69

- Да не бойся! Тебя не обидят. И не вырывайся, всё равно не отпущу! Слышишь меня? Понимаешь, что тебе, бестолковке, твердят?
Никита едва сдерживался, чтобы как следует не трепануть эту… рухнувшую. Она сжалась, пищала от страха и тем самым вызывала ещё большее раздражение. Никите хотелось треснуть её по плешивому затылку.
Ксюша не сразу пришла в себя. Ей показалось, что эти маленькие трусливые люди всё же решили напасть. И начали с Никиты. Но теперь становилось ясно, что девочка случайно.
- Никита, перестань. Она упала. Она нечаянно. Ты её ещё больше напугал. Она не хотела. Но, наверное, на высоте жить рискованно, вот и свалилась. Погоди, дай я с ней поговорю.
Ксюша присела на корточки перед девочкой:
- Не бойся. Никто не сделает тебе ничего плохого. Давай представим, что ты к нам в гости пришла. И я тебя сейчас буду угощать. Никита, что у нас есть из сладкого?
- Ничего…
- Ах, тебе понравилась моя коробочка? Это мои штучки. Мы вместе их можем рассмотреть.
Ксюше хотелось завести новое знакомство.
- Ну же, иди ко мне… Дядя тебя сейчас отпустит, и, если ты не убежишь, я тебе кое-что подарю.
Никита разжал руку. Девчонка дёрнулась к сосне и унеслась бы в свой шалаш, но у самого ствола оглянулась. Тётка наклонила голову набок и улыбнулась самой доброй и красивой улыбкой, какую та когда-либо видела в жизни. А в вытянутой руке, в деревянном ящичке, всё так же соблазнительно блестели интересные штучки.
Девчонка замерла. И Ксюша не спешила. Пусть та сама решит.
- Тебя как зовут?
- Татка.
- Ах, какое красивое имя. А меня Ксюша. А этого дядю – Никита.
- Ксюха?
- Ну… можно и так, - пошла на великие уступки Ксюша. - А где твои родители?
- Кто такие родители?
 - Мама и папа… Мать и отец.
- Отца нет. Мать есть.
- Как нет отца? – встрепенулся Никита. – А кто же так усердно старался сбросить с сосны беззащитную девушку?
Глаза Татки в недоумении захлопали. Никита безнадёжно махнул рукой.
Была Татка страшненькая. Глазастая, остроухая, с маленькой головкой на длинной тонкой шее. Рыжие волосы её торчали клоками. Губы почти не выделялись, нос небольшой - единственная симпатичная часть лица.
- С кем ты живёшь в своём домике? - попыталась разобраться Ксюша.
- Мать и Тошка.
- Тошка – брат?
- Брат, - кивнула Татка.
- Так это, значит, была мамаша, - запоздало сообразил Никита. – Добрая женщина...
- А где же они теперь?
- Тошка вонан, - кивнула вверх Татка. – Мать на охоте, а отца она уже убрала.
- Убрала? Как это?
- Ну, когда стал не нужен… отцов убирают, чтоб детей больше не было.
- Убивают, что ли? – опешил Никита.
- Ну да. Завсегда так было. Чтобы не мешал.
- Добрые люди, - Никита в этом окончательно убедился.
Ксюше и самой стало не по себе. Но она взяла себя в руки, напомнила, что отца «убрала» всё же не Татка, а её полоумная мамашка.
- Позови братика, - попросила Ксюша.
- Ты обещала подарить штучку.
- Подарю. И тебе, и Тошке.
Татка махнула призывно рукой, издала гортанный звук, и мальчишка ловко и робко спустился к ним.
А вот он был хорошенький. Черты лица мягкие и нежные, без излишних размеров и выразительных выпуклостей. Мальчик застенчиво прижался к тощей ноге Татки и полез пальцем в нос.
- Вы есть хотите? Давайте распробуем, что у нас тут есть, - Ксюша совсем как бабуля засуетилась у рюкзака. – Присаживайтесь к костру. Сейчас… Никита, как пользоваться синтезатором? Что-то я никак не соображу…
Ксюша обернулась к детям, в её руках было по картриджу.
- Вы что будете, сосиски или сыр?
Потом обернулась к Никите и заявила весело:
- Мы будем и то, и другое. И с хлебом.
В этот вечер у костра долго сидела разновозрастная компания. Тошка ел мало, всё жался к сестричке и поглядывал из-за её плеча на новых людей добрыми и смышлёными глазками. Татка рассматривала Ксюшины украшения, любовалась в зеркало на свою лопоухую рожицу и шустро поглощала бутерброды. От её недавнего недоверия не осталось и следа.
- Татка, а кроме вас здесь живёт кто-нибудь ещё?
- Да, - девчонка небрежно махнула рукой в сторону. – Там живут Минка и Старуха. Дальше много всех.
- А отцы у них есть? Или их «тоже» убирают? – поинтересовался Никита.
- А как же? Всегда убирают. Иначе нельзя.
Ксюша поглядела на мальчика. Почувствовала, как от жалости защипало в носу.
Вскоре гости засобирались:
- Мать скоро вернётся, - пояснила Татка.
Ксюша оглядела своё богатство, раздумывая, чтобы могло бы подойти по размеру её новой знакомой. Но та уже сама выбрала:
- Подари зеркало.
- Бери.
- И колечко.
- Возьми с голубым камушком.
- И серёжки.
- А как ты их нацепишь на свои уши? – поинтересовался Никита.
- Нацеплю, - не засомневалась в своих способностях Татка.
- А Тошке? – Ксюша окинула своё поредевшее богатство, мысленно заглянула в мешок, но ничего не подходящего не было.
- Я знаю, - Никита потянулся к своему рюкзаку. Татка уставилась туда же. Но Никита не удовлетворил её любопытство, а повернулся к мальчику.
- Вот, смотри. Это складной ножик. Тут много разных штучек. И они выдвигаются вот так. Попробуй сам.
Мальчик с таким изумлением уставился на подарок, что Ксюша отвернулась, скрывая слёзы.
- И запомни, он твой.
Тошка несмело взял свой подарок.
- И знаешь что, Тошка? Если когда-нибудь кто-то захочет тебя убрать, ты имеешь полное право послать ту макаку куда подальше и не соглашаться с её таким решением. Понял?
Татка посмотрела на братика. В её глазах появилось что-то новое. Что-то, что направлено было на другого человека, а не на себя любимую.
Вскоре Ксюша спала. Снилось ей, наверное, что-то тревожное, она часто вздрагивала, но не просыпалась.
А вот Никита совсем не спал. Не мог расслабиться.