Дракон под шнурками. Глава 15-16

Глава 15. Принц: Путь наверх

За дверью скрывалась каменная лестница, крутая, с узкими ступенями. Дарен поднялся на цыпочках, бесшумно, как мог в своих новых кедах, и вновь оказался в кухне. Он огляделся.
— Значит, я был внизу, — пробормотал принц.
Мысль о коридоре передёрнула его. Там, где стояли безголовые доспехи, на полу всё ещё лежал его меч. Но руки были закованы, и даже если бы удалось поднять оружие — что толку? Ни взмахнуть, ни отбить удар, ни тем более вести бой в таком состоянии — невозможно.
Металлическая дверь, ведущая, по всей видимости, в кузницу, была заперта. Взламывать замки — не его ремесло.
Дарен подошёл к краю цистерны. Вода поднялась — почти до половины. Видимо, ручей наполнился из-за дождя. Он сжал губы. Назад пути нет.
Оставался только один путь. Дарен поднял голову — в углу кухни начиналась ещё одна лестница, которая шла наверх к неизвестности.
Принц вздохнул:
— Ну что ж. Наверх, значит.
На столе лежал нож: отличный выбор, если доспехи вдруг решат напасть багетом. Дарен выбрал кочергу у камина — не самый рыцарский выбор, но уж точно практичнее. Лёгкая, прочная. Лучше держать врага на дистанции, чем рубиться в цепях. Нож он то же прихватил — аккуратно засунул в кожаный карман на поясе. Мало ли что.
Двигаясь вверх по лестнице, принц всё ещё ощущал тяжесть металла на запястьях, но с каждым шагом — всё увереннее, всё решительнее.
Путь преградила дверь, запертая на засов. К счастью, засов оказался с его стороны. Дарен открыл его, затем вставил кочергу между дверью и засовом и резко рванул. Засов оторвался от двери и с грохотом отлетел в сторону.
— Не хочу, чтобы эта дверь захлопнулась за мной… или чтобы кто-то захлопнул её, — пробормотал принц и вошёл в небольшую круглую комнату с двумя большими картинами и нагромождением старого хлама на полу.
На одной из картин был изображён лес — тёмный, густой, с еле различимыми тропами. На другой — деревня: крыши соломой, колодец на площади, чьи-то крошечные силуэты. По контуру обеих полотен в слабом свете факела едва заметно мерцали тонкие голубоватые линии — как волшебные швы, удерживающие нечто за рамкой.
Возможно, это не просто картины. Возможно, это проходы… в иные земли. Или, как бы сказал кто-то из знающих, зримые врата в иные миры.
Принц поднял кочергу и осторожно ткнул ею в изображение леса. Конец прошёл сквозь полотно без сопротивления, будто погружаясь в воду. Дарен замер. Затем медленно вынул кочергу: металл был холодным, чистым, невредимым.
— Похоже, безопасно, — пробормотал он, и в его голосе зазвучало предвкушение.
В деревне должна быть кузница. Может, там найдётся кто-то, кто поможет снять эти оковы, — подумал он.
Он провёл рукой по поверхности картины — мягкое, едва ощутимое сопротивление, как у плотного тумана. Без вреда, без жара, без боли.
Дарен закрыл глаза — перед ним стояла башня.
Он не знал, приведёт ли эта дорога ближе к ней, но чувствовал: путь не может быть прямым. Никакие врата не откроются, если пойдёшь напрямик.
Он сделал шаг — и вошёл внутрь.


Глава 16. Это мой дом

Они вышли на опушку.
В двадцати шагах стоял низкий деревянный домик — обложенный камнем, с покатой крышей, крыльцом и чердачным окошком.
За стеклом тускло горел свет, но из трубы не шёл дым.

Мальчик обернулся.
— Это мой дом.
Он помолчал, затем добавил:
— Вам туда нельзя.
— Почему? — удивился Лёва.
— Просто, — с тем же спокойствием ответил мальчик. — Это мой дом.

Он махнул рукой в сторону тёмного строения сбоку — низкого сарая, почти утонувшего в зарослях.
— Зато в сарае тепло. Там сено, мягко. Я сейчас зайду, вынесу вам фонарь, воды и немного овощей.
И, не дожидаясь ответа, скрылся за дверью.

Лёва и девушка остались на крыльце. Некоторое время стояли молча — в полутьме, под шорох трав и прерывистые звуки ночных насекомых.

— Странный он, — наконец сказал Лёва. — Совсем не боится.
— Или просто не считает нас опасными, — тихо ответила она. —
Думаешь, нам стоит уйти?
Он покачал головой.
— Ночью в лесу хуже. А пока нам улыбаются — лучше улыбнуться в ответ.

Через несколько минут дверь приоткрылась. Мальчик вышел, неся фонарь с тусклым жёлтым светом, стеклянную бутылку с водой и узелок из плотной ткани, из которого торчали морковь, пара огурцов и ломоть хлеба.

— Вот. Спите в сарае. Если что — стучите. Но… лучше не шумите.

Он передал всё Лёве и снова исчез за дверью. Она закрылась мягко, но с отчётливым щелчком, будто в доме давно живёт тишина. Они молча направились к сараю. Внутри и правда было мягкое сено, сухо и тепло. Пахло травами, старыми досками, пылью и чем-то убаюкивающим.

Лёва поставил фонарь на табуретку, присел рядом.
— Кажется, мы в безопасности, — сказал он, но в голосе его звучала осторожность, как будто сам себе не верил до конца.

Фонарь отбрасывал на стены колеблющиеся тени. Лёва развязал узелок, достал морковь, хлеб. Девушка молча взяла бутылку. Они оба смотрели на еду, но не притронулись.

— Ты хочешь? — спросил он.
Она качнула головой.
— Не знаю. Может, утром.

Он поставил всё обратно, подошёл к двери и осмотрел дверь. Потом нашёл доску, прислонил изнутри как мог надёжнее.

— На всякий случай, — сказал он, не оборачиваясь.

Они устроились на сене. Свет от фонаря стал тусклее, как будто устал. Снаружи всё было безмолвно. Они лежали молча, каждый на своей стороне, между ними — лишь лёгкое шуршание сена. Прошло, может, пять минут. Может, вечность.
И вдруг — что-то зашевелилось рядом с девушкой.
Она повернула голову — Мышь!
Девушка резко повернулась на бок, к Лёве. И оказалась так близко. Их лица были рядом, их губы еще ближе.
Он застыл. Она тоже.
Молчание.
Их губы встретились. Осторожно, почти несмело. От чего-то, что невозможно было сдержать.
Поцелуй был коротким, как вспышка. Но настоящий.

Они одновременно отстранились, как будто испугались — не друг друга, а себя.
— Прости… — прошептала она.
— Я сам не понял, как это случилось… но это было приятно, - улыбнулся Лёва.