Оправдание. Глава 7. Конец первой части

Нэйтан, как и обещал, попросил отца не наказывать Седрика, и Уайатт-старший ограничился тем, что лишил его зарплаты на несколько месяцев. Но Майлза больше волновало другое. Он ощущал, что привычный уклад жизни — контроль над происходящим и определенная стабильность — начал давать трещину. Казалось, что-то неотвратимое должно было обрушиться на молодого офицера, словно лавина. И лишь предчувствие этого уже касалось его души призрачными леденящими пальцами.

Лейтенант Родригес слишком много позволял себе и своим подчиненным. По какой-то причине он отчитывался перед шефом напрямую, минуя детективного капитана. Это вызывало еще больше подозрений, так что Седрик вновь решил указать Хэнлонду на существование незримой, но четкой красной линии.

— Что происходит, шеф? — наклонился он к Хэнлонду, опираясь руками на край его стола. — Что вы задумали? Считаете, я ничего не понимаю?

— Увы, нет… — начал Хэнлонд.

— Есть определенный порядок. Четкий и ясный! — взорвался Седрик. — Я не хочу, чтобы у меня были проблемы!

— Майлз, так не может продолжаться вечно, — устало сказал шеф. По его мрачно нахмурившемуся лицу было видно, как ему осточертело постоянное давление со стороны группировки и как он был бы рад избавиться от ее гнета.

— А если я ему расскажу? — Седрик выпрямился и посмотрел на Хэнлонда с привычной для него дерзкой самоуверенностью. — Представляете, что будет?

— Представляю. Но ты ведь не скажешь, — вздохнул Хэнлонд.

— Откуда вам знать?

— Потому что я все еще верю в тебя. Ты хороший парень...

— Напрасно верите, шеф, — Седрик покачал головой с таким видом, как будто выносил Хэнлонду приговор.

Хэнлонд же смотрел на него усталым взглядом, который сейчас выражал и сочувствие.

— Одумайся, Майлз. У тебя еще есть шанс...

Седрик ударил по столу кулаком.

— Не надо читать мне нотации! — сквозь зубы процедил он. И, злорадно усмехнувшись, добавил: — Я все ему расскажу!

Вылетев из кабинета, Седрик долго не мог найти себе места. Он ходил по коридору, с каждым шагом учащая ритм, в голове роились обрывки фраз, образов, вопросов — хаотичных, непонятных. Казалось, сама Земля начала вращаться быстрее.

«Какого черта Хэнлонд затеял? — крутилось у него в голове. — Он что, считает, что может изменить установленный порядок?»

Седрик взглянул в окно. Город, с его пустынными засыпающими улицами, казался безразличным к его проблемам, и это лишь усиливало звенящее чувство тревоги.

«Что я скажу Биллу? А что он скажет своему боссу?» — эти размышления угнетали его.

Где-то глубоко внутри росло понимание грядущей неизбежности: придется убирать не только лейтенанта Родригеса, но и шефа полиции. И Майлз мог только надеяться, что это задание достанется не ему. Мысль о том, что ему придется вновь ощутить запах крови, вызывала тошноту. Но в этом мире либо ты стреляешь первым, либо стреляют в тебя.

Седрик задержал воздух в груди, пытаясь растворить в нем панику. Он уставился в потолок, думая, что все могло бы быть иначе, если бы Хэнлонд безоговорочно подчинялся группировке. Но теперь уже поздно.

***

Вечером он поделился своей тревогой с Нэйтаном. Они расположились за столиком в полупустом зале престижного ресторана, под аккомпанемент пианиста, наполнявшего пространство мелодичными звуками. Хрустальные люстры отбрасывали мерцающие блики на лица Седрика и Нэйтана, пока они ждали друзей, которые вот-вот должны были появиться с привычным шумом и блеском. Ни Майлз, ни Уайатт не стеснялись темы своего разговора, одурманенные вседозволенностью.

Майлз, не притрагиваясь к еде, сказал:

— Я не знаю, что делать, Нэйт. Мне кажется, они что-то затевают. Хэнлонд не просто так перевел к нам Родригеса.

— Думаешь, надо рассказать отцу? — Нэйтан напрягся, сигарета в его руке дрогнула.

— Я думаю, вам обоим надо быть настороже.

— А Хэнлонд и правда считал, что ты нам не расскажешь?

— Понятия не имею, за кого он меня принимает. Раньше мне казалось, что он хорошо ко мне относится.

Седрик вспомнил времена, когда служил в Южном участке под началом Хэнлонда. Возможно, тот не был образцовым командиром, но относился к новобранцу доброжелательно. Вот только...

— У тебя будут большие проблемы, если шеф действительно решил «прибраться» в городе, — как-то странно улыбнулся Нэйтан, нечаянно оборвав нить размышлений Седрика.

Слова Нэйтана больно ударили Седрика, уничтожив в нем остатки спокойствия, треснувшего, как хрупкий лед под тяжелым ботинком. В голове вихрем пронеслись видения: ржавая решетка камеры изолятора, оглушающий стук молотка судьи и скрежет тюремных ворот, за которыми — ад...

Майлз зажмурился, чтобы отогнать их, но образы лишь обрели большую четкость — теперь он физически ощущал обжигающе-холодное прикосновение наручников к коже и чувствовал запах затхлости в карцере. «Прекрати!» — скомандовал внутренний голос, но сознание упрямо возвращалось к этим почти реальным ощущениям, растравляя открытую рану.

— Я не дам ему это сделать! — воскликнул Седрик, дернувшись так сильно, что чуть не опрокинул стаканы на столе. — Он не посмеет мешать нашим делам!

Уайатт одобрительно кивнул, затягиваясь и не обращая внимания на недовольно поглядывающих на них людей за соседним столом.

Но кошмарные видения продолжали свой хоровод в голове Седрика, пока внезапно не рассеялись, обнажив черную пустоту. Он был не в силах отвести взгляд от этой темноты, а она смотрела на него в ответ.

— Я не понимаю, что я чувствую, Нэйтан, — пробормотал он растерянно, вглядываясь в бездонную пропасть в своем воображении. — Но мне кажется, что добром это не кончится.

Нэйтан затушил сигарету в пепельнице, которую специально для него принесла официантка.

— Я передам отцу.

— Только прошу тебя, сделай так, чтобы он не давал мне заданий, которые невозможно выполнить, — тихо произнес Седрик и резко тряхнул головой, чтобы прогнать ужасные видения.

Нэйтан снова как-то странно ухмыльнулся, будто понимая, что сейчас происходит с Седриком.

— Опять ты за свое! Я тебе уже говорил: брось ты эти свои переживания. Жизнь того не стоит. Будешь себя грызть дальше, когда-нибудь поймешь, что уже и не знаешь, кто ты.

— Но не могу же я...

— Не можешь — что? — вскинул брови Уайатт. — Если завтра мой отец прикажет тебе убрать этого испашку Родригеса или старого засранца Хэнлонда, что ты сделаешь? Неужели сохранишь им жизнь — все равно ненадолго — ценой своей? Для кого эти жертвы? — Уайатт повел руками, как бы охватывая весь ресторан с его персоналом и посетителями. — Ради вот этих людей?!

— Я не знаю, Нэйт, — признался Седрик.

— Тогда какого черта ты выносишь себе мозг? Будь я на месте моего отца, сегодня же велел бы тебе избавиться от Родригеса!

Седрик едва сдержался, чтобы не бросить ему: «Ну так вели — и посмотрим, что будет!» Он выжидательно смотрел на Уайатта-младшего, но тот молчал. Глаза Нэйтана недобро блестели в ярком свете позолоченных люстр, но догадаться, о чем он сейчас думает, было невозможно.

Седрик вдруг осознал, какая огромная пропасть разделяет их. Возможно, он никогда и не перешагивал через нее...

— Зачем мы обсуждаем это здесь, Нэйт? — спросил Седрик, глядя на вычурную роскошь ресторана и ослепительно сверкающие бриллианты гостей. — Разве этот праздник жизни — твой мир, в который ты пригласил меня, похож на мою жизнь? С кровью, страданиями, смертью?

— Ты не понимаешь, Седрик, — с неожиданной грустью улыбнулся Уайатт. — Мой мир не слишком отличается от твоего. То, что ты видишь, лишь его часть.

***

Все следующие дни после этого разговора Майлз провел в настороженном наблюдении и мучительных раздумьях. Он неотрывно следил за лейтенантом и шефом, и холодная липкая муть страха медленно отравляла его сознание, проникая в каждую клетку. Инстинкт не обманывал: за ширмой обыденности Седрик ясно различал зловещую игру. Хэнлонд явно вынашивал какой-то план. Случайно оброненные слова шефа, его странный взгляд и поведение, вольности лейтенанта, которые он поощрял и, конечно же, следы подозрительной активности в документах — все складывалось в единую картину, от которой у Седрика замирало сердце и стыла кровь. Временами офицеру казалось, что даже свет ламп в коридорах стал каким-то другим — безжалостно ярким и резким, будто предупреждающим о суровой реальности того, что скоро должно было произойти.

Он чувствовал, что границы его мира расплываются. Все, что было знакомо и понятно, казалось, вот-вот разрушится и исчезнет в пучине хаоса и неопределенности, затянув его вслед за собой. Этого нельзя было допустить.

После долгих раздумий он решил обсудить нависшие угрозы с Биллом Уайаттом и остальными криминальными боссами на предстоящем собрании. 

Поздним апрельским вечером, когда сумерки уже сливались с ночью, Седрик припарковался у мрачного офисного здания Уайатта, в котором в этот раз собрались лидеры группировки. В воздухе чувствовалось странное напряжение, свет уличных фонарей тревожно подрагивал, а яркий полумесяц с угрожающим блеском прорезал облака.

Судя по занятой парковке, к началу собрания Седрик опоздал. Выскочив из машины, он стремглав кинулся к входу, когда увидел, что к зданию подъезжает автомобиль Родригеса. Седрик решительно направился к лейтенанту.

— Какого черта ты тут делаешь? — воскликнул он с возмущением. — Ты что, следил за мной? — он замахнулся, чтобы стукнуть кулаком по капоту.

Но Родригес предупредил этот удар.

— Послушайте, офицер, вам не стоит туда идти! — голос лейтенанта звучал обеспокоенно.

— Это еще почему?

— У них сейчас сходка, — начал Родригес. — В этом здании собрались боссы…

— И что? Я в курсе! — забыв об осторожности, выпалил Седрик. — А вот ты откуда знаешь?!

Родригес замолчал в какой-то странной, не свойственной ему нерешительности, будто не мог найти правильные слова.

— Если вы пойдете туда, вас могут убить, — наконец выговорил он тихо и глянул Седрику прямо в глаза, словно хотел взглядом выразить то, что не получилось словами.

Глаза Седрика расширились от удивления, но он быстро взял себя в руки.

— Что за бред? Кто меня будет убивать? — вспыхнул он, отталкивая лейтенанта, который попытался ухватить его за рукав пальто. — Да отстань же ты от меня! — крикнул он, выскользнув из его рук, и помчался к зданию.

Вбежав внутрь, он увидел пустующий холл. В креслах и на диване у стойки ресепшн не было ни одного из охранников Билла или других членов группировки. Майлза охватило плохое предчувствие. Однако желание заслужить похвалу босса и его начальников за рассказ о планах шефа полиции, было для Седрика сильнее нарастающего чувства беспокойства. Он направился к лестнице, чтобы подняться на четвертый этаж, где напротив кабинета Уайатта находился конференц-зал.

Но Седрик не ожидал, что Родригес последует за ним.

— Остановитесь, офицер! — раздался его голос снизу лестницы. 

— Родригес, какого черта! Тебе нельзя здесь находиться! — раздраженно прошипел Седрик, перегнувшись через перила. — Они же тебя убьют!

Он взлетел на четвертый этаж и направился в другой конец коридора, к залу, откуда доносились громкие и встревоженные голоса лидеров группировки.

Родригес упрямо следовал за офицером.

— Нет, это вы в опасности... — продолжал твердить ему лейтенант.

Но не успел он договорить, как с улицы послышался шум моторов и резкий скрежет тормозов нескольких автомобилей. 

— Что за ерунда?! — воскликнул Седрик. 

Он бросился к окну, выходящему на пожарную лестницу, взглянул вниз на улицу и увидел только что припаркованные у здания черные бронеавтомобили с эмблемой спецназа, похожие на механических крокодилов и внушавшие первобытный ужас.

Седрик на мгновение замер у окна. Родригес же, быстро сориентировавшись, нашел незапертый пустой офис, схватил Седрика за руку и втащил его внутрь. Это было помещение с перегородками, но его можно было просмотреть, стоя в дверях. Однако лейтенант проявил смекалку: он слегка переместил пару столов так, чтобы за ними можно было спрятаться, и оба полицейских нырнули в укрытие.

Звон оконного стекла и топот берцев разорвали тишину полуспящего здания. Вскоре из конференц-зала раздались крики, затем прогремели выстрелы. Должно быть, кто-то из членов группировки в отчаянии пытался оказать сопротивление, предпочитая смерть аресту. Другая часть спецназовцев поднималась по основной лестнице, выбивая двери с громким «Не двигаться!» Через пару минут бойцы смертоносным роем заполнили офисы Уайатта.

Майлз и лейтенант Родригес затаились в пустом кабинете за баррикадой из сдвинутых столов. Седрик бросил взгляд на лейтенанта: в полутьме глаза Родригеса тревожно блестели. А может, это были просто блики от фонаря за окном, которые выдавали собственный страх офицера?

В голове мелькали образы: бронированные машины спецназа управления у подъезда...

«Но где федералы?.. Прибудут позже? Кто тогда возьмется за это дело — детективы из группы Родригеса, он сам?..» — мысли разбегались, в горле образовался мерзкий ком. Каждая секунда тянулась, как проволока под напряжением. 

Майлз не имел ни малейшего представления о том, как держаться на допросе. Любое неосторожное слово могло стать для него смертельной ловушкой. Если Хэнлонд решился на рейд, значит, перехватил инициативу, вытянул козыри из рукава. Теперь прикрывать Седрика некому. Отправить его за решетку не сложнее, чем любого участника группировки.

Следующая мысль встряхнула его еще сильнее: «Зачем вообще прятаться? Все равно возьмут!» Родригес, наверное, только и ждет момента, чтобы вцепиться в него, но сейчас притворяется союзником. Не иначе как получил приказ свыше довести до суда живым.

Седрик сглотнул горечь. Даже если лейтенант и вправду пытается его спасти — это лишь отсрочка. Федералы уже листают его досье, прокуроры потирают руки, а камера с каменными стенами с нетерпением ждет, распахнув решетку, словно пасть.

Злость на Родригеса поднялась в нем, как прилив, смывая все на своем пути. Седрик почувствовал, как пальцы сами собой сжались в кулаки. Тело подобралось, уже готовое броситься на лейтенанта, если тот хотя бы попробует достать наручники. Но в эту секунду дверь с грохотом распахнулась, и в офис ворвался спецназовец. 

— Не двигаться! — прокричал он. 

Затем он направил внутрь помещения мощный луч фонарика, и за пару мгновений яркий круг света обшарил каждый уголок, скользнув совсем рядом с убежищем Майлза и лейтенанта.

Седрик инстинктивно сжался. Боец включил верхнее освещение и сделал несколько шагов, собираясь обойти офис, но крик командира из коридора отвлек его, и оперативник ушел.

— Будем сидеть, пока все не уляжется, — прошептал Родригес. — Но он может вернуться. Если нас обнаружат, я попробую придумать насчет вас что-то правдоподобное.

Седрик удивленно уставился на лейтенанта. С чего вдруг этот праведник так резко поменял свое отношение? Ведь до этого момента он бы точно был рад, если бы ненавистного ему офицера отправили за решетку. 

Седрик не мог разобрать, что было сейчас в глазах Родригеса — спасение или обман. В голове замелькали предположения о том, что будет, если его и лейтенанта обнаружат спецназовцы:

«Сначала за наше дело возьмется отдел внутренних расследований, а еще... Следователи из внешних структур — наверняка те же федералы! Меня и лейтенанта будут допрашивать отдельно... Хотя Родригеса, скорее всего, не тронут — он сумеет объяснить командиру спецназа свое присутствие здесь... А я... я непременно окажусь в наручниках!»

— Ты ведь сам хочешь меня заковать, не так ли? — Седрик сверлил Родригеса злобным взглядом.

Не получив ответа, он вдруг осознал, что больше не в силах терпеть гнетущую неизвестность и достал пистолет. Затем резко вскочил и вышел из укрытия.

— Вы что, самоубийца?! — приглушенно воскликнул лейтенант и попытался схватить Седрика за рукав, но офицер снова увернулся.

— Оставь меня, ищейка! — тихо огрызнулся он, с силой оттолкнув от себя Родригеса, и с осторожностью дикого зверя выглянул в коридор.

Здание Уайатта было не слишком большим: на первых трех этажах по обеим сторонам коридора равномерно располагалось шесть офисных помещений. Здесь, на четвертом этаже, находились кабинет Уайатта и просторный конференц-зал, офисов же было всего четыре. Тот, в котором спрятались Майлз и Родригес, размещался посередине коридора.

Осторожно высунувшись за дверь, Седрик сначала посмотрел налево. У разбитого окна с выходом на пожарную лестницу никого не было. Седрик быстро повернул голову направо и в конце коридора, возле входа в конференц-зал, увидел нескольких бойцов, по счастью, стоявших к нему спиной. Возле них в дверях лежало тело одного из бандитов.

«Я мог бы оказаться на его месте, если бы лейтенант меня не спас! — промелькнуло в голове Седрика, и он вжался спиной в стену. — Но неужели теперь все кончено?»

Из зала, где находилось большинство бойцов, снова послышались крики и голос командира спецназовского отряда. Где-то там был Уайатт-старший, живой или мертвый.

«Если все кончено, то и мне конец», — Майлз впал в отчаяние. Его снова накрыло невыносимое чувство нереальности. Мозг будто начал вздуваться, готовый лопнуть, в ушах зазвенело, а горло сжалось так, что воздух почти не проходил.

Вцепившись обеими руками в пистолет, Седрик медленно двинулся вдоль стены направо, целясь в одного из бойцов. Он и сам не понимал, что сейчас делает. Разум Седрика был затуманен страхом наказания, которое его ожидало. Но ведь это только, если ему суждено остаться в живых...

Внезапно кто-то из бандитов в зале сумел достать оружие и сделал пару выстрелов в спецназовцев, стоявших у входа. Одна из пуль попала в Седрика, случайно оказавшегося на линии огня. Приглушенно вскрикнув, офицер дернулся от резкой обжигающей боли и выронил пистолет. Последнее, что он увидел перед тем, как мир накренился и погас, был боец спецназа с пулеметом в руках, спешивший в его направлении.

«Все кончено!»

Подойдя, оперативник склонился над Седриком, и в этот момент из двери офиса показался лейтенант Родригес. Боец наставил на лейтенанта автомат и заорал:

— Стоять!

Родригес замер с поднятыми руками:

— Не стреляйте! Я тоже полицейский. На задании!

Медленно распахнув пальто и пиджак, он показал оперативнику полицейский значок на ремне. Судя по всему, боец был в команде спецназа управления новичком и еще не знал в лицо одного из руководителей детективов. Он напряженно смотрел на Родригеса, видимо, соображая, какое задание могло быть здесь у лейтенанта и что с ним делать.

Затем боец медленно опустил автомат.

— Вам повезло, что вас не застрелили, сэр. А вот ему, похоже, не очень! — он дулом автомата указал на Седрика. 

Родригес подошел к офицеру и присел возле него на корточки. Что-то внутри оборвалось, когда он увидел неподвижное тело юноши. Ему бы сейчас отрываться на дискотеке, а не лежать в луже собственной крови... Неужели он заслужил погибнуть вот так, вместе с какими-то проклятыми бандитами?

— Он что, с вами? — удивленно спросил Родригеса боец.

— Да, — ответил лейтенант без раздумий и, взяв руку Седрика, проверил его пульс.

Под пальцами ощущался едва уловимый неровный стук сердца.

Живой.