Полуостров. Главы 8-10

Глава 8.
- Павел Александрович! - когда я вошёл в учительскую, русичка Дарья Владимировна сразу же развернулась в мою сторону. - Вы - просто волшебник!..
Я попытался изобразить на лице смущенную улыбку.
- Как вам удалось убедить Ваню Коновалова заниматься? Представляете, он вчера на моем уроке поднял руку!.. Ну пятёрку я ему, конечно, не поставила... Но четвёрка вполне себе уверенная...
- Я осведомлён, - я прижал руку к сердцу, вызвав лёгкую улыбку Марии Борисовны, не отрывающейся вроде бы от телефона.
- Неужели начал хоть чуть-чуть интересоваться классом, - съехидничала в пространство Галина Тихоновна, стоящая возле двери с пачкой сигарет в руках, вероятно, в ожидании информатика.
Учителя по этому предмету менялись раз в полугодие, я не успевал запомнить их имена.
- Простите, вы кажется, что-то сказали?
Несколько человек подняли головы. Ожидалась потеха. Только Мария Борисовна продолжала сосредоточенно раскладывать шарики.
- Я сказала, - даже не обладая способностями, можно было легко ощутить в голосе Галины Тихоновны веяние арктического циклона, - что вы, наконец-то, проявили хоть какой-то интерес к проблемам вашего класса... С чего бы это вдруг?
- А у моего класса есть проблемы? - я поднял брови. - Вроде у меня не самая плохая успеваемость...
Я покосился на географа, но тот напряжённо внимал каждому слову дражайшего завуча.
- Ну, да, даже самые, так сказать, отсталые слои общества начали получать пятёрки по биологии, - Галина Тихоновна выразительно посмотрела на меня.
Я выдержал её взгляд, заметив, что на словосочетании "самые отсталые" Мария Борисовна поморщилась.
Интересно, кто донёс? Попов или Козлов? А, может быть, Маша? С неё станется...
- А в чем, собственно?.. Мы же боремся за рейтинг, не так ли?..
- Я на понимаю вашего скептического отношения к рейтингу, - Галина Тихоновна сжала губы в тонкую линию. - Рейтинг - это закупка необходимого оборудования. В том числе, вам необходимого, Павел Александрович! Именно вам, в ваш кабинет!..
- Скелет там скоро рассыплется, - негромко заметила Мария Борисовна.
- Причём здесь скелет? Возможно, Павел Александрович помнит, что в прошлом году мы получили новые микроскопы... Знаете, - она хлопнула ладонью по ближайшем столу, и физрук, переписывающийся с любовницей, чуть не подпрыгнул от неожиданности. - Мне уже начинает надоедать! Вот на прошлой неделе ко мне пришли двое родителей. Вы можете себе представить, уважаемые, за что наш любезный Павел Александрович поставил два Вере Паниной из 11А, которая идёт на медаль? За то, что она не знает латыни! В 11 классе требовать знание латыни! Это неслыханно! Я, естественно, двойку убрала, но надеюсь, впредь...
- В 11 медицинском классе, - напомнил я. - Это же будущие врачи...
- Вы знаете латынь, Павел Александрович? - Галина Тихоновна сделала подошедшему информатику знак подождать в коридоре.
Это был муж её двоюродной сестры, но она сама хотела бы оказаться на её месте. Информация стекалась из ниоткуда ненавязчиво, как весенние ручьи, питающие реку. Когда-то их потоки были глубже, чем я мог переварить. С тех пор многое изменилось.
Многое, но не все.
- Разумеется, знаю.
- А скажите что-нибудь на умном, - попросил физрук, только что отправивший любовнице сообщением пламенеющее сердце.
На этом его фантазия иссякла, и он жаждал, чтобы кто-нибудь подкинул наводку.
Я процитировал Гуадемус.
Галина Тихоновна сощурилась:
- Это что?
- Это латынь, понимаете ли...
- Вы у нас, кажется, заканчивали РНИМУ?
- Отчего же? Мне довелось учиться в Германии...
Мария Борисовна оставила, наконец, шарики. "Проводите меня после работы" , - красноречиво говорили её скулы, на которых под пристальным взглядом Галины Тихоновна начал расцветать румянец.
- Это нет в вашем резюме!
- Там много чего нет... Я учился за границей год, потом отца отозвали... - вдохновенно врал я. - Не стал указывать...
- А, - облегченно вздохнул географ и посмотрел на Дарью Владимировна, кусавшую губы, она-то с трудом окончила МПГУ, - вот ведь молодёжь какая прошла, образованные!
- Кстати, почему вы не поставили 5? - обратился к ней я. - Где он конкретно ошибся?
- Вы знаете литературу? - она смотрела на меня без прежнего энтузиазма.
- Немного. Вёл, понимаете ли. В сельской школе.
Мария Борисовна, прикрывшись телефоном, откровенно хихикала.
- Ну, а серьёзно. Что он не ответил? Почему 4, а не, скажем, пять? Мне просто интересно, как вы выставляете им оценки?..
- О какой пятёрке может идти речь?.. - нахмурилась Дарья Владимировна. - Я ему тройки натягивала с пятого класса. Он же двух слов связать не может. Вот Мария Борисовна не даст соврать - мы даже мать в школу приглашали.
- У меня у него уверенная три, - пожала плечами та.
- У меня - 4! - бодро провозгласила старушка Колокольчикова, вязавшая все это время крючком салфетку.
Я знал, как она ставила - по тестам, на которые дети доставали ответы.
- У вас у всех 4, - поморщилась Галина Тихоновна. - У вас 4, если пришёл на урок.
- А, если не пришёл - три! - заржал физрук.
- Если не пришёл, видимо, пять, - поддела русичка.
- Я не веду в гуманитарных классах, - с достоинством ответила Колокольчикова.
Крючок начал быстрее сновать в её пальцах.
- Ну хорошо... - продолжал занудствовать я. - Вот сейчас он связал два слова. Почему все же 4? Он ошибся в датах или неточно ответил на вопросы?
- Да какие там даты... - махнула рукой русичка. - Я стихотворение им задавала...
- Ну и?
- Ну и... Ну хорошо ответил, да! Видимо, всю ночь учил, а как вы думаете, у него двойка выходила! Но не могу я же Коновалову 5 поставить!
- Почему?! - взорвался я.
- Это подрывает авторитет Дарьи Владимировны как педагога, - терпеливо, как ребёнку, объяснила мне Галина Тихоновна.
- Да чем подрывает-то?!
- Все! - Галина Тихоновна снова лопнула ладонью по столу. - Заканчиваем этот беспредметный разговор! У всех у нас есть любимчики, что скрывать, если Павел Александрович выбирает в них двоечников - ну, это его личное дело... Но я не позволю занижать оценки детям, которые действительно хотят и могут учиться!
- Это Попов-то хочет и может? - продолжало нести меня. - То есть вы считаете, что выученный на память параграф...
- Я ничего не считаю! Во всяком случае Попов не позорит нашу школу, в отличие от. Я предлагала его матери перевести, так нет, им удобно, рядом с домом...
- Имеют право, - подал голос заглядывающий в учительскую бессловестный до сей поры информатик.
- Ваша школа настолько великолепна, что до тех пор, пока не взяли меня, биологию вёл Лев Исаакович!
- И прекрасно, надо заметить, вёл! Во всяком случае в 11 дети не изучали латынь!
- Так, может, он и продолжит?!
- Прекратите, Павел Александрович! - твёрдо сказала Галина Тихоновна. - Вы прекрасно понимаете, что никто вам не даст уйти посредине года...

Глава 9.
Кровь была везде: на простынях, когда-то белой, а сейчас застиранной до тоскливого серого оттенка рубашке роженицы, даже на полу.
Лицо у неё тоже было серым, под стать рубашке. Смерть стояла рядом, я чуял её дыхание, и, хотя годы, проведённые в университете, приучили меня не испытывать более священный ужас перед её ликом, я все же не смог удержаться, чтобы не осенить себя крестным знамением.
На тебя уповаю, Господи. Тот, кто дал мне эту силу, даруй направление...
Я всегда чувствовал присутствие смерти отчетливее, чем другие дети, заключённые в стенах Ордена.
Первого человека я убил на дуэли, в 17. Я стоял и смотрел, как жизнь вытекает из него. Я мог бы спасти его, но стал.
Его судьба была предрешена.
"Это всего лишь вектор, Пауль. И он всегда может быть перенаправлен твоей волей".
- Вся наша надежда только на вас, господин Клейнмехер, - муж роженицы склонился передо мной: пожилой человек в одежде ремесленника. - У меня есть сбережения... Я хорошо заплачу...
- Вы обратились слишком поздно! - я всегда чувствовал бессильную ярость, когда они теряли драгоценное время, и смерть подходила вплотную к их жилищам, только они не могли, в отличие от меня, узреть её.
- Я понимаю... Но...
- Уйдите, вам нечего здесь делать... - я взял его за плечи и развернул в сторону двери.
Мы с роженицей остались наедине.
- Мастер Пауль... - по спине прошла дрожь, обычные люди меня так не называли... - Мастер Пауль... Мне говорили про вас... Я знаю, вы можете многое... У вас дар...
Я склонился над её кроватью.
Сколько же нужно будет сил, чтобы столкнуть её с пути, на который она уже ступила. Убить человека гораздо проще...
- Не надо, мастер Пауль... Не тратьте время... Ребёнок умер... Мне тоже не стоит жить...
- Твои часы ещё не сочтены, - возразил я. - Я смогу... Это будет сложно, но я уверен...
- Не нужно... - губы её синели, я посчитал пульс, он еле теплился. - Вы же видете...
Я видел. Она ждала ребёнка от любовника. Его казнили два дня назад.
- Прошу вас, мастер Пауль, не стоит...
- Хорошо, - я кивнул.
Через несколько минут я закрыл ей глаза и вышел из комнаты. Видимо, увидев моё лицо, муж попятился.
- Господин Клейнмехер...
- Я не всесилен, - я развёл руками, избегая смотреть на него. - Я ничего не возьму за визит...
Будильник на мобильнике ворвался в сознание, разгоняя остатки сна.
Я прошёл на кухню, налил воды из-под крана в стакан и долго пил.
Давненько мне не снились кошмары. Наверное, виною тому постоянный долбеж по ушам Коновалова.
Пауль Клейнмехер - мальчик, который умеет играть в прятки со смертью. В Ордене другие дети обходили меня стороной. Я рос одиночкой, я привык к тому, что всегда один, я научился обходиться без чего-то не было присутствия.
До тех пор, пока не появилась Анна.
- Павел Валерьянович! - звонкий детский голос вывел меня из задумчивости.
Мальчик с пеналом.
Он, - видимо, уже давно, - шёл по школьному двору по правую руку от меня.
- Александрович, - машинально поправил я.
- Вы сами так сказали, - удивился Дима.
- Я пошутил.
Дима весело рассмеялся, словно я произнес что-то в высшей степени забавное.
- А вы же биологию ведете, да? - продолжал он доставать. - Брат говорит, что он у вас учился. У него тройка была. Зато на ЕГЭ, говорит, легко было...
Интересно, он замолчит хоть на минуту?
- А ты чего, дорогой мой, ушами хлопаешь? - я, уже взявшись за ручку входной двери, притормозил. - За своими вещами нужно лучше следить. Павел Александрович не всегда рядом окажется.
Дима захлопал глазами, словно я вдруг достал из кармана живую гадюку.
- Так я слежу! Просто я в туалет отошёл, он и...
- Я искренне надеюсь, что в следующий раз ты ему врежешь...
- Так он в два раза меня сильнее!
- Это не имеет никакого значения.
И оставив Диму в недоумении на школьном крыльце, я прошёл проходную.
- Павел Александрович...
Коновалов. Опять Коновалов. Всегда Коновалов. Интересно, он так и будет ходить за мной по пятам, как в свое время Кит?..
- Павел Александрович!
- Ну что тебе?
Я не сразу нашарил в кармане джинсов ключ от кабинета. Голова плохо работала после недавнего кошмара.
Замок еле поддался. Ковырялись в нем, что ли, пытались спереть драгоценные микроскопы?
- Павел Александрович, зачем вы пацану врете?
- Че-го?!
Я даже забыл сделать Коновалу замечание, настолько неожиданно прозвучал его наезд.
- Вы просто сказали, что не имеет значения, кто сильнее. А ведь имеет же!
- Нет.
- Да.
- Ты будешь со мной спорить?
- Вы не говорили, что этого нельзя делать! И вы... Вы просто морочите голову...
- Кому? - я смотрел на него с недоумением, плавно переходящим в злость, но в данном случае не на него.
Под глазом у Коновалова наливался синевой фингал.
- Да всем! Вы сказали мне, что я - Избранный, вернее, смогу стать Избранным, если буду стараться, а сами выперли... А что я сделал-то не так? Вы можете хоть объяснить?.. - голос у Коновалова дрогнул.
- Так, - вздохнул я. - А тебя кто обидел?
- Прекратите, Павел Александрович, мне не три года!
- Разумеется, не три. В этом возрасте вы чётче излагаете свои проблемы...
Я посмотрел на часы. До начала урока осталось минут тридцать. В классе мы будем одни ещё долго.
- Ты специально меня подкарауливал?
- Да... - с явно неохотой признался Коновалов. - Я знаю, вы рано приходите...
- Ты мог бы ко мне зайти...
- Не мог, вы меня выперли...
- Иван! - я возвысил голос. - Мы не в вампирской саге! Меня зовут не Эдвард Каллен!
- А как вас, кстати, реально зовут? - Коновалов теребил серьгу.
Я искренно понадеялся, что он её когда-нибудь вырвет с мясом.
- Это не имеет значения...
- Имеет!
- Ещё раз, по буквам! - разозлился я уже на него. - Я тебя не выгонял. Я преподал тебе урок на тему, что негоже трепать языком. Надеюсь, ты его усвоил. Если у тебя какие-то проблемы, ты можешь ко мне подходить. Это я тебе не только, как Наставник, но и как классный говорю, - я улыбнулся, но Коновалов продолжал хмуро смотреть на меня.
- Я хочу его убить.
- Не получится, - я старался говорить максимально непринуждённым тоном, хотя внутри уже все клокотало.
Как же меня достало-то это все.
- Чтобы убить человека, нужно направить вектор силы.
- Чего? - в свою очередь удивился Коновалов.
- Того! Чтобы убить - в одну сторону, чтобы вытащить из лап смерти, так сказать, - в другую. Ты не умеешь пока ни то, ни другое.
- А вы умеете? - подумав, спросил Коновалов.
- Да неужели.
- И вы убивали? - прищурился он.
- Я, по-моему, тебе уже рассказывал...
- Вы говорили, что протыкали людей шпагой. Необязательно, что они при этом кони двигали.
- Действительно... - этот вариант никогда не приходил мне в голову.
- А вы могли бы его убить?.. - тихо спросил Коновалов. - Ну, если я вас попрошу...
- Технически - конечно. Юридически - с этим могут возникнуть сложности...
Коновалов вдруг посмотрел на меня широко распахнутыми  глазами.
- А так-то... Так бы вам все было нормально?..
- А кто тебе говорил, что я - ангел? - удивился я и кивнул ему на парту. - Иди, повторяй. Сегодня всех спрашивать буду...

Глава 10.
- Как ты думаешь, кто это мог сделать? - я протянул ей записку, распечатанную на принтере.
Проклятая цифровизация, за два года работы здесь я научился неплохо различать их почерки...
"Павел Александрович, я вас люблю".
Что мне требовалось делать с этим фантом?
Она пожала плечами:
- Да кто угодно... Я уверена, ты нравишься многим девочкам. Влюблённость в молодого учителя - думаю, мы все через это проходили...
- И ты? - я разлил чай по пластиковым стаканчикам.
- И я не исключение... Постоянно поражаюсь, - она показала на стаканчики, - как тебе удаётся его так заваривать! Я нигде не пила ничего подобного...
- Это древний рецепт, - усмехнулся я. - Меня научил ему один монах...
- Ты постоянно прикалываешься, Паша, а потом удивляешься, что они от тебя млеют... - она убрала за ухо выбившуюся прядь волос. - И у тебя достаточно специфическая внешность, привлекающая внимание. Твои предки были из Прибалтики?..
- Из Германии. Слышала про немецких переселенцев? - я тиражировал эту версию годами.
Она кивнула.
- Ты, наверное, знаешь немецкий?
- Ну да, у меня свободное владение! Это написано в моем резюме! - сообщил я.
Она рассмеялась.
- Для учителя ты слишком загадочен. Вот почему ты пошёл работать в школу?
- А ты?
- Я первая спросила! Ну хорошо... Просто в лабе мне предложили 15 тысяч... Ты смог бы жить на 15 тысяч?
Я отхлебнул чая.
- Не знаю, не пробовал...
- Мне кажется, ты реально сможешь стать хорошим учителем, - вдруг серьёзно сказала она. - Например, тот же Коновалов... Когда он вообще открывал учебник? А ты смог на него как-то воздействовать...
- На всех можно воздействовать, - заметил я, доставая из ящика стола шоколадку. - Как-то. Ну то есть в той или иной степени...
- Коновалов, конечно, очень проблемный мальчик, - она отломила от шоколадки крошечный кусочек. - И семья, разумеется, неблагополучная. Ты обращал внимание на его внешний вид?
- Ну с некоторых пор он стал лучше, - попытался я встать на защиту ученика.
- Это ты ему сказал?
- Нет, конечно, - удивился я. - Это же неприлично.
Она отломила от шоколадки новый микроскопический кусочек.
- Всё-таки, Паша, ты удивительно старомоден... У тебя вообще когда-нибудь были отношения? Ну, я имею в виду продолжительные?.. - поправилась она, по-видимому, глядя на то, как мои глаза наполняются льдом.
- Это допрос?
- Просто информация...
- Мне кажется, у тебя допы в 16.00, - я закинул шоколадку обратно в ящик стола. - Дети уже ждут тебя, не опаздывай...
Когда она ушла, я сделал несколько кругов по кабинету. А, собственно, почему нет? Ни она первая, ни она последняя...
Ничего не изменилось за прошедшие 500 лет, и ничего не изменится.
Женщины менялись, как картинки в калейдоскопе, имён многих из них я уже не помнил, как и обстоятельств знакомства.
Сначала это были знатные персоны, но постепенно, по мере увеличения доступности образования, мой статус понижался и понижался, пока совсем не измельчал.
Шуткой судьбы я выглядел на все те же 24, мы прекращаем стареть, когда достигаем вершин мастерства, в этом поколении это был возраст не мужа, но мальчика.
Тихо, как мышь, в кабинет прокрался, Коновалов, нерешительно завис перед ноутом.
- Павел Александрович...
- Э?
- Мы будем сегодня заниматься? - в его голосе была мольба, и я невольно рассмеялся.
- Биологией?
- Павел Александрович!
- А чего? У меня сейчас допы. Вот, видишь, - я обвел рукой пустой кабинет, - сколько народу пришло? Могу провести индивидуальное занятие. На самом деле, - серьёзно сказал я, - я мог бы подготовить тебя к олимпиадам... Если ты, конечно, этого хочешь.
- Меня?! - оторопел Коновалов.
- А в чем дело? Ты, что, олигофрен? Вроде же у тебя нет такого диагноза... Остальное - это вопрос желания ученика.
Как ты собираешься учиться заклинаниям, если ты не можешь осилить элементарную генетику? Заклинания сложнее.
Коновалов смотрел на меня в полном остолбенении.
- У меня, это... Пропуски большие... Я болел в прошлом году. Долго, - подумав, добавил Коновалов.
- Я тебя в прошлом году, по-моему, и не видел, - согласился я.
- Вы видели... - Коновалов замялся. - Просто вы смотрели на меня... Ну как на пустое место... Словно есть класс - и есть вот Коновалов...
- А ты и обиделся...
Мне стало досадно, что он заметил, как я к нему отношусь. Обычно мне успешнее удаётся скрывать свои чувства.
- Я не обиделся! - почти выкрикнул Коновалов. - Что вы стебетесь все время?..
- Я - злой жестокий циничный человек. Можно поехать во Владивосток, там Наставник, возможно, окажется гуманнее.
- Никуда я не поеду... - мрачно заявил Коновалов. - Давайте заниматься биологией!
- Давайте! Что я там вам на дом задавал?
- Вы опять стебетесь?!
- Нет! - я захлопнул ноут и повернулся а нему. - Просто мне надоело слушать, как они каждый день утверждают, что ты ни на что не способен.
- А это, что, не так? - я заметил, что Коновалов больше не катает во рту разражающую  жвачку.
За щеку он её, что ли, положил.
- Не так, - твёрдо сказал я. - Поэтому поднимай задницу с дивана. Вот что это такое? - я помахал у него перед носом учебником.
- По-видимому, учебник, - ухмыльнулся Коновалов.
- И что там написано?
- По-видимому, про биологию. Генетика на 55 странице, - ехидно произнёс Коновалов.
- Читал?
- Разумеется! Я же не олигофрен...
Я сделал вид, что ищу в ящике стола бумагу, чтобы он не заметил, что я смеюсь.
- Что-нибудь понял?
- Нихрена! - почти радостно сообщил Коновалов.
- Объяснить?
- А, если я скажу "нет"? - он явно проверял границы дозволенного. - Это же вы хотите, чтобы я хорошо учился. А мне пофиг.
- Да ради Бога! Тогда мы не будем заниматься и всем остальным тоже... Я - Наставник, это я выбираю формат, а не ты, Иван. Могу приказать с Башни прыгнуть, а могу - учиться на четыре и пять. Я в своём праве...
- Хорошо... - Коновалов яростно дёрнул за молнию рюкзака, доставая замусоленную тетрадь по биологии. - Можно, пожалуйста, только один вопрос?
- Валяй! - великодушно разрешил я.
- Та книжка... На ней реально была намазана кровь?
- Видишь ли... - я замялся, не будучи уверенным, стоит ли ему говорить, но решил все же рискнуть, слишком уж пытливо он смотрел на меня. - Я не могу видеть историю предметов... Я вижу лишь отпечаток смерти на них.