Вербы

Одним солнечным утром второго дня последнего месяца весны Николай Степаныч вошёл в кабинет своего начальника, предварительно постучав три раза. В недавно побелённом небольшом помещении, умещавшем в себе только письменный столик, шкафчик, стульчик и самого начальника мужчины поприветствовали друг друга рукопожатием. Николай Степаныч, имея всегда прекрасные отношения со всеми стоящими выше него лицами, приготовился поговорить в первую очередь о семейных делах: посадила ли его жена картофель, или в этом году дело совсем уж невозможное; взошли ли посаженные женой начальника иностранные цветочки; в какой университет собираются дети и всё в этом духе. Разумеется, для приличия нужно было делать такое лицо, будто речь ведётся о служебных посадках и благоустройстве города.

- Хорошо, хорошо… Посадить ведь дело не хитрое, главное, чтоб взошло, – излагал своё мнение начальник, совершенно забыв зачем он вызвал Николая Степаныча. – А когда взойдёт, нужно чтоб не завяло, да… Так о чём это мы? А, да, я хотел поручить вам одно дельце.
- Я весь во внимание, в такое утро, как сегодня дурных дел не бывает, – заключил Николай Степаныч, предварительно сменив вдумчивое выражение лица на очень плоскую улыбку.
- Вот, так… На прошлой неделе стройка на улице N закончилась, это же парк маленький получился?
- Парк, именно маленький, - с расстановкой ответил Николай Степаныч, чья улыбка приобрела оттенок вдумчивости.
- Так вот, я вчера к тёще ездил, кхм… В общем я подумал, что вербы весной очень даже ничего, можно в этот парк посадить парочку.
- Стало быть это и есть дельце?
- Да, ничего серьёзного… Помню, как мы с этим парком намучались, одни расчёты бюджета чего стоят… А помните тот казус с увольнением главного бухгалтера?
- Конечно, как не помнить, особенно ту фурию в очках … - Далее вёлся разговор о служебных впечатлениях, недовольствах коллег, недовольствах жён, даже о детях упомянули.

Через два часа в руках у Николая Степаныча была папка с информацией: какого вида должны быть вербы и сколько их надо купить, в пределах какой суммы должна быть каждая и, конечно, сама сумма на покупку. Николай Степаныч тщательно просмотрел все содержимое документов, немного подумал о своём и отправился в одно заведение уточнить детали посадки: когда им должны быть привезены вербы, а также вопрос об их приживании. Убедившись, что за дальнейшую судьбу кустарников он ответственности не несёт, Николай Степаныч пошёл за покупкой, вернее все так думали.

Через неделю в парке было посажено пять веточек вербы, которые уже начали цвести. Однако рабочие, занимавшиеся посадкой шли домой не со спокойной душой. Свою работу они выполнили добросовестно: ямы выкопали как положено, водой полили, не поленились, даже кто-то своё собственное удобрение из дома принёс и в ямку насыпал. Рабочие свою работу выполнили добросовестно, но на памяти даже самого опытного из них ещё никогда не приживалась ни одна ветка, просто сорванная с дерева. Это было что-то неожиданное, неправдоподобное. Сначала начальник рабочих сделал Николаю Степанычу замечание, мол, это же просто ветки, вы что шутите так? Но Николай Степаныч включил своё красноречие на полную мощность и своими несмолкающими речами заставил самого начальника рабочих усомниться в собственной компетенции.

Так недовольные своей работой люди разошлись по домам, а Николай Степаныч вполне довольный собой и своей работой тихонечко пришёл домой пораньше положенного, заварил чаёк и уселся кушать бутерброд с колбасой. Выпив чашечку, не стал наливать другую, а принялся за инвентаризацию содержимого кошелька. Там оказалась приличная сумма денег, взятых из воздуха. Николай Степаныч достал две новенькие гладенькие красные бумажечки, покрутил на пальцах и бросил взгляд в окно своего огорода, через которое была видна одна старенькая верба с пятью надломленными ветками. Красивый кустарник пострадал из-за жадности своего хозяина: сегодня утром вместо того чтобы поехать на рынок и купить саженцы, Николай Степаных пошёл в свой огород и обломал у деревца несколько веточек. Деньги, которые предназначались на покупку, подлец положил себе в карман. И эти самые деньги он сейчас держит в руках и наглядеться на них не может, как будто это заработанные тяжким трудом, нажитые за много лет, но нет, эти деньги ворованные!

Обломанные ветки не прижились. Случайные прохожие – посетители небольшого парка смотрели, как они увядают с жалостью и огорчением. Такие маленькие, тоненькие с несколькими пучками распустившихся почек ещё бы жили и жили, будь они частью целого дерева, а сами по себе, без корней даже самое лучшее удобрение не могло заставить их прижиться.

Начальник Николая Степаныча был огорчён неудачей, но Николай Степаныч аккуратно перемесил разговор, и он уже шёл о правоте начальника, в том, что после посадки должно прижиться, а после этого не завять.

Проходила одна неделя за другой, сырая весна сменилась жарким летом, и Николай Степаныч стал замечать, что временами ему становится плохо, увеличился аппетит и всё время хочется пить. Решив не затягивать, он сходил в больницу, где ему поставили диагноз. А в один пасмурный день пятого дня второго месяца лета ему стало очень плохо: голова разболелась, в глазах помутнело. Это случилось дома, поэтому жена незамедлительно вызвала скорую. На вызов приехал немолодой фельдшер, ровесник Николая Степаныча – Николай Григорьевич. Жена так и забегала вокруг доктора объясняя ситуацию, но мужчина в белом халате не слушал её, а только с ног до головы осматривал пациента. Закончив осмотр, он подошёл к больному, пощупал пульс, посветил в зрачки, послушал как тот дышит и произнёс:

- Ничего критического. У вас же такая-то болезнь? Ну, вот, это приступ. Просто сделайте укол лекарства. – Произнеся эти слова, Николай Григорьевич собрался уходить.
- Постойте, - испугался Николай Степаныч, - вы никакого укола мне не сделаете? Мне же всё ещё плохо!
- У вас же должно быть лекарство?
- Закончилось, давно закончился, - скороговоркой пояснила жена, снова забегав вокруг доктора. Фельдшер остановился, как-бы думая, затем неохотно открыл свой чемоданчик и достал бутылочку со шприцом. Больному при виде лекарства немного полегчало, а жена замерла на месте, боясь помешать лечению.

Через десять минут Николай Степаныч задремал на кровати, а жена провожала Николая Григорьевича до калитки, благодаря за скорый приезд. В дальнейшем супруги старались держать дома хоть небольшой запас спасительной жидкости.

Спустя время, в прекрасный дождливый день, Николай Степаныч заглянул в один небольшой ресторанчик и нашёл в нем Николая Григорьевича. В голове у больного промелькнула мысль о том, что знакомство с человеком медицинской профессии может быть полезно. Так мужчина подплыл к попивающему коньяк фельдшеру и завязал с ним разговор, поддерживаемый стаканами со спиртными напитками. Скоро оба перестали следить за словами.

- Я вот двадцать лет в администрации города работаю, - говорит Николай Степаныч, - и ни одного повышения.
- То же самое, - поддержал Николай Григорьевич, - хоть бы на копейку зарплату подняли, нет! Будто сговорились.
- Да, и начальник мой улыбается, улыбается, а премии не даст, если не напомнишь. И как семью кормить?
- Ладно кормить, жить по-человечески хочется! Телевизор не развалину хочется, ремонт дорогой хочется! У меня сын скоро женится, а я ни разу в жизни чёрную икру не ел! – При этих словах стол, за которым сидели Николаи, получил мощный чувственный удар кулаком от доктора.
- И что делать? Приходится вертеться. – Тихо сказал Николай Степаныч.
- Да, вот и верчусь, - немного помолчав и посмотрев на свой кулак, сказал Николай Григорьевич. – Меня недавно поставили лекарство для нашей клиники получать, так я не на все деньги, что выдают его покупаю, а только половину. Денежки в карман, а, чтобы не видно было недостатка, я его водой из колодца разбавляю: на одну бутылочку половина лекарства, половина воды.

При этих словах Николай Степаныч протрезвел и побледнел.

- Это… Ты и мне такое… Сделал? – Дрожащими губами спросил больной.
- Ну, да, но вода чистая, кипячённая, не волнуйся. – Спокойно ответил Николай Григорьевич, допивая, что осталось в бокальчике.