Одолжи мне свои крылья 16

Говорят, я красивая.   Спорить не хочется - пускай  хоть что-то   во мне людям нравится.

Маленькие глазки серого цвета, припухшие верхние веки, окаймленные реденькими короткими ресничками. Под глазами небольшие мешки, которые, впрочем, не портят образ, а наоборот, придают индивидуальности. Прямой, аккуратный нос, правильно очерченные средних размеров губы. Что у меня действительно более или менее приличное, так это уши, лоб и подбородок. Лоб не складывается в гармошку, когда лицо принимает удивленное выражение; уши не топорщатся, мочки как будто специально приспособлены под ювелирные украшения. Прямые волосы до плеч довольно густые, обесцвечиваю их до песочного оттенка. Фигура обычная, шестидесятипятикилограммовая. А вот ноги - это моя гордость.
Все недостатки я умело маскирую - в художественном училище кое-чему таки научилась. После макияжа на меня уже можно взглянуть с интересом, это правда. Поэтому меня нигде и никогда нельзя засечь неухоженной, разве что на короткое время утром.
 
Мне везёт. С самого детства на моем пути встречаются только хорошие люди. Некоторым из них что-то нужно было от меня, но каким-то образом, бочком-бочком у меня получалось  обходить неприятности. В юном возрасте я слышала много историй про маньяков и педофилов и даже кое с кем из них встречалась лицом к лицу. Дядька один долговязый неожиданно вырос перед нами, тремя первоклашками, когда мы собирали желуди в парке.  Подойдите, говорит, девочки, помогите, вот тут вот, не могу сам.  Держит руки на ширинке штанов, а глазки масляные-масляные. Они его и выдали, вступив в  конфликт  с фальшивым нытьем. На всякий случай, мы  дали дёру так, что ветер в ушах свистел. 

В десятом классе тоже ноги спасли.  С автобусной остановки за мной увязался подозрительный тип, еще в автобусе пялился - не отлепишь. Мой дом - через дорогу, но мало дойти до него, надо миновать три подъезда, чтоб попасть в мой,  последний. Это расстояние показалось мне длинее вечности. Я немного ускорила шаг. Бежать нельзя, потому что если он поймет, что его намерения раскрыты и прикидываться просто прохожим уже нет смысла, то  погонится за мной и, конечно, догонит. Вокруг - ни души, время позднее, помощи ждать неоткуда.

Наконец, вот он, подъезд, можно бежать. Нога уже на первой степеньке лестницы, рука схватилась за перила, как вдруг я почувствовала, как  мою руку накрывает  другая, чужая, железная. "Ой, мамочка!" разнеслось в пустом подъезде, трижды усиленное особой  подъездной акустикой, и даже где-то вверху испуганно откликнулось эхо. Это кричала не я, это из моей груди вырвался мой защитник и встал стеной перед похотливой мордой преследователя, отбросив от меня его костлявую ручонку. Тогда второй мой защитник - крепкие ноги -  в мгновение ока донёс меня на мой последний четвертый этаж.  Я не поняла,  как так получилось, но  знаю точно, что преодоление четырех этажей заняло меньше одной секунды. Ощущение  осталось на всю жизнь: как будто я даже не взлетела, нет, ощущение такое, как будто меня подняли и невесомую вознесли, куда мне надо, с неземной скоростью.  Как телепортировали.  Может, от страха показалось.

Наверное, я все же была смазливая. Ну или смазанная мёдом, потому что  липли, как на сладкое. Я береглась,  никогда не провоцировала, жестко держала дистанцию, всегда имея в виду, что в чужих мозгах может зреть любая подлянка. Лучше перебдеть, чем недобдеть, защиты-то у меня никакой, я одна, мне одной и расхлебывать, если вдруг...
Но однажды случилось вот что.

Я была уже большая девочка, студентка. У меня появился дружок, нас разделяло расстояние в пять часов езды на автобусе через горный перевал. Это нам не мешало, мы мотались друг к другу каждые выходные. Не смущали даже трудности с билетами на автобус.

Кассы автовокзала - это небольшое помещение с тремя окошками, объединенными длинным узким прилавком на уровне груди. Народу здесь всегда много, у всех дела, всем надо ехать, а автобусов - в обрез. Поэтому с утра пораньше я становлюсь одной из первых в очереди. Часа через два стояния перед кассой потенциальных пассажиров набилось, как сельди в банке. Причем эта человеческая масса налегала на прилавок с нарастающей силой, как будто это могло ускорить билетную продажу. Я оказалась зажатой между потными телами и прилавком. Дышать становилось все труднее. Я попробовала оттолкнуться ногами  от стены под прилавком, но куда там! Вот где я поняла, что значит сила толпы! В голове  нарисовалась печальная картинка:  людская толпа как единый организм налегает, давит, а у меня нет сил противостоять этой мощи. Значит, что будет дальше? Меня сомнут,  еще немного  и мои ребра начнут ломаться о прилавок. Я  задохнусь и всё закончится.  Жалкая перспектива быть раздавленной очередью за билетом в мои планы... как-то даже не солидно... И  я заорала от страха и из чувства противоречия что было сил. Чей-то женский голос рядом задорно подхватил: "Задавили!"  Это был такой жизнеутверждающий возглас, что толпа удивленно  схлынула в попытке осознать происшедшее.
Ирония состоит в том, что пострадала я напрасно, билетов на мой маршрут все равно не оказалось.

Я бродила по платформам автовокзала, не имея понятия, что делать. Время - к полудню. Жарища под сорок. В голове  одна мысль: меня ждут, если не приеду, будут волноваться. Ну и "мы не привыкли отступать" подталкивало искать варианты.
Проходящие автобусы отказывались брать меня на колесо даже за двойную цену - в них и без меня сидели на баулах в проходе.
 Я пригорюнилась, как вдруг над самым ухом:
- Четвертый пассажир в такси! Четвертый пассажир в такси!

 В голове включился счетчик. Четверо - значит, не одна в такси - это плюс. Денег хватает только на туда - это минус. Но главное - уеду! Миленький ждёт. Часам к десяти вечера буду на месте.

Мы с водителем подошли к его машине, и тотчас поездка моя оказалась под вопросом. В машине сидели три молодца - не то узбеки, не то азербайджанцы.
Заметив мою отрешенность, водитель поспешил прояснить:
- Один пассажир едет до Рыбачьего, потом в салоне будет посвободнее.   Второму надо примерно туда же, что и вам, а третий - мой работник, Аслан, строитель. Мы с ним ездили на завод, заказывать кирпич.
- Заказали?
- Да, но только красный. Я белый хотел, силикатный,  но Аслан говорит, что красный жженый крепче.
- Да-да, - подтвердил с переднего сиденья тот, который Аслан. - Я правду говорю. Белый воду сильно пьёт, потом его мороз разрушит.

Мне бы еще в кирпиче разбираться! Но водитель был пожилой, имел славянскую внешность и усталый вид. Похоже, правду говорит. Дядьки в машине тоже вроде каждый по себе, не компания. Один вообще на полдороге выйдет. Короче, с определенной опаской, но я села в машину. С краю, у окна.

Горный перевал проехали молча. Значит, их действительно ничего не объединяет, а главное - не связывает какая-нибудь неприглядная общая идея.  Я успокоилась и даже немного вздремнула. И не заметила, что мы уже едем вдоль озера.
- Мы что, Рыбачье уже проехали?
Да, похоже, проехали. А в машине нас по-прежнему четверо, не считая водителя. Меня бросило в жар. Солнце садится. Скоро начнет темнеть. А ехать еще минимум час.

На мой вопрос ответил крайний с той стороны, у окна:
- Дамир захотел поехать со мной. А тебя как зовут, красавица?
- Екатерина.
Не Катя, не Катерина, а именно Екатерина. Как русскую императрицу. Как лодку назовешь, так она и поплывет. Какое-то время все молчали.
- Я Фарух. Это Дамир. Аслана ты уже знаешь.
Я молчала. Чем меньше я буду говорить, тем лучше - так мне чувствовалось. Болтовня расслабляет и разжигает ненужный аппетит.
- А ты куда едешь? Домой или из дома? Мы с Дамиром едем ко мне в гости. Аслан едет дом строить. А ты?
- К жениху.
- Ого! Счастливчик твой жених!
Я не реагировала.
 
Аслан, сидящий впереди, развернулся, оглядел меня с ног до головы и произнес то ли с укором, то ли с сожалением:
- Такая красивая. Только не такая приветливая.

Они стали разговаривать на своем языке, я надеялась, на отвлеченные темы. А я обдумывала, в какое дерьмо   вляпалась и что делать, если не дай бог что. На часах без десяти десять, еще немножко и я дома. И вдруг водитель говорит...  Мне говорит:
- Сейчас завезем ребят по адресу, а потом мы с Асланом тебя прямо к дому. Идёт?
- Нет!  Сначала меня. Жених волнуется, я  еще  днем должна была приехать. Да и отец...
- А с нами не хочешь прогуляться? - чуть развязно спросил Дамир. - Весело  будет, обещаю.

Паники не было. Я только боялась, что ничего толкового не успею придумать. Но Фарух насторожился:
- Отец? 
Я перевела дух.
- Да. Я боюсь, что Егор -  мой жених - уже позвонил ему и сказал, что меня еще нет.
- И что такого? Ты взрослая девушка.
- Я тоже так думаю. Но если Егор   позвонил, то отец уже поднял на ноги всю свою ментуру.
Теперь уже во всем салоне повисло напряжение.
- Ментуру - это милицию? - спросил Фарух.
- Ну-да. О! Вон мой поворот, там налево!

Нет, это был не мой поворот. Но поездку необходимо было прерывать сейчас, пока они соображают что к чему. Тем более, что до дома Егора осталось каких-то полчаса ходу.
Автомобиль нехотя съехал на обочину перед поворотом и остановился.
Я открыла дверцу.
- Ну ладно. Я и пешком дойду, тут недалеко. Спасибо, мальчики!