Город на холме. 12

12. Как синьор сидел на заседании городского совета. Говорит Руджери Нери

Синьора была умной женщиной, но денег у неё было мало, а у синьора их вообще не было.
Поскольку сын синьоры умер, то имение её покойного мужа отошло обратно в его семью. Ей же его родственники должны были вернуть приданое, но они никак не могли собраться. Земли же покойного отца синьора  были конфискованы за его злоумышления против города. Когда синьор Джованни попробовал спросить у городского совета, нельзя ли ему что-нибудь получить обратно, раз уж его пригласили в город, приор ответил, что это невозможно. Во-первых, земли были изъяты совершенно законно, а, во-вторых,  они уже проданы в руки законопослушных горожан.

Конечно, у барона Санта Фьора было и движимое имущество, которым он обзавёлся на военной службе, однако он много тратил на козни против Кастель-дель-Пьяно, в том числе и влезая в долги. К тому же, он имел несчастье скончаться, когда сын его находился в заключении, поэтому то, что не растащили кредиторы, делось куда-то само, так что и концов было не сыскать. В результате, синьору Джованни из всего наследства досталась только недобрая память о его родителе, за которую он и пострадал в тюрьме города Бассано.

Конечно, городской совет, как и положено, выделял синьорам содержание. Из него они должны были содержать городской совет, городской гарнизон, проводить ремонт городских стен, нанимать вооружённые отряды при необходимости, поддерживать городской госпиталь и делать подарки к праздникам в городские монастыри. Всё за пределами этих расходов оставалось им на личные нужды. В общем, если синьоры не хотели зависеть от милостей от городского совета, синьор должен был встать на ноги, чтобы он мог поехать, как все приличные владетели городов, и наняться на военную службу.

Синьор же наш был болен. Что у него была за болезнь, я и сейчас не знаю, однако думаю, что когда он попал в плен и сидел в тюрьме, то вся его сила воли сосредоточилась на выживании души и тела. И сила воли его была так сильна, что он вышел из тюрьмы города Бассано, не тронувшись умом и на своих ногах. Однако, стоило ему оказаться за воротами узилища, избежав непосредственной погибели и почувствовав избавление от опасности, как воля его ослабла, а тело и дух разом сломались. Поскольку жизнь его была важна для всего нашего города, синьора приложила все усилия, чтобы спасти его тело. Однако, хотя он и выжил, но дух его пре-бывал в состоянии безнадёжного равнодушия. По природе своей наш господин был человеком, который не мог жить, не ощущая привязанности ни к кому и не получая привязанность от других. К тому же, он не умел рассеивать внимание слишком на многих. Поскольку синьора была единственным человеком, который оказался к нему ближе всех в дни болезни, то с ней одной он ладил, и к ней одной прислушивался. Она и решила, что пора его «разбудить».

Не видя в дни болезни почти никого из людей, синьор Джованни не желал их видеть и дальше. Однако синьора решила, что должна заставить его выйти к людям и объявила, что он придёт с ней на заседание городского совета. Самому синьору Джованни она объяснила это тем, что она старше него и, если с ней что-то случится, он должен будет уметь один управиться с городской верхушкой.
Я на всех заседаниях вёл записи речей заседателей, чтобы позднее составить из них протокол, который хранился в архиве. Меня очень смущало, что на нём присутствуют наш кум, приор Джунта Нери, и мой отец, глава цеха шерстяников Лука Нери. Все мы делали вид, что не знаем друг друга.

В день очередного заседания городской совет обсуждал козни соседнего с нами города Кастель-дель-Трезо.  Нас с этим городом соединяла дорога, которая петляла, в зависимости от рельефа местности, сворачивая то на их сторону, то на сторону нашего Кастель-дель-Пьяно и коммуны Канчелли-дельи-Убриаки (сокращённо Канчелли). Эта дорога была бесконечным источником споров о налогах и сборах за проезд. И если жителям Канчелли нельзя было спрямить дорогу из-за горы, то мы с Кастель-дель-Трезо вполне могли бы это сделать каждый на своей территории, но никто не хотел платить лишние деньги. После поездки к императору городской совет Кастель-дель-Трезо ввёл выездные пошлины для путешественников, которые покидали их владения, сворачивая на петлю дороги, проходящую по территории Канчелли. Когда, обогнув гору, путники и всадники вновь возвращались на территорию кастельдельтрезцев, то они должны были заплатить въездную пошлину.
 
 До нашего городского совета дошли слухи, что соседи собираются проделывать такую же штуку с нашими купцами, а также, что надумали они требовать с нас возмещение за телегу одного из своих купцов, которая перевернулась на нашей части дороги после дождя. При этом они хотели денег не только за вывалянный в грязи и лужах товар, но и компенсацию для семьи владельца груза, который, как они утверждали, скончался от удара, едва услышав об этом происшествии. Однако наши лазутчики до-ложили, что старик мог скончаться и по другой причине: его сын незадолго до того проиграл в карты половину выручки, пребывая в городе Басса-но. Наш совет, естественно, оплачивать загулы чужих сыновей отказался, и тогда они пригрозили подать жалобу на город синьору Бассано как папскому викарию. Это вообще был удар под дых, потому что синьоры наше-го города тоже считались папскими викариями, однако, в связи со смертью синьора Франческо Ланчиа ежегодный взнос наш совет решил не платить, так что наш синьор пребывал в непонятном статусе и уж точно пока был ниже синьора Бассано.

Совет начался с того, что заседатели стали рассуждать, какую па-кость в ответ мы могли бы сделать нашим соседям. Сначала было тщательно вычислено, сколько заплатят наши купцы, если они осуществят свои планы с дорогой. Затем стали вычислять, сколько получим мы, если заставим их платить за въезд на наш мост через реку Пьяну и съезд с него на другой берег. Тут кто-то вспомнил, что есть ещё брод.
-Я стою за то, чтобы ввести отдельную плату за переезд в этом месте, - заявил глава цеха аптекарей Пьетро Вази. – Будет им наука, как строить козни против наших торговцев!
-А наш цех считает, что нельзя брать плату большую, чем они собираются содрать с нас, иначе народ станет ездить в объезд. В конце концов, на другой берег реки нужно не одним кастельдельтрезцам! – заявил глава цеха булочников Марко Панья.
-Следует разделить общую сумму сбора на два, - заявил Андреа Джерарди, глава цеха менял. – Это создаст видимость, что наши сборы за переезд через мост и через брод ниже, чем у наших соседей за дорогу. Мы будем выглядеть намного привлекательнее.
-Выйдет тож на тож, как у них за въезд и выезд по дороге, - возразил Симоне Дати, глава судей и нотариусов.  – Однако, если мы учтём до-рогу, и разделим общую сумму на четыре…
-А что скажет синьор? – вдруг спросил Пьетро Вази. Придумал ли он сам, что синьора нужно с самого начала поставить на место, чтобы он даже не думал разобраться в городских делах и не лез в управление, или его надоумили остальные, сказать уже невозможно.

Синьор, однако, тоже был не из тех, кого возьмёшь голыми руками. Он сидел рядом с синьорой с видом глубочайшего спокойствия и даже усталой скуки. Никто же не знал, что чем более спокоен наш синьор, тем больше вероятность, что он не знает, что делать.
-Я первый раз слушаю подобное дело, - сказал синьор равнодушно, - поэтому хотел бы обдумать ваши предложения в спокойной обстановке и представленные в письменном виде. И ещё мне бы карту…
Приор городского совета, поглядев в окно и определив, что наступил обед, сказал, что пора заканчивать заседание, и что синьор получит , конечно, запись всех речей из моих рук как секретаря. Все заседатели, конечно, надеются услышать его мнение завтра, когда будет обсуждаться вызов ответчиков от нашего города на суд синьора города Бассано.

Когда все, кроме меня вышли (я собирал черновики и чернильницу), синьора спросила синьора Джованни, вник ли он в суть дела. Синьор поглядел на неё, и они поняли друг друга без слов.
-В таком случае, - сказала синьора, - Руджери ди Лука Нери останется здесь и ещё раз объяснит вам.
С этими словами она вышла, а мы вдвоём остались. Трудно сказать, что думал обо мне синьор Джованни, но что-то нехорошее прозвучало в его словах:
-Ну, давай, рассказывай.
Я придвинул к нему черновики записи речей заседателей городского совета и начал говорить. Он слушал всё так же молча, подперев рукой подбородок. Мне было как-то не по себе, поэтому я больше глядел в бумаги, чем на него, однако, когда в конце поднял глаза, то потерял дар речи. Синьор мог бы с успехом позировать художнику для живого олицетворения меланхолии, а в глазах его плескалась   поистине мировая скорбь: так смотрят люди, у которых нет способностей к математике.

Вероятно, синьор Джованни заметил следы сочувствия на моём лице, поэтому произнёс:
- Я столько цифр не слышал за всю свою жизнь. Скажи мне, мудрый юноша,  что ваши заседатели хотят, чтобы я завтра ответил им на вопрос про эти деньги?
-Я и сам не знаю, что нужно ответить, - честно признался я, - однако имею предложение.
-Ну, давай уже, дай мне дельный совет.
-Прикиньтесь, что вы не поняли заседателей и подготовили ответ не на вопрос о сборах, но на вопрос о вызове в суд.
-Про суд я знаю ещё меньше, чем про сборы, - сказал он.
-Завтра они обязательно будут спорить о том, кто виноват в том, что город не заплатил за прошлый год ценз за викариат покойного синьора, а также не подал прошение о признании вас викарием. Теперь мы просто рядовой город под властью папы, и нам придётся ехать за разрешением спора в ближайший крупный папский город, где есть суд высшей инстанции – в Бассано, - попытался я помочь синьору, который выглядел так, что я почувствовал к нему глубокое сострадание.
-И что я должен им сказать? – спросил синьор, словно потерял всякую надежду в жизни.
-Просто скажите такую фразу: «Ценз - это не столько источник дохода, сколько обозначение границ власти папы».
-Это ты сам придумал? – спросил он с изумлением.
-Нет, - честно признался я, - я слышал, как это сказал отец.
-Ну, спасибо, Руджери ди Лука Нери, - сказал синьор, и я не понял, он меня хвалит или хочет, чтобы я провалился сквозь пол вместе с черновиками.

Я всю ночь не спал, думая, правильно ли я дал совет синьору и кто меня первым уничтожит, если выйдет что-то не то – отец, кум или синьора.

На следующий день, когда Пьетро Вази снова поднял вопрос о позиции синьора по сборам, тот удивлённо поднял брови и спросил, не ошибся ли он, ведь городской совет попросил его подготовить ответ на вопрос о том, почему мы должны в качестве ответчиков ехать в город Бассано. Пьетро Вази возразил, что он не ошибся.
-Да? – изумился синьор. – Значит, мы не поняли друг друга. Кстати, а почему мы должны ехать в город Бассано?
-Потому что синьор города Бассано – папский викарий. К тому же, там находится резиденция епископа нашей провинции, -   с готовностью объяснил  Симоне Дати, глава судей и нотариусов.
-Надеюсь, у нас нет слабых мест в защите, и все необходимые налоги в папскую казну выплачены? – спросил синьор.
В зале установилась звенящая тишина. Синьора посмотрела на меня и осталась невозмутимой.

Не дождавшись, пока кто-то что-то скажет, синьор произнёс проникновенным голосом:
-Да-да, я об этом. Ценз - это не столько источник дохода, сколько обозначение границ власти папы.
Когда потрясённые заседатели пережили эту фразу, Симоне Дати, глава судей и нотариусов, решил уточнить, что синьор имел в виду.
-Я довольно ясно озвучил своё мнение, - ответил синьор Джованни, глядя на него с глубоким участием,  - и думаю, что как человек, глубоко владеющий вопросом, вы хорошо меня поняли.
Заседатели переключились на спор, почему наши позиции в суде ослаблены неуплатой ценза, и кто в этом виноват. Так и не выяснив этот вопрос, они перенесли дальнейшее обсуждение на следующий день.

Когда все вышли из зала по окончании собрания, синьора посмотрела на меня и сказала:
-Ты оправдываешь мои ожидания. Смотри, и дальше старайся. Помни, кому ты служишь.
Я так и не понял по её тону, она меня похвалила или пригрозила, но больше склонялся к последнему. Сердце моё билось как молот.

Когда  она вышла, синьор Джованни велел мне закрыть дверь и смотреть, чтобы никто не вошёл. Он положил голову на скрещённые на столе руки и некоторое время сидел так молча. Затем он поднял бледное лицо и, глядя на меня, сказал:
-Ну, спасибо тебе за совет, Руджери ди Лука Нери. Однако, если ты скажешь кому-нибудь о том, что ты сейчас видел…
-Не стоит благодарности, синьор, - быстро ответил я. -  И не нужно меня всё время хвалить, а то у меня сердце не выдержит