Верхняя Полка

Художник: Н.Д. Блохин

Посвящается: Владе-Елене Трофимовой


«Мой малыш, моя радость, мой котёночек», – губы Майи Васильевны Тучиной сжались в острую линию. Она отвела униженный и обречённый взгляд от экрана и переключила канал. «Европейская часть России готовится к температурным рекордам, с каждым днём всё жарче, столбик термометра может подняться до сорока градусов»… «Симптомы простатита и аденомы не должны вас отвлекать…» Тучина выключила телевизор и положила на журнальный столик складной веер, дорогой и памятный подарок брата, затем встала, чтобы пойти за вентилятором, но предметы закружились вокруг: встроенный шкаф мчался за комодом, от которого уносилась плазменная панель, авторские картины застыли разноцветным месивом, и только кресло с мягкой подушкой на спинке никуда не спешило, приглашая переждать головокружение.

– Нужно померить сахар, – сказала вслух Майя Васильевна, взяв глюкометр, лежавший на столе. В жаркую погоду действие препаратов снижалось, поэтому результаты были плохими. Открыв складной чемодан-холодильник, в котором хранились лекарства, Тучина сделала инъекцию инсулина, поднялась со своей мягкой кафедры и отправилась в другой конец комнаты.

Её одутловатые тяжёлые ноги, опутанные сетью тёмных вен, отмеряли короткие шаркающие шаги по скрипучему деревянному полу. Чёрные волосы, мокрые от пота, прилипли ко лбу, напоминая тёмные водоросли, зацепившиеся за крючок невезучего рыбака. 

Напольный вентилятор стоял в шкафу – подарок мужа на годовщину серебряной свадьбы, Майя Васильевна в тайне рассчитывала получить украшение или хотя бы массажёр для ног, о котором столько говорила накануне праздника, а тут хозяйственная вещь… Обидно! В отместку на свой юбилей супруг получил коридорный коврик, купленный в супермаркете со скидкой. Тучина с актёрской выдержкой расхваливала половик: дескать, санкционная роскошь, дизайнерский эксклюзив, но главное не это, а риск, на который она пошла, чтобы его получить! Сейчас было смешно это вспоминать, смешно и грустно, потому что Олег снова подписал контракт и ушёл в плавание на полгода. «У каких берегов ты сейчас? Проплавал всю жизнь, вечно далёкий... Олежка!» – думала Майя Васильевна, бережно доставая из шкафа подарок словно грудного младенца из колыбели. 

В этот момент в коридоре зазвонил городской телефон. Майя Васильевна тяжело дыша вышла из комнаты, чтобы ответить на звонок.

– Алло, Майя! Майя, это ты? – кричала Елизавета Богдановна, жена родного и единственного брата Тучиной. – Виталик попал в аварию, сейчас он в реанимации. Врачи говорят, шансов мало, многочисленные переломы – уснул за рулём… – заплакала на последней фразе невестка.

Майя Васильевна в этот момент, потеряв равновесие, схватилась рукой за стену, а второй прикрыла открытый пересохший рот.

– Какие... Как? Реанимации, шансы… С-сделать…Что я могу сделать? Я сейчас переведу тебе деньги и поеду к вам первым же рейсом! Куда же ты смотрела, Лиза? Это твоя вина!

– Да как ты смеешь меня обвинять? Впрочем, ладно… Красиво чавкать тебе не запретишь! Деньги оставь себе, справимся сами! – ответила Елизавета Богдановна и бросила трубку.

Отношения двух женщин за многолетнее знакомство отличались взаимной нетерпимостью.

Семья Тучиных проживала в Воронеже: отец – помощник прокурора, мать – кандидат медицинских наук. С детства родители пытались привить Майе и Виталику привязанность к тому, что любили сами: к книгам, искусству и хорошему обществу. В их доме часто гостили известные художники и музыканты. Майя Васильевна продолжила дело отца поступив на юридический факультет Воронежского государственного университета, который закончила с отличием. Мечтала работать в органах, училась и преподавала в аспирантуре, писала диссертацию, но, не успев её защитить, вышла замуж. Олег работал помощником капитана, его судно ходило в Турцию, Прибалтику и даже в Южную Африку, за это хорошо платили. Почти сразу после брака молодожёны переехали из Воронежа в Подмосковье, но здоровье Тучиной быстро ухудшалось, не позволив иметь ребёнка и продолжить карьеру.

Главной надеждой семьи стал Витасик, он был поздним ребёнком и, наверное, поэтому самым любимым на свете. Майе Васильевне исполнилось одиннадцать лет, когда у неё появился брат. В школьные годы мальчику больше всего нравилась математика, он побеждал в областных и всероссийских олимпиадах, за что получал губернаторскую стипендию. В университет поступил на бюджетное место, сдав на отлично все экзамены. Но после знакомства с Лизой на последнем курсе бросил учиться и стал работать дальнобойщиком, чтобы прокормить семью. Родители старались помочь любимому сыну, купив на свои сбережения небольшой грузовик. В приватных разговорах они соглашались с дочерью, дескать:

– Согласны… Простушка! Но зато красивая, здоровая, работящая. Хабалистая конечно, не обращай внимания, мы тоже с ней на отвяжись!

Но при личных свиданиях или принимая Елизавету Богдановну дома, отец и мать начинали чирикать и слагать ванильные оды невестке в отличие от Майи Васильевны, которая считала, что мещанское влияние Лизы не просто погубило жизнь брата, а затянуло родную кровь в гадость торгашеской сволочи. 

На свадьбе Виталика Тучина предположила, что платье невесты, уже беременной вторым ребёнком, куплено в соседнем отделе универмага, где последняя работает и, вероятно, прибирается… В ответ был пассаж, что больной и бездетной содержанке свойственно гадать и заниматься конспирологией. Брат делал вид, что не слышит этой пикировки, смотря на свою белоснежную тарелку, сжимая до истерической дрожи приборы в руках. Он не стал вмешиваться в конфликт, но отношения с сестрой потеряли доверительную нежность.

…Несмотря на разногласия с невесткой Майя Васильевна решила, что только ей решать, что делать со своими деньгами, когда жизнь родного человека в опасности, а спесь этой торгашке она ещё припомнит! Но мобильная сеть не работала, перевести деньги и купить билеты Тучина не могла, проклиная себя за то, что не провела в квартиру домашний интернет.

Вызвав такси по тому же городскому телефону, Майя Васильевна сначала поехала в отделение банка, чтобы перевести деньги невестке на лечение брата, а потом до железнодорожной кассы. Летать на самолёте она боялась, да и врачи не советовали.

Работница билетного офиса, молодая женщина с выражением лица как у рыбы-капли с изнурительной вежливостью напомнила Тучиной, что это южное направление и сейчас отпускной сезон, все билеты были распроданы ещё полгода назад, что она искренне сожалеет, но сделать ничего, совсем ничего не может! Майя Васильевна ругалась, показывала удостоверение инвалидности, грозила жалобой, но сотрудница делала известное выражение лица и разводила руками. Впрочем, после приглашения заведующего кассой место нашлось, какой-то пассажир утром сдал свой билет на завтрашний поезд как раз до Воронежа, это была верхняя полка в плацкартном вагоне. Расплатившись и получив заветный проездной, Тучина поспешила к выходу.

Казалось, что на улице стало ещё жарче, один из таксистов, стоявших в кружке знакомых, что-то громко рассказывал, а потом схватил у соседа кепку и сделал с ней реверанс. Товарищи хохотали, кто-то захлопал в ладоши пока самый хмурый из них обливал себе голову водой, чтобы освежиться. К этому водителю Майя Васильевна и села в машину. Кондиционер в старенькой иномарке не работал, хотелось в туалет, на коже рук появилась мелкая красная сыпь. От жары мучились и городские животные, собаки и кошки искали приют в прохладной тени, а птицы, словно задыхаясь, сновали с открытым клювом в поисках лужи.   

Домой Тучина приехала только вечером, тут неожиданно запиликал смартфон, давая понять, что интернет появился. Майя Васильевна сразу попыталась связаться с невесткой, но гудков не было. «Теперь у них сеть отключили из-за этих беспилотников!» – подумала Майя Васильевна, но по городскому звонить не стала, поспешив сначала в туалет, а потом к аптечке.

– У нас как в аптеке! Мужская и женская одежда лучших европейских брендов с фантастической скидкой для вас и ваших близких, не упустите свой шанс, успейте зайти в последний вагон! – кричал в мегафон промоутер, завлекая посетителей в захолустный ларёк. В этот момент Майя Васильевна усаживалась в машину такси до Казанского вокзала.      

Погода была жаркая, без малейшего движения воздуха, мобильный интернет не работал, зато в машине было прохладно, и дорога оказалась недолгой. Проволочек с посадкой не было, проводник проверил билет и документы, а после ловко поднял небольшой чемодан Тучиной в вагон.

Проходя плацкартные отделения, Майя Васильевна видела, что не все пассажиры заняли свои места, пахло потом и едой из привокзальных закусочных. Она положила свой небольшой саквояж в рундук, повернулась к окну, желая открыть форточку, но это оказался аварийный выход с цельным стеклом.

Люди торопились, спешили, по перрону стучали колёсики бесчисленных поклаж, их заглушал плач маленькой девочки, которая с матерью провожала отца в военной форме. В вагоне кто-то шёл за кипятком, другие начинали занимать очередь в туалет, двери тамбура постоянно хлопали, кругом шуршали полиэтиленовые пакеты, жужжали и зыкали застёжки чемоданов, щёлкали крышки алюминиевых банок. Майя Васильевна облокотилась на стену, спасаясь от жары, обдувая себя складным веером, который взяла из дома.

Верхнюю полку по соседству с Тучиной занял парень с клочковатой бородой и маленькими, словно у медведя, каштановыми глазами. Он шустро поднялся на верхний пролёт, багаж положил выше, расстелил матрас, взбил подушку, надел наушники и начал что-то смотреть в своём телефоне.

Пассажиры заполняли вагон, свои боковые места начали укреплять тучная цыганка в тёмном платье и синем платке с девочкой-подростком, вероятно, родственницей. С трудом упаковав огромные клетчатые сумки, попутчицы заняли боковушки и о чём-то оживлённо беседовали.

Поезд тронулся в девятом часу вечера, но на нижних полках никого не было, чему Майя Васильевна была очень рада.

На станции «Рязань» через два часа после отправления в вагон зашли двое, шагая в сторону отделения, где ехала Майя Васильевна. Плечистый и широкогрудый мужчина в сдвинутой на затылок бейсболке, в расстёгнутой летней рубашке и шортах, бросил сумку-бананку на своё спальное место. В момент, когда пассажир закатывал свой чемодан к откидному столику, Майя Васильевна обратила внимание на его руки, имевшие неотмывающийся чёрный налёт, пахло от него чем-то металлическим, трубным, маслянистым. Следом шла женщина с тем же лёгким вывертом какой был и у Лизы. Незнакомка переживала второе дыхание молодости, её фигура, напоминала  грушу, а жёлтое от многолетнего курения, но красивое лицо казалось угрюмым. 

– Давай свой прицеп, – обратился крепкий пассажир к своей спутнице, а после посмотрел на Майю Васильевну.

Тучина сразу встала с места.

– Благодарствую! – грудным голосом произнёс путешественник в шортах, открывая полку. На вид ему было не больше сорока лет. – Вы свой чемодан в мой багажник поставили? У вас же есть своя полка!

– Есть же полка, туда и кладите! – подключилась к разговору желтолицая особа.

– Я не дотянусь до неё, помогите, пожалуйста.

– То-то! Ладно уж… Пусть лежит ваш кузовок, – смягчился пассажир в бейсболке и, разместив чемоданы, уселся к окну. Через пару минут он потребовал у спутницы передать ему чёрный пакет, в котором оказались: литровая бутылка водки, непочатые пивные баклажки, хлеб, докторская колбаса, яйца, сваренные вкрутую, и бутерброды с рыбными котлетами. Разложив всё это на столе, туристы выпили и закусили. Вскоре грушевая дама вышла в туалет, что впоследствии делала часто, возвращаясь со шлейфом невыносимого аромата табачной смолы.

– Ну чо, зай, давай ещё по одной? – предложил кавалер. Подруга согласилась. Выпили. Раскрасневшийся и удобно устроившийся джентельмен в шортах посмотрел сначала на спиртное, а потом на Майю Васильевну.

– Заправить бак не желаете? А чо!? Время скоротать! Я пять лет из-под машин не вылезал, мне масло в глаза попадало! На море едем, хочется, чтобы всё чин-чинаром было! Ну? Махнём?

– Он пять лет из-под машин не вылезал! – подтвердила соседка.

– Спасибо большое, мне нельзя алкоголь, но раз такое дело… – запнулась Тучина, готовая на всё, лишь бы только не лезть на проклятую верхнюю полку, надеясь переночевать сидя на краешке, на самом прикроватном отшибе. 

– Вот это по-нашему! Заяц, разливай!

Получив пластиковый стакан с водкой, Майя Васильевна сделала маленький глоток, после чего раскашлялась. Несмотря на вечернее время в поезде было жарко, кондиционер не работал. Тучина решила перед сном померить сахар, почистить зубы и принять лекарства. Поблагодарив за угощение, Майя Васильевна отправилась занимать очередь в туалет.

Вернувшись к своим спутникам примерно через полчаса, Тучина увидела, что нижние полки застелены, а довольные, раскрасневшиеся от духоты и алкоголя пассажиры продолжают своё застолье полулёжа, закинув на край спального места одежду и вещи самой последней необходимости. Майя Васильевна решила попросить разрешения остаться на нижней полке, никому не мешая, и даже думала предложить деньги…

– Простите меня! – обратилась Тучина к хмельной парочке опустив голову. – Можно мне посидеть у вас с краю, я никому мешать не буду? Лицо дамы снова стало угрюмым, она посмотрела на суженного дожидаясь его решения.

– Посидеть? А ты не насиделись за день? Я отдохнуть хочу, я пять лет из-под машин не вылазил, пять лет отпуска ждал! За год билеты покупал, чтобы лежать поджав хвост?

– Ему масло в глаза попадало! – закричала спутница, разбудив бородатого парня в наушниках.

– Я не залезу туда со своим весом, сжальтесь, у меня брат умирает, я инвалид! – сорвалась на плач Майя Васильевна.

– Зна-а-ем мы вашего брата! А залезть я тебе помогу! – вытянул правую руку попутчик к верхней полке, чем-то напомнив супермена.

– Он сейчас вам поможет! Мы за год билеты брали! – добавила желтолицая дама, неприятно хихикая. 

– Не надо мне помогать! – проревела Майя Васильевна, направляясь за помощью к проводнику. Тот оказался в своём купе: это был молодой человек, едва разменявший третий десяток, в брюках цвета капучино, летней рубашке с притачным поясом на резинке и с расстёгнутым галстуком-самовязом, висевшим на фирменной заколке. Увидев Майю Васильевну, работник отложил ноутбук, в котором что-то печатал, и встал с места. Ростом сотрудник оказался низким, жилистым, с большой головой и строгим лицом, которое украшали закрученные пшеничные усики, снова вошедшие в моду.

– Пожалуйста, помогите, прошу вас! – дрожала Майя Васильевна, обливаясь потом. 

– Вам плохо? Что случилось? Успокойтесь, – проводник налил стакан воды и протянул его пассажирке. Майя Васильевна сделала несколько глотков и продолжила:

– Мой брат попал в аварию, он в тяжёлом состоянии, и в любую минуту… Билет был только на верхнюю полку… Мне не забраться туда, поймите! С моим-то весом… Я инвалид! Сосед снизу орал на меня, не разрешил пересидеть! М-мне только эту ночь... Запнулась Майя Васильевна и заплакала. 

– Свободных нижних мест нет ни в одном вагоне, сейчас отпускной сезон… – озадачился сотрудник и предложил пройти к неуступчивому вояжеру.

В вагоне царил кофейный полумрак, поезд умотал, усыпил своих гостей, самые стойкие теряли надежду поймать сеть на своих гаджетах, смотрели в окно о чём-то думая и засыпали. Но только не желтолицая дама, хлопнувшая дверью прокуренного туалета. Маршрут её пути по узкому коридору, в котором она петляла, останавливалась и кружилась, напоминал тамбурный шов.

К моменту появления проводника вместе с Тучной любительница перекуров уже была на своём месте, сдобная цыганка громко храпела, а её спящая родственница, лежавшая выше, повернулась и накрылась пододеяльником, но так, чтобы всех видеть.   

Всё видел и работник поезда: залитый стол, в лужах которого раскисали куски хлеба, надкусанную котлету на полу в компании с порожними пивными тарами, разбитое яйцо, медленно катившееся в сторону гостя. 

– На вас поступают жалобы за курение и распитие спиртных напитков, эта женщина просила вас разрешить сидеть на нижней полке, она инвалид – двигайтесь! – брезгливо потребовал сотрудник с дрожью в голосе.

От этих слов с господином в бейсболке произошло то же, что происходит, когда топливная смесь попадает в цилиндр двигателя и поджигается свечами зажигания:

– Слышь ты, шкалик! Я пять лет из-под машин не вылазил, отпуска ждал и дождался! Тебе показать мой билет? Тебе эту жирную гниду жалко, а людей нет? – кричал пассажир, красные глаза которого начали вылезать из орбит.

– Ему масло в глаза попадало, мы сейчас билеты покажем, смотри! Нет, ты смотри-и! Пусть лезет на свою верхнюю полку! Мы с ней по-доброму, а она…

– Перестаньте! – перебил женщину проводник.

– Нет, это ты перестань… Выродок! Давай-давай, иди! Мусор лучше убери в сортире и шалашовку свою прихвати, – дебоширил неисправимый мужчина.

– Хорошо-хорошо! Успокойтесь… Мы сейчас уйдём! Пойдёмте за мной, – сказал проводник Майе Васильевне. Дойдя до своего купе, сотрудник предложил посидеть в нём, пока он посмотрит, есть ли другие места, и посоветуется с начальством, как поступить.

Майя Васильевна осталась одна. Вся мокрая от жары, она первым делом попыталась открыть форточку, но у неё не получилось. Был уже первый час ночи, поезд на большой скорости дёргался, сотрясался, гремел. За окном ярко серебрился месяц, проносились фонарные столбы пульсирующей линией света, заросший кустарником полустанок, липовая роща во всей своей силе цвета. Дикая русская древность, застывшая в панораме бескрайних лесов, сменялась далёкими огнями посёлков.

Тучина бодрилась, стараясь не уснуть, шум колёсных пар стучал всё тише, свет за окном пропадал и заново вспыхивал. Опять стало светло, потому что проехали город, в городе много птиц, они летели наперегонки, толкаясь и мешая друг другу. Внезапно одна из них вырвалась вперёд и, засмотревшись на отставшего соперника, разбилась о лобовое стекло. Виталик остановил свой грузовик и вышел на улицу, он не пытался помочь мёртвому существу, а шёл в глубину холмистой степи. Посмотрев на Тучину, сидящую в душной кабине, брат начал махать руками, подпрыгивать, звать к себе. В нём было столько дартаньянства, мальчишеского задора, юности. Майя Васильевна вышла из машины и направилась к брату. Витасик шутил, смеялся, дурачился, тянул за собой всё дальше в бурую от зноя траву мимо вечных степных холмов. На палящем солнце у Тучиной закружилась голова, она остановилась и достала из сумочки веер, но не успев его раскрыть уронила, вещица ударилась штифтом о камень и разлетелась на части. Виталик остановился и озадаченно посмотрел на предмет, а потом уже без шуток и хохмачества сказал:

– Пожалуйста, собери! А я починю…

Майя Васильевна начала подбирать пластины и спицы. Когда все детали были у неё в руках, Тучина оглянулась, но Витасик куда-то пропал…

– Вы не имеете право, я пять лет из-под машин не вылезал! – послышался крик возле дороги.

– Куда вы нас ведёте? Отпустите! 

Майя Васильевна посмотрела в сторону, откуда слышался крик, но там никого не было. Потом на свой веер – он был цел, словно и не ломался, был таким же новым, как в тот день, когда его подарил Виталик. «Это было дома… Да-да, на мой День рождения… Дома!»

– Домашние пирожки, готовые обеды, домашние обеды, закуски: девочки, мальчики, покупаем! – кричала привокзальная продавщица, стоя около открытого тамбура. Майя Васильевна проснулась от этого шума. В этот момент в дверях купе появился усатый проводник с отварной картошкой и котлетами в пластиковом контейнере.   

– Ну как вы? – и не дождавшись ответа добавил: – Можете идти на своё место, там стало свободнее…

– Я, похоже, уснула, спасибо вам огромное, как мне вас отблагодарить?

– Идите скорей, у меня сейчас пересменка.

Майя Васильевна шаркающим шагом направилась в своё отделение. Её верхняя полка пустовала, как и одна нижняя, на второй сидел тот самый кареглазый парень, молодая цыганка нежно трогала его ладонь и что-то тихо говорила, наклонившись головой к его уху. Разбитое яйцо на полу всё так же перекатывалось, но в этот раз от пустой баклажки к потерянной котлете.
Тучина догадалась, что пьяную парочку высадили, но спрашивать у попутчиков ничего не стала, усевшись поближе к окну. В этот момент Майе Васильевне пришло сообщение на телефон от Елизаветы Богдановны: «Витя этой ночью скончался. Прости меня, Майя, за всё… Поводов для ссор у нас больше не будет… Напиши, когда приедешь, мы тебя встретим».

Тучина оперлась локтями о стол и положила голову на руки, она дрожала и вздрагивала, кивая затылком, словно поняла или упустила что-то очень важное…

Майя Васильевна проведёт с невесткой целый месяц, будут заниматься похоронами и продажей грузовика брата. Она сильно привяжется к племянникам, которых не так часто видела. Осенью мальчики приедут к ней в гости и многое для них будет впервые: Москва, теплоход с его видами, где угощали шоколадным фондю, цирк на Цветном бульваре и Красная площадь… Но всё это будет потом, а сейчас по крыше поезда молотил сильный дождь, из открытого окна боковушки дул свежий, прохладный ветер, прощая, обволакивая и что-то навсегда унося.