Тропы. Глава восьмая

Фотографии пришли на почту беззвучно, как призраки. Дэшэн открыл файл, и на экране его компьютера возникло прошлое — выцветшее, чёрно-белое, населённое чужими лицами. Групповые снимки классов, ряды одинаковых улыбок, одинаковых пионерских галстуков. Море лиц, в котором невозможно было утонуть, потому что оно было слишком мелким, слишком одинаковым.

И среди этого моря — один остров.

На фотографии учительского коллектива она стояла чуть в стороне. Высокая, с прямой спиной, в простом тёмном платье, которое казалось чужеродным среди серых френчей и строгих костюмов. Её взгляд был направлен не в объектив, а сквозь него, в какую-то свою, невидимую даль. В её лице не было улыбки, только тихая, почти прозрачная печаль. Она была как иероглиф из другого языка, случайно попавший в этот текст.

Дэшэн смотрел на неё, но мысли его путались, расплывались. В голове всё ещё звучал тихий, старческий голос с кассеты. Красная река. Яма в земле. Молчащий брат. Фотография накладывалась на этот голос, и лицо женщины на экране начинало дрожать, как отражение в воде, по которой прошла рябь.

Его оцепенение прервало короткое жужжание телефона. Сообщение от Вэньбо. «Я кое-что нашёл. Прислать не могу. Встретимся у Сянлю».

В ресторане было тихо. Сянлю сидела за дальним столиком, склонившись над телефоном. Она рассматривала фотографии, которые переслал ей Дэшэн, и, приближая изображение, задержала палец на лице женщины «из другого мира».

— Может, это она? Мэй Линь? — спросила Сянлю, подняв на него глаза.
— Может, — ответил Дэшэн. Голос был чужим, как будто он говорил из-за двери. — Я не знаю.

Пришёл Вэньбо. Он не сел.

— Пойдёмте, — сказал он. — Не здесь.

Они вышли в маленький сквер за рестораном, сели на скамейку под старой акацией. Вэньбо не стал ничего объяснять. Он молча достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул им. Это была ксерокопия машинописного текста, официального, безликого.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

Кому: Секретарю партийного комитета района Сичэн, тов. Лю Цзяню
От: Руководителя рабочей группы Пекинского университета, тов. Вана
Дата: 17.08.1966

Тема: О проведении митинга по борьбе с «монстрами и демонами».

Довожу до вашего сведения, что 17 августа сего года отрядом хунвейбинов «Красное знамя» была проведена акция публичного осуждения контрреволюционных элементов из числа профессорско-преподавательского состава университета. На площадь перед главным корпусом были выведены профессор кафедры философии Мэй Мухэн и его супруга, профессор кафедры литературы Мэй Су.

На указанных лиц были надеты шутовские колпаки и плакаты с надписями «Я — враг народа» и «Я — ядовитая змея». В ходе митинга они были подвергнуты общественному порицанию, в том числе облиты помоями. Их заставили публично каяться в своих преступлениях, направленных на очернение идей Великого Кормчего и пропаганду буржуазной культуры.

Их дочь, гражданка Мэй Линь, на данном мероприятии не присутствовала. Согласно устному указанию, полученному из городского комитета партии, предписано не трогать гражданку Мэй Линь, так как она в настоящее время выполняет важное государственное поручение, работая переводчицей у советского военного специалиста Морозова Сергея Петровича на Пекинском автомобильном заводе.

Сянлю дочитала и медленно опустила лист.

— Где ты это взял? — прошептала она.
— Не могу сказать, — ответил Вэньбо не глядя на неё.
— Думаешь, на заводе можно что-то найти?
— Вряд ли. Все архивы тех лет либо уничтожены, либо засекречены. Но я ещё кое-что узнал. В конце девяностых в Пекине некоторое время работал дипломат. Сергей Петрович Морозов. Возможно, это он. Значит, я смогу про него что-нибудь найти.

Дэшэн всё это время молчал, его взгляд был прикован к бездушным строчкам доклада. Шок от кассеты отступил, сменившись холодной, ясной яростью. Призраки обрели имена, даты и адреса.

— Давайте найдём его, — наконец сказал он. — Или его родственников. У них должны быть ответы. Я напишу им.

Слова прозвучали просто, почти буднично, но в них была решимость, которой раньше не было.

Он поднял глаза на своих друзей. И впервые за последние дни он снова был здесь, с ними. Боль превратилась в цель.