Улица Счастливая

               

    Однажды ночью, на улице «Счастливая» произошел пожар. Как раз в этот момент, счастливые жители дома 27 увидели во сне летающую книгу «Тарас Бульба». Со страшным звуком дрона она приземлился на крышу и задымила. А когда жители дружно проснулись – счастливые люди могут не только видеть коллективные сны, но и хором просыпаться, в подвале уже полыхнуло.
       Огонь быстро добрался до квартиры первого этажа и сжег парадные носки счастливого Кузьмича.
    - «Правда» загорелась, - успел крикнуть труженик пенсионного резерва, вскакивая с постели.
    - А я предупреждал, - добавил он, сбивая огонь с домашних тапочек. – Убью тварь.
     Кузьмич знал кто виноват. Счастливая жительница со второго этажа – Варвару Николаевна. Раньше она служила почтальоном и берегла «Правду» как зеницу ока. Особенно от селедочных голов и колбасных обрезков. В конце концов она совсем перестала разносить подписчикам газету, опасаясь, что ее используют не по назначению. А теперь из накопленной «правды» она делала бумажные кораблики и оставляла их на причале подвала.
    - На случай всемирного потопа, - любила говорить Варвара Николаевна соседям.
    Советский Союз она по-прежнему считала спасительным ковчегом, а Ленина - заснувшим капитаном на мостике мавзолея. 
 
    - Правда не горит, - счастливая Варвара решительна отбросила обвинения Кузьмича. – И в воде не тонет.
     - И мировой пожар не способна раздуть? – спросил ехидно Кузьмич и в сердцах добавил:
    - Старая ты манда.
    На шум скандала вышел кот Игнат. Порой он ночевал в газетной ячейке, которую расширили до жилой площади многочисленные взломы. Когда в доме жил счастливый библиофил с дипломом строительного техникума, в ячейке хранилось собрание сочинений Алексея Толстого. Держать собрание в доме библиофил считал невыносимым из-за презрения к себе. Он так и не осилил ни одной книги автора.
    Игнат равнодушно мяукнул – к скандалам счастливых людей он давно привык, но взглянув на горящую ножку комода Кузьмича решил больше не заниматься пустой болтовней. Кот запрыгнул на подоконник подъездного окна и выпрыгнул в разбитую по случаю присуждения улице звания – «самой счастливой достопримечательности» форточку.

    Вскоре дым добрался осознанием пожара до остальных жителей дома. До счастливого майора с третьего этажа, счастливой матери троих детей с четвертого и студента, что жил под самой крышей и пока не понял собственного счастья. Соседи смотрели на него с подозрением и за глаза называли потенциальным Раскольниковым.
    - Где пожарные? – спросил беспокойно студент.
     - Людям не разделяющим общее счастье, пожарные не положены, - сказал с вызовом майор. Он еще подозревал студента в будущем дезертирстве.
    - А детям пожарные положены? – воскликнула мать троих детей - Ильи, Алеши и Давида. – Или у вас в приоритете только сыновья полка?
   Майор хотел было ответить прямо, по-офицерски. Проявить, так сказать, закаленный на крайнем севере характер, где учил якутов жить по-суворовски и рыть окопы во льду.  Но тут вмешался Кузьмич:
    - Ты лучше скажи, зачем Репина Давидом испортила? – спросил он со всей строгостью. – Чем тебе Добрыня не подошел?
     В ответ, счастливая мать показала неприличный жест, а Варвара Николаевна плюнула незаметно Кузьмичу в карман.
    Тут огонь добрался до люстры первого этажа, и жителям пришлось спешно отступить на улицу.

    Через полчаса приехали пожарные. К тому времени жители соседних домов предложили вычеркнуть двадцать седьмой дом из счастливого реестра и лишить его воды. Дневальный уличной церкви –  Денис Афанасьевич уже успел позвонить за консультацией вышестоящему начальству на предмет выноса к пожару иконы с покровительницей всех погорельцев. Там ему посоветовали не дергать бога за бороду по пустякам. А счастливый участковый, что любил по ночам заглядывать в окна, созвонился с особым отделом городского счастья. Но ему никто не ответил и участковый резонно подумал, что счастливые люди в такое время спят. Тогда он набрал номер службы чистосердечного доверия и сообщал адрес возгорания. С некоторых пор все пожары принято было считать следствием взрывоопасной информации, а пострадавших - возможными экстремистами с горючими жидкостями.

    Первым из пожарной машины вышел оценщик огня с сонными глазами. Он принюхался, словно такса перед лисьей норой, и даже потрогал огонь рукой в перчатке. Затем, обошел дом, оценил жар с тщательностью инквизитора, но бунтарских искр в общем пожаре не обнаружил. Оценщик разочарованно вернулся в машину, а его место занял пожарный с вызывающе красным лицом. Участковый сразу понял, что он не местный, а дежурный по церкви, даже увидел в его лице гордыню другой веры.
    - Горишь? – пожарный смотрел на огонь как на старого друга. – Сейчас я тебя ошпаривать буду.
    После чего повернулся к жителям дома и весело крикнул:
    - А ну отойди в сторону! Несчастные вы люди.
    Страшное слово «несчастный» пронеслось по счастливой улице как взрывная волна. Как приговор. Закрыла окна соседних домов, согнала с балконов любопытных. Участковые с подозрением взглянул на напуганных обвинением жителей дома, а дневальный в рясе перекрестился.
    - Кто тут несчастный? – майор решительно встал между пожарным и огнем. – Вы за клевету ответите.
    Пожарный от неожиданности отступил.
    - Вы, - сказал он уже не так уверенно. – Как и положено погорельцам
    - Значит по-вашему погорельцы не могут быть счастливыми? – зашипел Кузьмич, вставая рядом с майором. – А ну отойди, рожа инородная.
    Пожарный отступил еще дальше.
    - Мы всегда счастливы, - добавила мать троих детей присоединяясь к протесту против наговора. – Несмотря ни на какие катаклизмы.
    - И пожар у нас счастливый. Вызывает гордость. Всем пожарам пожар, - заявила счастливая Варвара.
    Пожарный недоуменно посмотрел на участкового, затем на дневального, но поддержки не нашел. 
    - А ну убери свой шланг от нашего счастья, - студент вдруг ощутил острую гордость. За улицу, дом, соседей. От осознания коллективного счастья ему захотелось ударить пожарного в лицо. Он встал рядом с остальными и сжал кулаки.

    К утру дом сгорел. К тому времени жители соседних домов уже спали.  Уехали пожарные, ушел участковый, а дневальный в рясе перекрестил пепелище и отправился в церковь сдавать смену. Кутаясь от утренней прохлады в обгоревшие лохмотья, погорельцы слонялись неприкаянно среди обжигающих обломков. Они испытывали жгучее желание найти остатки прежней жизни, но с ужасом ничего целого не находили. С рассветом счастья в них немного поубавилось. Вернулся кот Игнат. Подошел к своей ячейке, что остывала рядом с обгоревшим комодом, залез внутрь и замер довольно в тепле.