Дело джо аттимара

Автор: Эдгар Уоллес.
***
«КРАСНЫЕ ТУЗЫ». ТРИ ИСТОРИИ О МИСТЕРЕ РИДЕРЕ. МОЕМУ ДРУГУ И СЕКРЕТАРЮ  Р. Г. КУРТИСУ.
***
СОДЕРЖАНИЕ: КРАСНЫЕ ТУЗЫ,  КЕННЕДИ-КОНСЕЙЛЕР человек.  Дело Джо Аттимара.
***
«Красные тузы»

 Глава I

 Когда молодой человек без памяти влюблён в самую привлекательную девушку на свете, он
склонен наделять её качествами и добродетелями, которыми не обладал ни один человек.
Однако время от времени в его душу закрадываются мучительные подозрения, и в такие моменты он склонен думать, что она может быть виновна в самом гнусном предательстве и двуличии.


Все знали, что Кеннет Маккей был отчаянно влюблён. В банке, где он проводил дни, пересчитывая чужие деньги, об этом знали.
Значительную часть обеденного перерыва он посвящал написанию страстных и полных орфографических ошибок писем Марго Линн. Его неразговорчивый отец, погружённый в раздумья
Возможно, в те редкие моменты, когда он задумывался о чужих бедах, Джордж Маккей, сидевший в своём мрачном доме на берегу реки в Марлоу, размышлял о новом увлечении своего сына.
Скорее всего, он этого не делал, потому что Джордж Маккей был полностью поглощён собой и мало о чём думал, кроме глупости, из-за которой он растратил деньги, накопленные с таким трудом, и фантастических планов по их возвращению.

Целыми днями, летом и зимой, он сидел в своём кабинете с колодой карт перед собой, вычисляя средние значения и то, что он называл «внутренней сущностью».
вероятности» или за маленьким колесом рулетки, где он попеременно крутил его и записывал выигрышные номера.

 Каждое утро Кеннет ездил в Биконсфилд на своём шумном мотоцикле и возвращался каждый вечер, иногда очень поздно, потому что Марго жила в Лондоне. У неё была маленькая квартира, где она не могла принимать его, но они вместе ужинали в недорогих ресторанах и иногда ходили в театр. Кеннет был членом недорогого лондонского клуба, в котором нашлась по крайней мере одна сочувствующая душа. Кроме мистера Руфуса
Мачфилда, о котором идёт речь, у него не было друзей.

— И позвольте мне посоветовать вам не делать этого здесь, — сказал Руфус.

 Он был военным в отставке, сорока пяти лет, и большинству людей он казался довольно скучным из-за взглядов, которые он так яростно высказывал по всем вопросам, от политики до религии, находящимся на противоположных концах этического полюса.
Эти взгляды он приобрёл в то утро из передовой статьи своей любимой ежедневной газеты. Тем не менее он был добродушным и приятным человеком.

У него была роскошная квартира на Парк-лейн, французский камердинер, пара лошадей, на которых он катался в парке, и никаких полезных занятий.

«Клуб Леффингема недорогой, — сказал он, — еда там неплохая, и он находится недалеко от Пикадилли. С другой стороны, почти любой, кто не сидел в тюрьме, может стать его членом…»

 «Тот факт, что я являюсь членом…» — начал Кен.

 «Ты джентльмен и выпускник частной школы, — перебил его мистер.
 Мачфилд, слегка растягивая слова. — Признаю, ты не богат…»

«Даже я это признаю», — сказал Кен, поправляя растрёпанные волосы.

Кеннет был высоким, спортивным и настолько привлекательным, насколько может быть привлекательным молодой человек, не зацикливаясь на своей внешности. Он позвонил в
В тот вечер Леффингем специально приехал в Леффингем, чтобы увидеться с Руфусом и поделиться с ним своими тревогами. А тревог у него было предостаточно. Он выглядел измождённым и больным; мистер.
Мачфилд предположил, что тот, возможно, плохо спал.
В этом предположении он был прав.

«Это из-за Марго…» — начал молодой человек.

Мистер Мачфилд улыбнулся.

Он познакомился с Марго, пригласил молодых людей на ужин к себе домой и дважды звал их на театральные представления.

 «Мы поссорились, Руфус. Это началось неделю назад. Меня давно беспокоила её скрытность. Почему, чёрт возьми, она не могла мне сказать
чем она зарабатывала на жизнь? Я бы ни одной живой душе этого не сказал, кроме тебя.
Это ужасно нечестно по отношению к ней, и всё же это не так. Я знаю, что у неё нет собственных денег, и всё же она живёт на тысячу в год.
 Она говорит, что работает секретарём у бизнесмена, но офис, в котором она работает, зарегистрирован на её имя.
 И она бывает там всего несколько дней в неделю и то всего по несколько часов.

Мистер Мачфилд задумался.

«Она больше ничего тебе не сказала?»

Кеннет оглядел курительную комнату.Кроме слуги, который считал
сигары в небольшой кабинет из красного дерева, они были одни. Он опустил
голос.

“Она никогда не скажет мне больше… Я видел этого человека”, - сказал он. “Марго"
встречается с ним тайком!

Мистер Макфилд посмотрел на него с сомнением.

“О ... что это за человек?”

Кеннет колебался.

— Ну, по правде говоря, он уже в возрасте. Странно, что я вообще приехал к ним. Я катался по окрестностям в воскресенье утром. Марго сказала мне, что не может приехать к нам — я приглашал её пообедать с нами в Марлоу, — потому что она уезжает из Лондона. Я поехал
через Бернхэм и остановился, чтобы осмотреть небольшой лесок. Собственно говоря,
на самом деле, я увидел, как дерутся два животных - я думаю, это были горностаи - и я пошел
за ними ...

“Горностаи могут быть опасны”, - начал мистер Макфилд. “Я помню однажды...”

“В общем, я пошел за ними со своим фотоаппаратом. Я довольно люблю дикую природу.
фотографии. И затем я увидел двух человек, мужчина и девушка, спортивная ходьба
потихоньку от меня. Мужчина обнял девушку за плечи.
Это выглядело довольно живописно — они стояли в лучах солнца на фоне деревьев — ну, это была довольно идиллическая картина.
Я поднял фотоаппарат. Как только я нажал на кнопку, мужчина оглянулся.
его плечо, а затем девушка обернулась. Это была Марго!

Он промокнул лоб носовым платком. Руфуса слегка позабавило, что
кто-то так взволнован по такому пустяковому поводу.

Кеннет проглотил свой бокал; его рука дрожала.

“Он был пожилым - пятьдесят лет.… неплохо выглядел. Боже! Я мог бы убить их обоих! Марго была само спокойствие, хотя и побледнела. Но она не попыталась представить меня или как-то объяснить ситуацию.


 — Её отец... — начал Руфус.

«У неё нет отца — нет родственников, кроме матери, которая инвалид и живёт во Флоренции. По крайней мере, я так думал», — резко ответил Кеннет.

«Что она сделала?»

Молодой человек глубоко вздохнул.

«Ничего — просто сказала: «Как странно встретить тебя!» — и заговорила о прекрасном дне. А когда я спросил её, что всё это значит и кем для неё был этот мужчина — он ушёл и оставил нас одних, — она наотрез отказалась что-либо говорить. Просто развернулась на каблуках и пошла за ним.
— Невероятно! — сказал мистер Махфилд. — Вы видели её с тех пор?

Кеннет мрачно кивнул.

«В ту же ночь она приехала в Марлоу, чтобы увидеться со мной. Она умоляла меня довериться ей — она была просто великолепна. Было ужасно неожиданно увидеть её там. Когда я спустился в столовую и увидел её, я был потрясён — слуга не сказал, кто она такая, и я заставил её ждать».

 «Ну?» — спросил его собеседник, когда он замолчал.

— Ну, — неловко сказал Кеннет, — нужно доверять людям, которых любишь.
Она сказала, что он её родственник, — она никогда не говорила мне, что у неё есть кто-то из родственников.


— Кроме её матери, которая живёт во Флоренции, — это стоит денег, особенно
«Мать-инвалид», — задумчиво произнёс Руфус, поглаживая свою длинную, гладко выбритую верхнюю губу. «В чём дело? Вы поссорились?»

 Кеннет достал из кармана письмо и передал его другу.
Мистер Мачфилд открыл его и прочитал.


 «Дорогой Кеннет: я больше не буду с тобой встречаться. Мне тяжело это говорить. Пожалуйста, не пытайся со мной увидеться — пожалуйста! М.”


“Когда это произошло?”

“Вчера вечером. Естественно, я пошёл к ней домой. Её не было. Я пошёл к ней в офис — её не было. Я опоздал в банк и получил ужасную взбучку от управляющего. Что ещё хуже, там был какой-то парень
Он выставил мне счёт на двести фунтов — всё сразу. Я занял денег для отца. Из-за всего этого я в отчаянии.
Мистер Мачфилд встал со стула.

«Иди домой и поешь, — сказал он. — Что касается денег...»

«Нет, нет, нет!» Кеннет Маккей был в панике. «Я не хочу брать у тебя взаймы — не буду! Чёрт! Я бы хотел найти этого старого мерзавца и придушить его! Он во всём виноват! Он сказал ей, чтобы она больше не имела со мной ничего общего».
«Ты не знаешь, как его зовут?»

«Нет. Может, он и живёт по соседству, но я его не видел. Я...»
собираюсь заняться небольшим расследованием». Он резко добавил: «Вы знаете человека по имени Ридер — Дж. Г. Ридер?»

 Мистер Мачфилд покачал головой.

 «Он детектив, — объяснил Кеннет. У него большая практика в банках. Он был у нас сегодня — странный тип. Если он смог стать детективом, то и любой другой сможет!»

 Мистер Мачфилд сказал, что помнит это имя.

«Он участвовал в том ограблении на железной дороге, не так ли? Дж. Г. Ридер — да. Довольно умный парень — молодой?»

«Он такой же старый, как... ну, довольно старый. И довольно старомодный».

«Почему вы о нём упомянули?» — заинтересовался мистер Махфилд.

— Не знаю. Разговор о детективной работе, наверное, навёл меня на эту мысль.


 Руфус щёлкнул пальцами, подзывая официанта, и оплатил счёт.

 — Тебе придётся положиться на удачу, но Ламонтэн — замечательный повар. Он и не подозревал об этом, пока я не заставил его попробовать.

Итак, они вместе отправились в маленькую квартирку на Парк-лейн, и Ламонтен, бледный слуга средних лет, говоривший по-английски без малейшего иностранного акцента, приготовил ужин, который оправдал похвалу его хозяина. В середине ужина снова зашла речь о мистере Ридере.

— Что привело его в Биконсфилд? В вашем банке что-то не так?


 Руфус увидел, как покраснело лицо молодого человека.

 — Ну... пропали деньги, не очень много.  У меня есть своё мнение, но было бы несправедливо... ну, вы понимаете.

 Он говорил довольно бессвязно, и мистер Мачфилд не стал продолжать расспросы.

 — Я всё равно ненавижу банк — я имею в виду работу. Но мне нужно было что-то делать,
и когда я уехал из Аппингема, губернатор устроил меня туда — в банк, я имею в виду. Бедняга, он проиграл свои деньги в Монте-Карло или где-то ещё — огромные суммы. Вы бы ни за что не подумали, что он был азартным игроком.
Я не жалуюсь, но иногда это немного утомляет».

 В тот вечер мистер Мачфилд проводил его до двери и поежился от холода.

 «Холодно — неудивительно, что у нас выпал снег», — сказал он.

 На самом деле снег выпал только через неделю. Сначала шёл дождь, а ночью выпал снег, и утром люди, живущие в деревне, увидели белый мир: деревья, обретшие новую красоту, и живые изгороди, возвышающиеся над пологими сугробами.




 ГЛАВА II
Со стороны Биконсфилда ехала машина.
Всадник, неподвижно сидевший посреди заснеженной дороги, наблюдал за тем, как огни становятся всё ярче и ярче.
Вскоре в свете фар водитель автомобиля увидел в центре дороги конного полицейского, заметил, как тот поднял руку в перчатке, и остановил машину.

Остановиться было несложно, потому что колёса мчались по дороге, которая превратилась в стекло худшего качества.
А сверху ещё и шёл снег.

«Что-то не так...»

 Водитель начал выкрикивать вопрос, а затем увидел, что все сбились в кучу
фигура на земле. Она лежала неподвижно, как брошенный мешок; на первый взгляд казалось, что в ней нет ничего человеческого.

 Водитель выскочил из машины и побежал по замёрзшему снегу.

 «Я заметил его, когда увидел вас, — сказал полицейский. — Не могли бы вы повернуть машину чуть правее — я хочу, чтобы фары были направлены прямо на него».

Он спрыгнул на землю и, тяжело ступая, направился туда, где лежал мужчина.

 Второй пассажир машины сел за руль и с некоторым трудом развернул машину так, чтобы свет падал на это ужасное существо.
Лошадь полицейского отошла в сторону от машины и ткнулась мордой в его
кивающую голову — он один оставался невозмутимым.

Взяв поводья трясущейся рукой, второй мужчина вышел из машины и присоединился к остальным двоим.


— Это старый Вентфорд, — сказал полицейский.

— Вентфорд… боже правый!

Первый из двух автомобилистов упал на колени рядом с телом и вгляделся в ухмыляющееся лицо.

 Старина Бенни Вентфорд!

 — Боже правый! — повторил он.

 Он был юристом средних лет и не привык к таким ужасам.  Ничто более ужасное не нарушало размеренный ход его жизни, кроме редких
поссорился с секретарем своего гольф-клуба. И вот наступила смерть,
жестокая и отвратительная - мертвый человек на заснеженной дороге.… человек, который
позвонил ему два часа назад, умоляя покинуть вечеринку и
приехать к нему, хотя снова пошел снег.

“Вы знаете мистера Вентфорда - он рассказывал мне о вас”.

“Да, я его знаю. Я часто заходил к нему домой — на самом деле, я заходил туда сегодня вечером, но дверь была заперта. Он договорился с главным
констеблем, что я буду заходить... Хм!

 Полицейский стоял над телом, уперев руки в бока.

«Оставайся здесь, я пойду позвоню в участок», — сказал он.

 Он взобрался в седло.

 «Э-э… тебе не кажется, что нам лучше уйти?» — нервно спросил мистер Энвард, адвокат.
Ему не хотелось оставаться наедине с изуродованным трупом и клерком, который дрожал так, что это было почти слышно.

«Вы не могли развернуть машину», — сказал полицейский, и это было правдой, потому что переулок был очень узким.

 Они слышали звон и топот его лошади, скачущей галопом, и вскоре перестали их слышать.

 «Он мёртв, мистер Энвард?» Голос молодого человека звучал глухо.

 «Да… думаю, что да… так сказал полицейский».

— Может, нам стоит убедиться? Может, он просто... ранен?

 Мистер Энвард увидел лицо в тени от поднятого плеча. Он не хотел видеть его снова.

 — Лучше оставить его в покое, пока не придёт врач... в таких вещах лучше не вмешиваться. Вентфорд... боже правый!

 — Он всегда был немного эксцентричным, не так ли? Клерк был молод, и, поскольку любопытство — тоник для молодости, он немного осмелел. «Он жил один в этом крошечном домике со всеми своими деньгами.
 Я проезжал мимо него на велосипеде в воскресенье — бетонная коробка, как назвала его моя девушка. Со всеми своими деньгами...»

“ Он мертв, Генри, ” сурово сказал мистер Энворд, “ а у мертвого человека нет
никакой собственности. Я не думаю, что это ... гм... прилично говорить о нем
в ... гм ... его присутствии.

Он чувствовал, что повод требует какого-то эмоционального проявления. Он
никогда не проявлял эмоций по отношению к клиентам; меньше всего этот раздражительный
старик мог вдохновить на такое. Возможно, несколько слов молитвы были бы не лишними
к месту. Но мистер Энвард был церковным старостой в весьма респектабельной церкви, и в течение сорока лет за него молились другие. Если бы он был инакомыслящим… но он не был. Он жалел, что у него нет молитвенника.

 «Он давно ушёл».

Полицейский не мог быть дальше чем в двухстах ярдах, но казалось, что с тех пор, как он ушёл, прошло очень много времени.

 «Есть ли у него наследники?» — профессионально спросил клерк.

 Мистер Энвард не ответил.  Вместо этого он предложил приглушить свет в машине.  Он слишком ярко освещал эту Тварь.  Генри
вернулся и приглушил свет. Когда свет погас, стало совсем темно.
Зрение начало подшучивать над ним: казалось, что сверток шевелится.
Мистеру Энварду почудилось, что ухмыляющееся лицо приподнялось, чтобы лукаво посмотреть на него через горбатое плечо.

— Включи свет ещё раз, Генри, — дрогнувшим голосом произнёс адвокат. — Я не вижу, что делаю.

 Он ничего не делал; с другой стороны, у него было жуткое ощущение, что Тварь ведёт себя странно. Однако она лежала неподвижно, как и всё это время.

 — Должно быть, его убили. Интересно, куда они пошли? — спросил Генри.
По спине мистера Энварда пробежал холодок.

Убит! Конечно, он был убит. На снегу была кровь, а убийцы были…


Он нервно оглянулся и чуть не вскрикнул. В дверях стоял мужчина.
В тёмном пространстве за машиной: свет фонарей, отражаясь от снега, едва освещал его.

 — Кто… кто вы такой, пожалуйста? — прохрипел адвокат.

 Он добавил «пожалуйста», потому что не было смысла грубить человеку, который мог оказаться убийцей.

 Фигура вышла на свет.  Он был слегка сгорблен и выглядел ещё старше, чем мистер Энвард. На нём была фетровая шляпа с плоским верхом, длинный
ульстер и большие бесформенные перчатки. На шее у него был огромный
жёлтый шарф, и мистер Энвард машинально отметил, что у него большие
туфли с квадратными носами и что он крепко сжимает в руке
Он держал в руке сложенный зонт, хотя снег шёл очень сильный.

«Боюсь, моя машина сломалась в миле отсюда».

Его голос звучал мягко и виновато; очевидно, он не заметил свёрток. В волнении мистер Энвард вышел на свет фонарей, и его чёрная тень растянулась на более тёмном участке.

«Я ошибаюсь, полагая, что вы оказались в таком же затруднительном положении?» — спросил незнакомец. «Я не был готов к... э-э... состоянию дороги. Прискорбно, что никто не предусмотрел такую возможность».

 «Вы проехали мимо полицейского?» — спросил мистер Энвард.

Кем бы ни был этот незнакомец, каким бы ни был его характер и нрав, было бы правильно и справедливо, если бы он знал, что поблизости _есть_ полицейский.

«Полицейский?» Мужчина в квадратной шляпе был удивлён. «Нет, я не видел ни одного полицейского. При моей скорости передвижения было очень трудно что-либо увидеть…»

«Он едет к вам… верхом… конный полицейский», — сказал мистер
Энвард быстро. “Он сказал, что скоро вернется. Меня зовут
Энвард, адвокат ”Энвард, Катерхэм и Энвард".

Он почувствовал, что это момент доверия.

“ Восхищен! ” пробормотал другой. “ Мы встречались раньше. Меня зовут... э-э...
Ридер - Р, двойное И, Д, Е, Р.

Мистер Энворд сделал шаг вперед.

“ Не детектив? Мне показалось, я вас видел… смотрите!

Он встал из-за света и кучи на Земле возникла от
тень. Адвокат сделала резкий жест. Мистер ридер вышел вперед
медленно.

Он наклонился над мертвецом, достал из кармана электрический фонарик
и посветил ему прямо в лицо. Он долго смотрел и
изучал. На его меланхоличном лице не было никаких признаков того, что ему плохо.
или ему больно.

“ Хм! ” сказал он и встал, отряхивая снег с колен. Он неуклюже пошарил
из недр своего пальто достал очки, грубо водрузил
их на нос и оглядел адвоката поверх них.

“Очень... гм... необычно. Я шел повидаться с ним.

Энворд вытаращил глаза.

“_ вы_ были в пути? Я тоже! Вы знали его?”

Мистер Ридер обдумал этот вопрос.

“Я ... э-э... не... э-э... знал его. Нет, я никогда с ним не встречался”.

Адвокат почувствовал, что его собственное присутствие нуждается в некотором объяснении.

“Это мой секретарь, мистер Генри Грин”.

Мистер Ридер слегка поклонился.

“Произошло вот что....”

Он дал очень подробное и наглядное описание, которое начиналось с
Он рассказал, что сказал, когда ему позвонили из Биконсфилда, как был одет и что сказала его жена, когда пошла искать его ботинки (её первый муж погиб из-за необдуманной вылазки на ночной воздух во время такой же глупой поездки), как долго он пытался завести машину и как долго ему пришлось ждать Генри.

 Мистер Ридер делал вид, что не слушает. Однажды он
вышел из ослепляющего света и посмотрел в ту сторону, куда ушёл полицейский; однажды он подошёл к телу и снова взглянул на него; но
большую часть времени он бродил по переулку, освещая землю ручным фонарём, а мистер Энвард следовал за ним по пятам, чтобы не упустить ни слова из рассказа.

«Он мёртв… Полагаю, что так?» — предположил адвокат.

«Я… э-э… никогда не видел никого… э-э… более мёртвого», — мягко сказал мистер Ридер.
«Я бы сказал, со всем почтением и уважением, что он был… э-э… необычайно мёртв».

Он посмотрел на часы.

 «В девять пятнадцать вы встретились с полицейским? Он только что обнаружил тело? Сейчас девять тридцать пять. Откуда вы узнали, что было девять пятнадцать?»

«Я слышал, как церковные часы в Уоберн-Грин пробили четверть».

 Мистер Энвард выразил мнение, что часы пробили специально для него. Генри разделил с ним славу: он тоже слышал часы.

 «В Уоберн-Грин — вы слышали часы? Хм… девять пятнадцать!»

 Снег шёл всё сильнее. Он падал на кучу и скапливался в складках и морщинах его одежды.

— Должно быть, он жил где-то здесь?

 Мистер Ридер задал этот вопрос с большим почтением.

 — Мне сказали, что его дом находится в стороне от главной дороги...  эту дорогу вряд ли можно назвать главной... в пятидесяти ярдах от указателя
Мистер Энвард указал на темноту.

 «Прямо там — доска объявлений.  Как ни странно, я — э-э-э... адвокат продавца».

 Ему хотелось подчеркнуть привлекательность участка,
но он решил, что сейчас не время.  Он вернулся к вопросу о доме мистера Вентфорда.

— Я был там всего один раз — два года назад, верно, Генри?


 — Год и девять месяцев, — точно ответил Генри.

 У него похолодели ноги и спина.  Ему стало не по себе.

 — С дороги его не видно, — продолжил мистер Энвард.  — Скорее
маленький одноэтажный коттедж. Он, очевидно, построил его специально для себя. Это не совсем… дворец.

— Боже мой! — сказал мистер Ридер, как будто это была самая поразительная новость, которую он услышал за этот вечер. — В доме, который он построил сам! Полагаю, у него есть или был телефон?

— Он звонил _мне_, — сказал мистер Энвард, — значит, у него должен быть телефон.

Мистер Ридер нахмурился, словно пытаясь найти логические ошибки в этом утверждении.


 «Я пойду и посмотрю, можно ли связаться с полицией», — предложил он.

“Полиция уже уведомлена”, - поспешно сказал адвокат. “Я
думаю, нам всем следует оставаться здесь вместе, пока кто-нибудь не приедет”.

Человек в квадратной шляпе, теперь нелепо покрытой снегом, покачал
головой. Он указал.

“Воберн-Грин там. Почему бы не пойти и вызвать--ум--локальные
полиция?”

Эта идея в голову не приходило адвокат. Инстинкт подсказывал ему
вернуться тем же путем, которым он пришел, и восстановить контакт с реальностью в своей собственной
прозаической гостиной.

“ Но ты думаешь ... ” он моргнул, глядя на тело. “Я имею в виду, едва ли это можно назвать
актом гуманности - оставить его...”

«Он ничего не чувствует. Наверное, он на небесах», — сказал мистер Ридер и добавил: «Наверное. В любом случае, полиция точно будет знать, где его искать».
 Генри внезапно вскрикнул. Он протянул руку к свету лампы.

 «Смотри — кровь!» — закричал он.

 На его руке действительно была кровь.

 «Кровь — я его не трогал!» Вы же знаете, мистер Энвард, я с ним не общался!


Увы нашей превосходной системе среднего образования! Генри возвращался к неграмотному происхождению, из которого он вышел.


«Я с ним не общался — кровь!»

“ Не пищите, пожалуйста. ” мистер Ридер был тверд. “ К чему вы
прикасались?

- Ни к чему, я только прикасался к себе.

“ Значит, вы ни к чему не прикасались, ” сказал мистер Ридер с необычной язвительностью.
“ Дайте-ка я посмотрю.

Лучи его лампы скользнули по дрожащему клерку.

“Это у вас на рукаве ... хм!”

Мистер Энворд вытаращил глаза. На рукаве Генри было что-то красное и влажное.
Рукав Генри.

“Вам лучше пойти в полицейский участок”, - сказал мистер Ридер. “Я приду".
"Я приду навестить вас утром”.




 ГЛАВА III

Мистер Энворд с благодарностью забрался на водительское сиденье, сохранив немного
Он увеличил расстояние между собой и дрожащим клерком. Машина стояла на склоне и должна была без проблем тронуться с места. Он выровнял колёса и снял машину с тормоза. Машина заскользила вперёд, и вскоре мистер Ридер, следовавший за ней, услышал звук работающего двигателя.

 Его фонарь осветил доску объявлений в поле, а через пятьдесят ярдов он вышел на тропинку, настолько узкую, что по ней не могли идти рядом два человека. Она уходила от дороги под прямым углом, и он свернул туда, продвигаясь с большим трудом, потому что у него были тяжёлые гвозди в
его ботинки. Наконец он увидел справа маленькую садовую калитку, расположенную
между двумя неухоженными изгородями. Ворота были открыты, и этот методичный человек
остановился, чтобы осмотреть их при свете своего фонаря.

Он ожидал найти кровь и нашел ее: просто мазок. Пятен крови нет
на земле, но тогда снег замел бы их. Он не замел
отпечатки ног, ведущие вверх по извилистой тропинке. Они были довольно маленькими, и он подумал, что их сделали недавно. Он не сводил с них глаз, пока они не привели его к приземистому дому с
Его узкие окна и дверные проёмы. Обернувшись, он увидел свет, пробивающийся сквозь занавески. У него возникло ощущение, что кто-то смотрит на него. Через мгновение свет погас. Но в доме кто-то был.

 Шаги привели его к двери. Здесь он остановился и постучал. Ответа не последовало, и он постучал ещё раз, громче. Прохладный ветер кружил вокруг него снежинки. Мистер Ридер, обладавший скрытым чувством юмора, улыбнулся.  В далёкие дни своей юности он больше всего любил  рождественские открытки, на которых был изображён сияющий Дед Мороз
Он постучал в дверь придорожного коттеджа. Он представил себя в роли Санта-Клауса в фетровой шляпе, и эта причудливая фантазия слегка его позабавила.

 Он постучал в третий раз и прислушался, а затем, когда ответа не последовало, отступил назад и подошёл к комнате, в которой видел свет, и попытался заглянуть между шторами. Ему показалось, что он услышал какой-то звук — стук, — но он доносился не из дома. Возможно, это был ветер. Он
огляделся и прислушался, но стук больше не повторялся, и он
вернулся к своим безуспешным попыткам.

  Огня не было видно.  Он вернулся, чтобы постучать в четвёртый раз
Он подождал немного, затем обошёл здание с другой стороны и сделал
открытие. Узкое створчатое окно, глубоко утопленное в стене и сделанное из железа,
раскачивалось на ветру, а под окном были видны двойные следы: один ведущий, другой — уходящий. Они вели в сторону переулка.

 Он вернулся к двери и стоял, размышляя, что ему делать дальше. В темноте он увидел два маленьких белых квадрата в верхней части двери и подумал, что это небольшие вставки из закалённого стекла, которые обычно устанавливают в верхней части таких дверей. Но
вероятно, при порыве ветра одна из них оторвалась и упала к
его ногам. Он наклонился и поднял ее: это была игральная карта - туз
бубновый. Он поднес лампу ко второму: это был червовый туз.
Очевидно, оба они были прикреплены бок о бок к двери с помощью
булавок - черных булавок. Возможно, их туда положил хозяин дома.
Возможно, они имели какое-то значение, выполняли функцию
талисманов.

На стук никто не ответил, и мистер Ридер глубоко вздохнул. Он ненавидел лазать по крышам, но ещё больше он ненавидел протискиваться в узкие окна
в незнакомые места; тем более что внутри, вероятно, был кто-то, кто мог обойтись с ним грубо. Или они могли уйти. Следы, которые он обнаружил, были свежими; они почти не занесло снегом, хотя снегопад был сильным. Возможно, дом был пуст, а его обитатель, чей свет он видел, ушёл, пока он стучал в дверь. Он бы не услышал, как тот выпрыгнул из окна, снег был слишком мягким.
Если только тот стук, который он услышал...

 Мистер Ридер ухватился за подоконник и подтянулся, тяжело дыша, хотя он был довольно сильным мужчиной.

В дом можно было попасть только двумя способами: либо ногами вперёд, либо головой вперёд. Он провёл разведку с помощью лампы и увидел, что под окном стоит маленький столик в крошечной комнатке, которая, очевидно, использовалась как гардеробная, потому что там на крючках висело несколько пальто. Можно было спокойно войти головой вперёд, поэтому он протиснулся на столик, чувствуя себя крайне недостойно.

Он тут же вскочил на ноги, осторожно взялся за ручку двери и открыл её. Он оказался в небольшом холле, из которого вела одна дверь
открылась. Он попробовал: дверь открывалась быстро, но не совсем. Как будто кто-то прислонился к ней с другой стороны. Он резко дёрнул плечом, и дверь распахнулась. Кто-то попытался проскочить мимо него, но мистер.
Ридер ожидал этого и даже большего. Он схватил беглеца…

«Мне очень жаль, — сказал он своим мягким голосом. — Это дама, не так ли?»

Он услышал её тяжёлое дыхание, всхлип...

 — Здесь есть свет?

 Он пошарил рукой за притолокой двери, нашёл выключатель и повернул его.
Мгновение ничего не происходило, а потом внезапно зажегся свет.
Судя по всему, в задней части дома была небольшая световая машина, которая включалась при повороте любого переключателя.

«Проходите, пожалуйста».

Он очень осторожно ввёл её в комнату. Красивая, необыкновенно красивая. Он не помнил, чтобы когда-нибудь встречал столь же хорошенькую юную леди, как эта, хотя она была очень бледна, волосы её были растрёпаны, а на ногах были валенки, отпечаток которых он уже видел на снегу.

— Не хотите ли присесть?

 Он закрыл за собой дверь.

— Вам нечего бояться. Меня зовут Ридер.

В этот момент она была в ужасе; теперь она пристально посмотрела на него.


 «Вы детектив?» — вздрогнула она. «Я так напугана. Я так напугана!»


Затем она склонилась над столом, за которым сидела, и закрыла лицо руками.


 Мистер Ридер оглядел комнату. Она была обставлена с приятным вкусом — не роскошно, но приятно. Очевидно, это была гостиная. Если не считать того, что каминная полка упала или была сдвинута с места, беспорядка не было. Очаг был завален разбитыми фарфоровыми горшками и вазами; сама полка всё ещё держалась на одном конце с помощью
какая-то привязанность к каминной полке. А ещё к синему коврику перед камином, на котором были странные пятна. На ковре были и другие тёмные пятна, а возле двери валялся разбитый цветочный горшок.

 Он увидел корзину для бумаг и перевернул её содержимое. Обложки от маленьких книжек — их было пять, но без содержимого. Рядом с камином стоял маленький книжный шкаф. Книги были муляжами. Он потянул за один конец футляра, и тот открылся, так как был прикреплён на петлях к другому концу.


«Хм!» — сказал мистер Ридер и задвинул полки обратно.
исходное положение.

На полу у стола лежала кепка, и он поднял ее. Она
была мокрой. Он осмотрел ее, сунул в карман и обратил свое
внимание на девушку.

“ Как давно вы здесь, мисс ... Я думаю, вам лучше сказать мне
ваше имя.

Она смотрела на него снизу вверх; он увидел, как она облизнула пересохшие губы.

“ Полчаса. Я не знаю… — Может, и дольше.

 — Мисс?.. — снова спросил он.

 — Линн — Марго Линн.

 Он задумчиво поджал губы.

 — Марго Линн.  И вы здесь уже полчаса.  Кто ещё был здесь?

 — Никто, — ответила она, вскакивая на ноги.  — Что случилось?  Вы
он ... что же, они дрались?”

Он положил руку на ее плечо мягко, и повалил ее на
стул.

“А кто сражаться кого?” - спросил Мистер ридер. Его английский всегда был очень
хорошо в таких случаях.

“Никто не здесь”, - сказала она inconsequently.

Мистер ридер вынесен вопрос.

“Вы пришли----?”

“Я приехал со станции Борн-Энд. Я пришел сюда пешком. Я часто хожу этой дорогой.
Я секретарь мистера Вентфорда.

— Вы пришли сюда в девять часов, потому что вы секретарь мистера Вентфорда? Это было очень странно с вашей стороны.

Она испуганно вглядывалась в его лицо.

— Что-то случилось? Вы полицейский детектив? Что-то случилось с мистером Вентфордом? Расскажите мне, расскажите!

 — Он ждал меня: вы знали об этом?

Она кивнула. Ее дыхание участилось. Он подумал, что она обнаружила, что
дыхание - болезненный процесс.

“Он сказал мне ... да. Я не знала, в чем дело. Он хотел, чтобы его
адвокат тоже был здесь. Я думаю, у него были какие-то неприятности.

“ Когда вы видели его в последний раз?

Она колебалась.

“ Я говорила с ним по телефону - один раз, из Лондона. Я не видел
его два дня.”

«А тот человек, который был здесь?» — спросил мистер Ридер после паузы.

«Здесь никого не было! Клянусь, здесь никого не было!» Она была в отчаянии от своего желания убедить его. «Я была здесь полчаса — ждала его. Я вошла сама — у меня есть ключ. Вот он».

 Она дрожащими руками порылась в сумке и достала кольцо с двумя ключами, один из которых был больше другого.

 «Когда я вошла, его здесь не было. Я... я думаю, он, должно быть, уехал в город.
Он очень... своеобразный.
Мистер Дж. Г. Ридер сунул руку в карман, достал две игральные карты и положил их на стол.

«Почему они были приколоты к его двери?»

Она посмотрела на него круглыми глазами.

«Приколоты к его двери?»

“Входная дверь”, - сказал мистер ридер“, или, как он назвал бы это,
уличная дверь”.

Она покачала головой.

“Я никогда не видел их раньше. Он не такой человек, чтобы смириться
вещи, как это. Он очень на пенсию и ненавидит обращая внимание на
сам.”

“Он был очень на пенсию”, - повторил Мистер ридер “и ненавидел рисовать
к себе внимание.”




 ГЛАВА IV
Что-то в его тоне подчёркивало прошедшее время, которое он использовал. Она отпрянула.

— Был? — прошептала она. — Он не умер… о боже! он не умер?

Мистер Ридер потёр подбородок.

— Да, боюсь… эм… он умер.

Она вцепилась в край стола, чтобы не упасть. Мистер Ридер никогда прежде не видел такого ужаса, такого отчаяния на человеческом лице.

 — Это был...  несчастный случай — или... или...

 — Вы хотите сказать «убийство», — мягко произнёс Ридер.  — Да, я очень боюсь, что это было убийство.

 Он подхватил её, когда она начала падать, и, уложив на диван, пошёл за водой. Краны были заморожены, но он нашёл немного воды в чайнике и, наполнив ею стакан, вернулся, чтобы побрызгать ей на лицо.
Он смутно представлял, что нужно сделать что-то подобное.
Но когда он вернулся, она сидела, закрыв лицо руками.

— Ложись, дорогая, и не шуми, — сказал мистер Ридер, и она покорно подчинилась.

 Он оглядел комнату.  Что его поразило, так это револьвер, висевший на стене справа от камина, прямо над книжным шкафом.  Он был под рукой у любого, кто сидел спиной к окну. За креслом была
ширмочка, и, постучав по ней, мистер Ридер обнаружил, что она сделана из листового железа.


Он вышел в коридор, чтобы посмотреть на дверь, и включил свет. Дверь была очень толстой, а внутренняя часть была сделана из стали толщиной в четверть дюйма
Тарелка была крепко привинчена к дереву. Из кухни вела дверь в спальню, очевидно, принадлежавшую Вентфорду. Единственный свет проникал сюда через продолговатое окно под потолком. Других окон не было, а вокруг узкого окна стояла прочная стальная решётка. На стене у кровати висел второй пистолет. На кухне он нашёл третье оружие, а за пальто, висевшим в прихожей, — четвёртое.

 Коттедж представлял собой квадратную бетонную коробку. Крыша, как он впоследствии
узнал, была покрыта черепицей поверх листового железа, и, кроме окна, через которое он протиснулся, попасть внутрь было невозможно.

Он был озадачен, почему этот человек, который, видимо, опасался нападения, оставил кого-то в
окно настолько большое, как то, через которое он пришел. Он потом нашли
сломанный провод, который должен установить звенит тревожный звоночек, когда
открыл окно.

Кровь была на ковре в зале, кровь в крошечном холле. Он
вернулся к тому месту, где лежала девушка, и принюхался. Запаха кордита не было.
Увидев тело, он не удивился.

— Ну же, дорогая моя.

Она снова села прямо.

— Я не полицейский, я... э-э... джентльмен, которого пригласила ваша
друг, мистер Вентфорд... ваш покойный друг, ” поправился он, - чтобы сделать
что-то ... я не знаю, что! Он позвонил мне по телефону; я изложил ему
свои... гм... условия, но он не объяснил, почему посылает за мной.
Вы, как его секретарь, могли бы, возможно...

Она покачала головой.

“Я не знаю. Он никогда не упоминал о вас, прежде чем он заговорил со мной на
телефон.”

— Я не полицейский, — снова сказал мистер Ридер, и голос его звучал очень мягко.
— Поэтому, моя дорогая, тебе не стоит стесняться говорить мне правду, потому что эти джентльмены, когда они придут, будут очень настойчивы
и умные люди, вероятно, узнают всё, что я видел, даже если я им не расскажу. Кто был тот мужчина, который вышел из этого дома, когда я постучал в дверь?


 Её лицо было смертельно бледным, но она не дрогнула. Ему было интересно, так ли она красива, когда не такая бледная. Мистер Ридер задавался множеством подобных странных вопросов; его разум никогда не застаивался.

— В этом доме никого не было... с тех пор, как я здесь... —

 Мистер Ридер не стал настаивать.  Он вздохнул, закрыл глаза, покачал головой и пожал плечами.

— Очень жаль, — сказал он. — Вы можете что-нибудь рассказать мне о мистере.
Уэнтфорде?

 — Нет, — ответила она тихо. — Он был моим дядей. Думаю, вам следует это знать. Он не хотел, чтобы кто-то об этом узнал, но это должно было всплыть. Он был очень добр к нам — он отправил мою мать за границу; она инвалид.
 Я вела его дела. Всё это было очень сумбурно.

 — Ты часто здесь бывала?

 Она покачала головой.

 — Нечасто, — сказала она. — Обычно мы встречались где-нибудь по предварительной договорённости,
как правило, в уединённом месте, где вряд ли можно было встретить кого-то из знакомых. Он очень стеснялся незнакомцев и не любил
сюда кто-нибудь приходил”.

“Он когда-нибудь принимал здесь друзей?”

“Нет”. Она была очень категорична. “Я уверена, что нет. Единственным человеком, которого он
когда-либо видел, был полицейский патруль, всадник, который ездит по этому участку.
Дядя каждый вечер готовил ему кофе. Я думаю, что это был за
компании-он сказал мне, что он чувствовал себя одиноким в ночи. Полицейский держал
глаз на него. Их двое — констебль Стил и констебль Верити.
Мой дядя всегда присылал им индейку на Рождество. Тот, кто был на дежурстве, обычно приезжал сюда. Однажды я засиделся здесь допоздна, и констебль проводил меня до Борн-Энда.

Телефон был в спальне. Мистер Ридер вспомнил, что он
обещал позвонить. Он дозвонился в полицейский участок и задал несколько
вопросов. Когда он вернулся, он нашел девушку у окна, глядя
между шторами.

Кто-то идет по дорожке. Они услышали голоса, и, посмотрев
сквозь занавеску, он увидел вереницу фонарей и вышел навстречу
местный сержант и двое мужчин. За ними шел мистер Энворд. Ридер
задумался о том, что стало с Генри. Возможно, он заблудился в
снегах. Эта мысль заинтересовала его.

“Это мистер Ридер”. Голос Энворда был пронзительным. “Вы звонили?”

“Да, я звонил. У нас здесь молодая леди” племянница мистера Вентфорда.

Энворд удивленно повторил эти слова.

“ Его племянница здесь? Правда? Я знал, что у него была племянница. На самом деле...

Он кашлянул. Говорить о наследстве в такой момент было бы бестактно.

«Она сможет пролить свет на это дело», — сказал сержант,
более практичный и менее деликатный.

«Она не сможет пролить свет ни на какое дело», — очень твёрдо для него ответил мистер Ридер. «Её не было здесь, когда было совершено преступление, — в
На самом деле она приехала через некоторое время. У неё был ключ, который открывал дверь.
Мисс Линн работает секретарём у своего дяди, и, я думаю, джентльмены, вам следует об этом знать.

Сержант не был уверен, уместно ли обращать внимание на мистера.
Ридера. Для него он был почти гражданским лицом, человеком без полномочий, и поэтому его присутствие было незаконным. Тем не менее какое-то отдалённое эхо славы Дж. Г. Ридера донеслось до Бакингемшира.
Полицейский, похоже, вспомнил, что мистер Ридер либо занимал, либо собирался занять полуофициальную должность, отдалённо или почти напрямую связанную с
с полицейскими делами. Если бы он был немного более откровенен в этом вопросе, то и в своей позиции был бы более определённым. Поскольку он не был так уверен, то до тех пор, пока позиция мистера Ридера не прояснится, было бы целесообразно игнорировать его присутствие — особенно трудно следовать этому курсу, когда официально отсутствующий человек стоит у вас под боком и бормочет очевидные опровержения ваших жизненно важных теорий.

— Может быть, вы объясните мне, зачем _вы_ здесь, сэр? — спросил сержант с некоторой грубостью.


Мистер Ридер пошарил в кармане, достал большой кожаный футляр и положил его на стол.
Он осторожно положил его на стол, предварительно смахнув с него пыль тыльной стороной ладони. Он развернул его и с раздражающей медлительностью достал толстую пачку телеграмм. Он поправил очки и стал просматривать телеграммы одну за другой, читая каждую. Наконец он встряхнул одну из них.я протянул его офицеру. Там было написано:


 “Хочу проконсультироваться с вами сегодня вечером по очень важному делу. Позвоните мне
 Воберн Грин 971. Очень срочно. Вентфорд”.


“ Вы частный детектив, мистер Ридер?

“ Скорее интимный, чем частный, ” пробормотал этот джентльмен. «В наши дни, когда все на виду, у человека не больше уединения, чем у золотой рыбки в её хрустальном жилище».

 Сержант заметил что-то в мусорной корзине и вытащил это.
 Это была небольшая книга в мягкой обложке. Там была ещё одна, и даже много. Он положил на стол пять книг, но это были только обложки, и ничего больше.

“Дневники”, - мягко сказал мистер Ридер. “Вы заметите, что каждый из них
грязнее другого”.

“Но откуда вы знаете, что это дневники?” - Что? - требовательно спросил полицейский.
раздраженно.

“ Потому что на внутренней стороне обложек напечатано слово ‘дневник’, ” сказал мистер
Ридер более мягко, чем когда-либо.

Так оно и оказалось, хотя на печать никто не обратил внимания.
Мистер Ридер не упустил этого из виду; он не упустил из виду даже два клочка обгоревшей бумаги на каминной полке — всё, что осталось от тех дневников.


 «За этим книжным шкафом в стене есть сейф». Он указал на него.
«Там могут быть улики, а могут и не быть. Я бы предположил, что их там нет. Но на вашем месте я бы не стал к нему прикасаться, сержант, — поспешно сказал он, — по крайней мере, без перчаток. Эти отвратительные парни из Скотленд-Ярда рано или поздно придут сюда, и они будут очень грубы, если сфотографируют отпечаток пальца и обнаружат, что он ваш».

Гейлор из Скотленд-Ярда пришёл в половине третьего. Его вытащили из постели и повели сквозь слепящую снежную бурю по отвратительной дороге.

 Юная леди ушла домой. Мистер Ридер задумчиво сидел перед разожжённым им камином и курил самую дешёвую трубку.
сигарета.

“Тело здесь?”

Мистер Ридер покачал головой.

“Они нашли того конного полицейского, Верити?”

Мистер Ридер снова отрицательно покачал головой.

“Они нашли его лошадь. Его обнаружили на Биконсфилд-роуд. На седле были пятна крови.”

“Пятна крови?” — переспросил удивлённый офицер.

— Пятна крови, — объяснил мистер Ридер.

 Он смотрел на огонь, сигарета вяло свисала из его рта, на лице застыло выражение тревожной меланхолии; он даже не повернул головы, чтобы обратиться к инспектору Гейлору.

 — Как я и сказал, юная леди ушла домой. Местная полиция сообщила
Разумеется, вы знаете подробности об этой даме. Она работала секретарём у покойного мистера Уэнтфорда, и он, похоже, был очень к ней привязан, поскольку оставил своё состояние в размере двух третей молодой леди и одной трети — своей сестре. Насколько можно судить, в доме нет денег, но он хранит их в отделении Грейт-Сентрал-Бэнк в Биконсфилде. Ридер пошарил в кармане. — Вот два туза.

— Два чего? — спросил озадаченный инспектор.

 — Два туза. — Мистер Ридер перекинул игральные карты через плечо, не отрывая взгляда от огня. — Бубновый туз и, кажется,
червовый туз — я не очень хорошо разбираюсь и в том, и в другом.

 — Где ты их взял?

 — Другой объяснил, и он услышал раздражённый смешок Гейлора.

 — Это что, журнальная история об убийстве? — презрительно спросил он.

 — Я редко читаю журнальные истории, — сказал мистер Ридер, зевая, — но эти карты были выставлены после убийства.

Детектив с интересом разглядывал тузы.

 «Почему ты так в этом уверен — почему их не выложили раньше?»

 Дж. Г. застонал от его скептицизма и, протянув руку, взял со столика колоду карт.

«Вы обнаружите, что в этой колоде не хватает двух тузов. Вы бы
также заметили, что две карты были склеены. Так действует кровь.
Отпечатков пальцев нет. Я полагаю, что после безвременной кончины мистера Вентфорда карты были перетасованы, а два важных туза извлечены и выставлены напоказ».


Инспектор тщательно обыскал спальню и вернулся, обнаружив, что мистер Ридер уже засыпает.

— Что они сделали с девушкой — эти местные парни? — грубо спросил Гейлор.


Ридер лениво пожал правым плечом.

«Они сопроводили её до участка и взяли у неё показания.
Инспектор был так любезен, что предоставил мне копию — вы найдёте её на этом столе. Они также осмотрели её руки и одежду, но в этом не было необходимости. Есть подтверждающие доказательства того, что она прибыла на станцию Борн-Энд в двенадцать минут девятого, как она и сказала. Убийство было совершено в сорок минут восьмого, за несколько минут до или после».

— Откуда, чёрт возьми, вы это знаете? — спросил изумлённый офицер. — Есть какие-то доказательства?

 Мистер Ридер покачал головой.

“ Романтическая догадка. Он тяжело вздохнул. “ Ты должна понять, моя дорогая.
Гейлор, что у меня преступный склад ума. Я вижу худшее в людях и
худшее в каждом человеческом поступке. Это очень трагично. Бывают моменты,
когда... - он снова вздохнул. “ Сорок минут восьмого, ” просто сказал он.
“Это мой романтичный предположить. Врач, вероятно, подтвердит мои
смотреть. Тело пролежало здесь, ” он указал на коврик у камина, “ пока... ну,
довольно продолжительное время.

Гейлор просматривал два мелко исписанных листа бумаги. Внезапно
он остановился.

“Вы ошибаетесь”, - сказал он. “Послушайте это заявление, сделанное в участке
от мисс Линн. «Я позвонила дяде с вокзала и сказала, что могу опоздать из-за заснеженной дороги. Он ответил: «Приезжай, как только сможешь». Он говорил очень тихо; мне показалось, что он взволнован!»
 Это немного подрывает твою теорию о времени, не так ли?»

 Мистер Ридер огляделся и широко раскрыл глаза.

 «Да, не так ли?» Должно быть, это было ужасно неловко ”.

“Что было неловко?” - спросил озадаченный полицейский.

“Все”, - пробормотал мистер Ридер, опустив подбородок на грудь.




 ГЛАВА V

(“Проблема с Ридером”, - сказал Гейлор суперинтенданту в
ход долгого телефонного разговора “заключается в том, что вы чувствуете, что он знает
что-то, чего он не должен знать. Я никогда не видел его замешанным в деле
у меня не создалось впечатления, что он виновен.
он так много знал об этом преступлении?

“Ублажить его”, - сказал суперинтендант. “На днях он будет в государственной прокуратуре.
Департамент прокуратуры. Он никогда не участвовал в деле, в котором не стал бы соучастником, присвоив себе половину улик».)

 В пять часов детектив разбудил спящего.

 «Тебе лучше пойти домой, старик, — сказал он.  — Мы оставим здесь дежурного офицера».

Мистер Ридер со стоном поднялся, налил в стакан немного содовой из сифона и выпил.

 «Боюсь, я должен остаться, если только вы не будете сильно возражать».

 «Зачем ждать?» — удивлённо спросил Гейлор.

 Мистер Ридер огляделся по сторонам, словно искал ответ.

«У меня есть теория — абсурдная, конечно, — но я верю, что убийцы вернутся. И, честно говоря, я не думаю, что от вашего полицейского будет много толку, если только вы не готовы дать бедняге смертоносное оружие, необходимое для самозащиты».

Гейлор сел прямо перед ним, положив большие руки в перчатках на колени.


«Расскажи папе», — сказал он.

Мистер Ридер с жалостью посмотрел на него.

«Здесь не о чем рассказывать, мой дорогой мистер Гейлор. Это всего лишь подозрения, порождённые, как я уже сказал, моим болезненным воображением и, возможно, не имеющие под собой никаких оснований.
 Например, эти две карты — глупая бравада. Но такое уже случалось. Помните дело в Тейнмауте и дело в Лавендер-Хилл, с мужчиной с перерезанной глоткой?
Я думаю, они берут эти идеи из книг, — сказал он, наклоняясь
чтобы пошевелить угли в камине. «Увлечение такого рода литературой
обязательно должно вызвать ответную реакцию».

Гейлор достал из кармана карточки и рассмотрел их.

«Немного глупо», — таков был его вердикт.

Мистер Ридер вздохнул и покачал головой, глядя на огонь.

«У убийц, как правило, нет чувства юмора. Они легковозбудимые, напуганные люди, но они никогда не бывают комичными».

Он подошёл к двери и распахнул её. Снег перестал идти. Он вернулся.


«Где полицейский, которого вы предлагаете оставить на дежурстве?» — спросил он.

— Я найду кого-нибудь, — сказал Гейлор. — Здесь поблизости полдюжины человек.
Стоит свистнуть, и кто-нибудь придёт.
Мистер Ридер задумчиво посмотрел на него.

 — Не думаю, что стоит. Давай подождём до рассвета — или, может быть, ты хочешь уйти? Не думаю, что кто-то причинит тебе вред. Скорее всего, они будут рады, когда ты уйдёшь.

— Причинить мне вред? — возмутился Гейлор, но Ридер не обратил внимания на его слова.


 — Я бы на твоём месте заварил чай и, может быть, поджарил пару яиц. Я немного проголодался.


 Гейлор подошёл к двери и, нахмурившись, посмотрел в темноту. Он
работал с Ридером раньше и был слишком мудрым человеком, чтобы сразу отвергнуть совет
. Кроме того, если Ридер входил или уже вошел в публику
Отдел прокуратуры, он бы занять ранг, эквивалентный
управляющий.

“Я всех за яйца”, - сказал Гейлор, и запер наружную дверь.

Пожилой мужчина исчез на кухне и вернулся с чайником.
Он поставил его на огонь, снова вышел и вернулся со сковородой.


 — Вы когда-нибудь снимаете шляпу? — с любопытством спросил Гейлор.

 Мистер Ридер не повернул головы, но слегка встряхнул сковороду, чтобы кипящий жир распределился равномерно.

“Очень редко”, - сказал он. “Иногда в рождественские дни”.

И тогда Гейлор задал глупый вопрос; по крайней мере, это прозвучало глупо
для него, и все же подсознательно он чувствовал, что другой мог бы дать
немедленный и драматичный ответ.

“ Кто убил Вентфорда?

“ Двое мужчин, возможно, трое, ” немедленно ответил мистер Ридер, “ но я скорее
думаю, двое. Ни один из них не был профессиональным взломщиком. Один из них, по крайней мере, думал
больше об убийстве, чем о возможной выгоде.
Ни один из них не нашёл ничего ценного, и даже если бы они открыли сейф, то не обнаружили бы ничего стоящего. Юная леди, мисс
Марго Линн, может, думаю, сэкономили им много неприятностей в их
искать сокровища-может быть, я ошибаюсь здесь, но я редко попадают в
ошибка. Мисс Марго - - - - -”

Он остановился и быстро огляделся.

“ В чем дело? ” спросил Гейлор, но Ридер приложил палец к губам.

Он встал и направился через комнату к двери, которая вела в крошечный
вестибюль, через который он вошел. Он стоял, положив одну руку на ручку двери, и Гейлор увидел, что в другой руке он держит пистолет «Браунинг».
 Он медленно повернул ручку. Дверь была заперта изнутри.

В два шага Ридер оказался у входной двери, повернул ключ и потянул на себя
она открылась. Затем, к удивлению инспектора, он увидел, что его спутница возьмет
один шаг и падение, разваливаясь на его лицо в снегу. Он побежал к себе
помощь. Что-то схватило его за лодыжку и швырнуло вперед.

Ридер вскочил на ноги и помог подняться другому.

“Небольшая проволока, прикрепленная между дверными косяками”, - объяснил он.

Когда он свернул за угол дома, из его электрического фонарика вырвался яркий луч. Вокруг никого не было, но окно, которое он
Дверь была не заперта, и на снегу виднелись новые следы, уходящие в темноту.

 — Чёрт возьми! — сказал Гейлор.

 Дж. Г. Ридер ничего не ответил.  Он улыбался, когда вернулся в комнату, предварительно сломав проволоку ударом ноги.

 — Как думаешь, кто-то был в вестибюле?

 — Я знаю, что кто-то был в вестибюле, — сказал он.  — Боже мой! Как глупо с нашей стороны, что мы не поставили полицейского у двери! Вы заметили, что в окне разбито стекло? Должно быть, наш друг подслушивал.


 — Он был один?

— Только один, — серьёзно ответил мистер Ридер. — Но был ли это тот, кто приходил раньше...
Я так не думаю.

 Он взял сковороду с очага, куда поставил её, и продолжил жарить яйца, разложил их по двум тарелкам и заварил чай.
Всё было так, как будто смерть не подстерегала его в вестибюле несколько минут назад.

«Нет, они не вернутся; у нас больше нет причин оставаться.
Их было двое, но в дом вошёл только один. Дороги очень плохие, а им, возможно, предстоит долгий путь, и они не рискнут приближаться к дому на рассвете. В шесть часов
сельскохозяйственный рабочий, о котором так очаровательно писал поэт Грей, будет идти на работу, и они тоже не рискнут с ним встретиться».

Они торжественно позавтракали, и Гейлор засыпал собеседника вопросами, на которые тот в основном не отвечал.

«Вы думаете, что мисс Линн причастна к этому — к убийству, я имею в виду?»

Ридер покачал головой.

«Нет, нет», — сказал он. — Боюсь, всё не так просто.

 Наступил серый рассвет, когда они, оставив в доме дежурного полицейского, побрели по переулку.  Машину Ридера нашли ночью, и теперь у них была более мощная машина с цепными колёсами.
Он ждал их, чтобы отвезти в Биконсфилд. Они добрались до места только через два часа, потому что по дороге наткнулись на небольшую группу полицейских и сельскохозяйственных рабочих, которые мрачно смотрели на тело констебля Верити. Он лежал под кустами в нескольких ярдах от дороги и был мёртв.

 «Застрелен, — сказал полицейский. — Его только что осмотрел окружной хирург».

Офицер, который выехал со двора вокзала, застыл на месте, широко расставив ноги в сапогах, с поднятым воротником пальто и надвинутой на глаза заснеженной фуражкой.
ничего не подозревавший накануне вечером. Его лошадь уже нашли;
пятна крови, которые озадачили и встревожили полицию, теперь были обнаружены
.

Гэйлор и Ридер поехали в Биконсфилд. Гэйлор был подавлен.
молчаливый человек; мистер Ридер был молчалив, но не подавлен.

Когда они выехали на главную дорогу, он повернулся к своему спутнику и
спросил:

“Интересно, почему они не взяли с собой своих тузов?”




 Глава VI

 Наиболее точное описание двойной трагедии появилось в одном из последних выпусков _Evening Post-Courier_.


 «Где-то между восемью и десятью часами утра Джеймс Верити, член
 Конный отряд полиции Бакингемшира и Уолтер
 Вентфорд, эксцентричный и, как полагают, богатый отшельник, были убиты в уединённом коттедже неподалёку от Биконсфилда. В четверть десятого констебль Верити патрулировал дорогу и наткнулся на тело, которое впоследствии было опознано как тело покойного мистера Вентфорда, жившего в небольшом коттедже в нескольких сотнях ярдов от места, где было найдено тело. Мистер
 Вентфорда жестоко избили дубинкой, и он был уже мёртв, когда его обнаружили
 было совершено. Одновременно с обнаружением тела на месте происшествия появились мистер Уолтер Энвард, известный адвокат из Биконсфилда, и его секретарь, которые по просьбе мистера Уэнфорда направлялись к нему с визитом.
Считается, что мистер Уэнфорд намеревался составить завещание, хотя в доме не было найдено никаких документов, подтверждающих это предположение.

 «Оставив мистера Энварда присматривать за телом, констебль Верити поскакал в сторону Биконсфилда, чтобы вызвать помощь. После этого его больше никто не видел живым.

 «Племянница покойного, которая также была его секретарём, мисс Марго
 Линн вызвали из Лондона, и она, прибыв в коттедж через несколько минут после того, как тело увезли неизвестные убийцы, обнаружила, что в доме царит беспорядок, хотя в тот момент она ещё не подозревала о трагедии.

 «Тайна ещё больше усложнилась на рассвете, когда пастушок, направлявшийся на работу, обнаружил на стороне Биконсфилда, где было найдено тело мистера.
 Вентфорда, труп констебля Верити. Он был убит выстрелом в сердце с близкого расстояния. Выстрела не было слышно, но это можно объяснить
 что в округе очень мало домов и что шёл сильный снег.
Возчику, работавшему на соседнем фермере, показалось, что он
услышал выстрел гораздо раньше, но это можно объяснить тем, что
на железнодорожной линии, которая находится в миле отсюда, шёл
такой сильный снег, что пришлось использовать туманные сигналы.

 «Старший детектив-инспектор Гейлор был вызван в полицию Бакингемшира. Ему помогает мистер Дж. Г. Ридер из прокуратуры.

 «Расписание, насколько это можно установить, выглядит следующим образом:

 «7:00. Констебль Верити выходит из полицейского участка на патрулирование.

 «9:14. Констебль Верити обнаруживает труп мистера Вентфорда.

 «9:15. Мистер Энвард и его секретарь подъезжают на автомобиле и останавливаются у дома, где их встречает констебль, который едет в Биконсфилд за помощью.

 «6:45 утра. Тело констебля Верити найдено застреленным в 120 ярдах к северу от того места, где было найдено тело мистера Вентфорда».


 Мистер Кингфетер, заместитель управляющего отделением Грейт-Сентрал-Бэнк в Биконсфилде, прочитал это сообщение и был справедливо возмущён. Он вышел
В то утро он пришёл в банк очень рано, потому что ему нужно было написать письмо, а в его кабинете было достаточно уединения. Он был серьёзным человеком в очках с серьёзным видом на бледном пухлом лице. У него были маленькие чёрные усы, а щёки и подбородок неизменно были синими, потому что у него была так называемая «густая борода».

 Пока он писал, принесли газеты. Их затолкали под закрытую входную дверь банка, и, не найдя в тот момент подходящего слова для часто повторяемого ласкового обращения, он встал и
Он принёс газеты в кабинет, подбросил в камин угля и сел просматривать их.
Было две газеты: одна финансовая, другая светская.


Сначала он прочитал вторую, в которой подробно описывалось убийство, хотя оно произошло только накануне вечером. Обнаружение тела констебля не упоминалось, потому что его ещё не обнаружили, когда газета пошла в печать.

Он читал и перечитывал, мысли в его голове путались, а потом он взял телефон и позвонил мистеру Энварду. Этот джентльмен тоже был в своём кабинете в то снежное утро, хотя было уже восемь часов.

“Доброе утро, Зимородок"… Да, да, это правда.… Я был практически свидетелем.
они нашли бедного полицейского… мертвым… да, убитым… да,
застреленным.… Я был последним, кто с ним разговаривал. Ужасно, ужасно,
ужасно! Что такие ужасы могут быть-Я говорю, что такие ужасы могут быть.... Я
сказал, что такие… Что случилось с твоим телефоном? Он пользуется вашими услугами?
 Правда? Правда? Я зайду и поговорю с вами…»

 Мистер Кингфетер повесил трубку и вытер лицо носовым платком. Его лицо покрывалось испариной при малейшем
поводе. Вскоре он сложил газету и посмотрел на свой
незаконченное письмо. Он был на восьмой странице, и последними словами, которые он написал, были:


 «...едва ли смогу прожить день, не увидев твоего милого личика, моя...»


 Было очевидно, что он писал не своему генеральному директору и не клиенту, который превысил лимит на своём счёте.

 Он машинально добавил «любимая», хотя уже дюжину раз использовал это слово.  Затем он развернул газету и снова прочитал об убийстве.

Стук в боковую дверь: он вышел, чтобы впустить Энварда. Адвокат был
более важен, чем обычно. Участие в общественных делах имеет свои
эффект. И из информационного агентства позвонили, чтобы узнать, могут ли они прислать фотографа, и мистер Энвард, дрожа от холода в одной пижаме, сказал «да», и его сфотографировали за завтраком в 7:30 утра, когда он держал в руке чашку чая и выглядел очень серьёзным. Вскоре он появится в ста пятидесяти газетах под заголовком «Адвокат, обнаруживший убийство своего клиента».

— Ужасное дело, — сказал мистер Энвард, сбрасывая пальто.
— Он хранил у вас деньги? Я веду дела, Кингфетер, хотя
Видит бог, я ничего о них не знаю! Я не знаю, на каком он положении… какой у него здесь кредит?


 Мистер Кингфетер задумался.

 «Я достану бухгалтерскую книгу из сейфа», — сказал он.

 Он запер центральный ящик своего стола, потому что там лежало его письмо Эне
 Бёрслему и другие документы, но мистер Энвард не увидел в этом ничего предосудительного; скорее, это было похвально.

«Вот его счёт». Кингфетер положил на стол большую бухгалтерскую книгу и открыл её на странице, отмеченной большим пальцем. «Кредит в размере трёх тысяч четырёхсот фунтов».

Мистер Энвард поправил очки и посмотрел.

— У него есть что-нибудь на депозите? Ценные бумаги — нет? Он часто приходил в банк?


 — Никогда, — ответил Кингфетер. — Он использовал счёт для оплаты счетов. Когда ему нужны были наличные, он выписывал чек на предъявителя, и я возвращал ему деньги. Он, конечно, присылал сюда людей, чтобы они обналичивали чеки.


 — Те шестьсот фунтов, снятые пять дней назад. — Мистер Энвард указал на эту сумму.

«Странно, что вы на это указываете — оплата была произведена через кассу четыре дня назад. Я не видел человека, который сделал заказ, — меня не было на месте. Мой клерк Маккей обналичил чек. Кто это?»

В дверь легонько постучали. Мистер Кингфетер вышел из комнаты и вернулся с посетителем.


«Как удачно, что я застал вас здесь!» — сказал Дж. Г. Ридер. Он был опрятен и бодр.
Парикмахер побрил его, кто-то начистил ему ботинки. «Отчет о покойном мистере Вентфорде?» Он кивнул на книгу.

Всем было известно, что Дж. Г. Ридер работал на «Грейт Сентрал Банк», и управляющий не сомневался в его праве задавать вопросы. Мистер Энвард был не так уверен.

«Это довольно серьёзный вопрос, мистер Ридер», — сказал он, отдавая себе отчёт
могила. “Я не уверен, что мы можем посвятить вас в нашу тайну ...”

“Не лучше ли вам обратиться в полицию и спросить их, готовы ли они
довериться вам?” - спросил мистер Ридер с внезапной
свирепостью, которая заставила адвоката отшатнуться.

Управляющий еще раз объяснил счет.

“ Шестьсот фунтов ... хм! ” мистер Ридер нахмурился. “ Крупная сумма... Кто был
переводчиком?

— Мой клерк Маккей сказал, что это была дама — в плотной вуали.

 Ридер уставился на него.

 — Ваш клерк Маккей?  Конечно, симпатичный молодой человек.  Как глупо с моей стороны!
 Кеннет — или это Карл — Кеннет, верно?  Хм!  Дама в плотной вуали.  У
— Сколько у вас банкнот? —

 Кингфетер был озадачен этим вопросом.  Он стал искать книгу, в которой была эта информация, и мистер Ридер переписал её, что было несложно, поскольку десятки и пятёрки шли подряд.

 — Когда придёт ваш клерк? —

 Кеннет должен был прийти в девять.  Как правило, он опаздывал.  В то утро он тоже опоздал.

Мистер Ридер увидел молодого человека в окно кабинета управляющего и подумал, что тот неважно выглядит. У него были усталые глаза; он небрежно побрился, и на подбородке осталась полоска щетины
гипс. Возможно, этим и объяснялись пятна на испачканной манжете его рубашки, подумал мистер Ридер, когда столкнулся с молодым человеком.

«Нет, я поговорю с ним наедине», — сказал Ридер.

«Он довольно наглый щенок», — предупредил мистер Кингфетер.

«Я приручал львов», — сказал мистер Ридер.

Когда Кеннет вошёл:

«Закрой дверь, пожалуйста, и садись. Ты узнаешь меня, мой мальчик?

“Да, сэр”, - сказал Кеннет.

“Это кровь на манжете твоей рубашки, не так ли?… ты порезал подбородок, не так ли?
Вас не было дома всю ночь?

Кеннет ответил не сразу.

“ Нет, сэр. Я не сменил рубашку, если вы это имеете в виду.

Мистер Ридер улыбнулся.

 — Именно так.

 Он окинул молодого человека долгим, изучающим взглядом.

 — Зачем вы ходили в дом покойного мистера Вентфорда прошлой ночью с половины девятого до половины десятого?

 Он увидел, как юноша побледнел как полотно.

 — Я не знал, что он умер, — я даже не знал его имени до сегодняшнего утра. Я пошёл туда, потому что… Ну, я был достаточно подлым, чтобы шпионить за кем-то...
следовать за ними из Лондона и пробираться в дом...

 — За молодой леди, Марго Линн.  Ты влюблён в неё?  Может, ты помолвлен с ней?

 — Я влюблён в неё, но не помолвлен.  Мы больше не...
друзья, ” тихо сказал Кеннет. - Она сказала тебе, что я был там.,
Я полагаю? И затем, когда до него дошло: “Или ты нашел мою
кепку?" На нем было мое имя.

Мистер Ридер кивнул.

“ Вы приехали тем же поездом, что и мисс Линн? Хорошо. Тогда вы сможете
доказать, что покинули станцию Борн-Энд...

— Нет, не буду, — сказал Кеннет. — Я выскользнул из поезда на железнодорожную насыпь.
Естественно, я не хотел, чтобы она меня увидела. Я выбрался через
железнодорожный переезд. Вокруг никого не было — шёл сильный снег.

 — Очень неловко, — мистер Ридер поджал губы. — Вы думали, что она
«Какая-то дружба между мистером Вентфордом и молодой леди?»

Кеннет сделал отчаянный жест.

«Я не знаю, что я думал... я был просто ревнивым дураком».

Повисло очень долгое молчание, нарушаемое лишь падением угля из камина на железное дно жаровни.

«На днях вы выплатили шестьсот фунтов даме по чеку мистера.
Вентфорда?»

— Я не знал, что Вентфорд был... — начал Кен, но мистер Ридер отмахнулся от этого аспекта ситуации.
— Да, дама в вуали. Она приехала на машине.
Это была крупная сумма, но за день до этого мистер Кингфетер
велел мне честь любого чека г-Wentford, независимо от того, к кому
деньги были выплачены”.

“Ты скажи мне кое-что о вашей ссоре с этой молодой леди?”
Мистер ридер спросил. “Я понимаю, это деликатная тема”.

Кеннет поколебался, затем рассказал свою историю так, как он рассказал ее мистеру
Макфилду.

«Мисс Линн заходила к вам в тот вечер. Она просила вас уничтожить сделанную вами фотографию?»

 Молодой человек был удивлён этим вопросом.

 «Нет. Я совсем забыл об этой фотографии, пока не увидел её на днях. Должно быть, я отправил плёнку на проявку или отложил её, чтобы отправить
 Вам бы пригодилась фотография мистера Уэнтфорда?
 Дж. Г. Ридер покачал головой. Он почти ни о чём не спрашивал. Казалось,
этого человека легче всего удовлетворить. Перед уходом он застал управляющего одного.

  — Вы сказали мистеру Маккею, что он должен оплатить любой чек мистера
  Уэнтфорда, независимо от того, кому были выплачены деньги?

Ответ последовал незамедлительно.

 «Конечно, нет! Разумеется, я должен был убедиться, что предъявитель чека имеет на это право. И ещё одна любопытная деталь, о которой я не упомянул. Я обедаю в гостинице напротив и обычно
Я сижу у окна, откуда мне видно это помещение, но я не припомню, чтобы к банку подъезжала какая-нибудь машина.
«Хм!» — вот и всё, что сказал мистер Ридер.

Он навёл справки в Биконсфилде и его окрестностях и отправился в дом Вентфорда, где его должен был встретить Гейлор.
Инспектор расхаживал взад-вперёд по заснеженной террасе перед домом и был в очень хорошем настроении.

“Кажется, я нашел этого человека”, - сказал он. “Вы знаете кого-нибудь по имени
Маккей?”

Мистер Ридер лукаво посмотрел на него.

“Я знаю дюжину”, - сказал он.

“ Пойдем внутрь, и я тебе кое-что покажу.

Ридер последовал за ним в комнату. Ковёр был снят, мебель переставлена. Очевидно, был проведён тщательный обыск. Гейлор отодвинул книжный шкаф: дверца сейфа была приоткрыта.

 «Мы получили ключи от изготовителя — быстро сработано! Они были здесь к восьми тридцати».

 Он наклонился и вытащил три свёртка. Первая состояла из
купюр, вторая — из использованных чеков, третья — из толстой пачки
французских банкнот по 1000 франков.

«Это сюрприз № 1, — начал детектив, размахивая деньгами.
— Французские деньги...»

— Боюсь, меня это не удивляет, — извиняющимся тоном сказал мистер Ридер.
 — Видите ли, я просматривал банковскую книжку этого джентльмена. Кстати, вот номера чеков, выписанных со счёта мистера Вентфорда.
Он протянул листок бумаги.

 — Шестьсот фунтов — это большая сумма, — сказал Гейлор. — Я позвоню, чтобы их обналичили. Ну и что ещё вы нашли в банковской книжке?

«Я заметил, — сказал мистер Ридер, — хотя и не стал акцентировать на этом внимание, что все деньги, которые он заплатил, были в французских банкнотах. Номер два — это...?»


Инспектор достал из одной стопки лист бумаги с заголовком. На нём было написано
Написанное карандашом, очевидно, было служебной запиской от кого-то, кто подписался «Д. Х. Хартфорд».


 «Я выяснил, что человек, нанявший частного детектива, чтобы найти вас, — это Джордж Маккей из Сеннет-Хауса, Марлоу. Я не знаю, каковы его намерения, но они не сулят ничего хорошего. Беспокоиться не о чем: он нанял одного из самых некомпетентных частных детективов в этой сфере».


— Невероятно! — сказал мистер Ридер и закашлялся.

 — Первым делом нужно найти Хартфорда... — начал Гейлор.

 — Он в Австралии, — перебил его мистер Ридер. — В то время, когда было написано письмо
было написано, что его служебный адрес — Лэмбс-Билдингс, 327. Он обанкротился и поспешно покинул страну.


 — Откуда вы знаете? — удивлённо спросил Гейлор.

  — Потому что я — эм — был тем самым некомпетентным частным детективом, которого наняли, чтобы найти мистера Линна, или, как он себя называл, мистера Вентфорда. И я его не нашёл, — сказал мистер Ридер.

  — Почему Маккей хотел найти этого человека?

— Он был должен ему денег. Больше я ничего не знаю. Поиски прекратились, потому что... эм... мистер Маккей был должен мне денег. Нужно же как-то жить.

 — Значит, вы знали о Вентфорде?

 Мистер Ридер задумался.

— Эм... да. Я узнал его вчера вечером — у меня когда-то была его фотография.
Я подумал, что это очень странно. Я также... э-э... съездил в Марлоу и навёл справки.
Мистер Маккей... мистер Джордж Маккей не выходил из дома вчера вечером, а в момент совершения убийства он приглашал... эм... викария на ужин.


— Ты зануда, — сказал он, и мистер Ридер тяжело вздохнул.

“Я буду иметь эти развитые”. В руках он держал небольшой пакет фильма. “Я
нашли их в старом спальню мужчины. Я не думаю, что они нам скажут
ничего”.

“Я полагаю, они будут очень поучительными, - сказал мистер Ридер, “ особенно
если вы интересуетесь естественной историей. Там также будет фотография
Мистера Вентфорда или Линн, обнимающих за плечи свою
племянницу.

Гейлор сел.

“Вы меня разыгрываете?” потребовал ответа он.

“Боже упаси!” - благочестиво ответил мистер Ридер.

Гейлор поднялся и встал прямо перед ним.

“ Что вам известно об этих убийствах, Ридер? — бросил он вызов.

 Мистер Ридер широко развёл руками. Его очки, сдвинувшиеся на кончик носа, сползли ещё ниже. Он был не слишком внушительной фигурой.

 — Я странный человек, мистер Гейлор; как вам известно, я проклят.
у меня особенно злой ум. Мне также очень любопытно — так было всегда.
 Мне любопытно всё, что связано с преступниками и курами — у меня, пожалуй, лучшие
виандоты в Лондоне, но это так, к слову. Было бы жестоко делиться с вами своими теориями. Кровь на лошади полицейского: это интересно. А Генри — полагаю, у клерка мистера Энварда другое имя — испачкал свой сюртук кровью, хотя и не подходил близко к телу покойного мистера Вентфорда. Это интересно. Бедный Генри сильно простудился и лежит в постели, но его мать, замечательная и
«Вы, трудолюбивая женщина, позволили мне увидеть его. Затем два туза, приколотые к двери, — всё это очень, очень, очень интересно! Мистер Гейлор, если вы позволите мне поговорить со стариной Джорджем Маккеем, я возьмусь рассказать вам, кто совершил эти убийства».

 «Девушка что-то вам рассказала — девушка Линн?»

 «Девушка мне ничего не рассказала. Но она тоже может быть очень полезной». Я
намереваюсь провести ночь или две в ее квартире ... гм ... надеюсь, не без
компаньонки.

Гейлор изумленно посмотрела на него. Мистер Ридер покраснел.




 ГЛАВА VII

Последняя страница письма , с которой мистер Эрик Кингфезер начал
было чрезвычайно трудно сохранять такую непринужденность в начале утра.
Сочинять. Стало необходимо сказать определенные вещи; было жизненно важно
чтобы он не облекал свое сообщение в письменную форму.

В отчаянии он решил сделать перерыв в тренировках. Он поедет
в город. Уйти до закрытия банка было невозможно, но он
мог пойти сразу после этого, хотя была срочная работа, которая
должна была задержать его в здании банка до шести, и некоторые частные
работа серьезной важности, которая должна была занимать его до тех пор, пока
в полночь. Когда банк закрылся, он передал ключ от сейфа Кеннету.


«Меня вызвали в город. Сведите баланс и положите деньги в сейф.
Я вернусь к шести; я бы хотел, чтобы ты меня дождался».

Кеннет Маккей не обрадовался этому предложению. Он тоже хотел уйти.


«Ну, это невозможно!» — резко ответил тот. «Банковский инспектор приедет завтра, чтобы проверить счёт в Вентфорде. Вероятно, это потребуется в качестве доказательства».

 Мистер Кингфетер вышел из своей маленькой машины и поехал в Лондон. Он припарковал машину на площади в Блумсбери и пешком направился к большому
Особняк за Гауэр-стрит. Лифтер, который поднимал его, приветливо улыбнулся.

«Юная леди дома, сэр», — сказал он.

«Юная леди» сама открыла дверь на его звонок.

«Смотрите, кто пришёл!» — удивлённо воскликнула она и отошла в сторону, пропуская его.

Она была одета в старое кимоно и выглядела не так привлекательно, как обычно.

«Ещё полчаса, и я бы ушла, — сказала она. — Я встала только после обеда. Эти поздние вечера — просто ад!»

 Она направилась в гостиную, окутанную сигаретным дымом.
 Это была большая комната с мягким ковром на полу, который
когда-то стоила больших денег, но теперь была вся в пятнах. Перед
огнём стоял большой диван, на котором она полулежала.
Мебель и убранство комнаты были выполнены в стиле, который
многие считают восточным. Вся комната была набита до отказа.
В ней стоял затхлый сладкий запах. Перед камином в неглубокой корзинке, обитой красным шёлком, лежал пекинес.
Он открыл усталые глаза, чтобы посмотреть на вошедшего, и тут же снова их закрыл.


— Ну что, дорогой, что привело тебя в город? Я же говорил тебе, что нужно урвать немного
час сна - около часа ты выглядела как вареная сова, а это
не то состояние, в котором нужно находиться, когда гоняешься за деньгами ”.

Она была темноволосой и симпатичной по определенным стандартам. Фигура у нее была
крепкая, и природа щедро одарила ее, чтобы подчеркнуть ее
видимые прелести. Красный цвет ее полных губ был естественным; чистая
кожа имела тонкую текстуру; ее лицо было почти не напудрено.

Они очень долго разговаривали, глядя друг другу в глаза. Она была прекрасным слушателем; в её сочувствии звучала искренность. В половине шестого:

 «А теперь иди и не волнуйся. Губернатор тебя примет
Сегодня вечером — поговори с ним об этом. Думаю, тебе лучше это сделать, на случай, если что-то всплывёт… ты понимаешь, о чём я.

 Он достал из кармана письмо и смущённо протянул ей.


— Я написал его, или, скорее, начал писать сегодня утром… не смог закончить.
Я говорю серьёзно.

 Она громко поцеловала его.

«Ты просто прелесть!» — сказала она.

 Мистер Кингфетер вернулся в свой кабинет и обнаружил, что там находится только младший сотрудник. Маккей, вопреки указаниям, ушёл, и заместитель управляющего приступил к поверхностному изучению важных книг.
Он был не в том состоянии, чтобы достойно справиться с задачей. У него был один из тех вспыльчивых характеров, которые набирают силу от собственного веса.
Небольшая обида и долгое обдумывание привели его в состояние бессмысленной и неудержимой ярости.


 Он был в таком состоянии, когда вернулся Кеннет Маккей.

  «Я же просил тебя не выходить, не так ли?» Он сердито посмотрел на своего подчинённого.

  «Да? Ну, я остановился, пока я не закончу свою работу. Банк
инспектор пришел”.

Лицо мистера Kingfether пошел белый.

“Что он хотел? Редман не говори мне, что он называется”.

“Ну, он так и сделал”. Кеннет прошел в приемную.

Кингфетер какое-то время что-то черкал в своём блокноте, а затем впервые увидел письмо, лежавшее на каминной полке.
 На нём было написано: «Срочно. Конфиденциально. Вручить лично».
Оно было из головного офиса.

 Он взял его дрожащей рукой и после долгих колебаний сломал печать. На стене над камином висело маленькое зеркальце.
Он взглянул на своё отражение и с трудом поверил, что этот призрак — он сам.

 Не было нужды перечитывать письмо. Он уже всё понял
каждое слово, каждую запятую. Он постоял, моргая, глядя на свое отражение, а затем
вышел в приемную. Он обнаружил, что Кеннет собирает какие-то личные
вещи со своего стола.

“Я полагаю, инспектор приходил по поводу вентфордского чека?” сказал он.

Молодой человек оглянулся на него.

“Вентфордский чек? Я не понимаю, о чем вы говорите. Ты же не
имеешь в виду чек, который я обналичил для той женщины?

Чтобы подтвердить это, менеджеру пришлось приложить усилия.

«Что с ним было не так?»

«Он был поддельным, вот и всё».

«Поддельным?» Кеннет нахмурился.

“Да ... Разве инспектор ничего не сказал? Он оставил для меня письмо,
не так ли?”

Кеннет покачал головой.

“Нет. Он был удивлен, обнаружив, что тебя здесь нет. Я сказал ему, что вы
ушел в головной офис. Я немного устал лгать о
вы. Что такое пряжи об этом чеке?”

И снова менеджеру потребовалось болезненное усилие, чтобы заговорить.

«Он был поддельным. Вам нужно явиться в головной офис завтра утром…
некоторые банкноты были найдены у вас… чек был выписан не из вашей бухгалтерской книги».

Он был прав, но облегчения он не чувствовал.

Маккей смотрел на него, открыв рот.

— Вы имеете в виду чек, который подменила та женщина?

 Слово «женщина» разозлило мистера Кингфетера.

 — Предполагалось, что придёт дама, дама в вуали...

 — Что вы имеете в виду под словом «предполагалось»?  — спросил Кеннет.  — Вы говорите, что банкноты были найдены у меня — я их выдал. Вы это имеете в виду?

 — Они у вас — некоторые из них — в личном владении, вот и всё.

На лице Кеннета отразилось недоверие.

“_Я?_ Ты хочешь сказать, что я их украл?”

Кингфетер был на пределе.

“Откуда, чёрт возьми, мне знать, что ты сделал?” — почти выкрикнул он. — Из головного офиса
Я написал, что некоторые банкноты, которые вы оплатили через кассу, были переданы вам ростовщиком по имени Стюарт.

 Лицо молодого человека внезапно изменилось.

 «Стюарт… о!» — вот и всё, что он сказал.  Мгновение спустя он, спотыкаясь, вышел через боковую дверь, оставив мистера Кингфетера продолжать бесцельно черкать в блокноте.

Кеннет добрался до Марлоу как раз к обеду и вошёл в кабинет, где обычно сидел старый Джордж Маккей, разрабатывая свои вечные комбинации.  К удивлению Кеннета, отец поздоровался с ним.
он улыбнулся. Вместо карточек его стол был завален
пачками документов и принадлежностями для переписки.

“Привет, сынок, нам повезло. Арбитры приняли решение
в мою пользу. Я хорошо знал, веселые бы я не расстался с моими правами в
крашение процесс, когда я продал, и компания вынуждена платить почти
сто тысяч авторские права”.

Кеннет знал об этом споре между его отцом и его покойной компанией, который продолжался много лет, но никогда не придавал ему особого значения.

“Это означает стабильный доход на долгие годы, и на этот раз я собираюсь позаботиться о вещах"
Он указал на решетку.

Камин был заполнен наполовину прогоревшими игральными картами.... Вот!"
Он указал на камин.

“Они попросили меня вернуться в правление в качестве председателя. В чем дело,
Кенни?”

Кеннет сидел на противоположной стороне стола, и его отец
видел его лицо.

Он вкратце рассказал свою историю, и Джордж Маккей слушал его без комментариев, пока тот не закончил.

 «Уэнтфорд, да? Он будет моим проклятием до конца моих дней».

 Кеннет ахнул от изумления.

 «Вы его знали?»

 Старый Джордж кивнул.

“Я знал, что с ним все в порядке!” - сказал он мрачно. “Ридер был вот этот
утро----”

“Обо мне?” - спросил другой быстро.

“Обо мне”, - сказал его отец. “Я так понял, что он подозревал меня
в убийстве”.

Кеннет в ужасе вскочил на ноги.

“Ты? Но он сумасшедший! Почему вы должны...

Мистер Маккей мрачно улыбнулся.

«У меня была веская причина убить его, — спокойно сказал он. — Настолько веская, что я весь день ждал полицию».

Затем он резко сменил тему.

«Расскажи мне об этих банкнотах. Конечно, я знал, что ты занял у него денег».
деньги от Стюарта, мой мальчик. Я был эгоистичным старикашкой, позволив тебе это сделать.
как к тебе попали деньги?

История Кеннета была удивительной.

“Я получил его пару дней назад”, - сказал он. “Я спустился к завтраку
и нашел письмо. Оно не было заказным, и адрес был
напечатан от руки. Я открыла его, даже не подозревая, что в нем содержится. И тут
Я ужасно переживал из-за Стюарта — думал, что в головном офисе могут узнать о том, что я занял денег. А когда я нашёл в письме
двадцать десятифунтовых купюр, ты могла бы меня вырубить.

 — А письмо было?

— Ни от кого. Даже не «от друга».

 — Кто знал, что ты в долгах?

 Кеннету сразу пришло на ум одно имя.

 — Ты рассказал своей Марго, да… Племяннице Вентфорда? Кстати, его настоящее имя было  Линн. Могла ли она отправить это?

 — Клянусь, это не она взяла деньги! Я бы её узнал. И хотя она была в вуали, я бы узнал её, если бы встретил снова.
Кингфетер говорит, что никакой женщины не было; он предполагает, что чек обналичил я. Он даже говорит, что чек был выписан из
книги, которую я храню в ящике стола для клиентов, которые приходят
в банк без чековых книжек».

 Джордж Маккей почесал подбородок, пристально глядя на сына.

 «Если бы у тебя были какие-то проблемы, ты бы сказал мне правду, мой мальчик, не так ли? Я так переживал. Ты ведь говоришь мне правду, не так ли?»

 «Да, отец».

 Мужчина постарше улыбнулся.

«Отцы имеют право спрашивать: «Ты вор?» без того, чтобы им проломили голову! А большинство молодых людей совершают глупости — и большинство стариков тоже! Боже! Однажды я выиграл в баккара четверть миллиона! Никто бы в это не поверил, но это правда.
Иди поешь, а потом сходи к своей Марго».

 «Отец, кто убил этого человека, Вентфорда?»

 В глазах Маккея блеснул огонёк, когда он ответил:
 «Думаю, Дж. Г. Ридер. Он знает об этом больше, чем любой честный человек!»




 ГЛАВА VIII

Когда гость ушёл, Эна вскрыла оставленное им письмо, прочла несколько строк, а затем бросила письмо и конверт в огонь.  Забавно, как похожи все мужчины… они все пишут одно и то же…  грубую чепуху, приукрашенную поэзией…  и при этом думают, что отличаются от других мужчин.  Она не обижалась на них
Она не верила в стереотипы о страсти и не жалела тех, кто их использовал.
 Это были просто обычные переживания. Она сидела, обхватив колени, и смотрела то на огонь, то на спящую собаку. Затем она встала, быстро оделась и, выйдя на Гауэр-стрит, поймала такси.

  Её высадили у дома на фешенебельной улице в Мейфэре, и ливрейный лакей впустил её и сказал, что у них гости. Обычно так и было ранним вечером. Она увидела двадцать мужчин и женщин,
сидящих за зелёным столом и наблюдающих за крупье с большой зелёной
тень легла на его глаза. Он раскладывал карты в два ряда, и крупные суммы, поставленные на кон в ячейках, отмеченных на зелёном столе, отправлялись в лунку крупье или возвращались к счастливому победителю с прибавкой.

 Она заметила, что собралась обычная толпа. Одна симпатичная девушка подняла глаза и улыбнулась, а затем быстро и многозначительно перевела взгляд на молодого человека, стоявшего рядом с ней.

 Эна нашла губернатора в его комнате. Он курил в одиночестве и читал вечернюю газету, когда она вошла.

 «Закрой дверь», — приказал он.  «Что случилось?»

 «Ничего особенного.  Только Фезерс немного волнуется».  Она рассказала ему, почему.

Мистер Макфилд улыбнулся.

“Не волнуйся, моя милая”, - ласково сказал он. “Произошло убийство".
На его пути - он тебе что-нибудь об этом рассказывал? Я просто
читая об этом. Я был бы удивлен, если старый ридер не удалось
дно его-умный был детина, ридер”.

Он поднял с пола газету и сигару из
пепельницы, куда он ее положил.

«Довольно странное совпадение, не так ли, Эна? Перья, подобранные на этом месте, — из Вентфорда?»

Она задумчиво посмотрела на него.

«Было ли это совпадением?» — спросила она. «Вот что меня беспокоит. Было ли это...»
Он выбрал этого беднягу, потому что знал, что тот умрёт через несколько дней? У меня было ужасное, жуткое чувство, когда он сидел рядом со мной. Я всё время смотрел на его руки и гадал, нет ли на них крови!

 — Тьфу! — презрительно сказал мистер Мачфилд. — Этот кролик!

 Он открыл панель в стене — когда её построили, не было ничего романтичнее люка для подачи блюд — и взглянул на игроков.

«Они играют в шарики!» — сказал он с нескрываемым презрением. «Но днём они никогда не играют по-крупному. Посмотрите на Ламонта: ему скучно до смерти!»

И, конечно же, крупье не выглядел счастливым. Он закрыл панель.

 «Полагаю, однажды к вам нагрянет проверка?» — сказала она.

 «Конечно!» — легко ответил он. «Но у меня есть ещё пара домов, готовых к открытию».

 «Что вы думаете о Фезерсе? Будет ли он визжать, когда его разоблачат?»

 «Как резаная свинья», — сказал мистер Махфилд. “Он поплатится за девять месяцев
а вам религия. Это такой молодец, который дает тюрьмы
капеллан интерес к жизни. Ена, у меня есть для тебя работенка”.

Она была настороже, подозрительна.

“ Ничего особенного. Я тебе все расскажу. Открыть бутылочку?

“Да, если это молоко”, - сказала она. “Что за работенка и сколько
она несет?”

“Вы падаете в обморок, если бы я сказал тысячу?” - спросил он и снова открыл люк
, заглянул внутрь и закрыл его.

“ Кого ты ждешь? - спросила она. “ ... хорошо, не будь грубой. Нет,
тысячи людей никогда не заставляют меня падать в обморок. Особенно когда о них говорят
----”

— А теперь слушайте.

 Мистер Мачфилд был слишком хорошим оратором, чтобы говорить кратко.  Он начал с преамбулы, затем перешёл к разделам, подразделам…

 — Одну минуту.

 Он прервал своё объяснение, чтобы поднять люк.  Она увидела, как он достаёт
он опустил крышку; затем неожиданно поднял ее снова. Это был эффект
необычного освещения, или его лицо изменило цвет? Он мягко опустил крышку
и уставился на нее, разинув рот.

“ Кто его впустил? Этот швейцар ‘сделал покупки’ для меня ...

“ Кто там? ” спросила она.

Он поманил ее к себе, приподняв панель на дюйм.

“ Пригнись! ” прошипел он. — Смотри… тот парень с бакенбардами.

 — А… это кто-то важный?  Она не узнала посетителя.  Возможно, это был судебный пристав; он выглядел типичным жителем пригорода, как и те, кто доставляет судебные приказы.  Они всегда носят готовые галстуки и цветные
носовые платки, торчащие из нагрудных карманов.

«Ридер… Дж. Г. Ридер!»

Она хотела поднять люк и посмотреть, но он не позволил.

«Иди и посмотри, что можно сделать… подожди немного».

Он взял домашний телефон и нажал на кнопку.

«Кто был этот парень… пожилой мужчина с бакенбардами?… У него была визитка…
как зовут… Ридер?»

 Он нетвёрдо положил трубку. Мистер Мачфилд выдавал небольшие членские билеты нужным людям. Они выдавались с величайшей тщательностью и после того, как были проведены тщательные проверки биографии мужчины или женщины, удостоенных такой чести.

“Иди и познакомься"… он тебя не знает. Пройди через
буфетную и притворись, что ты только что вошел.

Войдя в игорный зал, Ина обнаружила, что мистер Ридер сидит
напротив крупье. Как ему достался этот любимый стул, было загадкой.
Его зонтик был зажат у него между колен. Перед ним лежала стопка
Казначейских билетов. Он сосредоточенно «прощупывал почву», казалось, полностью погрузившись в игру.

 «Играйте, господа и дамы», — механически произнёс крупье.

 «Что он имеет в виду?» — спросил мистер Ридер у своего соседа.

— Он имеет в виду «делай ставку», — сказала девушка, пододвинув к нему стул.


Мистер Ридер сделал десять ставок и выиграл шесть фунтов. С этими словами он встал из-за стола и вытащил шляпу из-под стула.


— Я всегда считал, что пора... э-э... заканчивать игру в карты, когда ты выигрываешь. Он поделился этой истиной с молодой леди, которая в это время отошла от стола.

— Какой у вас удивительный ум! — восторженно воскликнула она.

Мистер Ридер поморщился.

— Боюсь, что так, — сказал он.

Она повела его в буфетную; казалось, он был не против.
подкрепился за счёт заведения.

«Чашку чая, пожалуйста, и кусочек кекса с семечками».

Эна была озадачена. Неужели вся порода слуг так деградировала?

«Я предпочитаю кекс с семечками фруктовому кексу, — говорил он. — Как ни странно, куры ведут себя так же. У меня когда-то была курица — мы звали её Кудряшка, — которая _могла_ есть фрукты и предпочитала их…»

Она слушала — она была хорошим слушателем. Он предложил проводить её до дома.

 «Нет, если вы могли бы подвезти меня до угла Брутон-стрит и Беркли
-сквер, я живу недалеко оттуда», — скромно сказала она.

- О боже! - сказал мистер ридер, как он махнул такси. “Ты живешь в
новый тоже? Так много людей делают”.

Это сбило нас с толку.

“Возможно, вы придете навестить меня однажды ... Я миссис Коулфорт-Эблинг,
и мой номер телефона ... пожалуйста, запишите это ...”

“ У меня превосходная память, ” пробормотал мистер Ридер.

В этот момент подъехало такси, и он открыл дверцу.

«Эна Бёрслем — я запомню это — 907, Гауэр-Мэншенс».

Он помахал рукой на прощание, садясь в такси.

«Ещё увидимся, моя дорогая — тудл-у!»

Мистер Ридер иногда мог быть возмутительно легкомысленным. «Тудл-у!»
Это был пик его легкомыслия. Неудивительно, что
Эна была встревожена и озадачена. Более светлые умы, чем её,
были потрясены тщетными попытками примирить внешность и манеры мистера Ридера с его репутацией.

 Она вернулась в дом и рассказала мистеру Махфилду о случившемся.

 «Этот человек умён», — восхищённо сказал Махфилд. «Если бы я был тем, кто убил Вентворта или как там его зовут, я бы дрожал от страха. Я пойду в Леффингем и посмотрю, не попадётся ли мне молодая дичь. И тебе лучше поужинать со мной, Эна, — я угощу тебя
остальная информация по тому делу, которое я обсуждал.

Леффингемский клуб был весьма полезен мистеру Макфилду. Это была своего рода
из сарая, где, скорее всего, на молодых побегах может быть взращен до
будучи высажены в садах шанс. Даже Кеннет Маккей имел
его использует.

Когда мистер Ридер добрался до Скотленд-Ярда, где они договорились встретиться
, он обнаружил инспектора Гейлора, загруженного новостями.

— Нам немного повезло! — сказал он. — Ты помнишь те банкноты?
 Ты запомнил их номера… помнишь? Они были выплачены со счёта Вентфорда!

“О, да, да, да”, - сказал мистер Ридер. “Леди под вуалью...”

“Бабушка под вуалью!” - сказал Гейлор. “Мы установили, что ростовщику принадлежало двести фунтов
. Их заплатил Кеннет Маккей, банковский служащий.
Клерк, обналичивший чек, - и вот чек!”

Он достал его из папки, лежавшей у него на столе.

«Подпись — плохая подделка; сам чек был вырван не из чековой книжки Вентфорда, а из книжки, которая хранилась в банке под присмотром Маккея!»

«Поразительно!» — сказал мистер Ридер.

«Не правда ли?» — улыбнулся мистер Гейлор. «Так просто! У меня была целая теория
об убийствах, о которых мне рассказали сегодня вечером. Маккей подделал и озвучил записку, а чтобы скрыть своё преступление, убил Вентфорда.

 — И вы сразу же арестовали его?

 — Я что, ребёнок в руках? — укоризненно спросил Гейлор. — Нет, я допросил парня. Он не отрицает, что заплатил ростовщику, но говорит, что деньги пришли к нему из какого-то анонимного источника. Они были доставлены в его дом заказным письмом. Бедный молодой человек, он в ужасе!
Чего мы ждём?

— Джентльмена, который хочет открыть шкатулку, — загадочно произнёс мистер Ридер.

(«Ридер раскрывает свои тайны, как скряга платит дантисту», — сказал
Гейлор - суперинтенданту. “Он знает, что я все знаю об этом деле - я!
признаю, что он очень хорош и передает большую часть информации, которую получает,
но старый дьявол _will_ утаит связующие звенья!”

“Ублажьте его”, - сказал суперинтендант.)




 ГЛАВА IX

Марго Линн провела ужасный и утомительный день. Маленький городской офис, в котором она работала и где вела большую часть дел своего дяди, стал для неё местом, где ей снились кошмары.

 Она никогда особо не любила своего деспотичного родственника, который, если и платил ей хорошо, то выжимал из неё все соки.
Он был заядлым спекулянтом и заработал значительные деньги на операциях на фондовой бирже. Именно она покупала и продавала по его телефонным указаниям, именно она положила его деньги в лондонский банк. Всё это время он держал её на крючке: у неё была мать-инвалид в Италии, которая зависела от его благотворительности.

 Целый день в офис приходили люди. Детектив пробыл там два часа, записывая новые показания. Репортёры вызвали подкрепление, но она их не видела. Мистер Ридер снабдил её
с внешним охранником, женщиной с суровым лицом, которая не подпускала к себе журналистов.
Но теперь полиция знала всё, что нужно было знать о
«Вентфорде» и его личных делах, кроме одного. В этом отношении она хранила верность покойному, хотя каждый раз, когда она думала о своёмион у нее упало сердце.

Она закончила свою работу и пошла домой, выйдя из здания через черный ход
чтобы избежать назойливых репортеров. Они ждали ее в ее квартире
, но миссис Грибл с суровым лицом увела их прочь.

Когда они благополучно добрались до квартиры, возникла трудность. Как она могла тактично
и деликатно уволить охрану, которую предоставил мистер Ридер? Она
предложила женщине чаю, и миссис Грибл, которая почти ничего не говорила,
смутила её, приготовив чай.

 «Я вам и мистеру Ридеру очень признательна, — сказала она после небольшого перекуса. — Не думаю, что мне стоит отнимать у вас ещё больше времени...»

— Я останусь здесь, пока не придёт мистер Ридер, — сказала дама.

Девушка очень покорно смирилась с этим.

Мистер Ридер пришёл только в десять часов. Марго была полумёртвой от усталости и отдала бы всё своё наследство, чтобы раздеться и лечь спать.

Он же, напротив, был в самом оживлённом настроении, что удивительно, учитывая, что он практически не спал последние тридцать шесть часов.
Каким-то непостижимым образом он передал ей часть своей жизненной энергии.
Она вдруг поняла, что полностью проснулась.

— Вы, конечно, видели полицию? — Мистер Ридер сел на стул
Он повернулся к ней, опираясь на ручку зонта, и аккуратно положил шляпу на пол рядом с собой. «И ты им всё рассказала? Это очень мудро. А ключ — ты им рассказала о ключе?»

Она сильно покраснела. Она была (подумал мистер Ридер) почти так же хороша, когда краснела, как и когда бледнела.

«Ключ?» Она могла бы в отчаянии парировать его вопрос, хотя и понимала, что он имеет в виду.

 «Вчера вечером в коттедже вы показали мне два ключа: один — от дома, а другой, судя по форме и материалу, — от сейфа».

 Марго кивнула.

“ Да. Полагаю, мне следовало сказать им об этом. Но мистер Вентфорд...

“ Просил вас никому не говорить. Вот почему у него было два ключа, один для тебя и
один для себя.

“ Он ненавидел платить налоги ... ” начала она.

“ Он когда-нибудь приезжал в город?

“ Только в очень дождливые и туманные дни. Я никогда не был в сейфе.
депозит, мистер Ридер. Все, что там есть, он поместил сам. У меня только
был ключ на случай несчастных случаев.

“Чего он боялся - он тебе когда-нибудь говорил?”

Она покачала головой.

“Он чего-то ужасно боялся. Он сам делал всю работу по дому и
Он никогда никого не приглашал готовить. Раз в несколько дней приходил садовник и ухаживал за растением с электрическим освещением, а мистер Вентфорд платил ему через окно. Он боялся бомб — вы видели решётку на окне в его спальне? Он поставил её там, чтобы кто-нибудь не бросил бомбу, пока он спит. Я не могу передать, какие меры предосторожности он принимал. Кроме меня и полицейского, а однажды и мистера Энварда, адвоката, в этот дом никто никогда не заходил.
Каждую неделю его бельё выносили за дверь и оставляли там. Он
У него был прибор для проверки молока, и он анализировал каждую каплю, которая оставалась в доме, прежде чем выпить её. Он практически жил на молоке. Когда я впервые пришёл к нему — мне тогда было шестнадцать, — всё было не так плохо, но с годами становилось всё хуже и хуже.
«У него в доме было два телефона, — сказал мистер Ридер. — Это было довольно экстравагантно».

«Он боялся, что его отключат. Второй был подключен к подземным проводам — это стоило ему огромных денег.  Она глубоко вздохнула с облегчением.
— Теперь я всё рассказала, и моя совесть чиста.  Мне принести ключи?

“ Это для мистера Гейлора, ” поспешно сказал мистер Ридер. “ Я думаю, вам было бы лучше
сохранить их и никому больше не передавать. Даже тому человеку,
который зайдет сегодня вечером.

“ Кто звонит сегодня вечером? ” спросила она.

Мистер Ридер уклонился от ответа. Он посмотрел на миссис Грибл, мрачную и
молчаливую.

“ Вы не могли бы ... э-э... подождать снаружи?

Послушная женщина вышла из комнаты.

 «Есть один момент, который мы должны прояснить, мой дорогой юный друг, — сказал
мистер Ридер приглушённым голосом. — Как долго вы пробыли в доме своего дяди, когда появился мистер Кеннет Маккей?»

Если бы он ударил ее, она не могла бы так поникнуть. Ее лицо
стало цвета мела, и она упала в кресло.

“Он проник через окно в маленький вестибюль - я все об этом знаю"
"но через сколько времени после вашего приезда?”

Она дважды пыталась заговорить, прежде чем ей это удалось.

“ Несколько минут, ” сказала она, не поднимая глаз.

Затем внезапно вскочила.

«Он ничего не знал об убийстве — он просто глупо ревновал и следил за мной… а потом я всё ему объяснила, и он мне поверил…
Я посмотрела в окно, увидела тебя и сказала ему, чтобы он уходил… это правда, клянусь!»

Он нежно похлопал её по плечу.

 «Я знаю, что это правда, моя дорогая, — успокойся, прошу тебя. Это всё, что я хотел знать».

 Он позвал миссис Грибл по имени. Когда она вошла, они услышали звонок в парадную дверь. За ним последовало тихое «тук-тук».

 «Кто бы это мог быть?» — спросила Марго. Она всё ещё дрожала.

— Может быть, это репортёр, а может, и нет. — Мистер Ридер встал. — Если это какой-то незнакомец, который хочет увидеться с вами по срочному делу, возможно, вы будете так любезны сообщить ему, что вы совсем одни.

 Он беспомощно огляделся.

 — Это... — Он указал на дверь.

— Это гостиная, — сказала она, едва заметив его смущение.

 — Очень хорошо.  Он вздохнул с облегчением.  Открыв дверь, он жестом пригласил миссис
 Грибл пройти вперёд.  — Если это репортёры, мы с ними разберёмся, — сказал он и закрыл за собой дверь.

 Раздался второй звонок, и Марго поспешила к двери.
 На пороге стояла девушка. Она была элегантно одета, немного старше Марго и необычайно красива.

«Можно с вами увидеться, мисс Линн? Это очень важно».

Марго колебалась.

«Проходите, пожалуйста», — наконец сказала она.

Девушка последовала за ней в гостиную.

— Совсем одна? — непринуждённо спросила она.

Марго кивнула.

— Ты ведь близкая подруга Кеннета, не так ли?

Она увидела, как покраснела Марго, и рассмеялась.

— Конечно, близкая — и вы ужасно поссорились?

— Я не ссорилась, — тихо ответила Марго.

— Он ревнивый парень — они все такие, моя дорогая. Я всегда говорю, что нет лучшего доказательства того, что мужчина тебя бросил. Он милый мальчик, и у него ужасные проблемы.


— Проблемы — какие проблемы? — быстро спросила Марго.


— Проблемы с полицией...

 Девушка пошатнулась и ухватилась за спинку стула.

— Не расстраивайся. Эна наслаждалась своей ролью. — Он сможет всё объяснить...


 — Но он сказал, что верит мне... Она чуть не выдала присутствие спрятавшегося мистера Ридера, но вовремя сдержалась.


 — Кто так сказал? — с любопытством спросила Эна. — Полицейский, я имею в виду?
 Не обращай внимания на эту чушь. Они бы солгали, чтобы сэкономить на стоимости автомобиля
! Мы знаем, что Кеннет не подделывал чек...

Глаза Марго широко раскрылись от изумления.

“ Подделать чек - что вы имеете в виду? Я не понимаю, о чем вы.
о чем вы говорите.

На мгновение Эна пришла в замешательство. Если эта девушка не знала о
подделке, что же ее так взволновало? Разгадка этой маленькой тайны
пришла в мгновение ока. Это было убийство! В нем участвовал Кеннет! Она похолодела
при этой мысли.

“О, Боже мой! Я не подумала об этом!” - выдохнула она.

“Расскажите мне об этой подделке ...” - начала Марго, и тут ее посетительница
вспомнила о своем поручении.

“Я хочу, чтобы вы пошли с нами и повидались с Кеннетом. Он ждет тебя у меня
естественно, он не может прийти сюда. Он тебе все расскажет.

Марго была сбита с толку.

“Конечно, я приду, но...”

“ Без ‘но’, моя дорогая, просто надевай свои вещи и пойдем.
Кеннет сказал мне попросить тебя принести все ключи, которые у тебя есть - он сказал
они могут доказать его невиновность ...

“Боже мой, боже мой, боже мой!” - произнес нежный голос, и Ина обернулась лицом к лицу с
мужчиной, который вошел в комнату.

Она была в ловушке и знала это. Этот старый дьявол!

— А ключ от кладовой тебе не нужен? — спросил мистер Ридер в шутливом тоне. — Или ключ от Уормвуд-Скрабс?

 — Привет, Ридер! Девушка была само спокойствие. — Я думала, ты один, юная леди. Я не знала, что ты принимаешь у себя мистера и миссис
Ридер».

 Такое возмутительное заявление заставило мистера Ридера покраснеть, но не смутило его. Миссис Грибл тоже не выглядела особенно расстроенной.

 «Эта дама — миссис Грибл из моего отдела», — серьёзно сказал он.

 «От неё должна быть какая-то польза», — сказала Эна. Она подняла пальто, которое сняла. «Я позвоню вам позже, мисс Линн».

«Камеры в полицейском участке на Боу-стрит оборудованы с точки зрения гигиены, но в них нет телефонов», — сказал мистер Ридер, и Эна впервые за много лет потеряла самообладание.

 «Что за идея — камеры?»  — громко спросила она.  «У вас ничего на меня нет...»

“ Посмотрим ... Вы пройдете сюда? Он открыл дверь в
гостиную. “ Я хотел бы перекинуться с вами парой слов.

Он услышал стук в наружную дверь и посмотрел на Марго.

“ Я буду под рукой, ” сказал он.

Она направилась к двери - и отступила при виде посетительницы. Это
Кеннет Маккей. Он серьёзно посмотрел на неё и, не говоря ни слова, обнял и поцеловал. Он никогда раньше так её не целовал.


— Можно мне тебя увидеть?

 Она кивнула и повела его в свою комнату. Остальные трое исчезли.


— Ты должна знать, дорогая, что я в ужасном положении.
беда. Я только что приехал домой, и я полагаю, полиция
меня. Они могут быть в честь моего отца тоже. Он знал Wentford--ненавидели его. Я
не мечтала об этом----”

“Кен-а что насчет тебя? Почему полиция ищет тебя?”

Он смотрел на нее постоянно.

“Речь идет о поддельных чеков. Часть денег была выведена на меня.
Дорогая, я пришёл спросить тебя кое о чём и хочу, чтобы ты сказала мне правду. Кингфетер практически обвинил меня во лжи, когда я сказал, что обналичил деньги для женщины в вуали. Мне всё равно, что он говорит, — он жулик, этот парень! Из банка пропали деньги — они прислали
олд Ридер умер несколько недель назад ...

“ Как они вывели деньги на вас? ” перебила она. “ И что вы
хотите, чтобы я вам сказала?

“Ты знал, что я задолжала денег - я говорила тебе”. Она кивнула. “И как я волновалась
Я была из-за этого. Не помню, говорила ли я тебе, сколько я была должна
...”

Она покачала головой.

— Ты этого не делал, — сказала она, и он глубоко вздохнул.

— Значит, это был не ты, — сказал он.

Он рассказал о том, как пришло письмо с банкнотами.

— Двести фунтов, и, конечно, мне очень нужны были эти деньги.

— Кто ещё знал, что тебе нужны деньги? — спросила она.

— О, все. Он был в отчаянии. — Я проболтался об этом — Кингфетер
сказал, что он никогда не приказывал мне обналичивать пришедшие чеки и что
история о женщине в вуали, которая приехала на машине из Лондона, когда он был на обеде, — полная чушь... эй!

 Он увидел, как открывается дверь в гостиную, и ахнул при виде мистера Ридера.

— Это был не самогон, мой юный друг, — сказал мистер Ридер. — На самом деле я... э-э... расспросил смотрителя гаража, который заправлял машину той дамы, и, кстати, видел эту даму.

 Он повернулся к комнате и поманил Эну. Кеннет уставился на неё.

“ Ну? ” вызывающе спросила она. “ Думаешь, ты узнаешь меня снова?

“ Теперь я тебя знаю! - хрипло сказал он. “Ты женщина, которая обналичила
чек!”

“Это наглая ложь!” - кричала она.

“Ы-ш!” - сказал мистер ридер, в шоке.

“Я никогда не видела его раньше!” - добавила она, и Марго ахнула.

— Но вы же сказали мне...

 — Я никогда его раньше не видела, — настаивала женщина.

 — Вы ещё увидите его, — мягко сказал мистер Ридер.  — Вы с одной стороны — с неправильной стороны — свидетельской трибуны, а он с другой!

 Тут она потеряла самообладание.

 — Если это было мошенничеством, то он в нём участвовал! — быстро проговорила она.
— Вы же не думаете, что какой-нибудь клерк стал бы выплачивать шестьсот фунтов
человеку, которого он никогда раньше не видел, если бы у него не было соответствующих указаний и он не получил бы свою долю! Откуда я знал, что чек поддельный? Он казался мне настоящим.
— Пусть он и дальше кажется вам настоящим, — благочестиво сказал мистер Ридер. — Пусть вас утешает в течение долгого срока вашего заключения... э-э... чистая совесть. Я думаю, вы получите три года.
но если ваши предыдущие судимости повлияют на судью, я думаю,
вы получите пять!

Эна потеряла сознание.

“Вы не можете предъявить мне обвинение”, - захныкала она. “Я ничего не подделывал”.

“ Есть преступление, называемое "произнесение", ” сказал мистер Ридер.
“ ‘Произносить - значит знать, что оно подделано’. Не возьмете ли вы юную леди под руку,
Миссис Грибл? Я возьму другой - возможно, мы встретим полицейского
_ по пути_. И разве я что-нибудь говорил о "заговоре"? Это тоже
преступление. Обратите внимание на этот коврик, миссис Грибл.




 ГЛАВА X

В частном заведении мистера Мэтчфилда шла довольно шумная игра —
шумнее, чем обычно, и это вызывало беспокойство у владельца дома. Если бы мистер Ридер сообщил о своём визите в полицию и они сочли бы момент подходящим, то
Сегодня вечером должен был состояться рейд, и в рамках подготовки к нему все двери, ведущие в конюшни, были открыты, а наготове стояла очень мощная машина с работающим двигателем. Мистер Мачфилд мог воспользоваться этим способом побега, а мог и не воспользоваться. С другой стороны, он мог поступить так, как делал всегда, то есть появиться среди гостей: это было довольно просто, поскольку он не был зарегистрирован как владелец дома и мог доверять своим слугам.

Конечно, у машины были бы свои преимущества, если бы всё шло как надо и
Ничего предосудительного не произошло. Однако в последнее время в его делах возникли небольшие заминки, и, будучи суеверным, он ожидал худшего.

 Он посмотрел на часы: встреча с Эной была назначена на полночь, но она обещала позвонить раньше. Без четверти девять, когда он стоял и наблюдал за игроками, к ним присоединился новичок, шедший в хвосте у трёх других. Он был в вечернем костюме, как и большинство людей за столом.
Он выглядел странно неуместно в этой обстановке, хотя его синий подбородок был недавно выбрит, а чёрные волосы
Его волосы блестели от помады, а в петлице пиджака красовалась ослепительная гардения.

 Мистер Мачфилд наблюдал, как он бесцельно бродит вокруг стола, а затем поймал его взгляд и дал понять, что хочет его видеть.  Вскоре после этого он вышел из комнаты, и мистер Кингфетер последовал за ним.

 «Ты поступил глупо, придя сегодня вечером, К», — сказал мистер Мачфилд.
«Есть вероятность, что будет рейд — Ридер был здесь сегодня днём».

 У управляющего отвисла челюсть.

 «Он сейчас здесь?» — спросил он, и мистер Мачфилд улыбнулся, услышав этот глупый вопрос.

 «Нет, и сегодня он не придёт, если только не прилетит на самолёте»
отряд. В любом случае мы не подпустим эту птицу.

 — Где Эна? — спросил Кингфетер.

 — Она придёт позже, — солгал Мачфилд. — У неё немного болела голова, и я посоветовал ей не приходить.

 Управляющий банком налил себе виски из графина на буфете.

 — Я очень люблю эту девушку, — сказал Кингфетер.

— А кто нет? — спросил другой.

 — Для меня, — в голосе молодого человека зазвучали дрожащие нотки, — она — нечто за пределами моего опыта. Как ты думаешь, я ей нравлюсь, Мачфилд?

 — Уверен, что да, — искренне ответил тот, — но она — женщина из
Мир, знаешь ли, мой мальчик, и женщины в этом мире не носят свои сердца на рукавах.


 Он мог бы добавить, что в случае с Эной она носила в рукаве деловой эквивалент этого органа, готовый предстать перед любым восприимчивым мужчиной, молодым или старым.


 — Как думаешь, она выйдет за меня замуж, Мэтчфилд?


 Мистер Мэтчфилд не рассмеялся. Он много играл в карты и научился скрывать свои чувства.
У Эны было два мужа, и она не удосужилась официально развестись с ними обоими.
Оба были официально за границей, в той самой пустынной местности.
Болотистая местность, расположенная между Эшбертоном и Тэвистоком. Здесь, в
суровом исправительном учреждении Принстона, они трудились на благо своих душ, но без особой пользы для налогоплательщиков, которые их содержали и даже снабжали табаком.

«А почему бы и нет? Но учти, она дорогая штучка, К», — очень серьёзно сказал Мачфилд. «На её наряды уходит много денег, и тебе придётся их откуда-то брать. Пятисот фунтов в год не хватит на девушку, которая покупает платья в Париже».

 Кингфетер расхаживал по квартире, засунув руки в карманы.
Он уронил голову на грудь, и на его лице, которое никогда не отличалось жизнерадостностью, появилось мрачное выражение.


«Я понимаю это, — сказал он, — но если бы она меня любила, то помогла бы свести концы с концами. Мне нужно завязать с банком; я испугался и больше не могу рисковать. На самом деле я подумывал о том, чтобы уйти из банка и открыть в Лондоне агентство общего профиля».

Мистер Мачфилд знал, что такое агентство общего профиля, когда им управляет неопытный человек. Офис, в который никто не приходит, кроме сборщиков долгов. Однако он не хотел разочаровывать своего клиента, потому что
По правде говоря, Кингфетер не дал ему возможности высказаться.

 «Из-за этого чека будут проблемы», — сказал он.
 «Я получил письмо из головного офиса. Утром я должен отчитаться перед генеральным директором и взять с собой Маккея. Это обычная процедура».

 Такие подробности были неприятны мистеру Махфилду. Ему нужно было освободить место в голове для других, гораздо более важных дел, чем рутина Центрального банка.
Но судьба Маккея интересовала его больше, чем что-либо другое.

 Кингфетер вернулся в Эну, потому что Эна занимала всё его мысли.

«Как только я её увидел, — сказал он, — я понял, что она — единственная женщина в мире для меня. Я знаю, что ей пришлось нелегко и что она боролась за жизнь. Но кто я такой, чтобы судить?»

 «Кто, в самом деле?» — пробормотал мистер Мачфилд, и в его словах была немалая доля правды. А затем, развивая свою мысль, он спросил: «Что будет с мистером Кеннетом Маккеем?»

 Управляющий на мгновение смутился.

«Меня это не касается», — громко сказал он. «Нет никаких сомнений в том, что подпись на чеке...»

«О да, да, — нетерпеливо перебил его собеседник. — Мы не хотим это обсуждать
вот так, да? Я имею в виду, не между друзьями. Ты заплатил мне деньги, которые был мне должен, и на этом, с моей точки зрения, всё закончилось. Я и сам немного рискнул, отправив Эну вниз... я имею в виду, отпустив Эну, — поправился он, увидев выражение лица собеседника. — А как же молодой Маккей?

 Менеджер пожал плечами.

«Я не знаю, и мне действительно всё равно. Когда я вернулся в банк сегодня днём, он уже ушёл, хотя я оставил ему указания оставаться на месте до моего возвращения. Конечно, я не могу сообщить об этом, потому что сам поступил неправильно, уйдя, и было довольно неловко, что один из наших
банковские инспекторы звонили, когда меня не было. Мне придется работать всю ночь.
чтобы погасить задолженность. Маккей мог бы мне помочь. На самом деле, я сказал
ему...

“О, он вернулся, не так ли?”

“На пять минут, незадолго до шести часов. Он просто заглянул и вышел.
снова вышел. Так я узнал, что звонил инспектор. Мне пришлось рассказать
этому щенку о чеке и банкнотах. Кстати, для меня загадка, как эти записи вообще попали к нему в руки.
Полагаю, в них нет ошибки? Если он часто приходил сюда, то мог взять их со стола. Он ведь сюда не приходит, не так ли?

— Нечасто. — Мистер Мачфилд мог бы добавить, что никто не приходил в это место, если у него не было определённого количества свободных средств или возможности легко заработать деньги.

 Среди его клиентов было немало тех, кто находился почти в таком же положении, что и мистер Кингфетер, — людей, облечённых доверием, тех, кто распоряжался чужими деньгами.  Мачфилда не касалось, как были получены эти деньги, пока они разумно расходовались. Он хвастался, что ведёт честную игру, и это действительно было так — до определённого момента. На протяжении всей жизни он позволял себе определённое
Он был склонен к нечестным поступкам, которые объясняли как невезение, так и неудачные инвестиции.
 Дважды в жизни он участвовал в крупных переворотах. Один раз он потерпел неудачу,
а в другой раз преуспел, но не заработал денег.

 Он не был _persona grata_ ни в одной стране мира. Если бы он
приехал в Монте-Карло, то уехал бы почти со следующим поездом,
или же услужливая полиция предоставила бы ему автомобиль,
чтобы он мог добраться до Ниццы, курорта, который не так
требователен к характеру своих временных гостей.

 «Мне в каком-то смысле жаль Маккея, хотя он такой невыносимый
свинья, но либо он, либо я, Мачфилд. Либо он погибнет, либо я погибну — и я не собираюсь погибать.

 Ничто так не утомляло мистера Мачфилда, как героические поступки. И всё же он должен был привыкнуть к ним, ведь он жил в атмосфере
бурных драм и однажды увидел, как его жертва лежит мёртвая,
собственноручно убитая, на зелёной доске его игрового стола. Но это было много лет назад.

«Тебе лучше вернуться в комнату, — сказал он. — Я зайду чуть позже. Не зазнавайся: у меня всё ещё есть кое-какие твои бумаги, дорогой мой».

 Когда он вернулся в комнату, управляющий уже занял своё место за
Он сел за стол и начал играть скромно, но с некоторым успехом. Крупье задал вопрос, едва шевельнув веками, и почти незаметно
Мачфилд покачал головой, что означало, что в этот вечер, по крайней мере,
Кингфетер расплатится за свои проигрыши наличными, что ни его долговые расписки, ни чеки приняты не будут.

 Время от времени игроки вставали из-за столов, заходили в буфет, выпивали и уходили. Но на их место всегда приходил нескончаемый поток новичков.
Мистер Мачфилд вернулся в свой кабинет, так как ожидал телефонного сообщения. Оно пришло
Четверть одиннадцатого. Женский голос сказал: «Эна говорит, что всё в порядке».
Он с улыбкой повесил трубку. Эна была надёжным человеком: этой девушке всегда можно было доверять, и он не сомневался, что она сможет занять своего гостя как минимум на два часа. После этого он сам задаст ей несколько вопросов. Но это должен быть он, а не тот другой дурак.

 Следов грабителей не было. Он расставил специальных дозорных на каждом углу, ведущем к дому, и ещё одного — на крыше (в такую дождливую и слякотную ночь это было не лишним).
Они должны были принимать и передавать сообщения
сигналы в случае опасности. Если бы был рейд, он был бы к нему готов. Скорее всего, полиция, следуя своей неизменной привычке,
отложила бы визит до конца недели. А к тому времени, если
всё пойдёт хорошо, дом будет закрыт, а ключи будут у агентов.

 Кингфетер выигрывал: перед ним лежала большая стопка казначейских билетов и пятифунтовых банкнот. Он выглядел воодушевлённым и впервые в жизни довольным. Банк тоже выигрывал: в столе была спрятана большая коробка, полная бумажных денег, и каждые несколько минут эта стопка увеличивалась.

Скучный вечер! Мистер Мачфилд был бы рад, когда бы его
громкоговорящий граммофон заиграл национальный гимн. Он всегда
заканчивал на этой патриотической ноте: у самых невезучих игроков
оставалось утешительное чувство, что у них есть хотя бы их страна.


 Он смотрел на длинную складную дверь комнаты, которая медленно
открывалась. Для него было естественным наблюдать за открывающейся дверью, и до этого момента он ни разу не был шокирован или напуган тем, что она открывала.
 Однако теперь он стоял как вкопанный, потому что там был мистер
Ридер, без шляпы и даже без зонтика.

Никто не заметил его, кроме хозяина, и он промерз до
место. С извиняющейся улыбкой мистер Ридер на цыпочках подошел к нему.


“Вы очень возражаете?” спросил он настойчивым шепотом. “ Я нахожу, что время
довольно сильно зависит от меня.

Макфилд облизал пересохшие губы.

“ Подойди сюда, ладно?

Он вернулся в свой кабинет, Ридер последовал за ним.

 «Итак, мистер Ридер, с какой целью вы пришли сюда? Как вы сюда попали? Я дал строгие указания человеку у двери...»

— Я солгал ему, — сказал мистер Ридер приглушённым тоном, как будто тяжесть совершённого им проступка на время лишила его сил. — Я сказал, что вы специально попросили меня прийти сегодня вечером. Это было очень неправильно, и я сожалею. По правде говоря, мистер Мачфилд, даже у самых выдающихся людей есть свои маленькие слабости; даже у самых умных и законопослушных есть свои преступные инстинкты, и хотя я не выдающийся и не умный, у меня есть слабости, присущие моему... э-э... человеческому роду. Не
я бы добавил, что играть в карты на деньги — это преступление, — вовсе нет.
Как вы, вероятно, знаете или, может быть, слышали, у меня весьма извращённое мышление. Я нахожу свои тайные удовольствия в таких местах, как это.
Мистер Мачфилд испытал облегчение, огромное облегчение. Он знал детективов, которые играли в азартные игры, но почему-то никогда не связывал мистера Дж. Г. Ридера с этой своеобразной слабостью.


— Конечно, мы рады вас видеть, мистер Ридер, — сказал он от всего сердца.

Он был так рад, что с удовольствием дал бы этому чудаковатому мужчине денег на игру.

 «Выпейте за мой счёт — не то, — быстро добавил он, — чтобы я был
в любом положении, чтобы предложить вам выпить. Я такой же гость, как и
вы, но я знаю, что владелец был бы недоволен, если бы вы пришли и
ушли без выпивки.

“Я никогда не пью. Может быть, немного ячменной воды?

К сожалению, в заведении не было ячменной воды, но, как объяснил Мачфилд, это можно было исправить в будущем — даже сейчас, если бы он захотел. Однако мистер Ридер и слышать не хотел о том, чтобы «доставлять неудобства» заведению. Ему не терпелось присоединиться к компании, и, опять же, благодаря какому-то невероятному везению, ему удалось втереться в доверие
Он устроился так, чтобы сидеть напротив крупье. Кто-то встал со своего места, когда он подошёл, и мистер Ридер занял освободившееся место.

 Он мог бы сесть на противоположной стороне стола, потому что при виде него бледный Кингфетер выхватил свой носовой платок и закрыл нижнюю часть лица, как будто страдал от сильной простуды.

Он незаметно поднялся со своего места и растворился в толпе людей, стоявших позади игроков.


— Не дайте мне прогнать вас, мистер Кингфетер, — раздался голос Ридера, и все его услышали.

Управляющий отступал, пока не встал у стены, безвольная
беспомощная фигура, и там он оставался на протяжении всей сцены, которая
последовала.

Мистер Ридер достал пачку казначейских билетов, которые пересчитал
с большой осторожностью. Пачка была небольшой. Г-н Machfield, наблюдая,
догадались, он был в десять фунтов бизнес, и, конечно, есть
не более, чем на столе.

Одна за другой эти маленькие записки Ридера исчезли, пока не осталось ни одной.
А потом произошло нечто удивительное.  Мистер Ридер сунул руку в карман, нащупал что-то и достал.
прикрытый его рукой. Крупье поднял свои карты, готовый к раздаче.
игра шла без перерыва, когда наступил перерыв.

“ Прошу прощения. ” Голос Дж.Дж. Ридера был мягким, но все за столом
услышали его. “ Вы не можете играть этой колодой: в ней не хватает двух карт
.

Крупье поднял голову. Зелёный абажур, прикреплённый к его блестящей
голове, отбрасывал тень, которая скрывала верхнюю половину его лица.

Он невозмутимо смотрел на того, кто его перебил, — бесстрастным и отстранённым взглядом, каким может смотреть только профессиональный крупье.

«_Простите?_» — сказал он озадаченно. «Я не понимаю, мсье. Колода
является полным. Это никогда не ставится под сомнение.

“Есть две карты, без которых, как я понимаю, вы не можете играть в свою
игру”, - сказал мистер Ридер и внезапно поднял руку.

На столе перед ним лежали две игральные карты: туз бубен
и туз червей. Крупье посмотрел на них сверху вниз, а затем,
выругавшись, отодвинул стул и уронил руку на бедро.

“Не двигайтесь, умоляю вас!”

В руке мистера Ридера был автоматический пистолет, дуло которого было направлено на белый жилет крупье.

«Дамы и господа, вам не о чем беспокоиться. Стойте
от стола к стене, и не становись между мной и
Месье Lamontaine!”

Он сам шагнул назад.

“Вон там!” - он махнул Machfield.

“Посмотри сюда, Ридер...”

“Вон там!" - прорычал Дж.Дж. Ридер. “Встань рядом со своим другом. Дамы и господа, — он снова обратился к собравшимся, не сводя глаз с крупье, — вас ждут несколько неприятных минут.  Мы запишем ваши имена и адреса, но я приложу все усилия, чтобы избежать судебного разбирательства в полиции, потому что мы ищем кое-что гораздо более важное, чем невоспитанных людей, играющих в карты
за деньги”.

И тут гости увидели странных мужчин, стоящих в дверях. Они пришли
со всех сторон - из кабинета мистера Макфилда, из холла внизу,
с крыши наверху. Они надели на Ламонтейна наручники и забрали два пистолета
Он носил по одному в каждом набедренном кармане - Макфилд был безоружен.

“В чем будет заключаться обвинение?”

“ Мистер Гейлор скажет вам это в полицейском участке. Но я думаю, что в этом
вопросе нет необходимости. Честно, не так ли, мистер Макфилд?

Макфилд ничего не сказал.




 ГЛАВА XI

Мистер Ридер вел то, что он называл "регистрационной книгой", в которую он записывал
бесстрастный отчёт обо всех делах, которыми он занимался. Некоторые из этих дел не представляли ценности ни для кого, кроме специалиста, и не заинтересовали бы никого, кроме, возможно, психопатолога. Под заголовком «Два туза» был опубликован этот отчёт, написанный его собственным почерком.


 В 1919 году (писал мистер Ридер) в отель  «Маджестик» в Ницце прибыл человек, который в регистрационной книге отеля назвался Руфусом Махфилдом. У него было много других имён, но для идентификации этого конкретного человека достаточно использовать только Мачфилд
 характер. Этот человек имел репутацию шулера и в
погоне за своим гнусным ремеслом «работал» на кораблях, курсировавших
между Англией и Нью-Йорком. Он также дважды был осужден за
профессиональную игру в Германии.

 Он был датчанином по происхождению, но в то время являлся натурализованным англичанином и постоянно проживал в Колвин-Гарденс, Бейсуотер. В «Маджестике»
 В отеле он встретился с Чарльзом или Уолтером Линном, авантюристом, который также «управлял» кораблями в Северной Атлантике. В одном из таких путешествий
 Линн познакомилась с мистером Джорджем Маккеем, преуспевающим торговцем шерстью из Брэдфорда. Нет никаких свидетельств того, что они когда-либо играли в карты, и мистер Маккей не помнит, чтобы они играли. Но эта дружба была важна для Линн, потому что мистер Маккей имел обыкновение каждый год приезжать в Ниццу и жил там в то время, когда Линн и Мачфилд познакомились. Маккей был известен как решительный и успешный игрок и до этого участвовал в сенсационных играх.

 Двое мужчин, Линн и Мэтчфилд, посовещались и приняли решение
 план по ограблению Маккея за карточным столом. Азартные игры в Ницце не ограничиваются
признанными заведениями. В то время существовало множество
_Cercles Priv;s_, где ставки были даже выше, чем в общественных залах,
и самым авторитетным из них был «Le Signe», на который, если он и не был
признан, то французские власти закрывали на это глаза.

 Чтобы обмануть Маккея, покровителя этого клуба, нужно было заручиться
содействием и помощью чиновника. Линн остановила свой выбор на молодом крупье по имени Ламонтен, а тот, в свою очередь, должен был подкупить
 двое других крупье, оба из которых, по замыслу, должны были получить
 очень щедрую долю денег.

 Ламонтейн оказался на редкость гибким инструментом. Он женился на
 молодой жене и залез в долги, и боялся, что это должно было
 дойти до ушей руководства клуба. В Лайонсе было назначено собеседование.
Линн изложил крупье суть плана, и тот согласился участвовать в нём, взяв половину доли для себя и двух своих коллег-крупье, а вторую половину разделив поровну между Линном и Мачфилдом. Линн, по-видимому, возражал против такого разделения, но Мачфилд был непреклонен.
 Он был доволен своей четвертью ставки, тем более что знал, что мистер Маккей выигрывал очень много, и если бы он делал правильные ставки, то мог бы сорвать большой куш.

 Игра была в баккара, потому что Маккей никогда не мог устоять перед соблазном взять банк, особенно большой. Было крайне необходимо, чтобы все приготовления были завершены до того, как торговец покинет юг Франции. Через две недели после предварительных переговоров Ламонтен сообщил, что все готово, что он заручился поддержкой своих товарищей и что было решено совершить переворот
 должно было произойти в пятницу вечером.

 Было решено, что играть будет Линн, а после окончания игры заговорщики снова встретятся в «Лайонсе», где и разделят добычу.

 Карты должны были быть подтасованы так, чтобы банк выигрывал в каждом третьем розыгрыше. Было решено, что сигналом для заговорщиков к началу ставок будет раздача двух тузов: бубнового и червового. Кто-нибудь вытянул бы шестёрку, и у банкира был бы «натураль» — насколько я понимаю, это значит, что он бы выиграл.

 После этого ставки должна была делать Линн, и первой была ставка на банк, что означало, что банк, как и было на картах, перейдёт к ним. Они знали, что мистер Маккей будет делать ставки на банк, но они будут делать ставки выше, и тогда Линн возьмёт банк с капиталом в миллион франков. Банк выигрывал четырнадцать раз, и теперь сумма достигла
таких огромных размеров, что все остальные столы в зале
были пусты, а стол, за которым шла эта крупная игра, был
окружён любопытными наблюдателями.

 Банк выиграл четырнадцать раз, и сумма
 Сумма, которую Линн собрал на финише, составляла около 400 000 фунтов стерлингов. Ламонтен утверждает, что сумма была больше, но Махфилд уверен, что она была в этом диапазоне. Деньги отнесли в отель, и на следующий вечер Линн уехал в Лайонс. На следующий день к нему должен был присоединиться Махфилд, а в воскресенье они должны были встретиться с крупье в Париже и выплатить ему его долю.

 Однако в ту ночь, когда Линн ушла, один из работников зала
сделал заявление своему _шефу_. Он потерял самообладание и предал
своих товарищей. Ламонтен и другой крупье были арестованы
 Ему предъявили обвинение в заговоре, и Махфилд едва спасся бегством с юга Франции. Он отправился в Лайонс и прибыл туда на следующий день ближе к вечеру. Он надеялся, что новости об арестах не попадут в газеты и не напугают его напарника, и уж точно не стал предупреждать Линна телеграммой. Когда он добрался до отеля, то спросил о своём друге, но ему ответили, что тот не приехал и не забронировал номера, как они договаривались.

 С этого момента он исчез из поля зрения людей, и ни Махфилд
 Ни он сам, ни кто-либо из его друзей не смогли его найти. Это не было случайностью: это был намеренный обман.
Мэтчфилд играл по правилам, насколько это было возможно, и когда Ламонтен вышел из тюрьмы и приехал в Париж, сломленный человек, ведь его молодая жена умерла, пока он был в заключении, он помог крупье, чем мог, и вместе они приехали в Англию, чтобы открыть игорные дома, но в первую очередь — чтобы найти Линна и заставить его вернуть деньги.

 На след Линн вышел ещё один человек. Маккей, которого, как он узнал после французского судебного разбирательства, ограбили, нанял меня, чтобы
 Я пытался выследить его, но по определённым причинам не смог оправдать его доверие.

 Я не знаю, в каком году или месяце Ламонтен и Махфилд нашли своего человека. Несомненно, что «мистер Вентфорд», как он себя называл, жил в постоянном страхе перед их местью. Когда они всё-таки нашли его, связаться с ним оказалось невозможно. Я не сомневаюсь, что дом был тщательно обследован, его привычки изучены и что были предприняты попытки добраться до него. Но эти попытки не увенчались успехом. Весьма вероятно, хотя доказательств этому нет, что он был в добром здравии
 Он был осведомлён о передвижениях своего врага, поскольку, насколько можно судить по показаниям его племянницы и признаниям Мэкфилда, Линн никогда не выходил из дома, кроме тех дней, когда Мэкфилд и Ламонтен были в Париже — они часто ездили туда на выходные.

 Именно Ламонтен разработал дьявольский план, который в конечном счёте привёл к смерти Вентфорда. Он знал, что единственным человеком, которого пускали в
дом, был конный полицейский, патрулировавший эту часть
страны, поэтому он изучил методы работы полиции и даже
получил информацию о том,
 В те дни, когда он патрулировал участок, а также в ночь убийства, вскоре после наступления темноты, он ехал в Биконсфилд на машине сквозь бурю в сопровождении Махфилда.

 Ламонтен в своё время выступал на французской сцене (он прекрасно говорил по-английски), и я не сомневаюсь, что он мог достаточно хорошо загримироваться, чтобы обмануть Вентфорда и заставить его открыть дверь. В семь часов констебль Верити покинул участок и отправился на патрулирование. В семь тридцать он был безжалостно убит мужчиной, который
 Он вышел из укрытия и выстрелил ему прямо в сердце.

 Тело оттащили в поле и положили там. Убийцы надеялись, что его засыплет снегом. Ламонтен уже был в форме полицейского констебля и, сев на лошадь, поскакал к дому Вентфорда. Старик увидел его в окно и, ничего не подозревая, спустился вниз и открыл дверь.

 Возможно, он не понимал, что что-то не так, пока не вернулся в свою гостиную, потому что именно там его и ударили. Двое мужчин
 Они собирались оставить его в коттедже, но возникли сложности, пока они обыскивали дом или пытались открыть сейф за книжным шкафом. Зазвонил телефон, и они услышали, как Марго Линн сказала, что уже едет, но задерживается. Один из них ответил изменённым голосом.

 Теперь нужно было убрать тело. Подняв его, они положили его на седло лошади и, направив нервное животное к дороге, повели его в сторону Биконсфилда. Здесь возникла вторая проблема: они увидели приближающиеся фары автомобиля мистера Энварда.
 Тело было брошено на обочину, а констебль занял его место на лошади. Животное было залито кровью убитого, и клерк мистера Энварда, адвоката, совершенно невинно взявшись за поводья, должно быть, протёр рукавом плечо лошади, потому что впоследствии выяснилось, что его сюртук был испачкан.
 Это дало мне первую зацепку, и благодаря своему особому складу ума я смог восстановить картину преступления в том виде, в котором оно было совершено.

 Мужчины снова встретились возле коттеджа.
 В ту ночь они не смогли предпринять никаких дальнейших действий.
Однако один из них услышал, что девушка знает, где спрятаны деньги.
Боюсь, я был в этом виноват, и предполагалось, что её увезут с ключом от сейфа…

 Мачфилд уже был осведомлён о стеснённых обстоятельствах, в которых оказался молодой Маккей, сын его жертвы, и, вероятно, чтобы отомстить его отцу, который, как он знал, всё ещё охотился за ним, воспользовался подвернувшейся возможностью, чтобы, как он считал, погубить его.

 Двести фунтов, что составляет часть денег, вырученных от
 банка мошеннических менеджер (3 года каторги; Центральный
 Уголовный суд) с помощью своей подруги (5
 лет P.S., C.C.C.) был анонимно отправлен младшему Маккею
 Макфилдом и был выведен на молодого человека.


После этого последовала записка, также написанная рукой мистера Ридера:


 «Руфус Джон Мачфилд и Антонио Ламонтейн (приговор: смертная казнь, C.C.C.)
казнены в тюрьме Уондсворт 17 апреля. Палач Эллис».


 Мистер Ридер был приверженцем фактов.




 человек

 ГЛАВА I

Человек, который с таким непринужденным видом стоял на скамье подсудимых полицейского суда
Северо-Западного Лондона, держал себя с некоторым дерзким
достоинством. Была улыбку, которая была наполовину презрительным, наполовину забавляясь,
на его бородатом лице.

Если время от времени его длинные белые пальцы пробирались сквозь массу
золотисто-каштановых волос, которые были зачесаны назад с его высокого и узкого
лба, в этом жесте не было ни нервозности, ни смущения.
Скорее всего, это была привычка.

Хотя на нём не было ни воротничка, ни галстука, а его одежда и ботинки были из лакированной кожи
Его ботинки были заляпаны грязью, в которой он бродил прошлой ночью, одежда была новой и хорошо сшитой.
Бриллиантовое кольцо, которое он носил и которое теперь
оскорбительно сверкало в лучах утреннего солнца, явно намекало на
богатство, которое могло быть как временным, так и постоянным.

При аресте у него было обнаружено (цитирую точный перечень
констебля, давшего показания по этому делу) восемьдесят семь фунтов
десять шиллингов в казначейских билетах, пятнадцать шиллингов
серебряными монетами, золотой и платиновый портсигар, маленький,
но дорогой флакон духов (неоткрытый) и несколько ключей.

Его звали Владимир Литнов, он был подданным России и по профессии был актёром. Он играл в русских пьесах и говорил по-английски с едва заметным акцентом.

Судя по всему, когда он был пьян, как накануне вечером, он почти не говорил ни на каком другом языке, кроме русского, так что двое полицейских, которые поддерживали обвинение в том, что он был пьян и виновен в оскорблении и нарушении общественного порядка, не могли привести никаких других доказательств, кроме оскорбительных жестов в поддержку своего обвинения.

 Мировой судья снял очки и устало откинулся на спинку стула.

«Пока вы живёте в этой стране, вы должны вести себя подобающим образом, — сказал он в соответствии с протоколом. — Вас уже второй раз обвиняют в нарушении общественного порядка, и вы заплатите двадцать шиллингов и семь с половиной пенсов в качестве штрафа».

 Мистер Литнофф улыбнулся, изящно поклонился и легко сошёл с причала.

Старший инспектор Гейлор, ожидавший в коридоре, чтобы дать показания по гораздо более серьёзному обвинению, увидел его и добродушно улыбнулся в ответ. Полицейский, который «подцепил» русского, вышел из зала суда.

 «Кто этот парень?» — спросил Гейлор.

— Русский, сэр. Он был изрядно пьян... на Бромптон-роуд.
Он вёл себя тихо, но не уходил. Он и его броши!»

— Его что? — спросил инспектор.

— Так он сказал, когда я его забирал, — это было единственное, что он сказал по-английски: «Ты получишь мою прекрасную брошь — стоимостью десять тысяч!» Я не знаю, о чём он говорил. Ещё он сказал, что у него есть недвижимость в Монро. Он прокричал это толпе, когда мы с констеблем Ли уводили его.


 «Монро — это где-то в Шотландии».


В этот момент в зал суда вызвали Гейлора.

Позже вечером, просматривая вечернюю газету, он
прочитал отчет о судебном разбирательстве в полиции. Статья была озаглавлена:


 ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВЗЯТКИ ПЬЯНЫМ ПОЛИЦЕЙСКИМ.
 БРОШЬ СТОИМОСТЬЮ ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ФУНТОВ, КОТОРАЯ
 БЫЛО ОТКЛОНЕНО.

 “... Констебль Смит заявил, что заключенный предложил ему брошь за десять тысяч
 фунтов стерлингов, чтобы его отпустили.

 «Судья: Была ли у него при себе эта брошь?

 «Свидетель: Нет, ваша честь. В его воображении. (Смех.)»


 «Ридер увидел бы в этом что-то очень странное», — сказал мистер.
 Гейлор своей молодой жене, и она улыбнулась.

Дж.Дж. Ридер ей нравился, и она, совершенно ошибочно, испытывала к нему жалость.
Он казался таким трогательно неэффективным и беспомощным по сравнению с
сильными, способными людьми из Скотленд-Ярда. Многим было жаль мистера
Ридер - но было немало таких, кто не жалел.

Джейк Элсби, например, не жалел никого, кроме самого себя. Долгими зимними вечерами в Дартмуре он сидел в своей камере и думал о мистере Ридере, и эти мысли не вызывали у него сочувствия. Это была хорошая, просторная, удобная камера со сводчатым потолком. В ней была кровать, застеленная яркими одеялами, и даже в самый холодный день там было тепло. У него была
портрет его жены и семьи на полке. В семье был отвратительный десятилетний мальчик и шестимесячный младенец с открытым ртом.
Джейк никогда не видел этого младенца вживую. Ему было всё равно, увидит ли он когда-нибудь свою жену или семью, но картина служила стимулом для его угасающей враждебности. Это напомнило Джейку о том, что бессовестная ложь мистера Дж. Г. Ридера разлучила его с семьёй и бросила в холодную темницу. Поэтическая фантазия, но тем не менее приятная для человека, который никогда не сталкивался с правдой лицом к лицу и не украшал реальность лентами вымысла.

Это правда, что Джейк подделывал банкноты Банка Англии, был пойман с поличным, а его фабрика была обнаружена.
Это правда, что он уже был осуждён за то же преступление, но это неправда (как поклялся мистер
Ридер), что его видели возле Мраморной арки в понедельник перед арестом.
 Был вторник. Следовательно, мистер Ридер дал ложные показания.

Джейку пришло письмо от человека, которого недавно выписали из
гостеприимной тюрьмы Его величества в Принстоне. В нем было несколько сообщений
о новостях, одна из которых была:


 “... вчера видел твоего старого приятеля Ридера , он проходил по делу Макфилда , он
 тот, что сделал это со стариком в Борн-энд-Ридер, не выглядит ни на день старше.
Он спросил меня, как я поживаю, и я ответил, что хорошо, а он сказал, как жаль, что у него только семь, а должно быть десять, и я сказал…»


 То, что сказал его друг-писатель, не заинтересовало разъярённого мужчину.
И тогда он начал придумывать новые пытки для человека, который оклеветал невиновного (был вторник, а не понедельник), превратив его жизнь в «сущий ад».

Через три месяца после получения этого письма Джейк Олсби был освобождён.
Часть его срока была сокращена за примерное поведение:
иными словами, он ни разу не был уличен в нарушении тюремных правил
. Когда он был освобожден, Джейк отправился в Лондон, чтобы найти его
семью в работном доме, его жена бежали в Канаде лучше
человек. Практически любой мужчина был лучше, чем Джейк.

“Это маленькая шутка Ридера!” - сказал он.

Он подкрепился горячительными напитками и отправился на поиски своего человека.

Он не пошёл прямым путём в контору мистера Ридера, потому что ему нужно было сделать несколько визитов и возобновить кое-какие знакомства. В одном из таких мест, в весьма респектабельном трактире, он встретил бородатого мужчину, который попеременно говорил то на одном, то на другом языке.
в английском и в подозрительно неуловимый язык. Он не носил ошейник или
галстук-когда Владимир добрался до своего четвертого виски он неизменно выбрасывают
эти-и он громко говорил о бриллиантовой застежкой сказочной стоимости. Джейк
замешкался, очарованный. Он выпил с человеком, чей язык мог быть
русским, но чьи деньги, несомненно, были английскими, как и его язык
иногда.

“Ты спрашиваешь меня, друг мой, какая у меня профессия? Актер, да! Но это ничего не даёт. Этот, тот, другой импресарио — все воры. Но моя лучшая работа? Я болен! Это хорошая работа! Бред — как вы это называете?
Обмороки? Да, обмороки - голос невнятный, да?

“Я знаю такой трансплантат”, - сказал Джейк, мудро кивая. “Ты жуешь мыло".
"Ты жуешь мыло”.

“Ах ... гадкие ... нет... _ti dourak!_”

Джейк не знал, что его называют дураком, не было бы
очень расстроен, если бы знал. Он был уверен в одном: он связался с щедрым транжирой — настоящим принцем, которого можно увидеть в золотой дымке алкоголизма. Он ещё не достиг той стадии, когда ему хочется кого-нибудь пнуть. Он был в том состоянии, когда чувствует непреодолимое желание поделиться самыми сокровенными тайнами.

“Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-нибудь звонил Ридеру?” глубокомысленно спросил он. “Как обычно, старина"
’оунд... иду за ним!”

“АХА!”, сказал своим новым другом.

“Вытащу его!” - сказал Джейк серьезно.

Бородатый мужчина наклонил свой стакан, пока нет дрэг осталась в
дно. Он перехватил руку Джейка в ожесточенном дружелюбие и вел его от
бар. От холодного ночного воздуха у Джейка подкосились ноги.

«Давай замочим его, — хрипло сказал он.

«Мой друг — зачем его убивать, а?» Они нетвёрдо шли, держась за руки. Однажды Джейка неожиданно толкнуло, и он упал в канаву.
«Живи — пей! Смотри, какая у меня красивая брошь… моя ферма… виноградники… горы…
Я тебе расскажу, друг мой, — кто-то же должен знать…»

Улица, по которой они шли, была очень тёмной и состояла из маленьких магазинчиков. Джейк понял, что они прошли мимо молочной лавки,
когда заметил, что прямо у них на пути стоит мужчина.

«Эй!.. Тебе нужна моя… брошь?»

Это сказал Владимир; он тоже был сильно пьян. Незнакомец не
ответил.

 От грохота взрыва Джейк Олсби пошатнулся. Он никогда не слышал,
чтобы из пистолета стреляли с близкого расстояния. Он увидел, как русский
Он стоял, опустив голову, словно прислушивался...  и обеими руками теребил свой жилет.

 «Ну...  в чем дело?»  Джейк уже протрезвел.

 Мужчина подошел ближе, толкнул его плечом и прошел мимо.  Джейк пошатнулся от удара.  Когда он оглянулся,
стрелок растворился в густой темноте — где-то здесь был узкий проход в конюшню.

“Больно, приятель?”

Российской опустилась на колени, все еще сжимая в своих
жилет. Затем он наклонился вперед и ударился об асфальт ужасно.

Джейк чувствовал себя белой… он огляделся и, повернувшись, убежал. Он
хотел быть подальше от этого - убийства! Вот что это было, убийство.

Он выбежал из-за угла улицы и попал в объятия
полицейского. Раздались свистки. Еще как воевал, чтобы бежать, он знал,
невозможность такой надежды: милиционеры бегали от
везде.

“Ладно ... я виноват… там за углом застрелили парня ... Это сделал какой-то парень
”.

Двое полицейских доставили его в участок, и в качестве меры предосторожности его обыскали.


В правом кармане его пальто был найден автоматический пистолет, из которого недавно стреляли.





 ГЛАВА II

Мистер Дж. Г. Ридер позвонил в дверь и вздохнул. Он вздохнул, потому что уже в четвёртый раз звонил в дверь, но ничего не происходило.


Были моменты, когда он представлял, как заходит в соседнюю комнату и обращается к мисс Джиллетт строгим, но отеческим тоном. Он указал бы ей на безвыходную ситуацию, в которой оказалась секретарша, проигнорировавшая вызов своего начальника. Он бы настоял на том, чтобы она не приносила в офис или, если уж принесла, не читала в рабочее время нежную или захватывающую художественную литературу, которую она так любит. Он бы
Он сказал тем же твёрдым и отеческим тоном, что, возможно, для всех будет лучше, если она найдёт себе новое занятие или аналогичное занятие на службе у кого-то, кто менее требователен к исполнению долга. Но каждый раз, когда он вставал со стула после четырёх звонков, намереваясь решить вопрос здесь и сейчас, он снова садился и звонил в пятый раз.

 «Дорогая, дорогая! — сказал мистер Ридер. — Это очень тяжело».

В этот момент в комнату вошла мисс Джиллетт. Она была хорошенькой, миниатюрной и лёгкой. У неё был вздёрнутый нос и безупречная
У неё был нездоровый цвет лица, а тускло-золотистые волосы были слегка растрёпаны.

 — Прости, — сказала она. — Ты звонил?

 В пальцах она держала длинный нефритово-зелёный мундштук.
Ридер однажды попросил её не курить в его кабинете: с тех пор она неизменно держала сигарету в руке, и он согласился на этот компромисс.

 — Кажется, да, — мягко ответил он.

— _Я_ думал, что да.
Мистер Ридер поморщился, когда она поставила мундштук на каминную полку и, пододвинув стул, села за его стол. Она держала под мышкой книгу, которую открыла и положила на стол.

— Чёрт, — сказала она, и мистер Ридер снова поморщился.

 Проблема с мисс Джиллетт заключалась в её компетентности. Если бы она допускала ошибки, клала письма не в те конверты или забывала о встречах, мистер Ридер уехал бы в какую-нибудь далёкую страну, например в Истборн или Брайтон, и написал бы ей грустное прощальное письмо, приложив к нему месячную зарплату в качестве выходного пособия. Но она была невероятно компетентна: она создала структуру, без которой не могла обойтись; она в кратчайшие сроки превратила себя в привычку и неотъемлемую часть системы.

— Вы хотите сказать, что я должен продолжать? — серьёзно спросил он.

 Другая женщина смутилась бы от такого упрёка, но в мисс Джиллетт было что-то очень неуступчивое. Она просто устало закрыла глаза.

 — Пойдёмте, — сказала она, и теперь уже мистер Ридер смутился.

 — Это отчёт по делу Уимбурга, — сказал он и начал неуверенно диктовать.

По мере того как он углублялся в тему, его речь становилась всё более быстрой.  Мисс Джиллетт ни разу не перебила его вопросом, чтобы не тратить время на то, чтобы найти нужный карандаш.  Страницы её блокнота беспрестанно шуршали.

“Вот и все”, - сказал он, задыхаясь. “Я надеюсь, что я тоже не ходил
быстро для вас?”

“Я едва заметила, что ты двигаешься”, - сказала она, увлажнив пальцы.
и перевернула страницы. “Вы использовали слово ‘необоснованный’ трижды
: один раз вы имели в виду ‘неадекватный’ и один раз ’нереальный‘. Я бы предложил
изменить их ”.

Мистер Ридер неловко заерзал на своем стуле.

— Ты уверена? — слабо спросил он.

Она всегда была уверена, потому что всегда была права.

Нельзя сказать, что мистер Ридер когда-либо нанимал секретаря.
Это мисс Джиллетт его наняла. По одному из тех странных совпадений
которые неприемлемы для любителей художественной литературы, но случаются в повседневной жизни, она пришла в офис мистера Ридера в тот день и в тот час, когда он ожидал временную машинистку из агентства. По какой-то причине девушка из агентства не пришла, а если и пришла, то её опросила мисс Джиллетт, которая, следуя примеру молодой пчелиной матки, уничтожила соперницу — в самом лучшем смысле этого слова. И когда мистер
Ридер, завершив работу, для которой он её нанял, собирался отпустить её, вручив ей десятишиллинговую купюру, которую она робко приняла.
нагло принят, он узнал, что она была непременным атрибутом. Он лежал без сна в течение
час на следующий вечер пятницы, дискутируя сам с собой ли
он должен вычесть десять шиллингов из ее зарплаты.

“Назначены ли какие-нибудь встречи?” спросил он.

Их не было. Мистер Ридер знал, что их нет, еще до того, как спросил. Именно
в этот момент его повседневное смущение неизменно проходило.

“ Полагаю, в газетах ничего не было?

«Ничего, кроме дела об убийстве в Пимлико. Самое забавное, что убитый...»

«Ничего забавного в этом нет, моя дорогая юная леди», — пробормотал мистер.
Ридер. «Забавного? Боже мой, боже мой!»

— Когда я сказала «странно», я имела в виду не «забавно», а «необычно», — сказала она.
 — И если вы возвращаетесь к теме «несущественно», вам будет приятно узнать, что вы попали в точку. Это был Владимир Литнов — помните, тот мужчина, который был пьян и сказал, что у него есть брошь.
 Мистер Ридер спокойно кивнул. Судя по всему, смерть Литнова не стала для него неожиданностью.

— Это мой... э-э... разум, мой дорогой юный друг. Я вижу зло там, где другие видят невинность. И всё же в вопросах человеческих отношений я придерживаюсь самых добрых и милосердных взглядов. Хм!
Например, молодой человек, который был с вами в кинотеатре «Регал»...»

«Это тот молодой человек, за которого я выйду замуж, когда мы заработаем достаточно, чтобы обеспечивать друг друга», — быстро ответила она. «Но как, чёрт возьми, вы нас увидели?»

«Ш-ш-ш!» — в ужасе прошептал мистер Ридер. «Крепкое... э-э... выражение — это... э-э... самое...»

Она хмуро смотрела на него.

— Сядьте, — сказала она, и мистер Ридер, который мало что знал о правах секретарей, но был совершенно уверен, что приказывать своим работодателям сесть в их собственном кабинете — это уже слишком, сел.

— Ты мне нравишься, Джон, или Джонас, или как там тебя на самом деле зовут, — сказала она с возмутительной невозмутимостью. — Я не знала, что ты детектив, когда пришла к тебе. Я работала на нескольких уставших бизнесменов,
которые к вечеру набирались храбрости и приглашали меня на ужин,
но ни один из них не был детективом. И ты отличаешься от всех мужчин, которых я когда-либо встречала. Ты никогда не пытался взять меня за руку...

— Надеюсь, что нет! — сказал мистер Ридер, сильно покраснев. — Я гожусь тебе в отцы!

 — Такого возраста не бывает, — сказала она. А потом очень серьёзно добавила: — А ты бы
ты поговоришь с Томми Энтоном, если я приведу его сюда?

“Томми... ты имеешь в виду твоего... эм...”

“Мое ‘эм’... это его характеризует, ” кивнула она. “Он замечательный
парень - ужасно неуклюжий и застенчивый, и он, вероятно, произведет плохое
впечатление, как и ты, но он действительно хороший человек ”.

Мистер Ридер был кем угодно, но только не _in loco parentis_, и эта перспектива его немного пугала.

«Вы хотите, чтобы я спросил его... э-э... каковы его намерения?»

Она улыбнулась, и улыбка у неё была ослепительная и прекрасная.

«Дорогая моя, я прекрасно знаю, каковы его намерения. Ты не встретишь
Человек изо дня в день на протяжении целого года не может узнать что-то о его личных взглядах. Нет, это что-то другое.
Мистер Ридер ждал.

 — Если бы вы были обычным работодателем, — продолжила она, — вы бы схватили меня за шиворот и уволили.
Мистер Ридер слабо покачал головой, отрицая столь жестокое
свойство. — Но вы не такой.

Она встала, подошла к окну и выглянула на улицу. Что она собиралась сказать? Мистеру Ридеру в голову пришла ужасная мысль, от которой у него по спине побежали мурашки. Но дело было не в этом, потому что она внезапно обернулась.

— Томми ограбили на двадцать три тысячи фунтов, — сказала она.

Он уставился на неё, как сова.

 — Ограбили? Она кивнула. “Когда?”

“Больше года назад - до того, как я встретил его. Он не поэтому продает
автомобили на комиссию. Он пытается их продавать, но у него не очень получается.
успешно. Его партнер ограбил его. У них был автомобильный бизнес.
Томми и этот человек, Сифилд, вместе учились в Оксфорде, а когда они
опустились, то открыли автомобильное агентство. Томми уехал в Германию, чтобы
договориться об агентстве. Когда он вернулся, Сифилд уже ушёл. Он ушёл
Он даже не оставил записки — просто снял деньги со счёта в банке и уехал.


 Она увидела новый огонёк в глазах мистера Ридера и не могла не удивиться тому, что для него такая незначительная вещь имела такое непосредственное значение.


 — И никаких вестей от его жены?.. Не женат, значит? Хм! Он жил…

 — В отеле — он был холостяком. Нет, он никому там не сказал — просто предупредил, что уезжает на день или два.

 «Оставил свою одежду и даже не оплатил счёт», — пробормотал мистер
 Ридер.

 Мисс Джиллетт удивилась.

 «Значит, вы всё знаете?»

 «У меня странное мышление», — просто ответил он.

В наружную дверь постучали.

 «Вам лучше посмотреть, кто там», — сказал мистер Ридер.

 Она подошла к двери и открыла её.  На коврике снаружи стоял священник в длинном чёрном пальто, доходившем ему до пят.
 Он с сомнением посмотрел на неё.

 «Это офис мистера Ридера — детектива?»  — спросил он.

Она кивнула, с интересом разглядывая неожиданного гостя. Ему было
за пятьдесят, у него были седеющие волосы. Мягкий, довольно бледный мужчина, который, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. Пальцы, сжимавшие его зонт, были напряжены, как будто он был готов вызвать такси.
Он то сжимал, то разжимал руки от волнения.

 Он беспомощно посмотрел на мистера Ридера. Мистер Ридер, в свою очередь, крутил в руках большие пальцы и торжественно взирал на гостя. Казалось, он был онемев от благопристойности своего посетителя.

 — Не хотите ли присесть? В доброжелательном жесте мистера Ридера было что-то от церковного старосты.

“Этот вопрос я хочу поговорить о ... ну, я не знаю, как начать,”
добавил священнослужитель.

Мистер ридер не могли ему помочь. У него вертелся язык высказать
общепринятое предположение, что лучший способ начать любой рассказ - это
скажите мне всю правду без прикрас. Почему-то это казалось не самым деликатным, что можно сказать человеку духовного сана, поэтому он ничего не ответил.

 «Это касается человека по имени Ральф — моего самого близкого знакомого…
 почти что. Я переписывался с ним по некоторым вопросам, касающимся высшей критики. Но я с трудом могу вспомнить, какие темы он поднимал и как я на них реагировал. Я никогда не веду переписку, и не потому, что я не деловой человек, а потому, что письма имеют свойство накапливаться, а система хранения — это тирания, которой я никогда не подчинюсь.

Сердце мистера Ридера могло бы смягчиться при виде этого искреннего человека. Он ненавидел старые письма, а сортировка бумаг была для него отвратительным занятием.


 «Сегодня утром мне позвонила дочь мистера Ральфа. Она живёт с отцом в Бишопс-Стортфорде в Эссексе. Очевидно, она наткнулась на мое имя
имя, написанное на конверте, который она нашла в корзине для бумаг в
офисе ее отца - у него был небольшой офис на Лоуэр-Риджент-стрит,
где он занимался любыми делами, которые у него были.

“Чем он занимался?” - спросил мистер Ридер.

“На самом деле у него ничего не было. Он был торговцем провизией на пенсии, у которого
сколотил состояние в Сити. Возможно, у него были и, вероятно, есть один или два второстепенных увлечения, которые занимают его в свободное время. Он приезжал в город в прошлый
четверг — как ни странно, он позвонил мне по телефону в моём отеле, когда меня не было. С тех пор его никто не видел».

«Боже мой! — сказал мистер Ридер. — Какое совпадение!»

Доктор Ингхэм посмотрел на него с болезненным любопытством.

«Что вы подумали обо мне, — сказал мистер Ридер. — Очень странно, что люди, которые теряют людей, всегда приходят ко мне. А та юная леди — она вам всё это рассказала?»

Доктор Ингхэм кивнул.

 «Да. Она, естественно, обеспокоена. Похоже, у неё был друг, молодой человек, который сделал то же самое. Просто вышел из своего отеля и исчез. Этому могут быть объяснения, но очень сложно сказать молодой леди…»

“ Очень, ” мистер Ридер осторожно кашлянул и снова сказал “очень”. “ Она
предложила вам обратиться ко мне?

Священник кивнул. Он, казалось, был смущен характером
своей миссии.

“Если быть точным, она хотела прийти сама - я подумал, что это было по-дружески.
взять у вас интервью от ее имени. Я не бедный человек, мистер Ридер;
На самом деле я довольно богатый человек и считаю, что должен оказать этой бедной молодой леди любую возможную помощь. Моя дорогая жена, я уверен, с радостью одобрила бы мой поступок. Я женат
двадцать три года, и я ни разу не был не согласен с
партнером моих радостей и печалей. Ты, как женатый мужчина...

“Один,” сказал мистер ридер, не без определенного
удовлетворение. “Увы! Да, я ... э ... один”.

Он посмотрел на своего нового клиента хмуро.

“Молодая леди остается...”

“ В городе, да, ” кивнул другой. - В отеле “Хеймаркет Сентрал". Вы
Возьметесь за это дело?

Мистер Ридер потянул себя за нос и потеребил свои коротко подстриженные
бакенбарды. Он водрузил очки на нос и снова снял их
.

- По какому делу? ” спросил он.

Доктору Ингхэму было больно.

“ Дело, которое я изложил. Он пошарил под своим канцелярским халатом и
достал визитную карточку. “Я написал адрес офиса мистера Ланса Ральфа на
обратной стороне моей карточки ...”

Дж.Дж. взял карточку и прочел надпись на ней; перевернул ее
и прочел напечатанную надпись. Этот джентльмен был доктором богословия
и жил в Грейн-Холле, недалеко от залива Святой Маргариты, в
Графстве Кент.

— Такого случая не было, — сказал мистер Ридер с нежностью человека, сообщающего плохие новости. — Люди имеют право... э-э... исчезать.
Многие люди, мой дорогой доктор Ингхэм, отказываются пользоваться этим правом, я
К сожалению, должен сказать, что они уезжают в Брайтон, в Париж, но потом возвращаются. Это обычное явление.

 Священник с тревогой посмотрел на него и переложил зонтик из одной руки в другую.


— Возможно, я не рассказал вам всего, что следовало бы рассказать, — сказал он.
— У мисс Ральф был жених — молодой человек, занимавшийся успешным бизнесом, как она мне рассказала, который тоже исчез, оставив своего партнёра...

«Вы имеете в виду мистера Сифилда?» Но, к его удивлению и, возможно, к его досаде, священник не выказал никакого удивления.

«У Джоан есть замечательная подруга в вашем офисе. Правильно ли я понимаю, что это та самая молодая леди, которая открыла мне дверь? Так всплыло ваше имя. Мы обсуждали, стоит ли ей обращаться в полицию, когда она упомянула ваше имя. Я подумал, что вы — наименее неприятная альтернатива, если вас не смущает такое описание».

 Мистер Ридер учтиво поклонился. Он не возражал.

Повисла неловкая пауза, которую ни один из мужчин не спешил нарушить.
Мистер Ридер проводил посетителя до двери, вернулся за свой стол и в течение пяти минут что-то писал
бесцельно черкает что-то в своем промокательном блокноте. У него была слабость к гротескным
рисункам, и он как раз пририсовывал удлиненный нос к удлиненной
голове одного из своих причудливых набросков, когда вошла мисс Джиллетт
без предупреждения.

“Ну, и что вы об этом думаете”, - спросила она.

Мистер Ридер уставился на нее.

“Что я думаю о чем, мисс Джиллетт?” он требовательно спросил.

“Бедная Джоан, и она такая милая. Мы сохранили нашу дружбу все
через где бизнес - - - - -”

“Но как ты узнал об этом?”

Мистер Ридер очень редко бывал сбит с толку, но сейчас он был откровенно сбит с толку
.

— Я подслушивала под дверью, — бесстыдно призналась мисс Джиллетт. — Ну, не то чтобы подслушивала, но я оставила дверь открытой, а он говорит очень громко.
Священники все такие, не так ли?

 На лице Дж. Г. Ридера появилось выражение, которое можно сравнить разве что с выражением лица раненого оленёнка.


— Это очень... э-э... неприлично, — начал он, но она отмахнулась от всех вопросов о приличиях, взмахнув рукой.

«Неважно, правильно это или нет. Где остановилась Джоан?»


В этот момент мистеру Дж. Г. Ридеру следовало бы с достоинством подняться, открыть дверь, сунуть ей в руку зарплату за две недели и
Он выпроводил её в темноту, но не упустил возможности.

 «Можно я приведу к вам Томми?»

 Она облокотилась на стол, положив ладони на край.  Её энтузиазм был почти заразителен.

 «Томми не выглядит умным, но на самом деле он такой, и у него всегда была своя теория о побеге Сифилда.  Томми говорит, что Фрэнк Сифилд никогда бы не купил аккредитив...»

— У него был аккредитив? Мне казалось, вы сказали, что он снял деньги в банке?


Мисс Джиллетт кивнула.

— Это был аккредитив, — подчеркнула она, — на 6300 фунтов.
Так мы узнали, что он уехал за границу. Письмо было доставлено в Берлин и Вену.

 Мистер Дж. Г. Ридер долго смотрел в окно.

 «Я бы хотел поговорить с Томми», — серьёзно сказал он, а когда обернулся, мисс Джиллетт уже ушла.

С четверть часа он сидел, сложив руки на коленях, и его
бледные глаза безучастно смотрели на каминный колпак дома на
противоположной стороне улицы. Затем он услышал стук во входную дверь.
 Медленно поднявшись, он вышел и открыл дверь.  Последним, кого он ожидал увидеть, был инспектор Гейлор.

 — Убийство Литноффа — вам интересно?

Мистер Ридер интересовался всеми убийствами, но дело Литноффа его особенно занимало.

 «Вы знаете, что Джейк Олсби направлялся к вам?»

 Джейк Олсби — мистер Ридер нахмурился; он знал это имя и, покопавшись в памяти, смог его вспомнить.

 «По моему мнению, Джейк покойник», — сказал Гейлор. «Он
выпивал с русским, у которого было довольно много денег. Через несколько минут после того, как они вышли из бара, в Литноффа выстрелили, а у Джейка, который спасался бегством, нашли заряженный пистолет. Людей вешали и за меньшие улики».

— Я... э-э... сомневаюсь в этом. Не в том, что людей... э-э... вешали без достаточных доказательств, а в том, что наш бедный друг был виновен.
Джейк — «регулярный», а «регулярные» не носят оружие — по крайней мере, в этой стране.

Гейлор многозначительно улыбнулся.

— Он искал тебя, — сказал он. — Он сам это признаёт, и это делает его нынешнее поведение немного странным. А пока он хочет, чтобы вы помогли ему выбраться из неприятностей!»

 «Боже мой!» — сказал мистер Ридер, слегка забавляясь.

 «Он думает, что если бы он мог увидеться с вами на несколько минут и рассказать, что произошло, вы бы вышли из Брикстонской тюрьмы и положили бы руку на
человек, совершивший убийство. Это тебе в качестве комплимента!

 — Серьёзно? — Дж. Г. Ридер снова нахмурился.

 Гейлор кивнул.

 — Это ром, не так ли? Этот парень, несомненно, собирался устроить тебе взбучку, но первое, что он делает, когда попадает в беду, — это бежит к тебе за помощью! В любом случае, прокурор говорит, что хотел бы, чтобы ты с ним встретился. В Брикстоне об этом знают. Там вас знают,
и если вы готовы выслушать несколько более или менее фантастических лживых историй,
то вас ждёт интересный вечер.

 В его записной книжке были две газетные вырезки, которые довольно подробно освещали
Стрельба в Литнофе. Мистер Ридер принял их со всеми признаками благодарности, хотя у него в ящике письменного стола были подробные сведения об этом деле.

 У Гейлора было одно качество, которым восхищался мистер Ридер, — он не «засиживался».
 В мире было много интересных людей, которые не знали, где заканчивается их интерес: мужчин, которые задерживались дольше, чем позволял повод для их присутствия, и переходили от одной темы к другой. Гейлор был наделён чувством
драматического и мог эффектно уйти в самый неподходящий момент.
Именно так он и поступил сейчас.

«Вам не нужно просить его рассказать вам о бриллиантовой застёжке, — сказал он.
 — Он сам вам всё расскажет! Но не забывайте, что в прошлый раз, когда Литноффу предъявили обвинение, в качестве улики фигурировала та странная записка».


Инспектор Гейлор был начитанным человеком и без стеснения использовал такие слова, как «странный».


Когда он ушёл, мистер Ридер поправил очки и прочитал вырезки, которые оставил детектив. Он не нашёл ничего такого, чего бы уже не знал.
 Джейк Олсби был, как он и сказал, «обычным» преступником с большим стажем.
Он хорошо разбирался в общем праве, насколько это было возможно
 Ни один старый вор не носит с собой огнестрельное оружие, особенно старый вор, который находится в бегах и может быть арестован на месте.
 Судьи крайне непримиримы в своём отношении к вооружённым преступникам, а Джейк и его товарищи слишком хорошо знали, какое наказание грозит за незаконное ношение оружия, чтобы идти на ужасный риск и быть пойманными с автоматическим пистолетом.

 У Дж. Г. были преступные наклонности. Он точно знал, что бы он сделал, будь он Джейком Олсби и застрели он своего товарища. Он бы выбросил пистолет, прежде чем сбежать. То, что Джейк этого не сделал, было доказательством
до него дошло, что он не знал о том, что пистолет был у него в кармане.

 Он размышлял над этим, когда услышал, как открылась дверь в приёмную и послышались тихие голоса. Мгновение спустя вошла мисс Джиллетт, слегка запыхавшись. Она закрыла за собой дверь.

 «Я привела их обоих, — быстро сказала она. — Я позвонила Джоан — она как раз выходила… Можно я попрошу их войти?»

Он почувствовал, что с её стороны было почти проявлением смирения попросить у него разрешения, и кивнул в знак согласия.

 Томми Антон был высоким молодым человеком, из тех, что, возможно, нравятся двум женщинам одновременно.
с годами она стала бы считаться хорошенькой, но остальные
едва ли обратили бы на это внимание. Джоан Ральф, напротив, была
явно хорошенькой и необычной. У неё была смуглая кожа и одна из
тех гибких фигур, которые, по мнению мистера Ридера, говорили о том,
что их обладательница не носит достаточно одежды для тепла и безопасности.

 «Это Томми, а это Джоан». Мисс Джиллетт представила их без особой необходимости, ведь мистер Ридер вряд ли мог перепутать их.

Как только он их увидел, он понял, что они не расскажут ничего нового
его, если бы им предоставили самим рассказывать свои истории. Он слушал с
большим терпением повторение всего, что знал.

Томми Антон наглядно описал свое собственное изумление,
ужас и эмоции, когда он обнаружил, что его напарник
исчез. Он отдал должное характеру и качествам
пропавшего человека----

“ Мистер Сифилд когда-нибудь говорил с вами об алмазной броши?
перебил мистер Ридер.

Томми уставился на него.

 «Нет, мы занимались торговлей автомобилями. Он редко рассказывал о своих личных делах. Конечно, я знал о Джоан...»

— Твой отец когда-нибудь говорил о бриллиантовой броши или заколке? — обратился мистер Ридер к девушке, и она покачала головой.

 — Никогда…  он никогда не говорил о драгоценностях, кроме как много лет назад, когда  я впервые встретила Фрэнка. Папа вложил немного денег в экспедицию Писарро, и Фрэнк тоже. Они были в восторге от этой идеи.
 Мистер Ридер посмотрел в потолок и стал быстро перебирать в памяти события. Когда она уже была готова начать объяснять, он остановил её жестом.

 «Экспедиция Писарро… 1923 год… в поисках зарытых сокровищ»
Инки. Его организовал Антонио Писарро, который утверждал, что является потомком завоевателя Перу... его настоящее имя было Бендини — итальянец из Нью-
Йорка, трижды судимый за мошенничество в особо крупных размерах...
компания была зарегистрирована в Лондоне, и все, кто вложил деньги в эту схему, потеряли их — разве не так?

 Он торжествующе посмотрел на неё, и она улыбнулась.

 «Я знаю об этом не так много, как ты. Папа вложил в него пятьсот фунтов, а Фрэнк — сто. Он тогда учился в Оксфорде. Я знаю, что они потеряли свои деньги. Фрэнк не особо переживал, но папа был раздосадован.
потому что он был уверен, что в Перу есть огромные сокровищницы, которые ещё предстоит найти».

«А про алмазные броши говорили?» — спросил мистер Ридер.

Она замялась.

«Драгоценности... я не помню, чтобы там говорилось о брошах».
Дж. Г. записал три слова, одно из которых, как она увидела, было «Писарро».
Второе, похоже, было как-то связано с «Мёрфи». Она подумала, что
сочетание этих двух имён немного неуместно. Он коротко расспросил
её о том, как обстоят дела у неё самой. У неё был небольшой личный доход,
и в деньгах она не нуждалась.

А потом она спросила, может ли она поговорить с ним наедине. Мистер Ридер был счастлив.
Он чувствовал, что мисс Джиллетт совершенно не одобряет эту просьбу.
Она могла сделать не больше, чем уйти, забрав с собой Томми.
Он поймал себя на том, что ему жаль этого глупого и заурядного молодого человека — настолько заурядного, что мистер Ридер впервые осознал своё интеллектуальное превосходство над секретарём.


У него даже хватило смелости открыть дверь и выглянуть. Шепот
голосов из комнаты мисс Джиллетт убедил его, что они в безопасности и эта любопытная юная леди не подслушивает.

— Мистер Ридер, — по её тону он понял, что Джоан Ральф с трудом подбирает слова, — полагаю, вам пришло в голову, что мой отец мог уйти с... кем-то. Я не глупа в таких вещах и знаю, что у мужчин его возраста бывают... ну, интрижки. Но я совершенно уверена, что у папы их не было. Доктор
Ингхэм тактично намекнул, что, возможно, дело в этом; доктор был очень любезен, но я знаю, что эта теория неверна. У папы не было друзей. Я вскрывал все его письма, и ни в одном из них не было ничего, против чего он возражал бы.

«А письма, которые приходили в офис?» — спросил он.

 Она улыбнулась в ответ на этот вопрос.

 «Естественно, я их не видела — их было очень мало, и в папиных письмах не было ничего тайного. Я знала, что он переписывался с доктором Инхэмом; мой отец был так называемым высокопоставленным церковником и писал письма в церковные газеты. Это был практически единственный его друг за пределами нашего маленького круга в Бишопе
Мистер Ридер задумчиво посмотрел на неё.

«Вы думали, что у Фрэнка Сифилда была... э-э... подруга?» спросил он.

Она была непреклонна в этом вопросе. Он бы удивился, если бы она
у него не было.

Он вел ее в комнату Мисс Жилетт и в настоящее время он услышал три
выходим. Мисс Жилетт должны вышел из кабинета, не спрашивая
разрешение не был примечателен.

С большой тщательностью он составил три телеграммы и, зайдя на почту
, вручил их. Одна из них, несомненно, была адресована Мерфи.

Трамвай доставил его в нескольких минутах ходьбы от тюрьмы Брикстон,
где заключенные содержатся отдельно.

Мистер Ридер был хорошо известен в Брикстоне, хотя и наведывался туда редко.
Через несколько минут после прибытия его проводили в пустую приёмную
В комнате к нему присоединился Джейк Олсби.

 Мужчина был потрясён. Дерзкий и наглый преступник, которого знал мистер Ридер, исчез, и на его месте появился человек, охваченный ужасом перед постигшей его судьбой.

 «Вы меня знаете, мистер Ридер». Он вёл себя немного дико, а рука, которой он подчёркивал почти каждое слово, дрожала. «У меня в жизни не было
ружья, и я бы не подумал стрелять в человека, как не подумал бы перерезать себе горло. Я поколотил одного или двух парней...»

 «И ещё одного или двух ты собирался поколотить», — весело сказал мистер Ридер.

“Это выпить, Мистер ридер”, признал Джейк. “Я полагаю Гейлор сказал тебе
что я пришел, чтобы увидеть тебя. Что пакостник бы сказать что-нибудь положить
меня неправильно. Кроме того, мистер ридер, я не знал, что это русские--зачем
Я хочу застрелить его?”

Мистер ридер покачал головой.

“Люди иногда снимают малейший знакомых”, - сказал он ярко.
— А теперь расскажи мне всё, Элсби, и постарайся врать поменьше, чем обычно. Может быть, я смогу тебе помочь. Я не говорю, что смогу, но это возможно.

 Элсби рассказал свою историю настолько связно, насколько мог. Время от времени мистеру
 Ридеру приходилось возвращать его с блужданий по второстепенным темам, но в целом
в целом, история, которую он должен был рассказать, была убедительной. Однако он забыл одну
важную деталь.

“Когда этого человека обвинили в том, что он был пьян несколько дней назад”, - сказал мистер
Ридер“, он пообщался с сотрудниками полиции в его ум----интоксикации,
Алмазная застежка----”

“Это верно, сэр”, - перебил мужчина с нетерпением. “Он упоминал об этом при мне.
Я тоже. Я совсем забыл об этом. Он сказал мне, что я могу это увидеть. Я
подумал, что он просто напился и поэтому так говорит, и, честно
говоря, я совсем об этом забыл». А потом в его голосе появилась
тревожная нотка: «Это было потеряно? Клянусь, я этого не
видел».

Дж. Г. Ридер долго и пристально смотрел на него. На его лице появилось мягкое выражение удовлетворения. Он рассказал Джоан Ральф о броши только потому, что вспомнил о судебном разбирательстве в полицейском участке по делу Литноффа. Упоминание о бриллиантовой броши заинтриговало его, когда он читал об этом. Литнофф никогда не был сутенёром — этот факт был доказан в суде.

— Постарайтесь вспомнить, Олсби, что ещё он говорил.

 Олсби наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

 — Я ничего не могу вспомнить, мистер Ридер.  Я недолго был с ним после
мы вышли из забегаловки — паба. Он шёл домой; он жил в
Блумсбери — в Ламмингтон-Билдингс. Это было забавно: я знал о Ламмингтон-Билдингс от своего приятеля, которого посадили на пять лет за
нелегальную печать. У него был друг, который там жил.
Мистер Ридер заинтересовался главным образом потому, что единственным адресом, который был известен полиции в связи с Литноффом, была его квартира в Пимлико.

«Как так вышло, что он жил в Ламмингтон-Билдингс?» — спросил он.

 «Он хотел взять такси. Я сказал ему, что живу в Холборне. Он ответил
‘ Ты можешь высадить меня у Ламмингтон Билдингс. После этого он вроде как
исправился, но я знала, что он проговорился о своем адресе. Вы
собираетесь кое-что сделать для меня, не так ли, мистер Ридер? Вы всегда
были справедливы ко мне.

“Я не помню, чтобы вы высказывали такое мнение”, - сказал мистер Ридер.
Ридер едко усмехнулся.

Возвращаясь в город, он размышлял о том, что у Литноффа тоже мог быть «друг» в этом многоквартирном доме.

 Когда автобус высадил его на углу Саутгемптон-Роу, шёл сильный дождь.
Но дождь шёл почти весь день, и
Поскольку он был одет в поношенный жёлтый макинтош, который доходил ему почти до пят и из-за сгорбленных плеч придавал ему сходство с великаном, он не счёл нужным раскрывать зонт, который носил на руке и летом, и зимой, хотя никто не видел, чтобы он его открывал.

 Он без особого труда нашёл Ламмингтон-Билдингс. Дом располагался в боковом проулке на Гауэр-стрит.

 Мистер Ридер начал расспросы с привратника. Имя Литнова было неизвестно, но швейцар читал газеты
и видел портрет убитого. Почти сразу после мистера Ридера
Не успел он задать вопрос, как портье высказал свои подозрения.

 «Готов поспорить, это Шмидт. Если это не он, то его брат-близнец. На самом деле я как раз писал письмо в _Daily Megaphone_. Я всегда считал Шмидта странным клиентом. Он ночевал здесь всего один или два раза в месяц. Сегодня днём я говорил о нём с миссис Эддерли». На самом деле она сейчас у него дома, но она из тех женщин, которые не разговаривают. От неё не добьёшься ни слова. Я говорю ей: «А если сюда придёт полиция и захочет узнать?» «Пусть приходят», — отвечает она. Что можно сделать с такой женщиной?

Мистер Ридер не смог ответить на этот уместный вопрос, и тогда, к его удивлению, швейцар сказал:

 «Я узнал вас, мистер Ридер, как только увидел.  Вы были замешаны в деле на Ордерли-стрит.  Я был швейцаром в отеле, если вы помните, и видел, как этот человек вылезал из окна…»

 Он с удивительной точностью описал подробности дела, в котором детектив фигурировал много лет назад.

Мистер Ридер умел слушать. На самых ранних этапах своей карьеры он понял, что искусство слушать — это искусство выявлять.
Он позволил портье продолжить свои воспоминания, а затем спросил:

 «Миссис Эддерли сейчас в квартире?»

 Портье драматично указал на дверь, ведущую в переднюю часть вестибюля.

 «Вы хотите её увидеть?»

 «Я бы хотел», — сказал мистер Ридер.

 Портье позвонил и постучал. Прошло немало времени, прежде чем дверь приоткрылась.
В проёме показалась подозрительная дама с обнажёнными руками, в грязном фартуке и с лицом, которое явно нуждалось в горячей воде и мыле.


 — Это мистер Ридер, — сказал швейцар с таким удовлетворением, что
Было очевидно, что он не питает особой симпатии к неопрятной уборщице. «Известный детектив», — добавил он.

 Миссис Эддерли поникла при этих словах.

 «Всё можно объяснить», — сказала она немного невнятно и, когда мистер Ридер вышел за ней в холл, захлопнула дверь перед носом возмущённого портье, который, по крайней мере, рассчитывал на часть откровений, которые она до сих пор от него скрывала.

— Не угодно ли вам войти, сэр?

 Она провела его в едва обставленную маленькую комнату, которая, очевидно, служила гостиной. Там стояли стол, буфет и небольшая
На полу лежал квадратный ковёр, а рядом стояли два стула. На одной из стен висела карта, напечатанная, как выяснил мистер Ридер, в Швейцарии. На ней была изображена часть кантона Во, а на озере виднелось пятно неправильной формы, обведённое красными чернилами. Мистер Ридер понял его значение гораздо позже.

«Я не знаю, что сказать или что делать дальше», — сказала миссис Эддерли.
Она говорила очень быстро, без точек, запятых и других знаков препинания.
«Деньги были получены честным путём и лежат на почте
Я не брала денег из банка, кроме арендной платы, которую я внесла, и у меня есть квитанция с печатью.
Я сделала то, что велел мне мистер Шмидт, и могу подтвердить это его письмом. Я вдова, и мне нужно кормить пятерых ртов…

 Далее она объяснила, что это собственность её пятерых законных отпрысков, что она «работала» на респектабельные семьи и что у неё никогда не было проблем и она не принимала помощь от прихода даже в самые трудные времена.

— Что это за деньги? — перебил её мистер Ридер, когда решил, что она зашла достаточно далеко.

Деньги, которые пришли к ней в среду. Она нашла их на
на столе в столовой лежало письмо. Под юбкой у неё был
карман. Мистер Ридер предусмотрительно отвернулся, пока она
исследовала это вместилище, и вскоре достал конверт, из которого она
вынула лист бумаги для заметок.


 «Пожалуйста, оплатите
квартирную плату приложившимися деньгами. Я уезжаю во Францию и
не вернусь в течение трёх месяцев. Пока меня не будет, вы можете
получать двойную зарплату, и я не хочу, чтобы вы обсуждали мои
дела».


Письмо было написано аккуратным канцелярским почерком.

«Вы говорите, что нашли это на столе?»

«В среду утром. Я положил деньги на сберегательный счёт в почтовом отделении
банк, ” продолжала она еще быстрее. - Я заплатила за квартиру, и у меня есть
распечатанный чек с печатью на нем ...

“В этом никто не сомневается”, - успокаивающе сказал мистер Ридер.

“Если вы работаете в полиции ...”

“Я не служу”, - сказал мистер Ридер. “На самом деле я вообще не полицейский, я
... гм ... следователь”.

Она очень мало знала о своем работодателе. Три дня в неделю она приходила убираться в квартире. Для этого ей выдали ключ.
 Ей строго-настрого наказали, что, если дверь не откроется, когда она повернёт ключ, и будет очевидно, что она заперта изнутри на засов, она должна
уехал. За последний год это случалось трижды.
Мистер Шмидт, хотя и выглядел очень здоровым джентльменом, был инвалидом.
Иногда у него бывали очень тяжелые приступы, и она обнаружила, что
атмосфера его спальни пропитана тошнотворным запахом лекарств. Он никогда
не говорил о своем бизнесе, а если и говорил вообще, то с очень
сильным иностранным акцентом. Она догадывалась, что он актёр, потому что однажды видела коробку с париками, усами и театральным гримом, а также фотографию, на которой он был в какой-то театральной роли.

Несмотря на то, что квартира находилась на первом этаже, в ней было всего три комнаты и мини-кухня. Одна из комнат была совершенно пустой, за исключением того, что в шкафу он нашёл три подушки без наволочек. Миссис Эддерли объяснила, что мистер Шмидт иногда питает слабость к подушкам, хотя за всё время, что он там жил, ему хватило одной.

 В спальне стояла железная кровать с матрасом, сравнительно новым, небольшой комод, зеркало, маленький столик и два стула.
Кровать не была застелена, но одеяла были аккуратно сложены в изножье голого матраса и накрыты простынёй. На стене висела
литографированный портрет мужчины в иностранной военной форме. Мистер Ридер предположил, что это русский. Над кроватью висела полка, на которой стояли четыре или пять русских книг, и здесь он сделал открытие: на форзаце одной из них была длинная надпись на французском:


 «Подарено мне великим князем Александром по случаю моего выступления в “_Ревизоре_”».


 Под надписью стояла одна буква «Л».

Главным для мистера Ридера было то, что почерк отличался от почерка в письме.

 В маленьком шкафчике он нашёл две наполовину заполненные бутылочки из-под лекарств. Он
Он понюхал одну из них и почувствовал безошибочно узнаваемый запах хлороформа. Содержимое бутылки произвело на него не такое сильное впечатление, как этикетки, на которых было написано, что это аптека в Блумсбери. Он оставил миссис Эддерли и отправился на поиски недовольного швейцара.

 «Мистер Шмидт» принимал гостей, но, судя по всему, они приходили после 11
в час ночи, когда портье уходил с дежурства; лифтом, который был автоматическим, пользовались сами жильцы.
Он бы и не узнал об этом, если бы один из других жильцов
дома не увидел, как люди входили в здание или выходили из него
посреди ночи. Это всегда были мужчины.

 Следующей целью мистера Ридера была аптека на углу квартала.
Аптекарь был подозрительным человеком и не спешил отвечать на вопросы детектива. Однако у мистера Ридера был
ордер на обыск, поскольку он был тесно связан с прокуратурой.

И аптекарь, и его помощник видели мистера Шмидта. Он заходил, чтобы заказать лекарства и купить хирургические принадлежности.

 «Хирургические принадлежности?» Мистер Ридер был почти взволнован. «Боже мой, как
это прекрасно согласуется с моей теорией! Простите меня, мой дорогой сэр… Я... гм... был
несколько увлечен. Теперь, не могли бы вы описать мистера Шмидта?

Они могли бы описать его довольно наглядно, и г-н Шмидт был
несомненно мертв Litnoff.

Мистер ридер отправился в дом свой в Брокли-Роуд, чувствуя себя
доволен своими открытиями. Он не питал иллюзий по поводу своей “удачи”.
Через несколько дней полиция обнаружит дом Литноффа в Ламмингтон-
-Мэншнс (на самом деле они нашли его на следующий день по пятну от
стирки), и в лучшем случае он опережал их всего на несколько дней
из числа «завсегдатаев». Ему не было писем, и он пил чай с тостами, читая вечерние газеты, а в девять часов начал писать дневник, когда услышал звонок в дверь.

 Экономка оставила двух посетительниц в холле и, затаив дыхание, доложила о них мистеру Ридеру.

 «Две юные леди», — чопорно сказала она. «Я сказал им, что ты никогда не принимаешь посетителей, но одна из них ответила, что пойдёт к тебе, даже если ей придётся ждать всю ночь».

 Если бы мистер Ридер поддержал тон резкого неодобрения, он бы
Он бы немедленно приказал вышвырнуть их на улицу.

«Покажите их, пожалуйста», — сказал он.

Одной из них, по крайней мере, была мисс Джиллетт. Он догадался, кто вторая, и оказался прав, потому что Джоан Ральф вошла в комнату вслед за его секретаршей.

«Я бы позвонила вам, но не была уверена, что это безопасно», — сказала
мисс Джиллетт, едва переступив порог. — Вы помните, как спрашивали Джоан о бриллиантовой застёжке, или броши, или ещё о чём-то?

 Мистер Ридер предложил ей сесть.

 — Вы это видели?

 Глупый вопрос, подумал он, увидев явное презрение на лице мисс Джиллетт.

“Мы, конечно, не видел. Джоан и я пошел обедать в ночь на
Угловой Дом. Затем рыжеволосая подошел молодой человек и спросил Джоан, если
она не красила плюс-четверок”.

Мистер Ридер откинулся на спинку стула.

“ Если бы она была в брюках плюс четыре? - повторил он немного шокировано.

Мисс Джиллетт энергично кивнула.

«Он ужасно нервничал, — сказала мисс Джиллетт. — Я никогда раньше не видела, чтобы рыжеволосый мужчина нервничал. Обычно они, ну, знаете, совсем другие. Но он начал много говорить о том, что его отец — ювелир и что он болен, а потом упомянул
бриллиантовая брошь. Он сказал, что недооценил ее. Я думала, он был
пьян. Джоан не знала.

“Как его звали?”

Джоан Ральф покачала головой.

“Это было экстраординарно, потому что однажды меня сфотографировали в костюме плюс четыре.
Папа сделал этот снимок в тот день, когда у нас в Бишопс-Стортфорде было много старых подруг из Роудин.
Мы играли в какую-то пастушью игру, и я одолжила у своей кузины плюшевые брюки, потому что должна была изображать мужчину.
 Папе это показалось забавным, он сделал снимок и сказал, что это лучшая моя фотография.
 Мистер Ридер провёл пальцами по своим редким волосам.

— Что он сказал о броши?

 Мисс Джиллетт не была уверена, что он сказал что-то умное.
 Только после того, как она пригрозила вызвать управляющего и рыжеволосый молодой человек смущённо удалился...
— Только тогда, — сказала
 мисс Джиллетт, — мы поняли, что нам не следовало быть такими глупыми и нужно было спросить у него имя и адрес.


 Мистер Ридер кивнул в знак согласия.

«Он был ювелиром, его отец был болен, он занизил цену на брошь и увидел портрет моей юной подруги в плюшевом мишке. Вот и всё»
очень примечательно. Очень жаль; вы, скорее всего, никогда его больше не увидите
----

“ Но мы видели, ” перебила мисс Джиллетт. “Он ехал в трамвае, и он
за нами прямо здесь, на самом деле--он вне дома в этот
минуту”.

Мистер ридер посмотрел на нее.

“Ты говорил с ним?”

“Конечно, мы с ним не разговаривали”, - презрительно сказала мисс Джиллетт.
«Как ты могла заговорить с рыжеволосым молодым человеком на улице!
Он тоже с нами не заговаривал, просто сидел в углу трамвая и смотрел на нас из-за газеты».

Мистер Ридер подошёл к окну, осторожно отодвинул занавеску и выглянул.  Под фонарным столбом едва виднелась фигура человека.
Как только мистер Ридер посмотрел в ту сторону, человек, словно почувствовав на себе его взгляд, быстро повернул в сторону Льюишем-Хай-роуд.

 Через мгновение мистер Ридер выбежал из комнаты и помчался вниз по лестнице, но, когда он вышел на улицу, там не было ни одного пешехода. Трамвай двигался в сторону Лондона. Он увидел стройную фигуру молодого человека, вскочившего на подножку. К тому времени, как он добрался до угла
На дороге не было ни одной машины, которую можно было бы догнать. Мистер Ридер огляделся в поисках такси, но ни одного не было видно.
С большим неохотой, осознавая, что он без головного убора, что идёт мелкий дождь и, как следствие, он, должно быть, выглядит немного нелепо, он направился обратно к дому.

И всё же, несмотря на неудачу, в сердце Дж. Г. Ридера царило странное чувство воодушевления, ведь тайна некоторых странных исчезновений была почти разгадана.

 Мисс Джиллетт была очень разочарована, ведь он, похоже, больше не интересовался рыжеволосыми молодыми людьми, брошами и даже молодыми
дамы в возрасте за сорок, и она вернулась в Лондон со своей подругой,
поколебленная в своей вере в работодателя.

 С большой тщательностью мистер Ридер составил объявление о поиске работы,
которое он разослал в четыре газеты по телефону:


 «Рыжеволосый молодой человек, пожалуйста, свяжитесь с девушкой за сорок».


 Далее следовал адрес его собственного офиса.




 ГЛАВА III

Мисс Джиллетт опоздала на час, что не было чем-то из ряда вон выходящим.
Она не видела объявлений, так что мистеру Ридеру не нужно было ничего объяснять. Её интерес к его делам, очевидно, полностью угас.

В 12 часов она вошла в его комнату и сообщила, что у неё назначена встреча за обедом и она, возможно, не вернётся до трёх. Ему было не очень жаль. Он скорее хотел бы, чтобы она не возвращалась до трёх часов в какой-нибудь день, который он сам назначит, и чтобы у него хватило смелости сказать ей об этом.

 На его объявление никто не откликнулся, и он пожалел, что не указал в адресе свой номер телефона.

Едва мисс Джиллетт ушла, как появился первый из посетителей мистера Ридера.
 Инспектору Гейлору было любопытно узнать, чем закончился визит в Брикстонскую тюрьму.

— Я склонен с вами согласиться, — сказал он, когда Ридер вкратце изложил ему свой разговор с заключённым.
— Во всяком случае, нет никаких доказательств, на основании которых мы могли бы вынести обвинительный приговор.
Пистолет был иностранного производства, и нам удалось установить один важный факт: когда он был продан в Бельгии, Олсби всё ещё находился в тюрьме.
Конечно, его могли перепродать ему, но это маловероятно.

— Вы когда-нибудь слышали о Синдикате Писарро? — неожиданно спросил мистер Ридер.


У Гейлора была отличная память, возможно, даже лучше, чем у мистера Ридера, потому что он занимался этим конкретным делом.

“Охотники за сокровищами”, - улыбнулся он. “Странно, что вы упомянули о
Писарро. Я пытался разыскать человека по имени Гелпин, который был одним из
крупнейших акционеров и одним из крупнейших обманутых. Я разыскивал его, чтобы
разузнать подробности о его бывшем клерке, но я просто не смог его найти
что странно, поскольку он был довольно богатым человеком.

“ Мертв, ” предположил мистер Ридер.

Гейлор покачал головой.

«Нет, он, кажется, где-то за границей. В любом случае он уехал из Мидлендса два года назад».
Мистер Ридер поджал губы и с трагическим видом посмотрел на детектива.

— Уехал из Мидлендса два года назад, — механически повторил он. — Боже мой…
Уехал за границу с аккредитивом, я уверен. Сколько человек было в Синдикате Писарро?

Гейлор смотрел на него с подозрением.

— В чём дело? Кто-нибудь ещё из членов Синдиката уехал жить за границу?

— Насколько мне известно, двое. Затем воцарилась гробовая тишина, которую нарушил мистер Ридер. «Одного из них звали Сифилд».

 Гейлор кивнул.

 «Я помню это имя, да?»

 «Другого звали Ральф», — медленно произнёс мистер Ридер.

 Он достал из ящика стола подготовленный им краткий отчёт.
Утром он молча передал его инспектору. Гейлор читал очень медленно, и это было естественно, поскольку почерк Дж. Дж. был не самым разборчивым.

Закончив, он потянулся к телефону.

«Я случайно узнал, что банк Гелпина назывался «Шотландский и Мидлендский» в Бирмингеме. Вы не возражаете, если я сделаю междугородний звонок?»

Он подал срочный сигнал оператору междугородней связи, и через пять минут уже разговаривал с банком. Мистер Ридер слышал только вопросы и односложные ответы.


Вскоре Гейлор повесил трубку.


— Аккредитив на 17 500 фунтов стерлингов, — коротко сказал он, — обналичить в Париже,
Будапешт и Мадрид. С тех пор в банк поступило три чека на значительные суммы.
Они были обналичены в зарубежных городах и сопровождались письмами от мистера Гелпина. Управляющий банком говорит, что Гелпин — человек, который любит путешествовать, поэтому он совсем не беспокоится по этому поводу, и у него довольно хороший баланс. Он сказал одну вещь, которая, возможно, имеет значение, а возможно, и нет: когда Гелпин уходил, он объявил о своём намерении отправиться в Монтрё.
Мистер Ридер сразу же вспомнил о маленькой карте на стене в комнате Литноффа с красным треугольником неправильной формы.

В этот момент мистер Ридер встал, чтобы подойти к двери приёмной и принять телеграмму от курьера Western Union. Он подошёл к окну, открыл его и прочитал страницу машинописного текста. Телеграмма была подписана «Мёрфи» и исходила от главы нью-йоркского детективного отдела.


 «Банда Писарро не действовала последние десять лет. Писарро отбывает пожизненное заключение в Синг-Синге. В последний раз о его правой руке Кеннеди слышали в Калифорнии двенадцать лет назад. Считалось, что он исправился. О новых предприятиях Писарро здесь ничего не известно.


 Гейлор прочитал телеграмму и вернул её Ридеру.

— Вы думаете, это проделки Писарро?

 — Мои недобрые предчувствия наводят меня на эту мысль, — сказал мистер Ридер.

 Преподобный доктор Ингэм пришёл в два часа, как раз в тот момент, когда мистер Ридер
ел одну из двух больших булочек, которые он неизменно покупал по
дороге в офис и которые неизменно составляли его обед.

Он почти физически ощущал волнение, с которым священник подошёл к нему.
Это чувствовалось по торопливости и нервозности его стука.

«Мой дорогой друг… произошло нечто удивительное… Мистер Ральф найден!»


Дж. Г. Ридер должен был бы обрадоваться этой новости, но вместо этого он
выглядел немного огорчённым.

«Это очень приятная новость, — сказал он, — действительно очень приятная, хм».

Священник порылся в кармане своего сутаны и достал телеграмму.

«Сегодня утром я заходил к мисс Ральф, и пока я был в отеле, пришла эта телеграмма. Естественно, юная леди вне себя от радости.
Признаюсь, я тоже чувствую себя счастливее».

Мистер Ридер взял телеграмму. Оно было отправлено из Западного Берлина и адресовано Джоан Ральф, отель «Хеймаркет».


 «Буду в Германии месяц. Напишите мне в отель «Мариенбад» в Мюнхене.
 Отметьте письмо как «ожидаю прибытия». С любовью. Папа».


“Замечательно,” сказал мистер ридер.

“Я так и думал. Я спросила барышня, дайте мне провод, чтобы показать
вы.”

“Замечательно,” сказал мистер ридер снова.

“Это замечательно”, - согласился доктор Ингхэм. “И все же это не так. Возможно, его
отозвали в Германию, и у него не было времени связаться с
его дочерью...”

— Я не это имел в виду, — сказал мистер Ридер. — Когда я сказал, что это примечательно, я имел в виду, что это одновременно и странно, и примечательно, что он отправил ей телеграмму из отеля, в котором она никогда раньше не останавливалась.
У доктора Инхэма отвисла челюсть.

 — Боже правый! — выдохнул он.

Его лицо побледнело, как будто он внезапно осознал, что может означать эта телеграмма.

 «Мне это не приходило в голову… Она никогда раньше там не останавливалась — вы уверены?»

 Мистер Ридер кивнул.

 «Она как бы невзначай упомянула об этом вчера вечером, перед тем как уйти.
Полагаю, она сказала вам, что заходила ко мне? Нет, обычно она останавливается в отеле, которому покровительствует её отец. Она осталась на Сенной, потому что он
был близок к офису г-на Ральфа. Во всяком случае, он бы
телеграфировал в Бишопс-Стортфорд”.

“Это странно”, - сказал священник после паузы.

“Это странно”, - сказал мистер Ридер. “Это приобрело видимость
... гм... дела. Определенно дела.”

Долгое время он казался полностью поглощенным потоками дождя,
которые стекали по стеклам его окна.

“Это, конечно, сбивает с толку”, - сказал наконец доктор Ингхэм. “ Признаюсь, я
начинаю беспокоиться. Этот рыжеволосый молодой человек, например...

«Мисс Ральф вам это сказала?»

«Мисс Джиллетт — ваша очаровательная секретарша. Она приехала в отель со своим братом...»

«Со своим молодым человеком», — поправил мистер Ридер и кашлянул.

«Серьёзно? Она его не представила».

— Она никогда не делает того, что должна делать, — с горечью сказал мистер Ридер.


Он развернулся в своём вращающемся кресле, словно пытаясь избавиться от гипнотического притяжения извивающихся капель дождя.


— Рыжеволосый молодой человек тоже примечателен. Я за него беспокоюсь. Он словно стоит на пороге... эм... жизни. Через несколько лет он, возможно, будет счастливо жить с рыжеволосой женой и... э-э-э... рыжеволосыми детьми. Быть убитым в расцвете сил только потому, что его отец был болен и недооценил бриллиантовую брошь или заколку, было бы крайне несправедливо.

 Доктор непонимающе уставился на него.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Быть отрезанным от мира... Вы же не хотите сказать, что этому молодому человеку _угрожает опасность?_


— Интересно! — сказал мистер Ридер.

Некоторое время они сидели, мрачно глядя друг на друга.

— Я в замешательстве, — наконец вздохнул доктор Ингхэм. — У меня такое чувство, будто я забрел в какую-то ужасную страну нереальности. Мистер Ридер, — он наклонился вперёд, — вы когда-нибудь бывали в Кенте?

 — Я там живу, — ответил мистер Ридер, и это было правдой, ведь Брокли-роуд находится на окраине Лондона в этом графстве.

 — Я имею в виду сельскую местность. Я обсуждал этот вопрос со своим
Моя жена — женщина удивительной проницательности. У неё есть теория, которую, должен признаться, я считаю совершенно фантастической. Я бы не стал упоминать о ней при вас, если бы не ваши сомнения по поводу этой берлинской телеграммы, которая, как я полагал, раскрыла тайну. Я сказал ей только вчера вечером: «Дорогая моя, если бы ты рассказала мистеру Ридеру свою теорию, он бы подумал, что ты начиталась детективов!» Она инвалид и очень редко выходит из дома. Я чувствую, что с моей стороны было бы просить
вас о многом, если бы я предложил вам провести уик-энд с нами.

Мистер Ридер колебался.

— Я редко выхожу из дома, — сказал он, — но в чём заключается теория вашей любезной дамы?

 Доктор улыбнулся.

 — Я чувствую, что должен извиниться за то, что вообще высказал такое предположение.
 Много лет назад, когда я был в Америке, меня обманули.  Сумма была незначительной, но это стало для меня уроком. Вот он я, независимый
человек, благодаря щедрости моего дорогого отца, и всё же жадность,
которая присуща всем нам, взяла верх над моими сомнениями, и я вложился в
нелепую схему быстрого обогащения… своего рода охоту за сокровищами,
организованную негодяем по имени Писарро!»

 Мистер Ридер кивнул, но ничего не сказал.

«Моя дорогая жена считает, что за исчезновением мистера Ральфа стоит какой-то дьявольский заговор — какой именно, я затрудняюсь объяснить.
 Эта фантастическая теория связана с Писарро.  Так вот, я случайно узнал, что Писарро в тюрьме — по крайней мере, я так считаю...»

 Мистер Ридер поднял длинный указательный палец; возможно, это был жест предостережения. По правде говоря, это был знак того, что он хотел что-то сказать.

 «В субботу днём у меня нет никаких особых дел, — сказал он. — Могу ли я воспользоваться вашим гостеприимством? Могу ли я с уважением заметить, что ваша жена
Она очень умная женщина, и я бы хотел с ней познакомиться».
Доктор Ингхэм собирался отправить свою машину навстречу Дуврскому экспрессу. Мистер Ридер был согласен с этим планом, но...

«Я должен вернуться ночью. Я... э-э... никогда не сплю ни в чьей постели, кроме своей собственной».
Доктор Ингхэм понимал это предубеждение против чужих постелей. У него было альтернативное предложение: мистер Ридер мог бы проехать всю дорогу на машине.

«Это займёт немного больше времени, но дорога очень хорошая, и я могу попросить, чтобы вас забрали от вашего дома в Брокли, это по пути».

И снова он нашёл Дж. Г. Ридера приятным в общении.

Остаток дня мистер Ридер тщетно ждал какого-нибудь сообщения от рыжеволосого юноши, но так и не получил его, когда мисс Джиллетт вернулась в офис, то есть примерно в пять часов. Он не сидел без дела: по его настоятельной просьбе к нему пришёл помощник, которого он иногда нанимал, и они провели плодотворный день, просматривая некоторые документы в Сомерсет-Хаусе.

К тому времени, как мисс Джиллетт вернулась, у него был полный список английских подписчиков «Синдиката Писарро», и, за тремя исключениями, все они
Он отправил телеграммы по известным адресам. Он не стал отправлять телеграмму мистеру Ральфу, пропавшему Сифилду или мистеру Гелпину.

 Мисс Джиллетт сообщила одну новость: она провела день в комитете со своим женихом и Джоан Ральф, и они пришли к выводу, что что-то не так. Едва ли это стоило обсуждения в комитете, подумал мистер Ридер, но он избежал неприятностей, воздержавшись от столь провокационного комментария.

Он вышел из офиса в шесть часов и направился в Скотленд-Ярд.
Там он сразу же пошёл в кабинет Гейлора.

«Я мог бы избавить вас от лишних хлопот», — сказал Гейлор, когда Ридер рассказал ему о отправленных телеграммах. «Мы уже связались с местной полицией, и они проводят расследование. Мы нашли двух подписчиков, но они очень бедные люди и вряд ли пострадают. Я также взглянул на карту в квартире Шмидта и позвонил в полицию Монтрё. Говорят, что территория, отмеченная красными чернилами, — это заброшенная ферма, принадлежащая русскому.
 Начальник полиции был очень любезен; он отправил пару человек, чтобы они поднялись
о Глионе, чтобы провести расследование, и они сообщают, что там никого нет, что поместье в запустении и уже много лет не используется. Раньше там был смотритель, но он уволился.
Русским, конечно же, был Литнов. Судя по всему, он был там всего один или два раза в жизни и никогда не жил на ферме. Это загадочное дело.

«Для меня это так же ясно, как текущая вода в горном ручье, — поэтично сказал мистер Ридер, — но это, конечно, потому, что у меня криминальное мышление».


 В тот вечер он вернулся в свой кабинет в девять часов, после скромного ужина.
Телеграмм не было. Единственное письмо, которое его ждало, было от
бывшего клиента с приложенным чеком.




 ГЛАВА IV
Морось сменилась дождём. Капли стучали по макинтошу мистера Ридера и
время от времени стекали с полей его шляпы с высокой тульей, пока он
брел к ближайшему трамваю, который должен был доставить его домой.

Это была не та ночь, когда люди выходят на улицу. Он снова
увидел бездельника в жёлтом непромокаемом плаще, стоявшего на углу
Брокли-роуд, и ещё одного бездельника, неторопливо расхаживавшего взад-вперёд.
Этот человек обернулся на звук его шагов и направился к нему.

— У вас есть спичка, губернатор? Его голос был грубым и простым и как-то не вязался с его респектабельным нарядом: на нём был синий тренч, застёгнутый до подбородка и подпоясанный ремнём.
Кончик зонта мистера Ридера поднялся и оказался прямо над этим ремнём.


— У меня нет спички. Если бы он у меня был, я бы не был настолько глуп, чтобы сунуть руку в карман и отдать его тебе, — назидательно произнёс он.
 — А теперь, если ты не будешь путаться у меня под ногами, то избавишь себя от множества неприятностей.

 — Я ведь вежливо тебя попросил, не так ли? — прорычал мужчина.

— Ваша вежливость меня не забавляет, — сказал мистер Ридер, а затем внезапно протянул руку и схватил мужчину за плечо, продемонстрировав силу, которой в нём никто не подозревал, и швырнул его на дорогу.

 Он прошёл через маленькие железные ворота и захлопнул их за собой.

 — И передайте Кеннеди от меня, что он зря тратит время.

 — Я не понимаю, о чём вы говорите, — прорычал мужчина.

Мистер Ридер не стал с ним спорить. Он поднялся по ступенькам, вставил ключ в замок и вошёл. Он задержался лишь для того, чтобы повесить мокрый плащ
Он снял макинтош в прихожей, разулся и поднялся в свою комнату. Там было темно. Он не стал включать свет и, пройдя через комнату, отдёрнул тяжёлые шторы и выглянул.

 Мужчина в синем плаще всё ещё стоял перед домом, но теперь к нему присоединился бродяга в жёлтом непромокаемом плаще, и они о чём-то говорили.

Мистер Ридер был наделён своеобразным чувством юмора.
 Он пошёл в свою спальню и взял с полки в шкафу небольшой пневматический пистолет, «сломав» его, вставил пулю.  В
На расстоянии, которое отделяло его от двух наблюдателей, пневматический пистолет не представлял опасности, но мог причинить сильную боль. Аккуратно приподняв раму, он прицелился и нажал на спусковой крючок. Он услышал крик мужчины в жёлтом плаще и увидел, как тот подпрыгнул.

 «Что тебя укусило?» — спросил мужчина в синем плаще.

 «Кто-то меня укусил».

 Он схватился за шею и от боли мотал головой из стороны в сторону.

Мистер Ридер снова переломил пистолет, вставил в дуло ещё одну пулю и прицелился ещё точнее.

«Эй, послушай», — сказал мужчина в плаще. Больше он ничего не сказал. Его
Шляпа отлетела в сторону, и, подняв глаза в замешательстве, он увидел, как мистер Ридер
высунулся из окна.

«Уходи», — мягко сказал мистер Ридер.

Он не услышал ответа, потому что быстро закрыл окно. Он принципиально возражал против сквернословия. Но когда через несколько минут он снова выглянул, двое мужчин уже исчезли.

Было уже 11 часов, когда он лёг спать. Он спал очень крепко, иначе услышал бы, как первый камешек ударился о его окно. Второй камешек разбудил его, и не зря: камень был тяжелее, и стекло разбилось.

Он быстро встал с кровати и очень осторожно подошёл к окну.
 Снаружи никого не было видно.  Открыв створку, он
осмотрел улицу более внимательно: она была пуста.  Он не
видел ни души, а затем, когда его глаза привыкли к темноте,
он заметил фигуру, движущуюся в тени единственного лаврового
куста, который украшал палисадник его дома.

На этот раз мистер Ридер взял не пневматический пистолет, а очень солидный «Браунинг» в кармане халата. Он бесшумно спустился по лестнице, отпер дверь, открыл её и махнул рукой.
в сад был направлен концентрированный луч мощного прожектора. Это был не тренч и не непромокаемый плащ, а неопрятный юноша без шляпы,
чья мокрая одежда, казалось, прилипла к телу.

 Из темноты донёсся умоляющий голос:

 «Это мистер Ридер… Ради бога, выключите свет».

— А, это ты, — мягко сказал Дж. Г., и это прозвучало немного неуместно даже для него самого. — Ты видел моё объявление?

 Молодой человек метнулся в дверь, ведущую в прихожую. Мистер Ридер последовал за ним, закрыл дверь и запер её на засов. Он почти слышал, как дрожит его гость.

— Куда мне идти, сэр? — всхлипнул он.

 Дж. Г. поднялся по лестнице в кабинет и включил свет.

 Рыжеволосый юноша представлял собой жалкое зрелище: его лицо было залито кровью, костяшки пальцев кровоточили. На нём не было ни воротника, ни галстука, и пока он стоял, его мокрая одежда образовывала всё увеличивающуюся лужу на потрёпанном ковре мистера Ридера.

— Я не собирался сюда приходить, но после того, как они попытались меня убить...

 — Думаю, тебе лучше принять горячую ванну, — перебил его мистер Ридер.

 К счастью, ванная была на первом этаже, и каким-то чудом
вода была очень горячей. Он оставил дрожащего юношу, чтобы тот мог снять с себя мокрую одежду, и, поднявшись наверх, собрал несколько предметов одежды.

 В своём кабинете он нашёл кофемашину и в шкафу — большой кекс с семечками. Он был неравнодушен к кексам с семечками.

 Кофе был готов, и юноша вошёл в комнату. Он не был привлекательным молодым человеком. Он был очень бледен, у него был очень большой нос
и длинный костлявый подбородок. Он был очень худ, и одежда мистера Ридера не столько сидела на нём, сколько прикрывала его.

 Он жадно выпил кофе, посмотрел на кекс с семенами, вздрогнул, но
Он взялся за него, пока мистер Ридер раздувал угасающий огонь.

 — Итак, мистер...

 — Эдельсхайм, Бенни Эдельсхайм, — сказал молодой человек. — Я живу на Пепис
-роуд, Нью-Кросс. Девушки рассказали вам обо мне? Жаль, что я убежал в ту ночь, когда вы меня преследовали. Она потрясающе выглядит, не так ли? Я не про блондинку, а про другую.

 — Ты разбудил меня посреди ночи, чтобы обсудить привлекательность брюнеток? — мягко спросил мистер Ридер. — Кто тебя ударил?

 Молодой человек осторожно потрогал голову. Он повязал её большим носовым платком, который дал ему мистер Ридер.

«Я не знаю, мне кажется, это был тот парень в жёлтом пальто… Их было двое. Я как раз заходил в свой дом — в дом моего отца,
когда какой-то мужчина спросил меня, нет ли у меня спички. Мне не понравился его вид,
но я уже тянулся за спичками, когда он ударил меня. На полпути вниз по склону стояла машина — Пепис-роуд построена на холме,
который когда-то назывался Ред-Хилл…»

“Топография мне знакома”, - сказал мистер Ридер. “Что вы делали".
”Когда он вас ударил?"

“Я побежал”, - просто ответил другой. “Я пытался закричать, но не смог, и
тогда другой парень, который стоял у машины, подставил мне подножку”.

Он посмотрел на костяшки пальцев. “Вот где у меня что. Я думаю, что есть
были три из них. Шофер стоял у машины, и он сделал
прыжок в мою сторону, но я увернулся и пополз вверх по склону - с парнем в
желтом пальто позади меня ”.

“В котором часу это было?” - спросил мистер Ридер.

“Около девяти. Я шел к вам, на самом деле я уже принял решение
чтобы. Я знал, где ты живёшь, но решил сначала сходить домой и поговорить со стариком — моим отцом. У нас ювелирный магазин на Клеркенвелл-роуд, но он уже почти год как болен, и я веду дела.

— И вам удалось сбежать? — спросил мистер Ридер, торопя рассказчика.

 — В каком-то смысле да, — ответил Эдельсхайм. — Я поднялся на вершину холма. Нигде не было видно ни одного полицейского. Это позор — мы платим такие деньги, а полицейских нет! Боже мой, это было ужасно. Я долго их не видел и подумал, что ускользнул от них, а потом увидел приближающиеся огни машины. Если бы у меня был хоть какой-то здравый смысл, я бы постучал в дверь ближайшего дома и вошёл, и никакого полицейского, мистер Ридер! Его голос звучал тонко и истерично.
— Вот за что мы платим налоги, и никаких таких-сяких полицейских в поле зрения!

Он не сказал «такой-то», но мистер Ридер счёл его ругательство простительным.


«Увидев машину, я перелез через ограду площадки для отдыха или чего-то в этом роде. Они, должно быть, меня увидели, потому что машина остановилась прямо напротив того места, куда я спрыгнул. Я не видел, что за мной идёт мужчина, но я как бы чувствовал его присутствие. Потом я понял, что нахожусь на кладбище. Боже мой, это было ужасно — лавировать между крестами и прочим! Я перелез через стену и выбрался наружу, а потом встретил полицейского. Он подумал, что я пьян, и хотел отвести меня в больницу, так что я снова сбежал.

 — Вы видели человека в жёлтом пальто?

— Пока не добрался сюда. Было ближе к двенадцати, чем к одиннадцати. Я как раз думал о том, чтобы позвонить тебе и о том, что ты мне скажешь, когда увидел их обоих. Они шли вместе по Льюишем-Хай-роуд. Я нырнул в твой палисадник и спрятался за кустом. Один из них поднялся по ступенькам и попытался открыть дверь. У него была лампа. Я чуть не умер от страха. Они возились здесь целый час.

«И ты боялся звонить, потому что они могли тебя увидеть?»

«Точно. Я подождал, пока они уйдут, и начал бросать камни. Я разбил два или три окна в этой комнате».

Мистер Ридер налил себе ещё одну чашку кофе, и от согревающего эффекта огня и горячего напитка мистер Бенни Эдельсхайм почувствовал себя немного увереннее.


«Она здесь?» — спросил он. «Та, что с тёмными волосами?»

«Её здесь нет», — строго ответил мистер Ридер.


Внезапно молодой человек снова стал жалобно просить:


«В чём дело?» — потребовал он. «Я увидел вашу рекламу, когда читал сегодня вечером. Я не понял, какое отношение это имеет к делу, но, когда я прятался на кладбище, мне пришло в голову, что эти ребята преследуют меня из-за этого
Реклама, застёжка и всё остальное, а также то, что я сказал молодой леди. Я сделал что-то не так? Прошу прощения. Как правило, я не разговариваю с молодыми леди без представления. Меня воспитали так же хорошо, как и любого другого мужчину. Если я оскорбил её родственников — вы ведь не её отец, не так ли?

 «Я не отец», — решительно заявил мистер Ридер.

«Я так не думал, — сказал Эдельсхайм, — потому что я знал о вас.
Вы детектив. Мой старик — мой отец — говорит, что вы самый
замечательный детектив нашего времени. Я хотел прийти и
объяснить вам, что я не хотел причинить вам вред».

Мистер Ридер пододвинул к себе тарелку с кексом с семечками.

 «Вы, мой дорогой юный друг, — сказал он, — не более чем винтик в колесе очень сложной машины. Я прекрасно понимаю, как вы поставили в неловкое положение работодателей этих двух свирепых мужчин. Теперь давайте перейдём к действительно важному вопросу — просто расскажите мне, что вы сказали, почему вы обратились к этим молодым леди в ресторане».

Бенни жевал пирог с семечками с мучительным выражением лица.
Было очевидно, что ему не нравится пирог с семечками, но голод заставил его преодолеть свои сомнения.

“Я узнал ее в тот момент, когда увидел. Она в моих мыслях день и ночь.
Мистер Ридер. Есть несколько лиц, которые бросаются вам прямо в глаза
, так сказать, которые производят на вас впечатление... Она не
замужем, не так ли? - с тревогой спросил он.

“ Практически, ” сказал мистер Ридер.

На лице молодого человека появилось выражение острой боли.

«Она помолвлена», — объяснил мистер Ридер, поспешив развеять возможные сомнения.

«Я никогда больше не увижу такого лица», — уныло сказал Бенни. «Я романтик, мистер Ридер, и не стыжусь этого. Я влюбился в
Я влюбился в неё, как только увидел её фотографию. На ней были большие очки. Милая!
 Ты не представляешь, что я почувствовал, когда увидел эту фотографию. Я подумал: «Вот она, женщина моей мечты», а ведь я видел её всего полминуты. Он открыл на прилавке свой бумажник, тот самый джентльмен, который заходил в магазин, и достал фотографию, потому что закладка была в том же отделении, завёрнутая в папиросную бумагу, так что я Я хорошенько рассмотрел картину и сказал себе...


— Да, да, — сказал мистер Ридер с некоторым раздражением. — Пожалуйста, не
волнуйтесь из-за своих эмоций, мистер Эдельсхайм.  Расскажите мне что-нибудь о
застёжке.
 — О, да.  Вы хотите узнать об этом?  Это была очень красивая
застёжка, наполовину из бриллиантов и изумрудов.  Я много знаю о
камнях. Я проработал в Хаттон-Гарден восемнадцать месяцев. Мой старик... мой
Отец верил, что я начну с самого низа лестницы ...

“ Он хотел продать застежку?

Бенни покачал головой.

— Нет, он хотел, чтобы его оценили. Мы много занимаемся оценкой, и я, как считается, неплохо в этом разбираюсь. У нас очень большой бизнес,
полдюжины помощников и филиал в Бристоле.

 — Вы оценили его? — спросил мистер Ридер.

 — Я оценил его в 1250 фунтов, но ошибся. Даже лучшие из нас совершают ошибки. Я помню, как однажды...

“Вы недооценили его на 100 фунтов?”

“Это верно. Я так и сказал молодой леди, когда встретил ее. Я думал, она
расскажет своей подруге ...”

“Ее отец”, - поправил мистер Ридер.

“О, это был ее отец?” Бенни больше интересовало происхождение
о его идеале, а не о сомнительном вопросе о бриллиантовой и изумрудной
застёжке.

 «Да, я занизил цену на 100 фунтов. На самом деле он хотел знать,
подлинные ли камни, и, конечно, я мог ему это сказать. Не думаю, что его бы беспокоила неправильная оценка,
и мне не следовало об этом говорить, но я хотел как бы
познакомить вас с молодой леди — вы светский человек, мистер
Ридер...

 — Во сколько он пришёл в магазин?

 Бенни, с набитым семечками ртом, задумался.

 — Около пяти вечера.

 — А что произошло, когда вы оценили застёжку?

«Он завернул его и унёс с собой. Я спросил его, не хочет ли он его продать, но он сказал, что нет».

«Вы больше никогда его не видели?»

Бенни покачал головой.

«Это было в прошлую среду?»

«Во вторник», — быстро ответил Бенни. — Я это знаю, потому что у меня было назначено свидание — я собирался пригласить кое-кого в кино, и мне не терпелось закрыть магазин и уйти.
Мистер Ридер сделал несколько пометок в своём блокноте.

— Вы когда-нибудь оценивали эту застёжку?

Бенни Эдельсхайм посмотрел на него с открытым ртом.

— Странно, что вы об этом спрашиваете, мистер Ридер. Я этого не делал,
но у моего отца есть. Я описывал ему эту вещь, и он сказал, что,
уверен, оценивал такую же вещь полгода назад. Конечно, он мог
ошибиться, но у него потрясающая память». Он стал расхваливать
память своего родителя, но мистер Ридер его не слушал.


«Ну конечно, Клеркенвелл, — пробормотал мистер Ридер. — Вы
даёте рекламу?»

“Мы - лучшие оценщики в Лондоне”, - с гордостью сказал Бенни.
“Это наша специальность. Не могу передать, как расстроился губернатор.
когда я допустил ошибку. Это как бы отразилось на фирме. О, да, мы
давать большие объявления. во всех газетах. Оценка ювелирных изделий. Вы, должно быть,
видели наше название.

Мистер Ридер кивнул.

“Это объясняет все”, - сказал он.

Он посмотрел на часы. Минутная стрелка показывала половину третьего.
Сняв телефонную трубку, он позвонил на ближайшую стоянку такси и назвал свой
адрес.

“ Я отвезу тебя домой, - сказал он. “ Тебе лучше собрать в узел
свою мокрую одежду” пока я одеваюсь.

К тому времени, как прибыло такси, мистер Ридер, чувствуя себя совершенно бодрым, был
готов. Он вышел первым, но в его осторожности не было необходимости, тем более
в автоматическом кольте, который он держал в кармане.

Поездка на Пепис-роуд прошла без происшествий. Он подождал, пока молодой человек войдёт в дом, затем поехал в ближайший полицейский участок и поговорил с дежурным.

 Когда на следующее утро Бенни Эдельсхайм выглянул из окна, он увидел полицейского в форме, невозмутимо стоявшего перед домом, и впервые почувствовал, что его счета и налоги оправданны.




 Глава V

Утро преподнесло мистеру Ридеру сюрприз. Придя в свой офис, он обнаружил, что мисс Джиллетт уже на месте. Это само по себе было
знаменательное событие. Она принимала в своей комнате очень раннего посетителя.
Доктор Ингхэм, и по заботливости в ее тоне казалось, что
она почти по-матерински заботится о нем. Мисс Джилетт был одним из тех, неудобно
люди, чей материнский инстинкт было высоко развито.

Как Мистер ридер остановился у наполовину открыл дверь, он слышал, как она говорила.

“ Мне не следует беспокоиться об этом, доктор Ингхэм. Ридер положит конец этой чепухе. Он гораздо умнее, чем кажется.

 Её оклеветанный работодатель тихо прошёл в свою комнату и позвонил в колокольчик.

“Я не слышала, как вы вошли ... Иногда вы пугаете меня до смерти”,
пожаловалась она и добавила: “Мистер Ингхэм здесь”.

“ Доктор Ингхэм, ” укоризненно произнес мистер Ридер. “ Вы... гм... немного
небрежны в отношении... гм... приставок.

“На него напали... Кто-то пытался вломиться в его дом прошлой ночью"
- сказала мисс Джиллетт. “Бедняга, у него такое ужасное лицо!”

«Позвольте мне взглянуть, пожалуйста», — сказал Дж. Г.

Священник, очевидно, провёл бурную ночь. На переносице его красивого носа виднелась полоска пластыря. Один глаз, в данный момент скрытый за веком, был синим и опухшим, а нижняя
Губа была сильно разбита.

 «Боюсь, я выгляжу довольно ужасно», — сказал он, пожимая руку детективу.


Здоровая часть его лица была бледной и осунувшейся, и когда он сказал, что не спал этой ночью, мистер Ридер не удивился.


Прошлой ночью он вернулся в Сент-Маргарет и сам доехал из Дувра, прибыв домой в десять часов.

«Грейн-Холл построен на месте старого замка, — сказал он. —
От первоначального строения осталось слишком мало, чтобы его можно было восстановить, поэтому я снёс стены и возвёл современную резиденцию. Естественно, она очень
Я живу уединённо, но у меня есть отличный лес, и я разбил хороший сад. Я вернулся до полуночи, но не успел лечь в постель, как жена сказала, что слышала какой-то шум внизу. Я спустился, конечно, без оружия, ведь у меня нет даже дробовика. Я дошёл до прихожей и нащупывал выключатель, как вдруг кто-то набросился на меня. Я получил страшный удар по лицу, но мне удалось найти старый боевой топор, который висел на стене, — к счастью для меня.  С его помощью я
защищался.  Моя жена, которая услышала шум в коридоре,
Я закричала и услышала, как один из нападавших сказал: «Беги, Кеннеди!»
 Сразу после этого дверь в коридор распахнулась, и я увидела, как двое или, может быть, трое человек выбежали в сад и скрылись из виду».

 «Боже мой, — сказал мистер Ридер. — Один из них сказал: «Беги, Кеннеди!»
 Вы уверены, что это был он?»

 «Я могу поклясться, что это было его имя. Потом я вспомнил, или, скорее, моя дорогая жена вспомнила, что человек по имени Кеннеди был членом банды Писарро.
Мистер Ридер задумчиво осматривал раны священника.

«Оружие не применялось?»

Доктор Ингхэм болезненно улыбнулся.

— Плохое утешение! — сказал он с некоторой резкостью. — Нет, я скорее думаю, что меня ударил кулак, в котором было оружие. В темноте этот негодяй, должно быть, бил наугад.

 Он не стал вызывать полицию. Очевидно, он был невысокого мнения о кентской полиции и боялся попасть в газеты. Мистер Ридер мог его понять: он тоже боялся огласки.

«Были ли эти люди обычными грабителями, которых застали за работой, или же ими двигало желание отомстить за какую-то воображаемую обиду?»
Я не могу принять решение из-за их подлого поступка. Для миссис Ингхэм дело Писарро стало навязчивой идеей. Кстати, она с нетерпением ждёт встречи с вами. А теперь скажите мне, мистер Ридер, что мне делать? Я буду полностью полагаться на ваш совет. Обращаться в полицию сейчас кажется довольно бесполезным. Я не могу описать этих людей.
Я видел их лишь на секунду, когда они мелькнули в проёме открытой двери.
 Мой дворецкий и садовник наводили справки сегодня утром, но, похоже, больше никто их не видел. Даже береговая охрана, у которой совсем рядом есть коттедж.

Мистер Ридер сидел с полузакрытыми глазами, сложив большие руки на коленях.


«Это очень странно, — пробормотал он наконец. — Кеннеди, Казиус Кеннеди.
Дурное... эм... яйцо. Он унаследовал это от своей матери, дамы с очень... эм... неприятной историей».

Он поджал нижнюю губу, его глаза опустились ещё ниже.

«Это странно, крайне странно».

Доктор Ингхэм глубоко вздохнул.

«Что мне делать?» — спросил он.

«Попросите полицию обеспечить охрану, — сказал мистер Ридер. — Пусть один офицер спит в доме, а другой дежурит на территории. Надеюсь увидеть вас в субботу».

Он резко поднялся и протянул руку.

«До субботы», — сказал он, и доктор Ингхэм вышел очень недовольный.


В то утро мистер Ридер был не в духе. Он был в таком настроении, какого мисс Джиллетт не могла припомнить. Она очень скоро это поняла.


«Что ты сказал доктору?» — спросила она.

«Когда я захочу вас видеть, я позвоню, юная леди», — отрезал он.

 Она вышла, немного ошеломлённая его поведением. Она услышала, как в замке повернулся ключ, а когда она дозвонилась до него по телефону, он был крайне неприятен.


«Думаю, я пойду домой, мистер Ридер», — сказала она.

«Я вышлю вам зарплату по почте», — сказал он.

Она вышла из кабинета, хлопнув дверью, что (если не считать хлопка) было именно тем, чего он от неё ждал.

Дверь в коридор он запер таким же образом, прежде чем позвонить инспектору Гейлору.

«Мне нужна пара человек, — сказал он. — Я нервничаю или, лучше сказать, испытываю опасения».

«Я как раз гадал, когда ты начнёшь так говорить, — сказал Гейлор. — Я слежу за молодым Эдельсхаймом. Спасибо за твоё письмо. Есть какие-то новости?»


Мистер Ридер рассказал ему о неприятном приключении доктора.

— О! — сказал Гейлор и после паузы добавил: — Это подойдёт.

 — Я так и думал, — сказал мистер Ридер. — Вы не возражаете, если я сегодня буду часто упоминать ваше имя?

 — Лишь бы вы не пытались занять под него денег! — сказал Гейлор, у которого было болезненное чувство юмора.

 После этого Ридер долго рылся в справочнике телефонных номеров и обзванивал различные яхтенные агентства. Он внезапно заинтересовался прогулочными катерами. Первые девять запросов остались без ответа, но десятый принёс ему награду. Получить нужные ответы было несложно, но когда он позвонил по липкому номеру
Будучи неразговорчивым агентом, он с большой свободой использовал имя Гейлор и неизменно получал нужную ему информацию.

 Десятый звонок потребовал такого стимула, но результат превзошёл все ожидания.  Мистер Ридер провёл приятный час за своими записями и морским альманахом. К этому времени прибыли двое сотрудников Скотленд-Ярда.
Вскоре после обеда посыльный принёс квадратную и тяжёлую посылку с этикеткой книжного магазина в Вест-Энде.
Сотрудники Скотленд-Ярда оказались очень кстати, ведь один из них год проработал в отделе взрывчатых веществ и обладал тонким слухом.
из посылки доносилось тиканье.

«Это бомба замедленного действия, но у неё может быть и взрыватель».

Они наблюдали, как она с глухим стуком упала в ведро с водой, а когда через полчаса сотрудник Скотленд-Ярда снова достал её, тиканье прекратилось.

«Они давно готовились к этому взрыву, — сказал детектив. — Эта бомба была сделана не наспех…»

В этот момент зазвонил телефон, и мистер Ридер взял трубку.

 «Это вы, Ридер?» Это был голос Гейлора, и он говорил очень
быстро. «Я заеду за вами. Мы нашли Гелпина».

 «А?» — сказал мистер Ридер.

«Мёртв — выстрел в сердце. Лесничий нашёл его тело в Эппингском
лесу. Будьте наготове».

 Телефонная трубка щёлкнула, но мистер Ридер всё ещё стоял с ней в руке, с ужасом на лице.


«Что-то не так, сэр?» — спросил детектив.

 Дж. Г. кивнул.


«Я ошибался: будь у меня мозг — эм — великого человека, я бы этого ожидал».

Что это было за «это», он не уточнил. Через несколько минут он уже был в составе группы из пяти человек, набившихся в полицейскую машину, и направлялся в
Эппинг.

Уже почти стемнело, когда машина остановилась на опушке леса
по дороге. Рейнджер привёл их к месту, где лежало тело.

Это был мужчина выше среднего роста и с более широкими, чем обычно, плечами.

Хотя Джорджу Гелпину было от пятидесяти до шестидесяти лет, при жизни он был образцом мужественности. Он был наездником, увлекался крикетом,
был в некотором роде спортсменом.

«В карманах ничего — никаких опознавательных знаков. Если бы у нас не было его фотографии и описания — они пришли сегодня утром из Бирмингема, — нам было бы чертовски сложно его найти.
Одним из тех, кто стоял вокруг тела, был врач.
Он предоставил некоторые данные, которые подтвердили мнение мистера Ридера.
Но главное подтверждение он получил, когда осмотрел раскинутые руки безмолвной фигуры.

На них не было следов от автомобильных колёс, а кусты, за которыми был найден мужчина, не пострадали. Это могло быть обычным самоубийством, и доктор высказал такое предположение.

Рядом с телом был найден револьвер. Должно быть, в него выстрелили так близко, что дуло почти коснулось его пальто, потому что оно сгорело.

 «Мы не знаем номер револьвера, но выясняем
наведите справки об этом. Я не думаю, что в них есть необходимость. Пройдет день
или два, прежде чем мы сможем его отследить. Вы достали этот пистолет? ”

Один из ожидавших детективов достал его из кармана. Это был
маленький шестизарядный кольт.

Один из детективов, которые дежурили у тела, когда они прибыли.
он поделился информацией.

«На задней части приклада нацарапан инициал, — сказал он. — Ф. С.».
Он достал оружие из кармана и передал его Гейлору.

«Ф. С., — нахмурился инспектор. — Это довольно распространённый инициал».

“Фрэнк Сифилд, например”, - сказал мистер Ридер, и Гейлор изумленно уставилась на
него.

“Почему это должен быть Сифилд? Это совершенно невероятно, Ридер”.

Однако, когда они вернулись в город и мистер Ридер вступил в
общение с покойным партнером Сифилда, Гейлор обнаружил, что
предположение было не таким уж диким. Томми Энтон позвонил в Скотленд-Ярд и увидел
и опознал оружие.

— Это Фрэнка, — сразу же ответил он. — Он всегда носил с собой револьвер.
Я часто подшучивал над ним из-за этого. Насколько я знаю, у него не было на то причин, и я скорее думаю, что он носил пистолет просто для понта. Он был
немного о театральной стороне”.

Джоан Ральф ушел обратно в Бишопс-Стортфорд. Они доехали до нее по
телефон. Она тоже видела револьвер и описал его точно.

“Я знаю, Фрэнк понес его, и папа был очень саркастичен о
это. Фрэнк обычно возил по стране большие суммы денег, покупая
подержанные машины, и он сказал, что ему приходилось иметь дело с очень жесткими
людьми. Почему ты хочешь знать?”

Мистер Ридер, не желавший тревожить юную леди, изящно солгал.


«Это выше моего понимания», — сказал Гейлор.

Мистер Ридер положил трубку. Они сидели в кабинете инспектора
в комнате в Скотленд-Ярде, куда им принесли еду из соседнего ресторана.

«Меня это не удивляет, возможно, потому, что я слишком оптимистичен, — сказал мистер.
Ридер, — возможно, потому, что мой своеобразный склад ума сбивает меня с толку».

«Но предположим, что это самоубийство...» — начал Гейлор и замолчал.

«Вы подумали, что самоубийца обычно пытается уничтожить все следы своей личности?» — сказал мистер Ридер. — Совершенно верно. Не могли бы вы объяснить мне вот что: почему костюм, который был на нём, такой старый, грязный и потрёпанный? И почему он был в тапочках?

“ Ботинки, ” вмешался Гейлор. “ Ботинки с эластичными вставками.

“ Тапочки, ” настаивал мистер Ридер. “ И почему на них не было грязи?
И почему спереди он был мокрый, а спина, на которой он лежал, почти
сухая? Всю прошлую ночь шел дождь, и он не смог бы пройти через
лес, не промокнув до нитки?”

Гейлор, ущипнул его за длинную верхнюю губу, поглядел угрюмо на остатки
его ужин.

«Теннант сказал мне, что сегодня днём они пытались взорвать вас. Это, конечно же, банда Писарро. Кеннеди?»

«Он самый», — легкомысленно и неграмотно ответил мистер Ридер. «И
Я не удивлюсь, если почти ничего не получилось. Я сказал моему
домработница домой к маме. Большинство домработниц у мамы
домой. Я должен остаться в городе до вечера”.

“Где?” - с любопытством спросил Гейлор.

“Это мой секрет”, - серьезно сказал мистер Ридер.

Они вместе вышли со двора, когда Гейлору пришла в голову идея:

«Если вы хотите убраться с дороги, я бы посоветовал вам отправиться в Сент-Маргаретс-Бэй. Думаю, там вы будете в безопасности».

«Отличная идея, — сказал мистер Ридер. — Очень хорошая идея, но, к сожалению, доктор всё ещё в городе».

Он отправился в свой офис в сопровождении одного из двух детективов, которым
было поручено следить за ним. Другой все еще находился в Мисс
Комната Джиллета - мистер Ридер подозревал, что тот спит, потому что прошло
некоторое время, прежде чем он открыл ему дверь.

“Есть провод для вас,” сказал он, и протянул его мистеру ридеру. Это
был доктор Ингам. Он (мистер ридер) спуститься, как только он
мог? В Грейне произошли важные события.

 Телеграмма была отправлена из Дувра. Мистер Ридер ответил по телефону. Он прибудет на следующий день в
в три часа Затем, как ни странно, вопреки всем своим намерениям, он отправился домой, в своё холостяцкое жилище на Брокли-роуд, и лёг спать один в своей тихой комнате. И что ещё более странно, он спал очень спокойно.

 Если бы он не пошёл домой, то пропустил бы письмо, пришедшее утренней почтой. Оно было от мисс Джиллетт. Она его бросала. Мистер Ридер радостно вздохнул.


 «Думаю, я должна помочь мистеру Антону, — написала она. — Преподобный доктор Ингхэм
обещал помочь ему начать новый бизнес. Доктор Ингхэм был
 Вы очень добры, и я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы, сами того не подозревая, помогли мистеру Антону связаться с ним. Вчера перед отъездом из Лондона он написал Томми, предложив мне помочь в создании нового бизнеса, и я думаю, вам будет интересно увидеть его постскриптум, поэтому я его вырвала.


 Она всегда была ему искренне предана.

 К письму был приложен листок, исписанный рукой доктора.


 «P.S. Я никогда не прощу себя, если из-за меня мистер Ридер лишится своего секретаря. Я очень уважаю этого человека».


— Хм, — сказал мистер Ридер, — как мило...  как необычайно любезно!
Он разговаривал вслух со своей кофемашиной и электрическим тостером, но никогда не был так разговорчив, как когда обращался к неодушевлённой аудитории.

 
Его экономка вернулась утром с «ежедневными» слугами, которые составляли его штат, и собрала его потрёпанный чемодан под его личным присмотром.  У мистера Ридера была одна удивительная слабость: официальная одежда. Каким бы старомодным ни был его повседневный наряд,
его вечерние костюмы были сшиты у самых модных портных, и он
хотел выглядеть как можно лучше в Грейн-Холле. Перед обедом он поехал в город,
по предварительной договоренности встретился с Гейлором в офисе и вручил ему пачку
телеграмм, которые пришли утром. Гейлор рассмотрев
их случайно.

“Я знаю все об этом”, - сказал он. “Девять из семнадцати английский
подписчиков схеме Писарро не хватает. Я вам скажу больше-с
они пошли по лучшей частью восемьдесят тысяч фунтов. Кстати, я не собираюсь
предоставлять никаких дополнительных доказательств против Джейка Олсби. Я держу его под стражей
ради его же безопасности, но на следующей неделе его отпустят.

 Гейлор пришёл в участок, чтобы проводить его.

«Хорошо проведите время. Если толпа Писарро погонится за вами до Дувра, пришлите мне открытку».


У инспектора Гейлора, как уже было сказано, было извращённое чувство юмора.


Всю дорогу мистер Ридер читал книгу под названием «Тысяча самых забавных историй для послеобеденного отдыха». Он прочитал их все, целую тысячу, и ни разу не улыбнулся.

У него была привычка шевелить губами во время чтения. Мужчина в военной форме, сидевший напротив него, никогда раньше не видел мистера Ридера вблизи.
Он молча забавлялся. Однажды он попытался завязать разговор,
но мистер Ридер не был большим любителем бесед в поезде
и его попытка быть любезным сошла на нет.

На станции Дувр мистер Ридер вышел из поезда, и его спутник последовал за ним.
К попутчику мистера Ридера подошли трое мужчин, и он кивком указал на детектива, который проходил через турникет.

«Это ваш человек, — сказал он, — держитесь поближе к нему».

Машина, ожидавшая мистера Ридера, едва отъехала от вокзала
двор, когда все четверо сели в закрытый лимузин и последовали за ним.

Поездка из Дувра в залив Святой Маргариты была не из приятных.
По холмам проносились сильные порывы ветра с дождём. Внизу, когда машина поднималась по дороге, ведущей к обрыву, он мог видеть, как буруны вспенивают жёлто-зелёные воды пролива, а в море небольшое прогулочное судно зачерпывало воду носом в пугающих количествах.

 Грейн-Холл находился не в жилом районе залива Сент-Маргарет.
Он стоял особняком в складке холмов, совсем недалеко от края обрыва. Здание из красного кирпича с приземистыми трубами, которые совершенно не гармонировали с елизаветинской архитектурой дома.

«Раньше у нас были высокие извилистые дымоходы, но ветер их разрушил.
 Вы даже не представляете, какой здесь ветер», — объяснил доктор Ингхэм перед ужином.


Машина проехала через парадные железные ворота и по широкой
аллее подъехала к портику перед входом. Доктор ждал, и с ним была высокая стройная женщина, которая казалась очень молодой, пока не подошла ближе. Даже тогда она могла бы обмануть кого угодно, кроме самых проницательных,
потому что в её каштановых волосах поблёскивали золотые пряди, а красота её лица не потускнела совсем.


— Добро пожаловать! — у доктора Инхэма был повязан один глаз, а нос был сломан
еще была покрыта штукатуркой. Но он был приятно весельчака
настроение. Возможно, он почувствовал облегчение при виде его гость, ибо он
затем признался, что он ожидал, что провод г -
Ридер, сожалея о своей неспособности поставить на вид.

“Я хочу, чтобы вы убедили Миссис Ингам, что это не самый покинутый
пятно на лице земли, дорогой мой ридер. И если вы сможете развеять её опасения по поводу повторения нападения на меня, я буду вам бесконечно благодарен.


 Красные губы миссис Ингхэм изогнулись в улыбке. Так и было, мистер Ридер
Она оказалась начитанной и эрудированной женщиной. Пока она показывала ему окрестности (весенние цветы радовали глаз), она давала ему возможность изучить её. Сам он говорил мало — она не давала ему такой возможности, потому что не переставала говорить. Её голос был низким, но монотонным. У неё были чёткие взгляды почти на все темы. Она рассказала ему, что окончила знаменитый университет Новой Англии — она явно гордилась этим и повторила информацию дважды. Она была хорошенькой, лет сорока, не меньше. У неё были глубокие тёмно-карие глаза
глаза, тончайшие черты лица и угольно-черные брови, которые
привлекательно контрастировали с цветом ее волос.

“... Я помню дело Писарро - я только что закончила колледж и, естественно,
Я был взволнован, потому что он приехал из нашего родного города. И еще, мистер Ридер.,
Я уверен, что все эти исчезновения как-то связаны с
бандой Писарро. Я весь день ломала голову, пытаясь сообразить,
чем мой муж их обидел. Может быть, он выступал против них.
Я вроде как припоминаю, что он получил письмо с угрозами, когда мы были
в Бостоне вскоре после того, как мы поженились. Не то, что мой муж будет волноваться
письма с угрозами..”..

На территории было на что посмотреть: тут и там виднелись полуразрушенные руины
стены, напоминающие наблюдателю о былой славе замка Грейн.
Одной интересной особенностью, обнаруженной мистером Ридером, был лестничный пролет,
ведущий вниз по склону утеса. Он был огражден железной рукой
перила давали обитателям Грейн-Холла частный доступ к пляжу.

«Если кто-то хочет искупаться в гальке», — сказала миссис Ингхэм.

 Из комнаты, которую выделили мистеру Ридеру, открывался прекрасный вид на
море и цветник перед домом. Дом был обставлен с редким вкусом — в убранстве чувствовалась рука миссис Ингхэм. Приятное место для уединения, но во многих, многих отношениях опасное. После чая он поднялся в свою комнату и обнаружил, что камердинер хозяина приготовил для него парадную одежду. Позже пришёл человек, который должен был помогать мистеру Ридеру. Ванная комната была соединена со спальней, и мистер Ридер стоял под душем, когда в дверь постучал камердинер. Он вышел и увидел, что мужчина складывает снятую дневную одежду и аккуратно развешивает её в шкафу.

Содержимое его карманов было аккуратно разложено на туалетном столике.

 «Спасибо, — пробормотал мистер Ридер. — Я... э-э... больше не буду вас беспокоить. Я позвоню, если понадоблюсь».

 Он закрыл дверь за удалившимся камердинером, повернул ключ и начал одеваться не спеша. Мистеру Ридеру нравилась размеренная жизнь в хорошо управляемых загородных домах, а Грейн-Холл управлялся исключительно хорошо. Он спустился вниз и обнаружил, что в гостиной никого нет.
На открытой каминной полке горело ароматное кедровое полено, над которым висела картина, которая могла бы принадлежать Рембрандту.


 Мягкие шторы, строгая мебель, пастельные тона
Цветные стены действовали успокаивающе. Доктор Ингхэм, одетый в вечерний костюм мирянина, вошёл, чтобы погреть руки у камина.

 «Полагаю, Эльза в полной мере поделилась с вами своими теориями? Возможно, в них что-то есть. Я пытался понять, чем я мог оскорбить этих птиц. Может быть, проповедью. Раньше я был влиятельным проповедником — брал за основу текущие события. Проходите в мой кабинет и выпейте чего-нибудь. Эльза спустится не раньше чем через несколько часов.

 Он провёл мистера Ридера через обшитый панелями холл, через дверь с глубоким вырезом в стене в комнату, более уютную, чем можно себе представить.

Глубокие кресла, низкий диван перед камином, стены, увешанные книжными полками, и большой письменный стол в стиле ампир — вот что составляло интерьер комнаты.

«Уют, уют, уют!» — сказал священник, открывая шкаф из орехового дерева и доставая серебряный поднос с бокалами. К ним он добавил квадратный графин и сифон.

«Скажи, когда».

Он плеснул содовой в коричневый стакан с виски, и мистер Ридер изящно отхлебнул.


 «Эльза хочет, чтобы я держал в доме огнестрельное оружие. Вам, как детективу,
полагаю, это ни о чём не говорит. Для меня это отвратительная практика.
Может, я и не великий проповедник, но, надеюсь, я хороший
Кристиан, сама мысль о лишении жизни — фу!

 Мистер Ридер попытался изобразить благоговейный трепет, но у него не получилось.  Со своей стороны, он верил в лишение жизни.  Он был достаточно старомоден, чтобы считать виселицу инструментом высочайшей социальной ценности.

 — Полагаю, у вас есть пистолет?

 Мистер Ридер покачал головой.

 — В тех случаях, когда мне приходилось прибегать к этой ужасной необходимости, — сказал он. «Мне не нравится эта практика. У меня есть... э-э... два таких оружия, но мне никогда не приходилось ими пользоваться. Одно находится в моём кабинете, а другое — в моём доме».

 Доктор слегка поморщился.

“ Вы разочаровываете меня, мистер Ридер. Я не нервный человек, но в свете
того, что произошло прошлой ночью, - он коснулся своего израненного лица, - я должен был
чувствовать себя немного спокойнее. Привет, сладкая.”

На Милашке было безупречного покроя платье из темно-малинового бархата. Мистер Ридер
подумал, что она выглядит на двадцать четыре, и ни днем старше, и имел ли он право
смелость дамского угодника - качество, которому он очень завидовал - он бы сказал
то же самое.

«О чём вы говорили?» — спросила она.

«Мы говорили об оружии, — громко сказал мистер Ридер, — эм... о револьверах».

Она улыбнулась.

— А мой муж излагал свои известные взгляды на святость человеческой жизни, — презрительно сказала она.

 Мистер Ридер улыбнулся.

 — Скорее, я излагал кое-что из того, что у меня на уме, моя дорогая мадам, — сказал он.

 — Дорогая моя, — вмешался хозяин, — всё это произошло из-за вопроса, который я задал мистеру Ридеру: носит ли он оружие.  Он не носит.

— Полагаю, бедняга Томас был ужасно разочарован, — сказала миссис Ингхэм.
— Когда он распаковал вашу сумку, он ожидал увидеть в ней пистолеты и наручники.


Она отвела их обратно в гостиную, но то ли ей показалось, что
болезненная тема, или она хотела отложить обсуждение до конца.
за ужином она ни словом не обмолвилась об опыте своего мужа.

Этот вопрос поднял мистер Ридер. Они проходили мимо
через холл по пути в столовую--

“Каким топором вы пользовались?” спросил он.

На обшитых панелями стенах не было ни доспехов, ни боевых топоров.

“Мы их перевезли”, - сказала миссис Ингхэм. «Потом мне пришло в голову, что эти ужасные люди могли бы использовать боевой топор вместо моего мужа».


Они прошли по широкой лестнице, на которой произошла битва между доктором.
С Ингэмом и его ночными гостями было покончено, и мистер Ридер попытался представить себе эту сцену. Но бывали случаи, когда его воображение подводило, и это был как раз такой случай.

 Столовая была оформлена как банкетный зал елизаветинской эпохи в миниатюре. Там был большой камин в стиле Тюдоров, галерея менестрелей, и он с удивлением заметил, что пол выложен каменной плиткой.

 «Это оригинальный пол старого замка», — сказала миссис Ридер. Ингхэм
с гордостью. «Строители обнаружили его, когда готовили фундамент, и мой муж настоял на том, чтобы его оставили. Конечно
мы выровняли его, а в некоторых местах пришлось заменить флаги.
Но он сохранился в прекрасном состоянии. Раньше он принадлежал семье Де Буаси----

Мистер Ридер кивнул.

— Де Тонсен, — мягко сказал он. — Де Буаси были связаны узами брака, и только один Де Буаси жил в замке в 1453 году.

Она была немного ошеломлена его осведомлённостью.

 «Да, я изучил это место, — продолжил мистер Ридер. — Я в некотором роде занимаюсь археологией».

 Он одобрительно оглядел комнату.

 «Грязная работка».

 Миссис Ингхэм приподняла брови.

 «Я вас не совсем понимаю?»

— На этом этаже, — почти весело сказал мистер Ридер, — злобные старые бароны отрубали головы своим врагам и сбрасывали их в самую глубокую темницу под... э-э-э...
Нет, он никогда не слышал о рве. Это ведь не могло быть правдой, не так ли?

 Когда лакей поставил перед ним тарелку с супом, а высокий дворецкий налил ему бокал вина, мистер Ридер посмотрел на бокал и поднёс его к свету.

«Это хорошая история. Я вполне могу представить, — сказал он, вспоминая, — ту драматическую сцену, когда Джеффри де Буази уговорил своего давнего соперника прийти в
ужин. Как он, должно быть, улыбался, когда его оруженосцы покончили с... э-э...
несчастным джентльменом, напоив его вином из отравленного кубка».

 Он закончил изучать вино и отставил кубок, так и не пригубив его.

 Миссис Ингхэм развеселилась.

 «У вас средневековый склад ума, мистер Ридер».

 «Преступный склад ума», — сказал этот джентльмен.

Он не пил во время ужина, и доктор Ингхэм вспомнил, что в кабинете он лишь пригубил виски.

 «Да, в каком-то смысле я трезвенник, — сказал мистер Ридер, — но я нахожу жизнь настолько захватывающей, что мне не нужны другие стимуляторы».

Он заметил, что человек, который его одевал, был также и лакеем.

 Он подождал, пока двое слуг не отошли в другой конец комнаты, а затем сказал:

 «Ваш слуга выглядит не очень хорошо. Он тоже пострадал в драке?»

 «Томас? Нет, он появился только тогда, когда всё уже закончилось», — удивлённо ответил доктор Ингхэм. «Почему?»

— Мне показалось, что я увидел повязку у него на шее.
— Я этого не заметил, — сказал хозяин.

Разговор иссяк. На стол подали кофе, и мистер.
Ридер щедро добавил в него сахара. Он отказался от сигары и,
извинившись за свои манеры, взял одну из своих сигарет.

«Спички, Томас», — сказал доктор Ингхэм, но прежде чем лакей успел подчиниться, мистер Ридер достал из кармана коробок и чиркнул спичкой.

Это была необычная спичка: она вспыхнула ослепительно белым светом, так что мистеру Ридеру пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Только на мгновение, потом свет погас, и все зажмурились.

— Что это было? — спросил Ингхэм.

Мистер Ридер в отчаянии уставился на коробку.

— Кто-то надо мной подшутил, — сказал он. — Мне ужасно жаль.

Они были очень простые просмотр матчей. Он миновал окно напротив
его хозяин, который нанес один, но производила ничего более поразительного, чем
мягким желтым пламенем.

“Я никогда не видела ничего более экстраординарного”, - сказала прекрасная дама.
Сидевшая слева от него. “Это было почти как вспышка магния. Мы видим
их иногда, когда корабли терпят бедствие”.

Инцидент матча прошло. Это был доктор, который вел
разговор на Pizarros и миссис Ингхэм, которая разработала свою теорию. Дж. Г. Ридер сидел и слушал, казалось, с большим интересом.

 «Не думаю, что он был таким уж плохим человеком», — говорила миссис Ингхэм, когда
— перебил он.

 — Писарро был мерзавцем, — сказал мистер Ридер. — Но у него был такой характер, какого и следовало ожидать от полукровки-даго.

 Если он и заметил, что миссис Ингхэм напряглась, то не подал виду.

 — Кеннеди, его сообщник, — продолжил он, — был, как я уже говорил сегодня днём, человеком, которого стоит пожалеть. Его мать была нравственной прокажённой, никчёмной женщиной, просто вещью.

 Лицо доктора Инхэма побелело и напряглось, глаза горели, как раскалённые угли.
Но Дж. Г. Ридер, сидевший с засунутыми в карманы штанов руками и с сигаретой, безвольно свисавшей с нижней губы,
продолжил, как будто заручился полным одобрением компании.

«Кеннеди был настоящим мозгом банды, если это можно назвать мозгом,
аферистом с каким-то высшим образованием. Он женился на
дочери Писарро, которая не была милой молодой леди. Думаю, он был её четвёртым любовником до того, как женился на ней, — если они вообще были женаты…»

«Возьми свои слова обратно, проклятый лжец!»

Женщина вскочила на ноги и уставилась на него сверху вниз. Её пронзительный голос звучал почти как крик.

 — Лжец, чудовище!

 — Заткнись!

 Это был голос доктора Инхэма — резкий, властный.  Но приказ прозвучал
слишком поздно. Одна из рук Мистер ридер вышел из своего кармана и
он провел автоматическая тяжелого калибра. Он вскочил на ноги так быстро
что они оказались не готовы к такому маневру.

Мистер Ридер отодвинул стул и прислонился спиной к стене.
Томас, лакей, вбежал в комнату, но остановился при виде пистолета.
Мистер Ридер обратился к нему: “Боюсь, я причинил вам боль
В четверг вечером, — любезно сказал он. — Пуля из пневматического пистолета может причинить сильную боль. Я должен извиниться перед вами — я целился в вашего друга.

 Он кивнул в сторону дворецкого.

— С вашей стороны было очень глупо, доктор Ингхэм, позволить двум своим людям приехать в Лондон, и это привело к очень неприятным последствиям. Я видел мертвеца. Довольно крепкий парень по имени Гелпин. На костяшках его пальцев были синяки. Полагаю, что в какой-то момент вы подошли к нему слишком близко без своего телохранителя.

Он подошёл к одному из длинных окон и быстрым движением руки отдёрнул занавеску. Окно было открыто.
Человек в военной форме, который сопровождал его из Лондона, пролез внутрь. Затем он последовал за тремя людьми, которые пришли в дом вместе с мистером Ридером. Доктор
Ингам стоял парализованный в бездействии.

Вдруг повернулся и побежал в сторону небольшой двери в углу
номер. Пистолет мистер ридер взорвалась и панели двери, сплит
шумно. Ингхэм застыл как вкопанный - жалкое, охваченное паникой существо,
и, пошатываясь, попятился назад.

“Это была не моя идея, Ридер”, - сказал он. “Я расскажу тебе все. Я могу доказать, что не имею к этому никакого отношения. Они все в безопасности, все до единого.


 Опустившись на корточки, он откинул тяжёлый ковёр почти у самых своих ног, и Ридер увидел большой каменный диск с тяжёлым металлическим кольцом.

«Они все живы… все до единого. Я застрелил Гелпина в целях самообороны.
Он бы убил меня, если бы я не убил его».
«А Литнофф?» — спросил мистер Ридер почти добродушно.

Доктор Ингхэм промолчал.

 * * * * *

Мистер Ридер записал в своём блокноте:


 Настоящее имя доктора Инхэма было Казиус Кеннеди. Он родился в Англии и в возрасте семнадцати лет был осуждён за получение денег обманным путём. Впоследствии он исправился и выступал на многих собраниях, посвящённых пробуждению веры, и был известен как юный проповедник. Его снова осудили по обвинению в получении денег обманным путём и приговорили
 Он был приговорён к девяти месяцам тюремного заключения, а после освобождения эмигрировал в
Америку, где познакомился с Писарро и помогал ему в большинстве его
афер.

 Он был очень полезен Писарро, поскольку, выступая с проповедями на различных кафедрах,
завоевывал доверие жертв. Он либо получил, либо присвоил себе
звание доктора богословия.

 После самого крупного мошенничества Писарро сбежал в Калифорнию и каким-то неизвестным нам способом сколотил огромное состояние, большую часть которого он потерял на спекуляциях после своего прибытия в Англию.

 В своём заявлении мне он особо подчеркнул один момент: после того как он построил Грейн-Холл на фундаменте старого замка и обнаружил под домом просторные подземелья, которые, могу засвидетельствовать, находились в удивительно хорошем состоянии, он не собирался использовать их не по назначению, пока его тяжёлые потери не вынудили его искать способ пополнить казну.

 Пять лет назад он познакомился с русским актёром по фамилии Литнов, пьяницей, которого вот-вот должны были арестовать за долги и который боялся, что
 его могли депортировать в его собственную страну, где он был объявлен в розыск ЧК за ряд политических преступлений.

 Кеннеди и его жена с одобрения и при содействии Литноффа разработали схему, позволяющую заработать большие деньги. Литнофф снял небольшую квартиру в лондонском особняке, которая была обставлена по минимуму, и именно там провернулась афера. Очень осторожно и со всем своим прежним
хитроумием Кеннеди связался с потенциальными жертвами и,
естественно, выбрал доверчивых людей, которые были готовы
вложить деньги в «Синдикат Писарро». Один за другим «доктор»
 знакомство. Он изучил их привычки, образ жизни, выяснил
 , в каких отелях они останавливались, когда были в Лондоне, их хобби
 и слабости. В некоторых случаях для установления доверия требовалось три месяца
 и когда это было сделано, Кеннеди вскользь упомянул
 историю умирающего русского, который сбежал из Петрограда с сундуком
 полный драгоценностей, награбленных из дворцов знати.

 Заявление мистера Ральфа можно считать типичным для всех них:

 «Я познакомился с доктором Инхэмом, или Кеннеди, после некоторой переписки. Он был очень
 Он был очарователен и явно богат. Он остановился в лучшем отеле Лондона, и я дважды ужинал с ним — один раз с его женой.

 «Он рассказал мне, что занимается добровольной миссионерской деятельностью, в ходе которой он ухаживал за умирающим русским, который сделал ему самое необычное предложение, а именно: купить небольшую ферму в Швейцарии, принадлежащую Литнову, на которой тот закопал драгоценностей на полмиллиона фунтов. Эта история, хоть и казалась надуманной, могла быть правдивой. Его брат жил на ферме. Оба мужчины были
 за ним охотились и следили, пока его жизнь не стала невыносимой.

 «В этой истории что-то есть, — сказал священник. — У этого парня, Литнова, есть драгоценность, которая стоит не меньше тысячи фунтов. Он хранит её под подушкой».

 «Эта история меня заинтриговала. Это пробудило во мне романтические чувства, и, когда доктор спросил, не хочу ли я увидеть этого человека, я согласилась встретиться с ним однажды ночью, пообещав никому не раскрывать тайну русского.

 «Доктор Ингхэм позвал меня в полночь. Мы поехали в одно место в
 Нас с Блумсбери впустили в очень бедно обставленную квартиру. В одной из комнат находился очень болезненного вида мужчина, который с трудом говорил на ломаном английском. Он рассказал мне обо всём, что происходило с ним и его братом из-за шпионажа. Он сказал, что боится за свою жизнь. Он не осмеливался предлагать драгоценности, опасаясь, что агенты российского правительства выследят его. С моей точки зрения, план, который он предложил, был слишком рискованным для меня. Дело в том, что я должен был поехать в
Монтрё, повидаться с его братом, осмотреть драгоценности и купить ферму,
 купите деньги, чтобы оплатить содержимое сундука. Если я не буду
доволен или если мне покажется, что это какой-то подвох, я не буду
платить, пока не буду уверен, что сделка честная.

 «Он показал мне бриллиантовую застёжку, велел взять её с собой и оценить.

 «Этот разговор занял очень много времени: он говорил с большим трудом, иногда нам приходилось ждать по десять минут, пока он переведёт дух. Я взял брошь с собой и оценил её, а затем в тот же вечер вернул доктору Ингэму.

 «Именно он предложил мне самый безопасный план: не носить с собой деньги»
 всё, что угодно, только купите аккредитив. Он очень беспокоился, сказал он, чтобы я не рисковал.

 «Меня очень впечатлила кажущаяся искренность этого плана и тот факт, что риск, по-видимому, был незначительным. Он попросил меня отнестись с уважением к настойчивой просьбе русского не говорить ни слова ни одной живой душе ни о моих намерениях, ни о моих планах. Я купил аккредитив, и мы договорились, что я приеду в дом доктора Инхэма на машине, переночую там и на полуденном пароме отправлюсь в Кале, а оттуда в Швейцарию.

 «Я приехал в Грейн-Холл около шести часов вечера и был поражён роскошью этого места. У меня не было ни малейшего подозрения, что что-то не так.

 В половине восьмого я присоединился к доктору Инхэму и его жене за ужином. Я ничего не пил, пока не подали портвейн, но после этого я не помню, что происходило, пока я не очнулся в маленькой каменной комнате. В каменной нише стояла свеча, а рядом с ней — полдюжины других свечей и коробок спичек, чтобы было чем поджечь. Это был единственный свет, который я видел, пока меня не спасли. Там была железная кровать,
 На полу лежал кусок ковра и стояла стиральная машина, но другой мебели не было. Дважды за сутки двое мужчин, которых звали Томас и Леонард и которых я, кажется, видел в ливрее слуг, выводили меня на прогулку по длинному каменному коридору, который тянулся через весь дом. Я не видел других заключённых, но знал, что они там, потому что слышал, как один из них кричал.
 У меня отобрали аккредитив. Я видел Кеннеди только один раз, когда он спустился и попросил меня написать письмо
 на бланке иностранного отеля, адресованное моей дочери, в котором говорилось, что со мной всё в порядке и что ей не стоит обо мне беспокоиться».

 Было ясно, что успех плана зависит от осмотрительности Литноффа. Этот человек был пьяницей, но пока он не проболтался о том, откуда у него деньги, банде ничего не угрожало. Именно тогда, когда он начал говорить о бриллиантовой застёжке, Кеннеди решили, что ради собственной безопасности они должны заставить его замолчать.
Они поняли, что игра окончена, и начали готовиться к побегу, но
 В конце концов они надеялись, что им удастся этого избежать. Я выяснил, что за неделю до их ареста была временно зафрахтована небольшая яхта. В то время она находилась в Дуврской гавани, и, если бы их планы осуществились, они бы отплыли через несколько дней после моего прибытия в Грейн Холл.

 Возникло новое осложнение, когда Кеннеди спустился вниз, чтобы отнести еду заключённым в ночь смерти Гелпина. Двое слуг были в Лондоне. Им было поручено не допустить встречи Эдельсхайма со мной. Возможно, Кеннеди переоценил свои силы или слишком доверился
 Он слишком полагался на револьвер, который носил с собой и который взял у другого заключённого — Фрэнка Сифилда.

 Кеннеди утверждает, что Гелпин, который был очень сильным мужчиной, напал на него без всякой причины, но мы никогда не узнаем правду. Однако он был убит в коридоре, потому что другие заключённые слышали выстрел.

 Рано утром вернулись двое слуг, и тело сразу же отвезли в Лондон и похоронили в Эппингском лесу.

 Я не могу точно сказать, когда у меня возникли подозрения относительно доктора Инхэма
 были возбуждены. Я скорее думаю, что это произошло во время его первого визита ко мне. Его очевидное стремление ускорить прибытие Джоан Ральф,
заявление Олсби, мой разговор с аптекарем и рассказ Эдельсхайма
— всё это указывало на один вывод: очевидно, это была афера
в крупных масштабах, и после того, как я увидел топографическую
карту района, в котором расположен Грейн-Холл, и навёл справки о
старом замке, вероятность того, что это было массовое похищение,
стала очевидной.

 Я должен был убедиться, что «доктор Ингхэм — это Кеннеди, а на последнем
 Когда мы встретились в моём кабинете, я, к сожалению, был вынужден оклеветать его мать. Хотя он был вне себя от ярости, он сдержался, но показал мне достаточно, чтобы я убедился в правильности своих подозрений.

 Я попытался провернуть тот же трюк в Грейн-Холле, но сделал это только после того, как зажёг магниевую спичку. Это был сигнал, о котором мы договорились с полицией, которая, как я знал, находилась за пределами дома и должна была действовать по сигналу.


Под этим он написал:


 Казиус Кеннеди, осуждённый за убийство в К.К.К. Казнён в тюрьме Пентонвилль. (Элфорд — палач.)

 Эльза Кеннеди, осуждена по Ч.К.С.С. пожизненно.

 Томас Дж. Пентафард, осужден по Ч.К.С.С. Преступный сговор и
 соучастие в убийстве. Пожизненно.

 Леонард Поленски, осужден C.C.C. за преступный сговор и
 соучастие в убийстве. Пожизненное.




 ДЕЛО ДЖО АТТИМАРА

 ГЛАВА I

В сумерках вечера гребец подвёл свой ялик под нависающий корпус балтийского парохода и облокотился на вёсла.
Маленькая лодка мягко покачивалась на волнах реки.
Грязный второй помощник капитана выглянул из открытого иллюминатора и задумчиво сплюнул в воду.
Судя по всему, он не заметил
Смуглый лодочник с клоком седой бороды, по-видимому, не обращал внимания на его появление.
Вскоре небритый мужчина с выцветшей золотой полоской на запястье в поношенной куртке втянул голову в плечи и исчез.


Через несколько секунд в иллюминатор просунули квадратный деревянный ящик, который с плеском упал в воду.
На мгновение показался один острый угол, затем ящик медленно скрылся под жёлтой водой. Всплыл маленький чёрный буй, и лодочник с интересом уставился на него. К бую
К нему был привязан прочный шнур, а шнур был прикреплён к ящику.
Он ждал, медленно двигая вёслами, пока буй не скроется из виду, а затем, повернув запястье, подцепил вёсло под шнур — в буквальном смысле подцепил, потому что на конце короткого лезвия была небольшая стальная дужка.

Подтолкнув лодку вперёд, он потянулся к бую и втянул его в кормовые шкоты, закрепил шнур вокруг деревянного колышка и, подняв вёсла, позволил течению отнести его под корму парохода.
 На середине реки стояла баржа, похожая на шлюпку, и он направил к ней свой ялик.

С кормовой палубы вышел крепко сложенный молодой человек и, схватившись за багор, подтянул ялик к барже. Смуглый мужчина держался за борт баржи, пока багор перекидывали на натянутый трос за кормой. Молодой человек лишь закрепил промокший канат на небольшой скобе. К этому времени пассажир ялика уже был на борту.

 — Никого нет, Лигси? — хрипло спросил он.

“Никто, капитан”, - ответил молодой человек.

Капитан больше ничего не сказал, но прошел в рубку на корме и
исчез в коридоре, закрыв за собой люк.
Там он и оставался, пока устье реки не превратилось в чёрную пустоту, пронизанную тусклым светом корабельных огней.

 Лигси направился туда, где на перевёрнутом ведре сидел его юный помощник и тихо наигрывал на губной гармошке.  Он перестал музицировать ровно настолько, чтобы заметить, что начинается прилив.

 «Мы поднимемся сегодня ночью?»  — спросил он.

 Лигси кивнул. Он уже слышал тарахтение мотора на корме баржи, где его запускал шкипер.

 «Зачем мы здесь торчим? — с любопытством спросил юноша. — Мы пропустили один прилив — могли бы уже быть в Гринвиче. Почему бы нам не отправиться в Гринвич? Капитан Аттимар…»

— Не твоё дело, — прорычал помощник капитана.

Он услышал, как смуглый мужчина зовёт его, и пошёл на корму.

— Давай занесём этот ящик и поставим его, — сказал он тихим голосом. — Я оставил место в кирпичной кладке.


Вместе они осторожно потянули за верёвку и вытащили квадратный, промокший упаковочный ящик. Лигси наклонился и схватил его инструментом, похожим на огромные щипцы для льда.
Мокрый ящик был перенесён на узкую палубу и быстро уложен в трюм баржи.


 «Аллануна» неизменно перевозила кирпичи между небольшим двором на
Побережье Эссекса и пристань Тенни. Все на реке знали ее как
неустойчивое судно с опасным управлением. Громкое пыхтение ее двигателя
было преступлением. Даже ветреные буксиры широко обходили ее рыскающий нос.
причал.

Мальчика вызвали на корму, чтобы он присмотрел за двигателем, и Лигси сел
за румпель. Было пять часов весеннего утра , когда она очнулась .
Теннис-Уорф, что в Ротерхите.

 Как причал, он мало чем привлекал даже самых непритязательных баржевых перевозчиков. Он представлял собой ограниченное пространство, где могли разместиться бок о бок два строительных грузовика (хотя для этого требовалось немного
маневрируя, чтобы привести их в нужное положение) и маленький убогий домик
, где жил Джо Аттимар.

За побитыми непогодой воротами, которые время от времени открывались, чтобы пропустить
тележки строителей, был Шедвик-лейн. Он не имел ни один из живописных
персонаж из трущоб раньше, когда дома были из дерева, и
вода-Обухов стояли в каждом дворе. В настоящее время он состоит из четырех стен
по две с каждой стороны улицы. Их соединяет перевернутая
V из сланца, которая называется крышей, и через равные промежутки расположены четыре красных дымохода, установленных на небольшой квадратной кирпичной башне. Эти
примерно обозначьте, где боковые стены отделяют один сарай от другого.
Каждая перегородка называется «домом», за который люди платят арендную плату, когда могут себе это позволить. В стенах, выходящих на улицу, есть по три окна и по одному дверному проёму в каждой секции.


 Дом Джо Аттимара вообще не стоял на переулке, и  Шедвик-лейн имел лишь отдалённое отношение к баржнику по той любопытной причине, что он мог добраться до своего дома и двора по Шедвик-лейн.
Проход, извилистая аллея, петляющая между бесчисленными задворками, и под сенью высокого склада улица Тули
Улица. Год за годом смуглый мужчина с маленькой седой бородой и лохматыми бровями приводил свою баржу вверх по реке, всегда с грузом кирпичей. И баржа неизменно спускалась вниз пустой и без него — по какой-то причине на обратном пути не было ни пассажиров, ни команды.

 Жители Шедуик-лейн не знали об этом. Они даже не подозревали, что Джо Аттимар ночует в своём доме не больше одной ночи в месяц.
Конечно, по грязной старой машине они знали, что он иногда проезжает через широкие ворота и куда-то ездит
за границей, но догадался, что он занимается законным делом — работает маячником.


Есть несколько незначительных проблем, из-за которых начальство Скотленд-Ярда время от времени беспокойно ёрзает в своих мягких креслах и говорит своим непосредственным подчинённым: «Сделайте что-нибудь».
Мистер Аттимар, хотя и пребывал в блаженном неведении, был одной из таких незначительных проблем.

Есть игорные дома, которые досаждают полиции, странные маленькие клубы и другие заведения, о которых не так просто написать в уважаемом журнале.
Но мистер Аттимар не был связан ни с одним из них. Такие
Проблемы в той или иной форме существуют всегда! Иногда они обостряются, и как раз в тот момент вопрос о систематической контрабанде сильно беспокоил Скотленд-Ярд.

Старший констебль Мейсон послал за инспектором Гейлором.

«Вчера вечером на Лайл-стрит задержали парня, который торговал наркотиками, — сказал он. — Возможно, вы увидите его после предварительного заключения. Я думаю, он расколется».

Но человек, о котором идёт речь, не был трусом, хотя и произвёл такое впечатление, когда его поймали с поличным. Однако он сказал достаточно, чтобы терпеливый детектив предположил, что он может рассказать ещё больше.

«Всё, что я смог выяснить, — сказал Гейлор, — это то, что эта продажная организация практически неуязвима. Банда, которую мы разогнали в прошлом году, больше не занимается производством, но я уверен, что у них всё тот же руководитель».

«Найдите его», — сказал шеф, который имел привычку просить о чудесах тем же тоном, каким он просил подать ему послеобеденный чай.

И тут его осенило.

«Сходите к Ридеру. Сегодня прокурор сказал мне, что Ридер готов взяться за любую дополнительную работу.
В любом случае он может помочь.
Мистер Ридер выслушал просьбу, вздохнул и покачал головой.

“Я боюсь, что это довольно ... гм ... не мое направление бизнеса. Наркота? Есть
раньше была мужчиной по имени Мудл. Может, это и не его имя, но он
был связан с этими несчастными людьми ...

“Мудл, которого звали Сэм Ощкилински, мертв почти
год”, - сказал Гейлор.

“ Боже мой! - сказал мистер Ридер приглушенным голосом, подобающим тому, кто
потерял дорогого друга. — От чего он умер?

 — От удушья, — грубо ответил Гейлор.

 Мистер Ридер больше ничего не мог вспомнить о торговцах наркотиками.

 — У вас нет записей в картотеке? — предположил Гейлор.

«Я никогда не храню пилочки для ногтей, кроме... эм... пилок для ногтей», — сказал мистер Ридер.

«Возможно, — предположил Гейлор, — один из ваших необычных друзей...»

«У меня нет друзей», — сказал мистер Ридер.

Но здесь он сказал не совсем правду.

Он был наделён общинным духом и обладал огромным чувством соседского долга. Особенно если учесть, что он тратил драгоценное время на
диагностику и лечение загадочных болезней, от которых страдали
куры на Брокли-роуд.

 Мистер Ридер был знатоком домашней птицы; он точно знал, почему у кур опускаются крылья, а у петухов краснеют гребни. У него была замечательная птицеферма в
Кент — некрупный, но редкий. Знатные лорды и леди советовались с ним, прежде чем выставлять своих птиц. Он мог помыть и высушить живых цыплят для
выставки: выставка домашней птицы в Хрустальном дворце была событием, которого мистер Ридер ждал одиннадцать месяцев и две недели.

 Он мог часами стоять в своём саду за домом и обсуждать с соседом особенности кур-несушек, а его знакомство с Джонни Саутерсом началось в птичнике. Джонни жил через три дома от мистера Ридера. Он был довольно милым молодым человеком, светловолосым и
Он был хорош собой. В глазах мистера Ридера у него было огромное преимущество: он был очень плохим собеседником.

 Анна Уэлфорд жила в доме напротив, так что можно сказать, что
сцена для любопытной трагедии Джо Аттимара была подготовлена на очень
маленькой площадке.

 Мистер Ридер познакомился с Анной из-за неромантичного вопроса о болезни, поразившей
 призовых виандотов Джонни Саутерса. Она
оказалась в саду за домом Саутеров, когда мистер Ридер
занимался постановкой диагноза. Она была стройной, смуглой
девушкой с удивительными карими глазами. Её отец был торговцем рыбой на пенсии, который
заработал много денег и отправил её в элитную школу в
Брайтоне, где девочек учат ездить верхом без седла, пользоваться губной помадой и
обожать героев Голливуда.

В некоторых аспектах её образованием пренебрегли, и она вернулась в Брокли очень здравомыслящей и уравновешенной молодой леди.

Она не считала Брокли «дырой». Она не курила и не делала ничего такого, ради чего стоило бы жить, но погрузилась в рутину скучного дома, как будто никогда не делила комнату с дочерью графа и не играла в хоккей против сборной Англии.

Джонни не влюбился в неё с первого взгляда. Он знал её с тех пор, как она была совсем маленькой: когда он был мальчишкой, она казалась ему невыносимой.
В юности он считал её взгляды на жизнь здравыми. Он понял, что влюблён в неё, когда понял, что стал выше своего отца.

 Это стало для него неожиданностью.

Он понял это, когда мистер Клайв Десбойн приехал на своём блестящем купе, чтобы отвезти Анну на званый ужин с танцами. Его возмущала непринуждённая уверенность мистера
Десбойна, то, как по-хозяйски он усадил Анну в машину. Он считал, что курить в машине — это отвратительно.
сигару, когда вез даму. После этого Джонни обнаружил, что
открывает и осматривает упаковочные ящики, бочки и кадки на
таможне, испытывая чувство собственной неполноценности и
безнадёжности своего будущего.

 В таком настроении он
обратился за советом к знатоку домашней птицы, и мистер Ридер
выслушал его с интересом человека, который слышит совершенно
новую и оригинальную историю, которую никто никогда не
рассказывал.

— Я так мало знаю... э-э... о любви, — неловко произнёс мистер Ридер.
 — На самом деле... э-э... ничего не знаю. Я бы посоветовал вам... э-э... пустить всё на самотёк.

Очень хороший, хоть и расплывчатый, совет. Но, как оказалось, дело приняло дурной оборот.





Глава II
В следующую субботу вечером, возвращаясь домой, мистер Ридер увидел на Брокли-роуд драку между двумя мужчинами. Он испытывал то, что на португальском называется _repugnancio_, то есть отвращение к дракам. Когда наступила полночь
и наступил субботний день, многие предположили, что
схватка происходит между двумя джентльменами, которые
были сильно пьяны, и мистер
Ридер неизменно переходил, как филистимлянин, на другую сторону дороги.

Но двое молодых людей, которые были вовлечены в столь короткую, молчаливую и ожесточённую схватку, явно не были хулиганами из нижнего Дептфорда.
Оба были в вечерних костюмах, а джентльмены в вечерних костюмах, как правило, не устраивают драк на улицах Брокли. Тем не менее мистер Ридер вряд ли считал, что сейчас подходящий момент для того, чтобы выступать в роли посредника или судьи.

Он бы прошёл мимо них и действительно поравнялся с ними,
когда один из них перешёл дорогу, оставив своего спутника — хотя
вряд ли этот термин применим к тому, кто был весь в синяках и
измученный до такой степени, что он вцепился в перила, чтобы прийти в себя, насколько это было возможно
. Именно тогда мистер Ридер увидел, что одним из участников конкурса
был мистер Джон Саутерс. Он был хриплым и извиняющимся.

“Я ужасно сожалею, что поднял такой шум”, - сказал он. “Надеюсь,
мой отец меня не слышал. Этот парень невыносим”.

Невыносимый мужчина на другой стороне улицы медленно двигался
в сторону припаркованной у тротуара машины. Они молча
наблюдали за тем, как он сел в машину и, резко развернувшись,
поехал в сторону Льюишем-Хай-роуд, а судя по направлению, в сторону Лондона.

— Я был на танцах, — сказал молодой человек как-то невпопад.

 — Надеюсь, — сказал мистер Ридер с величайшей мягкостью, — что тебе понравилось.
 Мистер Саутерс, похоже, был не в настроении давать более подробные
объяснения. Когда они подошли к воротам Ридера, он сказал:

 — Слава богу, Анна была дома, когда это началось! Он весь вечер вёл себя со мной отвратительно грубо. На самом деле она попросила меня заехать за ней и отвезти её домой, иначе мне не стоило с ним встречаться.
Где-то в Сити, в ливрейном зале, проходили танцы. Анна
ушла с мистером Клайвом Десбойном, но обстоятельства, при которых
Джонни заехал за ней, были описаны лишь смутно. Не слышал и мистер Ридер
что стало непосредственной причиной ссоры, в результате которой двое
респектабельных молодых людей устроили кулачный бой на респектабельной пригородной улице
.

Сказать, что он был заинтересован не было бы правдой. Дело,
однако, вряд ли было отжимать. Он надеялся, что к утру обе стороны этого небольшого конфликта забудут о причине ссоры.


 Он не видел Джонни до конца недели.  Мистер Ридер
Он занялся своими делами, и вряд ли Джонни занимал в его мыслях больше пяти минут, пока дело Джо Аттимара не попало в его поле зрения.

 Его снова вызвали в Скотленд-Ярд для консультации.  Он застал  Гейлора и главного констебля вместе, и они изучали очень потрёпанное на вид письмо, которое пришло в Ярд в течение дня.

 «Садитесь, Ридер», — сказал начальник. “ Вы знаете человека по имени
Аттимар?

Мистер Ридер покачал головой. Он никогда не слышал о Джо Аттимаре.

“Это то, что мы могли бы сделать сами, вообще не беспокоясь”.
— перебил его шеф, — но есть всякие сложности, о которых я не буду вас беспокоить. Мы считаем, что в этом деле замешан сотрудник одного из посольств, и, естественно, мы хотим, чтобы этот факт
вышел наружу случайно, а не в результате прямого расследования полиции.

Затем мистер Ридер узнал о Джо Аттимаре, капитане баржи, которая стояла у маленькой пристани в конце Шедуик-лейн.
Баржа «Аллануна» год за годом ходила вверх и вниз по Темзе и привозила кирпичи.
В тот момент или позже он не услышал, какую роль сыграл
Играла миссия, или какая это была миссия, или была ли она вообще.
Миссия. Отдавая должное его проницательности, следует сказать, что он
с самого начала сомневался в этой части истории, и теория, к которой
он в конечном итоге пришел, и которая, вероятно, была правильной, заключалась в том, что
роль, которую он был призван сыграть, заключалась в том, чтобы заставить Аттимара и его
сообщников предать их беззакония. Ибо это было в те времена,
когда имя и внешность мистера Ридера были известны от одного берега
реки до другого, когда едва ли нашелся бы баржарь или буксирщик, которые
не смог бы нарисовать и не нарисовал сносную карикатуру на этого достойного человека, который сыграл важную роль в разгроме одной из самых организованных банд речных воров, когда-либо объединявшихся для неблаговидных целей.

 Мистер Ридер почесал нос, и его губы печально опустились.

 «Я надеялся... э-э... что не увижу этот интересный ручей ещё очень долго».

Он сел и терпеливо выслушал череду неинтересных фактов.
 Джо Аттимар привозил кирпичи по реке — он занимался этим много лет — по цене, которая была немного ниже, чем у конкурентов.  Он перевозил
в течение четырех строителей, и, видимо, совершенно ровный, если не слишком процветающую,
торговля. Он считал, локально будут купаться в деньгах, но это
репутация которые Shadwick переулок применен к любой мужчина или женщина, кто не был
заставили через определенные промежутки времени, чтобы позвонить на местном ломбарде. Он
держался особняком, не был женат, и у него не было никаких видимых интересов
за пределами своего кирпичного дома.

“ Очаровательно, ” пробормотал мистер Ридер. — Звучит почти как роман, не так ли?


После того как он ушёл…

 — Не понимаю, что в этом такого захватывающего, — сказал Мейсон, который не очень хорошо знал мистера Ридера.

«Вот так он шутит», — сказал Гейлор.

 Прошла неделя, и «Аллануна» стояла на якоре у Квинсборо, когда из города вышла небольшая лодка, управляемая местным лодочником, с одним-единственным пассажиром.
Лодка медленно приближалась под бдительным и подозрительным взглядом Лигси. Лодка подплыла к барже, и Лигси увидел мужчину в квадратной шляпе и кривом пенсне, который сидел на корме лодки, зажав между ног зонт, и, судя по всему, уплетал за обе щёки большую ручку! Увидев его, Лигси, который много знал о реке и её скандалах, вскочил со своего места и
восклицание.

Он глупо моргал, глядя на человека в лодке, когда к нему подошёл мистер Ридер.

— Доброе утро, — сказал мистер Ридер.

Лигси ничего не ответил.

— Полагаю, мне следует сказать «добрый день», — продолжил педантичный мистер.
Ридер. — Капитан на борту?

Лигси откашлялся.

“ Нет, сэр, это не так.

- Полагаю, вы не будете возражать, если я поднимусь на борт?

Мистер ридер не стал дожидаться ответа, но, с завидной ловкостью,
выпрямился на узкой палубе баржи. Он оглянулся
со слабым интересом. Люки были открыты, и ему был хорошо виден
груз.

— Кирпичи — очень интересные штуки, — сказал он приятным голосом. — Без кирпичей у нас не было бы домов, а без соломы у нас не было бы кирпичей. Поэтому упаковывать кирпичи в солому — очень разумное решение, которое как бы напоминает им о том, чем они обязаны этому скромному... э-э... овощу.

 Лигси ничего не ответил, но что-то проглотил.

— Я хочу знать, — продолжал мистер Ридер, не сводя глаз с собеседника, — возможно ли это. Можно ли нанять эту баржу?

 — Вам нужно спросить об этом капитана, — хрипло ответил Лигси.

 Его не слишком чистое лицо побледнело ещё больше. Истории о Ридере, которые
спустившийся по реке выиграл в рассказывании. Ему приписывали
сверхъестественные способности к прорицанию; его знания и проницательность
были безграничны. Впервые за многие годы Лигси столкнулся с
медленно работающим механизмом закона; это было
немного пугающе, и его эмоции были совсем не такими, как он ожидал
. Он часто говорил Джо Аттимару:

“... Если они когда-нибудь придут ко мне, я дам им дерзкий ответ”.

И вот «они» пришли к нему, но на его губах не было дерзкого ответа. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

 «Когда вы ожидаете капитана?» — спросил мистер Ридер.
вкрадчивой манере.

“Сегодня вечером или завтра ... я не знаю”, - пролепетал Ligsey. “Он заберет
нас, небось”.

“ Отправился на берег за депешами? ” любезно спросил мистер Ридер. “ Или,
возможно, чтобы телеграфировать владельцам? Нет, нет, этого не может быть: он ___________
владелец. Как интересно! Он выйдет через несколько минут с запечатанными приказами под мышкой. Не могли бы вы сказать мне, — он указал на трюм, — почему вы оставляете это квадратное отверстие в кирпичах? Это один из секретов упаковки или, лучше сказать, хранения?

 Лигси побледнел ещё сильнее.

 — Мы всегда так делаем, — сказал он и не узнал собственного голоса.
звук собственного голоса.

 Мистер Ридер спустился бы в каюту, но люк был заперт на висячий замок. Он всё же спустился в маленькую каморку в носовой части лодки, где спали Лигси и мальчик; и, как ни странно, мистер Ридер, несмотря на то, что был разгар дня, нёс в кармане очень мощный электрический фонарик, который осветил каждый уголок жилища Лигси так, как никогда раньше.

— Довольно убого, не так ли? — спросил мистер Ридер. — Ужасно жить в таких обстоятельствах и условиях. Но, конечно, можно жить и в местах гораздо хуже.

Он произнёс эту небольшую речь после того, как вышел на свежий воздух на палубе и стал обмахиваться полями своей шляпы с высокой тульей.

 «Можно жить, например, — продолжил он, рассеянно глядя на живописный берег Куинсборо, — в хорошей чистой тюрьме.  Я знаю множество людей, которые предпочли бы жить в тюрьме, а не в... э-э... Букингемском  дворце, хотя, конечно, я не знаю, приглашали ли их когда-нибудь в Букингемский дворец». Но не респектабельные мужчины, мужчины с жёнами и семьями.


На лице Лигси не отразилось никаких эмоций.

— С девушками и матерями.

Лигси поморщился.

«Они предпочли бы остаться снаружи. И, конечно, они могут остаться снаружи, если проявят достаточно благоразумия, чтобы сделать заявление в полицию».

 Он достал из бумажника визитную карточку и почти робко протянул её Лигси.

 «Я живу здесь, — сказал мистер Ридер, — и буду рад видеть вас в любое время, когда вы будете проезжать мимо. Вас интересует птицеводство?»

 Лигси ничего не интересовало.

Мистер Ридер подал знак лодочнику, который подвёл ялик к берегу.
Мистер Ридер спустился в лодку, и лодочник отвёз его обратно на берег.

Был один человек, который видел, как он пришёл, и наблюдал за тем, как он уходил
Поезд. Когда наступила ночь, Джо Аттимар подплыл к барже и нашел там
очень встревоженного лейтенанта.

“Старина Ридер был здесь”, - выпалил Лигси, но Джо остановил его жестом.


“Хочешь рассказать об этом миру?” - прорычал он. “Пойдем на корму”.

Коренастый молодой человек последовал за своим командиром.

“Я знаю, что Ридер был здесь: я видел его. Чего он хотел?”

Лигси вкратце рассказал ему довольно много несущественных подробностей о
визите. Неудивительно, что он ни словом не упомянул о
открытке или приглашении мистера Ридера.

“Вот и все”, - сказал Лигси, когда он закончил. “У старины Ридера есть
нос, как у ястреба. Спросил меня, почему мы оставили ту дыру в кирпичах. Я
никогда раньше не имел дела с детективом ...

“А ты нет, да?” - усмехнулся другой. “Кто был тот лодочник, который поднялся на борт
прошлой ночью с Грейвсенда? И зачем я уронил
полцентнера хорошей еды за борт, а? Ты дурак! У нас на борту было с полдюжины таких парней, и все они были умнее Ридера. Он просил тебя что-нибудь ему рассказать?

 — Нет, — мгновенно ответил Лигси.

 Джо Аттимар немного поразмыслил, а затем сказал:

 — Поднимай якорь. Я не буду ждать голландскую шлюпку, — сказал он.

На другом конце баржи послышался вздох облегчения Лигси.




 ГЛАВА III
Этот визит Ридера стал кульминацией серии расследований, которые он проводил в течение нескольких дней. Он составил краткий отчёт для Скотленд-Ярда и отправился домой на Брокли-роуд, обогнав Джонни
Сазерса, когда тот сворачивал с Льюишем-Хай-роуд. Джонни был не один.

— Мы с Анной обсуждали вас, — сказал он, когда они замедлили шаг, чтобы не отставать от мистера Ридера.  — Мы можем увидеться с вами на пять минут?

Это было возможно. Мистер Ридер проводил их в свою большую старомодную гостиную.
В глубине души он надеялся, что разговор не будет касаться
таинственной работы молодого человеческого сердца.

Они собирались пожениться.

«Отец Анны знает, и он ведёт себя ужасно прилично, — сказал
Джонни, — и я бы хотел, чтобы вы тоже знали, мистер Ридер».

Мистер Ридер пробормотал что-то в знак одобрения. Вопрос о любви и влюблённости был отложен в долгий ящик.


— А Десбойн был ужасно порядочен — я рассказал Анне о той довольно неприятной сцене, свидетелем которой вы стали, — он так и не сказал ей ни слова.
word. Он написал письмо с извинениями Анне и написал извинения мне. Он
мне предложили очень хорошую должность в Сингапуре, если я хочу взять
он ... он страшно богат, и это звучит очень хорошо.”

“Это не звучит хорошо для меня”.

Голос Анны звучал решительно.

“Я ценю щедрость Клайва, но не думаю, что ему следует бросать
свою государственную службу, разве что ради чего-то лучшего в Англии. Я хочу, чтобы вы убедили его, мистер Ридер.


 Мистер Ридер уныло переводил взгляд с одного на другого.  Мысль о том, чтобы убедить кого-то сделать что-то, в чём он сам не был уверен, приводила его в уныние.
поглощенный наполнил его тревогой. Как наставник молодежи, он
осознавал свою ограниченность. Ему нравился Джонни Саутерс, как и любой другой
порядочный молодой человек. Он считал Анну Уэлфорд необычайно
хорошенькой; но даже эти два факта в совокупности не могли вызвать в нем
энтузиазма.

“Я не нуждаюсь в долгих уговорах”, - сказал Джонни, к его облегчению. “У меня есть
кое-что еще в рукаве - довольно крупная вещь. Я не вправе говорить об этом.
На самом деле меня попросили этого не делать. Если это произойдёт, то в работе в Сингапуре будет отказано. Сейчас это не так уж сложно.
Дело вот в чём, мистер Ридер: если бы вам предложили стать партнёром в процветающем концерне, который мог бы стать очень крупным, если бы в него вложили душу и сердце, вы бы согласились?

 Мистер Ридер посмотрел в потолок и вздохнул.

 «Меня всегда беспокоят гипотезы, мистер Саутерс. Возможно, когда придёт время, если вы расскажете мне всё о деле, я смогу дать вам совет, хотя, признаюсь, меня никогда не считали человеком, чьи советы чего-то стоят.


 — Именно поэтому я и хотел с вами встретиться, мистер Ридер.  Анна кивнула
медленно. «Я так боюсь, что Джонни уйдёт со службы из-за неопределённости, и я хочу, чтобы он обсудил этот вопрос с вами. Я не хочу знать его секреты, — в её глазах мелькнула тень улыбки, — но думаю, что знаю большинство из них».

 Мистер Ридер с несчастным видом огляделся. Он чувствовал себя пойманным и запутавшимся в сетях унылой семейной жизни. По правде говоря, ему было ужасно скучно, и, будь он более темпераментным, он бы, наверное, закричал.  Он жалел, что догнал этих праздношатающихся влюблённых, и надеялся, что они обратятся в одно из тех периодических изданий, которые
отдел, занимающийся консультированием молодых и сентиментальных людей по вопросам выбора профессии. С величайшим удовольствием он
закрыл дверь, ведущую в их маленькую тайну, и посвятил себя
серьёзному занятию — чаепитию.

 В ближайшие несколько дней мистер Ридер был полон тревог, и тот факт, что он добавил Джо Аттимара в список своих врагов, даже если он и знал об этом, не входил в их число.

В тюрьмах дюжины стран сидели люди, которые его активно недолюбливали.
Майстер из Гамбурга, который продавал долларовые купюры
Хунта, Лефер, искусный гравер, печатавший банкноты в лирах,
Монсатта, специализировавшийся на английских пятерках, мадам Пенса из Пизы,
которая много лет была главным распространителем фальшивых денег в Восточной
и Южной Европе, Аль Селински, бумажник, Дон Лейшмер, печатавший французские _милле_ тысячами, — все они знали мистера Ридера, по крайней мере по имени, и никто из них не мог сказать о нем ничего хорошего, кроме
Монсатта был человеком широких взглядов и мог абстрагироваться от своих личных неудач.

 Письма приходили к мистеру Ридеру из самых разных источников. Это было
Любопытный факт: среди корреспондентов мистера Ридера было очень много женщин. Значительная часть приходивших к нему писем носила весьма щекотливый характер.

 Его имя упоминалось во многих делах, которые рассматривались в
Олд-Бейли. Он и сам время от времени выступал в качестве свидетеля.
Он был мрачным и несчастным человеком и давал показания в своей
нерешительной и почтительной манере против самых разных преступников, но в основном против фальшивомонетчиков.

Его называли то «экспертом», то «частным детективом».
как «банковский служащий» В каком-то смысле он был и тем, и другим, и третьим. Судьи и некоторые адвокаты знали, что он работает на прокуратуру. Говорили, что в частном порядке он занимал должность, эквивалентную званию суперинтенданта полиции.
Он, безусловно, получал солидное вознаграждение от Ассоциации банкиров и, вероятно, получал зарплату от правительства, но никто не знал, чем он занимается. Он хранил деньги в Торки, и управляющий банком был его личным другом.

Но в результате его беглых появлений в суде произошло следующее:
Умные женщины были одержимы идеей, что именно он должен следить за их мужьями и добывать доказательства, необходимые для развода. Бизнесмены писали ему, прося провести расследование в отношении их партнёров.
Важные коммерческие компании предлагали ему немало заказов, но ни один из них не привлекал мистера Ридера, и он собственноручно писал длинные письма с тщательно расставленными знаками препинания, объясняя, что он не является частным детективом в полном смысле этого слова.

Поэтому он не удивился, когда через четыре дня после его выступления
вместе с Джонни Саутерсом он получил письмо, адресованное из квартиры на Парк-Лейн
с просьбой о его услугах. Сначала он взглянул на подпись и
с некоторым трудом расшифровал: “Клайв Десбойн”. На мгновение
имя, хотя и показавшееся ему знакомым, было трудно запомнить
, но затем он вспомнил ссору, свидетелем которой был, и
понял, что это была другая сторона в том неприятном конфликте.

Письмо было напечатано на машинке и пробежало:


 «Уважаемый сэр, я случайно узнал ваш домашний адрес, потому что мисс Уэлфорд указала его мне однажды вечером, когда я был у неё в гостях. Я нахожусь в
 Я оказался в довольно щекотливой ситуации и хотел бы узнать, могу ли я воспользоваться вашими профессиональными услугами, чтобы выпутаться? Поскольку дело касается Сазерса, которого, как я полагаю, вы знаете (я узнал, что вы были свидетелем одного позорного эпизода, в котором я, вероятно, виноват больше, чем он), я подумал, что вы, возможно, согласитесь меня принять. Я хочу, чтобы вы взялись за это дело на профессиональной основе и взяли с меня обычную плату. Меня не будет в городе до вечера пятницы, но ничего срочного не происходит. Если бы я мог позвонить вам в какое-то время
 после десяти в пятницу я буду вам бесконечно признателен.

 «С уважением и т. д.»


 Первым побуждением мистера Ридера было взять лист бумаги и написать решительный, но вежливый отказ встретиться с мистером Десбойном, каким бы серьёзным ни было его затруднительное положение. Он написал первые три слова, когда один из тех странных порывов, которые время от времени овладевали им и которые так часто подталкивали его к правильному решению, остановил его руку. Вместо этого он взял бланк телеграммы и отправил лаконичное сообщение, в котором согласился с предложением молодого человека.

День встречи был напряжённым для мистера Ридера. Скотленд-
Ярд сделал два важных открытия: ранним утром был совершён рейд в небольшой гараж на севере Лондона, где было обнаружено почти 400 фунтов сахарина, а затем последовал второй рейд в особняк в Вест-Энде, где полиция нашла большое количество героина и кокаина.

«Похоже, мы нашли одного из главных распространителей
наркотиков, — сказал Гейлор. — Мы следим за баржей и
готовы арестовать Аттимара, как только он поднимется на борт».

— Где это?

 — Недалеко от Гринвича, — ответил Гейлор.

 Мистер Ридер сунул руку в карман и достал конверт.
Бумага была грязной, адрес был нацарапан. Он достал из такого же грязного конверта письмо и положил его на стол перед Гейлором.


 «Уважаемый сэр, я могу предоставить вам информацию. Я зайду к вам домой в воскресенье утром. Ваш друг».


Гейлор осмотрел конверт. На нём стояла печать «Гринвич».

 «Он сомневался, стоит ли вообще его отправлять: клапан был открыт и снова закрыт.
Полагаю, это Лигси; его настоящее имя — Уильям
Лиггс. У него не было судимостей, но он не был вне подозрений.
Вы его увидите?

“Если он придет”, - сказал мистер Ридер. “Так что многие из этих господ, которые
обязуюсь предоставить информацию одумавшись в последний
момент”.

“Это может быть слишком поздно”, - сказал Гейлор.

В конце очень тяжёлого и утомительного дня мистер Ридер вернулся домой, забыв о назначенной им встрече.
 Едва он вошёл в дом, как раздался звонок в дверь, и тогда он с горьким сожалением понял, что лишил себя часа сна, в котором так нуждался.

Мистер Десбойн был в вечернем костюме. Он приехал из своего клуба, где принял ванну и переоделся после долгого путешествия с запада Англии, как он объяснил.


«Мне очень стыдно беспокоить вас в такой поздний час, мистер Ридер, — сказал он с извиняющейся улыбкой, — но я чувствую себя скорее злодеем из пьесы, и моё тщеславие заставило меня всё исправить».

Мистер Ридер беспомощно огляделся в поисках стула, нашёл его и указал на него.
Десбойн пододвинул стул к столу, за которым сидел детектив.


 Ему было тридцать три или тридцать пять лет, он был хорош собой и очень
приятное открытое лицо и пара серых глаз, которые добродушно блестели.

«Ты видел драку?… Чёрт! этот парень умел бить! Я вполне
заслужил то, что получил, хотя, конечно, это было не так уж много. Я был с ним очень груб. Но потом, как дурак, я впал в другую крайность и нашёл ему работу в Сингапуре — конечно, он её возьмёт, — и теперь мне не терпится отказаться от своего предложения.
Мистер Ридер удивлённо посмотрел на него, и молодой человек печально рассмеялся.


 — Полагаю, вы считаете меня странным? Что ж, так и есть. Я довольно импульсивный и попал в небольшую передрягу. И он больше
дыра больше, чем я думал, потому что я ужасно люблю Анну Уэлфорд, а она ужасно меня не любит! Сазерс скорее в положении
успешного соперника, так что всё, что я говорю или делаю, должно вызывать подозрения.
 В этом-то и ужас!

 — Почему вы хотите отменить встречу? — спросил мистер Ридер.

 Он мог бы добавить, что, насколько он помнит, встреча уже была отменена.

Клайв Десбойн замялся.

«Ну, это непростая история».

Он встал со своего места и начал расхаживать взад-вперёд по комнате, засунув руки в карманы и нахмурив брови.

— Ты помнишь ту ночь, когда произошла драка? Не думаю, что это отложилось в твоей памяти. Всё началось с того, что я сказал нашему другу, когда мы выходили из ратуши. Судя по всему — я узнал об этом только потом, — там был человек, который ждал Сазерса, но в суматохе нашей маленькой стычки — которая, кстати, началась в Сити, — Сазерс не заметил этого человека, который либо последовал за ним в Льюишем, либо опередил его. Должно быть, он был на улице, когда произошла драка. Когда я вернулся домой тем вечером, привратник спросил
Он спросил, не хочу ли я встретиться с одним очень подозрительным типом, и, поскольку я был не в настроении с кем-либо встречаться, я отказался. Через несколько дней на Пикадилли меня остановил мужчина, которого я принял за нищего — нищего, который выглядел вполне здоровым, но большинство нищих такие. Он начал с того, что сказал, что видел бой, и добавил, что может рассказать мне кое-что о Саутерсе. Я
тогда не был таким жестоким, как раньше, и мог бы послать его
куда подальше, но он был так настойчив, что в конце концов я
сказал ему, чтобы он заходил ко мне. Он пришёл в тот же вечер и рассказал мне самую невероятную историю.
Он сказал, что его зовут... - Клайв Десбойн нахмурился. - Это имя вылетело у меня из головы.
на данный момент, но оно вернется. Он был помощником капитана на
барже, которой управлял человек по имени Аттимар...

“ Лигси? ” предположил мистер Ридер, и тот кивнул.

“Это имя - Лигси. Я сокращаю рассказ, потому что на него ушло ужасно много времени, и я не хочу, чтобы он наскучил вам так же, как наскучил мне. Они перевозили на барже какую-то контрабанду, потому что Аттимар, судя по всему, занимается контрабандой в крупных масштабах.
Хотя поначалу я не поверил в эту историю, судя по тому, что он рассказал
Мне показалось весьма вероятным, что он говорил правду. Некоторые товары
были тайно переправлены вверх по реке на барже, а другие
были провезены через таможню Сазерсом.

 Мистер Ридер широко раскрыл рот.

 — Теперь я скажу вам правду. Голос Клайва Десбойна звучал очень серьёзно. — Я хотел поверить в эту историю. В глубине души я
не люблю Джона Саутерса — я был бы бесчеловечен, если бы не испытывал к нему неприязни. В то же время я
хотел сыграть в эту игру. Я сказал этому парню, что он лжец, но он
поклялся, что это правда. Он думает, что полиция собирается арестовать Аттимара,
и когда они это сделают, Аттимар проболтается, используя его собственное выражение
. Тем временем я порекомендовал Саутерса на очень
важную и ответственную работу в Сингапуре, и, естественно, если эта
история выйдет наружу, я буду выглядеть довольно глупо. Я не возражаю против этого, - тихо добавил он, - но я действительно возражаю против того, чтобы Анна Уэлфорд вышла замуж за этого человека.
Мистер Ридер пощипал нижнюю губу.

- Вы знаете Аттимара? - спросил я.

“ Вы знаете Аттимара?

Молодой человек покачал головой.

 «Я даже не могу сказать, что знаю Лигси, но если он сдержит своё обещание, то завтра утром я познакомлюсь с Аттимаром».

 «Что он пообещал?» — спросил мистер Ридер.

«Он сказал, что у Аттимара есть документальное подтверждение — он не использовал это выражение, но имел в виду именно его, — и что он собирается сегодня вечером пойти к Аттимару домой, чтобы забрать его».

Мистер Ридер снова задумался, уставившись в пустоту.

«Когда вы видели его в последний раз?»

«В то утро, когда я написал вам, или, скорее, в то утро, когда вы получили письмо». Он сделал небольшой жест, выражающий отчаяние. «Что бы ни случилось,
Анна будет считать меня самым большим мерзавцем...»

 Резко зазвонил телефон. Мистер Ридер, пробормотав извинения, взял трубку и стал слушать с неподвижным лицом. Он
Он лишь спросил: «В какое время?» — и после долгой паузы ответил: «Да».
Вешая трубку, Десбойн продолжил:

 «Я бы хотел увидеть Аттимара...»

 Мистер Ридер покачал головой.

 «Боюсь, вы не увидите Аттимара. Его убили сегодня между девятью и десятью часами».




 ГЛАВА IV

Было половина первого, когда такси мистера Ридера доставило его на
Шэдвик-лейн, где было полно людей. Ворота были оцеплены полицией,
но Гейлор, который ждал его, провёл его во двор.


«Мы прочёсываем реку в поисках тела», — объяснил он.

— Где это произошло? — спросил мистер Ридер.

 — Проходите внутрь, — мрачно ответил тот, — и тогда вы не будете задавать вопросов.


То, что предстало перед глазами мистера Ридера, было не из приятных, хотя его было нелегко вывести из равновесия. Маленькая гостиная представляла собой нагромождение разбитой мебели, стены были забрызганы красным. Однако угловой столик остался нетронутым. Здесь стояли два стакана с виски: один полный, другой наполовину пустой. Рядом на листе бумаги лежала недокуренная сигара.


«Убийство было совершено здесь, а тело оттащили к краю
«Его вытащили с пристани и бросили в воду, — сказал Гейлор. — Об этом свидетельствует множество улик.


Мы завладели множеством бумаг и нашли на каминной полке письмо от человека по имени Сазерс — Джона Сазерса. Адреса нет, но, судя по почерку, это образованный человек. Сегодня в 21:25 к Аттимару пришёл гость, молодой человек, которого впустили через калитку и который ушёл в 21:25, примерно через десять минут после прихода.

 Гейлор открыл портфель и достал потрёпанную дешёвую серебряную
часы, которые, очевидно, побывали под чьим-то каблуком. Стекло было разбито, корпус погнут. Стрелки показывали
девять тридцать.

 «Один из присутствующих узнал в них часы Лигси — их заложила женщина, живущая на этой улице, когда он однажды занял у неё денег. Это
важно, потому что, возможно, так мы сможем определить время убийства, если допустим, что часы идут немного быстрее или медленнее. Вряд ли это можно назвать
точным описанием. Мы разослали описание по всем саут-энд-уэст-сеттлементам, хотя оно и не очень хорошее, но, вероятно, его будет достаточно. Я получил факсимиле письма...

«Я могу избавить вас от лишних хлопот: вот адрес молодого человека».

 Мистер Ридер достал из кармана блокнот, нацарапал несколько строк и протянул его детективу. Он мрачно оглядел залитую кровью комнату и следы трагедии, молча последовал за детективом, в то время как Гейлор с помощью мощного фонаря показал ему характерные пятна, ведущие от пристани, и…

 «Очень интересно», — сказал мистер Ридер. «Когда вы вернёте тела, я хотел бы их увидеть».


 Он уставился на реку, окутанную лёгкой дымкой — не
Не настолько, чтобы помешать навигации, но достаточно, чтобы скрыть и сделать неразличимыми объекты в тридцати-сорока ярдах от берега.

 «Кажется, баржа в Гринвиче, — сказал он после долгого молчания.
 — Могу я одолжить полицейский катер?»

 Один из катеров пришвартовался к сумасшедшей пристани, и мистер Ридер осторожно спустился в него, не выпуская из рук зонтик, который никто не видел раскрытым. Была холодная ночь, восточный ветер дул вверх по реке,
но он неподвижно сидел на носу катера, словно сфинкс,
уставившись вперёд, пока лодка мчалась на восток, в сторону
Гринвича.

Он причалил к барже, пришвартованной недалеко от берега Суррея, и дрожащий голос окликнул их.

«Это ты, Лигси?»

Мистер Ридер поднялся на борт, прежде чем ответить.

«Нет, мой мальчик, — мягко сказал он, — это не Лигси. Ты его ждал?»

Юноша поднял фонарь, осветил мистера Ридера и заметно вздрогнул.
дрогнул.

“Ты полицейский, не так ли?” спросил он дрожащим голосом. “Ты ущипнул
Лигси?”

“Я не щипал Лигси”, - сказал мистер Ридер, нежно похлопывая мальчика
по спине. “Как давно он ушел?”

«Он ушёл около восьми, вскоре после того, как стемнело; хозяин спустился за ним».
«Хозяин спустился за ним», — повторил мистер Ридер шёпотом. «Вы видели хозяина?»

«Нет, сэр; он крикнул мне, чтобы я спускался. Лигси всегда заставляет меня спускаться, когда они с хозяином разговаривают».

Мистер Ридер достал из кармана жёлтую пачку сигарет и закурил одну, прежде чем продолжить расспросы.

 — И что же произошло?

 — Лигси спустился вниз, собрал свой ящик с песнями и сказал мне, что я должен бодрствовать всю ночь, но могу пойти поспать.  Я испугался, что останусь один на барже...

Мистер Ридер уже шел по коридору в каюту Лигси
. Очевидно, все снаряжение мужчины было снято; даже
простыни на его кровати, должно быть, были сложены и унесены, потому что койка
была смята.

На небольшой стол, который был на четыре фута планка отстранен от
палубой выше, было письмо. Он не был пристегнут, и Мистер ридер выполнен
не стесняется открывать и читать его содержимое. Это было написано от руки.
Как ему сообщили, это был единственный вид письма, который знал Аттимар.
Аттимар знал.


 «Уважаемый мистер Саутерс, если вы подниметесь на борт, то найдёте всё необходимое.
 машинное отделение. Мне нужно быть очень осторожным, потому что за мной следит полиция».


 Расспросив мальчика по имени Хоббс, он узнал, что
Лигси спустился вниз и оставил письмо. Мистер Ридер прошёл на корму и
обнаружил, что люк над маленьким машинным отделением не заперт. Он
спустился в дурно пахнущее помещение, где находился двигатель.
Очевидно, именно здесь Аттимар оставался во время своих коротких путешествий.
Над его головой висел сигнальный колокол, а в пределах досягаемости рычагов было установлено удобное кресло.


Его поиски здесь не заняли много времени.  В открытом шкафчике он нашёл
Это был небольшой квадратный свёрток, завёрнутый в промасленную бумагу. Одного взгляда на этикетку было достаточно, чтобы понять, что в нём, хотя он и не читал по-голландски.

 Вернувшись к мальчику, он подробно расспросил его.  Для Аттимара не было ничего необычного в том, чтобы забрать своего товарища с баржи.  Мальчик однажды видел баркас и описал его как очень маленькое судно. Он ничего не знал о мистере Саузерсе, никогда не видел его на борту корабля, хотя иногда люди приходили, и в таких случаях его отправляли вниз.

 По его просьбе мистера Ридера высадили на берег в Гринвиче, и он сел на
позвоните Гейлору. Было уже два часа ночи, и многое уже произошло.


«Мы арестовали этого человека, Сазерса; его брюки были в крови.
Он признаёт, что был сегодня вечером в доме Аттимара, и рассказывает нелепую историю о том, что он там делал. Он вернулся домой только около полуночи».

“Невероятно”, - сказал мистер Ридер, и мягкость комментария
очевидно, разозлила инспектора Гейлора.

“Вот как это, но я думаю, мы сделали очень хорошо
захват,” сказал он. “У нас достаточно доказательств, чтобы повесить его. Attymar's
оставил всевозможные пометки на своих счетах.”

— Поразительно, — сказал мистер Ридер и по резкости, с которой его оборвали, понял, что по какой-то загадочной причине он разозлил этого человека из Скотленд-Ярда.

 Он отправил в Скотленд-Ярд краткий отчёт с документами и наркотиками и поехал домой на такси.  К трём часам он добрался до Брокли-роуд и не удивился, увидев, что его экономка не спит и что его ждёт Анна Уэлфорд.

Она была очень бледна, но держалась спокойно.

«Вы слышали, что Джонни арестовали...» — начала она.

Мистер Ридер кивнул.

“Да, я дал им необходимую информацию о том, где он должен был быть
нашли”, - сказал он, и он увидел цвета приходят и уходят в ее лицо.

“ Я... я полагаю, вы ... вы должны были выполнять свой долг? - Запинаясь, спросила она. “ Но
вы знаете, что это неправда, мистер Ридер. Вы знаете Джонни.… он не мог... Ее
голос дрогнул.

Мистер Ридер покачал головой.

— На самом деле я не знаю Джонни, — извиняющимся тоном сказал он. — Он... э-э... просто мой знакомый, мисс Уэлфорд. Я не хочу сказать, что он плохой человек, потому что, очевидно, многие люди, которые не являются моими друзьями, — добропорядочные граждане. Вы видели его до того, как он
был арестован?”

Она кивнула.

“Непосредственно перед этим?”

“За полчаса до этого. Он был ужасно разочарован; он пошел узнать
насчет этого партнерства, но у него было чувство, что его обманули,
потому что из этого ничего не вышло. Он договорился о встрече со мной, и я дождался его.
… он переходил дорогу к своему дому, когда его арестовали ”.

“На нем был синий или серый костюм?”

“ Синий костюм, ” быстро сказала она.

Мистер Ридер посмотрел в потолок.

 «Конечно, на нём был синий костюм, иначе… эм…» Он раздражённо почесал подбородок. «Ночь тоже была холодной. Я не могу понять, пока не увижу»
видела его... э-э... брюки».

 Она посмотрела на него в замешательстве и даже немного испуганно. А потом
мистер Ридер вдруг улыбнулся одной из своих редких улыбок и нежно положил руку ей на плечо.

 «На твоём месте я бы не слишком переживал, — сказал он с добрым взглядом. — У тебя много хороших друзей, и ты увидишь, что мистер Десбойн сделает всё возможное, чтобы помочь твоему Джонни».

Она покачала головой.

«Клайву не нравится Джонни», — сказала она.

«В это я могу поверить», — добродушно ответил мистер Ридер.
«Тем не менее, если я не ошибаюсь, вы найдёте мистера Десбойна
единственный человек, который может прояснить эту... э-э... неприятную ситуацию.

 — Но кто был тот убитый?  Для меня всё это кажется таким нереальным.  Его звали Аттимар, не так ли?  Джонни не знал никого по имени Аттимар.  По крайней мере, он мне об этом не говорил.  Я совершенно потрясён этой новостью, мистер Ридер.  Я не могу осознать всю серьёзность ситуации. Это кажется просто
глупой шуткой, которую кто-то сыграл с нами. Джонни не смог бы причинить вреда
ни одному человеку ”.

“Я уверен, что он не мог”, - сказал мистер ридер успокаивающе, но это означало
ничего.




 ГЛАВА V

Домработница мистер ридер был, с его приходом, вели себя с
некоторая скрытность, которая могла означать только то, что она что-то
важно уметь общаться. Это было после того, как он увидел девушку к ее
дом, который он узнал, что такое тайна и было все дело.

“ Молодой джентльмен, который приходил к вам вчера вечером, ” сказала она тихо.
- Я оставила его в приемной. - Мистер Десбойн? - тихо спросила она.

“ Мистер Десбойн?

“Это мое имя”, - кивнула она. «Он сказал, что не уйдёт, пока не увидит тебя».

Через несколько секунд вошёл Клайв Десбойн.

«Я только что узнал об аресте Саутерса — это чудовищно! А я так отвратительно с ним обошёлся сегодня вечером. Мистер Ридер, я готов потратить всё
Деньги, которые вы хотите потратить, чтобы помочь этому молодому человеку выбраться из беды. Боже мой, это ужасно для Анны!

 Мистер Ридер почесал свой длинный нос и сказал, что, по его мнению, это довольно неприятно.

 «И, — добавил он, — для всех».

 «Говорят, этот человек, Лигси, тоже мёртв. Если бы у меня был хоть какой-то здравый смысл, я бы принёс записку, в которой был записан наш разговор».

— Я мог бы позвонить за ним утром, — сказал мистер Ридер, и его голос прозвучал на удивление бодро.


 Мистер Десбойн уставился на него в изумлении.  Казалось, что этот усталый мужчина с опущенными уголками губ и усталыми глазами внезапно получил мощный заряд бодрости.

«Вы делали заметки? Ни один человек из десяти не додумался бы до этого», — сказал мистер Ридер. «Я думал, что я один так делаю».

Клайв Десбойн рассмеялся.

«Я произвёл на вас впечатление ужасно методичного человека, — сказал он, — но это не совсем так».

Он посмотрел на часы на своём запястье.

— Уже слишком поздно, чтобы приглашать тебя на завтрак.
— Завтрак — мой любимый приём пищи, — весело сказал мистер Ридер.

Несмотря на поздний час, в девять утра следующего дня он стоял перед полированной дверью из красного дерева в доме 974 по Мемориал-Мэншнс на Парк-Лейн. Мистер Десбойн не был таким жаворонком и даже сомневался, что мистер Ридер вообще придёт.
сдержит ли детектив своё обещание. Мистер Ридер остался стоять в холле, пока служанка ходила узнавать, как именно следует поступить с этим странным джентльменом.

 Пока её не было, мистеру Ридеру было чем заняться, ведь в просторном холле висели фотографии, которые давали некоторое представление о широких спортивных и театральных интересах Десбойна. Там была одна
интересная фотография, очевидно, увеличенная копия снимка,
на которой на заднем плане была изображена Палата общин, что привлекло внимание мистера
Ридера, тем более что на фотографии также была изображена
угол Вестминстерского моста, по которому двигались автобусы.
Он смотрел на это, когда к нему присоединился Клайв Десбойн.

 «Вот вам и детективная работа, — торжествующе сказал мистер Ридер, указывая на фотографию.
— Я могу назвать вам почти точную неделю, когда был сделан этот снимок. Видите эти два омнибуса с названиями двух пьес?
Я случайно узнал, что в году была только одна неделя, когда они ходили вместе».

— Действительно, — сказал Десбойн, явно не впечатлённый этим умозаключением, как и ожидал мистер Ридер.

Он повёл Ридера в столовую, и тот увидел рядом со своей тарелкой три листа бумаги формата в четверть листа, исписанные от руки.


— Не знаю, сможете ли вы это прочитать, — сказал Десбойн, — но вы заметите там одну или две вещи, о которых я забыл рассказать вам во время нашего разговора.
Я думаю, что в целом они благосклонны к Сазерсу, и я рад, что записал их. Например, он сказал, что никогда не видел Саутерса
и знает его только по имени. Это само по себе довольно любопытно.

“Очень”, - сказал мистер Ридер. “Что касается фотографии в холле ... она
Должно быть, это было в мае прошлого года. Я помню, как несколько лет назад мне посчастливилось установить дату, когда был выписан чек, в отличие от даты, когда он был выписан, благодаря тому, что выписавший его забыл поставить один из своих инициалов.

 Удивительно, как много говорил мистер Ридер, который обычно был немногословен. В основном он говорил ни о чём. Когда Клайв Десбойн подвёл его к теме убийства, мистер Ридер ловко переключился на менее неприятные темы.

 «Признаюсь, меня это не очень интересует, — сказал он. — Я не
Я сотрудник... э-э... отдела по расследованию уголовных преступлений; меня просто вызвали, чтобы разобраться с контрабандой этого человека — а он, похоже, занимался контрабандой довольно активно. Вызывает беспокойство то, что в этом замешан молодой Саутерс. Он кажется хорошим парнем и довольно здравомыслящим в том, что касается ухода за цыплятами. Например, он рассказывал мне, что у него есть инкубатор...

В конце трапезы он попросил разрешения забрать записи для изучения, и ему разрешили.

 Через полчаса он был в доме на Шедуик-лейн.  Гейлор, который должен был встретиться с ним там, не пришёл, и мистер Ридер
двое мужчин, которые работали на пристани на полставки. В обязанности одного из них входило открывать и закрывать ворота и направлять грузовики к нужным местам. Он также, как и его напарник, помогал с погрузкой.

 За все годы, что они там работали, они почти не видели Аттимара.
 Обычно он приходил во время ночного или раннего утреннего прилива. Лигси платил им зарплату.

«Ничего не изменилось, — печально сказал один из них. — С тех пор как я здесь, ворота ни разу не красили — у нас была одна и та же маленькая наковальня, чтобы держать ворота открытыми...»

Он огляделся сначала по сторонам, а потом по кругу. Маленькой наковальни не было.


«Забавно», — сказал он.

 Мистер Ридер согласился. Кто бы стал красть маленькую ржавую наковальню? Он увидел место, где она лежала; в пыльной земле всё ещё оставался след от неё.


Позже пришёл Гейлор, чтобы поскорее показать ему другие комнаты в доме. Там была кухня, довольно просторный подвал, закрытый
тяжёлой дверью, и одна спальня, разделённая деревянной
перегородкой на две неравные части. Спальня была обставлена
просто, но чисто. Там были кровать и прикроватная тумбочка,
большое зеркало и комод, который был пуст. Действительно, в комнате не было ничего, что принадлежало бы Аттимару, кроме старой бритвы, щетинной кисточки для бритья и шести поношенных рубашек, которые стирали до тех пор, пока они не стали дырявыми. В центре потолка висела электрическая лампа с опаловым абажуром; ещё одна лампа висела над небольшим дубовым письменным столом, в котором, как сообщил ему Гейлор, была найдена большая часть документов из кейса. Но больше всего мистера Ридера интересовало зеркало и жирное пятно, которое тянулось от верхнего левого угла почти до
верхняя часть зеркала. Само зеркало держалось на двух маленьких
колоннах из красного дерева, и к верху каждой из них был прикреплён кусок
бечёвки.

— Очень забавно, — сказал мистер Ридер, озвучивая свои мысли.

— Напомни мне посмеяться, — тяжело вздохнул мистер Гейлор. — Что забавного?

В ответ мистер Ридер поднял руку и провёл кончиком пальца по пятну. Затем он начал бродить по квартире, явно что-то ища и так же явно разочаровываясь из-за того, что не мог найти.

 «Нет, отсюда ничего не пропало», — сказал Гейлор в ответ на его
вопрос, “за исключением трудов. Вот то, что может развлечь вас
более того”.

Он открыл дверь, ведущую в спальню. Здесь стоял шкаф ... это было
чуть побольше. Стены и пол были выложены белой плиткой, как и
задняя сторона двери. С потолка свисало большое сопло
, а в одной из стен были два крана.

“Как тебе такая роскошь? Душевая кабина - горячая и холодная вода. Разве это не смешно?


«Меня ничто не смешит, кроме детективов в кино», — спокойно ответил мистер
Ридер. «Ты когда-нибудь ходишь в кино, Гейлор?»

Инспектор признался, что иногда ходит.

«Мне нравится смотреть детективные фильмы, потому что в них всегда есть
большие увеличительные стёкла. Вас это смешит?»

«Да», — признался мистер Гейлор с презрительной и ностальгической улыбкой.

«Тогда приготовьтесь хохотать», — сказал мистер Ридер и достал из кармана самое большое увеличительное стекло, которое когда-либо видел Гейлор.

Под изумлённым взглядом детектива Ридер опустился на колени, как и подобает, и начал тщательно осматривать пол.
 Дюйм за дюймом он продвигался вперёд, время от времени останавливаясь, чтобы поднять что-то невидимое для сотрудника Скотленд-Ярда, и клал это в
конверт, который он тоже достал из кармана.

«Сигаретный пепел?» — язвительно спросил Гейлор.

«Почти», — ответил мистер Ридер.

Он продолжил поиски, а затем внезапно сел на пятки, широко раскрыв глаза, и поднял крошечный кусочек серебристой бумаги размером меньше четверти дюйма в квадрате. Гейлор присмотрелся повнимательнее.

«О, так ты ищешь сигарету?»

Но мистер Ридер не обратил внимания на сарказм. Внутри серебряной шкатулки лежал клочок прозрачной бумаги, такой тонкий, что казался частью мишуры.
Однако он очень осторожно отделил одно от другого и прикоснулся
Он провёл рукой по поверхности и осмотрел кончики пальцев.

«Где камин?» — внезапно спросил он.

«Камин есть на кухне — это единственный камин».
Мистер Ридер поспешил вниз и осмотрел эту маленькую квартиру.
В решётке был пепел, но невозможно было сказать, что именно сгорело.

“Я хотел бы сказать, ” сказал Гейлор, “ что ваши усилия напрасны,
потому что в дневнике у нас достаточно информации, чтобы повесить южан дважды. Только я.
подозреваю тебя” когда ты делаешь что-то без необходимости.

“ Дневник? ” мистер Ридер поднял глаза.

“ Да, у Аттимара.

“Так он вел дневник, не так ли?” Мистер ридер был очень позабавила. “Я должна
думал бы он, если бы я думал об этом вообще”.

Затем он нахмурился.

“Не обычный дневник, конечно? Просто тетрадь для упражнений. Это
начинается ... Дай-ка вспомнить ... скажем, две недели назад или три?”

Гейлор изумленно уставилась на него.

“ Мейсон рассказал тебе?

«Нет, он мне ничего не сказал, отчасти потому, что не разговаривал со мной. Но, конечно, это было бы что-то вроде тетради для записей.
Обычный печатный дневник, который начинается первого января, был бы немыслим. Это дело становится настолько интересным, что я с трудом могу
перестань смеяться!

 Он не смеялся; он был очень серьёзен, стоя в неопрятном дворе перед маленьким домиком и бросая проницательные взгляды на его захламлённую поверхность.

 — Здесь нет никаких следов лодки, на которой сюда приплыл Лигси?  Маленький мальчик на барже оказался гораздо более осведомлённым, чем он думал!  Я скажу тебе, что нужно искать, хорошо?  Чёрную моторную лодку в форме каноэ, в которой при необходимости могут разместиться три человека. Помните, это была лодка в форме каноэ, длиной, скажем, десять футов.

 «Где мне её найти?» — спросил заинтригованный Гейлор.

«На дне реки, — спокойно сказал мистер Ридер, — или рядом с ним вы найдёте небольшую наковальню, которая раньше удерживала ворота открытыми!»


Мистер Ридер был хорошо знаком с преступниками, возможно, лучше, чем среднестатистический полицейский, чьи возможности ограничены территорией, на которой он служит.
Он знал, что работа по раскрытию преступлений зашла бы в тупик, если бы в мире существовали по-настоящему умные преступники. По справедливому замыслу провидения, люди, зарабатывающие на жизнь нарушением закона,
лишённый восьмого чувства, которое, если бы оно работало должным образом, уберегло бы их от полиции.

 Перед уходом он ещё раз осмотрел дом и указал Гейлору на то, что тот уже заметил, а именно на
пятна крови на полу и стене небольшого вестибюля, соединявшего
главную гостиную со двором.

 «Естественно, я это видел», — сказал Гейлор, который был склонен к самодовольству. — Я предполагаю, что драка началась в гостиной;
они с трудом выбрались в коридор----

 — Это невозможно, — пробормотал мистер Ридер.




 Глава VI

Джон Саутерс ненадолго появился в полицейском суде Лондонского Тауэра.
Это был ошеломлённый, сбитый с толку молодой человек, настолько подавленный своим положением, что мог лишь отвечать на вопросы секретаря магистрата.


Гейлор видел его ранее этим утром.

«Он не сказал ничего, кроме того, что ходил в дом Аттимара — о да, он это признаёт — по предварительной договорённости. Он говорит, что Аттимар заставил его ждать некоторое время, прежде чем открыл дверь, а затем только впустил его в вестибюль. Он рассказывает какую-то бессвязную историю о том, как Аттимар отправил его
встретьтесь с одним человеком в Хайгейте. На самом деле это обычная история про человека.
 Мистер Ридер кивнул. Он был знаком с этим таинственным человеком, который фигурирует в рассказах всех арестованных. Иногда это был человек, который давал заключённому украденные вещи, с которыми его застали; иногда это был человек, который просил другого обналичить поддельный чек; но всегда это был какой-то неопределённый Некто, которого невозможно было найти. Половина работы по расследованию, которая занимала внимание детективов, состояла в терпеливом поиске людей
который существовал только в воображении заключённых, находящихся под следствием.

«Он его видел?» — спросил мистер Ридер.

Гейлор рассмеялся.

«Мой дорогой друг, что за вопрос!»

Мистер Ридер потёр свой костлявый подбородок.

«Можно ли... э-э... немного поболтать с нашим другом Сазерсом?»

Гейлор сомневался, и у него были на то причины. Главный констебль
Мейсон и высокопоставленные лица в штаб-квартире в тот момент
извивались под периодическими волнами критики, которые время от времени захлестывали Скотленд-Ярд.
Их последним проступком было
перекрестный допрос мужчина, под подозрение в серьезном преступлении. Есть
были вопросы в парламенте, почти Королевской комиссии.

“Я сомневаюсь в этом”, - сказал Гейлор. “Шеф чувствует себя довольно скверно из-за
этого дела с Хэнни, и поскольку удар был нанесен по вашему отделу
маловероятно, что они сделают исключение. Я спрошу
Мейсона и дам вам знать ”.

Мистер Ридер был дома в тот день, когда позвонила Анна Уэлфорд. Она была на удивление спокойна. Мистер Ридер, который поначалу сомневался, стоит ли её принимать, заметно расслабился.


«Вы видели Джонни?» — был её первый вопрос.

Мистер Ридер покачал головой и объяснил ей, что в строгом смысле слова он не имеет отношения к этому делу и что полиция очень не любит, когда в неё вмешиваются.


— Клайв приходил ко мне, — сказала она, когда он закончил, — и всё мне рассказал. Он ужасно расстроен.


— Всё тебе рассказал? — повторил мистер Ридер.

Она кивнула.

«О Лигси и истории, которую рассказал тебе Клайв. Я понял — в некотором смысле. Он делает для Джонни всё, что может; он нанял адвоката и проконсультировался с ним».

Мистер Ридер во второй раз жестом пригласил её сесть и, когда она
Усевшись, он продолжил беспокойно расхаживать взад-вперед.

 «Если в этой истории есть хоть доля правды, то ваш Джонни должен быть довольно состоятельным, — сказал он. — Цена греха довольно... э-э... высока. Однако его отец сказал мне сегодня утром — я с ним немного побеседовал, — что банковский счет молодого мистера Саутерса не слишком велик».

 Он увидел, как она опустила глаза, и услышал легкий вздох.

— Они нашли деньги. Я думала, ты знаешь, — тихо сказала она.


Мистер Ридер остановился и посмотрел на неё сверху вниз.

 — Они нашли деньги?

Она кивнула.

«Полиция пришла и провела обыск около часа назад. Они нашли в сарае для инструментов коробку с сотнями фунтов, все в банкнотах».

Мистер Ридер нечасто свистел, но сейчас он свистнул.

«Мистер Десбойн знает об этом?» — спросил он.

Она покачала головой.

«Клайв не знает. Это случилось после его ухода». Он был ужасно мил — он сделал одно признание, которое не очень меня обрадовало.

 Глаза Ридера блеснули.

 — Что он... э-э... помолвлен с кем-то другим? — предположил он, и она уставилась на него в изумлении.

 — Вы знаете?

 — О таких вещах ходят слухи, — серьёзно сказал мистер Ридер.

“Я была очень рада”, - продолжила она. “Это устранило”, - она
поколебалась“ - "личную предвзятость. Он действительно сожалеет обо всем, что сказал и
сделал. Беда Джонни ужасно потрясла его. Клайв думает, что
убийство совершил этот человек, Лигси.

“О!” - сказал мистер Ридер. “Это интересно”.

Он уставился на нее сверху вниз, задумчиво поджав губы.

«Полиция... э-э... предполагает, что мистер Лигси мёртв», — сказал он, и в его голосе прозвучала нотка раздражения, как будто он был возмущён тем, что у полиции вообще есть какая-то теория.  «На самом деле он мёртв... э-э... убит».

Последовала долгая пауза. Он инстинктивно понял, что она пришла,
чтобы обратиться с какой-то просьбой, но только когда она поднялась, чтобы уйти, она
высказала свои мысли.

“ Клайв сам пожелал увидеться с вами, чтобы сделать предложение. Он сказал, что
он не думал, что вы были привлечены к ... официальной стороне дела,
и он потрясающего мнения о вашем уме, мистер Ридер, и
я, конечно, тоже. Это возможно для вас, чтобы взять на себя эту
чехол… на стороне Джонни, я имею в виду? Возможно, я веду себя глупо, но только сейчас
Я хватаюсь за соломинку”.

Мистер Ридер смотрел в окно, его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону.
из стороны в сторону.

“Боюсь, что нет”, - сказал он. “Я действительно боюсь, что нет! Люди на стороне
вашего... гм... друга - полиция. Если он невиновен, я
естественно, на его стороне, с ними. Разве вы не видите, юная леди, что, когда
мы докажем, что человек из-за чувства вины мы также доказать всем невиновность?”

Для мистера Ридера это была длинная речь, и он еще не совсем закончил. Он
стоял, засунув руки в карманы, с полузакрытыми глазами, покачиваясь
взад-вперёд.

 — Дайте-ка подумать… если бы Лигси был жив?… Очень недалёкий и глупый молодой человек, я бы сказал, совершенно неспособный к… эм… ко многим вещам
о том, что произошло за последние двадцать четыре часа».

 После ухода Анны он отправился в дом Саутерсов и допросил
отца Джонни. Старик на удивление стойко переносил своё горе.
 На самом деле его главной эмоцией была ярость, направленная на людей, которые посмели обвинить его сына.


Он проводил детектива до сарая для инструментов во дворе и показал, где была спрятана коробка.

“Лично я никогда не захожу в сарай. Это маленькая каморка Джонни.
хижина”, - сказал он. “Парнишка увлекается садоводством, и, как и вы, мистер
Ридер, питает слабость к домашней птице.

“ Сарай заперт?

“Нет, я никогда не видел ее запертой”, - сказал олд Саутерс.

Место, откуда была извлечена коробка, находилось в дальнем конце
сарая. Он был спрятан за пакетом с куриными семечками.

Мистер Ридер быстро осмотрел сад: это была продолговатая полоса
земли размером примерно сто ярдов на двадцать. В дальнем
конце сада была стена, обозначавшая границу сада,
которая примыкала к нему спиной. В сад можно было попасть либо через дверь, ведущую в небольшую стеклянную оранжерею, либо по узкой гравийной дорожке, которая шла вдоль одной из стен дома. Однако вход был
запертая маленькой дверью, протянувшейся поперек узкой дорожки.

“Но ее редко запирают”, - сказал Саутерс. “Мы оставляем ее открытой для молочника"
он ходит на кухню этим путем по утрам”.

Мистер Ридер вернулся в сад и медленно пошел по посыпанной гравием
дорожке, которая проходила между двумя большими цветочными клумбами. В дальнем конце был
проводной доступ в курятник. Мистер ридер осмотрел клумбы
медитативно.

«Никто не перекапывал огород?» — спросил он и, когда тот ответил отрицательно, добавил: «Тогда мне придётся немного покопаться самому, если я не ошибаюсь
Вы правы, мистер Саутерс, — мягко сказал он. — И то, расскажете ли вы полиции о том, что обнаружите, или нет, — это исключительно вопрос вашей совести.


 Он долго смотрел в небо, словно ожидая увидеть самолёт, а затем:

«Если ваша... э-э... совесть не будет против того, чтобы вы ничего не говорили о своём открытии, и если вы спрятали его или их в безопасном месте, где их никто не найдёт, это может пойти на пользу вашему сыну в не столь отдалённом будущем».

 Мистер Саутерс был немного взволнован и ещё больше сбит с толку.
когда мистер Ридер уходил. Ему предстояло узнать, что запрет на его деятельность в связи с убийством Аттимара был скорее ужесточён, чем ослаблен.
Он испытал лёгкое, но злорадное удовлетворение от мысли, что в одном отношении он немного усложнил им задачу.


 Эту новость сообщил Гейлор.

«Я говорил с начальником о том, что вы видели Сазерса в Брикстоне, но он
посчитал, что будет лучше, если вы не будете вмешиваться в это дело, пока не будут опрошены свидетели».


В обязанности мистера Ридера в прокуратуре входило
допрашивать свидетелей до их явки в суд, чтобы проверить
силу или слабость их показаний, и он был нанят
в этом качестве до того, как его официальная связь с департаментом была установлена
.

“В то же время, - продолжал Гейлор, - если вы сможете что-нибудь подобрать, мы будем
рады это получить”.

“Естественно”, - пробормотал мистер Ридер.

— Я имею в виду, что вы можете случайно что-нибудь услышать — вы же знаете этих людей: они живут на той же улице. И, кажется, вы знаете, что юная леди Саутерс помолвлена?


 Мистер Ридер кивнул.

“Есть еще одна вещь, Мистер ридер”. Гейлор, видимо, чувствовал, что он был
ступая на тонкий земле, имея в порядке упрощенного производства снизились и отверг
при помощи своей спутницы. “Если вы услышите что-нибудь от Лигси ...”

“Голос из могилы", - перебил мистер Ридер.

“Ну, ходят слухи, что он не умер. На самом деле мальчик с баржи, Хоббс, говорит, что прошлой ночью Лигси подплыл к нему на ялике и велел держать язык за зубами о том, что он видел и слышал. Я сам считаю, что мальчику это привиделось, но один из приятелей Лигси сказал, что тоже видел его или слышал — я не знаю
что. Это расследование может взять на свой страх
развлечений----”

“Расследование не развлекает меня,” сказал мистер ридер спокойно; “это скучно
меня. Это меня утомляет. Это приносит мне определенный... гм... доход, но это
меня не забавляет ”.

- Ну, - сказал детектив неуклюже, “если вас это интересует, это
строки вы можете взять”.

«Я и не мечтаю о том, чтобы взяться за какое-либо дело. Это значит работать, а я не люблю работать».

Однако здесь он позволил себе помечтать.

Тот день он провёл в окрестностях, которые Лигси знал лучше всего.
Он разговаривал с карменщиками и мальчишками-разносчиками, с маленькими старушками, которые держали крошечные и нерентабельные магазинчики, и в результате всех его косвенных
расспросов он отправился на Литтл-Кале-стрит, где жила непривлекательная молодая леди, получившая определённое признание в обществе — её портрет появится в утренних газетах на следующий день, — потому что она была помолвлена с пропавшим мужчиной. На самом деле она встречалась с ним, среди прочих, большую часть года.

Мисс Рози Луп не располагала к романтике: она была невысокой и довольно полной.
У неё были плохие зубы и красное лицо, но в тот момент она была важна для него.
Она могла бы и не увидеть мистера Ридера, если бы не ошибочное представление о том, что он связан с прессой.


— Кто там? — спросила её вздорная мать, открывшая дверь.


— Редактор «Таймс», — без колебаний ответил мистер Ридер.

В душной маленькой кухне, где убитая горем невеста ела хлеб с джемом, мистеру Ридеру предложили чистый стул с высокой спинкой.
Он сел и стал слушать захватывающую историю о том, что произошло прошлой ночью.

 «Я ещё не сообщила прессе», — сказала Рози, у которой оказался на удивление
пронзительный голос для того, кто от природы наделён более низкими тембрами. «Он
пришёл прошлой ночью. Я сплю наверху с мамой, и всякий раз, когда он бросал якорь у ручья, он приходил на берег, в любое время, и бросал пару камней, чтобы я знала, что он здесь. Прошлой ночью было около половины третьего, и, боже! я так испугалась».

 «Он бросал камни, чтобы ты знала, что он здесь?» — предположил мистер.
Ридер.

Она энергично кивнула.

— И это был мистер Лигси?

— Это был он! — драматично произнесла она. — Я бы не подошла к окну ради
прошло много времени, но мама сказала: "Не будь такой дурой, привидение не может
причинить тебе вреда’, и тогда я подняла пояс, и там был он в своем старом
клеенчатом пальто. Я спросил его, где он остановился, но он был в ужасе. Сказал
, чтобы я не беспокоился о нем, с ним все в порядке”.

“Как он выглядел?” - спросил мистер Ридер.

Она нетерпеливо мотнула головой.

— Разве я не говорил тебе, что это было посреди ночи? Но он так и сказал: «Ни о чём не беспокойся», — а потом исчез.

 — А ты появилась? — любезно спросил мистер Ридер. — Он не простудился или что-то в этом роде, не так ли?

 Она открыла рот.

— Ты его видела? Где он?

 — Я его не видела, но он простудился?

 — Да, простудился, — призналась она, — и ты бы простудился, если бы тебе приходилось ходить вверх и вниз по этой реке день и ночь. Это ужасная жизнь. Надеюсь, он бросит это. Он наверняка получит какие-нибудь деньги, если придёт и расскажет полиции правду. Было очень забавно, когда я думал, что он мёртв. Мы собирались купить себе чёрный — не так ли, мама?

 Мама хрипло подтвердила.


— И во всех газетах писали, что он мёртв, и тянули реку за него, и этот капитан Аттимар. Он обращался с Лигси как с собакой.

“Он тебе не писал?”

Она покачала головой.

“Он никогда не был писателем”.

“В котором часу это было?”

Она могла сказать точно, потому что она слышала Гринвич Церкви
яркий полчаса.

Мистер ридер может быть скучно с расследованием, но он нашел другую
удовлетворение от скуки.

«Аллануна» всё ещё стояла у Гринвича, и он нанял лодку, чтобы добраться до баржи.
Расстроенный мастер Хоббс всё ещё был на борту, и даже то, что он теперь был капитаном, не могло компенсировать ему одиночество, хотя, судя по всему, полиция снабдила его
Он принёс еду и договорился подменить его вечером.

 Он очень настаивал на том, чтобы навестить Лигси. Он подплыл на лодке и свистнул мальчику — свист разбудил его.
Из-под трапа он выглянул и увидел, что мальчик сидит в лодке с большой белой повязкой на голове. Мисс Рози ничего не сказала о белой повязке, но, заглянув к нему по пути домой, Ридер получил подтверждение.

— Да, я забыла тебе об этом сказать, — ответила Рози. — Я вижу это под
’is ’at. Я спросила: «Что это за белое у тебя на голове?» Надо же, я забыла тебе об этом сказать!

Для проформы мистер Ридер, вернувшись домой в тот вечер, записал некоторые последовательности.


Примерно в восемь часов вечера в день убийства Аттимар приплыл на лодке, забрал Лигси и отвёз его в Лондон.
В девять тридцать Джонни Саутерс зашёл в дом Аттимара и, по его словам, был отправлен с дурацким поручением в Хайгейт.
Примерно в одиннадцать часов было обнаружено убийство...

 Мистер Ридер отложил ручку и нахмурился.

 «Я становлюсь старым и глупым», — сказал он, потянулся к телефону и
Он набрал номер, по которому, как он знал, в это время должен был отвечать Гейлор.

 Ему ответил секретарь Гейлора, и примерно через четыре минуты в трубке раздался голос самого Гейлора.

 «Вы что-нибудь нашли, мистер Ридер?»

 «Я чувствую, что у меня слегка размягчился мозг, — весело сказал мистер
 Ридер.  — Вы понимаете, что я так и не спросил, как было раскрыто убийство?»

Он услышал смех Гейлор.

“Разве я тебе не говорил? Это было очень просто. Полицейский, патрулировавший дом, обнаружил, что
калитка открыта, увидел фонарь на земле и другой
фонарь, горящий в вестибюле дома - в чем дело?”

Мистер Ридер рассмеялся.

 «Простите, — сказал он наконец. — Вы уверены, что не было сигнала тревоги?»

 «Я не слышал никакого сигнала тревоги — на самом деле я даже не знаю, есть ли он».

Мистер Ридер обменялся с ним парой дежурных фраз, отрицая, что наводил какие-либо справки о Лигси, и, повесив трубку, откинулся на спинку стула, сложив руки на животе и с неподдельным интересом в глазах.


Позже ему позвонил адвокат, нанятый для защиты молодого Сазерса. Он также предложил мистеру Ридеру свои услуги, но тот снова отказался.

Открыв телефонный справочник, он нашёл номер мистера Клайва
Десбойна, и именно этот джентльмен ответил на его звонок.

«Странно, я как раз собирался вам позвонить, — сказал Десбойн. — Вы взялись за это дело?»

«Я сомневаюсь, — ответил Ридер. — Прежде чем я приму решение, я хотел бы поговорить с вами ещё раз. Могу я зайти к вам сегодня вечером, около девяти?»

Повисла небольшая пауза.

«Конечно. Я как раз выходил, но подожду вас».
Закончив разговор, мистер Ридер снова откинулся на спинку стула, но на этот раз он не улыбался; он был скорее озадачен.
Возможно, он думал о Лигси; возможно, на него произвела впечатление щедрость этого человека, который был готов потратить значительную часть своего состояния, чтобы доказать невиновность человека, который ему не нравился.

 Какие бы мысли ни возникали у него в голове, какие бы повороты ни делали его мысли, какие бы ответвления ни отходили от них, все они в конце концов приходили к одному загадочному выводу…

 «Это будет генеральная уборка», — сказал мистер Ридер, вставая со стула.




 ГЛАВА VII
Ридер провёл остаток дня в лондонском Вест-Энде,
навещая одного театрального агента за другим. Некоторые из них были очень
важные персоны принимали его в салонах с панелями из орехового дерева; некоторые из них сидели в мрачных кабинетах на третьих этажах; с одним из них, самым важным, он беседовал в баре паба на Сент-Мартинс-Лейн — с толстым и неопрятным мужчиной в меховом воротнике и с обтрёпанными манжетами, полуглупым пьяницей, у которого не было ни бизнеса, ни воспоминаний, но, как он гордо заявлял, «лучшая коллекция старых театральных программ в Лондоне».

Мистер Ридер, который умел слушать и был очень терпеливым, выслушал рассказ о былом величии агента и о сумме комиссионных, из которых
Выдающиеся артисты обманули его, и в конце концов он отправился вместе со своим пьяным спутником в его квартиру на Ватерлоо-роуд и с семи до восьми часов погрузился в чтение затрепанных книг.

 Мистер Ридер поужинал в ресторане на Стрэнде и поехал на Парк-лейн.
 Когда лифт доставил его на этаж, где находилась квартира Десбойна...

«Я уверен, что это генеральная уборка», — пробормотал себе под нос мистер Ридер.

 Он позвонил в дверь квартиры и стал ждать. Вскоре он услышал, как в коридоре раздаются шаги. Клайв Десбойн открыл дверь с извиняющейся улыбкой.

«Надеюсь, вы не возражаете против того, что здесь царит беспорядок?» — сказал он. — Мы начали генеральную уборку. По правде говоря, я собирался уехать
сегодня, если бы не это проклятое дело».

 Ковёр с пола в холле был снят, стены были
обшарпанными, а хрустальная люстра, освещавшая холл, была
затянута марлей. Однако кабинет Клайва Десбойна остался нетронутым декораторами.

 «Завтра я собираюсь переехать в отель.  Скорее всего, это будет «Ритц-Карлтон», но если вам срочно понадобится моя помощь, мои адвокаты смогут
чтобы связать нас. Итак, мистер Ридер, вы собираетесь сделать это для Анны
и для меня?

Мистер Ридер слабо покачал головой.

“Вы должны это сделать”, - энергично настаивал другой. “Вы
единственный детектив в Лондоне, которому я хоть немного доверяю. Я знаю, что вы
работаете в прокуратуре, но я также навел
несколько справок, ” сказал он с легкой улыбкой, - и я слышал, что вы
берете заказы со стороны.

“ Банки, ” благоговейно произнес мистер Ридер. “ Банки - не частная работа.

“ Я буду настаивать! Клайв был очень серьезен. “ Я сказал Анне
всё — о моём скотском поведении по отношению к юному Сазерсу.
Честно говоря, я до сих пор считаю, что история Лигси была правдивой и что Сазерс
_что-то_ делал на стороне. Многие порядочные парни, в остальном совершенно честные, занимаются подобными вещами, и я не осуждаю его.
На самом деле, когда я выразил своё — как это называется, когда ты в шоке?

«Ужас, изумление?» — предположил мистер Ридер.

— Ну, что бы это ни былос... я лицемерил. Я и сам не всегда был богат. Я знал, что значит быть чертовски бедным. Если бы я не сделал удачные вложения, когда был совсем юным, я бы, наверное, оказался в худшем положении, чем Саутерс.

 — Вам нравится эта юная леди? — спросил мистер Ридер после недолгого молчания.

 Десбойн снова рассмеялся.

 — Конечно, нравится! Тот факт, что мужчина помолвлен с другой девушкой — и с самой милой девушкой на свете, — не мешает ему флиртовать.
Конечно, это подло, и из-за этого у меня было много проблем
У меня будут проблемы, но факт остаётся фактом: я ужасно люблю Анну. Я не скажу, что люблю её как сестру, потому что мне надоело лицемерить.
 Я собираюсь попытаться вытащить Сазерса из той передряги, в которой он оказался; и это не значит, что я люблю _его_ как брата! Итак, мистер Ридер, зачем вы хотели меня видеть, если не для того, чтобы сообщить, что вы берёте это дело?

Мистер Ридер хотел поговорить с Клайвом Десбойном о генеральной уборке, но не мог об этом сказать. Однако у него был хороший повод для звонка: он объяснил, что Лигси, судя по всему, жив. Клайв Десбойн не был впечатлён.

«Я не беспокоился о том, жив он или мёртв, — честно признался он.
 — Конечно, я не знаю, какая версия у полиции, но из газет я понял, что они сосредоточились на убийстве Аттимара — это обвинение против Джона Сазерса. Если Лигси жив, я вряд ли с ним встречусь, если, конечно, он не считает, как многие из этих мошенников, что, получив от кого-то деньги, они имеют право на пенсию!» Если я что-нибудь о нём узнаю, я дам вам знать».

 Когда они вышли в холл, мистер Ридер окинул взглядом голые стены.

“Вы перекрасите это, мистер Десбойн?” спросил он. “В настоящее время это
довольно нежного кремового цвета. На вашем месте я бы покрасил это в
зеленый. Зеленый - очень спокойный цвет, но, возможно, мои взгляды
... гм ... пригородные.

“Я думаю, что да”, - добродушно сказал собеседник.

Ридер договорился о встрече с агентом bibulous на десять
часов. Агент знал, где можно достать определённые фотографии,
и пообещал ждать на углу Сент-Мартинс-лейн в
этот час. Мистер Ридер пришёл, когда часы на церкви Сент-Мартинс пробили
Поразительно, но Билли Гертера нигде не было видно. Он не появился и в половине одиннадцатого, и мистер Ридер решил пойти к нему домой, так как ему очень не терпелось закончить своё досье.

 Хозяйка квартиры, в которой жил мистер Гертер, рассказала удивительную и сбивающую с толку историю. Едва мистер Ридер ушёл (она видела, как он уходил), как пришёл посыльный и забрал Билли. Он вернулся через полчаса, очень разговорчивый и взволнованный. Ему поручили собрать афиши кабаре в Испании. Ему нужно было выехать из Лондона около девяти вечера, ехать всю ночь и успеть на «Суд»
Утром он уехал. У него было много денег.

 «Он был так взволнован, что почти протрезвел», — сказала скупая на похвалу хозяйка.

 Внезапный отъезд никому не известного агента мюзик-холла, о существовании которого он не подозревал до того дня, ничуть не огорчил мистера Ридера. Именно обстоятельства его ухода, его поспешность и, что самое важное,
знание того, что стояло за этим внезапным решением, заставили его насторожиться.
Возможно, он и не был _persona grata_ в Скотленд-Ярде, но такие мелочи, как
Это не беспокоило мистера Ридера. Он немедленно поехал к большому зданию на набережной Темзы и потребовал, нет, настоял на встрече с главным констеблем, который должен был быть дома и спать, но на самом деле в момент прибытия детектива совещался со своими пятью заместителями.

 Первое сообщение, отправленное мистеру Ридеру, было холодным и бессодержательным. Не мог бы он зайти утром? Именно Гейлора отстранили от участия в конференции.
Чтобы передать это сообщение.

“Возвращайтесь к своему шефу, мистеру Гейлору, “ едко сказал Ридер, ” и скажите ему
Я хочу увидеть его сегодня вечером, немедленно. Если я увижу его завтра, это
будет в Министерстве внутренних дел».

 Это была угроза: никто не знал этого лучше, чем Гейлор. Точный масштаб и объём полномочий Ридера были неизвестны. Одно можно было сказать наверняка: он мог быть крайне неприятным, и последствия его недовольства могли даже повлиять на карьеру человека. Гейлор тут же вернулся и позвал его на совещание.
Там мистер Ридер сел и, не дожидаясь приглашения, изложил свою теорию, подкрепив фантастические идеи внушительным количеством сомнительной литературы.

 «Мы можем остановить Гертера в Саутгемптоне», — предложил Гейлор, но Ридер покачал головой.

— Думаю, нет. Пусть он осядет на континенте, и тогда мы сможем без проблем его забрать. Отправьте человека в Саутгемптон, пусть он проследит за ним до Парижа. В Париже он сможет его прикрыть.

 Мейсон кивнул.

 — Если ваша теория верна, должен быть способ это доказать, — сказал он. — Возможно, не самый простой...

 — Напротив, очень простой, — ответил мистер Ридер.

Он повернулся к Гейлору.

 «Вы помните спальню над той, где произошло убийство или где, как мы думаем, оно было совершено? Вы, наверное, сделали фотографию».
 «Я сейчас принесу», — сказал Гейлор и вышел из комнаты.

Он вернулся с пачкой увеличенных фотографий, которые положил на стол.


«Вот они», — сказал Ридер и указал на них.

«Часы? Да, я это заметил».
«Естественно, — сказал Ридер.

«Но у большинства людей, которые ходят в море, или даже у барж, они там есть».

Маленькие часы были прикреплены к потолку прямо над изголовьем кровати, так что любой, кто лежал в постели, мог посмотреть на них и узнать время. Ридер заметил, что у них светящиеся стрелки.

 «Я хочу, чтобы ты снял эти часы и заштукатурил потолок. Я хочу, чтобы ты убрал кровать и поставил там стол и стул. Через два
в ближайшие дни, я думаю, я сделаю ненужным дальнейшее судебное преследование молодых южан
.

“Вы можете поступать, как вам нравится”, - сказал Мейсон. “Теперь вы хорошо разбираетесь в деле,
Мистер Ридер. Я выпустила специальный звонок, чтобы получить Ligsey и реки
полиция прочесывает все доходит”.

“Река полиции имеют больше шансов получить Мистер Ligsey, чем любой другой
раздел городскую полицию”, - ответил ридер.

Биг-Бен отбивал одиннадцать часов, когда он сел в трамвай, который доставил его от Вестминстерского моста до конца его пути. В те дни и особенно в те ночи, когда мистер Ридер был сильно занят,
опасная профессия, его экономка осталась дежурить, пока он был
готов идти в кровать. Она встретила его у дверей с телефоном
сообщение.

“Г-н Гейлор позвонил, сэр. Он говорит, что посылает вам маленький железный
ящик, который он хочет, чтобы вы обследовали, и вы будьте осторожны, чтобы не
касания ее пальцами из-за принца? Он не сказал, что
князю было”.

— Кажется, я знаю его высочество, — сказал мистер Ридер, который был немного раздосадован тем, что Гейлор счёл необходимым предупредить его о том, что нельзя оставлять слишком много отпечатков пальцев. — Коробка уже прибыла?

 — Десять минут назад, сэр.

“Когда звонил мистер Гейлор?”

Она ответила довольно туманно; думала, что это могло быть
полчаса назад. В таком случае, подумал ридер, должно быть,
сразу после того, как он покинул двор, и поле, должно быть, давай по
посланник велосипедиста.

Он нашел это у себя на столе в служебном конверте и достал:
тяжелая продолговатая коробка, примерно шести дюймов в длину и трех дюймов в квадрате.
На прибитой гвоздями крышке печатными буквами было написано: «Мистеру
Ридеру для ознакомления и возврата. Комната 75, Новый Скотленд-Ярд». Ридер взвесил посылку на руке.

Кто-то запоминает по запаху, кто-то доверяет своему зрению, а кто-то — воспоминаниям о том, что видел. У мистера Ридера было удивительное чувство веса, и он помнил кое-что, что весило так же много, как эта посылка. Он аккуратно положил посылку на стол и позвонил в Скотленд-Ярд. Гейлора не было на месте. Он попытался связаться с ним дома, но тот не пришёл.

«Скажи ему, чтобы позвонил, как только придёт», — сказал он и подошёл к своему столу, чтобы в третий раз за день просмотреть старые программы мюзик-холлов и афиши, фотографии, вырезки из «Эры» и
_Этап_, данные, которые он собрал за день.

 В час дня вошла его экономка и спросила, не нужно ли ему ещё что-нибудь.


«Совсем ничего», — ответил мистер Ридер. И тут его осенило.
«Где вы спите?»

 «В комнате наверху, сэр».

 «Над этой?» — поспешно спросил мистер Ридер. — Нет-нет, думаю, вам лучше
остаться на кухне, пока я не получу известие от мистера Гейлора. Если вы сможете устроиться там поудобнее, а лучше всего, если вы сможете там поспать, я буду вам очень признателен. Беспокоиться не о чем, — сказал он.
когда он увидел, как на её лице отразилось смятение. «Дело в том, что я, возможно, захочу... эм... отправить детектива наверх, чтобы... эм... подслушать разговор».

 Это было неубедительное оправдание. Мистер Ридер был плохим лжецом, но его экономка была очень простой душой и, если не считать того, что она настояла на том, чтобы прибраться в комнате, согласилась спуститься в подвал. Не успела она уйти, как вошёл Гейлор, и они с Ридером
проговорили пять минут. После этого детектив устроился поудобнее, чтобы дождаться его прихода.
Инспектор Гейлор пришёл не один, а с
с ним были два эксперта из Отдела взрывчатых веществ. У одного из них
были хрупкие пружинные весы, и с их помощью был взвешен пакет.

“Учтите унцию с четвертью на древесину”, - сказал эксперт, - “и
это точный вес бомбы Миллса. Я уверен, что вы правы, мистер
Ридер”.

Он поднес пакет к уху и осторожно встряхнул его.

“ Нет, ничего более сложного.

Он достал из кармана футляр с инструментами и снял с крышки деревянную накладку.


«Да, вот рычаг, а штифт вынут», — сказал он, осмотрев его при ярком свете.

Он срезал боковую часть и обнаружил внутри чёрное сегментированное яйцо.
Он ухмыльнулся, узнав старого друга.

 «Видишь это?» Он указал на маленькое отверстие в конце коробки.
 «Тот, кто принёс это, не хотел рисковать: он оставил в яйце булавку на случай непредвиденных обстоятельств.
 Я достану его в мгновение ока».

 Это было не пустое обещание. Мистер Ридер с интересом наблюдал за тем, как умелые пальцы мужчины сняли крышку, одновременно подцепив рычаг и крепко прижав его к выпуклой стороне. Из кармана он достал стальную булавку и вставил её на место, после чего бомба стала безобидной.

— Ты, конечно, сохранил все до единого клочка бумаги? — сказал Гейлор. — Другой упаковки не было?


Каждый листок бумаги был аккуратно сложен и помещён в конверт, а два специалиста по взрывчатым веществам спустились вниз, чтобы упаковать опасный подарок мистера Ридера.


— Ты многого не рассказал шефу, — сказал Гейлор на прощание.

— В этом вся беда с тобой, старый чёрт!

Мистер Ридер выглядел уязвлённым.

«Это не очень приятное выражение», — сказал он.

«Но это так, — настаивал Гейлор. — Ты всегда приберегаешь что-то пикантное, чтобы выдать в последний момент. Это либо твоё чувство драматизма, либо
ваше чувство юмора».

 На мгновение в глазах Ридера мелькнул огонёк, но затем его лицо снова стало бесстрастным.

 «У меня нет... эм... чувства юмора», — сказал он.

 По крайней мере, у него было чувство собственного достоинства, и его раздражало, что его маленькая особенность была так жестоко описана.

На следующее утро он встал в шесть и в половине восьмого уже был в пути.
 Накануне он обзвонил восемь разных лодочных станций между Виндзором и Хенли и был доволен тем, что нашёл то, что искал, неподалёку от
Борн-Энд. Он позвонил судостроителю, к которому направлялся, и застал этого трудолюбивого человека за работой на верфи.

 «Вы тот джентльмен, который хотел узнать о _Заире_? Я как раз собирался отправить одного из своих ребят посмотреть, пришвартована ли она ещё, но сегодня утром не смог его выделить».

 «Я рад, что не смогли», — сказал мистер Ридер.

«Забавно, что ты позвонил мне именно в этот момент, — сказал строитель.
Она только что прошла мимо по дороге в Марлоу… Нет, я никогда раньше её не видел, но я запомнил её имя; на самом деле я запомнил его, потому что она
Она была новой в этой части реки, и я её заметил. Это
крейсер длиной сорок футов, почти новый, и, думаю, у него довольно
мощные двигатели. Так или иначе, она произвела небольшой переполох.

 Он объяснил, что после запроса мистера Ридера он позвонил
Марлоу, узнал, что лодка не прошла, и отправил одного из своих
помощников вверх по бечевнику, чтобы найти её.

«Она стоит у частного причала, который тянется от реки к большому красному дому, пустовавшему много лет. На борту никого нет, и я полагаю, что владелец получил разрешение от агентов. Вы
не думаете ли вы о том, чтобы купить её?»

 Мистер Ридер никогда не задумывался об этом. Он долго размышлял и дал судостроителю понять, что его останавливает только цена.

 «Да, люди часто швартуют свои лодки и оставляют их на несколько месяцев, особенно на такой частной пристани. Это небезопасно: в судне полно крыс, особенно в зимние месяцы.
Эти большие лодки стоить много, чтобы не отставать, а вы не могли себе позволить
сторож на борту”.

Мистер ридер сделан очень не спеша по дорожке, останавливаясь сейчас
и снова полюбоваться прекрасным видом. Несмотря на то, что у него были чёткие инструкции, он мог бы пройти мимо узкого канала, впадающего в реку, несмотря на кирпичный мост через него, потому что канал был заросшим и, по-видимому, терялся в чаще деревьев и подлеска. С некоторым трудом мистер Ридер добрался до берега. Затем он увидел, что канал выложен кирпичом. Тем не менее, несмотря на то, что он знал, где находится край канала, он шёл осторожно.

Он вышел к более крупному водоёму, что-то вроде заводи. Пройдя мимо кустов, он внезапно наткнулся на лодку. Нос лодки почти касался воды.
Он был привязан спереди и сзади и выглядел заброшенным.
Носовая часть лодки была накрыта брезентом, но он был готов к этому, судя по описанию строителя лодки.
 Мистер Ридер сунул руку в карман и осторожно обошёл лодку.
Он заметил, что все иллюминаторы были не только закрыты, но и заклеены коричневой бумагой.

 «Есть там кто-нибудь?» — громко позвал он.

Ответа не последовало. На середине реки бесцельно плавала камышница;
от звука его голоса она бросилась в укрытие.

В передней части корабля, очевидно, располагалась машинное отделение и, возможно, жилые помещения для небольшой команды. Кают-компания находилась в кормовой части.
Именно в этих помещениях были закрыты иллюминаторы.
В обе каюты можно было попасть с палубы в средней части корабля, и там он увидел штурвал, накрытый брезентом. Двери были заперты снаружи на висячий замок.

 Мистер Ридер огляделся и спустился в шлюпку по короткой лестнице. Он попробовал открыть замок на двери в салон. Замок был
заперт, но это был очень простой замок, и если удача будет на его стороне и лодка, которую он искал, действительно будет найдена, то он подготовился к такому
в такой чрезвычайной ситуации.

 Он попробовал три ключа, которые достал из кармана, прежде чем замок щёлкнул. Он отпер засов, повернул ручку и потянул дверь на себя. Мгновение он ничего не видел, затем включил электрическую ручную лампу и направил её лучи внутрь.

 Салон был пуст. Пол в нём, вероятно, находился на восемнадцать дюймов ниже уровня палубы, на которой он стоял. А затем…

Посреди комнаты лежал и сверкал в свете его лампы посеребрённый револьвер с белой рукояткой.

“Очень интересно”, - сказал мистер Ридер и спустился в салон.

Он дошел до нижней ступеньки и повернулся, пятясь задом.
его лицо было обращено к двери, через которую он вошел, дуло его
Браунинг прикрывал отверстие. Вскоре он пнул пистолет каблуком.
Он сделал еще шаг назад и наклонился, чтобы поднять его.…




 ГЛАВА VIII

Мистер Ридер почувствовал головную боль и резь в глазах от яркого света.
Это был крошечный шар, горевший на потолке каюты. Кто-то очень взволнованно говорил фальцетом
Мистер Ридер был в ужасе. К нему постепенно возвращалось сознание.

 Он был потрясён, обнаружив себя в центре фантастической сцены, которая не имела ничего общего с реальным миром, в котором он жил и существовал. Он был частью эпизода, вырванного из самого невероятного и фантастического художественного произведения.

 Мужчина, сидевший в углу гостиной, обхватив колени руками, был…
Мистер Ридер затруднялся подобрать слово.  Театрально, конечно.  Этот красный шёлковый халат, эта шапка в стиле Мефистофеля и длинная чёрная маска с кружевом
бахрома, которая скрывала даже подбородок говорящего. Его руки были покрыты кольцами с драгоценными камнями, которые сверкали в тусклом свете над головой.

 Мистер Ридер едва мог пошевелиться: он был в наручниках, его ноги были болезненно стянуты ремнём, а во рту у него был деревянный кляп, слегка привязанный за ушами. Это не было больно, но могло быть, понял он. По крайней мере, ему не пришлось отвечать ликующему мужчине, сидевшему на другом конце дивана.

 — ... Ты слышал, что я сказал, мой повелитель тайн?

 Этот мужчина в красном халате говорил с лёгким иностранным акцентом.

«Ты такой умный, но я всё же умнее, не так ли? Я всё спланировал. Сверкающий серебряный пистолет на полу — это был единственный способ заставить тебя нагнуться и подставить голову под струю газа. Это был очень тяжёлый газ, который нелегко выпустить, но я боялся, что ты уронишь сигарету и всё испортишь. Если бы вы подождали немного, газ вытек бы из открытой двери; но нет, вам нужен был пистолет, поэтому вы наклонились, подняли его и — _вуаля!_

 Его руки ослепительно сверкнули.

«Вы привыкли к преступникам из тех, что поглупее, — продолжил он. —
Впервые, мой Ридер, вы встречаетесь с тем, кто всё спланировал шаг за шагом. Простите меня».

 Он спустился на пол, наклонился вперёд и развязал кляп.

 «Мне трудно вести односторонний разговор, — сказал он приятным тоном. —
Если вы будете шуметь, я вас пристрелю, и на этом всё закончится. В настоящее время я желаю, чтобы вы знали все. Вы знаете
меня?

“Боюсь, я не имею такого удовольствия”, - сказал мистер Ридер, и мужчина
усмехнулся.

“Если бы ты был жив, я был бы твоим главным пациентом, твоим шефом
д'Увр_, единственный из ваших знакомых, кто мог спланировать убийство
и - как это называется? - выйти сухим из воды! Вы знаете, где вы
находитесь?

“Я на ”Заире", - сказал мистер Ридер.

“Вы знаете, кто ее владелец?”

“Она принадлежит мистеру Клайву Десбойну”.

Мужчина усмехнулся.

“Бедняга! Изнывающий от любви, да? Для него эта лодка - где бы вы
думали? - в Твикенхеме, на весеннем ремонте. Возможно, он сказал вам, что
был настолько безумен, что позволил себе это на два месяца? Нет, он вам не говорил?
Ах, это интересно. Возможно, он забыл.

Мистер Ридер медленно кивнул.

— А теперь скажи мне, друг мой, — у меня очень мало времени, и я не могу тратить его здесь с тобой, — ты знаешь, кто убил Аттимара?

 — Ты и есть Аттимар, — сказал мистер Ридер и был вознаграждён пронзительным смехом, полным радости.

 — Какой же ты умный!  Хорошо, что ты у меня есть, да?
 Иначе... — он слегка пожал плечами. — Это самая лучшая шутка — я Аттимар! Я говорю как он, да? Возможно — кто знает?

 Он встал со своего места, бесшумно подошёл к Ридеру и поправил кляп.


— Как думаешь, где ты будешь этой ночью, с большой тяжёлой цепью
Они схватили тебя? Я знаю все самые глубокие места в этой реке, и пройдут годы, прежде чем они найдут твоё тело. Подумать только,
этот великий Лондон лишится своего мистера Ридера! Так много людей пытались убить тебя, мой друг, но у них ничего не вышло, потому что они преступники — просто глупые парни, которые не умеют планировать, как генералы.

Мистер Ридер ничего не сказал; он не мог поднять руку достаточно высоко, чтобы ослабить давление на его рот, потому что к центральному звену наручников был привязан шнур, прикреплённый к ремню на его лодыжках.

Человек в красном плаще склонился над ним, сверля его глазами сквозь отверстия в маске.


«Прошлой ночью я испытывал тебя. Я сказал себе: «Этот человек глуп или умен?» Он говорил быстро и тихо.
«Поэтому я посылаю тебе маленькую бомбу. Я послал бы его также, чтобы Desboyne-он тоже умрет
в эту ночь, и наш друг мистер Югом будет повешен, и там будет
конец вам всем! И я отправлюсь в плавание по южным морям, и
ни один мужчина не поднимет на меня руку, потому что я умный”.

Мистеру Ридеру он показался немного однообразным. Несмотря на его
Он оказался в ужасном положении, ему было невыносимо скучно. Человек в красном плаще, должно быть, что-то услышал, потому что быстро подошёл к двери и стал прислушиваться.
Затем он поднялся по лестнице, захлопнул за собой дверь и повесил на неё замок. Вскоре мистер Ридер услышал, как он
поднимается на борт лодки, и догадался, что он сошёл на берег, чтобы встретить тех, кто мог ему помешать. По правде говоря, это был
лодочник, который пришёл навести справки, и седовласый мужчина с сутулостью, белыми усами и искажённым лицом смог
Он заверил его, что мистер Ридер сделал предложение о покупке лодки, но оно было отклонено и что детектив отправился к Марлоу.

 У заключённого было четверть часа на то, чтобы обдумать своё незавидное положение и найти выход. Мистер Ридер убедился, что освободить руки от стальных наручников не составит труда. У него были очень тонкие запястья, а его большие костлявые руки выглядели обманчиво.
Он освободил одну руку, ослабил кляп, чтобы было не так неудобно, и
приподнялся, чтобы сесть. Он покачнулся и чуть не упал
Он упал бы на пол, если бы не удача. Это усилие показало ему, насколько опасно пытаться сбежать, пока он не восстановил силы. У него отобрали пистолет; револьвер с серебряной рукояткой тоже забрали. Он снова надел наручники и, казалось, не пошевелился, когда его похититель открыл дверь и заглянул внутрь.

 «Боюсь, сегодня тебе придётся обойтись без еды — это важно?»

Теперь мистер Ридер увидел, что с внутренней стороны двери в салон была стальная
дверь. Она была выкрашена в тот же цвет, что и деревянные панели, и находилась на
Именно на это открытие он возлагал свои надежды на спасение. По какой-то причине, которую он так и не понял, его враг включил два внешних источника света, и это дало ему возможность осмотреться.


Иллюминаторы были невозможны — теперь он понимал, почему их заделали коричневой бумагой. Он бы ни за что не смог просунуть в них руки.
Определившись с планом действий, мистер Ридер приступил к его реализации с присущей ему энергией. Он не мог допустить, чтобы его жизнь зависела от прихоти этого человека.  Очевидно, что намерение
Он должен был вывести его поздно ночью, прикованного цепями, и сбросить за борт.
Но у него могли быть причины передумать. И это, по мнению мистера Ридера, было бы очень досадно.

 Его худшие опасения были близки к тому, чтобы сбыться, если бы он только знал. Человек, стоявший в одной рубашке и тыкавший палкой в центр заводи, внезапно осознал опасность, которая могла последовать за появлением любопытного полицейского. Лодочник наверняка будет сплетничать. Ридер имел определённую международную репутацию, и местная полиция будет только рада его
знакомство.

Слухи разносятся по реке с удивительной лёгкостью. Он зашёл в машинное отделение, где оставил свой фантастический халат и шляпу, и вытащил небольшой стальной цилиндр. Отсоедините эту насадку, оставьте её на полу рядом с тем местом, где лежит беспомощный человек, и, возможно, через четверть часа…

Он хладнокровно вытащил два звена из тяжёлой цепи и с грохотом бросил их на палубу.
Мистер Ридер услышал звук, с трудом высвободил одну руку из наручника, выбил кляп и, приподнявшись, сел.
Он отстегнул первый из двух
наручники. У него раскалывалась голова от воздействия газа. Когда его ноги коснулись пола, он пошатнулся. Второй наручник он снял не спеша. Теперь он был так близко к двери, что мог опустить перекладину.
Она немного застряла, но вскоре он вытащил её. Она с грохотом упала в карман.

Мужчина на палубе услышал это, подбежал к двери, потянул за ручку, снял навесной замок и попытался ворваться внутрь.

 «Боюсь, вы опоздали», — вежливо сказал мистер Ридер.

 Он почти физически ощущал, как в мужчине бурлит ярость.  Его тщеславие было задето.
Он был ранен; единственный человек в мире, на которого он хотел произвести впечатление, доказал, что он неудачник, в то время как жизнь преподносила ему всё новые впечатления.

 Затем человек на мостике услышал грохот и увидел, как из одного из иллюминаторов вылетели осколки стекла. В одной из дверей было пять крошечных вентиляционных отверстий, но четыре из них были заткнуты глиной. Взяв цилиндр, он пробил препятствие соплом. Дикая, отчаянная идея пришла в голову измученному человеку. Ридер услышал, как провернулось пусковое колесо, а затем раздался тихий гул механизмов. Он услышал
Он услышал топот ног по палубе и выглянул в иллюминатор, но тот находился ниже уровня берега.

 Он огляделся в поисках оружия, но ничего не нашёл. В одном он был уверен: мистер Красная Мантия не осмелится бежать к реке. Там было достаточно оживлённое движение, чтобы привлечь внимание. Он не мог позволить себе ждать, пока стемнеет; его положение было таким же отчаянным, как и положение Ридера...

Бах!

 Раздался звук пистолетного выстрела, за ним последовал ещё один. Ридер услышал чей-то крик, а затем звук шагов человека, продирающегося сквозь кусты.
Затем он услышал низкий голос Клайва Десбойна.

 «Ридер… ты там? Как дела?»
Мистер Ридер, будучи рабом вежливости, прижался губами к разбитому иллюминатору.

 Прошло некоторое время, прежде чем Десбойн смог сбить замок.
 Наконец дверь открылась, и мистер Ридер вышел.

“Слава Богу, ты в безопасности!” - сказал другой, задыхаясь. “Кто был тот
старая птица, которая стреляла в меня?”

Он указал на место, где заводь поворачивала.

“Там есть дом, или дорога, или еще что-нибудь? Он пошел этим путем
. Что случилось?”

Мистер Ридер сидел в маленьком шезлонге, его голова раскалывалась от боли.
Он закрыл лицо руками. Через некоторое время он поднял голову.

«Я встретил величайшего преступника в мире, — торжественно произнёс он.
«Он настолько умён, что до сих пор жив. Его зовут Аттимар!»

Клайв Десбойн от изумления открыл рот.

«Аттимар? Но он же мёртв!»

— Надеюсь, что так, — злобно сказал мистер Ридер, — но у меня есть основания полагать, что это не так. Нет-нет, молодой человек, я не буду рассказывать вам, что произошло. Мне и так стыдно за себя. В любом случае, я не особо горжусь тем, что попался на удочку этого, — он сделал паузу, — любителя. Зачем вы пришли?

 — Это было чистой воды везение. Я не знаю, зачем я пришёл. Я случайно позвонил
Я ездил в Твикенхэм по поводу ремонта лодки — кстати, вы, должно быть, видели её фотографию, которая висит у меня в холле. На самом деле это была та самая фотография, на которой вы так ловко угадали дату. Я одалживал «Заиру» разным людям. Несколько месяцев назад я одолжил её одному итальянцу или сербу, но он так плохо с ней обращался, что я отправил сообщение о том, что её нужно вернуть на верфь. Они позвонили на берег реки, чтобы узнать новости об этом,
и тогда я узнал, что ты здесь, внизу - ты выглядишь отвратительно.

“Я чувствую себя отвратительно”, - сказал мистер Ридер. “И ты пришел...”

«Я поехал вниз. У меня было такое чувство, что что-то не так. Потом я встретил человека, который видел строителя, и он рассказал мне о маленьком старичке. До этого я не знал, что он в лодке, и приехал, чтобы расспросить его. По какой-то причине, которую я не могу понять, он, едва увидев меня, выхватил пистолет и выстрелил в меня, а потом развернулся и как сумасшедший бросился бежать через кусты».

— У вас есть оружие? — спросил мистер Ридер.

Десбойн улыбнулся.

— Нет, я не ношу с собой такие вещи.

— В таком случае было бы глупо преследовать моего заклятого врага. Пусть один
из Букингемской полиции продолжайте хорошую работу. Ваша машина
где-нибудь поблизости?

По-видимому, в пятидесяти ярдах была дорога.

“Ей-богу!” - внезапно воскликнул Десбойн. “Я оставил его за воротами
пустого дома. Интересно, это то место, куда отправилась старая птица
- и там ли еще моя машина?”

Оно стояло там, на подъездной дорожке к заброшенному дому: двухместное купе, которое так вызывало отвращение у бедного Джонни Саутерса. С некоторым трудом Клайв завел его, и это действие что-то напомнило ему.


«Мы что, оставили двигатели той лодки включенными?» — внезапно спросил он.
“ Если вы не возражаете, я вернусь и выключу их; затем сообщу
в полицию и пошлю человека доставить "Заиру” в Мейденхед.

Его не было десять минут. У мистера Ридера была возможность прогуляться
вокруг машины и полюбоваться ею.

Ночью шел дождь: он сделал это интересное открытие
до возвращения Десбойна.

“Мы будем работать до Марлоу и я найду мужчину сходить и собрать
лодке”, - сказал он и залез внутрь. “Я никогда не слышал ничего более
удивительно. Расскажи мне точно, что с тобой случилось?

Мистер Ридер грустно улыбнулся.

“Вы простите меня, если я этого не сделаю?” мягко спросил он. “Правда в том, что меня
попросила популярная газета написать мои воспоминания, и
Я хочу сохранить каждый личный опыт для этого важного тома ”.

Однако он говорил на другие темы; например, о том, что
удачное обстоятельство, что машина Десбойна все еще была там, хотя она
была в пределах досягаемости врага.

“Я никогда не встречал его раньше. Я надеюсь, что больше никогда с ним не встречусь, — сказал
Десбойн. — Но я думаю, что его можно найти. Естественно, я не хочу
идти против него в суд. Я считаю, что это самый нелепый опыт,
чтобы в меня стреляли, а я не отвечал».

«Зачем утруждаться?» — спросил мистер Ридер. «Лично я никогда не обращаюсь в суд, чтобы удовлетворить личную вендетту, хотя есть вероятность, что в ближайшем будущем я могу нарушить многолетнюю привычку!»

Он спустился к эллингу и молча слушал, пока Клайв
Десбойн набирал номер в Твикенхеме и описывал точное местоположение лодки.

“Они получат ее”, - сказал он и повесил трубку. “Итак, Мистер ридер, что же
Я не про милицию?”

Мистер ридер покачал головой.

“Я не должен был сообщать об этом”, - сказал он. “Они никогда не поймут”.

На обратном пути в город он стал относиться к Клайву Десбойну более дружелюбно, чем когда-либо прежде, и, конечно же, был более разговорчив, чем обычно, когда речь заходила об убийстве Аттимара.

«Вы никогда не сталкивались с делом об убийстве лицом к лицу...»

«И не очень-то хочу», — перебил его собеседник.

«Я аплодирую этому чувству.  Молодые люди слишком склонны к мрачным мыслям», — сказал мистер
Ридер. «Но это преступление особенно интересно, потому что оно было явно спланировано тем, кто изучал искусство убийства и методы среднестатистического преступника. Он изучил их настолько хорошо
Он хотел сказать, что был уверен: если бы преступление такого рода совершил человек умный и проницательный, он бы... э-э... избежал последствий своего поступка.

 — И избежит? — заинтересованно спросил собеседник.

 — Нет, — ответил мистер Ридер, потирая нос.  Он долго размышлял.
 — Я так не думаю.  Я думаю, его повесят; я почти уверен, что его повесят.

 Ещё одна долгая пауза.

«И всё же в каком-то смысле он был очень умным. Например, ему нужно было привлечь внимание патрулирующего полицейского и установить факт совершения убийства. Он оставил калитку открытой на
на... э-э... пристани и поставил фонарь на землю, а другой — в открытую дверь своего маленького домика, так что полицейский, даже если бы он был совершенно лишён любопытства, не смог бы не заинтересоваться.

 Клайв Десбойн нахмурился.

 — Клянусь жизнью, я не знаю, кого убили! Это не может быть Аттимар,
потому что вы видели его сегодня; и это не может быть Лигси, потому что,
согласно вашим показаниям, он жив. Почему Джонни Саутерс отправился туда?


 — Потому что ему предложили работу, партнёрство с Аттимаром. У Аттимара было две или три баржи, и при грамотном управлении казалось, что
его бизнес мог бы перерасти в нечто более важное. Сазерс даже не подозревал, что этот Аттимар был таким же, как он сам.
Была назначена встреча по телефону; Сазерс пришёл; он
беседовал с Аттимаром или с кем-то ещё в темноте, и за это время, как я понимаю, он был весь в крови — в чьей крови, мы узнаем.
 Похожий случай произошёл во Франции в 1847 году. Мадам Пюизер…»

Он подробно изложил историю дела Пюизе.

 «Это была хитрость нашего друга: разбрызгивание крови, установка фонаря, устранение мистера... э-э... я забыл его имя».
момент, театральный агент с сомнительной репутацией. Но он совершил одну
величайшую ошибку. Ты знаешь этот дом - нет, конечно, ты там никогда не был
.

“ В каком доме? - с любопытством спросил Клайв.

“ В доме Аттимара. Это немногим больше, чем ангар для взвешивания. Вы там не были?
Нет, я вижу, вы там не были. - В каком доме? - спросил Клайв. - В доме Аттимара. Если вы хотите послушать небольшую лекцию
или увидеть наглядный пример преступной ошибки, я готов показать вам всё своими глазами.


— Спасёт ли это Джонни Саутерса — эта ошибка? — с любопытством спросил Десбойн.


Мистер Ридер кивнул.


— Нет ничего более определённого. Как удивительны... э-э... превратности судьбы
Человеческий разум! Как причудливы пути, на которые нас приводит... эм... тщеславие!


 Он закрыл глаза и, казалось, весь путь до Шепердс-Буш пребывал в раздумьях.
Мистер Десбойн высадил его у Скотленд-Ярда, и они договорились встретиться в конце Шедуик-лейн в тот же день.


 «О Лигси больше ничего не известно», — сказал Гейлор, когда Ридер вошёл в его кабинет.

— Я бы удивился, если бы это было так, — весело сказал мистер Ридер. — Отчасти потому, что он мёртв, а отчасти потому, что... ну, я не ожидал от него никаких вестей.

— Вы знаете, что он вчера вечером звонил шефу?

 — Я бы не удивился, — почти беззаботно ответил мистер Ридер.


Они поговорили о Джонни Сазерсе и деле против него, а также о неутешительных результатах тщательного обыска в саду.  Они перекопали каждую грядку и нанесли непоправимый ущерб
травянистым бордюрам мистера Сазерса.

«По нашим данным, у него там было припрятано пару тысяч фунтов наличными, но мы ничего не нашли».

«Сколько было в коробке, которую вы обнаружили в сарае для инструментов?»

«О, всего около сотни фунтов», — сказал Гейлор.«Большие деньги были
спрятано в саду, как нам сказали. Мы не нашли ни цента!


— Очень жаль, — сочувственно сказал мистер Ридер. Затем, вспомнив:
— Вы не возражаете, если я сегодня после обеда приведу в дом Аттимара своего молодого... э-э... друга? Его не особо интересует умышленное убийство, но поскольку он обеспечивает защиту молодого мистера Саутерса...

«Я не против, — сказал Гейлор, — но вам лучше спросить у начальника».

 Начальника полиции не было на месте, и возможность встретиться с ним становилась всё более призрачной, когда Клайв Десбойн позвонил ему, как он выразился, по
Он решил попытать счастья и застать его в Скотленд-Ярде и пригласил его на обед.


 «Анна Уэлфорд приедет. Я сказал ей, что, по вашему мнению, невиновность Джонни может быть доказана, и она очень хочет с вами познакомиться».
 Мистер Ридер оказался в затруднительном положении, но, как обычно, справился с ситуацией. Он немедленно отменил два важных мероприятия чтобы
встретиться с ним, и за обедом он сидел между восхищённой девушкой и
довольно воодушевлённым благодетелем. Единственная трудность, которую он предвидел,
однако, не возникла. В тот день ей нужно было сделать кое-какие покупки,
поэтому он отправился один с Клайвом Десбойном на то, что последний назвал
«самым ужасным развлечением после обеда», которое он когда-либо видел.




 ГЛАВА IX

Машина высадила их в конце Шедуик-лейн, которая уже вернулась к нормальной жизни и привыкла к дурной славе, которую принесло ей убийство.

На пристани дежурил констебль, но он был внутри.
ворота. Мистер Ридер открыл калитку, и вошел Клайв Десбойн. Он
оглядел замусоренный двор с выражением отвращения на лице.

“Какая ужасная мерзость!” - сказал он. “Я не слишком привередливый, но я не могу
представить что-то более мрачное и жалкое, чем этот”.

«Для... э-э... убитого джентльмена всё было ещё мрачнее», — сказал мистер
Ридер.

 Он вошёл в дом раньше своего спутника и указал на комнату, где было совершено убийство, «в чём я совершенно уверен», — добавил он.
а затем поднялся по узкой лестнице в то, что раньше было гостиной капитана
Аттимара.

«Если вы сядете за этот стол, то увидите план дома, и я могу показать вам одну или две очень интересные вещи».

Мистер Ридер включил настольную лампу, и Клайв Десбойн сел.
Он с явным интересом слушал рассказ Дж. Г. Ридера о его теории.

— Если у вас есть время... который сейчас час?

 Клайв Десбойн посмотрел на потолок и некоторое время не сводил с него глаз.

 — Дайте угадаю, — медленно произнёс он. — Четыре часа.

 — Замечательно, — пробормотал мистер Ридер. — С точностью до минуты. Как
любопытно, что вы посмотрели на потолок! Раньше там были часы
там.

“В потолке?” - недоверчиво переспросил другой.

Он встал, подошел к окну и уставился на пристань. С
Того места, где он стоял, ему был виден полицейский, дежуривший у ворот.

Никто не наблюдал за маленькой дверью в обшарпанном заборе, которая
вела в Шедвик-пассаж. Внезапно мистер Клайв Десбойн указал на пристань.


«Вот где было совершено убийство», — тихо сказал он.

Мистер Ридер сделал шаг к окну и осторожно вытянул шею.
Он вытянул шею. Он не почувствовал удара резиновой дубинкой по основанию черепа, но рухнул как подкошенный.

 Клайв Десбойн огляделся, подошёл к двери и прислушался, затем вышел, запер дверь, спустился по лестнице и направился к причалу. Полицейский подозрительно посмотрел на него, но мистер Десбойн отвернулся и продолжил разговор с невидимым Ридером.

Он обошёл дом и направился к парадному входу. Никто не видел, как он открыл маленькую калитку, ведущую в переулок. Конец Шедуик-лейн был перегорожен, но Гейлор вспомнил об этом переулке слишком поздно. Именно он
нашёл Ридера и привёл его в чувство.

 «Я это заслужил, — сказал мистер Ридер, когда к нему вернулась способность говорить. — Дважды за один день! Я становлюсь слишком стар для этой работы».




 ГЛАВА X

Случилось одно из тех удивительных событий, которые происходят крайне редко.
Вероятность была один к пятидесяти тысячам, но она сбылась, и высшее руководство Скотленд-Ярда пришло в ярость, пытаясь понять, почему и как это произошло. Человек, разыскиваемый полицией по обвинению в убийстве, прошёл через тщательно организованный кордон. Речная полиция перекрыла водный путь; детективы и полицейские в форме образовали круг, через который
Сбежать было невозможно, но разыскиваемый человек по странному стечению обстоятельств оказался между двумя детективами, которые приняли его за кого-то другого.


 Пока Ридер ждал в Скотленд-Ярде, он более подробно рассказал о том, что вызвало у него подозрения.


 «Наведённые мной справки показали, что Аттимара никогда не видели при дневном свете, кроме как в окружении его команды, и то только в сумерках. Он
открыл закупочные агентства в дюжине городов на континенте и
в течение многих лет занимался научной контрабандой. Но он мог
это делать, только преодолевая трудности, с которыми сталкивается капитан баржи
жизнь. Он, конечно, свел эти трудности к минимуму, за исключением
сбора контрабанды, которая была свалена рядом с его баржей, и доставки
ее на пристань, которую он сначала нанял, а затем купил в начале
на разных этапах своей деятельности он несколько ночей не вставал со своей удобной кровати
.

“Я был озадачен, узнав о многих любопытных событиях. Если Клайв
Десбойн не потрудился явиться в Брокли почти в тот самый час, когда должно было быть раскрыто преступление, — он знал, в какое время полицейский приходит на Шедуик-лейн, — и мои подозрения могли бы не оправдаться
возбужденный. Это была грубая ошибка с его стороны, даже при его умном предположении
об откровенности, прийти и рассказать мне историю о том, что Лигси
рассказал ему; ибо как только преступление было обнаружено и я исследовал
на этом месте я был абсолютно уверен, что Лигси мертв, иначе Клайв
никогда бы не осмелился выдумать эту историю.

“Десбойн гордится тем, что он умный преступник. Как и все
преступники, питающие подобную иллюзию, он допустил одну или две глупые ошибки.
Когда я пришёл к нему домой, то увидел, что стены увешаны фотографиями, на некоторых из которых он был в костюме. Это было первое, что я заметил
что он был на сцене. Там также была фотография
«Заиры», когда она шла вверх по течению, на фоне Палаты общин.
К корме был прикреплён небольшой тендер в форме каноэ, который в тот день так подробно описал мне мальчик Хоббс. Десбойн знал, что совершил ошибку, но надеялся, что я не увижу в этих двух фотографиях ничего подозрительного, особенно в той, где он в костюме клоуна и с таким же гримом, как у Аттимара.

 «Я начал наводить справки и выяснил, что был такой К. Десбойн
который работал в мюзик-холлах, пародируя популярных персонажей и
поражая зрителей своей способностью быстро перевоплощаться на сцене.
Я встречал людей, которые его помнили, и некоторые из них рассказали мне самые сокровенные подробности о его начале карьеры.
Десять лет он выдавал себя за Аттимара, вложил все свои сбережения в баржу, арендовал причал и дом и в конце концов купил их. Он выдающийся организатор, и нет никаких сомнений в том, что за десять лет работы он сколотил довольно большое состояние.
Никто, конечно, не связывал лодочника с этим элегантным молодым человеком, живущим на Парк-лейн.

«Я не знаю, что Лигси знал о нём. Лично я считаю, что
Лигси знал очень мало и мог рассказать нам очень мало. Аттимар
узнал, что Лигси общался со мной. Помните письмо, которое он мне
отправил? Я говорил вам, что конверт был вскрыт — и действительно,
вероятно, это сделал «Аттимар». С этого момента Лигси был обречён.
Тщеславие Клайва было таково, что он решил спланировать выдающееся преступление,
бросить подозрение на человека, которого он ненавидел, и в то же время убрать с дороги Лигси, единственную опасность.  Я думаю, что он
планировал покончить с Джонни Саутерсом примерно за три недели до убийства.
убийство. Деньги, которые были найдены в сарае для инструментов, были подброшены
там в ночь убийства, в то время как деньги в
саду...

“Деньги в каком саду?” - спросил Мейсон. “Сад был произведен обыск, но ничего
встретился”.

Мистер ридер кашлянул.

“В любом случае, деньги в дом средство было помещено туда для поддержки
подозрение. Это было сделано неумело. Надпись на клочке бумаги,
старые счета, а также история, которую Десбойн рассказал мне с таким
очаровательным видом, преследовали две цели. Одна из них заключалась в том, чтобы скрыть
исчезновение Аттимара и другие способы разорить Сазерса.

 «Но, пожалуй, самым умным и дерзким трюком было то, что он провернул сегодня утром. Он заманил меня в свою лодку; он ждал меня; вероятно, он следил за мной с того самого момента, как я прибыл в Борн-Энд.
 Затем, облачившись в свой фантастический наряд и до последнего опасаясь, что я заподозрю его, он разработал план моего — э-э — неприятного ухода. Я отдаю ему должное за его находчивость. Как мастер быстрой смены
амплуа, он, пожалуй, не имеет себе равных. Он мог бы пойти работать в банк и
обмануть судостроителя из Борн-Энда. Кто бы мог поверить, что он
был маленьким старичком с горбатым плечом? Он в равной степени может прийти к
мое спасение, когда нет другого способа метания подозрение от
сам. К несчастью для него, я увидел не только то, что машина стояла
на территории всю ночь, и что его история о том, что он приехал сюда
из города, была ложью, но и ... гм ... некоторые другие вещи.

Зазвонил телефон, и Мейсон взял трубку.

«Он вышел четверть часа назад — вы не знаете, куда он пошёл?.. Это был
Десбойн, не так ли? Она не сказала, где они встретятся?»

Ридер вздохнул и устало поднялся.

 «Я так понимаю, мисс Анне Уэлфорд разрешили покинуть дом?»  В его тоне слышалось раздражение, и мистер Мейсон не мог не согласиться с тем, что оно было оправданным.  Ведь первая просьба, с которой  Ридер обратился по телефону из Ротерхита, заключалась в том, чтобы за Анной Уэлфорд установили особое наблюдение. Однако некоторые из местных подчинённых мистера Мэйсона считали, что Десбойн вряд ли появится в округе.
И они были правы. Ситуация ещё больше осложнилась из-за
Дело в том, что девушка ушла из дома в тот день и не вернулась, когда позвонили полицейские. Однако за мгновение до этого она звонила.
 Десбойн позвонил и оставил свой номер, который ему перевели. Позже, когда ей позвонили по указанному адресу, выяснилось, что она вышла его встречать; никто не знал, где она.


 «Так что на самом деле, — сказал Гейлор, — никто не виноват».

— Никто никогда не бывает таким! — отрезал мистер Ридер.

 Мистер Клайв Десбойн немного тщеславился тем, что договорился встретиться с девушкой на углу набережной Темзы, в пятидесяти
ярды от Скотленд-Ярда. Когда она приехала, то увидела, что ничего не указывает на то, что произошло что-то необычное, кроме хороших новостей, которые он сообщил ей по телефону.


«Где Джонни?» — спросила она, едва подойдя на расстояние, достаточное для разговора.
Он развеселился.

 «Мне бы стоило ревновать», — поддразнил он её.


Он вызвал такси и приказал водителю отвезти его по адресу в Чизвике.

«Ридер, конечно же, не проболтался тебе? Я рад — я хотел сообщить тебе об этом первым».
«Его освободили?» — спросила она с лёгким нетерпением.

«Его освободят сегодня вечером. Я думаю, так будет лучше.
Власти очень опасаются демонстраций, и Скотленд-Ярд специально попросил его не давать интервью газетам, но провести ночь, если возможно, за городом. Я договорился с моим двоюродным братом, что он останется у него до завтра».

Всё это казалось вполне осуществимым, и когда он по собственной инициативе остановил такси и, выйдя, чтобы позвонить, вернулся и сказал ей, что сообщил её отцу, что она вернётся не раньше восьми, мысль о его бескорыстии вызвала у неё тёплое чувство.
дружеское отношение к нему.

“Меня самого осаждали репортеры, и я очень стараюсь
избегать их. Эти проклятые газеты пойдут на все ради сенсации”.

Фургон "Свифт экспресс" одной из этих оскорбительных газет проехал мимо
в этот момент мимо такси. На его задних дверцах был прикреплен плакат.


 “ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ ПРЕДПОЛАГАЕМОГО УБИЙЦЫ”.


Позже девушка увидела другой газетный плакат.


 «ПОЛИЦИЯ МЕТРОПОЛИСА ИЩЕТ УБИЙЦУ».


 Такси свернуло в переулок и остановилось, когда он постучал в окно.
 Чуть дальше был гараж, и, оставив Анну в машине, он
Он зашёл внутрь и через несколько минут вышел с небольшим закрытым купе.


«Я держу его здесь на случай непредвиденных обстоятельств, — объяснил он ей.
— Никогда не знаешь, когда может понадобиться запасная машина».

 Он не стал объяснять, зачем ему запасная машина в Чизвике.


Избегая Грейт-Уэст-роуд, он выбрал более длинный маршрут через Брентфорд. К тому времени, как они добрались до Хаунслоу, уже шёл сильный дождь.

Она была так благодарна ему за все оказанные им услуги, которые, хотя она и не подозревала об этом, он тщательно продумывал.
чтобы она не сопротивлялась его предположение о том, что они должны пойти на
Оксфорд. Она задавалась вопросом, почему, пока они не оказались на окраине города,
и тогда он объяснил с легкой улыбкой, что Джонни сегодня утром
перевели в Оксфордскую тюрьму.

“Я приберег это как сюрприз для тебя”, - сказал он. “Только около трех человек
в Лондоне знают, и я очень хотел, чтобы ты не рассказала”.

Они зашли в чайную на другом конце города, и она
была озадачена тем, почему он предпочёл это довольно бедное маленькое кафе
отелю, но решила, что он поступил так из соображений экономии
Это было частью... частью общего плана по уклонению от репортёров. Они задержались за чаем, пока она не забеспокоилась.

 «Мы пойдём в тюрьму и наведём справки», — сказал он ей.

 На самом деле они пошли в тюрьму, он спустился и позвонил в звонок. Когда он вернулся, то печально ухмылялся.

 «Его выпустили полчаса назад. Его забрала машина моего кузена. Мы можем идти дальше».

Уже темнело, и дождь продолжал идти не переставая. Они
поехали в сторону Лондона другой дорогой, проехали через небольшой городок, в котором, как ей показалось, она узнала Марлоу, и резко свернули с главной
Дорога резко свернула, и они снова оказались на тёмной и заброшенной подъездной аллее.
 Слева она заметила блеск стоячей воды, а затем машина остановилась перед неприветливой дверью, и Клайв Десбойн, выйдя из неё, открыл дверь ключом.

 «Вот мы и на месте», — любезно сказал он, подал ей руку, и не успела она опомниться, как оказалась в мрачном холле, где пахло сыростью и тленом.

Дверь за её спиной с грохотом захлопнулась.

 «Где мы…  это не то место», — дрожащим голосом произнесла она, и в этот момент все её прежние подозрения, все прежние страхи перед этим человеком вернулись.

«Это вполне подходящее место», — сказал он.

 Из кармана своего макинтоша он достал электрическую лампу и включил её. Дом был обставлен, если можно так сказать о гниющих коврах и покрытых пылью стульях. Он крепко взял её за руку, провёл по коридору, а затем, открыв дверь, втолкнул её внутрь.
 Ей показалось, что там нет окна, но потом она поняла, что оно закрыто ставнями.

Комната была довольно чистой; в ней стояли кровать, стол и небольшая масляная печь. На буфете лежало несколько упаковок с продуктами.

 «Веди себя тихо и не шуми», — сказал он.

Чиркнув спичкой, он зажег керосиновую лампу, стоявшую на столе.

“ Что это значит? ” спросила она. Ее лицо было белым и измученным.

Он ответил не сразу, а потом:

“Я очень люблю тебя - вот что это значит. Вероятно, меня повесят
примерно через шесть недель, и есть старая мудрая поговорка, что
с таким же успехом можно быть повешенным за овцу, как и за ягненка. На данный момент ты — ягнёнок.


 Его яркие, сияющие глаза были прикованы к ней.  Она чуть не упала в обморок от ужаса.


 — Это не значит, что я собираюсь тебя убить, перерезать тебе горло или сделать что-то ещё.
ничего из того, что я пытался сделать с мистером Ридером сегодня утром, — о да, я был тем самым фантастическим джентльменом с «Заиры». Всё это произошло
в нескольких ярдах от того места, где ты стоишь. Теперь, Анна, ты должна быть очень благоразумной, моя милая, — в радиусе пяти миль отсюда нет никого, кого бы это хоть как-то касалось...

 Петли на двери были ржавыми: они скрипели, когда её открывали.
Теперь они заскрипели. Клайв Десбойн резко обернулся, шаря рукой под макинтошем и пальто.




«Не двигайся», — мягко сказал мистер Ридер. Это было его обычное предостережение.

— И подними руки. Я непременно выстрелю, если ты этого не сделаешь. Ты убийца — это я мог бы тебе простить. Ты лжец — это непростительно для человека с моими высокими моральными принципами.


Дюжина детективов, которые три часа ждали в этом сыром доме, ворвалась в комнату и защелкнула наручники на запястьях мужчины с бледным лицом.

— Смотри, чтобы они подошли, — любезно сказал мистер Ридер. — Сегодня утром я купил пару, которая была на размер больше.

 КОНЕЦ




 ПРИМЕЧАНИЯ ТРАНСКРИБТОРА

 Незначительные орфографические несоответствия (например, bargemaster/barge-master,
гостиная / drawing room, сарай для инструментов / tool shed и т.д.) Были
сохранены.

Изменения в тексте:

Пунктуация: исправьте несколько пар кавычек, пропущенные точки и т.д.

[Красные тузы / глава IV]

Смените (“Я редко читаю журнальные статьи”, - сказал мистер _Reader_) на
_Reeder_.

[Красные тузы / глава VI]

«что все деньги, которые он заплатил, были во французских банкнотах» — удалите первое _in_.

(«Он был должен ему денег. Я больше ничего не знаю _that_ что.) — замените на _than_.

[«Красные тузы»/Глава X]

«он снова _обратился_ к компании, не сводя с неё глаз» — замените на _обратился_.

[«Красные тузы»/Глава XI]

«Это _не было_ случайностью: это был намеренный двойной обман». to _was_.

«пытаясь открыть сейф за книжным шкафом, телефон»
замените запятую на точку.

«был анонимно отправлен младшему _Маккею_ Махфилдом» to
_Маккей_.

[Кеннеди «Аферист»/Глава IV]

(«Что тебя так беспокоит?» — спросил синий тренч.) Запятую замените на вопросительный знак.


[Кеннеди «Аферист»/Глава V]

(«Ф. С., — нахмурился инспектор. — Довольно распространённый инициал».)
Добавьте запятую после _Ф. С._

(«Почему это должен быть Сифилд? Это совершенно невероятно, Ридер».)
Замените первую точку на вопросительный знак.

[Дело Джо Аттимара/Глава IV]

«Гейлор открыл _атташе-кейс_ и достал потрёпанную» к _атташе_.

[Дело Джо Аттимара/Глава VIII]

(«Клянусь _йовом_!» — внезапно сказал Десбойн. «Я оставил его снаружи) к _йову_.

[Конец текста]
*** ОКОНЧАНИЕ ПРОЕКТА «ГУТЕНБЕРГ» ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГА «КРАСНЫЕ ТУЗЫ» ***