Я был кем угодно!

  Если бы не та ночь, точнее, не тот сон, с которого началась эта удивительная для меня история, возможно, я бы так и не задумался, насколько сложно устроен этот мир. И, наверное, писать было бы не о чем. Но, раз уж так получилось, что я начал вести эти записи, я решил попробовать их опубликовать. Надеюсь, для кого-то это может оказаться интересным.

Глава 1
Первый опыт

  Впервые это произошло около года назад. Всё было, как обычно. Я приехал вечером после работы домой. День выдался сложный, и я лёг спать пораньше. Но, заснуть сразу не получалось. В голове крутились мысли про работу, возникали планы на будущее, в общем, мозг не хотел успокаиваться.  Размышляя на какую-то очередную тему, я всё-таки уснул. И вот тогда-то всё и началось.
  Я увидел интересный сон, в котором я был врачом. Причём, не обычным врачом, а каким-то знаменитым, насколько я тогда смог понять, да ещё не в наше время, а в давно прошедшее.
  Я сидел в небольшой, освещённой свечами комнате за письменным столом, на котором лежали листы бумаги, исписанные размашистым почерком на немецком языке.  Я, почему-то сразу понял, что это немецкий. Передо мной лежал такой же лист, наполовину заполненный текстом, в руке у меня было перо, и я раздумывал над тем, стоит ли мне дописывать, то, что я пишу.
  Только потом, когда я проснулся, я понял, что это был сон, но всё увиденное казалось настолько реальным, что я засомневался, сон ли это был или явь. Пока я спал, я ощущал себя другим человеком и действовал как другой человек, хотя, и не был таковым. И там во сне я не понимал, что это сон, а воспринимал всё как реальность.
  Но, вернусь в сон. Неожиданно для себя я начал обдумывать то, что я уже написал и что собираюсь писать. И думал я на немецком языке, хотя никогда серьёзно его не изучал, только когда-то давно, в рамках школьной программы. Я описывал своё открытие, которое я получил в ходе множества опытов. Баночки, наполненные золотистой жидкостью, которая была результатом моих исследований, находились передо мной на столе.
  В этот момент я понимал, что, если результаты моих исследований будут обнародованы, то медицина получит возможность лечить большинство неизлечимых болезней, а в перспективе все, что может дать человечеству возможность увеличить продолжительность жизни, как минимум в два раза, возможно даже больше.  Я ещё раз проанализировал в уме всю цепочку своих опытов и снова, не найдя в своих размышлениях ничего, что бы давало повод усомниться в результатах, продолжил письменное изложение своего открытия. Я ощущал радость от того, что исследования, которыми я занимался более 30 лет, наконец-то подошли к завершению.
  Закончив последнюю страницу, я сложил все листы в футляр и отправил его в тайник над камином. Туда же положил и баночки с полученным элексиром. Я уже собирался выйти из квартиры и спуститься вниз в таверну, чтобы чего-нибудь перекусить, как вдруг раздался стук в дверь и громкий, очень неприятный голос объявил из-за двери, что он посланник герцога и пришёл за мной, так как герцог срочно хочет меня видеть. 
  Такой вызов, как мне показалось, не сулил ничего хорошего, хотя иногда герцог вызывал меня, чтобы узнать моё мнение по каким-то вопросам, связанным со здоровьем его дочери, которую я вылечил от проказы, но у неё ещё оставались редкие приступы головной боли, от которой она теряла сознание. Последний приступ у неё случился примерно месяц назад, и тогда я сказал герцогу, что приступы через какое-то время пройдут, так как лекарство, которое я для неё сделал не могло остановить их сразу, а только понемногу исправляло её недуг и должно было пройти какое-то время до полного выздоровления. 
  По прибытии в замок сопровождающие меня люди провели меня в покои герцога. То, что я увидел, поразило меня до глубины души. Герцог лежал на кровати и вид его был ужасен! Лицо его было синим, опухшим и он еле дышал. У изголовья кровати стояла его дочь, вся в слезах. Увидев меня, она воскликнула: «Как хорошо, что Вы пришли, папа умирает!»
  На мой вопрос о случившемся, она рассказала, что весь день всё было, как обычно, Герцог вернулся с охоты, на ужин был приготовлен кабан, которого он привёз с охоты, они поужинали, и вдруг, неожиданно лицо у герцога стало багроветь и он стал задыхаться. Тут же вызвали личного лекаря герцога, и он сказал, что, видимо, это отравление. Он дал ему какие-то снадобья и посоветовал положить герцога в постель. Но после того, как герцога уложили, ему по всей видимости стало ещё хуже. Его тело стало отёчным, кожа стала приобретать синий цвет, и он всё больше и больше терял силы. Лекарь сказал, что он не знает, что ему делать и высказал предположение, что ничего уже сделать нельзя. Дочь тут же решила послать за мной, что и было сделано.
  Я начал осматривать больного. Лицо было синюшным, дыхание сильно затруднено, пульс еле прощупывался. Всё указывало на отравление.
  — Как хорошо, что я ему давал противоядие, – подумал я.
  Яд, скорее всего, был растительного происхождения, и, если бы герцог регулярно не принимал противоядия, он давно бы уже был мёртв. Картина, конечно, была страшная, но я был уверен, что герцог выживет. Я попросил дочь герцога как можно быстрее приготовить для него большую ванну с холодной водой, куда можно было бы погрузить его полностью, а также как следует разжечь большой камин в каминном зале и приготовить там ложе для герцога.
  Когда ванна была готова, герцога перенесли и положили в ванну я снял с его шеи медальон, в котором было противоядие, которое я ему регулярно готовил и, раскрыв ему рот, накапал на язык семь капель. Это была недельная доза, но в данном случае, другого выхода не было. Остальное содержимое медальона я вылил в ванну. Все присутствующие внимательно следили за моими действиями. Видя их напряжённые лица, я поспешил их успокоить и сказал, чтобы они просто стояли и ждали моего сигнала, когда герцога надо будет перенести из ванной в каминный зал, поближе к огню. Прошло, наверное, около 10 минут, герцог всё ещё еле дышал, но цвет лица начал постепенно меняться с синего на тёмно-красный. Внезапно герцог глубоко вздохнул и открыл глаза. Тут же, по моей команде, его вытащили из ванной, положили на заранее подготовленные одеяла и полотенца, укутали его полностью и понесли к камину. Он уже дышал немного лучше, но в глазах ещё читались боль и непонимание происходящего.
  Принеся герцога в каминный зал, слуги положили его, как можно ближе к камину и отошли в сторону.
  — Ваша светлость, — обратился я к нему, —вы спасены, всё будет хорошо, и Вы выздоровеете, я благодарен Вам за то, что вы принимали моё противоядие. Если бы Вы этого не делали, яд наверняка бы Вас убил.
  — Меня отравили? — прошептал герцог.
  — Да, Ваша светлость, Вас отравили. Возможно, Вы знаете, кто это мог сделать?
  — Я ужинал вчера с посланником императора, он привёз мне указ императора и несколько бутылок вина из императорской винодельни в подарок.
  — Вы пили это вино?
  — Да, но и посланник тоже пил.
  — Если ему было известно, чем отравлено вино он мог заранее выпить противоядие от того яда.
  — Но почему, за что? Неужели я стал неугоден императору?
  — К сожалению, мне сложно об этом судить, Ваша светлость, я врач, и рад, что мне удалось Вас спасти. Я убеждён, что смогу Вас достаточно быстро вылечить, так как совсем недавно мне удалось получить замечательный эликсир, который позволит поднять Вас на ноги в течении нескольких дней. Сейчас Вам нужно отдыхать. Пусть Вам поставят здесь кровать и пусть постоянно топят камин. Вам необходимо тепло и обильное питьё. Это должна быть чистая вода с добавлением небольшого количества кислого виноградного вина. А я, с Вашего позволения, вернусь к себе домой и принесу свой элексир. Чем раньше Вы начнёте принимать его, тем быстрее будете поправляться.
  Мой дом был недалеко от дворца, и я достаточно быстро вернулся со своим элексиром. Герцог уже выглядел ожившим, он беседовал с дочерью, сидевшей возле него. Увидев меня, он чуть улыбнулся и подал знак, чтобы я подошёл поближе.
  — Доктор, похоже, ты спас мне жизнь. Я сейчас чувствую себя очень слабым, и у меня внутри, словно огонь горит, а снаружи мне холодно даже под этими одеялами. Никогда такого со мной не было.
  — Ваша светлость! Внутренний жар пройдёт, так действует противоядие, которое вы приняли. Хорошо, что Вы принимали его в течении нескольких месяцев. Судя по результатам, Вас отравили каким-то неизвестным мне ядом. Поэтому так и получилось. Позвольте мне дать Вам ещё одно лекарство. Оно снимет симптомы и поможет привести организм в порядок.
  Я попросил принести стакан воды, накапал в него десять капель элексира и дал герцогу. Он немедля выпил его.
  — Теперь я спокоен, Ваша светлость. – сказал я герцогу – сейчас Вы заснёте, а через несколько часов проснётесь более здоровым, чем сейчас. Утром я приду к Вам и осмотрю. Пусть в камине поддерживают огонь, Вам необходимо тепло, покой и обильное питьё, которое я рекомендовал.
 Возвратившись к дому, я с удивлением обнаружил, что дверь приоткрыта и замка на двери нет. Я точно помнил, что дверь я закрывал и это меня насторожило. Решив войти, я застал в своём кабинете сидящего за моим столом человека, который просматривал бумаги на моём столе.
  — Кто Вы такой? Как Вы сюда попали? И что, чёрт побери, Вы здесь делаете?
  — Не надо волноваться, Вам ничего не угрожает. Я здесь первый раз, и мне очень интересно, чем же занимается великий учёный и целитель.
  После этих слов, я немного успокоился. По всей видимости это не грабитель и не убийца, раз он так ко мне обращается. Но кто же он?
  — Разрешите представится. Меня зовут Генрих Кунрат, и имя моё Вам неизвестно, но сейчас Вы видите меня в облике посланника императора и под именем Альбрехт Куспиниан.
  — То есть, как это, в облике?
  — Да, так бывает, учитель. Позвольте так Вас называть, так как я смолоду был вдохновлён Вашими трудами и по мере своих сил, стараюсь сделать их более доступными для человечества.
  Происходящее удивляло меня всё больше! Этот человек сказал, что знаком с моими трудами смолоду, но на вид ему было лет пятьдесят и когда он был молод мои книги ещё не были опубликованы.
  — Не удивляйтесь, учитель! Редко, но такое бывает. На самом деле, каждый человек проживает одновременно множество жизней. Проживая одну жизнь в бодрствующем состоянии, человек, погружаясь в сон проживает другие жизни. То, что люди видят во сне, это их другие, если можно так выразиться, жизни в другом воплощении.  Это разные жизни, в разные времена. Хотя, надо заметить, что времени, как такового не существует. Все жизни происходят одновременно, хотя воспринимаем мы их, как будто это жизни из прошлого или будущего. Я живу одну жизнь почти на сто лет позже после сегодняшнего момента, ещё одну в двенадцатом веке, ещё в восемнадцатом, девятнадцатом и двадцатом. Сейчас, когда в 16 веке я сплю, моё сознание сфокусировалось на этой жизни, жизни посланника императора.
  — Так это Вы отравили герцога?
  — Да, я. Я доверенное лицо императора и исполняю его самые ответственные повеления. А императору было угодно, чтобы герцога не стало, так как он мешает заключить брак его дочери с королём Англии. Дочь императора благоволит к герцогу, принимает его знаки внимания и не хочет обращать внимания на того, кого ей предлагает отец.
  — А почему Вы сейчас у меня, здесь, в моём кабинете?
  — Всё дело в том, что Вы сегодня спасли герцога от неминуемой смерти. Это был сильный яд. Но Вы справились! Возможно, Вы не сможете сделать его полностью здоровым, так как этот яд поражает многие человеческие органы и пока что этот случай выживания единственный. Но я также сейчас знаю, что Вы — великий врачеватель и можете творить чудеса. Посмотрим. Дальше мои действия будут зависеть от результата Вашего врачевания. Но могу сказать Вам с абсолютной уверенностью, что очень скоро о случившемся узнает император и тогда Вашей жизни начнёт угрожать опасность.  К моему сожалению, в этой своей жизни, я не добрый самаритянин, а совсем наоборот. И, возможно, мне прикажут убить и Вас. Возможно, этот приказ будет отдан кому-то другому. Прошу Вас, соблюдайте всяческую осторожность, не доверяйте с этого момента никому. И попросите у герцога охрану! А ещё лучше вовсе уезжайте куда-нибудь подальше, где Вас не смогут найти люди императора. Ваша жизнь важнее жизней десятка герцогов, Ваши знания могут спасти миллионы человеческих жизней, и они останутся в веках.
  То, что я услышал, было для меня полной неожиданностью. Если всё действительно так, как говорит этот человек, то, возможно, мне действительно следует начинать опасаться. Но, куда бежать? Если король захочет меня убить, то я не герцог, и сделать это ему будет гораздо проще. Чтобы спастись, мне нужно уехать куда-нибудь далеко, Единственна мысль, которая возникла в голове — надо ехать в Тюрингию, к архиепископу Менцеру. Он, наверное, сейчас единственный, кто может меня защитить. Во-первых, власть короля на Тюрингию не распространяется, во-вторых, он вряд ли захочет ссориться с архиепископом, не пойдёт против церкви.
  Но, я не мог бросить герцога. Я врач, герцог мой пациент, к тому же он очень много сделал для меня, дал жильё, возможность заниматься моими опытами и исследованиями. Я наконец-то закончил писать свой трактат о болезнях, который писал много лет. Нет. Попробую попросить защиты у герцога, и прослежу, чтобы он полностью выздоровел. А там уже посмотрим.
  — Пожалуй я останусь, — сказал я. А там уже будь, что будет.
  — Я не ожидал другого ответа – произнёс с грустью в голосе мой гость.
  — Оставайтесь, но помните – император злопамятен и жесток. Вы в большой опасности. И прошу Вас, не говорите никому, что мы с вами встречались. Вы не видели меня, я не видел Вас.
  — Обещаю Вам! Я вас не видел.
  — Ну что же, тогда мне пора. Может быть, когда-нибудь мы с вами ещё раз пересечёмся. И, запомните то, что я Вам рассказал о снах. Сны, это наши другие жизни, которые мы проживаем. Иногда приходится менять их течения, как я поменял эту свою жизнь в этом случае. Иногда всё идёт, как задумано изначально. Иногда это происходит спонтанно, иногда надо приложить усилия, чтобы осознавать свои жизни. Попробуйте! Уверен, что у Вас получится. До свидания Учитель!
  После ухода посланника, я попытался привести свои мысли в порядок. Что это было? Кто это был? Почему он называл меня учителем, если я его впервые в жизни видел? И этот монолог про сны. Неужели это возможно?  Я вспомнил, что во время моего путешествия в Палестину, я встретился с одним известным предсказателем и он, как раз говорил мне о том, что все свои предсказания он видит во снах. Он предсказывал землетрясения, засухи, судьбы людей и его предсказания всегда оказывались верны. По его словам, для этого он мог засыпать по своему желанию для того, чтобы получать ответы на интересующие его вопросы. Проснувшись, он уже знал ответы на интересовавшие его вопросы. Неужели сегодняшний гость говорил именно об этом? Моя интуиция подсказывала, что я стою на пороге удивительного открытия. Такое состояние я испытывал уже не первый раз, и оно меня ещё не разу не обманывало.
  — Ну что же – подумал я, — сначала герцог, а потом я займусь этим вопросом. Но ещё раньше, надо хотя бы немного поспать.
  Сил раздеваться не было, я просто прилёг на кровати и быстро провалился в сон.
  Пробуждение получилось интересным! Звенел будильник, и поначалу я не сразу сообразил, что это за звук, а когда открыл глаза, не сразу сообразил, что я у себя дома, в московской квартире. В окно пробивался солнечный свет, было утро и будильник напоминал мне, что пора вставать и собираться на работу.
  Выключив будильник, я всё-таки решил задержаться в постели и постараться понять, что же за сон я увидел. В принципе, я и раньше вроде бы видел сны, но, такой реалистичный я увидел, наверное, впервые. И главное, что я помнил подробности. Получение элексира, отравление герцога, визит странного гостя – всё это ещё было в памяти, хотя обычно ничего толком не мог вспомнить, только какие-то детали. Я всегда удивлялся, когда кто-то из знакомых рассказывал о том, что им приснилось. Я обычно ничего не запоминал. И до сегодняшнего дня, мне лично рассказывать было нечего. Это меня настолько впечатлило, что, побоявшись, что всё увиденное забудется, я решил всё записать. Главное, что удивляло, что во сне был, вроде, как я и не я. Это было похоже на то, как будто я играл роль того доктора, хотя, в то же время я был этим доктором, а не играл его. Я всё ещё помнил, что я был врачом, спасал герцога, общался с человеком с двумя именами. И больше всего меня занимало то, что сказал этот странный человек. Наши сны – это наши другие жизни! Неужели это правда, и я в какой-то своей другой жизни был врачом, лечил людей, делал лекарства? Странно, но у меня иногда возникала мысль, что если бы я в молодости выбрал профессию врача, то врач из меня получился бы неплохой, а может даже и очень хороший. Я поднялся с кровати и решил записать всё увиденное.
  После того, как всё записал, отправился на работу, день предстоял не сложный, и прошёл без приключений, как я и ожидал.
  Конечно, весь день я был под впечатлением от произошедшего и размышлял о том, что это такое в итоге было. Честно говоря, я не был сильно обременён знаниями, касающимися темы сновидений, хотя прочёл в своё время какое-то количество книжек по эзотерике, но, тем не менее, я пришёл к выводу, что сегодняшний случай относится именно к области эзотерики, и в произошедшем есть некий смысл. Это был повод задуматься. Если тот таинственный гость говорил правду, значит такие путешествия во сне возможны. Причём путешествия по своим жизням, которые случились раньше, задолго до сегодняшнего дня. Правда гость говорил, что это всё происходит одновременно. Это означало, что то, что я читал про теорию инкарнаций, возможно, не соответствовало действительности.

Глава 2
Опасное задание

  Следующий мой выход в «другую реальность» случился неожиданно, через несколько месяцев после первого. Хотя всё это время сны, конечно, мне снились, но вспомнить в подробностях после пробуждения я их толком не мог. И я даже стал забывать про эту историю, как вдруг…
  Первое, что я услышал, это оглушительный крик: «Карл, ты что делаешь, мы же разобьёмся, ты что, заснул?»
  Открыв глаза, я увидел себя за штурвалом не то самолёта, не то вертолёта, медленно спускающегося вниз к земле. Я тут же потянул штурвал на себя.
  Неожиданно пришло понимание, что я сидел за штурвалом дирижабля! Рядом со мной сидел второй пилот и испуганно смотрел на меня. Я уже осознавал, что я лётчик, веду военный дирижабль, на котором груз для нашей базы в Дуйсбурге. Это было невероятно! Я был лётчиком. Моё я немного протестовало. Я ведь всегда боялся высоты. Ну что же, подумал я, лётчик так лётчик. Хоть полетаем.
  Карл, у тебя точно всё в порядке?
— Да, Генрих, всё хорошо. Задумался просто немного.
  В тот момент я подумал, что я опять разговариваю на немецком языке, как и в прошлый раз, когда был врачом. Это были интересные ощущения. С одной стороны, я ощущал, что это не я, и в то же время я понимал, что я в данный момент являюсь пилотом дирижабля и выполняю ответственное задание по переброске важного груза в Ганновер. Рядом со мной был второй пилот Генрих Кеплер, с которым мы летаем уже второй год и мне он очень нравился тем, что он всегда был дружелюбен, и в любых, даже самых сложных обстоятельствах он никогда не терял присутствия духа и создавал впечатление человека, который любые события воспринимал, как некое приключение.
  Мы летели на малой высоте, погода была солнечная, больше половины пути было преодолено и до базы оставалось около 200 километров.
  Неожиданно впереди я увидел две приближающиеся чёрные точки, которые очень быстро превратились в два самолёта. Они приближались к нам очень быстро, и мне показалось, что намерения у них были совсем не мирные. Принадлежность определить не получалось, так как они были без опознавательных знаков, полностью чёрного цвета.
  — Кто это, Генрих, — спросил я, — как ты думаешь?
  — Думаю, это пираты.
  — Какие пираты? На самолётах?
  — Я слышал о таком. Помнишь, в прошлом году было нападение на дирижабль, перевозивший золото в Швейцарию. Там, по описаниям очевидцев, тоже были чёрные самолёты. Пилоты погибли, золото исчезло, Тех, кто это сделал, так и не нашли.
  — Ну, что же, значит будем отбиваться, если нападут.
  — Чем, у нас же нет стрелка!
  Про стрелка я забыл. У него прямо перед вылетом скрутило живот и его срочно отправили в санчасть, а замены быстро не нашлось. Начальство решило, что опасность нам не угрожает, так как наш район считался безопасным и нас отправили без стрелка. Хотя, похоже против этих самолётов от него всё равно не было бы толка.
  — Я думаю, лучшим вариантом будет сесть где-нибудь и посмотреть на их поведение, и вызвать подмогу, — сказал Генрих.
  — Наверное ты прав, если будут нападать, то, по крайней мере, падать будет не так высоко.
  Я направил штурвал вниз, и наш дирижабль пошёл на посадку. В это время, Генрих уже сообщал на базу о нападении.
  — Когда до земли оставалось каких-нибудь 10 метров, раздались пулемётные очереди. Оба самолёта открыли по нам огонь. Стреляли по обшивке и, судя по всему, попали сразу, так как мы начали медленно падать. Слава Богу, благодаря решению снижаться, посадка получилась, можно сказать, мягкая. Как только гондола ударилась о землю, на нас рухнул каркас оболочки, видимо повреждённый выстрелами. Нас полностью накрыло оболочкой, послышался треск ломавшихся лопастей мотора, потом мотор заглох и всё стихло, лишь вдали слышался гул удаляющихся самолётов. Мы сидели, смотря друг на друга. Не знаю, какое выражение лица было у меня, так как я прилично струхнул, но у Генриха на лице красовалась его радостная улыбка, как будто ему только что рассказали очень смешной анекдот. В этом был весь Генрих.
  — Ну что ты улыбаешься? Причин радоваться я совсем не наблюдаю.
  — Мы живы, Карл! Разве это не повод порадоваться. На нас напали, мы упали, дирижабль в труху, а мы живы!
  — Да, это хорошая новость, но нам ещё надо выбраться отсюда, смотри как нас завалило.
  — Давай попробуем через грузовой отсек, там есть аварийный люк, может быть его проще будет открыть.
  — Ты связался с базой? Что они сказали?
  — Сказали, что вышлют эскадрилью? Координаты я успел сообщить. Но, при ударе всё отключилось и, похоже, что связи у нас больше нет.
  — Понятно. Ну, что же, давай попробуем выбраться.
  Дверь в грузовой отсек слегка заклинило, но, общими усилиями мы её всё-таки открыли и зашли внутрь. Несмотря на то, что груз перед полётом был основательно закреплён, мы обнаружили завал из ящиков, некоторые из которых были сломаны и было видно содержимое. Надо сказать, что это содержимое нас с Генрихом удивило. Это были винтовки. Правда это были не совсем обычные винтовки, которые я привык видеть. У них был очень большой патронник, таких я раньше не видел.
  — Что это Генрих? Какие-то странные ружья.
  — Да, это ружьё-пулемёт Мадсена. Таких у нас ещё не было. Думаю, на фронте они произведут фурор.
  — Ружьё-пулемёт?
  — Да, Карл. Это тебе не «Максим». С этой штукой и в одиночку можно управиться, и ленты с собой таскать не надо.
  — А ты откуда знаешь, что это такое?
  — Да какая тебе разница? Главное, теперь понятно, почему на нас напали. Эти пулемёты предназначены для нового наступления. И видимо кому-то очень не хотелось, чтобы они попали на фронт. Может, хотели уничтожить, может захватить. Ведь такого оружия ещё ни у кого нет. Ладно, давай попробуем выбраться.
  И Генрих стал пробираться чрез ящики к аварийному люку. 
  Попытка выйти через аварийный люк окончилась неудачей, зато мы смогли немного приоткрыть, одну из дверей, предназначенных для загрузки отсека. Выбравшись наружу, мы смогли протиснуться через обломки каркаса и выйти из нашего «плена». Глядя со стороны на обломки нашего дирижабля, мы услышали приближающийся шум моторов.  Самолётов вокруг не наблюдалось. Значит это были машины, двигающиеся по земле.
  — Как думаешь, наши? —  спросил я у Генриха.
  — Да, кто угодно. Давай, на всякий случай спрячемся в тех кустах.
 Сказав это, он сразу побежал в направлении ближайших к нам кустов.
 Идея мне показалась неплохой, и я поспешил за ним. Мы залегли в самых густых кустах и стали наблюдать. Скоро с противоположной стороны от нашего упавшего дирижабля появилась колонна машин. Окрашены они были в чёрный цвет, без всяких опознавательных знаков, как те самолёты, которые на нас напали.
  — Похоже не наши, а, Генрих?
  — Думаю, да. Интересно чьи?
Из машин вышли люди в чёрной форме, похожей на военную. Некоторый из них были вооружены винтовками, у других на поясе висели кобуры.
  — Внимание всем, — громко произнёс один из них. — нам нужно то, что находится там. Он показал на обломки.
  — Ищем груз. Там могут быть люди. Если живы, то они нужны мне живыми, если нет, пусть там и остаются. Главное, груз?
  Подчинившись приказу, люди направились к обломкам и стали их разбирать.
  — Командир, тут ящики с какими-то странными винтовками, —  прокричал один из добравшихся до гондолы.
  — Отлично! То, что нам нужно! Быстро грузим всё и уезжаем. А люди?
  — Людей нет!
  — Так, все грузят ящики, четверо осматривают всё вокруг. Возможно, экипаж где-то рядом.
  От этих слов, по спине у меня пробежал небольшой холодок. Я не знал, зачем мы им нужны, но дожидаться, пока нас найдут, у меня не было никакого желания.
  — Ползём отсюда, Генрих, у меня как-то нет желания общаться с ними.
  — Да, уходим. Жалко, что мы не захватили с собой парочку тех винтовок. Уверен, если что, с ними нам легче было бы отбиться.
  — Силы слишком не равны, хотя, наверное, ты прав. Ладно, ползём!
  Преодолев метров двести, мы неожиданно услышали чей-то угрожающий окрик.
  — А ну стоять! Не двигаться.
  Я обернулся на голос и увидел справа человека с винтовкой в руках.
  — Медленно поднимаемся, поднимаем руки!
  Не успев испугаться, я услышал два выстрела сзади себя и увидел, как он падает, успевая при падении сделать из задравшейся вверх винтовки выстрел. Я обернулся назад и увидел улыбающегося Генриха с пистолетом в руке.
  — Как же, разбежались и прыгнули! Ничего, что мы тоже стрелять умеем. Ну что ты так смотришь на меня, Карл? Бежим, патронов на всех у нас явно не хватит.
  И мы побежали! Сзади слышались крики, выстрелы, но мы бежали. Я никогда не представлял себе, что я могу бегать с такой скоростью!
  Неожиданно всё затихло, и мы остановились. Послышался звук удалявшихся машин и приближающийся рёв самолётных моторов.
  —  Генрих, ты слышишь? Кажется, наши летят?
  — Будем надеяться, что да.
   Генрих опять улыбался! Похоже ему действительно всё было ни почём. Но самое странное, что я тоже, глядя на него начал улыбаться. Всё-таки мне повезло с напарником.
  — Идём, наверное, обратно, посмотрим, что там. Жаль, что наши не смогут там сесть. Но может быть этих «чёрных» догонят.
  Как бы в ответ на мою фразу, вдалеке послышались пулемётные очереди и несколько взрывов.
  — Догнали!
  — Будем надеяться.
  Когда мы вернулись на место падения, там уже никого не было. Грузовой отсек был пуст.
  — Что будем делать, Карл? – спросил Генрих.
  — Думаю, надо идти по следам машин, которые здесь были. Возможно, удастся выйти на какую-нибудь дорогу. Оставаться здесь не вижу особого смысла. Наши не знают, живы мы или нет, так что спешить, вероятно, сюда не будут.
  Пройдя, наверное, пару километров мы наткнулись на те самые чёрные машины, три перевёрнутых и две полностью развороченные, видимо от прямого попадания бомб. Тут же были воронки от взрывов. Возле машин лежали люди в чёрном, без всяких признаков жизни. Разбитые ящики с винтовками были разбросаны по земле.
 — Да, наши всё-таки их достали, — произнёс Генрих, — давай осмотримся, может быть, кто-нибудь выжил.
  Предположение Генриха оказалось верным. Рядом с одной из машин лежал ещё живой солдат. Подойдя поближе, мы увидели, что он был ранен в грудь. Он еле дышал. Увидев нас, он что-то неразборчиво зашептал. Наклонившись к нему, я разобрал, что он просит о помощи.
  — Нужна перевязка, и надо, наверное, рану обработать. Он уже прилично крови потерял. Давай посмотрим, может у них в машинах есть какая-нибудь аптечка, – сказал я Генриху.
  Мы осмотрели машины и в одной из них действительно оказался саквояж с красным крестом, в котором были бинты и какие-то медикаменты.
  Пока я перевязывал раненного, я размышлял на тему, кто были эти люди. То, что им был нужен наш груз, это было понятно. Непонятно было то, что о том, что мы перевозили этот груз, скорее всего, знало ограниченное количество людей. И, если на нас напали, значит груз был важным. А если груз был таким важным, то почему нас не предупредили об этом и не добавили в экипаж несколько стрелков с пулемётами? В общем, это была довольно странная история.
  — Я осмотрел тут всё, — сказал подошедший Генрих. Их здесь явно меньше, чем было, когда они приехали к нашему дирижаблю.
  — Может быть они уехали на уцелевших машинах. Ты не помнишь, сколько их было?
  — Не очень, мне кажется шесть или семь.
  — Здесь пять. Значит есть вероятность, что всё-таки одна или две машины ушли.
  — Да, попали мы с тобой в историю. Что будем делать?
  — Давай этого спросим, — Генрих показал на раненного, и уже обращаясь к нему, — Кто вы такие?
  Перевязка, похоже пошла раненному на пользу. Он уже не был таким бледным, и с некоторым испугом смотрел на Генриха.
  — Ну что ты молчишь? – продолжил Генрих, — кто ты, почему вы на нас напали? 
  — Ян Кристерсен 3-й егерский батальон?
  — Так, понятно, егеря значит! Ну, а напали— то зачем? Наш груз был нужен?
  — Да, задача была захватить груз и вывезти с вашей территории.
  — Куда вывезти, где это место?
  — На Браун…
  — Договорить он не успел, так как внезапно, где-то позади нас, прозвучал выстрел, тело егеря обмякло, и он замолчал на полуслове. Пятно крови, расплывающееся у него на груди, показало, что выстрел пришёлся в область сердца. Оглянувшись в сторону, откуда раздался выстрел, я увидел лежащего на земле человека, целящегося в меня.
  То, что произошло дальше, я, наверное, никогда не забуду. Это было невероятно! Мне показалось, что время вдруг остановилось! Я увидел, как из ствола вылетела пуля и полетела в мою сторону. Она летела так медленно, что я мог наблюдать, как она приближается. Я решил упасть на землю, но это тоже происходило очень медленно. Всё было как в замедленной видеосъёмке. Я медленно падал, пуля медленно приближалась ко мне, и я не понимал, смогу ли я упасть раньше, чем пуля войдёт в меня. Так же, поворачиваясь при падении, я краем глаза увидел, как Генрих вытаскивает пистолет и стреляет в направлении стрелявшего. Но это тоже было очень медленно, и его пулю я тоже видел, она медленно вышла из дула пистолета и медленно летела в сторону стрелявшего.
  Всё прекратилось, когда я оказался на земле. Подняв голову, я увидел лежащего без движения стрелявшего и Генриха с пистолетом в руке. Он улыбался! Это было невероятно. Но, как ни странно, я вдруг начал смеяться. 
  — Генрих, ты неподражаем! Тебе, хоть что-нибудь может испортить настроение?
  — Мы снова живы, Карл, и это замечательно.
  — Да, живы. Только вот поспрашивать, похоже, теперь уже некого.
  — Главное – живы! Всё остальное сейчас неважно.
  — Ну хорошо. Что будем делать?
  — Будем выбираться отсюда.
  Делать, действительно было нечего. Генрих был прав. Надо добраться до своих и доложить о том, что произошло.  Кто были эти люди, мы так и не выяснили.
  — Давай только возьмём пару винтовок, похоже они в спешке не смогли увезти всё.
  — Да, пожалуй. С винтовками будет посподручней.
  До дороги мы добирались часа два. Непонятно было, почему самолёты напали на наших нападавших, а про нас, вроде как забыли. До наших позиций было не так уж далеко и к нам вполне уже могла бы прибыть помощь.
  — Генрих, как ты думаешь, почему нас ещё не нашли?
  — Самолёты видели наши обломки и решили, что нас уже нет в живых. По-моему, это логично.
  — В чём ты видишь логику, Генрих?
  — Они видели обломки дирижабля, попытались установить с нами связь и решили, что нас уже нет. Может быть, если бы мы вышли на видное место, помахали ручками или выстрелили сигнальной ракетой, то нас бы заметили и нашли. А так, зачем тратить время на поиски тех, кого, возможно уже нет в живых.
  — И что нам теперь делать? Куда идти?
  — Всегда надо идти вперёд!
  — Куда вперёд?
  — В ту сторону, где скорее всего находятся наши. А это, судя по всему, в трёх-четырёх километрах отсюда.
 — Ну, если ты знаешь, куда идти, то я с тобой.
 — И это правильный ответ Карл! Идём.
  Но, только мы двинулись, как впереди послышался шум, по-видимому, очень мощного автомобиля, сопровождающегося треском ломаемых деревьев. Не сговариваясь, мы спрятались в кустах и стали наблюдать.
  Ломая огромные деревья, на поляну выехал гигантский автомобиль, больше, похожий на танк. Это была настоящая громадина. Колёса у него были размером в рост человека.
  — Что это, Генрих?  —  удивившись спросил я.
  — А я откуда знаю. Ты думаешь, что если я постарше, то и знаю больше тебя.
  — Ты старше меня на полгода. Хватит уже умничать.
  — Ну ладно, не паникуй. Думаю, что это танк Брауна. Я слышал от знакомого, что у нас будет такой танк.
  — От знакомого? Кто твой знакомый? Маршал?
  — Ну хорошо! Только обещай, что ты никому не скажешь!
  — Обещаю!
  — Мне об этом говорил отец.
  — Интересно, и кто у тебя отец?
  — Маршал.
  — Какой маршал, Генрих? Что ты несёшь?
  — Маршал Брюггер.
  — Начальник объединённого штаба? Но ведь твоя фамилия не Брюггер!
  — Да я ношу фамилию матери, чтобы не вызывать ненужных кривотолков.
  — Вот это да! —  удивлению моему не было границ, — Никогда бы не подумал.
  — Это почему же?
  — Да потому что у маршалов дети обычно не служат. По крайней мере, в таких опасных местах.
  — Ты же служишь.
  — Я служу. Но это я. У меня папа обычный доктор.
  — Да какая разница, кто папа! Мне всегда хотелось стать лётчиком. Но мне не хотелось, чтобы на мою карьеру влияло то, что мой отец большая шишка в армии. Да, собственно, и он не хотел этого. Поэтому мы с ним договорились, что. временно, я не его сын.
  — Понял. Я возможно бы, сделал также, если бы надумал стать врачом. На самом деле мой папа не просто врач. Он профессор, преподаёт в университете.
  — Значит не случайно мы стали с тобой напарниками. Мы же просто братья близнецы.
  — Генрих, смотри, он остановился. Может пойдём отсюда?
  — Да подожди. Не думаю, что нам сейчас что-то угрожает.
  Неожиданно, справа в боку танка открылся люк и из него вышло несколько солдат в нашей форме и с винтовками, такими же, какие у нас были с собой.
  — Ганс Вернер, Карл Либкнехт! — выкрикнул один из них. — Если вы нас слышите, отзовитесь. Мы за вами.
  — Мы здесь! — выкрикнул Генрих и, поднявшись, пошёл навстречу кричавшему.
  Естественно, я поднялся и пошёл за ним. Это действительно оказался спасательный отряд, чему я очень обрадовался. История нашего спасения оказалась интересная. Генрих оказался прав. Командование решило, что нас уже нет в живых и не стало организовывать поиски. Но тут неожиданно пришёл приказ начальника штаба – организовать поиски. И поиски были организованы. Причём для этой цели был послан танк Титан, который был тайно привезён в зону готовящегося наступления. Танк был действительно огромен! Он легко ломал большие деревья, как будто это был кустарник и при этом почти не терял скорости хода.
  Когда мы вернулись в расположение части, мы доложили начальству подробности произошедшего. Командир откровенно порадовался, что мы с Генрихом остались живы и сильно удивлялся, что нашей историей заинтересовался сам начальник штаба. 
  — Сейчас можете пойти подкрепиться, а через час за вами придёт машина из штаба, и вы поедете в штаб доложить лично обо всём произошедшем, — сказал он нам.
  — Разрешите мне не ехать? – спросил Генрих. — Ганс и один всё прекрасно расскажет.
  — Приказы не обсуждаются, разве Вы не в курсе, капитан Вернер!
  — Так точно, господин полковник, будет выполнено!
  Пока мы сидели в столовой и наслаждались вкусным обедом, Генрих, вдруг, задал мне неожиданный вопрос.
  — Карл, я тебя, что-то совсем не узнаю. Ты всегда был занудой и совсем не храброго десятка. Но в этот раз с тобой явно что-то произошло.
  — Ты хочешь сказать, я трус?
  — Ну, может не трус, но, скажем, я всегда считал тебя немного трусоватым. И был уверен, что ты можешь сбежать.
  — Генрих, мне странно, конечно, слышать такие речи, но, уверяю тебя, даже мысли сбежать не было. Как я мог бросить тебя одного?
  — Нет, за это конечно спасибо, реально, по одному мы бы вряд ли спаслись. Но что-то в тебе не так, ты перестал быть занудой и даже стал чаще улыбаться.
  — Ну, я и раньше улыбался.
  — Да! Только это было так редко, что впору было записывать все случаи. Тебя постоянно что-то не устраивало.
  — Ну, люди меняются иногда в лучшую сторону.
  — Да, я слышал о таком, — улыбаясь сказал Генрих, — но как-то для меня это всё было неожиданно.
  Я тоже вдруг улыбнулся.
  — Будем надеяться, что изменения сохраняться, и ты сможешь на меня больше надеяться, чем прежде.
  — Посмотрим. Но, если бы ты знал, как мне не хочется отправляться в штаб. Кстати, по- моему, машина за нами уже пришла, — сказал он, выглядывая в окно.
  — Да, перестань, если бы не твой отец, ещё неизвестно, что бы с нами стало. Возможно, мы ему жизнью обязаны, а ты – не хочу! Тем более, я никогда ещё не был в штабе и мне так интересно посмотреть, как выглядит твой отец.
  — Возможно ты прав, надо хоть спасибо сказать за быстрое спасение. Да и не виделись мы с ним уже, наверное, лет пять.
  — Пять лет? Ну так пошли, раньше приедем, раньше увидитесь.
  Когда мы сели в машину, усталость наконец-то дала себя знать, и я заснул. И, конечно же, проснулся у себя дома. Было прекрасное летнее утро!
  Я лежал и размышлял о том, что увидел. Я был рад, что сон закончился хорошо! Правда было немного жаль, что я не увидел отца Генриха, но скорее всего, его встреча с отцом прошла хорошо. Эти приключения стоили того, чтобы их записать и я, поднявшись с кровати, пошёл к своему столу и записал всю эту историю. И задумался. Интересно, почему именно эта московская квартира была для меня домом. Почему не замок герцога или особняк в Лондоне, или что-то ещё. Если всё это я, то я вполне бы мог возвращаться к себе, например, в какой-нибудь загородный особняк, а не в квартиру. Хотя, в этой квартире я чувствовал себя комфортно и мне, наверное, не хотелось бы менять среду своего обитания, просто вдруг стало интересно, почему я обосновался именно здесь.
  Правда, как и в прошлый раз, времени на размышления у меня особенно не было, так как с утра у меня была запланирована встреча с новыми заказчиками, которые обратились ко мне с очень интересным проектом, и у меня в отношении этого проекта уже были некоторые соображения. Я надеялся, что сумею их заинтересовать и в итоге заняться этим проектом. В принципе, ожидания оправдались, и уже на следующий день я целиком и полностью погрузился в работу.
  Не могу сказать, что, пока шла работа, сновидений не случалось. Но они, почему-то снова не задерживались в памяти, и исчезали практически сразу после пробуждения. Хотя, по ощущениям, они тоже были интересными. Думаю, что причиной была напряжённая работа по проекту, и мой мозг просто не хотел отвлекаться на другие задачи.
  Но, как только с проект был удачно завершён, и я решил, что мне не помешает небольшой отдых, я снова оказался участником очень интересной истории.

Глава 3
Сын правителя

  Это было сказочное место, кругом лес, высоченные деревья, а в центре гигантское пирамида из огромных каменных блоков. Я стоял перед лестницей, идущей вверх на вершину пирамиды, увенчанную огромным золотистым куполом, и думал про себя, что не понимаю, где нахожусь и что здесь делаю.
  — Что ты встал, правитель ждёт тебя, а долго ждать он не любит, — услышал я голос позади меня и обернулся. Я увидел воинов, стоящих в напряжённых позах с суровыми лицами. Как и в прошлые сны, я осознавал, что это был совершенно неизвестный мне язык, и тем не менее я всё понимал.
  — Иду, — сказал я, и начал подниматься по лестнице.
   С каждым шагом ко мне приходило понимание, что меня могут считать предводителем мятежников, и я иду навстречу своей вероятной гибели. Мятеж возник неожиданно. Сборщики налогов приехали в мой город, чтобы взять дополнительную дань с жителей. Но, народ и так уже питался впроголодь, так как в этом году была такая засуха, что погибли почти все посевы, домашние животные гибли в огромном количестве, а дикие животные покинули наши места, видимо, чтобы найти место для обитания, где есть вода и пища. Несколько месяцев назад город отдал дань правителю, оставшись в итоге в бедственном положении, и приезд сборщиков налогов от правителя с требованиями о дополнительной дани, привёл народ к восстанию. Люди отказались что-либо отдавать, так как и отдавать-то, по сути, им было нечего. Сборщиков прогнали и следующее, чего следовало ожидать, это приход воинов правителя. Я был главой города и не мог допустить, чтобы пострадали люди. Я собрал жителей на главной площади и сообщил им, что я хочу пойти к правителю и объяснить, почему так произошло. Я попросил их в случае моего невозвращения уйти в лес и переждать там какое-то время, а может быть даже попытаться найти место для проживания, где-то подальше от этих мест. Я хорошо знал нрав правителя и был уверен, что он обязательно пошлёт к нам своих воинов, чтобы жестоко наказать жителей.
  Жители восприняли мою речь благосклонно и заверили, что доверяют мне, как и прежде, и сделают так, как я их просил.  После недолгих сборов я отправился в путь.
  У меня был прекрасный конь, и я был уверен, что могу добраться до правителя ненамного позднее возвращения к нему сборщиков налогов. Так оно и произошло. Я прибыл к подножию пирамиды через несколько часов после приезда сборщиков. Меня встретила охрана, она узнала меня и мне оказали подобающие почести. Мне было сказано, что доложат правителю о моём прибытии и просьбе о встрече. Меня отвели в одну из ближайших пещер, которых вокруг было много, в них жило большинство населения столицы, и оставили одного.
  Через некоторое время ко мне пришёл посыльный от правителя и сказал, что правитель ждёт меня перед закатом солнца. Зная правителя, я подумал, что такое приглашение не сулит чего-то хорошего, так как на вечер он оставлял все неприятные дела и разговоры. Я ответил, что готов идти в любое время. Посыльный предупредил, что за мной придут.
  Пришли за мной задолго до заката, что меня сильно удивило. Восемь воинов, вооружённых, как на войну, окружили меня и сопроводили до лестницы, ведущей в покои правителя.
  Я достаточно быстро достиг входа в покои правителя. Стражники, стоявшие перед входом, расступились и мне оставалось только войти. Немного помедлив, я зашёл в покои.
 — Как давно я здесь не был, — подумалось мне, и на меня вдруг нахлынули воспоминания. Я вспомнил, как ещё ребёнком бегал здесь, играл с наставником, изучал военное дело и разные науки. Ведь моим отцом был правитель и мне было необходимо подготовится, чтобы когда-то, возможно, заменить его на троне, чтобы тоже стать правителем и управлять огромной территорией, находившейся под властью правителя. Да, правитель был моим отцом. Я, по-своему, любил его и всегда старался на него походить. Но, однажды, я узнал, что мой отец приказал казнить моего наставника за то, что тот оказал ему неуважение. Наставник отказался подвергать меня испытанию воина, сказав, что я ещё не готов и могу погибнуть. Я долго переживал смерть наставника. Всё моё детство и юность были связаны с этим человеком. Он был великим воином, большим учёным и замечательным наставником. Вскоре после смерти наставника, я пришёл к отцу и сказал, что не хочу быть его наследником, и попросил отпустить меня пожить жизнью обычного человека. Отец не стал возражать, хотя сначала очень рассердился. Думаю, он жалел, что так жестоко обошёлся с наставником, но он был правителем, и ему нельзя было показывать свою слабость даже собственному сыну.
 И вот, я стою перед троном, на троне сидит мой отец. Мы смотрим друг на друга и мне кажется, что я вижу во взгляде нахмурившегося отца что-то доброе, давно забытое, совсем, как во времена моего детства, когда он ругал меня за какую-нибудь провинность. Он всегда ругал меня сначала с очень сердитым выражением лица, а потом в его взгляде появлялось это выражение, которое я видел сейчас.
  — Здравствуй сын! Несмотря на все обстоятельства нашей встречи, я всё-таки рад тебя видеть. Ты стал совсем взрослым. И очень похож на свою мать. Жаль, что она так рано ушла от нас. Она была бы счастлива, что ты стал таким.
  — Я совсем не помню её, мне тоже очень жаль, что её нет.
  — Хорошо, что ты пришёл сам. Мне рассказали о бунте в твоём городе. Я должен покарать всех, кто причастен к бунту. Этого требует закон, и я в очередной раз должен буду поступить жестоко.
  — А кто будет решать, кто причастен, а кто нет?
  — Я пошлю судью вместе с воинами.
  — Но он же не видел, что там происходило. Он покарает невиновных.
  — Иногда невиновные тоже страдают, но ведь они могли отговорить тех, кто участвовал в бунте, но не сделали этого. Значит они тоже виноваты.
  — Отец! Если ты хочешь кого-то наказать, то наказывай в первую очередь меня. Ведь я главный в этом городе. Люди выбрали меня не только для того, чтобы я ими управлял, но и для того, чтобы защищал.
  — Да, сын, я знаю, что ты управляешь городом, и знаю, что тебя я тоже должен наказать. Как и жителей города.
  — Отец! Их нужно пожалеть и простить. У них нечего было отдавать сборщикам. Всё что можно было мы уже отдали. Засуха убила весь урожай и почти весь скот. Им самим есть нечего. Если не произойдёт чуда и дождь не прольётся на землю, люди умрут сами, накажешь ты их или нет.
  — Ты же знаешь, закон бывает суров, но это закон. Его нужно выполнять.
  — Но ведь ты можешь изменить законы, ты ведь правитель!
  — Да, я правитель, но закон существует много лет, он был до меня и будет после меня.
  — Подумай, отец, разве это справедливо, чтобы обычные люди наказывались из-за того, что пришла засуха. Пока её не было, люди не нарушали закон.
  — Да, но в столице не хватает пищи, а в столице пища должна быть всегда в изобилии.
  — Не хватает, это не означает, что её нет. А в моём городе её просто нет. Перед тем, как отправиться к тебе, я отправил людей на поиски еды, на поиски мест, где, возможно, более щедрая природа, где можно будет жить не голодая, снова занимаясь земледелием.
  — Но, мы же не можем покинуть столицу, на краю нашего царства уже собирается войско, готовое напасть на нас. Если мы уйдём, всё достанется врагам.
  — Да пусть нападают! Если все умрут от голода, в любом случае враги не встретят сопротивления.
  — Но наши сокровища, наши священные предметы, всё, что оставили нам наши предки, как можно оставить их на разграбление врагам?
  — Отец, ты великий правитель, ты мудрый правитель, ты всегда побеждал, но сегодня ты не сможешь победить, так как сама природа против нас, предки предупреждали о том, что наше государство может прийти в запустение. Но они так же говорили и о том, что будет сильный правитель, который уведёт свой народ далеко и даст ему плодородные земли. А сокровища спрятаны так, что их никто не найдёт, а когда наступят другие, лучшие для нас времена, мы сможем вернуться за ними. Наставник рассказывал мне, что они хранятся здесь, под пирамидой и, что ход, ведущий к сокровищам, невозможно открыть посторонним.
  — Наставник знал, где хранятся сокровища? Как такое может быть, если даже я не знаю, где они!
  Эти слова меня удивили!
  Как? Отец! Ты же правитель. Ты не можешь не знать, где сокровища. Это невозможно!
  Это возможно, сын мой, Мне не довелось это узнать. Я знаю только, что они существуют, мой отец рассказывал мне о них, он говорил, что они несметны. но где они хранятся, не рассказывал. Каждый раз, когда я просил его показать их, он отвечал, что ещё рано. Возможно, если бы он не умер так рано и неожиданно, он бы рассказал мне об этой тайне, но так сложилось, что этого не произошло. Я пробовал искать их, но поиски были безуспешны. Я смирился с этим, хотя надежда, что рано или поздно они всё-таки будут обнаружены, осталась. Неужели наставник знал, где сокровища? Если бы я знал это, возможно я бы не поступил с ним так, как поступил.
  — Да, наставник знал, где хранятся сокровища, он сказал мне, что он был хранителем этих сокровищ и рассказал мне, как можно попасть в хранилище.  Он также рассказал, что помимо золота и драгоценностей там хранятся тайные знания, накопленные человечеством. которые веками передавались из уст в уста, из рук в руки, и они не должны попасть к плохим людям, чтобы не прекратилось существование всего рода человеческого. Наставник говорил, что в этих знаниях скрыта огромная сила, и они до сих пор хранятся там.
  Видимо, до отца начал наконец доходить смысл всего сказанного мною, он на какое-то время сидел молча, и, вдруг, покинул трон и подошёл ко мне. 
  — Сын, я сожалею, что я поступил так с твоим наставником, да и с тобой тоже. Я поддался минутному гневу, и уже давно сожалею об этом. Надеюсь, ты простишь меня за то, что так всё произошло. 
  — Ты мой отец и не мне осуждать тебя за то, что ты сделал. Ты сделал за свою жизнь много великих дел. И, ты мой отец!
  Он ответил не сразу. Видимо, о чём-то задумался.
   — Я не ожидал, что ты станешь таким, сын. Пожалуй, ты прав, надо спасать свой народ и не думать о потерянных богатствах. Главное, я вновь обрёл сына и понял, что выбор у меня был всегда. Жаль только, что я понял это слишком поздно.
  — Наставник мне говорил, что никогда не бывает слишком поздно. Я знаю, где находится вход в подземелье. И он ведёт к сокровищам.
  — Он показал тебе вход?
  — Да, отец, незадолго до своей смерти, видимо предчувствуя что-то, он показал мне вход. Думаю, он предвидел будущее и хотел, чтобы его тайна не ушла вместе с ним. У него не было наследников, он говорил, что так распорядилась судьба, и что не может никому доверить эту тайну, кроме меня.
  — Почему ты не сказал об этом ещё тогда? Почему захотел уйти?
  — Я не мог иначе. Я был шокирован его смертью, я возненавидел тебя и не хотел оставаться рядом с убийцей наставника. А про вход в подземелье не сказал, потому что мне запретил это делать наставник. Он сказал, что придёт день и я сам пойму, что пора войти туда.  Думаю, этот день пришёл.
  — И где же этот вход?
  — Он под твоим троном, отец. Надо только его сдвинуть в сторону.
  — И как же интересно ты его сдвинешь, он огромен и стоит тут так давно, что невозможно себе представить, что его можно сдвинуть.
  — В это действительно трудно поверить, но я сам видел однажды, как он сдвигается. Наставник подарил мне это, — я показал отцу амулет, висевший у меня на шее.
  — Да, я помню, он подарил его тебе на день рождения и сказал, что этот амулет обладает защитной силой.
  —  Да, он так сказал. Думаю, он действительно защищает меня с тех пор. Но, незадолго до смерти, наставник объяснил, как он работает в качестве ключа.
  Я подошёл к трону, снял с шеи амулет и приложил его к выемке на левой стороне спинки трона. Раздался тихий гул, и, трон стал отъезжать назад. Под ним обнажилась узкая чёрная плита, которая стала медленно подниматься от пола, открывая вход и ступени, ведущие куда-то вниз.
  — Я пойду, отец. Пусть сюда никто не входит. Я пока не знаю, что там. Но я обязательно расскажу тебе об увиденном.
  — Хорошо, сын. Будь осторожен. Я буду тебя ждать.
  Я начал спускаться по лестнице. Как только я спустился на несколько ступеней вниз, снова послышался гул, и дверь стала опускаться. Как только она полностью закрыла вход, я увидел, как лестница идёт далеко вниз. Это было неожиданно, но от стен и потолка исходило какое-то голубоватое свечение, и поэтому здесь не было темно. Откуда здесь брался свет, мне было совершенно непонятно. И это меня обрадовало. Если бы этого свечения не было, мне пришлось бы спускаться в полной темноте, так как я даже не подумал о том, что нужно было бы взять с собой свечи или факел.
Я продолжил спускаться и через некоторое время оказался на небольшой, круглой площадке. Прямо передо мной была массивная дверь. Я потянул её за ручку, и она легко открылась. Я вошёл, и оказался в просторном помещении, стены которого были заняты полками, на которых я увидел множество рукописей в массивных переплётах, и предметов, которые мне были незнакомы. В правом углу я увидел стопки металлических пластин, по внешнему виду я решил, что они сделаны из золота. Я был одновременно и рад, и растерян, от того, что я попал в это место, и не знал с чего начать.
  Первым делом я подошёл к золотым пластинам. Они были небольшие, размером в три ладони и на них были выгравированы непонятные символы. Пластин было очень много, но быстрый осмотр дал понять, что я не смогу в них разобраться. Я перешёл к рукописям. Они были толстые, в кожаных и деревянных переплётах, и тут меня снова ждало разочарование! Язык, на котором были написаны рукописи был мне незнаком.
  На одной из полок, я увидел шкатулку большого размера, на которой сверху было нарисовано изображение нашей пирамиды. Она была закрыта и не открывалась. После осмотра шкатулки, я обнаружил сбоку углубление, похожее на то, которое было на троне императора и куда я вставлял амулет, подаренный наставником. Я вставил амулет в это углубление, и шкатулка открылась. В шкатулке лежала толстая рукопись, на обложке которой также было изображение пирамиды. Открыв её, я увидел, что могу прочесть, что там написано. Это была история пирамиды.
  То, что я читал, было невероятно интересно. Оказалось, что пирамида была построена восемь веков назад. И её строители были нашими предками. Они пришли в это место из государства, которое называлось Рачим. В рукописи было написано, что это государство было создано богами. Также я нашёл упоминание о сокровищницах, которые находились под пирамидой. Всё это было написано очень красивым и разборчивым почерком. Мне показалось, что он был похож на почерк наставника, насколько я помнил, но не был уверен, что это точно его почерк.
  Я настолько увлёкся чтением, что потерял ощущение времени. В какой-то момент я вдруг понял, что прошло довольно много времени, что наверху меня ждёт отец и мне уже, наверное, пора к нему возвращаться. Рукопись я решил забрать с собой, чтобы потом изучить её как следует. Я быстро осмотрел остальное содержимое комнаты. Это были предметы разной формы, изготовленные из неизвестных мне материалов, и я понял, что разобраться и понять, что они из себя представляют мне сейчас не под силу. Поэтому, взяв с собой рукопись, я направился к выходу. И даже не подозревал, какой меня там ждёт сюрприз. Выйдя из комнаты, я не нашёл лестницы, по которой я сюда пришёл. В том месте, где она должна была быть, была глухая стена. Я даже постучал по ней и убедился, что это камень.
  Вернувшись в комнату, я уселся на пол и задумался. Вход точно был, мне же не приснилось. Если его сейчас нет, значит он каким-то образом закрылся. Вариантов в этом случае было немного. Либо есть какой-то неизвестный мне способ открыть ту стену, которая закрыла проход, либо есть другой выход, который нужно найти, либо отсюда вообще выйти невозможно. Третий вариант был маловероятен, потому что, если наставник бывал здесь и выходил отсюда, выход должен быть.
   Я начал обходить комнату по кругу, внимательно всё осматривая и ощупывая. Не обнаружив ничего похожего на дверь, да и вообще ничего подозрительного, я снова сел и задумался о том, что отец там наверху, наверное, заждался, а я, похоже, могу здесь задержаться надолго. Я решил вернуться к рукописи. Если она про пирамиду, то, возможно в ней есть информация, как отсюда выйти.
  Перелистывая страницы одну за другой, я наконец обнаружил то, что искал. Несколько страниц были с изображениями пирамиды, несколько изображений показывали вид пирамиды снаружи, а несколько отображали внутренности пирамиды. И, судя по этим рисункам, внутри пирамиды было ещё два больших помещения и туннели, ведущие к ним. После страниц с рисунками следовали описания всего, что было внутри. Как было хорошо, что наставник заставлял заниматься чтением и письмом, а также различными науками. Он всегда говорил, что это обязательно пригодится, хотя отец считал, что правителю всё это было не нужно, поскольку у него было достаточно писарей и чтецов, а также учёных и врачей. Он всегда говорил, что правитель должен быть в первую очередь хорошим воином и военачальником, а остальное должны были знать и делать подчинённые. Ему вообще не нравилось, как меня воспитывает наставник, но наставника для меня выбирала моя мать, и это обстоятельство заставляло его быть снисходительным к наставнику и к моему обучению.
  Найдя текст про комнату, в которой я находился, я стал внимательно изучать его. Всё оказалось очень непросто. Оказалось, что вход пропускал только сюда, а вот выход отсюда находился на стене противоположной от входа. По внешнему виду это была обычная стена, совершенно гладкая, без каких-либо выемок под амулет и даже шероховатостей. В рукописи было написано, что пройти через стену мог только тот, у кого был амулет и, если перед стеной этот человек произнесёт заклинание «со-хам-маро-до-ра-аум». Там также было написано, что из помещения, где я находился нельзя ничего выносить. Это означало, что мне нельзя будет вынести рукопись, как я сначала планировал.
  Конечно, это меня расстроило, но понимая, что мне уже пора возвращаться к отцу, я с сожалением вернул рукопись в шкатулку и решил попробовать выйти. Непонятно было, как стена определит, выношу я что-то или нет, но рисковать не хотелось, так как в рукописи было написано, что того, кто не послушается, поразит гнев богов. Но перед тем, как выйти, я решил найти информацию о сокровищницах. Их было две и для того, чтобы в них попасть, необходимо было выйти из комнаты и спуститься по лестнице, которая вела к выходу и к сокровищницам. В сокровищницы можно было попасть только тем же способом, который мне сейчас предстояло попробовать, то есть произнести заклинание. 
  Закрыв крышку шкатулки, я забрал из неё амулет. Попробовал открыть шкатулку, понял, что всё сделал правильно и шкатулка вновь заперта. Теперь можно было пробовать выйти. Подойдя к стене, сам не понимая почему, тихо и медленно произнёс заклинание и …ничего не произошло. Тогда я подошёл к стене совсем близко и уже гораздо громче, чем в первый раз произнёс заклинание. За стеной раздался слабый гул и часть стены стала подниматься вверх, открывая передо мной узкий проход с лестницей, ведущей вниз. Я стал спускаться. Этот проход также как и первый, был освещён каким-то загадочным светом, он был неярким, но всё было видно и можно было идти, не боясь оступиться. Позади меня вновь послышался гул и глухой тяжёлый стук. Проход, видимо закрылся, и мне оставалось только идти вперёд, спускаясь по крутой лестнице всё ниже и ниже. Пока я шёл, лестница несколько раз меняла направление, и я уже совершенно не представлял, в каком месте пирамиды я находился. Наконец лестница закончилась, и я оказался на площадке, похожей на первую, которая была перед комнатой, только больше. Я увидел три лестницы, две из которых вели куда-то вверх и одну, которая вела вниз и видно было, что она заканчивалась дверью. Лестницы вверх, как я понял из рукописи, вели к сокровищницам, а лестница вниз, вела к выходу из пирамиды. Вот только как она открывается было непонятно. Спустившись к двери и осмотрев её внимательно, на не нашёл, куда можно было бы приложить мой амулет, я решил попробовать её открыть тем же способом, как и предыдущую дверь, я подошёл к двери поближе и громко произнёс заклинание. В этот раз гул был совсем еле слышен, и дверь стала поворачиваться, приоткрывая проход. Я не стал дожидаться, когда она откроется полностью и проскользнул в образовавшийся проход и оказался …в усыпальнице, где покоились все предыдущие правители и их жёны. Место выхода, видимо, было выбрано не случайно, так как в усыпальницу могли заходить только правители и члены их семей. Так что вряд ли кто-нибудь мог увидеть, как открывается дверь в пирамиду.
  Выпустившая меня дверь, как я и ожидал, закрылась, и я решил, что надо подойти к саркофагу матери. Я был здесь с отцом всего два раза, но сразу нашёл её саркофаг. Хоть я её и не помнил, но часто вспоминал о ней и представлял, как бы всё могло в моей жизни быть, если бы она осталась жива. Немного постояв, я двинулся к выходу.
  Выбравшись из усыпальницы, я направился в сторону входа на пирамиду. Это было не очень далеко, так как усыпальница находилась с тыльной части пирамиды.
   Судя по тому, что солнце было уже высоко, я пробыл в пирамиде достаточно долго. Было странно, что меня никто не встретил на выходе из усыпальницы, я помнил, что вход в усыпальницу всегда охраняла стража, но, возможно за те годы, что меня здесь не было, порядки изменились.
  Подходя к лестнице, ведущей в покои отца, я увидел множество воинов, перекрывших вход и огромную толпу людей в простых одеждах, кричавших, что они хотят видеть правителя. Воины стояли молча, держа наперевес копья и мечи и всем своим видом показывая, что они лучше умрут, но не пустят людей к правителю.
  Увидев среди воинов тех, кто провожал меня вчера к отцу, я подошёл к ним и спросил, что происходит. Похоже было, что они удивились, увидев меня здесь,  но всё же рассказали, что это люди из горного селения, что их селение было разрушено неизвестными воинами и они пришли просить правителя защитить их и покарать тех, кто напал на них, убил их родных и разорил их жилища. Также он сказал, что к правителю уже посылали человека, чтобы спросить, что делать, и правитель сказал, что это подождёт и он будет решать, что делать позже. Но народ всё прибывал, и воины опасались, что они не смогут сдержать натиск этой огромной толпы.
  Понимая, что ситуация непростая, я решил действовать. Я приказал воинам поднять меня на щит, чтобы народ меня увидел. Как ни странно, это приказание было выполнено незамедлительно. Увидев меня, поднимаемого на щите, люди неожиданно замолчали и устремили свои взгляды на меня.
  —  Люди, с вами говорит сын правителя, — произнёс я, — и по воле правителя я повелеваю вам успокоиться. То, что произошло — это очень плохо, но ваш мудрый правитель с вами и он знает, как вас защитить. Перед лицом опасности нельзя сдаваться. Все погибшие будут отомщены, это я вам обещаю от лица правителя. Но сейчас не время начинать войну. Природа против нас и нам трудно будет противостоять сильным врагам. У нас только один выход. Сегодня же наше войско выйдет навстречу врагам, и пока оно будет сдерживать неприятеля, всему народу нужно покинуть эти земли и уйти на более плодородные и пригодные для жизни земли, чтобы выжить и сохранить то, что у нас осталось. Идите по своим городам и селениям и расскажите, что мы уходим на юг, туда, где мы сможем жить лучше, чем живём сегодня.
  Внезапно я увидел, что взгляды толпы устремились куда-то дальше меня, наверх. Я обернулся и увидел стоящего на ступеньках отца.
  Все слышали, что сказал мой сын?! — произнёс правитель, — он мой наследник и его слова – это мои слова! Выполняйте, если не хотите погибнуть. Мы уходим искать лучшие земли.
  После минутной паузы, в народе начался ропот. Кто-то из толпы закричал: «А если мы не найдём хороших мест?»
  — Если вы останетесь, то точно погибнете! А если пойдёте со своим правителем, то у вас есть шанс остаться в живых, — провозгласил правитель.
  Люди сразу замолчали. Видно было, как напряглись их лица, видимо, до них начал доходить смысл сказанного, и они начали расходиться.
  Я спрыгнул со щита и подошёл к отцу.
  — Как ты попал сюда, сын? Я ждал тебя, — сказал он.
  — Я знаю, отец, но выйти из пирамиды там же, где входил, невозможно. Выход в другом месте.
  — Хорошо, сын, сейчас я отдам все распоряжения, а потом ты мне всё расскажешь.
  — Винхаб, Аджсак! Подойдите! — крикнул он, обернувшись назад.
  — Вызванные тут же приблизились к правителю и молча встали, ожидая приказаний.
  —  Вы всё слышали. Ты, Винхаб, должен пойти с войском и удержать врагов, пока мы будем уходить. Как только будет можно отходить, я пришлю гонца. Ты, Аджсак, должен заняться нашим уходом. И пошли гонцов во все города, чтобы они тоже уходили. Я уверен, что это лучший выход из нашего положения. Я так решил. Мы ещё вернёмся. И эта земля снова станет нашей.
  — Отец, мне нужно ещё раз попасть в хранилище. Я вернулся, чтобы не заставлять ждать тебя долго, но там возможно есть ответы на те вопросы, которые меня интересуют всю жизнь. А также там есть много предметов, предназначения которых я не знаю, но, возможно, они могут быть сейчас нам нужны. Хотя, пока я не представляю, как можно вынести эти предметы, так как я нашёл там книгу, в которой написано, что выносить оттуда ничего нельзя. Но, я попробую разобраться, и вернусь сразу же, как только найду что-то важное для нас сейчас.
  — Хорошо сын, иди. Но постарайся там не задерживаться. Я слишком долго ждал твоего возвращения. Не хочу, чтобы ты опять пропал надолго.
  — Я постараюсь, отец. Спасибо!
  Я поспешил вновь подняться во дворец, и вот я снова в том помещении, из которого недавно вышел и снова изучаю книгу, которая меня заинтересовала. Это было чрезвычайно интересно. Оказалось, что столица и пирамида были всего лишь надземной частью построенных ими сооружений. Предки были дальновидными и были построены огромные подземные сооружения, способные вместить целый народ. И один из входов в этот подземный город находился недалеко от пирамиды, в основании статуи бога подземного мира, возле которой часто совершались обряды жертвоприношения.
  — Значит у нас есть более короткий и быстрый вариант спасения. Наверное, надо спешить сообщить об этом отцу, — подумал я.
  Я колебался. Мне очень хотелось продолжить чтение и в то же время я понимал, что нужно идти к отцу. Я решил ещё немного задержаться.
  Но, к сожалению, задержаться не получилось! Моё чтение прервал звонок телефона. Я взял телефон. Звонок был от моего хорошего знакомого, который решил пригласить меня к себе на дачу. Немного поворчав по поводу раннего звонка, я согласился. Мы давно не виделись, у него был день рождения, у меня день ничем не был занят, так что каких-то причин отказываться от того, чтобы провести вечер на свежем воздухе в хорошей компании у меня не было.
  После того, как я закончил разговаривать, я посмотрел на часы и понял, что зря возмущался по поводу раннего звонка. На часах было почти двенадцать. Я явно переспал. Но, вставать совсем не хотелось.
  Но, когда вдруг начали всплывать в памяти мои ночные приключении, я мигом вскочил и поспешил к письменному столу и сразу же начал их записывать.

Глава 4
Подземные жители

   Следующий сон, который я запомнил, случился, когда я работал над очередным проектом, по которому было много вопросов, которые надо было решать быстро, так как сроки сильно поджимали. Спать приходилось мало и поэтому, когда ложился, засыпал, практически моментально. Не было даже никаких ощущений, что что-то снилось. И вот, когда работа была закончена, и я отослал все материалы на утверждение заказчику, я заснул прямо сидя за компьютером.
  Я открыл глаза, но ничего не увидел. Было абсолютно темно, и я не понимал, где нахожусь.
  Где-то наверху, слышались звуки глухих ударов и чьи-то голоса. Я не мог разобрать что они говорят. Неожиданно в памяти возникло то, что предшествовало этому, что меня завалило в пещере, которую я неожиданно обнаружил в поисках входа в древний подземный город. Я не понимал, сколько времени прошло с тех пор, как я отключился. Я не мог видеть своих часов, фонарь не включался. Но предшествующие события начали вспоминаться.
  Мы только добрались до цели нашей экспедиции, разбили лагерь и решили, что обследовать гору будем завтра, а сегодня просто отдохнём после трудной дороги. Но мне всё же захотелось пройтись по окрестностям горы, к которой мы приехали, пока не стемнело и, оставив своих товарищей в лагере, я отправился к горе и решил просто осмотреть для начала подножье, не забираясь вверх. Пройдя около километра, я увидел огромные заросли какого-то, неизвестного мне, колючего кустарника. Поскольку была уже осень, листва с кустарника почти вся облетела и видны были только мощные высокие стебли и большущие острые колючки, длиной, наверное, сантиметров пять.
  — Монстр какой-то, а не кустарник, — подумал я про себя. — надо будет ботаникам нашим показать, может знают, что это такое.
  Присмотревшись, я разглядел за зарослями большой камень, который, как мне показалось не совсем плотно прилегал горе и решил попробовать пробраться к этому камню поближе. Поскольку я вышел из лагеря налегке, у меня с собой оказались только, висящие на поясе геологический молоток, нож и фонарик, но тем не менее, я пошёл на «штурм». Потратив кучу сил и времени, я всё же продрался к камню, и понял, что всё это было не зря. Я обнаружил, что за камнем в скале есть отверстие, в которое можно было достаточно свободно войти, что я, собственно, и сделал. Включив фонарь, я понял, что мне несказанно повезло и передо мной, возможно именно то, что мы хотели найти. Луч фонаря показал овальные своды тоннеля, уходившего куда-то вниз. Насколько далеко, понять было сложно, так как луч утонул в темноте. Я задумался. Вариантов было два. Идти одному или вернуться в лагерь и завтра утром, вместе с другими исследовать, что там внутри находится.
  Любопытство и желание поскорее узнать, что там, взяли верх, и я решил попробовать хоть немного пройти по этому тоннелю. Но несмотря на то, что мне хотелось скорее идти внутрь, я всё-таки решил хоть как-нибудь обезопаситься и отметить это место, на случай чего-то непредвиденного, так как в моей практике такое бывало не редко. Найдя в камне щель, я воткнул в неё молоток, и отправился внутрь горы.
  Тоннель оказался длинным и прямым с уклоном вниз. По ощущениям, я прошёл уже около километра, но он всё не кончался. Удивительным для меня оказалось то, что температура в тоннеле была достаточно комфортной и я постоянно ощущал, что откуда-то спереди мне навстречу идёт слабый поток тёплого воздуха. Это наблюдении вселило в меня уверенность, что впереди есть какое-то отверстие, через которое поступает воздух и я продолжал своё путешествие в неизвестность. Через час, судя по моим часам, я подошёл к разветвлению тоннеля на три направления. Один тоннелю явно шёл вниз, один вверх, а средний продолжал путь прямо. Ещё раз, подумав, продолжать идти или вернуться, я продолжил путь прямо. Через полчаса тоннель наконец-то закончился, и я оказался в огромной пещере. Это выглядело фантастически. Я стоял внутри огромного купола с высотой потолка около десяти метров и диаметром около тридцати. Стены были абсолютно гладкие и отдавали в луче фонаря синевой. Пол тоже был абсолютно ровным, а по центру возвышался постамент со стоящей на нём огромной статуей человека, облачённого в длинную одежду, похожую на мантию. Голова и лицо выглядели очень неестественно, так как череп был сильно вытянут вверх, и, соответственно, лицо было тоже как бы несколько вытянуто, но было что-то похожее на человеческие черты, хотя нос по своей форме и размеру явно им не соответствовал.
— Кто это такой, — подумал я в тот момент, — какая-то неизвестна раса, или шутка неизвестного скульптора?
  Я подошёл к статуе поближе и увидел, что постамент, по всей видимости, был сделан из металла. Что это был за металл, я не смог определить, но обработан он был просто безукоризненно. Я отражался в почти зеркальной поверхности и даже видел, какой у меня в тот момент был обескураженный вид. Я обошёл статую со всех сторон и на одной из плоскостей увидел выгравированную надпись на неизвестном мне языке. Я не имел каких-то выдающихся знаний в металлообработке, но было совершенно понятно, что это было сделано не вручную, а с помощью какого-то инструмента или механизма.
  — Неужели это и есть тот подземный город, из-за которого мы приехали в такую даль? Невероятная удача. Первый день, и сразу такая находка! – подумал я, — но, наверное, надо возвращаться, пока меня не хватились мои коллеги.
  Сведения о подземном городе, в котором, по преданиям жила раса богов, я нашёл в архивах Петра Семёновича Любанова, историка, посвятившего себя изучению древних цивилизаций. Он не был очень известным, да и не очень-то был принят в высоких научных кругах, так как всегда отстаивал теорию происхождения людей от неизвестной расы пришельцев, прилетевших на Землю несколько тысячелетий назад. На основании исследований различных исторических источников он пришёл к выводу, что в горах Сибири был когда-то древний подземный город, в котором жили прародители человеческой расы. Он даже указывал примерные координаты того места, где этот город должен находиться. Но, насколько мне было известно, никто пока эту гипотезу не проверял.
  С чувством сожаления и предвкушения, что завтра, возможно нас будут ожидать и другие открытия, я отправился в обратный путь. Заблудиться мне не представлялось возможным, так как тоннель, по которому я пришёл был прямой и даже сворачивать было некуда, но после того, как я прошёл уже расстояние, судя по времени, достаточное, чтобы дойти до развилки, которую я видел по пути к статуе, я осознал, что заблудился. Как это было возможно, я не понимал, но факт оставался фактом — я шёл не туда! После недолгого размышления, я решил повернуть назад и пошёл уже гораздо более быстрым шагом, чем раньше. Где-то в глубине сознания возник вопрос, а смогу ли я выйти отсюда вообще.
   Вернувшись назад в пещеру, я решил обойти её по кругу и сразу понял, что произошло. Выходов из пещеры было несколько, точнее шесть, и они все были похожи друг на друга. Узнать тот тоннель, по которому я пришёл мне не представлялось возможным. Моя уверенность, что вход и выход один, меня подвела. Если бы я не был таким наивным, я бы обязательно как-нибудь отметил свой тоннель чем-то, положил куртку, например, или нацарапал ножом что-нибудь. Но теперь передо мной встала очень непростая задача: как определить, куда мне идти. Я начал вспоминать. Когда я попал в пещеру, я не сразу высветил статую, а прошёл несколько шагов вправо, освещая стены и только потом начал светить в центр купола, где, собственно, и обнаружилась статуя. Надпись на статуе я обнаружил не сразу, но по моему мнению, она была с противоположной стороны от того тоннеля, по которому я пришёл. Исходя из этого, выбор ограничивался тремя тоннелями и нужно было решить, который из тоннелей мне нужен. По обыкновению, я выбрал средний. И мне повезло! Я не ошибся. Через какое-то время я прошёл ту самую развилку, которую не нашёл в другом тоннеле, и продолжал двигаться к выходу.
  Неожиданно в луче фонаря впереди, справа на стене что-то заблестело. Подойдя поближе, я увидел торчащий из стены выступ, на котором стояла какая-то статуэтка. Внимательно присмотревшись, я понял, что это миниатюрная копия той самой статуи, которую я видел в зале.
  — Вот это удача, — подумал я, — эту штуку я покажу остальным, интересно будет посмотреть на их реакцию.
Я снял статуэтку с выступа, и выступ стал уходить в стену. А на меня сверху посыпались камни.
  — Наверное это ловушка, — подумал я, — зря я это сделал. И тут же получил удар камнем по голове.
  Всё это быстро пронеслось у меня в голове, и я понял, что я ещё в тоннеле, а снаружи, видимо, мои коллеги пытаются разобрать завал. Мне подумалось, что жизнь снова налаживается и … я снова отключился.
  Очнулся я уже в палатке. Над моей головой колдовал Саша Перфильев, наш геолог.
  — О! Очнулся? Ну слава Богу, а то уже третий день пошёл, а ты всё в отключке. Говорил я, что Машу надо было взять с собой, она бы тебя быстро оживила, с медицинским образованием, всё-таки. А я, что? Лекарь-самоучка.
  — Хотя, вроде, красиво получилось, — сказал он, глядя на свою работу, повязочка вроде ничего себе так.
  Голова у меня просто раскалывалась от боли, и очень хотелось пить.
  — Саш, башка трещит! Пить хочется! — пожаловался я ему.
  — Да хорошо, что есть чему трещать. Ты вообще везунчик, что тебя там не раздавило. Камушки там приличные были, мы еле разгребли. Ты чего один в пещеру попёрся-то. Договаривались вроде, что только группой ходить будем.
  — Да я не предполагал, что так получится, опасности ничего не предвещало.
  — А вот раздавило бы тебя, что тогда? До ближайшего кладбища километров триста!
  — Ладно, не ворчи. Есть какая-нибудь таблетка от головы? И воды, воды дай!
  — Да всё есть. Маша нам такую аптечку собрала, что не только от головы, но и от многого другого. В общем, зря мы её не взяли.
  — Ладно. В следующий раз. Подумаем. Таблетку дай, помираю.
  — Вот, я же говорил…
  — Дай таблетку, а потом говори!
  — Да пожалуйста, вот Вам Ваша таблетка. И водичка пожалуйста, пейте на здоровье. Не надо было одному идти.
  Вода показалась мне просто живительной влагой, после третьей кружки, мне стало как-то значительно легче и голова, как будто прояснилась, хотя таблетка наверняка ещё не успела подействовать.
  Сашу я знал лет двадцать, и он всегда был неисправимым ворчуном. Но, надо сказать, что его ворчание всегда было безобидное и не сильно навязчивое. Сначала, конечно, это напрягало, но с годами я привык, даже не хватало его ворчания, когда его не было рядом. У всех нас есть какие-то чёрточки характера, которые отличают нас от других. У Саши ворчание, у нашего историка постоянный скептицизм, у других ещё что-то, но команда в итоге, в этот раз получилась, что надо.
  — Я, что, действительно лежу уже три дня? Как Вы меня нашли? Долго искали? — спросил я Сашу, когда наконец напился.
  — Ну, когда ты вечером не вернулся, мы слегка забеспокоились. Под утро поняли, что нужно тебя срочно искать. Искали почти весь день, пока Игорь не увидел молоток в камне. Увидели отверстие в скале, оно было завалено. Но, поскольку было видно, что завал свежий, начали разгребать. Слава Богу глыбы были не очень крупные, разгребали всю ночь, под утро нашли тебя без сознания с разбитой головой, притащили в лагерь. Пульс и давление у тебя были в норме, дышал ровно. Поэтому решили подождать, что будет дальше, может очнёшся. Ну, собственно, ты и очнулся, только вот ночью, остальные сейчас спят. Я остался с тобой на ночь подежурить, мало ли что. Вчера дежурил Игорь, позавчера Паша. Так что, считай, трое суток. А вот если бы Маша была, точно бы раньше очнулся.
  Маша Богунова была безответной любовью Саши. Мы с ней познакомились в одной из экспедиций, когда полетели в экспедицию в Монголию на хребет Бага Богд. Её отец, мой первый научный руководитель, попросил её взять с собой, так как она с детства мечтала поучаствовать в какой-нибудь экспедиции. Экспедиция была несложная, врач нам по штату требовался, а поскольку по образованию она была терапевтом, она нам в общем-то подходила, хотя опыт работы у неё был невелик. Показала она там себя очень хорошо. Когда Саша каким-то образом подцепил лихорадку, она поставила его на ноги буквально за неделю, хотя поначалу испугались, что он вообще не выживет. Температура за сорок, его трясло так, что он даже не мог пить воду из стакана. Но Маша, видимо хорошо училась, или учителя были хорошие, или и то и другое. Вы;ходила! И Саша с тех пор, похоже, влюбился. Говорил ли он с ней о своих чувствах или нет, неизвестно. Только Маша с каких-то пор перестала ездить по экспедициям и серьёзно ушла в науку. Причём, у неё всегда всё было серьёзно. Она почти фанатично относилась к своим обязанностям экспедиционного врача. Регулярно всех опрашивала, нет ли жалоб, и если у кого-то, вдруг, появлялось хоть малейшее недомогание, и он имел неосторожность сообщить об этом Маше, то он тут же становился пациентом, которого внимательнейшим образом осматривали, брали анализы и лечили. И не разрешали работать, пока доктор Маша не решит, что пациент выздоровел.  А в свободное время собирала в экспедициях травы, цветочки, корешки. Приносила их к себе в палатку, изучала под микроскопом, мочила, сушила, нагревала, короче, «колдовала». Я её так и называл про себя – «колдунья». А она считала, что травы – это лучшее лечение и что медицина рано или поздно вернётся к своим истокам, когда лечение основывалось на древних знаниях и умениях. Собственно, чему, по её словам, она и собиралась посвятить себя в жизни. И с тех пор, как я с ней познакомился, она заметно преуспела в этом. Она уже возглавляла какую-то лабораторию и была признанным учёным. Так что ей было не до экспедиций, да, видимо, и не до Саши.  Хотя, возможно у них когда-нибудь и сладится. Сделала же она в очередной раз нашу экспедиционную аптечку.
  Решив, что думаю не по делу, я переключился на размышления о том, что эта экспедиция уже сейчас представляется самой значимой из всех, в которых я участвовал. Если предположения Любанова окажутся хоть наполовину верными, то это будет сенсация. Гипотез о существовании в далёком прошлом древней высокоразвитой цивилизации существует множество, но никаких прямых доказательств не было найдено. И, вдруг, такая находка.
  — Надо искать другой вход, — подумал я. В зале было шесть выходов, неужели нет хотя бы ещё пары выходов наружу!
  Утром, когда все собрались, я решил обсудить с ребятами ситуацию. Сначала, конечно, я рассказал, всё, что со мной произошло, чем вызвал у всех вполне ожидаемый энтузиазм, приступить к исследованиям немедленно. Наверное, было бы совсем хорошо, если бы я смог показать найденную мной статуэтку, но, к моему великому сожалению, когда они меня нашли, статуэтки в руках у меня или рядом со мной не увидели. Они согласились, что нужно искать другой вход, но предложили, чтобы хотя бы два человека пошли к завалу и попробовали заняться расчисткой, так как непонятно было, на сколько далеко продолжался завал и возможно там ещё оставалась возможность пройти. Шансов на это, конечно, было мало, но надежда, хоть маленькая, но оставалась.
  В результате, мы разбились на группы и отправились на поиски входа. По описания Любанова, подземный город простирался на много километров и имел несколько этажей. Мне было совершенно непонятно, каким образом он откопал эту информацию, а также, почему никто до сих пор не заинтересовался этим городом. Конечно, места труднодоступные, до ближайшего населённого пункта километры и километры непроходимой тайги и болот. Но для меня было понятно, что если это действительно место, где обитали прародители человечества, то, в принципе, любая игра стоила свеч. Мы прошли, наверное, около 5 километров, и я вновь увидел такой же колючий кустарник, как в том месте, где я нашёл тоннель.  Он не давал подойти к подножию горы поближе и полностью закрывал всё, что за ним было. Так что разглядеть, как в первый раз отверстие или что-то похожее на отверстие не было возможности.
Со мной были Саша и Олег Костюшкин, наш биолог.
  — Ну, что Олег? Знакомо тебе такое растение?
  — Честно говоря, впервые такое вижу. Листья напоминают нашу медоносную саранчу, но иголки и стебли гораздо крупнее. Тем более, что саранча в этой полосе не растёт, насколько я помню. Странное растение.
  — Не ядовитое?
  — Да как я скажу? Нужно анализ сделать.
  — Да я на днях сделал. Несколько раз поцарапался. Вроде живой.
  — Ну, всё равно, лучше поосторожней.
  — Давайте попробуем пробраться, может там тоже вход имеется.
  — Поскольку топор и ножовка у нас собой были, мы начали прокладывать себе проход к подножию. Это оказалось нелёгкой задачей. Я в прошлый раз пробрался только с помощью ножа, а здесь стебли были настолько крепкие, что рубились с большим трудом. Я даже подумал, что там у заваленного входа был другой кустарник, только внешне похожий на этот. После примерно двухчасовой битвы с кустарником, мы прошли через него и оказались перед вертикальной каменной стеной без всяких признаков на наличие какого— то входа. Поскольку кустарник рос не вплотную к скале, а на некотором расстоянии, как будто выполняя роль живой изгороди, вдоль стены можно было идти. Что мы и сделали. Через метров пятьсот, стена стала резко закругляться влево. Пройдя этот поворот, мы с удивлением увидели отверстие в земле, в котором виднелась лестница, идущая вниз. Если бы мы не подошли вплотную, то вряд ли увидели бы увидели это отверстие, окружённого высокой травой.
  Посовещавшись, мы решили, что идти внутрь нужно двоим, а одному надо остаться, на всякий случай. Что там нас ждало внизу, никто себе представить не мог.
  Я решил оставить Сашу. Всё-таки наш доктор, хоть и на общественных началах. А мы с Олегом включили фонари и двинулись вперёд.
Мы шли достаточно долго, а лестница спускалась всё ниже и ниже, и проход становился всё больше и больше. Наконец, неожиданно, мы вышли в очень большое помещение, которое было безумно похоже на станцию метро! Я, честно говоря, слегка опешил от такого зрелища. Мы стояли на ровной, гладкой площадке, а перед нами вправо и влево уходили рельсы, пропадая из вида в тёмных тоннелях!
  — Это, что? Метро? — удивлённо посмотрев на меня спросил Олег.
   Я не знал, что ответить и просто пожал плечами в ответ. Это действительно было удивительно! Я пытался сообразить, как такое было возможно когда-то давно, много столетий назад, если человечество только недавно изобрело метро. Или не изобрело? Мысли в мозгу путались, и я впервые в жизни понял, что означат фраза «глазам не верю». Я действительно глазам не верил и решил спуститься вниз на рельсы и рассмотреть их поближе.
  Олег, естественно, тоже спрыгнул на рельсы и попытался высветить фонариком, насколько далеко они уходят в тоннель. Луч фонаря утонул в темноте тоннеля и разглядеть что-то в этой темноте не представлялось возможным.
  — Дима! Где мы? Куда мы попали? Это же просто фантастика!
  Я всё еще не мог прийти в себя от изумления и снова просто пожал плечами в ответ.
  — Да что ты всё плечами пожимаешь? Скажи что-нибудь! Ты же у нас самый умный.
  — Знаю. Поэтому и молчу, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. Ты же видишь то же, что и я. Видимо, зря Любанова считали безумцем. Город-то похоже существует. По крайней мере, то, что мы сейчас с тобой видим, очень похоже на городское метро. Причём шпалы бетонные, ты видишь?
  — Да, я тоже хотел сказать, что шпалы бетонные. Но как? У нас-то совсем недавно такие появились, сначала же деревянные были.
  — Видимо, мы многого ещё не знаем о нашей истории. Особенно древней истории.
  — Интересно было бы на вагончики посмотреть. Если, конечно, они ещё сохранились.
  — Да! Помечтай, помечтай. Шансов что по этим рельсам ездят поезда или ещё что-нибудь, практически нулевые.
  — Дима, а ты обратил внимание, что здесь темно.
  — Ну, если погасить фонари, то да.
  — Да я не про это. Если это всё когда-то работало, то тоннели должны были как-то освещаться. А ни одной люстры или лампы здесь не видно.
  — Ну, может у их транспорта были фары или что-то в этом роде. Тогда свет в тоннеле ни к чему. 
  — Может быть, может быть.
  — Ну что, Олег? Прогуляемся по тоннелю или на первый раз достаточно и будем возвращаться?
  — Я бы прошёлся, мы вроде недолго пока ходим. Только вот в какую сторону идти, направо или налево?
  — Я бы начал с левого. Мне кажется, зал, в котором я побывал, в том направлении.
  — Пошли! Посмотрим, как тут всё устроено.
  — Пошли. Куда-то это должно нас привести.
  Мы двинулись в левый тоннель. Сразу же обратили внимание на то, что тоннель был просто идеально сделан. На взгляд, идеально цилиндрической формы, стены гладкие, как будто полированные. Главное, что снова я про себя отметил, так это то, что, несмотря на то что мы были под землёй, дышалось очень комфортно, в тоннеле было тепло и сухо. Непонятно было, почему так было, и ответа на этот вопрос пока не было. Спустя три часа, мы решили повернуть назад. Было жаль, что мы не увидели ничего интересного, но нужно было возвращаться.
  Когда мы вышли из тоннеля, уже смеркалось. Саша ждал нас у выхода.
  — Ну наконец-то. Рассказывайте, что там?
  Наш короткий рассказ Сашу, конечно, расстроил.
  — Направо надо было идти! Я бы пошёл направо, я всегда сначала иду направо!
  — Саша, завтра пойдём направо. Не факт, конечно, что направо будет что-нибудь кроме тоннеля, но попробуем. Может быть, запасёмся провизией, да и заночуем там, чтобы подальше пройти.
  По возвращении в лагерь, мы узнали, что из той тройки, которая отправилась к западному склону вернулся только один. Это был Игорь Скорин. Они так же, как и мы нашли вход в гору. Игорь остался, а они пошли внутрь. Договорились, что контрольный срок возвращения восемь часов, но и через десять они не вернулись. Игорь вернулся в лагерь, чтобы сообщить о случившемся.
  Про нашу находку мы тоже рассказали, но после недолгих размышлений, я решил, что главное – найти ребят. Поскольку было уже темно, на поиски решили отправиться на рассвете.
  Как только рассвело, мы отправились на поиски. Нас было пятеро, остальные остались в лагере, на всякий случай. И, конечно, я не мог не взять Сашу, он бы этого просто не понял. Мы решили, что ходить пока больше никуда не надо.
  Игорь довёл нас до места, где расстался с ребятами. Вход был очень похож на тот, в котором меня засыпало. Издалека его невозможно было увидеть, так как его закрывал огромный валун. У меня даже появилась надежда, что вход может привести нас в тот зал, в котором я побывал. В этот раз, у нас собой был небольшой запас пищи и воды, несколько мотков верёвки, и мы намеревались, в случае чего заночевать внутри. 
  Моя надежда, к моей радости, оправдалась. Пройдя по довольно узкому и петляющему тоннелю, мы вышли в зал со статуей.  Народ был в восторге, увидеть такое было огромной удачей. Все дружно поспешили к статуе, а я, помня, как в прошлый раз чуть не заблудился, оставил свой рюкзак у входа.
  — Интересно, что здесь написано? – поинтересовался Олег.
  — Похоже на санскрит, но это не санскрит, —  отозвался Гена Дронов, наш самый молодой участник экспедиции. Он был историком и специалистом по древним культурам. Мне его очень рекомендовали, и я решил, что надо попробовать.
  — А что это может быть? — спросил я. 
  — Я пока не могу сказать. Надо будет сфотографировать, чтобы потом подумать на эту тему.
  — Да, обязательно всё сфотографируйте. Я в прошлый раз камеру с собой не брал и уже несколько раз пожалел об этом. И потом будем думать, куда нам дальше.
  Получалось, что ребята наши сюда пришли и потом ушли через один из тоннелей. Но как можно определить, какой тоннель они выбрали. Обойдя зал по кругу, я осмотрел все выходы и не обнаружил никаких подсказок. И тут меня охватила смутная тревога. Я нигде не увидел своего рюкзака.
  — Кто взял мой рюкзак? — крикнул я, чтобы меня услышали.
  — Не я, не я, не я – словно эхо прозвучали ответы моих спутников. Мне стало немного не по себе.
  Это означало, что мой рюкзак мог взять кто-то, но этот кто-то был не из наших. Только вот кто? Получается, что это подземелье не так уж необитаемо, как показалось на первый взгляд. Снова, как и в прошлый раз возникал вопрос, куда идти?
  — Дмитрий Сергеевич, она двигается! — Услышал я возглас Гены.
  — Кто она?
  — Статуя! То есть, постамент вместе со статуей!
  Я осветил фонарём статую и не заметил какого-либо движения.
  — Я ничего не вижу!
  —Это потому, что она чуть-чуть повернулась и остановилась.
  — Гена, тебе показалось! 
  — Да нет же, я точно видел, как она сдвинулась. И совсем бесшумно.
  — Да как такое может быть. Это же такая махина!
  — Честное слово, Дмитрий Сергеевич, она двинулась.
  — Так, хорошо! Спокойно. Все смотрим внимательно.
  Все направили свои фонари на статую и стали молча наблюдать. Прошло, наверное, около получаса, я уже стал думать, что Гене, всё-таки показалось, как вдруг, действительно, статуя изменила своё положение, повернувшись вместе с постаментом на несколько сантиметров. И сделала она это совершенно бесшумно.
  Моё непонимание ситуации усилилось. Пропавшие ребята, исчезнувший рюкзак, двигающийся постамент! Почему я в свой первый визит сюда не увидел, что статуя крутится? Найдём ли мы правильный тоннель для выхода отсюда. Неужели мы нашли город, про который писал Любанов? То, что это город, пока констатировать было сложно. Мы нашли зал со статуей и тоннели с рельсами. На город пока было не очень похоже. Но тем не менее нужно было двигаться дальше. Раз уж начали, надо продолжать.
  — Ну, что ребята, куда идём дальше, кто что предлагает?
  — Дмитрий Сергеевич, а может разделимся, ну хотя бы на две группы. Это будет в два раза эффективнее, если можно так выразиться, — предложил Олег.
  — Возможно ты и прав, — сказал я, — но лучше, пока держаться вместе. Давайте выберем направление и двинемся дальше.
  — Давайте пойдём направо! — предложил Саша.
  — Да, помню, ты всегда ходишь направо. Только где сейчас право?
  — Давайте отталкиваться от статуи. Пойдём туда, куда показывает её правая рука, то есть плечо, то есть туда, где у статуи право.
  — А почему не туда, куда она сейчас смотрит? – поинтересовался Гена.
  — Потому что я всегда так делаю, — отпарировал Саша.
  — Дмитрий Сергеевич, она же крутится, как на неё ориентироваться? Может быть пойдём вон в тот проход? — вдруг произнёс Олег, показав на один из проходов.
  — Почему в тот?
  — Потому что он немного больше, чем все другие.
  Меня этот аргумент удивил. Я не обратил внимание, что проходы отличаются по размеру. Но, обойдя ещё раз зал по кругу, я увидел, что Олег прав, и проходы действительно слегка отличаются, хотя на первый взгляд казалось, что они одинаковы.
  — Ну, что ж, идём в большой!  Посмотрим, куда нас эта дорога выведет.
  Я пошёл первым. Мысли о пропавшем рюкзаке не давали мне покоя. Неужели в этих подземельях кто-то обитает. Увидим ли мы кого-нибудь, или нет, предугадать было невозможно.
  Проход, по которому мы шли, был точно такой же, как и те по которым я уже здесь ходил, но всё-таки было какое-то отличие, которое я на мог никак определить. Тоннель однозначно вёл вниз и спуск становился всё круче и круче. Прошло примерно пару часов и тоннель стал расширяться, и мы вышли на ровную площадку, в пещеру, очень похожую на тот зал, в котором мы увидели статую, только поменьше размером. Статуи здесь не было, зато стены пещеры были покрыты какими-то надписями на то же неизвестном языке, как на постаменте и по кругу стоили небольшие круглые постаменты, на которых стояли фигурки в виде пирамид.
  — Эх, знать бы что здесь написано! – воскликнул Саша. – и, расчехлив фотоаппарат стал всё фотографировать.
  —Тут есть проход! – услышал я возглас кого-то из ребят и повернулся на голос.
  Действительно, в свете фонарей было видно, что в стене напротив было большое отверстие, которое из-за общей темноты в пещере не было сразу заметно. Неожиданно в пещере стало светло, как днём! После того, как глаза привыкли к яркому после темноты свету, стало видно, что свет исходит из пирамид на постаментах, а у одной из пирамид стоит Саша и удивлённо её рассматривает.
  — Я только её потрогал, а она, как загорится! – сказал он, обернувшись к нам.
  — Всё понятно, и как ты её потрогал?
  — Очень просто. Рукой.
  — Покажи, как ты её потрогал.
  Саша приложил ладонь к пирамиде и … в пещере опять стало темно.
  — Похоже пирамида реагирует на прикосновения – высказал предположение Гена.
  — Это и без тебя было понятно, — съязвил Саша и снова приложился к пирамиде. Свет снова зажёгся.
  — Это выключатель! —  обрадованно воскликнул Саша, — и я его снова включил. Интересно, а как это работает?
  — Всё, пока хватит, — сказал я, — давайте остановимся на этом и как следует всё осмотрим. Осторожно!
  Ситуация становилась всё более интересной. Свет в пещере, на большой глубине! На каком принципе это работает? Если пирамиды – это источники света, то их что-то должно питать. Где источник этой энергии?
  — Вы, со временем, тоже откроете этот источник, но пока вам этого не понять.
  Голос, произнёсший эти слова, прозвучал, как будто внутри меня, и я не понял, откуда он донёсся! Все присутствующие, видимо, тоже слышали этот голос, так как усиленно крутили головами по сторонам.
  — Не удивляйтесь, это просто телепатия. Так, кажется, это называется у вас наверху. — голос был мягкий и вкрадчивый и в то же время с оттенком некоей величественности.
  — Какая телепатия? – возмутился Саша, — такого не бывает!
  — Бывает, — ответил голос, — просто для вас это новое, хотя, на самом деле очень хорошо забытое старое.
  — А где вы сейчас, и кто вы? – вновь поинтересовался Саша.
  — Может быть мы просто сошли с ума? – добавил он, обратившись уже видимо к нам.
  — Да нет, с вами всё в порядке, и мы сейчас будем с вами, — ответил голос.
  На какое-то мгновение свет погас, а когда он включился вновь, мы увидели двух человек в длинных мантиях, которые стояли и, как мне показалось, дружелюбно смотрели на нас.
  Я ничего не понимал! Кто эти люди, если это люди, как так они вдруг появились, словно ниоткуда, почему их рот не раскрывается, а я слышу их голос. И где мой рюкзак? Я сам удивился, что вспомнил про рюкзак, но, видимо сознание в данный момент работало в каком-то своём режиме.
  — Я приветствую вас в нашей обители! Гостей у нас не было очень давно мне хочется вас заверить, что мы не собираемся причинять вам вреда.
  Голос опять звучал у меня в голове, а говорил, видимо тот человек, который жестикулировал руками в такт тексту и выглядел постарше, чем его спутник. Голос, видимо слышали и все остальные, так как их лица выглядели уже не так взволнованно, как насколько минут назад. 
  — Где мы, кто Вы? – спросил я, — почему я слышу Вас так странно?
  В ответ старший заговорил, повергнув меня и, наверное, остальных в ещё большее изумление. Он произнёс несколько фраз на совершенно незнакомом мне языке, который был очень похож больше на бульканье, чем на человеческий язык. Увидев наше изумление, он опять замолчал и в голове вновь раздался спокойный, размеренный голос.
  — Вот видите, вы не сможете понять нас, если мы будем разговаривать, как вы, так как наш язык очень древний и давно потерянный для обитателей планеты. Поэтому мы разговариваем телепатически, так проще для нашего общения с вами. Вы можете разговаривать, как умеете, а можете не разговаривать, а задавать вопросы мысленно, мы всё поймём. Хотя лучше всё-таки разговаривайте, так как в ваших мыслях сейчас довольно сложно разобраться. Их у вас просто очень много, а когда вы будете говорить, нам будет проще вас понимать. Например, что такое рюкзак? – сказал он, протянув руку в мою сторону.
  Я тут же стал соображать, как мне описать мой рюкзак, но не успев приступить к описанию, я услышал ответ.
  — Всё понятно. Да, ваш рюкзак у нас, это была мера предосторожности.  Что привело вас сюда?
  — Сначала мы искали древний подземный город, который по мнению одного из наших учёных, должен здесь находиться, а сегодня начали искать пропавших членов нашей экспедиции. 
  — Те, кого вы ищете, у нас. Вы их скоро увидите.  Нас давно никто не посещал, странно, мы думали, что достаточно хорошо почистили историю мира, чтобы нигде не было о нас никаких упоминаний.
  — Что значит, почистили историю? Как это?
  — Это не сложно, любую историю можно переписать, история человечества переписывалась не однажды. Мы только следили за тем, чтобы там не было информации о нашей цивилизации.
  — А как называется ваша цивилизация?
  — Это вопрос, который вполне может остаться без ответа. Главный вопрос сейчас – что нам делать с вами. У нас давно не было гостей, но я не могу сказать, что мы рады вам.
  Не знаю, как остальным, а мне послышалась некая грусть в этом ответе.
  — А были уже случаи, что здесь появлялись посторонние?
  — Да, были. Но последний раз это случилось более ста лет назад.
  — И что с ними потом было?
  — Им стёрли память и отправили обратно наверх. Как и всех других, которые приходили. Мы не сторонники какого-либо насилия.
  — А стирание памяти, разве это не насилие?
  — Нам приходилось это делать, так как мы ценим наше уединение и не хотим контактов с вашей цивилизацией.
  — Дима, я не хочу стирать память! – почти закричал Саша, — давай просто уйдём назад и пообещаем никому не говорить!
  — Вы не сможете уйти назад, — услышал я голос, не похожий на предыдущий.
  Видимо это произнёс уже второй из встретивших нас, так как при этом он показал жестом куда— то поверх наших голов. Мы обернулись и увидели, что позади нас стоят шесть человек, одетые в одежды, похожие то ли на древнеримские, то ли на древнеегипетские. Они были в туниках, шароварах и в какой-то кожаной обуви. Каждый из них держал в руке непонятный предмет, похожий на гантель, только с одной стороны эта гантель была украшена большим красным кристаллом. Вид у них был довольно угрожающий, и было понятно, что назад мы действительно можем не выйти.
  Я много раз бывал в различных опасных ситуациях, и уже считал, что готов к любым ситуациям, но в тот момент мне реально стало страшно, потому что я больше не мог управлять своими действиями, а зависел от того, как поведут себя наши «гостеприимные» хозяева. Посмотрев на ребят, я понял, что они испытывают примерно те же чувства, что и я, и с надеждой смотрят на меня, ожидая, что я им скажу.
  — Делать нечего, мужики! Похоже, выбора у нас нет. Думаю, надо подчиниться и надеяться, что всё, в результате закончится хорошо.
  Они молча кивнули головами, и только Саша выразил вслух надежду, что может быть память сотрут не совсем.
  — Не волнуйтесь, всё будет хорошо, – услышал я голос старшего. – я уже сказал вам, что мы не сторонники насилия. Идите за мной.
  Он что-то сказал на своём булькающем языке младшему, тот ответил, поклонился старшему и быстро исчез в тоннеле, из которого, как я предполагал появились наши встречающие.
  Наш хозяин жестом показал, что нам нужно туда же, и направился в тоннель. Я тоже жестом показал ребятам, чтобы они шли за ним, а сам пошёл позади них. За нами двинулись и воины. Воины это были или нет, но для простоты я решил дальше называть их именно так.
  После недолгого пути, мы оказались в ещё одном большом куполообразном зале, хорошо освещаемом такими же кристаллами-пирамидками, как и в предыдущем зале. В зале стоял большой круглый стол, за которым могли бы уместиться, наверное, человек двадцать и стулья достаточно необычного вида. Они были похожи на кресла, только мне показалось, что они были сделаны из матового стекла, причём такого тонкого, что я засомневался, что на них можно сидеть. И когда наш хозяин жестом пригласил нас садиться, я это сделал с большими опасениями. Но стул неожиданно выдержал и оказался очень удобным.
  — Ну что же, я думаю, пора представиться. Я член высшего совета нашей цивилизации, моё имя Сим, и я отвечаю в совете за безопасность наших городов.
  Сказать, что я был удивлён тем, что услышал, значит ничего не сказать. Моему изумлению просто не было границ. Мы искали один подземный город, а оказалось, что их несколько!
  — А сколько у вас городов! – не замедлил спросить я Сима.
  — Двенадцать.
  — И все под землёй.
  — Да. А почему вас это удивляет! Если есть один город, значит могут существовать и другие.
  — Но почему о вашей цивилизации ничего не известно?
  Я же уже сказал, что мы убрали из вашей истории любые упоминания о нас. Нам здесь хорошо, мы живём совершенно отдельно от внешнего, то есть вашего мира, так как то, что там происходит нам совсем не нравится. Ваши войны, конфликты, эпидемии, природные катаклизмы – это не для нас.
  — А почему тогда мы смогли попасть к вам, мы нашли, по крайней мере три входа.
  — Нам иногда приходится выходить на поверхность и возвращаться. Скажем так – это традиция.
  — Странно, можно было сделать что-то вроде дверей или ворот, чтобы посторонним вообще не было доступа.
  — Давайте отложим эти вопросы на потом, а сейчас мы хотим вас покормить, вы, наверное, голодны.
  — Да, да, я бы лично поел, — произнёс Саша, — интересно, чем у вас кормят.
  — Сейчас принесут обед, увидите сами.
  Действительно, буквально через пару минут, в зал вошли несколько молодых людей, неся в руках подносы с едой. Они разложили перед нами блюда с едой и поставили нам тарелки с приборами. Я даже подумал, что вроде, всё, как у нас. Но еда была совершенно незнакомой. Я не увидел ничего, что было бы похоже на мясное или молочное, но зато было много различных плодов, то ли фруктов, то ли овощей. Ничего похожего на земную пищу я не увидел.
  — Что это? – поинтересовался я у Сима.
  — Наша еда. Мы её едим, когда голодны.
  — А это что? Фрукты, овощи?
  — Для нас это просто плоды. Дары подземного мира, если так будет понятнее.
  — И, как они на вкус?
  — Они съедобные и полезные – это главное. Вкус не важен.
  В принципе, довод показался мне разумным, и пока я размышлял, с чего бы начать, Саша уже ухватил самый большой плод красно-бурого цвета и откусил кусок. На его лице тут же отразилось что-то вроде блаженства. Он закрыл глаза и усиленно пережёвывал откушенное.
  — Ничего подобного не ел в своей жизни, — выпалил он, ещё не успев, как следует всё прожевать, – это так вкусно!
  — Глядя на Сашу, мы тоже приступили к трапезе, и довольно быстро опустошили все блюда, кроме одного, на котором лежали абсолютно чёрные плоды, внешне чем-то похожие на огромных улиток.
  — Я смотрю, вам не понравились лизии, — сказал подошедший Сим, – а зря они очень питательные.
  — Спасибо, мы уже наелись, быстро отозвался Саша, — хорошего, как говорится, понемножку. А этих лизней, мы в следующий раз попробуем. А где они, кстати у вас растут? Под землёй есть какие-то сады и огороды.
  — Не совсем, но что-то вроде этого. Может быть, вы это увидите. Но сейчас я хочу приступить к главному. Наши правила гласят о том, что всех гостей, так или иначе попавших к нам и узнавших о нашем существовании ждёт очистка памяти. Сейчас, до того, как это будет сделано вас предстоит сделать выбор — уйдёте вы или останетесь. После этого мы произведём очистку, с небольшой разницей, в зависимости от вашего решения.
  — А без этого никак нельзя обойтись? – поинтересовался Олег, который в течение последнего времени не проронил не слова.
  — Нет, таков закон, — ответил Сим.
  — А мы что вообще ничего помнить не будем? Совсем, совсем? – немного истерично произнёс Саша.
  — Нет, не волнуйтесь, вы забудете только то, что связано с этим местом.
  — И мы сможем уйти?
  — Определённым образом, да.
  — Что значит определённым образом? – меня эта фраза как-то насторожила.
  — Это значит, что вы выйдете на поверхность не там, где вошли, а там, где мы вас выведем.
  — А где вы нас выведете, это тайна? – поинтересовался Саша.
  — Вы всё узнаете, в своё время.
  — А скоро это произойдёт, а то как-то уже хочется определённости?
 Это был вопрос Олега. Я посмотрел на него, и удивился. Если в начале нашего «пленения» он выглядел очень растерянным и напуганным, то сейчас это снова был тот Олег, которого я взял в экспедицию.
   — К сожалению, я вынужден вас оставить ненадолго. У нас сейчас соберётся Совет, чтобы принять окончательное решение по вашей судьбе. Вы можете пока отдыхать, и дожидаться остальных.
  В принципе, я уже начал привыкать, что слова Сима мы слышали не как обычно, а в виде внутреннего голоса, но последняя фраза меня вновь заставила насторожиться.
  — Простите, кого остальных? Наших ребят сверху? Я не ослышался?
  — Верно.  Как только их доставят, мы сможем начать.
Это была катастрофа! Надежда, что те, кто остались смогут рассказать о случившемся, может быть добиться организации другой экспедиции, или, хотя бы не подвергнутся той обработке, которой хотят подвергнуть нас. испарилась, и мне показалось, что мои ребята думают и чувствуют примерно то же, что и я.
  — Ну, раз мы всё равно ничего потом не вспомним, может быть, хотя бы немного, можно узнать, где мы, что это за цивилизация, о которой человечество не знает, мы же пришли сюда, чтобы найти это место и исследовать его. Неужели нельзя хоть немного приоткрыть эту завесу тайны.
  — Да, мои помощники останутся с вами и расскажут о нас, если вам будет интересно. Это будет полезно для того, чтобы вы могли сделать выбор. С ними можете общаться так же, как и со мной. Я ненадолго вас оставлю.  А вы отдыхайте. И помните, вы не пленники, а гости. Конечно, мы не всем гостям рады, но не в наших правилах причинять нашим гостям вред.
  Сим ушёл, а с нами остались те четыре парня, которые перекрыли нам выход, когда мы встретились с Симом. С виду, они выглядели не очень-то угрожающе, но, само осознание, что мы здесь такие гости, которые не обладают свободой передвижения, оставляло в душе некое волнение за наше будущее.
  — Что думаете, ребята? — спросил я у ребят.
  — А что тут думать, ситуация, я вам скажу, совсем не радует. – отозвался Саша, – Интересно, чем они нам мозги вычищать будут? Что-нибудь вырежут, или электрическим током бабахнут. Я слышал, в Америке, в начале века, такие опыты проводились. 
  — Не, думаю, Александр Григорьевич, если они владеют телепатией, то значит владеют и гипнозом, нас просто загипнотизируют и всё. Без всяких операций. Это ещё в древних веках практиковалось. – неожиданно ответил Саше Гена, – всегда были всякие колдуны, ведьмы, шаманы, которые людям в голову могли забираться.
  — Тоже мне, знаток! Успокоил, так успокоил. Как мне всё это не нравится!
  — Не волнуйтесь, вам не причинят вреда! – снова возник в голове чей-то голос. Видимо того охранника, который жестикулировал руками, потому что остальные стояли спокойно, – мы против насилия, гуманность во всём, – это наше основное правило.
  — Какая же тут гуманность, если это против нашей воли?
  — Вас никто не приглашал сюда, вы пришли сами, мы не желаем никому зла, но, также не желаем, чтобы кто-то приходил к нам без приглашения. Наша цивилизация давно уединилась, и мы живём своей жизнью, у нас свои законы и правила, свои традиции. Нам хорошо в этом уединении, и мы не хотим, чтобы когда-нибудь это нарушилось. Ваше же появление здесь создает опасность этого. И мы считаем своим правом защищаться от любых подобных опасностей. Вы останетесь живы и здоровы, только никогда не вспомните о том, что вы здесь были и что-то видели.
  — А если кто-то пожелает здесь остаться? – спросил Олег.
  — Тогда вы сможете остаться здесь, но уже не будете помнить, кто вы и откуда, как вы сюда попали. Вам дадут другие воспоминания о вашей предыдущей жизни, и вы станете равноправными жителями нашей цивилизации, ведущими такую же жизнь, как и мы, живущими так же долго, как и мы, знающими и умеющими столько, сколько и мы.
  — Кушающими такие же фрукты, как и вы! Обходящимися без мяса и молока, как и вы!               — прервал говорящего Саша.
  — Да, мы не питаемся мясом и другими продуктами животного происхождения, мы вообще редко потребляем пищу. Благодаря этому мы можем жить веками и легко поддерживать своё здоровье.
  — Что значит редко? Один раз в день? – удивился Саша.
  — Значительно реже. Обильная и частая еда не даёт здоровья и долголетия.
  — Что значит реже, раз в месяц? – продолжал удивляться Саша.
  — По крайней мере, не чаще, чем раз в неделю, в зависимости от обстоятельств, чтобы внутренние органы не утрачивали способность переваривать обычную пищу.
  В очередной раз удивлению моему не было границ. То, что я услышал, звучало настолько фантастически, что просто не укладывалось у меня в голове. Сразу возник вопрос по поводу возраста этого парня, сколько ему сейчас лет, если они живут здесь веками.
  — А как можно жить, питаясь таким образом?
  — Как видите, можно. И даже очень хорошо.
  — Позвольте, но этого просто не может быть! Человек не может так жить, он же не инопланетянин! Человек должен полноценно питаться, иначе он ног таскать не будет, заболеет и помрёт! А мне, лично, не хочется помирать! Мне нравится кушать! – снова возмущённо выпалил Саша.
  — Вы живёте в другом мире, и вам, конечно, это сложно понять. Но мы не инопланетяне, как вы выразились, мы, в принципе, такие же люди, как и вы. По крайней мере, предки у нас с вами точно общие. В какой-то момент перед человечеством встала угроза полного его уничтожения. Жившие, когда-то в мире друг с другом государства разделилась на те, которые хотели мира, равноправия и благоденствия, и те, которые этого не хотели. В конечном итоге, осталось всего одно государство, которое было окружено со всех сторон врагами, которые мечтали подчинить его себе. Это было очень развитое государство, с выдающимися достижениями в области науки и естествознания. Оно могло дать отпор любому врагу, в силу своих достижений во всех областях науки. Но руководители этого государства не хотели жертв и разрушений и было принято решение покинуть эту землю. Улетать с планеты мы не хотели и было принято решение уйти под землю, тем более что к тому моменту на это имелись все возможности. Было построено несколько подземных городов, подготовлены все условия для проживания людей, и, в один прекрасный момент, все, кто захотели, смогли перебраться в подземные города. Осталось совсем немного тех, кто не присоединился к ушедшим, и они, как я думаю спустя время, пожалели о том, что не ушли. 
  Наши учёные оказались правы в том, что мир ожидала вселенская катастрофа. Прошло всего тридцать лет со времени нашего ухода, и на земле началась большая мировая война. Началось разрушение всего, что создавалось столетиями. Было применено столько оружия, что природа не выдержала. Начали происходить природные катаклизмы, ожили сотни вулканов, землю заливало водой, засыпало пеплом климат планеты стал резко изменяться. Это можно описывать очень долго, но, в итоге жизнь на поверхности Земли практически прекратилась. По всей Земле осталось только несколько тысяч людей, которые смогли выжить.  Кстати, выжить им помогло то, что они спрятались в глубоких пещерах.
  К счастью, нас уже эта катастрофа уже никак не затронула. Наши города продолжали жить своей размеренной жизнью. Мы сохранили свои знания, технологии, развивали нашу цивилизацию. Мы полностью закрылись от наземного мира, но, с интересом продолжали следить за тем, что там происходит. Оставшимся в живых, конечно, приходилось тяжело. Но постепенно они стали восстанавливать свои города. Те, которые можно было восстановить, так как большая часть городов оказались полностью уничтоженными и засыпанными пеплом, глиной, вулканической лавой. Климат тоже изменился. На земле никогда не было зим, а сейчас есть, и это тоже усложнило жизнь на поверхности.
  — А почему мы этого не знаем, этого нет в нашей истории?
  — Да, в вашей истории этого нет. Потому что там, наверху, те, кто руководит миром решили, что нужно написать новую историю. Там остались те, кто затевал эту войну и часть из них хочет её повторить.
  — Но я всё равно не могу поверить, что историю можно настолько переписать! Я не понимаю! – я действительно этого не понимал.
  — Поверьте, это возможно. Не буду вдаваться в подробности, но это так.
   Пока я соображал, что можно сделать в создавшейся ситуации, в зал вошли двое наших пропавших ребят, Сергей и Павел, в сопровождении двух воинов. Увидев их, я обрадовался, что они живы и здоровы и конечно же, на радостях, мы все тут же переобнимались. Ребята рассказали, что, когда они шли по тоннелю, они услышали какой-то низкий шипящий звук и неожиданно потеряли сознание. Очнулись уже в каком-то помещении, похожем на большую больничную палату, на кроватях. Им сказали, чтобы они не волновались, что их должен осмотреть доктор, так как они подверглись воздействию усыпляющего газа, и необходимо было убедиться, что для них это прошло без последствий.
   После осмотра их оставили одних, но попросили не выходить из помещения, пока за ними не придут. Потом пришли люди с едой, они поели, и их повели сюда.
  — Сколько же вы были в отключке? —  поинтересовался я.
  — Мы не знаем, — ответил Павел. Судя по часам, часов двадцать.
  — Вам говорили, что нас ожидает?
  — Да, хотя верить в такой исход нашей экспедиции не хочется.
  — Ещё бы. Найти и потерять. Просто. мечта исследователя.
  Где-то за стеной раздался шум и появился Сим, а за ним вошли все наши остальные члены экспедиции, остававшиеся в лагере. 
  — Ну, вот и всё! – подумал я. – закончилась моя экспедиция, хотя так хорошо всё начиналось!
  Конечно, мы обрадовались друг другу. Несмотря на ситуацию. Всё-таки все пока были живы. Их захватили на рассвете, когда они ещё спали и сразу привели сюда. Они уже тоже были в курсе, что всех нас ожидает и были, как и все остальные не рады этому.
  Итак, уважаемые гости! Да, я говорю так, потому что мы действительно относимся к вам с уважением несмотря на то, что вы гости непрошенные. Вы учёные, исследователи и попали сюда, руководствуясь своими профессиональными интересами. Но, к сожалению, наши правила я вам уже объяснял и на совещании Совета было решено не изменять нашим правилам. Вам нужно будет забыть всё, что связано с вашей экспедицией, и вы сможете вернуться домой. Но у вас, как я тоже уже говорил, есть выбор. Уйти или остаться жить здесь, в нашем подземном мире. Поэтому сегодня для вас будет организовано посещение одного из наших городов, вы посмотрите, как живёт наш народ и сможете принять окончательное решение, уходить или оставаться. Если нет возражений, пожеланий, то мы отправимся прямо сейчас. Говоря это, Сим показал нам направление, в котором нам надо идти.
  Возражений, естественно, особенных не было, мы переглянулись друг с другом и пошли за Симом. Следом за нами двинулись четверо уже знакомых нам молодых людей-воинов.
  К моему изумлению, мы вышли к тому тоннелю, в котором мы уже побывали с Олегом. Или, может быть к очень похожему тоннелю.
  — Дмитрий Сергеевич, это же тот тоннель! —  Услышал я сзади голос Олега.
  — По крайней мере, очень похож, — ответил я, обернувшись к нему.
  — Да ещё как похож! Рельсы, шпалы, диаметр! Только светло!
  В тоннеле действительно было светло. Источников света не было видно, но тем не менее он освещался мягким голубоватым светом. Из тоннеля послышался непонятный звук, похожий на гул турбины, только негромкий.
  Из тоннеля выехал вагон обтекаемой формы в виде цилиндра и остановился прямо перед нами.
  По центру вагона распахнулись широкие двери и Сим, жестом руки, показал нам, что мы можем заходить.
  В вагоне было светло, по бокам находились кресла, которые мне показались очень удобными. Так оно и оказалось. Все уселись в кресла, двери закрылись, и наш вагон начал движение. Причём понял я это, когда меня слегка вдавило в кресло. Больше никаких признаков не было, снаружи не доносилось никаких звуков, типа стука или шума колёс, которые я ожидал услышать. 
  —  А, можно поинтересоваться, куда мы едем? – спросил я у Сима.
  — Мы едем один из наших городов, — ответил Сим.
  — А то место, где мы с вами встретились, разве не было городом? 
  — Нет, это был объект технического назначения, думаю, рассказывать о нём пока рано.
  — А далеко до города?
  — Через пару часов будем на месте. Пока можете отдыхать.
  Понимая, что продолжать разговор не имеет смысла, я решил воспользоваться его советом, устроился в кресле поудобнее и закрыл глаза. Сон не замедлил себя ждать и, вдруг, во сне, я увидел себя в своей московской квартире, сидящим в моём любимом кресле и разговаривающим с человеком, показавшимся мне очень знакомым! Сам факт того, что я вижу себя со стороны, показался мне очень странным. И вдруг, я неожиданно осознал, что я не Дмитрий Сергеевич Дёмин, а совсем другой человек, который, почему-то, ощущает себя таковым. Это был первый раз, когда я ещё не проснувшись, понял, что я нахожусь во сне! До этого, я осознавал, что я не тот, кем видел себя во сне только после пробуждения. Но тут всё было иначе. Это был просто взрыв мозга. Я спал, как будто я Дёмин, и видел во сне себя! Чтобы успокоиться, я решил сосредоточиться на том, что я вижу.
  Я видел, как я сижу напротив этого человека. И, никак не мог вспомнить, откуда его знаю, хотя он мне казался знакомым. Этот человек внимательно смотрел на меня, словно чего-то ожидая. Я смотрел на него и пытался осмыслить происходящее. Происходило что-то совсем непонятное. С одной стороны, я ещё ощущал себя Дёминым, и в то же время ощущал себя собой.
  — Ну вот, кажется, Вы пришли! — произнёс он неожиданно. — Вы понимаете, кто Вы и где Вы?
  Вопрос поставил меня в тупик. Я всё ещё не понимал, что происходит и не знал, что отвечать.
  — Да, это сложно! Я понимаю. Но Вы должны услышать и понять то, что я Вам сейчас скажу. Готовы?
  И, хотя я всё ещё находился в полном непонимании относительно происходящего, я кивнул в ответ головой.
  — Хорошо. Учитель, вам необходимо сейчас же проснуться! Если Вы задержитесь, Вас могут лишить возможности это сделать. Вы попали в очень сложную ситуацию. На самом деле сейчас в подземном городе должен быть Дмитрий Дёмин, Ваше, если так можно выразиться, другое воплощение. Именно он должен решить, как ему поступить. В этом случае, воздействие произведут на его память, а не Вашу. Если будет затронута Ваша память, последствия невозможно будет предсказать, наибольшей вероятностью будет то, что Вы останетесь там, как Дёмин, а в вашем теле проснётся Дёмин, хотя не исключена вероятность того, что вы вообще уже нигде не проснётесь.
  И, вдруг, я вспомнил этот голос! Это был Генрих Кунрат! Тот, кого я встретил во время того сна, когда я вылечил Герцога. Он говорил, что мы можем ещё встретиться, но то, что это может произойти именно так, я не мог себе даже вообразить. Он выглядел совсем по-другому, не так как тогда, когда мы встретились, только голос, интонация были мне явно знакомы. Видимо, это был действительно он, тот человек, который называл меня тогда учителем. И сейчас он снова разговаривает со мной, хотя, как он попал сюда, в мой непонятный сон, мне было совершенно непонятно.
  — Я очень беспокоюсь за Вас Учитель. Одна или даже все Ваши жизни сейчас под угрозой и Вам необходимо срочно вернуться в Вашу основную реальность, сюда! –
  — Но я не понимаю, как я это могу сделать! – ответил тот я, который был во сне.
  — В одной из жизней, Вы были величайшим учёным! В той, в которой мы с Вами встречались. Я понимаю, что сейчас я разговариваю не с Вами настоящим, а только с той частицей вашего сознания, что осталась в изначальной точке Вашего присутствия, но я очень надеюсь, что эта часть сейчас транслирует нашу беседу туда, где Вы сейчас находитесь! Вам нужно поверить в свои силы, поверить в то, что Вы можете это сделать. Вы должны вспомнить, как это делается. Это же Вы научили этому меня, когда я был Вашим учеником! Осознайте себя настоящего, Вы не тот, кем сейчас являетесь, представьте себя настоящим. Найдите сильный мотив для возвращения. Вам нужно срочно проснуться. У Вас обязательно получится.  Спешите, Учитель! Промедление недопустимо! Уходите!
  Последние фразы мой собеседник пости прокричал и от этого крика я проснулся. То есть проснулся я – Дёмин. В вагоне было без изменений. Все сидели на своих местах. Судя по часам, я поспал всего 15 минут.  Мои ребята видимо дремали, не спал только Олег. Он крутил головой в разные стороны, словно пытался увидеть что-то. Выражение лица было очень обеспокоенное. Увидев, что я открыл глаза, он как-то грустно мне улыбнулся и помахал рукой. Я помахал ему в ответ, тоже улыбнулся и покачал головой. Мне показалось, что он немного приободрился и я снова закрыл глаза. Если верить тому, что я только что узнал, времени оставалось немного. Я решил предпринять попытку сделать то, что мне только что советовал мой ученик их далёкого прошлого. 
  Всё что тогда происходило, было впервые. Я осознал, что я сплю в своей настоящей жизни, что я в это же время живу жизнью другого человека, возможно, другого моего я. Я не знал, как проснуться и вернуться обратно в себя. И даже не мог предположить, когда я проснусь Каждый раз сон прекращался спонтанно и без моего желания. Сам прекращался, или меня кто-то будил.
 И в тот момент, когда меня охватило полнейшее отчаяние, я вдруг осознал, что я не я! Я – Дёмин, не я, я – Горбачёв. Я не учёный, а человек, который занимается творчеством, и не ищет затерянные цивилизации. Мне хорошо там, где я родился и живу. Я, Иван Горбачёв, и я хочу проснуться, мне не нужно оставаться здесь. Здесь решается судьба другого человека, и я могу помешать произойти тому, что было предначертано. Я должен вернуться, чего бы мне это не стоило. И встав во весь рост я закричал, что есть мочи: Я ХОЧУ ДОМОЙ!
  Последнее, что я увидел, это изумлённые взгляды моих, то есть Дёмина товарищей и пронизывающий взгляд Сима. В моей голове прозвучала его грустная фраза: Я так и знал, что ты путешествующий. Ты правильно делаешь, что уходишь!
  В глазах, вдруг потемнело, как будто неожиданно выключился свет, в ушах начался звон, и я очнулся у себя дома, в своём кресле. На улице уже стемнело. Взглянув на часы, я понял, что я спал, наверное, около часа.
  Как же это всё интересно и не понятно, — подумал я. — на сон уходит так мало времени, а во сне проживаешь, порой, несколько дней. Как жаль, что я раньше не мог запоминать свои сны. Увижу ли я ещё раз моего таинственного собеседника, который называет меня учителем? Где и когда он был моим учеником? Вернусь ли я хоть раз повторно в какой-нибудь из прожитых снов? И что это за подземная цивилизация? Существует она на самом деле, или это просто игра моего разума?
  Вопросы возникали один за другим, но я всё-таки решил прервать свой неожиданный поток сознания и записать всё, что со мной произошло.
 Я так и сделал, благо, что для этого даже не пришлось вставать с места и записал всё, что произошло во время моей «научной экспедиции». На это ушло довольно много времени, и поспать мне удалось всего несколько часов, так как рано утром мне нужно было ехать в Воронеж, для встречи с моим хорошим знакомым, которому нужна была моя консультация.
 По дороге в Воронеж, я продолжил размышления на тему моих сновидений. И в который раз задавал себе вопрос, почему сны запоминались так выборочно. Почему я вдруг запоминал и мог описать некоторые сны, другие же покидали моё сознание, не оставляя почти никаких следов. По какому принципу получалось это разделение? Может быть, сознание оставляло сны, которые считало важными, а остальные за ненадобностью стирались. Но, каким образом происходила эта сортировка, мне, видимо, ещё предстояло узнать.
  Например, этот сон. Он запомнился в деталях и мне удалось изложить всё произошедшее достаточно полно.  Конечно, остались вопросы, на которые мне бы очень хотелось найти ответы. Например, меня озадачивало то, что сказал Сим перед моим пробуждением. Почему он назвал меня путешествующим и добавил, что он предполагал это? Был ли он в курсе, что там во сне он общался не с Дёминым, а с тем, кто временно присутствовал в сознании Дёмина? И как вообще воспринимать все эти мои приключения? А что, если тот самый Генрих Кунрат, с которым я встретился во сне, когда был учёным, говорил правду, и все эти сны не фантазии, как говорят некоторые современные учёные, а реальные жизни одного и того же сознания, воплощённые в разное время и в разных местах. Конечно, если бы мне довелось с ним ещё раз встретиться, я бы обязательно расспросил его поподробнее. Хотя, если он, по его словам, был моим учеником, значит я и без него должен это знать. Но, видимо, это знание в данный момент, почему-то мне недоступно. Возможно, какие-то ответы могли быть в снах, которые не запомнились, а, возможно я это узнаю в одном из следующих.

Глава 5
Простые радости

   Неожиданно для меня, мне пришлось провести в Воронеже целую неделю. Консультация переросла в небольшой проект, который нужно было сделать быстро и качественно. Проблема была в том, что люди, нанятые на этот проект, оказались просто некомпетентны. Пришлось всё быстро исправлять, так как ожидались важные гости и заказчик хотел, чтобы юбилей прошёл на высшем уровне. Поэтому пришлось задержаться и заняться этим проектом. Слава Богу, в итоге, всё получилось, как надо. 
  После возвращения в Москву, я снова занялся текущими проектами, и, честно говоря, ожидал очередного сновидения, которое бы смог записать. Но, почему-то ничего не происходило.
  Поэтому я был рад, когда мне приснился сон, который мне показался очень интересным, так как мне показалось, что я оказался там, где когда-то уже бывал. И, что для меня было удивительным, действие происходило в СССР, причём не очень давно. Это меня слегка озадачило.   
  Я оказался на большом рынке и разыскивал дочку. Точнее делал вид, что ищу, так как видел, что она нырнула под прилавок торговки фруктами. Это было её любимое развлечение, спрятаться и радоваться, что папа не может её найти. Я для виду походил туда-сюда, негромко несколько раз позвал её по имени И подойдя к прилавку, где она спряталась, стал ждать.  Торговка всё это наблюдала и, глядя, то под прилавок, то на меня улыбалась.
Наконец из-под прилавка показалось улыбающееся личико Алёнки. 
  — Пап, а ты меня опять не нашёл!
  — Да, опять не нашёл. 
  Я постарался сделать расстроенный вид, и она начала меня успокаивать.
  — Пап, не расстраивайся, я же нашлась, не потерялась.
  — Хорошо, но пообещай, что сегодня не будешь больше прятаться.
  — Ладно. Не буду. Ну, может быть, только ещё разочек, — ответила она и хитро посмотрела на меня.
  Это был удивительный ребёнок. Старшие братья были поспокойнее. А эта — прямо егоза. Выдумщица и заводила. Вообще, дети — это счастье! И самоё замечательное в жизни, это когда ты возвращаешься домой, а они дружно бегут тебе навстречу и радуются твоему приходу.
  — Так, давай купим всё, что надо и пойдём, а то ребята там уже, наверное, голодные.
  — Они большие, а я маленькая, я не голодная, значит и они тоже не голодные.
  — А мне кажется, что ты не маленькая, а просто притворяешься маленькой.
  — Я не притворяюсь, я правда маленькая. Мне шесть лет. Я даже в школу не хожу.
  — Хорошо, но раз ты маленькая, то должна слушаться старших.
  — Я слушаюсь, пап. Разве нет? 
  — Да, слушаешься, но не всегда.
  — Всегда!
  — А кто вчера старшего брата не послушался? Он же просил тебя вчера, чтобы ты не трогала его рисунок, пока краска не высохнет.
  — Я забыла. Я не хотела ничего портить, только потрогала разок.
  — Ну, допустим, не разок. Там весь рисунок был смазан. Ему пришлось всё заново рисовать. Хорошо, что успел, а то бы двойку заработал. Вот бы тебе тогда досталось от него.
  — Да мне и так досталось, он со мной теперь не дружит.
  — А ты прощения попроси.
  — Я просила, а он всё равно обиделся.
  — Ну, значит ещё раз попроси, сделай или скажи ему что-нибудь приятное, может помиритесь.
  — А что мне ему сделать? Я же маленькая.
  — Пообещай, что не будешь больше брать его краски и кисточки.
  — Но я ведь тоже рисовать хочу!
  — У тебя есть свои краски и кисточки.
  — Его кисточки лучше рисуют.
  — Да у вас одинаковые кисточки. Что ты выдумываешь.
  — Разные. Его кисточки лучше.
  — Любишь ты спорить. Я всем одинаковые покупал. Чтобы у каждого свои были.
  — Ладно. Не буду брать.
  — Вот и умница. Ладно, сейчас всё купим и домой!
  Мы купили всё, что было нужно из продуктов и пошли домой, благо, что дом был рядом. Дом был не большим, но и не маленьким, по крайней мере нам на семью его полностью хватало. Мы его купили недавно, когда решили переехать жить за город, так как врачи рекомендовали мне переехать на природу, да и в городской квартире было тесновато. К дому прилагался ещё участок, на котором мы планировали в будущем что-нибудь посадить, хотя для нас, городских жителей, было пока непонятно, что это может быть.
  Ребята уже были дома и вышли встречать нас с Алёнкой, забрали у меня сумки и потащили их в дом. Обед готовили вместе, как это всегда происходило в выходной день. Алёнка, как я её просил, попросила прощения у Сашки, нашего среднего, пообещала больше не трогать его вещи без разрешения, мир был восстановлен, и мы дружно приготовили большую миску салата и кашу, всё это было быстро съедено и ребята попросили сходить с ними на речку. Погода была хорошая и мы отправились в путь. По дороге они в очередной раз сожалели, что маму отправили на учёбу и некому было готовить вкусные пироги и плюшки, обсуждали, чем нам заняться в воскресенье, рассказывали о том, что у них происходило в школе, о том, что в каникулы у них будет трудовой лагерь, что их будут возить в колхоз, который находился недалеко от нашего городка, где они будут постигать азы сельского хозяйства. Старший, Сергей, в отличие от Сашки был не очень доволен, так как хотел поучаствовать в областном конкурсе художников и боялся, что не успеет подготовиться как следует. Он с детства любил рисовать, и у него это получалось очень неплохо. После школы он хотел поступать в художественное училище, и мы с супругой его поддерживали в этом устремлении. Глядя на него, Алёнка и Саша тоже увлеклись рисованием, но для Сашки похоже, это было просто желание подражать брату. А вот Алёнка, судя по всему, увлеклась этим делом по-настоящему и у неё уже начали получаться вполне симпатичные рисунки. Конечно, это было ещё очень по-детски, но меня лично её рисунки последнее время очень радовали. Плохо было, что в городе они все ходили в детскую художественную школу, а здесь в посёлке её пока не было, хотя в местном ДК нам сказали, что в следующем году собираются открыть детскую художественную студию. Так что пока ребятам приходилось довольствоваться школьными уроками рисования, а Алёнке приходилось довольствоваться учёбой у ребят. Ей нравилось смотреть, как рисует Серёжа, хотя ему это совсем не нравилось, так как она была не очень усидчива и постоянно его отвлекала.
  Придя на речку, ребята сразу же разделись и побежали в воду. Шуму и брызг от них троих было, наверное, как от десятерых. Вдоволь наплескавшись, ребята поплыли наперегонки до другого берега, а Алёнка вылезла из речки и пришла ко мне.
  — Пап, а как ты думаешь, я смогу стать художником, как Серёжа? – грустно спросила она.
  — А тебе хочется стать художником?
  — Очень!
  — Значит будешь художником. У Серёжи тоже сначала не получалось, но он хотел рисовать и у него получается всё лучше и лучше. Главное – это желание.
  — А я смогу лучше Серёжи рисовать?
  — Ну, этого пока никто знать не может, но я думаю, что вы с Серёжей можете стать очень хорошими художниками. Будете выставки свои делать. Представляю себе, большая афиша, а на ней большими буквами: Елена Поплавская. Старайтесь, ребята, и у вас всё получится. Может и Сашка, глядя на вас не бросит рисование. Хотя, он последнее время больше футболом интересуется. Хочет в местную спортивную секцию записаться. Вырастет, школу закончит, думаю, решит, чем заниматься. Кстати, школьная учительница по рисованию его хвалит, говорит способности есть. В кого вы у нас с мамой такие творческие? Мама – доктор, папа – инженер. Даже не знаю.
  — Мама говорила, что ты главный инженер!
  — Правильно говорила, но ведь не художник. Ты и то лучше меня рисуешь.
  — А ты тоже учись рисовать, и у тебя получится.
  — Да я много раз пробовал, не моё это, не получается. Да и работа мне моя нравится. Кому-то ведь надо и инженерами быть.
  — Пап, а что делает инженер? 
  — Много чего делает. А почему тебе интересно?
  — А может я тоже инженером буду.
  — Ты же хочешь художником стать.
  — Да, только мама говорила, что долго учиться надо.
  — На инженера тоже долго учиться. Так что, пока учись на художника, а потов видно будет.
  — Хорошо.
  — Сходи пожалуйста, покричи ребятам, чтобы уже вылезали из воды. А то, что-то долго они там плещутся.
  — Хорошо. Сейчас покричу.
 Ребята пришли недовольные.
  — Пап, что так мало, мы ещё поплавать хотим! – сказал жалостливо Сашка.
  — Надо передохнуть, даже если не устали.
  — А мы и не устали.
  — Посидите, отдохните, перекусите что-нибудь, да отправляйтесь снова плавать. Я же не против. Погода хорошая, завтра воскресенье, времени у нас, хоть отбавляй.
  — А я домой хочу, мне купаться больше не хочется, — вдруг произнесла Алёнка.
  — Ты всегда ничего не хочешь? — возмутился Сашка, — зря я с тобой помирился.
  — Ладно, — сказала сразу насупившаяся Алёнка, — купайтесь, я подожду.
  — Вот, сразу бы так, — обрадовался Сашка, и обратившись к Серёже, – Серёж, пошли ещё раз наперегонки.
  — Вы ещё не отдохнули, посидите, хотя бы, — возразил я.
  — Пап, да мы не устали! Серёж, побежали! Наперегонки!
  — Всё равно проиграешь, давай просто так, — ответил Серёжа.
  — Ну, ладно, пошли просто так, только опять на тот берег и обратно. –
  — Хорошо. Пап, а может и ты с нами?
  — Да нет, купайтесь без меня. Мне, вроде как, пока нельзя. Врачи физкультуру запретили. Я же только после больницы.
  — Ты ещё болеешь? – удивлённо спросила Алёнка.
  — Нет, я выздоровел, только после болезни нельзя физически напрягаться какое-то время.
  — Прямо, как в школе. Меня в прошлом году тоже от физры отстранили после ангины. – глубокомысленно заключил Сашка. – Ладно, Серёж, пошли вдвоём!
  Пока ребята купались, мы разговаривали с Алёнкой. Несмотря на свой возраст она могла быть хорошим собеседником. Вообще, мне казалось, что она у нас развита не по годам. И очень была похожа на маму. Так же сидела, так же смотрела, даже смеялась так же. Казалось, её вопросы неисчерпаемы. Почему речка течёт туда, а не в другую сторону, почему некоторые деревья растут в воде, а не на земле, почему летом тепло, а зимой холодно, почему у деревьев разные листья, почему не на всех деревьях растут орехи, можно ли пойти в школу в этом году, а не дожидаться следующего, почему меня на работу и с работы возит машина? Вопросы у неё не кончались. Я старался отвечать так, чтобы ей было легче понять, но иногда ловил себя на мысли, что на какие-то ответы она реагирует совсем, как взрослая.
  Я смотрел на неё, поглядывал на купающихся ребят и не переставал радоваться тому, что сейчас происходит в моей жизни. До того, как я попал с инфарктом в больницу, я не так ценил эти простые человеческие радости, как сейчас. Любимая жена, дети! Сейчас это стало очень важной частью моей жизни. Раньше, я большую часть своего времени посвящал работе, думая, что это главное в моей жизни, но сейчас ясно понял, что главное – это моя семья. Работая на разных должностях, я много раз мог потерять работу, так как работа в оборонке, в этом плане непредсказуема. Начиная новый проект, очень сложно быть уверенным, что всё получится, как задумал и, главное, в срок. Слава Богу, что всегда и всё получалось. Но, я никогда не боялся потерять работу, ни в военное время, ни сейчас, спустя годы после войны, а вот семью, как оказалось, потерять очень боюсь.
  Конечно, как только медицина позволит, я вернусь в свой институт и продолжу заниматься любимым делом, но к здоровью постараюсь относиться по-другому, и семье уделять больше времени. Я очень хочу увидеть, как вырастут и кем станут мои дети, хочу помогать им, если будет необходимость, быть рядом со своей женой и прожить долгую и счастливую жизнь.
  После пробуждения, я какое-то время не мог прийти в себя после пережитого в этом сне. У меня ещё сохранялось то приподнятое настроение, на котором закончился мой сон. И, главное, что меня, как я уже написал, меня озадачило, что это всё происходило не так давно, в нашем СССР. И, главное, дочь! У меня было твёрдое ощущение, что я её видел ещё где-то. Причём не во сне. Всё пережитое было в памяти, как будто всё это было наяву. И я, с удовольствием, записал эту историю.

Глава 6
Журналист

  Следующая история мне приснилась примерно спустя месяц. Я оказался на лошадиных скачках. Был ясный, тёплый солнечный день. Мы, с моим хорошим другом Максимом сидели на скамейке и ожидали, чем закончится последний заезд.
  Скачки закончились победой Джона Бербокса. Это было ожидаемо. Джон был очень хорошим наездником, а на таком коне, как Аякс, наверное, мог бы победить и начинающий. После награждения мы решили подойти к Джону и поздравить его с победой. Подойдя поближе, мы увидели, что он беседует с какой-то блондинкой. Они оживлённо беседовали и было похоже, что они давние знакомые. Блондинка мне показалась знакомой. Но, я не смог вспомнить, кто она.
  Увидев нас с Максимом, Джон приветливо махнул нам рукой, как бы приглашая подойти. Мы не стали сопротивляться и подошли к этой парочке.
  — Привет ребята! — поприветствовал нас Джон, — пришли меня поздравить?
  — Да, не совсем, — ответил Максим, — мы пришли посмотреть на моего нового жеребца. Но раз уж так получилось, что ты получил кубок, то конечно, мы тебя поздравляем.
  — Ты снова купил жеребца? Которого по счёту? — удивился Джон.
  — Хороших жеребцов не бывает много, ты же знаешь, как я люблю лошадей.
  — Интересно! Что за жеребец?
  — Аякс.
  — Как Аякс? Он же не продавался! Так, по крайней мере, мне сказал его владелец.
  — Ты же знаешь Джон, если мне чего-то очень хочется, я всегда это делаю. Я давно хотел приобрести андалузца и, наконец-то смог это сделать.
  — Вообще-то, владелец обещал мне, что я смогу выступить на Аяксе на скачках в Испании, там я ещё ни разу не побеждал.
  — Он говорил со мной об этом, думаю, мы сможем договориться по этому вопросу.
  — Хорошо бы, Максим. Это моя давнишняя мечта! Я, кстати поздравляю тебя с покупкой и с победой! Андалузский жеребец — это что-то невероятное! У меня никогда ещё такого не было. На таком только побеждать.
  — Посмотрим, он пока ещё молодой. Кстати, я ищу сейчас тренера, может посоветуешь, кого-то?
  — Конечно посоветую, а что с твоим, проблемы?
  — Есть такое. Ты же знаешь, что он уже далеко не молод. Аякса он тренировать отказался. Сказал, что он и так еле справляется и дополнительную нагрузку не потянет.
  — Понятно. Ну, тогда позволь тебе представить мою сестру Молли Ричардс! Она только недавно приехала из Англии, работала тренером у Моррисона. Молли, познакомься, это мистер Максим Берг, конезаводчик, а это Марк Маршал, — Джон показал на меня, — он журналист и большой знаток лошадей.
  Молли улыбнулась, мельком взглянув на Максима, и, я бы сказал, изучающе посмотрела на меня. Вновь возникло ощущение, что я её уже встречал, но память категорически отказывалась давать информацию, когда и где это было.
  — Ну, что же, Молли, рад знакомству!  Не знал, что у Джона есть сестра.
  — Да, такой скрытный у меня братик.
  — А Вы действительно работали у Моррисона?
  — Да! Четыре года.
  — Ну, что же! Это хорошая рекомендация. А почему Вы там не остались, Молли?
  — Не сошлись во взглядах на методы тренировок.
  — Интересно! Откровенно говоря, я удивлён, что такая привлекательная девушка тренирует лошадей. Я всегда считал, что это не женская профессия.
  — Давно уже женская, — в голосе Молли мне послышались нотки обиды, — не понимаю, почему некоторые до сих пор так считают.
  — Хорошо, хорошо, я просто выразил своё удивление. У меня не было цели Вас обидеть.
  — Извинения принимаются. Так, что насчёт работы? Вам действительно нужен тренер?
  — Тренер действительно нужен. Но, мне нужно привыкнуть к мысли, что это будет женщина. Не обижайтесь, я человек во многом консервативный. Думаю, нам нужно будет встретиться ещё раз для более подробного разговора. На данный момент я не располагаю достаточным временем, для обстоятельной беседы. Где я смогу Вас найти?
  — Я только недавно приехала, поэтому остановилась пока у Джона. Вы знаете, где это?
  — Отлично! Я знаю, где живёт Джон. Полагаю, мы сможем встретиться на следующей неделе.
  — Очень хорошо, буду ждать от Вас известий.
  Мы с Максимом действительно уже опаздывали. Поэтому мы быстро попрощались с Джоном и Молли и отправились на приём к губернатору. Это был приём по случаю открытия новой губернаторской резиденции.  По дороге Максим попросил меня найти по моим каналам информацию на Молли. По всему было видно, что она его заинтересовала. Правда, я не очень понял, заинтересовала она его как тренер или как женщина. Мы оба были удивлены, так как Джон никогда не говорил, что у него есть сестра. Он, правда, всегда был немногословен, но за те несколько лет, что я его знаю, он рассказывал что-то о родителях, о том, как учился, о том, почему стал жокеем. А тут, вдруг, сестра?
  Я, в свою очередь, рассказал о своём предположении, что я возможно, когда-то давно встречался с Молли, но когда и при каких обстоятельствах, вспомнить не мог. Я пообещал Максиму, что обязательно постараюсь всё вспомнить, а также разузнать про неё всё, что будет возможно.
  Приём у губернатора прошёл, как обычно. Губернатор рассказал о новой благотворительной программе, предложил присутствующих присоединиться и сделать взносы. Помощник губернатора, как всегда, долго и нудно рассказывал мне, какую статью об этом мероприятии ждёт губернатор. Пообещав, что непременно сделаю всё как надо, я покинул мероприятие, а Максим остался. 
  Возвращаясь домой, я напряжённо пытался вспомнить, где и когда я мог видеть Молли Ричардс. Неожиданно в голову пришла мысль порасспросить закадычного друга Джона Сида Гаррета про сестру Джона. Они дружили с самого детства, и уж он-то должен был что-нибудь знать про сестру своего лучшего друга. Было ещё не поздно, и я решил поехать к Сиду. Он жил на окраине города, в небольшом поместье, доставшемся ему от родителей.
  Мне повезло и застал его дома. Мы с ним не виделись, наверное, больше года с тех пор, как он перестал работать в нашей газете. Он был неплохим журналистом, но также был жутким разгильдяем. Он регулярно срывал сроки и был слегка не в ладах с орфографией, но редактор до поры, до времени терпел его, так как был женат на двоюродной сестре Сида, и ему нравились его статьи.
  Я не стал особенно рассусоливать, и почти сразу спросил его про сестру Джона. К моему удивлению, Сид ничего не знал про эту Молли. По словам Сида, у Джона не было даже двоюродных сестёр или кого-нибудь в этом роде. После того, как я описал ему эту женщину, он предположил, что это была невеста Джона, с которой он расстался лет восемь назад.
  И тут я вспомнил, где её видел. Это было, действительно давно. Я видел её всего раз. Я увидел их с Джоном за столиком ресторана «Старый Герберт», когда пришёл на встречу с владельцем ресторана и очень опаздывал. Поэтому мы поприветствовали друг друга на расстоянии, и я поспешил в кабинет владельца. Я ещё тогда заметил, что она как-то внимательно изучающе посмотрела на меня. Когда я вышел от владельца, Джона и его спутницы уже не было. Теперь я вспомнил этот взгляд. Конечно прошло несколько лет, она уже стала старше, одежда, цвет волос и причёска изменились. Но взгляд! Такой же, как сегодня, я вспомнил. Я терялся в догадках, почему Джон представил нам её, как свою сестру?
  Попрощавшись с Сидом, я решил вернуться в резиденцию губернатора, так как Максим, скорее всего был там. Он всегда уходил одним из последних. Я его действительно там застал и рассказал о том, что только что узнал.
    — Ну, что же, это интересно. Спасибо, что так оперативно отреагировал на мою просьбу. Я тебя просто не узнаю. Мой друг Марк обычно выполняет мои просьбы с большой задержкой, а тут? Как-то непривычно, — слегка насмешливо сказал Максим.
  — Нормально отреагировал, а чего тянуть то.
  — Вот-вот, и я всегда говорил, зачем тянуть. Но вы, журналисты, народ творческий, вам вдохновение нужно. Ладно. Что ты думаешь? Какие версии?
  — Версий пока никаких. Если даже Сид ошибся, то первое, что, наверное, нужно сделать, так это узнать как-то, работала она у Моррисона или нет.
  — Да, я уже думал об этом. Завтра попробую с ним связаться, Мы, правда, больше конкуренты, чем друзья, но, думаю он не откажет.
  — Тогда я поеду займусь статьёй для губернатора, а то его помощник мне сегодня просто мозг вынес на эту тему.
  Максим удивлённо посмотрел на меня, словно увидел в первый раз и медленно произнёс.
  — Марк, ты меня сегодня снова удивляешь! Когда это было такое, чтобы ты садился за работу так быстро. Ты ли это? У тебя всё в порядке? Я тебя реально не узнаю.
  После его слов у меня действительно возникло ощущение, что я делаю что-то не так, но я решил, что со своими сомнениями я разберусь потом, а сейчас мне нужно домой и работать, работать, работать. 
  Статья про губернаторский приём написалась быстро.  Утром отнёс её в редакцию, редактору понравилось, но он тоже удивился, что статья была готова так быстро. Я удивился, что он удивился и пошёл завтракать в соседний ресторан. После завтрака я, естественно, отправился к Максиму, так как мне интересно было, связался он с Моррисоном или нет.
  Придя к Максиму, я не был удивлён, что Молли Ричардс никогда не работала у Моррисона. Вся эта ситуация выглядела немного странно и Максим захотел встретиться с Молли как можно скорее. Конечно же я поехал вместе с ним.  Доехали мы быстро. Джон и Молли были дома и, похоже обрадовались нашему приезду. По своему обыкновению, Максим решил, что называется взять быка за рога и сразу же задал Молли вопрос по поводу Моррисона.
  — Молли, Вы ведь не работали у Моррисона?
  — С чего Вы это взяли, мистер Берг?
  — Сегодня утром я связывался с Моррисоном. Он не знает никакую Молли Ричардс. Вам не кажется это странным?
  — Странно было бы, если бы он признался, что я работала у него. Я не стала говорить Вам при первой встрече, как мы с ним на самом деле расстались.
  — И как же?
  — Он решил, что если я работаю на него, то он может рассчитывать на что-то большее.
  — Моррисон? Да из него же, наверное, уже песок сыпется! В его возрасте пора уже о душе думать, а не о женщинах.
  — Тем не менее, когда он от слов перешёл к делу, мне пришлось обороняться. Так случилось, что я нечаянно ему кое-что повредила, — увидев на наших лицах удивление, она добавила, — нет, это не то, что вы подумали, я случайно выбила ему зуб.
  — Понятно. Хорошо, по этому вопросу мне всё понятно, а вот по поводу того, что Вы сестра Джона, у Марка есть сомнения в вашем родстве.
  — Вы меня всё-таки вспомнили Марк? — спросила Молли, обращаясь ко мне.
  — Честно говоря, с трудом. Вы изменились. Остался только Ваш взгляд. Взгляд я вспомнил.
  — Я выгляжу хуже, чем шесть лет назад?
  — Нет, конечно. Наверное, даже лучше, чем тогда, когда я Вас увидел.
  — Ну слава Богу, а то я уже хотела расстроиться. Но, насчёт родства, я вас тоже расстрою. Я действительно сестра Джона, просто мы долгое время не знали, что мы есть друг у друга. У нас был общий отец, но разные матери. Моя мама была очень обижена на нашего с Джоном отца, поэтому рассказала мне о нём только перед смертью. Не мне судить, кто из них был прав, кто виноват, после расставания, она вышла замуж за очень хорошего человека, который стал мне настоящим отцом. Его звали Артур Мэйс.
  — Артур Мэйс? Не может быть! — воскликнул Максим, — он же занимался арденской породой, я встречался с ним несколько раз. Собственно, именно он и вдохновил меня на то, чтобы заняться выведением новой породы. Очень жаль, что он так рано ушёл из жизни, такая нелепая смерть!
  — Да, очень жаль! С самого детства он меня брал в конюшню и мне настолько нравилось всё, что он делает, что я тоже решила связать свою жизнь с лошадями.
  — А, почему Вы Ричардс, а не Бербокс?
  ¬— Это мамина фамилия.
  — Ясно. А. почему Вы уехали в Англию?
  — Отец послал меня, чтобы набраться опыта. Он был знаком с Моррисоном и считал, что, поработав у него, я наберусь недостающего опыта. Уезжала я ненадолго, но, когда отец погиб, его конюшни забрали за долги, и я осталась ни с чем. Моррисон предложил остаться работать у него. Условия были неплохие, в принципе, мне всё нравилось до того момента, когда у Моррисона появилось влечение ко мне. Конечно же, я уехала, и единственны местом, куда я могла поехать, был этот дом. Надеюсь, Джон меня не выгонит, пока я не найду жильё и работу.
  — Перестань, Молли! — воскликнул Джон, — Живи, сколько хочешь! Тем более, что ты фантастически вкусно готовишь.
  — Ну вот, — произнёс Максим — раз вопрос с жильём решён, осталось решить вопрос с работой. Вы приняты, Молли. Уверен, что Вы справитесь с Аяксом.
  — Мистер Берг, я Вам так благодарна! — радостно произнесла Молли, — я постараюсь оправдать Ваше доверие. Кстати, можно задать Вам один вопрос?
  — Задавайте.
  — А как Вам удалось приобрести андалузца? Их же не вывозят из Испании.
  — У каждого заводчика есть свои секреты. Не скажу, что это было просто, но, как видите, у меня получилось.
  — Значит секрет?
  — Да. Но, не переживайте, всё законно. Я никогда не нарушаю закон.
  Интересное дело, всё-таки до конца у меня не сходится. — подумал я, и решил задать вопрос Джону.
  — Джон, а почему, всё-таки Сид мне сказал, что Молли твоя невеста?
  — Марк, ну ты что, не знаешь Сида? Он, как всегда, слышал звон, но не понял, откуда он. Я когда-то действительно встречался с девушкой и даже собирался жениться. О чём, собственно, ему и рассказывал. Но он её ни разу не видел. И, как раз тогда же, ко мне приехала Молли, чтобы познакомиться. Поэтому, когда он её со мной увидел, видимо решил, что это и была моя невеста. Я не стал ему ничего объяснять, так как с невестой я расстался, а Молли побыла несколько дней и уехала. Просто сказал ему, что жениться передумал. Потом мы с ним рассорились, даже не помню, из-за чего. потом спустя какое-то время опять помирились. В общем, думаю, причина в этом.
  — Да, возможно, так и было. Сида я знаю. И всё-таки какая новость! Просто сенсация!  А заголовок? «Дочь легендарного Артура Мейса будет тренировать нового чемпиона!», что скажешь? — сказал я, уже обращаясь к Максиму.
  — Не надо, Марк! Направь пока свой талант на что-нибудь другое. — отреагировал Максим.
  — Да, пожалуйста! Только, как только ты сочтёшь это возможным или необходимым, дай знать. Хорошо?
  — Хорошо, хорошо! Всё-таки журналисты бывают иногда просто невыносимы. Из всего им надо сделать сенсацию.
  — В первую очередь я имел в виду, что твой новый жеребец действительно настоящая сенсация, о нём стоит написать. Тем более, что андалузская порода впервые появилась у нас в стране.
  — Не совсем так Марк. В конюшне короля есть прекрасный жеребец, подаренный ему испанской королевой. Жаль только, он не большой любитель лошадей.
  — Ну, так это всё равно, что его нет. Хотя и есть. Его же никогда не выставляли на скачки.
  — Тут ты прав. Но, прошу тебя, воздержись от публикаций! Не нужно пока всё это афишировать.
  — А что, если я напишу, что вчера на скачках победил никому не известный жеребец по кличке Аякс, непонятно откуда взявшийся, непонятно кому принадлежащий? Имя владельца же не было объявлено.
  — Владелец не объявлен, но известно, из какой конюшни. То есть из моей.
  — Вот и напишем, что владелец конюшни отказался раскрыть секрет, кому принадлежит эта лошадь. Такая интрига! Максим, ну пожалуйста!
  — Чёрт с тобой! Только максимум тумана насчёт владельца Аякса. Я пока не хочу, чтобы это стало известно.
  — Спасибо! А про твоего нового тренера можно написать?
  — Сначала покажешь статью мне!
  — Это значит да?
  — Если Молли не возражает. — Максим и я посмотрели на Молли.
  — Я не возражаю. Про меня ещё ни разу нигде не писали. Но только условие! Я бы хотела прочесть, что Вы там напишете до публикации.
  — Какое недоверие! К лучшему журналисту страны?
  — Да, Марк! Даже лучших иногда нужно контролировать. Особенно таких, как ты. Помнишь, какой скандал в прошлом году разразился, когда ты написал про прошлогодние скачки?
  — Вывести на чистую воду обманщиков — это же святое. Сплетни, что лидер гонок якобы получил травму. Нельзя таким образом зарабатывать. Это репутация чемпионата, репутация города, в конце концов.
  — И увеличенный тираж!
  — Да, тираж был, что надо, можно сказать, рекордный. Газета хорошо заработала. А я получил хороший гонорар. За честный и своевременный материал.
  — Всё! Иди! Пиши! — отмахнулся Максим. — но ты обещал!
  — Ты же знаешь, на меня можно положиться. Я же журналист, а не болтун.
  — Вот именно поэтому покажи сначала мне и Молли, а потом редактору.
  — Будет сделано. Я удаляюсь.
  Мне самому понравилось, какой получился материал. Настоящая детективная история. Неизвестно откуда взявшийся жеребец, загадочный владелец чемпиона, новый тренер женщина в конюшнях Берга. Насчёт владельца лошади я предположил, что хозяином Аякса может Адам Хаген, самый богатый заводчик в стране, и это была прекрасная версия, которую трудно было проверить, так как Хаген редко появлялся в публичных местах, о нём мало, что было известно, кроме того, что он регулярно покупал себе новых лошадей, которые, впрочем, редко становились победителями.  Я предвкушал успех! Единственное, что меня беспокоило, так это то, что нужно ещё получить одобрение Максима и Молли. Было непонятно, почему вдруг Максим так обеспокоился, хотя, наверное, были какие-то обстоятельства.
  Когда я приехал к Максиму, и дал ему текст, он снова повтори странную уже для меня фразу, что не узнаёт меня.
  — Сколько я тебя знаю, ты почти никогда не выполнял своих обещаний вовремя. И вообще, ты последние дни сам на себя не похож. Марк, что-то случилось?
  — Да, ничего. А что не так? Может просто устал немного.
  — Вот-вот! Устал? Впервые от тебя такое слышу.
  Это было так неожиданно, что я даже смутился. И даже не знал, что ответить. Я и правда не помнил, говорил я такое раньше или не говорил. И вдруг вспомнил, что мне ещё что-то надо написать, но что именно, я не помнил.
  Мне показалось, что Максим, увидя моё смущение, удивился ещё больше.
  — Марк, такого я точно тебя ещё не видел. Ладно, вопрос снимается. Давай сходим сегодня куда-нибудь отдохнём, развеемся.
  Я, почему-то, вдруг почувствовал себя действительно уставшим и решил, что надо пойти домой.
  — Нет, я, наверное, сегодня домой. Покажешь статью Молли?  Если всё нормально, завтра отнесу в редакцию. Мне кажется, что статья получилась хорошая. 
  Судя по виду Максима, он действительно был удивлён, но мне не хотелось продолжать разговор, и я отправился домой. По дороге домой я пытался вспомнить, что мне нужно было ещё написать, но память отказывала в содействии. Придя домой, я сразу отправился спать и, уже засыпая, вспомнил, что мне нужно было написать пресс-релиз по поводу новой выставки в Манеже и, вместо засыпания, я проснулся.
  Сообразив, в очередной раз, что это был сон, я быстро записал всё приснившееся. И, кстати, заметил для себя, что мне как-то легче стало входить в эти сны. Я стал быстрее понимать, кто я, где я, и лучше вспоминать события, происходившие ранее. Единственное, что от меня каждый раз ускользало, так это время и место действия снов. После пробуждения я мог только предполагать, в какой части света всё происходило, и что-либо утверждать по этому поводу не мог. Но, я надеялся, что и с этим со временем станет лучше.
  После этого, я позавтракал, а потом уселся за написание пресс-релиза. На написание ушло не так уж много времени, так как выставка предполагалась действительно интересная, было о чём написать. Написав, я отправил релиз заказчику и, неожиданно для себя, очень обрадовался этому. Получилось, что и здесь, и там во сне я выполнил, всё, что обещал.
  В следующие примерно три недели, я был занят сразу в нескольких проектах, но в паузах периодически возвращался к размышлениям на тему моих сновидений. И каждый раз главным был вопрос, почему запоминание происходит выборочно. И кто делает этот выбор? Тот я, который во сне, или я, который всё это увидел или ещё кто-то? Возможно, когда-нибудь всё-таки я разберусь в природе этого явления. Или не разберусь. По крайней мере, в умных книжках я пока не нашёл этому каких-то объяснений. Неужели мы действительно во сне проживаем свои другие жизни, и все эти жизни взаимосвязаны и создают нам возможность стать более цельными, что ли. В принципе, я давно уже замечал, что иногда совершаю несвойственные мне поступки и теперь уже думаю, что это может объясняться тем, что кто-то из моих других я периодически влияет на меня? Звучит, наверное, как бред, но тем не менее такие мысли у меня появились. Во сне я менял поведение своих, если так можно выразиться, ночных героев, что отмечали те, кто меня знал там, в другой жизни. И это дало мне повод задуматься о том, что, возможно, моя жизнь и те, что я проживаю во сне связаны между собой. Наверное, когда-нибудь мне это станет более понятно, но сейчас я предполагаю, что это обстоит именно так.   

Глава 7
Завещание

    —  Почему отец так сделал? Он, что? Не мог положить деньги в банк?
   Оля была на взводе, так как дом был тщательно обследован, но никаких следов отцовских сокровищ не было найдено. 
  —  Оля, ну мы же не знаем, что это были за сокровища, то ли деньги, то ли драгоценности, то ли ещё что-нибудь. Может, их нельзя было положить в банк, может они были большого размера, — я всё пытался успокоить её, но получалось пока не очень.
  — Да сейчас всё можно положить в банк, только деньги плати.
  — Ну, может быть, у него не было денег.
  — Как не было, если он сам сказал, что он оставил нам сокровища!
  — Сказал, но ты же сама говорила, что он был в очень плохом состоянии, может быть, он просто бредил.
  — Ну, теперь-то мы уже вряд ли это узнаем, так как его уже нет. Вообще всё для меня это странно. Он вроде никогда на здоровье не жаловался, и вдруг инсульт.
  — Оля, тут уж, наверное, ничего не попишешь, всё-таки возраст есть возраст.
  — Ему же было всего 75, и он до ста собирался жить.
  — 75 лет, это немало. Да к тому же в последнее время я заметил, что он стал немного нервным, что ли. Не таким, как всегда.
  — Ты знаешь, я тоже заметила. Но я думала, что это нормально, он говорил, что что-то с постройкой галереи у него не получается.
  — Странно. Обычно у него всё получалось, во всяком случае о своих трудностях он нам никогда не говорил.
  — Да, он говорил, что не ожидал, что его так подведут, говорил, что конкурент какой-то объявился. Но, я не поняла и побоялась его подробнее расспрашивать, он был совсем плох, еле разговаривал.
  — Да, жалко, что я не смог приехать раньше. Попробуй вспомнить ещё раз, как следует, что он тебе сказал. Может быть, ты что-то упустила?
  — Ну что я могла упустить? Он сказал, что рад меня видеть, посетовал, что ты не пришёл, потом сказал, чтобы я не переживала, что он обязательно выздоровеет. Потом добавил, что всякое может случиться, но если что-нибудь и случиться, то значит так надо, что это судьба.
  — Так, это понятно. Что ещё он тебе говорил?
  — Потом сказал, что если всё-таки это произойдёт, то он спокоен за наше будущее, так как сумел сохранить самые главные свои сокровища, которые, в случае необходимости, смогут обеспечить нам достойную жизнь.
  — А что это за сокровища, он не сказал?
  — Нет. И я спрашивать не стала. У меня и в мыслях не было, что он может умереть.
  — Может быть он имел в виду что-то нематериальное. Просто какую-то дорогую для него вещь или вещи.
  — А как нематериальное может нас обеспечить? Он же сказал, что оно может нас обеспечить.
  — Да. Загадка. Вспоминай, о чём он ещё говорил.
  — Ещё он вспомнил маму, говорил, что после её смерти, ему было очень тяжело и только мы с тобой были для него единственной радостью и спасением от печальных мыслей. Говорил, что эта его стройка очень важна для него, и он обязательно должен её завершить. Говорил, что заложил дом, чтобы найти денег на окончание стройки.
  — Как заложил? Мне об этом ничего не известно.
  — Он не хотел говорить тебе, думал, что ты будешь сильно переживать и это будет отвлекать тебя от твоей работы. Он всегда о тебе больше заботился, чем обо мне. Я тебе всегда немного завидовала. Хотя мама старалась мне это как-то компенсировать своим вниманием и заботой, но всё-таки папа больше любил тебя.
  Это было сказано с такой грустью, со слезами в глазах, что мне даже стало немного жаль её. Она никогда не говорила мне ничего подобного, даже когда мы с ней ссорились. Я-то как раз всегда считал, что она получает больше родительского внимания, чем я. Как всё интересно в этой жизни! Неожиданно открывается такое, о чём никогда не догадывался.
  — Ладно сестрёнка, не грусти. И вообще, если я когда-нибудь обижал тебя или делал, что тебе не нравилось, ты прости меня. Сейчас никого роднее, кроме тебя у меня нет.
  Я смотрел на неё и, пожалуй, впервые в жизни видел её такой растерянной и расстроенной. И, впервые, глядя на неё, у меня на глаза навернулись слёзы. 
  Увидев это, она сразу изменилась в лице. Она изумлённо смотрела на меня и, как было видно, что не понимала, как реагировать.
  — Макс, ты чего? Тебе нельзя плакать! Ты же мужчина! Я, конечно, знаю, что некоторые мужчины могут всплакнуть, но от тебя я такого не ожидала.
  — Да, да! Сам не понимаю, что это я. Но, как есть, так есть. Ладно, давай дальше вспоминать, что там ты ещё от отца услышала.
  — Что ещё, что ещё? Да! Сказал, что хочет, чтобы у нас с тобой всё было хорошо, чтобы у нас наконец появились семьи. Переживал, что так и не дождался внуков.
  — Мне он тоже постоянно выговаривал, что у него нет внуков. Он был уверен, что семью надо заводить так же рано, как это сделал он. А я ему всегда говорил, что как только найду женщину, похожую на маму, то женюсь непременно. Я пробовал приводить и другие аргументы, но на него действовал только этот.
  — А я ему говорила, что ищу похожего на него.
  — Хорошо! Вспоминай, что ещё?
 Оля задумалась и было видно, что это ей давалось нелегко.  В это время раздался звонок в дверь. Оля вскочила с кресла и пошла открывать. Вернулась она скоро и вид у неё был очень расстроенный. Она держала в руках распечатанный конверт и лист бумаги.
  — Что это? Кто это был?
  — Судебный пристав. Вручил вот эту бумагу. 
  — И что там?
  — Это уведомление, что наш дом забирают за долги, и в течение трёх дней нам необходимо вывезти всё имущество! Какой кошмар! Не думала, что это произойдёт так быстро! Ты будешь себе что-нибудь забирать?
  — Не знаю. Не думал даже об этом. Как-то всё очень неожиданно. Да и куда? Сама знаешь, квартирка у меня не самая вместительная.
  — Да, не подумала. У тебя действительно тесновато.
  — А что с отцовской стройкой?
  — Остановилась. Не знаю, что с ней будет. Компаньон отца сказал, что возможно получится найти денег на окончание. Он нашёл какого-то мецената, который, вроде бы заинтересовался этим строительством.
  — Ну, насколько я знаю, отец строил галерею. Хотел там выставлять свои картины. Смотри, сколько он их нарисовал. В мастерской вообще завал. Я, конечно, не разбираюсь, но, по-моему, картины так себе. Есть конечно что-то, что нравится, но в целом не очень. Зачем меценату галерея, где будут выставляться посредственные картины.
  — Ну, он не только свои работы собирался выставлять, но и других живописцев.
  — Звучит как-то странно! Живописцев. Ты действительно считаешь, что нашего отца можно назвать живописцем?
  — А почему нет? Мне его работы всегда нравились. Не все, конечно, но большинство.
  — Ну и зачем кому-то вкладывать деньги в это строительство?
  — Не знаю, я же не очень в этом разбираюсь.
  — Ладно, я тоже не разбираюсь. Давай, может, поедим чего-нибудь. Я проголодался.
  — Хорошо, попробую что-нибудь приготовить. Но деликатесов не обещаю. Сейчас посмотрю, что там у отца в запасах осталось.
  — В дверь опять позвонили!
  — Кто это может быть, — поинтересовался я.
  — Не знаю. Чем гадать, я лучше открою.
  Оля ушла открывать дверь и через пару минут вернулась с незнакомым мне человеком. Это был очень хорошо, я бы даже сказал богато выглядящий мужчина, возрастом, наверное, под 60.
  — Это нотариус, Макс! Он говорит, что отец оставил завещание, с которым он нас должен ознакомить.
  — Отец оставил завещание? Сплошные сюрпризы сегодня.
  — Позвольте представиться! Аркадий Козловский, нотариус и душеприказчик вашего отца. Я позволил себе посетить вас в этом доме для того, чтобы ознакомить вас с завещание вашего отца.
  Надо сказать, что известие о том, что существует завещание, вызвало у меня что-то вроде шока. Посмотрев на Олю, я понял, что и она достаточно удивлена известием о завещании.
  Увидев нашу реакцию, нотариус слегка улыбнулся и направился к столу. Сев за стол, он раскрыл свой портфель, достал оттуда папку и жестом пригласил нас присоединиться. Мы сели напротив него и приготовились слушать.
  — Так вот! Итак, три года назад ваш отец написал завещание. Он попросил никоим образом не разглашать тот факт, что данное завещание существует, а также не разглашать его содержимое до той поры, пока он будет жив и здоров.
  — Почему он вдруг решил написать завещание? — спросила Оля.
  — У него нашли редкое заболевание крови, которое пока что медицина лечить не научилась. Возможна была только поддерживающая терапия, которая не давала никаких прогнозов на то, сколько человек может прожить с этим заболеванием. Поэтому он и решил написать завещание.
  — Почему же врачи ничего не сказали мне, когда я с ними разговаривала в больнице. Сказали, что это просто проблема с сосудами, присущая пожилым и ничего страшного нет. 
  — Возможно это было сделано по просьбе вашего отца, как и в случае с завещанием.
  — Да, возможно, вы правы. Мне тогда показалось, что мне что-то не договаривают.
  — Примите мои соболезнования! Ваш отец был прекрасным человеком и заботливым отцом. Он гордился вами и не хотел доставлять вам лишние переживания. Позвольте мне ознакомить вас с завещанием.
  — Да, конечно, — мы ответили почти одновременно.
   Нотариус открыл папку, в которой оказалась небольшая пачка исписанных бумажных листов. Полистав их, он посмотрел на нас, потом снова на бумаги и начал говорить.
  — Завещание составлено на пятнадцати листах, чтение полностью займёт много времени, поэтому хочу вам изложить вкратце, то, что написано в завещании. Если такого пересказа вам покажется мало, я готов ответить на ваши вопросы. Копию завещания я вам оставлю, чтобы вы имели возможность изучить всё в деталях, оригинал останется у меня до полного выполнения воли покойного. Надеюсь, что вы не возражаете?
  — Да, конечно! — мы опять произнесли это одновременно.
  — Итак. В завещании указаны только вы двое. Каждому из вас достанется половина из того, что завещал вам отец. Вам достаётся дом со всем находящимся в нём имуществом, а также все картины, которые находятся в доме. Опись картин и имущества, которую ваш отец пополнял, занимает порядка 10 страниц, поэтому повторюсь, что это главное, что вы должны знать. 
  — Ну что же, хотя бы картины у нас останутся, уже хорошо. Только куда их деть? Галерея так и не построена. В моём доме точно не поместятся. У тебя Оль, тоже, по-моему, не слишком просторно для таких целей? 
  Оля послушно закивала головой и прослезилась.
  — Я вообще не представляю, что нам делать в этой ситуации! Нужно похоронить отца, к похоронам ещё толком ничего не готово. А тут ещё из дома всё это надо всё вывозить, куда-то сложить.
  — Почему вывозить? Дом ваш, по завещанию, — удивился нотариус.
  — Нет, уже не наш, банк забирает его за долги и через три дня он будет уже не наш.
  — Извините, я был не в курсе. А что случилось?
  Оля рассказала нотариусу про отцовский долг, про недостроенную галерею, про то, что есть какой-то инвестор, который готов выкупить у нас на галерею. Нотариус очень внимательно слушал и когда Оля закончила, сказал то, что нас повергло в чрезвычайное изумление.
  — Ещё раз повторюсь, что не знал об этом, но я не успел ещё рассказать вам о стоимости вашего наследства. Только коллекция картин вашего отца имеет оценочную стоимость около 50 миллионов долларов. Это оценочная стоимость, которая была зафиксирована месяц назад после очередного пополнения коллекции. Сегодняшняя стоимость коллекции может отличаться от этой суммы, но это уже вопрос экспертизы, которую вы сможете провести, когда угодно.
  — Как 50 миллионов, неужели отец стал таким известным художником, что за его картины кто-то захочет заплатить такие деньги? — спросила Оля.
  У меня это тоже не укладывалось.  Да, отец часто пропадал в своей мастерской, рисовал что-то, показывал нам свои новые картины, которые меня, честно говоря, никогда не впечатляли. Ну, может иногда что-то нравилось, но это случалось довольно редко. Я просто не представлял, что его работы могут иметь какую-нибудь ценность.
  — Если вы посмотрите список картин, то вам станет ясно, что коллекция состоит не только из картин вашего отца, но и из картин великих мастеров живописцев.
  — То есть как?
  — Ваш отец был не только хорошим художником, но и очень хорошим бизнесменом. Думаю, одним из лучших в нашей стране. Он всегда очень удачно вкладывал средства в прибыльные проекты, зарабатывая миллионы долларов. Говорю, потому что знаю. Я много лет был его нотариусом. Заработанные деньги он тратил на поиск и покупку малоизвестных или совсем неизвестных картин старых мастеров. В его коллекции Рембрандт, Веласкес, Караваджо, Вермеер, Каналетто, Лиотар и другие.
  — Но я всегда думала, что всё это нарисовал папа. Там же на картинах везде его подпись,   — растерянно произнесла Оля.
  — Это было его секретом. Когда он приобретал очередную картину, он замазывал подпись настоящего автора и ставил свою.
  — Но зачем он так делал?
  — Чтобы до какого-то времени об этом никто не знал. Он хотел построить галерею, в которой бы он мог показать свою коллекцию, а также выставить свои картины, ну и проводить выставки других художников. Кстати, насколько я знаю, он пару раз выставлял свои работы в Париже и даже получил предложение о покупке нескольких работ, но он отказался.
  — Честно говоря, я в шоке, почему он нам ничего не рассказывал? Я всегда думала, что у него есть какой-то бизнес, а картины рисует просто для себя, потому что ему это нравится. Мне, правда не все нравились, но большинство из них были вполне симпатичными. И, конечно, мамины портреты! Они мне нравятся все! Но что нам делать в этих обстоятельствах? Кортин много, их куда-то надо деть, а из дома нас выгоняют, галерея не построена, да и вряд ли будет достроена.
  — У какого банка он брал кредит?
  — Банк Галеон, знаете такой.
  — Конечно знаю. Я очень хорошо знаю владельца, мы с ним, можно сказать, дружим уже много лет. Думаю, что, как минимум, отсрочку я вам смогу выхлопотать. Займитесь пока похоронами, а потом уже будем разбираться со всем остальным. На этом разрешите откланяться, у меня сегодня ещё одна важная встреча. Изучите, как будет время завещание, обсудите, как бы вы хотели всем распорядиться. И ещё. Около месяца назад, когда ваш отец приходил ко мне с новым списком картин, он оставил ещё вот это письмо, — нотариус извлёк из своего портфеля конверт, — которое адресовано вам. Что там, я не знаю, но он просил, чтобы я вам вручил его вместе с завещанием. Известите меня пожалуйста, когда состоятся похороны, я бы хотел присутствовать. Ваш отец много лет был для меня одним из лучших клиентов, не могу сказать, что мы стали друзьями, но при всём прочем, отношения у нас с ним сложились очень тёплые. О результате разговора с владельцем банка я в ближайшее время сообщу, Уверен, я найду аргументы, чтобы убедить его отложить ваше выселение. Был рад, наконец-то с вами познакомиться. Если вдруг возникнут срочные вопросы, мой адрес есть на последней странице завещания. Если не сложно, проводите меня пожалуйста.
  — Да, конечно, пойдёмте, — Оля вскочила со стула и направилась к выходу.
  Я тоже решил присоединиться, и мы вместе проводили нашего гостя до выхода и пошли на кухню. Усевшись за столом, мы молча смотрели друг на друга. Я пытался как-то осмыслить происходящее, но единственное, что я понимал, так это то, что произошло непоправимое. Отца больше нет, и я был не готов к этому, хотя, к такому, наверное, невозможно подготовиться. Если бы знать, что так произойдёт, то возможно я бы чаще приезжал к нему. Просто в гости, повидать, попить с ним его любимого чая, поговорить о чём-то совсем неважном. Просто поговорить.
  Мои размышления прервала Оля.
  — Ты представляешь, Макс, мы совсем не знали нашего папу. Я нахожусь под таким впечатлением от того, что мы узнали, что даже не знаю, как реагировать.
  — Думаешь я знаю? Давай прочитаем письмо.
  Прочитав письмо, мы долго молчали. Было очень жаль, что мы узнали отца по-настоящему только после его смерти. Мы и так считали его отличным отцом, а также замечательным мужем нашей мамы, но это письмо открыло для нас то, чего мы никогда не замечали. Нам всегда, с самого детства было хорошо с нашими родителями, и мы принимали это как данность и даже не представляли, что может быть как-то по-другому. Первым потрясением в жизни была смерть мамы. Отец тогда очень сильно переживал. Конечно, мы, как могли, успокаивали его, старались быть рядом, как могли отвлекали его от его переживаний. Но, потом, когда нам показалось, теперь я точно знаю, что нам это показалось, что он пережил это, мы отдалились и стали жить своей жизнью, которая у нас была достаточно интересной. Мы долго выбирали, чем нам заниматься в жизни, родители нас поддерживали во всём. Оля быстро нашла своё призвание в журналистике, хотя сначала интересовалась шитьём и музыкой, а я долго пробовал себя то в плавании, то в конном спорте, то чуть не стал поваром, но стал музыкантом, собрал небольшой оркестр, с которым регулярно выступал. Мы гастролировали по стране и исполняли музыку классиков и мои собственные сочинения. Поэтому я виделся с отцом гораздо реже, чем Оля. Я вдруг подумал, почему всё так в жизни устроено? Сколько бы мы не планировали, жизнь всегда может внести в наши планы неожиданные коррективы. Отец, как оказалось, был заядлым коллекционером, но скрывал это по каким-то причинам. Какие это могли быть причины? Я терялся в догадках. Оказывается, он с детства мечтал стать хорошим художником, чтобы его картины выставлялись рядом с картинами известных мастеров. Этой мечте он посвятил свою жизнь. Он рисовал свои картины, зарабатывал на своё увлечение коллекционированием, обеспечивал семью так, что мы, в принципе ни в чём никогда не нуждались. Нельзя сказать, что это было какое-то сказочное изобилие, но я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь мне чего-то не хватало.  Конечно, он любил свою жену, любил нас, своих детей, в этом у меня не было никаких сомнений, но им владела его мечта и он почти смог воплотить её в действительность. Если бы не его болезнь, это могло бы произойти уже скоро. Но, к сожалению, произошло именно так, как произошло. И, если всё обстоит именно так как сказано в завещании, то у нас будет возможность воплотить отцовскую мечту в жизнь.
  — Что-то совсем грустно всё это. — сказала Оля. 
  — Да, я тоже не понимаю, как получилось так, что мы этого не знали. Точнее не замечали. Или не хотели замечать?
  — Не знаю. Папа мне всегда казался таким сильным, уверенным в себе. И вдруг эта скрытность. Может бы он боялся, что мы его не поймём? Странно! Во мне сейчас одновременно два чувства. С одной стороны вроде стыдно, а с другой немного обидно, что он думал, что мы как-то неправильно к этому отнесёмся. Хотя, наверное, он был прав. Я действительно не понимала, что его так тянет рисовать. Хотелось, чтобы он уделял больше времени мне. Нами ведь в основном, занималась мама. Интересно она знала про его коллекцию?
  — Мы уже этого не узнаем, но мне кажется знала. В любом случае, она нас всех любила и нас с тобой и отца. Это я уже давно понял. Таких как она, сейчас уже нет. По крайней мере, я ещё не встречал таких.
  — Ты всегда был привередливым. Мне, кстати, понравилась та твоя одноклассница, с которой ты встречался в прошлом году. Почему не сложилось?
  — Ну да, мне она тоже нравилась, но ей не нравились мои гастроли.
  — Понятно. Хорошо, раз теперь с сокровищами всё стало понятно, я займусь похоронами. Хочешь мне помочь?
  — Да, говори, что нужно. Я отменил все ближайшие мероприятия.
  — У тебя же скоро должен был быть концерт.
  — Я всё отменил! Иначе я был бы сейчас очень далеко отсюда. 
  — Это невероятно! Ты никогда не приезжал на дни рождения папы и мамы, если у тебя были выступления!
  — Ну я ещё не совсем всё отменил, но сегодня я встречаюсь с моим импрессарио и отменю. Конечно, он будет против, но я всё отменю. Не брошу же я тебя одну в этих обстоятельствах.
 — Прости, но мне с трудом в это верится. Но, если это так будет, то спасибо! Я действительно не представляю, как смогу справиться одна. Давай всё-таки что-нибудь поедим. И выпьем. Думаю, мне сейчас пойдёт это на пользу. Я, лично, со вчерашнего дня ничего не ела.
  Я согласился. От спиртного я отказался, поскольку нужно ещё было встречаться с импресарио, а вот поесть я был не против. Пока Оля готовила, ко мне неожиданно пришло ощущение какой-то неуверенности. Я задумался, правильно ли я поступаю, отказываясь от выступления, которое должно было состояться через два дня. Оно было запланировано уже давно. Это был большой благотворительный концерт.  На концерт ожидались очень важные гости и, как говорил импресарио, они будут на концерте только из-за меня. Решение отказаться казалось уже не таким безоговорочным, как десять минут назад. Не то, чтобы я боялся последствий, а просто я действительно ещё ни разу не отказывался от выступлений. С одной стороны я понимал, что я просто обязан помочь сестре, а с другой я не понимал, почему я сейчас решил отказаться. Это было для меня необычным решением, не укладывающимся в рамки моей обычной жизни. Я сам себя не понимал. И от осознания этого, мне было как-то не по себе.
  — О чём ты так задумался, Макс? Расстроился из-за отца или переживаешь из-за своих концертов?
  Это был вопрос, что называется «не в бровь, а в глаз». Я вдруг явно осознал, что я это не я и мне сейчас надо поступить так, как Макс поступал всегда.  Но я не хотел этого делать? 
  — Да я за всё переживаю, Оля. Ты пойми, я всю жизнь считал, что самое важное для меня, это моя музыка, но сейчас, неожиданно для меня, мне кажется, что я ошибался. Когда была возможность пообщаться с родителями, я не считал это важным, а сейчас, когда их нет, я понимаю, что такой возможности больше нет. И это меня расстраивает. Заново ведь не проживёшь. Но можно попробовать что-то поменять. Может быть завести семью, как этого хотели родители, чтобы были дети, хотя бы двое, мальчик и девочка, как мы с тобой. Ты-то почему не замужем? Не может быть, чтобы за тобой не ухаживали, ты же у нас красавица. Точнее, теперь только у меня!
   Оля слушала и смотрела на меня, с нескрываемым удивлением.
  — Макс, откровенно говоря, я в шоке. Такого я от тебя не ожидала. Никогда! Ты даже в детстве был… как бы это сказать? Эгоистом, наверное. Главным для тебя был ты сам, и вдруг я слышу такое! 
  — Неужели эгоистом? Я тебе всё время помогал, если тебе нужна была помощь.
  — Да, помогал, но только если не был занят чем-то своим. А уж когда начал музыкой своей заниматься, тебя уже сложно было просить о чём-то.
  — Ты уже взрослая тогда была, сама уже справлялась неплохо.
  — Вот я именно об этом! Ты всегда находил причину, чтобы сделать так как тебе хочется.
  — Ну, вот как раз сейчас мне хочется помочь тебе.
  — И отказаться от своего концерта?
  — Да, а что в этом такого?
  — Да то, что для меня это удивительно.
  — Ну, мы иногда меняемся.
  — Только не ты! По крайней мере мне всегда так казалось.
  — Тем не менее, это так. Давай обсудим, что будем делать со всем этим.
  В дверь опять позвонили.
  — Пойду, посмотрю, кто там. Может быть это от нотариуса.
  Открыв дверь, я увидел помощника моего импрессарио, Павла.
  — Добрый вечер Макс!
Он улыбнулся и протянул мне конверт. Его улыбка мне почему-то не понравилась, и я взял протянутый мне конверт. 
 — Ну, для меня это вечер не такой добрый, как, видимо, для Вас. Что там? — поинтересовался я.
  — Там обновлённый контракт на послезавтрашнее выступление. И, да, я в курсе, примите мои соболезнования.
  — А почему, вдруг такая спешка, мы же должны были сегодня встретиться с Александром по поводу ближайших концертов. Я ведь ему сообщил, что возможно откажусь от выступления. Концерт от этого наверняка не сильно пострадает, там кроме меня будут хорошие исполнители.
  — Но там будут гости, которым очень хочется, что бы Вы обязательно выступали.
  —Да, Александр говорил мне об этом, но обстоятельства складываются таким образом, что мне сейчас необходимо заняться похоронами и наследственными делами. А почему он прислал мне контракт, хотя мог бы показать мне его при встрече.
  — Александр не сможет встретиться с Вами, так как ему необходимо было срочно уехать. А вопрос серьёзный и он просил Вас подписать контракт сегодня.
  — Хорошо, я сейчас посмотрю, что там. Проходите в дом, пока я всё изучу.
  Я провёл его на кухню, где всё ещё сидела Оля. Я представил их друг другу и попросил её угостить гостя чаем, а сам уселся за изучение контракта.
  Как оказалось текст контракта остался прежним, единственное изменение касалось суммы моего гонорара. Она была увеличена вдвое. Таких сумм Александр мне ещё ни разу не предлагал и в первый момент у меня проскочила мысль о том, что может быть всё-таки не отменять выступление. Но, взглянув на Олю и увидев её настороженный взгляд, я окончательно решил, что в этот момент я должен остаться с сестрой. Я сложил бумаги обратно в конверт и протянул его Павлу.
  — К сожалению, несмотря на подобное предложение, я всё-таки откажусь от выступления. Надеюсь, Александр меня поймёт. Всё-таки мы с ним сотрудничаем уже давно, и я ни разу не подводил его. Но сегодня, к моему сожалению, я вынужден это сделать, так как других вариантов для меня просто нет.
  — Но, Александр просил передать, что если у него в результате, из-за Вашего отказа, будут проблемы, он будет вынужден отказаться от дальнейшего сотрудничества и выставить требование по компенсации его ущерба, если таковой будет иметь место.
  Судя по его улыбке, Павлу явно нравилось то, что он говорил, но меня это уже не волновало. Видя в глазах сестры неподдельную радость, я понял, что поступаю правильно.
  — Ну, что же, если так, то пусть будет так. – ответил я Павлу, — главное сейчас для меня здесь, а не в концертном зале. А, Александр пусть поступает, как посчитает нужным. Давайте я Вас провожу.
  — Вы даже не представляете, во что это может вылиться, Макс, — произнёс он, уже пороге, прощаясь.
  — Справлюсь! Привет Алесандру!
  — Неожиданно, для себя, я почувствовал непреодолимое желание послать ему в вдогонку какую-нибудь неприличную фразу, но, сдержался и просто закрыл дверь. Повернувшись, я попал в объятья сестры, которая, похоже очень сильно расчувствовалась на тему всего произошедшего.
  — Я всё слышала, Макс! Я правда не ожидала! Спасибо тебе! Ты замечательный! Может быть, поэтому ты и был папиным любимчиком. Это мне терять, по сути, нечего. А ты, возможно, сегодня пожертвовал своей карьерой. Ссора с импрессарио — это серьёзно. Я-то знаю.
  — Возможно что-то и станет хуже, но я всё равно останусь музыкантом и буду играть. Надеюсь, ты станешь моим слушателем, если никого больше не будет желающих. Я думаю, мы со всем справимся. Вместе лучше, чем по одному. Да, сестрёнка?
  Мне показалось, что она сказала да, но я не успел этого услышать, так как меня разбудили настойчивые звонки и стуки в мою дверь.
  — Вы, что там, спите, что ли?! Вы же затапливаете соседей. Открывайте скорее, сантехник уже здесь!
  — Да, плохо, когда живёшь в многоквартирном доме. — подумал я, просыпаясь — был бы свой дом, я бы затапливал только себя и спокойно спал, сколько мне надо.
  Я поднялся, открыл дверь сантехнику и пошёл записывать увиденное во сне.
  После того, как я всё записал, я опять задумался, а можно ли попадать в какие-то сны намеренно?  Ведь этот Кунрат каким-то образом находил меня уже дважды в моих снах. Значит можно каким-то образом управлять передвижениями по разным реальностям-снам. Увижу ли я когда-нибудь сон, в котором я это узнаю?
  Ничего не надумав, я решил прекратить на время свои размышления на эту тему. Тем более, что у меня в тот момент было чем заняться в мире, в котором я сейчас бодрствовал.

Глава 8
Кафе

  Следующее моё путешествие, которое я запомнил, случилось спустя пару недель. Причём это было не ночью как в предыдущие разы, а днём, когда я задремал в машине, на которой возвращался домой.
  — Здесь было уютно! Скажи? Жаль, что так случилось. Так не хочется всё это оставлять. Но, раз уж так случилось, значит делать нечего. — Милица глубоко вздохнула и грустно посмотрела на меня.
  — А что я мог сделать? — я в очередной раз попытался оправдаться, — Конечно, если бы знать заранее, что Павел окажется мошенником, то ничего бы, наверное, не произошло. Но ведь он твой родственник и ты сказала, что ему можно доверять.
  — Да, сказала! Я всегда знала его только с хорошей стороны. Он всем всегда нравился. Кто же мог подумать, что он окажется мошенником.
  — Да я тоже хорош, размечтался, что мы сможем больше зарабатывать! Нужно было всё как следует проверить, узнать, что это за человек. Все его рассказы о его прибыльных вложениях казались такими правдивыми. Только сейчас мы знаем, что ничего, кроме долгов у него не было. Хорошо, что банк не отобрал у нас наш домик, хотя я переживал, что денег от продажи нашей кофейни может не хватить на погашение долга. Так что, хотя бы одно меня утешает, что нам есть, где жить. Придумаем что-нибудь ещё.
  — На новое дело нужны деньги, а у нас ничего не осталось. А чтобы оплачивать дом, наверное, нужно куда-нибудь устроиться на работу. Я вот подумала, может пойти куда-нибудь официанткой работать.
  — Подожди, это мы всегда успеем.   
  — Но я не вижу пока других вариантов.
  — Главное, не опускать руки. Ты ведь превосходный повар!
  — О чём ты говоришь, какой из меня повар. Я могу печь торты и пирожные, могу делать какие-то закуски, но не более того. Не думаю, что в нашем городке будет большой спрос на такого повара. Чтобы стать настоящим поваром, надо учиться. На обучение нужны деньги, а денег как раз у нас и не осталось. Все сбережения ушли на оплату долга банку.
  — Да, денег у нас не осталось, но всё равно предлагаю не отчаиваться. Давай, наконец закроем всё здесь, отнесём ключи новым хозяевам, пойдём домой и подумаем, что мы можем сделать для того, чтобы выбраться из этой ситуации.
  Добравшись домой, мы устроились на нашей уютной кухне, заварили чаю и начали фантазировать на тему наших планов на будущее.
  Сначала были грустные фантазии на тему, куда устроиться на работу. Поскольку наш городок был невелик, вариантов было немного. Конечно, это было самое простое и реальное, то, что лежало, как говорится, на поверхности. Перебрав десяток вариантов, я всё-таки решил вернуться к теме своего бизнеса.
  — Ну, хорошо, нет теперь помещения. А что, если сделать домашнюю кофейню? Будем приглашать к себе домой, делать кофе, чай, твои десерты, которые всегда всем нравились. Я буду ходить за продуктами, помогать готовить. 
  — Как ты себе это представляешь? Где тут у нас развернуться. Тут даже четверо с трудом помещаются.  И вообще, где ты такое видел? По-моему, это нереально.
  — А мы сделаем столики на улице. На кухне готовим, на улицу выносим.
  — И сколько столиков ты поставишь? Где ты их возьмёшь?
  — Да сам сделаю. Руки у меня есть, доски в сарае имеются.
  — А кто к нам сюда на нашу окраину придёт? Там почти центр города был и то посетителей было не густо. 
  — Соседей будем приглашать.
  — И деньги с них брать?
  — А почему нет? Во-первых, это будет дешевле, чем в кофейне в центре. Во-вторых, для них будет место, где пообщаться и не думать, где поблизости можно попить кофе и съесть вкусное пирожное.
  — Ну, не знаю, богачей в нашем районе не наблюдается. Может всё-таки устроимся пока куда-нибудь? По крайней мере, денег точно заработаем. 
  — Это конечно. Зарплата будет. Но я уже так привык работать на себя, что совсем не хочется устраиваться к кому-то.
  — Да я тоже. Только сомневаюсь я, что из этой идеи что-нибудь получится.
  — Кто нам мешает попробовать? Неделю-две попробуем, если не пойдёт, пойду в помощники к Марио, он давно меня звал. Даже зарплату обещал больше, чем у меня в кафе получалось.
  — Вот видишь, это и раньше было не очень выгодно, а сейчас вообще непонятно, что их этого может выйти.
  — Милица, понятно, что в этом есть доля риска. Но, чем мы рискуем? Тем, что потратим немного денег на это дело? Денег ведь всё равно нет.
  — Я это и хотела сказать. Где мы возьмём деньги?
  — Займём у соседей!
  — Так они тебе и дали. Они же знают, что мы потеряли свою кофейню и сейчас без работы.
  — А, знаешь, у меня идея. Мы попросим в долг в счёт оплаты за кофе и булочки.
  — Уверена, что никто не согласится.
  — Ну, возможно, согласятся не все, а хотя бы некоторые. Это уже будет хорошо.
  — С каких пор ты стал таким оптимистом? Это провальная идея. Согласись.
  — Пока не попробуем, не узнаем. Для меня главное, чтобы ты согласилась со мной. Если такого никто не делал, это не означает, что это невозможно.
  — Не знаю, Милан. У нас в центре, в хорошем месте не очень получалось. А здесь, в нашем районе?
  — Что ты говоришь. Всё у нас получалось. Мы же не в убыток работали, пусть и немного, но зарабатывали. Даже умудрились скопить приличную сумму. Всё было хорошо. Если бы не этот проходимец, то было бы ещё лучше. 
  — Да, ты в чём-то прав. Но, пока я себе этого представить не могу.
  — Да я, честно говоря, и сам боюсь. Согласись, тебе же нравилось быть хозяйкой кофейни?
  — Да, нравилось. Но это была кофейня, где было всё как у людей. А здесь ничего не приспособлено, всё неудобно.
— Ты капризничаешь, как маленькая девочка. Попробуй подойти к моему предложению более здраво.
  Она с грустью посмотрела на меня, кивнула головой и пошла к плите, налить себе своего любимого чая из шиповника. Она наливала его очень долго, не говоря ни слова. Я молча ждал, пока она вернётся за стол, так как уже знал эту её привычку не отвечать сразу, когда сомневается в чём-то. Когда она вернулась и с улыбкой посмотрела на меня, я увидел в её глазах тех самых чёртиков, которых я обожал. Я понял, что она согласна!
  — Чёрт с тобой, Милан! Я готова попробовать. Но, давай договоримся! Если мы поймём, что не получается, мы не будем заходить дальше разумных пределов.
  — Я тебя обожаю, любимая! Конечно, у нас всё получится. Главное, что мы вместе. Завтра с утра начнём обходить всех знакомых.
  — Только пойдём вместе. Я тебя знаю. Одна отдуваться не буду.
  — Конечно, обязательно пойдём вместе. Надеюсь, мы их сможем заинтересовать.
  Утром мы пошли на обход, и первый, кого мы встретили был Зоран, наш сосед справа. Он уже знал, что мы потеряли свою кофейню и поинтересовался, что мы теперь будем делать. Недолго думая, я рассказал ему про нашу идею и, как ни странно, он сказал, что это ему нравится. Поинтересовавшись, будет ли у нас дешевле, чем в других местах и получив утвердительный ответ, сказал, что в таком случае, он конечно же лучше придёт к нам, на чашку кофе, нежели куда-то ещё, так как это и ближе и дешевле, и к тому же ему очень нравились пирожные, которые делала Милица.
  После разговора с Зораном мы решили зайти в гости к самому пожилому из наших соседей. Его все называли дядя Лука. Он жил в маленьком доме, рядом с морем. Он жил один, но иногда к нему приезжали его дети, которыми он очень гордился. Он любил рассказывать, какие они у него молодцы, что они работают строителями и много зарабатывают. Он частенько заходил в наше кафе, и мы с ним иногда общались. Мне всегда казалось, что он когда-то был военным, не знаю почему, просто я всегда думал, что именно так выглядят и ведут себя бывшие военные. Но это были только мои предположения, так как сам он всегда говорил, что был строителем и работал где-то на стройках на севере, а когда закончил работать, переехал в наш городок, чтобы, как он говорил, провести остаток жизни на море. Дядя Лука встретил нас очень радушно.
  — Давно я вас не видел! Наверное, с той поры, как в последний раз заходил к вам на чашечку кофе. Какими судьбами ко мне?
  — Да вот, хотим с Вами посоветоваться, дядя Лука.
  — Ну что же, советуйтесь! Буду рад помочь! Только разговаривать лучше за чашечкой кофе. Проходите в дом, сегодня я вас угощу.
  Оставив нас в комнате, дядя Лука ушёл на кухню и минут через десять вернулся с подносом с тремя чашечками ароматного кофе.
 — Теперь я готов вас выслушать. Рассказывайте.
  Когда мы в общих чертах рассказали ему, что у нас произошло и про нашу идею, он оживился.
  — А что? Неплохая идея. Мне нравится. Я бы, лично, с удовольствием к вам наведывался. Это близко, не то, что центр города. Будет возможность встретиться с кем-нибудь из соседей, пообщаться. Где мы ещё можем поговорить? Разве что ещё на рынке или в магазине. Но это не совсем то общение, как когда ты сидишь за чашечкой кофе и никуда не спешишь, так как пришёл именно за тем, чтобы пообщаться. Нет, честно, очень хорошая идея. Если вдруг понадобится какая-то помощь, обращайтесь. Помогу, чем смогу. Если что, я варю очень хороший кофе,
  — Да, мы это уже оценили, дядя Лука. Кофе у Вас очень вкусный, — сказала Милица, — но у нас сейчас плоховато с деньгами, думаю, такого специалиста мы не сможем пока оплачивать. Будем пробовать справляться сами.
  — Ребята, я не веду речь о своём трудоустройстве. Я, конечно, пенсионер, но у меня хорошая пенсия, да и накопления кое-какие имеются. Так что свою помощь предлагаю безвозмездно. А если вдруг вам нужна небольшая финансовая помощь, я тоже готов помочь. Сколько вам не хватает, чтобы начать?
  Это было настолько неожиданно, что я слегка опешил от услышанного. Взглянув на Милицу, я понял, что и она тоже удивлена.
  — Дядя Лука, честно говоря, не знаю даже, что сказать. Большое Вам спасибо, что так отнеслись к нашей истории. У нас ведь всё это пока в виде идеи. Все детали мы с Милицей пока не обсуждали.
  — И напрасно! Идея-то хорошая. Как видите, мне она точно понравилась. Так что, желаю вам удачи в вашем начинании, и приступайте прямо сейчас, не надо откладывать. Идите, действуйте! А если понадобится помощь, то я всегда готов помочь. Я уже давно за вами наблюдаю. Вы хорошие ребята. Кофе больше не предлагаю и надеюсь, что в следующий раз мы с вами попьём кофе у вас!
  Спасибо Вам дядя Лука! Вы такой необыкновенный! Я почему-то боялась, что Вы нас и слушать-то особенно не станете. А Вы! Можно я Вас поцелую? — и, не дождавшись ответа, Милица подошла к дяде Луке и расцеловала его в обе щеки.
  Вдохновлённые таким успехом, мы решили наведаться к соседям дяди Луки. Это была молодая супружеская пара Маттео и Агата, с которыми мы были знакомы уже пару лет. Они тоже захаживали к нам в кофейню, хотя и не часто. У них было два сына, восемь и десять лет, которых они приводили с собой, и они тоже очень любили есть наши пирожные.
   Дома оказалась только Агата. Дети были в школе а Маттео на работе. Мы рассказали Агате про нашу идею, и ей она тоже понравилась. Она пообещала обязательно рассказать всё мужу и детям, и пообещала зайти к нам на следующий день, сообщить что скажет Маттео.
  Следующий визит мы нанесли нашей соседке Люции, которая жила в соседнем с нами доме. Она заходила в нашу кофейню несколько раз, но её нельзя было назвать постоянным клиентом. Хотя, в любом случае она знала, чем мы занимались и это давало надежду, что нам проще будет объяснить, о чём идёт речь.  Поэтому мы решили попробовать зайти к ней, хотя не были уверены, что она может быть дома. Она работала в адвокатской конторе и скорее всего могла быть на работе, но мы решили попробовать.
  К нашей радости, она была дома. Когда она открыла нм дверь, она видимо, была слегка удивлена, так как мы к ней ещё ни разу не заходили. Мы поздоровались, и она поинтересовалась целью нашего визита. Мы ей рассказали про нашу идею и, надо сказать, что тут уже не всё было так радужно. Люции не понравилась наша идея. Прежде всего потому, что наши дома были рядом, и по её мнению, в результате может появиться лишний шум, который будет ей мешать, так как она последнее время много работает дома.
  Это было для нас неожиданно.
  — Люция, ну какой это может быть шум? — решил поинтересоваться я.
  — Во-первых, люди не будут сидеть молча, причём не у всех есть привычка разговаривать тихо, во-вторых, наверняка вы будете включать какую-нибудь музыку, что тоже помешает тишине.
  — Люция, честно говоря, мы не думали об этом. Конечно же, мы ни в коем случае никому не хотим доставить неудобства. Я бы даже на назвал это шумом. Совсем не громкая музыка и несколько тихо разговаривающих людей. Если кто-то проходит мимо Вашего дома и разговаривает по дороге, вы тоже считаете это шумом?
  — Сколько у нас здесь народу ходит? Толпы? У нас здесь, наверное, за весь день могут пройти человек двадцать, а вы хотите, чтобы здесь постоянно кто-то находился. В общем, как хотите, а я против!
  Я был в шоке. Почему-то от Люции я этого не ожидал. Мы, конечно, не очень часто с ней общались, но она мне всегда казалась такой спокойной, неконфликтной. И, вдруг такое.
  Люция, на самом деле всё это будет не у Вас под окнами, а у нас. Это, всё-таки, разница.
  Всё равно это близко! И постоянно. А я иногда беру работу на дом. И в моей работе главное, чтобы ничто меня не отвлекало.
  Тут уже не выдержала Милица.
  - Люция, можно подумать, у Вас всегда тихо. Я прекрасно помню, какую Вы закатили вечеринку пару месяцев назад. Мы с Миланом до утра заснуть не могли. Вот это был действительно шум. Но мы же никаких претензий Вам не выставляли.
  — Это был мой День рождения, такое бывает раз в году.
  - Ну, положим, такие вечеринки у вас регулярно походят, уж не знаю чьи там ещё дни рождения празднуются, но, в любом случае, самые громкие вечеринки на нашей улице — ваши!
  — Но, это же не каждый день! — слегка возмущённо сказала Люция.
  — Да! У нас, возможно, будет каждый день. Но это точно не будет так громко, как празднуете Вы. Вы же заходили в нашу кофейню, слышали, какая у нас играла музыка! — отпарировала Милица.
  — А если всё-таки будет громко? — сказала Люция уже немного спокойнее.
  — Вот тогда и будет, о чём говорить. Что мы сейчас пререкаемся? Я, почему-то, думала, что Вам эта идея понравится. Вкусный кофе, вкусные пирожные, и ходить недалеко, рядом с домом.
  — А где вы брали те вкусные пирожные, которые я у вас пробовала?
  — Это я делала. Поэтому были всегда свежие и вкусные, — с ноткой гордости в голосе произнесла Милица.
  — Пирожные были вкусные, это правда. Ладно, уговорили. Делайте своё кафе. Но, только чтобы не шумно. И, пирожные на вынос! — уже совсем спокойно сказала Люция.
  На лице Милицы появилась улыбка.
  — Не больше двух штук одному человеку. — сказала она, глядя на Люцию.
  Увидев её удивлённый взгляд, она рассмеялась.
  — Да я шучу, Люция! Сколько захотите, столько и возьмёте. Мне это будет в радость.
  — Хорошо. На открытие пригласите?
  — Обязательно. Вы же наша самая близкая соседка.
  — Буду ждать! А теперь, простите, мне надо вернуться к работе. К завтрашнему дню надо закончить.
  Мы попрощались и решили, что на сегодня хватит и надо уже идти домой, тем более что мы были рядом.  Разговор с Люцией показал, что возможно не все жители нашей улицы будут рады открытию нашего кафе, и поэтому настроение было не самое радужное. Хотя, у меня была надежда, что, если вдруг кто-то будет сильно возражать, мы сможем договориться, но это была надежда, а не уверенность. Когда мы пришли домой, я предложил Милице чего-нибудь перекусить и ещё раз проговорить все детали того, что мы собираемся делать. Отказываться от идеи не хотелось и поэтому надо было подготовиться к возможным трудностям.
  Пообещав, что приготовит мою любимую лазанью, Милица пошла переодеться, а я пошёл на кухню, чтобы выпить воды. Я сидел на кухне и вспоминал наши сегодняшние встречи и думал, что, наверное, любой проект, любое новое начинание сталкивается с какими-то трудностями. Пока, вроде всё сложилось почти удачно. Но расслабляться точно нельзя. Завтра будет нужно будет ещё походить по соседям. 
  Звонок будильника дал мне понять, что по соседям я завтра не пойду. Почему-то эта мысль вызвала у меня сожаление. Наверное, из-за того, что там во сне была прекрасная погода, море, солнце, лето. А за моим окном была холодно и пасмурно, собственно, как это обычно бывает поздней осенью. 

Глава 9
Измена
   В следующем сне я был адвокатом. Сон получился довольно коротким, но, очень запоминающимся, и на мой взгляд интересным.
  — Надо вернуться в контору — эта мысль была у меня в голове. Я понимал, что мог опоздать на поезд, но неожиданно вспомнил, что не взял с собой доверенность от Шарля. Жалко, что Ирен уехала на встречу с клиентом. Можно было бы позвонить ей и попросить привезти доверенность к поезду. Но делать было нечего, без доверенности вся моя поездка не имела смысла, и я двинулся в контору.
  Приехав, я обнаружил, что дверь закрыта, хотя наша секретарша должна была уже быть на работе. Открыв дверь и войдя в холл, я вдруг услышал из кабинета Ирен смех. Смех явно принадлежал Ирен, и я направился к кабинету, чтобы узнать, почему она не на встрече. Не успев открыть дверь в кабинет, я вдруг услышал оттуда ещё и мужской голос, который мне показался знакомым, хотя я не мог точно определить, чей он. И, хотя у меня не было в привычках подслушивать и подглядывать, я всё-таки решил прислушаться к тому, что происходило за дверью.
  —   Милый, ты у меня такой шутник, но мы же не можем заниматься этим прямо здесь, скоро должна прийти секретарша, а она обожает моего мужа, и обязательно ему доложит, если что-нибудь заподозрит насчёт нас. Нам всё-таки нужно быть поосторожнее. И лучше будет, если ты сейчас отправишься к себе, а я подъеду позже, так как скоро должен появиться важный клиент, возможно наш будущий партнёр в Лионе. Как только я с ним разберусь, я приеду к тебе. Муж должен вернуться только послезавтра, так что у нас с тобой будет время побыть вместе.
  Да, кто бы мог подумать, что это может всё так просто разрешиться, — подумал я, и решил, что пора заходить.
  Картина, в принципе, была мной ожидаема. На рабочем кресле Ирен сидел мужчина, а на коленях у него сидела моя жена. Увидев меня, она вскочила на ноги и замерла в этой позе на несколько секунд. Её лицо из улыбающегося превратилось в изумлённое и видно было, что она что-то хочет сказать, но текст, видимо был ещё не сформирован. Мужчина тоже изумлённо уставился на меня, как будто увидел привидение и только беззвучно открывал рот, видимо тоже пытаясь что-нибудь сказать.
  — Ну, здравствуйте, — сказал я, — кажется, вы меня не ждали.
  — Ааа, как ты здесь оказался? ¬— выдавила наконец из себя Ирен.
  — Да, вот, как-то оказался.
  — Ты же должен был ехать сейчас на вокзале.
  — Должен был. Но, похоже, я опоздаю на свой поезд. Поеду другим.
  — Ааа, что случилось, почему ты здесь?
  — Всё банально. Я забыл вчера взять доверенность. А вот ты здесь что делаешь? Ты ведь должна быть на встрече с клиентом.  Или это твой клиент?
  — Нуу, в принципе, да. Клиент. Бывший.
  — Надо же, как интересно. Ты же говорила, что клиент новый и перспективный. Хотя, теперь, пожалуй, мне понятно, что значит перспективный.
  — Это Луис. Возможно, ты помнишь, мы делали для него проект.
  — Да, уж. Вспомнил. Он мне сразу не понравился. И поэтому им занималась ты. Не думал, что твой интерес к тому проекту, приведёт к такому повороту. Давно у вас это?
  — В общем, недавно. Пару месяцев. — с ноткой сомнения в голосе ответила Ирен.
  — Всего? А что так мало, он же появился у нас со своим заказом около года назад.
  — Да, верно. И у нас с ним тогда ничего не было. Пару месяцев назад, когда ты был в отъезде, я, совершенно случайно, встретилась с ним в кафе и…
  — Да, так я и поверил. Случайно?
  — Можешь не верить, но это действительно так.
  — Ну, хорошо. А почему Луис молчит? — я посмотрел на Луиса.
  — Видите ли Пьер, так получилось, что мне нравится Ваша жена. Точнее не так! Я люблю её, и она любит меня. Мы планировали поставить Вас в известность, только не знали, как это лучше сделать.
  — Замечательно! Поставили. И?
  — Дорогой, я действительно полюбила Луиса, и ничего с собой не могу поделать. Ты прости, что так получилось! Конечно, нужно было раньше тебе всё это рассказать, но уже ничего не поделаешь, получилось, как получилось. У нас ведь с тобой давно уже больше деловые отношения, нежели супружеские.
  Я слушал, что она говорит и думал, что она, возможно, права. Той любви, которая нас связала шесть лет назад уже, наверное, не было. Сначала всё было замечательно. Мы были счастливы друг с другом, всё, что происходило в нашей жизни было похоже на один большой и долго продолжающийся праздник.  Всё было хорошо. Но в какой-то момент Ирен захотела вернуться к работе, и я согласился. Наверное, брать её обратно к себе в контору и было той самой ошибкой, которая привела к этим последствиям. Я уже и раньше размышлял об этом. Работать вместе, заниматься одними проектами поначалу казалось нормальной идеей. Но со временем это начало работать против нас. Нужно было отправить её работать куда-нибудь в любое другое место, да хотя бы к тому же Шарлю. Или в мэрию, на связь с общественностью, её тогда очень агитировала на эту должность жена мэра, с которой она училась в университете на одном курсе. Да много, куда бы она могла устроится, но нет. Она хотела работать вместе со мной, и я согласился. Нет, как работник она меня очень устраивала. Красивая, привлекательная, коммуникабельная немного трудоголик. С тех пор, как мы стали работать вместе дела реально пошли в гору и у нас, можно сказать не было отбоя о клиентов. Но! Рабочие отношения стали переноситься в семейные, и мы всё больше общались на темы работы, нежели на какие-то другие темы. 
  В принципе, я где-то в глубине души опасался, что всё может когда-нибудь вылиться во что-то, типа того, что произошло сегодня. И в данный момент думал о том, что возможно в этом есть и моя вина. Хотя сейчас для меня это было уже не важно. Важно было то, что, по сути, наш брак распался и нужно было решать, что с этим делать. Наверное хорошо, что у нас не было детей. После свадьбы мы дружно решили, что немного поживём «для себя», потом, когда начали работать вместе, решили, что можно ещё немного подождать, когда дела фирмы станут настолько успешные, что мы, что мы сможем вместе отойти от дел, чтобы завести детей и вместе их воспитывать. И вот теперь получается, что возможно у нас с ней уже никогда не будет детей. У неё, возможно будут, у меня, возможно будут, но это не будут наши с ней общие дети. В общем, ситуация, надо сказать, не радостная.
  — А кто Вы Луис? Напомните мне, чем Вы занимаетесь, и что Вы делали два месяца назад в нашем городе. Насколько я вспоминаю, Вы живёте далековато отсюда.
  — Да, верно. Далеко. Но, наверное, я должен рассказать всю правду, чтобы быть честным перед Вами.
  — Если бы Вы хотели быть честным, то не соблазняли бы чужих жён.
  — Да, Вы правы! Можно рассматривать это, как бесчестный поступок, но раз уж так получилось, я хочу рассказать всю правду.
  — Валяйте, что уж теперь.
  — Дело в том, что я влюбился в Вашу жену ещё тогда, когда впервые её увидел. Но тогда я не позволил себе ничего, кроме деловых контактов. Кстати, консультации, которые я получил, были весьма полезны. Мой бизнес стал приносить мне хорошие деньги, и я смог неплохо раскрутиться. Тогда я уехал и думал, что чувство, которое возникло по отношению к Вашей супруге уйдёт и даже попытался закрутить роман со своей школьной подругой, которая ещё со школы пыталась привлечь к себе моё внимание. Но, к сожалению, в голове всё это время была Ирен и с подругой ничего не получилось.
  А. два месяца назад я принял решение признаться Ирен в своих чувствах и приехал сюда. Встретившись с ней, я понял, что Ирен тоже ко мне не равнодушна, а через какое-то время мы оба поняли, что для нас обоих это очень серьёзно. Надо сказать, что на сегодняшней встрече мы как раз хотели окончательно всё обсудить и решить, как рассказать Вам обо всём, когда Вы вернётесь.
  Удивительно, но слушая этого человека, я пытался прислушаться к своим чувствам и не понимал, что со мной происходит. С одной стороны, я был расстроен происходящим, и не понимал, как я мог не заметить, что у нас с Ирен что-то не так.  Ведь я обязательно должен был хоть что-нибудь заметить. Любил ли я её? Да! Люблю ли в данный момент? Наверное, всё-таки да! Хочу ли оставаться с ней? Вот в этом уже не уверен. Не знаю, было ли что-нибудь там у неё с этим Луисом или нет, но это была измена с её стороны и забыть такое я однозначно не смогу. Простить? Сложно сказать. Возможно, в произошедшем была и моя вина. Возможно. Думаю, в таких случаях очень сложно найти виноватого.
  — А что скажешь ты, Ирен?
  Ирен всё это время стояла, не двигаясь, бросая взгляд то на меня, то на этого Луиса. Вид у неё был виноватый, и было видно, что она сильно переживает по поводу происходящего.
  — Пьер! Я, конечно, виновата, что не призналась тебе раньше, но прошу тебя, не злись на меня, я не знаю, как это получилось. Я слышала о таком, но не представляла, что такое может произойти со мной. Я любила тебя со дня нашей первой встречи, любила все наши совместно прожитые годы, я всегда старалась быть тебе хорошей женой, быть хорошей помощницей в твоей любимой работе, но это случилось, и я прошу тебя: прости и отпусти меня. Ты ещё сможешь найти себе достойную женщину, я в этом уверена. Поверь мне!
  Они оба смотрели на меня, ожидая моей реакции. Но я не представлял себе, как мне сейчас реагировать. Принять это или возмутиться, взять паузу или решить, что делать, прямо сейчас?
  Наверное, я не хотел с ней расставаться. Это было невыносимо, думать, что мы не будем больше вместе. Столько лет прошло, а я постоянно снова и снова радовался, что у меня есть эта замечательная, удивительная и неповторимая женщина, думал о том, какие у нас будут дети, как мы снова начнём путешествовать, только уже с нашими детьми. Мы никогда, собственно, с ней не ругались. Спорили, больше по работе, но до конфликтов никогда не доходило. Что и когда я упустил? Что я мог сделать не так? Странно, но в памяти ничего не возникало. Может быть, не было ничего такого? Может быть это просто жизнь, такая, как она есть. Мне всегда хотелось сделать её счастливой. Но, сейчас получается, что для того, чтобы сделать её счастливой, я должен отпустить её к другому человеку?
  — А, как же наша любовь, Ирен?
  — Она была! Мне кажется, что нам с тобой не приходится в этом сомневаться. Но, видимо, так бывает! По крайней мере так произошло! Лично я не смогу забыть того, что у нас с тобой было. У нас было всё искренне, всё по-честному. Да, вышло так, что я тебя обманула. Так вышло!
  — Когда я пришёл, я услышал из-за двери твой смех! И только сейчас понял, что уже какое-то время я не слышал, чтобы ты так смеялась. Чёрт побери эту работу! Я прозевал тот момент, когда ты перестала так смеяться. Но тут уж, видимо, я ничего не смогу исправить. Наверное, кто-нибудь другой на моём месте мог попробовать, но я не хочу. Я всё ещё люблю тебя и не хочу делать тебя несчастной. Если ты уверена в своих чувствах, если ты доверяешь этому человеку, я тебя отпускаю. Остаться с тобой после всего произошедшего я всё равно бы не смог, а скандалить и усугублять ситуацию не хочу. Ты же знаешь, это не моё. Будь счастлива! Я постараюсь это как-то пережить. Но если, вдруг, окажется, что этот человек сделает тебе что-то плохое… Не дай Бог!
  Дорогой! Я не ожидала, что ты так к этому отнесёшься, я благодарю тебя! За всё что у нас было, за твою любовь, за то, что ты такой… какой есть.
  Ирен, со слезами на глазах, произнесла всё это с таким чувством, что мне стало уже совсем невмоготу. Ещё немного и у меня тоже полились бы слёзы.
  — Ну, ладно. Я, пожалуй, пойду. Только зайду к себе и заберу доверенность. Попробую уехать дневным поездом. Только, Ирен! Не приводи своего Луиса к нам домой. Ты же знаешь, у меня есть ружьё.
  Судя по их лицам, шутка была не понята, но увидеть этого Луиса у себя в доме я точно не хотел.
  Как же так, — подумал я, — столько лет вместе, ничего не предвещало, и пожалуйста! Видимо много работаю! Может, взять паузу? Только как её взять, если в расписании нет свободных часов, не говоря уже о днях. Наверное, надо подумать, как себя разгрузить. Неприятно это всё. Опять холостяцкая жизнь.  Ну, ничего! Бывало, как говорится, и похуже. Будем надеяться, что впереди ещё много хорошего.
  С этой вдохновляющей мыслью я снова проснулся в своей московской квартире и пошёл записывать эту историю.
 
Глава 10
Орден священного змея
  — Вставай Егор, они уже близко!
  Кто-то сильно тряс меня за плечо.
 —  Почему Егор? – подумал я, — я же не Егор! И кто эти они, ради которых я должен проснуться?
 —  Егор, они уже близко, просыпайся скорее!
  Я понимал, что я знаю этот голос, и что надо подниматься, но открывать глаза совсем не хотелось. Я пока не понимал, где я и мне совсем не хотелось это понимать.
  —  Опять попал в какую-то бяку, когда же приснится что-нибудь приятное, чтобы хоть во сне отдохнуть. Почему мне всё время приходится решать каки-то проблемы? У меня и в обычной жизни этого добра хватает. Ладно, подъём! – подумал я, открыл глаза и увидел, что я нахожусь в каком-то полуразрушенном доме. На мне какие-то лохмотья, я лежу на каком-то грязном матрасе прямо на каменном полу. У одного из разбитых окон стояло несколько ребят. Все смотрели в окно
  — Иди сюда скорее! Посмотри! — крикнул кто-то из ребят
  Я поднялся и подошёл к окну. Из леса к нашим развалинам приближалась шеренга милиционеров.
  — Что стоим? Уходим, прячемся. 
  — Куда прячемся? Где здесь можно спрятаться?
  — Здесь же есть подвал. За мной!
  — Подвал-то есть, но там не спрячешься, Егор, — крикнул один из ребят.
  — Это же графский замок, где ещё здесь прятаться, как не в подвале.
  Лестница в подвал была сильно разрушена, спуск был опасным, но у нас получилось спуститься быстро, так как боязнь попасть в руки милиции затмевала мысли об опасности.  Оказавшись в затхлом помещении, я остановился и стал осматриваться. Было достаточно темно, так как свет еле-еле проникал через маленькие окошки под потолком. Ребята тоже остановились и тихо смотрели на меня и ждали, что я скажу. Понимая, что времени очень мало, я пытался понять, с какого перепугу я повёл всех в подвал. Подвал был просто большим залом с высокими овальными потолками и колоннами. Пол был засыпан каким-то мусором и сложно было предположить, куда здесь можно спрятаться.
  — Егор, я же говорил, что здесь не спрячешься. Нас точно накроют.
  — Ваня, не паникуй, я думаю.
  Ваня всегда был паникёром и постоянно пытался оспорить то, что я говорю. Хотя, до того, как я присоединился к этой ватаге, он считался у ребят главным. Почему так получилось, я не понял. Но, поскольку я был постарше и посильней, да и знал побольше, ребята стали признавать главным меня.   
  — Пацаны, посмотрите по стенам, где-то здесь должна быть дверь. Потайной ход.
  Ребята разбежались осматривать стены, а я пытался понять, откуда у меня появилась уверенность, что здесь есть потайной выход. И вдруг меня пронзила странная мысль, что я здесь не первый раз. Я был здесь когда-то давно, когда замок был ещё цел.
  — Здесь на стене крест! — крикнул Сашка.
  — и у меня тоже, — отозвался Ваня.
  — И у меня, и у меня, —как эхо послышалось со всех сторон.а
  — Да, конечно, кресты! — подумал я.
  Один из крестов скрывал наш путь к спасению, и это должен быть крест с изображением змеи.
  — У кого на кресте змея?
  — У меня отозвался Сашка.
  — Все к нему, — скомандовал я.
  Мы столпились возле креста, на котором   было изображение змеи. Крест был высотой с человеческий рост, слегка выпуклый, за счёт чего выделялся на ровной стене. Голова змеи смотрела вправо.
  — Давим на правую сторону, пацаны! Навались! — я уже не кричал, так как боялся, что милиционеры могут услышать.
  Я навалился на крест первым, остальные тут же присоединились и… правая сторона креста поддалась и стала уходить вглубь стены, открывая тёмный проход внутрь стены. Как только мы смогла протиснуться внутрь, мы задвинули крест на место и оказались в полной темноте.
  — Вот это да! — тихо проговорил Сёмка, наш самый младший, — где это мы?
  — В подземелье! — отозвался Ваня, — найти нас, наверное, теперь не найдут, а вот как теперь отсюда выйти, это вопрос.
  — Ваня, ты опять? То не верил, что можно спрятаться в подвале, теперь не веришь, что мы отсюда выйдем.
  За стеной послышались голоса, и мы притихли.
  — Куда же они могли деться? Они же не могли пройти сквозь окружение, — голос был низкий, громкий и недовольный.
  — Не могу знать, товарищ капитан, может быть где-то наверху спрятались, — голос был звонкий и испуганный.
  — Да где наверху? Мы же уже всё прочесали! Упустили! Поувольняю всех, к чёртовой матери! Детей упустили, как это могло получиться?!
  — Виноваты, товарищ майор. Не понимаю, как они смогли проскользнуть.
  — Виноваты, виноваты! Где их теперь искать?
  — Далеко не могли уйти, с одной стороны река огибает, а с другой наши наряды стоят, на всякий случай оставили.
  — Лучше бы всех на захват взяли, а они: «на всякий случай». Всё ещё раз тщательно осмотреть! Может быть, всё-таки спрятались.
  — Есть, товарищ майор, всё осмотрим.
  Дождавшись, когда все звуки за стеной затихли, мы дружно вздохнули.
  — Кажется пронесло, — послышался голос Сашки. — А делать-то теперь что? Не видать ни фига. Сейчас бы свечку какую-нибудь.
  — У меня только спички есть, — услышали мы голос Сёмки.
  — Так что же ты молчишь? Зажигай скорее! — возмутился Ваня. 
  В темноте вспыхнула спичка и мы увидели, что находимся в тоннеле, который уходил куда-то вдаль. Насколько он был длинным было не видно, так как спички хватило только для освещения небольшого пространства вокруг нас.
  — Зажигай ещё, — сказал Ваня.
  После того, как Сёмка зажёг вторую спичку, я заметил углубление в стене, в котором стояли подсвечники со свечами. Я быстро схватил один, на котором была свечка побольше и поднёс её к горевшей спичке.  Свеча разгорелась и видимость стала получше.
  Осмотрев дверь, через которую мы вошли, я не понял, как её можно открыть изнутри. Решив, что это ещё успеется, я предложил ребятам посмотреть, куда ведёт этот тоннель. Я пошёл первым, а последним пошёл Ваня, которому я сказал, чтобы он тоже взял свечку. Остальные свечи решили не трогать, на случай если мы здесь задержимся.
 Шли мы долго. Тоннель был прямой, стены и овальный потолок были сделаны из кирпича. Меня неотвязно преследовала мысль о том, что я здесь не в первый раз, что я уже ходил по этому тоннелю. Возможно, я это видел во сне, а возможно просто забыл, при каких обстоятельствах и когда я здесь бывал. Я никак не мог объяснить себе, как я догадался про подвал, про этот крест со змеёй. Откуда я мог это знать?
 Вдруг тоннель стал изгибаться направо, и неожиданно пламя свечи заколыхалось. 
  — Похоже выход где-то близко, пацаны! — я повернулся к ним и показал на колышущееся пламя.
  — Хорошо бы, а то долго идём! И куда? — отозвался Ваня.
  — Главное не в детприёмник с милиционерами.
  — Да, да, это точно, — хором отозвались ребята.
  Свечка уже стала плясать сильнее и приходилось прикрывать её ладонью, чтобы не потухла. Это могло означать только то, что тоннель, наконец заканчивается. Пройдя ещё немного, мы подошли к ступеням, идущим по спирали вверх, и стали по ним подниматься. Поднявшись, мы оказались на небольшой почти круглой площадке. Стены были облицованы кирпичом и только в одном месте находилась каменная плита, которая, похоже, и была дверью, через которую надо было выйти.
  — Что думаете, пацаны? Как это открывается?
  — Ты привёл нас сюда, ты и думай, — Вася был неисправим.
  — А может быть молитву надо прочесть? — раздался голос Сёмки.
  — Ты чего, какую молитву? — хмыкнул Вася.
  — Я не знаю, просто я слышал, что священник в церкви говорил, что молитва любые двери может открыть. Только я не знаю, какая.
  — Так и мы не знаем! Хватит уже чушь всякую нести.
  Я понимал, что за плитой нас ждёт свобода, пламя свечи показывало, что между плитой и стеной есть щели, через которые проходит воздух, но как пройти это препятствие было непонятно.
   — Ну ка, давайте навалимся вместе, может как с той дверью получится, — предложил я.
  Результат был нулевой. Но, по крайней мере, мы попробовали.
  — Егор, а тут тоже змейка нарисована! — сказал вдруг Сёмка.
  — Где?
  — Да вот, смотри на кирпиче. Я подошёл к тому месту, куда показывал Сёмка и действительно увидел на кирпиче как будто выдавленную волнистую линию, которую Сёмка принял за изображение змейки. Я нажал на этот кирпич, и он неожиданно легко ушёл куда-то внутрь. Вслед за этим, где-то за стенкой что-то загудело и плита, преграждавшая нам путь стала медленно отъезжать в сторону. Как только отверстие расширилось настолько, что можно было пролезть, мы стали по очереди вылезать их тоннеля. Я вышел первым. Выход из тоннеля находился у подножия небольшой горы, которую всегда могли видеть из окон нашего пристанища. Теперь же можно наблюдать наши развалины. Они были на другой стороне реки. Мы прошли по подземному ходу под рекой и теперь были в безопасности, так как нас здесь никто не ждал. Конечно все очень обрадовались. Это была свобода. Мы уселись на землю и стали вспоминать только что пережитое. Мы чуть не попались, но нам удалось уйти от облавы. Это было похоже на чудо, но на самом деле, скорее всего это было просто везение.
  Ребята дружно пытались узнать, откуда я знал про подземный ход, но я не мог сказать ничего вразумительного, кроме того, что я читал книжку, в которой было написано про подземный ход. Чтобы прекратить расспросы, я вернулся к двери, из которой мы вышли и стал искать, как можно было её закрыть. Снаружи она выглядела, как каменная плита, покрытая мхом. Как её открывать изнутри мы уже знали, а вот как её закрыть, а потом если нужно открыть, было загадкой.
  Должна быть какая-то подсказка и её нужно было найти.
  — Пацаны, помогайте, тут где-то должно быть что-то, может быть, как внутри. Нарисованная змейка или ещё что-нибудь.
  Ребята подошли и начали искать вместе со мной. Сёмка снова оказался самым наблюдательным.
  — Егор, тут камень какой-то странный.
  — Почему странный?
  — На нём мха нет. Все камни мхом обросли, а этот чистый.
Я подошёл к Сёмке! Да, камень действительно выглядел, как будто его положили сюда недавно. Я попробовал надавить на него рукой, но камень даже не пошевелился. Тогда я попробовал встать на него ногой и… камень вдавился в землю! Там, где мы вышли из тоннеля послышался рокочущий звук, и мы увидели, как стена начала двигаться и выход закрылся. На месте выхода встала каменная стена, поросшая мхом и, если бы мы не знали, что там был выход из подземного хода, догадаться, что он там есть, было бы невозможно.
  — А как теперь снова открыть? — поинтересовался Вася.
  — А зачем тебе нужно опять открыть? — спросил я его, хотя меня тоже это интересовало.
  — Обратно в замок!
  — Думаю, обратно пока нам не надо. Вдруг милиция там задержится, будут искать, караулить. Надо пока где-нибудь в другом месте пересидеть. Дней через несколько сходим на разведку, если всё будет тихо, вернёмся.
  — Через ход-то мы, наверное, уже не пройдём? — грустно проговорил Сёмка.
  — Если будет чисто, то вернёмся, как обычно, попробуем ещё раз через ход сходить, или здесь поищем, может научимся входить.
  Неожиданно, у нас под ногами, где-то под землёй снова раздался рокочущий шум и мы увидели, как камень, на который я наступал, снова вышел из земли и занял своё первоначальное положение.
  — Здорово, — воскликнул Сёмка, — наверное если на него снова встать, дверь-то и откроется!
  — Всё-таки здорово у него соображалка работает, — подумал я.
  — Тоже мне, умник, — сказал Вася. — Мы и без тебя догадались! Может попробуем? — продолжил он, глядя на меня.
  — Ну а чего тянуть. Вставай! ¬— я показал ему на камень.
  Вася тут же встал на камень и… ничего не произошло!
  — Попрыгай, — посоветовал Сашка.
  Вася попрыгал, но снова ничего не произошло.
  — Пусть Егор снова попробует! — робко произнёс Сёмка.
  Я подошёл к камню, отодвинул Васю и встал на камень. Камень ушёл в землю и нова послышался знакомый гул. Дверь в подземный ход начала двигаться.  Проход был снова открыт!
  Просто Егор тяжелее, вот у Васи и не получилось! — снова прокомментировал Сёмка.
  Видимо, Сёмка снова оказался прав. Васька был точно легче меня, видимо в этом было всё дело.  Подземный ход был сделан для взрослых людей, ну а я был из ребят самым взрослым, и, наверное, самым тяжёлым.
  Когда камень снова вернулся на место, я попросил встать на него Васе и Сёмке вдвоём. Результат оправдал ожидания камень под тяжестью двоих ребят ушёл в землю и дверь была снова закрыта.
   — Ну, что ребята, куда пойдём? Какие предложения?
  Все дружно задумались. Первым начал Василий.
  — Я думаю, подальше от города. Может ещё такой замок найдём.
  — Ага, я про такие в округе не слышал. Знаю в Поспешино помещик жил. Так там в его доме уже клуб сделали. — Сказал Вася.
  — А я церковь заброшенную знаю. Большая была, но разрушили её. Мы там с пацанами пару дней ночевали. Не замок конечно, но крыша не вся разрушена, от дождя спрятаться можно. И деревня от него далеко, она на опушке леса стоит. — предложил Валерка.
  Валерка был местным, к нашей компании почти случайно присоединился, мы делали вылазку на рынок, едой разжиться, до рынка ещё не дошли, и он встретился нам по дороге, бежал в обратную от рынка сторону. Когда увидел нас, крикнул, что на рынке облава, и продолжил бежать. Естественно, мы все тоже развернулись и побежали за ним. До леса добежали, там уже и познакомились. Он был тоже сирота. Отца своего не видел, а мать умерла от тифа. Хотели в детский приют отправить, а он сбежал. С тех пор и жил в лесу, шалаш себе соорудил, грибами, ягодами питался, речка рядом была. Но иногда ходил в деревню на рынок, выпрашивал еду.
  Других предложений не было. и мы решили отправиться в Валеркину церковь. Хотя Валерка говорил, что это не очень далеко, на дорогу туда у нас ушёл почти весь день. До церкви добрались только к вечеру. Церковь действительно была сильно разрушена, но часть крыши была ещё, как говорил Валерка, целой. Было уже темно, мы все устали, поэтому разглядывать всё подробно не стали, а просто улеглись, кто как смог.
  Проснувшись утром, я увидел, что все ребята ещё спят. Я потихоньку поднялся и пошёл обходить наше новое место обитания. Было раннее утро, немного прохладно, но солнце только вставало, так что день обещал быть тёплым. Церковь действительно была большая, наверное, когда-то в ней собиралось много народу. Интересно было, почему вдруг она осталась покинутой и разорённой. Возможно, от того, что от неё до деревни было действительно далеко. Вокруг вообще не было видно никакого жилья. Увидев лестницу, которая вела наверх, я решил по ней подняться. Лестница привела меня в полуразрушенную колокольню. Колоколов, конечно, уже не было, но, судя по всему, колоколов здесь было когда-то много. Осмотревшись вокруг, я увидел вдалеке небольшую деревню. Других населённых пунктов не наблюдалось, хотя, возможно, когда-нибудь, здесь были и другие деревни.  Возможно и нет, но я подумал, что при такой церкви прихожан должно было быть много. Иначе зачем её было строить.
  Побродив вокруг церкви, и не найдя ничего интересного, я вернулся к ребятам. Все, кроме Сёмки ещё спали. Увидев меня, Сёмка радостно замахал мне руками и пошёл мне навстречу.
  — Ты где был? Я просыпаюсь, а тебя нет!
  — Гулял. Сколько можно спать. Даже стеречь сегодня никого не оставили. Слава Богу никто не нагрянул. Нас легко можно было повязать, как сурков.
  — Что-нибудь нашёл, Егор?
  — Пока ничего. Развалины, они и есть развалины. Наверху точно ничего интересного, а внизу всё, вон, в кирпичах да палках. Я вот только не понимаю, почему не видно подвала. В церквях обычно всегда подвалы бывают.
  — Зачем подвалы?
  — Хранить что-нибудь. Интересно, вокруг никаких строений нет, а где священник жил?  Священники обычно возле церкви живут. Служки у них по хозяйству работают, бывает, что у священника жена, может дети!
  — Егор, ты откуда так много знаешь? Я таких умных ещё не встречал. Ты вон в замке подземный ход нашёл. Я бы в жизни не догадался. Да и никто, кроме тебя не догадался.
  — Да я и сам иногда не знаю, откуда всё это знаю. Догадываюсь как-то.
  — Здорово! Я тоже иногда могу догадаться, но вот так, как ты, у меня ещё ни разу не было.
  — Зато ты змею нашёл. Быстрее всех. Ты у нас самый глазастый.
  — Да ладно! Я как все.
  — Не прибедняйся. Ты молодец. Давай, пока все дрыхнут, поищем, может подвал какой-нибудь всё-таки есть.
  Пол почти полностью был засыпан обломками стен, перекрытий, кирпичей и всякого мусора. На что хватало сил, раздвигали, смотрели. От шума проснулись все спящие. Увидев, нас с Сёмкой, двигающих кирпичи, все подошли к нам, поинтересовались, чем мы занимаемся и сразу же начали помогать.
  Неожиданно поиски привели к результату. Отодвинув кое-как большой кусок стены, мы увидели плиту с изображением креста и обвившей его змеи. Это было очень похоже на тот крест, который открыл нам вход в подземелье в замке. Если эта плита тоже была входом в подземелье, то её как-то можно было открыть. О том что её можно поднять руками, можно было даже не думать, так как выглядела она очень массивно и плотно прилегала к рядом лежавшим плитам.
  — Опять змея на кресте! Странно всё это! Там змея, здесь змея. Это что? Снова вход в подземелье? Если это дверь, то она, наверное, тяжёлая. — проворчал Вася, да и ручки не видно. За что хвататься-то?
  — Опять тебе всё не так, Васька, — сказал Мишка.
  — А тебе всё нравится.
  — Нравится, не нравится, а вдруг это действительно вход в подземелье.  Это же церковь! 
  — Ну и что, что церковь. В каждой церкви что ли есть подземелья?
  — В замке было, а почему в церкви не может быть? — вмешался Сёмка, — Это точно
вход. В замке была змея и здесь нарисована змея.
  Да, опять крест со змеёй, —думал я, и мне казалось это странным. Мне казалось, что я знаю ответ к этой загадке, но в то же время никак не мог его найти. Вообще, мне снова показалось, что я уже здесь бывал. Мне и в замке казалось, что я там бывал когда-то раньше, и меня это очень беспокоило.
  — Ладно, пацаны, мы с Сёмкой тут ещё посмотрим, может ещё что-нибудь найдём, а вы попробуйте, сгоняйте куда-нибудь за едой! Нам же надо чего-нибудь поесть, а то ноги протянем с голоду. Валер, я с колокольни деревню увидал, вроде не очень далеко.
  — Да, вроде есть деревня. Если через лес пройти. Но я там ни разу не был, можно сходить, посмотреть, — отозвался Валера.
  — Ну вот и ладно. Попробуйте сходить. Если вдруг ничего не будет, то хоть ягод каких, может, наберёте.
  Когда ребята ушли, мы с Сёмкой начали расчищать пол дальше. Пока расчищали, во мне всё больше крепла уверенность, что плита — это вход в подземелье. При этом, мне всё сильнее казалось, что я когда-то уже был здесь, причём это было, когда ещё церковь не была разрушена. Когда мы расчистили пол от плиты до ближайшей стены и ничего подозрительного не обнаружили, мой взгляд упал на полуразрушенную стену, которая была покрыта мозаикой. Как и стена, мозаика сохранилась не полностью, но на оставшейся части можно было разобрать несколько стоящих человек, смотревших на всадника, сидевшего на коне. Он был в железных доспехах и держал в руке копьё. Вдали за ними были видны какие-то развалины.
  — Интересно, кто здесь изображён? — подумал я.
  Поскольку мозаика была сильно повреждена, сложно было понять, что ещё было изображено на этой стене, но в голове крутилась мысль, что именно в это мозаике кроется подсказка, как пройти в подземелье. Я отошёл от стены подальше и мне показалось, что там, куда смотрел всадник были остатка мозаики, возможно изображавшие какую-то могилу. Мне подумалось, что на могиле мог стоять крест или какое-то надгробье. А изображение этого надгробья могло быть ключом, открывающим плиту в полу. Я подошёл ближе. Под осыпавшейся мозаикой, которая могла изображать надгробье была видна кладка из крупного кирпича. Я начал с силой нажимать поочерёдно на каждый кирпич. На десятом кирпиче я подумал, что идея была бредовая, но решил, что надо проверить её до конца и продолжил нажимать. И… кирпич ушёл в стену и я услышал уже знакомый гул где-то внизу под собой.
  — Егор, она поднимается, — закричал Сёмка.
  Повернувшись, я увидел, как край плиты начал подниматься. Плита медленно поднялась почти вертикально и остановилась, и мы с Сёмкой увидели лестницу, ведущую вниз, в темноту. 
  — Похоже, что теперь у нас будет, где пожить! — радостно воскликнул подошедший Сёмка.
  — Похоже, — ответил я, — только надо сначала всё посмотреть. У тебя спичек случайно не осталось?
  — Осталось, но мало.
  — Жаль, что мы не взяли свечей из того хода.
  — Я взял! Правда только одну, — неуверенно произнёс Сёмка.
  — Но я ведь сказал всё оставить!
  — Да, но ведь я не зря не послушался. Теперь тебе свечи нужны.
  — Да, ты прав! Спасибо! Давай сделаем так. Я пойду на разведку, а ты останешься здесь, подождёшь ребят. Мало ли что может случиться. Вдруг не смогу вернуться, тогда будет хоть известно, где меня искать.
  — Как это, не вернуться, тогда я точно иду с тобой. Вдвоём всё-таки сподручней.
  — Да, возможно, ты опять прав. Давай подождём ребят.
  В ожидании ребят, мы с Сёмкой ещё раз обошли развалины в надежде найти что-нибудь ещё интересное. Но, к сожалению, больше ничего такого мы не обнаружили. Вернувшись, мы увидели, что вход в подземелье снова закрыт, а камушек с крестом снова на своём месте. Видимо, дверь закрылась сама по себе и это немного меня встревожило. Получалось, что как войти мы знаем, а как открыть изнутри пока нет. Решив пока оставить, как есть, мы стали ждать ребят. Они появились примерно часа через два и притащили с собой две корзины еды. Там был хлеб, сало, картошка, немного яиц и 3 бутылки с молоком. Они рассказали, как добрались до деревни. Оказалось, что деревня почти заброшена, все избы, кроме двух стоят пустые и в этих двух домах живут две старушки. В хозяйстве у них две коровы, несколько поросят, куры и гуси. Они были очень рады, что к ним пришли гости, так как с прошлого года к ним никто не заглядывал, а сами они никуда не выезжают, так как просто не на чем, а до города далеко и дороги почти нет. Они тут же усадили ребят за стол, накормили картошкой с салом, хлебом с маслом, напоили молоком. Узнав, что ребятам негде жить и то, что они прячутся от милиции, старушки предложили пожить у них, так как места для жилья у них предостаточно, а милиция к ним давно уже не появлялась. А когда ребята рассказали про нас Сёмкой, они собрали для нас еды и сказали, чтобы мы все приходили к ним пожить.
  Пока мы с Сёмкой ели, завязался разговор о том, стоит ли принять приглашение старушек. Большинство сходилось на том, что это хороший вариант, чтобы пересидеть тяжёлые для нас времена. Мне, в принципе, тоже показалось хорошей идея пожить в деревенском доме, тем более что там было чем питаться. Хотя, вряд ли у старушек хватит пропитания, чтобы долго кормить такую ораву.
  После того, как мы с Сёмкой впервые за последние дни наелись, мы решили показать им нашу находку. Я подошёл к стене и нажал на кирпич и, о чудо, плита снова поднялась, что вызвало у ребят просто бурю эмоций! Они наперегонки стали спрашивать, как это получилось, и мы с Сёмкой рассказали, как мы открыли этот вход. Конечно, всем было очень интересно, что же скрывается там внизу, но, поскольку уже было известно, что плита через какое-то время закрывается, и мы пока не знаем, можно ли открыть её изнутри, мы решили, что нам лучше разделиться на две группы. Одна пойдёт в подземелье, а вторая останется. И если мы не сможем открыть плиту изнутри, то будем стучаться и ребята нам откроют. В итоге в подземелье начали спускаться я, Сёмка и Вася, а остальные остались наверху ждать.
  Лестница была крутая и скользкая, так как ступени были сделаны из гладких камней. И спуск оказался очень глубокий. Очень скоро света от входа стало не хватать и Сёмка зажёг нашу единственную свечу. Когда ступени закончились, мы оказались в тоннеле. Это было понятно по отзвукам наших шагов и голосов, которые отдавались эхом откуда-то издалека, но свечки не хватало, чтобы хорошо всё осветить. Этот тоннель был больше, чем тот, по которому мы выбрались из замка. Но был похож, так как он тоже был сделан из красного кирпича.  И тут, сверху раздался знакомый гул, и маленькая светящаяся точка наверху исчезла. Стало не то, чтобы страшно от того, что мы были заперты в подземелье, но какое-то внутреннее волнение я всё-таки испытывал.
  — Сёмка, береги свечку! Как только половина сгорит, говори, пойдём назад. — сказал я Сёмке.
  — Хорошо! Скажу. Куда пойдём?
  — Думаю, вперёд. Куда же ещё? Пока не уткнёмся.
  — Куда не уткнёмся? — язвительно поинтересовался Вася.
  — Да, уж, куда получится. Должен же где-то этот тоннель закончиться. По крайней мере, я надеюсь на это.
  — Я тоже надеюсь, — недовольно проворчал Вася.
  — Э-эх, Вася! Это же так интересно! Может тут сокровища спрятаны!  — ответил Сёмка.
  — Да, держи карман шире! Это только в сказках бывает.
  — Ну и пусть в сказках, а мне всё равно интересно!
  — Да, да, я знаю. Тебе вообще всё интересно.
  — Ага! Не всем же быть такими как ты.
  — Да уж, какой есть.
  Я подумал, что интересно как-то всё получается.  В замке нашли подземный ход, здесь снова оказались в подземном ходе. Кто сделал все эти ходы? Зачем они были нужны? Это ведь не поле вспахать. Рыть под землёй, строить тоннель! Это же очень сложно, да и долго, наверное. Но, раз сделали, значит нужно было. Может быть когда-нибудь я узнаю про всё это. И при этой мысли у меня снова возникло чувство, что я здесь уже бывал. Но, поскольку это было, вроде как, невероятно и невозможно, я решил пока не придавать этому серьёзного значения. 
  — Егор, свечка наполовину сгорела, — Сказал Сёмка.
  — Молодец, не забыл, поворачиваем назад!
  — А может дальше пойдём? Ведь интересно же, куда этот ход. Вдруг там сокровища? — неуверенно спросил Сёмка.
  — Тебе говорят назад, значит назад. Старших надо слушать, — откликнулся Вася.
  — Да, Семён, подземный ход никуда не денется, а без света, тут делать нечего. Надо где-нибудь свечей раздобыть. Тогда и вернёмся сюда, — сказал я Сёмке.
  — Ну, хорошо, пойдём назад. Только в следующий раз я тоже пойду.
  — Пойдёшь, пойдёшь, любопытный ты наш. Как же без тебя! — отозвался Вася.
  Вернувшись ко входу, мы постучали в плиту, покричали, что мы пришли, дверь открылась и мы вышли наружу. Ребята были все в сборе и вопросительно смотрели на нас, видя, что лица у нас не очень довольные.
  — Ну что вы молчите, нашли чего? — первым спросил Иван.
  — Это подземный ход! — выпалил Сёмка.
  В ответ посыпалась куча вопросов: куда ведёт, что там видели, нашли что-нибудь или нет, можно ли им тоже туда.
  — Так, спокойно, ребята! Это подземный ход. Куда ведёт, не знаем, прошли не до конца. Свечка была одна и её еле хватило. Нам нужно запастись свечками, чтобы пройти дальше, — постарался я всех успокоить.
  — А где мы возьмём свечки? На рынок сходим?
  — Давайте сначала решим, пойдём мы к старушкам в заброшенную деревню или останемся здесь. Я думаю, что надо идти. Что думаете?
  После недолгих разговоров, мы решили идти в деревню. По крайней мере там точно было, где ночевать, да и с едой, хотя бы временно, проблема будет решена.
 Мы доели остатки еды, которую ребята принесли из деревни, и двинулись к старушкам.
  Старушки оказались просто замечательными. Звали их Прасковья Михайловна и Мария Семёновна. Они очень обрадовались нашему приходу и сразу же предложили поесть. Усевшись за большой стол на улице возле дома, мы ели и рассказывали о том, откуда мы, о том, где и как жили. На самом деле, для меня это оказалось очень интересным, так как мы друг с другом мало разговаривали на эту тему. А старушки как-то неожиданно разговорили нас. Узнавая какие-то подробности из жизни ребят, мне стало более понятно, почему Вася у нас был скептиком, Генка молчуном, а Сёмка любопытным оптимистом.
  Пока мы шли к старушкам, мы договорились, что про подземные ходы рассказывать не будем. Но, неожиданно, когда мы рассказали, что какое-то время жили в разрушенном замке, одна из старушек, Прасковья Михайловна, рассказала, что она знает этот замок и когда-то, ещё до войны, была няней у хозяйского сына. Она рассказала, что хозяином замка был граф Воронцов. Он жил один с сыном, жена его умерла при родах, и он очень сокрушался по этому поводу, так как похоже было, что он очень любил её. Он очень любил сына, баловал его, как мог и заботился о том, чтобы он ни в чём не испытывал недостатка. Были слуги, служанки, конюхи, садовники. Он часто уезжал куда-то на несколько дней, а когда возвращался, в замке появлялись гости. Причём это всегда были мужчины. В большом зале для них накрывали стол, и они подолгу там оставались там, вели какие-то беседы. О чём они там разговаривали было неизвестно, так как разговаривали не по-русски. Слуги, которые прислуживали у стола, не понимали этого языка. Русская речь звучала только когда хозяину или гостям было что-то нужно.
  Иногда хозяин и гости спускались в подвал и туда уже слуг не пускали. Что там происходило, никто не знал, но иногда слуги рассказывали, что по возвращении из подвала обратно в большой зал, количество гостей могло увеличиваться или уменьшаться. Поэтому всегда к визиту гостей, когда в зале накрывали стол, ставилось несколько дополнительных приборов. Откуда брались лишние люди и куда исчезали те, кто спускался в подвал, никто не знал. Спрашивать слуги боялись, так как хозяин был очень строг со слугами и в случае малейшей провинности любого могли наказать и выгнать из поместья.
  Рассказ этот меня очень заинтересовал. Поскольку мы знали о существовании подземного хода, было понятно, как появлялись и исчезали люди, но было очень интересно, что за тайные собрания проходили в том замке. Я подумал, что нужно будет обязательно наведаться в тот подвал в замке и поискать что-нибудь, что могло бы подсказать, что за собрания проходили у графа Воронцова. 
  — А где сейчас граф и его сын, Прасковья Михайловна? — спросил я у неё.
  — Так откуда ж мне знать. Как революция началась, так они и уехали куда-то. Хозяин нам всем раздал денег, сказал, что можно забрать из вещей, что понравится, да и уехал и сына забрал. Я и вернулась сюда, в свою деревню. Тут ещё тогда домов пять жили, а сейчас вон мы с Машей только и остались.
  — А милиция или солдаты у вас тут бывают?
  — Да, какое там! Года три назад какие-то военные забрели, потому как заблудились, да ушли сразу. К нам ведь дороги давно нет. Как плотина поломалась, так дорога-то под воду и ушла. Лес вокруг, да вода. А вы-то надолго к нам? А то, соскучились мы по людям-то. Поживите хоть малость. Дома вон пустые стоят. В любом заночевать можно.
  — Поживём, наверное. Да, пацаны? — спросил я у ребят.
  — Да! — почти в один голос откликнулись ребята.
  — Значит поживём, — заключил я. — может какая помощь вам нужна, Прасковья Михайловна? Мы работы не боимся.
  — Да, что ж, конечно, нужна. Чай, не молодые мы с Машей. Так-то, конечно, справляемся, но с каждым годиком потяжельше всё даётся. Травы скотине надо заготовить, дров на зиму. Да и вон крыльцо у Маши покосилось, может есть среди вас кто рукастый, может починит.
  — Давайте я крыльцо починю! —неожиданно для меня вызвался Вася.
  — А ты что, умеешь?
  — Немного умею. Отцу помогал плотничать. Он хорошо умел.
  Мне показалось, что в его голосе промелькнула нотка грусти. Вася ни разу не рассказывал о своём отце, да мы как-то и не расспрашивали друг друга про прошлое. Если кто-то хотел, то сам рассказывал, если нет, то это было личное дело каждого.
  — Ну, тогда ладно. Вася ремонтирует крыльцо, если нужно будет, мы ему поможем. А пока, давайте пройдёмся по домам, посмотрим, где нам будет получше расположиться.
  Дома оказались в общем-то в неплохом состоянии, но почти у всех были прохудившиеся местами крыши, так как покрыты были некоторые тёсом, некоторые дранкой. В итоге мы выбрали себе дом, практически по соседству с нашими бабушками. Крыша была почти целая, дом был большой, и мы решили, что там мы все сможем поместиться.
  Когда мы вернулись к дому Марии Семёновны, Василий уже во всю стучал топором, обтёсывая новые столбы для крыльца. Мы решили ему помочь и разобрали покосившееся крыльцо. А после того, как столбы были готовы, мы поставил на место крышу и ступени.  Когда мы уже заканчивали, подошли наши старушки, обрадовались, что крыльцо стоит ровно и крепко, и позвали нас ужинать.
  За ужином я поинтересовался у наших хозяек, где можно раздобыть свечей. Мария Семёновна сразу же сказала, что чего другого, а свечек у них много. Оказалось, что в деревне многие когда-то занимались изготовлением свечей для церкви, а с тех пор, как церковь перестала проводить службы остались большие запасы этих свечек. Выбрасывать их никто не стал и их сложили на всякий случай в амбаре, стоящем рядом с её домом.
  Увидев, как мы обрадовались такому известию, Прасковья Михайловна сразу же спросила, что нас так обрадовало.
  — Да мы там в одном доме книжек много увидели, а я читать люблю, — быстрее всех нашёлся Сёмка, да из ребят может тоже кто захочет почитать. Да и вообще, ночью-то темно, свечки ночью могут понадобиться.
  — Ишь ты, какие ребятишки-то сегодня у нас, грамоте обучены. А книги-то вы, наверное, в Ивановом доме нашли, он у нас единственный, кто хорошо читать, писать умел. В городе где-то работал, а потом обратно в деревню вернулся, на родину. Книжек с собой много привёз. Только не удалось ему долго пожить. Медведь его задрал в лесу. Судьба у него видно была такая. Родители рано померли, сестра где-то сгинула. На всё воля Божья конечно, но всё-таки жалко его было, хороший был человек.  А свечки берите в амбаре, сколько нужно. Всё равно без дела лежат. Там, кстати, в дальнем углу и спичек запасено. Берите, коли нужно.
  Спасибо, Прасковья Михайловна! — сказал я, радуясь такой неожиданной удаче.
  — Да, не на чем. И хватит уже нас так величать. Просто бабушка Проня, бабушка Маша. Чай в деревне живём, а не в городе. Идите уже отдыхать. Завтра вставать рано. Обещали ведь помогать.
  Поблагодарив старушек, мы отправились устраиваться на ночлег. Естественно, не преминув зайти в амбар, где мы набрали свечей и несколько коробков спичек. Время было уже позднее и придя в дом, мы настелили на пол всё, что нашлось подходящего в доме и легли спать. Поговорив немного о том, как бы нам сообщить нашим старушкам, что нам надо ненадолго отлучиться и не придумав ничего путного мы решили, что надо сначала поспать, а утром уже придумать какую-нибудь правдоподобную историю.
  Утром нас разбудила бабушка Маша.
  — Долго спите, ребятушки! Сразу видно, что не деревенские. А мы вам уже завтрак приготовили, оладушки со сметаной.
  — Спасибо! — почти что в один голос ответили мы, — сейчас идём!
  Оладушки оказались очень вкусные. Но мы не успели ничего придумать, что сказать нашим хозяйкам. И тогда я решил рассказать хотя бы часть правды.
  — Ну что ребята, я расскажу наверное, что у нас приключилось. — я обвёл взглядом ребят и увидел их удивлённые лица.
  — Что расскажешь, Егорка? — спросила Прасковья Михайловна.
  — Бабушка Проня, бабушка Маша, мы не всё вам вчера рассказали. Мы, когда жили в замке, нашли в подвале подземный ход. Но там было темно, и мы не смогли там всё, как следует рассмотреть. Поэтому хотим сходить туда, посмотреть, как следует, может чего найдём. Вдруг там сокровища какие-то спрятаны. Для этого и свечки вчера спрашивали.
  — Ой, милые мои, говорил мне наш дворецкий Пантелей, что ход есть, но мы-то не верили. Правда, в подвал-то мы никогда не ходили, нельзя нам было. Может оно так и есть. Я же вчера говорила, что гости иногда непонятно куда девались. А вы, вишь, про ход узнали! Может не пойдёте? Мало ли что.
  — Бабушка Проня, ну как не сходить? Может, там правда сокровища, — сказал Сёмка.
  — Ну, Бог с вами, идите. Только возвращайтесь. Нам тут такие рукастые мужики нужны. Вон крыльцо-то как хорошо починили. Как новое!
  — Конечно вернёмся, где мы ещё таких оладушков поедим. — снова ответил за всех Сёмка.
  — Ладно. Путь не близкий, сейчас вам в дорожку еды соберём и ступайте.
  Собрались мы быстро и в скором времени уже двигались к нашему подземному ходу. Но шли мы, конечно, к тому, что в церкви нашли, слава Богу, никто из ребят не проговорился, что хода-то мы нашли два. И поэтому шли к церкви. Правда без Васиного ворчания всё равно не обошлось. Он запереживал, что нам нечего будет сказать старушкам, когда вернёмся, потому что идём в церковь, а не в замок. Но когда я ему объяснил, что можно будет сказать, что в замок не смогли попасть, потому что он охранялся милицией, он успокоился.
  Придя в развалины, мы подошли ко входу в подземелье и стали решать, кто останется наверху, так как все хотели попасть в подземелье. В итоге договорились, что останутся Вася и Сёмка, так как они уже там хоть недолго, но побывали.  Мы открыли вход и стали спускаться вниз. Со мной спустились Валера, Гена, Иван и Сашка.
  Свечек теперь у нас было много и поэтому мы шли медленно, хорошенько оглядывая стены и потолок. Ничего необычного не было. Ход сначала был прямой, но через какое-то время мы дошли до развилки. Перед нами было два хода, один уходил влево, другой вправо. Все почему-то захотели пойти направо. Поскольку у меня не было особых предпочтений, я согласился, и мы двинулись направо. Этот ход уже не был прямым и петлял, то влево, то вправо, а потом стал идти с небольшим уклоном вниз. Сколько в итоге мы прошли было непонятно, но по моему разумению вёрст пять мы уже отмахали. Появилась уже мысль, сделать привал, но любопытство было сильнее, и я не стал предлагать ребятам отдых. Через какое-то время мы увидели, что тоннель заканчивается и впереди есть выход куда-то. Правда пока не дошли не увидели, что это не выход, а вход в большой сводчатый зал. В центре зала стояла огромная чаша из камня, над чашей в центре потолка находилось отверстие, видимо уходящее куда-то вверх, а по стенам были развешены чаши, похожие на факелы. Я не понимал, почему я решил, что это факелы, но был уверен, что это именно так. Подойдя к одному из них, я поднёс к факелу свечку, и он вспыхнул ровным пламенем, осветив окружающее пространство. Ребята повторили за мной эту процедуру и в зале стало очень светло.
  Что это был за зал, было непонятно. Из него не было видно выхода, кроме того, через который мы вошли. Единственно, что стало видно при ярком свете, так это потускневшие от времени изображения на стенах. Это были изображения каких-то людей в монашеских одеяниях, и в руках у них у были изображены змеи.
  — Опять змеи, — подумал я, — что всё это значит, куда мы попали?
  — Да, Сёмка точно расстроится, сокровищ здесь нет, — сказал я уже вслух, — давайте, как следует осмотрим стены, может быть есть всё-таки какая-то потайная дверь.
  Не найдя ничего подозрительного, мы снова зажгли свечи, потушили факела и двинулись в обратном направлении. Дойдя до развилки, мы решили немного перекусить и двинуться в левый коридор. Сколько было времени, было неизвестно, но все дружно согласились, что раз уже столько прошли, надо дойти как можно дальше, чтобы потом не терять времени на повторное посещение.
  Отдохнув и подкрепившись, мы пошли дальше. Этот ход немного отличался от правого, он шёл вверх. И это вселило в нас некоторую надежду на то, что, возможно этот ход приведёт нас к выходу на поверхность.
  На нашу радость, так оно и оказалось. Тоннель закончился лестницей, которая вела наверх, как в той разрушенной церкви, из которой мы пришли. Над нами была плита, которая, видимо, тоже могла открыться, но вот только как это сделать было непонятно. Мы упёрлись в неё со всей силой, но она не поддалась. Но каково было наше изумление, когда сверху послышалось церковное песнопение. Было похоже, что мы оказались под церковью. Вот только она, видимо, была действующая.
  Что делать при таких обстоятельствах было непонятно. Стучаться и кричать, в надежде, что кто-то нам откроет или дождаться, когда наверху наступить полная тишина и попробовать всё-таки отыскать, как можно открыть этот выход изнутри. Можно, конечно, вообще развернуться и пойти назад, но было настолько интересно увидеть, куда привёл подземный вход, что это было решено оставить на крайний случай.
  Мы стали рассматривать, ощупывать каждый сантиметр стен, которые были сделаны, как и весь подземный ход из одинаковых кирпичей, но ничего не находили. И, вдруг, неожиданно, я увидел на одном из кирпичей лестницы знакомое изображение змейки. Искать нужно было в лестнице!
  Найдя это, мы решили затаиться и дождаться, когда наверху наступить тишина, а потом уже попробовать нажать на этот приметный камень.
  Дорога у нас была длинная, так что в ожидании мы, естественно, заснули.  Я проснулся первым, долго вслушивался, даже прислонил ухо к плите, но ничего не услышал и разбудил ребят.
  К всеобщей радости, наша находка оказалась именно тем, что мы подумали. Кирпич легко поддался и провалился внутрь. Послышался невнятный гул, и плита стала подниматься. Мы выскочили наверх и увидели, что мы действительно находимся в церкви. Пока мы смотрели по сторонам, снова раздался гул и плита стала медленно опускаться.
  Мысль о том, что мы не знаем, как её открыть сверху, сразу привела меня в чувство.
  — Ныряем, пацаны, мы же не сможем её отсюда открыть. — крикнул я и рванул под плиту.
  Ребята рванули за мной, плита опустилась на место, и мы снова оказались в подземелье.
  — А чего мы все побежали?  — вдруг спросил Сашка, — можно же было, как в той церкви! Одному остаться, а остальные выходят. Давайте ещё раз откроем, и кто-нибудь останется, а потом нам откроет.
   Действительно, это было решение, которое было очевидным, и я удивился сам себе, что вдруг запаниковал в этой ситуации. Конечно, нужно было так и сделать. Мы оставили Ивана, а сами выбрались наверх.
  Церковь была закрыта. Мы подёргали входные двери, но они не открылись. Видимо были заперты снаружи. В самой церкви мы не увидели ничего необычного. Очень хотелось понять, где находится эта церковь, но для этого нужно было выглянуть на улицу, а окна были только под самым потолком и как туда добраться было непонятно.
  Добраться до окон вызвался Сашка. Наблюдать как он лезет было просто страшно. Мы втроём стояли снизу и были готовы его ловить, если он вдруг сорвётся. Когда он всё-таки добрался до окна, он долго всматривался в окно, а потом сообщил нам, что мы находимся в каком-то городке или большом селе, но в каком, он не знает. Я его попросил постараться запомнить, что он там увидел, чтобы если повезёт и мы попадём сюда не по подземному ходу. а поверху, узнать это место. Когда он спустился, мы постучали Ивану. Конечно, ему было тоже интересно, посмотреть, где мы были, и мы спустились в низ и выпустили его. Когда он вернулся, мы отправились в обратный путь
  Когда мы подошли к нашему входу, мы уже знали, где искать открыватель и, конечно же нашли его. Плита медленно поднялась вверх, и мы вышли наружу, разбудив при этом наших спящих встречающих. Пока они нас ждали, они просто уснули. Хотя, этому было оправдание. На улице уже занимался рассвет. Конечно, ребята начали наперебой расспрашивать про наши приключения, но после недолгого рассказа они были огорчены, что результат оказался таким. Больше всех расстроился Сёмка, так ка он, похоже, искренне рассчитывал, что мы найдём клад. Он тут же предложил наведаться в замок, чтобы поискать сокровища там, но все дружно стали говорить, что в замок ещё рано возвращаться, нужно сходить сначала разведать, уехала ли милиция, не поселился ли там кто-нибудь ещё, а потом уже пойти в подземный ход.
  Наши старушки очень обрадовались нашему возвращению. Сразу же позвали нас покушать, мы поели и рассказали, как договорились по дороге, что в замок попасть не удалось, так как там ещё дежурят милиционеры, и пойдём туда только после того, как они уедут. Мы поблагодарили наших хозяек за обед и спросили, что мы ещё для них можем сделать.
  Оказалось, что самыми трудными для них были заготовках сена и дров. Делать это почти никто из нас не умел. Деревенскими у нас были только Вася и Сашка, но тем не менее, с утра было решено разделиться поровну и начать этим заниматься.
  Мне было интересно, как у меня получится косить и пилить и поэтому я для себя решил, что нужно попробовать и то и другое. Как ни странно, но всё у нас стало получаться почти с самого начала. Тем более, что наши бабушки нас не бросили и показали, как что делается. Наука была несложной и дело пошло достаточно быстро. Единственной проблемой было то, что мы были непривыкшими к такому труду и сил хватило только до обеда.  Все были просто вымотаны крестьянским трудом. Но наши бабушки нас всё равно похвалили и покормили. И на следующий день мы продолжили заготовки. По прошествии нескольких дней, мы всё же решили наведаться в первый подземный ход. Конечно же снова хотели идти все.
  Проснувшись пораньше, мы тронулись к замку. Поход прошёл без приключений и через несколько часов мы уже были перед входом в подземный ход. За рекой был виден наш замок. Мы немного понаблюдали за ним, но не заметили ничего подозрительного. Вход открылся без проблем, и мы стали спускаться вниз. Свечек у нас было много, так что в этот раз идти было легче. Ничего нового по дороге мы не увидели и благополучно дошли до той двери, через которую мы когда-то сбежали от милиции. Осмотрев внимательно всё вокруг, мы не нашли ничего, похожего на то, что могло бы помочь нам открыть дверь.  Эту дверь мы открывали вручную, надавили и она открылась, но сейчас не за что было уцепиться, чтобы потянуть её на себя, так дверь очень плотно прилегала к стене.
  ¬— Ну вот, — разочарованно произнёс Сёмка, — и сокровищ нет и дверь не открывается!
  Оценивая ситуацию, я не мог отогнать от себя мысль, что я знаю, как открывается эта дверь, но не мог вспомнить, как. Должен же быть хоть какой-нибудь знак!
  Решение пришло неожиданно. Рядом с дверью была ниша с подсвечниками. И я подумал, что кирпичи в нише, прилегающие к двери, можно сдвинуть в сторону ниши. Я попробовал сдвинуть первый кирпич, и, к моему изумлению, вместе с ним сдвинулись сразу несколько кирпичей. Видимо они были скреплены вместе. И в образовавшемся проёме стала видна боковая поверхность двери с выдолбленным в ней углублением, за которое можно было уцепиться. Я ухватился обеими руками за дверь, и она стала открываться. Открыв дверь, я повернулся к ребятам и увидел их обескураженные лица. Они смотрели на меня, наверное, как на привидение и, видимо, ждали от меня объяснений.
  — Не знаю, пацаны, как это получилось, но главное, что дверь-то открылась!
  Видя их вопросительные взгляды, я решил не продолжать объяснения и вошёл в подвал. Не сказав ни слова, ребята последовали за мной.
  — Ну что, пацаны, теперь мы знаем, как сюда входить и как выходить незаметно. Может вернёмся сюда?
  — Ну нет! — первым отозвался Сёмка. — Там такие оладушки! И вообще, там лучше! Здесь только надо клад поискать и вернуться. 
  Сёмкино желание найти клад было удивительно. Причём, как ни странно, ребята тоже стали его поддерживать.
  — А что, давайте поищем, — сказал неожиданно Вася, — найдём клад, будем богатыми.
  — Мы же здесь сколько прожили. Давно бы уже нашли, если б что было, — ответил я.
  — Но ведь мы же не искали специально, а в подвал вообще почти не спускались, — возразил Сёмка.
  — Ну хорошо! Давайте поищем. Только если что найдём, всё будет общее, независимо от того, кто найдёт.
  На том и порешили. Решили, что трое пойдут наверх, поищут там, а остальные будут искать в подвале.
  У меня не было уверенности, что мы что-нибудь найдём, но, тем не менее, я включился в поиски, поскольку стоять и быть сторонним наблюдателем не хотелось. Пол в подвале был засыпан каким-то хламом. Это была сломанная мебель, осколки стёкол, кирпича и разбитых скульптур. Сначала мы отодвинули мусор от одной стены, а потом стали продвигаться дальше, перебрасывая мусор с места на место. 
Дойдя до центра зала, где мусора было больше всего, мы обнаружили разбитую каменную чашу, очень похожую на ту, что мы нашли в другом подземелье. Куски разбитой чаши лежали вокруг её основания, и мы их общими усилиями сдвинули в сторону. А вот само основание чаши сдвинуть не получилось. Мы позвали ребят сверху и опять попробовали сдвинуть основание, но оно не поддавалось.
  — Ой. А тут опять змейка! — неожиданно произнёс Сёмка, показывая на основание.
Я подошёл к нему и увидел, что он показывает на уже знакомое нам изображение змейки, обивающей крест. 
  — Вот глазастый! Ну раз ты нашёл, ты и нажимай, сказал я Сёмке.
Сёмка расплылся в улыбке и нажал. И… чаша, вместе с плитой, на которой она стояла стала медленно подниматься! Мы все изумлённо наблюдали, как она поднимается, открывая лестницу, уходящую вниз в проход, открывшийся под чашей. Когда плита остановилась, наступила полная тишина. Мы смотрели друг на друга и понимали, что в данный момент мы стоим перед входом в ещё одно подземелье, в котором нас ждёт что-то неизвестное. Тишину нарушил Сёмка.
  — Да-а-а! — почти закричал он, — я знал, я знал, там сокровища!
  — Тише ты! — цыкнул на него Вася, — чего народ пугаешь? Я лично пока никаких сокровищ не вижу.
  — Там есть сокровища, точно, я знаю! Мы разбогатеем и поедем куда-нибудь в путешествие!
  — Подождите! Пока мы ещё не знаем, куда ведёт этот ход. Может быть это просто ещё один подземный ход, чтобы выйти с другой стороны замка, — начал было я.
  — Егор, пойдём скорее! Ужас, как туда хочется! — перебил меня Сёмка.
  Все дружно закивали головами!
  Конечно, нужно было идти, и мне тоже не терпелось посмотреть, что там внизу, но меня снова посетила мысль, что я здесь уже бывал. Это было странно, но я ничего с собой не мог поделать. Несмотря на то, что плита с чашей оставалась открытой, у меня не было уверенности, что она не закроется и поэтому, как и в случае, когда мы нашли ход в церкви, мы решили, что Сашка и Валера останутся, а остальные пойдут вниз.
  Лестница была не очень крутая, спускаться было легко, свечки горели, освещая окружающее пространство и наконец мы оказались в сводчатом коридоре, который привёл нас к большим деревянным дверям, отделанным орнаментом, похожим на какие-то письмена.
  К счастью, двери открылись без проблем, достаточно было только потянуть за ручки, и мы оказались в широком помещении с высоким потолком и высокими до потолка полками, заполненными книгами!
  — Что это?! — как-то жалобно спросил Сёмка.
  — Книги! Не видишь, что ли, — отозвался Вася.
  — Вижу. Но это не сокровища.
  — Почему не сокровища? Продадим на рынке, вот и будут сокровища.
  — Кто их купит? Они вон все старые, пыльные, небось никому такие старые не нужны.
  Ребята продолжали спорить, а я уже их не слышал, потому что целиком был поглощён рассматриванием книг. Какие-то книги были в кожаных переплётах, какие-то в деревянных какие-то в позолоченных. Я взял одну из книг, она была достаточно тяжёлая. На обложке был изображён какой-то воин на коне с копьём в руках, а под изображением воина была позолоченная надпись на каком-то незнакомом мне языке. Открыв её, я увидел картинки изображавшие сцены каких-то военных сражений и тексты, написанные на том же непонятном языке. На одной из картинок было изображено большое количество людей, стоявших, преклоня колено перед всадником, который был похож на всадника на обложке. Я взял ещё одну книгу, она была совсем без картинок, там был только текст, и много, много цифр
  — Пацаны, хватит спорить! — сказал я, повернувшись к ребятам, — давайте поищем, есть книги на нашем языке или нет.
  — А зачем? Что мы их, читать, что ли будем? — спросил Сёмка.
  — Ну, хотя бы поймём, может быть, что это за книги, зачем они спрятаны в подземелье.
  — Может быть в книгах написано, где искать сокровища, да, Егор?
  — Семён, ты неисправим! Хотя, чем чёрт не шутит, может и такие книги есть.
  После моих слов, ребята явно оживились и разбрелись изучать книги. Сначала они стали брать, перелистывать и бросать книги на пол, но я им сказал, чтобы они возвращали книги на место. Я периодически подходил к ним и просматривал вместе с ними книги.
  Книги были написаны на разных языках. Какие-то с картинками, какие-то с какими-то чертежами, схемами, а какие-то с изображениями непонятных не то людей, не то ещё кого-то в непонятных и совершенно мне неизвестных одеждах.
  Через какое-то время раздался Васин возглас: «Братцы, я нашёл, их здесь много.»
  Мы подошли к Васе и действительно, у него в руках была большущая книга. На обложке располагался знакомый нам крест со змеёй, а текст внутри был наш, русский. На первой странице было написано название: «Орден Священного Змея. Свод правил и законов.»
  — Что там, что там? — спросил подбежавший Сёмка.
  — Змея на кресте, это знак ордена, — ответил я.
  — Какого ордена? Орден же железный.
  — Орден — это такое тайное общество.
  — Что значит тайное общество?
  — Не знаешь, что такое тайное общество? Это когда люди собираются вместе и делают что-то вместе, только тайно, чтобы никто не знал.
  — А что они делают тайно? Молятся?
  — Поэтому и тайное, что никто не знает, что они делают. Если бы это было известно, то это было бы просто общество. В этой книге как раз, наверное, и написано, что они делали. Прочитаем — узнаем.
  — А я читать не умею, — сказал Сёмка, — у нас школы не было.
  — Как так? Ты же говорил, что умеешь. Наврал?
  — Да я это…, боялся, что засмеёте. Сам-то вот умеешь.
  — Ладно, научишься, попытался успокоить его я, на этой книге и будем учиться. Кто ещё у нас читать не умеет?
   —  Да все, вроде, умеют.
   — Значит только Семён не умеет. Это хорошо. Значит будем учить только тебя Семён, эта наука полезная, обязательно в жизни пригодится. Да, ребята? — Спросил я остальных.
  — Да, научим конечно, небось не велика трудность, — ответил за всех Вася, — зачем нам неграмотные? Нам неграмотные не нужны.
  Услышав такое, Сёмка насупился и ничего не ответил.
  — Ладно, ладно, — поспешил я его успокоить, — Вася пошутил, ты нам любой нужен. Вместе всегда легче, чем порознь. Давайте возьмём несколько книг, да пойдём к нашим хозяйкам. Небось волнуются, где мы.
  Когда мы вернулись в деревню, было уже очень поздно, но наша бабушки не спали. Они обрадовались, что мы вернулись и тут же собрали на стол еды. Пока мы ели, я рассказал, где мы были и что нашли. Они ахали, удивлялись и с интересом разглядывали нашу добычу.
  ¬— А я видела такой крест у барина, — вдруг сказала Прасковья Михайловна. — рубашка у него как-то раз расстёгнута была, так на шее, на цепочке он висел. Я ещё подумала, что крест какой-то не такой, как у всех, может у всех графьёв такие.
  — Да нет бабушка Проня, это особенный крест, тайный.
  — Какой такой тайный?
  — Такой тайный. Он только у тех был, кто в тайном обществе состоял.
  ¬— В обществе?
  — Ну да. Это когда люди собираются, чтобы поговорить о чём-нибудь тайном поговорить, посекретничать.
  — О чём секретничать?
  — Да, кто же их знает, о чём они там секретничали. Теперь вряд ли уже узнаем.  Хотя, может, что в этих книжках узнаем.
  — Так, когда же вы всё это прочтёте? Столько и за год, наверное, не перечитать!
  — Прочтём, баба Проня. Не за год, конечно. Быстрее. Тем более, что интересно это.
  — Ну, ладно, читайте, потом расскажете, что прочитали.
  — Расскажем конечно.
  — И спасть уже вам пора, отдыхать, небось намаялись.
  — Да, есть немного. Пошли, что ль, пацаны?
  — Пошли. И, правда, спать охота. — зевая произнёс Вася.
  Придя в нашу избу, ребята сразу улеглись спать и быстро уснули. А мне почему-то не хотелось спать. Не переставала преследовать мысль, что уже раньше где-то видел этот знак в виде креста со змеёй. Я взял книгу устава и решил её хоть немного почитать.   
  «В этот день, тринадцатого января тысяча семьсот двадцать девятого года от Рождества Господа Нашего, мы, собравшиеся для основания ордена священного змея, как свободные личности, заявляем о принятии на себя обязательств отныне и до конца времён соблюдать верность нашему сообществу и отдавать все силы на борьбу за сохранение присущей нам свободы, на основе принципов взаимной гармонии. С подписанием этого документа мы утверждаем высшей целью нашего братства раскрытие внутренних духовных сил и способностей человека для продвижения его к Свету Мудрости, пониманию Законов Мироздания и Вселенскому Знанию, данному нам великими учителями человечества.
  Каждый член Ордена должен осознать Высшую Цель как единственно верную и начать своё продвижение к ней, всесторонне поддерживая других членов ордена, дабы обеспечить общее всестороннее развитие.
  Объединившись как сообщество, внутри которого каждый из нас будет стоять как священный орден братьев и сестер, Мы будем противостоять враждебным системам и отметать бесплодные намерения и пустословие. Мы будем демонстрировать нашу инициативу и нашу силу всем другим равным представительствам и показывать своим ответственным управлением наше превосходство над теми, кто не идёт путём Божественного провидения и не принимает Божественную мудрость…»
  То, что я прочёл, было мне знакомо. Я уже читал эти строки. Мало того, мне показалось, что я был на этом собрании!  Эта мысль пронзила меня, как молния и я… проснулся.
  Это было удивительно! С каждым разом я всё больше верил, что те жизни, которые я проживал во сне, были реальными. Я был каждый раз другим человеком и, в то же время был собой. Но чьи это были жизни, чужие или мои? Сколько их вообще? Они происходят сейчас или были когда-то? Столько вопросов, и у меня на них нет ответов. Наверное, лучшим решением будет набраться терпения и ждать, как всё это будет развиваться.

Глава 11
Таинственные рукописи
    Я проснулся от стука в дверь. Кто бы это мог быть? — подумал я и пошёл открывать.
  На пороге стоял человек, в монашеском одеянии.
  — Здравствуйте, — произнёс незнакомец, — господин Блейквуд?
  —  Да. Это я. Чем обязан?
  — Вам письмо от вашего знакомого, — он протянул мне конверт.
  Мне стало интересно, что это за знакомый, который присылает мне письмо с монахом. Вскрыв конверт, я прочёл его и очень удивился. Письмо было от Артура Харриса.
  Артур действительно был моим знакомым.  Мы с ним когда-то обучались в Утрехтском университете. Мы были хорошими знакомыми, хотя и учились на разных факультетах. Но, после окончания университета, мы с ним не общались, и вот, неожиданно, я получил от него приглашение на встречу. Причём, в письме он представился членом Высшего совета Доминиканского Ордена и предложил встретиться в австрийской резиденции Доминиканской Церкви. Я мало, что знал о доминиканцах, но предложение меня заинтересовало, тем более что ехать было недалеко. И, как раз, я не был занят в ближайшие дни. Я сказал, что смогу приехать через три дня. На что посыльный сообщил, что, в таком случае, его высокопреосвященство будет ожидать меня в означенное мною время.
  Прибыв через три дня по адресу, указанному в письме, я увидел скромное двухэтажное строение без особых изысков. На входе меня встретил уже знакомый мне монах и сказал, что меня уже ожидают. Он проводил меня до дверей и предложил войти.
  Войдя, я увидел идущего мне навстречу Артура, моего университетского товарища. Он был в белом облачении, без головного убора, и, похоже было, что он рад нашей встрече, судя по его широкой улыбке.
  — Рад видеть тебя, Найджел! Как добрался? — в его голосе мне послышались какие-то величественные нотки, хотя он и тогда, во время нашей учёбы со всеми разговаривал как бы свысока.
  — Здравствуй Артур! Я тоже рад тебя видеть! Сколько времени прошло? Когда мы с тобой виделись последний раз?
  — Давно! Давай не будем о возрасте. Спасибо, что принял моё приглашение. Мне нужна твоя помощь.
  — Интересно, чем я могу помочь тебе, Артур? Или вашему Ордену? Кстати, я могу так тебя называть? Или нужно как-то вроде Ваше преосвященство?
  — Ну зачем, мы же с тобой старые знакомые, называй, как прежде. А помощь, конечно, нужна Ордену. Давай пройдём ко мне в кабинет, поговорим о деле, а потом я угощу тебя нашим скромным обедом.
  Когда мы пришли в кабинет, он предложим мне присесть в кресло, стоящее в углу, а сам устроился напротив и рассказал, для чего я ему понадобился.
  Речь была об одной интереснейшей исторической находке, о которой знал только ограниченный круг людей из Ордена. То, что я услышал, было просто невероятно.
  10 лет назад экспедиция Кристиана Дрейера обнаружила в Гималаях огромный ковчег. Возраст находки определить не смогли, но сразу стало понятно, что эта находка представляет из себя нечто выдающееся. Поскольку экспедиция проходила на деньги Ордена и под контролем Ордена, было принято решение не придавать сведения о находке огласке. Ковчег был тайно доставлен в Данию в Доминиканский монастырь, где с тех пор и находился. Доминиканцам долго не удавалось открыть ковчег, а когда они смогли его всё-таки открыть, они нашли там рукописи, написанные на древнем языке, которые они так и не смогли прочесть и «кое-что ещё», как выразился Артур. Три года спустя, после многочисленных безуспешных попыток прочесть книги, они, наконец решили, что им необходимо найти тех, кто смог бы прочитать, что же написано в тех рукописях, чтобы понять, что же такое попало к ним в руки.
  —Я пригласил тебя Найджел, так как знаю тебя лично и наслышан о твоих успехах в науке. Тебя считают одним из лучших специалистов в мире по древним языкам. Поэтому я хочу сделать тебе предложение, от которого, я надеюсь, ты не откажешься. Нам нужно узнать содержимое книг. Это для нас очень важно. Единственное условие – об этом никто не должен узнать!
  Естественно, я согласился, так как я занимался древними языками практически всю жизнь, и эта работа представлялась мне чрезвычайно интересной. Тем более, что размер моей оплаты за эту работу, который мне озвучил Артур, был таким, о котором я даже и мечтать не мог. Я был рад. Правда для того, чтобы начать работу, мне нужно было уехать в Данию, в монастырь, в котором находился ковчег, но мне иногда приходилось уезжать и дальше, чем в Данию. Так что, меня это не могло быть препятствием, и мы договорились о том, что я сначала заеду домой, соберу всё, что мне может понадобиться и отправлюсь в монастырь. 
  После моего согласия Артур показал мне одну из рукописей. Я был в восторге! Письмена напоминали санскрит, но, на первый взгляд, это было совершенно нечитаемо и меня это, честно говоря, порадовало. Мне нравилось решать такие задачи. Наверное, даже, если бы мне не предложили оплату, я всё равно согласился бы этим заняться.
  Когда я приехал в монастырь, меня сразу же проводили к настоятелю монастыря. Настоятель произвёл на мня довольно противоречивое впечатление. На вид ему было лет шестьдесят, это был высокий статный мужчина, говоривший медленно, словно обдумывая каждое своё слово. Он, вроде бы улыбался, но глаза у него оставались очень серьёзными, я бы сказал даже сказал, что взгляд у него был колючий. Непонятно было, рад он моему приезду или, или наоборот недоволен. Но, я решил не заморачиваться на эту тему и с радостью принял его предложение пройти в трапезную и отведать, как он выразился, простой монастырской пищи.
  Отведав простой пищи, я подумал, что жизнь в монастыре не так уж плоха, так как была эта пища достаточно разнообразна и очень вкусна.
  После того, как мы вышли из трапезной, настоятель предложил мне прогуляться по монастырю.
  — Я покажу Вам, что и где у нас находится и провожу к ковчегу. — сказал он, почему-то слегка нахмурившись, — и, заодно, покажу Вам ваши покои.
  Слова про покои меня немного удивили, так как я предполагал, что жить я буду в какой-нибудь монашеской келье и не рассчитывала на какие-то удобства.
  Монастырь показался мне огромным, снаружи, из-за высоких стен, не было видно, что он занимает такую большую территорию и что на этой территории было, наверное, около пятнадцати довольно больших строений. На территории было три церкви, одна больше другой, несколько зданий, похожих больше на казармы, Вся территория была обнесена высоким забором, и это было больше похоже на крепость, нежели на монастырь.
  Вообще, после встречи с Артуром, у меня было время, чтобы узнать об этих доминиканцах. Я сходил в университетскую библиотеку и прочитал то, что там имелось про этот Орден. Информации было немного, но общее представление я, в принципе, получил.  И сейчас идя по территории монастыря был немного удивлён. О Доминиканцах говорили, что они являются образцом скромности, но в этом монастыре скромностью даже не пахло. Все постройки выглядели очень помпезно. Особенно величественно выглядела самая большая церковь. А зайдя в неё я, впервые в своей жизни увидел такое роскошное убранство.
  Настоятель показал мне и моё временное жилище, которое оказалось достаточно большим и его действительно можно было назвать покоями, и, наконец, привёл меня к большому строению в дальнем углу монастыря с большим количеством колонн и огромными дверями. Возле дверей стояли два монаха. Они раскрыли нам двери, и мы вошли внутрь.
  Это был огромный зал. Посреди зала на каменном основании стоял ковчег. Высотой он был размером значительно выше человеческого роста, и примерно десять метров в длину и пять в ширину. Как такую махину можно было незаметно привезти из Гималаев в Данию, мне было сложно представить.
  С одной из сторон в ковчеге была дверь, через которую мне предложили войти.
  Внутреннее пространство было похоже на склад. Полки от пола до потолка, которые были заставлены невероятным количеством искусно сделанных шкатулок с надписями на неизвестном языке.
Я сразу же поинтересовался у настоятеля, что это такое.
    — А, мы пока не знаем, — ответил Настоятель и показал рукой вглубь ковчега, — в том углу лежат книги, которые, возможно, могут объяснить, что это такое, но мы пока не смогли их прочесть. Надеюсь, это получится у Вас. Мне сказали, что вы лучший специалист в этом деле.
  Действительно, по дальней стенке ковчега находились полки, на которых лежали книги. Та, что лежала сверху, показалась мне знакомой. Спросив разрешения, я взял её в руки. Это была та самая книга, которую мне показывал Артур в Австрии. Я спросил разрешения посмотреть другие книги и получив утвердительный ответ, стал перелистывать остальные. Что интересно, было много книг с различными иллюстрациями. Это были изображения людей, животных, растений, были книги, в которых я увидел множество чертежей. На чертежах были изображены какие-то неизвестные мне механизмы. Пролистав таким образом десяток книг, я подумал, что задача оказывается сложнее, чем я думал. Одно дело переводить, расшифровывать просто текст, а другое работать с техническими, научными текстами.
  — Да, это будет непросто, полагаю, мне потребуется помощь. —сказал я Настоятелю. — тут, похоже, много технических текстов, мне бы было проще, если бы мне помогал кто-то, технически грамотный, так как я в технике не очень.
  Вернув рукописи на полку, я спросил у Настоятеля, можно ли взглянуть на содержание шкатулок. Он взял с ближайшей полки шкатулку и протянул её мне.
  — В шкатулках порошки, сосуды с жидкостями, но, что это, непонятно. Мы решили, что открывать неизвестно что пока не стоит, — немного расстроенным голосом ответил он, — мы надеемся, что описание в книгах.
  В шкатулке, действительно находилось несколько маленьких стеклянных сосудов. В некоторых был мелкий коричневый порошок, а в некоторых какая-то маслянистая жидкость.
  Аккуратно сложив всё, как было, я отдал шкатулку Настоятелю и поинтересовался, где я смогу работать.
  Он сказал, что я могу работать в этом здании, которое, как оказалось было библиотекой ордена, и рабочее место для мня уже было подготовлено. Условия были простые. Я могу брать любые книги из ковчега, но не имею права выносить их из библиотеки. Я могу пользоваться любыми книгами из библиотеки Ордена, но также только внутри здания. Настоятель сказал, что результатов от меня ждут по возможности быстрее, но никаких конкретных сроков нет, хотя Высший совет надеется, что расшифровка не займёт годы.
  За ночь на новом месте я прекрасно выспался и с раннего утра отправился на своё рабочее место и приступил к расшифровке. После изучения текстов, я предположил, что имею дело именно с санскритом. То есть, в книгах использовался алфавит санскрита, но сам язык был другим. Читая текст, как санскрит, я получал совершенно незнакомые слова. Что это был за язык, я не знал, но мне было известно, что подобное уже случалось в практике моих коллег. Таким образом был открыт язык древних шумеров и древних египтян. Там тоже использовались символы других, близких языков, но смысл и понимание написанного смогли определить только сравнивая неизвестный язык с уже известным. У меня же на примете не было ни одного языка, который бы был похож на этот. Я листал страницы, читал текст, но не находил. Я пробовал найти соответствие текста картинкам, но это, возможно, были какие-то специфические термины и соответствий найти не получалось, в виду моих ограниченных технических и научных знаний.
  Время шло, а ничего не получалось. Я начал думать, что впервые в жизни мне придётся признаться себе, что я зашёл в тупик. И, вдруг, когда я уже готов был сдаться, произошло то, что уже случалось пару раз. Ко мне, Найджелу Блейквуду, который читает текст, используя буквы санскрита, присоединился я - спящий, который слышит, что слова, произносимые мной Найджелом похожи на слова русского языка! Предполагаю, что это звучит как бред, но другое объяснение мне было сложно придумать. Найджел, неожиданно для себя стал понимать русский язык, хотя до этого момента он, как специалист по древним языкам кроме родного немецкого знал ещё несколько языков, но не знал русского. Каким образом всё это получалось, было совершенно непонятно. Во сне я обычно разговаривал на языке своего, если можно так выразиться, «персонажа», а тут вдруг решил вспомнить, что знаю и русский!
  Я читал вслух и понимал, что слова, которые я читал, по звучанию напоминают слова русского языка. Правда не все слова, а некоторые. Например, мне показалось, что слово звучащее, ка «оден» - это один, «хвет» – это свет, «агын» - огонь, «жизн» - вполне может быть жизнь, «дэм» - дым, «два» - без сомнений два, «новус» - скорее всего новость или новый.
  Читая таким образом текст, я обнаружил много слов, которые я, предположительно, могу взять, как основу для расшифровки и попробовать подобрать подходящие по смыслу слова, которых не хватает. Это оказалось не просто. До вечера у меня получилось «прочесть» всего несколько предложений, хотя полной уверенности в правильности подобранных слов у меня не было.
   Я предположил, что текст был связан с химией, потому что в этих предложениях шла речь о том, что что-то надо добавить, перемешать, нагреть.  А что перемешать, я не понимал. Видимо это были какие-то научные термины. Но я не был химиком. Мне не хватало специальных знаний, чтобы понять, о чём может идти речь.
  Когда вечером ко мне пришёл настоятель, я ему рассказал о своих успехах, прочёл то, что получилось расшифровать и вновь сказал настоятелю, что мне будет сложно расшифровать такой текст без специалистов и мне нужна помощь в виде специалистов, которые смогут в этом разобраться. Я полагал, что это должны быть специалисты в области химии, физики, может быть, медицины.
  Настоятель обрадовался, что дело сдвинулось с мёртвой точки и пообещал найти требуемых специалистов. Он регулярно ко мне наведывался, справлялся о том, ка у меня идут дела, интересовался как мне живётся в монастыре, нет и каких-нибудь вопросов или пожеланий. Вообще, надо сказать, что условия моего пребывания в монастыре были отличные, единственным недостатком было то, что я не мог выходить за пределы монастыря и все прогулки на свежем воздухе были весьма однообразны. Всё ограничивалось территорией монастыря. Но, человек, как говорится, ко всему привыкает, привык и я.
  На следующий день я продолжил свои попытки прочесть хоть что-нибудь доступное для моего понимания. Я вновь и вновь упирался в то, что в предложениях были слова, которые я никак не мог идентифицировать. Я был уверен, что это было что-то техническое или научное. 
  Ближе к вечеру в библиотеку пришёл настоятель в сопровождении двух человек, одетых, как и настоятель в монашеские одежды. Они подошли ко мне, и настоятель поинтересовался, как обстоят дела сегодня. 
  Я немного удивился столь раннему визиту настоятеля, но подумал, что на то были причины и рассказал об очередных неудачных попытках.
  — Надеюсь, что теперь всё сдвинется с места, — сказал настоятель, показав на пришедших с ним людей, — это как раз те люди, которые теперь будут заниматься расшифровкой.
  Мне как-то стало немного не по себе от этой фразы.
  — Они будут расшифровывать вместе со мной?
  — Думаю, главную задачу вы выполнили. Теперь мы знаем, с чем имеем дело и больше нет необходимости Вас здесь задерживать. Вы сделали большое дело, мы Вам очень благодарны за это, но дальше мы попытаемся обойтись своими силами.
  — Я не понимаю! Всё? Я больше не нужен?
  — Совершенно, верно, вы больше не нужны. Сегодня уже поздно, а завтра утром Вас доставят домой. Ну, или в любое другое место, куда Вы пожелаете.
  — Но, возможно, моя помощь всё-таки может потребоваться.
  — Насколько я понимаю, ключ к расшифровке Вы нашли и дальше остаётся только расшифровывать. Специалистов, о которых Вы говорили, мы нашли, думаю, они справятся. И, кстати, хочу Вам напомнить, что ни одна живая душа не должна узнать о том, чем Вы здесь занимались.
  — Да, конечно, я понимаю. Но, Вы не представляете, как бы мне хотелось продолжить расшифровку. Вдруг возникнут какие-нибудь сложности.
  — Я прекрасно понимаю ваш интерес, как учёного, но лучше будет, если наши с Вами отношения на этом закончатся. Кто знает, какие тайны могут содержаться в этих книгах. Всё это, до поры до времени, не должно выйти за стены монастыря.
  Меня охватило чувство сожаления и растерянности. Конечно, это было неожиданно. Я не мог даже предположить, что всё закончится именно так. Потратить столько сил и не дойти до конечного результата, не узнать, что написано в этих таинственных книгах. Мне очень хотелось остаться, но я никак не мог придумать, какие аргументы я могу привести для этого.
  — Неужели у меня нет никаких шансов остаться?
  — Есть один, но он Вам не понравится, — ответил настоятель.
  — Какой?
  — Остаться здесь навсегда. Это единственное, что я могу Вам предложить.
  Это вновь было неожиданно. Остаться навсегда? В моих планах такого точно не было.
  — И я смогу участвовать в расшифровке?
  — Да, конечно. Ведь тогда у нас будет уверенность, что всё, что мы узнаем из этих книг, останется тайной.
  — И я никогда не смогу покинуть этот монастырь?
  — Да, именно так. Таковы правила. Таково решение Совета. Условия Вашего пребывания останутся без изменений. За исключением возможности покинуть монастырь по Вашему желанию.
  Я задумался. Это был сложный выбор. Выбрать свободу или остаться, по сути, в заключении, ограничив свою жизнь монастырскими стенами? 
  — У Вас есть ещё время, чтобы принять решение. До утра!— сказал настоятель, видя моё замешательство.
  — Пожалуй, я выберу свободу! Я не готов провести здесь остаток своей жизни. Жизнь в клетке, пусть даже и в золотой, это не по мне.
  — Странно, — задумчиво произнёс настоятель, — я ожидал другого ответа. Ну, что же, пусть будет так. Завтра Вы покинете монастырь. Но всё, что вы здесь увидели и узнали, должно остаться в тайне. Надеюсь, это понятно? 
  — Да, это я вам обещаю!
  — Тогда, счастливого пути, Вас завтра отвезут, куда Вы скажете. Мы с Вами, возможно, больше на увидимся, так как мне сегодня ночью надо уехать по делам Ордена. Так что, прощайте. Вы, действительно очень хороший специалист своего дела. Ваш гонорар Вы получите завтра перед отъездом.
  ¬— Спасибо! А я, на всякий случай, не прощаюсь. Лучше скажу: до свидания! Жизнь такая интересная штука, что никогда не можешь точно знать, что и как будет дальше. До свидания!
    — Возможно Вы правы, на всё воля Божья, — с улыбкой ответил настоятель и, развернувшись, пошёл к выходу. Два молчаливых монаха последовали за ним.
  — Да, как-то странно всё закончилось, — подумал я, — наверное, не надо было рассказывать раньше времени о том, что я догадался, как это нужно расшифровывать. Ведь в этих книгах действительно могут содержаться какие-то неизвестные знания, и я был к уже близок к тому, чтобы узнать, что это за тайны. Но, похоже, мне не суждено было этого узнать. Мне оставалось только надеяться, что эти двое не справятся и меня вновь пригласят сюда.  С этими мыслями я уже почти подошёл к своим покоям, но неожиданно я услышал раскаты грома. Я посмотрел на небо, оно было безоблачным и … проснулся. Раскаты повторялись один за другим, за окном была гроза, шёл сильный дождь, и я снова был в моей московской квартире.
  Записав эту историю, я подумал, что мне как-то часто приходится сталкиваться в снах с какими-то историческими загадками, читать старинные рукописи, попадать в подземелья. Интересно, чем это могло быть обусловлено?

Глава 12
Как я был писателем
  Сначала мне показалось, что я курьер. Так как я подъехал на велосипеде к небольшому зданию с вывеской «Издательский дом Альянс». Но, как-то быстро пришло понимание, что я писатель, и я привёз свой новый рассказ своему редактору.
  Я оставил велосипед на стоянке возле входа, и поднялся на второй этаж и зашёл в редакторский отдел. С тех пор, как я начал сюда ходить, я успел со всеми перезнакомиться. И сразу заметил, что за одним из столов, где раньше сидела Мария, пожилая женщина с вечно недовольным выражением лица, сидел неизвестный мне мужчина, возрастом, наверное, за пятьдесят, который, как и все присутствующие, поздоровался со мной, в ответ на моё приветствие. 
  Виола, мой редактор, увидев меня, поднялась из-за своего стола и обворожительно, как всегда, улыбаясь пошла мне навстречу. Честно говоря, она мне очень нравилась. И, похоже, была единственной, кто воспринимал меня всерьёз. Остальные, как мне казалось, никак меня не воспринимали.
  — Ты сегодня рано, думала ты будешь во второй половине. Давай рукопись.
  — Пожалуйста, — сказал я, и протянул ей рукопись, — мне кажется, я написал очень интересный рассказ. Посмотришь?
  — Давай. Посмотрим, что там у тебя сегодня. Опять про любовь?
  — Нет, решил попробовать детектив. Правда любовная линия там тоже есть, но совсем немного.
  — Хм. Интересно. Хорошо, прочту. Только не сегодня. Видишь, сколько у меня уже накопилось, — она показала на свой заваленный рукописями стол.
  — Да, спасибо! Я собственно и не надеялся на быстрый ответ. Но, всё-таки, очень надеюсь на не слишком долгое ожидание. Когда можно будет позвонить?
  Она снова улыбнулась. Не знаю, почему мне так нравилась её улыбка. Может быть потому, что другие сотрудники всегда улыбались в моём присутствии как-то насмешливо, а её улыбка выглядела всегда доброй.
  — Ну, не знаю, может быть во вторник. Кстати, у нас появился новый редактор, познакомься, — она показала на мужчину, на которого я обратил внимание, когда вошёл.
— Это Даниель Варбург, он заменил, покинувшую нас Марию. Не расстраивайся, — сказала она, увидев изумление на моём лице, — она ушла в издательство Вариус на тёпленькое место, которое для неё выхлопотал её брат. Так что с ней всё хорошо.
  — А это наш Гиппократ, Ден Стефано, — обратилась она к новенькому, показав на меня.
  — Приятно познакомиться, Даниель! —
  — Мне тоже Ден! —
   — Ден, а может быть мы покажем твой рассказ Даниэлю, детективы, это его конёк? —   спросила вдруг Виола.
  Это было неожиданное предложение. Обычно редакторы не делились своими подопечными друг с другом, а тут вдруг…
  Может быть не в этот раз? Мне бы хотелось получить первые комментарии от тебя. 
  — Тогда звони во вторник, после обеда, надеюсь, до конца недели я справлюсь с завалом и в понедельник смогу посмотреть твой шедевр.
 — Да, хорошо, спасибо! Надеюсь, в этот раз тебе понравится.
  Я не знал, как реагировать на «шедевр» и поэтому произнёс эту свою обычную фразу. Я действительно каждый раз надеялся, что мой рассказ обязательно опубликуют, но этого уже какое-то время не происходило.
  Вообще-то я уже давно пробовал писать. Не знаю, откуда взялась эта тяга. Видимо из детства. В школе мне всегда нравилось писать сочинения. Я всегда получал за них высшую оценку. Была даже мечта стать писателем или журналистом. Но, к сожалению, сложилось так, что пришлось после школы идти на работу и зарабатывать деньги.
  Но, какое-то время назад, у меня неожиданно появилась идея написать роман. Я подумал, что почему бы и нет, и начал его писать. Оказалось, что это не так просто, как я себе представлял. Моей фантазии хватало на несколько страниц, дальше дело не шло. Может быть причиной этого отчасти было то, что я продолжал работать и писал по вечерам, когда появлялась возможность.
   Помучившись таким образом несколько месяцев, я решил, что из моих неоконченных романов, а их уже было около десятка, могут получиться рассказы. Первый рассказ я написал в жанре мистики и на моё удивление его опубликовали, хотя я и сейчас думаю, что это был далеко не шедевр.
  Но, тем не менее, меня тогда это вдохновило, и я понёс в издательство следующий рассказ, в том же жанре. Но, не тут-то было. Рассказ завернули, следующий тоже, хотя мне казалось, что они лучше первого. Мне даже посоветовали подумать о какой-нибудь другой профессии, так как не видят во мне перспективного автора. Естественно, я решил отнести рассказы в другое издательство. Там я познакомился с Виолой. Тогда она была ещё помощником редактора. Прочтя мои рассказы, она сказала, что мистика – это не моё, и посоветовала попробовать себя в другом жанре, поскольку мой слог ей понравился, но она не увидела в текстах, как она выразилась, настоящей мистической изюминки.
  С тех пор я начал пробовать писать в других жанрах. И несколько рассказов были опубликованы. Два из опубликованный были чисто историческими, и четыре, которые можно было условно назвать любовно-романтическими. Конечно, я приносил рассказы только Виоле. Не знаю, уделяла ли она столько же времени и внимания другим авторам, но мне всегда было приятно с ней общаться. И, даже когда она отказывала в публикации, это было не обидно. Это всегда было аргументировано, и она всегда давала очень дельные советы в плане исправления моих сочинений.
  Спустившись на первый этаж, я решил заглянуть в местную издательскую столовую и позавтракать. Я всегда заходил туда после визита к Виоле, так как там было очень уютно и хорошо готовили. В зале было немного народу, так как время завтрака у обычных людей бывает раньше. Набрав еды, я уселся за дальним от входа столиком и приступил к завтраку.
  Пока я завтракал и размышлял, о чём бы мне ещё написать, в столовую вошёл Даниель, с которым я только что познакомился. Набрав еды и увидев меня, он подошёл к моему столику и спросил, не помешает ли он мне, если присядет за мой столик.
  Конечно, я не возражал, и он расположился напротив меня. Первый его вопрос меня удивил.
  А почему Вас называют Гиппократом? Вы доктор? — поинтересовался он.
  — Ну, наверное, потому, что поначалу я рассказывал им о разных методах оздоровления. Советовал что-то, исходя из собственного опыта. Я сам раньше много болел, много читал, много узнал и как-то стал болеть реже. Но людям почему-то кажется, что всё это бред, что вылечить болезнь простыми средствами нельзя, и они начали подсмеиваться над моими советами. Я уже прекратил лезть с советами, но, видимо, не надо было это делать изначально. Вот и прилепилось ко мне это прозвище. Но, мне, на самом деле не обидно. Даже как-то почётно.
  Виола мне сказала, что у Вас никак не получается найти свой жанр. А может быть Вам попробовать применить в своих рассказах те знания, из-за которых Вас прозвали Гиппократом?
  Как ни странно, но я вдруг подумал, что он, наверное, прав. Мне конечно же хотелось, чтобы мои рассказы печатали почаще, но этого не происходило и иногда мне казалось, что, возможно, это не моё и мне не стоило начинать писать. Может действительно нужно попробовать написать о невероятных историях выздоровлений, о которых я читал, и даже наблюдал собственными глазами. Почему мне раньше не пришла в голову эта мысль?  Возможно, потому, что мне казалось, что это никому не нужно, потому что люди в большинстве своём относились к такому скептически. Это же не официальная медицина. Наверное, надо попробовать, 
  Закончив завтракать, я поблагодарил Даниеля за интересную идею, я пошёл на выход. Выйдя на улицу, я не обнаружил своего велосипеда там, где я его оставил, и это меня сильно расстроило. Это был мой любимый велосипед. У меня их было несколько, но этот мне нравился больше всего и больше всего подходил для поездок по городу. Охранника на входе я не увидел. И это значило, что он куда-то отлучился и мой велосипед мог увести кто угодно. Странно, много раз я оставлял его где попало и всегда находил там, где оставил. А тут, в центре города, взяли и увели.
  Подумав, я решил, что не стоит сильно расстраиваться по поводу этой потери и отправился домой пешком. По дороге я размышлял о том, что мне сказал Даниель, и решил, что можно попробовать написать о чём-нибудь из того, чему я был свидетелем. Не факт, что из этого может что-нибудь получиться, но попробовать, наверное, стоило.
  Добравшись домой, я долго не мог сесть за рабочий стол, потому что никак не мог решить, с чего начать, какую тему выбрать первой. Решение пришло ближе к вечеру. Я решил, что это будет рассказ про женщину, которую деревенский знахарь вылечил от смертельного заболевания. Я лично был знаком с ней и мог видеть, как она медленно угасает. Врачи не давали ей ни одного шанса на выздоровление и, в какой-то момент.  просто перестали лечить, так как все средства были уже использованы и дальнейшее лечение медики посчитали бессмысленным и даже опасным.
  Но, оказалось, что там, где медицина оказывается бессильна, помочь может обычный деревенский знахарь. По стечению обстоятельств, брат этой женщины случайно узнал от кого-то из знакомых, что недалеко от нашего города в деревне живёт знахарь, который лечит людей от самых разных заболеваний. Естественно, брат отвёз сестру к этому знахарю, с надеждой на чудо, так как судя по приговору врачей спасти сестру могло только чудо.
  И чудо произошло. Знахарь вылечил её, причём, как рассказал мне её брат, на лечение у него ушло меньше месяца. Она полностью излечилась, и, когда я увидел её, я был удивлён очень сильно. Буквально недавно я видел её в ужасном состоянии, она с трудом могла передвигаться, внешний вид был очень болезненный, и от этого не осталось и следа. Она снова была полна энергии, улыбалась, шутила, рассказывала о своих планах, но категорически отказывалась рассказывать, каким образом произошло это чудесное преображение. На мой вопрос, чем знахарь её вылечил она ответила, что знахарь запретил ей об этом рассказывать.
  Именно этот случай я и решил описать в своём новом рассказе. Возможно, это будет кому-то интересно а, может быть, это в очередной раз не напечатают.
  Решив не откладывать задуманное в долгий ящик, я сел за рабочий стол, и, конечно же проснулся.
  Записав увиденное, я задумался.
  Каждый раз, что-то новенькое! Вот я уже и побыл писателем. А вот, интересно, как там у меня получится с этим рассказом? Или у него? Или у нас? Так всё это запутанно, просто ужас! Ну и конечно, главный вопрос, где я окажусь в следующий раз?

Глава 13
Как я был рыцарем
  Надо сказать, что со временем я стал ожидать, что мне в очередной раз приснится что-нибудь интересное и что я смогу это запомнить. Но чем больше я надеялся на это, тем сложнее у меня получалось засыпать. Вот уже, наверное, пару недель я ничего не мог запомнить, хотя сны были, но они моментально улетучивались при пробуждении. В очередной раз я лежал, закрыв глаза и убеждал себя в том, что нужно уснуть и запомнить всё, что приснится. Пока это ни разу не помогало, но очень хотелось, чтобы помогло. Но, в какой-то момент я всё-таки заснул.
  Я увидел рыцаря в чёрных доспехах, занесшего надо мною меч. 
Сэр Ричард, берегитесь! Услышал я истошный крик справа от меня.
  Поскольку я лежал на земле, чтобы избежать удара, я откатился в сторону. и попытался встать. Но встать не получилось. В доспехах что-то заклинило, и я не смог согнуться, чтобы подняться.
 Чёрт бы побрал этого кузнеца, — подумал я! —одно название, что королевский, а доспехи делает такие тяжёлые, что в них даже просто ходить сложно. А тут, как назло. ещё что-то заклинило.
  Эти доспехи были подарены мне королём в награду за победу на турнире, и их нельзя было не принять, но биться в них на турнире было верхом неблагоразумия. Я совсем не хотел их одевать, и уже хотел надеть свои обычные доспехи, но моя жена почему-то решила меня уговорить поехать в подаренных.
  — Там будет король, милый, — сказала мне она, — нельзя проявить к нему неуважение.
  — Но в этом невозможно ходить, а тем более сражаться, они тяжёлые и неудобные.
  —  Но ты же первый рыцарь короля, ты самый лучший рыцарь, милый!
  И я поехал в подарке.
  Самый лучший, самый лучший, опять я попался на эту уловку, — думал я, — как она смогла меня уговорить? Хотя, если быть честным, она меня могла уговорить на всё, что угодно, я никогда не мог устоять перед её чарами.
  Я снова увидел опускающийся на меня меч, и снова откатился в сторону. 
  Кто это? — думал я о чёрном рыцаре, — почему нападает? И кстати, я что здесь, совсем один, а где мои оруженосцы? Где эти бездельники? Хотя, кто-то же крикнул мне — берегитесь.
  Где вы, трусы, помогите мне встать! — крикнул я, надеясь, что хоть кто-то из оруженосцев откликнется.
  Тебе никто не поможет, ты остался один и ты умрёшь последним, — услышал я голос чёрного рыцаря.
  Голос мне показался знакомым, но я не мог вспомнить, кому он принадлежит. Хотя это, в данный момент не имело значения, но мне всё же было очень интересно, кто напал на меня таким предательски образом.
  — Кто ты? Если ты рыцарь, то должен назвать себя! Или ты человек без рода и имени, надевший рыцарские латы и промышляющий разбоем?
  — Я рыцарь, но лучше тебе не знать моего имени, так тебе будет спокойней умирать.
  — Если ты рыцарь, то почему напал, как разбойник, почему не сразился со мной в честном бою. Назови своё имя, не хочу принимать смерть от руки простолюдина!
  — Ты сам захотел этого. Я, Эрик Роттердамский!
  — Ты брат короля?
  — Да, теперь ты знаешь, кто я.
  — Но почему?
  Потому что так нужно моему брату.
  — Зачем ему это нужно?
  — Потому что ему нужна Анна.
  — Моя жена?
  — Да!
  — Но она моя жена!
  — Именно поэтому ты должен умереть.
  — Для этого тебе нужно меня убить, но предупреждаю, это будет непросто.
  — Как раз наоборот. Это будет просто. В этих доспехах ты не сможешь долго сопротивляться. Они сделаны специально для того, чтобы было легче с тобой расправиться. Ты же не можешь даже встать.
  И тут меня осенило. Анна была в сговоре с королём. Она специально уговорила меня надеть эти доспехи. Она тоже хотела от меня избавиться. Но умирать как-то не хотелось. И раз уж я не могу справиться с врагом силой, надо попробовать справиться с ним хитростью.
  — Если я умру, Анна тоже умрёт! — выпалил я.
  — Как это, умрёт? Умрёшь ты, а Анна достанется королю. Так будет! — возразил мой противник, и судя по интонации, он слегка растерялся.
  — Как раз, если я умру, она тоже умрёт. Я приказал слугам, чтобы они её убили, если я погибну на турнире. Я не хотел, чтобы она после моей смерти досталась кому-то ещё. Я не знал про короля, но знаю, что Анной с радостью овладел бы мой сосед, герцог Дюнуар. Он всегда мне завидовал. И ему очень нравится Анна. Именно поэтому она умрёт, если я погибну.
  — Уму непостижимо! Разве можно убивать жену?
  — Это моя жена и я могу поступать с ней, как мне будет угодно. А теперь, когда я узнал о её предательстве, это будет более, чем справедливо.
  — Но, это невозможно! Что я скажу брату?
  — Да мне всё равно, что ты ему скажешь. Для меня главное, что Анна не будет больше ничьей женой.
  — Но, что скажет брат?
  — Думаю, тебе будет плохо. Я знаю твоего брата, он страшен в гневе. Если хочешь остаться живым и невредимым, послушай меня. Ты сейчас поможешь мне подняться, а потом я тебе скажу, что делать дальше.
  Соображал брат короля плоховато. Видимо, это было у них семейное. Это было мне на руку и, похоже, я придумал всё правильно.
  После недолгого размышления, он всё-таки подал мне руку и помог подняться, предварительно отбросив мой меч подальше.
  — Говори! Я слушаю, — снова, как мне показалось, неуверенно произнёс Эрик.
  — Сейчас мы поедем в мой замок. Я войду в замок, а ты останешься снаружи. Я отдам тебе Анну, и ты отвезёшь её к королю. После всего произошедшего, она мне не нужна. Пусть живая Анна станет моим выкупом за мою сохранённую жизнь. Возможно, король не очень обрадуется, что я ещё жив, но зато он получит то, ради чего хотел убить своего лучшего рыцаря. Решай Эрик, уверяю тебя, это хорошее предложение.
  Пока я говорил, Эрик стоял неподвижно и смотрел на меня. Шлем скрывал его лицо, и я не мог видеть, что оно сейчас выражает, но, судя по долгой паузе, он пытался сообразить, что ему делать в этой ситуации.
  — Хорошо, ¬— наконец произнёс он, — Я согласен.
  — Вот и славно. Тогда едем.
  — Приведите лошадей! — крикнул Эрик.
  — Да, и ещё. Помогите снять эти дурацкие латы. Мне они больше не нужны.
  Из-за деревьев показались воины в лёгких доспехах, ведя под уздцы лошадей.  Когда они подошли, Эрик приказал им снять с меня доспехи. После того, как доспехи были сняты, я почувствовал невероятное облегчение. Особенно радовало то, что я их больше никогда не одену. Конечно, меня расстроило то, что Анна оказалась предательницей, но я думал, что само провидение вмешалось в ход этих событий и дало мне возможность остаться живым и невредимым.
  — Но, как она искусно всё скрывала, — думал я, — а я верил, что она любит меня. Неужели она была в сговоре с королём? Когда, где, как они смогла такое придумать. Мы же не так часто бывали во дворце. Хотя теперь это уже не имело никакого значения. Слава Богу, что в голову пришла мысль обмануть этого королевского брата, иначе, скорее всего, он бы меня давно уже прикончил. Правда, когда король узнает, что я ещё жив, он обязательно захочет, чтобы я был мёртв. Осаду мой замок вряд ли выдержит, да и людей у меня маловато. А у короля отряд большой, да и вооружены они лучше. Надо будет что-то придумать!
  Добравшись до замка, я оставил людей короля за воротами, а сам пошёл искать свою «ненаглядную».  Слуги сказали мне, что она в наших покоях, но я её там не нашёл. Я подумал, что кроме покоев, она ещё может быть в часовне, что оказалось верно, и я застал там. Она, похоже молилась, или притворялась молящейся, но мне уже было всё равно и, войдя, я сразу окликнул её.
  — Ну что, дорогая? Отмаливаешь грехи свои или молишься за упокой мужа твоего?
  Она, вздрогнула и обернулась ко мне. Меня охватили совершенно противоречивые чувства. Она была так хороша, что я не знал, что делать. Конечно, она заслуживала наказание за свою неверность, но при всём желании, я не смог бы сделать этого. Она всегда была для меня подарком судьбы, сделавшим мою жизнь лучше, богаче, насыщенней. Она пошла за меня вопреки воле своего отца, герцога Мекленбурга. Да, наверное, я, не так красив и не так молод, как наш король, но она всегда говорила, что ей не нужен никто, кроме меня. Что я лучший. А это так приятно, когда говорят, что ты лучший! Ощущения непередаваемые. Хочется соответствовать, быль самым лучшим, самым сильным, самым умным. И куда только всё это делось? Выходит, что она меня обманывала!
  — Почему ты так поступила? Ты хотела, чтобы меня не стало?
  — Я не хотела! Так хотел Артур.
  — Ты называешь короля просто Артур?
  — Да. Он разрешил мне его так называть.
  — Когда вы успели?
  — В прошлом году, когда мы с тобой ездили на празднование его дня рождения. Ты же должен помнить, что я там с ним танцевала.
  — Да, но это было не в первый раз. Притом, он танцевал не только с тобой. Да, ладно! И теперь ты любишь его?
  —  Да, милый, так получилось.
  Моему изумлению не было предела. Это не укладывалось у меня в голове.
  — Не смей больше называть меня милым. Называй теперь так, кого хочешь, только не меня.
  — Хорошо Говард, больше не буду.
  — Но зачем вы хотели убить меня?
  — Я же сказала, что это не я.
  — Допустим. А зачем это нужно нашему красавцу монарху?
  — Наш с тобой брак освещён церковью. И он не может взять меня в жёны, пока ты жив. Поэтому всё так и получилось. Но я, правда, не хотела твоей смерти, мне пришлось согласиться.
  — И ты ни капельки не пожалела, что меня могут убить?
  — Я не хотела этого, клянусь всеми святыми. Прости меня! Я не знаю, почему я на это согласилась.
  — Мне от этого не легче. Но зато я узнал правду. Я тебя больше не хочу видеть. Собирайся! Возле замка стоит брат короля со своими людьми, и он ждёт, когда я тебя приведу к нему, чтобы отвезти к королю.
  Судя по выражению её лица, она не сразу поняла, что я сказал. Но удивление длилось недолго и на лице появилась улыбка.
  — Это правда? Ты меня вот так отпускаешь?
  — У меня не было выбора. Пришлось придумать целую историю, чтобы остаться в живых. Так что отправляйся прямо сейчас к своему Артуру. А я, пока вы будете ехать, буду думать, что мне делать в сложившихся обстоятельствах.
  — Как-то это на тебя не похоже Говард. Зная тебя, я очень боялась, что, если ты узнаешь обо мне и короле, нам обоим может не поздоровится. Я прекрасно помню, как ты зарубил того рыцаря, который просто сказал что-то, что тебе не понравилось.
  — Это было на турнире, и на турнирах иногда погибают. Он был не первый. Таковы правила.
  — Да, я знаю. Но ты и со слугами бываешь жесток.
  — Что-то ты разговорилась напоследок. Проваливай, пока я не передумал! Или тебе действительно не поздоровится.
  Видимо до неё дошло, что я начинаю выходить из себя, потому что она сразу же направилась к выходу.
  — Я тебя провожу до ворот, чтобы ты не заблудилась.
  — Я найду дорогу.
  — Я хочу в этом убедиться.
  Проводив её до ворот, я сказал слугам, чтобы её выпустили через калитку. Выходить вместе с ней за ворота было опасно. Получив Анну, Эрик вновь мог попытаться меня убить. Для рыцаря без доспехов было бы достаточно одной стрелы.
  Анна вышла, и я приказал опустить решётку. Вряд ли Эрик захочет взять замок штурмом, но предосторожность в данном случае была не лишней. Я оправил на стены четырёх своих людей, чтобы они осмотрели всё вокруг замка и убедились, что гости уехали.
 Замок теперь нужно охранять днём и ночью, — подумал я, — и собрать отряд побольше.
  Собрать отряд было действительно необходимо, так как я потерял в стычке с отрядом Эрика четверых самых лучших моих воинов и двух оруженосцев. В замке у меня теперь было всего 10 человек, а это совсем мало, если придётся обороняться от войска короля.
  Во мне всё больше и больше поднималось негодование по поводу произошедшего. Как король мог поступить таким образом. Ведь, если бы не я, он уже давно не был бы королём. Когда на замок короля напали рыцари ордена святого Георгия, он прислал ко мне гонца с призывом помочь ему отбиться от нападающих. Благо, что мой отряд был в сборе, и мы тут же отправились к королевскому замку. Если бы не наше вмешательство, отряд короля не устоял бы. И что стало бы с королём, тоже большой вопрос. Как раз с тех пор король и завёл себе небольшое войско, сравнимое по количеству с десятком рыцарских отрядов, чтобы обезопасить себя от подобных нападений.
  Конечно, тогда он поблагодарил меня, сказав, что я ему как брат, что он никогда не забудет о том, как его спас. Но, не прошло и трёх лет, как он послал своего братца убить меня, причём, не в честном поединке, а из засады. Это была просто подлость с его стороны. Я никак не мог успокоиться, обдумывая произошедшее.
  Раз уж дошло до такого, он вряд ли остановится, и пошлёт отряд побольше.  Надо собирать свой отряд и уходить подальше отсюда. Только куда? Я подумал про своего кузена Конрада. Он сейчас в большом фаворе у своего короля, и он давно приглашал меня с отрядом. Это другое королевство, и Артур, скорее всего, не рискнёт требовать моей выдачи. Жалко, конечно, что придётся оставить свой замок. Хоть он и не очень большой, но мне он был дорог. Замок строил ещё мой отец, я рос в этом замке, привёл сюда свою жену.
  Впрочем, жены уже нет. А из замка надо уходить. Серьёзной осады он не выдержит. Буду надеяться, что Артуру не придёт в голову мысль разрушить замок. Хотя, теперь уже ни за что нельзя поручиться. Надо собирать отряд и уходить. 
  С этой мыслью я и проснулся! Удивительным для меня было то, что мне действительно нужен был отряд. То есть не совсем отряд, а команда, с которой я смогу выполнить новый и интересный проект по проведению музыкального фестиваля. Я уже несколько дней занимался этим вопросом, и команда была почти подобрана. Оставалось найти ещё пару человек и комплект будет полный. Хорошо, что это будет мирная команда, а не войско. И битва будет мирная, за то, чтобы всё получилось, как надо.
  К моему сожалению, пока что у меня получается записывать только часть моих сновидений. Многие исчезают из памяти одновременно с пробуждением. Правда, иногда остаются какие-то фрагменты увиденного, по которым сложно что-либо изложить на бумаге, но иногда с этими фрагментами остаётся понимание, кем и где я был, пока спал. 
  На самом деле, список получился интересный. Кем я только не был! Как-то я был монахом, пару раз был уличным торговцем, работал на какой-то ткацкой фабрике, был грузчиком в порту и несколько раз был крестьянином, и всё это в разных временах и странах.

Глава 14
Странная картина
  — Маркус, ты дома? Пойдём погуляем, может дойдём до озера, искупаемся! — раздался громкий голос с улицы.
  Это был Кифер, сосед.
  Я сидел в беседке, возле своего дома, передо мной был мольберт с картиной, которую я рисовал.
  — Да, я дома, в беседке, заходи! 
 Стукнула калитка, Маркус подошёл к беседке, где я сидел и сел на скамейку, напротив меня.
  — Маркус, сколько можно работать, сегодня выходной день!
  — Ты же знаешь, у меня нет выходных,
  — Маркус, ты неисправим. Эта работа тебя когда-нибудь доконает.
  — Не доконает, мне нравится моя работа. И мне нужно закончить картину. На следующей неделе выставка в галерее, хочу её выставить.
  — У тебя столько картин, сколько тебе их ещё нужно?
  Маркус поднялся и подошёл, чтобы взглянуть на картину.
  — Почему у тебя все картины такие мрачные? А эта, вообще страшная!
  — Почему страшная?
  — Всё в каки-то багровых тонах! Какие-то развалины! Я бы не хотел там оказаться! Где это?
  — В Тюрингии, был там в прошлом году. Нашёл у себя в набросках недавно, и захотелось нарисовать. А место действительно мрачное, я с тобой согласен, И вместе с тем красивое и завораживающее. Там даже деревья, посмотри, вокруг замка они какой-то неестественной формы. У меня тогда создалось впечатление, что они не сами так выросли, а их кто-то выгибал. Дальше от замка лес уже совершенно ровный, а эти прямо какие-то мутанты. И они выше, чем весь лес.
  — Да, странное место, если там всё, как ты нарисовал. А что это за развалины?
  — А никто толком не знает. Местные жители рассказывали, что там жил не то граф, не то колдун, поэтому туда боялись ходить, да ещё молва ходила, что те, кто к замку ходили, бесследно пропадали. Сейчас, конечно, туда ходят, но близко подходить всё равно боятся несмотря на то, что там никто не живёт. Меня до замка тоже провожать не стали, только рассказали, как добраться.
  — А куда это граф подевался-то? Помер, что ли?
  — Неизвестно, местные говорят, что в замке что-то произошло, было много шума, как они говорили, там, как будто гром гремел, видны были огненные всполохи, но никто туда не отважился пойти, чтобы посмотреть поближе, так как все боялись этого места. Кстати, никто никогда не видел, чтобы в замок кто-нибудь приезжал или уезжал. Только спустя какое-то время нашлось несколько смельчаков, которые дошли до замка и увидели, что он разрушен и нет никаких признаков жизни. 
  — А ты там вообще, как оказался?
  — Ты же знаешь, я люблю путешествовать. Возил на выставку свои картины. Там хорошая выставка. И места там очень красивые, много зарисовок там сделал.
  — А к замку-то этому, как ты попал.
  — Услышал от одного из коллег. Он родом оттуда и живёт там. Он рассказывал про Тюрингию много всего интересного, и историю, и всякие легенды. В том числе и про этот замок. Замок, кстати назывался Валдгуд. Но о нём, я так понял, реально мало известно. Кто его построил, когда? Только легенды и предположения. Кстати, он рассказал ещё про то, что одно время ходили слухи, что в замке обитал доктор Фауст.
  — Какой доктор Фауст? Тот самый?
  — Да! Но это, опять же легенды и слухи.
  — Да, интересно. А может правда? Выглядит очень мрачно. И тебе не было страшно, когда ты там был?
  — А чего бояться, это же просто развалины.
  — Ладно. Рисуй. А я пойду искупаюсь. Жарковато сегодня.
  — Давай. Я тебе сегодня не компаньон. Да ещё сегодня владелец галереи должен прийти. Хочет посмотреть, что я собираюсь выставить.
  — Да, странный вы народ художники. Я бы так не смог.
  Когда Кифер ушёл, я продолжил рисовать картину. Кифер, конечно, был прав, но мне нравилось, что я смог передать ту атмосферу, которую я тогда почувствовал. Было в тех развалинах что-то зловещее. По крайней мере именно такое ощущение тогда у меня возникло.
  Сейчас же, когда я заканчивал эту картину, у меня возникла мысль, что я видел эти развалины и раньше, до того, как увидел в прошлом году. Мне показалось это странным. Когда я был там, этой мысли не возникало. А сейчас я был почти уверен, что бывал в том месте и раньше. Может быть даже не один раз.
  Мне определённо был знаком этот лес, и этот замок. Я всё больше и больше склонялся к мысли, что я бывал в этом замке, когда он ещё не был разрушен.
  Неожиданно, я услышал чей-то голос!
  — Ты вспомнишь, ты обязательно всё вспомнишь. Ты начинаешь вспоминать, а это значит, что у тебя все шансы, чтобы во всём разобраться. Это только начало пути. Твои первые встречи с самим собой уже дают свои плоды. Продолжай и у тебя всё получится. Придёт осознание происходящего, и ты поймёшь, что реальность значительно сложнее, чем ты себе представляешь. Продолжай путешествовать! Всё будет хорошо!
  Голос был вкрадчивым и спокойным и звучал, как будто внутри меня. Я пытался понять, откуда он исходит и кто это может говорить. И мне вдруг показалось, что этот голос был моим.

Надеюсь, продолжение последует.