Притча о Блудном Отце

 
    "Глядя на происходящее с миром, настало время рассказать о Блудном Отце" Ефим Цейрик


  Однажды был Отец.
  У него было двое сыновей — один остался в доме, другой ушёл искать истины среди далеких народов.
  Когда сын ушёл, Отец долго стоял у ворот.
  Сначала с надеждой.
  Потом с тревогой.
  Потом с  гневом.
  Наконец — с молчанием.
  Отец остался один.
  Он ждал. Но время — не союзник ждущих.
  Он взглянул на пустую чашу, на не преломлённый хлеб. И понял: теперь очередь — идти Ему.
  Он скрыл лик, снял одежды Света, облачился в плоть и пластик, в шум мегаполисов и усталость механизированного сердца.
  И стал как один из них.
  Он был там, где рушились рынки.
  Он спал на скамьях с бездомными.
  Он прошёл все тэговые лабиринты в поисках смысла, но в каждом нашёл только ответ без вопрошающего. 
  Он странствовал по землям, где дети поклонялись идолам из стекла и кремния.
  Он спускался в города, где золото было богом, а слова — мусором.
  Он входил в храмы, где проповедовали алгоритмы, и никто не слышал голосов.
  Он кричал: «Где вы? Я дал вам всё — сад, свет, свободу!»
   Но люди отвечали: «Ты устарел. Мы — отцы себе сами. А ты был, может, и не нужен вовсе».
  Тогда Отец начал жить, как они. Он носил одежду из рекламы, ел пищу из синтетики, говорил языком трескающихся экранов.
  Он познал, что значит потерять облик. И в какой-то миг — он понял, чем был его блудный сын.
  Не беглецом. А зеркалом.
  Он вернулся домой — но уже никто не ждал.
  Ворота заржавели. Сыновья спорили, кому достанется пустой дом.
Они не узнали его — ни во взгляде, ни в голосе, ни в тени.
  Отец сел на крыльцо.
  И впервые за всё время — заплакал не о сыновьях.
  А о себе.
 
  Эпилог. ПЕПЕЛЬНЫЙ САД.
  Прошли годы. А может и века.
  Там, где стоял дом Отца, вырос лес — не деревьев, но антенн, камер и голосов, не знающих тишины.
  Сыновья давно забыли, зачем они спорили.
  Один стал министром Рекламы.
  Другой — пророком Отрицания.
  Они обменивались лозунгами, как хлебом.
  Но однажды в город пришёл Старец.
  Согбенный, седой, с глазами, где отражались ещё не сбывшиеся сны.
  Он сел посреди площади и стал... молчать.
  Прохожие удивлялись:
— Что это за демонстрация?
— Кто его сюда поставил?
— Это перформанс? Он голодает за мир?
— Нет, — ответил ребёнок. — Он вспоминает.
  Тогда к нему стали подходить. Сначала дети. Потом бунтари. Потом те, кто думал, что уже всё понял.
  Они слушали его молчание, как слушают музыку, которой больше нет.
  И каждый, кто слушал, начинал видеть во сне сад — настоящий, с запахом земли и светом без неона.
  Сад, где ждал Отец.
  И однажды кто-то спросил Старца:
— Ты ведь и есть Он?
  Но Старец лишь улыбнулся.
  И тогда стало ясно:
  Отец не вернётся, как прежде.
  Он уже в каждом, кто хотя бы раз почувствовал его отсутствие.
  И родилось новое время, где не прощение важно, а присутствие.
  Где Отец не выше, но — глубже.
  Где каждый блудный — это путь, по которому Бог возвращается в человека.