Тайная жизнь онаниста

Нигде до сих пор на эту тему я ничего стоящего не нашёл, не читал. Всё и все – пишут вокруг, да около. Видна откровенная ангажированность: большинство – выполняют заказ по борьбе с этим «злом», другие объясняют, как заниматься этим, третьи стараются лечить эту «привычку», четвёртые изощряются в описании своих фантазий, выдавая их за якобы реальные случаи. Во многом, мне всё это кажется убогим. В чём же здесь истина?  А вот сам не до конца понимаю. Но, понять хочу. Давайте вместе порассуждаем откровенно и честно. Во всяком случае сделаем  попытку порассуждать.
Вступление:
Онанизм (О) сопровождает большинство людей практически всю сознательную жизнь. И это бесспорно. Он дан самой Природой, которой это для чего-то надо. Для чего? Всегда ли секс нужен для зачатия детей? Ведь это главное предназначение, закон, назначенный нам Природой, не так ли? Тогда для чего Природа снабжает нас гормонами всё остальное время и что делать с естественно возникающим возбуждением, когда оно вдруг у нас возникнет? Для удовольствия, именно сексуального удовольствия. Зачем это Природе не знаю, но, видимо есть причина. Есть мысли и на этот счёт, но, ни одна из них почему-то не убеждает. Многие люди получают удовлетворение с женщинами, это ясно. Ну, а как же другие? Полагаю, что они онанируют, как только могут. Уверен, что для этого благоразумная Природа и создала своеобразный и,  будем откровенны, такой приятный и привлекательный «клапан» в человеке, который при нарастании давления «похотливого угара» и позволяет открыться этому «клапану для выхода» этого излишка посредством О.
    Сам же О., как любая функция организма, рождаясь вместе с человеком, постепенно развивается, совершенствуется в процессе развития, во время роста организма индивидуума и преобразования самих органов его половой сферы. Абсолютно индивидуально и у каждого в своё время.
    З
Давно доказано, что O занимаются люди обоих полов, однако я хочу писать только о мужчинах, в силу того, что сам мужчина, сам онанист, и это мне ближе и понятней. Женщинам с удовольствием предоставлю сделать тоже самое, о самих себе. Я, могу сказать без ложной скромности, что считаю себя профессионалом в этот деле.  Забавно, но не знаю, уместно ли вообще говорить о скромности в таком интимном но, увлекательном деле онанистической обработки своей любимой пиписьки?
С чего всё начинается?
     В раннем детстве, в догармонный период, так сказать, нет О., так как нет и никакого желания. Не буду говорит о фактах некоторого подобия О., когда маленький мальчик теребит свои половые органы бездумно. Это, как правило, связано с внешними влияниями: зуд разной природы, от глистов, например и т.п. Хотя интерес к различию в строении того, что так тщательно скрывается всеми под трусиками у мальчика и девочки может проявиться и в этом периоде развития - из чистого любопытства. В возрасте 5-7 лет, с некоторыми возрастными вариантами, чаще под влиянием товарищей более старшего возраста, уже успевшими  освоить простейшие манипуляции  со своими пиписьками (об этой группе начинающих онанистов скажем позже), пробуют что-то изображать, подёргивая свои «пипетки» и подражая старшим. Однако, это не вызывает у них настоящего удовольствия, а, следовательно, этим и ограничивается. Кроме того, при попытке открыть головку, некоторые из них сталкиваются с проблемкой: головка до полного обнажения не открывается, из-за того, что тремя временными тонкими тяжами крепко прикреплена к этой самой головке изнутри и, при натяжении кожи с целью открыть, саму головку полностью, не позволяют это сделать, сигнализируя болевыми ощущениями.
(Что за ужасное определение, – «головка»?!  Не нравится оно мне. Народ давным-давно дал замечательное  название для этой важнейшей части -  з а л у па.
    У малышей – её можно назвать залупка, у подросших –у юношей – залупочка, залупа.  В дальнейшем, особенно когда она в полном своём, так сказать, бесстыдстве, и наполнении кровью – залупища. Эти тяжи-ограничители, мне представляются чем-то вроде девственной плевы у девушек. И, если у девушек плева рвётся при половом акте или онанизме в возрасте ближе к 14-15 годам, то у мальчиков освобождение от этого препятствия происходит чаще всего в период от 3 до 7 лет с вариантами, разумеется.
 
 (Попутно хочу просить небольшого снисхождения от читателей. Так как я, зная теперь все настоящие медицинские термины, касающиеся того о чём я пишу, я буду применять много определений, укоренившихся во мне с раннего детства. Тем более, что мне они больше по душе. Простите мне эту слабость.)

    Таким образом, Природа предупреждает особо ретивых «исполнителей», что обнажать залупку пока рано. Замечу, что есть и такие «энтузиасты», которым удаётся онанировать в этом состоянии.
    Ну, а что же будет, если кто-то всё же попытается насильно залупить писюлёк? То есть, порвать насильно эти связки, сковывающие желанное обнажение. Это, конечно, можно сделать, но будет очень больно и некоторое кровотечение гарантированно.
    Тем не  менее, если регулярно продолжать манипуляции с пиписькой, ограниченными движениями, с учётом сбережения этих связочек, это «баловство с писюльком» может и войти в привычку. Обыкновенно это бывает во время группового мальчишеского онанирования и, опять же, чаще в подражании старшим и от желания показать себя остальным, что и ты, как все, не хуже их, тоже «уже взрослые». У этих мелких «онанистов», при частом повторении такого баловства с пиписькой может появиться даже уродливое подобие оргазма. У меня это однажды случилось в конце интенсивного и быстрого онанирования (мы с пацанами тогда называли это весьма метко – н а к а ч и в а н и е м). Долго накачивая пипиську, и я и мои друзья, наконец-то достигали точки, когда вдруг, и как-то резко, становилось неприятно продолжать свои «качки» и в залупке происходило что-то необыкновенное, необъяснимое: появлялось остренькое ощущение, названное нами «окислением», а внутри залупки ощущалось приятное пронзительно-сладенькое томление, да и сам писюлёк, как-то странно и недолго подёргивался ещё какое-то время. После такого ЧП накачивать писюлёк уже не хотелось, наверно потому, что, было весьма неприятно даже прикасаться к нему – такой он становился невыносимо чувствительный. Из-за этой невероятной чувствительности даже прятать пипиську обратно в ширинку штанов приходилось с величайшей осторожностью всё по причине той же болезненной сверхчувствительности. Минуты через 3 всё приходило в норму.
    О моих терминах (без навязывания их другим. Допускаю, что у вас свои определения.)
    Как мужчина опытный в О. попробую обозначить что-то в виде рубрики, где на своём примере и на других, ставших мне достоверно известными случаев, расскажу, как и что бывало у меня самого. Назову её, ну, хотя бы, «личный жизненный опыт».  И начну, чтобы в дальнейшем было понятно, о чём речь, с моих собственных названий, для обозначения всего многообразия событий, методов, предметов и явлений, встречающихся онанисту, в его приятных и, изредка не совсем приятных приключениях, неразрывно связанных с его пиписькой и внутренних переживаниях, ощущениях самого «исполнителя» интимного акта в разные моменты жизни мальчика – юноши – мужчины.
    Итак, обещанные мои термины.
Личный опыт.   Почему я придумал собственные термины? Да потому, что прежние мне не нравились. Или были слишком занаучены и не отражали всего, что мне хотелось, мёртвые какие-то.
     Слово «мастурбация», возникшее на Западе, более позднее, чем О. и переводят его с латыни неправильно. На самом деле оно состоит из двух слов – «manus» – рука и «urbacio» – работаю, делаю. И чем это лучше русского «рукоблудие»? Я оставил привычное название – онанизм. Приятное слово.
    Слово «дрочка» отвергаю принципиально, как какое-то больше тюремное, по меньшей мере, оскорбительное для истинного артистично онанирующего. Я придумал слово «накачка». На мой взгляд оно полностью отражает процесс, т.к. движения по пипиське, происходящие вниз-вверх, похожи на действия насоса. И, если насос что-то накачивает (воду, например), то онанист также накачивает, но только наслаждения для себя. И чем больше таких качательных движений, тем острее чувствительность самого насосика и тем больше удовольствий вливается в сознание и тело онанирующего. И, естественно, процесс извлечения удовольствий из писюлька у меня называется накачиванием.
    Слово «головка» вообще ни о чём. Об этом я уже писал. А  «крайняя плоть» - что это за «зверь» такой? Чехол пиписьки или чехольчик-баловник – ведь этот чехольчик и обеспечивает нежные, трудные для описания ощущения во время этого моноспектакля желанного общения с органом, при исполнении с его помощью сценария-экспромта, т.е. сценария, рождающегося по ходу онанирования залупы и других сладостных зон. Наконец, просто кожица звучит нежнее и не совсем по-медицински. Немного об этой самой кожице. Природа так устроила мужской организм и так, надо сказать, сложно, что даже такая, казалось бы, мелочь, как кожица на пипиське и та, как я выяснил во время моих многочисленных экспериментов со своим органом, устроена удивительно. Во-первых, она колоссально растяжима и весьма эластична. Она всё время соответствует размеру писюлька – не важно, в покое он или невероятно раздулся и увеличился от похоти. Во время качественного возбуждения пиписька увеличивается в 3-5 раз от первоначального размера. А орган внушительных габаритов прибавит от силы 1-4 см. К особенностям отнесу и состояние кожицы в покое, когда избыток кожицы собирается в складчатую трубочку, висящую впереди закрытой залупки, достигая в длину, в среднем, до 2 см. Ребята на улице называли её «висюлёк». В общем, довольно меткое название. Мне понравилось. Важное наблюдение: если кожа писюна умеренно чувствительна при прикасании к ней пальцами, то кожа «висюлька», и  весьма заметно, обладает огромной чувствительностью к тактильным раздражителям. И особенно сама крайняя часть её.
А, когда писюлёк раздувается от желаний, кожица растягивается по всему стволу пиписьки, истончается в результате этого, все складки её растягиваются так, что чехольчика порой не хватает для полного прикрытия залупы и небольшая, некоторая её часть (до 1,5 – 2см) остаётся открытой. Ну, не бесстыдница ли она!
    Даже само её строение вызывает на первых порах у внимательного онаниста изумление. Кожица состоит из 2 слоёв, которые могут легко скользить друг по другу. И когда онанист натягивает её по направлению к корню пиписькина ствола с целью залупить на нужный ему интервал для получения сексуальной услады, кожица не трётся по головке, а  перекатывается по ней! Вот в чём ценность и значение кожицы при занятии онанизмом! Не грубое трение, а, нежнейшее и щадящее перекатывание кожицы (прилипание к залупе и отлипание от неё, по сути дела) обеспечивает тончайшие писюльково-сексуальные импульсы. Сочувствую обрезанным ребятам.
   Повторяю, ещё разок, что это моя терминология, и каждый онанист имеет право называть всё по-своему.
    Возвращаюсь к описанию развития мальчика, который разок попробовал накачать собственный писюлёк. Пока мало шансов к тому, что он продолжит заниматься этим делом. Не исключаю, что какое-то число мальчишек и оставят это занятие по разным причинам и вернутся «к этому делу» лет в 15. Рассмотрим тех, кто продолжил «баловаться» писюльком.
    Причин для этого множество. Опять же товарищи, которые могут его втягивать в «хоровое онанирование». Если ему неловко им отказать, даже если его и не тянет особо. Или рассказы более старших мальчишек, более опытных,  уже довольно привычных к этому. Тут и их собственные рассказы о подсмотренных сексуальных сценках и порнография разного толка. Собственные, случайно или специально увиденные самим начинающим онанистом неожиданно увиденные «сценки сексуального характера». У всех всё по-разному.
    У меня был случай с Колей. Недавно с ним познакомился. Его отец-офицер снял квартиру в соседнем частном доме, через дорогу от моего, такого же, одноэтажного жилища.. Колька был года на 3 старше меня и мне льстило такое знакомство. С ребятами своего возраста он как-то не сошёлся.
     Так вот, однажды я зашёл за ним, чтобы пойти гулять вместе. Заранее мы не договаривались. Все дома на нашей улице были частные с большими дворами, приусадебным хозяйством.
    Во дворе никого не было. Я решил постучать ему в окно, чтобы вызвать на прогулку. По пути я взял какой-то ящик и, приставив его у окна, залез и заглянул в комнату. Хорошо, что я не успел постучать в стекло, т.к. увидел такое!!!
    Мой новый товарищ находился посреди комнатки, его домашние штаны были опущены почти до колен. Левой рукой он оттягивал свои трусы, чтобы не мешались ему, а правая (!) ритмично сдвигала кожицу его стоячего писюлька, обнажая залупу до половины и опять возвращая её вперёд. Мой рот открылся от неожиданности и острого удивления. Я, во-первых, ужасно  удивился величине его пиписьки. Мне она тогда показалась огромной. Потом, залупа была тоже больше моей раза в 3 – 4. Это я заметил, когда Колька вдруг залупил её до полного открытия. Во-вторых, он медленно ходил по комнате, насколько ему позволяли спущенные штаны, пока занимался этим интимным делом. Я всегда или стоял на месте или сидел, а он расхаживал и качал ритмично медленно. Бросалось в глаза, что Коля всё время, можно сказать неотрывно смотрел на свою пипиську, что я никогда и не делал. Я просто быстро-быстро качал и ждал «окисления», после чего терял интерес к своему «отростку».
    Его поразительное внимание к собственному онанированию позволяло мне продолжать наблюдать, невольно затаив даже дыхание. Коля был весь в процессе. Вот он остановился, вдруг выгнулся, выпятив  вперёд свой передок с большой пиписькой, и сильно натянув кожицу в сторону корня пиписки…  И… замер, как бы обомлев от её красоты, продолжал рассматривать свою красно-лиловую залупу. Не помню, сколько это продолжалось, но он после этого осмотра, быстро вновь натянул кожицу на залупу и, с новым вдохновением начал быстро накачивать её сериями качков. Покачает быстро с полминутки, прервётся на несколько секунд, затем, следует очередной цикл быстрокачки.
    Таких «штурмов» писюлька он предпринял раз 5-6, потом вдруг замер, как в игре «замри, умри, воскресни». Неожиданно для меня Колька бросил свою пипиську, задрал рубашку вверх и, резко выпятив свой таз с пиписькой вперёд, несколько раз, подёргиваясь в такт каждому своему «плевку», каждому извержению, начал брызгать «молофьёй» на пол. Его писюн, оставленный без присмотра, самостоятельно кончал по своеобразной схеме: напряжётся  - брызнет молофьёй  - расслабится немного. Через секунду всё повторяется. 
    С завистью и даже некоторым уважением я наблюдал: Колька может брызгать молофьёй, а вот я… Тем временем Колян, дёргавшийся до этого, затих, выдоил из успевшего уменьшиться шалуна ещё несколько капель молофьи и… приступил к одеванию штанов и вытиранию пола от улик явного онанизма.
    Я слез с ящика и отнёс его на прежнее место. Моё состояние нельзя было назвать спокойным: сердце гулко билось под пальтишком, в моих штанах торчал мой возбуждённый писюлёк. Мысль, что я тоже покачаю пипиську, как только до неё доберусь, пришла сразу.
    Я постучал в дверь и Колька, впустивший меня в дом, излишне суетился и был какой-то разобранный. Однако гулять со мной пошёл, как будто ничего перед этим и не случилось. А у меня из головы не уходил его заворожённый взгляд, прикованный к собственной пипиське. Что его так притягивает наблюдать за писюном? Тогда я этого так и не смог понять, а понял много позже, несколько лет спустя, когда и сам стал таким же влюблённым в свой аппарат для накачки удовольствий.
    Считаю, что моя собственная накачка, последовавшая дома, была, пожалуй, первой, когда я сделал это в одиночестве, без общества друзей-онанистов. И такой переход рано или поздно происходит у каждого пацана, начавшего онанировать в компании. Хотя и начальным толчком могут служить другие мотивы.
    В этом переходе возможен и переходный период.
    Со мной был такой: я привёл к себе во двор дома какого-то пацана и предложил ему совместно покачать писюльки. Он сходу согласился. Мы выбрали в саду большой куст смородины, уселись под ним и начали быстро-быстро накачивать свои  «пипетки». В этот период моей жизни я не ощущал никакого там блаженного или сверхъестественного ничего особо приятного. Помню было стремление этой гонкой -  скоростной накачкой быстрее достичь «окисления» в пипиське и других целей не было. Это не было даже особо заманчивым, хотя, изредка, к этому всё же что-то тянуло.
    В эти мои годы понятие об осторожности, особой скрытности,  полностью отсутствовало, и мы были пойманы моей бабушкой. Писюн быстро был убран в штанишки. Помню, она сразу начала щупать мой пульс, который, полагаю, был весьма быстрым, что и убедило её окончательно, что внук баловался не тем, чем надо. Пацан был  изгнан из сада (почти, как Адам из Рая. Ха-ха!), а я был наказан принудительным дневным сном.
    Имею право утверждать, что детский О., разительно отличается от подросткового. Хотя бы тем, что мальчик не изучает строение своей пиписьки, использует только её своеобразную чувствительность. Это даже не О., а скорее предвестник будущих наслаждений, которые остаются недоступны детям. Однако, им уже известно из разных источников, что у них «эта штучка» совсем другая, чем у девочек. Это заставляет задумываться, а почему это так? Сам О., протекает спорадически: то вдруг он опять увлечённо онанирует какой-то период, потом забывает об этот не только на месяцы, но, порой, и на годы. Не исключаю, что могут быть эксцессы: показ пиписьки девочки (и часто по её просьбе, как было у меня) или другие невычислимые случаи, после которых пиписька вновь оказывается забыта.
    Считаю, что я прав в том, что Природа «рекомендует» заниматься накачкой пиписьки, когда наступает период начального производства половых гормонов. Это естественный ход процесса развития, я думаю.
    Подростковый О.
        Я полагаю, что этот период онанизма наступает незадолго до первого появления спермы во время оргазма. Гормональное накопление происходит не сразу. Это не кран с водой – открыл и полилась. Гормоны, накапливаясь постепенно, подталкивают ребёнка, бывшего в раннем возрасте ранним, частенько неосознанным, онанистом, опять вспомнить о  том, что накачка  пиписьки у него жива и помогает снять неосознанное ещё напряжение. И, вот в один торжественный день, наш онанист, балуясь писькой, вдруг ощущает совсем другое, чем было раньше, совсем что-то иное, чем раньше. Нет знакомого «окисления», а в его шалуне происходят какие-то волшебные процессы, совсем не похожие на ранее изведанные. Его напряжённый онанизмом писюн на пике своего восторга, вдруг резко ощущает внутри себя толчок с замиранием где-то в промежности. Это самые сладкие мгновения! Всё наполняется блаженной, сладостной истомой. Центр её ощущается несколько размытым, но услада в залупе, разгорячённой приятностями самого процесса, перемежается  с «настойчивыми повелениями» со стороны Его Величества Писюлька, повелений и указов, как его надо накачивать и ласкать в каждый отдельный миг этого сладостного акта. Этот итоговый период,  безусловно, самый прекрасный. У более опытных онанистов, правда, он омрачается тем, что это волшебство скоро окончится. Отлично понимая, что это неотвратимый путь к окончанию кайфа, «сейчас спущу и
 и… ,к большому сожалению, ВСЁ» - неминуемо появляется в голове исполнителя данного онанистического спектакля.  У этого спектакля два режиссёра – сам онанист и его ПИПИСЬКА.
    Однако природа и её законы неумолимы. Хорошенького – понемногу, – говорит она, неумолимо завершая свой сладкий процесс онанирования.
      Вот и у молоденького трудяги-онаниста, её повелением, из отверстия залупки сначала брызгает какая-то мутная жидкость (но точно, что не моча), а, за ней, следует порционное излияние неведомой ему белесоватой жидкости. И каждый раз, когда вся область, окружающая его членик, несколько раз судорожно дёргается, содрогаясь из-за новых для него конвульсий, что-то напряжённо сжимается на мгновение где-то - то ли в корне пиписьки, а, скорее в промежности. При этом он ощущает, как следующий «заряд молофьи» начинает своё движение от корня раздутой от гипервозбуждения пиписьки, продвигается вверх по  её каналу и, вот ЭТО теперь вылетает наружу.
    В это время растерянный от происходящего, молоденький онанист ошарашенно наблюдает, и видит, свой орган, в состоянии невероятного напряжения, и до такой степени, какую до сегодняшнего ЧП он не часто разглядывал у себя, онанируя. Сперма (а, это была именно она) ещё жидковатая, она впервые в жизни молодого онаниста,  теперь, перед его взором, стекает по обработанному им, и уже несколько уставшему писюльку. Залупка, если её обнажить, выглядит явно подуставшей от вожделенного и весьма эмоционально окрашенного О.,  некоторое время ещё блестит. Она-то в полном восторге от состоявшегося О.  и, явно, на вершине своего счастья, блаженства, ну и утомления, разумеется. Как всегда, она сейчас не любит никаких прикосновений из-за защитной гиперчувствительности. После чего наступает постепенное её увядание.  И всё же – она бесстыдница. Внутри себя некоторый стыд и стеснение проделанным чувствует и сам мальчик-онанист.  Теперь, ко всему прочему, появилась новая проблема: «я обрызгал молофьёй трусы» (или постель, диван, стену), неважно. Он понимает, что пятна надо как-то скрыть и задумывается о будущих своих онанизмах: как предотвращать их от свидетелей его сладких увлечений, которые точно никто не одобрит и близких.
    Отвлекусь немного на тему или, лучше сказать вопрос. Вот эти все убогие совместные оргии разновозрастных уличных ребят. Как они были возможны? А, где же взрослые? Куда они, так сказать, смотрели?
    Начну с того, что мои думы об онанизме основаны на моём опыте, а не на теоретических выкладках учёных, чаще работавших по заказу и финансируемых теми, кто заказывал статьи. И это легко прослеживается по всей истории этих публикаций. Каждому времени, в зависимости от того, что хотели заинтересованные заказчики навязать обществу. И, в результате, ни слова об истинном, природном желании понять этот процесс, сопровождающий человечество с момента его зарождения.
    Я пишу, учитывая известный афоризм с советом писателю: « Если не можешь писать о жизни, пиши о чём-нибудь другом». А, о чём другом может писать писатель ещё?  Беда!
    Я пишу о своём времени и о месте, где именно это происходило. Теперь, в мегаполисе, где мальчишки разрознены и стали большими компьютерными домоседами, это теперь сложно. Да и найти «место действия», где их никто не вспугнёт, стало весьма проблематично. И, О. чаще случается с мальчишкой в домашних условиях и, подозреваю, что не без использования Интернета.
    В моём случае эти «малые оргии» происходили на посиделках в укромных местах в отдалённых населённых пунктах. Хотя, боюсь даже подумать об этом, не могу исключить, что какие-то свидетели и могли быть. При целенаправленном желании, нас всё же можно было разоблачить. Почему этого не произошло – дело случая. Городок, где это было, был маленьким, улица наша была на окраине, дома были частные, одноэтажные. Взрослые поголовно работали и, возможно, бытовуха и усталость после рабочего дня не способствовали более внимательному присмотру за подрастающим поколением. Конечно, что это мои догадки.
    Не исключаю того, что всегда имеет значение: равнодушие. Ну, увидел или увидела, что ребята онанируют… А, мне какое дело, особенно, если среди них нет моего ребёнка. Другие не решались поднимать скандал, так как сами грешили этим делом. И такое возможно. Мой опыт показал, что зрелые люди и, даже состоящие в браке, не пренебрегают баловаться пиписьками сами с собой. Кое-кто и регулярно занимается накачкой члена, так как, О. это другое, совсем другое - это любовь к самому себе, а, ощущения от этого, часто острее, чем от «исполнения супружеского долга». Онанист лучше знает, что ему и как приятней делать со своим бесстыдником, когда он требует удовольствий.
Поделюсь собственным жизненным наблюдением.
    Не буду раскрывать свой секрет, как мне удалось подсмотреть (немного стыдно за это, но, куда деваться: что было, то было) как мои соседи, жившие в моём доме этажом ниже, занимались супружеским сексом. Не секрет, что часто онанирующий человек рад подсмотреть что-то остренько-сексуальное. Особенно, если это случайно подворачивается. Мне стоило только приподнять крышку пожарного люка на лоджии, как я мог незаметно, в образовавшуюся щёлку видеть окно их квартиры. Плюс к тому, их супружеское ложе находилось прямо у этого окна. У окна были их подушки, далее кровать продолжалась вглубь комнаты. Т.е. я видел их «вверх ногами».
    Они готовились «ко сну» и я даже смог понять, что жена хозяина завтра уезжает в отпуск, на море (фрамуга в комнате была открыта и, я кое-что мог разобрать из их разговора). Их я почти не знал. Знал только хозяина, с которым здоровался по утрам в лифте. Знал, что  он работал учителем чего-то в соседней средней школе. Их возраст был в районе 40 лет.
    Для меня было просто подарком, что их ложе располагалось вплотную к балконному окну опрометчиво не зашторенному.
    Вскоре я также понял, что они решили напоследок заняться сексом. Перед длительной разлукой, так сказать. А, может и в надежде, что сейчас «снимем напряжение в пиписьках друг друга, и это спасёт обоих от возможной измены». Детей у них не было и они знали, как добиться этого: я услышал, что жена попросила мужа надеть презерватив.
    На мой взгляд, презерватив, всё же, враг наслаждения при сексе. Однако муж напялил это изделие №2, как оно тогда официально называлось, на свой член. Я увидел, что член у него уже стоял и мне понравился: нормального такого размера, с большой залупой, которую он продемонстрировал (не только жене, но и мне, хотя об этом и не догадывался) перед тем, как поместить всё своё «хозяйство» в противный резиновый чехол.
    Мадам, лёжа в постели, высвободила свою писю, стянув трусы. Я предпочитал такой секс, когда оба партнёра полностью обнажены. Это другое, согласитесь, меня удивило, что его жена не потрудилась снять футболку, хотя, судя по выпирающим неплохим грудям, ей было что показать. На прощание мадам продемонстрировала свой волосатый «островок» между ног, затем, муж выключил свет и мой «экран» больше ничего не показывал. Я только слышал скрип разложенного дивана, а, дальше было уже неинтересно, и я решил, что это всё. Как я ошибался!
    Настало утро. Часов в 10-11, ничего уже не «интересненького» не ожидая, я вышел на балкон и, совершенно машинально, механически заглянул в ту щель пожарного люка, через которую и наблюдал вчера семейный прощальный секс. То, что я увидел, было настолько для меня неожиданным, в некоторой степени шокирующим, и вызвавшим возбуждение, поток вопросов и мыслей в моей голове… Сердце в моей груди колотилось и не наблюдать за открывшимся моему взору я уже не мог.
    Представьте себе следующее: вчерашний сосед-учитель лежит на том же ложе, что и вчера, одеяло полукруглым амфитеатром расположилось вокруг опущенных ниже мошонки яичек, его член в «боевом состоянии». И, чтобы я уже ни капли не сомневался, его правая рука движется по стволу его пиписьки так, как это делают только онанисты.
     Ух, ты! Оказывается он онанист! – это пронзило меня и завело, как говорится «с пол оборота».
 И, что удивительнее всего для меня – это моя естественная в этой ситуации мысль: а, как же вчерашний супружеский секс? Из этого следовало, что супружеский секс не дал его душе полного удовлетворения. И теперь мой сосед - учитель-онанист, вместо того, чтобы, проводив жену за дверь, не стал заниматься бодрящей гимнастикой, не зажил жизнью временно освободившегося мужа в ожидании приезда жены. А в первую очередь схватился в страстном порыве за свою бесстыдную пипиську с долгожданной мечтою -  получить индивидуальную усладу, волшебное наслаждение от накачки писюлька. Так как он, видимо, давно задумал. И, ясно, что учитель с нетерпением ждал отъезда жены, чтобы предаться любимому занятию.
    Мне хватило несколько мгновений, чтобы понять, что учитель давнишний онанист, опытный и много испытавший в деле шлифовки всевозможных изысков, в аранжировке способов, столь любимых его опытной пиписькой и несомненно управляющей своим хозяином в полной гармонии. К тому же выводу я пришёл и наблюдая за его кожицей скользящей по набухшей залупе. Она была весьма характерной для часто и давно онанирующих мужчин. А, именно, очень эластичная, и уже основательно растянутая, бывшими ранее экспериментами по изучению её возможностей. Когда учитель нахлобучивал свой кожаный чехол на залупу до момента полного её закрытия, то его «висюлёк» получался довольно большим, когда собирался в морщинистую фестончатую гармошку. Удивительно для меня! Моей кожицы при возбуждении никогда не хватало на такое полное и, даже, с запасом, покрытие. Думаю, что в ранней юности он увлекался растягиванием своей кожицы на пипиське специально и много в этом преуспел.
    Итак, вернусь к моему онанисту. Я уже несколько пришёл в себя от начального моего сумасшедшего состояния, и мог здраво рассуждать. Судя по времени, а было уже такое время, что ему давно пора быть на работе, учить деток (конечно, не онанизму!).  И то, что он относительно спокойно занимается онанизмом, с наслаждением и не торопясь, получалось, что он, так же,  как и его супруга, в отпуске и торопиться ему некуда. Похоже, что он решил воплотить в дело свой сценарий о длительном и неторопливом, давно лелеемом в его мечтах желании побаловать свой писюлёк, самому насладиться своим им в полном и уверенном одиночестве. Он ведь не мог знать, что я наблюдаю за ним. Согласен, что то, что я случайно подглядел, увидишь редко. У меня это было всего несколько раз в жизни.
    Лица его я видеть не мог. Только макушка на подушке. Жаль, что не видно было его эмоций на лице при той или иной его манипуляции.  Но, зато, я отлично видел его член, практически в таком же положении, что я наблюдаю свой, когда сам занимаюсь подобным делом. Для меня – прямо мастер-класс.
    Главную роль играла его правая рука и он, точно так же как и я, накачивал писюлёк, положив на кожицу сверху большой палец, а обработка пиписьки снизу  он поручил указательному и среднему пальчикам. Качательные движения при этом совершал только движениями кисти, подобно кисти скрипача.
    Что меня порадовало, что учитель-онанист занимался «художественным, творческим» онанизмом. Как и я! Я презираю тех онанистов, которые хватают свой член, как змею, всем кулаком и тупо гоняют кожу по стволу до семяизвержения. И, довольны! Какой-то  "пещерный" онанизм! Напрочь, уверяю вас, у таких субъектов отсутствует фантазия, многочисленные элементы и варианты наслаждения своим органом. Ведь, что является главным достоинством онанизма? Однозначно – наслаждение. Не будь его, (и это относится к любому сексу), уверяю вас, никто бы и не прикоснулся к пипиське. Представить, что было бы с человечеством при таких обстоятельствах, поручаю вам самим.
    Я же, продолжал наблюдать за учителем и каждый миг убеждался в том, что он долго ждал счастливых нынешних мгновений. Он, например, нежно-нежно и медленно, то лёгкими подкачками кожицей на закрытой залупе, то замедленно, по миллиметрам, стягивая её, всё больше обнажал её. Это он проделывал на уже хорошо надутой залупе.
А, когда полностью оголил самую потаённую и заманчивую часть своего тела, абсолютно секретную и никоим образом не подлежащую показу посторонним, то, долго и похоже с удовольствием рассматривал её, любуясь ею и оценивая. Самолюбование, по-моему, конечно элемент нарциссизма, но, истинный онанист не может без этого. Ведь так приятно смотреть на неё, на её метаморфозы: удивительно -  была небольшой, невзрачной и, вдруг, стала такой огромной, нагло-бесстыдной, манящей поласкать её для собственного удовольствия и вовлечь её в свои бесстыжие замыслы. У онаниста их много!
    Вот, подумал я, интересно, если бы сейчас учителя, именно  в этот момент могли увидеть его ученики? Что бы они подумали? Уверен, что все они сами неистово накачивают свои писюльки, по 3 и более раз в день (или ночь), доводя себя до полного опорожнения от спермы и болезненных ощущений в промежности (по себе знаю). Трудно сказать, но мнения у них разделились бы. Кто-то расценил это, для оправдания своего О., кто-то лишний раз накачал себе пипиську, возбуждённый онанизмом учителя. А, кто-то и осудил его, не исключаю и такого. Но, последних ханжей, думаю, были бы единицы.
    Сомневаюсь, что в этот свой «звёздный час» учитель думал об этом. Перед ним был лучший в мире, его желанный предмет для изобретательного извлечения царских наслаждений. И он старался. Что только он не проделывал с обрабатываемым  органом под моим внимательным взором! И крутил кожицей на залупе в разные стороны, и подкачивал быстрыми и короткими качками, залуплял свою прелесть до предельной возможности, почти до опасной черты, когда уздечка может порваться. Проводя по стволу пальцем левой руки, при пьяной от своего писюлькового бешенства залупе, ощупывал вены ствола, которые как толстые змейки или щупальца причудливо украшали поверхность кожицы.
    Надо заметить, что во всём происходящем, я, хотя и наблюдал это с интересом, не находил ничего, чтобы я и сам когда-либо не проделывал при собственных накачках.
    Кроме одного. Такого я сам не смог изобрести. А именно:    когда сосед-онанист, видимо, ощутил потребность в том, чтобы приступить к собственно качественной накачке, хотя она приводит к оргазму и завершению онанистического спектакля.
     Замечу, что он не пользовался подсобными материалами в виде порно. Даже телевизор у него не работал. Полагаю, что возбуждающим фактором ему служил его собственный член и, возможно, ещё что-то, что происходило в его голове. А это было для меня абсолютно недоступно.
    Итак, что же такого показал мне этот затейник? Он показал мне, что определённый ритм накачки может быть таким сладостно-вожделенным. Его ноу-хау заключалось в схеме:
1. Кожица изначально находится на залупе, максимально, по возможности, закрывая её. Тремя указанными ранее пальцами учитель, довольно быстренько, несколько раз (4-6 подкачек) ублажал залупу, после чего
2. Медленно залуплял её полностью и, нежно подкачивал короткими качками под её раздутой «шляпкой». На венечной борозде, по-медицински. В эти моменты он явно любовался красотами залупы, после чего с некоторым усилием возвращал кожицу на залупу и пункты 1. и 2. повторялись.
    Вот и вся, казалось бы нехитрая система. Но, когда я попробовал её на себе, понял, что она изумительно приятна, медово-вкусна и притягательна. Ай, да учитель-онанист! С той поры я про себя стал называть его Учителем Онанизма, а его способ – Накачкой Учителя.
    Ну, и, в конце концов, если использовать каламбур, наступил конец «конца».  Впрочем, обычный, при качественном творческом онанировании на бесстыдном органе. Учитель кончил. Можно было бы и не описывать этот момент. Кому не интересно, на этом можно и закончить чтение истории соседа-учителя.

     Для особо любопытных опишу, не поленюсь.
    Некоторое время учитель следовал своему ритму, но, видимо, сперма уже переполняла его. Свидетельством этого послужила, при очередном полном оголении ошалевшей и уже, видимо «закусившей удила», переполненной почти до предела похотью его залупищи, большая капля прозрачной жидкости, появившаяся из отверстия.
    Наш солист, указательным пальцем левой руки нежно распределил её по поверхности столь бессовестной залупищи (смотрите на неё – какая она лилово-красная от стыда!)  Это я, разумеется, шучу.   Скорее можно подумать, что эта «трудяга», я бы сказал, - «подвижница» (ведь при онанировании, по ней неустанно двигается кожица!).   
    Думаю, что ощущения от скользящих движений его указательного пальца, настолько были сладкими для Учителя, что он продолжил размазывать свой «сок» по всей поверхности своей проказницы. Помазал ею и натянутую, как тетива лука уздечку. Мне кажется, что это место и «добило» его. Видимо, сладость от манипуляций была настолько усладительна для него, что его таз, спокойный до этого момента, теперь пришёл в движение. Он заёрзал по постели, затем, выгнувшись, подав таз, а вместе с ним и его раздутые страстью гениталии оказались на вершине. Здесь, в этом положении, он и начал кончать.  Забегая вперёд, я ожидал какого-то, невероятного спуска спермы взрослого мужчины, да ещё, и такого изощрённого в онанизме! Оказалось, не совсем так.
    Достигший своей «точки невозврата», его распутник,  выплеснул, первоначальный объём этой стыдной жидкости, который был невелик. Его выплеск достиг сантиметров 5-ти над кончающей залупой.
    «И это всё?!» - подумал я машинально. Однако, Учитель, всем телом изогнувшись в спазме страсти, вытянув ноги в напряжении до предела и выплюнул 2-ю струю побольше. После этого, немного успокоился и слегка расслабился. Тело его теперь  спокойно лежало на постели. Ноги он согнул в коленях и, по-женски, развалил их в стороны. Руки его устало разбросаны по сторонам. Его писюлёк, предоставленный теперь самому себе, вяло заканчивал процесс: спазмы стали слабее и реже. Из увядающей залупки, при каждом, заключительном, судорожном сжатии в промежности, уже уныло изливалось ещё немного остатков его восторга, можно сказать. Они безвольно стекали по одной из сторон залупы, потом, по ещё стоящему  члену и стекали на лобок, образуя там маленькую лужицу.
     Рукой, Учитель, нащупав нужную точку в промежности и, надавил на неё. Это действие выдавливания остатков спермы продолжилось и на стволе. Выдавливая по низу члена, по каналу, где и проходят и моча и сперма, он,  одним непрерывным движением, как из тюбика, выдоил остатки спермы. Она появилась на вершине залупы и стекла по стволу на лобок. «Это опытный парень»,  - решил я.
    Теперь, полностью уже расслабившись, он лежал, заслуженно предаваясь послеонанистическому отдохновению.
    Осмотревшись, наконец, он заметил, что при накачке и спускании спермы перемазал немного и свои чёрные семейные трусы, и кое-что из постельного белья.
       Член уже начал терять своё гордое величие.
    Я перестал наблюдать за ним, когда он прикрыл залупу кожицей. Занавес закрыт до следующего спектакля, подумал я напоследок.
    Моё детальное описание этого случайного наблюдения, возможно и слишком подробно, но я хотел передать читателю мои ощущения и мысли от такого редкого зрелища. И, тем самым, помочь вам самим сделать уже собственные выводы.
    Главный мой вывод заключается в том, что ВСЕ (и, часто, давно!) прибегают к этому способу самоудовлетворения. И то, что общение с членом собственными руками незаменимо. Даже секс с партнёршей не может дать столько особых восторгов для мужской плоти! И, безусловно, обогащает глубоко личный секс во всеобъемлющем его характере.
    При онанизме каждый становится сценаристом, режиссёром и дирижёром всего этого «оркестра» желаний, похоти и индивидуальной страсти.
    Играет роль, по-моему, и присущий мужчине нарциссизм. Ну, любит он свою пипиську, и всё! Нравится ему понаблюдать и повосторгаться её удивительной способности к многообразным и поразительным преображениям. Ну, действительно! Если вдуматься, происходит какое-то чудо (к которому мы привыкли и уже не удивляемся), часто непостижимое разуму. Из совсем небольшого,  вялого, ОН становится огромным, практически неузнаваемо другим, с иными, не только видом, но и свойствами.
    Однако надо вернуться к мальчику, который, почти как взрослый, испытал первый выброс первоначальной спермы. Конечно, это льстит подростку – теперь я мужчина, думает он! Но, тут же, появляется новая проблема: как скрыть следы приятного рукоблудия от домашних? Это важно. По опыту, лучше какой-то специальной «онанистической салфетки» в виде мягкой тряпочки от старой простыни, маленького полотенчика и т.п., не обойтись. И ещё совет, трусы надо оберегать особенно. Их надо или опускать ниже колен или лучше всего снимать совсем. Выброс семени происходит в момент наивысшей похоти и мозги на мгновение отключаются. Следить, куда полетит сперма, мальчик, наврядли сможет. Трудно управлять этим процессом. А, если всё внимание при кончании направить на осторожность и стремление скрыть следы сладкой накачки, то, тогда онанист теряет важную часть наслаждений и полного удовольствия от всей игры с пиписькой, а он этого не хочет. Но, чаще, в этот момент мальчик уже не может этого, так как он весь во власти похоти, которая отключает у него всё целесообразное и руководит его детским мозгом.
    Однажды я онанировал ночью, в полной темноте и процесс был умопомрачительный по возбуждению. А, когда стал кончать, то мне показалось, что сперма у меня попала куда надо, т.е. на расстеленное мной полотенце. Утром я ушёл в школу  и ничего не опасался. Тогда у меня не было привычки самому убирать по утрам свою постель. А, то бы я заметил, что сперма долетела до ковра и оставила там след, напоминавший белесоватое засохшее пятно. Позорище!  Бабушка при заправке постели заметила его и спросила меня потом что же это такое, застав меня врасплох.
Пришлось врать экспромтом. Объяснил, что видимо ночью случайно чихнул. Убогое объяснение. Не очень-то я уверен, что она поверила. Хорошо ещё, что бабушка была моим другом и очень любила меня и никогда не докладывала моим родителям о моих проделках.
     Это случилось тогда, когда я уже давно не участвовал в совместных с пацанами писюльковых оргиях. Да и сами ребята редко стали собираться для «хорового» накачивания. Все разошлись в этом занятии и перешли на скрытую от всех, индивидуальную качку. А, на случайный вопрос, занимаешься ли ты дрочкой? Как правило, слышишь полное отрицание. Так каждый отказывается публично от того, чем всё чаще занимается наедине с самим собой.
    И всё же, на первых порах сугубо личного онанизма – это ещё далеко не тот О., который ждёт мальчишку в юности. Да, и случается он, весьма нерегулярно и по очень разным причинам, сплошь и рядом связанными с познаванием чего-то сексуального, возбуждающего, являющегося запретным в общественной жизни.
    Мальчик не рассматривает свой писюн, почти не интересуется его строением и функциями. Он спорадически только накачивает его быстро и без особого наслаждения. Лишь бы, по-быстрому, добиться момента, когда он станет «брызгать» жидковатой спермой.  Отбрызгался, расслабился, снял давление гормонов – живи дальше.
    Вот за самим явлением «кончания» своей пиписьки ему интересно понаблюдать. Это для него пока таинственная, магическая штука, производящая в его голове ошеломительное удивление. Мальчик набирается опыта и начинает замечать, что и эти непослушные брызганья бывают очень разные. Они, то мощные, и летят далеко от залупки, другие, в сопровождении конвульсивных подёргиваниях кончика, выливаются из дырочки вяло, и уже не чувствуется той сладкой остроты ощущений, что случается при мощном фонтанировании.
    Разительные изменения во всём, что необходимо для более яркого, я бы сказал, качественного удовлетворения, мальчик начинает испытывать лишь лет в 12 – 15, когда он  достигает переходного возраста от подростка к юноше.
    Всем ясна причина: мальчик растёт, растёт и его пиписька. Гормоны работают. Природа. И это действует не только на писюлёк, но и ещё на мозги (сознание)  начинающего онаниста.
Пиписька же, периодически возбуждаясь, трётся об одежду, частенько напоминает  парнишке о себе, даже когда он держит её пальцами в туалете. Этот «насосик» невероятно прелестных ощущений от онанирования всё чаще навязчиво напоминает о себе.
    Рано или поздно наш юный друг приступает к изучению своего загадочного прибора. Обследуя и осваивая его, попутно отмечает разные интересные детальки строения, одновременно наблюдая его различную и весьма специфическую, так сказать «писюльковую» чувствительность. Любопытство к запретному органу растёт вместе с ростом самой пиписьки. Она стала такой, что её приятно даже просто держать пальчиками, а главное движение – залупление, уже приводит мальчика в трепетный восторг. Глаза онаниста внимательно следят за всеми происходящими в гениталиях метаморфозами. И это сильно возбуждает ещё малоопытного юношу уже само по себе, без необходимости представлять и бесстыдно фантазировать на тему женских прелестей.  Следовательно, с этого момента и начинает, проявляется  нарциссизм, которого ранее почти не было. Молодой человек с удовольствием и с каким-то восторженным вниманием вглядываться в особенности строения каждой части своего писюлька. Он пробует его «на вкус». Т.е., изучает какие воздействия на ту или иную область столь сладкого, и запретного органа, доставляют ему наибольшее наслаждение во время занятия этим наиприятнейшим занятием, этой игрой - опробованием способностей органа и, чаще, конечно, это касается его залупы.
    Тайная жизнь онаниста  - это тайная, приятная и загадочная жизнь, которую никто не хочет откровенно описать. Возможно, что она и загадочна потому, что на ней эта печать тайны. И, всё же, по-моему, она необходима, коль столько людей к ней прибегают. Значит, традиционный секс не доставляет таких внеземных сладостей и требуется их восполнить, в данном случае, онанизмом.