Что купить воспитательнице?

Я лежу на кровати одетый. Над моей головой горит бра, под тапками – утренние газеты. В голове мелькают мысли, вытесняя одна другую. Моя жёнушка, довольно маленькая  женщина, присела в другом конце комнаты перед зеркалом и намазывает на лицо биоплацентарный крем, существенно освежающий клетки кожи. Для творческого человека моего возраста это время досконального самоанализа. Уже в течение нескольких недель я нахожусь перед тяжёлой дилеммой и сейчас я больше не могу молчать. Я должен с кем-нибудь поделиться  решениями, которые могут повлиять на мою судьбу в ближайшее десятилетие. Ведь люди женятся для этого, не так ли?
Дорогая, - говорю я сдавленным голосом, - я должен рассказать тебе кое-что и попрошу тебя не пугаться и не делать скоропалительных выводов. Уже много времени во мне растёт сознание того, что как писатель я зашёл в тупик, может, мне лучше на годик-два прекратить писать? Я не могу создать ничего нового, сочинительство совершенно опустошило меня. Только, пожалуйста, не пойми мои слова превратно. Я просто нуждаюсь в отдыхе…
Жена продолжает наносить биокрем и молчит.
- Я прав? – спрашиваю я в некотором напряжении. – Скажи мне правду, прав ли я?
Жена поворачивается, пристально смотрит на меня и какое-то время не отвечает.
- Эфраим, - говорит она, наконец, тихим голосом, - нужно что-нибудь купить для воспитательницы.
- Когда?
- Она уходит в конце недели, её мужа перевели в Беер-Шеву. Нужно купить ей какой-то подарок от имени матерей.
Её ответ не устраивает меня с деловой точки зрения.
- Скажи мне, - я снова обращаюсь к жене, - почему ты не слушаешь, когда я разговариваю с тобой?
- Я слушаю, - говорит жена и наносит новый слой крема, оранжевого цвета. – Я помню каждое произнесённое тобой слово.
- Так что я сказал?
- «Скажи мне, почему ты не слушаешь, когда я разговариваю с тобой».
- Правильно. Тогда почему же ты не отвечаешь мне?
- Я думаю, а в это время я не отвечаю…
На самом деле, моя проблема не из лёгких, следует признаться в этом.
- Ты полагаешь, что мне нужно сделать усилие над собой, чтобы преодолеть минутную слабость?
Жёнушка не отвечает.
- Ты меня слышишь?
- Конечно, я слышу тебя, я не глухая. «Усилие, чтобы преодолеть то, что у тебя сейчас».
- Ну и?
- Бонбоньерка.
- Где?
- Бонбоньерка стоит  недорого и в качестве подарка произведёт впечатление, верно?
- Да, - соглашаюсь я, чтобы не вступать в спор. – Но это не решает мою проблему, дорогая моя. Если я прекращу работать на один-два года, чем я займусь, что заполнит образовавшийся интеллектуальный вакуум, что?
Жена легонько постукивает себя по щекам и смотрит на меня. Её глаза говорят о воспитательнице.
- Ты вообще слушаешь?
- Не спрашивай меня без конца, слушаю ли я. «…образовавшийся интеллектуальный вакуум, что».
Она помнит каждое слово.
- Я подумал, - говорю я, - что на первой стадии начну заниматься немного рисованием и музыкой.
- Почему бы нет?
- После этого буду обучать бегемотов вязанию…
- Можно.
Она убирает бумажным полотенцем лишний крем. Брови приподняты.
- Во всяком случае, - бормочет она, - надо подумать обо всём…
Мне было нечего добавить, поэтому я молчал.
- Эфраим, почему ты молчишь? – спросила жена.
- Я не молчу. Я раздумываю, не пришло ли, наконец, время расчленить тело нашей домработницы и поместить его в зелёный чемодан.
Жёнушка погружена в свои мысли. Она механически перелистывает иностранный журнал для женщин.
- Ты не слушаешь!
- «…поместить тело нашей домработницы в чемодан».
Слово в слово. Она проходится по векам миниатюрной кисточкой заграничного производства. Включает транзистор. «Золотой Иерусалим».
- Если министр финансов не станет возражать, - я сплетаю цепочку из своих мыслей, - при случае купим для воспитательницы молодую зебру.
И это не подействовало. Зажигание не включается.
- Несомненно, – жёнушка массирует шею снизу вверх. – Очень хорошо.
- В таком случае, - я подвожу итог вечера, - я сейчас пойду к своей давней содержанке и буду развлекаться с ней до самого утра. Слышишь?
- Будешь развлекаться с ней до самого утра.
- Итак?
- Всё-таки я думаю, что ваза с цветами подходит лучше всего…
Она поднимается и идёт в ванную смыть всё с лица. Я остаюсь наедине со своими вытесняющими одна другую мыслями. По-видимому, пока что я должен продолжать писать.