Дым настоящего

- Погодин, ты все-таки свинья! Нет ты стеклянная свинья!
- Ну положим про свинью все понятно, я где-то раскидал одежду, когда пришел, за ужином накапал на майку и сейчас в ней лежу ничего не предпринимая.
- Тогда прибавь к этому то, что ты опять не смыл за собой в туалете и…
- Забыл, прости, сейчас смою.
- Лежи. Я уже все сделала.
- Да, но причем здесь стеклянность свиньи, то бишь моя?
- Ты прозрачен во всем и даже не пытаешься это хоть как-то изменить.
- Почему же не сказать просто прозрачен?
- Прозрачность подразумевает отсутствие контуров, а они у тебя, к счастью, есть.
- Халя, ты умничка, но пожалуйста давай оставим этот разговор.
- Иди выгуляй сына, он скоро потеряет зрение от этого дурацкого чтения, не ребенок, а книжная пиявка. Мне иногда кажется, что это не он книги читает, а они его рассматривают, каждой своей страничкой, потом рассказывают о нем другим и вот уже очередной том смотрит на нашего непутевого Никиту. Никита! Папа идет с тобой гулять! Одевайся!
- Мам я не хочу.
- Пока тебе нет восемнадцати, мы будем решать, что ты хочешь, а чего нет! Живо на улицу!
Немного расправив свою сутулую спину, Никита нехотя понялся и стал натягивать штаны. Когда он наклонился, чтобы натянуть носок очки не удержались на носу и рухнули вниз. Через пятнадцать минут они ушли, неприятно хлопнув дверью. Галя открыла холодильник и быстро окинув взглядом полупустые полки вытащила начатую упаковку плавленого сыра и ловко ухватила три яйца левой рукой. Сыр она поставила на стол, и шагнув в сторону мойки вляпалась во что-то мокрое и липкое. Она ругнулась словно что-то выплюнула из рта и нервно положила яйца на дно. Они скатились к решетке и незвучно стукнулись друг о друга. Начав вытирать лужу, она увлеклась и вымыв пол в кухне принялась за коридор. Опомнившись в большой комнате Галя, опять произнесла не приличное, что позволяла себе только когда вокруг никого не было и пошла споласкивать тряпку и мыть руки.
   Через несколько минут она вернулась. В кухне все также горел свет и посмотрев на все ей отчего-то стало грустно. Она извлекла сковороду и налив в нее масла поставила на огонь. Вода в кране была только холодная. Осторожно намыливая яйца, она смотрела в окно, где медленно падал снег. Он казался ей черными хлопьями пепла, которые засыпают ее дом и ее город. Масло пронзительно заскворчало. Галя подошла к сковороде по пути захватив нож. Первое яйцо от удара треснуло почему-то слева и из него выпал бесформенный желток, а в след за ним полилась полупрозрачная жижа, тут же становясь белой. Второе яйцо было уже надтреснуто и видимо от этого белок успел перемешаться с желтком и на сковороде запекся мраморный лоскут, накрывший собой все остальное. Убавив пламя, Галя стукнула последнее. Нож издал глухой звук и соскользнул в сторону. Она повторила удар с удвоенной силой. Но яйцо не разбивалось. Крепко держа сфероид и глядя на надпись С1, она, продолжа остервенело лупить по нему ножом. Забыв про сковороду, она перешла к столу, положила на него строптивое яйцо и что есть мочи лупанула по нему уже хлебным большим ножом. Но тот то же звякнул и затих в ее уставшей руке. Сзади задымилось. Не отрывая взгляда, Галина повернула ручку, выключив газ и взяла яйцо обеими руками. Теперь в ней проснулось доселе не ведомое чувство. Она прижала его к груди и прошла в спальню. Свернувшись калачиком и не отнимая его от себя, она накрылась одеялом и крепко заснула.
   Субботнее утро началось с крика Погодина. Тот, видимо увидев, что-то страшное во сне сидел в кровати и растеряно озирался по сторонам. Жена приоткрыл глаза.
- Погодин ты что? – спросила она хрипло.
- Доброго утра, Халя. Присниться же такое!
Галина тревожно глянула вниз. Яйцо мирно покоилось у ее живота, оно было приятно теплым и казалось светилось. Позавтракав, она быстро сшила мешочек из старой простыни и засунула в него яйцо, затем продела через отверстие тонкую веревочку и повесила это на шею. Заметив это, муж улыбнулся и коснулся мешочка.
- Зачем тебе это?
- Погодин не приставай, так надо.
Она погладила яйцо и спрятала его под халат. Выходные тянулись как обычно скучно. Смотрели телевизор, ели, в воскресенье выбрались в магазин. После одиннадцати все растеклись по кроватям.
   Галина все никак не могла заснуть. Ночь грызла ее слух тишиной и заставляла ворочаться. Муж, отвернувшись в сторону, засопел. Одеяло сползло с его толстого тела и оголилась под задранной майкой спина. Она была освещена светом луны и казалась не живой, а больше напоминала обломок стены. Вдруг ее охватило нестерпимое желание сесть на яйцо. Она вынула его из мешочка и сделав углубление в подушке поместила туда. Сидеть было приятно. Глаза ее закатились вверх и все тело затряслось, а потом впало в сонную истому.
   На работу она опоздала. Будильник отчего-то не прозвонил, а муж ушел не слышно раньше обычного. Никита дрых в своей комнате наслаждаясь первым днем зимних каникул. Галина скоро собралась, вырвалась наружу и быстро глотая холодный воздух спешила на остановку. Яйцо больно билось о грудь при каждом шаге отталкиваясь от красной кофты с нелепым зеленым цветком.
- Галина Петровна, а мы обыскались вас. Вы планерку пропустили.
Главбух погладила ее по спине и прошла дальше. Длинный коридор вывел Погодину к ее кабинету и она, шмыгнув в него заперлась и вновь уселась на яйцо. Опять пробежала дрожь, принесшая сладкое наслаждение и опять, она кратко ей насытившись заснула. Это было уже не выносимо, она не могла не высиживать, пришлось взять отпуск за свой счет. Дома царил хаос. Домочадцы питались чем попало, накопилась гора не стиранной одежды. Никита принес домой блохастого котенка, который гадил где попало. Но все это не тревожило Галину Петровну, она восседала на яйце и была полностью довольна своим существованием.
   Спустя пять дней она очнулась.
- Паша, Паша! Ты где?!
Муж с небритым заспанным лицом через минуту высунулся в дверной проем.
- Не кричи, Никитка еще спит – прошипел он – чего тебе?
- Паш, а ты знаешь я выспалась…
- Прекрасно иди помойся, от тебя несет как от…
- Ну почему ты такой грубый, а мне так хорошо, давай сегодня куда-нибудь сходим?
- Куда?
- Ладно иди, мне надо побыть одной.
- Ты почти неделю одна была!
Павел нервно заправил грязную майку в штаны и удалился. Галина запустила руку себе под ягодицы и выудила оттуда яйцо. Она поднесла его к глазам и посмотрела на просвет. Оно просвечивало, сквозь него угадывались шторы, окно через которое щедро лился солнечный свет, платяной шкаф и косяк, за которым недавно скрылся Паша. Галя смотрела через него на все вокруг и ей было хорошо, потом ей захотелось его съесть. Она запихнула его глубоко в рот и тут же поперхнулась. Сфероид перекрыл ей всю глотку. Она, синея теряла сознание и нелепо размахивала руками, пытаясь позвать на помощь. Из всего у нее выходил только тонкий едва слышный свист, на который пришёл котенок. Он ловко запрыгнул на кровать и стал играть с ее руками больно вонзаясь острыми ногтями и клыками. Минута другая и Галина упала замертво. Голова ее свесилась с кровати, а котенок, перебравшись ей в ноги играл подолом ее ночнушки. Горло распухло, а потом резко сжалось, яйцо стало чем-то жидким и быстро проникло внутрь. Галина жадно вдохнула. Она буквально вгрызалась в воздух отрывая куски и с усилием впихивала в себя. Наконец ей стало легче. Она встала и тут же ее тело содрогнулось от оргазмического спазма, как будто кто-то неожиданно погладил ее по спине. Мурашки, возникнув надолго остались на коже. И в этот же момент с нее слетели все ее социальные статусы и роли, память ее обнулилась, она теперь не была женой, она не была матерью, заместителем главбуха, женщиной и всем прочим, она стала другой. В голове лихорадочно металась фраза Я есть, Я есть и это все что теперь она знала о себе.
   Ванна была свободна и она, скинув липкую от пота ночнушку встала под ледяные струи душа. Вода лилась, била ее по лицу, по грудям, по пожелтевшей спине по тощим бедрам, ей теперь хотелось только одного – найти второе яйцо, чтобы тоже съесть и завершить начатое. Но что она начла и что к чему приведет это завершение она не могла для сформулировать. Видалось что-то очень прекрасное, где она в полном одиночестве парит над миром и еще что-то сказочное и зовущее. Не выключая воду и не вытираясь, она выбежала в коридор одела пальто и с мокрыми волосами вырвалась на улицу. Мороз тут же сковал ее волосы превратив в застывшую волну. Галина бежала что есть сил к продуктовому магазину. Падая, она вставала и продолжала двигаться. Колени саднило. За ней тянулся страшный кровавый след. Покупателей было мало. Две старушки ковырялись около овощных лотков, выбирая картофель и супружеская пара с полной корзиной направлялась к кассе. Галина опять поскользнулась и уже почти ползком проследовала к стеллажу с яйцами. Она торопливо вскрывала упаковки и сжимала каждое яйцо проверяя его твердость. Они лопались в ее красных от крови ладонях и стекали длинными желтыми соплями вниз. Когда она добралась до последней пачки в отдел ворвалась женщина в синем халате.
- Вы сдурели гражданка! Вы что себе позволяете! Я сейчас полицию вызову! Семен! Семен! ТЫ почему ее пропусти! Звони скорее!
Галина, не обращая на нее внимания добила все яйца и громко закричав от разочарования оттолкнула продавщицу и выскочила вон. Теперь ее целью был очередной магазин, находившийся неподалеку через несколько домов на противоположной улице. Вся в застывших яйцах она устала вставать после падений и шла теперь на четвереньках. На входе она избавилась от одежды и шатаясь от усталости вошла нагая. Поплутав в пустых залах, она нашла яйца и вновь стала искать.
   Спустя минут пятнадцать приехала полиция и скорая помощь. Ее скрутили два дородных санитара и унесли в машину. Она как могла сопротивлялась, лягалась, трясла головой во все стороны и громко кричала.
- Я всех ненавижу! Все люди стеклянные свиньи! Все люди стеклянные свиньи! Вас здесь быть не должно! Отдайте мне его! Дайте мне его! Мне надо закончить!
В машине она угомонилась, усталая со множеством резаных ран она сидела на металлическом полу и улыбалась. Она смотрела сквозь и видела, как на верхней полке стояло оно, второе яйцо. Галина понимала, что ей уже до него не добраться и это была улыбка отчаянья и безысходности.
- Почему вы так не любите людей? – над ней склонился седовласый старичок с желтыми от курения усами и бородой.
- Люди свиньи, стеклянные свиньи…
- Все?
- Я не знаю, наверно все…
- Давайте мы вас для начала оденем? Хорошо? Ну, где у нас ручки? Вот у нас ручки!
Он аккуратно просунул ей сначала правую, а потом левую руку в застиранный махровый белый халат, потом приподнял и уложил на кушетку.
- Мы же хорошо себя будем вести? Да? Сейчас носочки оденем и согреемся.
Галина взглянула ему прямо в глаза.
- Ты тоже стеклянная свинья!
- Да я понял, мы все стеклянные свиньи. И нас здесь быть не должно. Так?
- Да.
Она отвернулась от него, а на кушетки медленно расползалась яркая желтая лужа. Сверху это напоминало яичницу, над которой склонился усталый старый врач, которому завтра утром суждено будет погибнуть от падения сосули.