Полуостров. Главы 6-7

Глава 6.
- Я заждался тебя, Пауль, - с укоризной проговорил Виталий Валентинович, разливая чай. - Не часто же ты радуешь меня последнее время своим присутствием...
Последнее время я полюбил являться у Куратору по вечерам - чай, традиционно утребляемый им в это время суток, был не столь омерзительным, как кофе.
- Я же посылаю вам отчёты, - огрызнулся я.
- Которые ты забываешь паролить, и каждый может их прочитать, - с неудовольствием заметил Виталий Валентинович.
- Кому они нужны, с вашей точки зрения? - усмехнулся я. - Мы живём в век цифровизиции, в нем все могут, если сильно захотят, прочитать все, что им интересно. Если вас одолевает паранойя, закрывайте заклинаниями! Или вам слабо накладывать их на оргтехнику?
- Не надо лишний раз напоминать мне, Пауль, насколько я стар, - поморщился Виталий Валентинович.
- Я не виноват, что я был на вершине в 24, а вы поползли туда к 50! - я залпом допил чай и встал. - Разговор окончен, не так ли? Дальнейшее узнаете из донесений. Следите, так сказать, за эфиром!
- Ты становишься просто невыносим последнее время... - мрачно сказал Виталий Валентинович. - Если бы ты не был лучшим...
- Если бы я не был лучшим, вы сделали бы что? Пустили бы меня в расход, после того, как я грохнул в Городе 24 человека? Получив предварительно благословение Отцов, да? Как вы поступили с ней?
- Это было 500 лет назад... - Виталий Валентинович налил нам ещё чаю. - Это же ненормально...
- Ненормально, говорите? - я встал из-за стола и вышел на балкон.
Солнце опускалось за горизонт, и Залив искрился огнями. Даже сюда доносится крик чаек, всегда напоминавший мне о Светочкиной продленке.
- Ненормально, говорите? - повторил я. - Ну, конечно же, кому, как ни вам, судить! Ваши жены умирали от старости или болезней. Господь не дал вам детей...
- Ты веришь в Бога, Пауль? - заинтересовался Виталий Валентинович.
- Я не верю ни во что! Когда я уже начал, наконец, забывать, происходит следующее: появляется мальчишка с серьёзной претензией на чародея. Мальчишка, с которым дико сложно! И с которым я снова могу ошибиться... И начнётся все сначала, так, господин Куратор?
- Ты не сможешь сейчас испытывать этих чувств, - напомнил Виталий Валентинович, и в его голосе мне послышалась усмешка.
Вот же старая сволочь.
- Я не смогу больше испытывать никаких чувств вообще! Я 500 лет ничего не чувствую!
- Ну, неправда, ты любил Олафа! - Виталий Валентинович поставил чашки на поднос.
Интересно, кто их будет мыть? Вероятно, его очередная супруга. Интересно, как он объясняет им, что ему всегда полтинник? Хорошо сохранился? Здоровый образ жизни, нет алкоголю и курению!
- Олафа было легко любить, он смотрел мне в рот!
- И поэтому он пожертвовал собой ради тебя, не правда ли? - Виталий Валентинович произнёс это вполголоса, словно себе самому.
Господи, но почему по этим идиотским иерархическим правилам я не могу сломать ему челюсть? Лежал бы сейчас в больнице, очередная супруга заботливо подставляла бы ему подушку под спину.
Я опустился на одно колено, как при посвящении в рыцари. И так хорош будет.
- Пауль, мы не договорили! - возвысил голос Виталий Валентинович.
- Я и так потратил кучу времени, а мне ещё контрольные проверять! - я взмахнул рукой, открывая портал.
Куратор смотрел на меня в задумчивости. Руку я ему так и не поцеловал.
Я подозревал, что нарушение традиций мне ещё отольется, но ничего не мог с собой поделать.
- Вот ты считаешь, что я тебя недолюбливаю, а я всегда тобой восхищался... Я бы уже 10 раз промахнулся...
- Именно поэтому вас поставили на руководящую должность...
- Ты же, вероятно, читал Экклезиаста...
- Вероятно, читал... - сияние портала погасло, нельзя держать его в супер позиции столько времени.
Я с неохотой вернулся в кресло.
- Ну, что вы ещё хотите там узнать?
- Что у него за семья?
- Обыкновенная. Я бы сказал, среднестатистическая. У матери среднее образование, отца нет. Отчим бухает.
- Пауль, - поморщился Виталий Валентинович, - ты же потомок древнего рода...
- Вас как-то не смущало это, когда вы пускали в ход розги...
- Ты вёл себя недостойно! Старик слишком благоволил тебе! Иногда в ущерб здравому смыслу... Кстати, ты ведешь себя аналогично...
Я с интересом посмотрел на него.
- Здрасьте, а что я должен был делать? Отказаться от мальчика? А ничего, что следующий Наставник у нас во Владивостоке? Сомневаюсь, чтобы его мать пошла на столь далёкий переезд...
- Если бы нам было нужно, пошла бы...
- Если бы вам было нужно, - я выделил интонацией слово "вам", - или Ордену?

Глава 7.
В дверь постучали. Сначала робко, потом более требовательно и настойчиво.
Я приподнял с диванной подушки тяжёлую от козловского коньяка голову. Я редко спал днем и каждый раз, когда просыпался, то первые секунды ощущал себя на Полуострове. Вот и часы отбивают восемь...
Я потряс головой, отгоняя сонный морок, и беззвучно прочитал заклинание, отворяющее двери. Бессмысленный расход сил в состоянии похмельного синдрома, но принять вертикальное положение, а, тем паче, куда-то идти, я был и вовсе не готов.
- Заходи, - крикнул я Коновалову в темноту коридора.
Первое, что я заметил, когда Коновалов материализовался в гостиной, так это то, что он помыл голову.
Волосы были завязаны в хвост, как у Олафа, и я снова потряс головой, чтобы видение рассеялось.
- Я разбудил вас, Павел Александрович? - сочувственно спросил Коновалов.
- Да кто же спит в восемь вечера! - я сел на диване, пытаясь сообразить, не сильно ли мой облик не соотносится с гордым званием педагога.
- Сергей Васильевич! - хмыкнул Коновалов. - Притопает с дежурства и сразу спать заваливается. Но хоть руки тогда не распускает... - тихо добавил он.
- И часто это происходит? - небрежным тоном спросил я.
- Когда как... - уклонился Коновалов. - Я что пришёл-то, Павел Александрович! - мне удалось повернуть на него голову, и я увидел, что глаза у него сияют. - Я четвёрку получил по литературе! Четвёрку, блин!..
- Да ладно? - новость была настолько ошеломляющей, что я даже начал приходить в себя.
- Не верите, у русички спросите! Только... - он вдруг помрачнел. - Это ж не то, да? Вы же говорили - пятёрку...
- Господи!.. - с чувством произнёс я.
Я встал с дивана и ушёл на кухню. Подумал, не велеть ли Коновалову заварить чай, но решил, что тот не справится. Коновалов потащился за мной следом.
- Я могу теперь приходить, Павел Александрович?..
- Да ты и так уже пришёл...
- Не, по-настоящему?
- Если перестанешь жевать эту гадость, то можешь...
Коновалов вытащил жвачку изо рта и обвел взглядом по сторонам, раздумывая, видимо, куда бы ему её прилепить. Не найдя такого места, убрал в карман джинсов.
- Ты в хлеву вырос? - поморщился я.
- Я жую жвачку, чтобы не хотелось курить, - доверительно сообщил Коновалов. - Сигареты же денег стоят, а она не даёт. Вообще ни копья. Говорит: на наркоту потратишь. Можно подумать, мне бы хватило... А жвачку Сергей Васильевич покупает. А я у него подрезаю.
- Тебе денег дать? - в затылке заломило, и я замер, с тоской глядя на непомытый заварочный чайник. - На сигареты?
- А так можно было? - Коновалов перехватил мой взгляд и кивнул в сторону раковины. - А, хотите, я все сделаю?
- А ты справишься?
- Хватит надо мной издеваться! - я заметил, что Коновалов легко заводится.
Это делало процесс его обучения практически нереализуемым.
- Я не издеваюсь, просто сейчас это искусство безвозвратно утеряно... И реально могу дать тебе денег на сигареты. Курю я и сам, а твоя жвачка меня реально подбешивает.
- А вы курите? - я поставил чайник на раковину, и Коновалов нерешительно взял его в руки, явно боясь раскокать. - А чего вы с ними тогда не стоите?
Под "ними" он имел в виду информатика, Галину Тихоновну и обитающую на том же четвёртом этаже Марию Борисовну, учительницу физики, безуспешно пытающуюся оказывать мне знаки внимания.
- Потому что я их ненавижу, - честно сказал я.
Коновалов замер с коробкой чая в руке, очевидно, пытаясь переварить полученную информацию.
- А Борисовна под вас клинья подбивает, - сообщил он, ухмыляясь.
- Сейчас умру от счастья, - буркнул я. - Вот посмотри, что ты делаешь... - я жестом показал, чтобы он заканчивал свои эзерцисы. - Это же пить будет невозможно... Ты вообще в принципе умеешь делать хоть что-нибудь? - расслабленное после излияний состояние постепенно улетучивалось, сменяясь привычным раздражением.
- Я же Избранный, - Коновалов стоял ко мне спиной, и я не мог понять, шутит он или говорит серьёзно. - Зачем мне?..
Мысленно послав  приказ, я развернул его в свою сторону:
- А вот это ты брось! Ни к чему растрачивать силу на пустяки! Никто не знает, что может произойти через 15 минут...
- Вы сами открыли дверь, не вставая с дивана! - легко парировал Коновалов. - И потом, я думаю, это фигня...
- Фигня?! Попробуй!
- Я же не умею!
- Тогда закрой рот, - мрачно заключил я. - И вообще поменьше его открывай. Я не привык, чтобы ученики разговаривали со мной в подобном тоне...
- Чего вам опять не нравится, Павел Александрович? - буркнул Коновалов, внимательно наблюдая, как я насыпаю в чайник чай из разных коробок, и явно пытаясь на глаз угадать пропорции: в кафешку его, пожалуй, взяли бы работать... - Чего вы опять злой такой?..
- А злость - это моё естественное состояние, - пояснил я. - Я постоянно ору, а иногда ещё и бью, а рука у меня, как ты, видимо, успел заметить, тяжёлая... Ну, что, ты ещё не передумал подписывать Договор?
- Не-а, - помотал головой Коновалов.
- Тогда пошли заниматься, - вздохнул я.
- Даже чаю не попьём? - решил позубоскалить Коновалов.
- Ну почему, я попью... - я подвинул к нему учебник биологии образца 30-х годов. - Вот что ты ощущаешь?
- Это учебник биологии, только старый! - уверенно произнёс Коновалов и сразу же получил щелбан по затылку.
- Я спросил, не что ты видишь, а что ощущаешь, это разные вещи! Понял, нет? - я допил чай и закурил сигарету, стряхивая пепел в чашку.
Коновалов скосил на меня глаза. Я знал, о чем он думает: не вырос ли я тоже в хлеву. Но тащиться за пепельницей не было никакой физической возможности.
- Понял... - протянул мальчик. - Нихрена я не ощущаю! - признался он спустя долгую паузу.
- Посмотри истинным зрением!
- А как это?
Блин. А как он делал это до этого?!
- Ты же уже пробовал...
- Я не знаю, как у меня это вышло!
Да что ж за засада.
- Сосредоточься! - я раздавил недокуренную сигарету в чашке и встал. - Сейчас я выйду из комнаты, а потом вернусь, и ты сообщишь мне о своих наблюдениях. Не сообщишь - отчалишь домой, тренироваться самостоятельно! И придёшь только, когда будешь готов мне ответить! А не вот это вот...
Я прошёл в ванную, открыл кран и умывался ледяной водой до тех пор, пока челюсти не начало ломить. Тут бы ни чаю, а чего-нибудь покрепче...
- Я понял, - заорал вдруг Коновалов. - На этой книге кровь!
- Она ей испачкана, что ли? - съязвил я.
- Не, не, я чувствую! - в голосе Коновалова нарастал азарт. - Точно кровь, её смыли, конечно, и не видно, но вот ощущение... - он произнёс это слово по слогам. - Я правильно говорю?
- Возможно... - стоя на пороге гостиной, я пожал плечами.
Ужасно не хотелось с ним заниматься. Собственно, не хотелось ничего.
- В смысле? - обалдел Коновалов.
- Ну я лично никакой крови не ощущаю, но вы, чародеи, возможно, по-другому воспринимаете...
- Как это?.. То есть - мы?.. По-другому?.. - услышенное явно не влезало в его сознание, как прокрученный фарш обратно в мясорубку.
- Ну есть же разные категории... Не только по силе, но и по направленности. - вздохнул я. - Я же рассказывал, каким местом ты слушал...
- Вы говорили - жребий... - неудоуменно произнёс Коновалов, с опаской глядя на биологию. - Как шляпа в Гарри Поттере...
- В Гарри Поттере шляпа же тоже распределяет не от балды... - я почувствовал, что моё терпение скоро подойдёт к концу.
Оно и так было сегодня поистинне безграничным.
- Ну то есть я - чародей? - уточнил Коновалов.
- Ты будешь чародеем, - я сделал акцент на предпоследнем слове, - если не будешь все делать на расслабоне. А то, знаешь ли, у меня 3500 случаев неудачного обучения. Ну так, к сведению.
- А вы кто? - Коновалов явно пропустил мои слова про расслабон мимо ушей.
- А я - то, что ты называешь боевым магом. Только мы не в книге о Гарри Поттере, и у нас не происходят перманентно магические войны. А Орден вообще покровительствует только наукам и искусству. Но сути это не меняет. Ты знаешь, как лечить, но можешь убивать. А я - приблизительно наоборот.
- Но вас же этому учили... - протянул Коновалов.
- Убивать? - усмехнулся я.
- Нет, как раз лечить... Вы же...
- И как же ты догадался? Залез в моё сознание?
- Нет, - быстро пояснил Коновалов, видимо, учуяв сгущающиеся над его головой тучи, - у меня есть знакомый, реконструктор. Ну мы в сети общаемся. Я показал ему ваш портрет. Ну сфоткал на телефон и прислал. Там слова были на странном языке. На девизе - это ведь так называется? Я как не гуглил, не мог такой найти. А он пояснил, что это латынь. И так изображали по ходу врача...
Двумя пальцами я схватил Коновалова за воротник рубашки, вытащил из-за журнального столика и приподнял над землёй. Воротник врезался ему в горло, и он захрипел.
- Павел... Александрович... Пожалуйста...
- Кто. Разрешил. Тебе. Так. Поступать.
После каждого слова я подтягивал к себе воротник его рубашки все ближе и ближе, пока его физиономия не начала багроветь.
Тогда я раздал пальцы, и Коновалов грохнулся на ковёр.
- Ты все понял? - холодно произнёс я.
Коновалов с трудом приподнялся и тут же снова хлопнулся на задницу. Из его глаз катились слезы, и он надрывно кашлял.
- Никогда так больше не делай, - мне самому почему-то стало нечем дышать, словно комната навалилась на меня разом всеми четырьмя своими стенами. - Никогда. Это не просто предосудительно. Это ещё и опасно. И, если что-то пойдёт не так, я не смогу тебя защитить...