Лестница над бездной

Я не сразу понял, что мой сын растёт. Физически — да, понятно, что меняется. Голос грубеет, плечи шире. Но внутренне… я будто упустил этот момент. А потом неожиданно обрушился кризис.

Он начал как- то отдаляться. Сначала просто стал отвечать неохотно. Потом — не отвечать вовсе. Домашку делал через силу, если делал. Все кружки, в которых занимался— бросил. А я, как обычно, пытался его наставлять:
— Возьми себя в руки.
— В этом мире ничего не даётся просто так.
— Ты обязан…
И что слышал я в ответ? Молчание. Или глухое «отстань».

Однажды я зашёл к нему в комнату. Он сидел, уставившись в экран, в котором не было ничего живого — только мелькающие фрагменты чужих жизней.
— Ты же талантливый, — сказал я устало. — Ты мог бы…
Он не обернулся:
— Пап, ты когда-нибудь пытался понять, что мне хочется, а не что ты от меня хочешь?

Этот вопрос был неожиданным для меня. Потому что ответа у меня не было.

Я чувствовал как с каждым днем отдаляюсь от моего сына и от этого мне становилось невыносимо больно. Я понимал, что упускаю в отношениях с ним что- то очень важное, но никак не мог понять, что я делаю не так.  Я начал читать много книг и статей о взаимоотношениях с детьми.
Я записался на лекцию о подростках. Но то, что я там услышал- это было про меня. Я понял, что душа подростка — она уже пробуждённая, ей просто надо найти себя, свой путь. И этот путь как лестница над бездной- все  старое рушится, а новое — ещё не пришло. И это не проблема. Это поиск себя.
Лектор  говорил, что кризис — это не сбой, а возможность перестроить себя по-настоящему. Что подростку нельзя вкладывать в голову цели, которые не резонируют с его внутренней программой.
-Не надо строить ребёнка. Надо строить связь с ним. Тогда он сам построит себя, говорил лектор.

Я начал с простого. Я просто старался слушать и слышать его. Не давать советы, а слушать.
Я сел рядом, когда он рисовал что-то на планшете.
— Красиво, — сказал я. — Ты как будто ощущаешь линии по-другому.
Он удивленно посмотрел на меня. Потом признался, что мечтает стать гейм-дизайнером.
— Но ты ж хотел, чтобы я шёл в экономику…

Я усмехнулся:
— Это я хотел. А ты? Если тебе это даёт силы — я рядом. Я поддержу.

Мы начали выстраивать мир с нуля. Не «правильный» с точки зрения внешнего успеха, а настоящий — из его интересов, его боли, его силы.
Я начал говорить с ним как с равным. Не давил, а спрашивал. Вместо «почему ты не сделал?», я говорил:
— Что тебя тормозит? Что ты чувствуешь? Как я могу помочь?

И однажды он пришёл ко мне сам.
— Пап, хочешь, покажу, что я придумал?

Он показал мне свою первую игру. Неидеальную, кривоватую, но — его.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю:
Кризис — это не падение. Это толчок. Вектор. Это момент, когда душа ребёнка начинает искать себя, свое предназначение — и если в этот момент мы, родители, включим свою внутреннюю любовь принятия и мудрости — мы поможем осветить своему ребёнку его путь. Мы не можем прожить за него его жизнь. Но мы можем стать для него тем, кто не закрывает небо, а держит лестницу.

P.S. Если ты, как я, оказался на краю этой бездны — не бойся. Подростковый возраст — это не катастрофа. Это зов. Надо просто правильно на него ответить.