Оправдание. Глава 7. Конец первой части

Нэйтан, как и обещал, попросил отца не наказывать Седрика, и Уайатт-старший ограничился тем, что лишил его зарплаты на полгода. Но Майлза больше волновало другое. Он ощущал, что привычный для него уклад жизни — контроль над происходящим и определенная стабильность — начал рушиться. Что-то неотвратимое, словно сдвинувшаяся с места лавина, грозилось вот-вот накрыть молодого офицера. И лишь предчувствие этого уже касалось его души ледяными призрачными пальцами.

Лейтенант Родригес слишком много позволял себе и своим подчиненным. По какой-то причине он отчитывался напрямую перед шефом, минуя детективного капитана. Это вызывало вдвое больше подозрений, так что Седрик решил еще раз указать Хэнлонду на существование незримой, но четкой «красной линии».

— Что происходит, шеф? — спросил Седрик, опираясь руками о стол Хэнлонда и наклоняясь к нему. — Что вы задумали? Считаете, я ничего не понимаю? 

— Увы, нет… — начал Хэнлонд. 

— У нас порядок. Четкий, ясный порядок! — воскликнул Седрик. — Я не хочу, чтобы у меня были проблемы!

— Майлз, так продолжаться вечно не может, — сказал шеф устало. По его хмурому лицу было видно, насколько ему надоело постоянное давление со стороны группировки, и как он был бы рад избавиться от ее гнета. 

— А если я расскажу ему? — Седрик выпрямился и посмотрел на Хэнлонда с привычной самоуверенной дерзостью. — Представляете, что будет? 

— Да, но ты ведь не скажешь, — вздохнул Хэнлонд. 

— Откуда вам знать? 

— Потому что я все еще верю в тебя. Ты хороший парень...

— Напрасно верите, шеф, — произнес Седрик, покачивая головой с таким видом, как будто выносил Хэнлонду приговор. 

Хэнлонд же смотрел на него усталым взглядом, который, однако, сейчас выражал и сочувствие. 

— Одумайся, Майлз, — тихо сказал он. — У тебя еще есть шанс...

Но Седрик остановил его, ударив по столу кулаком. 

— Не надо читать мне нотации! — сквозь сжатые зубы проговорил он. А затем, нагло ухмыльнувшись, добавил: — Я все ему расскажу! 

Вылетев из кабинета, Седрик долго не мог найти себе места. Он метался по коридору, с каждым шагом учащая ритм, в его голове роились обрывки фраз, образов, вопросов — хаотичных и беспощадных. Казалось, сама Земля начала вращаться быстрее.

«Какого ... Хэнлонд затеял?» — думал Седрик. — «Он считает, что может изменить установленный порядок?» 

Он взглянул в окно на засыпающие весенние улицы. Город казался безразличным к его проблемам, и это лишь усиливало звенящее чувство внутри него.

«Что я скажу Биллу? А что он скажет своему боссу?» — все крутилось в его голове.

Где-то глубоко внутри возникло понимание, как отголосок неизбежного: придется убирать не только лейтенанта Родригеса, но и шефа полиции. И Майлз мог только надеяться, что это задание достанется не ему. Мысль о том, что ему придется запачкать руки кровью, вызывала тошноту. Но он знал, что в этом мире либо ты стреляешь первым, либо тебя устраняют.

Седрик задержал воздух в легких, будто пытался утопить в нем панику. Он уставился в потолок, представляя, что все могло бы быть иначе, если бы Хэнлонд безоговорочно подчинялся группировке. Но теперь, казалось, уже было поздно.

***

Вечером он поделился всем с Нэйтаном. Они расположились за столиком в почти пустом зале престижного ресторана, под аккомпанемент пианиста, наполнявшего пространство мелодичными звуками. Хрустальные люстры отбрасывали мерцающие блики на лица Седрика и Нэйтана, пока они ожидали его друзей, которые вот-вот должны были появиться с присущим им шумом и блеском. Ни Майлз, ни Уайатт не стеснялись темы своего разговора, одурманенные вседозволенностью.

Майлз, не притрагиваясь к еде, сказал: 

— Я не знаю, что делать, Нэйт. Мне кажется, они что-то задумали. Хэнлонд не просто так перевел к нам Родригеса. Они явно что-то затевают.

— Думаешь, надо рассказать отцу? — Нэйтан напрягся, сигарета в его руке дрогнула.

— Я думаю, вам обоим надо быть настороже. 

— А Хэнлонд и правда считал, что ты нам не расскажешь?

— Понятия не имею, за кого он меня принимает. Мне раньше казалось, что он хорошо ко мне относится. 

Седрик вспомнил времена, когда служил в Южном участке под началом Хэнлонда. Тот, возможно, и не был образцовым командиром, но все же относился к новобранцу довольно доброжелательно. Только... 

— У тебя будут большие проблемы, если шеф действительно решил «прибраться» в городе, — как-то странно улыбнулся Нэйтан, нечаянно обрывая нить размышлений Седрика. 

Слова Нэйтана ударили под дых, вытеснив воздух из легких, и остатки спокойствия треснули, как лед под тяжелым ботинком. В голове пронеслось: ржавая решетка камеры изолятора, оглушающий стук молотка судьи и скрежет тюремных ворот, за которыми — ад...

Майлз зажмурился, но видения лишь обретали четкость — теперь он ощущал обжигающе-холодное прикосновение наручников на коже и чувствовал запах затхлости из карцера. «Прекрати!» — внутренний голос рвался в истерике, но сознание упрямо возвращалось к этим кадрам, будто ковыряло открытую рану.

— Я не дам ему это сделать! — воскликнул Седрик, дернувшись так сильно, что чуть не опрокинул стаканы на столе. — Нет, я сделаю все, чтобы он не посмел мешать нашим делам!

— Это я одобряю, — кивнул Уайатт, затягиваясь.

Но кошмарные видения продолжали свой хоровод в голове Седрика, пока внезапно не рассеялись, обнажив черную пустоту. Он был не в силах отвести взгляд от этой первозданной тьмы, а она смотрела на него в ответ.

— Я не понимаю, что я чувствую, Нэйтан, — пробормотал он растерянно, глядя в бездонную неизвестность в своем воображении. — Но мне кажется, что все это добром не кончится.

Нэйтан затушил сигарету в пепельнице, которую специально для него принесла официантка.

— Я передам отцу. 

— Прошу, только сделай так, чтобы он не давал мне заданий, которые мне невозможно выполнить, — тихо произнес Седрик, помотав головой, чтобы прогнать столь ужасающие видения.

Нэйтан снова как-то странно ухмыльнулся, будто понял, что сейчас происходило внутри Седрика, и ответил: 

— Опять ты за свое! Я тебе говорил много раз бросить это все — эти твои переживания. Жизнь того не стоит. Будешь дальше переживать, будешь грызть себя, когда-нибудь поймешь, что ты уже и не знаешь, кто ты.

— Но не могу же я... 

— Не можешь — что? — вскинул брови Уайатт. — Если бы мой отец завтра же приказал тебе убрать этого испашку Родригеса или старого засранца Хэнлонда, что бы ты сделал? Неужели сохранил бы им жизнь — все равно ненадолго — ценой своей? И для кого эти жертвы?  — Уайатт развел руки, как бы охватывая весь ресторан с его персоналом и посетителями. — Ради людей? — вопрошал он. — Ради кого? 

— Я не знаю, Нэйт, — признался Седрик. 

— Тогда какого ... ты опять переживаешь? Будь я моим отцом, сегодня же велел бы тебе избавиться от Родригеса! 

Седрик чуть было не бросил ему вызов: «Ну так вели — и посмотрим, что будет!» Он выжидательно смотрел на Уайатта-младшего, но тот ничего не говорил. Глаза Нэйтана недобро блестели под ярким светом позолоченных люстр, но сложно было догадаться, о чем он сейчас думает. 

Седрик вдруг осознал, какая огромная пропасть отделяла его от Нэйтана. Возможно, он никогда и не перешагивал через нее...

— Зачем мы обсуждаем это здесь, Нэйт? — спросил Седрик, оглядев вычурную роскошь ресторана и ослепляющие бриллианты на теле его гостей. — Разве этот «праздник жизни» — твой мир, в который ты пригласил меня — похож на мою жизнь? С кровью, страданиями, смертью? 

— Ты не понимаешь, Седрик, — с наигранной грустью улыбнулся Уайатт. — Мой мир не слишком отличается от твоего. То, что ты видишь — лишь его часть. 

***

Долгие, томительные дни после этого разговора Майлз провел в настороженном наблюдении и мучительных раздумьях. Он неотрывно следил за лейтенантом и шефом, и холодная липкая муть страха медленно отравляла его сознание, проникая в каждую клетку. Инстинкты не врали — сквозь ширму обыденности Седрик ясно различал зловещую игру: Хэнлонд вынашивал некий план. Случайные намеки шефа, его странный взгляд и поведение, вольности лейтенанта, которые он поощрял и, конечно же, следы подозрительной активности в документах — все складывалось в единый узор, от которого у Седрика деревенело сердце и сгущались кровь, словно в его вены ввели формальдегид. Временами офицеру казалось, что даже яркий свет ламп в коридорах начал преломляться иначе, будто сама реальность содрогалась в предчувствии того, что скоро должно было произойти.

Он видел, что границы его мира расплываются, как чернила в воде. Все, что было ему знакомо и понятно готовилось разрушиться и погрузить его вместе с собой в пучину хаоса и неопределенности. Этого допустить было нельзя. И после долгих раздумий он решил обсудить нависшие угрозы с Биллом Уайаттом и остальными криминальными боссами на предстоящем собрании. 

Поздним апрельским вечером, когда сумерки уже сливались с ночью, Седрик припарковался у мрачного офисного здания Уайатта, в котором в этот раз собрались лидеры группировки. Воздух, казалось, трещал от напряжения, улицу окутывал тревожно подрагивающий свет фонарей, а яркий полумесяц с угрожающим блеском прорезал облака.

Судя по заполненной парковке, к началу собрания Седрик опоздал. Он быстро выскочил из машины и стремительно направился к входу, когда увидел, что к зданию подъезжает автомобиль Родригеса. Сжав кулаки так, что скрипнули перчатки, Седрик решительно направился к лейтенанту. 

— Какого ... ты тут делаешь? — воскликнул он, когда Родригес выскочил из машины. — Ты что, следил за мной? — он замахнулся, чтобы ударить по капоту. 

Но Родригес предупредил этот удар: 

— Послушайте, офицер, вам не стоит туда идти! — обеспокоенно сказал лейтенант, останавливая его жестом.

— Это еще почему?

— У них сейчас сходка, — начал Родригес. — В этом здании собрались боссы… 

— И что? — нетерпеливо спросил Седрик. — Я в курсе! — в порыве гнева он забыл о предосторожностях. — А вот ты откуда знаешь?! 

Родригес замер в какой-то странной, не свойственной ему нерешительности, будто искал правильные слова.

— Если вы пойдете туда, вас могут убить, — наконец выговорил он тихо, но отчетливо, глядя Седрику прямо в глаза. 

Родригес словно хотел донести до него через этот взгляд-предупреждение то, что не получилось выразить словами. 

Глаза Седрика расширились от удивления, но он быстро пришел в себя: 

— Что за бред? Кто меня будет убивать? — вспыхнул он, отталкивая от себя лейтенанта. 

Родригес попытался ухватить его за рукав пальто, но Седрик ловко выскользнул. 

— Да отстань же ты от меня! — выкрикнул он и помчался к зданию. 

Вбежав внутрь, он увидел пустующий холл. В креслах и на диване у стойки ресепшн не было никого из охранников Билла или других членов группировки. Майлза одолевали плохие предчувствия, но желание заслужить похвалу от босса и его начальников, предупредив их о планах шефа полиции, все равно было сильнее нарастающего чувства беспокойства. Он направился к лестнице, чтобы подняться на злосчастный четвертый этаж — там, напротив кабинета Уайатта, был конференц-зал. 

Но Седрик не ожидал, что Родригес последует за ним.

— Остановитесь, офицер! — раздался его голос снизу лестницы. 

— Родригес, тебе нельзя здесь находиться! — раздраженно прошептал Седрик, перегнувшись через перила. — Они же тебя убьют! 

Он побежал дальше, поднялся на четвертый этаж и направился в другой конец коридора, к залу, откуда доносились громкие и встревоженные голоса лидеров группировки.

А Родригес все так же следовал за офицером. 

— Нет, это вы в опасности... — продолжал твердить ему лейтенант.

Но не успел он договорить, как с улицы послышался шум моторов и резкий скрежет тормозов нескольких автомобилей. 

— Какого ...?! — воскликнул Седрик. 

Он бросился к окну, выходившему на пожарную лестницу, взглянул вниз на улицу и увидел только что припаркованные у здания черные бронеавтомобили с эмблемой спецназа, похожие на механических крокодилов и внушающие первобытный ужас.

Седрик на мгновение замер у окна. Родригес же, быстро сориентировавшись, нашел незапертый пустой офис, схватил Седрика за руку и втащил его внутрь. Это было помещение с перегородками, но его можно было просмотреть, стоя в дверях. Однако лейтенант проявил смекалку: он слегка переместил пару столов так, чтобы за ними можно было спрятаться, что и велел сделать офицеру. 

Звон оконного стекла и топот берцев ворвались в тишину полуспящего здания. Вскоре из конференц-зала раздались крики, а затем прогремели выстрелы. Кто-то из группировки, вероятно, в отчаянии попытался оказать сопротивление, предпочитая смерть аресту. Другая часть спецназовцев поднималась по основной лестнице, выбивая двери с громким «Не двигаться!» Так, бойцы, словно смертоносный рой, мгновенно заполнили офисы Уайатта.

Тем временем, Майлз и лейтенант Родригес замерли в пустом кабинете за баррикадой из сдвинутых столов. Седрик бросил взгляд на лейтенанта. В полутьме глаза Родригеса тревожно мерцали — или это блики фонаря за окном выдавали собственную дрожь офицера?

В голове мелькали образы: бронированные машины спецназа Управления у подъезда...

«Но где федералы?.. Прибудут позже? Кто тогда возьмется сейчас за это дело — детективы из группы Родригеса, он сам?»  — его мысли спутались в клубок, а в горле образовался мерзкий ком. Каждая секунда тянулась, как проволока под напряжением. 

Майлз не имел ни малейшего понятия, как держаться на допросе. Любое возможное слово казалось смертельной ловушкой. Если Хэнлонд решился на рейд — значит, перехватил инициативу, вытянул козыри из рукава. Теперь прикрыть Седрика некому. Отправить его за решетку не сложнее, чем остальных участников группировки.

Мысль внезапно встряхнула его: «Зачем вообще прятаться? Все равно возьмут». Родригес, наверное, только и ждет момента вцепиться ему в плечо, но сейчас притворяется союзником. Не иначе, как получил приказ свыше: «Довести до суда живым». 

Седрик сглотнул горечь. Даже если лейтенант и вправду пытается его спасти — это лишь отсрочка. Федералы уже листают его досье, прокуроры точат зубы, а камера с каменными стенами давно ждет его, раскрыв решетку, словно пасть.

Злость на Родригеса поднималась, как прилив, смывая все на своем пути. Седрик почувствовал, как пальцы сами сжимаются в кулаки, будто тело уже приняло решение без него — наброситься на лейтенанта, если тот хотя бы попробует достать наручники. Но тут дверь с грохотом распахнулась, и в офис ворвался спецназовец. 

— Не двигаться! — прокричал он. 

Затем он запустил внутрь мощный луч фонарика, и всего за секунду яркий круг света добрался до каждого уголка помещения и проскользнул совсем рядом с убежищем Майлза и лейтенанта. 

Седрик инстинктивно съежился. Боец резко включил свет и, очевидно, собирался обойти офис, но его отвлекли крики командира из коридора, и оперативник ушел.

— Будем сидеть так, пока все не уляжется, — прошептал Седрику Родригес. — Но будьте готовы, что он вернется. Если нас обнаружат, я попытаюсь придумать насчет вас что-нибудь правдоподобное.

Седрик удивленно смотрел на лейтенанта. С чего бы ему так резко менять свое отношение? До этого момента он был бы рад, если бы столь ненавистного им офицера отправили за решетку. 

Что было сейчас в глазах Родригеса, — спасение или обман — Седрик разобрать не мог. В его голове смешались всевозможные догадки о том, что будет, если его и лейтенанта обнаружат спецназовцы:

«Так, надо представить, что будет... Сначала за наше дело возьмется отдел внутренних расследований, а еще... Следователи из внешних структур — наверняка те же федералы! Меня и лейтенанта будут допрашивать отдельно... Хотя Родригеса, скорее всего, не тронут — он сумеет объяснить свое присутствие здесь командиру спецназа... А я... На моих запястьях непременно щелкнут наручники!»

— Ты ведь и сам хочешь заковать меня, да? — спросил Седрик Родригеса, злобно вскинув брови. 

Не дождавшись ответа от лейтенанта и не в силах больше терпеть удушливую неизвестность, он достал пистолет. Затем резко поднялся, вышел из укрытия и направился к двери. 

— Вы что, самоубийца?! — приглушенно воскликнул лейтенант. 

Он попытался остановить Седрика, но тот снова увернулся. 

— Оставь меня, ищейка! — тихо огрызнулся непокорный офицер, как можно сильнее оттолкнув от себя Родригеса, и с осторожностью дикого зверя выглянул в коридор. 

Здание Уайатта было довольно небольшим, с шестью компактными офисами на трех этажах. Офисы располагались равномерно по обе стороны коридора. Здесь, на четвертом этаже, находились кабинет Уайатта и просторный конференц-зал, офисов же было всего четыре. Тот, в котором спрятались Майлз и Родригес, был размещен примерно посередине коридора. 

Осторожно высунувшись из офиса, Седрик сначала посмотрел налево. У разбитого окна с выходом на пожарную лестницу никого не было. Седрик быстро повернул голову направо: в конце коридора, возле входа в конференц-зал, он увидел нескольких бойцов, по счастью, стоявших к нему спиной. Возле них, в дверях, виднелось тело одного из бандитов.

«Я мог быть на его месте, если бы лейтенант меня не спас!» — промелькнуло в голове Седрика, и он вжался спиной в стену. — «Но неужели теперь все кончено?» 

Из зала, где находилось большинство бойцов, снова послышались крики и приказы командира спецназовского отряда. Где-то там был Уайатт-старший, живой или мертвый. 

«Если все кончено, то и мне конец», — решил Майлз в отчаянии. Его снова накрыло невыносимое чувство нереальности. Мозг будто начал вздуваться, готовый лопнуть, в ушах зазвенело, а горло сжалось так, что почти не пропускало воздух.

Седрик вцепился в пистолет обеими руками и, медленно двигаясь вдоль стены направо, стал целиться в одного из бойцов. Он сам не понимал, что сейчас делает. Его разум был затуманен страхом перед наказанием, которое его ожидало... Но только, если ему было суждено остаться в живых. 

Внезапно кто-то из бандитов в зале достал оружие и успел сделать пару выстрелов в спецназовцев, стоящих у входа. Одна из пуль задела Седрика — он как раз пересек линию огня, неосмотрительно двигаясь параллельно дверному проему. Издав приглушенный вскрик, офицер дернулся от резкой обжигающей боли и выронил пистолет. Последнее, что он увидел перед тем, как мир накренился и погас — был боец спецназа с пулеметом в руках, спешащий в его направлении.

«Все кончено».

Когда оперативник уже почти приблизился к Седрику, бойца осторожно окликнул из офиса лейтенант Родригес. Человек в спецформе наставил на него автомат и заорал: 

— Стоять! 

Родригес уже стоял с поднятыми руками и прокричал: 

— Не стреляйте! Я тоже полицейский. На задании! 

Медленно раскрыв пальто и пиджак, он показал оперативнику полицейский значок на ремне. Судя по всему, этот боец был новичком в команде спецназа Управления и еще не знал одного из руководителей детективов. Боец напряженно посмотрел на Родригеса, видно, пытаясь понять, какое задание могло быть здесь у лейтенанта.

В конце концов, спецназовец опустил автомат. 

— Вам повезло, что вас не застрелили, сэр. А вот в этого попали! — боец дулом автомата указал на Седрика. 

Родригес подошел к офицеру и присел рядом с ним. Лейтенант почувствовал, как что-то внутри него оборвалось, когда он посмотрел на неподвижное тело Майлза. Ему бы сейчас ходить на дискотеки, а не лежать в луже собственной крови... Неужели он заслужил погибнуть вот так — вместе с какими-то проклятыми бандитами? 

— Он что, с вами? — изумленно спросил Родригеса боец. 

— Да, — ответил лейтенант без раздумий. Затем протянул руку и проверил у Седрика пульс. 

Под пальцами лейтенанта едва ощущался неровный стук сердца.

Живой.