Как светлое будущее темным прошлым оказалось

     - В говно, непременно в говно.
     Ознакомившись с рекомендацией маркиза де Сада, я понял, что, в принципе, больше мне ничего о французской культуре их бунташного века узнавать и не надо. В этой краткой и емкой фразе литературного охальника выявилась, как в магическом хрустальном зеркале магистра Ди и жулика Келли, вся суть переломного момента, поставившего жирную такую точку на Средневековье, сразу чувствуется, что наступало новое время. Веселое.
     - Время нынче веселое, - промолвил Чубук, с трудом шевеля побелевшими от сдерживаемого гнева губами, - вам вот приговор хоть какого законного суда понадобился, а мы вас шлепали так просто и тысячами.
     Рубивший шашкой ракитник на берегу голый бородатый казак, оборотив страшное красное лицо к расстрельной команде, заорал :
     - Еще свинец на такую гниду тратить ! Хлопцы, а давайте я его порубаю ?
     Командовавший расстрелом Юрий Ваальд ( я это, стало быть ) небрежно скривился, протирая платочком монокль, выменянный на рынке Торжка на украденные еще в Арзамасе рукавицы протопопа.
     - Стреляй ! - зарычал Чубук, разрывая рубаху на груди, с ненавистью ожигая меня глазами. - Всех не перестреляешь !
     Я выстрелил. Револьверная пуля ударила Чубука прямо в зад. Он охнул, схватившись рукой за место ранения, но из раны неудержимым потоком полилось говно. А я захохотал.
     - В говно. Непременно в говно.
    Я оглянулся, надеясь увидеть, конечно, не маркиза, давно умершего, а полковника Поползухина, приютившего меня после всех этих бестолковых скитаний по разорванной на части России, но к нам на бугор неторопливой, валкой походкой подходил придумавший нас всех психопат и садист Голиков, более известный как Гайдар.
     - Сюда !
     Бросившийся на мой клич голый казак вонзил с разбега острие кавказской шашки в зад комиссара, пока еще и не мечтающего наименоваться с какого - то перепугу писателем. Из разорванного шашкой зада полилось говно.
     - В говно, непременно в говно.
     Хрипящий Чубук полз от обрыва, повторяя и повторяя эти простые, но святые слова де Сада, с радостью принимая судьбу человека, расстрелянного соплеменниками на крутом берегу безымянной речушки.
     - Сунь ему еще, - закрывая глаза прошептал Чубук казаку.
     - На, сука !
     Казак засунул шашку в зад Голикова до упора, а затем жутко пошевелил ей в глубинах тела карателя.
     - Ты теперь не сойдешь с ума, - заявил я, наступая сапогом на хрустнувший череп поверженного, - не попрешь воевать с немцами, не родишь суку сына, а тот подонка внука, ты подохнешь собачьей смертью, сволочь.
     Мы разорвали большевика на куски, труп Чубука скормили свиньям, а потом присоединились к отступающей армии покойного Каппеля. Теперь вот уже скоро как сто пять лет я - китаец.