Смерть писателя. Глава 4

                4

    Они собирались в кабинете начальника утром, чтобы окончательно подвести итоги вчерашнего дня и наметить планы на текущий, хотя с наступлением знойного лета преступность, казалось, тоже ушла в отпуск, чтобы вернуться оттуда уже осенью вместе с похолоданием, частыми дождями и толпами туристов, стремящихся окунуться в мир замков и виноградников. Но и летом у полиции не бывает спокойного времени: то всплывет какой-нибудь труп в спокойном Эндре, то наркоторговцы захотят проложить себе новый маршрут, а то прокатиться волна ограблений среди владельцев поместий в обычно благопристойном департаменте.

   После того, как удалось окончательно разобраться с ограблением бара “Marin pointu” у старого причала и исчезновением пожилого японского туриста из отеля месье Лярока, за столом инспектора остались только те, кто имел отношение к делу писателя, как его назвал сам Жюве. Первым докладывал Жерар, который занимался опросом соседей, но вопреки расхожей фразе - “никто ничего не видел”, ему удалось выяснить кое-что интересное. Кто-то поздней ночью бродил по дому Монтуаза, но был ли это сам хозяин или кто-то другой, пока выяснить не удалось, но подтвердилась весьма спорная истина, что соседи все видят. Той же ночью недалеко от дома писателя, останавливался какой-то красный “Рено”, но, имеет ли он отношение к событиям ночи, пока выяснить не удалось, но Жерар продолжал с ним разбираться.

  Зато месье Селестен действительно сказал не всю правду полиции насчет запланированной им встречи со стариной Жаком: его “Ситроен” провел почти всю ночь на стоянке неподалеку от местной церкви, но инспектор сильно сомневался, что тот там все это время молился. Непонятно, на что надеялся столичный издатель в мире систем тотального наблюдения и видеокамер, когда скрыл свое присутствие в Перюссоне уже накануне вечером. Или ночью.

   С наибольшим интересом ожидалась информация от Изабель, которая, судя по ее немного утоленному виду, дотемна засиделась в своей лаборатории, разбираясь со следами присутствия посторонних в доме Монтуаза. Итак, что же удалось выяснить девушке?

   На компьютере писателя не было найдено никаких отпечатков пальцев, включая самого Монтуаза, кроме системного блока, что было весьма и весьма странно. Получается, тот работал с раннего утра до позднего вечера и даже ночью, но не оставил никаких следов на клавиатуре, мышке и даже мониторе на рабочем столе. Тут и ежу понятно (даже тому самому, кто как-то раз проник на кухню к Лизетт), что кто-то попробовал проникнуть в компьютер писателя, а потом постирал все следы, не забыв и про монитор. Роже утверждает, что на компьютере установлен пароль, причем не самый простой и, если его не знать, то попасть в него, весьма затруднительно. Это - по словам самого Роже, который очень хорошо в этом разбирается. Следы обоих племянников были обнаружены по всему дому: и в кабинете, и в гостиной, и кухне, что, впрочем, было неудивительно, те раз и не два посещали дом своего дядюшки. А вот свежих следов месье Селестена обнаружено не было, или он их попросту стер.

  Интересны результаты по пустой упаковке из-под нембутала: только отпечатки месье Монтуаза, а вот племянника из Тура – нет. Как же тот передал лекарство своему дядюшке, неужели был при этом в перчатках? Или опять кто-то не забыл вытереть свои следы?

   Все это было бы весьма интересно, если бы появились, хоть какие-то обстоятельства, что месье Монтуаза действительно убили, но пока все телодвижения полиции были не слишком убедительные. Но Изабель не была бы Изабель, если бы самое важное не оставила на потом, чтобы появилась надежда, что вся их работа чего-то да стоит.

- На левой руке Монтуаза обнаружен старый след от инъекции в вену или просто после взятия анализа крови, но совсем недавно этим местом опять могли воспользоваться, - произнесла девушка немного усталым голосом, но в нем абсолютно не чувствовалось торжества, хотя Жюве был уверен, что это было самым главным итогом ее долгого вечера в лаборатории.

   Итак, смертельная доза пентобарбитала могла попасть в организм писателя и путем его инъекции в вену. Но тогда, при чем здесь таблетки нембутала, которые турский племянник привез своему дядюшке? Но вскоре инспектор получил ответ, и на этот вопрос.

   Когда кабинет инспектора освободился от его сотрудников, то в дверь негромко постучали, и в ней возникла голова жандарма Вотрена с озабоченным выражением лица, что свидетельствовала о том, что кто-то пришел. Или что-то случилось.

   Нет, на самом деле ничего серьезного не случилось, но в полицейский участок пожаловала мадам Булье, а, значит, она вспомнила что-то весьма важное, о чем не пожелала рассказать в доме хозяина. Женщина, долго не решалась начать свое признание, или что-то, что оно считалось таковым. Наконец, женщина все же, немного, виновато произнесла:

- Вы знаете, инспектор, я случайно присутствовала при разговоре месье Монтуаза с племянником Морисом, когда хозяин попросил ему привезти лекарство.

- Да, мадам, речь идет о нембутале, его без рецепта в Перюссоне не купишь, – подсказал ей Жюве.

- Только речь шла не о нембутале, месье, а о небутамоле, - заговорчески произнесла женщина.  - У хозяина была бронхиальная астма, и у него всегда был под рукой препарат для ингаляций, а поскольку он закончился, то он попросил племянника привезти его из Тура. Я еще пустой ингалятор выкинула в мусорный бак. Так вот, в последний свой приезд Морис оставил упаковку на столе в гостиной, а сам уехал. Хозяин, как увидел, что тот ему привез, то сразу стал сильно ругаться, и все называл своего племянника “вилланом”.  Когда вы стали говорить о нембутале, то я сильно удивилась, зачем хозяину лекарство от бессонницы? А сегодня я была у знакомого ветеринара, так он рассказал, что этот нембутал часто используется для безболезненной эвтаназии животных. Тогда я сильно испугалась и сразу решила прийти к вам.

   Вот тебе и поворот, неужели племянник случайно перепутал название лекарства, и привез своему дядюшке не ингалятор от бронхиальной астмы, а смертельно опасный препарат. Но самое главное, что месье Монтуаз об этом узнал, и не мог выпить целую упаковку нембутала, а, значит, дело вовсе не в его забывчивости или рассеянности, а в чем-то другом. Да и недалекий месье Дефабр, просто ли ошибся в названии препарата, или сделал это намеренно? Но особенно странным выглядело поведение месье Селестена, который, почему-то, скрыл свое присутствие в Перюссоне накануне убийства. Может он как раз встречался с Монтуазом по какому-то важному вопросу, который зачем-то тщательно скрывал, ведь он не мог не понимать, что полиция рано или поздно все равно заберется в компьютер писателя и обнаружит, что роман не закончен, и тот в последнее время занимался чем-то другим.   

   Поскольку Роже все равно вызвали в Тур по делу, связанному с наркотрафиком в департаменте, то инспектор попросил его разузнать о посещениях Монтуаза медицинских учреждений, ведь он где-то должен был регулярно обследоваться, если уж не доверял местным врачам. А вот Жерар получил еще одно задание: разобраться, куда так часто выезжал за последнее время писатель, если его “Ситроен”, по словам соседей и мадам Булье, куда-то часто выезжал.  Не за творческим же вдохновением месье Монтуаз садился в свою машину, чтобы проехаться по окрестным, пусть и живописным, местам?

  Честно говоря, давая задание Жерару насчет местных путешествий писателя, инспектор не думал, что тот так быстро соберет нужную информацию, но в конце дня тот появился в его кабинете, и доложил нечто весьма интересное, оперативно полученное по каналам дорожной полиции и не только.

   Итак, за последние несколько недель Монтуаз несколько раз выезжал не только в Тур или Лош, но его “Ситроен” был замечен при въезде в Сен-Жан-Сен-Жармен, Сен-Синош, Варен, Верней-Сюр-Эндр. Наверное, сам писателя был бы удивлен от такого пристального внимания со стороны Старшего брата, но ведь писатель прежде не был замечен в подобной автомобильной активности, а тут его словно понесло. Конечно, инспектор понимал, что будет невозможно проверить все перемещения писателя, но складывалось впечатление, что он явно чего-то искал.

- В свинье все вкусно, – вспомнил Жюве лозунг средневековых французских мясников, когда ему позвонила жена и напомнила, что сегодня она приготовила сосиски андуйет из свинины с потрохами, для чего уже с утра побывала на базаре. Помнится, это блюдо здесь подают охлажденным вместе с жареным луком шалот и салатом, но Лизетт давно уже не баловала его таким изысканным деликатесом, еще с тех пор, когда он попросил жену пожалеть его бедный желудок. Ах, да, сегодня же годовщина их свадьбы с женой,  и по дороге домой инспектор зашел в магазин Фортеля, чтобы купить бутылку “Вeaujolais”.

   Лизетт молча наблюдала за схваткой своего доблестного инспектора с коварным андуйет, а когда победа мужа уже не вызывала никаких сомнений, то неожиданного произнесла:

- А этот маркиз Сен-Мар, был не так прост.

       Жюве осторожно вытер свои губы салфеткой и немного пригубил старого доброго вина, сразу оказавшись на седьмом небе, и только потом обратил внимание на слова жены. У Лизетт не было привычки вмешиваться в расследования своего мужа, но сейчас она почему-то изменила своим принципам. Ну, конечно, перед тем, как сделать ей предложение, тогда еще молодой Жюве не нашел ничего лучшего, как пригласить юную девушку в Оперу Тура, где как раз давали оперу Гуно, и называлась она – “Сен-Мар”. В другой день он бы вряд ли об этом вспомнил, но сегодня была годовщина их свадьбы, и события далекой молодости неожиданно выплыли по волнам его памяти.  Но по глазам жены было видно, что она об этом заговорила не из-за ностальгии по прошлому, а совсем по другой причине. Инспектор решил поддержать разговор и заметил:

- Помнится, сам король подослал Сен-Мара к кардиналу Ришелье, чтобы лучше того контролировать.

- Ходили слухи, что король и маркиз были любовниками, - добавила Лизетт.

- Ой, только не это, – поморщился Жюве, – я не люблю подобные истории в наше время, а тут прошло уже столько лет.

  Но жена тоже не слишком любила разговоры на столь деликатные темы, тем больше рыться в грязном королевском белье, но она все же продолжила этот разговор за столом на террасе в годовщину их брака:

- Маркиз был богатым человеком, и после его казни все его состояние должно было отойти в казну государства, но туда не попала знаменитая коллекция драгоценностей, которую он унаследовала от своего отца - маркиза Эффиа, к которому она попала после осады Ла-Рошели,  - словно его любимая учительница истории в школе сообщила Лизетт.

   Инспектор молчал, он пока не понимал, к чему клонит его жена, хотя было видно, что она внимательно прочитала книгу о маркизе, и ей захотелось поделиться об этом со своим мужем. Но вкусный ужин с андуйет и бокалом божоле был для этого не лучшим местом для сытого и уставшего после работы мужа, но Лизетт мужественно старалась донести что-то весьма важное до мужа.

- Перед своей казнью маркиз Сен-Мари исповедовался своему духовнику, которому он, по мнению историков, мог рассказать о том, где спрятана его богатая коллекция.

- Этого духовника звали аббат Кийе, - произнес инспектор, вдруг вспомнив содержимое страницы романа, которая была заложена в книге месье Монтуаза.

- Да, Жюве, именно так, – улыбнулась Лизетт, словно, наконец, донесла до своего мужа эту важную мысль.

- Но, Лизетт, - взмолился инспектор, в котором заговорил вкусный андуйет, - но это было сотни лет назад и от этих драгоценностей уже ничего не осталось, – убежденно закончил Жюве.

- Нет, мой инспектор, – не согласилась с мужем Лизетт, - несколько месяцев назад в Интернете появилась информация, что обнаружены записи аббата Кийе, в которых он указывает, где именно спрятаны сокровища.

- Ах, в Интернете, – понимающе произнес Жюве, словно давая понять, что разговор на эту тему закончен.

  Тем не менее, он не забыл искренне поблагодарить свою жену за очень вкусный ужин, и поцеловать так, как он делал всегда с самого первого дня их долгого и счастливого брака.



marin pointu(фр.) – старый моряк
Beaujolais(фр.) – божоле