Глава 8. Яблочный спас

-А сегодня ведь ровно одиннадцать лет, верно же? - Огаариен ухмыльнулся, но не смог сдержаться и засмеялся открытым, добродушным смехом.
Они сидели вдвоем на веранде у стола, покрытого белой скатеркой, поверх которой стояла грубая крынка с полевыми цветами и вились пчелы. Баранки в плетеной корзинке уже были наполовину съедены и больше не привлекали ни эндаргома, ни гнома. Толстенький, рыжеватый Туль-Видир-Игэм или просто Туль, если звать не полным именем, засмеялся вместе со своим закадычным другом, и его тоненький, высокий смех звучал еще более комично по сравнению с густым баском Огаариена.
-Одиннадцать лет с чего? - отсмеявшись, спросил гном и качнул свое плетеное кресло, устланное лоскутными пледами.
-С того момента, как мы познакомились, - пояснил эндаргом. - Как сейчас помню, было одиннадцатое Су;хеца, мы тогда еще пошли вычищать кладбище за Черным холмом, помнишь?
-И ты с гнесом устроил представление под названием "Миссия спасения", - кивнул гном, и они снова рассмеялись.
Туль уже давно знал, что троица магов, заправлявших нонче Рильвиимом, пришла из Дома: по дозволению Кильвиура, Огаариен все рассказал, тем более, что сообразительный колдун и сам стал догадываться, и чем больше он додумывал, тем яростней искал информацию. Держать его в неведении было просто опасно. Да и бесполезно: он все равно стал практически членом семьи.
Простой, мягкотелый, несмотря на непростую судьбу, вынудившую его стать наемником и искать пристанище в чужой стране, Туль тесно сдружился с Огаариеном, чем поначалу вызвал нешуточную злобу со стороны Оаран, но и она успокоилась - беситься долго взрывная фея не умела, да и заняться ей было чем.
-Н-да… было дело, - Огаариен покачал головой, вспоминая тот день: он до сих пор удивлялся тому, как ему удалось не расхохотаться прямо там, изображая с помощью Воздушной стихии "грозный рык" Тихача.
И почему никто не понял обмана? Всем известно, Тихачи не говорят, потому что не могут, да и тишину больно любят.
-Я тебе тогда не поверил, между прочим, - словно бы прочитав его мысли, заметил Туль и качнулся вперед, чтобы увидеть лицо друга.
Огаариен сильно поправился за одиннадцать лет и стал еще более ленивым, чем прежде, хоть это и казалось невозможным. Дело в том, что после расчистки территории Вирдэполя от северных угодий вплоть до самых Тааронских гор ничего толком не происходило: монстры как будто вымерли. Да, мелкую шваль, селившуюся в погребах, поджиравшую еду и кур, вычищали до сих пор, но не более, и дружина не делала ничего, как, впрочем, и орден Крыл Серафима.
Наемники обзавелись кто домами, кто даже семьями и влились в народ, и теперь никто не шугался колдовских соседей. Сам Огаариен присмотрел себе домик с садом недалеко от гнесинского терема и поселился там вместе с Тулем и Оаран, готовый в любой момент оказаться рядом с Кильвиуром. Только вот этот "любой момент" все не наступал, и маг все больше остепенялся.
Он научился вести хозяйство, готовить, стал ходить на рынок и от нечего делать чинить соседские дома. Обычной, крестьянской работой он забивал скуку, которая пришла вслед за миром, даже в поля стал похаживать,чтобы помочь, лишь бы не сидеть без дела. И куда бы ни отправился Огаариен, вместе с ним неотрывно появлялся Туль, а Оаран стала частенько выпадать из мужской кампании.
Эту парочку - высокого, поначалу поджарого эндаргома и низенького, крепкого гнома - знали все в городе, и поначалу их за три улицы обходили: то ли еще станется с двух вернейших гнесовых друзей-ведьмаков, но потом привыкли. А затем и вовсе за своих приняли, потому что "страшные, прОклятые колдуны" не только не были ходячими чудовищам, но и оказались вполне себе неплохими ребятами. Особенно полюбился эндаргомам смешливый Туль, обходившийся запросто не только со взрослыми, но и с детьми. Он скупал у разносчиков сласти и отдавал их детям ящиками, и взамен он не просил ничего, даже любви, просто отдавал и шел вслед за своим другом, то распевая с ним хором песни на чужих языках, то хохоча во все горло. И даже не верилось, что они пришли наемниками, во что Время сделало.
Туль был из из рода Видир, одного из семи родов подгорного королевства Таарон, но пожить вдосталь дома ему не удалось: его, как и многих других мальчишек-гномов, отправили в так называемый “ТеймугочА”. Из этого путешествия либо не возвращались, либо приходили умелыми воинами. Туль поначалу перебрался в Красные пустоши, где промышлял наемом, пока не услышал, что гнес Вирдэпольский собирает себе дружину, тогда-то и потянуло его через родные места на Север, где он и загнездился.
 Его Теймугоча уже кончился, но возвращаться гном не спешил: ему и тут было неплохо. Живи себе тихо-вольно, да и никто не посмотрит, то ли дело в Таароне.
-Мне все лучше, чем убивать на заказ, - говорил он. - Даже под чужим началом ходить, да и низачто мне деньги платят, я так, помогаю пока помаленьку, но разве это работа?
Огаариен был согласен с другом, и не высказывал ничего против размеренной, пустой жизни, которую все называли мирной. Ему уже давно приелось по велению Владыки бросать все и мчаться на край света, чтобы там рубить монстров, а потом спешить обратно, чтобы цикл повторился в точности. А такая миссия его вполне устраивала, тем более, что Унывший было Кильвиур потихоньку шел на поправку.
-А если вас Дом вызовет, вы бросите все и уйдете? - частенько спрашивал Туль, и каждый раз получал неизменный ответ:
-Пока жив фанатик Серафим, нас никуда не вызовут, иначе он со своими Крылами полмира разнесет.
Что правда, то правда, Синвирин так и сказал, когда Кильвиур одиннадцать лет назад попросился Домой. Миссия затянулась, и то устраивало всех, кроме самого лживого гнеса, но его мнение как-то не сильно учитывалось.
День стоял жаркий и делать ничего решительно не хотелось, вот друзья и сидели в состоянии разваренных овощей, пили квас и изредка перекидывались парой коротких фраз. Только вот блаженное состояние покоя было нарушено приходом Оаран.
Она, истинная хозяйка наемничьего домика, ввалилась внутрь, сбив что-то, на весь дом выругалась, и недовольным голосом осведомилась, кто оставил кочергу в сенях. Наемники переглянулись и дружно захохотали: смех стал привычной реакцией на все, что бы ни происходило вокруг.
Оаран вылетела на веранду, поставила на стол корзинку с белой салфеткой в которой лежали румяные, наливные яблоки. Фея сильно поменялась за прошедшие годы: она не только выросла и из девчонки стала женщиной, это ладно бы, она стала по-другому мыслить и по складу мысли теперь годилась скорее в матери своему учителю.
Внешне она лишь поправилась и округлилась, из нее ушла сухость и резкость, свойственная многим из Дома, подозрительность сменилась спокойным, созерцательным настроем и миролюбивость заменила прежнюю агрессивную деятельность. Как и Огаариен, за годы бездействия она стала мягче и теплее, хоть нотки прежней злобы иногда и проскакивали, однако, теперь она больше походила на эндаргомов: ей полюбились праздники, громкий смех и веселье, она стала частой гостьей Стеклянного храма, где веселилась наравне со всеми, хоть особой веры и не питала.
Ее штаны и комбинезоны заменились сарафанами и кокошниками, в волосы больше прежнего стали вплетаться цветные ленты, перья и даже небольшие бубенцы, и друзья наемники находили это… красивым, пожалуй. Здесь, в густом, здоровом воздухе Северных земель она раскрылась как женщина, и Огаариен с удивлением для себя отметил, что она, пожалуй, очень даже мила.
Оаран забросила обучение, и ее бесконечные колбы и пробирки сменились пяльцами и спицами, зелья она варила только изредка, когда больные приходили или у Кильвиура заканчивались иллюзионные таблетки.
-Какой мне смысл учиться? Я и магом-то не стану, так в ученицах и помру, - отмахивалась она, когда Огаариен звал ее тренироваться вместе с ним и Тулем.
И, наверное, она была права. Все знали, что феи не живут долго: до двадцати доживут, а потом всё, редко кто переваливал за отметку двадцати одного года. А ей шел уже восемнадцаты. И, к тайному страху Огаариена, оставалось года два или три. А потом все, смерть от старости… ему это не грозило вовсе, Туль был совсем молод, а вот она… Она стояла на краю могилы в прямом смысле, но сама по этому поводу вовсе не переживала, каждый раз отмахиваясь, что ей сейчас некогда грустить: осталось-то совсем немного! Поэтому продолжала жить на полную, наслаждаясь каждым днем, каждым солнечным лучом.
Вот и теперь она явно пришла откуда-то с праздника: на ней было выходное, выбеленное платье и расшитый бисером низкий кокошник с бусами на висках. Да и сапожки красненькие она не так часто в обычной жизни носила: сшитые на заказ, они стоили мягко говоря недешево.
-Прохлаждаетесь, лежебоки! - воскликнула Оаран, зависнув над наемниками. Ее полупрозрачные, легкие крылышки двигались так быстро, что за ними не получалось уследить.
-Хорошо, что ты пришла: хоть жарищу разгонишь немножко, - фыркнул Огаариен и подставил довольную физиономию под потоки двинувшегося воздуха.
Она сначала не поняла, потом прыснула и уселась на стол, показав учителю язык.
-Чего это с самого утра весь Рильвиим на ушах стоит? - спросил Туль. - Солнца еще не встали, тут уже шумиха началась.
-Как чего? - возмутилась фея. - Ничего-то вы не помните! Яблочный спас сегодня, дурни!
-А, точно, - Огаариен переглянулся с Тулем, и они снова засмеялись: праздников в гнесинстве было больше, чем обычных дней. Уж больно здесь любили веселиться. И на каждый непременно были свои ритуалы: сегодня, например, было принято таскать яблоки из своего сада по городу и обмениваться ими со всеми встречными.
-Чьи яблоки-то хоть? - спросил Огаариен, давя в себе зачатки безудержного хохота.
-Я почем знаю? Я менялась не один раз, - отмахнулась Оаран и скорчила физиономию, сводя все попытки учителя остаться спокойным на нет. - Шли бы вы на площадь, там молодцы удалью меряются.
-Им за это только яблоки и дают, - Туль ухмылялся, зная, что в итоге они все равно пойдут, но не желая сдаваться сразу.
Так бывало каждый раз: Оаран говорила идти, Огаариен отказывался, но потом все равно шел. И этот раз вовсе не планировался стать исключительным - они все равно сидели и в потолок плевали от скуки.
-Вообще-то нет, - возмутилась фея.
-А, еще калачи и всякие побрякушки, - хохотнул Огаариен, глянул на Туля и покивал серьезно: - Тогда определенно надо сходить, у нашей хозяюшки всего-то три короба всяких бус, браслетов и височных колец накопилось.
Оаран фыркнула и закатила глаза, мол, ничего-то вы, мужланы неотесанные, не понимаете, но потом уточнила:
-Там у коробейщиков синие есть, из Таарона привезенные, с прожилками чистого золота. Не сможете выиграть, так купите, больно они мне в сердце запали.
Маг и колдун расхохотались в голос, понимая, зачем хитрая фея зазывала их на городские игрища, но все равно поднялись и пошли к площади: в этом вопросе с Оаран было бесполезно спорить, проще было сходить за синими тааронскими бусами.
На улицах было полно народа, отовсюду доносились обрывками веселые балалаечные песни, и солнца, казалось, светили ярче обычного, но на земле было попросторнее - в основном эндергомы предпочитали полеты пешим прогулкам, поэтому внизу можно было без проблем передвигаться. Туль не имел крыльев, поэтому друзья и ходили на своих двоих, да и вливаться в пеструю, гудящую толпу ни тому, ни другому вовсе не хотелось. Оба слишком хорошо знали, что в толпе проще спрятаться убийце или вору, потому что оба в прошлом и скрывались по толпам, теперь же им, гнесовым дружинникам, таиться было вовсе не нужно. Тем более, что яблок для обмена они не взяли - делать было больше нечего, в обменные игры играться.
День был жарким - душным и пыльным, но ветреным, как часто бывало в городе, соседствующим с широкими степями. Казалось, ничего не предвещало Беды, но чувство скрытой тревоги внезапно появилось в сердце Огаариена, давно забытые маячки, что, казалось, исчезли вовсе, очнулись от долгого сна и зазвонили в ушах серебристыми колокольчиками. Что-то как будто было нечисто - не сейчас, но в ближайшем будущем, и маг фыркнул, усмехнувшись:
-Странный день, да, Туль? Какой-то… - подумал, но лучшего слова не нашел и повторил: - Странный.
-Хм? - отозвался гном.
Они были уже совсем близко к площади между гнесовым теремом и Стеклянным храмом, и вокруг становилось все шумнее. Запахло свежеиспеченным хлебом и корицей - кто-то варил яблочный хмель.
"Может, пьянка будет?" - подумалось Огаариену.
Шумные, могучие ребята-эндаргомы всегда были рады померяться силой, что вкупе с густым хмелем частенько перерастало в потасовки. Подумал и тут же отмел эту мысль: уж сколько за одиннадцать лет было пьянок, но Тревога ни разу не просыпалась, ни разу не предупреждала. Что-то иное двигалось.
-Не чувствуешь? - почти крикнул Огаариен: хоровод пляшущих девушек пронесся над самыми головами, в движущемся кругу парень играл на гармошке и пел о чем-то, в общем праздничном гаме было не разобрать, о чем он голосил, надрывая горло.
Хоровод пронесся и взвился куда-то ввысь, но наемников уже окружили со всех сторон торгаши и коробейщики: все знали, что у гнесовой дружины денег куры не клюют. Всегда есть что-то на поживу, а у этих двоих и хозяйка любила всякие украшения, поэтому сквозь нахлынувших торговцев пришлось просто пробиваться.
Храм блестел, как самоцвет: солнца отражались в стеклянных стенах, бросали разноцветные блики на площадь и целый ряд качелей, каруселей и всевозможных испытательных утех, участник которых получали призы или хохот в случае поражения. Молодые парни и девушки гурьбой толпились вокруг шестов, на вершину которых надо было залезать без крыльев, вокруг лавочек, на которых мощные, загорелые эндаргомы бились то на палках, то на тяжелых, гречневых подушках или мешках с мукой, пыль летела, вились русые, темные косы и разноцветные юбки, пахло летом и жизнью, и даже жара не останавливала праздника: ветер был на стороне жителей и несся прямо из Таарона, овевая распаренные тела холодными струями, вздымая флажки и подолы сарафанов, колыхая занавески распахнутых окон.
Вирдэполь - это была страна молодости и жизни, и ее светлая сторона была прекрасна, а темной же заботился отныне гнес да еарул, и, казалось, не было ничего лучше стольного Рильвиима.
Только вот сердце Огаариена все равно на месте не лежало, а все больше и больше выстукивало Тревогу. Он стал оглядываться как будто невзначай, ища среди раскрасневшихся, загорелых лиц Унылого или, упаси милостивый Нильвиур, монстра.
"Странное дело, - думал маг, а глаза шарили, шарили, слезясь от бликов Стеклянного храма, - монстры не вылазят в такое время дня, ярковато для них, но что тогда? Ума не приложу."
Он глянул в сторону храма: на балкончике в окружении своих Крыл сидел Серафим и благосклонно взирал с высоты на общих праздник. За прошедшие года Крылато воинство стало реальной силой, насчитывающей в себе едва ли не сотни верующих самых разных сфер деятельности.
Утешители, добрые ангелы в голубых лентах, заботились об Унывших и печальных, могучие Силы были оплотом безопасности. Гласы же в основном пели в храме под руководством первого своего, того, кого раньше кликали Гулиимом. Хотя их иногда использовали и для оглашения приказов гнеса - между храмом и теремом пока что был мир, хоть и шаткий. Об ушедших монахах, тех, кого выгнал Серафим, не слышал никто. Поговаривали, часть их них вернулась и стала Чинами, часть перешла под покров Светлоликого гнеса, но их судьба мало волновала Огаариена.
По углам висели зрячие ГлаАзи - самые странные из всех модификаций верующих. Они перестали походить на эндаргомов, а стали летающими многокрылыми глазными яблоками в перьях: мрачноватое зрелище, даже несмотря на белый цвет. Глази медленно проворачивались внутри самих себя, обозревая площадь - непременно заметили бы угрозу, если бы она была, мимо их внимания даже мухе было не просочиться… но беда была в том, что муха - существо физическое, а вот монстр не всегда.
Глази были неплохими следилками против простой угрозы, только вот более сложную им было не учуять. Тем более, что она была, и в то же время ее и не было, а как это понимать - Огаариен не мог сообразить. А чувство тревоги росло.
Оглядываться не имело смысла - физическим зрением Беду было не увидеть, не зря ведь поговаривали, что ее не отвести, на то она и Безликая Сила. Ментальный уровень тоже был безупречно чист, но Беда уже дышала в затылок, только вот чуял ее один только маг. Он глянул на терем: Кильвиур был опытнее, он должен был что-то понять.
Гнес и вправду вышел на балкон в окружении Сииверки, заметно вымахавшего за прошедшие годы, Итариола и Йораиля, оперся о перила, глядя внимательно на народ под своими ногами. Затем заметил ученика и кивнул, словно обрадовавшись, что тот пришел.
"Чуешь Беду?"- спросил гнес, и маг кивнул:
"Только не могу понять, что это."
"Свяжись с Домом, спроси, - предложил Кильвиур. - Я тебе верю."
И ушел в свои покои.
"Во зараза!" - подумал Огаариен, но потом плюнул и набрал секретный канал.
"Дом слушает, представьтесь и скажите, что у вас случилось," - раздался в голове веселый, но заметно уставший голос.
"Привет, МизаАиль," - поздоровался Огаариен.
МизаАиль был связным - вроде службы спасения. Он сидел на связи семь дней в неделю без сна и перерыва на обед, потому что ему не нужно было спать - он и так валялся овощем. Его потрепало на миссии, и бедолага провалился в кому, но каким-то чудом, не сильно понятном простым магам не медикам, умудрился пробудить сознание.
Он и при жизни был ходячей энциклопедией, а теперь получил доступ к своей памяти в полной мере, поэтому с ним связывались все, кто не мог понять, с чем столкнулся. МизаАиль по обрывочным сведениям классифицировал монстра, называл его уязвимые стороны, чем зачастую позволял выиграть сражение. Никто и упомнить не мог, сколько жизней он спас, скольких сумел направить, скольких вытащил, а о сданных экзаменах вообще никто не говорил.
До МизаАиля можно было достучаться в любом состоянии, из любой части мира, он словно сам искал каналы и выходил на связь. При этом в реальности он плавал в живительном соке камеры, обвешанный проводками, которые по простому не давали ему загнуться.
"Огаариен? Давненько тебя не слышал!" - Мизаиль встрепенулся и, казалось, заулыбался на том конце.
Он говорил, что живет внутри огромной библиотеки, как в настоящем мире, только внутри своей головы. И в книгах этой библиотеки все было структурировано, вот и искалось просто. В общем, все как в жизни, не отличишь, только выхода не было и никого было не встретить среди высоких стеллажей.
Он рассказывал, как пытался выбраться, но так и не сумел ни пробить пол, ни вылезти сверху, а о обычном выходе он вообще молчал. Поначалу ему было ой как непросто в вынужденном заточении, потом попривык, а когда стал работать службой спасения, так вообще расцвел, насколько в его плачевном состоянии это было возможно.
"С кем встретился, двоечник?" - спросил Мизааиль и усмехнулся: без его помощи Огаариен ни один экзамен не сдал бы.
Тот хмыкнул, ничуть не задетый Умником, как его прозвали среди магов, потом сказал:
"Тварь какая-то странная, она есть, но ее и нет, чувство тревоги появилось, а вычислить источник не могу."
"Глаза открой, иногда это помогает, - посоветовал Мизаиль. - Вы, маги, слишком часто пользуетесь ментальным зрением. Каких-нибудь Кровососов на нем не видать, тоже самое касается классов Упырей, Домовых, Мутантов."
"Пробовал, не работает. Тут вокруг меня такие Глази висят, что мимо них и муха не пролетит."
"Ментальный уровень тоже чист, как я понял"
Огаариен молча кивнул, и Мизаиль задумался на мгновение, а потом стал спрашивать снова:
"Время суток?"
"День, ближе к полудню, часов 12, может, чуть больше."
"Таки не Оборотни, вряд ли Воздуховики, точно не Крупные Кровососы… - бормотал в ответ Умник. - Ты один? В городе? На природе?"
"Нет, вокруг много преимущественно эндаргомов, есть немного других рас. Я в городе, на ярмарке."
"Это может быть чужой ведьмак, который что-то замыслил? Ты тени просмотрел? Напоминаю, если есть размытая, это тень убийцы, темный цвет тени - резкая смена эмоции на негативную."
"Все чисто, чужаков нет, да мы бы заметили, если бы кто-то пришел. Вирдэполь - закрытое гнесинство."
"Странно, - казалось, даже Мизаиль встал в тупик. Обычно он даже дополнительных вопросов не задавал, а по описанию схватывал, что за тварь притаилась - в Доме уже давно монстров изучали и классифицировали, дабы облегчить борьбу с ними, а Умник знал все, что только было открыто. Он думал несколько долгих минут, бормоча невнятное: - Есть, но нет… есть, но нет… есть, но…" - он внезапно замолчал окончательно, хоть контакта и не оборвал.
"Ну?" - нетерпеливо поинтересовался Огаариен: чувство Тревоги уже так колотилось в ушах, что даже праздничный шум отступил в сторону. Это была уже не Тревога, а прямая Опасность, Беда была здесь, и в темной голове зазвенело, как от удара.
День вокруг внезапно потух, и Огаариен не мог понять, то ли реально кто-то украл свет, то ли у него зрение изменилось, настроившись на борьбу. Организм отрезал лишние функции в момент нешуточной угрозы, и пропадало все, что не относилось к делу: только обостренная реакция, чуткость ощущений и внимательность оставались, мышцы сжимались в тугой комок.
"Думаю, я понял, - проговорил Мизаиль, и по его голосу маг понял, что ничего хорошего Умник не надумал. - Враг есть, иначе ты бы не стал дергаться, но ты не можешь вычислить его местоположение. Он перемещается настолько быстро, что ты не можешь его отследить, вот и кажется, что его нет. Он Невидимка, его просто так не заметить, хорошо мимикрирует под живых существ, не боится света и шума, и он умен, это не тупая тварь. Соответственно, я делаю вывод, что это новый подвид Фурий. Фурия-бегун. Она может оказаться очень сильной, будь внимателен, я повишу на связи, чем смогу - помогу, но записей о этом монстре у нас пока еще нет."
"Это все здорово, но с чего мне начинать-то?" - Огаариен нахмурился, вмиг перестав хохотать и потешаться над всем и вся: дело было дрянь. Хорошо хоть Умник висел, потому что связаться ни с Оаран, ни с Кильвиуром маг не сумел, хоть они оба были совсем не далеко. Да и Туль куда-то делся, видимо, пошел выигрывать проклятые тааронские бусы.
"Пусти меня в свое сознание," - попросил Мизаиль.
Огаариен замялся - даже друга пускать в свой мозг было небезопасно, все боролись за сознание, почем ему было знать, может, отчаявшись найти выход, Мизааиль  решил обзавестись марионеткой? Но сам он явно не справлялся с ситуацией, и с тяжелым сердцем кивнул, открывая путь:
"Иди."
И тут же почувствовал, как внутри головы появился еще одно существо, и в темном сознании раздался голос:
-Поиграем в "горячо-холодно"? Сейчас это единственный способ. Я думаю, это дух, иначе в такой плотной толпе он не сумел бы перемещаться, - сказал Мизааиль.
Огаариен кивнул, внутренне обещав себе, что тут же уничтожит Умника, если почует неладное, и зажмурился, отдав себя во власть чувств.
"Горячо-холодно" - любимая игра магов, основанная не на разуме, а на инстинктах, но играть в нее всегда было опасно: тело оставалось беззащитным, потому что в первую очередь работало подсознание, сознание же отключалось полностью. Огаариен повернулся было направо, но Мизаиль тихо и собранно произнес:
-Ясен пень холодно, давай в другую сторону, - помолчал и прибавил: - Я думаю, он вне площади.
Огаариен двинулся сквозь толпу налево, слепыми глазами едва замечая, куда идет, толпа с недовольным гулом расступалась перед ним, а потом и вовсе отшатывалась: наемный ведьмак вел себя странно, у него были замедлены движения, будто бы он был в стельку пьян, глаза, мутные, пустые, слезились, но не видели ничего. Шепоток полетел среди голов, но уже вскоре ведьмак нырнул с площади в проулок и о нем забыли. Зато для мага там началось самое интересное.
Он напал на след верно - с каждым шагом он все ближе и ближе подходил к цели, хоть по-прежнему и не видел ее. Монстр сообразил, что его обнаружили, но не спешил пуститься в бега, заманивая противника прямиком в свои сети. Только вот Огаариену это было на руку: не пугать же мирных сражением с Невидимкой-фурией.
-Он здесь, - внезапно сказал Умник, заставив Огаариена остановиться: чуйка у комошного работала как надо. - Странный дом. Совсем недалеко от центра города, а такой разрушенный.
Маг повернулся и поглядел на полуразвалившуюся, гнилую хибару между двух новеньких, с иголочки, теремков. От нее не тянулись нити с флажками и бельем, перекрещивающие улицы в любых других местах, ниточки были оборваны и, почерневшие, безвольно висели на шатких стенах. Стекла были выбиты, и засовы сорваны с петель. Создавалось впечатление, что в доме не жили уже многие, многие годы, и мальчишки-хулиганы изувечили ничейный дом, а на его злобу приползла тьма. Ветер, пронзительный, ледяной, вырвался из ветхой глубины, распахнул скрипучую дверь - гостя позвали войти.
-Так обычно ЗасадникиИ делают, - пробормотал Мизааиль, - странная тварь, слишком много признаков в себе сочетает, хотя это и не МимикраАнт.
Огаариен двинулся вперед, на его поясе загорелся жезл - практичная замена огромным, неудобным посохам, с головой выдававших ведьмаков прошлых столетий. То ли дело сейчас - спрятал такой под одежду и иди себе, колдуй незаметно.
-Осторожней, ладно? У него было время подготовиться, - Мизаиль нервно сглотнул: он и в жизни был достаточно боязлив, а после всего с ним случившегося так и не сумел оправиться.
В какой-то степени ему повезло, что он провалился в кому и в безопасности отлеживался в Доме, а не был вынужден странствовать по миру, расчищая чудовищные гнойники. Многие маги и жили-то практически в миру, а в Крепость заходили лишь за деньгами и новыми заданиями. Таких, вечно занятых, так и звали - Странниками. Сам Огаариен к таким не принадлежал, он был Силачом - магом, который вызывается на самые сложные и опасные задания, и теперь его целью стал монстр, которого даже Умник не знал.
Умная, осторожная тварюга засела в странном доме, и это была работенка как раз для Силача. Только вот силы он порядком подрастерял, и теперь осторожничал, не желая попасться в ловушку.
Огаариен не помнил этого дома. Да и странно это было - посреди шумного, живого Рильвиима обнаружить такую развальню, похожую на хибарки селения Унылых.
-Думаешь, это другое Пространство? Что-то вроде параллельного мирка? - спросил Мизаиль, и маг кивнул: по-другому объяснить все происходящее было как-то слишком сложно, хоть в монстра, способного выстраивать собственные измерения, поверить тоже было непросто. - Тогда это объясняет, почему ты его не видел, - согласился Умник. - Он не быстрый, он просто в другом Пространстве, типо параллельного отвилка, но не естественный, а темный, построенный монстром.
Ступени заскрипели под весом мага, захрустели, как старые кости, на самом пороге же повисла темная, едва видимая пленка: вход был обезопашен, но не закрыт, гостя ждали внутрь. И тот толкнул ртутную завесу и вошел в темные сени.
Отовсюду пахло пустотой и затхлостью, как бывает в давно заброшенных домах, половицы скрипели, и из углов глядела настороженная тишина. В сенях ловушки не было - ещё более странная деталь, ведь лучшего места для установки засады, чем темные сени, придумать сложно, но тем не менее. Огаариен осторожно вышел в основную часть дома, ожидая здесь хотя бы балкой по голове, но вокруг было по прежнему совсем тихо, только сильный запах птичьего помета ударил в ноздри.
-Может, мы ошиблись? - спросил он, но Мизаиль мотнул головой:
-Точно нет, сам же знаешь.
Огаариен знал, но все равно уточнил. Мотнул головой, выбрасывая сознание из режима игры "горячо-холодно": теперь требовалось соображать холодным, спокойным мозгом, потому что хитрость побеждалась только разумом, а тварь, затаившаяся в доме, была именно хитрой, точнее ее было и не описать.
Он оглядывался, внимательно следя за Пространством вокруг: получить по затылку ему вовсе не хотелось, но монстр не атаковал. Пока что. Мебели в брошенном доме практически не было, остался только стол да холодная, полуразвалившаяся печка и, как во многих домах, пустое кресло-качалка: предмет, без которого эндерагомы и дня прожить не могли. Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли, но на полу остались следы, будто здесь прополз огромный червь.
Левая стена выводила в сад, и в ней были когда-то прорублены окна, теперь неумело заколоченные, лучики света пробивались сквозь щели и ложились на пол: тварь не боялась света и не блокировала его. Справа же была лестница на второй, жилой этаж.
-Я думаю, нам туда, - заметил Мизаиль, и Огаариен не стал спорить.
Он поднялся наверх, где, опять же, не встретил ни одной засады: дом стоял совершенно безопасный и тихий, и ни одна гнилая ступень не посмела проломиться под гостем.
-А он уверенный, - хмыкнул эндаргом, и в нем внезапно проснулся давно забытый азарт: и что это за тварь была?
В отличие от Мизаиля он не привык бояться, наоборот, все всегда решал, какими бы чудовищными ни были препятствия на его пути. Так Кильвиур учил, да и кто, кроме него, одного из наиболее талантливых Силачей Крепости, мог справиться с неведомой угрозой? Не вызывать же Владыку каждый раз! Он-то решит все, но зачем Ему тогда Дом?
В жилых комнатах было то же запустение, что и в нижней части дома. Только пыль, тишина, ни одного шепотка, ничего. Гостя даже не пытались запугать для верности. Однако, странные следы все больше и больше давали понять о размерах монстра: тот был размером с эндаргома, только длинный, это было что-то змеевидное, но с человеческими руками - то и дело в пыли встречались отпечатки ладоней, по размеру примерно совпадавших с пятерней Огаариена.
Обойдя второй этаж без какого-либо результата, маг вышел к приставной лесенке, ведущей на чердак, где обычно держали птиц, и Мизаиль твердо сказал, что монстр там, на голубятне. Огаариен осторожно вылез наверх, вытолкнул себя с помощью воздуха и бесшумно приземлился в древесную стружку, которой был засыпан пол по самую щиколотку.
Здесь было совсем светло, крыша прохудилась настолько, что полосы света проходили и там, и здесь совершенно беспрепятственно, и в лучах беззаботно плавали пылинки. Пол был завален трухой, битым стеклом и ржавыми гвоздями - всем тем, что остается, когда хозяева покидают свой дом, а под балками было десятка четыре гнездышек: отсюда и несло птичьим пометом так, что против воли захотелось нацепить фильтрующую маску-намордник.
Птицы, напуганные, вились под крышей, не смея приблизиться к твари, пришедшей на голубятню, и Огаариен замер, глядя на хитрого монстра. Это был наполовину змей, наполовину человек, у него были длинные уши, как у эльфа, и совершенно вменяемые, спокойные глаза, черты лица ничем не отличались от человеческих, и вел он себя на удивление мирно. Он разорял гнезда и выуживал яйца - обычное занятие, кто этого не делал? Тем более на заброшенной голубятне. Внизу, под ним, скопилось уже порядочное количество пустых скорлупок.
Мощное, гибкое тело обвивалось вокруг балки, кожа слегка переливалась в лучах солнц, и тварь вовсе не проявляла агрессии, будто бы не видела гостя.
-Что это за такое? - Мизаиль вглядывался в монстра с нескрываемым интересом.  - Он кажется разумным.
-Это монстр, - холодновато отрезал Огаариен. - Неужто ты все забыл? С монстром не может быть разговора, он тварь и подлежит уничтожению. Глава восьмая, параграф одиннадцатый кодекса Дома.
И потянулся к хлысту, намереваясь расправиться с нежданным гостем, пока тот не обратила на него внимания, и в то же мгновение, как пальцы коснулись рукояти, человек-змей разогнулся и, повиснув вниз головой, посмотрел на мага. Его тело шевельнулось и заскользило по балке с легким шорохом, змеиный язык вырвался с шипением, облизал губы от белка, и те расплылись вполне в человеческую улыбку.
-Ззздравствуй, - прошипела тварь, и голос у нее оказался низким, почти таким же, как у Огаариена.
Тот ничего не ответил, хоть Мазаиль и умолял поговорить с разумным монстром. Его можно было понять: ученый по натуре, он впервые столкнулся с подобным и теперь хотел как можно точнее  узнать, что же это за существо такое, но тупой Силач упорно не хотел ничего слушать, а сделать комошный ничего не мог.
Огаариен взялся за рукоять хлыста, костяшки побелели от напряжения: тварь была очень, очень сильна, да еще и не тупа вдобавок. К физической силе добавлялась змеиная гибкость и ловкость, практически человеческий, изворотливый разум и магические способности, которым позавидовал бы каждый ведьмак. Он не атаковал, приблизился, хоть и сохранил дистанцию, его тело было расслаблено - он не собирался нападать, и руки раскинулись навстречу гостю.
-Я Морт, - прошипел человек-змей, и Огаариен с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться.
Что это была за тварь? Откуда взялась? Из какого мира она пришла? Дом не видел таких, мир таких не знал, а что, если он и ему подобные начнут обманывать всех и вся, втираться в доверие? Он был монстром, этот Морт, он даже имени-то не имел, Морт… всего-навсего кличка, не имя, монстры не могли иметь имен, это знали все, вот он и сказал: "Я Морт", а не "Мое имя Морт".
“Покончим с этим здесь и сейчас, пока никто не пострадал,” - решительно подумал Огаариен, и Мизааиль застонал от разочарования.
Рука пришла в движение, а за ней и весь корпус содрогнулся от мощного движения, хлыст вылетел из ножен и развернулся, свистнули в воздухе дробовики-наконечники. От этого страшного удара было не уйти, но Морт оказался… тупо быстрее, хоть эндаргома и хвалили за скорость.
Человек-змей не колдовал, нет. Он зашипел, и под ногами мага распахнулась кровожадная пасть ловушки: тварь обезопасила себя. Пол провалился, но там, внизу, не было ни второго этажа, ни первого, там была красная змеиная пасть с острыми клыками и двойным извивающимся языком. Огаариен и забыл, что это было другое Пространство, не Зетта, что-то лишь на него похожее, но иное, потому и попался, как полнейший дурак. Он вскрикнул и рухнул вниз, но упасть ему не дали: слабая рука без мышц ухватилась за взвившийся конец хлыста, и маг повис, уцепившись за рукоять.
Морт зашипел и попятился, глядя то ли со страхом, то ли с ненавистью на нового гостя, и темно-синие глаза без страха встретились с желтоватыми, вытянутыми зрачками монстра.
-Убирайся, - произнес властный, холодный голос, и Огаариен понял, ктО за ним пришел.