Лысый пророк

Я отложил книгу, вытер со щеки слезу умиления. Какие люди! Будда с учениками сидели под деревом, беседуя. Вдруг к ним подошел незнакомец и плюнул учителю прямо в лицо. Тот взглянул на человека, и ничего не сказав, утерся, и продолжил разговор. Человек удивленно застыл на месте. Он ожидал другого ответа. Ученики Будды вскочили и хотели надавать наглецу тумаков за оскорбление учителя, но тот всех остановил.
- Не трогайте этого человека. Я не знаю его, а он не знает меня. Значит, кто-то ему сказал обо мне плохое. Он плюнул не в меня, а в свой образ обо мне, который сложил у себя в голове. Он оскорбил себя. За это не наказывают.

Человек ушел домой и не спал всю ночь. Ненавистный образ Будды растаял. Он вдруг ощутил любовь к этому человеку и раскаяние. На другой день обидчик пришел к Будде, и упал перед ним на колени. «Прости меня, учитель, я был не прав. Ты великий человек». Будда ответил: "Мне некого прощать. Ты уже другой человек. Иди с миром".

И все-таки отродье, с которым я борюсь, он бы с миром не отпустил. А история была такая.

Мы с детства росли с Петькой в одном селе, дружили, чего только не творили в те годы. Потом выросли, женились, да так и остались жить в родном месте. Все было хорошо, пока я не узнал о своем друге всю правду.

В тот день по телевизору выступал лысый в очках, большой авторитет каких-то исторических наук. И он рассказал, как триста лет назад "петькины" предки гнобили моих родичей, морили голодом и издевались над ними. Он даже показал кинохронику тех лет в цвете, да в таких деталях, что у меня волосы от ужаса поднялись и сердце загорелось от мести. Вот же пригрел змеюку на груди! Потом "лысый" добавил, что "петькины" потомки-упыри специально держат меня в нищете, да еще и издеваются, мол, "поменьше бухай и появятся деньги". Одним словом, садисты.

Спасибо доброму человеку, по доброте душевной указал на мое рабство и даже посоветовал, как из такой ситуации выйти. Все очень просто: надо изгнать "петькин" род из нашей деревни, и вот тогда к нам приедет большая фирма из-за границы и на наших землях устроит нам счастливую жизнь, чисто из душевной доброты.

Загорелась во мне идея хорошей жизни. Ведь даже не думал раньше, что далеко, за океанами живут добрейшие люди, о нас, о нашей деревне заботятся, наших врагов на белый свет за ушко вытаскивают. Недолго думая, я схватил молот и побежал на центральную площадь крушить символы «петькиного ига». Прибегаю туда, а там уже колышется толпа с кольями, все, кто телевизор смотрел. Всем хочется хорошей жизни.

Крушу я молотом статую, символ упырей, только бетонная пыль стоит, вдруг гляжу, идет Петька с работы, со своей бригадой. Вот тут я ему прямо в глаза все и высказал, а он, сволочь такая, в ответ плюнул мне в лицо, а людей добрых позади меня, что с кольями стояли, послал трехэтажным матом. Нет культуры у человека, все, как "лысый" и говорил. Вот оно иудино семя!

На плевок в лицо я отвечать не стал. Петька еще тот бык, мог меня прибить на месте. Просто вечерком, когда стемнело, зарыл ему у порога дома мину. И тут случился небольшой конфуз. Мои новые друзья решили ночью пойти к Петьке и отомстить за оскорбления, но подорвались и погибли.

Утром все село поднялось на дыбы: половина за меня, а другая половина за Петьку. Не ожидал я столько иуд увидеть в своем селе. Вот они все и повылазили, стоило только ногтем поскрести. "Лысый" на самом деле оказался пророком. Я его каждый день начал слушать, чтобы правды напиться.

Совсем скоро наше село бросило работу и разделилось окопами. Заваруха у нас случилась лютая. "Лысый", как и обещал, помог нам, к концу года подогнал пару БПМ и танчик, да еще боеприпасов подкинул, а сам поехал в ООН получать премию "за особый вклад в мир". Если народы всей земли его так чтут, поклоняются ему за гуманизм его неисчерпаемый, то и мы, простые люди, должны свой вклад внести, а что у нас есть, кроме наших жизней? Вот мы их и положим на алтарь борьбы с врагами. Ни шагу назад!

Пока, конечно, у нас сытого счастья, как пророк обещал, не случилось. Понятно, что пока последнего петькиного последыша не убьем, то и не будет его, но зато я вырыл себе добротную землянку, сверху бетонными плитами прикрыл, никакой 120-й калибр ее не возьмет. Буду бороться за счастье до конца. Хотя иногда, видать из-за слабости духа или усталости, думаю: "Эх, Будду бы сюда, ситуацию развести. Боюсь не доживу я до новой жизни". Махнул я с горя рукой, вытер рукавом скупую слезинку, и пополз из землянки проверить проходы в минных полях.