» и т. д. См. также 434 и v. 22 ниже.


275. Его разрушенные борта и т. д. В рукописи написано:

 «Его разрушенные склоны и обломки седеют,
 пока на севере царит безветрие».

277. Бен-ан. Эта гора высотой 1800 футов находится к северу от Тросакса,
отделяя этот перевал от Гленфинласа.


278. С крутого склона и т. д. В рукописи написано:

 «С высокого мыса взирал
 Незнакомец, поражённый и изумлённый.

«Критический обзор» (август 1820 г.) так отзывается об этой части поэмы (184 стр.):
«Возможно, искусство пейзажной живописи в поэзии никогда не было
представлено в более совершенном виде, чем в этих строфах, против которых
строгая критика могла бы возразить, что картина слишком детализирована
и что её созерцание слишком долго отвлекает путешественника от главной
цели его паломничества, но было бы величайшей несправедливостью
разбивать её на фрагменты и представлять по частям.
Но не такова великолепная сцена, которая предстаёт перед изумлённым охотником
Когда он наконец выходит из лощины и его взору открывается прекрасный простор Лох-Катрин.
281. Церковник. В старом значении — человек, занимающий высокий пост в церкви.
Ср. Шекспир, «Две королевы», I, 3, 72, где кардинала Бофорта называют «властным церковником» и т. д.


285. Монастырь. Изначально — крытая галерея вокруг внутреннего двора здания.


287. Упрекать. Здесь в переносном смысле, в современном значении. См. выше, стр. 151.


290. Должен был побриться. В первом издании стоит "побрился", что, пожалуй, предпочтительнее.


294. Пока гремит гром. Размер см. выше, стр. 73.


300. На дружеский пир и т. д. В рукописи написано: «На гостеприимный пир и в зал».


302. Beshrew. Да постигнет тебя зло (см. shrewdly, 84 выше); лёгкое
заклинание, часто используемое в шутливой и даже нежной манере. Ср. Шекспир, 2
Ген. IV. ii. 3. 45:

 "Будь проклято твоё сердце,
 Прекрасная дочь, ты лишаешь меня сил
 Своими новыми причитаниями о старых обидах!"


305. Какой-то замшелый берег и т. д. В рукописи написано:

 «И полый ствол какого-то старого дерева
 Должен стать моей ночлежкой».

313. Разбойники с гор. «Кланы, населявшие романтические регионы
в окрестностях озера Лох-Катрин, даже в поздний период были весьма
увлекаются хищническими набегами на своих соседей по равнине" (Скотт).


317. Падут хуже всех. Если случится худшее, что только может случиться. Ср.
Шекспир, М. из V. i. 2. 96: "После худшего падения, которое когда-либо случалось, я
надеюсь, что смогу обойтись без него".


319. Но снова редко и т.д. В рукописи говорится:

 «Снова зазвучал пронзительный горн,
 и вот! на звук явилась она».
 и ниже:

 «К заливу причалил маленький ялик.
 Охотник покинул свой наблюдательный пункт,
 и, когда лодка коснулась песка,
 он спрятался в зарослях,
 чтобы увидеть эту Владычицу Озера».


336. Штамм. В 1-м изд. После штамма стоит запятая, а после точки -
ст. 340. В изд. 1821 года точки такие же, как в тексте.


342. Наяда. Водяная нимфа.


343. И никогда не делал греческого резца и т.д. Рукопись гласит:

 «Прекраснее формы, прекраснее лица
 Не создавала ни одна мраморная нимфа или грация,
 Которая может похвастаться следами греческого резца».

 и в строке 359 ниже: «чужеземный язык».


353. Сдержанное настроение. Формальная манера поведения, требуемая придворным этикетом.


360. Дорогая. Так читается в первом издании. и почти все остальные,
которые мы видели. Однако мы склонны полагать, что Скотт написал
«Ясно». Факсимиле его почерка показывают, что его d и cl легко мог перепутать наборщик.


363. Снуд. Повязка или лента, которой шотландские девушки подвязывали волосы. См. стр. 114 ниже. Богатые материалы, из которых сделаны снуд, плед и брошь, выдают её происхождение.


Рифма между словами «плед» и «преданная» не является несовершенной, поскольку шотландское произношение слова «плед» похоже на наше «сыгранный».


385. Только один. Об инверсии см. Шекспир, «Как вам это понравится», I, 2. 157:
"Когда в нём только один человек;" Голдсмит, «Векфильдский священник», 39: "Только один хозяин владеет всем," и т. д.


393. На какое-то время она замолчала и т. д. В рукописи читается:

 "На какое-то время она замолчала, ответа не последовало, —
'Альпин, это ты подул в трубу?' — имя
 прозвучало не так решительно,
 эхо не могло уловить его.
 'Ни враг, ни друг,' — сказал незнакомец,
 выходя из тени орешника.
 Испуганная служанка поспешно взмахнула веслом,
 оттолкнула свою лёгкую лодку от берега.

и чуть ниже:

 "Так над озером взмывал лебедь,
 а потом поворачивался, чтобы пригладить взъерошенное крыло."


404. Пригладить. Выщипать повреждённые перья и привести оперение в порядок с помощью клюва. См. Шекспир, «Цимбелин», акт 5, сцена 4. 118:

 «Его царственная птица
 Прюнс, бессмертное крыло», и т. д.


408. Wont. Привыкли или привыкли; сейчас используется только в причастии.
Здесь используется форма прошедшего времени устаревшего глагола won или wone, означающего «обитать».
Форма настоящего времени встречается у Мильтона, P. L. vii. 457:

 «Как из своего логова дикий зверь, где он обитает
 В диком лесу, в чаще, в зарослях или в логове.
Ср. Спенсер, «Комар» Вергилия:

 «О, принц поэтов, где бы мы ни были,
 У прекрасного Ксанфа, окроплённого кровью химер,
 Или в лесах Астерии, где мы обитаем;»

и «Колин Клаутс возвращается домой»:

 «Я был уверен, что он остался наедине с Богом,
 и бродил только по полям и лесам».
 См. также iv. 278 и 298 ниже.


409. Средний возраст. Поскольку Джеймс умер в возрасте тридцати лет (в 1542 году), это не совсем так, но в остальном портрет довольно точен.
Он любил разгуливать переодетым, и некоторые из его причуд такого рода
приятно описаны в "Рассказах об одном дедушке" Скотта. Смотрите на
vi. 740 ниже.


425. Пренебрежение и т.д. "Легкомысленное отношение к его потребности в пище и крове".


432. Наконец. В 1-м изд. есть "наконец".


433. Что залы Хайленда были и т. д. В рукописи написано: «Зал её отца был» и т. д.


434. Дикий. См. выше, стр. 274.


438. Ложе. То есть вереск для него. См. ниже, стр. 666.


441. Мере. Озеро; как в Уиндермире и т. д.


443. Крест. Распятие. «Клянусь крестом» было распространённой клятвой; отсюда «святой крест», как у Шекспира, «Ричард III». III. 2. 77, IV. 4. 165. Ср. название Холирудского дворца в Эдинбурге. См. ниже, II. 221.


451. Романтический. В рукописи есть слово «очаровательный».
457. Вчера вечером. Мы утратили это слово, хотя сохранили «вчера».
Ср. «вчера утром» в стихе 104 ниже. As far = так же давно, как.


460. Был и т. д. В рукописи написано: «Часто склоняется к будущему».
Если бы сила доказательств могла заставить нас поверить в факты, противоречащие общим законам природы, то можно было бы привести достаточно аргументов в пользу существования второго зрения. На гэльском языке оно называется Taishitaraugh, от Taish — нереальное или призрачное явление; а тех, кто обладает этой способностью, называют Taishatrin, что можно перевести как «ясновидящие». Мартин, убеждённый сторонник второго зрения, даёт ему следующее определение:
—

'Второе зрение — это уникальная способность видеть то, что иначе было бы невидимым
объект без каких-либо предварительных средств, используемых человеком, который применяет их для этой цели: видение производит на видящих такое сильное впечатление, что
они не видят и не думают ни о чём другом, кроме видения, пока оно продолжается; а затем они выглядят задумчивыми или весёлыми, в зависимости от того, что им явилось.

'При виде видения веки человека поднимаются, и он продолжает смотреть, пока объект не исчезнет. Это очевидно для тех, кто рядом, когда человек видит видение.
Я не раз убеждался в этом сам и видел это в глазах других, кто был со мной...

'Если женщина стоит слева от мужчины, это предвещает, что она станет его женой, независимо от того, женаты они или нет на момент явления призрака.

Видеть, как искра огня падает на чью-то руку или грудь, - предвестие того, что
мертвого ребенка можно увидеть на руках у этих людей; о чем есть
несколько свежих примеров....

"Видеть пустое место в тот момент, когда на него садишься, является предзнаменованием
скорой смерти этого человека" (Описание вестерна Мартином
«Острова», 1716, 8vo, стр. 300 и далее).

"К этим подробностям можно добавить бесчисленное множество примеров, и все они подтверждены авторитетными и заслуживающими доверия авторами. Но, несмотря на доказательства, которым не смогли противостоять ни
Бэкон, ни Бойль, ни Джонсон, тайский язык, со всеми его
таинственными свойствами, похоже, повсеместно используется только в поэзии. Изысканно прекрасное стихотворение Лохиэля сразу же придёт на ум каждому читателю» (Скотт).


462. Birchen. В тени берёз. Ср. «кедровые аллеи» Мильтона в «Комусе», 990.


464. Линкольн-грин. Ткань, сотканная в Линкольне, которую часто носят охотники.


467. Цапля. В ранних изданиях. стоит "цапля".

475. Странствующий рыцарь. Рыцарь-странник.


476. Утешение. Истина. Мы находим самое убедительное доказательство в «Комусе» Мильтона, 823. Существительное sooth
(«правда») более распространено и до сих пор встречается в слове soothsayer (прорицатель).
Ср. с. 64 ниже.


478. Emprise. Предприятие. Ср. Спенсер, F. Q. ii. 7. 39: «Но дай мне
возможность следовать моему предприятию» и т. д.


485. Его благородная рука. В рукописи есть фраза «Эта нежная рука», а в следующей строке — «он потянул за вёсла».
490. Часто. Один из многочисленных примеров использования прилагательного в качестве наречия в стихотворении.


492. Скалистый остров. Он до сих пор известен как остров Эллен.
Он довольно высокий и имеет неправильную пирамидальную форму.
В основном он состоит из тёмно-серых скал, покрытых бледными и серыми лишайниками, которые то тут, то там выглядывают из-под деревьев, растущих на них, — в основном это светлые, изящные берёзы, перемежающиеся рябиной с красными ягодами и несколькими тёмно-зелёными колючими соснами. Пристань находится под старым дубом; и, как это сделали Леди и Рыцарь, путешественник теперь поднимается «по каменистой, неожиданной дороге»
грубыми ступенями на небольшую неровную вершину острова.
Едва ли можно было представить себе более поэтичное, романтическое убежище: оно уникально. Оно
полностью скрыто не только деревьями, но и подлеском из
прекрасных и многочисленных папоротников и самого красивого вереска" (Ханнеуэлл,
«Земли Скотта»).


500. Намотано. Намотано; используется для соблюдения меры, как в ст. 22 ниже.
Мы встречаем причастие winded в «Много шума из ничего», т. 1, с. 243; но оно означает «подул».

Глагол в этом смысле происходит от существительного wind (воздух в движении) и не имеет ничего общего с wind, «поворачивать». См. Wb.


504. Здесь в значении «отступить» и т. д. Скотт делает следующее примечание: «The
Кельтские вожди, чья жизнь постоянно была в опасности, обычно
имели в самом отдалённом уголке своих владений какое-нибудь
укрытие на случай необходимости, которое, в зависимости от
обстоятельств, могло быть башней, пещерой или деревенской
хижиной в надёжном и уединённом месте. В одной из таких хижин
нашёл убежище несчастный Карл Эдуард во время своих
опаснейших скитаний после битвы при Каллодене.

«Он располагался на склоне очень крутой, высокой и скалистой горы под названием Леттерниличк, которая до сих пор является частью Бенальдера и изобилует огромными камнями и
расщелины и немногочисленные разбросанные деревья. Жилище под названием
Клетка располагалось на склоне этой горы, в небольшом густом
лесу. Сначала было уложено несколько рядов деревьев, чтобы
выровнять пол для жилища; а поскольку место было крутым, это
подняло нижнюю часть на одинаковую высоту с другой частью.
Эти деревья, служившие балками или досками, были выровнены
землёй и гравием. Между деревьями, растущими естественным образом на собственных корнях, были вбиты в землю колья, которые вместе с деревьями были переплетены верёвками.
сделана из вереска и березовых веток, вплоть до верхней части Клетки, которая имеет круглую или, скорее, овальную форму; вся она покрыта соломой и окутана туманом. Вся конструкция как бы висела на большом дереве, которое росло
от одного конца крыши до другого и из-за которого она
получила название «Клетка». Случайно на небольшом
расстоянии друг от друга, со стороны обрыва, оказались
два камня, напоминающие столбы дымохода, между которыми
развели огонь. Дым выходил отсюда, вдоль обрыва, который был
настолько одинакового цвета, что никто не мог обнаружить разницы в "
самом ясном дне" ("История восстания Хоума", 1802, 1802, 4to, стр.
381)".


525. Идойская виноградная лоза. Некоторые считают, что это отсылка к «красной
водянике», ботаническое название которой — Vaccinium vitis Idoea; но
поскольку это не вьющееся растение, скорее всего, здесь имеется в виду
обыкновенная лоза. Идоэя — от Иды, горы недалеко от древней Трои (была ещё одна на Крите), известной своими виноградниками.


526. Клематис. Climatis vitalba, одно из популярных английских названий этого растения, переводится как «девственная беседка».


528. И каждое любимое растение могло плодоносить. То есть то, что могло выдержать.
 Такое опущение относительного местоимения было очень распространено в елизаветинском английском.
Ср. Шекспир, «М. для М.», II, 2, 23: «У меня есть брат, обречённый на смерть»; «Ричард II», II, 2, 128: «Ненависть тех, кто не любит короля», и т. д.
См. также «Джон», III, 11 и т. д.


532. Взывай к небесам и к своей даме. Это сказано весело или шутливо, чтобы поддержать идею о странствующем рыцаре. См. выше, 475.


542. Небрежный. См. выше, 490.


546. Мишень. Щит; тарг из III, 445 и т. д. См. примечание Скотта к стр.
380 ниже.


548. Store. Хранимый, сберегаемый; устаревшее прилагательное. См. iii. 3 ниже, а также vi. 124.


551. И там была шкура дикой кошки и т. д. В рукописи написано:

 "Там висела пятнистая шкура дикой кошки,
 над ветвистым лбом и черепом лося,
 И перед лесным быком.
559. Украшать. См. «снабжать» в 442 выше.


566. Ручей. Терпеть, выносить; сейчас используется редко, только в отношении того, что
выносится против воли или желания. Кажется, это любимое
слово Скотта.


573. Феррагус или Аскабарт. «Эти два сына Анака процветали в
романтическая басня. Первый из них хорошо известен поклонникам Ариосто под именем Феррау. Он был противником Орландо и в конце концов был убит им в поединке... Аскапарт, или Аскабарт, играет важную роль в «Истории Бевиса из Хэмптона», которым он был побеждён. Его статуи можно увидеть по обе стороны ворот в
Саутгемптон, в то время как другой занят самим Бевисом» (Скотт).


580. Которому, хотя он и был более чем родственником, она была известна. В рукописи написано:

 «Которому, хотя он и был более чем родственником, она была известна».
 Юная Эллен дала ему имя матери».

Она приходилась Эллен тётей по материнской линии, но та любила её как мать или даже больше, чем (такие) родственники (обычно) знают (в плане привязанности).


585. Хотя никто и не спрашивал и т. д. «Говорят, что горцы, которые довели гостеприимство до крайности, считали невежливым спрашивать у незнакомца его имя или происхождение до того, как он подкрепится.
Вражда между ними была настолько частым явлением, что противоположное правило во многих случаях привело бы к раскрытию каких-либо обстоятельств, которые могли бы лишить гостя той помощи, в которой он нуждался (Скотт).


591. Сноудон. Старое название замка Стирлинг. См. ниже, гл. 789.


592. Лорд бесплодного наследия. «Из-за несчастий, постигших более ранних
Джеймсов, и внутренних распрей шотландских вождей королевская власть
превратилась в пустой звук. Каждый вождь был мелким королём в своём округе и подчинялся королевской власти ровно настолько, насколько ему было удобно.
 (Тейлор).


596. Wot. Знает; настоящее время от устаревшего wit (инфинитив to wit до сих пор используется в юридических документах), а не от weet, как принято считать. См.
Мацнер, англ. Грэм. I. 382. Ср. Шекспир, «Ричард III». II. 3. 18: «Нет,
нет, друзья мои, видит Бог. Он также использует слово wots (как в «Генрихе V», акт IV, сцена 1, строка 299) и причастие wotting (в «У. Т.», акт III, сцена 2, строка 77).


602. Требовать. Просить, спрашивать; как в английском языке эпохи Елизаветы. Ср. Шекспир, «Генрих V», акт IV, сцена 1, строка 299. VIII. ii. 4. 144: "Покорнейшим образом я требую вашего высочества",
и т.д.


603. Выражение лица пожилой леди. У МИСС "непринужденное выражение лица матери".


606. Эллен, хотя и больше, и т.д. Рукопись гласит:

 "Эллен, хотя и больше, ее внешность выдавала
 Простое сердце горной девы
 В речи и жестах, в облике и грации
 Показывало, что она благородного происхождения;
 Было странно, что, будучи такой грубой от природы, она
 Такое лицо, такие манеры и такой ум.
 Каждый тревожный намёк, который делал незнакомец,
 мать слушала в гробовом молчании.

616. Странные женщины мы и т. д. См. выше, стр. 35. Странные здесь = искусные в колдовстве; как «странные сёстры» из «Макбета». Вниз = на холм (гэльское dun).


622. Невидимая арфа. Скотт делает здесь следующую пометку: «Они  [горцы] очень любят музыку, но больше всего — арфы и кларнеты, сделанные по их собственному образцу.  Струны кларнета сделаны из медной проволоки, а струны арфы — из сухожилий; которые
По струнам они ударяют либо длинными ногтями, либо специальным инструментом. Они с большим удовольствием украшают свои арфы и цимбалы серебром и драгоценными камнями; те, кто победнее и не может себе этого позволить, украшают их хрусталем. Они поют красиво сложенные стихи, в которых (по большей части) восхваляются доблестные воины. Едва ли можно найти какой-либо другой аргумент, который могли бы использовать их рифмы. Они говорят на древнем французском языке, немного изменённом.
[6]

"Об арфе и чешках теперь можно услышать только в горной местности в
древняя песня. Неизвестно, когда перестали использовать эти инструменты.
Предания об этом умалчивают. Но поскольку ирландские арфисты до недавнего времени время от времени посещали Хайленд и Западные острова, арфа могла существовать вплоть до середины нынешнего века. На данный момент нам известно, что с древних времён и до наших дней арфистов принимали как желанных гостей, особенно в горной части Шотландии.
И даже в конце XVI века, как видно из приведённых выше цитат, арфа была широко распространена среди
у жителей Западных островов. Как получилось, что шумная и негармоничная волынка вытеснила тихую и выразительную арфу, мы не можем сказать; но несомненно то, что волынка теперь является единственным инструментом, повсеместно распространённым в горных районах' (Кэмпбелл.
Путешествие по Северной Британии. Лондон, 1808, ин-кварто, т. 1, с. 175).

«Мистер Ганн из Эдинбурга недавно опубликовал любопытное эссе о
арфе и арфовой музыке в горной Шотландии. То, что этот инструмент когда-то был там широко распространён, совершенно очевидно. Клиланд приводит
знакомство с ним — одно из немногих достоинств, которые его сатира отводит горцам:


 «Ни в чём они не считаются сведущими,
 кроме как в игре на волынке или в игре на нервах».
624. Солдат, отдыхай! и т. д. Размер этой песни — хорей, то есть
акценты регулярно падают на нечётные слоги.


631. В росе сна. То есть роса. Метафору см.
 Шекспир, «Ричард III». IV. 1. 84: «золотая роса сна» и Дж. К.
II. 1. 230: «медовая роса сна».

635. Утро труда и т. д. В рукописи написано «полдень голода, ночь бодрствования».
а в следующей строке — «rouse» для достижения цели.


638. Pibroch. «Шотландская мелодия, подходящая для того, чтобы музыкант мог либо возбудить, либо успокоить слушателей; обычно применяется к тем мелодиям, которые играют на волынке перед шотландскими горцами, когда они идут в бой» (Джеймисон). Здесь это слово используется для обозначения самой волынки. См. также ii. 363 ниже.


642. И выпь бьёт в свой барабан. Голдсмит (D. V. 44) называет эту птицу
«глухо звучащей выпью», а в своей книге «Ожившая природа» он пишет, что из всех звуков, издаваемых водоплавающими птицами, «нет ничего более уныло-глухого, чем гудение выпь».


648. Она сделала паузу и т. д. В рукописи написано: «Она сделала паузу, но снова запела».
655. В рукописи написано: «Сладкий сон, наши чары окутают тебя»; а в
657:

 «Пусть наши чары погружат тебя в сон
 | убаюкают тебя».

657. Проснись. Призыв поднять по тревоге войска или охотников утром.


669. Лесные забавы. В рукописи написано «горная погоня».
672. Не по правилам Эллен. То есть даже не по правилам Эллен. Об этом отрывке см. Рокеби, т. 1, с. 2:

 «Наконец пришёл сон, но с ним и…»
 Из истинных чувств и тщетных фантазий,
Смешавшихся в диком беспорядке,
 Ожидаемое будущее с прошлым".


693. Или теперь это все видение? Локхарт цитирует здесь "Замок лени" Томсона
:

 "Вы, духи-хранители, которым дорог человек,
 От этих мерзких демонов защити полуночный мрак:
 Ангелы фантазии и любви, будьте рядом.
 И над пустотой сна распускается цветок.:
 Призови священные тени Греции и Рима,
 И пусть они одним лишь взглядом передадут тебе добродетель.
 Но главное, о! одолжи нам из гробницы
 Тех давно потерянных друзей, по которым мы тоскуем,
 и наполни сердце благоговейным трепетом и смешанной с радостью печалью.

 «Или ты настроен на спорт? — Пожелай утрам юности
 Взойти к новому свету и вновь озарить дни
 Невинности, простоты и правды;
 Позабыть о заботах и тернистых путях взросления.
 Как приятно вспомнить наши детские игры,
 Наше безмятежное счастье, когда всё приносило радость;
 Леса, горы и певучий лабиринт
 Диких книг!»

В «Критическом обозрении» говорится о следующей строфе (xxxiv): «Такая
странная и романтичная мечта, какую и следовало ожидать после
необычных событий этого дня. Возможно, её стоило бы процитировать как
Это одно из самых удачных стихотворений мистера Скотта в жанре описательной поэзии.
Некоторые его строки действительно не имеют себе равных по тонкости и меланхоличной нежности.
"

704. Grisly. Мрачный, ужасный; устаревшее слово, часто использовавшееся в старой поэзии.
Ср. Спенсер, F. Q. i. 5. 30: "her darke griesly looke;" Шекспир,
1 «Генрих VI». I. 4. 47: «От моего ужасного вида все разбежались» и т. д. См. также IV. 322 и т. д. ниже.


723. Играл и т. д. В рукописи написано:

 «Играл на/ гладьях озера,
/ На тихих просторах замка Катрин;
 Берёза, шиповник и ракитник
 Растворились в их насыщенном аромате...
 Березы плакали в ароматной росе;
 Осина спала на Бенвеню;
 Дикими были сердца, сила страстей которых
 Бросала вызов влиянию часа".


724. Страсти. Прочтение 1-го изд. и 1821 г.; в некоторых недавних изданиях
есть "страсти".


738. Молитвы. В 1-м изд. есть "orison" и здесь, и в 740-м (в изд.
1821 года только в последнем); но это слово почти всегда употребляется во множественном числе, как в поэзии, так и в прозе — всегда у Шекспира и Мильтона.




Вторая песнь.


7. Серый менестрель. "Эти вожди горцев до самого конца"
То, что бард остался на службе в качестве семейного слуги, легко доказать. Автор «Писем с севера Шотландии», офицер инженерных войск, расквартированный в Инвернессе около 1720 года, которого, безусловно, нельзя считать благосклонным свидетелем, так описывает эту должность и барда, который, по его словам, демонстрировал свой талант декламатора:
«Бард занимает важное место в генеалогии всех семейств Хайленда.
Иногда он выступает в роли наставника молодого лэрда и воспевает в ирландских стихах происхождение племени и знаменитые воинственные деяния его представителей».
Он сменяет друг друга на посту и поёт свои лирические песни, как опиум для вождя, когда тому не спится. Но не во всех странах поэты пользуются одинаковым уважением и почётом. Мне довелось стать свидетелем неуважительного отношения к музе в доме одного из вождей, где двое таких бардов сидели на приличном расстоянии друг от друга в конце длинного стола с группой горцев ничем не примечательных, за чашкой эля. Бедное вдохновение! Им не предложили выпить по бокалу вина за нашим столом, хотя вся компания состояла только из великого человека
один из его близких родственников и я. Через некоторое время вождь приказал одному из них спеть мне горскую песню. Бард с готовностью подчинился и хриплым голосом запел, используя несколько разных нот.
Мне сказали, что это одна из его собственных лирических поэм. И когда он перешёл к четвёртой или пятой строфе, я понял по именам нескольких людей, названиям долин и гор, которые я знал или о которых слышал, что это рассказ о какой-то битве между кланами. Но по ходу повествования вождь (который гордится своей школьной учёностью) остановился на каком-то конкретном отрывке.
я велел ему замолчать и воскликнул: «У Вергилия или Гомера нет ничего подобного».
Я поклонился и сказал, что верю в это. Можете себе представить, это было очень назидательно и восхитительно» (Скотт).


15. Чем люди и т. д. «Очевидно, что старый бард, обладающий даром предвидения, смутно догадывается, кто этот незнакомец. Ниже он говорит {311} о «придворном шпионе», и речь Джеймса выдала его осведомлённость о Дугласе» (Тейлор).


20. Сражался. В первом издании и в издании 1821 года; в большинстве других — «сражался в бою».
Ср. с. 626 выше.


22. Где красота и т. д. В «М.С.» есть фраза «На турнирах, где отважные сражаются».
Речь идёт о турнирах, «где», как говорит Мильтон (L'Allegro, 119),
 «толпы отважных рыцарей и баронов.

В мирной одежде они одерживают великие победы,
 В окружении дам, чьи ясные глаза
 Оказывают влияние и присуждают награду
 За остроумие или за оружие, в то время как оба соперника
 Стремятся завоевать её благосклонность, которой все восхищаются».

См. ниже, стр. 87.


26. Любовь. В первом издании и в издании 1821 года; в большинстве изданий
стоит «любовь».

29. В клетку. Клетка была традиционной одеждой горцев, хотя её носили и в низинах.


51. Арфист на островном пляже. «Эта картина тронута рукой истинного поэта» (Джеффри).


56. Как из. Как будто из. См. 64 и 83 ниже. Такое многоточие было распространено в елизаветинском английском. См. Шекспир, «Макбет», акт II, сцена 2, строка 28:

 «Один воскликнул: „Боже, благослови нас!«И аминь» — другой,
 как будто они видели меня с этими руками палача.
65. В последнем звуке. Размер см. на стр. 73 выше.


69. Его флот. То есть флот уток. См. стр. 239 выше.


80. Презирал бы. Кто бы презирал. См. выше, стр. 528.


84. Повернул его. См. выше, стр. 142, и ср. ниже, стр. 106.


86. После. После; как у Шекспира, Глава ii. 2. 10: "И после того, как
укусишь меня" и т.д. Это слово сейчас не используется в наречии времени, хотя мы
можем сказать "он последовал за" и т.д. 1-е изд. читается "тот рыцарь".


94. Части. Уходит; как часто бывает в поэзии и более раннем английском языке. Ср.
Голдсмит, Д. В. 171: «Возле постели, где была пролита жизнь».
 Грей, «Элегия», 1: «звон колокола в день разлуки» и т. д.  С другой стороны, слово depart использовалось в значении «расставаться».
 В свадебной церемонии фраза «пока смерть не разлучит нас» является искажением фразы «пока смерть не разлучит нас».
В Библии, в Евангелии от Матфея, глава 19, стих 6, говорится: «Итак, не оставляйте того, что
Бог соединил».

103. Ещё один шаг и т. д. В рукописи написано: «Самая прекрасная равнина, которую только можно увидеть»;
а в первом издании говорится: «Шаг к расставанию, который только можно увидеть».

109. Грэм. Скотт делает здесь следующую пометку: «Древний и могущественный род Грэмов (который по метрическим причинам здесь произносится в соответствии с шотландским произношением) владел обширными землями в графствах Дамбартон и Стерлинг. Немногие семьи могут похвастаться такой исторической известностью, ведь они претендуют на три самых выдающихся
персонажи шотландских анналов. Сэр Джон Грэм, верный и неустрашимый соратник Уоллеса в его трудах и патриотической борьбе, пал на поле битвы при Фолкирке в 1298 году. Знаменитый маркиз Монтроз, в котором Де Рец увидел воплощение своего абстрактного представления о героях древности, был вторым из этих достойных мужей. И, несмотря на
его вспыльчивый характер и строгость, с которой он выполнял
деспотичные приказы принцев, которым служил, я без колебаний
называю третьим Джона Грэма из Клеверхауса, виконта Данди.
чья героическая смерть в объятиях победы может затмить
память о его жестокости по отношению к нонконформистам во времена правления Карла II и Якова II.

112. Bower. Это слово означало комнату (см. выше, стр. 217) и часто использовалось для обозначения женских покоев в доме. В зале и беседке = среди мужчин и женщин. Таким образом, слова часто ассоциируются. Ср. Спенсер,
Астрофель, 28: "Великолепно маскирующийся как в боуре, так и в холле" и т.д.


115. Возник. 1-е изд. опечатки "Поперек"; не отмечено в опечатках.


126. И гордый марш. Смотрите на стр. 73 выше.


131. Святой Модан. Шотландский аббат VII века. Скотт пишет: «Я не готов утверждать, что святой Модан играл на арфе.
Однако это не было чем-то недостойным святого, ведь святой Дунстан определённо играл на этом инструменте, который, как и следовало ожидать, сохранял часть святости, присущей его хозяину, и своим спонтанным звучанием предсказывал будущие события». «Но однажды, когда он занимался этими механическими искусствами у набожной матроны, которая дала ему работу, его виола, висевшая у него на стене, сама по себе, без всякого участия человека, заиграла».
«Радуйтесь на небесах, души святых, которые последовали за Христом; и поскольку они пролили свою кровь за Его любовь, то и радуйтесь с Христом вечно».
При этих словах все присутствующие, сильно изумлённые, отвели взгляд от его работы, чтобы посмотреть на это странное происшествие... Вскоре после этого многие придворные, которые до сих пор питали к нему своего рода притворную дружбу, начали сильно завидовать его успехам и добродетели. Они использовали множество нечестных и коварных способов, чтобы очернить его достоинства.
чёрные метки лицемерия. И чтобы подкрепить свою клевету,
они рассказали о том, что произошло в виоле, утверждая, что это было сделано с помощью магии. Что ещё? Этот злобный слух распространялся с каждым днём,
пока король и другие представители знати не поверили в него. Дунстан стал ненавистен им. Поэтому он решил покинуть двор,
и отправиться к Эльфегусу по прозвищу Баулд, тогдашнему епископу Винчестерскому, который
был его кузеном. Понимая это, его враги подстерегли его на пути
и, схватив, сбросили его с лошади, избили и потащили
Они бросили его в темницу в самом жалком состоянии, намереваясь убить,
если бы не стая мастифов, которые неожиданно напали на них,
защитили и спасли его от их жестокости. Когда он с горечью
увидел, что собаки оказались более человечными, чем они, он
поблагодарил их.
Всемогущий Боже, он снова с тревогой осознал, что звуки его виолы
предупреждали его о будущих несчастьях» («Цветок житий
самых известных святых Англии, Шотландии и Ирландии», автор — Р.
отец Иероним Портер. Доуэй, 1632 г., ин-кварто, том I, стр. 438).

На то же сверхъестественное обстоятельство ссылается анонимный автор
"Грим, угольщик из Кройдона":

 "----- [На стене звучит арфа Данстанта.]
 - Форрест. Слушайте, слушайте, милорд, арфа святого настоятеля
 Звучит сама по себе, когда висит на стене!
 "Дунстан. Неблагодарный человек, который презирает священную правду,
 Послушай, как свидетельство моей правды
 Звучит небесной музыкой в руках ангела,
 Чтобы засвидетельствовать честность Дунстана,
 И докажи, что твое активное хвастовство не возымело действия".


141. Зал со знаменами Ботвелла. Живописные руины замка Ботвелл.
стоит на берегу Клайда, примерно в девяти милях выше Глазго. Некоторые части стен имеют толщину 14 футов и высоту 60 футов. Они
покрыты плющом, шиповником и полевыми цветами.

 «Пушистая трава окаймляет древний зал Ботвелла,
 Из расщелины в стене осторожно выглядывает лиса,
 Там, где когда-то гордо ступал Мюррей, древний лорд Клайдсдейла,
 Фальшивый правитель восседал за праздничным столом.
142. Эре Дугласы, доведённые до разорения. Скотт говорит: «Падение Дугласов из дома Ангусов во время правления Якова V — это
Речь идёт о событии, упомянутом в тексте. Как вы помните, граф Ангус женился на вдовствующей королеве и воспользовался полученным правом, а также своим обширным влиянием, чтобы держать короля под своего рода опекой, которая была очень близка к пленению. Было предпринято несколько открытых попыток освободить Джеймса из этого рабства, которое, как было хорошо известно, вызывало у него глубокое отвращение.
Но доблесть Дугласов и их союзников обеспечила им победу в каждом сражении.

В конце концов король, находившийся в Фолкленде, придумал, как сбежать.
Той ночью он покинул свой двор и дворец и на полной скорости помчался в замок Стирлинг
где его с радостью принял губернатор, принадлежавший к противоположной фракции. Оказавшись на свободе, Джеймс быстро собрал вокруг себя
таких пэров, которые, как он знал, были наиболее враждебно настроены
по отношению к господству Ангуса, и изложил им свою жалобу,
как пишет Питскотти, «с великими причитаниями, показав им,
как он был в подчинении у графа Ангуса, его родственников и
друзей, которые угнетали всю страну и разоряли её под предлогом
правосудие и его власть; и убили многих из его подданных, родственников
и друзей, потому что они хотели, чтобы это было исправлено их руками, и
отпустить его на свободу, как ему и следовало быть, по совету
всех его лордов, и не подвергаться подчинению и наказанию ни с чьей стороны
отдельных людей, со стороны остальной его знати: Поэтому, сказал он, я
пожелайте, милорды, чтобы я был доволен упомянутым графом, его родственниками и
друзьями; ибо я признаю, что Шотландия не удержит нас обоих, пока [т.е.
пока] я не отомщу ему и его близким.

 «Лорды, выслушав жалобу и сетования короля, а также
из-за великой ярости, гнева и злобы, которые он выказал по отношению к графу Ангусу, его родственникам и друзьям, они пришли к выводу, что будет лучше всего, если его призовут к ответу по закону; а если он не подчинится и не явится сам, то его вместе со всеми его родственниками и друзьями, которых упомянули в письмах, следует казнить. И далее лорды постановили по совету его величества, что его брат и друзья должны быть вызваны для дачи показаний в соответствии с законом в течение определённого срока, иначе они будут наказаны. Но граф не явился, как и никто другой
за него; и вот его вместе со всеми его родственниками и друзьями призвали к ответу:
те, кто не явился по повестке, были изгнаны и объявлены предателями короля.
""

159. От Твида до Спей. От Твида, южной границы Шотландии, до Спей, реки далеко на севере в Инвернессшире; то есть от одного края страны до другого.


170. Reave. Оторвать. Причастие reft всё ещё используется, по крайней мере в поэзии. Ср. Шекспир, V. и A. 766: "Or butcher-sire that reaves his son of life" (то есть лишает жизни своего сына); Спенсер, F. Q. i. 3. 36: "He to him
лепт, в minde, чтобы reave его жизни;" идентификатор. второй. 8. 15: "я буду ему reave из
оружие" и т. д.


178. Он пьет и т.д. На рукописи есть надпись "Ни одна капля росы не поднимает настроение розе".


195, 196. Чтобы увидеть... танец. Этого куплета нет в рукописи.


200. Дама с кровоточащим сердцем. Кровоточащее сердце было
эмблемой семьи Дугласов. Роберт Брюс на смертном одре завещал
своё сердце своему другу, доброму лорду Джеймсу, чтобы тот носил его
в битвах с сарацинами. «Он присоединился к Альфонсо, королю Леона и Кастилии, который тогда воевал с мавританским вождём Осургой из Гранады, и в ожесточённой схватке
Сражаясь с мусульманами, он бросил перед собой шкатулку с драгоценной реликвией, воскликнув: «Вперёд, благородное сердце, Дуглас последует за тобой». Дуглас был убит, но его тело нашли, как и драгоценную шкатулку. В конце концов Дуглас был похоронен рядом со своими предками, а сердце Брюса поместили в церкви аббатства Мелроуз.  (История Шотландии Бертона.)


201. Справедливо. В 1-м изд. (и, вероятно, в рукописи, хотя это и не отмечено
Локхартом) стоит "Гей."

203. И всё же это и т. д. В рукописи и 1-м изд. читается:

 "Этот замшелый камень, друг мой, для меня
 Стоит весёлого кресла и балдахина».
205. Шаг. Чтение в 1-м и других ранних изданиях; «шаги»
в более поздних изданиях.


206. Стратспи. Шотландский танец, названный в честь страта, или широкой долины, реки Спей (см. выше, 159).


213. Гордость клана Альпин. «Сиол Альпин, или Альпийская раса, включает в себя несколько кланов, которые заявляли о своём происхождении от Кеннета МакАльпина, древнего короля. Это Макгрегоры, Гранты, Маки, Маккиннаны, Макнабы, Маккуорри и Маколеи. Их общим символом была сосна, которая сейчас принадлежит только Макгрегорам» (Тейлор).


214. Лох-Ломонд. Это прекрасное озеро, «гордость шотландских озёр», имеет около 23 миль в длину и 5 миль в самом широком месте. На
южном берегу расположено множество островов, один из которых, Инч-Кэйлиах (Остров женщин, названный так из-за женского монастыря, который когда-то там был), был местом захоронения клана Альпин. См. iii. 191 ниже.


216. Набег на Леннокса. То есть набег на земли семьи Ленноксов, граничащие с южной оконечностью озера Лох-Ломонд. На острове
Инч-Маррин находятся руины замка Ленноксов, который раньше был резиденцией
Графов Ленноксов можно увидеть и по сей день. Ещё одна их крепость находилась на берегу озера недалеко от Баллоха, где сейчас стоит современный
замок Баллох.


217. Её ликование. В первом издании допущена опечатка: «его ликование»; в списке опечаток это не отмечено.


220. Чёрный сэр Родерик. Родерик Ду, или Чёрный, как его называли.


221. В Холи-Руде он убил рыцаря. То есть в Холирудском дворце.
Это отнюдь не было редкостью при шотландском дворе; более того,
присутствие самого монарха едва ли могло остановить жестокие и
застарелые междоусобицы, которые были постоянным источником кровопролития среди
шотландская знать" (Скотт).


223. Придворные уступают место и т.д. Рукопись гласит:

 "Придворные уступают место бессердечной поступью
 Уходящего в отставку убийцы".


227. Кто еще и т.д. В рукописи перед этой строкой есть следующее двустишие:

 "Кто еще осмелился владеть kindred claim
 Что связывало его с именем твоей матери?»
229. Дуглас и т. д. Скотт пишет здесь: «Положение изгнанников из этого могущественного рода не преувеличено в этом и последующих отрывках. Ненависть Якова к роду Дугласов была настолько непримиримой, что, несмотря на многочисленность их союзников и пренебрежение к королевской власти,
Как это обычно бывало в подобных случаях, их ближайшие друзья, даже в самых отдалённых уголках Шотландии, не осмеливались принимать их у себя, если только те не были тщательно замаскированы. Джеймс Дуглас, сын изгнанного графа Ангуса, впоследствии известный под титулом графа Мортона, во время изгнания своей семьи скрывался на севере Шотландии под вымышленным именем Джеймс Иннес, или Джеймс Грив (то есть реве или бейлиф). «И поскольку он носил это имя, — говорит Годскрофт, — он также исполнял обязанности управляющего землями и рентами,
зерно и скот того, с кем он жил". Исходя из привычек бережливости
и наблюдательности, которые он приобрел в своем скромном положении, историк
прослеживает то близкое знакомство с популярным характером, которое позволило
он поднялся так высоко в штате и той благородной экономии, с помощью которой
он восстановил и основал разрушенные поместья Ангуса и Мортона
(История дома Дугласов, Эдинбург, 1743, том ii. стр. 160)."


235. Гердон. Награда; в настоящее время используется редко, разве что в поэзии. См. Спенсер, Ф.
Q. i. 10. 59: "Эта слава служит им наградой" и т. д.


236. Разрешение. Поскольку Родерик и Эллен были двоюродными братом и сестрой, они не могли пожениться без разрешения Папы Римского.


251. Сирота. Речь идёт о ребёнке, а не о ней, как следует из контекста.


254. Плащаница. Защищает, оберегает. Ср. Спенсер, F. Q. i. 1. 6: «И эта прекрасная пара тоже хотела укрыться» (то есть от дождя).
 Таким образом, существительное = укрытие, защита; как у Шекспира, A. and C. iii. 13. 71: «укрыться под его саваном» и т. д. См. также на 757 ниже.


260. Клетка Мароннана. «Приход Килмаронок на востоке
Крайняя оконечность озера Лох-Ломонд получила своё название от кельи или часовни, посвящённой святому Мароноку, или Марноку, или Мароннану, о святости которого сейчас мало что помнят» (Скотт). Килл = келья; как в Колмекилле (Макб. II. 4. 33), «келье Колумбы», ныне известной как Иколмкилл, или Иона.


270. Грохочущая волна Браклинна. Этот прекрасный каскад находится на реке Келти, в миле от Калландера. Высота водопада составляет около пятидесяти футов. «Несколько лет назад здесь трагически оборвалась свадьба крестьян из Лоуленда: двое из них упали в бурлящий поток».
в водах, где у них было не больше шансов выжить, чем если бы они упали в кратер Геклы» (Блэк).


271. Спасти. Если только; здесь используется сослагательное наклонение.


274. Клеймор. Это слово означает «большой меч» (гэльское claidheamh, «меч», и more, «большой»).


294. Темный плед и соболиный шлейф. Подходит Родерику Ду. Смотрите на странице
220 выше.


303. Горе тому времени. Горе тому времени, увы, времени! Ср. Шекспир,
J. C. i. 3. 82: "Но, горе пока! разум наших отцов мертв" и т.д.
См. также стр. 166 выше.


306. Тайн-мэн. «Арчибальд, третий граф Дуглас, был настолько невезуч
во всех своих начинаниях он заслужил прозвище «человек-неудачник»
потому что он проигрывал или терял своих последователей в каждой битве, в которой участвовал.
Как должен помнить каждый читатель, он потерпел поражение в кровавой битве при Хомильдон-Хилле, недалеко от Вулера, где сам потерял глаз и был взят в плен Хотспуром.
Ему не повезло и в союзе с Перси: он был ранен и взят в плен в битве при Шрусбери. Его попытка осадить замок Роксбург была настолько неудачной, что её назвали «Гнусным набегом» или позорной экспедицией. Из-за невезения он покинул
Он действительно сражался с ним в битве при Боге во Франции; но только для того, чтобы с удвоенной силой сразиться в последующем сражении при Вернуа, последнем и самом неудачном из его столкновений, в котором он пал вместе с цветком шотландского рыцарства, служившим тогда во Франции в качестве вспомогательных войск, и примерно с двумя тысячами простых солдат в 1424 году нашей эры» (Скотт).


307. В какое время и т. д. То есть в то время, когда Дуглас вступил в союз с Перси во время восстания против Генриха IV. в Англии. См.
Шекспир, 1-я часть «Генриха IV».


309. Выхватил меч и т. д. Скотт говорит здесь: «Древний
Воины, чья надежда и уверенность зиждились главным образом на их клинках,
привыкли толковать их как предзнаменования, особенно те, которые, как
считалось, были созданы с помощью колдовства. Об этом мы можем
узнать из различных романов и легенд того времени. Таким был
чудесный меч Скофнунг, которым владел знаменитый Хрольф Крака. После смерти монарха он был помещён в гробницу, а оттуда его забрал Скегго, знаменитый пират, который подарил его своему зятю Кормаку со следующими любопытными наставлениями:
«Способ его использования покажется вам странным. К нему прикреплён небольшой мешочек, который ни в коем случае нельзя вскрывать. Не позволяйте солнечным лучам касаться верхней части рукояти и не обнажайте меч, пока не будете готовы к битве. Но когда вы прибудете на место сражения, отойдите в сторону от остальных, возьмите меч, вытяните его и подуйте на него.
»Тогда из рукояти выползет маленький червячок; опусти рукоять, чтобы ему было легче вернуться в неё».
Получив меч, Кормак вернулся домой к матери. Он показал ей меч и попытался
Он попытался вытащить его, но так же безуспешно, как и раньше, потому что не мог извлечь его из ножен. Его мать Далла воскликнула: «Не пренебрегай данным тебе советом, сын мой».
Однако Кормак, продолжая свои попытки, надавил на рукоять ногами и сорвал ножны, когда  Скофунг издал глухой стон, но всё равно не смог вытащить меч из ножен. Затем Кормак вышел на поле боя вместе с Бессом, которому он бросил вызов.
Они разошлись в разные стороны. Он сел на землю и, отстегнув меч, который носил поверх доспехов, сделал
он не вспомнил, что нужно прикрыть рукоять от солнечных лучей. Напрасно он
пытался вытащить его, пока не упёрся ногой в рукоять; тогда
из неё выполз червь. Но Кормак неправильно обращался с оружием,
из-за чего удача отвернулась от него. Когда он обнажил
Скофнунг, тот издал глухой ропот' (Bartholini de Causis Contemptae a
Danis adhuc Gentilibus Mortis, Libri Tres. Hafniae, 1689, 4to, p. 574).

"К истории этого разумного и предвидящего оружия я прошу разрешения добавить по памяти следующую легенду, которую я не могу подтвердить никакими
лучше полномочий. Молодой дворянин, больших перспектив и удачи, случайно
сбиться с пути в городе, который он обитал в столице, если я
не заблуждайтесь в немецкой провинции. Он случайно оказался в центре событий
среди узких и извилистых улочек пригорода, населенного людьми
самого низкого пошиба, и приближающийся ливень заставил
его попросить короткого убежища в самом приличном жилище, которое было поблизости
он. Он постучал в дверь, которую открыл высокий мужчина с жутким и свирепым видом и в грязной одежде. Незваного гостя с готовностью впустили
в комнату, где на стене висели мечи, плети и машины, которые, казалось, были орудиями пыток. Один из этих мечей выпал из ножен, когда дворянин, помедлив мгновение, переступил порог. Хозяин тут же уставился на него с таким
выразительным видом, что молодой человек не удержался и спросил, как его зовут, чем он занимается и почему так пристально на него смотрит. «Меня зовут...»
— ответил мужчина, — я государственный палач этого города, и то, что вы видели, — верный знак того, что я буду исполнять свои обязанности.
Однажды твой долг потребует от тебя отрубить себе голову оружием, которое только что самопроизвольно обнажилось.
Дворянин, не теряя времени, покинул своё убежище, но, участвуя в некоторых заговорах того периода, вскоре был обезглавлен тем самым человеком и с помощью того самого оружия.

«Автор «Писем из Шотландии» (т. II, с. 214) утверждает, что лорд Ловат заявил, будто несколько мечей, висевших в холле особняка, сами выскочили из ножен в тот момент, когда он родился.  Эта история передавалась из поколения в поколение в его клане.
но, как и в истории, которую я только что процитировал, это оказалось дурным предзнаменованием.
"


311. Если придворный шпион и т. д. В 1-м изд. было "Если придворный шпион и
укрыватель" и т. д. В изд. 1821 года написано "укрыватель."


319. Белтейн. Первое мая, когда кельты устраивали праздник в честь солнца. Белтейн = Beal-tein, или огонь Бела, гэльское название солнца.
Его праздновали, разводя костры на вершинах холмов по ночам, а также проводили другие обряды, за которыми следовали танцы и веселье.
 См. ниже 410. См. также «Повелитель островов», I, 8: «Пастух разжигает свой белейн-огонь» и «Гленфинлас»:

 «Но над его холмами в праздничный день
 Как пылало дерево летнего солнцестояния лорда Рональда!»

323. Но послушайте! и т. д. «Динамичная картина — эффект от звуков — и дикий характер, и ярко выраженная самобытность всего шествия переданы с неподражаемым духом и силой выражения»
(Джеффри).


327. Седая борода канны. Пух канны, или пушицы.


335. Гленгайл. Долина в северной части Лок-Кэтрин.


337. Брайанкойл. Мыс на северном берегу озера.


342. Копья, пики и топоры. Первое издание. а в 1821 году — Спирс
но во всех последних опечатка в слове "Копье". В изд. "Глобуса" есть "Копье,
шипы" и т.д.


343. Тартаны. Клетчатая шерстяная ткань, которую так часто носят в Шотландии.
Довольно любопытно, что название не гэльское, а французское. См. Джеймисон или У. Б.

Храбрый. Прекрасный, красивый; то же слово, что и шотландское braw. Ср.
 Шекспир, Сонн. 12. 2: "И вижу я, как славный день потонул в ужасной ночи"
Гамлет. II. 2. 312: "Этот славный, нависающий свод" и т. д. Это слово часто используется для обозначения одежды, как и слово bravery (= нарядность); например, в T. of S. iv. 3. 57:
 «В шарфах, с веерами и в двойной порции храбрости». См. также Спенсер,
«Сказка о матушке Хаббердс», 858: «Который часто поддерживал храбрость своего господина»
 (то есть был одет так же хорошо, как и его господин).


351. Певцы. Волынки, к которым были прикреплены длинные ленты.


357. Звуки. В издании 1821 года и во всех более поздних изданиях допущена опечатка в слове «звук» См. стр. 363 ниже.


363. Эти волнующие звуки и т. д. Скотт пишет: «Знатоки волыночной музыки утверждают, что в хорошо составленном пиброхе можно услышать имитацию звуков марша, конфликта, бегства, погони и всего того, что происходит в
головокружительный бой". За это мнение проголосовал доктор Битти
в следующем элегантном отрывке: "Пиброх - это разновидность мелодии,
характерно, я думаю, для Высокогорья и Западных островов Шотландии. Она
исполняется на волынке и полностью отличается от любой другой музыки. Его
ритм настолько неровен, а ноты, особенно в быстрой части, настолько перемешаны и сливаются друг с другом, что постороннему человеку невозможно
приспособить свой слух к этому произведению, чтобы уловить его модуляцию. Некоторые из этих пиброков, изображающие битву, начинаются с мрачного
движение, напоминающее марш; затем постепенно ускоряйтесь в наступлении;
убегайте с шумным замешательством и буйной быстротой, имитируя
конфликт и преследование; затем разраститесь в несколько победных взмахов.
радость; и, возможно, близкая к диким и медленным воплям похоронной процессии
" (Эссе о смехе и нелепой композиции, глава iii.
примечание)."


367. Тороплюсь. Относится к ним, или, скорее, к тем, кто подразумевается в этом слове.


392. Бремя несли. То есть несли бремя, или припев, песни. Ср. Шекспир, «Буря», акт I, сцена 2, 381: «И вы, прекрасные духи, несите бремя».


399. Радуйся, начальника и т. д. Счетчик песни дактилический; в
акценты находясь на 1-й, 4-й, 7-й и 10-й слоги. Это мало
используется в английском языке. Обязанности Теннисона легкой кавалерии и Лонгфелло
Скелет в доспехах знакомы примеры.


405. Буржуа. Бад. См. Фэйрфакс, Тассо, vii. 76: «Когда на деревьях
впервые распускаются нежные цветы»; и Теннисон, «Памяти», 115:

 «Теперь расцветает каждый лабиринт из быстрых
 Цветущих квадратов» и т. д.


 408. Родериг Вич Альпийский. «Помимо своего обычного имени и фамилии,
которые в основном использовались при общении с жителями равнин, у каждого
вождя горцев был эпитет, выражавший его патриархальное достоинство
как главы клана и общий для всех его предшественников и
преемников, как Фараон для царей Египта или Аршак для царей
Парфии. Обычно это было отчество, указывающее на его происхождение
от основателя рода. Так, герцога Аргайла называют
МакКаллум Мор, или сын Колина Великого. Иногда, однако, оно происходит от геральдических знаков отличия или в память о каком-то великом подвиге.
Таким образом, лорд Сифорт, как глава клана Маккензи, или клана Кеннет, носит прозвище Кабер-фэй, или Оленья Голова, как представитель Колина
Фицджеральда, основателя рода, который спас шотландского короля, когда тому угрожал олень.
Но помимо этого титула, который был связан с его должностью и положением, у вождя обычно был ещё один, особый, который отличал его от других вождей того же рода.
Иногда это происходило из-за цвета кожи, как в случае с dhu или roy; иногда из-за размера, как в случае с beg или более; а иногда из-за какого-то особого поступка.
или из-за какой-то особенности в поведении или внешности. Таким образом, строка в тексте означает
 Чёрный Родерик, потомок Альпина.

"Сама песня задумана как подражание йорам, или песням о лодках,
которые обычно сочинялись в честь любимого вождя. Они так устроены, что подстраиваются под взмах вёсел, и их легко отличить от тех, что предназначены для вёсел галеры, где взмах как бы удлиняется и удваивается, и от тех, что были рассчитаны на гребцов обычной лодки» (Скотт).


410. Белтейн. См. выше, стр. 319.


415. Корни его. См. выше, стр. i. 142.


416. Бредалбейн. Район к северу от озера Лох-Ломонд и вокруг озера Лох-Тэй. Резиденция графа Бредалбейна — замок Теймут, расположенный недалеко от северной оконечности озера Лох-Тэй.

О Ментейте см. на стр. 89 выше.


419. Глен Фруин. Долина к юго-западу от Лох-Ломонда. Руины замка Бенухара, или Банночар (см. на стр. 422 ниже), до сих пор возвышаются над входом в долину.

Глен Ласс — ещё одна долина, впадающая в озеро, в нескольких милях от
Глен-Фруин и Росс-Ду находятся на берегу озера, на полпути между
два. Здесь стоит башня, единственное, что осталось от древнего замка семьи Ласс, который был присоединён к замку Колкухун.


422. Лучшее в Лох-Ломонде и т. д. Скотт оставил здесь следующую заметку:


«Леннокс, как называют район, окружающий нижнюю часть озера Лох-Ломонд, был особенно уязвим для набегов горцев, которые населяли неприступные крепости в верхней части озера и в соседнем районе Лох-Катрин. Эти набеги часто сопровождались жестокими расправами, о которых известно следующее
Конфликт в Глен-Фруине — знаменитый пример. Это была битва между кланами, в которой Макгрегоры во главе с Алластером Макгрегором, вождём клана, столкнулись с родом Колкухонов, которым командовал сэр Хамфри Колкухун из Ласса. Все сходятся во мнении, что битва была отчаянной и что Колкухоны потерпели сокрушительное поражение, оставив на поле боя двести своих воинов. Но
народная молва добавила к этой истории и другие ужасы. Говорят, что
сэр Хамфри Колкухун, который был верхом на лошади, сбежал в замок
Бенехра, или Банночар, был схвачен и на следующий день хладнокровно убит победителями Макгрегорами.
Однако Бьюкенен из Очмара говорит о том, что его убийство произошло позже и было совершено Макфарланами. Опять же, сообщается, что Макгрегоры убили
нескольких юношей, которых слухи о предстоящей битве привели в
качестве зрителей и которых Колкухоуны, заботясь об их безопасности,
заперли в амбаре, чтобы уберечь от опасности. В одном из рассказов о
Макгрегорах это обстоятельство полностью отрицается; в другом оно
приписывается дикарям и
кровожадный нрав одного человека, незаконнорожденного брата лэрда Макгрегора, который развлекался тем, что устраивал вторую резню невинных, открыто ослушиваясь вождя, который оставил его охранять их во время погони за Колкухонами. Добавляется, что Макгрегор горько сожалел об этом чудовищном поступке и предсказывал, что он навлечёт гибель на их древний клан. ...

«Последствия битвы при Глен-Фруине были катастрофическими для семьи Макгрегор, которую и без того считали неуправляемой
клан. Говорят, что вдовы убитых Колкухонов, числом шестьдесят,
предстали перед королём в Стерлинге в траурной процессии, каждая
на белом мерине и с окровавленной рубашкой мужа на пике. Яков VI. был настолько тронут жалобами этого «хора скорбящих дам», что дал волю своей мести против Макгрегоров, не зная ни границ, ни меры.
 Само название клана было объявлено вне закона, а те, кто его носил, были преданы мечу и огню и полностью истреблены
ищейки, как дикие звери. Аргайл и Кэмпбеллы, с одной стороны,
Монтроз, а также Грэмы и Бьюкенены, с другой стороны, как говорят,
были главными инструментами в подавлении этого преданного клана.
Лэрд Макгрегор сдался первым при условии, что они вывезут его
за пределы Шотландии. Но, по выражению Биррела, он сдержал «обещание горца».
И хотя он выполнил своё слово в точности, доставив его до Берика,
впоследствии он привёз его обратно в Эдинбург, где тот был казнён вместе с восемнадцатью членами своего клана
(Дневник Брирла, 2 октября 1903 г.)  Клан Грегор, доведённый до полного отчаяния, похоже, отверг законы, которые были им недоступны, и его набеги привели к принятию новых постановлений совета, подтверждающих суровость наложенных на него ограничений, что лишь ещё больше сплотило его членов и довело их до отчаяния. Это самое
необыкновенное доказательство пылкого и непобедимого духа клановости.
Несмотря на неоднократные запреты, предусмотрительно введённые
законодательным органом «для своевременного предотвращения беспорядков и
притеснения, которые могут быть вызваны упомянутым именем и кланом Макгрегоров,
и их последователями: "в 1715 и 1745 годах они были могущественным кланом, и
продолжайте существовать как отдельная и многочисленная раса".


426. Левен-Глен. Долина реки Левен, соединяющая озеро Лох-Ломонд
с Клайдом.


431. Розовый бутон. То есть, Эллен. «Обратите внимание, как эта песня связывает дурные предчувствия Аллана с последующим предложением Родерика» (Тейлор).


444. И дикий припев и т. д. В рукописи есть фраза «Припев во славу вождя».
476. Плакал. Форма используется для рифмы. См. примечание к строке i. 500 выше.


477. Ни в то время, и т. д. В рукописи написано:

 "Ни на заплетающимся языком Эллен
 Ее филиал поздравления всегда идут повесил,
 Отмечается не что трепет (доказательство симпатия)
 Все еще держал Йон нежный молодежи в стороне;
 Нет! не до Дугласа, названная его именем,
 Хотя юношей был Малкольм Грэм.
 Затем с раскрасневшимися щеками и опущенными глазами,
 Их приветствие было смущенным и застенчивым".


495. Ботвелл. См. выше, стр. 141.


497. Норманнский вымпел Перси. Захвачен во время набега, который привёл к битве при Оттерберне в Нортумберленде в 1388 году и который стал темой баллад Чеви Чейза.


501. Моя помпа. Моё триумфальное шествие; первоначальное значение слова «помпа».


504. Полумесяц. Герб семьи Баклю (мисс Йонг).


506. Блантайр. Монастырь, руины которого до сих пор можно увидеть на возвышенности над Клайдом, напротив замка Ботвелл.


521. Собаки и т. д. В рукописи есть фраза: «Собаки получили по заслугам».
525. Без капюшона. Сокола носили на запястье, прикрыв его голову капюшоном, до тех пор, пока не была замечена добыча, после чего сокола выпускали из капюшона. См. ниже, гл. vi, ст. 665.


526. Доверься. Поверь мне.


527. Как легендарная богиня. В рукописи есть фраза «Как легендарная охотница».
конечно же, Диане.


534. Ростом хороша. Так в 1-м изд. и в изд. 1821 года; в большинстве других изд. — «ростом высока».


541. Белая куропатка. Белая птица.


543. Ментейт. См. на стр. 89 выше.


548. Бен-Ломонд. Это самая высокая (3192 фута) из гор,
расположенных на берегу озера Лох-Ломонд. На оконном стекле старой гостиницы в Тарбете сто или более лет назад были нацарапаны следующие строки о восхождении:


«Не полагайся поначалу на быстрый и рискованный шаг;
 Шесть миль отделяют его вершину от подножия;
 Я взбираюсь на высокий склон, задыхаясь от спешки,
 И наконец-то преодолел долгий и трудный подъём.
 Будь благоразумнее: когда минуешь бездну,
 Ступай осторожно и медленно поднимайся в гору.
549. Ни единого всхлипа. То есть без одышки и учащённого дыхания, как у современного туриста-дегенерата.



574. Гленфинлас. Лесистая долина между Бен-аном и Бенледи,
вход в которую находится между озёрами Ахрей и Веннахар. Здесь происходит действие баллады Скотта «Гленфинлас, или Коронация лорда Рональда». В миле от входа находится водопад Тардж-оф-Херо. См. ниже, стр. 84.


577. Всё ещё находится под опекой короля. Всё ещё несовершеннолетний, под опекой короля.


583. Страт-Эндрик. Долина к юго-востоку от озера Лох-Ломонд, осушаемая рекой Эндрик.


584. Опасность грозит. Подвергаться любой опасности. Мильтон использует непереходный глагол
в «Рассуждениях о церковном управлении», II, 3: «Оно может подвергнуться опасности».

587. Не в действии. В 1-м изд. есть фраза «ни в действии».

594. Новости. Сейчас обычно используется в единственном числе, но в старых текстах встречается как в единственном, так и во множественном числе. Ср. Шекспир, «Король Джон», III, 4, 164: «При этих словах он умирает»; и там же, V, 7, 65: «Эти мёртвые слова» и т. д.


601. As. Как будто. См. выше, п. 56.


606. Приукрашивание. То, что приукрашивает правду, не является простым и откровенным.
 Иногда это означает лесть или обман с помощью красивых слов; как в
Спенсер, Ф. К. iii. 8. 14:

 "Ибо он умел облекать свои приукрашенные речи
 В такие формы, которые лучше всего подходили ему;"

Смит, «Проповеди» (1609 г. н. э.): «Не всякой гладкой истории можно верить; не всякому льстивому языку можно доверять». Мильтон, «Потерянный рай», III, 93:
 «его льстивая ложь». Там же, IX, 549: «Так льстил искуситель». Комус, 161:
 «удачно подобранные слова льстивой учтивости» и т. д.


615. Мстительная гордость короля и т. д. Скотт пишет: «В 1529 году Яков
они собрались в Эдинбурге, чтобы обсудить лучший способ
подавить пограничных разбойников, которые во время его несовершеннолетия и последовавших за ним беспорядков совершили множество злодеяний.
Соответственно, он собрал летучую армию из десяти тысяч человек, состоявшую из его знатных подданных и их последователей, которым было велено взять с собой соколов и собак, чтобы монарх мог развлекаться охотой в перерывах между военными действиями.
С этим войском он пронёсся через Эттрикский лес, где повесил над воротами своего замка Пирса Кокберна из Хендерленда, который
по традиции устроил пир в честь его прибытия. Он приказал
казнить Адама Скотта из Ташиклоу, который носил титул Короля приграничья.
Но самой известной жертвой правосудия во время этой экспедиции стал Джон Армстронг из Гилноки, воспетый в
шотландской песне, который, будучи уверенным в своей невиновности, встретил короля со свитой из тридцати шести человек, и все они были повешены.
Карленриг, недалеко от истока реки Тевиот. Последствия этой суровости были таковы, что, как выразились бы простолюдины, «камыш сдерживал
корова", и "после этого был великий мир и покой на долгое время, благодаря чему
царь получил большую прибыль; ибо у него было десять тысяч овец, пасущихся в
Эттрик Форест"под охраной Эндрю Белла, который сделал короля таким же хорошим"
"сосчитай их, сколько они прошли в пределах Файфа" (Pitscottie's
История, стр. 153)".


623. Мед Меггата. Меггат, или Меггет, — это горный ручей, впадающий в Ярроу, приток Этрика, который, в свою очередь, является притоком Твида. Тевиот также является притоком Твида.


627. Долины и т. д. В рукописи написано: «Долины, где обычно селились кланы».


634. По воле рыцарства Бордера. Скотт говорит: «На самом деле Джеймс был одинаково внимателен к борьбе с грабежами и феодальным гнётом во всех частях своих владений. Король приезжал на острова и вершил там правосудие, наказывая воров и предателей в соответствии с их проступками.
А ещё он заставил знатных людей показать свои владения, благодаря чему обнаружил, что многие из упомянутых земель не заселены. Он конфисковал их и привёз в Англию для собственного пользования, а затем присоединил к короне, как вы услышите. Так он привёз в Англию многих знатных людей с островов
Он взял с собой в плен таких людей, как Мадьярт, Макконнел, Маклойд из Льюиса,
Макнил, Маклейн, Макинтош, Джон Мадьярт, Маккей, Маккензи и многих других,
кого я не могу сейчас назвать. Некоторых из них он поместил под стражу,
некоторых — в суд, а с некоторых взял клятву, что в будущем они будут править справедливо.
Так он привёл острова, как северные, так и южные, к хорошему правлению и миру;
поэтому он долгое время получал большую выгоду, служил людям и пользовался их послушанием;
и пока он держал в подчинении глав страны, они жили в мире и спокойствии, и было много
«Богатство и политика благодаря королевскому правосудию» (Питскотти, стр. 152).
638. Ваш совет. То есть дайте мне ваш совет. Стрейт = прямой.


659. «Кровоточащее сердце». См. выше, стр. 200.


662. Карьер. См. выше, стр. i. 127.


672. Жене. Для жены. Ср. Шекспир, «Буря», акт II, сцена 1, строка 75: «такой образец для их королевы»; «Ричард II», акт IV, сцена 1, строка 306: «У меня здесь есть король для моего льстеца» и т. д. См. также Матф. 3:9, Лк. 3:8 и т. д.


674. Теперь. Старое множественное число от enough; как у Шекспира, «Генрих V», акт IV, сцена 1.
240: «у нас и так достаточно французских ссор» и т. д.


678. Ущелья Форта. Извилины Форта между Стерлингом и
Аллоа.


679. Крыльцо Стерлинга. Ворота замка Стерлинг.


683. Бленч. Начало, зарождение.


685. Жар. Во многих изданиях ошибочно напечатано «сердце».


690. Из непроходимой долины. В рукописи написано «из долины и с холма».
692. Есть те, кто... Многоточие см. Шекспир, «Буря», акт II, сцена 1.
262: «Есть те, кто может править Неаполем» и т. д. См. также iii. 10 ниже.


694. Это вздымается над... Ср. «Гамлет», I, 4. 71:


 «Ужасная вершина утёса, что вздымается над его основанием и уходит в море».


696. Их опасная мечта. В рукописи — «их отчаянная мечта».
702. Сражался. Сражался; как в vi. 7 ниже.


703. Оно взмахнуло. Оно взмахнуло; многоточие, очень распространённое в елизаветинском и более раннем английском. См. 789 ниже.


708. Поражать. Поражённый. Такое сокращение причастия (здесь использованное ради рифмы) раньше было обычным для глаголов, оканчивающихся на d и t.
Так, у Шекспира мы находим причастия bloat (Гамлет, III, 4.
182), enshield (М. для М. II, 4. 80), taint (1 Генрих VI, V, 3. 183) и т. д.


710. Пересечение. Противоречиво.


716. Здесь. В первом издании допущена опечатка: «e'er».


731. Level. Цель; ранее использовалось как технический термин. См. 2-я часть «Генриха IV». III. 2. 286:
"Враг может с такой же точностью целиться в острие перочинного ножа" и т. д.


747. Nighted. Benighted. Следует рассматривать как сокращение этого слова; например, lated вместо belated в «Макбете», III. 3. 6 и т. д. Nighted (=
тёмный, чёрный) в «Гамлете», акт I, сцена 2. 68 ("thy nighted colour") — это прилагательное, образованное от существительного night.


757. Клетчатый саван. Шотландский плед. Изначально слово shroud (см. Wb.) означало «одежда».


763. Расставание. Уход. См. выше, стр. 94.


768. Так глубоко и т. д. По словам Локхарта, в рукописи говорится:

 «Глубокая тоска отчаяния
 вспыхнула в воздухе от яростной ревности»;

но мы подозреваем, что вместо «вспыхнула» должно быть «промелькнула».


774. Совсем недавно. На «Бельтайн-гейм» (см. выше, стр. 319).


781. Так они и боролись и т. д. В рукописи написано:

 «Так они боролись, и каждый, чья рука была сильнее,
 хватался за кинжал или клеймо».

786. Я держу и т. д. На последней странице первого издания Скотт оставил следующую пометку:
«Автор вынужден извиниться за непреднамеренное заимствование целой строки из трагедии Дугласа: "Я держу того, кто первым ударит моего врага."»


789. Рука его дочери и т. д. Многоточие см. на стр. 703 выше. Слово «считал» часто ошибочно печатают как «обречённый».
791. Угрюмо и медленно и т. д. В рукописи читается:

 «Угрюмо и медленно соперники дерзкие
 Отпустили его, ослабив отчаянную хватку,
 Но каждый по-прежнему сверлил взглядом другого» и т. д.


795. Брэнды. Любимое слово Скотта. Обратите внимание, как часто оно уже использовалось в поэме.



798. Как дрогнуло. См. выше, стр. 601.



801. Жаль, что и т. д. Скотт говорит здесь: «Отвага была настолько неотъемлемой частью характера горца, что упрёк в
Изнеженность была самым горьким упреком, который можно было ему предъявить. Тем не менее иногда на это шли, как мы могли бы предположить, по незначительным причинам.
 Говорят, что старый сэр Юэн Кэмерон из Лохила, когда ему было за семьдесят, однажды ночью был застигнут врасплох во время охоты или военной вылазки. Он завернулся в свой плед и с довольным видом лег на снег, которым была покрыта земля. Среди своих
приближённых, которые собирались отдохнуть таким же образом,
он заметил, что один из его внуков, чтобы ему было удобнее,
Он скатал большой снежный ком и положил его себе под голову. Гнев древнего вождя был вызван тем, что он счёл проявлением вырождающейся роскоши.
«Прочь, — сказал он, пинком сбрасывая замёрзший валик с головы, которую тот поддерживал, — неужели ты настолько женоподобен, что нуждаешься в подушке?»«Инженерный офицер, чьи любопытные «Письма с Высокогорья» не раз цитировались, рассказывает похожую историю о Макдональде из Кеппоха и добавляет следующее: «Эта и многие другие истории романтичны, но есть одна вещь, которая в них не соответствует действительности».
На первый взгляд это может показаться очень романтичным, и меня убедительно в этом заверили.
Когда горцы вынуждены лежать среди холмов в холодную сухую погоду, они иногда смачивают плед в какой-нибудь реке или ручье (то есть в ручье), а затем, приподняв его угол над головой, кружатся, пока не накроются им целиком. Затем они ложатся на вереск, на подветренной стороне какого-нибудь холма, где влага и тепло их тел образуют пар, как в кипящем котле.
Говорят, что он согревает их, уплотняя материал и не давая ветру проникать внутрь. Должен признаться, что я бы усомнился в этом, если бы не видел, как они мокли с утра до ночи и даже в начале дождя не отходили и на несколько ярдов от укрытия, а продолжали стоять под дождём без всякой необходимости, пока не промокали насквозь, как мы говорим. И это быстро сказывается на неплотности и растяжимости ткани.
Но чепец часто снимают, выжимают, как кухонное полотенце, а затем снова надевают.  Они были
Они с младенчества привыкли часто бывать мокрыми и принимать воду, как спаниели. Это стало их второй натурой, и вряд ли можно сказать, что для них это было в тягость. Я даже говорил, что они, похоже, из породы уток и тоже любят воду. Хотя я никогда не видел, чтобы они
готовились ко сну в ветреную погоду, тем не менее, выходя рано
утром из одной из хижин, я видел следы их ночлега, где земля
была свободна от инея или снега, которые оставались вокруг того
места, где они лежали» (Письма из Шотландии, Лондон, 1754,
8vo, ii. с. 108).


809. Его приспешник. Скотт снова цитирует «Письма из Шотландии» (ii.
159): «Этот офицер — что-то вроде секретаря, и он должен быть готов в любой момент рискнуть жизнью, защищая своего господина. Во время попоек он стоит позади его стула, у него за спиной, откуда и пошло его прозвище, и наблюдает за разговором, чтобы увидеть, не обидел ли кто-нибудь его покровителя». Английский офицер, находившийся в компании некоего
вождя и нескольких других горцев близ Килличумена, поссорился с этим великим человеком. Оба они были изрядно пьяны
[виски], и в конце концов спор разгорелся не на шутку. Один из юнцов, который был приспешником,
не понимая ни слова по-английски, решил, что его господина оскорбили,
и тут же выхватил пистолет и выстрелил офицеру в голову; но пистолет дал осечку, иначе офицер, скорее всего,
погиб бы от руки этого мелкого негодяя. Но англичанину очень неприятно сидеть за бутылкой с горцами и видеть, как у каждого из них за спиной стоит его «гилли», то есть слуга, и слушать, о чём они говорят.


829. Утром. Изменение должно обводить, а не более близкий глагол had
поклялся.


831. Огненный Крест. Смотри на iii. 18 ниже.


846. Точка. Указывать, назначать. ср. Шекспир, Сонн. 14. 6:

 "И не могу я судьбу по кратким минутам рассказать,
 Указывая каждому на его гром, дождь и ветер".

Слово в этом и подобных отрывках обычно печатается "точка"
современными редакторами, но это не сокращение от "назначать".


860. Затем погрузился и т.д. На рукописи есть "Он заговорил и нырнул в прилив".
прилив".


862. Направлял его. См. стр. 142 выше.


865, 866. Затемнение... дал. В 1-м изд. эти строки присоединены к
тому, что предшествует, как, очевидно, и должно быть; во всех более поздних редакциях.
они присоединяются к следующему.




Песнь третья.


3. Запомните. Смотрите на i. 548 выше.


5. Так и будет. В древнеанглийском языке, помимо настоящего времени am и т. д., существовала также форма be, происходящая от англосаксонского beon. Форма 2-го лица единственного числа была beest. Форма 1-го и 3-го лица множественного числа be часто встречается у Шекспира и в Библии.



10. И всё же они там живут и т. д. См. выше, ii. 692.



15. В какое время. См. выше, ii. 307.


17. Собирающий звук. Звук, или сигнал, к собиранию. Фраза
иллюстрирует разницу между причастием и глаголом
существительное (или как бы оно ни называлось) на -ing. Ср. "трудящийся человек" и "а
трудящийся день" (Юлий Цезарь, i. 1. 4); и смотрите наше изд. J. C., стр. 126.


18. Огненный крест. Скотт пишет: «Когда вождь собирался созвать свой клан в случае внезапной или важной необходимости, он убивал козу и, сделав крест из любого светлого дерева, опалял его концы в огне и гасил их в крови животного. Это называлось
Огненный Крест, также известный как Крин Тариг, или Крест Позора, потому что неповиновение тому, что подразумевал этот символ, влекло за собой бесчестье. Он был передан быстрому и надёжному гонцу, который на всех парах помчался с ним в соседнюю деревню, где вручил его главному лицу, сопроводив одним словом, указывающим на место встречи. Тот, кто получал этот символ, был обязан с такой же поспешностью передать его в следующую деревню.
Таким образом, он с невероятной скоростью распространялся по всему району, подчинявшемуся вождю, а также среди его союзников
и соседи, если опасность угрожала им всем. При виде Огненного
Креста каждый мужчина в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, способный
носить оружие, должен был немедленно явиться в полном вооружении и
спутниках на место сбора. Тот, кто не явился, подвергался
огню и мечу, о чём непокорным символически возвещали кровавые и
обожжённые знаки на этом воинственном сигнале. Во время гражданской войны 1745–1746 годов Огненный Крест часто совершал свой путь.
Однажды он прошёл через всю
округ Бредалбейн, протяжённостью тридцать две мили, за три часа.
 Покойный Александр Стюарт, эсквайр из Инвернахила, рассказал мне о том, как во время той же смуты он отправил гонца в округ Аппин через Огненный Крест. Побережью угрожал десант с двух английских тригатов, а цвет молодёжи был в армии принца Чарльза Эдуарда, находившейся тогда в Англии.
Однако призыв был настолько действенным, что даже старики и дети откликнулись на него.
За несколько часов была собрана такая многочисленная и воодушевлённая армия, что все попытки
Предполагаемое вторжение в страну отсутствующих воинов было
благоразумно отменено как отчаянное.
19. Отблеск летнего рассвета и т. д. Мистер Раскин говорит (Modern
«Пэйтерс», т. 3, с. 278): «И таким образом природа становится для Скотта дорогой троицей: дорогой, во-первых, потому, что она хранит те остатки или воспоминания о прошлом, которые он не может найти в городах, и даёт надежду на преторианский курган или могилу рыцаря на каждом зелёном склоне и в тени её пустынных мест; дорогой, во-вторых, из-за своей свободы на вересковых пустошах, которая для него так же притягательна, как огороженный сад для средневекового человека;...
и, наконец, в той совершенной красоте, которой нет ни в городах, ни в людях, по которой в конце концов стало тосковать каждое современное сердце,
и в свежести и силе Скотта, самого искреннего из всех людей.

"И в этой любви к красоте заметьте, что любовь к цвету является
ведущим элементом, ведь его здравый ум не способен утратить радость от ярких оттенков ни под каким современным ложным учением. ... В общем, если он не собирается много рассказывать о чём-то, то единственный персонаж, которого он изобразит, — это цвет, и он будет использовать его с величайшим мастерством и точностью.

Приведя множество примеров использования Скоттом цвета в его поэзии,
Раскин цитирует этот отрывок, который, по его словам, «ещё интереснее, потому что в нём вообще нет формы, кроме одного слова
(чаша), а все образы состоят либо из цвета, либо из той тонкой полуреальной жизни, которая, как мы видели, является столь важным элементом современного пейзажа».

«Однако, — добавляет он, — вышеупомянутый отрывок наводит на мысль ещё о двух соображениях.
 Во-первых, любовь к естествознанию, вызванная постоянным вниманием к дикой природе, усиливается
Взаимный интерес к этому пейзажу становится важным элементом в описании Скотта, побуждающим его до мельчайших деталей прорисовывать оперение птиц и животных и передавать малейшие оттенки приписываемых им эмоций.
Это странное противопоставление гомеровским легкомысленно названным «морскими воронами, которые заботятся о делах морских» и певчим птицам Данте неопределённого вида. Внимательно сравните 2-ю и 3-ю строфы «Рокби».

"Второй момент, который я должен отметить, — это привычка Скотта выводить из каждой сцены небольшую мораль... и эта небольшая мораль почти всегда
меланхолия. Здесь он остановился, не успев выразить свою мысль до конца:

 "Горные тени..
 ..................... лежат
 Как будущие радости для взора Фэнси."

 Его мысль была бы такой: эти будущие радости, как и
горные тени, никогда не будут достигнуты. Эта мысль полностью
выражена во многих других местах. Кажется, он постоянно упрекал себя за мирскую гордыню и тщеславие, но никогда не делал этого намеренно:

 'Пенные шары плывут по её водоворотам,
 Густые, как замыслы человеческой гордыни,
 Что против течения жизни плывут,
 Хрупкие, пенистые и тщеславные.'"

Среди прочих иллюстраций Раскин приводит упоминание о «наперстянке и паслёне» в строках 218 и 219 выше.


28. Как и будущие радости и т. д. Этот отрывок, процитированный Раскином выше, также иллюстрирует то, что сравнительно редко встречается в переносном языке, — использование нематериального в качестве примера материального. Последнее постоянно используется для обозначения или пояснения первого; но нужно поискать
В современной поэзии можно найти с десяток случаев, когда, как здесь, отношения меняются на противоположные. См. ниже, стр. 639. Ещё один пример можно найти во втором отрывке, процитированном Раскином. См. также Теннисона

 «Тысячи венков из клубящегося водяного дыма,
 что, подобно разбитой цели, рассеиваются в воздухе»;

 и Шелли

 «Наша лодка дремлет на реке Серкио;
 её паруса сложены, как мысли во сне».


30. Переработанное. В первом издании было слово «oped».


32. После этой строки в рукописи следует двустишие:

 «Невидимый в пушистом облаке,
 Жаворонок громко возвестил о наступлении утра»,

 которое в изменённом виде повторяется ниже.


 33. Серый туман. В рукописи — «лёгкий туман».


 38. Пожелал доброго утра и т. д. Ср. Байрон, «Чайльд Гарольд»:

 «и счета
 Летние птицы поют вам навстречу.


39. Голубь Кушат. Кольчатый голубь.


46. Его нетерпеливый клинок. Обратите внимание на "перенесенный эпитет". Нетерпелив не тот
клинок.


47. Под скалой и т.д. Рукопись гласит:

 "Поблизости, ранняя забота его вассалов"
 Подготовка к мистическому ритуалу".


50. Древность. Древние люди; «абстрактное вместо конкретного».

59. С её широкой тенью и т. д. Ср. Лонгфелло, «Девичье»:

 «Видишь ли ты, как проплывают тени,
Как голубь, испуганно глядя,
 Видит, как пролетает тень сокола?»

62. Рябина. Рябина обыкновенная.


71. Тот монах с диким взглядом и лицом. Скотт говорит здесь: «Состояние
Религия в Средние века предоставляла значительные возможности тем, чей образ жизни не позволял им регулярно посещать богослужения.
Тем не менее они могли рассчитывать на духовную поддержку исповедников, которые были готовы адаптировать свою доктрину к потребностям и особым обстоятельствам своей паствы.
Как известно, у Робина Гуда был знаменитый домашний духовник — монах Так. И этот же монах-францисканец, вероятно, был похож на призрачных отцов-разбойников из Тайндейла, которые описаны в документе об отлучении от церкви
громил их покровителей Ричард Фокс, епископ Даремский,
временный Хенрики VIII вида.: 'Мы еще больше поняли, что есть много
капелланы на указанных территориях tynedale и и Ньюкасл, кто
и сопровождающих внебрачного сожительства, нерегулярные, подвесные,
отлученные, а также лица, признанные недееспособными, и вдобавок настолько невежественны
из писем, что он был найден теми, кто возражал им,
что кое-кто, отслужив мессу за десять лет, были
до сих пор не удалось прочитать сакраментальное службы. Мы также поняли
среди них есть люди, которые, хотя и не были рукоположены, берут на себя обязанности священников и, презрев Бога, совершают божественные и священные обряды и таинства не только в священных и освящённых местах, но и в тех, которые осквернены и находятся под запретом, и в самых жалких и разрушенных местах, сами облачаясь в рваные, грязные и совершенно непригодные для использования в божественных или даже мирских целях одеяния. Вышеупомянутые капелланы проводят таинства и обряды для вышеупомянутых манифестантов
и бесчестные воры, грабители, расхитители, скупщики краденого и мародёры,
и всё это без возмещения или намерения возместить ущерб,
как следует из документа; а также открыто допускают их к церковным обрядам погребения,
не требуя возмещения ущерба, хотя это запрещено священными канонами, а также постановлениями святых отцов. Всё это влечёт за собой
серьёзную опасность для их собственных душ и является пагубным примером для других
верующих во Христа, а также не просто наносит ущерб, а усугубляет его.
о количестве награбленного и разграбленного имущества, снаряжения, скота и
движимого имущества.
74. Бенхарроу. Гора у истока озера Лох-Ломонд.


77. Брук. См. выше, стр. 566.


81. Священное вероучение. Христианское вероучение в отличие от языческих верований. В рукописи есть фраза «Пока блаженное вероучение» и т. д.


85. Связан. То есть с местами его обитания.


87. Глен или страт. Глен — это глубокая и узкая долина небольшого ручья, а страт — более широкая долина реки.


89. Он молился и т. д. В рукописи написано:

 «Он молился, осеня себя крестным знамением,
 И ужас исказил его благочестивое лицо».


91. О рождении Брайана и т. д. Скотт говорит, что следующая легенда не является его выдумкой, и далее показывает, что она взята с небольшими изменениями из «географических сборников, составленных лэрдом Макфарлейном».
102. Баклеред. Служил щитом.


114. Сноуд. См. выше, т. 1, с. 363. Скотт делает здесь следующую пометку: «Повязка, или лента, которой шотландская девушка заплетала волосы, имела символическое значение и указывала на её девичий характер. Когда она выходила замуж, повязку заменяли чепцом, шапочкой или головным убором».
в состояние матроны. Но если девушке не везло и она теряла право называться девицей, не получая при этом права называться матроной, ей не разрешалось носить вуаль и она не могла достичь более высокого положения в церкви. В старых шотландских песнях часто встречаются тонкие намеки на такое несчастье, как, например, в старых словах популярной песни «Над озером среди вереска»:

 «Вниз по метле, по метле,
 Вниз по метле, моя дорогая,
 Девушка потеряла свой шёлковый шарф,
 Который защищал её, пока она не устала».


120. Или... или. Ибо или... или, как часто бывает в поэзии.


131. Тилль, неистовый и т.д. Рукопись гласит:

 "Тилль, доведенный до исступления, верил
 Получена легенда о его рождении".


136. Монастырь. Здесь олицетворяется как женское начало.


138. Соболиными буквами. «Чёрная буква» — технический термин для обозначения «старой английской" формы письма, использовавшейся в самых ранних английских рукописях и книгах.


142. Каббала. Тайны. Первоначальное значение слова см. в Wb.


144. Любопытный. Пытливый, стремящийся проникнуть в тайны.


148. Спрятал его. См. стр. 142 выше.


149. Пустыня дала ему и т. д. Скотт пишет здесь: «Приняв легенду о рождении основателя церкви Килмалли, автор попытался проследить, какое влияние такая вера могла оказать в варварскую эпоху на человека, с которым она была связана.
 Вполне вероятно, что он стал фанатиком или самозванцем, или же в нём сочеталось и то, и другое, что встречается чаще, чем что-то одно. По правде говоря, сумасшедшие часто
больше стремятся убедить других в правдивости своих видений, чем сами верят в них
сами убеждаются в их реальности; с другой стороны, даже самому хладнокровному самозванцу трудно долго изображать из себя энтузиаста, не веря в то, во что он так хочет верить. Для такого человека, как предполагаемый отшельник, было естественным верить в многочисленные суеверия, которыми почти всегда пронизаны умы простых горцев. Некоторые из них кратко упоминаются в этой строфе. Речной демон, или речной конь, — именно такую форму он обычно принимает, — это келпи из
Лоулендс, злой и коварный дух, любящий предвещать и быть свидетелем бедствий. Он часто появляется на берегах большинства озёр и рек Хайленда.
Один из его самых памятных подвигов был совершён на берегах Лох-Веннахара, в том самом районе, где разворачивается наше действие:
 он заключался в уничтожении похоронной процессии со всеми её участниками. «Полуденная ведьма», которую на гэльском языке называют Glas-lich, — высокая, истощённая, гигантская женщина. Считается, что она обитает в районе Кнойдарт. Гоблин, одетый в старинные доспехи, и
Одна рука, покрытая кровью, из-за чего её прозвали Лхам-дирг, или Красная рука, обитает в лесах Гленмора и Ротимуркуса.
Другие Духи пустыни, все страшно в форму и злокачественных в
распоряжение, считается, что частые разных гор и оврагов
высокогорье, где любой необычному внешнему виду, производится туман, или
странные огни, которые иногда выбрасывают на конкретных объектах, не
не представляет видение в воображении одиночных и
меланхолия альпинист."


161. Человечество. Ударение на первом слоге; как это почти неизменно бывает
у Шекспира, за исключением "Тимона Афинского", где преобладает современный акцент
. Мильтон использует любой акцент, в зависимости от ситуации. Мы находим и то, и другое
в П. Л. viii. 358: "Выше человечества, или что-то выше человечества".


166. Альпийский. Некоторые ред. опечатка "Альпийский"; также "всадники" в 172-м пункте
ниже.


168. Предзнаменующий крик роковой Бен-Ши. Рукопись гласит:

 "Мрачный крик роковой Бен-Ши",
 И увидел ее сморщенную фигуру, знак
 Горе и смерть роду Альпина".

У Скотта здесь есть следующее примечание: "Самые знатные семьи в Высокогорье
Считалось, что у них есть покровительственный, или, скорее, домашний, дух, привязанный к ним, который заботится об их благополучии и своими стенаниями предупреждает о приближении беды. Дух Гранта из Гранта назывался
Мэй Муллах и являлся в образе девушки с покрытой волосами рукой. У Гранта из Ротимеркуса был помощник по имени
Бодах-ан-дан, или Призрак Холма; можно привести и множество других примеров. Бен-Ши — это фея, чьи причитания, как считалось, часто предшествовали смерти вождя.
семьи. Когда она появляется, то предстаёт в образе старухи в синей мантии и с развевающимися волосами. Я полагаю, что подобное суеверие распространено среди низших слоёв коренного населения Ирландии.

"О смерти главы семьи в горной местности также иногда возвещает цепочка разноцветных огней, называемая Dr'eug, или «смерть друида». Направление, которое он принимает , отмечает
место проведения похорон." [См . Эссе о суевериях фей в книге Скотта
Пограничные менестрели.]


169. Звуки тоже доносились и т.д. Скотт говорит: "Предзнаменование такого рода
Считается, что явление, упомянутое в тексте, предвещает смерть древнему шотландскому роду Маклин из Лохбая. Дух предка, убитого в бою, скачет галопом по каменистому берегу, а затем трижды объезжает семейную резиденцию, звеня своей волшебной уздечкой и тем самым предвещая приближающуюся беду. Насколько легко в таких случаях можно обмануться, глядя глазами и слушая ушами, видно из историй о летающих армиях и других призрачных явлениях, которыми изобилует история. Говорят, что такое явление было замечено на стороне
Гора Саутфелл, между Пенритом и Кесвиком, 23 июня 1744 года.
Два человека: Уильям Ланкастер из Блейкхиллса и Дэниел
Стрикет, его слуга, засвидетельствовали этот факт и подробно описали явление.
Их свидетельство от 21 июля 1745 года напечатано в «Обзоре озёр» Кларка.
 Явление состояло из нескольких отрядов всадников,
которые двигались в правильном строю, равномерно и быстро, описывая
кривую вокруг горы и, как казалось зрителям, исчезая за
хребтом горы. Многие люди стали свидетелями этого явления, и
наблюдается в последний, или предпоследний, предполагаемого войск, иногда
оставьте свой ранг, и проходят мимо, на скаку, на фронт, когда он возобновил
устойчивый темп. Любопытный внешний вид, с необходимой поправкой
на воображение, возможно, в достаточной степени объясняется оптическим
обманом".


171. Покрытый галькой. Гравийный, галечный.


173. Удар молнии. 1-е изд. тоже «гремит».
188. В рамке. В первом издании; обычно ошибочно печатается как «в форме»,
что встречается на странице 195.


190. Конечности. В первом издании. написано «конечность».

191. Инч-Кэйлиах. Скотт говорит: «Инч-Кейлиах, остров монахинь, или
Старушечий остров — самый красивый остров в нижней части озера Лох-Ломонд.
Ломонд. Церковь, принадлежавшая бывшему женскому монастырю, долгое время использовалась как место поклонения для прихода Бьюкенен, но от неё почти ничего не осталось.
Кладбище продолжает использоваться, и на нём находятся семейные захоронения нескольких соседних кланов. Памятники
лэрдам Макгрегорам и другим семьям, заявляющим о своём происхождении
от древнего шотландского короля Альпина, весьма примечательны. Горцы
так же ревностно оберегают свои права на погребение, как и следовало ожидать от
люди, все законы и правительство которых, если клановость можно так назвать,
основывались на единственном принципе семейного происхождения. "Пусть его прах
будет развеян над водой" - было одним из самых глубоких и торжественных
проклятий, которые они использовали против врага ". [См . подробную
описание похоронных церемоний вождя горцев в
Прекрасная дева из Перта.]


203. Жилище низкое. То есть место захоронения.


207. Проклятие каждого члена клана и т.д. Рукопись гласит:

 "Наши воины на его никчемном бюсте,
 Будут говорить о позоре и горе";

и ниже:

 "Их грохочущие мишени едва поражают;
 И сначала они что-то тихо пробормотали.
212. Stook. Одна из старых форм слова struck. В ранних изданиях Шекспира мы встречаем формы struck, stroke и strook (или strooke) для обозначения прошедшего времени, а также все эти формы вместе с stricken, strucken, stroken и strooken для обозначения причастия. Ср. Мильтон, «Гимн Рождеству», 95:

 «Когда звучит такая сладостная музыка
 Их сердца и уши ликовали
 Как никогда прежде, когда рука смертного касалась пера;"

где, как и здесь, это сделано ради рифмы.


214. Затем, как волна, и т. д. Здесь повторяется та же рифма
хорошо передаёт совокупный эффект поднимающейся волны.


217. Всплеск с грохотом. См. выше, стр. 73; и ср. ниже, стр. 227.


228. Святейшее имя. В рукописи написано «святое имя».


245. Вперемешку с детским лепетом и т. д. «Вся эта строфа очень впечатляет; вплетение детских проклятий — кульминация ужаса.  Обратите внимание на значение тройного проклятия. Крест сделан из тиса, дерева предков, — неплательщик отрекается от связи со своим кланом; он запечатан в огне — огонь уничтожит его жилище; он окроплён кровью — кровь его сердца должна быть пролита» (Тейлор).


253. Койр-Урискин. См. на 622 ниже.


255. Била-нам-бо. «Перевал скота», по другую сторону Бенвеню от Пещеры гоблинов; «великолепная поляна, окружённая берёзами, по которой скот, захваченный во время набегов, перегоняли под защиту Тросахов» (Блэк).


279. Этот знак. То есть крест. Для всех, чего мы не должны ожидать
с купленной, по-видимому, было навеяно противопоставлением ему в предыдущей строке; но если бы во всех изданиях не было слова «купленная», мы могли бы заподозрить, что Скотт написал «принесённая».


281. Шепот и т. д. В рукописи написано: «Медленно произнесенное глубокое «Аминь»».
286. Место сбора и т. д. В рукописи написано: «Мурлаган — это место,
указанное».
Ланрик-Мид — это луг на северо-западе озера Лох-Веннахар.


300. Шкура бурого оленя и т. д. Скотт пишет: «Нынешние башмаки горцев сделаны из полувысушенной кожи с отверстиями для впускания и выпускания воды, поскольку ходить по болотам в сухой обуви совершенно невозможно. Древние башмаки были ещё грубее: их делали из неочищенной оленьей шкуры шерстью наружу, и это обстоятельство...»
Это прозвище закрепилось за горцами.
Процесс очень точно охарактеризовал один из старейшин (сам
Горца), в проекте по созданию союза между Англией и Шотландией,
имя Генриха VIII.: Мы ходим на охоту, и после этого мы убили
Ред-Дир, мы Флай от кожи до костей и настройки нашего босиком
внутри него, за неимением хитрый Сапожников, по вашей милости
извините, мы играем в сапожники, ориентиры и многое измеряя его
как должно достигать нашего лодыжки, покалывание в верхней части с
«Мы делаем отверстия, чтобы вода могла вытекать там, где она попадает внутрь, и стягиваем их прочным ремешком над нашими лодыжками. Так, с вашего позволения, мы делаем наши башмаки. Поэтому, когда мы носим такие башмаки, шершавой стороной наружу, в ваших владениях в Англии нас называют грубыми шотландцами» (История Пинкертона, т. II, с. 397).

Ср. Мармион, V, 5:

 «Снятая шкура подстреленного благородного оленя
 Их волосатые бускины в достатке».

304. Крутой. Что касается этого слова (см. также IV, 374 ниже) и строки, ср.
 Шекспир, «Тит Андроник», I, 1. 75:

 «Склонив голову к крутому склону горы,
 он взбирается к своему счастью».

309. Поиск. В поисках добычи. Бэкон («О достоинстве и приумножении наук», т. 5) говорит о «поиске памяти».

310. Скаур. Утёс, обрыв; то же слово, что и «шрам». Ср. с Теннисоном.
Песня горна: «О, милая и далёкая, от скал и шрамов» и в «Идиллиях короля»: «shingly scaur».
314. Вестник битвы и т. д. В рукописи написано:

 «Грозный вестник судьбы и страха,
 Вестник опасности, судьбы и страха,
 Стремись вперёд в своём стремительном беге!
 Ты не выследишь сейчас подстреленную лань,
 И дева не стыдливо прячется под ветвями зелёного леса».
322. Быстро, как летит роковой символ, и т. д. «Описание появления Огненного Креста требует больше усилий, чем большинство стихов мистера
Скотта, и, возможно, граничит с натянутостью и преувеличением; тем не менее оно демонстрирует огромную силу» (Джеффри).


332. Ура. В первоначальном значении — выражение лица или взгляд. Ср.
Шекспир, «Как вам это понравится», III, 2, 96: «бледен от радости»; Спенсер, «Королева фей», I.
1. 2: «Но его радость казалась слишком торжественной и печальной»; Драйден, «Хинд и Пантера», III, 437: «Пока хмурое небо не начало менять своё выражение» и т. д.


333. Его коса. Так в первом и других ранних изданиях; «коса» в более поздних.


342. Увы, ты, прекрасное озеро! и т. д. «Обратите внимание на привычку Скотта смотреть на природу не как на нечто мёртвое, не как на нечто материальное, не как на нечто изменённое его собственными чувствами, а как на нечто, обладающее собственной жизнью и страданием, совершенно не зависящее от человеческих страстей, — на жизнь, которую Скотт любит и которой сочувствует, как если бы она была живым существом, полностью забывая о себе и подчиняя свою человеческую природу тому, что кажется ему силой пейзажа...  Вместо того чтобы каким-либо образом подчинять природу
Он подчиняется ЕЙ, просто следует за ней, не осмеливается вторгаться со своими заботами и мыслями в её чистое и спокойное присутствие, изображает её такой, какая она есть, без прикрас, не добавляя ничего от себя, и поэтому кажется менее глубоким, чем другие поэты, хотя на самом деле он шире и здоровее" (Раскин).


344. Боски. Густой, дремучий. Ср. Мильтон, «Комус», 313: «И каждый лесистый холм
от края до края»; Шекспир, «Буря», IV, I, 81: «Мои лесистые акры и мой
незаросший луг» и т. д.


347. Кажется, для этой сцены и т. д. В рукописи написано: «Кажется, всё слишком оживлённо и слишком громко».
349. Хижины Данкраггана. Усадьба между озёрами Ахрей и Венначар, недалеко от Бригга-оф-Терк.


355. Застрелил его. См. выше, стр. 142. Скотт часто прибегает к такому построению.


357. Похоронный клич и т. д. В рукописи есть фраза: «Это женский крик, это детский плач».

На первый взгляд слово «крик» здесь кажется слишком сильным, но оно соответствует описываемым людям и эпохе. Кроме того, Скотт был знаком со старой английской поэзией, в которой это слово часто использовалось там, где современный писатель употребил бы
выбери другое слово. Ср. Суррей, "Энеида" Вергилия: "С великим плачем
и пронзительными женскими воплями"; и Гаскойн, "De Profundis":

 "Из глубины души, где обитает моя душа,
 ...........
 О милостивый Боже, к Тебе я взываю и вопиюю".


362. Луч факела. 1-е изд. читается как «луч факела» и снабжено примечанием: «исправлено в разделе «Ошибки» и должно читаться так, как в тексте. В большинстве изданий печатается «луч факела».

369. Коронах. Скотт делает здесь следующее примечание: «Коронах горцев, как и улулат у римлян и улулу у ирландцев, был диким выражением скорби, исторгаемым из груди».
скорбящие над телом ушедшего друга. Когда слова были произнесены, они выражали восхищение покойным и скорбь о потере, которую понесёт клан в связи с его смертью. Ниже приводится плач такого рода, дословно переведённый с гэльского, с некоторыми идеями, которым текст обязан своим содержанием. Мелодия настолько популярна, что с тех пор стала боевым кличем или сигналом к сбору клана.

 Коронач о сэре Лахлане, вожде Маклинов.


 «Кто из всех Сенешалей
 Может проследить твой род от корня до Рая,
 Кроме Маквуириха, сына Фергуса?
» Не успело твоё древнее величественное древо
 пустить крепкие корни в Альбине,
 как один из твоих предков пал в Харлоу.
'Тогда мы потеряли вождя с бессмертным именем.

 ''Это не жалкий сорняк, не посаженное дерево,
 не саженец прошлой осени;
 не деревце, посаженное в Белтейне. [7]
 Широко, широко вокруг раскинулись его могучие ветви —
 Но самая верхняя ветвь склонилась долу!
 Ты покинул нас до Савейна. [8]


 'Твой дом — зимний дворец;
 Громкая, печальная и могучая песнь твоей смерти!
 О! благородный защитник Монтроза!
 О! величественный воин кельтских островов!
 Ты больше не будешь застегивать свою сбрую!'

"Коронах уже несколько лет не использовался на похоронах из-за
использования волынки; и это также, как и многие другие особенности горцев
, выходит из употребления, за исключением отдаленных районов ".


370. Он ушел и так далее. Как отмечает Тейлор, размер этой панихиды кажется
амфибрахиальным; то есть состоящим из стоп, или метрических делений,
из трех слогов, второй из которых с ударением. Некоторые строки
кажутся анапестическими (состоят из трехсложных стоп, с последней
ударный слог); но ритм у них амфибрахический, то есть
ритмическая пауза следует за слогом, следующим за ударным.

 "(Он) ушёл в | горы,
 {Словно) высохший | летом фонтан."

Десять строк из двадцати четырёх явно написаны амфибрахием, как

 "Для Дункана | нет завтрашнего дня."

Поэтому, по-видимому, лучше всего рассматривать остальную часть как амфибрахий с
лишним безударным слогом в начале строки. Тейлор добавляет:
«Песня очень тщательно разделена. Каждой из трёх вещей — горе, лесу, фонтану — посвящено по четыре строки в порядке 3, 1, 2».


384. В цвету. В полном цвету. Ср. «Гамлет», III, 3. 81: «Широко раскинулся,
пышен, как май».
386. Коррей. Ямка на склоне холма, где обычно прячется дичь.


387. Камбер. Беда, затруднение. Ср. Фэрфакс, Тассо ii. 73: "Так
увядают твои подспорья, и так расцветают твои гроши"; и сэр Джон Харрингтон,
Эпиграммы, i. 94: "без всяких помех и обременений".


388. Красный. Окровавленный, не боящийся рукопашной схватки.


394. Стума. «Верный; кличка собаки» (Скотт).


410. Ангус, наследник, и т. д. В рукописи написано:

 «Ангус, первый из рода Дункана,
 Бросился вперед и схватил роковой знак,
 А затем на гроб своего родственника
 Упала замершая слеза Мэлиза.
 Юноша поспешил к нему.
 Перевязанный меч и фальчион его отца".


439. Hest. Повелевать, предлагать цену; используется только в поэзии. Ср. Шекспир, «Буря».
III. 1. 37: «Я сломал твой жезл, чтобы сказать это»; Там же. IV. 1. 65: «твоим жезлом» и т. д.


452. Бенледи увидел Огненный крест и т. д. Скотт пишет здесь: «Если вы посмотрите на карту провинции Пертшир или на любую большую карту Шотландии, то увидите, как сигнал распространяется по небольшому району озёр и
горы, которые, по воле моего воображаемого вождя, в период действия моего романа действительно были заняты кланом, претендовавшим на происхождение от Альпийцев, — кланом самым несчастным и гонимым, но при этом не наименее выдающимся, не наименее могущественным и не наименее храбрым из племён гэлов.

"Первый этап Огненного Креста — Данкрагган, место недалеко от Бригг-оф-Терк, где небольшой ручей отделяет Лох-Ахрей от Лох-
Веннахар. Отсюда дорога ведёт в Калландер, а затем, поворачивая налево, вверх по перевалу Лени, упирается в Норман у часовни
Сент-Брайд, который стоял на небольшом романтичном холме посреди долины, называемой Страт-Айр. Томби и Арнандейв, или Адрмандэйв, — названия мест в окрестностях. Затем сигнал тревоги должен был пройти вдоль озера Любнайг и через различные долины в районе Балкиддер, включая соседние районы Гленфинлас и Страт-Гартни.


453. Страт-Айр. Эта долина соединяет озёра Войл и Любнайг.
Часовня Святой Невесты находится примерно в полумиле от южной оконечности озера
Лубнайг, на берегу реки Лени, притока Тейта (отсюда
"Молодые воды Тейта"). Церковный двор с несколькими остатками
часовни - это все, что сейчас отмечает это место.


458. До, где и т.д. Рукопись гласит:

 "И где крутой, поросший лесом холм
 Украсил темную полосу изумрудной зеленью".


465. Хоть и косилась на него сочувственным взглядом. То есть его взгляд заскользил вслед за движением воды — поэтическое выражение того, что чувствует каждый, глядя на «головокружительно танцующий» поток.


478. Прилив в это утро. В это утреннее время. Слово «прилив» в этом смысле сейчас используется только в нескольких поэтических сочетаниях, таких как «вечерний прилив», «весенний прилив» и т. д. См.
iv. 59 ниже. Для его бывшего употребления, МВ. Спенсер, Ф. В. У меня. 2. 29: "и остальные
их усталые конечности прилив;" идентификатор. раздел III. 6. 21: "Эта шахта может быть ваш Пейн
очередная волна" и т. д. Смотри также "Воззвание Скотта", vi. 50: "Меня нет в списках на этот раз"
объявляет прилив".


483. Новобрачный. Свадебный кортеж; используется как собирательное существительное.


485. В головном уборе. В головном уборе, или кучерском. См. выше, стр. 114; то же, что и в капюшоне.


488. Не ведающий. Не знающий. См. выше, стр. 367. Глагол wit см. выше, стр. i.
596.


495. Платок. Керч — этимологически то же слово, означающее
головной убор. В некоторых изданиях напечатано "'kerchief," как будто это слово является сокращением от handkerchief.


508. Место сбора. В первом издании написано "место сбора;", а в 519-м "brooks" вместо brook.


510. И должен ли он и т. д. В рукописи говорится: «И должен ли он тогда поменяться
руками?»
528. Озеро Лугнайг. Озеро Лугнайг имеет около четырёх миль в длину и
милю в ширину и окружено крутыми скалистыми горами. Вид на Бенледи
с озера особенно величественный и впечатляющий.


530. Тошнотворная боль и т. д. Ср. «Повелитель островов», VI, 1: «Тошнотворная слабость от отложенной надежды». См. Притч. XIII. 12.


531. И память и т.д. Рукопись гласит:

 "И память принесла мучительный шлейф"
 Из всех его утренних видений тщетные;
 Но к нетерпению примешалась
 Мужественная любовь к боевой славе".


541. Брей. Выступ или склон холма.


545. Вересковая пустошь и так далее. Размер песни тот же, что и в стихотворении
единственное изменение заключается в порядке рифм.


546. Папоротник. Папоротник; "Pteris aquilina" (Тейлор).


553. Представьте себе сейчас. На рукописи есть "изображение сейчас".


561. Придет время и так далее. В рукописи говорится:

 «Придёт время для любви и веры,
 Ибо, если твой жених испустит дух,
Это утешит его в час смерти,
 Дарованное тебе, Мария.
570. Балквиддер. Деревня недалеко от восточной оконечности озера Лох-Войл, место захоронения Роба Роя и место многих его подвигов. Холмы простираются вдоль северного берега озера и реки Балвейг, которая в него впадает.


Скотт пишет: «Возможно, южному читателю будет интересно узнать, что вереск на шотландских пустошах часто поджигают, чтобы овцы могли питаться молодой порослью вместо
крепкие старые растения вереска. Этот обычай (ненавистный спортсменам) вызывает
иногда самые красивые ночные явления, почти похожие на
извержение вулкана. Это сравнение не ново для поэзии. Сказано, что атака
воина в прекрасной балладе Хардикнута "подобна огню
для хизер сет".


575. И не ускорит его бег и т. д. «С какой страстной преданностью этот роковой сигнал подхватывается и выполняется, показано с большим воодушевлением и удачей» (Джеффри).


577. Койл. Суматоха. Ср. Шекспир, «Буря», I, 2. 207:

 «Кто был так тверд, так постоянен, что этот клубок
 Не повредит ли это его рассудку?»
К. из Э. iii. 1. 48: «Что это за клубок, Дромио?» и т. д.


579. Лох-Дойн. Небольшое озеро прямо над Лох-Войлом, почти сливающееся с ним. Эпитеты «угрюмый» и «неподвижный» как нельзя лучше подходят для описания этой долины. "Мало где в Шотландии царит такая атмосфера уединения и
удаленности от людских пристанищ" (Блэк).


582. Страт-Гартни. Северная сторона бассейна озера Лох-Катрин.


583. Каждый человек может претендовать. То есть, КТО может претендовать. Смотрите на i. 528
выше.


600. Нет закона, кроме приказа Родерика Дью. Скотт оставил следующую пометку:

«Глубокое и неявное уважение, которое горцы испытывали к своему вождю, делало эту клятву одновременно и обычной, и торжественной. В остальном они были похожи на большинство диких народов, своенравных в своих представлениях об обязательной силе клятв. Одним из торжественных способов принесения клятвы было целование кинжала, при котором человек обрекал себя на смерть от этого или подобного оружия, если нарушал свою клятву». Но к обычным клятвам они, как говорят, относились без особого почтения. Что касается уважения к вождю, то о нём можно судить по следующему необычному примеру из кодекса чести горцев:

«Клан, к которому принадлежит вышеупомянутое племя, — единственный,  о котором я слышал, что у него нет вождя, то есть он разделён на
семьи, возглавляемые несколькими вождями, без какого-либо конкретного патриарха всего рода. И это большой упрёк, как можно понять из
инцидента, который произошёл за моим столом в Хайленде между одним из этого рода и Кэмероном». Последний провокатор сказал: «Назови своего вождя».
В ответ он тут же услышал: «Ты дурак».
На следующее утро они вышли, но, узнав об этом заранее, я отправил небольшой отряд
за ними последовали солдаты, что, по всей вероятности, предотвратило какую-то варварскую выходку, которая могла бы произойти.
Дело в том, что горец без вождя, который сам является мелким вождём, направлялся в назначенное место с коротким мечом и пистолетом, в то время как Кэмерон (старик) взял с собой только палаш, как и было оговорено.

«Когда всё закончилось и я, по крайней мере внешне, примирил их, мне сказали, что слова, которые я, казалось, не придал особого значения, были для одного из клана величайшим оскорблением» (Письма из  Шотландии, т. II, с. 221).


604. Ментейт. См. на стр. 89 выше.


607. Реднок. Руины замка Реднок находятся примерно в двух милях к северу от озера Ментейт, на дороге в Калландер. Замок Кардросс (в котором умер Роберт Брюс) стоял на берегу Клайда, в нескольких милях ниже Дамбартона. Замок Дучрей находится в миле к югу от Лохарда. Лох-Кон, или
Чон, — это небольшое озеро, расположенное примерно в трёх милях к северо-западу от Лохарда (в который оно впадает) и в двух милях к югу от Лох-Катрин.


611. Что ты. Знаешь ты. См. выше, стр. 596.


622. Койр-нан-Урискин. Скотт делает здесь следующую пометку: «Это
Это очень крутая и очень романтичная впадина в горе Бенвеню,
нависающая над юго-восточной оконечностью озера Лох-Катрин. Она
окружена огромными скалами и затенена берёзами, растущими вперемешку с дубами, — это естественное порождение горы, даже там, где её утёсы кажутся лишёнными почвы. Долина в столь диком месте и среди народа, чей гений граничил с романтизмом, не могла остаться без соответствующих божеств. Название буквально означает «Корри», или «Логово», диких или косматых людей. Возможно, это так, как предположил мистер Александер
Кэмпбелл (Journey from Edinburgh, 1802, p. 109), возможно, изначально подразумевал, что это логово свирепых разбойников. Но предание приписывает Уриксу, в честь которого названа пещера, облик
нечто среднее между козлом и человеком; короче говоря, как бы ни был удивлён читатель-классицист, это именно греческий сатир. Урикс, похоже,
не унаследовал от своего предшественника раздражительность лесного божества
из античной мифологии; напротив, его занятия напоминали занятия
Люббарского демона из «Потерянного рая» Мильтона или шотландского брауни, хотя он и отличался от них
как по названию, так и по внешнему виду. «Уриски, — говорит доктор Грэм, — были своего рода неуклюжими сверхъестественными существами, которых, как и брауни, можно было расположить к себе добрым отношением, чтобы они выполняли тяжёлую работу на ферме. Считалось, что во многих семьях в горной местности был один из представителей этого ордена. Предполагалось, что они рассеются по всему Хайленду,
каждый в своём диком убежище, но торжественные собрания ордена
регулярно проводились в этой пещере Бенвеню. Это современное суеверие,
без сомнения, отсылает к какому-то обстоятельству из древней истории этого
страна» (Пейзажи на южных границах Пертшира, стр. 19, 1806 г.).
 Следует признать, что Койр, или Ден, в его нынешнем состоянии не соответствует нашим представлениям о подземном гроте или пещере. Это всего лишь небольшая и узкая полость среди огромных груд камней, наваленных друг на друга. Но
такая местность подвержена природным катаклизмам, которые житель равнин не
может оценить и которые могли привести к тому, что изначально было пещерой.
По крайней мере, название и предания позволяют автору вымышленной истории
утверждать, что так оно и было в тот далёкий период, к которому относится эта
сцена.


639. При таком взгляде и т. д. См. выше, стр. 28.


641. Всё ещё. Неподвижность; прилагательное используется как существительное ради рифмы.


656. Сатиры. «Уриск, или Сатир с Высокогорья» (Скотт).


664. Бил-нам-бо. См. стр. 255 выше; а размер первой половины строки — на стр. 73 выше.


667. 'Крест. Скотт (1-е изд.) печатает «крест», как на стр. 750 ниже.


672. Одна страница и т. д. Скотт пишет: «Вождь горцев, обладавший такой же абсолютной патриархальной властью, как и любой принц, имел при себе соответствующее количество офицеров.  У него были свои телохранители,
по имени Луихттах, которого выбрали из его клана за силу, активность и
беззаветную преданность ему. Эти люди, в соответствии со своими заслугами,
наверняка вдоволь наслаждались его щедрым гостеприимством. Например,
предание гласит, что Аллан Маклин, вождь этого клана, однажды услышал, как один из его любимых слуг сказал своему товарищу, что их вождь стареет. «Откуда ты это взял?» — спросил другой. — Когда же это было, — возразил первый, — чтобы солдат Аллана был вынужден, как я сейчас, не только есть плоть
не только с кости, но даже с внутренней кожицы, или филамента?
Намека было вполне достаточно, и на следующее утро Маклин, чтобы избавить своих
последователей от такой ужасной необходимости, предпринял вылазку на материк,
которая полностью стёрла память о его прежних экспедициях с той же целью.

«Наш инженерный офицер, которого так часто цитируют, предоставил нам подробный список
домашних слуг, которые, независимо от Luichttach, или телохранителей, входили в свиту вождя горцев. Это
1. Прихвостень. 2. Бард. См. предыдущие примечания. 3. Блейдир, или
представитель. 4. Джилли-мор, или носитель меча, упоминается в тексте. 5.
Джилли-касфлу, который перенес вождя пешком через броды. 6.
Джилли-комстрейн, которая ведет лошадь вождя. 7. Джилли-Трушанариньш,
носильщик багажа. 8. Волынщик. 9. Джилли волынщика, или слуга, который
носит волынку (Письма из Шотландии, т. II, с. 158). Хотя это, естественно,
казалось очень нелепым английскому офицеру, который считал хозяина такой свиты не более чем английским джентльменом с доходом в 500 фунтов в год, тем не менее в положении вождя, чьё
сила и значение заключались в количестве и привязанности его последователей
последнее последствие, с точки зрения политики, имело наличие
в его дару подчиненных офисов, которые немедленно собирались вокруг его
лично те, кто был наиболее предан ему, и, будучи ценным в их оценке
, были также средством их вознаграждения ".


693. Утонуть и т.д. Рукопись гласит:

 "Утопить свое горе в диком реве войны,
 И больше не думай о любви и об Эллен».
713. Аве Мария! и т. д. «Метрическая особенность этой песни заключается в том, что рифмуются чётные строки первого четверостишия (или набора из четырёх строк)
воспринимаются как нечетные строки во второй, и что они
одинаковы во всех трех строфах" (Тейлор).


722. Теперь мы должны поделиться. На рукописи есть "мой отец должен поделиться"; а в 725 году
"Ядовитый воздух мрачного грота".


733. Поклонись нам. См. стр. 142 и ср. стр. 749 ниже.


754. Высота Ланрик. С видом на Ланрик-Мид. См. стр. 286 выше.


755. Где собрались и т. д. В рукописи написано:

 "Где далеко внизу собрались воины клана Альпин."

В первой из этих строк см. выше, стр. 88.


773. Yell. См. выше, стр. 357.


774. Равнина Бочастл. См. выше, стр. 106.




Четвёртая песнь.


2. И надежда, и т. д. В рукописи есть фраза: «И восторг, который дороже всего, когда его затмевают страхи».
5. Дикий. Дикий; редкое слово, используемое только в поэзии. Ср. Теннисон, «Герайнт и Энида»: «И скала была усыпана дикими цветами».
У Спенсера есть существительное (= дикие яблоки) в «Короле Артуре», книга III, глава 7, строка 17: «Часто из леса приносил он дикие плоды» и т. д. «Он» используется из-за олицетворения.


9. В какое время. См. ii. 307 и iii. 15 выше.


19. Холмы Дуна. Холмистая местность между Калландером и Дауном,
на северном берегу реки Тейт. В Дауне, в 37 милях отсюда, находится старый замок
Замок с таким названием, руины которого до сих пор величественно возвышаются на крутом берегу Тейта. В романе «Уэверли» он упоминается как место, где героя заточили горцы.


36. Бун. Приготовленный, готовый; шотландское слово. См. 157 и vi. 396 ниже.


42. Бид. Выдерживать; не для печати 'bide, как будто сокращение от
abide. Ср. Шекспир, «Лир», III, 4. 29: "Тот, кто выносит удары этой безжалостной бури" и т. д.

Bout. Поворот (судьбы).


47. Исправить. То есть починить.


55. 'T — хорошая идея. Хорошо продумано, хорошо спланировано. Ср. с «посоветовал»
осторожный, хорошо обдуманный; как в M. из V. i. 1. 142: "с большим советом
следите" и т.д.

Рукопись гласит:

 "Это хороший совет - разумный план,
 Достойный отца своего клана".


59. Вечерний прилив. Смотри на iii. 478 выше.


63. Тагайрм. Скотт пишет: «У горцев, как и у всех грубых людей, были различные суеверные способы предсказывать будущее. Одним из самых известных был тагхарм, упомянутый в тексте. Человека заворачивали в шкуру только что убитого быка и оставляли у водопада, на дне пропасти или в каком-нибудь другом странном месте.
дикая и необычная ситуация, в которой окружающая его обстановка не сулила ничего, кроме ужасов. В этой ситуации он обдумывал поставленный вопрос, и всё, что рождалось в его воспалённом воображении, принималось за вдохновение бестелесных духов, населяющих эти безлюдные места. На некоторых Гебридских островах
такую же пророческую силу приписывали большому чёрному камню на
берегу моря, к которому они подходили с определённой торжественностью и
высказывали первое, что приходило им в голову, после того как они
сделал это, чтобы соответствовать несомненному велению божества-покровителя камня,
и, как таковое, быть, по возможности, пунктуально выполненным".


68. Галлангад. Мы не встречаем это название больше нигде, но, вероятно, оно относится к какой-то части округа, упомянутого в примечании Скотта, вставленном здесь:
«Не знаю, стоит ли упоминать, что этот отрывок почти дословно
взят из уст старого горца, или кеттерана, как их называли.
Он рассказывал о весёлых временах, когда был последователем Роба Роя Макгрегора.»
Однажды вождь решил, что ему следует спуститься в нижнюю часть района Лох-Ломонд, и созвал всех землевладельцев и фермеров на встречу в церкви Драймен, чтобы они заплатили ему «чёрным шантажом», то есть данью за пощаду и защиту. Поскольку это приглашение было поддержано отрядом из тридцати или сорока крепких парней, только один джентльмен, предок, если я не ошибаюсь, нынешнего мистера Грэма из Гартмора, осмелился отказаться платить. Роб Рой мгновенно очистил свои земли от всех, кого мог прогнать, и среди добычи был бык старой шотландской породы
дикая порода, чья свирепость стала причиной великой эпидемии среди кеттеран.
"Но прежде чем мы добрались до ряда Деннана, - сказал старик, - ребенок
мог бы почесать его за ушами". Обстоятельство незначительное, но оно
рисует то время, когда бедный бив был вынужден

 На копыта его снова, как много миль,
 С терзая пикинеров долбит по пятам,
 «Как самый храбрый олень в лесу» (Этвальд).
73. Кернсы. Гэльские и ирландские легковооружённые солдаты, в то время как тяжеловооружённые назывались «галлоугласами». Эти названия часто ассоциируются друг с другом; например,
«Макбет», акт I, сцена 2, строка 13: «керны и ирландские бокалы»; 2-я часть «Генриха VI», акт IV, сцена 9, строка 26:
 «ирландские бокалы и крепкие керны»; Дрейтон, «Героическая эпистола»: «керн и ирландский бокал» и т. д.


 74. «Билмаха». «Перевал на равнине» на востоке озера Лох-Ломонд,
напротив Инч-Кейлиаха. В старину это была одна из основных дорог для набегов на Лоулендс.


77. Деннанс-Роу. Современный Роуардненан на озере Лох-Ломонд у подножия Бен-Ломонда, излюбленное место для восхождения на эту гору.


82. Босс. Ручка; в соответствии с Тарджем.


83. Verge. Произносится как «вардж», как показывает рифма. В стихе 219 ниже оно произносится как обычно; но ср. стих 812.


84. Тардж героя. «В лесу Гленфинлас есть скала с таким названием, у которой протекает бурный водопад. Говорят, что в былые времена это дикое место служило убежищем для преступника, которого снабжала провизией женщина, спускавшая её с края обрыва. Воду он добывал для себя, опуская флягу, привязанную к верёвке, в чёрный водоём под водопадом" (Скотт).


98. Разделанный. Четвертованный. См. цитату из Джонсона ниже. Скотт говорит здесь:
«У наших предков все, что было связано с охотой, считалось торжественным событием, но ничто не было более торжественным, чем способ разделки, или, как это называлось технически, четвертования убитого оленя. Лесничий получал свою долю, гончие — свою, и, чтобы разделение было как можно более всеобъемлющим, свою долю получали даже птицы». «Там есть немного хрящей, — говорит Тубервил, — на нижней части грудинки, которую мы называем вороньей костью. И я
В некоторых местах я видел ворону, которая настолько привыкла к этому, что
не переставала каркать и звать его всё то время, пока вы разделывали
оленя, и не улетала, пока не получала своё. В очень древнем стихотворном
романе о сэре Тристраме, этом несравненном рыцаре, который, как
говорят, был автором всех правил охоты, не обошлось без этой церемонии:


 «Ворон, он явил свои крылья»
 Сидел на суку. [9]

"Ворон также может оспорить свои права, ссылаясь на Книгу Сент-Олбанса;
ибо так говорит дама Джулиана Бернерс:

 'разрезает сейчас
 грудинку сбоку, от реберной кости;
 это плата за грудинку, которую он получит после смерти.'

Джонсон в «Печальном пастухе» дает более поэтичное описание той же церемонии:

 'Мэриан. Тот, кто его раздевает,
 Разрезает грудинку на ложке'
 Из которого вырастает немного мяса — вы называете его
Робин Гуд. Воронья кость.
 Мэриан. Теперь над головой сидел ворон
 На сухой ветке, большая, старая и хриплая птица,
Которая все это время наблюдала за тем, как олени ломают ветки.
 Так каркал и плакал, что все охотники,
Особенно старый Скатлок, сочли это зловещим.'"

115. Воспрянь. Поднимись, выпрямись. Ср. «Макбет», акт 5, сцена 5. 12:

 "Настало время, мои чувства остыли'd
 Услышать ночной крик, и мои волосы встали дыбом
 В унылом трактате пробудился бы интерес и зашевелилась бы жизнь.
 Как будто жизнь была в 'т."

119. Моя. Во многих изданиях. стоит "моя."

128. Роковая. В первом издании. и в издании 1821 года; в некоторых недавних изданиях.



132. Которая проливается и т. д. В «Миссури» есть фраза: «Который первым отнимет жизнь у врага».

«Хотя в тексте это описывается как ответ Тагхейрма, или Оракула Шкуры, само по себе это было предсказанием, к которому часто обращались.
 Исход битвы часто предсказывали, наблюдая за тем, какая сторона первой прольёт кровь. Говорят, что
горцы под предводительством Монтроза были настолько проникнуты этой идеей,
что утром в день битвы при Типпермуре они убили беззащитного пастуха,
которого нашли в поле, просто чтобы обеспечить себе столь важное для их стороны преимущество» (Скотт).


140. Шпион. То есть Фитц-Джеймс. Вместо «искал» в первом издании. стоит «искал».
144. Рыжий Мердок и т. д. В рукописи: «Шотландец тщетно считал его своим проводником» и т. д.


147. Они его погубят. Об многоточии после «который» см. на стр. 528 выше. В рукописи написано: «Заколоть его».
153. Бледный. В геральдическом смысле «широкая перпендикулярная полоса на щите». См. Wb.


155. Я люблю слушать и т. д. См. стр. 238 ниже.


156. Когда они двинутся дальше? и т. д. В рукописи написано:

 "'Когда они двинутся дальше?' |'Это солнце | в полдень
 |'Сегодня |
 'Говорят, они выступят из Дуна.'
 «Значит, завтра |состоится| суровая встреча».
 |видит |


160. Эрн. То есть район вокруг озера Лох-Эрнd река с тем же названием
вытекающая из озера.


164. Косматая долина. Как уже говорилось, "Тросахс" означает "ощетинившийся".


174. Стойка. Станция; шотландское слово.


177. Надежный тардж. На ср. написано "Хайленд тардж".


197. Смещение, подобное вспышкам, и так далее. То есть, как Северное сияние. Ср.
the Lay, ii. 86:

 "И красные, и яркие огни лент"
 Танцевали на пылающем севере.
 .......
 Он узнал это по таким ярким лентам.
 Что духи летели верхом на северном сиянии ".

Рукопись гласит::

 "Густые, как вспышки, вырвавшиеся вперед
 Танцоры моррис с севера;
 И увидел утром, как приплыли их | баржи,
 | маленький флот,
 Близко пришвартованный у одинокого островка.
 Поскольку эта грубая раса не смеет терпеть
 На их родном горном склоне
 Дугласу не подобает обеспечивать
 Своему дорогому ребенку безопасное пристанище,
 И вскоре он приходит, чтобы указать дорогу ".


207. Нет, Аллан и т.д. В рукописи говорится:

 "Нет, Аллан, нет! Его такие добрые слова
 Были лишь предлогом ослепить мои страхи.
 Когда таким торжественным тоном и серьезно
 Дуглас произнес прощальное благословение".


212. Неподвижный и высокий. Часто с опечаткой пишется "зафиксировано на высоком уровне".


215. Инсульт. В рукописи стоит «шок», а в следующей строке — «несокрушимый».



223. Доверял. Верил. Ср. Спенсер, Ф. К. 5. 2. 34: «Так много больше, чем [чем] просто доверять». См. также Лука, 17. 9.


231. Камбус- храм Кеннета. Камбус-аббатство Кеннета, примерно в миле от
Стерлинга, на другой стороне Форта. Массивная башня теперь является
единственной частью, оставшейся целой.


235. Друзей. Во многих недавних редакциях. опечатка "друга".


250. Правда. Верно. См. стр. 476 выше.


261. Как же это весело и т. д. Скотт говорит: «Эта маленькая сказка основана на
об одной очень любопытной датской балладе, которая встречается в «Кемпе Визер», сборнике героических песен, впервые опубликованном в 1591 году и переизданном в 1695 году. Андерс Софренсен, коллекционер и редактор, посвятил сборник  Софии, королеве Дании.

Размер — это обычный балладный размер, в основе которого лежит строка из восьми слогов, за которой следует строка из шести слогов, с ударением на чётных слогах.
При этом чередуются рифмующиеся строки, образуя четырёхстрочную строфу.
Размер варьируется за счёт дополнительных безударных слогов и рифм внутри более длинных строк (обе эти модификации встречаются в строфах 263 и 271), а также за счёт
«Двойные рифмы» (например, singing и ringing).


262. Мэвис и мерль. Дрозд и чёрный дрозд.


267. Уолд. Открытая местность, в отличие от леса. Ср. Теннисон, «Памяти», 11: «Спокойствие и глубокий мир на этой высокой земле» и т. д. См. также 724 ниже.


274. Глефа. Палаш. Ср. Спенсер, F. Q. iv. 7. 38: "положив обе руки на свою глефу" и т. д. См. также v. 253 ниже.


277. Палл. Богатая ткань, из которой шили паллы, или мантии. Ср. F. Q. i.
7. 16: «Он дал ей золото и пурпурную одежду».
278. Не. Привыкли. См. выше, стр. 408.


282. «Но» и т. д. В рукописи читается:

 "Это был всего лишь полуночный шанс;
 Битва разыгралась с завязанными глазами,
 И удача удержала копье".


283. Дарклинг. В темноте; поэтическое слово. Ср. Мильтон, П. Л. iii. 39:

 "как бодрствующая птица,
 Поет сумрак";

Шекспир, «Лир», I, 4. 237: «Так погасла свеча, и мы остались в темноте» и т. д. См. также 711 ниже.


285. Vair. Мех белки. См. Wb.


286. Шир. См. I. 208 выше.


291. Ричард. Здесь ударение падает на последний слог. Такая вольность не
является чем-то необычным в балладной поэзии.


298. Ушёл. Пребывал. См. выше, стр. 408. Скотт делает следующую пометку
здесь:

"В длинной диссертации о суевериях, связанных с феями, опубликованной в «Менестрелях шотландской границы», наиболее ценная часть которой была написана моим учёным и неутомимым другом доктором Джоном Лейденом, собрано большинство фактов, которые могут пролить свет на распространённые в Шотландии поверья, связанные с феями.
Доктор Грэм, автор занимательного труда о пейзажах Пертширского нагорья, на который уже не раз ссылались, с большой точностью описал своеобразные взгляды горцев на эту тему.
окрестности озера Лох-Катрин. Ученый автор склонен выводить
всю мифологию из системы друидов - мнение, против которого есть
много возражений.

'В Daoine ши', или люди мира, от горцев, хотя и не
совершенно злобный, как полагают, быть раздражительным, роптать гонки
существ, которые, обладая себя, но мизерную часть счастья,
предполагается, что зависть человечества их более полной и содержательной
наслаждений. Считается, что в своих подземных убежищах они наслаждаются своего рода призрачным счастьем, мишурным величием, которое, однако, они
охотно променяли бы их на более осязаемые радости земной жизни.


'Считается, что они обитают на круглых травянистых возвышенностях, где
проводят свои ночные празднества при свете луны. Примерно в
миле от истока Форта, над озером Лох-Кон, есть место под названием
Коирши'ан, или Бухта Людей Мира, которое до сих пор считается их излюбленным местом обитания. Поблизости
можно увидеть множество округлых конических возвышенностей, особенно одну у истока озера, мимо которой многие до сих пор боятся проходить
после захода солнца. Считается, что если в канун Дня Всех Святых какой-либо человек
в одиночку обойдет один из этих холмов девять раз по левую руку
(sinistrorsum) откроется дверь, через которую он будет допущен в
их подземные жилища. Говорят, многие представители смертной расы получали
развлечения в своих тайных уголках. Там их принимали
в самых роскошных покоях и угощали самыми роскошными
банкетами и изысканными винами. Их самки превосходят дочерей человеческих
красотой. Казалось бы, счастливые жители проводят время в праздности,
и в танце под звуки нежнейшей музыки. Но несчастен смертный.
кто разделяет их радости или отваживается отведать их лакомства. Из-за
этой снисходительности он навсегда лишается общества людей и обречен
безвозвратно опуститься до положения шиита, или Мирного Человека".


301. Почему они издают такие звуки и т. д. «Уже было замечено, что феи, если не сказать, что они злонамеренны, то по крайней мере капризны и легко обижаются. Они, как и другие хозяева лесов, особенно ревностно охраняют свои права на зелень и дичь... Эта ревность также была свойственна северным
Дуэргары, или гномы; многие из их особенностей, похоже, переняли феи, если, конечно, они не относятся к тому же классу существ.
В огромном стихотворном эпосе о немецком рыцарстве под названием «Книга о героях» сэр Хильдебранд и другие герои, о которых в ней рассказывается, участвуют в одном из самых отчаянных приключений — безрассудном вторжении в розарий короля эльфов или гномов.

«В приграничных районах до сих пор сохранились следы веры в этот худший и самый злобный вид фей. Доктор Лейден описал его»
Он включил гнома в свою балладу под названием «Килдарский суд» и не забыл о его характерном отвращении к охоте.

 «Третий раз дунул юный Килдар,
 Но гибкий папоротник всё ещё стоял,
 А маленький смуглый человечек
 Поднялся из-за пирамиды из камней.

 Его рыжеватые волосы были коричневыми, как вереск,
 Коим поросла возвышенность.
 И волосы на его голове были рыжими и вьющимися.
 Как пурпурный вереск.

 'Ёж, весь в красных иголках,
 Прижался к его руке;
 Собаки завыли и бросились назад,
 Словно околдованные феей.

 «Почему так высоко раздается лай гончей,
 Там, где гончей быть не должно?
 Почему этот рог будит безмолвное утро,
 Без моего позволения?» —

 «Коричневый карлик, что бродит по вересковым пустошам,
 Назови свое имя килдарцам!» —
 «Коричневый человек вересковых пустошей, который остается
 Под вересковым колокольчиком.

 """Как сладко под вересковым колокольчиком
 Жить в осенних сумерках;
 И сладко слышать, как плещется вода в ручье,
 Далеко, далеко от башен и городов.

 ""Но горе тому, кто услышит пронзительный звук рога,
 Мрачный клич погони!
 И охотник всегда будет одинок
 Кого я слышу первым на рассвете...
 Приведенная здесь поэтическая картина, изображающая дуэргаров, в точности соответствует следующей легенде из Нортумберленда, которой меня недавно поделился мой ученый и добрый друг, мистер Сёртиз из Мейнфорта, посвятивший неустанный труд изучению древностей приграничных графств Англии.
  Тема сама по себе настолько любопытна, что, надеюсь, вы простите мне длину заметки:

«Я могу предложить только одну запись о появлении нашего нортумбрийского
Дуэргара. Моя рассказчица — Элизабет Кокберн, бывшая жена Оффертона,
в этой стране, репутация которой в подобных случаях, я надеюсь, не сильно пострадает, если я добавлю, что её недалёкие соседи считают её временами безумной, а она сама в такие моменты наделена способностью видеть видения и призраков, которые ускользают от обычного восприятия.

«За год до великого восстания двое молодых людей из Ньюкасла охотились на вересковых пустошах над Элдсоном.
После нескольких часов погони они сели обедать в зелёной долине у одного из горных ручьёв. После трапезы младший из них побежал к ручью
Он спустился к ручью, чтобы напиться, и, подняв голову, был удивлён, увидев на скале, поросшей папоротником, бурого карлика. Этот необычный персонаж был ростом не выше обычного человека, но необычайно крепок и широко сложен, и казалось, что он невероятно силён. Его одежда была полностью бурой, цвета папоротника, а голова была покрыта курчавыми рыжими волосами. Его лицо выражало
самую дикую свирепость, а глаза сверкали, как у быка. Кажется
первым он обратился к молодому человеку, угрожая ему своей местью за
вторжение в его владения и спрашивая, знает ли он, в чьем
присутствии находится? Юноша ответил, что теперь он считает его
повелителем мавров; что он оскорбил его по невежеству; и предложил
принести ему убитую им дичь. Гном был немного смягчён этим признанием, но заметил, что нет ничего более оскорбительного для него, чем такое предложение, поскольку он считает диких животных своими подданными и никогда не упускает возможности отомстить за их уничтожение. Он снизошёл до ответа
Далее он сообщил ему, что он, как и он сам, смертен, хотя и прожил гораздо больше, чем большинство людей, и (чего я никак не мог ожидать) что он надеется на спасение. Он добавил, что никогда не ел ничего живого, а летом питался брусникой, а зимой — орехами и яблоками, которых у него было много в лесу.
Наконец он пригласил своего нового знакомого проводить его до дома и разделить с ним трапезу. Юноша уже был готов принять это предложение и как раз собирался перепрыгнуть через ручей (что, если бы он
если бы это было сделано, говорит Элизабет, карлик, несомненно, разорвал бы его на куски
), когда его остановил голос его спутника, который
подумал, что задержался надолго, и, снова оглянувшись, увидел: "крошечный коричневый человечек
сбежал". История добавляет, что он был достаточно неосторожен, чтобы пренебречь предостережением
и порезвиться на вересковых пустошах по пути домой, но вскоре
после возвращения он впал в затяжное расстройство и умер в течение
года" (Скотт).


302. Наш лунный круг. В рукописи написано: «Наш волшебный круг».

306. Роковой зелёный цвет фей. «Как у даонейцев, или людей мира».
Они носили зелёные одежды и, как считалось, обижались, когда кто-то из смертных осмеливался надеть их любимый цвет. Действительно, по какой-то причине, которая, возможно, изначально была общим суеверием, в Шотландии зелёный цвет считается несчастливым для определённых племён и графств. Жители Кейтнесса, которые придерживаются этого поверья, утверждают, что их отряды были одеты в эту форму, когда их разгромили в битве при Флоддене. По той же причине они избегают переходить реку Орд в понедельник — в тот день недели, когда их злополучный отряд выступил в поход. Зелёный цвет им тоже не по душе
теми, кто носит фамилию Огилви; но особенно оно считается роковым для всего клана Грэм.
Помнят одного пожилого джентльмена с такой фамилией, который, когда его лошадь упала во время охоты на лис, сразу же объяснил это тем, что кнут, прикреплённый к его поводьям, был этого несчастливого цвета" (Скотт).


308. Верный крещёный человек. Скотт пишет: «Считалось, что эльфы сильно завидовали привилегиям, которые давало христианское посвящение, и они давали тем смертным, которые попадали в их власть, определённое преимущество, основанное на этом выгодном отличии. Тамлейн из старой баллады»
описывает своё положение в процессии фей:

 "Ибо я скачу на молочно-белом коне,
 И всегда ближе всех к городу;
 Потому что я был крещёным рыцарем,
 Они даровали мне эту славу.""

312. Проклятие бессонного глаза. Ср. «Макбет», I, 3. 19:

 "Не усну ни ночью, ни днём"
 Прибей к крышке его пентхауса и т. д.


313. Часть. Уйти. См. выше, ii. 94.


322. Ужасно. См. выше, i. 704.


330. Любезно. Родственный, естественный. См. Wb., и ср. Шекспир, «Много шума из ничего»,
IV. 1. 75:

 «Та отцовская и добрая сила,
 которая есть в тебе», и т. д.


345. Всё это — блестящее представление. «Кажется, ни один факт, касающийся Страны фей, не подтверждён лучше, чем фантастическая и иллюзорная природа их кажущегося удовольствия и великолепия. Это уже было отмечено в
предыдущих цитатах из занимательного труда доктора Грэма и может быть
подтверждено следующим преданием горцев: «Женщину, чей новорождённый
ребёнок был перенесён ими в их тайное жилище, тоже уносили туда,
однако только до тех пор, пока она не начинала кормить грудью своего
младенца. Однажды во время этого периода она увидела
Шиичи усердно смешивали различные ингредиенты в кипящем котле.
Как только состав был готов, она заметила, что все они тщательно смазали им глаза, а остатки отложили для дальнейшего использования.
Когда все они ушли, она тоже попыталась смазать глаза драгоценным снадобьем, но успела нанести его только на один глаз, прежде чем вернулась даоин Шиичи. Но с помощью этого глаза
она отныне могла видеть всё так, как оно происходило в их тайных обителях; она видела каждый предмет не так, как раньше.
в обманчивом великолепии и изяществе, но в своих истинных цветах и формах. Безвкусные украшения в комнате были сведены к минимуму. Вскоре после этого, выполнив свою работу, она была отпущена домой. Однако она сохранила способность видеть своим натренированным глазом всё, что делалось в её присутствии с помощью обманчивого искусства ордена. Однажды в толпе людей она случайно заметила шиича, или «человека мира», у которого она оставила своего ребёнка, хотя для всех остальных он был
невидимый. Поддавшись материнскому порыву, она случайно окликнула его и начала расспрашивать о благополучии своего ребёнка.
Человек мира, удивлённый тем, что его узнала смертная,
спросил, как ей удалось его обнаружить. Испугавшись его грозного
выражения, она призналась в содеянном. Он плюнул ей в глаз и навсегда его выжег.

«Весьма примечательно, что эта история, переведенная доктором Грэмом с популярного гэльского языка, встречается в Otia Imperialia»
Джервейс из Тилбери. [ПРИМЕЧАНИЕ № 10] Можно было бы составить весьма интересное произведение, взяв за основу популярную литературу и проследив, как подобные истории передаются из поколения в поколение и из страны в страну. Мифология одного периода, по-видимому, переходит в романтику следующего столетия, а та — в детские сказки последующих эпох. Такое исследование, хотя оно и значительно сузило бы наши представления о богатстве человеческой фантазии, также показало бы, что эти вымыслы, какими бы дикими и детскими они ни были, обладают особой притягательностью для народа.
Это позволяет им проникать в страны, не связанные между собой ни нравами, ни языком и не имеющие очевидных контактов, которые могли бы обеспечить средства передачи.  Я бы вышел далеко за рамки своей темы, если бы привёл примеры басен среди народов, которые никогда не заимствовали друг у друга ничего, что стоило бы изучать.  Действительно, широкое распространение народных верований можно сравнить с лёгкостью, с которой ветер разносит солому и перья, в то время как ценные металлы невозможно транспортировать без хлопот и усилий.  Я полагаю, что существует только один
джентльмен, чьё безграничное знание предмета могло бы позволить ему воздать ему должное, — я имею в виду моего друга мистера Фрэнсиса Дуса из Британского музея, чья обычная доброта, надеюсь, простит мне упоминание его имени в связи с предметом, столь тесно связанным с его обширными и любопытными исследованиями» (Скотт).


355. Похищены и т. д. «Подданные Страны фей были завербованы в
человеческих регионах с помощью своеобразной системы подчинения,
которая распространялась как на взрослых, так и на младенцев. Многие из тех, кто в этом мире считался выполнившим свой долг перед природой, стали лишь его обитателями
из «Волшебной страны» (Скотт).


357. Но если бы я знал и т. д. Но если бы я знал и т. д. Wist — прошедшее время от wit
(Мацнер). См. выше, стр. 596.


371. Данфермлин. Город в Файфшире, в 17 милях к северо-западу от Эдинбурга.
Долгое время он был резиденцией шотландских королей, а старое аббатство, пришедшее на смену Айоне в качестве места королевского упокоения, называли «Вестминстером Шотландии». Роберт Брюс был последним правителем, похороненным здесь.


374. Крутой. См. выше, iii. 304.


376. Линкольн-грин. См. выше, i. 464.


386. Прилив. См. выше, iii. 478.


387. Борн. Граница, предел. См. цитату из Мильтона в примечании к iii.
344 выше.


392. Скэт. Вред, ущерб. Спенсер часто использует это слово; например, в F. Q. i.
12, 34: «Причинять новые беды и невосполнимые потери» и т. д. Ср. Шекспир, «Король Джон», II, 1. 75: «Причинять обиды и потери в христианском мире».
Рич. III, I, 3. 317: «Молиться за тех, кто причинил нам вред» и т. д.


393. Керн. См. выше, 73.


395. Заколдовать. В прозе мы бы написали «заколдовать его».

403. Но я держусь за жизнь и т. д. Ср. Юлий Цезарь, I, 2. 84:

 «Если это хоть как-то послужит общему благу,
 В одном глазу — честь, в другом — смерть,
 И я буду смотреть на них обоих равнодушно;
 Ибо пусть боги сопутствуют мне, ибо я люблю
 Имя чести больше, чем боюсь смерти.

411. Рядом с Бочастлом. В рукописи написано: «У Камбусмора». См. стр. 103 и 106 выше.



413. Бауэр. Жилище. Смотри на ст. 217 выше.


415. Статья. Притворство.


417. До. То есть, во время своего визита на Остров. Ср. ii. 96 след. выше.


418. Лениво успокаивался и т.д. Мисс и "лениво фонд хвала твоя до
услышать".


421. Искупить. Искупить вину. Шекспир использует переходный глагол
несколько раз, но в смысле «примирить»; как в «Ричарде II», акт I, сцена 1, строка 202: «Поскольку мы не можем искупить твою вину» и т. д. См. стих 735 ниже.


433. Если он ещё жив. Если он ещё жив.


437. Привлечь. Как в «Макбете», акт IV, сцена 3, строка 118:

 «Дьявольский Макбет
 Многими из этих уловок пытался подчинить меня
своей власти».
Ср. употребление глагола (= заманивать, соблазнять); как в «Короле Лире», III, 2. 45:
"О, не заманивай меня, милая русалка, своим пением;" «Песнь о старом мореходе», III, 146:
"Он хотел заманить его в лес," и т. д. Джеймс был очень предан
Он был храбр, и многие из его путешествий под чужим именем были связаны с подобными приключениями. См. i. 409 выше и vi. 740 ниже.


446. Как смерть и т. д. Как если бы смерть и т. д. См. ii. 56 выше и ср. 459 ниже.


464. Это кольцо. В рукописи написано: «Это золотое кольцо подарил монарх».


471. Лордство. Земельные владения.


473. Забота о. Поэтическое.


474. Эллен, дай мне руку. В рукописи написано: "Позволь мне взять тебя за руку" и ниже:

 "'Иди к королю и на коленях
 Предложи свою просьбу, какой бы она ни была,
 В качестве выкупа за его обещание, данное мне;
 Моё имя, и оно укажет тебе путь.
 Он надел маленькую печатку" и так далее.


492. Он заикался и т.д. Рукопись гласит:

 "Он пробормотал сбивчивый ответ":
 "Саксон, | Я кричал, но чтобы напугать
 "Сэр рыцарь, |
 Вон тот ворон с его изысканного блюда".


500. Справился. Ушёл; первоначальное значение слова. Ср. «прощай» (которое
сначала было дружеским пожеланием «уходящему гостю»), «путник»,
«проезжий» и т. д.


506. В лохмотьях и т. д. В рукописи написано: «Одетый в лохмотья серой мантии».
Слово «лохмотья» используется в старом значении «одежда». Ср. Шекспир, М. Н. Д. ii. 1. 256: «Сорняк, в который можно завернуть фею»; Там же, ii. 2.
71: «Он носит афинские доспехи»; Мильтон, «Аллегро», 120: «В доспехах мира» и т. д. См. также стих 465 ниже.


523. В лучшие времена. То есть в лучшие времена или дни; не в музыкальном смысле.


524. Колокольный звон. Согласитесь, это поэтическое использование слова. См. ниже, стр. 592.


531. Аллан. «Аллан и Деван — два прекрасных ручья, последний из которых воспет в поэзии Бёрнса.
Они спускаются с холмов Пертшира в большую равнину Стирлинга» (Локхарт).


548. «Это Бланш» и т. д. В рукописи написано:

 «Рождённая саксонкой, сумасшедшая служанка —
 это Бланш из Девана», — сказал Мёрдок.


552. Жених. Здесь ударение падает на второй слог. В 682-м ниже оно
стоит на обычном месте.


555. 'Скейпс. Здесь это слово может быть напечатано так, но не в елизаветинской поэзии. Мы встречаем его в прозе того времени, например у Бэкона, Adv. of L. ii. 14.
9: «такие, как те, что избежали кораблекрушения». См. Wb., а также ср. state и estate и т. д.


559. Устроили бар. То есть спортивные состязания. См. ниже, стих 648.


562. См. яркие вымпелы и т. д. В рукописи написано:

 «Я разделю с тобой эти вымпелы,
 Тогда ищи мою настоящую любовь в воздухе;
 Но я не отдам тебе этого дикого жеребца,
 Чтобы смягчить его падение, одно пуховое перо!
 Глубоко, глубоко, среди этих разрозненных камней,
 волк схоронит свои кости.

567. Схоронить. Накопить; как в «Гамлете», III, 4. 67: "Схоронить на этом болоте."
Мильтон использует его в переносном смысле в «Ликиде», 29: «Удобряя наши стада свежей ночной росой».
575. Линкольнский зелёный. «Одежда жителей низин» (520). См. также 376 выше.


578. О, мой милый Уильям и т. д. В рукописи написано:

 «Милый Уильям был настоящим лесорубом,
 Он украл сердце бедной Бланш;
 Его плащ был цвета лесной листвы,
 И он сладко пел о равнинах».


590. Ловушки расставлены. Сети расставлены. См. Шекспир, «Бесплодные усилия любви»,
IV, 3, 2: «они расставили ловушку» и т. д. «Смысл очевиден.
Охотники — люди Клан-Альпина; десятилетний олень — это Фитц-Джеймс; раненая лань — это она сама» (Тейлор).


594. Олень из десяти. "С десятью ветвями на рогах" (Скотт). Нарес
говорит, что "рога" здесь ошибка, слово означает "короткий лоб"
"рога", а не "ветвистые рожки"; но см. Wb. Ср. Джонсон, "Печальный пастух", i.
2:

 - А я, кажется, десятерка,
 Мадам;

и Массинджер, император Востока, ч. 2:

 «Он устроит тебе королевскую потеху; он олень
 По меньшей мере десятерых».

595. Крепко. Как отмечает Тейлор, «тройные рифмы» в этой песне «очень свободные».

609. Песня Бланш. Джеффри говорит: «Невозможно представить себе более неуклюжий способ спасти попавшего в беду героя, чем появление безумной женщины, которая, не зная о страннике и не заботясь о нём, песней предупреждает его о засаде, устроенной для него.  С тех пор как появилась Офелия, у сумасшедших и поэтов действительно было право на музыкальность; но это скорее опрометчиво
расширение этой привилегии, чтобы заставить их петь о здравом смысле и чтобы здравомыслящие люди руководствовались их песнями».
На это Тейлор хорошо ответил: «Эта критика кажется несправедливой. На жестокость набегов Родерика в низинах уже намекали, и вид низинской одежды вполне мог вызвать в сознании бедной девушки ассоциации, которые заставили бы её обратиться к рыцарю за помощью и защитой, а также предупредить его об опасности. Из удивления Мёрдок следует, что её отсутствие в поле зрения похитителей
считается опасным, из чего мы можем сделать вывод, что она не совсем
обезумевшая. Её песня — не единственный намёк, на который обращает внимание Фитц-Джеймс.
Его подозрения уже дважды были подтверждены, так что этот эпизод кажется вполне естественным.
Поскольку он даёт чёткое представление о личных мотивах для битвы в пятой песне, он ещё больше служит цели поэта. Без него,
мы должны сочувствовать слишком много с главным разбойником, который думает, что
'разграбления равнинные поля и складывать дурно, но возмездие правда; - но
пред этим грустный плод его рейдах побеждает нас к делу
закон и порядок".


614. Вперед на полной скорости и т.д. Рукопись гласит:

 "Вперед на полной скорости отправился член Клана,
 Но в своем беге он натянул лук.,
 Остановился - и в ответ послал стрелу."


617. Взволнованный. Трепещущий.


627. Твои родственники, попавшие в засаду, и т.д. Рукопись переносит эту строку и следующую,
и продолжает так::

 "Неудержимый, как пламя молнии,,
 Удар пришелся ему между лопаток".

Чуть ниже написано:

 «Над ним нависла тень, и соколиный глаз
 мрачно улыбался, глядя, как он умирает».

642. Мокрый. Промокший. Ср. «Лэ», I, 316: «Был мокрым от
брызг».

649. Беспомощный. В рукописи есть слово «невиновный».

657. Уничтожить. Отрезать; устаревшее значение. См. словарь Withal's (изд.
1608): «Лишние и бесполезные побеги виноградной лозы, срезанные и очищенные от листьев, называются sarmenta».

659. Мой мозг и т. д. В рукописи написано: «Но теперь, мой защитник, он взмахнёт».

672. Уничтожать. Мстить. Ср. Шекспир, «Ромео и Джульетта», III, 5. 102:

 «Чтобы отомстить за любовь, которую я питал к своему кузену
 за то, что он его убил»;
 Спенсер, «Королева фей», II, 3, 13: «чтобы отомстить за столь отвратительное презрение»; и т. д.


 679. Боже, в моей нужде и т. д. В рукописи читается:

 «Боже, в моей нужде будь мне верен,
 Я обрушу это на Родерика Дху.
686. Одолжение. Знак следующей строки; отсылка к рыцарскому обычаю
носить такой подарок от возлюбленной или любовницы. Ср. «Ричард II», акт II, сцена 5, строка 3. 18:

 «И у простого создания вырви перчатку,
 И носи её как знак внимания» и т. д.

 См. также «Лэ», акт IV, строка 334:

 «С гербом или перчаткой в знак внимания,
 В память о его любви к лэду».


691. В страхе. См. выше, стр. 133; об опасном враге см. примечание на стр. 137.


698. Уложил его. Лег. См. выше, стр. 142.


700. Безрассудные приключения. См. выше, стр. 437.


701. Должен доказать. Первое издание. «Докажет».
705. Группы в Дуне. См. выше, стр. 150.


711. Дарклинг. См. выше, стр. 283.


722. Не летнее солнцестояние. Не летняя жара.


724. Уолд. См. выше, стр. 267.


731. Рядом с тлеющими углями и т. д. В рукописи написано:

 "У угасающего пламени лежал
 воин в шотландском пледе."

Рифму здесь смотрите на стр. 363 выше. Ср. 764 ниже.


741. Я смею и т.д. Рукопись гласит:

 "Я смею! ему и всему рою
 Он приводит на помощь свою смертоносную руку".


746. Поскользнуться. Охотничий термин, обозначающий освобождение борзых из
ошейников или петель, в которых они находились до того, как их отправили за дичью.
 Тубервиль (Art of Venerie) говорит: «Мы отпускаем борзую и бросаем
от собаки". Ср. Шекспир, Кор. i. 6. 39:

 "Держу Кориоли во имя Рима",
 Даже как подобострастную борзую на поводке,
 Позволять ему ускользать по своему желанию";

и что касается существительного "Курица". V. iii. 1. 31:

 "Я вижу, вы стоите, как борзые на промыслах,
 Напрягаясь изо всех сил.
747. Кто бы мог подумать и т. д. Скотт говорит: «Святой Иоанн действительно использовал эту иллюстрацию, когда опровергал доводы в пользу закона, выдвинутые в пользу несчастного графа Страффорда: «Да, мы дали законы зайцам и оленям, потому что они — охотничьи животные; но это никогда не считалось
либо жестокости или коварства, чтобы сбить лисы или волки на голове, как они
может быть, потому что они хищные звери. Одним словом, закон и
человечество были похожи: одно было более ошибочным, а другое
более варварским, чем когда-либо в эпоху такого авторитета'
("История восстания" Кларендона)."


762. Затвердевшая плоть горного оленя. «В прежние времена у шотландских горцев был простой способ приготовления оленины, или, скорее, способ обойтись без её приготовления, который, похоже, сильно удивлял
Французу, которому посчастливилось с ним познакомиться. Видаму Шартрскому,
который был заложником в Англии во времена правления Эдуарда VI, разрешили
отправиться в Шотландию, и он добрался до самых отдалённых
Гор (au fin fond des Sauvages). После большой охоты, во время которой было уничтожено невероятное количество дичи, он увидел этих
Шотландские дикари едят часть оленины сырой, без какой-либо дополнительной обработки, кроме как сжимают её между двумя деревянными брусками, чтобы выдавить кровь и сделать мясо очень твёрдым. Они считали, что
Это было очень изысканно, и когда Видам попробовал это блюдо, его согласие с их вкусами сделало его чрезвычайно популярным. Эта любопытная черта характера была передана господином де Монморанси, большим другом Видама, Брантому, который описал её в «Жизнеописаниях знаменитых людей», lxxxix. 14.... В конце концов, можно усомниться в том, что la chaire
nostree, как французы называли оленину, приготовленную таким способом,
была чем-то большим, чем просто грубая разновидность оленины (Скотт).


772. Сильное предзнаменование. Предзнаменование Тагайрма.


777. Не для клана. В первом издании было "ни для клана."


785. Сток и камень. См. выше, стр. 130.


787. Брод Койлантогла. На реке Тейт, чуть ниже её выхода из озера Лох
Веннахар.


791. Крик выпи. См. выше, стр. 642.


797. И спал, и т. д. В рукописи вместо «луч» и «поток» стоят «полоса» и «озеро».





Пятая песнь.


1. Прекрасна, как первый луч, и т. д. «Эта вступительная строфа хорошо вписывается в сюжет. Утренний луч «освещает страшную тропу на склоне горы», по которой должны пройти два героя поэмы.
Сравнение, которое он предлагает, вызывает у нас сочувствие к Родерику, который станет жертвой поражения» (Тейлор).


5. И огни и т. д. В рукописи написано: «И огни освещают страшный путь вдоль его
края».

10. Блеск. См. на стр. 208.


14. Небо в пятнах. Ср. Мильтон, «L’Allegro», 44: «Пока не взойдёт пятнистый рассвет»; и Шекспир, «Много шума из ничего», акт 5, сцена 3. 25:

 «И взгляни, как нежный день
 Перед колесницей Феба, кружась,
 Осыпает сонный восток серыми пятнами».

15. By. Это слово используется для рифмы, но, возможно, оно наводит на мысль о спешке — оно произнесено вполголоса во время молитвы.


16. Steal. Это слово здесь выражает поспешность.


18. Гэльский. «Шотландский горец называет себя гэлом, или гаулом, а жителей равнин — сассенахами, или саксами» (Скотт).


22. Уайлдеринг. Сбивающий с толку. См. выше, стр. 274. О том, что его занесло, см. стр.
500.


32. Прорывается. То есть, как он ворвался--"кусок рыхлого
письма" (Тейлор).


36. Наконец, и т. д. Мисс читает:

 "В длину они развивающейся горной стороне,
 И увидел под водами простор".


44. Скудный покров суровой горы и т.д. Рукопись гласит:

 «На суровом склоне горы
 росли карликовые | кустарники | среди скал».
 | роща |


46. Черепица. Гравий или галька. Смотри на iii. 171 выше.

Тейлор говорит: "Обратите внимание, как детали этого описания использованы в
строфе ix. - опоясывающий лишай, папоротник, ракитник".


51. Промозглый. Сырой, влажный. Ср. Шекспир, «Ричард II» и «Ричард III», II, 3, 6: «и ночная
сырая роса»; Мильтон, «Сонет мистеру Лоуренсу»: «Теперь, когда поля
сыры, а дороги вязнут в грязи» и т. д.


64. Так сказать. По правде говоря. См. выше, i. 476. Успокаивающе говорить,
говорить успокаивающе, в успокаивающем, в хорошем успокоении и т. Д. Часто встречаются у старых авторов.
Ср. the Lay, вступление. 57: "пророчество говорить".


65. Чтобы потребовать его помощи. Рукопись должна "обнажить мой клинок".


78. Довольно. Достаточно того, что.


81. Свободные шаги рыцаря и т. д. В рукописи написано:

 "Мои блуждающие шаги | повсюду."
 Смелые странствия рыцаря |


86. Я не принуждаю тебя. В рукописи написано "Я не прошу об этом", а в 95-м — "зал" для
Даун.


106. Объявлен вне закона. В первом издании было написано «изгнан».

108. При дворе регента и т. д. См. выше, ii. 221.


124. Олбани. Регент из 108-го выше. Он был сыном младшего брата Якова III, который был вынужден отправиться в изгнание из-за покушений брата на его жизнь. Он нашёл убежище во Франции, где его сын стал
Лорд верховный адмирал. После смерти Якова IV. шотландская знать призвала его домой, чтобы он стал регентом.


126. Мьюэд. Заткнись. Слово, по-видимому, первоначально означало линять,
или сбрасывать перья; и как существительное, "место, будь то за границей
или в домике, в который помещают ястреба на то время, пока он колдует, или
меняет свои перья" (Оружейная академия Р. Холмса и др.). Спенсер
имеет как существительное, так и глагол; как в F. Q. i. 5. 20: "исходящий от нее
мрачный мяук"; и Id. ii. 3. 34: "В котором вайн Браггадоккио был
Мильтон использует этот глагол в величественном описании Свободы в «О нелицензированном книгопечатании»: «Мне кажется, я вижу её, как орла, расправляющего свои могучие крылья и устремляющего свой ясный взор к полуденному солнцу».
В Англии это существительное до сих пор используется во множественном числе для обозначения конюшни. Пеннант говорит, что королевские конюшни в Лондоне назывались мьюз, потому что в этих зданиях раньше держали королевских соколов.

Скотт пишет: «В истории Шотландии едва ли найдётся более беспорядочный период, чем тот, что последовал за битвой при Флоддене и продолжался
меньшинство Джеймса V. Давние распри вспыхивали, как старые раны.
и каждая ссора между независимой знатью, которая происходила
ежедневно и почти ежечасно, приводила к новому кровопролитию. 'Возникла,'
сказал Pitscottie, 'большая беда, и смертельные междоусобицы во многих частях
Шотландии, и в Северной и западной частях. Мастер Форбс на севере убил лэрда Мелдрама при свидании (то есть на условленной и безопасной встрече).
Точно так же лэрд Драммельзьера убил лорда Флеминга во время соколиной охоты; и точно так же многие были убиты
другими знатными лордами". И при правительстве графа Ангуса дело не сильно улучшилось
ибо, хотя он заставил короля проехать через все
Шотландия "под предлогом и флагом правосудия, чтобы наказать вора и предателя.
никто не был признан более великим, чем в своей собственной компании. И
в то время никто не осмеливался бороться с Дугласом, тем более с человеком Дугласа;
потому что, если бы они захотели, им досталось бы худшее. Поэтому никто не осмеливался жаловаться на
вымогательство, воровство, грабежи или убийства, совершённые Дугласами
или их людьми; по этой причине их не слушали, пока Дуглас руководил судом.


150. Опоясывающий лишай. Ср. 46 выше.


152. Что касается ваших предков. Мишень и клеймор были оружием
Древних бриттов. Taylor quotes Tacitus, Agricola: "ingentibus gladiis et
brevibus cetris."


161. Встает на дыбы. Поднимает. Раньше это слово имело более широкое значение, чем сейчас.
Ср. шекспировское «протянуть руку» (Буря, акт II, сц.
1. 295, J. C. iii. 1. 30), «тем выше наше мнение» (A. and C.
ii. 1. 35) и т. д.; у Мильтона «он возвысил меня», то есть поднял меня (P. L.
viii. 316), «она подняла свою лысую голову» (Comus, 836) и т. д. Спенсер использует это слово
в значении «забрать» (как в cant lift = украсть); как в F. Q. iii.
10. 12:

 "Она пошла в его кабинет, где было спрятано всё его богатство.
 Она без счёта взяла всё, что там было;"

и там же, iii. 10. 53:

 "как медведь,
 который подкрадывается к ульям, чтобы украсть"
 «Сладкая грива» и т. д.

 В. Б. не приводит это значение, которое, по нашему мнению, встречается только у Спенсера.


 165. «Сильной рукой» и т. д. Скотт приводит здесь следующую примечание:
"Древние горцы на практике подтвердили строки Грея
(Фрагмент о союзе образования и правительства):

 «Железную рать хранят горные утёсы,
 Враги более мягкому гению равнин;
 Ибо там, где нужны неутомимые жилы,
 Где нужен длинный плуг, чтобы вспахать каменистую землю,
 Чтобы повернуть стремительный поток,
 Чтобы укротить дикого зверя, вырвавшегося из леса,
 Что удивительного в том, что, обученные терпеливой доблести,
 Они с духом охраняют то, что завоевали силой?»
 И пока они осматривают свои скалистые укрепления,
 они видят суровую обитель нужды и свободы
 (поскольку беззаконная сила будет расти из-за самоуверенности),
 Оскорбляющую изобилие долин внизу?

«Набег, или рейд, не считался чем-то постыдным.
От молодого вождя всегда ожидали, что он проявит свои лидерские качества,
как только займёт этот пост, возглавив свой клан в успешном предприятии
подобного рода, будь то против соседнего клана, для чего обычно
придумывали оправдание в виде постоянной вражды, или против сассенкахов,
саксов или жителей равнин, для чего оправдание не требовалось. Гэлы, великие
традиционные историки, никогда не забывали, что в какой-то далёкий период
низменности были собственностью их кельтских предков, которые
они сполна отплатили за все те бесчинства, которые могли учинить
в несчастных районах, находившихся в пределах их досягаемости. Сэр Джеймс
 Грант из Гранта получил письмо с извинениями от Кэмерона из Лохила, чьи люди совершили набег на ферму под названием
 Мойнс, принадлежавшую одному из Грантов. Лохиэл уверяет Гранта, что, как бы ни была допущена ошибка, его инструкции были точными:
отряд должен был совершить набег на провинцию Морей (низменный район),
где, как он хладнокровно замечает, «все мужчины добывают себе пропитание».


177. Добросовестно. Добросовестно, bona fide; как часто пишут в старых книгах.


192. Бауэр. См. выше, стр. 217.


195. Этот мятежный вождь и т. д. В рукописи написано:

 "Этот мрачный сэр Родерик | и его банда;"
 Этот дикий вождь |

и ниже:

 "От рощи к роще летел сигнал.
 Мгновение — и сквозь рощи и скалы он достиг цели;"
и в 205-м "выстреливает" для отправки.


208. И каждый пучок и т. д. В рукописи написано:

 "И каждый одинокий пучок ракитника даёт жизнь
 Племенному воину, вооружённому для битвы.
 Этот свисток наполнил одинокую долину"
 С полными пятью сотнями вооруженных людей";

и ниже (214):

 Все также молчаливые, они стояли неподвижно,
 Наблюдая за жестом и волей своего лидера,
 Делая шаг вперед и демонстрируя оружие
 Они жаждут броситься на врага,
 Подобно шаткой скале, чья шаткая масса
 Угроза нависла над полым перевалом".


219. Грань. Смотри на iv. 83 выше.


230. Мужественно держался. Ср. «мужественно держал себя» у Аддисона, процитировано У.


238. Суровая радость и т. д. Ср. выше, гл. 4, ст. 155.


239. Foeman. Чтение в 1-м изд. и в изд. 1821 г.; «foeman» во многих недавних изд.


246. Их мать Земля и т. д. Отсылка к древним мифам о
землерождённых гигантах и о Кадме.


252. Glinted. Вспыхнуло; шотландское слово. Джеймисон определяет glint как «взгляд, блеск или внезапное появление, подобное вспышке молнии».

253. Гладиус. См. выше, стр. 274. Джек был «верхней защитной одеждой всадника, стёганой и покрытой прочной кожей» (Нэрес). Иногда его также укрепляли железными кольцами, пластинами или выступами. См.
 Лилли, Эвфуэс: «чехлы, простеганные и покрытые кожей, фустианом или парусиной, поверх толстых пластин из айрона, пришитых к ним». Скотт в «Кануне дня святого Иоанна» говорит о «чехле с пластинами». В первом издании  слово «копье» заменено на «дротик».


267. Одна отважная рука. В рукописи написано: «Рука одного храбреца».
268. Лежал. Был заколот.


270. Я лишь хотел сказать и т. д. Скотт говорит: «Этот эпизод, как и некоторые другие отрывки из поэмы, иллюстрирующие характер древних гэлов, не вымышлен, а основан на реальных событиях». Горцы, как и большинство народов, живущих в одном государстве,
были способны как на великодушие, так и на жестокую месть и вероломство.
 Следующую историю я могу привести только со слов очевидцев, но с такой уверенностью, которая позволяет мне
Его подлинность не вызывает сомнений. В начале прошлого века Джон Ганн, известный катарский, или хайлендский, разбойник, терроризировал Инвернессшир и вымогал деньги вплоть до стен столицы провинции.
В замке этого города тогда размещался гарнизон, и их жалованье (сельские банки были неизвестны) обычно передавалось наличными под охраной небольшого эскорта. Случилось так, что офицер, командовавший этим небольшим отрядом, был вынужден неожиданно остановиться в тридцати милях от Инвернесса в жалкой гостинице. С наступлением темноты в
В тот же дом вошёл горец в очень привлекательном наряде.  Поскольку
раздельное размещение было невозможно, англичанин предложил вновь
прибывшему гостю разделить с ним ужин, на что тот согласился с
неохотой.  Из разговора он узнал, что его новый знакомый хорошо
знает все дороги в округе, и это побудило его с жаром попросить
гостя составить ему компанию на следующее утро.  Он не скрывал ни
своего дела, ни цели, ни опасений по поводу знаменитого флибустьера
Джона Ганна.
Горец на мгновение замешкался, а затем честно признался, что согласен
его проводник. Утром они отправились в путь, и пока они ехали по пустынной и мрачной долине, разговор снова зашёл о Джоне Ганне.
'Хотите его увидеть?' — спросил проводник и, не дожидаясь ответа на этот тревожный вопрос, свистнул.
Английский офицер и его небольшой отряд были окружены горцами,
численность которых не позволяла оказать сопротивление, и все они были хорошо вооружены.
«Незнакомец, — продолжил проводник, — я тот самый Джон Ганн, которого ты боялся встретить, и не без причины, ведь я пришёл в гостиницу
прошлой ночью с явной целью узнать ваш маршрут, чтобы я
и мои последователи могли облегчить вам ваши обязанности в дороге. Но я
неспособен предать доверие, которое вы оказали мне, и, убедив
вас в том, что вы в моей власти, я могу только уволить вас без финансирования и
невредимый."Затем он дал офицеру указания относительно своего путешествия,
и исчез со своей группой так же внезапно, как они появились
сами ".


277. Наводнение. Поток; используется ради рифмы, как и слово drew чуть ниже.
Wont = wonted.


286. И всё же и т. д. В рукописи написано:

 "И всё же, из рощи и верескового куста,
 Причудливое сочетание копья и палаша.
298. Три могучих озера. Катрин, Ахрей и Веннахар. Скотт говорит:
"Поток, вытекающий из озера Веннахар, самого низкого и восточного из трёх озёр, образующих пейзаж, примыкающий к Тросаксу, проносится через плоскую и обширную вересковую пустошь под названием Бочастл.
На небольшом возвышении под названием Дан-оф-Бочастл, да и на самой равнине, есть несколько укреплений, которые считаются римскими.
 Рядом с Калландером находится очаровательная вилла, резиденция капитана
Фэйрфола, которая называется «Римский лагерь».


301. Гниение. В рукописи стоит «военный».
309. Этот кровожадный вождь и т. д. См. выше, стр. 106.


315. Все безрезультатно и т. д. Скотт говорит: «Дуэлянты прежних времён не всегда придерживались тех правил, касающихся равенства оружия, которые не считаются необходимыми для честного боя». Это правда, что в официальных поединках на ристалищах судьи старались поставить противников в максимально равные условия. Но в частных дуэлях всё было иначе. В том отчаянном поединке, который состоялся между Келом, приближённым Генриха III Французского, и Антраге, с двумя
После секундного боя, из которого живыми вышли только двое, Квеллус пожаловался, что у его противника есть преимущество в виде кинжала,
которым он парировал удары, в то время как его левая рука, которую он был вынужден использовать для той же цели, была жестоко искалечена. Когда он обвинил
 Антраге в этом, тот ответил: «Ты поступил неправильно, забыв свой кинжал дома». Мы здесь для того, чтобы сражаться, а не для того, чтобы решать
спорные вопросы с помощью оружия». Однако в похожей дуэли молодой брат из дома Обен в Ангулеме вёл себя более благородно.
Он воспользовался случаем и тут же выбросил свой кинжал, когда противник вызвал его на дуэль.
 Но в то время едва ли можно было представить себе что-то более жестокое и дикое, чем то, как во Франции разрешались личные ссоры.
 Те, кто больше всего дорожил своей честью и носил прозвище «хулиганы», не стеснялись использовать силу, численное превосходство, внезапность и оружие, чтобы отомстить.


329. Рождённый пророком и т. д. См. iii. 91, стр. выше; а по поводу выражения ср. iv. 124.


347. Тёмная молния и т. д. В рукописи написано: «В молнии сверкнул вождь»
тёмный глаз», что может служить комментарием к «Тёмной молнии».


349. Керн. См. выше, стр. 73.


351. Он не уступает и т. д. В рукописи написано: «Он не унижается ни перед Джеймсом, ни перед судьбой».


356. Рыцарь ковра. См. Шекспир, Т. Н. iii. 4. 257: «Он рыцарь,
одетый в доспехи и вооружённый незаряженной рапирой, и действует по велению ковра.»

364. Рут. Жалость; устаревшее слово, хотя мы до сих пор используем слово «безжалостный». См. Спенсер, Ф. К. i. 1. 50:

 «пробудить милосердную безжалостность»
 И за её благородную кровь, и за её нежную юность...
Мильтон, «Ликидас», 163: «Взгляни на родину, ангел, и растай от жалости...» и т. д.


380. Его тарг. Скотт пишет: «Круглая мишень из светлого дерева, обтянутая прочной кожей и утыканная латунными или железными гвоздями, была необходимой частью снаряжения горца. Вступая в бой с регулярными войсками, они принимали на этот щит удары штыков, отводили его в сторону и использовали палаш против скованного солдата». Во время гражданской войны 1745 года
большинство солдат в первых рядах были вооружены таким образом.
Капитан Гроуз («Военные древности», том I, стр. 164) сообщает нам, что в 1747 году рядовые 42-го полка, находившегося тогда во Фландрии, по большей части были вооружены
разрешалось носить мишени. Человек, вооружённый таким образом, имел значительное преимущество в частном поединке.
Среди стихов Свифта и Шеридана, недавно опубликованных доктором Барреттом, есть описание такого поединка, в котором обстоятельства и, следовательно, относительное превосходство сражающихся были прямо противоположны тем, что описаны в тексте:

 'Однажды в Маргейте горец сразился с французом.
 Оружие — рапира, шпага и мишень;
 Бодрый месье продвигался вперёд так быстро, как только мог,
 но все его усилия были напрасны.
 И Соуни ударил его мечом сзади и порезал,
 В то время как другой, взбешенный тем, что он не смог ни разу уколоть его,
 Кричал: "Сирра, ты негодяй, ты сын шлюхи,
 Я буду драться с тобой, будь здоров! если ты выйдешь из своей двери."'"


383. Обучался за границей. То есть во Франции. Смотри на i. 163 выше. Скотт говорит:
«Использование защитных доспехов, и в частности щита,
или мишени, было распространено во времена королевы Елизаветы, хотя использование одной рапиры, по-видимому, практиковалось гораздо раньше (см. «Иллюстрации к Шекспиру» Дуса, т. II, стр. 61). Роуленд
Однако Йорк, который сдал испанцам форт Зютфен, за что впоследствии был ими отравлен, как говорят, был первым, кто ввёл в обиход фехтование на рапирах. Фуллер,
говоря о головорезах и хулиганах времён королевы Елизаветы,
пишет: «Вест-Смитфилд раньше назывался Залом головорезов, где такие
люди обычно встречались, случайно или нет, чтобы помериться
силами на мечах или с булавами. Больше было напуганных, чем
раненых, и больше раненых, чем убитых, потому что считалось
немужским бить ниже колена. Но
с тех пор как этот отчаянный предатель Роуленд Йорк впервые ввёл фехтование на рапирах, меч и щит вышли из употребления.
В комедии «Две разгневанные женщины из Абингдона», напечатанной в 1599 году, мы слышим жалкую жалобу:
'Схватки на мечах и щитах начинают выходить из употребления. Мне жаль;
я больше никогда не увижу настоящих мужчин. Если он когда-нибудь исчезнет, то на смену ему придёт
бой на рапирах и кинжалах; тогда высокий мужчина и хороший
фехтовальщик будут насажены на шпагу, как кошка или кролик.
Но на континенте рапира уже давно вытеснила кинжал в частных дуэлях
о мече и щите. Мастерами благородной науки обороны были в основном итальянцы. Они тщательно скрывали своё искусство и методы обучения, никогда не допускали присутствия кого-либо, кроме ученика, которого обучали, и даже обыскивали шкафы, кровати и другие места, где можно было спрятаться. Их уроки часто давали самые коварные преимущества.
Вызываемый на дуэль, имея право выбирать оружие, часто выбирал какой-нибудь странный, необычный и неудобный вид оружия, которым он учился пользоваться у этих инструкторов, и таким образом
убил в своей непринужденности своего противника, которому он был представлен впервые
на поле боя. См. "Рассуждения Брантома о дуэлях"
и работу на ту же тему "si gentement ecrit" достопочтенного
Доктора Париса де Путео. Горцы продолжали использовать палаши и
стрелять в цель, пока их не разоружили после событий 1745-176 годов".


385. Палата. Защитная стойка; технический термин в фехтовании. Ср.
 слова Фальстафа: «Ты знаешь мою старую стойку» (1 Генрих IV. II. 4. 215) и т. д.


 387. Хотя он и менее опытен и т. д. В рукописи написано:

 «Не Родерик, хоть он и сильнее,
Выше ростом и привычнее к войне».


401, 402. И назад, и т. д. Этого двустишия нет в рукописи; то же самое относится к строкам 405, 406.


406. Пусть отступник уступит, и т. д. В рукописи написано: «Сдаются только те, кто боится умереть».
Скотт говорит: «Я не осмелился сделать эту дуэль такой же жестокой и отчаянной, как дуэль знаменитого сэра Юэна из Лохила, главы клана Кэмерон, прозванного из-за смуглой кожи Юэном Дху. Он был последним человеком в Шотландии, который поддерживал королевскую власть во время великой
Гражданская война и его постоянные набеги сделали его очень неприятным соседом для республиканского гарнизона в Инверлохи, ныне Форт-Уильям.
Губернатор форта выделил отряд из трёхсот человек, чтобы разорить владения Лохиэла и вырубить его деревья.
Внезапная и отчаянная атака, предпринятая вождём с гораздо меньшим отрядом, привела к тому, что почти все они были перебиты.
Схватка подробно описана в любопытных мемуарах о жизни сэра Юэна, напечатанных в приложении к «Путешествию по Шотландии» Пеннанта (т. I, с. 375):

«В этом сражении Лохиэл сам несколько раз чудом избежал гибели.
Когда англичане отступали, один из самых сильных и храбрых офицеров спрятался за кустом, заметив, что Лохиэл преследует его, и
Увидев его без сопровождения, он выскочил из засады и решил, что тот — его добыча. Они набросились друг на друга с одинаковой яростью. Бой был долгим и
неравным: английский джентльмен значительно превосходил противника в силе и росте, но Лохиэль, превосходивший его в ловкости и проворстве, в конце концов выбил меч из его руки. Они сцепились и боролись, пока оба не упали на землю в объятиях друг друга. Английский офицер навалился на Лохиэла и стал его сильно трясти, но, вытянув шею в попытке освободиться, Лохиэл, который к тому времени уже поднял руки,
на свободе, левой рукой схватил его за воротник, и прыгает на
его расширенное горло, он укусил его зубами совсем до конца, и продолжал
такое удержание из его рук, которые он принес его рот; это, он
сказали, была милейшая он когда-либо имел в своей жизни".


435. Не ранен и т.д. Рукопись гласит:

 "Тяжело дышащий на песке,
 Но, невредимый, он теперь стоит;"
и чуть ниже:

 "Спасённый, как никто не надеялся, от смертельной схватки:
 Затем он бросил взгляд на своего врага,
 | метнул,
 Каждый вздох которого был последним."


447. Без шляпы. Прошедшее время, а не причастие.


449. Затем вдали показался слабый свет. В рукописи написано «Слабый и вдали».

452. Линкольн-грин. См. выше, стр. 464.


462. Мы решили и т. д. См. выше, стр. 411.


465. Сорняк. Платье. См. на стр. 506 выше.


466. Бун. Готово. См. на стр. 36 выше.


479. Сталь. Шпора. См. на стр. 115 выше.


485. Холм Кархони. Примерно в миле от нижнего конца озера Лох-Веннахар.


486. Pricked. Подстегнутый. Это слово стало означать «скакать»; например, в F. Q. i. 1. 1: «Благородный рыцарь скакал по равнине» и т. д. См. ниже 754.


490. Торри и Лендрик. Эти места, как и Динстаун, Даун (см. iv.
19 выше), Блэр-Драммонд, Охтертайр и Кир расположены на берегах реки Тейт, между Калландером и Стерлингом. Локхарт говорит: «Возможно, стоит отметить, что поэт отмечает продвижение короля, последовательно называя места, знакомые и дорогие его сердцу с ранних лет: Блэр-Драммонд, резиденцию Хоумсов из Кеймса; Кир, резиденцию главной семьи Стерлинга; Охтертайр, резиденцию Джона Рамзи, известного антиквара и корреспондента Бёрнса;  и Крейгфорт, резиденцию Каллендеров из Крейгфорта, почти у самого
стены замка Стирлинг — все гостеприимные крыши, под которыми он провёл много дней своей юности».

494. Видит, как копыта высекают искры. В рукописи написано: «Видел, как их копыта высекали искры».

496. Они замечают и т. д. В слове glance опущено to в инфинитиве, как если бы слово mark означало «видеть».


498. Изнывающий от жары. В 1-м изд. есть слово «набухание».
506. Флинти. В рукописи есть слово «крутой», а в 514-м — «прибыль» для весов.


525. Святой Серл. «Сам король так нуждается в рифме, что вынужден обратиться к одному из самых малоизвестных святых в календаре»
(Джеффри). В рукописи вместо «граф» написано «по моему слову» и «лорд»
строка.


534. Камбус-серое аббатство Кеннета. Смотри на iv. 231 выше.


547. Мимо. Прошло, мимо.


551. О печальный и роковой холм! - Возвышение на северо-востоке замка,
где казнили государственных преступников. Стерлинг часто был запятнан
благородной кровью. Таким образом, Дж. Джонстон обращается к нему в апострофе:

 'Discordia tristis
 Heu quotis procerum sanguine tinxit humum!
 Hoc uno infelix, et felix cetera; nusquam
 Laetior aut caeli frons geniusve soli.'

«Судьба Уильяма, восьмого графа Дугласа, которого Яков II собственноручно заколол в замке Стирлинг, и во время его правления»
«Казнь герцога Олбани, Дункана, графа Леннокса, его тестя и двух его сыновей, Уолтера и Александра Стюартов, в Стерлинге в 1425 году»
Они были обезглавлены на возвышенности за пределами замковых стен, но на том же холме, откуда они могли видеть свой крепкий замок Дун и обширные владения. Этот «холм на возвышенности», как его иногда называли, обычно носит менее устрашающее название Херли-Хэкет,
поскольку на нём проводились придворные развлечения, о которых упоминает
Сэр Дэвид Линдсей, рассказывая об увлечениях молодого короля, говорит:


 «Кто-то затащил его в хёрли-хакет».
 Игра заключалась в том, чтобы скатиться — можно предположить, на чём-то вроде стула — с вершины до подножия крутого склона. Мальчишки из Эдинбурга лет двадцать назад играли в хёрли-хакет на Калтонском холме
Хилл, использующий в качестве сиденья лошадиный череп» (Скотт).


558. Францисканский шпиль. Церковь Грейфрайерс, построенная Яковом IV.
в 1594 году на холме недалеко от замка, стоит до сих пор и была недавно отреставрирована. Здесь 29 июля был коронован Яков VI.
1567 год, и Джон Нокс произносит коронационную проповедь.


562. Танцоры моррис. Танец моррис, вероятно, имел испанское (или мавританское, как следует из названия) происхождение, но после того, как он появился в Англии, его стали смешивать с майскими играми.
Полный исторический отчёт о нём приведён в «Иллюстрациях к Шекспиру» Дуса. В ранние времена в этом танце участвовали следующие персонажи:
 «Робин Гуд, Маленький Джон, монах Тук, дева Мэриан (возлюбленная Робина и королева или дама мая), шут, волынщик и несколько танцоров моррис, одетых, судя по всему, в разные костюмы. »
были добавлены игрушечная лошадка и дракон» (Дус). Описание игры см. в «Аббате» Скотта, гл. XIV, и примечание автора. См. также на стр. 614 ниже.


564. Горожане устраивают спортивные состязания. Скотт делает здесь следующее примечание:

«В каждом мало-мальски значимом шотландском городе, но особенно в крупных городах, проводились торжественные игры или фестивали, на которых демонстрировались навыки стрельбы из лука, а тем, кто отличился в борьбе, метании бревна и других гимнастических упражнениях того времени, вручались призы. Стирлинг, который обычно был местом королевской резиденции, вряд ли мог
В таких случаях не хватало помпезности, тем более что Яков V.
 очень любил их. Его активное участие в этих народных развлечениях стало одной из причин, по которой он получил титул Короля
 простолюдинов, или Rex Plebeiorum, как его латинизировал Лесли. Обычным призом для лучшего стрелка была серебряная стрела. Такая стрела хранится в
 Селкирке и в Пиблсе. В Дамфрисе вместо него подменили серебряное ружьё, и спор перешёл на огнестрельное оружие. Церемония, как она проводилась, стала темой превосходного шотландского стихотворения мистера Джона
Мэйн, озаглавивший «Сильвер Ган» в 1808 году, превзошёл старания Фергюссона и приблизился к уровню Бернса.

"О пристрастии Джеймса к стрельбе из лука нам рассказал Питскотти, верный, хотя и грубоватый летописец нравов того периода:

'В этом году из Англии прибыл посол по имени лорд
Уильям Говард с епископом и многими другими джентльменами,
а также с шестьюдесятью всадниками, все из которых были крепкими и выносливыми
[отобранными] мужчинами для всевозможных игр и развлечений, стрельбы, охоты,
бега, борьбы и метания камней, но они были хорошо обучены
[испытали и попробовали], где они последние из Шотландии, и которые по их собственным
провокация, но всегда они оттенок: пока, наконец, королева Шотландии,
мать царя, выступает за английский-мужчины, потому что она была королем
Сестра в Англии, и поэтому она взяла предприятия стрельбы из лука
на руки англичан, вопреки ее сын короля, и любая шесть
в Шотландии, что он Уэйл, либо джентльмены и йомены, что
Англичане должны стрелять в них как на придурков, реверс, или Буц,
как шотландцы доволен.

'Король, услышав это от своей матери, успокоился и отдал ей пешку
сто крон и бочонок вина для англичан; и он
незамедлительно назначил такую же сумму для шотландцев. Поле и площадка были выбраны в Сент-Эндрюсе, и трое землевладельцев и трое йоменов были выбраны для состязания с англичанами, а именно: Дэвид Уэмисс из их числа,
Дэвид Арнот из тех же мест, и мистер Джон Веддербёрн, викарий Данди;
йомены Джон Томсон из Лейта, Стивен Табернер с волынщиком по имени
Александр Бейли; они стреляли совсем рядом и сражались [на равных] с
англичанами, участвовавшими в предприятии, и получили сто крон и бочонок
вино, которое так развеселило короля, что его люди одержали победу».
571. Сыграй мою партию. То же выражение встречается у Шекспира, Т. А.
i. 1. 399: «Ты разыграл свою партию». Ср. также М. о. В. iii. 2. 142:
"Как один из двух, соревнующихся за приз," и т. д.


575. Ворота замка. Главный вход в замок, а не задние ворота, о которых говорилось в 532-м пункте.


580. Прекрасный король Шотландии и т. д. В рукописи говорится:

 "Король Яков и вся его знать отправились...
 Король низко склонялся
 К луке седла своего белого скакуна,
 Снимая шляпу перед дамой из бюргерства,
 Кто, улыбаясь, краснел от гордости и стыда».
601. Там были дворяне и т. д. В рукописи написано:

 «Дворяне, которые скорбели о том, что их власть ограничена,
 И презирали радости бедных бюргеров;
 Мрачный вождь, который, будучи заложником своего клана,
 Был изгнан из своего дома,
 Который думал о своей серой башне,
 Волнующееся море, его феодальная беседка,
 И он счел себя постыдной частью
 Театрального представления, которое он проклинал в душе.

611. С колокольчиком на пятке. Дус говорит, что «количество колокольчиков на каждой ноге танцоров морриса составляло от двадцати до сорока»; но Скотт в
примечание к справедливой номера Перт, говорит о 252 малых колоколов в наборах
двенадцать регулярные музыкальные интервалы.


612. Их лабиринты вращаются. Рукопись добавляет:

 "Неуклюжей походкой идет городской жених
 Принял бы участие в фильме "Легендарный рыцарь".


614. Робин Гуд. Скотт пишет: «Выступление этого прославленного разбойника и его банды было излюбленным развлечением на таких празднествах, которые мы описываем. Это зрелище, в котором короли не гнушались принимать участие, было запрещено в Шотландии после Реформации законом 6-го  парламента королевы Марии, гл. 61, 1555 г. н. э., который под страхом тяжёлого наказания запрещал
наказания, которые «не должны быть назначены Роберту Хайду, или Маленькому Джону, аббату Неразумия, королеве Мэй, или кому-либо ещё». Но в 1561 году «нечестивая толпа», по словам Джона Нокса, «была взбудоражена, чтобы создать Робина
Худ, это чудовищное преступление, которое уже много лет как отменено и проклято законом и актом парламента; но разве они не должны быть запрещены?
Соответственно, они подняли очень серьёзный шум и в конце концов взяли в плен
судей, которые пытались его подавить, и не отпускали их до тех пор, пока не добились официального обещания, что никто не будет наказан за
Он тоже внес свою лепту в беспорядки. Судя по жалобам
Генеральной ассамблеи Кирка, эти непристойные празднества продолжались вплоть до 1592 года (Книга Вселенской Кирки, стр. 414). Отважный Робин
был, мягко говоря, столь же успешен в отстаивании своих позиций
против реформированного духовенства Англии; ведь он был простым и евангелическим
Латимер жалуется, что пришёл в деревенскую церковь, где люди отказались его слушать, потому что был день Робин Гуда, и его митра и стихарь уступили место деревенским развлечениям. Много любопытной информации
Подробнее об этом можно прочитать в «Предварительной диссертации» к последнему изданию песен о знаменитом разбойнике
мистера Ритсона. В игру «Робин Гуд» обычно играли в мае, и он был связан с танцорами моррис, которым комментаторы Шекспира уделили так много внимания. Очень яркая картина этих празднеств, содержащая множество любопытных сведений о частной жизни и развлечениях наших предков, была вплетена покойным остроумным мистером Страттом в его роман под названием «Куин-Ху»
Холл, опубликованный после его смерти в 1808 году.
615. Брат Тук. «Толстый монах Робин Гуда», как называет его Шекспир (Т. Г. из В. IV. 1. 36), фигурирует в балладах о Робин Гуде и в «Айвенго». Скарлет и Маленький Джон упоминаются в одной из песен Мастера
Обрывки песни Сайленс во 2 Цар. IV. v. 3. 107: "И Робин, Скарлет,
и Джон". Scathelocke брат Алая в саду Бена Джонсона
Пастух, который является "Сказка о Робин Гуд" и чепчик является судебный пристав-исполнитель в
та же игра.


626. Ставка. Приз.


627. Он с нежностью наблюдал и т. д. В рукописи написано:

 «Он с нежностью наблюдал за происходящим влажными глазами,
 В ответ на сочувственный взгляд
 Но ни одна эмоция не отразилась на его лице!
 Равнодушный к незнакомому | человеку,
 Холодный к незнакомому йомену |
 Король выпустил яркую стрелу.

630. К лучнику. То есть к любому обычному лучнику. Скотт делает здесь следующую пометку:

"Дуглас из поэмы — вымышленный персонаж, предполагаемый дядя графа Ангуса. Но поведение короля во время неожиданного интервью с лэрдом Килспинди, одним из изгнанных Дугласов, при обстоятельствах, схожих с теми, что описаны в тексте, основано на реальных событиях
История, рассказанная Хьюмом из Годскрофта. Я бы в полной мере воспользовался простыми и трогательными обстоятельствами той давней истории,
если бы мой друг мистер Финли уже не вплёл их в свою патетическую балладу.
[11]

«Его [короля] неумолимость [по отношению к семье Дугласов] проявлялась и в его поведении по отношению к Арчибальду Килспинкскому, которого он, будучи ребёнком, очень любил за его физическую силу и называл своим «серым стиллом» [12]. Арчибальд, будучи изгнанным в Англию, не мог приспособиться к нравам этой страны, которые
он считал их слишком гордыми и самонадеянными, а также презирающими и унижающими всех остальных.

Поэтому, устав от такой жизни и вспомнив о былой благосклонности короля к нему, он решил испытать милосердие и снисходительность короля. Итак, он приезжает в Шотландию и, воспользовавшись тем, что король охотится в парке в Стерлинге, подстраивается так, чтобы оказаться у него на пути, когда тот будет возвращаться в замок. Как только король увидел его издалека, ещё до того, как он приблизился, он догадался, что это он, и сказал одному из своих придворных:
«Вон там мой Грей-Стейл, Арчибальд из Килспинди, если он ещё жив».
Другой ответил, что это не может быть он и что он не осмелится предстать перед королём. Когда король приблизился, он упал на колени и стал молить о пощаде, обещая впредь не вмешиваться в государственные дела и вести спокойную жизнь. и личная жизнь. Король прошёл мимо, не ответив ему, и быстрым шагом поднялся на холм. Килспинди последовал за ним, и, хотя на нём была тайная кольчуга, или поддоспешник, для особых врагов, он добрался до ворот замка так же быстро, как и король. Там он усадил его на камень снаружи и попросил у кого-то из слуг короля чашу с напитком, потому что был утомлён и хотел пить.
Но они, опасаясь гнева короля, не осмелились дать ему ничего. Когда король сел обедать, он спросил, что тот сделал и что сказал.
куда он делся? Ему сказали, что он попросил чашу с напитком, но не получил её. Король очень резко отчитал их за невежливость и сказал, что если бы он не поклялся, что ни один Дуглас никогда не будет ему служить, он бы принял его на службу, потому что когда-то видел в нём человека с большими способностями. Затем он велел ему отправиться в Лейт и ждать дальнейших распоряжений. Затем какой-то
родственник Дэвида Фальконера, канонира, убитого при Танталлоне,
начал спорить с Арчибальдом по этому поводу, и король
выказал себя не очень довольным, когда услышал об этом. Затем он приказал
ему отправиться во Францию на определенное время, пока он не получит от него дальнейших известий.
Так он и сделал, и вскоре после этого умер. Это дало повод королю
Англии (Генриху VIII.) обвинить своего племянника, сославшись на старую поговорку о том, что
лицо короля должно придавать изящество. За это Арчибальд (что бы ни было
По вине Ангуса или сэра Джорджа) не был главным действующим лицом чего-либо,
не был ни советчиком, ни подстрекателем, а всего лишь последователем своих друзей,
и с этим теперь поступают жестоко" (Хьюм из Годскрофта, ii. 107)."


637. Ларберт — город, расположенный примерно в десяти милях к югу от Стерлинга, а Аллоа — ещё в семи милях к востоку, на северном берегу Форта.


641. Дугласу он подарил золотое кольцо. Скотт говорит: «Обычным призом в борьбе был баран и кольцо, но животное смутило бы мой рассказ».
Таким образом, в «Рассказе Кокса о Гамелине», приписываемом Чосеру, говорится:

 «Случилось так, что рядом
 Проходил турнир по борьбе;
 И поэтому там были установлены
 Таран и ринг».

 И снова «Малое сказание о Робине Гуде»:

 «У моста проходил турнир по борьбе,
 И там был выбран он».
 И там был весь лучший йеменский
 скот из всех западных стран.
 Там была устроена настоящая ярмарка,
 белый бык в стойле,
 отличный скакун с седлом и уздечкой,
 с начищенным до блеска золотом;
 пара перчаток, кольцо с красным золотом,
 трубка с вином, добрый день;
 я хотел бы знать, кто лучше всех его бережёт.
 Призом будет бегство.

648. Бросить массивную штангу. См. выше, гл. 4, ст. 559.


658. Шотландская сила. В рукописи — «смертельная сила».

660. Дамский камень. Точка в «долине» между замком и
Церковь Грейфрайерс. Раньше это было главное место для наблюдения за
играми, которые проводились в этой «долине», или углублении в холме, на котором стоит замок.
Не следует путать её с Дамами, смотровой площадкой, с которой открывается прекрасный вид на стены замка.


662. Хорошо заполнена. В рукописи есть слова «утяжелил» и «рассеял золото среди толпы».
674. Прежде Дугласа и т. д. В рукописи есть слова «Прежде чем Джеймс из Дугласа крепко сжал руку» и «изношенный» вместо «потерпевший крушение».


681. Шепот. В некоторых изданиях. у него есть «ропот».
685. Изгнанник. В рукописи есть «его величественная фигура».


724. Нужен всего лишь буфет. Нужен только один удар.


728. Затем раздался крик и т.д. Ср. и 1-е изд. "Позвал своих товарищей
из поезда"; и в 730 году на рукописи вместо имени барона указано "воин".


735. Искупить вину. См. выше, стр. 421.


744. Но присутствие монарха и т. д. В рукописи читается:


 «Но в моём дворе нанесён предательский удар, и он так вырядился и так осмелел? Что, хо!» и т. д.


747. Охрана. Сопровождение, заключение под охраной. Ср. Быт. 40:3.


752. Беспорядок. Бессмыслица, неразбериха. Ни в Wb., ни в Worc. это слово не встречается.


754. Подстегнул. Пришпорил, поскакал. См. выше, стр. 486.


755. Отражены и т. д. В рукописи написано: «Их угрозы были отражены громкими оскорблениями».
768. Хайндфорд. Деревня на реке Клайд, в нескольких милях выше Ланарка.


790. Вдова умирает. Пример пролепсиса, или «предвосхищения»
в использовании слова. Он должен умереть, прежде чем она станет вдовой. Ср.
«Макбет», III, 4. 76:

 «Кровь была пролита прежде, в былые времена,
 прежде, чем человеческий закон очистил благое дело».
то есть очистил его и сделал благом.


794. Предотвратить. Предотвратить, не допустить.


796. Дикая ярость толпы и т. д. В рукописи написано:

 «Дикая ярость толпы утихла»
 В слезах, как буря, что тонет в дожде.

В первом издании читается так же, как в тексте, но в издании 1821 года есть фраза «sunk amain».

Этот образ был любимцем Шекспира. Ср. «Ричард II» 1788 года:

 «Эта ветреная буря, пока не пошёл дождь, сдерживала волну его скорби, чтобы усилить её».
 Наконец-то пошёл дождь, и назойливые ветры стихли.

3 «Генрих VI». I. 4. 146:

 «Неистовый ветер поднимает непрекращающиеся ливни,
А когда ярость стихает, начинается дождь».

Там же. II. 5. 85:

 «Смотри, смотри, какие ливни поднимаются,
 Унесённый бурей моего сердца;

Т. и К. iv. 4. 55: «Где мои слёзы? Дождь, утихомирь этот ветер, иначе моё сердце вырвет с корнем»; и Макбет, i. 7. 25: «Чтобы слёзы уняли ветер».

808. Грубый солдат. Сэр Джон из Хиндфорда (см. 768 выше).


811. Он вёл. В 1-м изд. стоит "они вели" и "их" вместо "его" в 813.


812. Вердж. Обратите внимание на рифму с charge и см. выше iv. 83.


819. Этот простофиля. Ср. шекспировское "глупая толпа" (М. из В. ii.
9. 26). Чуть ниже Локхарт цитирует Кориолана, акт I, сцена 1. 180:

 «Кто достоин величия,
 тот достоин твоей ненависти, а твои чувства
 Больной-аппетит, который желает, что большинство
 Что бы увеличить его зла. Он зависит от того,
 По твоей милости плавает с ластами свинца
 И долбит вниз дубы с рашей. Повесить вас! Веришь?
 С каждой минутой ты меняешь свое мнение.,
 И называешь его благородным, которого теперь ненавидишь.,
 Он мерзкий, который был твоей гирляндой".


821. Дуглас. Прочтение 1-го изд., как в 825 ниже; не
"Дуглас", как в некоторых недавних редакциях.


830. Тщеславный, как лист, и т.д. Г-жа обладает "даром пустопорожний больного
мечта".


838. К сведению. "Соболь бледно-Мар".См. на ив. 153 выше.


853. С жалким сопровождением и т. д. В рукописи есть фраза: «В далёкую погоню ты не поскачешь».
856. Потерял. Забыл.


858. Из-за порчи. Из-за страха испортить. Ср. Шекспир, Сонет. 52. 4:

 «То, что он не будет осматривать каждый час,
 За то, что притупил остроту редкого удовольствия;
Т. Г. из В. i. 2. 136: «Но здесь они не будут лежать, чтобы не простудиться»;
Бомонт и Флетчер, «Капитан», iii. 5: «Мы устроим тебе взбучку за то, что ты испортил свой камзол» и т. д.


887. Граф Уильям. Дуглас, которого заколол Яков II. См. на 551-й странице
выше.




Шестая песнь.


«Лорд Джеффри возражал против сцены в караульном помещении и сопровождающей её песни, назвав их самым большим недостатком всего стихотворения. Эта сцена резко контрастирует с изяществом, характерным для остальной части стихотворения; но в произведении, интерес которого основан на событиях, такая критика кажется чрезмерной. Это даёт нам яркое представление о классе людей, которые
сыграли очень важную роль в истории того времени, особенно
за границей; людей, многие из которых были вне закона и сражались не за страну или короля, а за того, кто больше заплатит.
со всеми возможными поблажками, когда они не несли строгую военную службу.
Требования, предъявляемые к повествованию, могли быть удовлетворены и без этих подробностей, это правда; но сэр Вальтер использовал их, чтобы
показать силу красоты и невинности, а также струны нежности и
добродетели, которые готовы зазвучать в самых диких натурах, — и это, несомненно, может примирить нас с таким реализмом.

"Сцена смерти Родерика хорошо гармонирует с его характером. Рассказ менестреля о битве, который, по мнению самого поэта, был несколько
долго, и все же трудно понять, как это можно было бы сократить без
испортив его. Он полон жизни и энергии, и наша единственная причина
удивления в том, что ласка внезапно прекращается только тогда, когда она действительно завершена
" (Тейлор).


6. Пугание и т.д. 1-го изд. читает: "и пугая рыщут разбойники, чтобы
их логове".


7. Сражался. Сражающийся; как в ii. 702 выше.


9. Добрая кормилица людей. Ср. 2 Ген. IV. iii. 1. 5:

 «О сон, о нежный сон,
 мягкая кормилица природы» и т. д.


23. Сквозь узкую петлю и т. д. В рукописи написано «Сквозь почерневшую арку» и т. д.; и ниже:

 «Огни в странном союзе сияли
 Под аркой из почерневшего камня».

25. С трудом. В некоторых недавних изданиях допущена опечатка: «с трудом пробираясь».

47. Авантюристы и т. д. Скотт пишет: «Шотландские армии состояли в основном из знати и баронов с их вассалами, которые сами и их арендаторы владели землями, предоставленными им для несения военной службы». Патриархальное влияние, которое оказывали главы кланов в горной и приграничной местности, было иного рода и иногда противоречило феодальным принципам. Оно проистекало из Patria Potestas, которой обладали
Вождь считался прародителем всего рода, и ему часто подчинялись вопреки воле феодала. Яков V, по-видимому, первым ввёл в дополнение к ополчению, формировавшемуся из этих источников, службу небольшого числа наёмников, которые составляли телохранительную группу, называвшуюся Foot-Band. Поэт-сатирик сэр Дэвид Линдсей (или тот, кто написал пролог к его пьесе «Три
Эстате) представляет Финли из духового оркестра, который после долгих хвастливых речей на сцене в конце концов обращается в бегство от Шута, который
наводит на него ужас с помощью овечьего черепа на шесте. Я
предпочел наделить их суровыми чертами наемников того времени,
а не этого шотландского Тразо. Они были похожи на «Отважных
товарищей» Фруассара или итальянских кондотьеров.
53. Флеминг и т. д. Почва Фландрии очень плодородна и
продуктивна, что резко контрастирует с большей частью Шотландии.


60. Алебарда. Сочетание копья и боевого топора. См. Wb.


63. Холитайд. Праздник. О значении слова «тайд» см. выше, стр. 478, п. 478.


73. Соседний с. То есть расположенный в смежных комнатах.


75. Бремя. Имеется в виду бремя, или припев, песни. Ср. ii. 392
выше. В рукописи есть "jest" для шутки; а в следующей строке "И грубые ругательства
, извергаемые остальными".


78. Трент. английская река с таким названием. Ср. 231 ниже.


84. В тот день. Модифицированный береговой обрыв, не огорчающий.


87. Весёлый улов, я шучу. Ср. Шекспир, «Буря», III, 2. 126: «Ты будешь шутить над уловом» и т. д.


88. Пышногрудая. Живая, энергичная; как в «Генрихе V», III, 6. 27: «Пылкая доблесть» и т. д. Изначально это слово означало уступчивый, послушный; например, в F. Q. i. 11. 37:
"пышногрудая" (см. также Мильтон, P. L. ii. 842); и Id. iii. 2. 23:
«Из тех, что пышногруды и к нему склонны». О происхождении слова см. Wb.


90. Poule. Пол; старое написание, встречающееся у Чосера и других авторов.
Размер песни — анапест (то есть с ударением на каждом третьем слоге), с изменениями.


92. Black-jack. Разновидность кувшина из кожи. Тейлор цитирует Old
Смертность, гл. viii.: «Большой чёрный валет, наполненный очень маленьким
пивом».

93. Сак. Так называли испанские и канарские вина в целом; но иногда указывался конкретный сорт. Ср. 2 Ген. IV. iv. 3. 104:
"good sherris-sack" (то есть хересное вино); и Херрик, Стихи:

 "твоим островам будет недоставать
 Винограда, прежде чем Херрик покинет Канарейкин мешок".


95. Неприятные ощущения. "Вакханальное междометие, заимствованное из голландского"
 Ср. Бен Джонсон, «Алхимик», IV, 6:

  «Мне не нравится тусклость твоих глаз,  в них тяжесть, 't is upsee Dutch;"»

то есть, похоже на опьянение. См. также "Бомонт и Флетчер",
"Куст нищего", iv. 4: "Чаша ... которая должна быть английским, крепким,
крепким лондонским пивом".


98. Платок. Смотри на iii. 495 выше.


100. Джиллиан. Распространенное древнеанглийское имя (согласно Коулзу и другим,
искаженное от Джулианы), часто сокращенное до Джилл из Джилл и используемое
как привычный термин для обозначения женщины, как Джек был для мужчины. Эти два понятия часто
ассоциируются; как в пословицах "У каждого Валета должна быть своя Джилл" и "Из
Хорошего Валета получается хорошая Джилл".


103. Планка. Одни объясняют как = желудок; другие как =
Нижняя юбка, а также разрез или отверстие в этих предметах одежды. См. Уб. Это слово часто используется в переносном смысле для обозначения женщины, как в данном случае. Плакет и пот = женщины и вино.


104. Рывок. Роб. См. Шекспир, «Кориолан», акт II, сцена 2. 105: «Он вырвал все мечи из гирлянды»; то есть лишил их всех награды.


112. Барабан. В 1-м изд. было «твой барабан».
116. Плед. Рифму см. на стр. 363 выше.


124. Запас крови. Много крови. Ср. Мильтон, «L’Allegro», 121: «С запасом дам» и т. д. См. также прилагательное, i. 548 выше.


127. Вознагради свой труд. В рукописи далее говорится:

 «Купи себе обезьяну, и тогда сразу
 Ты можешь отказаться от копья стражника,
 И брести по городам и весям,
 Возглавляя группу жонглёров.
 Скотт делает здесь следующую пометку: «Жонглёры, или акробаты, как мы узнаём из подробного труда покойного мистера Стратта о спорте и развлечениях жителей Англии, обычно прибегали к помощи различных ассистентов, чтобы сделать свои представления как можно более захватывающими.
Девушка, исполнявшая ликование, была необходимой участницей представления. Её обязанностью было кувыркаться и танцевать.
Поэтому в англосаксонской версии Евангелия от Марка
Согласно легенде, Иродиада прыгнула или упала ниц перед царём Иродом.
В Шотландии эти бедные создания, даже в более поздний период, по-видимому, были рабынями своих хозяев, о чём свидетельствует случай, описанный
Фонтейнхолл: «Рид, шарлатан, преследует Скота из Хардена и его даму за то, что они украли у него маленькую девочку, которую называли акробаткой и которая танцевала на его сцене.
Он потребовал возмещения ущерба и предъявил договор, по которому он купил её у матери за 30 шотландских фунтов. Но в Шотландии нет рабов, и матери не могут продавать своих детей.
Врачи подтвердили, что занятия акробатикой убьют её.
Её суставы теперь были скованы, и она отказывалась возвращаться.
Хотя она была как минимум подмастерьем и не могла сбежать от своего хозяина, некоторые ссылались на закон Моисея, который гласит: «Если раб укрывается у тебя от жестокости господина своего, то ты не должен выдавать его».
Лорды, раскаявшийся канцлер, осадили Хардена 27 января (1687 г.) (Решения Фонтейнхолла, т. I, с. 439).
136. Обеспечивать. Предоставлять. Ср. Спенсер, F. Q. v. 12. 10: «Он обеспечил их всем необходимым».


147. Бертрам и т. д. В рукописи написано: «Бертрам | его |
 | такое | насилие выдержал».

152. Шотландская ширма. То есть шотландка, которой она накрыла голову, как вуаль.


155. Дикие солдаты и т. д. В рукописи есть фраза «Пока грубые солдаты,
поражённые», а в строке 164 ниже — «Если с Эллен Дуглас обойдутся несправедливо».

167. Мне стыдно. Мне стыдно за себя, мне совестно. Раньше в этом смысле использовалось слово very. Ср. Шекспир, «Ричард II», акт 1, сцена 1, строка 1143: «Как
стыдно, что кто-то может видеть тебя»; «Бесплодные земли», акт 4, сцена 3, строка 136: «Я не стыжусь
рассказать тебе, кем я был» и т. д.


170. Нидвуд. Королевский лес в Стаффордшире.


171. Бедная Роза и т.д. Рукопись гласит:

 "Моя Роза", - он вытер свой железный глаз и бровь.,--
 "Бедная Роза, если Роза сейчас жива".


178. Часть. Действие; использовано для рифмы. Это выражение похоже на «вести себя как честный человек» (Много шума из ничего, II. 1. 172) или «играть роль», как мы бы сказали сейчас.


183. Таллибардин. Название старинного поместья семьи Мюррей, расположенного примерно в двадцати милях от Стерлинга.


199. Странствующая дева. Ср. Спенсер, F. Q. ii. 1. 19: «Приключение странствующей девы».


209. Даровано монархом и т. д. В рукописи написано: «Монарх даровал Джеймсу
Фитц-Джеймсу».

218. Бауэр. Палата. См. выше, стр. 217.


222. Позвольте мне указать вам путь. Позвольте мне проводить вас туда.


233. Пустой кошелёк и т. д. В рукописи написано:

 «Шелковый кошелек послужит мне,
А в моей бархатной шапке он убежит» —

 натянутая рифма, от которой поэту стоило избавиться.


234. Бархатная шапка. Тканевая шапка. См. «Песнь», iii. 216:

 «Знак старой Англии, крест Святого Георгия,
 Его фетровая шляпа была великолепна.
Он кладёт кошелёк в свою шляпу в качестве одолжения. См. выше, стих 686.


242. Господин. Он имеет в виду Дугласа, но Джон из Брента относит это к Родерику. См. ниже 305.


261. Wot. Знать, понимать. См. выше i. 596.


276. Прочные своды. Рукопись имеет "низкие широкие своды"; и в 279,
"растяжение" для дробления.


291. Дубовый пол. Рукопись и 1-е изд. "каменный пол"; и ниже:

 "ты можешь остаться";
 А затем, удаляясь, прихватив засов, цепь,
 И ржавый засов, он потянул снова.
 Встрепенулся от звука и т. д.


292, 293. Такой... держится. Этого двустишия нет в первом издании и, предположительно, в рукописи, хотя Локхарт этого не отмечает.


295. Пиявка. Лекарь. Ср. F. Q. iii. 3. 18: "Если у кого-то есть навыки лекаря" и т. д.; и в предыдущей строфе: "Больше нужды в искусстве лекаря у твоей
 Девицы" и т. д.


306. Prore. Проворство (лат. prora); используется только в поэзии.


309. Astrand. На берегу (ср. на берегу), выброшенный на мель.


316. В море. В ср. есть "на главной" и "равнина" для леа в рифме.
1-е изд. а в 1821 году есть "в море".


334. Никогда не играл на арфе и т.д. В рукописи говорится:

 «Никогда арфа менестреля не расскажет
 О битве, которая была такой жестокой и славной».

348. Вычеркните это! Скотт говорит: «Есть как минимум несколько случаев, когда...»
По преданию, некоторые люди были настолько привязаны к определённым мелодиям, что требовали, чтобы их исполняли на смертном одре.
Такой случай упоминается покойным мистером Ридделом из Гленриддела в его сборнике приграничных мелодий.
Речь идёт о песне под названием «Колыбельная для младенцев», к которой, как говорят, один галловейский лэрд питал особую слабость. В народе рассказывают о знаменитом пирате, который
сочинил мелодию, известную как «Гнев Макферсона», находясь под
приговором смертной казни, и сыграл её на виселице. Какой-то энергичный
Слова были адаптированы для него Бёрнсом. Похожая история рассказывается о валлийском барде, который сочинил и сыграл на смертном одре мелодию под названием
Dafyddy Garregg Wen. Но самый любопытный пример приводит Брантом.
Он рассказывает о фрейлине при французском дворе по имени Мадемуазель де
Limeuil: 'Durant sa maladie, dont elle trespassa, jamais elle ne
cessa, ainsi causa tousjours; car elle estoit fort grande parleuse,
brocardeuse, et tres-bien et fort a propos, et tres-belle avec cela.
Quand l'heure de sa fin fut venue, elle fit venir a soy son valet (ainsi
что у каждой из придворных дам был такой), которого звали Жюльен и который очень хорошо играл на скрипке. "Julien," luy dit elle, "prenez
vostre violon, et sonnez moy tousjours jusques a ce que vous me voyez
morte (car je m'y en vais) la Defaite des Suisses, et le mieux que vous
pourrez, et quand vous serez sur le mot, 'Tout est perdu,' sonnez le par
quatre ou cing fois, le plus piteusement que vous pourrez," ce qui fit
l'autre, et elle-mesme luy aidoit de la voix, et quand ce vint "tout est
perdu," elle le reitera par deux fois; et se tournant de l'autre coste
Лежа на смертном одре, она сказала своим спутницам: «Всё потеряно, и это к лучшему». И так она скончалась. Вот вам и весёлая, радостная смерть. Я
привожу этот рассказ двух её спутниц, достойных доверия, которые видели, как разыгрывалась эта мистерия (Oeuvres de Brantome, iii. 507). Мелодия, под которую эта прекрасная дама решила покинуть нас, была сочинена после поражения швейцарцев в Мариньяно. Эту мелодию цитирует Панург в «Гаргантюа и Пантаглее», и она состоит из следующих слов, имитирующих швейцарский жаргон, представляющий собой смесь французского и немецкого языков:

 'Tout est verlore,
 La Tintelore,
 Tout est verlore bi Got.'"

362. С чем и т. д. Этой строки нет в рукописи.


369. Битва при Бил-о-Дуине. Скотт делает здесь следующую пометку:

"На самом деле стычка произошла на перевале, который так называется в Тросах, и закончилась примечательным инцидентом, упомянутым в тексте. Это произошло гораздо позже правления Якова V.

'На этом лесистом острове [13] сельские жители прятали своих жён и детей, а также самое ценное имущество от алчных солдат Кромвеля во время их вторжения в эту страну, в период
республики. Эти захватчики, не рискнув подниматься по лестницам
вдоль озера, выбрали более кружной путь через сердце Тросахов
наиболее посещаемый путь в то время, который пронизывает
дикая местность примерно на полпути между Бинеаном и озером , у урочища под названием
Да-чиллах, или Болото Старой Жены.

«В одном из ущелий этой дороги местные жители в то время напали на тыл вторгшегося врага и застрелили одного из людей Кромвеля.
Его могила отмечает место сражения и дала название этому ущелью. [14] В отместку за это оскорбление солдаты решили
разграбить остров, надругаться над женщинами и убить детей.
 С этим жестоким намерением один из разбойников, более опытный, чем остальные,
поплыл к острову, чтобы принести своим товарищам лодку, на которой
женщины добрались до своего убежища и которая стояла на якоре в одной из бухт.
 Его товарищи стояли на берегу материка, наблюдая за всем, что должно было произойти, и с тревогой ожидая его возвращения с лодкой. Но как раз в тот момент, когда пловец добрался до ближайшей точки острова и ухватился за чёрный камень, чтобы выбраться на берег, на острове появилась героиня.
В тот самый момент, когда он собирался приземлиться, она поспешно выхватила кинжал из-под фартука и одним ударом отрубила ему голову. Его отряд,
увидев эту катастрофу и потеряв всякую надежду на месть или
завоевание, постарался как можно лучше выйти из этой опасной ситуации.
Правнук этой амазонки живет на Мосту Турка, который, помимо
других, подтверждает этот анекдот" (Набросок пейзажа близ Калландера,
Стерлинг, 1806, стр. 20). Мне остается только добавить к этому рассказу, что
героиню звали Хелен Стюарт".


376. На озере нет ряби. "Живость этого описания
Битва происходит из-за большего разнообразия размера, который напоминает размер Мармиона. Трёхдольные строки, вставляемые через равные промежутки, придают стихотворению лёгкость, а повторение одной и той же рифмы позволяет поэту без разрывов соединить всё, что составляет часть одной картины" (Тейлор).


377. Эрне. Орёл. См. Уб.


392. Я вижу и т. д. См. выше, iv. 152.


396. Бун. См. выше, стр. 36. В большинстве изданий допущена опечатка: «bound» вместо «barbed».
404. Барди. Чтение в 1-м издании и в издании 1821 года; «исправлено» во всех последних изданиях на «barbed». Скотт, несомненно, написал «барди» (=
в доспехах или с защитными доспехами; но это относится только к лошадям), слово, встречающееся у многих древних авторов. См. Холиншед (цитируется Нэрсом): «с лошадьми в бардо, покрытыми железом» и т. д. См. также У. Скотт снова использует это слово в «Песне о старом моряке», I, 311:

 «Над пенящейся волной, я думаю,
едва ли можно было разглядеть половину шеи скакуна».
 Ибо он был облачён в доспехи от головы до пят,
 И всадник был полностью облачён в кольчугу.

405. Battalia. Батальон, армия. Это слово не является множественным числом от слова «батальон»,
как некоторые, похоже, думают. См. Wb.


414. Vaward. В авангарде; в некоторых изданиях ошибочно напечатано «vanward».
У Шекспира это существительное встречается несколько раз; например, в «Генрихе V», акт IV, сцена 3.
130: "Предводитель авангарда"; Кор. i. 6. 53: "Их отряды я'
вавард"; и образно в M. N. D. iv. 1. 110: "вавард дня
" и т.д.


419. Гордость. Некоторые ред. опечатка в слове "власть".


429. Как будто. См. ii. 56 выше.


434. Они летят. Так в 1-м изд. и в изд. 1821 г.
В большинстве изд. вместо «летят» стоит «плывут», и у Тейлора есть следующая примечание к фразе «Они плывут»: «Смысл этого не очень ясен.
Возможно, "они ведут постоянный огонь", но для этого они кажутся в слишком полном разгроме".
Ср. iii. 318 выше.


438. Сзади. 1-е изд. имеет "их тыл".


443. Сумеречный лес. Ср. 403 выше. «Вид копий и пик был таков, что в сумерках их можно было принять на расстоянии за лес» (Тейлор).


449-450. И тесно сомкнув ряды, и т. д. Этого двустишия нет в рукописи.


452. Тинчел. «Круг охотников, которые, окружив большое пространство и постепенно сужая его, собрали вместе огромное количество оленей,
которые обычно предпринимали отчаянные попытки прорваться через Тинчел"
(Скотт).


459. Прилив. В 1-м изд. было "их прилив."

473. А теперь, храбрецы! и т. д. Ср. Маколей, «Битва при Иври»:

 "Теперь, по воле тех, кого вы любите,
 прекрасные французские джентльмены,
 В атаку за золотые лилии, —
 На них с копьём!

483. И, разливаясь, и т. д. В рукописи написано:


 "И, разливаясь, вниз по тёмному ущелью
 Текла волна битвы;
 Там трудилось копье копейщика,
 Там бушевал горный меч."


488. Linn. Здесь это слово = катаракта. Смотри на i. 71 и ii. 270 выше.


497. Менестрель, прочь! На рукописи написано "Прочь! прочь!"


509. Всплеск. Обратите внимание на несовершенную рифму. Смотрите на i. 223 выше.


511. Такой угрюмый. Прочтение 1-го изд. и 1821 г.; "the
sullen" во многих редакциях.


514. Этого нет и т.д. Локхарт цитирует Байрона, Джаура:

 "прелесть в смерти
 Которая расстается не совсем с прощальным вздохом".


515. Кажущаяся и т.д. Рукопись гласит:

 «И, как показалось менестрелю, зазвучал
 Прощальный плач многих душ».
For part = depart, см. ii. 94 выше.


523. Пока у озера и т. д. В рукописи написано:

 «Пока у потемневшего озера внизу
 выстраиваются в ряд вражеские копейщики».

525. В изнурительной бухте. См. выше, стр. 133.


527. Порванный парус. В первом издании написано «потрёпанный парус», что не отмечено в
«Исправлениях».


532. Саксонцы. В некоторых изданиях ошибочно указано «Саксон».
538. Не будет. См. стр. 408 выше.


539. Магазин. См. стр. 548 выше. Боннет-пипсы — это золотые монеты, на которых голова короля изображена в боннет-пипсе вместо короны.


540. К нему поплывёт. Многоточие см. на стр. 528 выше.


556. Её волны и т. д. В 1-м изд. было "Её волна вздымала его снежные
гребень» и «его» вместо «они» в следующей строке.


564. Оно окрасило и т. д. В рукописи написано: «Оно окрасило лодки и озеро пламенем».
Строки 561–568 добавлены в рукопись на отдельном листе.


565. Вдова Данкраггана. См. iii. 428, стр. выше.


567. Голый кинжал. В первом издании написано: «Кинжал её мужа».

592. Колокольный звон. Музыка. См. iv. 524 выше.


595. Изменился в лице и т. д. В рукописи есть слова: «Его взгляд сиял, как звучала песня», а в 600-м —
 «его | остекленевший | взгляд».
 | огненный |


602. Таким образом, неподвижный и т. д. См. предисловие к «Робу Рою»; «Роб Рой,
лежа на смертном одре, узнал, что человек, с которым он был во вражде, собирается навестить его. «Поднимите меня с постели, — сказал больной.
 «Накиньте на меня плед и принесите мой палаш, кинжал и пистолеты:
Никогда не будет сказано, что враг застал Роба Роя Макгрегора беззащитным и безоружным.
Его враг, предположительно один из Макларенов, вошёл в дом и поздоровался, спросив о здоровье своего грозного соседа. Роб Рой сохранял холодную, высокомерную вежливость во время их короткой беседы.
Как только он вышел из дома, Роб Рой сказал: «Ну что ж, теперь...»
сказал: "Все кончено - пусть волынщик играет Ha til mi tulidh" [мы больше не возвращаемся
], и, как говорят, он скончался до того, как закончилась панихида ".


605. Мрачный и неподвижный. Изначально «суровая и неподвижная».
В примечании к печатнику, отправленном вместе с последними строфами, Скотт пишет: «Я посылаю вам грандиозный финал, и на этом Леди Озера покидает голову, которую она мучила шесть месяцев. В шестой песне, строфа 21, — суровая и неподвижная, замените на мрачную и неподвижную; слово «сурово» встречается четырьмя строками выше. По той же причине в строфе  24 — «серый олень» замените на «быстроногий олень».»


608. И есть ли ты и т.д. В рукописи есть ""И ты ушел", - сказал Менестрель
".


609. У Фоэмана. В некоторых редакциях с опечаткой напечатано "foeman's".


610. Хлебный бальзам. Смотри на ii. 416 выше.


614. Убежище и т. д. В рукописи есть фраза «Самый могущественный из могущественных».
631. Даже она. То есть Эллен.


638. Знаменитая. Имеется в виду сцена, изображённая на витраже.
Ср. Мильтон, Il Penseroso, 159: "И многоэтажные окна, богато освещенные".
Смена времени осенью, конечно, для рифмы; но мы могли бы ожидать
"облегчать" для облегченных.


643. Банкет и т.д. Рукопись гласит:

 "Банкет веселый, гордость палаты,
 Едва ли кто-то бросил на него любопытный взгляд;
а в 653 году он «с головой ушёл в охоту».

665. О насесте и капюшоне. То есть о вынужденном безделье. См. на ii. 525 выше. В некоторых изданиях эта песня напечатана без разделения на строфы.


670. Лес. Первое издание. и в версии 1821 года есть слово «леса», но мы подозреваем, что Скотт написал «лесной».


672. Подходит мне. В рукописи написано «было предназначено для меня».
Что касается многоточия, см. выше, стр. 540.


674. С того унылого шпиля и т. д. В рукописи есть слова «С потемневшего шпиля» и т. д. См. стих 558 выше.


677. Жаворонок и т. д. В рукописи есть слова «Живой жаворонок возвестил мне о начале утрени», и
«Спел» в рифме. Опускание to в ring и sing здесь является поэтической вольностью; но в елизаветинском английском это было распространено во многих случаях, где сейчас это было бы недопустимо. Ср. «Отелло», II, 3, 190: «Ты не был учтив»; «Как вам это понравится», I, 1, 50: «Он думал, что убил её», и т. д.


680. Зал и т. д. В рукописи написано: «Зал должен стать моим пристанищем».
683. Стадо оленей. См. выше, стр. 605.


707. На рассвете. Рано утром. Прайм — это, по сути, первый канонический час молитвы, то есть 6 часов утра.
О более широком использовании этого термина см. F. Q. ii. 9. 25: «Вечером и в прайм».


712. Остался. Поддерживается; не будет напечатано "степенно", как в некоторых изданиях.


716. Внутри и т.д. Рукопись гласит:

 "Внутри все было блестяще и ярко
 Видение вспыхнуло перед глазами Эллен".


726. Присутствие. Камера присутствия. Ср. Rich. II. i. 3. 289:

 "Предположи, что певчие птицы -музыканты",
 "Трава, по которой ты ступаешь, устлана присутствием".

(то есть усыпанный тростником); Курица. VIII. iii. 1. 17:

 "два великих кардинала
 Ожидают в присутствии" и т.д.


727. Для него и т. д. В рукописи написано: «Для того, кто владел этим царским государством».
737. Блеск. Яркий. См. выше, стр. 208.


740. А рыцарь из Сноудона — король Шотландии. Скотт говорит: «Это открытие, вероятно, напомнит читателю прекрасную арабскую сказку об Ибн Баттуте. Однако этот случай взят не из этой изящной истории, а из шотландских преданий». Яков V, о котором мы говорим,
был монархом, чьи благие и великодушные намерения часто делали его романтические причуды простительными, если не достойными уважения, поскольку из-за его беспокойного внимания к интересам низшего и наиболее угнетённого класса своих подданных его в народе прозвали Королём
Коммонс. Чтобы следить за тем, чтобы правосудие вершилось регулярно, и зачастую из менее оправданных побуждений, связанных с рыцарством, он
обыгрывал окрестности своих многочисленных дворцов в разных
обличьях. Говорят, что две превосходные комические песни под
названиями «Человек из Габерлуни» и «Мы больше не будем скитаться»
были основаны на его любовных приключениях, когда он путешествовал
в образе нищего. Последняя, пожалуй, является лучшей комической балладой на любом языке.

"Говорят, что ещё одно приключение едва не стоило Джеймсу жизни"
Это произошло в деревне Крамонд, недалеко от Эдинбурга, где он
обратился с любезностями к хорошенькой девушке из низшего сословия.
 Четыре или пять человек, то ли родственники, то ли любовники его любовницы,
напали на переодетого монарха, когда он возвращался со своего
свидания. Будучи от природы галантным и прекрасно владеющим оружием,
король занял позицию на высоком и узком мосту через реку Алмонд и храбро защищался мечом. Крестьянин, который колотил
поленом в соседнем сарае, вышел на шум и, то ли под влиянием
из сострадания или из природной галантности он встал на сторону более слабого и так яростно обрушился на нападавших своим цепом, что они разбежались, изрядно потрепанные, даже в соответствии с буквой закона. Затем он отвел короля в свой амбар, где его гость попросил таз и полотенце, чтобы смыть с себя пятна от жаркого. Добыв это с трудом, Джеймс занялся тем, что стал выяснять, в чём заключались земные желания его спасителя.
Он обнаружил, что они сводились к желанию владеть фермой Брейхед, на которой он трудился как крепостной.
Эти земли случайно оказались во владении короны, и Яков велел ему явиться во дворец Холируд и спросить о гидмэне (то есть фермере) из Балленгича — под этим именем он был известен во время своих путешествий и которое соответствовало Иль Бондокани Харуна ар-Рашида. Он представился
соответствующим образом и с должным изумлением узнал, что спас жизнь своему монарху и что он будет удостоен королевской грамоты на владение землями Брейхед при условии, что он преподнесёт королю кувшин, таз и полотенце, чтобы тот мог вымыть руки, когда ему доведётся проходить мимо
мост Крамонд. Этот человек был предком Хауэйсонов из
Брейхеда в Мид-Лотиане, уважаемой семьи, которая до сих пор владеет
землями (теперь они перешли по женской линии) на тех же условиях. [15]

«О другой выходке Джеймса рассказывает мистер Кэмпбелл в «Статистическом отчёте»: «Однажды, отправившись на охоту и заблудившись, он оказался в коттедже посреди вересковой пустоши у подножия холмов Очил, недалеко от Аллоа, где его радушно приняли.» Чтобы угостить неожиданных гостей
Гость, знатный человек, попросил знатную женщину принести курицу, которая ночевала ближе всех к петуху и всегда была самой упитанной, для ужина незнакомца. Король, очень довольный тем, как его приняли на ночь и как радушно его угостили, на прощание сказал моему хозяину, что будет рад отплатить ему тем же, и попросил, чтобы в следующий раз, когда он придёт,
В Стерлинге он заехал бы в замок и спросил бы о Гудемане из Балленгича. Дональдсон, хозяин замка, не преминул навестить Гудемана из Балленгича, когда тот с удивлением узнал, что король
То, что он был его гостем, немало позабавило весёлого монарха и его придворных.
Чтобы продолжить шутку, Джеймс отныне называл его королём мавров.
С тех пор это имя и титул передавались от отца к сыну, и они по-прежнему владеют тем же местом, которое принадлежит мистеру
Эрскин из Мара, до недавнего времени, когда этот джентльмен с неохотой
признал себя потомком и представителем короля мавров,
из-за непобедимой лени его величества и его большой неприязни к
Он не стремится к реформам или нововведениям какого бы то ни было рода, хотя, глядя на воодушевлённый пример своих соседей-арендаторов в том же поместье, он убеждён, что подобные усилия пойдут ему на пользу.
"Автор просит разрешения ещё раз подтвердить тему своего стихотворения отрывком из генеалогического труда Бьюкенена из Очмара о шотландских фамилиях (Очерк о семье Бьюкенен, стр. 74):

«Этот Джон Бьюкенен из Очмара и Арнпрайора впоследствии стал называться королём Киппена [небольшого района в Пертшире] по следующей причине:
»Король Яков V, очень общительный, жизнерадостный принц, проживавший в Стерлинге,
во времена Бьюкенена Арнпрайора очень часто проезжали носильщики
по общей дороге, недалеко от дома Арнприора, с необходимыми вещами
для использования королевской семьей; и он, имея какой-то экстраординарный
случай, приказал одному из этих носильщиков оставить свой груз в его доме,
и он заплатил бы ему за это; что перевозчик отказался сделать, сказав
ему, что он королевский перевозчик и его груз предназначен для использования его Величеством; чтобы
на что Арнпрайор, казалось, не обращал особого внимания, заставляя перевозчика,
в конце концов, он оставил свой груз и сказал ему, что если король Яков был королём Шотландии, то он был королём Киппена, так что было бы разумно, если бы он делился с соседним королём некоторыми из этих грузов, которые так часто перевозили по этой дороге. Рассказчик, поведавший об этом использовании и передавший историю в том виде, в каком её изложил Арнприор, нескольким королевским слугам, в конце концов донёс её до ушей его величества, который вскоре после этого в сопровождении нескольких приближённых отправился навестить своего соседа-короля, который в это время ужинал. Король Яков, пославший слугу с требованием впустить его, получил отказ
То же самое сказал высокий парень с боевым топором, который стоял привратником у ворот.
Он сказал, что вход будет закрыт до окончания обеда. Этот ответ не удовлетворил короля, и он послал за привратником, чтобы тот впустил его.
На это привратник попросил его не делать этого, иначе он пожалеет о своей грубости. Его величество решил, что этот способ не подойдёт, и попросил привратника передать его хозяину, что торговец из Балланджи хочет поговорить с королём Киппена. Привратник так много рассказывал
Арнприору, что тот, смиренно поклонившись, вышел и принял короля.
и, угостив его с большим размахом и весельем, стал настолько
приятен королю Якову, что тот позволил ему взять столько провизии,
сколько он сможет унести с собой; и, видя, что он нанес первый визит,
через несколько дней попросил Арнприора нанести второй визит в
Стирлинг, что тот и сделал, и продолжал пользоваться большим
расположением короля, после чего его всегда называли королем
Киппена, пока он был жив.

«Читатели Ариосто должны отдать должное тем приятным чертам, с которыми изображён Джеймс, поскольку его обычно считают
прототип Цербино, самого интересного героя «Неистового Роланда».
743. Ускользнула, не задержавшись. В рукописи написано: «Съежившись, уходит, не задержавшись».
Раскин просит нас «обратить внимание на северную любовь к скалам» в этом отрывке и добавляет: «Данте и представить себе не мог, что его „обтёсанные скалы“ дают покой даже снегу». Он должен положить его на сосновые ветки, чтобы оно обрело покой».
Тейлор цитирует Холмса, «Автократа за завтраком»: «Она растаяла, как снежная фигура».

780. Pry. Смотреть с любопытством или интересом. В прозе это слово не используется.


784. Ускоряться. К удачному исходу; если только скорость не является глаголом, и =
пройти.


786. На более низком, но более счастливом жизненном пути. У MS. есть "В скромной жизни
более счастливый путь".


789. Имя Сноудона. Скотт пишет: «Уильям Вустерский, писавший примерно в середине XV века, называет замок Стирлинг Сноудоун. Сэр Дэвид Линдси использует тот же эпитет в своей Жалобе на Папинго:

 «Прощай, прекрасный Сноудон, с твоими высокими башнями, королевской часовней, парком и круглым столом. Я бы жил в тебе в мае, июне и июле, будь я мужчиной, чтобы слышать пение птиц, которое возвращается
"Мистер Чалмерс в своём недавнем превосходном издании работ сэра Дэвида Линдсея опроверг химерическое происхождение названия Сноудон от snedding, или «резания». Вероятно, оно произошло от романтической легенды, связывающей Стирлинг с королём Артуром, чему способствует упоминание о Круглом столе. Кольцо, внутри которого раньше проводились состязания в замковом парке, до сих пор называется Круглым столом. Сноудон
— официальный титул одного из шотландских герольдов, чьи эпитеты
похоже, во всех странах были фантастическим образом заимствованы из древности
история или романтика.

"Из предыдущего примечания явствует, что настоящее имя, под которым Джеймс
прославился в своих частных экскурсиях, было Гудмен
из Балленгуича; происходит от крутого перевала, ведущего к замку
Стирлинг, так называемый. Но этот эпитет не подошел бы к поэзии, и
кроме того, он сразу и преждевременно сообщил бы о заговоре многим
моим соотечественникам, среди которых упомянутые выше традиционные истории
все еще актуальны ".


798. Мои зачарованные шаги. В рукописи есть

 "Твоя суверенная спина | обращена к Бенвеню."
 Шаги твоего суверена |


800. Глефа. Меч. См. выше, стр. 274.


803. Клятва в верности и т. д. В рукописи написано: «Клятва в верности Фитц-Джеймсу, кольцо».

808. Молния. В некоторых изданиях написано: «Молния».

809. И многое другое, и т. д. Рукопись гласит:

 "И в ее груди боролся девичий стыд";
 Более глубоким она сочла гнев монарха
 Воспылал ненавистью к нему, который ради ее отца,
 Против его Суверенного палаша обнажил;
 И с мольбой, теплой и искренней,
 Она просила милости Родерика Ду".


813. Милость. Прощение.


825. Запятнанный. Покрасневший.


829. Грэм. Джеффри говорит: «У Малкольма Грэма слишком незначительный
роль, отведённая ему, учитывая то расположение, с которым к нему относятся и Эллен, и автор; и в том, чтобы показать неоднозначный и несовершенный характер Родерика Дью в противовес более чистой добродетели его соперника, мистер Скотт, похоже, допустил распространённую ошибку, сделав его более интересным, чем тот, чьи добродетели он должен был оттенять, и в какой-то мере превратил злодея из пьесы в её героя.
 Однако современного поэта, возможно, можно простить за эту ошибку
Считается, что сам Мильтон не был чист на руку, и за это его
Кажется, что разница между поэтичными и приятными персонажами объясняется вполне естественными причинами.
837. Надзиратель. Стражник, тюремщик.


841. Локхарт приводит здесь следующий отрывок из письма Байрона к Скотту от 6 июля 1812 года:

"А теперь, не буду лукавить, давайте поговорим с вами о принце-регенте. Он
приказал представить меня ему на балу, и после того, как я произнёс речь,
которая из королевских уст прозвучала особенно приятно, о моих собственных попытках, он заговорил со мной о тебе и твоих безнравственных поступках: он поставил тебя выше всех бардов прошлого и настоящего и спросил, какое из твоих произведений нравится мне больше всего. Это было
Это был сложный вопрос. Я ответил, что думаю о «Лэ». Он сказал, что его мнение почти совпадает с моим. Говоря о других произведениях, я сказал ему, что
считаю вас в первую очередь поэтом принцев, ведь они никогда не были так очаровательны, как в «Мармионе» и «Леди озера».
Он был рад согласиться со мной и подробно остановился на описании вашего «Якова», назвав его не только королевским, но и поэтическим. Он попеременно говорил то о Гомере, то о вас и, казалось, был хорошо знаком с обоими.
842. Северная арфа, прощай! См. вступление к поэме.


846. Волшебный вяз. См. выше, стр. 2.


850. Жилье. Возвращение в улей.


858. Горе поглотило меня. Для иллюстрации см. Ps. xlii. 3, lxxx. 5 и
Isa. xxx. 20.


859. О'эрлиф. Несколько редакций. опечатка "o'erlived".




Добавление.


С момента выхода нашего первого издания у нас была возможность изучить
экземпляр второго издания Скотта (1810 г.), принадлежащий мистеру Э. С. Гулду из Йонкерса, штат Нью-Йорк.
Это второе издание напечатано более мелким шрифтом, чем первое, и имеет формат ин-октаво, в то время как первое издание было в формате ин-кварто.
Сравнительный анализ текста с текстом первого издания и нашего собственного показывает, что Скотт тщательно переработал
стихотворение для второго издания, и что внесённые им впоследствии изменения были немногочисленны и незначительны. Например, в тексте есть вербальные изменения, которые мы приняли в i. 198, 290, 432, ii. 103, 201, 203,
534, iii. 30, 173, 190, 508, v. 106, 253, 728, 811, iv. 6, 112, 527,
556, 567 и т. д. В vi. 291 fol. читается (включая пропуски и вставки) так же, как в нашем тексте. В i. 336, 340 пунктуация такая же, как в 1-м издании; а в i. 360 читается «dear». В ii. 865, 866 пунктуация отличается от 1-го издания; но мы склонны считайте это опечаткой, а не исправлением. В ii. 76 этого 2-го издания  вместо "lingerewave" стоит "lingerer wave," а в ii. 217 повторяется нелепая опечатка "his glee" из 1-го издания. Если Скотт мог
не заметить такие очевидные ошибки, то он вполне мог не заметить и
неправильное расположение запятой. У нас есть сомнения по поводу i. 336, 340, где 1-е и 2-е издания совпадают; но, возможно, опечатка осталась
неисправленной, как и во ii. 217.


25 января 1884 г.