Путешествие к истоку вещей

      Чжуан-цзы написал, что якобы однажды Конфуций увидел Лао-цзы в странном состоянии: тот как будто бы покинул этот мир и людей, его тело напоминало высохший обломок дерева. Лао-цзы тогда сказал Конфуцию: "я в путешествии к истоку всех вещей".
      Слова "путешествие" и "исток" поневоле предполагают наличие пространства и времени. Но то состояние, в котором был основатель даосизма, свидетельствовало как раз о выходе за их пределы. В разных мировых религиях, философиях и культурах, начиная с язычества и шаманизма и кончая мистиками новейшего времени, "исток вещей" понимался именно так – исключительно через самоуглубление, психологическую призму, йогические практики, медитацию и пр. Исток вещей находится, как полагали многие на протяжении тысячелетий, не вне человека, а внутри него. И именно вовнутрь должны быть устремлены все поиски жаждущих истины. Не в горах, долинах, реках, не в памятниках давно прошедших времен и не в исторической перспективе надо искать этот исток вещей. Но данные течения, направления, поиски не завоевали широкой известности, популярности. Они не были ориентированы на внешний мир, не занимались саморекламой, не обещали золотые горы, вечное блаженство или Царство справедливости. Они были обречены на поражение – если, конечно, обозначать, мерить победы и поражения в пространственно-временной парадигме.

***

      Личность с рождения ориентирована на социум, на готовые уже, заботливо устроенные кем-то формы социализации. Религиозная жизнь строго регламентирована – так же, как и всё остальное. Есть готовые формы, модели, образцы. Следуя им, как предполагается, личность должна достигнуть желаемого результата. Сам результат, его понимание – всё это заботливо сформулировано лучшими умами человечества. Представление о том, что "путь" неизвестен, дороги размыты или проложены нечетко, а конечный результат духовных практик в принципе не может быть заранее определен, ибо зависит от личностного самоуглубления и самопознания, которое никак не может быть срежиссировано извне, которое является плодом живого постижения истины, не может завоевать популярность в обществе. Свобода личности, как и так называемая "свобода совести", понимается исключительно в заранее определенных социальных пределах, рамках. Считается, что эта свобода должна иметь только социально-юридическую природу. В таком понимании свобода – это право присоединиться к той или иной религиозно-социальной форме, которая существует в мире, и не терпеть бедствий, не подвергаться преследованиям за это. Сама по себе постановка вопроса о свободе личности в духовном отношении, о свободе осознания, духовной реализации и роста выходит далеко за рамки существующих общественных норм, переносит вопрос в кардинально иную плоскость. Такая переориентация создает как бы альтернативный  мир с иными, не похожими на общепринятые, ценностными ориентирами. Свобода, которая внутри, а не вовне, ощущается по-другому, имеет абсолютно иное значение и никак не коррелируется со всем тем социальным багажом, который накоплен человечеством. Она, эта свобода, меняет, способна изменить взгляд на мир и объективную реальность.

***

      Для любого процесса нужно время. Должен существовать временной отрезок, начало и конец. Необходимо проследить все временные отрезки существующего: рождение-зарождение, развитие, расцвет, угасание... Древность всегда внушает уважение; процесс, длящийся долго, вызывает доверие, имеет авторитет в глазах общества. Будущее – результат мечтаний и устремлений, оно всегда представляется в лучшем свете, чем настоящее. Будущее связано с расцветом, расширением, переходом на качественно новую ступень. Многие идеологии, философии, всё то, что создано человеческим умом, рассматривают будущее – результат мечтаний – в "перспективном", прогрессистском ключе. Это отвечает особенностям человеческой психологии. Подобный оптимизм – единственный, с точки зрения психологии, выход из непредсказуемости настоящего. А чего же еще ожидать? И ради чего существовать, зачем всё это – то, что нас окружает, если завтра не будет лучше, чем сегодня?
      В такой системе координат не могут иметь место ценности, связанные с жизнью в настоящем. Вообще само по себе представление, что исток вещей не в прошлом и не в будущем, парадоксально настолько, что сводит на нет весь жизненный настрой, всю парадигму мировосприятия. Вневременная альтернатива жизни здесь и сейчас пугает психологически, разрушает всё и сразу. Обыденному сознанию нужна перспектива, нужны маяки, ориентиры, вехи движения вперед. Отсутствие оных рождает труднопреодолимый кризис: а что тогда остается, ради чего жить, к чему стремиться? Бессмысленность и бесперспективность будущего могли бы способствовать появлению мировоззренческого кризиса, который привел бы к смене парадигмы, но в реальности он чаще всего рождает психологические проблемы, выход из которых видится человечеству всё в той же системе ценностей: появляется новый смысл и новая перспектива движения вперед, которую услужливо предлагают обществу лучшие умы, занятые полезными интеллектуальными упражнениями.

***

      Знание в современном мире приобретается благодаря узкой специализации. Мир состоит из миллиардов специалистов, каждый из которых продвинулся в своей узкой области, в сегменте своего ремесла. Иное невозможно, пока знания расширяются, а процесс познания ограничен временем и иными условностями. Мир узких профессионалов – это по определению мир "незрячих", не понимающих суть процесса; видящих не картину в целом, а лишь незначительный ее сегмент. Возникает и укрепляется мир функционеров-исполнителей, а не творцов-изобретателей, мир идущих по проторенной давно колее. Узкая специализация – везде: при выборе профессии, исполнении трудовых функций. Она предполагает пример, образец и подражание. При разнообразии областей деятельности, полной свободе выбора и широте функций исполнителей цивилизация на самом деле убивает выбор, свободу и зачастую делает невозможным осознанный путь  личностного развития. То же – и в сфере идеологии, религии, философии. Готовые уже давно формы предопределяют путь интеллектуального, духовного развития, самоосознания, дают давно написанные рецепты, предоставляют соответствующие ниши для осуществления идей. Живой поиск истины давно заменен механическим следованием за готовыми формами, всё новым и новым воспроизведением известных образцов, прохождением давно проторенных троп. Путешествие к истоку вещей превращается в передвижение по известному маршруту, с картой, с продуманной заранее логистикой, промежуточными и конечными остановками. А как иначе?

***

      Путешествию, каким бы предсказуемым оно ни было, всегда сопутствует страх. А как иначе, если речь идет об изменениях, о трудностях, а зачастую – о неизвестности. Неизвестность, отсутствие информации пугает. Пассажиры самолета всегда во время полета могут смотреть в окно. Если все окна закрыть, то паника может возникнуть в любой момент: куда мы летим на высоте 10 тысяч метров и летим ли вообще? Неизвестность вообще всегда пугает – зачастую при отсутствии видимых причин. А как быть с неизвестностью запрограммированной, в тех случаях, когда именно неизвестность скрывает дорогу к вечно живой истине, познанию сущности, истока вещей? В подобных случаях страх и сомнение увеличиваются. Кажется, что лучше вообще сойти с пути, не продолжать движение, оставить устремленность, столь сомнительную с учетом неясности конечного результата.
      С другой стороны, многие путешественники, куда бы они ни отправлялись, когда совершали географические открытия, всегда сталкивались с неизвестным. И всегда преодолевали страх. Без этого невозможно открытие, нельзя прийти к новому положению, состоянию. Состояние новизны, путешествия к истоку вещей по непроторенным тропам, путешествия, суть и смысл которого исключительно в психологической плоскости, приводит к новой реальности, для которой не годятся любые прецеденты из "профанной" сферы. Мирча Элиаде, из книги которого я заимствовал пример с Лао-цзы, писал так: "избавляясь от времени и пространства, дух обретает вечное настоящее, которое превосходит жизнь и смерть". Вопрос о страхе тут уже точно теряет свою актуальность.

***

      Я всё время вспоминаю об одном из мелких подразделов "Свода мыслей Л. Н. Толстого", который составители назвали, как может показаться, нелепо: "Святое, несдаточное". Там мысли Льва Николаевича о "несдаточном", о том, что составляет человеческую сущность, смысл существования человека и от чего никак, никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя отказаться. Если применить это название к теме эссе, то "путешествие к истоку вещей", кто бы и как его ни понимал, и есть то самое "святое" и "несдаточное". Оно есть высшая ценность, если иметь в виду  толстовские и близкие к толстовским ценностные критерии. И дело не в психотехниках, медитациях или ударах шаманского бубна, а в устремленности к сущности и смыслу существования, в ответах на вопросы, без решения которых невозможна жизнь как таковая.