Сизиф. книга 1 ангел смерти. остров ч 3

Я - Сизиф, сын повелителя всех ветров Бога Эола и прекрасной Энареты.

...

«Ооооо!!! Так ты тоже Бог!?» мартышка аж подпрыгнула на месте. «Что же ты сразу не сказал?! А я-то…»

«Ты можешь хоть немного помолчать и не перебивать меня?!» взорвался Сизиф «Сама спрашиваешь, и сама же не слушаешь!»

«Да, прости-прости… Молчу и слушаю…» Мартышка села и начала изображать полнейшее внимание.

…

Я всегда жил так, будто мне подвластно все. Кровь ветреного Бога текла во мне, звала всегда вперед, к новым свершениям, к новым победам, покорять вершину за вершиной, с легкостью обтекать все препятствия, стоящие на моем пути. Таким я был с детства. Легким, сильным, упорным, как ветер просачивается в любую щель, так и я всегда находил выход из любой ситуации. Кто-то называл меня коварным, кто-то мог сказать, что я хитрец, кто-то говорил, что я ни с кем и ни с чем не считаюсь. Но как ветер дует так, как ему надо, и туда, куда ему надо, не спрашивая ни у кого разрешения, так и я шел к своим целям. Ведь ветер остановить невозможно. Ему можно только покориться, с ним можно идти по пути, ему можно даже сопротивляться. Но ветер все равно будет жить только так, как ему вздумается. Такова была моя природа по праву рождения.

Именно потому, что я был таким, город, который я основал, Царем которого я стал, был самым процветающим, самым желанным для иностранных торговцев, самым дорогим и роскошным. Сам Гермес покровительствовал ему. Эфира – город, стоящий на пересечении нескольких торговых путей, мое детище, моя жизнь.

…

«Ты – Царь?! Да ладно…» мартышка с сомнением оглядела Сизифа, лохматого, обгоревшего и высушенного солнцем, покрытого пылью и одетого в лохмотья. «Как-то ты не очень на царя похож…»

«Теперь-то конечно…» усмехнулся Сизиф «А раньше, во время царствования, я носил только самые роскошные, самые дорогие и изысканные одежды. Наслаждался самым лучшим вином и яствами. У меня было все и было только самое лучшее. Дела управления городом, торговые отношения, развлечения и пиры. Каждый мой день был бурлящим и полным жизни.»

«Столько дел… Сложно наверно было?» в глазах мартышки промелькнуло что-то слегка напоминающее восхищение.

«Когда как. И сложно тоже было. Но это была моя жизнь – настоящая, полная. И с каждым днем и я и мой город становились все сильнее, все богаче. И впереди было лишь процветание».

…

Но однажды ночью мне приснился странный сон.

Я стоял на высокой горе, освещаемой рассветными солнечными лучами. Подо мной простирался бескрайний город. Сколько я не вглядывался в горизонт, я не смог увидеть его границ. Дома плавно перетекали в парки, парки окружали дворцы, дворцы соседствовали с храмами множества богов, цветущие и плодоносящие сады росли вдоль берегов полноводных рек, из которых рыбаки вытягивали сети, полные крупной рыбы… И все это длилось, и длилось, и длилось… И все это было одним городом. И город этот был бесконечен. И это был МОЙ город. Я был его Царем. Я был его основателем. Я был его сердцем. Я был им самим… Это было настолько восхитительное, величественное и захватывающее ощущение, что я замер на самой вершине горы, закрыл глаза и чувствовал, как сила города течет во мне, пульсирует вместе с кровью в венах, бьется в моем сердце…

Вдруг я почувствовал, что я не один… Я открыл глаза. Рядом со мной стоял кто-то, закутанный в бесформенный, линялый, местами протертый до дыр плащ. От всей его фигуры веяло какой-то безысходностью, словно с ним уже случилось все, что могло случиться, словно путь его был окончен, и окончен прямо здесь – рядом со мной, и эта вершина горы и город под ней простирающийся должны были стать последним, что он видел. Я и сам не понимал, как это осознание вошло в меня. Я просто почувствовал это всей кожей, каждой мышцей, каждой частицей себя. Этот некто стоял, не двигаясь, и смотрел на мой город… Я попытался окликнуть его, но язык мой будто онемел. Я хотел подойти к нему, но ноги будто вросли в землю.
Наконец он пошевелился. Медленно поднял правую руку и простер ее в направлении города. Мы были ничтожно малы в сравнении с горой и городом под ней, но у меня возникло ощущение, что его длань закрыла весь бескрайний город от солнца, как какую-то страшную печать наложив на него свою тень. Ощущение какой-то неотвратимой беды нахлынуло на меня. Что-то ужасное должно было вот-вот произойти… Я все пытался и пытался броситься на него, отпихнуть, остановить, но не мог не то что сдвинуться с места, но даже пошевелить пальцем… Те секунды, которые он держал свою руку простертой над городом, показались мне вечностью. Но вот он выдохнул и сомкнул раскрытую ладонь в кулак. Его дыхание грохочущей лавиной покатилось вниз по склону, накрывая город белесой пеленой, ломая его, сворачивая, превращая в руины и тлен… За какое-то мгновение эта волна докатилась до самого горизонта и прекрасный бескрайний город, его сады, дворцы, храмы, все жители стали пеплом.

Я с ужасом смотрел на истлевшие останки того, что только что было наполненным жизнью и чувствовал, будто и во мне самом все умирает, растворяется в небитии. Никакие оковы больше не сковывали меня, но теперь уже от бессилия, от обреченности я не мог сдвинуться с места. Из последних сил, я посмотрел на этого проклятого незнакомца, так хладнокровно и жестоко разрушившего меня. Но его нигде уже не было. Холодный пот прошиб меня с головы до пят. Я посмотрел на свои руки, оглядел себя всего… На мне были серые истлевшие лохмотья, а на плечах – тот самый плащ, что укрывал разрушителя… Мне показалось, что сердце мое перестало биться, я не мог сделать ни единого вдоха. Я начал задыхаться… И проснулся…

…

«Уффффф…» поежилась мартышка. «Хорошо, что мне такие сны не снятся…»
«Мне они тоже никогда не снились… Этот был первый… Такой… И он все перевернул в моей жизни.» Сизиф наклонился к роднику и зачерпнув ладонью прохладную воду, смочил опять пересохшее горло.

«А ты понял, что этот сон мог значить?»

«Да. Я понял, что смерть близко… Я никогда раньше об этом не задумывался. Конечно, люди умирали. Я знал об этом. Я видел это. Я знал, что и я сам когда-нибудь умру. Но именно когда-нибудь. А не скоро. Не прямо сейчас…»

«А ты почувствовал, что вот прям скоро помрешь?» мартышка даже сжалась в комок.

«Не то чтобы прямо сейчас. Но я понял, что это неотвратимо… И мне это совсем не понравилось. Я не мог смириться с мыслью, что я, такой молодой, полный сил, полный желаний и стремлений, исчезну. Просто исчезну и не вернусь. Не выпью больше вина, никогда не обниму прекрасную женщину, не пронесусь как ветер на быстром скакуне… И мой город. Город, который я основал, которым жил, над которым царствовал… Этот город больше не будет моим… Ты только представь! Я всю жизнь стремился достичь совершенства. Благодаря мне Эфира была самым могучим, самым богатым, самым процветающим городом! Я был самым могучим, самым лучшим царем! И что? Один миг, и все это исчезнет! Все станет прахом…»

«Так всегда происходит…» пожала плечами мартышка «Хотим мы или нет…»

«Я не хотел!!! Я не был согласен умирать в самом расцвете лет! Да и потом тоже!»
Сизиф сжал кулаки и посмотрел на вершину горы, скрытую в облаках. «И мне было плевать, что со всеми это происходит. Что весь мир живет по этим правилам. Я не собирался им следовать!»

«И что ты сделал?» мартышка внимательно смотрела на Сизифа.

«Я начал искать. Искать способы обмануть Смерть. Колдуны, лекари, травки и амулеты… Все это было не то… Все это было человеческое, а значит конечное. Я же решил, что меня устроит только вечная жизнь.»

«Но никто не живет вечно!» подпрыгнула Мартышка «Даже камни, даже горы разрушаются…»

«Но Боги – вечны!» прервал ее Сизиф «Я узнал их секрет. Я не был бы Сизифом, если бы не узнал его.»

…

Обрести бессмертие мне могли помочь только Боги. Ведь только они пили Эликсир Вечной Жизни. Никто не знал секрет его приготовления. Ни в одной книге, ни у одного мудреца я не смог найти его. Только Боги его знали. Но они не раздавали этот дар налево и направо. Геркулес, чтобы заслужить его совершил несчетное количество подвигов. Нимфу Калисто Зевс сделал бессмертной, превратив в созвездие. Ни один из этих путей меня не устраивал. Во мне не было той героической силы, что была у Геркулеса. Да и торчать вечность в небе в виде кучки звезд тоже не входило в мои планы. Мне нужно было истинное Бессмертие в человеческом облике, я хотел жить вечно, будучи царем, получая все блага и наслаждения мира.

Поэтому я воспользовался своими талантами – хитростью и умением договариваться о любых сделках. Выгодных мне, конечно же.

А еще я умел ждать. Ждать именно тот случай, который откроет передо мной все возможности. И я дождался. Зевс, неугомонный и падкий на красивых дев любовник, влюбился в дочку Бога Рек Асона. В прекрасную Эгину. Но поскольку жениться на всех прекрасных девах, что попадались на его вечном пути, было невозможно, а отдавать своих дочерей в любовницы, хоть и верховному, но непостоянному Богу никто их отцов не хотел, Зевс крал своих возлюбленных и прятал их, пока не увлекался следующей.

Вот и в этот раз он скрыл Эгину от взора ее отца Асона. Спрятал так, что никто не мог найти ее. Кроме меня, поскольку я видел все, я замечал все, я просчитывал все. Иначе не был бы я Великим Царем Великого Города Эфиры…

Я отправился в храм Асона, принес ему жертву и воздал молитву. Спустился ко мне Асон.

«Приветствую тебя, о Великий Бог Рек!» сказал я ему «Прости, что побеспокоил тебя, в столь трагический для тебя час…»

«О чем ты говоришь, Сизиф, царь Эфиры? О какой трагедии?» спросил Асон. Как я и предполагал, он еще не знал о похищении Эгины.

«О трагедии, произошедшей с твоей дочерью, о Асон! Ведь ее, насколько я знаю, похитил Зевс…»

Гневное пламя вспыхнуло в глазах Асона. Он исчез на мгновение, которое в мире Богов могло быть вечностью. Я понимал, что он не поверил мне, и ушел проверить все ли так на самом деле. Когда он вернулся лицо его было мрачнее самой черной грозовой тучи. По-видимому, он не смог сам отыскать Эгину, ведь Зевс был мастером своего любовного дела.

«Ты знаешь, где он ее спрятал?»

«Я могу узнать это. Ведь ты знаешь меня. Я – Сизиф, от которого ничто не скроется…»

«Что ты хочешь за свою услугу?»

«Ты же понимаешь, какому риску я себя подвергаю, идя против воли Зевса. Я могу потерять все. Богатство. Жизнь. Царство. Так рискнуть я могу только ради…» я сделал якобы неловкую паузу.

«Ради чего?» нетерпеливо спросил Асон.

«Ради Бессмертия»

Асон на мгновение замер, а затем расхохотался

«Ты хочешь стать Бессмертным, человек? Уподобиться Богам? Не много ли?»

«Тебе решать, много ли я прошу. Я вполне доволен своей жизнью. Я владею всеми возможными богатствами. А вот ты своего богатства, своей любимой дочери лишился…»
Асон снова помрачнел.

«Но я могу помочь вернуть ее» продолжил я «А за это прошу всего-то маленький флакончик Эликсира Вечной Жизни»

«Что ж. Ты умеешь убеждать… В хитрости и изворотливости тебе не откажешь.» Асон склонился надо мной и посмотрел прямо в глаза. «Хорошо. Как узнаешь, где моя дочь, приходи. Будет тебе бессмертие»

Он исчез, а я исполненный ликования, вернулся во дворец. Глупо было бы сразу рассказывать, где Зевс спрятал Эгину, ведь, как и в любой сделке, в делах с Богами самый терпеливый получает все… Выждав несколько дней, я взял самый неприметный паланкин, надел простую одежду и направился в храм Асона. Хоть я и старался сохранять спокойствие и невозмутимость все во мне трепетало в предвкушении. Скоро моя мечта осуществится, скоро я обрету Вечность… И уже ничто не сможет этому помешать. Но видимо у Богини Судьбы Ананке и ее дочерей были иные планы…

Я уже был почти возле храма, когда увидел ЕЕ. Почему так бывает? Меня всегда окружало множество женщин. Красивых, статных, благородных. Все стремились угодить и понравиться мне. Но ни одна из них за все время не задела мое сердце. А она… Она просто прошла мимо моего паланкина в сопровождении подруг и служанок. Промелькнула еле уловимым видением, окутанным туманным маревом шелка. Но мое сердце будто прошила молния…

Я приказал остановить паланкин и вышел из него, пытаясь разглядеть ее в толпе гуляющих горожан. Ее я узнал бы теперь из сотни, из тысячи других, даже не видя лица! Я увидел, как она направилась в парк и поспешил за ней. Парк при храме был самым большим в городе, и я понимал, что если я ее упущу из виду, то найти потом будет довольно сложно.

Неслыханное дело – Царь Эфира, разгуливающий пешком! Но обычный паланкин и одежда пришлись как нельзя кстати - никто не обращал на меня внимания.
Я приблизился к ней настолько близко, насколько позволяли приличия, и так, чтобы она не заподозрила, что я за ней наблюдаю. Они шли, будто стайка трепетных птичек, переговариваясь, смеясь, рассматривая скульптуры и восхищаясь красотой цветущих деревьев. Я же смотрел только на нее. Она была среднего роста, тоненькая, изящная. Ее черные кудри были собраны в высокую прическу, обвитую прозрачной шелковой лентой. Ее звонкий смех золотыми колокольчиками звенел в моем разрывающемся сердце…

Я не знал, не понимал, что со мной происходит. Я просто шел, как безумный за ней и ловил каждое ее движение, каждый звук ее голоса, каждый изящный поворот головы в надежде, что увижу ее лицо. Мне казалось, что оно должно быть самым прекрасным, что я видел в своей жизни. Мне хотелось увидеть ее глаза… Какие они? Как я не силился представить их, ничего не выходило. Мой разум, мое воображение будто смялись под натиском бури, которая бушевала в душе.

Наконец она отделилась от своих подруг, что-то сказала им через плечо, и направилась в тенистую аллею, еле заметную в пышной зелени. Незаметно для ее подруг, которые остановились неподалеку, я проскользнул следом за ней. Аллея, как оказалось, вела к ручью, прозрачной хрустальной лентой извивающимся в тени папоротников. Затаив дыхание, я шел за легким маревом шелка, теряющимся за изгибами тропинки. Наконец за очередным поворотом я увидел ее. Она стояла на легком мостике, перекинутом через ручей, и склонившись что-то рассматривала в журчащей воде. Я замер, боясь спугнуть свою добычу. Именно добычу, потому что я чувствовал себя в тот момент леопардом, выслеживающим нежную лань…

Вдруг лента соскользнула с ее головы и волосы черной волной рассыпались по ее плечам и спине. Девушка удивленно вскрикнула и попыталась подхватить ленту, но та змейкой проскользнула между ее пальцев и ручей подхватил ее и понес вниз по течению. Прямо ко мне… Пока раздосадованная хозяйка спускалась с мостика и в поисках пропажи шла вдоль берега, я уже успел подхватить тонкую скользкую от воды ленту, так удачно преподнесенную мне ручейком. Выпрямившись, я обомлел. Она стояла передо мной… Как лесной призрак, испуганный неожиданно появившимся охотником, она смотрела на меня огромными глазами цвета изумруда, сквозь который светит рассветное солнце. Иначе невозможно описать цвет ее глаз… Темно-зеленые, глубокие, в них казалось плясали золотые искры, то угасая, то вновь вспыхивая. Тонкое лицо ее было напряжено. Она не мигая смотрела прямо мне в глаза и мне показалось, что весь мир замер, время остановилось и наступила какая-то безбрежная тишина.

«Это твое…» собрался я было сказать и уже протянул к ней руку, в которой сжимал шелковую ленту, но моя трепетная лань, моя лесная нимфа, испугавшись моего неловкого движения, отпрянула и, не оборачиваясь, убежала прочь к своим подругам. Я было бросился за ней, но вовремя остановился. Напугай я ее еще раз своим преследованием, и мой зеленоглазый призрак может исчезнуть насовсем. Я все равно найду ее. Кто бы она ни была. Где бы она не жила, я найду ее. Ведь таких глаз нет ни у кого больше…

Спрятав ленту, такой ценный и важный для меня артефакт, я направился к мостику посмотреть, что же так заинтересовало девушку. С берега ничего не было видно необычного или интересного, но поднявшись на мостик, я понял, что же так привлекло ее внимание. Лотосы. Удивительной красоты и формы полупрозрачные лепестки образовывали совершенную чашу, которая казалось была вырезана из черного хрусталя. Черные лотосы…

Они росли на самой середине ручья, там, где небольшая гряда камней образовывала тихую заводь. Спустившись с мостика, я зашел в воду и, выбрав самый красивый полураспустившийся цветок, сорвал его. На какое-то мгновение мне показалось, что черный бутон сейчас же завянет, сморщится и рассыплется прахом прямо у меня в руках… Я затаил дыхание… Но цветок жил… Он приятно холодил ладони, какой-то удивительной живительной прохладой обволакивал их, мерцая серебром в рассеянных солнечных лучах, едва пробивавшихся сквозь плотную листву.
«Теперь ты от меня не убежишь…» я мысленно улыбнулся.

…

«Так ты нашел ее?» Мартышка от нетерпения пододвинулась поближе и теперь сидела у самых ног Сизифа, положив передние лапки ему на колено.

«Конечно нашел. Я ведь был Царем Эфиры. Уже через несколько часов после возвращения во дворец я знал кто она. Дочь богатого купца, господина по имени Дарий, всего пару недель назад прибывшего в мой город. Ее имя было Калиса.»

«И ты сразу пошел к ней?» от нетерпения мартышка почти начала подпрыгивать
«Нет, конечно! Что бы я ей сказал? «Вот твоя лента, вот твой лотос. Будь моей?». Да она бы высмеяла меня и прогнала. Нет… Мне нужная была ее душа, ее сердце. Мне нужно было, чтобы она любила меня так же, как я уже любил ее…»

…

Первое, что я сделал, это послал ей резную шкатулку из слоновой кости, в которую положил цветок черного лотоса, сорванный мной в ручье. Шкатулку я перевязал той самой шелковой лентой. Да, когда надо, я мог быть весьма романтичным… К шкатулке я приложил записку, в которой выражал искреннее восхищение обладательницей ленты и мою трепетную надежду на еще одну встречу.

От слуги я потребовал принести ответ. Стоять хоть весь день у ворот, но дождаться ответного письма.

Через час слуга вернулся и запиской

«Госпожа Калиса весьма благодарна за возвращенную ей ленту, но в дальнейших встречах не находит смысла.»

Это явно писала не она! Я решил, что ей даже и не передавали мое послание, а ее отец сам принял его и написал такой разочаровывающий ответ.

Поэтому на следующий день я сам пошел в их дом. Представившись знатным вельможей, я, под видом интереса к персоне самого отца моей возлюбленной и его торговым делам, договорился о встрече с ним.

Он принял меня весьма радушно. Мы некоторое время беседовали о делах, а потом я перевел разговор в другое русло.

«Я наслышан о красоте вашей дочери» сказал я ему напрямик «По правде говоря, я даже видел ее мельком в парке возле храма Богов во время прогулки.»

«Да, моя дочь любит этот парк» несколько отстраненно ответил Дарий.

«Вчера я послал ей небольшой подарок. Вы уж простите, что без вашего разрешения, но это была всего лишь оброненная вашей дочерью лента, да один редкий цветок.» я испытующе смотрел на него, пытаясь понять, действительно ли он перехватил мое послание. «Но получил весьма холодный ответ»

«Действительно?» слегка удивленно, но скорее привычно ответил Дарий. «Что ж… Моя дочь весьма своенравная, но разумная и самостоятельная девушка. Если ее ответ был холоден, значит на то были причины… Мне они, к сожалению, не известны» похоже таким ответом он пытался дать мне понять, что разговор на эту тему исчерпан, но я не собирался сдаваться.

«Могу ли я просить вас о встрече с вашей дочерью?» спросил я, глядя ему прямо в глаза «Разумеется в Вашем доме и, если предпочтете, в вашем присутствии» я готов был пойти на все условия, только бы увидеть ее вблизи, побыть с ней рядом.

Дарий внимательно посмотрел на меня, и немного подумав сказал

«В моем присутствии нет необходимости. Я полностью доверяю своей дочери. И вам, разумеется.»

Он подозвал слугу, что-то тихо сказал ему, затем поднялся с кресла и, откланявшись, вышел из зала.

Я тоже поднялся и принялся нервно мерить шагами зал. Наконец я почувствовал ее присутствие. Я обернулся. Она стояла в арочном проеме, похожая на тонкую мраморную статуэтку. Я сделал к ней шаг, не в силах вымолвить ни слова. Она же, гордо вскинув голову, спокойно подошла ко мне.

Наконец-то я смог разглядеть ее… Калиса оказалась еще прекрасней, чем я думал. Нежная белоснежная кожа, похожая на лепесток утренней розы. Тонкие черты лица, будто вырезанные божественным мастером из слоновой кости. Розовые трепетные губы. Черные слегка изогнутые тонкие брови. И удивительные огромные глаза цвета золотистого изумруда в обрамлении пышных черных ресниц. Но за всей этой хрупкостью читалась удивительная стойкость и сила воли, достойная тысячи воинов.
Она спокойно смотрела на меня своими невероятными глазами

«Вы хотели поговорить со мной?»

«Да…» я с трудом оторвался от созерцания золотистых огоньков в ее глазах «Это я прислал тебе лотос и ленту… Это я тогда был у ручья…»

«Я знаю. И благодарна вам. Но, как я уже ответила в письме, дальнейшее общение и встречи считаю излишними.» она говорила и смотрела совершенно спокойно, но мне ее взгляд казался пламенем, пожирающим мое сердце и разум.

«Да, я прочитал твой ответ. Но, все же решил настоять на встрече. Ведь возможно ты передумаешь и согласишься…» она не дала мне договорить.

«Простите, что перебиваю вас. Но я не передумаю. То, что я вам уже написала, то повторю и сейчас. Пожалуйста, больше не беспокойте меня. Всего хорошего.» и она ушла.

Ее отец проводил меня и на прощанье сказал, как бы предугадывая мои намерения
«Поверьте мне, ваши старания бессмысленны. Если моя дочь что-то решила, то этого не изменишь.»

«Вы уж тоже поверьте мне» подумал я «Если я что-то решил, что-то захотел, то я добьюсь своего, чего бы это ни стоило…» но вслух, конечно, ничего не сказал.
Я решил прийти в их дом, как Царь Эфиры. Предложить ей быть со мной настоящим, быть царицей. Но ее ответ был точно такой же. Более того. Она даже не вышла ко мне, а передала ответ через своего отца, который извиняясь и раскланиваясь, сетовал на несговорчивость дочери и невозможность ему на нее как-то повлиять.
Дни пролетали за днями, а она все так же скрывалась от меня. В конце концов я не выдержал и в одну из ночей пробрался тайком в дом ее отца. Ее покои были с балконом, увитом диким виноградом. Я чувствовал себя вором и даже не хотел думать, что будет, если кто-то другой меня увидит и, хуже того, узнает… Как можно тише я забрался по лозе на балкон и заглянул внутрь.

Калиса спала, как-то по-детски положив ладонь под щеку. Ее черные кудри, свободные от заколок и лент, пышной волной раскинулись по подушке, тонкими завитками ложась на щеку и висок. Лунный свет пробивался сквозь шторы, окутывал ее, делал невесомой и призрачной. Она будто плыла в серебристом тумане.
Я подошел к ее кровати и опустился на одно колено. Протянув руку, я коснулся наконец ее волос, провел по ним кончиками пальцев. Ее веки дрогнули. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Я стоял, не двигаясь и ничего не говоря. Я так боялся, что она испугается и закричит, что эта чудесная магия разрушится. Но она просто села на постели и спокойно посмотрела на меня.

«Зачем ты пришел?» спросила она тихим голосом.

«За тобой…» в горле у меня возник какой-то комок, давящий, мешающий говорить.

«Я же все тебе уже сказала…» покачала она головой.

«Я люблю тебя. Неужели ты не понимаешь, насколько я люблю тебя? Ты заполнила собой каждый миг моей жизни… Что мне делать? Как мне жить, если я все время вижу только тебя?»

Она соскользнула с постели, подошла к столику, стоящему у стены и что-то взяла в руки.

«Посмотри…»

Я поднялся с колен и подошел к ней. В ее ладони лежало что-то сморщенное, черное. Я притянул ее поближе, но все равно не смог понять, что же это такое.

«Это то, что ты подарил мне. Это символ твоей любви. Это то, во что превратится твоя любовь спустя какое-то время…» сказала она.

Я понял – это был цветок лотоса, что я сорвал в день нашей первой встречи. Тот самый цветок, что я прислал ей вместе с лентой в знак своего внимания. Но ничего не осталось от той черной хрустальности лепестков. Они высохли и сморщились, превратившись в корявый хрупкий комочек…

«Нет. Это не так! Моя любовь к тебе никогда…» но она прервала меня, приложив свой тонкий прохладный пальчик к моим горячим сухим губам.

«Ты не понимаешь… Уходи. Мне больше нечего тебе сказать…»

Она отвернулась от меня и вышла из комнаты.

…

«И ты ушел?» глаза мартышки, казалось, наполнились слезами.

«Да, я ушел. Что мне еще оставалось. Но я не сдался. Не мог сдаться! Что бы она не говорила, ее образ всегда был передо мной, я чувствовал ее присутствие, где бы я ни находился…»

«И ты пошел к ней еще раз?» с надеждой спросила мартышка

«Нет… Это она пришла ко мне…»

…

Я стоял в густой тени деревьев, окружавших ручей и ждал. Она вот-вот должна была прийти. Прошел уже месяц с нашей последней встречи. Мучительный месяц ожидания… Но уже скоро все закончится. Я следил за ее домом уже несколько дней. И вот слуга, которого я подкупил, доложил, что сегодня она пойдет в парк. А значит… Значит наша встреча повторится…

Я не ошибся. Тонкая фигурка проскользнула в тенистую аллею и по знакомой извилистой дорожке направилась прямо к мостику. Вот она уже близко, уже совсем-совсем рядом… Она взошла на мостик, посмотрела вниз и ахнула… Я слышал ее вскрик, полный непонимания, боли и страха. Что ж, теперь мой выход…

«Ты что-то потеряла?» спросил я, подойдя к мостику.

«Ты? Опять ты? Что ты натворил?! Что ты с ними сделал?!» ее голос дрожал и глаза были полны слез и ярости.

«Я покажу… Если ты позволишь…» я протянул ей руку, на которую она даже не посмотрела.

«Покажешь?! Что ты можешь показать?!»

«Пойдем со мной и узнаешь… Ты ведь не боишься меня? Не испугаешься пойти со мной?» я знал, что играю с огнем, но оно того стоило.

«Я не боюсь тебя…» она гордо вскинула голову и едва коснувшись пальцами моей протянутой руки, спустилась с мостика ко мне.

«Идем, здесь недалеко.» я повел ее дальше по тенистой тропе. В конце нее нас ждали два быстрых скакуна, от нетерпения грызущих удила и бивших копытами землю.
«Недалеко?» она саркастически приподняла тонкую бровь. «Такие ветреные скакуны на край света умчат…»

«Мы поедем чуть ближе, чем на край света…» я улыбнулся, накинул на ее плечи плащ с капюшоном и помог сесть ей в седло. «И помни – ты свободна. Если захочешь уехать от меня – твой скакун под тобой…»

Она коротко кивнула, и мы отправились в путь.

…

«Ты не обманул, действительно чуть ближе, чем край света…» сказала она с улыбкой, спрыгивая с разгоряченного коня. «Что это за место?»

Она прошла немного вперед и огляделась. Мы поднялись на холм, с которого открывался восхитительный вид на город и море за ним. На самой вершине холма стоял большой дом из белого резного камня, окруженный цветущим садом.

«Пойдем» я взял ее за руку, и она впервые не отстранилась, не отдернула руку, но спокойно пошла рядом со мной.

Пройдя мимо дома и свернув в небольшую рощу кипарисов, мы оказались возле пруда, обрамленного папоротниками и ирисами.

«Смотри…» я подвел ее к самому берегу и встал за ее спиной.

«Это… Это же они…» она в изумлении прижала ладонь к губам «Но как?...»

«Для тебя… В знак моей любви.»

Центр пруда был усыпан черными лотосами. Да. Для нее я готов был на все. Готов был свернуть горы и повернуть реки вспять. Но ей нужны были только лишь лотосы…
«И этот дом для тебя… Для нас… Как лотосы будут жить счастливо в этом пруду, так и мы с тобой можем быть счастливы в этом доме. Лотосы не увянут. И моя любовь к тебе не увянет никогда…»

Я взял ее за руки и развернул к себе.

«Ты ведь останешься здесь со мной? Ты будешь со мной?»

Она смотрела на меня сияющими зелеными глазами. Я видел в них тот свет, что так долго ждал, ради которого жил, ради которого просыпался каждое утро…

…

«Она осталась? Осталась с тобой? И вы жили вместе долго и счастливо?» мартышка уже полностью залезла к Сизифу на колени и сокровенно заглядывала в глаза.
Сизиф улыбнулся, но потом будто что-то кольнуло его изнутри, и он, сморщившись, сказал

«Да. Она осталась со мной. И мы жили очень-очень счастливо… Но не долго…»

«А что? Что случилось?» мартышка совершенно не умела терпеливо слушать.

«Случилось? Случилось одно утро… Утро, которое все изменило…»

…

Тем утром я проснулся, едва лишь край солнца показался над горизонтом. Утренний бледно-бирюзовый бриз едва проникал в комнату. А я смотрел на нее … Она спала, положив голову на тонкое запястье, и ее черные кудри волной раскинулись на подушках. Это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни. Я просто сидел с ней рядом, смотрел на ее дыхание, впитывал ее теплый аромат. И вдруг мне до боли в груди захотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по волосам, по обнаженной спине, почувствовать ее тепло… Я уже протянул руку, как вдруг…

«А как же бессмертие…?» Прошелестел порыв ветра… «Ведь она – смертная…»

Моя рука замерла на полпути. Полог на кровати всколыхнулся, легким маревом на мгновение скрыв от меня мою любимую. Я зажмурился, а когда вновь открыл глаза, все изменилось… Как я мог…? Как я мог забыть свою цель, свою мечту? Я почувствовал, как внутри меня будто что-то оборвалось и по всему телу разлилась горькая волна гнева. Эта женщина… Она околдовала меня! Заманила в свои сети, увела меня с моего пути. Своими сладкими речами и колдовскими зелеными глазами заставила забыть об истинной цели моего существования! Смертная… Простая смертная плоть и больше ничего! Сиюминутный всполох огня, ради которого я чуть не забыл о Вечном Солнце…

Я резко поднялся и начал одеваться… Прочь отсюда. Прочь от нее…

Мои резкие движения разбудили ее. Сонно потянувшись, она села на постели и нежно посмотрела на меня.

«Еще так рано… Куда же ты собрался?» сладкий голос, как яд, проник в мое тело, начал ломать сознание, опять затягивая в паутину смертной любви. Она протянула ко мне свои тонкие руки «Иди сюда, еще немного побудь со мной»

Волна гнева опять поднялась в моей душе. Резко оттолкнув ее, я прошипел «Не прикасайся ко мне»

Калиса непонимающе смотрела не меня своими огромными, невинно распахнутыми зелеными глазами…

«Почему? Что с тобой?» Как же я ненавидел ее в этот момент. Ненавидел ее за свою слабость, за свою ярость, за свою жестокость.

«Я ухожу. Ты мне не нужна.» Выплюнул я ей прямо в лицо. «Ты, твоя любовь, твое желание быть со мной – обуза для меня. Ты мешаешь! Мешаешь моей мечте, моей цели! Ты всего лишь смертная женщина, каких миллион по всему миру. Ты никто для меня!»
Ее глаза сузились и в них полыхнуло золотое пламя. Но мне было все равно.
 
Отвернувшись я бросил через плечо:

«Не ходи за мной. Я все решил и этого никто не изменит…»

Но только я сделал шаг, ее рука, обычно такая мягкая и податливая, схватила меня за плечо и совсем с неженской силой развернула меня. Мы стояли теперь лицом к лицу, глядя глаза в глаза.

«Значит вот как… Мнящему себя бессмертным смертная не пара…»

Ее глаза больше не были зелеными – в них вовсю полыхало золотое пламя.

«Я предупреждаю, не пробуй меня остановить! Я сказал, что сказал! И я уйду, не смотря ни на что!» Ярость во мне переливалась уже через край сознания. Я готов был убить ее, сжечь дотла и ее и этот дом, и этот мир, в котором она заманила меня в свои сети.

«Остановить тебя…?» Она рассмеялась «Нет. Ты уйдешь. Уйдешь сейчас не оглянувшись.» ее глаза были очень близко, казалось золотое пламя в них затмило весь мир. «Но куда бы ты не пошел, ты будешь помнить меня!»

Я отвернулся и направился к выходу. Краем глаза я уловил ее последний образ и мне показалось, что за ее спиной раскинулись огромные черные крылья «Полог, всего лишь полог и игра света…»

Я больше не видел ее, но ее голос, каждое ее слово проникали в меня, навечно отпечатываясь во всем моем существе.

«Говорю, тебе! Ты будешь всегда помнить меня! Сотни, тысячи лет! Будешь бежать от меня, но мой образ всегда будет стоять перед тобой!»

Я вышел за порог спальни. Ее голос обволакивал меня, толкал в спину, гнал меня прочь.

«Тысячи лет будешь искать меня, но не найдешь! Будешь гнаться за мной, но никогда не догонишь! Каждый раз будешь упускать меня на час, на минуту, на мгновение, но не сможешь приблизиться! В бессилии будешь звать меня, но я не приду!»
Вот и порог дома. Я выйду за него и она, и ее голос, и ее проклятье навсегда исчезнут.

«Будешь лежать без движения, не будет сил позвать меня, а я приду сама! Ты не сможешь даже руку протянуть, чтобы коснуться меня, но я тебе руки не подам! Помни мои слова! Все те тысячи и тысячи лет, что ты собираешься прожить, помни мои слова, Бессмертный!»

Ее слова громовыми раскатами разнеслись по пространству. Казалось от них стены дома вибрируют и даже воздух дрожит в священном ужасе.

Не оборачиваясь, я шагнул за порог… И оказался на этом острове…
…