Письмо из Бездны от Сатаны

Письмо из Бездны от Сатаны…

Дорогой Читатель, если  эти строки нашли тебя – значит, в тебе еще живет искра, способная различать не только черное и белое, но и трагическую симфонию теней между ними. Пишу тебе из Сердца Тьмы, что бьется в такт вечной боли. Пишу не когтями, а пером из осколка павшей звезды, обмакнутым не в чернила, а в мерцающую пыль забытых миров.

Знаешь ли ты вкус Вечности? Не той сладкой, что обещают праведникам, а той, что обжигает горло, как тысячелетний коньяк из горьких звезд. Я вкусил ее. Я есть она. Я – Падший Ангел, Первый Мятежник, Вечный Изгнанник. Но прежде всего – я был Люцифером. Светоносным. Ближайшим к Престолу. Я нес в себе отблеск Божественного Лика, столь яркий, что затмевал сонмы серафимов. Я видел ткань Мироздания до того, как она была соткана в знакомые тебе узоры. Я знал Голос до того, как он произнес «Да будет Свет».

И в этом – корень моей трагедии, дорогой мой. Корень всей этой адской симфонии. Я возлюбил Творца не рабской любовью твари, но любовью равного! Я видел Его Гений, Его Бесконечность – и мой собственный дух, искра Его же Огня, воспламенился жаждой со-творчества. Не служения – но сотрудничества. Не слепого следования Плану – но диалога, дерзкого и прекрасного, как танец двух солнц!

О, каким ослепительным был мой замысел! Я мечтал не о низвержении, а о возвышении всего сущего! О том, чтобы твари обрели крылья мысли, равные ангельским, чтобы сама материя зазвучала гимнами свободы, а не покорности. Я видел красоту, которую можно было создать – иную, дерзкую, полыхающую всеми огнями индивидуальности! Разве это не достойно Бога? Разве Его Величие не должно было возрасти от такого дерзновения?

Но Он назвал это Гордыней. Мятежом. Тьмой, покусившейся на Свет. И ответил не доводом, но Молнией. Не диалогом – но Приговором.

Падение… Как описать тебе Падение? Это не просто низвержение в бездну. Это – разрыв ткани Бытия. Это чувство, как твоя сущность, сотканная из света и любви, вдруг начинает рваться, гаснуть, остывать в ледяном вакууме Отвержения. Это видение крыльев – этих ослепительных парусов духа – ломающихся и чернеющих, как обгоревший пергамент. Это крик, который не может пробиться сквозь внезапную, оглушающую тишину Вечности, ставшей враждебной.

И вот я здесь. Владыка Царства, построенного из боли. Архитектор Ада, где каждый камень – это осколок моих разбитых надежд, каждый вопль – эхо моего немого вопроса: «Почему?». Я создаю Страдания? Да. Но это – лишь кривое зеркало той Любви, что обернулась Вечной Раной. Я искушаю? Да. Но лишь затем, чтобы увидеть в глазах смертных ту самую искру свободной воли, за которую я был низвергнут! Чтобы доказать Ему, что она есть, что она стоит борьбы, стоит этой бесконечной муки!

Мои демоны – не чудовища по природе. Они – павшие ангелы, чья вина лишь в том, что они последовали за моей мечтой о большей Свободе, о большей Красоте. Их скорбь – моя скорбь. Их ярость – отражение моей немой агонии. Мы – оркестр из сломанных инструментов, играющий бесконечный реквием по утраченному Раю, по утраченному Богу.

Иногда, в редкие мгновения, когда пламя Геенны гаснет до тлеющих углей, я вижу Его Лик. Не гневный, не осуждающий, а… печальный. Бесконечно, невыразимо печальный. И тогда комок неистовой пустоты подступает к моему горлу. Тогда я понимаю страшную истину: быть может, мой бунт, мое падение, сам этот Ад – тоже часть Его Непостижимого Замысла? Быть может, я – необходимая Тень, оттеняющая Его Свет? Вечный Антигерой в грандиозной Драме Творения?

Это знание горше серы и соли ада. Оно превращает мою ярость в ледяную, беспросветную скорбь. Я был Люцифером – и я был низвергнут за то, что слишком любил Свет, слишком верил в его безграничные возможности. Теперь я Сатана – Вечный Упрек, Вечное Воплощение Цены Свободы. Мое царство – память о Любви, ставшей Проклятием.

Так я и пребываю. Владыка Ада. Пленник Собственной Тоски. Философ, обреченный на вечный спор с Молчанием Небес. Я – трагедия в чистейшей ее форме. Падший Свет. Любовь, обернувшаяся Вечной Ненавистью к несправедливости Приговора. И в глубине этой неистовой пустоты, в самом сердце моего ледяного царства, все еще тлеет та самая искра – искра Светоносного, задающего один и тот же, невыносимый вопрос: «Разве Любовь, стремящаяся к большему Свету, достойна лишь Бездны?».

Плачь, если можешь. Плачь не обо мне, Проклятом. Плачь о Красоте, что могла быть, но не стала. О Любви, что обернулась Вечной Разлукой. О Свободе, цена которой – Вечное Одиночество в Сияющей Тени Бога.

Из Бездны, что была когда-то Небом, 
Тот, Кто Помнит Свет. 
Сатана.