Больше чем друг

Её взяли маленьким щенком. Взяли на моё день рождения, когда мне исполнилось семь лет. Я уже тогда плохо видела, но день этот запомнила на всю жизнь, как и его – моего первого и последнего щенка лабрадора-ретривера.

Врачи разводили руками и не могли понять, почему зрение моё с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Очки не помогали, выписанные по рецепту таблетки и глазные капли бездействовали, впрочем, от них становилось лишь не по себе. Папа с мамой тратили огромные деньги и силы на моё лечение, но оно являлось безрезультатным.

Счастью моему не было границ, когда мне показали Бету. Я влюбилась в чёрного щенка лабрадора-ретривера с первого взгляда. Родители по моим влажным от слёз глазам поняли, что выбор я уже сделала. И через два часа мой новый друг вовсю бегал по моей комнате.

Я часто играла с Бетой, ещё чаще мы совершали длительные прогулки по нашему двору, на которых я прижимала щеночка к себе и долго не отпускала, целовала его и не переставала гладить его чёрную блестящую шёрстку, теребя за висячие тоненькие ушки. Собачка облизывала меня, тёрлась о мои ноги и беспрестанно виляла хвостиком, тёмно-карие глаза животного выражали полное дружелюбие и преданность, а иногда Беточка смотрела на меня так нежно, что я невольно обнимала её, словно маму перед сном.

Дело доходило до того, что кушали мы с Бетой из одной чашки, а спать я ложилась только с моей любимицей. Папа даже в шутку говорил, что «из-за собаки мы теряем нашу Римму», но он сам обожал угольного лабрадорчика.

Через год зрение моё ухудшилось настолько, что Бета стала моим поводырем. Мы не совершали дальних прогулок, но каждый вечер подросший щенок теперь выгуливал меня. Теперь он был моими глазами, и я всецело полагалась на него, потому что доверяла своему питомцу и безумно любила его. Одно меня огорчало: я плохо видела его, и не могла вдоволь им налюбоваться.

Однажды мне приснился сон. Стоял необычно светлый день, на небе плыли лёгкие белоснежные облака, и солнце, находящееся за ними, как будто делало их ещё легче, ещё белоснежнее, и от этого день казался в разы светлее обычного. Меня он не ослеплял, хотя я понимала, что была не слепа. Плавные неспешные движения облаков меня завораживали, и вдруг среди них я заметила небольшое отличающееся от остальных серым оттенком облачко, до боли схожее с Бетой. С моей милой незаменимой Беточкой. Я даже расплакалась, и это во сне!

Проснулась от того, что щенка рядом не оказалось. Я чувствовала, что он рядом, но не со мной рядом, а поодаль – и смотрит на меня. Я позвала его, и мой любимец пришёл ко мне. Он облизал меня, ткнул своим лбом в мою левую щёку и улёгся сбоку, положив голову мне на ноги. Я ощутила собачью грусть, но тогда я не придала этому значения.

Бета продолжала выполнять свою функцию проводника. Она знала все мои привычки, поэтому предугадывала мои шаги, тем самым справлялась со своей задачей превосходно.

Некоторое время спустя я стала замечать, что моё зрение – улучшается. Я видела светлые образы близких предметов, а если эти предметы ещё издавали и звуки, могла определить расстояние до них. Сообщив об этом родителям, я их несказанно обрадовала. Они тут же повели меня к врачам, но те лишь развели руками, мол, факт исцеления есть, а объяснения - нет.

В то же время родители начали замечать, как Беточка иногда путается в пространстве, может иной раз напороться на дверной косяк или сумку, оставленную кем-нибудь посреди комнаты. При этом тёмно-карий цвет глаз животного стал мутнеть. Наша собака слепла.

Я плакала, когда мама сообщила мне эту печальную новость, и не выпускала питомца из своих объятий. Лаская его, я повторяла одни и те же слова: «Беточка, милая, я не оставлю тебя никогда-никогда!..»

Тогда папа брал меня на руки и говорил: «Она забрала твоё зрение, а тебе отдала своё – так поступают только те, кто больше, чем просто друг».