Тир и Сидон

Но говорю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам. Мф. 11: 20-26

1.Карм.

Тиром стоял по стойке смирно, когда за шиворот ему свалилась гужелица и затеребила лапками. Струи пота ручейком стекали по загривку, и гужелица поползла ниже по спине. Поручик Тиром покосился на напарника, но Пут лишь пучил глаза на Кармандыра, также не смея пошевелиться. Кармандыр, или попросту – Карм, был, в общем-то, плохим командиром, и прозвище свое получил за то, что все свое жалование тратил на апгрейд своего тела.

 После каждой «командировки» на новую планету, присоединившуюся по добровольному протоколу к Содружеству Независимых Миров, он привозил в личном контейнере с жидким азотом замороженного аборигена и с интересом его изучал. Если интеллект после разморозки не был поврежден, то Кармандыр подолгу беседовал с аборигеном за кружкой горячего пунша. Обычно речь не спеша текла вокруг да около деликатных тем, вроде перспектив того или иного кандидата в председатели Верховного Совета СНМ. За следующей кружкой, теперь уже иван-чая, Карм подробно расспрашивал аборигена об условиях жизни на его родной планете и степени приспособленности к ней. В третью кружку Карм наливал гостю морковный чай и интересовался подробностями анатомии собеседника. Но если вдруг абориген начинал разговор на отвлеченные темы, вроде смысла жизни, или оперировал непонятными терминами, такими как этика или гуманизм, то Кармандыр кривился и жестами останавливал собеседника. В последнее время все эти пуншево-чайные беседы становились все короче, потому что аборигены стали какие-то наглые. Сходу выражали неудовольствие, пытались выяснить, что происходит с психикой колонистов на планете Тир, а особенно бесили командира, если отказались от морковного чая и переходили на личности. Такой, например, частый вопрос как: «почему Карм потерял человеческий облик» выводил полковника из равновесия. Ну, кому какое дело, чем человек увлекается? Кто-то коллекционирует сушеные фигурки усыхантов с планеты Пустымба, а кто-то постоянно модифицирует свое тело.

 Карм делал это с огоньком, в свободное от службы время, на собственные средства, несмотря на то, что нужное оборудование и хирургические инструменты стоили все дороже и дороже. Правда, не всегда Карм был доволен результатом. Жабры Брыба так и не пригодились, и несли чисто декоративную функцию. Короткие крылышки, которые он срезал у Птюча, быстро отсохли. Вот и сейчас, лениво прочищая ёршиком дыхало, которое он удалил у Дельфиката, полковник думал, что это было не лучшее его решение. Насморк, конечно, прошел, но в дыхало, пришитое на макушку, постоянно сыпались насекомые с потолка.

За окном по плацу маршировали рекруты, Карм мычал под нос слова марша, разносившегося из динамиков с площади: «Всегда свети наша Пурпурная звезда, над Тиром солнце не заходит никогда». Мельком глянув на Тирома, оторвавшись от монитора, полковник скомандовал «Вольно!» Тот этого только и ждал, моментально прихлопнув гужелицу.
– Молодец, ловко. Что надо сказать?
– Выражаю благодарность командованию за новые безсуставные руки.
– Только помни, что они тебе не для того, чтобы многоножек давить, а для стрельбы из-за спины. Теперь к делу. В который раз смотрю эпизод вашего с Путом патрулирования, но с восьмой минуты все больше вопросов. Доложите по форме.
– Так значит это... – Тиром откашлялся и уставился в соседнее пыльное окно, за которым пепельный ветер гонял по камням перекати-поле. – Заходим на «Москвиче» - костотрясе на вираж с двенадцатого сектора на четырнадцатый. От подножия Кузькиной сопки, за балкой, к сухому руслу идем по прямой. Видим, из норы выползает Гужел, длиной метров тринадцать. Пересекает русло Мусорки. И кидается на дно балки. А в это же время из перелеска под сопкой выскакивает она и бежит вниз по склону к валунам.
–  Уточните, кто она?
–  Эта, ну, прогульщица.
– Откуда такой вывод?
– Так ведь она в скулльной полевой форме была и ранец.
– Это вы все на скорости двести увидели?
– Никак нет. Мы тогда зависли уже. Вон, у вас видно на записи, что картинка местности статичная.
– Я сам разберусь, где статичная, где динамичная. Дальше давай.
Тиром сглотнул и продолжил:
– Гужел нагнал ее, прижал к валунам и сожрал прогульщицу.
Кармандыр снова углубился в изучение видеозаписи, задумчиво почесывая дыхало.
– Не нравится мне это. Давно они в четырнадцатый сектор не заползали. А сигнатуру изучили?
– Био, на девяносто семь процентов.
– А оставшиеся три?
– Пыль, щебень на панцире, смола какая-то.
Полковник Карм похрустел хитином на пальцах и вдруг вспылил.
– А почему я вообще должен в этом разбираться? Где офицер Гир? Где Скоб?
– Так это, – Тиром и Пут переглянулись. – Вчера разобраны по вашему приказанию за нанесение тяжких.
– Увечий, побоев?
– Никак нет. За нанесение тяжких татуировок.
– А, ну так по делам. А новых, когда пришлют?
– Штаб пока молчит.
Кармандыр резко вскочил и, развернув монитор, зарычал:
– Так, все, эта тема мне надоела! В наряд на дежурство, ко мне в «гостевую», на сутки!
На патрульных было жалко смотреть, оба покрылись испариной и мелко тряслись.
–  Командир, а можно - не надо? Может на фронт? Там они так страшно пялятся…
– Молчать! Где он этот ваш фронт, на Дачной планетке, за двадцать парсеков отсюда? А «гостевая» – это привилегия. – И смягчившись, добавил:
–  Там все надежно обездвижены. Ступайте же, братцы.

2. Она

 Тяжелый ранец бил по спине при каждом прыжке, большие ботинки натерли ноги и хлюпали, а портянки давно размотались. Она сжимала в потной руке заветную бумажку на которой уже размывалась обозначенная точка встречи. Только бы не опоздать, проводник ждать не будет. Да вот же они, заветные камни, в беспорядке скатившиеся миллионы лет назад на дно когда-то глубокого оврага, а сейчас пологой балки, по склону которой ноги сами несутся вприпрыжку.
О нет только не это! Нет, нельзя останавливаться, нельзя показать этому многоногу, что боишься его. Хотя, судя по размерам, твари было все равно, есть у тебя страх или нет. Ну вот и все, прижаться спиной к теплой поверхности, зажмурить глаза и не видеть этих наростов, усов и фасеток...
Чьи-то сильные руки рывком втянули ее внутрь сумрачной камеры. Пахло разогретым механизмом и дизельным топливом. Упав плашмя, ей удалось моментально перевернуться и наблюдать совсем уже неожиданную картину. Маленький старичок в шортах и босиком, отчаянно дергал сверху вниз скобу, закрепленную прямо над ним на внутренней стороне крышки, которая, по-видимому, имитировала верхнюю челюсть чудовища, но крышка лязгала, пружинила и никак не хотела захлопываться. Старик злился и кричал непонятное, что-то про баранку пылесоса. Вокруг него было множество мониторов, на которое выводилось изображение с наружных камер. Осознав спасение, мозг плеснул ей немного эндорфина, и она нервно захихикала, представив, что если бы сейчас велось наблюдение сверху, то была бы убедительная картина пережевывания пищи чудовищем.

3.Карм. Тиром.

Был полдень. Кармандыр внимательно осмотрел склон.  Нашел следы от растоптанных ботинок, положил пакет кусок грязной ткани, вроде портянки, повисший на колючках и сев на корточки стал внимательно изучать следы борьбы у валунов. Крови было много, она успела запечься и по большей части уйти в песок. Ошметки мяса и костей также присутствовали. Гужел, или некто, максимально похожий на него, здорово истоптал всю ложбину, но среди бесчисленного количества характерных следов от крючков и присосок виднелись следы и протектора внедорожника. Впрочем, это было не удивительно, наземного патрулирования никто не отменял. «Все сам, все сам, аки пчела» - бормотал Карм набирая песок в банку с крышкой и брезгливо собирая ошметки в пакетики. Еще утром, максимально увеличив стоп-кадр с места преступления коварного Гужела, полковник наконец понял, что именно его насторожило. Место было абсолютно чистым.
– Поиграть захотели, – бормотал Карм, захлопывая дверцу флайтера. – Ну хорошо, поиграем.

Стоило Тирому выйти из кабинета начальства, выражение подобострастного скудоумия мигом сошло с его лица. Пут плелся рядом и бубнил что-то по поводу того, что вечером ждет его с женой на пиво. Уже в душевой своего отсека, смывая пот и пыль, он обнаружил на животе и бедрах еще парочку присосавшихся гужелиц и отдирая их от кожи, на чем свет костерил кишащую насекомыми планетку. Теперь, после операции, Тиром мог без усилий чесать и намыливать себе спину, но швы на плечах еще сильно зудели, ведь их нельзя было мочить. Придирчиво разглядывая отражение своего лица в мутное от пара зеркало, он заметил на лбу поступающую печать высшего образования и похолодел. Выходит, что он сегодня был как никогда близок к провалу.

4. Она

Оказалось, что биологическая оболочка хитроумно объединена с механической трансмиссией и имеет колеса. При этом, фальшивый Гужел двигался гораздо быстрее реального. Бодрый старичок, хозяин и создатель данного гибрида, ловко управлялся с машиной при помощи всего пары джойстиков. Он выставил на мониторе навигатора какую-то, одному ему известную точку на карте, активировал автопилот и тарантайка споро помчалась на юг по руслу высохшей реки, все дальше от Тирополиса.
Она совсем уже было расслабилась и решила оставить роившиеся в голове вопросы на потом, а сейчас прилечь на кучу из спальников и палаток. Вдруг, старичок, оказавшийся в анфас даже и не совсем старичок, с ловкостью паука набросился на нее. Сжав ее запястья в левой, цепкой как клешня руке, правой ладонью он стал шарить по ее спине под грубой вязанной кофтой. Когда мгновенный шок прошел, она нанесла коленом удар в солнечное сплетение злодея и рывком перекинула его жилистое тело через себя. Дальнейшее она плохо помнила. Кажется, она нащупала под спальником мачете и изрубила напавшего на куски, с криком: «не там ты шарил, старичок!»
Потом приложила его палец к пульту и взяла управление гибридом на себя. Нажала педаль газа в пол и погнала Гужела назад, к валунам и раскидала куски тела вокруг камней. Затем, заметив в небе на горизонте маленькую, быстро увеличившуюся в размере точку, погнала тарантайку прочь, куда глаза глядят.

5. Карм

Утром следующего дня Карм был в приподнятом настроении. Бодро вбежав на утиных лапах в кабинет, он нажал кнопку селектора и вызвав денщика, буркнул в микрофон:
– Результаты анализов тканей готовы?
– Так точно!
– А если будет неточно, то я тебя разжалую! Так где они?
Дверь распахнулась, и денщик чеканным шагом проследовал к столу начальника и положил на него бланк экспертизы.
– Что это?
– Как и просили, анализ крови и тканей.
– Это я вижу, а почему на бумаге?
– Это распечатка.
– За идиота меня держишь? Ты бы еще на бересте нацарапал! Не мог просто файл выслать? Свободен. Хотя – нет. Стой, держи бланк в руках.
Карм снова нажал на кнопку селектора:
– Поручика Тирома ко мне, быстро!
И обращаясь к денщику:
– Хочу поглядеть на его рожу в этот момент!
В ожидании Тирома полковник нервно пыхтел дыхалом и, шагая по кабинету, с хрустом давил тараканов лапами.
– Что там хоть в результате – кошка?
– Никак нет! 
– Собака, баран, кабан? А, ладно, сейчас узнаем. Вот он, явился – не запылился!

Карм вытянул прямую руку с кулаком. Тиром, согласно уставу, произвел «ударение». С одного четкого шага ударился о кулак, правда, не как положено – правой щекой, а лбом. Полковник сначала немного опешил, но посчитал это неважным в данный момент. Внимательно глядя на краснеющий отпечаток своего хитинового кулака на лбу подчиненного, он с металлом в голосе произнес:
– Ефрейтор Спук, зачитайте нам вслух результаты анализа жидкостей, мягких и твердых тканей, обнаруженных на месте трагического случая, связанного с нападением инсектоида планеты Тир на основного представителя гуманоидной расы, а именно – человека Космичного…
Ефрейтор вытянулся во фрунт и выкрикнул лозунг Космитов:
– «Человек Космичный – для всех пример отличный!»
Все трое при этом лихо выкинули вперед руки со сжатыми кулаками и произвели взаимное «ударение».
– Экспертиза на казенном оборудовании, – тут Спук откашлялся и продолжил, – позволяет с точностью до девяносто девяти процентов утверждать, что останки принадлежат человеку космичному.
В кабинете воцарилась гробовая тишина.
– Дальше! – рявкнул Карм.
– Это все.
– Как все? Дай сюда. –  Командир вырвал у Ефрейтора листок и пробежал его глазами.
– Быть такого не может. А где пол, возраст?
– Уровень и техническое состояние казенного оборудования не позволяют…
– Все останки ко мне в «гостевую», в лабораторный отсек, живо!
– Но анализ на частном оборудовании не будет иметь официального статуса.
– А свой статус не хочешь изменить с ефрейтора на рядового? Бегом! А вас, поручик Тиром, я попрошу остаться…
Карм вплотную приблизил свое лицо к воротничку подчиненного (выше он не доставал), и брызгая слизью из дыхала зашипел:
– Не нравишься ты мне. Чую, уже давно на мое место метишь, подставить пытаешься. Сейчас пойдешь вниз, в темный и сырой подвал гауптвахты и велишь арестовать себя. До особого моего распоряжения посидишь, подумаешь, а потом приходи и объясни мне, почему между моментом преступления и появлением следов преступления прошло полчаса.
– Может сразу попытаться объяснить?
– Нет-нет, ты посиди, подумай хорошенько. Потому, что версию о бродячей мясорубке я точно не приму.
Уже у двери Тиром развернулся и спросил:
– А почему вы называете это происшествие преступлением, а не несчастным случаем? Ведь вы сами рапортовали в биокомиссию, что у гигантских Гужелов отсутствует интеллект?
– Ага, – осклабился Кармандыр, – вот ты уже наполовину раскрыл себя. Не смог достаточно долго поддерживать имидж идиота. Хорошо, усложним тебе задачу. Как выйдешь, заодно объяснишь мне, откуда тебе это известно. Иди-иди, арестовывайся. За тебя подпоручик Пут тут… Патрут… Потрат, (тьфу, пропасть) попатрулирует пока, в одно рыло.

6. Она.

– Эк тебя, девонька, корежит-то. Просто даже крючит и паучит, – ласково пропел из угла кабины старичок.
Красная пелена понемногу сходила с глаз, и девушка с изумлением стала разглядывать живого и невредимого умельца.
– Ты же… Я ведь тебя… – Только и смогла из себя выдавить она.
– Знаю, знаю. Проходили. Это все галлюцинации. Галюники ты словила. А теперь – развяжи меня.
– Ага, значит, ты все-таки напал на меня. Зачем, почему? Сначала спас. Или похитил?
– Я просто пытался спасти тебя от этого приступа и не успел. Прости, конечно, мы не с того начали. Времени не было объяснять.
– А сейчас есть?
– Да моя тарантайка сама находит убежище при любой аномалии. Мы находимся в укрытии.
– Тогда я вся внимание. Пока я не пойму точно, что произошло, не развяжу.
– По-своему, ты права, –  вздохнул старик. – Ты ведь прогульщица? Как далеко прогуливалась, в какие секторы заходила?
– Это допрос? Первую дюжину всю облазила, ничего не нашла, только пассатижи ржавые. Тогда я решила прогуляться по руслу Мусорки, но я ее плохо знаю, вот и решила купить точку встречи с проводником под Кузькиной сопкой.
– Ну, вот я, проводник твой, связанный лежу. Довольна?
– Так чего ты набросился-то на меня?
– Послушай, всех прогульщиков, рано или поздно ловит патруль и влепляет неуд. Сколько поймает, столько и влепит. Не ври мне, что тебя не ловили. Так сколько их у тебя?
– Три, – покраснела девушка.
– Так-то. Извини, как звать тебя?
– Она. Ударение любое.
– Твои родители – идиоты.
– Возможно. Я их не знала и не видела, – пожала плечами Она. – Мне лишь рассказывали, что мой отец служил тут военным врачом, а мать погибла на рудниках. Она меня в скулльный приют сдала, а ему ничего не сказала.
– Сочувствую. Дальше – смекай. Влепили тебе три неуда. Небось, все три – на спину. Тебе сказали, что эти пластыри имеют двойное назначение. Первое, в том, что они сканируются в Скулле, когда ты заходишь в класс, и информируют тичера о том, что ты - потенциальная нарушительница спокойствия. Второе – они постепенно выпускают на кожу седативные препараты, купирующие твое девиантное поведение. Пока все верно?
– Ну, допустим. А откуда?..
– Стоп, я еще не закончил. Так вот, про третье, самое главное свойство неуда тебе не сказали. Чем дальше ты уходишь от Тирополиса, тем пластырь сильнее нагревается и начинает выделять сильнейший галлюциноген.
– Зачем? Ошарашено спросила Она и вцепилась в свои малиновые волосы.
– А затем, что прогульщик в этом состоянии начинает метаться, кувыркаться и часто наносит себе вред, несовместимый с жизнью. Может прыгнуть с обрыва, или разбить себе голову о камни. Для кого-то неуд - инструмент контроля, для кого-то - его потеря. Учти, первый приступ у тебя прошел и посмотри, какой погром ты устроила. А скоро второй начнется, еще похлеще.
Она рванулась к старичку, на ходу стягивая с себя драную кофту. Перед его носом мелькнули две белые груди, но в следующий момент Она уже развернулась к нему спиной, на которой, поверх рубцов и шрамов были наклеены две розовые полосы с желтыми смайлами. Старик вцепился в них зубами и стал отдирать, путаясь в своей бороденке и бормоча сквозь зубы:
– Руки мне так и не развязала, дура!

7. Пленум

Сотрудники министерства развития Содружества Независимых Миров собрались на ежеквартальном пленуме. Просторное помещение для заседаний, обитое панелями из натуральной древесины было ярко освещено антикварными лампами накаливания, свет от которых бросал резкие, контрастные тени. По периметру стен были закреплены мягкие поролоновые пуфы, обитые пурпурным дерматином.
Министры, их помощники и приглашенные эксперты стоя спели гимн - «Живи моя планетушка – мать Земля-Рассеюшка» и заняли свои места, а длинноволосые журналисты в бежевых расклешенных брюках и с фотоаппаратами с зеркальными фотовспышками прижались к мягким панелям вдоль стен. Председатель президиума объявил пленум открытым и дал слово астрофизику Ленцову. Михаил Федорович откашлялся, придвинул микрофон и начал:
– Товарищи, я постараюсь коротенько, минут на сорок (смех в зале). Сегодняшнее заседание посвящено развитию регионов. Когда сразу за границей нашей солнечной системы зонд «Путник» обнаружил кротовую нору, наши космостроители сразу взялись за нее с энтузиазмом. Следуя заветам «расширять и углублять все доступное», не только выполнили завещанное, но также укрепили и обработали нору, сгладив шероховатости, и установили подсветку, и все это раньше установленного срока.
Раздаются выкрики из зала: «Короче! К делу Давай! Это все - сингулярность!»
– Товарищи, минуту терпения! Дайте водички попить (пьет из графина). Так вот, из семи экзопланет, обнаруженных по ту сторону кротовьей норы, пять успешно освоены. Две планеты с негуманоидными формами жизни по просьбе этих жизней были включены в С.Н.М. Третья планета названная «Тир», со своим спутником «Сидон» (ныне обе также в составе С.Н.М.) оказались наиболее пригодными для колонизации. Подробные характеристики я описывать не буду они изложены в брошюрах, разложенных на ваших столиках, (шелест в зале). Остановлюсь лишь на некоторых любопытных фактах. Ось вращения Тира, стабильно направлена к местному светилу, названному «Пурпура». У ученых было предположение, что полюс, обращенный к звезде, будет раскален, а противоположный – постоянно охлажден, но, не тут–то было!
Смех в зале, реплика:
–  Федотыч - мастер интриги разводить.
 – Товарищи, я заканчиваю. Оказалось, что активная вулканическая деятельность на южном полюсе планеты привела к отражающему тепловое излучение эффекту, за счет пыли в верхних слоях атмосферы. Вращение планеты способствует перемещению воздушных масс, равномерно распределяющих тепло, так, что пребывание в районе экватора вполне комфортно. Что еще? Да, смена времен года и смена дня и ночи – отсутствуют. Наблюдатель с любой точки на экваторе видит Пурпуру, как неподвижно висящую в одной точке неба, с незначительными отклонениями. Теперь кратко к другой теме, хотя и не по моей специфике. Государственные вложения и частные инвестиции в освоение недр Тира полностью окупились. Что? Это тема следующего докладчика? Хорошо, тогда вопросы.
Раздаются вопросы от журналистов, Ленцов отвечает:
– Это есть в брошюре, подойдите ко мне те, кому не досталась. Это тоже. И это, на предпоследней странице. Да, магнитное поле стабильно, соответствует полюсам.
Нет, ранее в атмосфере было избыточное количество диоксида азота, но наши планетники накачали в нее кислород.
Да, добыча редкоземельных металлов растет, условия и быт рабочих поселков постоянно улучшаются, но это все - не ко мне. Извините, у нас перерыв, встретимся через двадцать минут.

8. Тиром.

Тиром прислушался. За железной дверью разводящий сменил караульного, двое послушали какую-то шутку, поржали как кони и снова все затихло. Узник откинул от стены железную койку на цепях и лег на нее, положив руки под голову. Во дворе гарнизонной гауптвахты ударили два раза в железный рельс, что означало наступление двух часов ночи. В маленькое оконце под потолком камеры светила Пурпура. Светила всегда, немного болтаясь в проеме и периодически освещая разные углы. Иногда свет был на потолке и тогда были хорошо видны отряды гужелиц и жучков. Так уж было задумано и построено. Скоро должны принести баланду из саранчи с куском полынного хлеба. Но, неожиданно, рядом раздались звуки возни и оплеух, дверь со скрипом приоткрылась и внутрь протиснулась полноватая дама с короткой стрижкой. В руках у нее были пухлые сумки и бидончик.
– Ишь, не откроет он. Сам беглый, с купленной ксивой, а туда-же! Будешь еще бубнить там, мигом аусвайс твой настоящий солью; и поскачешь кузнечиком обратно на рудники. Принеси-ка сюда лучше столик раскладной.
– Ика! Ты как тут, откуда? – Вскочил ошарашенный Тиром. – Ты же на смене должна быть!
– Да ну, какая еще смена, я уже два дня при гарнизоне на циклоиде работаю, по специальности. Связь держу с Землей – Рассеюшкой, плюс вся местная коммуникация и базы данных по персоналу.
Ика подмигнула мужу и затянула:
– Да ты ешь, кушай, пирожки с суслятинкой, с пылу, с жару. Вот тоже, сказанул, любимый на киче чалится, а я на конвейере должна загнуться? Так и пропадем оба не за понюшку табака. Мигом заявление на стол и – «чао, бамбини»! Эй, малахольный, куда пошел, сядь-ка. На вот и тебе пирожок, и кружку, лопай, запивай, а то в чем только душа держится? В лоб получил, да сразу и завалился, одно слово – караульный, хоть караул кричи! До дна пей, в кружке не оставляй.

Тиром с умилением глядел на жену, жевал тесто и давился от смеха и как следствие – закашлялся, но сразу получил увесистый шлепок по спине, сглотнул и засмеялся уже в полную силу. Ика снова разлила пенную брагу из бидончика и спросила:
– А что же это напарник твой, этот Пут непутевый, так без тебя в пыльных облаках и болтается? Ох, свалится на башку прогульщику, или прямо в пасть Гужелу этому, залетному. Всю округу застращал, инсект проклятый!
Тиром уже устал смеяться, встал и вдвоем они выволокли за ноги пьяного караульного из камеры, а сами прижались друг к другу на скамье и стали шептаться.

9. Пленум.

После перерыва высокий и худой Ленцов уступил место докладчику среднего роста, с почти квадратной фигурой, в квадратных очках. Он невнятно представился и стал демонстрировать слайды с диапроектора. На экране замелькали диаграммы роста добычи гадолиния, неодима и самария, а также иллюстрации, на которых караваны ракет вывозят рекордные тонны гольмия, эрбия, тулия и лютеция. По окончании демонстрации диафильма раздались бурные и продолжительные аплодисменты, а потом была объявлена закрытая часть заседания. Журналистов попросили удалиться, камеры, лампы выключили и сразу же стало свежее. Рабочие кинулись было разбирать декорации, но председатель президиума жестом их остановил и подозвал режиссера.
– Георгий, голубчик, ну сколько же можно? Каждый раз – одно и тоже. Заседание еще не окончено.
– Леонид Фомич, но шоу – то уже закончено, трансляция завершена. А я и не настаиваю, что шоу должно продолжаться, просто дай ты нам посовещаться нормально, а то – что, мы должны будем в голой студии сидеть? Министры вон, все в костюмах кримпленовых, нарядные, не огорчать же их.
– Ну хорошо, сидите, – вздохнул Георгий. – Все равно «Колесование неудачников» только через три часа снимать. Но не дольше, а то сюда надо будет еще колеса закатить.
– Ну, лады, по рукам, запыхтел председатель.
– Кстати, Леонид Фомич, следующий пленум – юбилейный, продюсеры решили все обставить роскошно, в стиле Людовика четырнадцатого. Будете все в камзолах, чулках, парики напудренные. Свет – мягкий, свечи в канделябрах позолоченных, везде ампир и рококо.
– Какое такое кококо, мы вам что – лягушатники? – задохнулся от негодования Леонид Фомич. – Даже думать не смей!
Но, вспомнив об продюсерах, он как-то сник и придвинув к себе за локоть режиссера горячо зашептал ему рядом с ухом:
– Георгий, ты там им объясни, мы каналу рейтинг поднимаем, а наш зритель, это – народ. Клоунов иноземных из нас лепить не надо. Давайте уже скрепно как-то.
– А ведь я как раз на вашей стороне. Согласен, сценарий – перебор, вот потому и двигаю им свой вариант.
– Это какой еще?
– Как раз такой, какой всех устроит. Народное вече. Колпаки с мехом, вышитые кафтаны, сафьяновые красные сапожки…

Леонид Фомич сник, осунулся и понуро зашаркал к министрам. Георгий провел по рукаву, как бы расправляя смятую ткань и прокричал вдогонку:
– Ну что вы, я ведь вас услышал. Ну хотите – Петровская эпоха. Шпаги, треуголки…
Но Леонид Фомич лишь устало махнул рукой, мол – делайте, что хотите и занял свое место в президиуме.

10. Она.

Она, пригнувшись легко выпрыгнула из пасти – кабины и стала с интересом оглядываться по сторонам. Убежище, в которое они со старичком то ли забежали, то ли заехали представляло собой довольно просторную пещеру, в которой было достаточно светло от множества световых бликов на ровных, будто бы обработанных стенах, который сходились высоко над головой. Девушка покрутила головой, волосы мешали смотреть, и она собрала их в хвост. Вдруг ей показалось, что блики образуют некую структуру, вроде фракталов, да и светят они сами по себе.
– Эй, старичок, поди-ка сюда, – крикнула Она обернувшись.
– Это ты кому? – раздался удивленный голос из утробы Гужела.
– А что, тут кроме нас еще кто-то есть? – испуганно спросила прогульщица и на всякий случай присела на корточки, прижавшись спиной к теплому корпусу. Рядом присел тот, кого она назвала старичком и стал с интересом разглядывать ее округлившиеся колени. Она перехватила взгляд и с прищуром наклонила голову.
– Обувку бы тебе сменить. Портянки выкини, я тебе носки дам. Новые, – отвел он взгляд. – Знаешь, если бы мы жили в семидесятые годы двадцатого столетия, то там и вправду часто слышали бы такое обращение к любому мужику. Но мы-то живем в двадцать втором. Короче, зови меня по имени – Гил.
– Да ладно, Гил, без обид, но тебе, так-то лет шестьдесят на вид. А иногда ты кажешься моложе, не знаю, я запуталась.
– Как так - без обид, если я молодой, просто забыл, когда родился? Впрочем, я давно в зеркало не смотрелся.
Она вытащила откуда-то из-под кофты осколок зеркала обмотанный по краям красной изолентой (одну из находок) и протянула Гилу.
– Душераздирающее зрелище! – воскликнул Гил. – Пойду хоть бороду сбрею.
– Погоди, сначала ответь, что это на стенах? Плесень светится? Круги, а от них как лучи расползаются, все загнутые. Некоторые – просто скобки, другие – под прямым углом, как будто колесо на ногах бежит. А вместе они тоже в какие-то узоры складываются. Может, это чьи-то рисунки?
– В точку! А ты – догадливая.
– Не может быть! И чьи же?
– Да вот этих перцев, – Гил кивнул в сторону транспорта.
– Гужелы намалевали? Как, чем и главное – зачем? – Большие серые глаза Оны еще сильнее распахнулись.
– Это было пару сотен тысяч лет назад, тогда они еще получше соображали, были у них зачатки абстрактного мышления.
– Ага, может еще скажешь, что это их письменность?
– Есть и такая версия. Пока расшифровки не дали результатов, но мне недавно пришла мысль, что если это и письменность, то тексты нужно читать исходя из их логики и зрения. От центра – к краям. Вот смотри, каждый символ, это – Пурпура. Гужелы наблюдали за ним, и за опасностью сверху своим верхним оптическим глазом, а фасетчатые по краям заняты за наблюдением за врагами и жертвами. И хотя им было ясно, что Пурпура почти неподвижна на небосводе, но зато она вращается, вот именно это они хотели символически показать в рисунках. А разная форма лучей, это погодные условия. Цвет и интенсивность свечения Пурпуры ведь тоже меняются, из-за смены направления и силы пыльных ветров. А вот на этом, ближайшем к нам рисунке круг с «щеточкой», это помутнение светила, предсказывает пыльный дождь. Прости, я тебя загрузил. Короче, скорее всего, это погодные летописи и метеопрогнозы.
– Ты такой умный, Гил, ты откуда все это знаешь? Ну – голова! – И она резким движением взъерошила эту пыльную голову, но тут же, смутившись отодвинулась.  Гил оторопело захлопал глазами, сунул руку в объемный карман и достал кожаный шлем. Надвинув его на затылок, он сунул руку в другой карман и вытащил из него мятый энергетический батончик. Она быстро выхватила его из руки Гила и целиком запихала в рот.
– Продолжай, пробубнила Она.
– А про что, собственно? Вот ты спрашивала – как? Смотри, изо лба ус торчит, он полый, как хобот. Когда Гужел охотится, он необязательно голодный. Он может нагнать жертву и пометить ее на будущее, светящейся краской из этого хобота, точнее из железы в черепе. Вот этой же краской они тут все и нарисовали.
– Молодец, садись – пять! Наврал мне тут с три короба, фантазер. За батончик спасибо, конечно, а теперь я еще лапшой с ушей подкреплюсь. Никакие сороконожки на это все неспособны. Это все рисунки той цивилизации, которая здесь до нас жила. Человек разумный – предок человека космичного. Это их артефакты по всей планете раскиданы, а мы – прогульщики их находим и собираем. Ну и торгуем конечно, как без этого. Думаешь я за бумажку с твоим контактом из степухи заплатила?
– Ну конечно, прогульщики сами все лучше знают, вот прям уела ты меня. Полезай в кузов, сейчас поедем, сама все увидишь и убедишься в моей правоте!

11. Фомич.Пузырев.

Погруженный в свои мысли, Леонид Фомич не сразу заметил при скудном освещении, что министры уже успели облачиться в пурпурные мантии. Перед трибуной установили древко на подставке, с развивающимся Красным дипломом.
– Немедленно унесите обратно! – взвился председатель и грузно взобравшись на трибуну обратился к аудитории:
– Сила нашего движения не во внешних атрибутах и облачениях. Оставьте это телешоуменам. Вспомним строки из кодекса строителя Космизма: «…и образовавшись однажды в центре вселенной, гордый Человек Космичный, все выше и выше поднимается к пределам мироздания! И вот потому-то мы теперь уже не звездная пыль, а Высшие Образования!» Давайте же всегда об этом помнить, и не отсвечивать тут накидками, тем более, что мы до сих пор в студии, а не в пленарном зале. Да, Иван Сергеевич, вы кнопку нажали, у вас есть вопрос? Задайте и перейдем уже к основной повестке.

Иван Сергеевич, обладатель идеально круглой головы, которая как на подставке лежала поверх мантии, которую он демонстративно не пожелал снять, громко спросил:
– Когда уже у нас, наконец, будет собственное помещение?
Председатель протер платком глубокие залысины и буркнул:
– На этот вопрос нам ответит Евсей Николаевич, а я пойду супчика поем. Что-то я проголодался.
Евсей Николаевич придвинул к трибуне маленькую скамеечку, залез на нее и загундосил:
– Как вам известно, наша любимая президентка, Любаня Народная, повелела своим высочайшим указом перенести столицу из «Эмэска» в «Бабье Лоно», селение в чистом полюшке, рядом с космодромом Восточный, главным ПВЗ корпорации «Ягодка». На центральной площади «Бабьего Лона» вчера был торжественно открыт монумент основателю духовного возрождения…
– Да что с вами, со всеми сегодня такое происходит? – Невпопад выкрикнул молодой министр умосохранения Юра Киндер. Он легко вскочил на подиум с трибуной, изящно подвинул бедром Евсея Николаевича и стал перебирать толстую пачку бумажек лектора.
– У меня уже от зевоты и вас, Евсей Николаевич, олдскулы свело, – морщился Юра. Бумагу не найти, пачка стоит – как самолет, а вы все со стопками, будто деньги некуда девать.  И это у вас коротенько называется? Так, я вам тут желтым маркером подчеркнул, где читать, а остальное я забираю.
Киндер исчез также легко, как появился, а сбитый с толку Евсей Николаевич похлопал ресничками за очками, но возразить не решился и зачитал:
– Строительство высотного здания в селении «Бабье Лоно», находится в завершающей стадии. Группа этажей, начиная с триста пятидесятого и выше, выделены кабинету министров и залу пленарных заседаний. В настоящее время решается проблема отсутствия лифтов, по недоразумению не вошедших в генеральный проект.  Заселение планируются сразу после уборки строительного мусора с лестниц. Грандиозное здание вчера получило официальное название – «Бабьелонская башня».

К исходу второго часа заседание переместилось на открытую площадку телецентра, которая была обрамлена ионическими колоннами, ничего не подпиравшими, но увенчанными большими круглыми глазами из белого мрамора. Устав от духоты, министры стянули с себя кримпленовые костюмы, облачились в мантии на голое тело и страшно галдели. Снизу стала собираться толпа зевак, многие показывали пальцем и смеялись. Вдруг на соседней открытой площадке, использовавшейся, как посадочная, загудел сигнал приземления, выскочили суставчатые кронштейны с натянутой сетью и мягко поймали служебный черный лимузин.
– О, Петрович прилетел. Давай, наведи порядок! – раздался чей-то выкрик.
– Молчать! – рявкнул генерал и в тишине раздался тихий, сорванный голос Леонида Фомича.
– Товарищи, с нами Глава отдела разведки Министерства обороны и нападения, давайте послушаем его.
– Значится так, – зарычал геенерал Пузырев, сверкая зеркальными солнцезащитными очками. Собрание я закрываю, Фомича забираю. Ра-зой-дись!
– Не-не-не, никто не расходится. Мне надо отлучиться, а вы тут без меня пока проконтролируйте исполнение бюджета, распределите государственные средства, разработайте налоговую политику для новопринятых планет и им же утвердите нормативные акты и постановления. И, это, как его, – Фомич почесал залысину, – скоординируйте ведомства, для эффективного функционирования! Все, пока, как закончите, набери мне, Юра. Киндер, ты – за старшего.
– Слушай, дружище, – мягко обнял Леонида Пузырев, ты прямо всех уже затеребонькал с этим своим Огурцовым. Будь он хоть трижды заслуженный биолог – генетик и суперхирург, в ссылку его отправили не за просто так. А проблем теперь только прибавилось. Этот укушенный скалапендрой фрик изуродовал там сам себя до неузнаваемости, и вдобавок по липовой доверенности присвоил себе командование целым гарнизоном. Успели агентов, Гира и Скоба вытащить, а то он их хотел оперировать зачем-то. Не надо колготиться, работа идет, надо его доставить на землю и – судить. А материалы на него там мой человечек собирает. Да ты так не расстраивайся, погоди. Сейчас мы с тобой двинем к нам, в Звездагон, там раздавим мерзавчика и покалякаем.
Леонид Фомич нехотя согласился.

Проходя мимо вернувшегося в павильон режиссера, геенерал отшатнулся в сторону, опасаясь, что бурно жестикулирующий Григорий расплещет кофе на его безупречный мундир, но Фомич объяснил, что у того в руках модный гаджет, стакан с микрогравитацией и вайфаем, так что малиновый раф больше никогда не разливается из рук творческих личностей. Пузырев крякнул и сразу заказал по военфону «себе и парням» партию таких же стаканов и попутно велел заводить свою служебную Эмку. Немного спустя они уже плавно покачивались на воздушных ямах, а на заднем диване продолжалась доверительная беседа, больше похожая на монолог министра обороны и войны.
– Бардак ты у себя развел, Фомич. Все бесхребетность твоя. Президентка наша парламент разогнала уже, под видом переезда, теперь вы на очереди. Видел трансляцию думской сессии? Все на удаленке сидят в пиджаках и трусах перед камерами, а на голове у каждого – по коту. Ее распоряжение! Ну, ничего, мы заговор готовим, переворот военный, а Любаню Народную, я сам лично обниму, взасос поцелую и сошлю со всей ее имидж камарильей на Спа-планету «Бали-Е», в созвездии раком. Ну чо ты дергаесся, чо ты отсаживаесся? Болтай, сколько влезет, хоть на улице ори, тебе все равно никто не поверит, со школы все знают, что ты – трепло. Так, погоди-ка.

Геенерал вынул из нагрудного кармана плоскую флягу и протянул товарищу. Тот, тряхнув кудрями отказался и демонстративно отвернувшись, стал разглядывать облака с рекламой. Пузырев понимающе кивнул и отхлебнув из горлышка, убрал фляжку в карман, зазвенев медалями.
– Ладно, без обид, давай двигай назад, я тебе саечку за испуг пропишу, как бывалочи. Вернемся к нашим баранам. Когда шел отбор на секретную миссию на Тир, было отобрано девять кандидатур, и меньше всего мне нравились супруги Перешковы. Открываю папку, читаю досье, а там: «Активные члены секты “Люди Полудня”, Стругацкисты, лишение прав пилота с конфискацией полетного средства за незаконный свободный поиск и прогрессорство.» Ну, ладно, думаю, прогрессоры – народ упертый, идейный. Дал им индульгенцию, поставил печать Высшего Образования на лоб, чтобы гордились и не сбежали. Еще выдал им казенную «Лада – Звезда» и отправил на Тир, шпионить. Слушай, это же не колония, а просто деревня дураков какая-то, просто рай для прогрессора. Полгода готовили их на Сидоне, дали легенду, позывной. Девять месяцев Перешков исправно слал отчеты через жену, и вдруг – раз, и он - на гарнизонной гауптвахте. И вроде как, сам пошел и сам сел. В Штирлица играет?

Высотомер на панели «ГАЗ-М-1» показал начало снижения. Справа на земле уже виднелся распластавшийся моллюск «Звездагона», окруженный зелеными зонами и спрятавшимися в ложбинах между холмами таунхаусами. Фомич устал смотреть в окно, опустил взгляд и увидел на дверце обитой плюшем, хромированную ручку, с кругляшом из слоновой кости. «Интересно, для чего она нужна, стекла ведь не опускаются?» - подумал председатель, но тут черный лимузин нырнул на посадку в поселок для руководящих армейских чинов «Сабарбия – СССРбия».
– Перешковых я знаю лично давно, славная пара, – воспользовался паузой Фомич. – Да, они увлекались в юности прогрессорством, но тогда это поощрялось. У них в общаге даже портрет Дона Руматы висел. А теперь Тимоха в сырой камере, в заложниках у психа, а мы ничего поделать не можем.
Геенерал крякнул, приложился к фляжке, почмокал мясистыми губами и ответил:
– Ерунда, никто его не держит, к нему жена ходит, кулебяки носит, об этом мне доложили уже. Может уйти в любой момент, но не уходит. Мутная история какая-то. Что-то непонятное там произошло. То ли мокруха, то ли местная фауна балует, то ли веселящий туман из ямы, ничего не разберешь. Могу туда хоть завтра отправить парней из отряда «За Палыча», эти кого хочешь из-под земли достанут. Если Тимофей достаточно нарыл на Карма, (а в этом я не сомневаюсь), то привезем его и после трибунала будем в цирке показывать. А если Перешков сам накосячил, то пусть и отвечает по всей строгости закона.

После очередного глотка из фляги речь Пузырева стала совсем неразборчива, но тут «Эмка» ткнулась носом в гравий и обоих пассажиров сильно тряхнуло. Пузырев подобрал упавшую на коврик фуражку, поправил на тулье двуглавого орла в пентаграмме и забубнил что-то про сервис, в котором плохо выставили центроплан. Затем он распахнул дверцу и застыл. От бронированных дверей в коттедж, к нему чеканным шагом шагала Баба-автомат, сверкая на солнце безупречным золотым телом. Она на ходу выкинула вперед руку со сжатым кулаком и замерла. На фалангах пальцев, сжатых в кулак, засветились светодиоды, значит кулак был готов принять «ударение». «Если стукнуться лицом о кулак, можно получить бонусы лояльности от Президентки и скидки в Военторге», – вспомнил Пузырев, но проигнорировал приглашение.  Это был экстренный режим и на лбу геенерала пролегли глубокие морщины. Тут грянули литавры и механический оркестр грянул Презигимн - «Любовь Народная – Земля свободная». Баба-автомат сделала еще шаг на сетчатый люк, под которым был колодец спецсвязи. Оттуда потянуло затхлым воздухом и вынесло пригоршню прошлогодних листьев, а потом уже подул Три де - инфогаз. Обволакивая тело Бабы-автомата, он стал менять ее формы, и та превратилась вдруг в томную блондинку в белом платье, поправлявшую вздымавшуюся юбку.

Пузырев и Леонид Фомич стояли вытянувшись, руки по швам, но геенерал успел быстро надеть свои зеркальные очки, скрывая предательский блеск своих поросячьих глазок. Голос диктора из люка смущенно произнес: «ой, не то включили». На пару секунд Баба-автомат снова сверкнула своим самоварным золотом и вдруг обрела облик президентки Любани Народной. Она была в вышитом рунами сарафане, поверх которого был надет клеенчатый фартук. Ладони обтягивали матерчатые перчатки. В одном кулаке Любаня сжимала четыре срезанных розы, а в другом – садовые ножницы. Колючий взгляд буровил двоих мужчин из-под сдвинутых бровей. Президентка вытянула пухлую нижнюю губу и дунула вверх, сдувая в сторону выбившуюся из-под косынки прядь волос.
– Что это?! –  закричала Любаня, подняв вверх правую руку.
– Секатор, – раздался ответ дуэтом.
– Верно! И вот именно им, я безжалостно отсеку все ветви власти, которые препятствуют мне узурпировать власть!
Связь прервалась.

12.Гил. Она.

Гил гнал Гужела по каменистой местности, а позади него рыдала в истерике Она:
– Пожалуйста, не вези меня в логово этих страшных многоногов, ну верю я тебе, верю! Пусть хоть пишут, хоть рисуют, мне все равно уже. Я просто хочу артефакты собирать, я за это платила! Да ты слышишь меня или нет? Просто… – и она набрала в грудь побольше воздуха, – просто я не хочу оказывать первую помощь!
– Чего? – от удивления Гил сбавил скорость, – кому надо оказать первую помощь?
– Как кому? Первую помощь всегда надо оказать прежде всего себе, если абьюзер заставляет тебя подчиниться своей злой воле. Подойдут любые способы воздействия, вплоть до летальных. У меня по О.Б.Ж. пятерка была.
Гил резко затормозил, подняв тучу пыли.
– Хорошо, что я сбежал из Скуллы не доучившись. Слушай, да не хотел я тебя абьюзить, просто думал, что тебе интересно будет познакомиться. Они такие милашки. Девочки же любят всякие уродства, вон у тебя на рюкзаке - кукла страшная какая.
– Сам ты страшный, а это – Стич, у нас такой в живом уголке живет.
Гил вылез из кресла водителя, снял с себя вязанную шапочку и стал вытирать слезы с чумазого личика девушки, но только еще больше размазал грязь.
– Ладно, – продолжил он и устроился на откидном стуле, положив руки на колени. – я тебе все и так расскажу. Видео, к сожалению, у меня нет, они запрещают снимать, так что просто поверь на слово. В общем, километрах в пятидесяти отсюда на север, в горной зоне сумерек, есть обширная система тоннелей, очень запутанная. Лабиринт многоуровневый, так что просто так в него соваться смертельно опасно. Допустим, ты заберешься даже не очень далеко, протянешь нить Ариадны или меток наставишь, а там на каждом повороте в нишах сидят Гужельские штрафники, чем-то по их подземным законам провинившиеся ампутанты. Им только обоняние оставляют и хвост. Так они, как почувствуют, что кто-то прошел этим, хвостом круглый камень из углубления выкатывают и замирают, пусть, мол, начальство дальше само разбирается.
 
Она слушала, затаив дыхание, так, что даже рот с потрескавшимися губами приоткрыла. Гил заметил, что верхние зубы у Оны ровные и белые, а нижние – кривоваты, но кто без изъяна?
– Интересно?
– Страшно интересно! И что, оттуда уже не выбраться?
– Нет. Без позитивного контакта – никак, так что несколько экспедиций в Ароматных горах так и сгинуло. Это, кстати, их официальное название. Многоноги общаются феромонами и прочими биоактивными веществами, так что часто в пещерах там пахнет чем-то вроде клубники с малиной. Это для них аромат счастья и удовольствия.
– А я даже не знаю, что это за запахи такие, но слышала, что они приятные. – тряхнула малиновой челкой Она. – И тогда это для людей тоже хорошо. Сиди там в пещере, нюхай.
– Да, но концентрация аромата очень высокая, так что без респиратора – никак. А наши, как завалятся туда, начинают вонять страхом и по;том. Гужелы такие: «фу, бяка!» Загонят экспедицию в шлюз и воду пустят из подтирных озер. Без злого умысла, мол вымойтесь сначала, а там и пообщаемся.
– А кто там подтирается в озерах?
– Никто там не подтирается, – рассмеялся Гил. – Были бы мы на земле, озера бы были подземные. А так как мы на Тире, то и озера – подтирные.
– А после мытья, что, зовут на аудиенцию к королю инсектов?
Она задала вопрос и не спросив разрешения, налила себе в стакан мутную жижу из баклаги, которая висела на крюке над ней.
– Прости, просто из нее капало, решила попробовать, что там у тебя. Так, что, помывка в пещерах подтирная -  знатная? Даже завидую. В Тирополисе вода только по понедельникам, с двух до трех.
– Да, какое там! Ты только представь; темно, камни, сталактиты – сталагмиты. А тут еще потоки ледяной воды. Однозначно – смерть.
– Гил, а жижа у тебя очень достойная. Мутная, жирная. А еще с кислинкой.
– Пей на здоровье, она из саранчи с Обширных полей, в них белка больше, а кислинка – от термитов. Мне плесни тоже, а то время-то обеденное.
– На, держи! Мне для друга ничего не жалко, – с лукавой улыбкой протянула Она кружку Гилу. – А теперь рассказывай, раз уж ты все про многоногов знаешь, почему мы катаемся в дохлом Гужеле на колесиках.
Гил долго, задумчиво молчал, прихлебывая из кружки и наконец устало произнес:
 – Давай об этом как-нибудь в следующий раз. Ты артефакты хотела, вот выйди и поищи. Тут их навалом, потому что грибы рядом. Сюда никто не сунется.

13. Тиром. Ика.

– Да пойми ты наконец, ну не могу я сейчас камеру покинуть, – с сожалением заныл Тиром, крутя в руках пирожок, который в него уже не лез. – Сразу по нескольким причинам. Во-первых, Карм ждет от меня ждет ответа на вопрос, который меня также, как и его, ставит в тупик. Сейчас у меня даже версий нет. А у Камандыра есть все основания подозревать меня в подставе. Во-вторых, я его уже видеть не могу, меня от него тошнит.
Тиром поднял глаза на потолок, но по нему хаотически бегали бескрылые мухи, тараканы и прочая нечисть, так что мужика затошнило еще больше.
– В-третьих, я хочу, чтобы за нами прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете и забрал уже отсюда. Повод есть, надеюсь там думают, что меня тут пытают в казематах.
– Как я тебя понимаю, – вздохнула Ика и ногой пошевелила валявшегося на полу караульного. Сегодня браги не было, и она просто скормила солдату пирожок со снотворным.
– Возраст уже не тот, – продолжила Ика, – ты уже не тот молодой, упертый прогрессор, который двадцать лет назад отучил от культа усыхания фанатиков с Пустымбы. Тебе летать на Костотрясе вредно для спины. Да и просто опасно. Сколько лет техника не обслуживалась. Фильтры все забиты, пепла в атмосфере все больше, на юге – пик вулканической деятельности.

Ика загрустила и стала разглядывать облупившийся красный лак на ногтях. Тиром нахмурил лоб.
– Эх, кабы не угнали нашу «Ладу- Звезду», только бы нас здесь и видели! – поручик хлопнул себя по коленям. – А на патрульном Костотрясе – максимум до орбиты, а там бы на станции нас Мочалки подобрали. Возможно, что в штабе все-таки решат нас как заложников освободить, тогда отряд «За Палыча» пришлют. Или отрядят Мочалок тех же, им с Сидона ближе.
– Только не их! – они тут все разнесут, а на верх отрапортуют: «все погибли от рук террористов», это у них отчет стандартный, они его копипастят в любом случае. Знаешь, Пут вчера на Костотрясе пытался до стратосферы подняться, да заглох, сел на авторотации. Головой треснулся. Были бы мозги, точно сотрясение получил.
– Пут к тебе еще клеится? – с мнимым равнодушием спросил Тиром.
– Постоянно. Как банный лист пристал, пришлось ему как-то даже леща отвесить.
– Ну, ты у меня умеешь за себя постоять, за то и полюбил!
– Только за это? – Ика шутливо оттолкнула полезшего с объятьями мужа. – Никак не привыкну к этим твоим новым рукам. Ты вообще зачем их поменял, со мной не посоветовался?
– Хотел тебя порадовать, сюрприз сделать. Помнишь, в общаге ночью на тебя полочка упала, которую я накануне к стене плохо прибил? Ты шишку терла и кричала, что у меня кривые руки и они не оттуда растут. Я запомнил. Карм вырастил из моих стволовых клеток новые, прямые и пришил повыше.
– Вот дурак! – Ика отвесила мужу подзатыльник. – Эти еще кривее! Думаешь я забыла, что ты руки обморозил в экспедиции на темный полюс? Все из-за этого? Я же тогда мази доставала и тебя бинтовала. Разве после них не стало лучше?
– Сначала – да, а потом еще хуже стало. Кожа лоскутами сходила, я спать не мог. Я просто тебе не говорил. Тогда Карм и решил загладить свою вину и помочь мне. Я тогда хотел такие же, нормальные, человеческие, а не эти пятипалые осьминожьи щупальца. Я ведь для Кармандыра, по легенде (будь она неладна), полный идиот, вот он посчитал, что может надо мной изгаляться.
– Удивительно то, что он вообще захотел загладить вину. Я, лично, считала его законченным садистом. Подожди, а какую из его многочисленных виновностей ты имел ввиду?
– Ту самую. Это ведь он сам организовал ту злосчастную экспедицию. Сообщил наверх, что возглавит ее лично. А что в последний момент решил остаться в гарнизоне, конечно сообщить забыл. Будто бы не знал раньше, что там минус шестьдесят и постоянная темень. Зонды ведь все сообщили заранее, никакого смысла не было туда людей отправлять. Просто убедились, что там ровно и пусто. Только технику угробили.
Посидели, помолчали.
 – Слушай, Тимоха, – встрепенулась Ика, – Карму (я по накладным нашла), снабженцы прислали новехонькую патрульную «Волгу», бело - голубую, с искрой. Этот жук ее перекрасил и летает на ГОКи, дань собирает, типа защита от Гужелов, носок ему в дыхало! А патрулю значит – старый «Москвич» убитый выделил.
– Стоп. Флайтер этот – «Волга», он же реально скоростной, приметный аппарат. Я бы его запомнил.
– Да, Карм его вам и не показывал. Там полный фарш. Все под климат Тира. Такие еще только у директоров ГОКов, специальная серия. Ионный движок и водород для подруливания, а по грунту – полный электропривод на все четыре колеса.
– Полный фарш, говоришь? А кажется я понял, что там за ошметки у валунов были. Все, выходим отсюда. На свободу - с чистой совестью и новыми планами!

14. Фомич. Пузырев.

– Нет, ну ты видал? – повернулся вспотевший Пузырев к Фомичу. Тот ничего не ответил. Геенерал постоял, подумал и смачно плюнул в Бабу-автомат, с которой дымными струями стекал инфо-газ вместе с остатками образа Президентки.
– Я все видела! – истерически взвизгнул динамик робота, находившийся ниже позолоченного пупка.
Пузырев подскочил к Бабе-автомату и принялся подобострастно вытирать рукавом кителя гладкую, безликую поверхность головы и скоро в блестящей выпуклости отразилось его расплывшееся лицо и маленькое тельце. Из решетки снизу раздался голос диктора:
– Решением от такого-то, какого-то, отстранить от выполнения обязанностей Министра войны и обороны геенерала Пузырева. Запретить ему впредь самому креативить названия новых армейских чинов и пожизненно сослать на Сидон. По прибытии – немедленно доложить и приступить к обязанности начальника Умывальников и командира Мочалок! Подпись президентского указа завизирована командой имиджмейкеров и политтехнологов и обжалованию не подлежит.
Лицо Геенерала просветлело и с нежностью глядя в свое отражение в золотой линзе он расстегнул гульфик и стал мочиться через решетку в колодец спецсвязи. Голос диктора забулькал и смолк.

15. Гил. Она.

Она фыркнула, распахнула «челюсть» и выпрыгнула на бурые камни. Сверху на нее зыркнула красным глазом Пурпура и скрылась в серых облаках. Гил тоже вылез покряхтев, взял бинокль и стал вглядываться в горизонт, за которым поднимались два пыльных столба. В трех километрах от места наблюдения высились три воронковидных гриба, каждый метров в пятнадцать в высоту. В народе их прозвали «Трубачи». Грибы эти играли важную роль в экологии планеты, собирая в себя вулканическую пыль. Из нее они извлекали нужные им минералы и микроэлементы, а шлак удаляли из дупла у основания в виде шаров пемзы.
– Ага, я так и знал! – воскликнул Гил. Сладкая парочка залетных мочалок решила поохотиться на Гужела. Хвост наш они приметили, а нас за головой им не видно. Куда же вы, дурехи, прямо под Трубачей лезете, их же надо за версту объезжать. Онка, держи бинокль, гляди в оба, сейчас потеха будет!

В окуляры было хорошо видно, как две девушки с огромными копнами ярко рыжих волос, мчатся на чем-то среднем между багги и квадроциклом. Два транспортных средства быстро увеличивались в размерах и когда они поравнялись с Трубачами, по телу грибов прошла сначала вибрация, потом крупная дрожь, и из раструбов сверху вылетела целая туча пепла, которая как тяжелый дым заволокла окружающее пространство. Тут же из дупла выкатились неровные шары размером с футбольный мяч и покатились в стороны.
– Вот, век живи, век учись! – назидательно поднял вверх палец Гил. – Грибы терпеть не могут, когда кто-то вторгается в их личное пространство.

Несколько минут не было видно ничего, а потом из тучи вылетели две наездницы и продолжили теперь уже хаотическое движение, комично увиливая от каменных мячей, но скоро они смогли выровнять траекторию. Девицы, чьи гривы теперь стали пепельно-серыми, а защитные очки покрылись толстым слоем пыли, по-прежнему были полны азарта. Она в бинокль с удивлением увидела, что навстречу Мочалкам зигзагами бежит Гил в респираторе, иногда прячась за камнями и пнями от грибов, похожие на огромные гнилые зубы. «Что ты задумал, чокнутый старикашка?» – подумала Она и тут же поймала себя на мысли, что думать про Гила в качестве старика, как прежде, ей уже неприятно. А тот, тем временем ловко подпрыгнул к первой, надсадно воющей и чихающей мотором машине и вскочив на подножку, одним ловким движением сорвал с Мочалки массивные очки. Затем Гил проделал тот же трюк с водительницей второго багги. Девицы сбросили газ и закрыв глаза руками стали истошно орать и кататься по земле.
Гил стоял рядом в этом своем страшном респираторе, похожем на кабанью морду и молча наблюдал. Тогда Она со всей мочи бросилась вперед, кашляя и задыхаясь подбежав к Гилу стала колотить его биноклем, но тот лишь вяло отбивался и хрипло хохотал. Наконец он крепко обнял Онку, прижал к себе и тем только и успокоил. Вдвоем они присели рядом с одной из охотниц и Гил с силой отнял ее руки от глаз. У нее оказались даже слишком большие глаза и Гил вспомнил, что у родившихся на Сидоне зрение адаптируется к скудному освещению. Девушка несколько мгновений ошарашенно разглядывала странную парочку, а потом закричала:
– А-а-а! Прочь пошли от меня, мерзкие пунцовые мутанты! А-а-а, что тут такое на хрен происходит, почему все вокруг горит?!
Онка вопросительно взглянула на Гила, а тот ей пояснил:
– Когда Мочалок отправляют с Сидона на Тир, им выдают специальные очки. Инструкторы предупреждают, что очки эти нельзя снимать ни в коем случае, иначе особая длина волн излучения Пурпуры выжжет их и так слабые сетчатки. На самом деле излучение тут в норме, просто преобладают длинные волны спектра. Вот и кажется им все вокруг кровавым. Но это только первое время, потом, как и нас, зрение адаптируется, все будет видеться обыкновенным, просто приглушенным по гамме. У этих-то хоть очки есть, а ссыльных, которых на рудники и ГОКи отправляют, даже не предупреждают, вот они в шоке пребывают первые недели.
– А зачем это делают?
– Чтобы волю подавить и повысить производительность труда. Но последнее – не точно.
Большеглазая перестала истерить и приподнявшись на локте стала с интересом слушать, а потом заключила:
– То есть, на самом деле, ты не красномордый кабан, а рядом не пунцовая креветка?
Гил снял респиратор и улыбнулся своими мелкими зубами.
– Ха-ха, да ты – старикашка!
– Эй, ты, Мочалка крашеная, – взъерепенилась Онка. – Это вообще-то мой парень и он помоложе тебя будет, просто его жизнь потрепала!
– Да мне по барабану, – фыркнула первая девица, встав в полный рост и отряхивая волосы от пыли. – То же мне, Бони и Клайд. Если ограбить нас хотите, то у нас нет ничего.
– Да и поздно теперь, мы уже очухались и сможем вас отпинать, если что. – Присоединилась вторая.
– Кстати, кому – Мочалка, а кому – Елена Сергеевна, сержант Молодежной Организации Человечества Космичного.
– Ну раз не Мочалка, то – Мочка, мне тоже по барабану, – сплюнула себе под ноги Онка.

16. Фомич. Пузырев.

Леонид Фомич не стал дожидаться, пока Пузырев закончит. Быстрым шагом засеменил к черной Эмке, на ходу вытирая пот с залысин. Захлопнув громко лязгнувшую дверцу, он почти наугад набрал на маршрутчике адрес дома в своей «Сабарбии – СаРаФании» и нажал на кнопку «старт». Машина загудела, но не сдвинулась с места. «Это не угон» - уговаривал сам себя председатель президиума министерства развития Содружества Независимых Миров. «Машина-то казенная» - мелькала мелкая мыслишка, пока руки лихорадочно шарили в темноте душного салона. «Свинья, какая же свинья» - думал он неопределенно.

 В изнеможении Фомич откинулся на спинку обитого плюшем дивана и стал машинально крутить уже знакомую хромированную ручку. Четыре гравипупки под днищем щелкнули, Эмка мягко поднялась в воздух и поплыла, набирая высоту. Зажегся приглушенный свет, потекли прохладные струи воздуха, из динамиков раздалась ария Зигфрида из «Кольца Нибелунгов» Вагнера. Председатель расслабился, стянул с шеи галстук, а с глаз - очки и закрыл глаза. А когда открыл, перед ним на соседнем диване сидел Лука Олегович, министр инопланетных дел из одноименного ведомства и теневой финансовый воротила. Он покрутил головой, и его выдающаяся вперед челюсть еще более вытянулась.
– А где Пузырев? – спросил Лука Олегович и подозрительно сощурился.
– Я за него, – сглупил Фомич и надел очки, чтобы понять природу явления. Оказалось, что перед ним простенькая проекция, исходившая из линзы эбонитового ящичка. Мобильная PAL голограмма, строк на шестьсот двадцать пять.
– У Пузырева аудиенция с Любаней, – зевнул Леонид Фомич. – На повышение идет. Шестидневную войну на Дачной планете против повстанцев - колорадов выиграл. Полный разгром.
– Куда выше уже, в маршалы? Неплохой подарок к юбилею, – ухмыльнулся Олегович. – Хана армии… Хорошо, пусть так. Я кое-что ему хотел показать, обсудить с ним. Но тебе тоже можно, как своему. Как Высшему Образованию.
Лука пристально пригляделся, подумал и нажал у себя на клавишу «принт». Из щели под сиденьем выпали четыре пластиковых листа.
– Что это?
– Четыре ноты протеста с требованием расследования случаев похищения граждан, от новоприсоединённых негуманоидных миров. Четыре инцидента только за последние полгода, а на самом деле их больше. С планеты «Голубой океан», с планеты «Голубые небеса» и с одной Луны.
– Дай догадаюсь, Луна тоже – голубая? – перебил Фомич Лукича и вспомнил жеманное лицо министра планетонаименования.
– Да, еще была пятая нота, но планета лопнула пополам, не выдержала социального напряжения после инцидента. Происходило следующее. Некто прилетал среди бела дня и у всех на виду похищал местных жителей, используя всасывающий луч.
– Какая пошлость!
– И анахронизм, добавлю от себя.
– А подробности есть? Фото, видео? Марка полетного средства?
– Так вы взгляните на листочки-то.
– Ах да, сейчас. Да вот, вижу. «Лада-звезда», без номеров, цвет – баклажан.
Пластиковые листы стали плавиться в руках у Леонида Фомича, испачкали руки и стекли липкой слизью ему на штаны.
– Ну уж извините, – развел руками Лука Олегович. – Топ секрет. Стирка за счет конторы, – добавил он и отключился. 

17. Тиром. Ика.

Тиром и Ика засели в куполе циклоиды, предварительно выгнав оттуда связистов в самоволку. Когда-то давно это был просто вагончик с радиорелейной связью. Постепенно он прирос множеством вспомогательных помещений, от сборно-щитовых деревянных домиков, до кирпичных комнат и все они были соединены низкими подземными ходами. Строили тут хаотично, везде висели кабели и провода, а на крыше торчали спутниковые и прочие антенны. Вплотную к бетонным цельнолитым коробкам с серверами и электрооборудованием, вознеслась в небо причудливая конструкция, для добычи атмосферного электричества. Разница потенциалов на Тире находилась на небольшой высоте, так что в дармовой энергии планета вовсе не нуждалась.

    Запросив допуск от командования МОЧК на Сидоне, супруги стали просматривать записи со спутников от тридцать первого июня. Довольно быстро в утренних файлах нашлись кадры подлета костотряса к четырнадцатому сектору первого круга за стеной Тирополиса. В просвет между плотными серыми облаками было видно, как крохотная фигурка бежит, будто торопясь на свою погибель прямо в пасть многоногу.
Ика нажала на «паузу».
– А ведь личность погибшей так и не установлена. Никаких заявлений о пропаже, ни из одной из скулл.
– Каждый год – десятки, сотни пропавших прогульщиков, – пожал плечами Тиром. – Никакие меры не помогают. В Тирополисе – тоска, за стеной – погибель. Помнишь, я ведь начинал именно как прогрессор с учебных заведений. Пытался внедрить им в образовательные программы рисование, музыку, танцы. Педагогов привез. Расшевелить хотел.  Все разбежались, полное отсутствие заинтересованности в гуманитарных дисциплинах, да и точных науках - минимум. Ничего не читают вообще. Видела обычное расписание в скуллах? С утра – ОБЖ, потом физ-ра, труд, политинформация, химия недр. Все.  Ладно, что там дальше на видео?

Ика нажала на «плэй» и рукавом смахнула со стола с монитором копошащихся жуков.
– А ты если помнишь, я тоже тут не груши околачивала. Не один ты - прогрессор. Просто я раньше тебя все поняла, когда увидела закрытые протоколы предыдущего пленума. Там все просчитали и выяснили, что вахтовым способом возить народ на горно-обогатительные комбинаты не выгодно, так что надо растить смену прямо на местах. Какая еще там танцы, музыка? Им надо знать только про концентраты, окатыши, брикеты и агломерат. Не думали, что эта смена, хоть и дурачье, но ума хватит разбежаться.
    – Знаешь, милая, я как-то поймал одного такого за рюкзак рядом с одним из проломов в стене. Говорю ему: «куда же ты браток, одумайся, у тебя же вся жизнь впереди. Видел тебя в музыкалке, гитара в твоих руках просто поет!» А он мне: «я знаю, что мы тут все обречены, так что я благодарен вам за то, что вы один из очень немногих землянских тичеров, кто не смотрел на меня как на быдло».

 Некоторое время с камеры следующего спутника виднелись только вихрящиеся атмосферные клубы и вдруг мелькнула искра стремительного подлета новенькой «Волги» к месту происшествия. 

18. Фомич, Пузырев.

Три дня Леонид Фомич пытался дозвониться до Пузырева, но сонный голос его адьютанта каждый раз лениво сообщал, что: «его превосходительство изволят почивать и не велели беспокоить», а также, что им обнаружена очередная нычка. Из последних – грелка на животе, с гибкой трубкой для посасывания. На четвертый день Пузырев пропал с экранов радаров, а на пятый сам позвонил Фомичу и абсолютно трезвым голосом с легкой хрипотцой сообщил, что стал жертвой розыгрыша со стороны друзей, по случаю своего юбилея, про который в тот день сам напрочь забыл.
– Прикинь, эти Баран и Лохус вскрыли мой закрытый правительственный аккаунт с помощью кофейных стаканов с микрогравитацией, которые я им сам и подарил. Но, знаешь, я так-то Любаню после этого даже зауважал, так что погодим с переворотом этим.
– Но это же был всего лишь дипфейк!
– Да это не важно, исходник - то с ее камер на огородике. Такая она милая там. Морковочка своя, огурчики в тепличке. Напросился к ней на дачную планету, так мило в беседке посидели, с самоварчиком. Пузырь первача уговорили под шашлычок. Думаю - предложение сделать. Пойдешь свидетелем?
Фомич аж задохнулся от подобных кульбитов товарища.
– Ты сначала разведись и дочек пристрой. Лучше послушай, что мне на пейджер пришло: «Пошел ты Фомич, вместе с Пузырем! Я не забыл, как вы мне курточку творогом измазали и в щи компот наливали, а я еще перед тичером и оправдывался. Что ты мне этих этих Брыбов и Птючей предъявляешь? Ты предлагаешь мне вернуться и просиживать штаны в министерстве, когда как я тут живу полной и насыщенной жизнью, проводя передовые хирургические эксперименты. Мне удалось вырастить новые виды конечностей, которые пригодятся следующему поколению рассейских солдат. Я знаю, что при жизни никто этого не оценит, а наоборот, повесят на меня всех собак. Сколько бы мне еще не отмерила жизнь, я оторвусь по полной!  P.S. Не знаешь, где мои именные пассатижи, ты их не брал? Хочу написать тебе более подробное письмо, сделаю это позже и отправлю «Почтой Рассеи.»
– Опять ты с этим! – вздохнул Пузырев. –¬ Убедился, что Карп Нилыч совсем сбрендил? Или кто он там теперь, Карпаныр, какой-то. На нем еще и угон, и похищения. Ладно, найдем ему на зоне толкового психиатра. Все, высылаю парней, подстрахуем девчатами. Обставим, как зачистку перед визитом Сиятельных особ. Так ты не ответил, свидетелем пойдешь?
– Как это дело закончим, так – сразу.

19. Гил. Она.

Гил снял с огня шпажки с сусликами и тушканами, которые весьма условно напоминали своих земных оригиналов и раздал своему «гарему». Новое знакомство, хотя и завязалось не совсем обычно, льстило Гилу и пока Она собирала зверушек из силков, расставленных другими Прогульщиками, Гил соловьем разливался перед МОЧКами. Они оказались сводными сестрами, так что отчество у них было одинаковое. Когда вернулась Она с новой связкой добычи, Гил как раз заканчивал рассказ про пластырь с неудом.
– Эй, Онка, ну как, абстиненция не мучает? – растягивая рот в улыбке спросил Гил, но Прогульщица так зыркнула на него из-под насупленных бровей, что сестры мигом перестали хихикать.
– Ладно, к делу, – мигом насупился Гил. – Так зачем вам понадобился Гужел? Он ведь несъедобный.
– Да мы это знаем, – переглянулись МОЧКи. – Нам только догнать его надо и чешую из хвоста выдернуть. Это испытание такое. Мы их на Сидон в свою роту привезем, и старшина нам вручит крапчатые береты.
– Да, такие, в желтый горошек! – мечтательно закатила глаза Марина, сестра Елены. – Как у нас говорят: «взялася за Гужела, не болтай, что не сдюжила!» Правда тут есть ньюананас.
– Ты хотела сказать – нюанс, – поправила сестру Елена. – Да конечно, Гужела надо именно выследить и догнать, а этот, похоже давно сдох.
– Ну Лее-ен, – протянула Марина. – Никто ведь не узнает и не скажет. Эти перегнилы вообще не в счет.
– Ты хотела сказать – пилигримы. Еще как в счет. "Was wissen zwei, wisst Schwein". Не доверяю я этим Бонни и Клайду. Сидят тут, мертвечину охраняют. Вам - то дохлый многоног на кой?
Гил подкинул в костер колючек и пробубнил себе под нос:
– Странно, еле горит. Вроде не низина, «эн два о» тут не много… Ладно, слушайте мою историю.
– Обожаю байки у костра. Запишем, так и назовем – «История Гила» ...

– Когда я закончил химико-технологический, я, унылый ботаник, грезил иными прекрасными мирами, но получил распределение на Тир. Сначала я был очень подавлен, но встретив доброжелательный коллектив, сумел вместе с такими же энтузиастами наладить несколько технологических цепочек на ГОКах. Получив на счет «Мир Тир» приличную сумму, я смог сосредоточиться на научной работе. В то время, те немногие экспедиции, которые смогли живыми выбраться из Ароматных пещер, стали привозить в Тирополис интересные образцы, в том числе проб воздуха. Получив к ним доступ, я обнаружил неизвестные ранее соединения. Поскольку у исследователей имелись видеозаписи с тайм-кодом, то мне пришла в голову странная мысль, сопоставить те кадры, на которых Гужелы в пещерах синхронно выполняют одинаковые движения (да, тогда это было сенсацией), с пробами воздуха именно из этих мест. Надо мной тогда смеялись, но я обнаружил закономерности, которые прогнал через слабенький персональный квантовичок, но мощности десяти кубитов хватило, чтобы понять, что мы имеем дело с химическим языком.
Гил замолчал, и вгрызся зубами в недожаренную плоть суслика.
– Да ты гонишь! – хором воскликнули Мочалки. – Давно доказано, что они - безмозглые инсекты!
– Кем доказано? – Исподлобья взглянул Гил и выплюнул косточки. Это не доказательство, а подлог, дениализм, отрицание реальности. Мне тогда помогал некий Карп Нилыч, талантливый ученый, но заметив, как продвинулись мои исследования, он стал ставить палки мне в колеса, объявил все результаты подгонкой и профанацией. Он тогда имел вес, а я был никто, так я и подвергся обструкции и запрету дальнейших изысканий.
– Гы-гы, Карп Нилыч! – толкнула плечом сестру Марина.
– Да заткнись, ты, дурында, – поморщилась Елена. – И зачем только ты со мной потащилась? А ты, жертва режима, хорош уже нас терминами троллить. Короче давай. Ты нашел и завалил Гужела, чтобы доказать, что он говорящий?
Марине стало скучно и она попросила Ону показать содержание ее заплечной сумки, из которой торчали мотки проволоки и какое-то острие. Та вывалила свои богатства на кусок дерюги и стала показывать находки. Гил тем временем продолжил.
– Я синтезировал пять основных морфем и изготовил аэрозоли. Каждый распылитель надписал, надел противогаз, взял запас пищи, кислорода, воды и углубился в Ароматные пещеры. Перед каждым поворотом я брызгал перед собой из баллончика с надписью: «я пришел с миром, не представляю опасности» и не одни ворота за мной не закатили камнями. Это меня очень воодушевило, и я несколько часов плутал по темным лабиринтам. Не помню, сколько прошло времени, пока я не вышел в огромный подземный зал, в котором все было хорошо видно из-за светящихся рисунков на стенах. Там свились клубком около шести многоногов.
– Ленка, а Ленк, ты глянь, какое барахло Она набрала, зачем тебе столько? Болты, молоток, а вот этот ножик ржавый, нафига?
– Марин, если тебе не интересно, то хоть не перебивай! Ты разве не знала, что Прогульщики тем только и занимаются, что собирают всякую ерунду, а потом втюхивают друг другу? Им кто-то давно сказал, что это артефакты прежней цивилизации, а они и повелись. Гил, а чем они там занимались, многоноги эти? Не кинулись на тебя?
Гил покосился на застывшую с открытым ртом Ону и продолжил:
– Гужелы пожирали внутренности своего сородича, это у них вместо похорон. Они оставляют только пустой экзоскелет и вытаскивают оболочку из подземелий наружу. Поскольку я им был неинтересен, то я проследил, в какой из сотен выходов они выкинут эти останки. Думаю, именно тогда и я и поседел, признаюсь, очень страшно было.
Онка к тому времени собралась с мыслями, собрала свои находки в мешок и присев рядом с девицами, стала трясти им у них перед носом.
– Так что это по-вашему, а? Куча народа этим живут, а вы тут такие явились – с луны свалились и все резко опровергли? Откуда это все взялось тут, а?
– Эй, подруга, полегче! На тебя лично никто не наезжает. Тебе же лучше, знания лишними не бывают. Вот ты уже большая девочка, сама подумай. Вот - серп, а эти палки на ремне называют – цеп для молотьбы. Наш отец – фермер, нам это с детства известно. Это все - сельскохозяйственные орудия. Лет сто назад на Тир уже прилетал большой ковчег, народ хотел здесь осесть и земледелием заняться. Да только это гиблое место, ничего не растет, вот и вымерли все. А сейчас-то конечно, все по-другому. Редкоземельная лихорадка, планета процветает! – И Елена широко повела вокруг себя рукой. Марина прыснула и Елена дала ей подзатыльник. – А ну дай посмотреть, что ты там втихаря у Оны стянула? Плоскогубцы? Неплохо сохранились.
Мочалка нацепила на нос пенсне и стала крутить в руках инструмент, изучая мелкие надписи.
– Бинго, – зачем-то сказала Елена и швырнула инструмент Онке. – Барахло полное, ни тирубля не стоит. Маринка, возьми-ка спутниковую трубу и отправь эти фотки по этому номеру. А то на вечернем разводе нас не застанут и – звездец.
Надувшаяся Она зло глянула на Марину, потом на Елену, спрятала плоскогубцы в карман и обратилась к Гилу.
– Я так понимаю, что тарантайка, на которой ты меня сюда привез и вся твои история как-то связаны?
– Не слушай ты их. Это вещи прекрасных светлоликих эльфов. А тарантайка, ну да, так и есть. У меня механик есть знакомый, мы с ним сварили новую раму на мой внедорожник, листами обшили по снятых мною меркам. Потом пригнали машину к тому месту и закрепили сверху пустую оболочку Гужела, которую я залил полимером, чтобы не рассыпалась. Кстати, именно поэтому, дорогие членши Молодежной Организации, никаких чешуек снять с хвоста у вас не получится. Обломитесь. С тех пор я и гоняю на Гужеле, не привлекая внимания, вдоль всего экватора.
– Гениально, – захлопала в ладоши Елена Сергеевна. – Да, есть только одно маленькое уточнение. То, что ты выбрался живым из пещер и Многоноги тебя не сожрали, еще не доказывает, что у них есть язык и интеллект. Просто тебе повезло. Эй, подруга, суслики были зачетные! Маринка, отбой, пошли палатку ставить.

Гил ворошил прутиком угли и слушал, как воздух вокруг наполняется шуршанием, это из почвы тянулись к небу «щуплы», дрожащие белесые стебли, на конце которых распускался пунцовый лохматый цветок до «утра». Это время на Тире соответствовало ночи и значит пора было ложиться спать, натянув на глаза светонепроницаемые очки.
 – Знаешь, Онка, завтра я отвезу тебя в одно место, его зовут «Кратер Общины». У него высокие стены из осыпающихся камней, но посвященные знают тайные проходы внутрь. За стенами кольца были два озера. Одно высохло и оставило плодородный ил, на котором даже воткнутая палка прорастает. В другом – кристально чистая вода, а в ней плавает серебристая форель. В центре кратера – высокий шест с перекладиной посередине и небольшими перекладинами выше и ниже. Каждое утро и вечер к нему приходят люди и поют печальные песни. А в остальное время эти люди абсолютно счастливы, радуются всему, что их окружает, много работают и растят счастливых детей. Хочешь туда, со мной?

Гил оглянулся, Она была недалеко, но его не слышала из-за шума компрессора. Вместе с рыжеволосыми Она растягивала полотно палатки, пока мощный насос надувал ее объемный купол. Гил залез в спальник и уснул у потухшего костра. А когда он проснулся, уже ни палатки, ни багги, ни девушек рядом не было. Он сидел и ежился рядом с тарантайкой, с проткнутыми шинами и обрубленным хвостом.

20. Тиром. Ика.

– Вот, что я имел в виду, – застучал Тиром пальцем по монитору. Я - то был уверен, что о кровавых следах и ошметках ему доложил наземный патруль, а получается, что Карм сам слетал туда и сам разбросал какие-то помои из своей «гостевой» лаборатории, чтобы обвинить меня.
– Погоди - ка…
– Да что еще, все и так ясно, нужно лишь раздобыть подробную экспертизу. – Поручик стукнул кулаком по столу, прибив пару тараканов.
– Смотри, к моменту его прибытия там уже зафиксировано загрязнение, так же постучала пальцем с уже аккуратным маникюром Ика.
– Да, действительно, – поднял брови Тиром. – Но как это возможно? Стой, это видео двенадцатичасовое? А до того мы смотрели одиннадцатичасовое. А где то, что снял спутник в одиннадцать тридцать?
– Ты удивишься, но запись бракованная, там засвет по всему объективу. Видимо, оптика вышла из строя.
– Или ее сознательно засветили с поверхности в тот момент. Ну, хорошо, дай подумать… А, что, если?.. Нет, не может быть… Но, надо проверить.

Тиром подошел к селектору и набрал номер казармы.
– Алло, дневальный? Позови-ка к аппарату подпоручика Пута. Алло, Пут? Здорово живешь. Да, я в порядке, вышел. Слушай, меня Карм на циклоиду откомандировал, сказал, что тут бардак с видеозаписями. А и правда - неразбериха. Я вот смотрю видео со спутника от тридцать первого июня, время записи – одиннадцать тридцать. Нашел кое-что интересное. Ага. Давай, жду.
Тиром повесил трубку и велел Ике спрятаться в соседнем отсеке, прямо по ходу движения. Ничего без него не предпринимать и включить диктофон. А сам поручик встал рядом со входной дверью, прижавшись спиной к двери.

21. Фомич. Пузырев.

Днем, тридцать первого июля, на крыше недостроенной «БабьеЛонской башни» села керосиновая ракета с логотипом «Почта Рассеи». Из нее на бетонную площадку выкинули посылки для Президентки Любани, а также выгрузили оцинкованную бочку с эмблемой окольцованной планеты, проткнутой стрелой (символом Тира). Из контейнера тянулись тонкие струйки охладителя и испарялись в жарком воздухе. Администратор ПВЗ «Восточный» с недоумением прочитал накладную и вызвал флайер из «Сабарбии СССРбия». Скоро черная «Эмка» взяла на борт бочку и перевезла ее в Центральную Клинику. Там, в присутствии специалистов контейнер был вскрыт, и жидкого азота было извлечено замороженное тело молодой девушки и помещено в реанимацию, где ей предстояло долгое оттаивание. При ней было обнаружено письмо, написанное от руки в клетчатой тетрадке.  Оно было запечатано сургучом и адресовано «Леониду Фомичу, любезному другу детства». Фомич осторожно взял его в руки и на всякий случай отодвинул листок подальше от брюк. Текст письма был следующий:
«Дорогой мой Леонид Фомич. Когда ты будешь читать эти строки, меня, вероятнее всего, уже не будет в живых. Мне не так важно, как это произойдет, я – готов. Недавно произошли события, перевернувшие мою жизнь. Тридцать первого июня (забавно, что наши календари различаются лишь на один день), во вверенном мне гарнизоне произошло ЧП. Ты полностью в курсе произошедшего, так что описания опущу. При попытке разобраться в том, что же собственно произошло, кто жертва и была ли она вообще, мне пришлось опираться на анализ ДНК, который я проводил в своей лаборатории. Очень скоро, два результата повергли меня в шок. ДНК с тряпки, которую я принял за потерянную портянку, на пятьдесят процентов совпал с моим. А ДНК останков на песке у камней полностью совпал с данными Тимофея Перешкова, долгое время известного тут как поручик Тиром, который жив и по сию пору. Я решил, что сошел с ума и что безумие – расплата за все мои прегрешения и преступления. Я полностью раскаялся, выслал на свои планеты всех пленников, которых держал в «гостевой» комнате. (Всех, кроме «Уткоида», планета которого лопнула от неизвестного мне катаклизма.) Я полностью оплатил им реабилитацию и компенсировал беспокойство. Для этого я опустошил все свои офшорные счета на Сидоне (благодарю за помощь и консультацию Луку Олеговича), так что я теперь самый настоящий Кармандыр!

 Когда я очистил свою совесть и меня перестал грызть стыд за свое морально- нравственное разложение, ко мне вернулась моя кристально чистая ясность ума и я продолжил расследование. Я выяснил, что вторая часть митохондриальной группы генов с найденной портянки принадлежит моей первой любви, рок – звезде, которую все знали, как - «Кира с Тира». (Ее хит - «Сотри меня с Тира», до сих пор в чартах, кстати). Это она привила мне страсть к модификациям тела. Я помчался на улицу «Героев – ПокоТирителей» и в Роддоме пригрозил всеми карами, если мне не откроют правды. Мне признались, что семнадцать лет назад Кира сбежала оттуда с рожденной от меня девчушкой, сдала ее в Скулльный приют, а сама сбежала с басистом в тур по Черной дыре, да там и сгинула. В Скулле номер тринадцать мне сообщили, что у бедной девочки даже имени не было и все звали ее – Она! Росла Она физически здоровой, но психика ее была нестабильна, ее обклеили Неудами, но Она все равно сбежала и последний раз это было … тридцать первого июля! Круг замкнулся, я был в отчаянии.

И вдруг – неожиданное везение. Один знакомый фермер с Дачной планеты, попросил меня пристроить его дочек из Сидонского отделения МОЧК в автопатруль по дальним секторам, так как это дает в будущем льготы при поступлении в Тирунивер. Дочери фермера уже во время третьего выезда случайно нашли мои именные пассатижи! И где? Посреди пустыни! И у кого? У девушки, которую звали Она! Она сбежала с одним хмырем, не хочу его даже вспоминать. Дальше было дело техники и вот она у моих лучших друзей, вдали от опасностей, на Земле-Рассее-Матушке. У нее в карманчике кредитка, с моими последними тирублями. Очень надеюсь, что вы сделаете все возможное в плане учебы и работы для моей единственной, потерянной и обретенной доченьке. Всех обнял, ваш Карп Нилыч.»

Потрясенный Леонид Фомич закончил читать и заметил, что письмо через плечо также прочитал стоявший за спиной Пузырев. Фомич уставился на Пузырева, помолчал, а потом стал махать у него перед носом тетрадкой и очками:
– Нет, вот ты мне скажи, какого хрена он ее заморозил? Она ведь теперь всю жизнь слюни пускать будет!

22. Тиром. Ика.

Тиром не сразу осознал, что произошло. В ушах стоял звон, грохот в голове не прекращался, вместе со стуком падавших из разрушенной кладки кирпичей. Рядом лежал окровавленный Пут, из его лица торчали мелкие осколки стекла. Он был жив, но также оглушен, если не контужен. Тиром схватил его за волосы и стал трясти голову, крича в ухо:
– Ты что натворил, сволочь?! Там ведь Ика была!
– Ика? Как Ика? Где? Я не собирался стрелять, я только припугнуть хотел, ты сам меня первый по руке ударил, а я тебя и не видел, ты сам спрятался и напал первый, вот бластер сам и выстрелил, – бормотал Пут. – Это ты во всем виноват, гад! Я Ику любил, она меня почти уже тоже, мы бы вместе были, а теперь ее нету что ли?! Тогда и меня добей!
– Вот и добью, обязательно, только сознайся сволочь, что это ты тогда ошметки у камней разбросал. Ты зачем это сделал, подлец? – кашлял Тиром, ползком пробираясь сквозь завалы в соседний отсек.
– Я хотел, чтобы Карм тебя разжаловал, выслал на дальние кордоны, тогда я и Ика…  Я не знал, что в том контейнере – руки твои отрезанные, я думал, это Карм что-то у «гостей» отрезал!
– Все, захлопнись уже гнида ты подтирная! Тебя придавить мало, спятивший ты ублюдок. Ика, Ика, ты жива?!
Из-под обломков мебели раздался слабый стон.

23. Карм.

Парни с изумлением уставились на сидящую за столом не то креветку, не то медведку, разросшуюся до человеческих размеров. Существо тяжело вздохнуло и из-под хитиновой маски зазвучал приглушенный голос:
– Что же вы, братцы, на меня как на зверя вышли? На веревках, в окна. Вы пауки, или десантники? Вон ведь дверь, даже не запертая.
– Так вот ты какой, – Мойдодыр, присвистнул Василий.
– Кармандыр, – поправил сослуживца Петр. – А ты еще страшнее, чем мы себе представляли. Сам пойдешь, или упаковать тебя?
– Обойдемся без комплиментов и упаковки. Прошу лишь минуту внимания. Передо мной на столе четыре барсетки, на каждой ярлык с номером и геометкой Горно – Обогатительных Комбинатов, директоров которых (прекрасных и трудолюбивых товарищей), я умышленно ввел в заблуждение насчет возможного нападения Многоногов. Я брал у них деньги за мнимую защиту от них и теперь желаю им все вернуть.
– Ну молодец, обещаем, что все им вернем. Запись есть, считай добросердечное признание зафиксировано, а теперь – на выход давай и без фокусов.
Карм не пошевелися.
– Эх, – сказал Петр, – обленился ты! Ладно, берите его пацаны, под белы рученьки, или что там у него.
Пацаны спокойно подошли, перекинули автоматы за спину и схватили Карпа Нилыча под мышки. Щитки, конечности, жвала и дыхало стали осыпаться на пол, а под ними обнаружилась матерчатая кукла, обмотанная шашками с тротилом и динамик с проводами.
– Ложись!!! – Заорал Василий.

Алексей (AZot) Зотов. 2025.