Бутылка Моёт

Если оглянуться назад и внимательно присмотреться, то можно увидеть много моментов, которые навсегда отпечатались в моей памяти. Некоторые из них, как застывшие фотоснимки, другие – секундные трейлеры. «Да, и у нас их много», - скажите вы. Даже не сомневаюсь.
У каждого они свои, особенные и неповторимые.  А есть не просто моменты, а целые истории, вспоминая которые на лице невольно появляется улыбка. Но это сейчас, спустя время. А в момент разворачивания тех событий, в миг, когда принятие решения происходит по наитию, как бы само собой, и ты думаешь, что это не ты делаешь выбор каждую секунду, а просто так получается, почему-то хочется плакать, а в мозгу тревожно звучит только один вопрос: «Почему я»? Участницей одной такой истории я стала не случайно, а намеренно. А вот могла ли я потупить по-другому, решайте сами.
Когда-то очень давно, до всего этого Ковида и других человеческих заболеваний, на заре моего профессионального карьерного роста, я была приглашена одной очень серьезной компанией на конференцию по бизнесу в Нормандию, город Довиль, на север-западе Франции. Был январь, погода была не самая тёплая. Если вы никогда не были на конференциях, то могу вам сказать, что это такая классная «туса», куда съезжаются люди из разных городов поработать, ну, и конечно, отдохнуть. Так вот, прилетели мы в Довиль в понедельник, поселились в гостинице. У меня был двухместный номер, в котором я располагалась одна. Это был приятный бонус от компании – пригласителя.
Посетив уже не одну конференцию, и заранее зная, кто из моих знакомых здесь будет, мы еще в России запланировали «достичь самых высот Довильского дна», как говорит мой друг и наставник, великий, с моей точки зрения человек, по имени Иваныч. Так обращалась к нему не только я, а вообще все, кто его хорошо знал. Это не было фамильярностью, а наоборот, таким образом я отдавала дать уважения этому человеку, за его постоянную помощь и поддержку. Иваныч всегда отличался изысканным вкусом во всем: в одежде, еде, словах, умел поддержать любой разговор, всегда имел свою точку зрения, никогда не хамил, был толерантен, особенно к моим выходкам. К каким именно? Ну, это уже совсем другая история, а пока давайте по порядку.
За несколько лет посещения различных конференций по бизнесу, у нас создалась настоящая дружная компания. Конференции организовывались раз в год, поэтому мы все с нетерпением ждали очередной, чтобы снова встретиться вместе и затусить. Конференция в Нормандии была не исключением.
     По крайней мере наша начиналась со встречи в аэропорту Шереметьево. И вот вся честная компания: Иваныч, Вадим, я, Лена, Юра, Лена, Рита, Альберт, Женя собралась, и мы готовились к вылету. Подготовка шла в Шереметьевском кафе за кружкой самого настоящего ирландского пива Гиннесс. И если с Иванычем и Вадимом мы были уже «свои в доску», и общались чаще, чем раз в год, с обеими Ленами, Ритой и Юрой встречались ежегодно на конференциях, то вот Альберт и Женя были для меня «темными лошадками», хоть и оказались при знакомстве земляками. Полет был прекрасный, спокойный и тихий. Все спали, так как наша веселая встреча в аэропорту дала о себе знать после взлета. Гостиница, куда нас привезли, была высшего класса, номера просто фантастические. Душ, завтрак и на конференцию. Цифры, графики… Эх, как же клонит в сон. Ну, наконец-то кофе-брейк. Так гораздо лучше. Снова работа, затем традиционный французский обед. И так первый день конференции подошел к своему логическому завершению и наступил вечер, а это значит, что нам пора «достигать вершин Довильского дна». Если вы не знаете, то Нормандия – это Родина прекрасного напитка Кальвадос. И именно на его дегустацию мы и отправились из гостиницы в один из местных ресторанчиков.
Ресторанчики в этом северном французском городке очень обаятельные, теплые и уютные. Один из них мы очень облюбовали и каждый из нас четко знал, где можно найти всю нашу компанию после завершения очередного дня конференции.
Для нас местный повар приготовил пасту прямо на огромном круглом брусе настоящего пармезана. Это было очень феерично и аппетитно. А как это потрясающе вкусно, просто пальчики оближешь. Ну, и Кальвадос. Конечно, как же без него. И шампанское. Кстати, во Франции предпочитают Брют всем остальным разновидностям. Специально для девочек, заказали Моёт. Я не любительница сухого, поэтому я сразу распробовала вкус и крепость Кальвадоса. Время шло, наше состояние требовало продолжения банкета, а ресторан закрывался. Но открывались питейные заведения и дискотеки.
        Вообще, Довиль – это курортный город и вне сезона здесь проживает около четырех тысяч человек, а в сезон численность возрастает в десятки раз. Январь – не сезон, поэтому здесь достаточно дешево и очень тихо. Ресторанчики закрываются рано, а бары и дискотеки работают не все, но мы нашли открытый, пройдя, кстати, не один квартал, прежде чем набрели на него.
Бар находился на первом этаже, а дискотека – в подвале, но открылся пока только бар. Делать нечего, зашли, сели. Ну, не за пустым же столом сидеть – снова Кальвадос, снова Шампанское. Время идет, открывается дискотека. Вся наша компания поочередно кочует из бара в дискотечный зал и обратно.
Вдруг у меня звонит телефон, я выхожу на улицу, чтобы поговорить с подругой, и даже не замечаю, как проходит уйма времени. И когда я захожу в бар, то вижу картину, которая у меня сначала не укладывается в голове. Ни Иваныча, ни Вадима, ни Юры и никого из девочек в баре нет. За столами сидят французы, в основном мужчины. За последним столом сидит Альберт, а Женя стоит посередине, и что-то декламирует местным жителям на совершенно чистом русском языке. Все просто мило улыбаются, но никакой агрессии, слава Богу, не проявляют. Я подошла к Жене, который с трудом меня сначала узнал, но все-таки, признав мои славянские черты лица, заулыбался, и чуть ли не упал мне на шею. Альберт встрепенулся из-за стола, и подошел к нам. Я попыталась узнать у не совсем трезвых, а точнее сказать, очень глубоко не трезвых новых знакомых Жени и Альберта, где остальные.  И конечно, не получила вразумительного ответа.  Ещё бы. Женя еле стоял на ногах, Альберт с трудом разговаривал.  Мне удалось убедить их направиться в гостиницу, но как… Я не владею никакими языками, кроме русского, а тех, кто мог объяснить бармену, что нам нужно такси, рядом не было. Вот не задача. Ну, что ж… Я сильная, смелая, вот только на голову двинутая, как та ворона, полетевшая за журавлями. Или утками? Да, не все ли сейчас равно, за кем она там летела. Я – одна, с двумя нетрезвыми, малознакомыми, но хотя бы русскими мужчинами в совершенно незнакомом городе не в России. Испугалась ли я тогда? Ещё как. У меня перехватило дыхание, и выступили капельки пота на подбородке. Быстро взяв себя в руки, так как решать сложившуюся проблему все равно придется, я несколько раз глубоко вздохнула и решила: «Будем добираться пешком», -  и, взяв обоих кавалеров под руки, решительно шагнула к выходу. Но… Не тут-то было. Перед дверью стоял огромных, как мне показалось на тот момент, размеров человек – вышибала. Да, да… Вышибала.  В голове носились мысли одна хуже другой: «Нас не выпустят, мы пропали, это конец». Большой и очень грозный человек перед дверью поднял правую руку и указал куда-то за мою спину. Все это время девушка-бармен, пыталась привлечь мое внимание. Я повернулась и внимательно посмотрела на неё.  Привлекательная молодая девушка-бармен по имени Мари, (наша честная компания, еще только войдя в бар сразу подружилась с этой улыбчивой девушкой и стала звать ее Машей), попыталась на французском вперемешку с английский и еще какими-то языками, объяснить, почему нас не выпускают. С трудом поняв, что оказывается Женя в баре не просто занимался мелодекламацией, а от всей, не только своей широкой русской души, но и от моей видимо тоже, угощал всех, кто там был. А людей в баре было не мало.  А я-то, еще та балда. Я же сразу увидела, зайдя в бар с улицы, что на всех, абсолютно всех столиках у гостей стоит не по одному напитку, а по два, а то и по три. Вряд ли французы заказывают наперед, если еще не выпили то, что заказали. В баре стало подозрительно тихо. Я поняла, что все наблюдают, чем же закончится сие представление.
Я повернулась к Жене и так сурово спросила: «Женя, ты что не расплатился»? «Нет, - еле слышным, нетрезвым голосом, виновато пролепетал он, - у меня нет денег», в свойственной пьяному человеку манере, заплетающимся языком, сказал Женя, разводя руками. После чего он начал икать. Развернувшись к барменше, я по-русски спросила: «Сколько»? Как же я была удивлена, когда она тут же без запинки ответила: «Ван хандрит евро». Сто евро – пронеслось у меня в голове. В принципе, это была половина наличных денег, которая вообще была у меня с собой в этой поездке. Я невозмутимо вытащила бумажку достоинством сто евро и отдала Маше. В этот же самый миг я увидела на стойке бара открытую огромную бутылку шампанского Моёт. Это была не обычная бутылка шампанского. Она была полуторалитровая.  Я показала рукой на бутылку и спросила у девушки-бармена: «Наше»? «Уи», -ответила она. Видимо, после того как у неё сошлась касса, Маша начала понимать и русский язык тоже. Я с непринужденностью и легкостью одной рукой взяла эту громадную бутылку, другой рукой подхватила Женю, и мы наконец-то вышли из бара на свежий воздух. Теперь самое сложное. Определить направление движения, которое приведет нас к гостинице. Сориентировавшись на местности, я сказала своим попутчикам, что мы идем домой.
Была глубокая ночь. Автомобили на улице, по которой мы шли были аккуратно припаркованы вдоль обочины.  Движущегося транспорта не было совсем. Альберт держал Женю под руку с одной стороны, я - с другой. Во второй руке я несла свой трофей из бара. Дорога была не близкая, но хорошо освещенная светом фонарей. На улице было тепло. Дул прохладный ветерок с Ла-Манша, куда мы и направлялись, ведь гостиница стояла на самом его берегу. Сколько времени мы так шли, я точно не знаю, но наше вначале достаточно бодрое шествие начало замедляться, так как Женя уже не шел, а мы с Альбертом практически волокли его на своих руках. Наш товарищ Евгений, как мог помогал нам в нашем нелегком походе, пытаясь хоть как-то передвигать ноги, но получалось, что он запинался носами своих потрясающих остроносых ботинок за идеально ровный асфальт, и усложнял нам процесс передвижения.
Немного о Жене: коренастый, невысокий мужчина лет около сорока пяти, в прошлом – боксер, а потому здоровый и очень тяжелый.
В какой-то момент мы с Альбертом поняли, и это произошло практически одновременно, что дотащить Евгения до гостиницы мы просто не сможем, хотя по моим расчетам, она уже была где-то недалеко. Как вдруг сзади нас блеснул свет движущихся фар и послышался звук работающего двигателя. Машина! Наконец-то! В груди все заклокотало от волнения. Боже, спасибо!
Я вручила Женю Альберту и вышла на дорогу, чтобы остановить автомобиль. Подняла руку, и о чудо. Небольшой двухдверный Фольксваген-жук, проехав сначала мимо меня, остановился и начал сдавать назад. Подъехав ко мне, с пассажирского кресла вышел крепкий высокий француз, и задал какой-то вопрос. Какой? Я, естественно, не поняла, но начала объяснять ему, что моему другу плохо, и нам нужно довезти его до гостиницы. Вспомнив, что у меня есть с собой визитка гостиницы, я достала ее из кармана и показала парню.
Моему удивлению не было предела, когда он взял визитку, прочитал название гостиницы, кивнул головой, повернулся к машине, что-то сказал, как я сначала подумала, водителю автомобиля и в тот же миг, двери машины открылись и из этого крохотного Жука, вышли еще трое крепких французов. Как они там все поместились, я до сих пор ума не приложу. Они, не задавая больше ни каких вопросов, подошли к Альберту и Жене, лихо вчетвером подняли Женю над головой и быстро куда-то понесли.
Мы с Альбертом стояли неподвижно, оторопев. Но тут, я поняла, что нам нужно просто бежать за ними, так как они, во-первых, французы и точно знают, куда идти, а во-вторых, мы так просто можем потерять их из вида. Я кивнула Альберту и сказала: «Бежим».
И вот такая удивительная процессия из четырех французов, несущая над головой «очень уставшего русского гостя» и двое бегущих сопровождающих позади них, стремительно вбежали в большой вестибюль гостиницы. Французы остановились, быстро поставили Женю на ноги посередине зала, недалеко от ресепшена, и так же быстро исчезли.
Все то время, которое четыре благородных французских мушкетёра, несли Женю на руках, он, по всей видимости, сильно сопротивлялся и пытался вырваться, но это у него не получалось.
И как только Женя, почуяв наконец-то твердую опору под ногами, как бывший боксер, пошел в атаку, и с разворота выполнил прямой правый удар. В это мгновение к Жене успел подбежать Альберт, лицо которого и приняло на себя сокрушающую мощь выполненного Евгением отточенного годами упражнения. Альберт оказался на великолепном мраморном полу гостиницы в нокауте. Подоспев вовремя, и слава Богу, второй, видя весь драматизм сложившейся ситуации, я начала, как могла, успокаивать Женю, размахивая перед его лицом одной свободной рукой, вторая была занята бутылкой Моёт, и говоря, что все хорошо, и мы наконец-то сейчас все пойдем по номерам, отдыхать. Евгений, все это время, стоявший передо мной в боевой боксерской стойке, начал понемногу расслабляться. Стоять перед человеком, готовым в любую минуту снова нанести сокрушительный удар, поверьте, было очень страшно. У меня сердце выпрыгивало из груди, но хорошая порция Кальвадоса придавала уверенности и силы. Как говорится, если хочешь быть в тонусе, надо чтобы тонус был в тебе. Это я усвоила и заучила на одной из предыдущих конференций, когда без допинга просто отключалась. Как-нибудь расскажу вам и эту интересную историю, а теперь возвращаемся к Альберту и Жене.
           И так гостиница. Все это действо происходило на глазах сотрудников, дежуривших этой ночью на ресепшене, поэтому, как только Альберт оказался на полу, к нему тут же подбежали двое французских портье, и начали приводить его в чувства, пока я, размахивая руками, пыталась вразумить «разъяренного русского боксера» не объявлять войну всем французам. Альберт очнулся. Ну, наконец-то. Все хорошо. Мы в гостинице. А значит, уже можно расслабиться, тем более что Женя угомонился и присел в ближайшее кресло. Я вздохнула, и почувствовала усталость, которая начала наползать на меня, как теплое пуховое одеяло, под которым я уже давно хотела оказаться.   Но…
       Обернувшись вокруг, я вдруг поняла, что это не наша гостиница! Она, конечно, очень большая и красивая, но неприемлемо не наша! Что все это значит? А где наша? Голова шла кругом. За что? Паниковать не было сил и подойдя к одному из сотрудников гостиницы, я просто протянула визитку. Молодой парень, посмотрел на визитную карточку, и сделал знак, чтобы я пошла за ним, так как все в этой гостинице уже поняли, что никакими языками мы не владеем и объяснять нам что бы то ни было, бесполезно. Я повиновалась.
       Выйдя через другую дверь, не через ту, в которую мы так феерично вбежали, портье, показал мне направление, в котором нам нужно двигаться к своей гостинице. Я даже увидела её, но до нее нужно было пройти еще метров пятьсот, а у меня уже просто не было сил.
     Я вошла внутрь, подошла к Альберту, который пришёл в себя и был практически в норме, и к засыпающему Жене и сказала, что нам нужно идти дальше, что это недалеко и нам обязательно нужно дойти. Доползти, если придется. Было ощущение, что все чувства – страх, обида, злость, раздражение, гнев куда-то исчезли, законсервировались. Не было желания ни кричать, ни что-то доказывать. Было одно желание – дойти до своей гостиницы во чтобы то ни стало. Дойти не одной, а вместе с теми людьми, которые не смогли бы самостоятельно это сделать. Ведь зайдя в бар с улицы, я как-то отчетливо это поняла, считала, почувствовала. Осознала, что я – единственный человек, кто сможет дойти. Вот идиотка!
         Альберт от удара Жени и от лекарства, которым его приводили в чувства сотрудники гостиницы, протрезвел, а вот Евгений, после выхода из состояния бойца-боксера, совсем сник. Он не мог разговаривать, не мог передвигать ногами, и мы – «два обессилевших пони», тащили своего земляка, взяв его под руки, шкрябая носками его туфель по асфальту, в теперь уже точно нашу гостиницу.  И когда до входа оставалось метров сто, Женя обмяк и просто рухнул, а мы больше не могли его поднять.
Я стояла и смотрела на тело Евгения сладко спящее на асфальте на берегу Ла-Манша в прекрасном курортном городе Довиль, и мне хотелось плакать и кричать: «Помогите»! Не знаю, какие чувства испытывал Альберт в тот момент, но судя по выражению его лица, можно было только догадываться, как он сейчас завидовал своему спящему другу.
     Вдруг меня в очередной раз осенило. Я сказала Альберту ждать меня здесь. Хотя этого можно было и не делать, так как один он бы даже до сюда Женю не дотащил. Я развернулась, и пошла в гостиницу.
     Пока я шла, судорожно вспоминала хоть какие-нибудь английские слова. И, о, чудо, я вспомнила пару незатейливых словосочетаний: Хелп ми и май Френд. Это все, что я смогла нарыть у себя в голове. Ну, что ж… С этого и начну.
       Войдя в вестибюль, я для начала осмотрелась, чтобы понять, что это действительно наша гостиница. О, да. Наша. Ура! Теперь нужно подойти на ресепшен и попросить о помощи. Я так и сделала.
      Около администраторской стойки стояло двое французов, и я направилась прямиком к ним. На русском языке, вставив два выражения на английском, я сказала примерно следующее: «Прошу вас, Хелп ми, май Френд» …  Дальше я запнулась, не зная, как объяснить, что он перебрал лишнего, и заснул прямо на тротуаре. Но будучи очень сообразительной, я вспомнила, про жест, означающий, что человек «заложил за воротник» и щёлкнула пальцем по горлу.
     Оба француза оторопели. Я повторила свою фразу еще раз и снова щелкнула пальцем по горлу, но на сей раз не один раз, а раза три. При этом одного из них я взяла за запястье и потянула к выходу. Француз был просто ошарашен, и быстро вырвался. Видя мое состояние, на английском и на французском языке, французы пытались у меня узнать, что же случилось, и какая мне нужна помощь, но кроме фразы: «Прошу вас, Хелп ми, май Френд», а дальше шел щелчок по горлу, и очередные попытки взять одного из них за руку и вытянуть за собой на улицу, ничего не могли добиться. К коллегам подошли еще двое сотрудников гостиницы, и я тоже самое объясняла уже четверым. Мои силы были на исходе. Я не знала, как еще объяснить этим «нерусским» людям, чего же я все-таки от них хочу. Как вдруг, один из французов произнес: «Ё хазбенд»? И все четверо заулыбались.
Я каким-то непостижимым для меня образом, молниеносно поняла смысл его выражения, и начала протестовать: «Но хазбенд, нет. Он - май Френд». Но видимо, для французов это было одно и тоже. И, Аллилуйя. Это возымело успех. Один из них жестом показал, что пойдет со мной.
И вот я и француз идем к стоящему на тротуаре Альберту возле спящего тела Евгения, лежащего на этом же тротуаре. Подойдя ближе, я посмотрела на сотрудника гостиницы, и увидела, как расширились его глаза. Теперь уже мы втроем – я, Альберт и портье, пришедший со мной на помощь, пытались поднять Женю, но безрезультатно. Он был неприподъемный.
Мы быстро оставили попытки, и уставились на спящее тело. Честно, я уже была готова оставить его прямо здесь, на улице. А что? Прекрасная теплая ночь, луна, океан. Романтика. Но чувство братства и взаимовыручки, не позволяли этим желаниям взять вверх. Все молчали.
Вдруг француз произнес: «Ван момент, плиз». И быстро начал удаляться. Ну, что ж. «Ван момент», так «Ван момент». Я и Альберт остались ждать окончания этого «Ван момента».
Через пять минут из гостиницы вышли двое французов, которые катили перед собой не что иное, как инвалидное кресло. Мы с Альбертом одновременно посмотрели друг на друга и расхохотались во весь голос. 
Французы, подойдя к нам, с великим трудом приподняли Евгения и усадили в кресло. Было просто потрясающе, что Евгений и Альберт жили в одном номере, так что у меня не было необходимости сопровождать их дальше.
Я повернулась к океану, и посмотрела в темноту. Мне вдруг показалось, что оттуда кто-то на меня смотрит. Уф… Меня немного передернуло.  И тут, я вспомнила, что все это время, начиная от самого бара, я так и несу в одной руке огромную бутылку Моёт. Я села на бордюрный камень и сделала большой глоток шампанского. Игристая жидкость была уже совершенно безобидной, как сухое белое вино. Я сделала еще несколько глотков, и вдруг осознала, что у меня все это время с собой был телефон, по которому я могла позвонить своим друзьям: Иванычу и Вадиму. Они бы точно пришли на помощь, и всего этого можно было бы избежать, но… О чем бы тогда я сейчас писала? О море, звездах, песке, ветре. А тут такая незабываемая история. Друзья мои, в тот миг, когда я пила из полуторалитровой бутылки шампанское Моёт на берегу Ла-Манша, я думала о вас.
Конечно, на этом закончилась не вся история. У нее было продолжение, но оно сопряжено с порядочностью, честью и достоинством тех, кто был рядом со мной в эту ночь. Поверьте, все закончилось очень хорошо, ведь у меня самые лучшие друзья. И главное, что я поняла в эту ночь, что моим друзьям очень повезло со мной, ведь я - самый лучший друг.