Великая любовь

   Хочу рассказать об одном случае, который настолько неожиданно перевернул мои представления о человеческих взаимоотношениях и людях вообще, что внушил мне чувство... Но, впрочем, обо всём по порядку.
    Так вот, довелось мне как-то поехать погостить к родственникам. А ехать пришлось с пересадкой: сначала поездом до Москвы, а там пересесть до места назначения.
    Прибыла я, значит, в столицу, тут же приобрела билет до родственников, ну и, поскольку времени ещё, как оказалось, у меня вагон (мой поезд только в пять вечера отправлялся, а было около одиннадцати утра), то я и решила для начала в вокзальный буфет наведаться, перекусить с дороги, а там посмотрим.
    Буфетик по виду напоминал, скорее, довольно уютное кафе с милыми круглыми столиками и не столь многочисленными посетителями. Купив себе кофе и бутерброды, я с удовольствием присела за свободный столик у стены. Запивая бутерброды кофеем, я с любопытством оглядывала тех, кто сидел за соседними столиками. Постепенно мой взгляд добрался до самого дальнего столика у окна.
    Дневной свет падал прямо на непринуждённо сидящую за ним даму. Лица было особо не разглядеть: дама сидела в профиль, но, кажется, она была средних лет, примерно, как я, и довольно хорошенькая. Довольно элегантно, по-деловому, одета. Красивое, аккуратное каре тёмных волос.
    Дама что-то пила через трубочку. Какое-то необъяснимо упрямое чувство снова заставило меня пристально вглядеться в её лицо. Она повернула голову.
    Не может быть! Я узнала бы её среди тысячи даже через очень много лет! Нет, может, всё-таки... Да нет!.. Точно, это она! Сомнений быть не могло. Она... Наташка Лебедева!.. "Наталья-краса!" - как её дразнили одноклассники. И не мудрено: Наташка была самой симпатичной девчонкой в классе. Полкласса по ней тогда сохло!.. Девчонки, конечно, завидовали, кто-то даже и ревновал... Да-а... Сколько же это было лет назад?..
    Память переносит меня лет на двадцать-двадцать с не большим назад. Шестой класс. Нам по двенадцать лет. Самый шебутной возраст. Уже не мелкие, но ещё и не больно взрослые. Мальчишки... У них особенно крышу сносило: строем ходить они уже не желали, носились на переменах по узким коридорчикам нашей небольшой поселковой школы, дрались, от души друг друга задирали.
    Особенно отличился в нашем классе Пашка. Да, Пашка Сапогин.
Я поразилась тому, насколько мгновенно один образ тут же вытягивает в памяти за собой другой: образ Наташки Лебедевой, которую я лицезрела теперь в небольшом вокзальном буфете, был неразрывно связан с другим образом из детства - нашим общим одноклассником Пашкой Сапогиным.
    Пашка, Пашка... Тёмные волосы, стрижка ёжик, в небольших карих глазах - вечное выражение детской непосредственности в сочетании со взрослой сосредоточенностью. Ни внешностью, ни поведением, ни учёбой Пашка никогда сильно не выделялся среди других ребят: в меру хулиганил не больше других, учился с троечки на четвёрку и обратно, был худощав, среднего роста. Его вытянутое смуглое лицо с мелкими чертами едва ли можно было назвать миловидным. Мне, стоило только заглянуть в его не по-детски внимательные глаза, он всегда казался немного себе на уме.
    Почему же я так подробно его описываю и так хорошо его помню? Да вот как раз в связи со случаем, когда этот ничем особенным не примечательный Пашка так отличился!
    Было это в шестом классе, нам всем почти поисполнялось двенадцать. Кому-то летом, кому-то должно было исполниться в начале сентября.
    И вот, по окончании всех первосентябрьских мероприятий - урока знаний, общешкольной линейки, когда ребята вернулись в класс за портфелями, Пашка вдруг вскочил ногами на парту в середине среднего ряда так, что тут же возвысился в центре класса и, чтобы ещё больше привлечь к себе всеобщее внимание, изо всех сил, стараясь перекричать общий гам, заорал:
    - Эй!.. Слушайте все! Слушайте меня сюда!
На какое-то мгновение наступила тишина. Кто-то из девчонок робко пискнул:
    - Сапогин, ты чего?.. Ногами на парту!.. Слезай сейчас же!..
Пашка судорожно сглотнул и, набрав в грудь воздуха, точно перед прыжком в воду, громко произнёс:
    - Все слышат? Так вот... Я люблю Наташу Лебедеву!..
Наступившая вслед за этим признанием тишина резко взорвалась оглушительными гоготом, улюлюканьем и насмешливыми возгласами:
    - О-о-о!..
    -  Го-го-го!.. Иван-дурак и Царевна-лебедь!.. Гыыы!..
    - Тили-тили тесто, жених и невеста!..
    - Муж и жена!.. Муж и жена!..
Посреди этого оглушительного рева всё так же стоял на парте Пашка с победным видом, а у доски застыла совершенно растерянная, с раскрытым ртом, Наташка Лебедева.
    - Сапогина жена! Сапогина жена!.. - переключились на неё насмешники.
    - Великая любовь Сапогина!.. -  охотно подхватили с издёвкой другие.
У Наташки обиженно задрожали губки, она злобно взглянула на Пашку.
    - Сапогин!.. Ты чего?!.. Вообще идиот, что ли?!.. Совсем дурак, да?.. Ты чего тут устроил?!.. Совсем, что ли?.. -  прорвало наконец Наташку. Кажется, она готова была придушить Сапогина.
    Такой стыд! Подумать только!.. Чувствовалось, что для бедной Наташки это такая же новость и потрясение, как и для всего класса. И от кого?! От какого-то там неприметного Сапогина, который так себе, ни то ни се!.. Это чучело посмело прилюдно признаваться в любви!.. И кому? Ей, первой красавице в классе!.. Как пережить такой позор?!..
    - Да отвяжитесь вы!.. - замахнулась она портфелем на насмешников. - Нашли кого слушать!.. Врёт он всё!..
    Положение спасла вошедшая в класс учительница. Увидев Сапогина на парте, она тут же потребовала от него дневник.
    После школы я, как послушная девочка, сразу отправилась домой. Но те, кто увязался следом за Сапогиным и Наташкой, рассказывали потом, что она шла за ним и колотила портфелем вплоть до самого своего дома.
    Время шло. Постепенно страсти, вызванные Пашкиным признанием, улеглись, все в классе как-то свыклись с тем фактом, что Сапогин любит Лебедеву. Даже сама Наташка. Поначалу ершившаяся, она как будто даже стала мало-помалу отвечать Пашке взаимностью. Ну, так нам тогда казалось.
    Стоило Пашке попытаться каким-нибудь способом привлечь внимание любимой, глаза Наташки начинали сверкать помимо её воли каким-то странным блеском, она вся вспыхивала, смущённо улыбалась и вообще, что называется, строила глазки.
Где-то неделю спустя они уже премило беседовали на переменках, иногда играли в догонялки. Ещё спустя какое-то время Наташка разрешила Сапогину провожать её после школы.
    На выходных Сапогин неизменно являлся под Наташкино окно и орал зачем-то на всю улицу:
    - На-та-ша!..
Можно ведь было просто спокойно постучать в окошко.
    Но, вместе с тем, эта его нарочитая бравада, это стремление, не взирая на насмешки одноклассников, показать своё чувство к девочке, надежда на взаимность от которой была для Пашки абсолютно минимальной, всё это казалось мне проявлением такой невероятной смелости, а Пашкино чувство - такой глубокой силы, что я невольно завидовала Наташке и даже ловила себя порой на том, что не прочь оказаться на её месте.
    "Великая любовь Сапогина!" -  подзуживали мою зависть наши насмешники. И, думаю, что не только мою. Кажется, многие девчонки в классе стали после этого случая смотреть на Пашку немного другими глазами. Ещё бы! Не каждый ведь решится вот так! Да ещё и не особо рассчитывая на ответное чувство. Думаю, для многих Пашка стал чем-то вроде романтического героя. Да и какая девчонка не мечтает стать чьей-то "великой любовью"?
    Вот Наташка, наверное, и пересмотрела тогда своё отношение к Пашке. Во всяком случае, вплоть до десятого класса между ними сохранялся лёгкий флирт: и не дружба вроде, и не взаимная любовь, а именно что-то типа снисходительного дозволения холодной Наташки любить себя.
    Пашка стабильно провожал её домой, по выходным они ходили в кино или на танцы.
    Мне и тогда и сейчас хочется верить, что холодная красавица Лебедева всё же растаяла сердцем при виде такой отчаянной смелости своего поклонника и сама тоже влюбилась. В жизни столько безответных чувств! Хотелось, чтобы хоть у кого-то всё сложилось не как в жизни, а так, как должно быть!
    И вот, школа осталась позади, отгуляли выпускной. В последнем классе я уже как-то потеряла из виду Наташку с Пашкой, даже не помню точно, были ли они вместе на выпускном. Кажется, были...
    Во-первых, меня саму наконец-то тоже захлестнуло чувство. Правда, безответное. А во-вторых, голова у меня была занята предстоящими вступительными экзаменами. Да и за те годы, что развивались отношения Наташки с Пашкой, к ним настолько все присмотрелись, что одного без другой просто не воспринимали, даже если их и не было перед глазами. Как-то само собой казалось, что их дело - решенное, что после школы они обязательно поженятся и будут жить долго и счастливо. Иное было даже невозможно представить!
    А потом все разлетелись по разным ВУЗам, разным городам, и многие почти совсем пропали из виду, крайне редко наведываясь в родной посёлок.
Я уехала поступать в областной центр. После университета вышла замуж и погрузилась в дела семейные, так что никакие другие дела или чьи-то полузабытые истории меня уже не интересовали.
    И вот, через много лет, я вижу её. Ту самую Наташку. "Великую любовь" Пашки Сапогина, нашего школьного романтика, не побоявшегося ни насмешек, ни издевательств ради своей великой любви.
    Мне до боли захотелось подсесть к ней и обо всём расспросить: о ней, о Пашке, о том, как сложилась их жизнь. Ведь как-никак двадцать с лишним лет прошло!..
    Наташкино лицо по-прежнему было повернуто в мою сторону, но смотрела она куда-то вдаль, сквозь меня, не узнавая, да, кажется, особенно и не всматриваясь. Видимо, крепко о чём-то задумалась.
    Я, не теряя более времени, взяла свой кофе с бутербродами и направилась к её столику.
    - Наташа?
Она удивлённо на меня посмотрела:
    - Да...
    - Привет!.. Не узнаешь?
    - Нет... Ой... Правда, знакомое лицо... Вы....
    - Ну ещё бы! Столько лет прошло! Я - Маша, Маша Серова. Мы в школе вместе учились.
    Наташкин лоб тут же разгладился, брови взлетели вверх, глаза округлились, рот широко раскрылся, одновременно расплываясь в улыбке. Её постигла радость узнавания.
    - Господи, ну точно! А я сижу и думаю: ну кто? кто?.. Машка!.. Господи!.. Действительно, сколько лет, сколько зим!.. Ой, Машуля, привет!.. Изменилась, не узнать!.. Да столько лет!.. Конечно!.. Да ты садись, садись!.. Ну, рассказывай: как ты? что?.. Господи!.. Честно, не узнала бы!..
    - А я тебя сразу!..
    - Ну, где ты сейчас, как? Вроде, я помню, на филфак поступала?
    - Да. Поступила и окончила. Сейчас в библиотеке работаю. Замужем, двое детей. А ты как?
    - А я - био-хим. Специализируюсь на ботанике, лечебных растениях. Считаю, что будущее в медицине за фитотерапией!.. Я ведь теперь научный работник, аспирантуру окончила, диссертацию защитила. Кандидат биологических наук!..
    Мне казалось, что я сплю. Наташка, эта красотка, которая, как все думали, была помешана на собственной внешности и совершенно не интересовалась учёбой в школе, про которую местные бабы сплетничали, что она раньше всех, наверное, выйдет замуж, которую как-то привыкли видеть в роли жены, домохозяйки, сердцеедки, но уж никак не в роли учёной дамы, эта самая Наташка - научный работник?.. Для меня это было непостижимо! Это как если бы вдруг гусыня заговорила на чистом английском языке. Как мало мы, оказывается, друг друга знаем!.. И специализацию-то себе какую выбрала! Ботанику! Я, что в школе, что теперь, до сих пор не могу разобраться в пестиках и тычинках, а ведь училась без троек. А Наташка вот разобралась! Сумела. Значит, умнее меня была, а никто не разглядел: ни учителя, безразлично ставившие ей тройки, ни одноклассники, издевательски повторявшие: "Красивым девушкам ум не нужен!"
    Но самое главное, что мне не терпелось узнать, это вышла ли она за того, для кого аж со школы стала великой любовью. Смог ли Пашка, оказавшийся способным на поступок, пронести эту свою великую любовь через всю жизнь?..
    Вот только как об этом спросить поделикатнее, я не знала. Знала лишь по опыту, что подобные вопросы, особенно если они заданы впрямую, не все любят, особенно женщины. Действительно, замужем женщина или нет - это, в конце концов, её личное дело, и не сильно приятно, когда посторонние туда нос суют. Но Наташка неожиданно сама мне на помощь пришла, по-прежнему с увлечением рассказывая о своей научно-ботанической деятельности:
    - ... Работаю в нашем НИИ Растениеводства, езжу в научные экспедиции, потом о результатах статьи пишу... Вот и сейчас как раз в Москве проездом... Просто чудо, что мы с тобой встретились!.. Надо же, вот это случай!.. А еду в деревню одну, тьму-таракань в общем, там цветок неизвестный обнаружили...
    - О-о-о!.. Да ты ещё и статьи пишешь!.. Научные?!.. Здорово!.. Вообще не ожидала!.. Наташка, ты и ботаника!.. Мне это всегда почему-то казалось таким... ну... не знаю... несовместимым, что ли... А где можно почитать? Я, конечно, не спец в этой науке, но поэтому тем более интересно... Ты под какой теперь фамилией? Какого автора искать?
   Последние фразы я постаралась произнести как можно шутливее и непринужденнее, чтобы не выглядеть излишне любопытной.
    - Да фамилия всё та же: Лебедева. Под своей и пишу.
    - А...
Наташка, поняв моё недоумение, тут же частично удовлетворила моё любопытство:
    - Да, я замужем. Конечно. Сыну уже пять лет. Он у меня поздний. Просто фамилию свою оставила. Под ней и пишу.
    Так. Ну что ж, скоро, наверное, я приближусь к цели и узнаю главное. То, что мучило меня вот уже, наверное, с полчаса, как мы встретились. Я ждала, что она продолжит говорить о своей семье, в надежде услышать имя Пашки Сапогина, но она, словно посчитав, что всё о ней сказала этими скупыми фразами, снова переключилась на растения:
    - ... Так вот, у цветка этого знаешь какое название?.. Безобманник!..
    - Что? - переспросила я машинально, думая о своём.
    - Безобманник! - с восторгом повторила Наташка, истолковав мой переспрос как пробуждение интереса к цветку. - Не слыхала о таком? И не удивительно!.. Его недавно открыли. Обнаружили во время одной из экспедиций как раз в ту самую деревню, куда я еду.
    - А... а... а как же муж?.. - снова уцепилась я за попытку выведать то, что меня так терзало.
    - Он - инженер. На заводе работает. Слава богу, оседлый человек! Не то, что я, вечно по экспедициям. Так вот... знаешь, почему у этого цветка такое необычное, говорящее название?.. Нет?.. Ты вслушайся только: Без-обман-ник! То есть: без обмана, понимаешь?..
     Я ровным счётом ничего не понимала, но покорилась, решив не мешать Наташке трепаться о цветах в надежде на то, что, может, она как-нибудь сама проговорится о муже, назвав его имя и фамилию. Или хотя бы только имя. То самое имя, которое я так хотела услышать. Услышать, чтобы убедиться раз и навсегда, что красивым историям любви место не только в романах!
    -... С этим цветком связана очень красивая легенда, нам её местные бабушки поведали.
В древние времена люди жили бок о бок с разными лесными чудищами: лешими, болотными кикиморами и прочей нечистью.
   И жила в то время одна красивая девушка. Вот увидел её раз лесной царь - самый главный леший - и влюбился без памяти. А был он страшный как черт и знал, что девушка в него, конечно же, не влюбится. Поэтому прикинулся он красивым юношей и подошёл к ней с признанием в любви.
   А дело было в том, что верховная богиня за доброту девушки и природную стыдливость наградила её третьим глазом. Только был он у девушки не на лице, дабы не испортить её красоты, а на груди, чтобы никто не заметил. И стоило только кому-нибудь к девушке приблизиться, как этот глаз открывался, и девушка могла видеть, кто перед ней: человек или чудище.
   Вот и в красивом юноше она разглядела, что его красота - лишь внешняя оболочка, а внутри сидит леший. Испугалась она и убежала.
   Разозлился тогда лесной царь и с досады обратил бегущую по лесу девушку в цветок, который люди назвали Безобманник, то есть "лишающий обмана, иллюзий", "дающий способность узреть правду". По латыни Дезиллюзионник.
   С тех пор, хоть и живёт возлюбленная лесного царя в его лесном царстве, но не может он с ней ни поговорить, ни получить ответ, ибо стала она растением - красивым, но безмолвным.
   Растут эти цветы обычно в самых тёмных, непроходимых местах в лесу. Похожи они на наши нарциссы, светло-жёлтые, как маленькие солнышки, точно освещают собой темноту.
   А ещё знаешь, что интересно? В лесу, если вдруг заблудишься, по ним можно ориентироваться, как ночью по звёздам. Они растут так, словно свою траекторию выстраивают и если по пути, где они растут, следовать, то обязательно можно выйти к какому-нибудь жилью. Представляешь?!.. Словно бегущая девушка пытается вырваться из леса и всё бежит, бежит, заодно показывая дорогу заблудившемуся путнику.
   История названия цветка невольно захватила меня. Я слушала, напрочь позабыв о том, что мне так хотелось исподволь выспросить у Наташки, и о своих попытках деликатности, и о том, что мы вообще двадцать с лишним лет не виделись. Ощущение было такое, будто мы расстались только вчера, а сегодня вот снова встретились и премило беседуем о том, о сем.
   - Я ведь к чему тебя этим всем гружу?.. Ты уж извини, что я так вот сразу... на уши села... Но, понимаешь... Коллеги в институте к моей идее скептически относятся, а я считаю, что за этим цветком - будущее!.. Да, да!.. Я ведь уже не первый раз в эту экспедицию еду. Уже ездила год назад. Собирала его. Потом в лаборатории у себя проводила исследования. Знаешь, что я обнаружила?.. В нём содержатся вещества... ты только не смейся!.. но, честное слово, это факт!.. вещества, влияющие на интуицию!..
   Я раскрыла рот. Наташка расшифровала мою невербалку, как "В смысле?"
И, в общем-то, не ошиблась.
   - В том смысле, - пояснила она, - что они усиливают её. Интуицию, то есть. Представляешь?!..  Что такое интуиция тебе, я думаю, объяснять не надо? Ты ведь человек грамотный, филолог.
   - Мне очень нравится определение интуиции, которое я однажды не помню от кого уже услышала., -  обрела я, наконец-то, дар речи. - Интуиция - это высший разум!.. А?.. Каково?..
   - Браво! - засмеялась Наташка. - Можно и так. А ещё есть вариант, что интуиция - это утерянная человеком связь с Богом. Каково?..
   - Ничего себе!..
   - А то!.. Одним словом, интуиция - это когда ты знаешь, как поступить правильно, но не знаешь, почему. То есть не знаешь причину знания. Но чувствуешь, что в какой-то ситуации поступить надо именно так. Или наоборот: вроде бы с точки зрения здравого смысла надо поступить так, а в тебе словно противится что-то, не даёт... Значит, нельзя так поступать, понимаешь?
   - Так. И?.. И как же этот цветок может усилить это высшее знание?
   - Ну... абсолютно точного ответа у меня нет. Исследование показало, что он содержит вещества, усиливающие деятельность мозга, снимающие панические атаки, даже ослабляющие опьянение... Но дело даже не в этом. Я провела эксперименты на мышах. И сравнила их поведение. Представь только: те мыши, которым я вколола полученный препарат, останавливались перед мышеловкой несмотря на заманчивый запах сыра из неё. Словно чуя опасность, они, постояв возле неё, поворачивали обратно. А другие, которые не подверглись обработке, смело шли на запах.
   - С ума сойти!.. - пробормотала я. И это была не ирония.
   - Ага!.. Поняла теперь?!..
   - С ума сойти! - только и могла повторить я.
   - Ты представляешь, какие это горизонты для человека, какие перспективы?!.. По сути мы на пороге очень важного для человечества открытия!.. По сути... ведь по сути, найдено лекарство от неуверенности в себе, средство от недоверия к своему внутреннему чутью!.. Вот что такое этот Безобманник!.. Жизнь без обмана!.. А значит без дальнейших разочарований, обид на людей!.. Потому что сможешь интуитивно видеть, кто перед тобой - действительно любящий тебя человек или...
    Наташка вдруг остановилась и как-то мимолётно помрачнела лицом, будто внезапно вспомнив что-то очень неприятное. Но тут же, впрочем, снова загорелась научным азартом, собравшись продолжить свою мысль. Я решила помочь ей:
   - Или?..
   - Или любвемер, - спокойно закончила она.
   - Как-как? - переспросила я, филологически учуяв забавный неологизм. - Любве... что?..
   - Любве-мер, - так же спокойно пояснила Наташка.
   - Интересно, - протянула я. - А это как?
   - Ну как-как... Про лицемеров слышала?
   - Ну?
   - Ну вот. А это любвемер. Лицемеры - это которые лица чужие примеряют, а свои прячут. А любвемер, он фальшивую любовь примеряет, а свою прячет.
   - Зачем?
   - Да кто ж его знает!.. Трус, наверное...
Мы в задумчивости помолчали. Потом я всё же решилась робко возразить:
   - Ты знаешь... Я, конечно, не специалист... Тебе, как специалисту, наверное, виднее, но... как бы не было вреда больше, чем пользы... от этого перспективного препарата... Мозг - штука сложная.. Ну усилит это лекарство, с одной стороны, деятельность мозга... А потом... какая-нибудь побочка... И не известно ещё, можно ли её будет вылечить... Стоит ли оно того?..
   Наташка выслушала всё со спокойной улыбкой, так, словно выслушивала подобное уже не в первый раз.
   -  Побочку мы тоже уже исследовали, она минимальная.
   -  На ком? На мышах?
   - Ну пока на мышах. Но исследования на человеке - это вопрос времени. У нас уже есть добровольцы. Я сама в первых рядах приму участие в эксперименте.
   - Наташка!.. Да ты что?!.. Господи!.. Ведь ребёнок у тебя... Тебе бы беречь себя надо, а ты!..
   - Да успокойся! -  обезоруживающе рассмеялась она. - Уверяю тебя, риск - минимальный. Всё же тщательно проверено. Что уж мы, самоубийцы, что ли?.. И потом... Это же моя идея! Выстраданная. Столько времени я её пробивала!.. Столько сил потрачено!.. Что же, всё зря?.. Чтобы в конце от всего отказаться?..
   -  Ну а Пашка как на это смотрит?.. - выпалила я, забыв о той самой осторожности, которой так усердно запасалась весь разговор с Наташкой. И тут же пожалела об этом, но было поздно.
   Беззаботная улыбка Наташки мгновенно сменилась каким-то напряжённым недоумением.
   - Какой Пашка? - спросила она нахмурившись.
   - С…С…Сапогин... -  неожиданно севшим голосом ответила я.
Наташка хмуро помолчала, словно вспоминая что-то.
   - А при чем тут Сапогин? - наконец бросила она холодно.
   -  А...  Ну... Ну... Ой, Наташ... Ты извини ради Бога!.. Честно, я не специально!.. Я просто подумала...
   - Что мой муж -  наш бывший одноклассник Сапогин, так?
Наташка, видя моё неподдельное смущение, сменила гнев на милость.
   - Ага!.. - выдохнула я с облегчением.
Она снова рассмеялась, на этот раз снисходительно. Мне стало неприятно, но я тут же подумала, что сама виновата: нельзя же, всё-таки, вот так выпаливать с бухты-барахты первое, что в голову придёт. Тем более, когда дело касается первой любви, первых отношений с мальчиком. Эта тема - хрупкая и обращаться с ней надо бережно, а я... Словом, клуша беспробудная!..
   - Нет, Машунь, нет. У меня совсем другой муж.
И, чуть подумав, довольно улыбаясь добавила:
   - К счастью.
Как припечатала.
   - А как же Пашка?.. -  не унималась я в своём непреодолимом любопытстве, которое жгло меня всё сильнее.
   Наташка пренебрежительно пожала плечами.
   - Но как же, Наташ?.. Вы же так дружили, столько встречались...
  Она только развела руками: мол, что поделаешь?
   - Но у вас же такая любовь была!.. - начинала я раззадориваться и злиться. - Взаимная, вроде... Нет?..  У тебя, помню, так глаза блестели!.. Ты всё время смеялась с ним!..
   - Да они у меня всегда блестят. И я часто смеюсь. Не заметила?
  Она будто издевалась.
   -  Я вас помню как идеальную пару... - произнесла я обескураженно. Все мои надежды, что хоть у кого-то в жизни всё складывается так, как должно, рушились на глазах этой холодной, смеющейся надо мной женщиной. - Как Ромео и Джульетту. Куда же всё это уходит? И почему?..
  Наташка, как мне показалось, сочувственно вздохнула:
   - Ох, Маша, Маша!.. Как же, помню. Ты всегда была книжной девочкой. Похоже, такой и останешься. Настоящие люди для тебя жили не на земле, а в романах. И то, что ты с таким упоением вычитывала в книжках, пыталась потом перенести на живых людей. Ну а если не было никакой взаимности?
   - Как не было?
   - Ну так. Не было. Сапогин этот мне никогда не нравился.
   - Не нравился?!..
   - Абсолютно!
   - Тогда... тогда зачем же ты с ним стала встречаться? Выглядело всё так, будто он тебе тоже был не безразличен...
   - Ну мало ли, как что выглядит!.. Для поддержания штанов, как выражалась моя мать, вот зачем. Да и Сапогин, если помнишь, уж больно напорист был. Прилип, как банный лист: "Люблю, не могу!" Ну, пожалела, наверное... Да и, честно говоря, давления хватало со всех сторон: и мать с сестрой дома всё наседали: "Чего ты капризничаешь? Такой мальчик хороший! Так к тебе относится!..", и девчонки в классе восхищённо-завистливо вздыхали: "Повезло же Лебедевой! Её так любят!.." Ну, польстило, наверное... В общем, то одно, то другое... Ну и подумала: ладно, мол, дам шанс, а там посмотрим... Но, как говорится, сердцу не прикажешь.
   "Ледышка бесчувственная! " - подумала я раздражённо. Действительно, такой был замечательный парень, Пашка Сапогин! А уж как влюблён был! Да неужели ты встречала такую любовь когда-нибудь до или после?!.. Не побояться прилюдно сказать: "Я люблю Наташу Лебедеву!" и добровольно подвергнуть себя насмешкам одноклассников - для этого и правда надо сильно полюбить!.. Полюбить великой любовью.
   Но, впрочем, госпожа Лебедева убийственно права: всё великое вознаграждается только в книгах. В жизни почти никогда. И Пашка Сапогин - тому живой пример. Стоило только вспомнить, как она впервые восприняла его признание. Да, она его никогда не любила. Он - да, она - нет. Не дано ей. Пустышка!..
   - Ты знаешь, здесь такой коктейль вкусный! Ты не пробовала? Очень советую! Пожалуй, ещё себе куплю..
  Она как ни в чем не бывало вернулась к дружескому тону, словно вопрос о Пашке был исчерпан и обсуждать ей его больше не хотелось.
  Она сходила купить себе ещё коктейль и вернулась за столик.
   - Ммм... - с наслаждением промычала она, потягивая из трубочки. - Восторг!.. Ну, теперь ты что-нибудь о себе расскажи! Как семья, работа?..
   Я рассеянно отвечала на её вопросы. Разговаривать с ней мне расхотелось. Пока она распевала дифирамбы тишине и умиротворенности библиотек и рассуждала о том, что работать в библиотеке, наверное, всё же, лучше, чем корпеть в школе над ученическими сочинениями и диктантами, я отчаянно пыталась придумать предлог, чтобы смыться из буфета. Может, пройтись по Москве прогуляться?.. Когда ещё я здесь буду!.. Не увяжется она за мной?.. От скуки..
   - Ты знаешь.. - решилась я наконец вяло прервать её. -  знаешь...
Что бы такое сказать, чтобы выглядело правдоподобно?..
Мысли мои предательски разбежались.
   - Да?
Надо же! Само внимание!
   - Наташ.. ты извини... я тут неожиданно вспомнила... Мне же поручение дали знакомые... ну, когда я уезжала... В общем, мне надо навестить кое-кого... Ты не обидишься, если я покину тебя? Так приятно было встретиться...
   - Маш!.. Ну перестань ты дуться, а?!.. Ну чего вдруг не так-то?.. Ведь нормально же разговаривали!.. Ты из-за Сапогина, что ли?.. Да перестань!.. Не стоит он того...
  Я порывисто встала:
  - Ты знаешь, мне правда пора!.. Уж извини.
Наташка смотрела на меня с каким-то виноватым сожалением.
  - Маш, подожди!.. Ты правда торопишься? Или можешь ещё посидеть? Да подожди ты!.. Ну... Ну хочешь, я расскажу тебе, почему мы с Сапогиным расстались?.. Хочешь? Я же вижу, тебя просто гнетёт эта история.
  Я стояла, не зная, что сказать.
  - Хочешь? - снова спросила Наташка.
 Я пожала плечами:
  - Не знаю... Тебе, может, неприятно вспоминать об этом...
  - Было неприятно когда-то. Теперь, скорее, смешно.
 Меня снова покоробило от её цинизма. Но любопытство оказалось сильнее. Я села.
  - Знаешь, - начала Наташка, - я сказала тебе неправду. Сапогин мне действительно стал постепенно нравиться. Не то, чтобы сильно, но я... как бы это сказать... дошла до кондиции... до моральной готовности влюбиться в него. Прямо как в фильме "Влюблён по собственному желанию", помнишь? Я же тебе говорила уже, как на меня давили дома? Мол, хороший мальчик, где ты такую любовь ещё найдешь?.. И всё в таком роде чуть не каждый день. Я стала верить чужому мнению, но не своему внутреннему голосу. Поверила, что я и правда избалованная, эгоистичная, глупая.. Что я просто капризничаю, что, наверное, мне такого и правда больше не найти. Ну и стала себя убеждать, что тоже его люблю, что он и правда замечательный... Да так, что скоро уже и сама стала в это верить.
Наташка отпила ещё коктейля, чтобы перевести дух. Потом продолжила:
  - Ты вот говоришь: Ромео и Джульетта?.. А ты знаешь, что Джульеттой была не я?
  - В смысле?!.. - я почувствовала, как у меня вытягивается лицо.
  - Ты помнишь мой дом?
  - Ну… ну да.. А что?
  - Мы жили в деревянном дуплексе. Два дома под одной крышей, помнишь? И с общим чердаком. Входы с разных сторон...
  - Ну да, да!.. И что?
  - Соседку мою помнишь?
  - А как же!.. Одноклассница наша... Вика Воронина...
  - Точно!
  Перед моими глазами смутно замаячил полузабытый образ нашей отличницы Ворониной. Худенькой, невзрачной. Не дурнушка, но и не красавица. Так, ничего особенного. С Наташкой уж всяко не сравнить!
  - Мы жили в одной половине дуплекса, а она с родителями в другой, помнишь?
  - Ну да, да! И что же?
  - И палисадники у нас с Ворониными смежные были, а в нашем палисаднике ещё вишня росла, помнишь?.. А с другой стороны домов были огородики... Общим забором разделённые... Ну вот. Случилось это со мной в десятом классе. Сразу после экзаменов. Перед самым выпускным. Вышла я как-то вечерком в палисадник. Дай, думаю, вишенки поклюю!.. Помнишь, какая у нас вишня была? Сладко-терпкая, чёрная!.. Ешь и наесться не можешь!.. Ну вот, значит... выхожу в палисадник... Выхожу, значит... И слышу... Слышу, как в соседнем палисаднике, у Ворониных, разговаривают... Наш палисадник от ихнего высокий забор отделял. Видеть - не видно, а слышать можно очень хорошо... То, что у соседей говорят. Ну вот, значит, я и слышу: Воронина с кем-то разговаривает... А ей отвечают... Я сначала ушам не поверила!.. Слышу: голос Сапогина: "Да не люблю я её, говорю же тебе!.. И никогда не любил!.. А кадрил, чтобы ты ревновала... Не знал, как к тебе подойти... Боялся... Думал: даже говорить не захочешь... Я ведь понимаю: какая я тебе пара?.. Ты - отличница, серьёзная… Да и родители у тебя... того... ну... тоже... строгие такие!.. А я что?.. Ни вида, ни... Ну, в общем... Боялся я... Не знал, как подойти к тебе... Вот и решил хоть как-то внимание привлечь... Я, если честно, и встречаться-то с ней стал потому, что вы с ней соседки... Специально подхожу к её окошку и ору, что есть силы: "На-та-ша!", а сам на твои окна потихоньку смотрю: не выглянешь ли?.. Чтобы тебя лишний раз увидеть..."
   Наташка замолчала, ожидая моей реакции. Про себя в тот момент я могла лишь сказать словами самой Наташки, когда она рассказывала о Сапогине: слушала и не верила ушам своим.
   Мне стало противно. По той самой великой любви, мысль о которой я долгие годы лелеяла в душе, свято веря в то, что она действительно была, как будто прошлись, потоптавшись, грязными сапогами...
   - ... Ну вот уж этого я никак стерпеть не могла!.. Если бы он меня ещё за красоту выбрал... в качестве ширмы... это ещё бы куда ни шло!..
   При этих словах мне стало смешно: Наташка, Наташка! Какая разница, по какой причине тебя используют?!..
   - В общем, не повезло мне родиться соседкой Ворониной! -  печально усмехнулась Наташка. - Настоящей любви вашего героя...
  Меня передёрнуло от её слов. И в то же время захлестнула острая жалость: какие же мы все были идиоты!.. Бедная Наташка!
   -  Ты только не жалей меня, не надо! - тут же поспешно воскликнула она, словно считав моё состояние с моего лица. - Если думаешь, что я страдала или что-то типа того, то ошибаешься. Первое, что я испытала, это, конечно, потрясение... А потом, почти сразу облегчение! Что не надо больше заставлять себя влюбляться в него... А самое главное: я поняла, что мои так называемые "капризы", " избалованность", то, что у меня душа не лежала к Сапогину, всё это было на самом деле предчувствием... моей интуицией… моим третьим глазом!.. Понимаешь?.. Сердце знало!.. И не ошиблось. А вот не услышь я того разговора случайно и послушай мать с сестрой вместо своей интуиции... Подумать страшно!.. Так бы и прожила всю жизнь, не узнав правду!
   Она замолчала. Я молчала тоже, взволнованная услышанным. Уничтоженная.
А может, Наташка всё это прямо сейчас выдумала?.. Чтобы не выглядеть бесчувственной?..
   В памяти всплывает давнее мамино письмо мне, когда я училась в университете. Кажется, она упоминала в нём вскользь, что Пашка стал встречаться с Ворониной... Но я, помнится, тогда подумала, что это очередная сплетня, недостатка в которых в нашем посёлке не было.
   "Мало ли, как что выглядит?" - прозвучали у меня в голове слова Наташки. Да, мало ли... Глядя на Сапогина, демонстративно орущего на каждом перекрёстке о своей любви к Наташке, мы все ему верили. Сейчас я понимаю: настоящая любовь не будет кричать о себе. Она - тиха и стеснительна. Она - робка и боязлива. Она боится, что её отвергнут. Если человек знает, что своим прилюдным признанием он рискует подвергнуть насмешкам не только себя, но и любимую девочку, и всё равно делает это признание, можно смело сказать, что девочку эту он не любит.
   "Великая любовь" Сапогина оказалась всего лишь фикцией, красивой оболочкой, а внутри - леший: чудовищное желание использовать живого человека, как вещь.
    И как это распознать в жизни: любят тебя на самом деле или просто примеряют любовь, как приманку?.. Я силюсь вспомнить лицо Сапогина в день прилюдного признания - "Я люблю Наташу Лебедеву!" - и оно словно скрыто от меня пятном тумана, и уже не разберёшь: было ли оно действительно искренним, как казалось тогда...
    Мы молчали. Каждая думала о своём.
Я вдруг подумала о своём муже, о нашей с ним отчуждённости, которую я списывала на многолетнюю привычку. О наших детях.
    В памяти всплыл эпизод, когда он только привёл меня познакомиться с его мамой. Маме - старушке интеллигентного вида - я сразу понравилась.
    - Ну вот! - удовлетворённо воскликнула она. - Наконец-то хорошую девушку нашёл!..
   Я взглянула на моего Анатолия. Он посмотрел на меня с каким-то ласковым смирением и ответил:
    - Ну, слава богу! Наконец-то угодил.
   Беспощадное понимание обрушилось на меня этими двумя словами: "наконец-то" и "угодил". Обрушилось и вызвало неприятное чувство: во-первых, я была далеко не первая девушка у Анатолия ("наконец-то"!) и во-вторых, я потеряла уверенность, что была именно его выбором, а не подобрана так, чтобы "угодить" маме.
   Тогда, в угаре своей влюблённости и страстного желания иметь семью, детей, я не стала придавать значения этим деталям и своему неприятному чувству. А сейчас, слушая Наташку, подумала: а может быть, зря?.. Может, Анатолий и не любил меня никогда, и я потратила лучшие годы своей жизни, своей любви не на того человека?.. Может, это мимолётное неприятное ощущение и было тем самым третьим глазом, подсказкой, предостережением?.. Той самой интуицией, которая пыталась уберечь меня от последующих разочарований в семейной жизни?.. А их было ох как немало!..
   Мне стало страшно и одиноко. Вот живёшь так с человеком и не знаешь: может быть, ты живёшь одна?..
   "Но ведь есть дети! - воспротивился кто-то внутри меня. - Значит, всё не зря." Перед моими глазами тут же встали смешные и любимые лица моих оболтусов. Послушайся я тогда свою интуицию, и некому было бы теперь вставать у меня перед глазами!..
   - Слушай, Наташ!.. - прервала я наше молчание. -  А как у тебя с мужем? Всё нормально? Достойный человек? Уж, наверно, всяко лучше Сапогина?
  Наташка вышла из своей задумчивости:
   - А? А! Ну да, всё хорошо. Я тебе говорила: он инженер. Мы редко видимся, я ведь или в институте допоздна, или в экспедициях.
   -  Но ты его любишь?
   - Я за него вышла.
И она внезапно оживилась:
   - Ты знаешь, у меня такой сынуля растёт! Пять лет ещё, а такой умница! Тоже растениями интересуется. Вот подрастёт - и буду брать его с собой в экспедиции! Мы с ним уже договорились...
   Я уже почти и забыла о Наташкиной теории.
   - Слушай, Наташ... Я вот что подумала... А может, не надо никакого лекарства для усиления интуиции?
   - То есть? Почему?
   - Ну... может, оставить интуицию человека в том виде, как её создала природа?.. То есть оставляющей место сомнению? То ли правда, то ли ложь - пусть человек сам решает! А не лекарство его заставляет... Понимаешь, раз оно будет усиливать интуицию, значит, наверное, будет ослаблять логику здравого смысла?.. Нет? А так, пока, у человека всё в балансе. Ну, показалось там что-то, так пусть сам и решает: обращать ему на это "показалось" внимание или нет.
   - А если не обратит?  Спишет на то, что "показалось", а потом жизнь себе испортит? Поймёт, что надо было прислушаться к ощущениям, да поздно! Как тогда?
   - Не знаю... Но... Но это же жизнь…  Конечно, всякое может случиться...
Я смущённо умолкла, но тут же вспомнила ещё одну железобетонную банальность:
   - Так ведь на то и жизнь, чтобы совершать ошибки и исправлять их!
   - Ну да, конечно... - вздохнула Наташка, -  если только хватит потом сил... на исправление. А то так ошибёшься, что после долго подняться не сможешь. Бывают и такие примеры. Человек - слаб.  А моё средство даст ему надежду.
   "Или пожизненное одиночество, - невольно подумала я, - как у той девушки из мифа о Безобманнике... Страх перед любой близостью... Страх, что тебя непременно обманут... Потому что в каждом, наверное, живёт вот такой леший. И что же делать? Убежать в лес и превратиться в растение? Безмолвное и одинокое? Что делать?.."
   - Безобманник научит людей доверять себе... - распалялась Наташка.
   "И не доверять другим!.. - отозвалось у меня в мыслях. - И потом, если человек может ошибаться в отношении других, то разве не может он ошибиться и в отношении себя?.. В своих ощущениях?.."
   - ... доверять своему сердцу, откроет третий глаз...
   "Может, иногда мудрее его закрыть?.."
  Наташка всё говорила и говорила, пламенно защищая своё открытие. Оно ей казалось великим, панацеей от разочарований, и она твёрдо уверовала в то, что кажется: раз кажется, значит с тобой говорит твоя интуиция, высший дух. Человеку хочется верить во что-то великое.
  И все-таки это было забавно: учёный, не веривший в силу человеческого разума.
Она - говорила, я - слушала и размышляла. Ей казалось, что она знает ответ, мне казалось, что я не знаю ничего.