Смерть писателя. Глава 5

                5

     После признания мадам Булье инспектор хотел уже вычеркнуть Мориса Дефабра из списка подозреваемых в отравлении его дядюшки, раз тот был в курсе того, что его бестолковый племянник купил ему не тот препарат, как говорится: предупрежден – значит вооружен.  Жюве даже проконсультировался с доктором Бонсором, что будет, если во время приступа бронхиальной астмы принять тот самый нембутал, но врачи в таких гипотетических случаях весьма осторожны в прогнозах, но отметил, что нарушение дыхания может, еще более, усилится, снижаются сократительные способности сердечной мышцы, что может привести к потере сознания и далее по самому плохому сценарию. В конце концов, Монтуаз мог растеряться и принять слишком много опасного препарата, хотя опытные астматики не склонны паниковать в критической ситуации. Тем не менее, упаковка нембутала была найдена абсолютно пустой, а сам писатель скончался именно от его передозировки. А еще инспектор получил из полицейского управления департамента информацию по поводу турского племянника.

   Морис Дефабр, хоть и проживал в Туре вместе с семьей, но работал ветеринаром и довольно часто разъезжал по частым конюшням местного департамента и в соседних местах. Его, как специалиста, весьма высоко ценили, тем более, он был потомственным ветеринаром, чей отец занимался этой благородной работой - помогать братьям нашим меньшим. Вот только Дефабру-старшему не удалось в полной мере воплотить свою мечту: еще в детстве он упал и с лошади, и на всю жизнь у него были серьезные проблемы c ногами. Ветеринаром он все же стал и передал свою любовь к животным старшему сыну, но сильно страдал от инвалидности вплоть до своей преждевременной смерти. Но самое интересное было то, что виновником падения с лошади был его двоюродный брат, который был старше всего на три года, но что-то там не доглядел. С тех пор они редко виделись и практически не общались. А звали этого старшего брата – Жак Монтуаз…

   Морису Дефабру могла передаться по наследству нелюбовь своего отца к, ставшему знаменитым писателем, двоюродному брату, и после того, как Монтуаз перебрался сюда, племянник решил отомстить ему за страдания своего отца. Получается, что Мориса не слишком интересовало дядюшкино наследство, сколько возможность поквитаться за то давнее происшествие. Хотя Дефабра-старшего и не постигла трагическая участь французских королей Людовиков IV и V после падения с лошади, но он был настоящим вилланом, которых не любил Монтуаз. Чтобы быть подальше от рода Дефабров, Монтуаз взял себе фамилию своей матери и уехал в Париж, чтобы быть подальше от запаха навоза. Но вот они встретились уже тут, и Монтуаз принял свою смерть по-королевски, приняв смертельную дозу пентобарбитала.

   Браво, Жюве, какая красивая версия смерти знаменитого писателя, вот только беда: против турского племянника у тебя нет ни единого доказательства. Впрочем, перепутать нембутал с небутамолом опытный ветеринар не мог, хотя лошади и не болеют бронхиальной астмой. Так что, пускай пока Морис Дефабр походит у нас в подозреваемых, хотя в Перюссоне у нас везде недалеко.

   В отличие от своего брата Мориса Бернару Прюдомму не досталась по наследству нелюбовь к своему богатому и высокомерному дядюшке, поскольку его мать благополучно вышла замуж за богатого винодела и долгое время не нуждалась в его покровительстве. Но в последнее время дела у родителей месье Прюдомма пошли не так блестяще, и он едва сводил концы с концами, а его семья с трудом сумела оплатить его обучение. Несмотря на довольно привлекательную внешность, родители Бернара выбрали для него достаточно редкую профессию реставратора, которая, впрочем, в королевстве замков и виноградников выглядела поначалу многообещающей.  Бернар явно звезд с неба не хватал, но постоянно крутился возле каких-то исторических мест, занимаясь, то реставрацией интерьеров, то старинной мебели. Казалось, как молодому человеку с такой внешностью, может нравиться такая скучная и монотонная работа, но Бернара она вполне устраивала. Он долго не задерживался на одном месте, часто переезжая из одного замка в другой, благо их в родном департаменте было вполне достаточно. А после него оставались романы и новеллы, правда, совсем иного рода, но он не просил денег у своих родителей, да и те могли гордо сообщить своим знакомым, что их сын – реставратор, а не какой-нибудь виллан. В настоящее время Бернар работал в замке Лош, и чем он там занимался, одному богу было известно. Так что, его соседство, с переехавшим сюда дядюшкой, было чисто случайным, хотя быстрое появление здесь племянника говорило о том, что на наследство своего знаменитого дядюшки Бернар все-таки серьезно рассчитывал.

   Жерар как раз занимался припаркованным накануне смерти у дома писателя автомобилем, и ему долгое время не удавалось определить, кому он принадлежит. Инспектор его не торопил, но Жерар привык делать свое дело добросовестно, а тут, как назло, автомобиль не попал, ни на одну из видеокамер. Возле самого дома Монтуаза была камера, причем, не одна, но от них не было особого толка, если до сих пор полиции не удалось разобраться с тем, кто бродил по дому писателя в его последнюю ночь.

   И все же Жерар не сдавался, а продолжал заниматься загадочным автомобилем, и, в конце концов, понял, что тот не ночевал на своем месте всю ночь, а уехал немного раньше, не дождавшись, пока не закончится короткая июньская ночь. Осталось только выяснить его номер, хотя это могло не иметь никакого отношения к событиям памятной ночи, может как раз наоборот. Но тут Жерару повезло: уже далеко за полночь какая-то одинокая машина осветила фарами, притаившуюся машину, которая не отпускала полицейского домой. Конечно, хотелось бы узнать весь номер целиком, но и две цифры тоже были неплохой наградой за усердие и упорство, тем более, они были одинаковые и имели какое-то символическое значение – 88, что на языке радистов означало “люблю”, хотя полицейскому сейчас было не до этого.

   Как только начинался летний сезон, то Роже часто садился на колеса, в том смысле, что у полиции департамента еще и начинался сезон борьбы с нелегальным наркотрафиком. Нет, конечно, она вела его круглогодично, но с резким увеличением числа туристов в летние месяцы оживлялись старые маршруты вдоль по мадам Луаре и по месье Эндру и появлялись новые, и для этого проводились специальные полицейские операции, к которым постоянно привлекались сотрудники местных участков, а Роже был одним из лучших в этом деле.

   Параллельно, получив от инспектора задание, проверить посещение покойным Монтуазом медицинских заведений Тура на предмет медицинского обследования, Роже выбрал частную клинику Сант-Имера, вернее ему посоветовала Изабель, словно она хорошо знала предпочтения парижских знаменитостей. Если бы он занимался этим сам, то непременно бы стал обзванивать все отделения университетской региональной больницы Тура, а так ему сразу ответил милый женский голос, что по телефону справок не даем. Пришлось ехать в саму клинику и ссылаться на какого-то доктора Бришара, который когда-то учился вместе с Изабель, и тот сообщил, что месье Монтуаз уже несколько раз приезжал сюда, чтобы обследоваться.

- У него было что-нибудь серьезное, месье Бришар? – осторожно поинтересовался Роже.

- Обычные обследования в подобном возрасте, – уклончиво заметил доктор и, видя неудовлетворенность полицейского, добавил, – ему делали МРТ головного мозга.

  Дальнейшие расспросы не дали особых результатов, но по интонации месье Бришара Роже понял, что у писателя обнаружили опухоль головного мозга, что и требовалось доказать. Судя по всему, у Монтуаза были все основания свести счеты с жизнью, а значит разбираться дальше с причиной приема им смертельной дозы пентобарбитала, не было никакого смысла. Так думал Роже, напоследок, пообещав доктору передать привет очаровательной мадемуазель Изабель от ее сокурсника и давнего поклонника.

  Любое самоубийство или убийство по неосторожности – это всегда убийство, пока не доказано обратное. Эти прописные истины инспектор Жюве, безусловно, знал, но когда сталкивался с подобным делом, то сразу обнаруживалось, что многие, окружающие жертву вели себя подозрительно и имели возможность или мотив совершить убийство, но все равно приходится в этом разбираться, чтобы не совершить роковую ошибку. Все, как в случаи с Монтуазом: и оба его племянника, и издатель Селестен и даже мадам Булье имели мотив и даже возможность, чтобы убить писателя, и чтобы разобраться в причинах их действий и поступков приходиться перепроверять массу, как часто оказывается, ненужной информации. Когда инспектору позвонил Роже, и сообщил, что у писателя было подозрение на опухоль головного мозга, то первой реакцией Жюве было позвонить в местный морг, чтобы те готовили необходимые документы о причине смерти месье Монтуаза, тем более, ему уже с утра звонили из местной мэрии, и интересовались, какая причина задержки. Да, нет никакой причины, уважаемый мэр, просто обязанность полиции все тщательно проверить. Ну, какая разница, Жюве, кто купил ему этот смертельный препарат, ведь выпил он его самостоятельно, тем более, для этого у него была веская причина?

   Жюве уже собирался позвонить Буланже, как на пороге его кабинета появилась Изабель, которая выглядела немного сконфуженной, но, поскольку она пришла, значит, у нее было что-то важное сообщить.

- У тебя есть что-то важное по делу Монтуаза, Изабель? – подтолкнул девушку к откровенности Жюве.

- Нет, то есть, да, – лаконично ответила девушка, - мы с Буланже сегодня еще раз внимательно осмотрели место инъекции в вену писателя и пришли к одинаковому выводу: место инъекции старое, но в ту ночь им еще раз воспользовались.

- Ты мне уже про это докладывала, - устало произнес Жюве, - только раньше ты не была столь категорична.

- Последний раз кровь из вены писателя брали больше месяца назад в клинике Сант-Имера, – уверенно продолжала Изабель, - но позавчера в то, же самое место, была сделана смертельная инъекция.

- Откуда ты про это знаешь, Изабель? – с тревогой переспросил инспектор, словно его подталкивали продолжать дело.

- Мой знакомый доктор Бришар из клиники Сен-Имер по моей просьбе посмотрел медицинскую карту Монтуаза, – смущенно произнесла девушка.

- Разве так можно? – беспечно отреагировал инспектор и тут же спохватился: видимо девушку тяготил такой способ получения информации.

  Изабель немного успокоилась, видно ей нелегко далось начало этого разговора, а дальше ей стало легче:

- После того, как он передал мне привет через Роже, то я ему перезвонила и поблагодарила за то, что он ему помог с нашим писателем. Тогда Бришар пригласил меня по этому поводу встретиться, я начала отказываться, и тогда он взял и сообщил мне все, что было в медицинской карте писателя.

- И что там было, Изабель? – осторожно спросил Жюве.

- У Монтуаза была доброкачественная опухоль, что еще раньше определила парижская клиника, а повторные анализы он регулярно делал, чтобы быть на 100% в этом уверенным, - как на духу выложила Изабель.

- Вот как, – вслух размышлял инспектор, - значит, наш писатель внимательно относился  к своему здоровью, и у него не было причин добровольно уходить из жизни.

  Изабель только кивала головой каждому слову Жюве, а когда тот умолк, то словно спохватившись, добавила:

- Но и это, инспектор, не самое главное: смертельная доза пентобарбитала попала в организм писателя не через таблетки нембутала, а через внутривенную инъекцию. Причем, сделал ей очень хороший специалист, даже не всякая медсестра сможет точно попасть в вену, тем более, в определенное место.

   Немного усмехнувшись своим прежним мыслям по поводу смерти писателя, инспектор налил себе минеральной воды, ни о каком звонке патологоанатому не могло быть и речи, а еще надо было позвонить мэру по поводу продолжения расследования смерти Монтуаза. Словно читая его мысли, Изабель осторожно встала со своего места, и тихо направилась к двери, но ее остановил ироничный голос Жюве:

- С доктором Бришаром встречаться будешь?

   Девушка обернулась, как-то совсем беззаботно рассмеялась и уже твердым голосом произнесла:

- Нет.