Баллада о других

Солнечный сентябрь, школьное утро. На доске написаны темы сочинений для старшеклассников, и главная – «Как я провёл лето». Это для основной части присутствующих. Для отдельных представителей есть варианты: «Мой лучший друг», «Любимое увлечение», «Один день из жизни господина N».

Тянется рука из класса:

– А можно свою тему?

– Конечно. Какую хотите. Можете сочинить, например, рассказ. Пусть будут только вымышленные герои.

К звонку на столе лежит стопка сочинений – ещё одна бессонная ночь для учителя. В результате статистика такая:  почти 85 процентов «Летние впечатления», два «Лучших друга», два «Любимых увлечения» и, наконец, «Космический бунт». Всего один.

«Астронавт К-605 с позывным «Иной» решительно надевает космический шлем и садится в кресло капитана корабля. Теперь всё будет зависеть только от него. Острым взглядом он осматривает панель управления, отводит рычаг вправо до упора, и послушная машина срывается с мачты причаливания в открытый космос. Рассекая энергетические сплетения пространства, астрокар летит на помощь попавшим в беду товарищам, и выполнить эту миссию может только Иной. В нем сила ума и знаний, смелость и риск, а главное, готовность к подвигу, который не сможет совершить обычный астронавт. Теперь в дело вступает он –  Иной!»

Вот и произошел тест на выявление Иного среди юных авторов. Иного или Другого – разница невелика.
 
Другие… сколько же их вокруг! Они идут рядом по улице, едут в общественном транспорте, сидят за партой в крайнем ряду у двери, склоняются над исписанными конспектами, ломают голову над чертежами. Не получают приглашения на корпоративную вечеринку, отправляются во внеочередную командировку вместо недобросовестного коллеги, исправляют чужие ошибки в работе. По уши влюбляются в юности, и эта любовь не покидает их всю оставшуюся жизнь. Или в замусоленных куртках с гитарой наперевес стоят перед входом на станцию метро, считают копейки на ладони, чтобы купить бургер, или карабкаются на самую макушку развесистого дерева под насмешливый визг лохматой девчонки. Или… обсуждают концерт рок-звезды, пересыпая речь отборным матом, пьют горькую из горла не закусывая, среди ночи плетутся по тёмным закоулкам в маленькую хрущёвку на окраине города, потому что нет денег на такси. Одетые не по погоде, с раскрашенными в дикие цвета волосами, позволяющие расстёгивать блузку на груди, подставляя ее под беззастенчивые пальцы понравившегося пацана.  Они совершают безумные поступки. Вечно не вписывающиеся в общий фон, всегда поступающие не так, как от них ожидают. Идущие каким-то неведомым путём в поисках тех, кто увидит в них своего, свою. Другого не переделать, он создан природой, чтобы быть и оставаться другим. На целую жизнь.

Каждый детёныш появляется на свет непохожим ни на кого. Науке неизвестно, сколько среди них «других», возможно, процент большой. Пока дети малы, в любящей семье все – свои, неповторимые. Хотя уже вопросы распорядка дня могут превращаться в непреодолимые препятствия. Спать, есть, гулять по расписанию, пользоваться ложкой, знать слово «нельзя». Но родители худо-бедно справляются, приспосабливаются, часто действуют хитростью. Или пускают на самотёк – вот ещё один шанс отправиться в сторону от основного потока по узкой одинокой тропинке. Но пришла пора идти в садик, и начинается формирование Другого.

Детский коллектив, как и воспитатели, мгновенно распознаёт его. Дети, как всякие живые существа, чуют нутром, им интеллектуальный анализ не нужен. И постепенно отодвигают такого малыша от лидерских позиций, от принятия решений, от инициативы. А этого добра у Других хоть отбавляй. Во-первых, они обязательно выдумщики и мечтатели. Такими их создала природа. Во-вторых, они пассионарны, настойчиво стремятся воплощать свои задумки в реальность. В-третьих, упрямы и независимы. До поры до времени они могут легко расплачиваться вынужденным одиночеством и не идут на компромиссы.

Ещё одно заметное отличие – это люди с большой творческой потребностью. Проявляется это буквально во всём. Допустим, они придумывают себе свою особенную жизнь. Например, девочка 5-ти лет вдруг становится знаменитой фигуристкой Кирой Ивановой. Кроха родилась и живет в жарком городе, где никогда не выпадает снег. Она не видела ледовое покрытие и тем более выступающих на нём фигуристов. Но это не мешает ее фантазии. Девочка танцует, кружится, напевая себе волшебные мотивы, которые на самом деле никто пока не сочинил. Мечтательница всем говорит, что она фигуристка Кира Иванова, под громкий хохот дворовой детворы.

Да, все дети в каком-то смысле фантазёры. Но всему есть какой-то предел. Если мальчик приходит из садика и, вымыв руки, переодевшись в домашнее, надевает на свою шейку кожаный поясок от маминого платья и утверждает, что он котик? Никакие логические доводы, например, что у котов не бывает ошейников, не могут его переубедить. На вступительных экзаменах в подготовительный класс школы его ответ на вопрос психолога «Кем ты хочешь стать?» – котом. Интересно, что подумал психолог? Скорее всего обычный человеческий подход: «Мало ли что у ребёнка на уме».

И вот после садика вечером за ужином:

– Мама, почему дети не хотят со мной играть? Я так здорово придумал – мы отправляемся на лодке в кругосветное плавание.

– А что дети сказали?

– Сказали, что, если я сделаю лодку, они будут играть.

– Ну и сделал бы лодку из чего-нибудь. Из стульев, например.

– Я сделал – а Петя говорит «непохоже».

– Хоть кто-то же согласился?

– Нет. Все с Петей пошли машинками кидаться.

– А воспитательница за это не ругает?

– Ругает. Но Петя не боится.

Озадаченная мама не знает, что ответить. Поступать, как Петя, точно нельзя, но почему же не поиграть в путешествие? В её детстве так играли, и было интересно. «Дети изменились, им нравится нарушать правила. Хорошо ли это? А если машинка попадёт в голову другого ребёнка?» – подумала мама.

– Послушай, а если машинка попадет в голову другого ребёнка?

– Она и попала.

– Кому?!

– Мне в голову попала. А я не заплакал, я сказал, что мне не больно, – сын умолчал, что ему в голову попала не одна машинка, а несколько. Многие дети захотели попасть в него, чтобы он заплакал. Но Другие не плачут, когда речь идёт об их достоинстве.

Другие – всегда непокорны в детском коллективе, не соглашаются на то, что им не нравится, хотя и лидерами по своей сути могут не быть. Они – независимые. Пока дети малы, это не страшно. Но уже в школе – это серьёзная угроза конфликта. Или будь как все, и лидер тебя примет в своё окружение. Или пошёл вон. И объяснять ничего не станут.
 
К счастью, школьная жизнь более разнообразна и поворачивает личность Другого самыми неожиданными гранями: он расцветает, фонтанирует идеями, творческими достижениями, поёт, играет на гитаре, читает стихи со сцены. Или совершает безумства: прыгает со второго этажа на газон, ест публично мел, заговаривает зубы учителю, спасая класс от опроса по геометрии. Всё зависит от окружения: Другой – его зеркало. Потому что главное для него – стать своим, быть понятым, принятым.
 
Казалось бы, можно только порадоваться такой силе самоутверждения, когда парень, допустим, проявляет свои способности в самых разных областях. И успешно реализуется. Но его всё равно не признают.

Вопль души:

– А-а-а-а!! Что со мной не так?! – бьёт кулаком воздух.

Учитель озадаченно смотрит на беспокойно шагающего вдоль доски всклокоченного подростка.

– Они не хотят со мной общаться! – что можно сказать на эти слова шестнадцатилетнему мальчишке.

– Даже ошибки в контрольных работах не соглашаются сравнить. Что со мной не так?

– Всё бывает, Володя, иногда человек кажется неподходящим. Каким-то другим, чужим. Подумаешь, тебе всего шестнадцать, впереди столько ещё произойдёт. Встретишь своих среди студентов. Там выбор больше.

– Я хочу общаться именно с ними, с Ириной, Марком, Златой.

– Ты думаешь, что можно выпросить у них внимание к собственной персоне? Сомневаюсь. Привыкай быть другим. Это всё равно лучше, чем слоняться рядом и ждать, когда поманят.

– Они любят успешных. Почему-то решили, что я отстой. Почему? Да, физика, математика, наверно, у них лучше, учителя их вроде хвалят. Разве это так важно для отношений?

– Не могу сказать за математику и физику, но гуманитарные у тебя значительно лучше, чем у этой троицы. Особенно у Марка. Типичная самоуверенная посредственность.

– Я всё равно буду не хуже, вот увидите. Но обидно, из-за такой ерунды смотрят, как на козявку. Боже, но почему так?

– У тебя есть хорошие друзья? Не из лицея?

– Какие друзья в наше время? – следует немая сцена, учитель и ученик смотрят друг на друга.

В итоге сдал экзамены лучше всех в классе, прошёл по баллам на престижные специальности в знаменитые московские вузы. И решил остаться в родном городе, потому что Ирина, Марк и Злата остаются. У них не хватает баллов.

– Куда будешь поступать?

– Куда ещё, в политех.

– А театр?

– Это так, ерунда, увлечение детства. Провальная профессия.

– Ты спишь и видишь сцену.

– Я не хочу заплатить на это слишком дорого. В так называемом искусстве всё схвачено и расписано на годы вперёд по родственникам, детям, внукам. Что ждать? Буду инженером, я понял, что могу и этим тоже заниматься.

– А семья что говорит?

– Согласны. Дедушка считает, что с моим творческим потенциалом я смогу и в науке пригодиться.

– Какое направление?

– Посмотрим. Скорее всего, робототехника. Может быть, ядерная физика.

Учитель вздохнул.

– Наверное, ты правильно мыслишь. Всегда можно найти дело по душе, тогда и дружба приложится. Тебя кто-то заберёт домой? Уже поздно.

– Дедушка. Он всегда, когда мне надо, свободен. Хоть на край света.

– А ты говоришь, у тебя друга нет. Дедушка – лучший друг! Он за тебя жизнь отдаст.

– Есть некоторые нюансы. Дедушка меня просто любит. А друг… это обо всём поговорить со своим человеком. Понимаете? И чувствовать родную душу.

«Когда-нибудь, пройдя утраты и лишения, ты поймёшь, мой мальчик, что лучший друг – это и про любовь».

Алёна, красавица тринадцати лет. Мама держит с ней себя на равных, как подруга: вместе по магазинам, на фитнес, нарядиться и пойти на концерт. Вместе съездить в отпуск к морю. Мама давно в разводе с мужем, отцом двух её детей. Алёна для неё отдушина. Сын, конечно, тоже, но здесь отношения не безоблачны. Он уже студент и имеет свои особые убеждения, которые отодвинуть в сторону невозможно.

Алёна часто меняет школы, потому что маме не нравится уровень подготовки учителей, плохая учебная организация, ещё что-то.

– Алёна, ты в этом году в какой школе?

– В гимназии, с музыкальным уклоном. У нас хоровой класс, это самый крутой класс в параллели. В нашем классе сильные учителя по предметам. Но мы много репетируем, трудно учиться. Часто задерживают после уроков, в воскресенье тоже репетиции.

– Вы будете музыкантами?

– Да, можно поступить в музучилище на хоровое отделение. Я хочу попробовать ещё вокал. Так что занимаюсь с учителем вокалом несколько раз в неделю.

– Успеваешь?

– Да. Здорово! Я уже пою некоторые сольные партии, хотя девочки дуются на меня. Я им не нравлюсь, – добавляет жалобно.

– Послушай, когда это красавицы нравились другим девочкам? Родилась красивой – держи удар. Хотела бы поменяться местами с какой-нибудь серой мышкой?

– Ни за что! Ну, я всё равно не понимаю. Какая разница – внешность. Все девочки понемногу красивые. Главное, как мы вместе поём.
 
– Наверно, этому тоже завидуют?

– Противно.

В конце учебного года хор награжден поездкой в детский лагерь «Артек». Море радости! Мама не очень хотела отпускать, переживала, боялась. Но Алёна убедила. После лагеря.

– Ну как? Мечты оправдались?

– Здорово! Не всё, правда, было хорошо. Жили в старом корпусе, холодно, часто не было горячей воды. Остальное – классно! – показывает большой палец вверх.

– Подружились?

– Да. Девчонки отличные, никто не ябедничал, не жадничал, все друг за друга. Я из этого класса не уйду.

– Рада за тебя!

Не прошло и двух недель.

– Что же мне делать? Не хотят со мной дружить, я им не нравлюсь.

– Почему?

– Если бы я знала. Я ведь никого не подвожу, репетиции не пропускаю, стараюсь. Всё равно идут гулять в город – меня не зовут.
 
Нечего сказать девчонке, когда и сам-то не понимаешь: она что – Другая?

Ещё одно хрупкое на вид создание – Даша. Немного старше Алёны и уже научилась принимать свой одинокий путь. Её тоже растит одна мама, которой трудно соответствовать запросу на «крутость» младшего поколения. Дочь это понимает. Может быть, поэтому Даша уже знает, кем хочет быть, и даже знает, что после девятого класса постарается поступить в колледж на профессию экскурсовода. Конкурс туда огромный, нужны высокие баллы, хотя обучение платное.
 
– Бабушка обещала первый год оплатить. Если буду хорошо учиться, может быть, дадут стипендию. Значит, поменьше мама будет тратить, – рассуждает как взрослая.

И тут же:

– В классе собирают деньги на выпускной вечер. Я решила не ходить – слишком дорого.

– Друзья как отнеслись?

– Какие там друзья. Я в этом классе всю жизнь учусь, да так никому и не понравилась. Мне они кажутся малолетками, только про одежду, про косметику говорят, про мальчишек. Их вообще не интересует будущее.

– Может быть, тебе нужно к ним попроще относиться? Выслушивать, головой кивать и всё такое. Люди любят, когда их слушают. Про одежду и косметику, про мальчишек – это тоже важно!

– Они любят, чтоб им в рот смотрели, им свита нужна, поклонники. Только я не согласна ходить за ними и вещи им подносить. Есть такие, кто готов ради хорошего отношения унижаться. Это не про меня.

– Тебя обижают?

– Да нет, не обижают, а так… лишняя. Просто не замечают.

– Не грусти.

– Я не грущу, меня давно это не волнует. У меня есть цель – вот это меня волнует.

На самом деле, Другой готов сделать многое в юности, стремясь что-то доказать своему окружению! Допустим, стать бунтарём и экстремалом. Красить волосы в дикие цвета, пить и курить, направо и налево предлагать секс. Бесполезно перевоспитывать. Его не переделать, он создан природой, чтобы быть и оставаться Другим.
 
Например. После уроков вечером в пустом школьном коридоре периодически раздаётся душераздирающий крик, что-то типа «мяу-у-у». Он разлетается и отдаётся эхом во всех уголках школы: «Мау-у-у-у!!!». Нервы не выдерживают – кто так истошно может орать?! Кто же ещё – конечно, Олеська!  Растянувшись во всю длину на скамейке, она изо всех сил издаёт в потолок вопли, получая огромное наслаждение.

– Олеся, приткнись, ты мешаешь работать. Почему домой не идёшь?

– Мне и здесь хорошо, – она в отличном настроении, кричит просто от избытка радости.

– Посмотри – за окном темно. Как добираться будешь?

– За меня не волнуйтесь. Не пропаду, – на душе полный позитив.

– Олеся, я работаю еще полчаса и ухожу. Ты уходишь вместе со мной. Только не ори.

– Этого я и хочу! Я буду вас провожать.

Ей шестнадцать лет. Небрежно одетая, с зелёными, коротко стриженными волосами, с круглыми серьгами в самых неожиданных местах. Худая. На переменах её любимое место – услужливые колени какого-нибудь школяра, его откровенные притязания на интимные ласки она сопровождает гомерическим хохотом. Да, Олеся курит, крутится в сомнительных компаниях, скорее всего, давно имеет близость с мужчинами разных возрастов. Одним словом, беда школьного коллектива. При этом исключительно добрый и отзывчивый человечек, готовый поговорить хоть о чём, помочь хоть малостью. Правда, беседы с психологом бесполезны – Олеся легко доводит его до белой горячки.

У неё часто болит желудок, так что прямо с уроков её отправляют в медицинский кабинет, где она может спокойно поспать часа два под контролем доктора. Мама, конечно, в курсе, но что она может поделать с неуступчивой и непредсказуемой дочерью? Девочка презирает обычных людей, она – Другая. Ей нужны подвиги, приключения, острота ощущений, даже если это будет боль, большая боль, вечная. Она не может отказаться от тех, кто принимает её такой, неправильной, сумасшедшей. Эти для Олеськи – свои.

Есть ещё одна интересная черта у Других: они задают несъедобные вопросы и с большим интересом стараются на них ответить. Конечно, только самим себе. Уже в подростковом возрасте они знают, что такие вопросы, заданные публично, вызывают адское раздражение. Например, что такое человек? В чём смысл существования? Что такое – своё место в жизни? Реакция обычного хомо сапиенса понятна. Ха-ха, научись лучше зарабатывать деньги. Твои родители нищие. У тебя нет своей машины. У тебя нет своей хаты. У тебя нет брендовых вещей. Ты пустое место. Тебя никто не позовёт в крутые тусовки. Такие ответы не интересуют Других. Почему-то с неимоверной настойчивостью они вновь и вновь спрашивают себя – зачем?

Вот – студенты. В этой среде каждый уже достаточно автономен, лучше понимает окружающих, умеет что-то регулировать внутри себя, находить единомышленников. Поначалу это происходит мучительно – не с кем поговорить.
 
Допустим, под дверями закрытой аудитории студентки ждут преподавателя, пропадает полтора часа впустую.

– Девчонки, пошли на остановку за мороженым?

– Отлично!

Все двинулись по коридору. Одна осталась сидеть на прежнем месте, просматривая телефон. Худенькая, тоненькая, большие глаза на бледном лице.

– Давайте Ирку тоже позовём. Что она одна.

– Хотела бы – пошла.

– Может, ей неудобно.

– Да ну её. Зануда. Нормального слова из неё не вытянуть. Всегда у неё есть «дополнительные вопросы» к преподу. Всем домой нужно, а она – «зачем», «почему»…

Когда подружки уходят, оставшаяся смотрит им вслед с тоскою, встаёт, начинает ходить по квадратикам кафеля, стараясь пропускать чёрные, наступая на серые. Кто знает, что у неё в голове…

Легче, если Другой попадает в общежитие. Быт заставляет сближаться. Находится иногда добрая душа, которая примет участие в судьбе Другого, даже в кино может сходить за компанию. Или найдется внезапно такой же Другой, они смогут понять друг друга и найти точки сближения. Но это бывает нечасто, обычно другие особенно сторонятся таких же, как они. Им-то хочется стать своими в том веселом, простом, незамысловатом круге элементарных людей, которые живут здесь и сейчас, стремятся развлечься и умеют это делать, любят красивую жизнь и успех. Не заморачиваются на совесть по мелочам.

Все-таки как же хорошо, когда Другой попадает в подходящую среду! И такая среда есть, хотя встречается очень редко. Конечно, это творческая среда, самая настоящая богема: музыканты, художники, артисты! И душа Другого расцветает, как волшебный сад. Он вдруг выравнивается, перестает истерить, находит приемлемое дело рядом или внутри богемы. Лишь бы не гнали, и ведь не гонят, видят в нем и ум, и знания, и душевную тонкость. Оказывается, это есть у Другого. Оказывается, он значительно умнее своих сверстников, он читает запоем и помнить столько! В его голове укладываются в строгом порядке энциклопедические знания, которые обычным людям кажутся бесполезными и бессмысленными. Кому-то становятся наконец интересны философские вопросы и ответы, которые отысканы Другим за годы его скромной жизни. А возможно, в Другом всё же есть скрытый до поры до времени дар, который сможет озарить скудное человеческое существование. Всё указывает на это.

Длинные волосы, электрогитара, огромные чёрные ботинки со стальными заклёпками и скобами. Теперь у Других всё в порядке, большой круг единомышленников, таких же лохматых и громких. Теперь репетиции, концерты, жажда славы.

– Мать, приходи послушать. Кое-что будет моё.

Старый кинотеатр на окраине города, холодный и тёмный. Однако зал битком: выступают различные музыкальные группы со всех окрестностей, и их как всегда сопровождают верные подружки. На сцене мальчишки во всём чёрном бешено бьют пальцами и даже кулаками по музыкальным инструментам. Сквозь грохот слышны рычание и крики солиста с неразборчивой артикуляцией. Зал в восторге стучит ногами и тоже кричит в такт барабанному грохоту, сотрясается в конвульсиях. В солисте мать безусловно узнает своего ненаглядного сына, когда-то нежного и ласкового котёнка. Она становится свидетелем редкого явления – торжества Другого.

Однако столкновение с холодной действительностью, когда встаёт неумолимый «материальный» вопрос, когда нужно заработать деньги и уже испробованы профессии истопника, грузчика, разнорабочего, заставляет вернуться к обычному распорядку: восстановиться в университете и его закончить (бесконечные мольбы матери!), удержаться на предприятии, куда взяли по диплому. Жить как все. Моральные потери Другого велики, обиды неисчислимы, но… дружба юности крепка, а музыканты до конца жизни остаются музыкантами, даже без сцены и усилителей!

И вот Другие получают дипломы, находят работу по специальности. Почему-то. Теперь уже трудовой коллектив. И он снова в нём реализуется как Другой. Что за чертовщина! Ведь сто раз себе говорил – пора меняться!

Всё потому, что становится очевидным ещё одно существенное качество – Другие не умеют кривить душой, подвирать, претворяться, подыгрывать. Вообще врать не любят, зато отлично видят, когда это делают окружающие. Поэтому с ними сложно. Эта черта вообще не исправляется, вот что. Всю свою жизнь Другой, даже отмалчиваясь, сторонясь корпоративных разборок и выяснений отношений, несёт бремя «ты слишком умный». В итоге трудно ему не презирать людей, часто живущих в мелочной лжи. Никогда не стать ему своим.

– Татьяна Леонидовна, пройдите, пожалуйста, в кабинет. Нужно кое-что обсудить, – официальный тон директора.

Уселись друг против друга за совещательным столом в кабинете.

– Тут поступило заявление родительниц. Нет, дать вам в руки не могу. Стоят подписи родителей – вы ещё начнёте счёты сводить с учениками. Я сама вам передам суть заявления.

Молодая учительница напряжённо смотрит на директора.

– Вы провели в начале учебного года входную контрольную работу. Были поставлены неудовлетворительные оценки ряду обучающихся десятого класса. Родители считают, что оценки не соответствуют знаниям их детей.

– В каком смысле?

– Оценки занижены.

– Вы думаете, я сама им ошибки нарисовала? В тетрадях вся проверка есть, можно посмотреть хоть сейчас.
 
– Вы меня не поняли. Ваша контрольная работа слишком сложная для входного контроля. Дети не готовы были к такому уровню сложности.

– Дети не готовы по базовым темам предмета, хотя прошло два месяца от начала учебного года. На уроках формат работы и задания отрабатывались.
 
Учительница раскраснелась.

– Контрольный срез показал, куда нужно двигаться, где пробелы. А как без этого? Тем, кто получил двойки, я предложила повторно переписать работу. Конечно, другие варианты, но такого же формата. Пришёл только Николай. Он, кстати,  написал повторно на три.

Директор интенсивно крутит карандаш.

– Родители выдвинули предложение – удалить из журнала оценки и считать работу некорректной, не соответствующей учебной задаче.

– То есть как не соответствующей? Назовите фамилии учеников, чтобы было понятно, о ком идёт речь. Ведь прошло с тех пор ещё два месяца – есть и другие результаты обучения. Можно же сравнить, где я была не права.

– Татьяна Леонидовна, вы меня не услышали. Родители утверждают, что проверочные материалы были усложнённые.
 
– Родители определили как эксперты?

– Это я назначу экспертизу и проверю ваши контрольные материалы. Мне не нужны скандалы в учреждении. И если это подтвердится, вы удалите оценки из журнала. Не только двойки, но и тройки. Это называется непрофессиональная работа учителя.

Разговор закончен. Далее директору представлены тетрадки с проверкой входного контроля, сами билеты. Где-то за спиной начинающего учителя проводится какая-то экспертиза, в ней участвуют даже родители и ученики. И все эти дни Татьяна Леонидовна то достает из портфеля заявление об увольнении, то прячет, теряя понимание происходящего. «Зачем нужны фиктивные результаты? Если удалить плохие оценки одним – придут и другие требовать. Как учить?» Ей трудно зайти на урок в класс, где школьники смотрят с иронией, усмешкой. Не дожидаясь результатов «экспертизы», учитель приносит заявление директору.

– Постойте, Татьяна Леонидовна. Вам никто не предлагает увольняться, просто удалите оценки.

– Я этого делать не буду.

– Сейчас середина учебного года. Вы можете уволиться без отработки – только через две недели.

– Да, я знаю.

Дверь в кабинет директора закрывается. В коллективе учителей Татьяну Леонидовну не поддержали, сделали вид, что их это не касается: «Раздула проблему на ровном месте. Подумаешь, оценки». Её почему-то это не удивило.

А если Другой – это человеческое явление полной личной свободы? Все на лекции – он спит беспробудным сном, потому что пришёл откуда-то к утру. Заправлять постель или убирать комнату согласно графику – это не про него. Курит бесконечно, часто выпивает, только неизвестно – где берёт на это деньги. К вечеру приходит в себя, нечёсаный, немытый, кое-как одетый, усаживается на противопожарный ящик с песком в центре площадки общего коридора студенческого общежития. Он поэт. На коленях вдоль и поперёк исписанные листки, в руках – гитара, что-то бурчит, подбирает аккорды. И вот уже бескорыстные поклонницы таланта бегут с тарелочками бутербродов, стаканом крепкого кофе. Кумир милостиво ест и пьёт. Он готовится к очередному творческому вечеру, который может продлиться и до утра – завтра днём поспит.

– Вован, сегодня есть что-то новое?

– Конечно. Старое – только на бис.

...Когда в кармане - ни гроша
И гложет голод в голых стенах,
Тогда поймешь, что тленным телом
Жива нетленная душа...

И дальше… дальше… Его стихи неповторимы и уникальны, в них светится магический кристалл. Невольно останавливается случайный прохожий, зацепившись сознанием за звучащую поэтическую строку. Он слышит в ней небесную гармонию.

Когда не помнишь мертвых – не полюбишь
живых. Не мной придумано. Народ
не станет лгать. Как горькую пилюлю,
глотаю правду. Может, я урод:
живых жалею, мертвых забываю.
И не хотел бы, да выходит так,
что забывать приходится. Живая –
милее даже в ссорах мне, чем та,
которой уже нет.

К полуночи количество слушателей увеличивается, а после полуночи – медленно начинает таять. Кто они, эти человеческие тени, не покидающие поэта, музыканта в его одиноком пути? Другие?.. Дамы непонятного возраста, с бесплотными телами от двадцати до тридцати, тоже, кстати, часто немытые и нечёсаные. Одеты они прихотливо, с шалями, бусами и браслетами, неизменными являются только фирменные джинсы особой прочности. Всегда курят, цедят из рюмочки что-то очень крепкое, не закусывая. Среди них особенно колоритна служительница таланта – женщина Emancipe, как звали её негласно. Она всегда рядом, всегда молчит. Никто не знает, откуда она, уж больно потёрта недоброй жизнью. Но представить поэта без этой спутницы невозможно. Планета и её спутник-спутница.

Может быть, Вован вовсе не Другой, а что ни на есть свой? Но почему же так бесповоротно катилась телега его жизни к печальному обрыву… Его стихи наполнены одиночеством, любовь всегда случайна, нет родного угла. Но ведь была жена, любившая безмерно, содержавшая непутёвого мужа, растившая маленькую дочь. Исхудалая, покорная судьбе, с глазами, наполненными непонятной мольбой. Она любила в нём всё – талант и грубость, ранимость и цинизм, всё прощала, хотя он в этом не нуждался. Пожалуй, единственная, кто проводил его в последний путь, когда тело поэта глубокой зимой нашли на дальней остановке автобуса. Исчезли за туманом времени его молчаливые спутницы, законные и незаконные жёны. Они так и остались для остальных – Другими. Стихи забытого поэта частью опубликованы, частью утеряны, творчество очень скромное, хотя превосходит по внутренней силе обширные хранилища в плотных тиснёных обложках, стоящих на книжных полках.

Конечно, иногда Другой хочет обуздать фортуну и войти в храм искусства на равных с великими. Допустим, он лицедей, философ и творец параллельной реальности, проступающей на театральной сцене, когда поднимается занавес. Пройдя тернистый путь провинциального человека, через Владивосток, Новосибирск, Петербург, Магнитогорск и иные города, он достигает желаемого невероятной ценой – годами, годами единственной жизни, которая ему дана. Он становится известным режиссёром, актёром, педагогом, руководителем театральной труппы, теперь его упоминают все электронные поисковики. Судьба Другого состоялась.

А на заре необыкновенной его судьбы – красавица, первая в череде красавиц факультета, а может быть, и университета. Она не может отвести прекрасных глаз от небольшого человека в растянутом черном свитере, сидящего с сигаретой в руке в центре многочисленной толпы поклонниц и поклонников в запущенной общежитской комнате. Глаза красавицы сияют, губы приоткрыты в глубоком внимании, пальцы нервно мнут тонкую сигарету – она влюблена в кумира до последней клеточки себя. А он беседует с окружающими, отвечает на вопросы, громко хохочет, немного паясничает, актёрствует. На самом деле, ничего особенного, простые жизненные вопросы, правда, почти философские, хотя поразмыслить над ними порой весьма забавно. Зачем искусство? Кому нужна отражённая реальность? Почему Достоевский – всемирный писатель? И так далее, и так далее. Красавице понятно, что Лёвушка – Другой, с ним непросто. И она готова разделить его путь, это – высшее её предназначение, великое счастье! Но – сам Лёвушка на это не идёт. И она уже поняла свою ненужность, но разве можно запретить надежду…

Пройдут годы горького одиночества, и красавица наконец перестанет ждать, верить в чудо, свернёт с тропинки, по которой идут Другие. Она выйдет замуж за престарелого адвоката, будет воспитывать двух дочерей, радуясь их успешным карьерам где-то в столицах. Из красавицы она превратится пожилую унылую тётушку с плохо прокрашенной сединой. Она бредёт по тротуару шаркающей походкой, медленно переступая ногами с отёкшими щиколотками. От всех немного отделена – всё равно немножко Другая.

 У Лёвушки путь будет очень непростым, и одолеть его лучше одному. Ему нужна свобода поступков, которая ранит любящих женщин сильнее кожаного хлыста. Другому – достаточно любовницы, возможно, не одной, они становятся случайными Музами, но не спутницами жизни, следующими за ним по пятам.  Ему нужно рисковать и часто терпеть поражения, да, голодать, бедствовать, но добиться своего, ступая запутанными тропами в человеческом лесу. Этот Другой не допускает слабости: не надо искать истину на дне бокала, она обитает в другом месте. И Достоевский, да и не только он, называет источниками истины – страдание, которое помогает постичь красоту сущего, и любовь, которая уходит от страстного содрогания обнажённых тел – к небесной гармонии. Другим не нужны рядом сиделки.
 
Всё в нашей жизни необходимо и бессмысленно одновременно. Лучше всех это понимают Другие. Они отказываются от рутины – во имя уникальности и единственности своей маленькой человеческой жизни.