07 За партой

7 \
За партой


Запомнился 'урок' «биологии»: всю школу ставили на облаву в школьный яблоневый сад (есть эти яблоки было невозможно, сколько лет ни пытались во все месяцы года!): собирали в газетные пакеты тучи гусениц и жгли их днями в кострах, те, набухая, лопались. Палочками стоящими вокруг костра подкидывали их, расползавшихся в ужасе, обратно лопаться, течь мёртвыми... На «химии» и «физике» тоже что-то взрывали! На соревнованиях по сбору 'макулатуры' и 'металлолома', тут мы были лучшими \ первыми — натаскивали отовсюду, чуть ни трактора и камазы ещё на ходу разбирали на шурупы... Шарили по окрестным купеческим деревянным домам, которые тогда вокруг Преображенки ломали (от Сокольников до Черкизово), находя всякую интересную утварь и царские ("николаевки") марки и "тугрики"; так мы стали юными филателистами, нумизматами и антикварщиками. На выходе со школы старшие (`патлатые`, хулиганьё, те, кто ночами под окнами со своими <...> у нас орали «Там, где клён шумит» и с горла уже хлестали портвейн) расстреливали всех спецзаготовками: оледенелыми крупными снежками, отбирали `медяки` и `серебро`, копеечки... Дрались, конечно. На «английском», когда `училка` отворачивалась, перестреливались (крайними рядами [средние пригибались, прячась \ спасаясь], для того и садились соответственными "командами") горохом из трубочек. Часто выгоняли из класса. Особо за неправильное и громкое пение “Тачанки-ростовчанки”, хоть и „отсидели” с Серёжей за последней партой весь "срок" начальной и средней школ. По "пению" и "труду" у нас один и тот же был, Константин Константинович: девочкам всем "4", мальчикам "3", но Белову с первой парты всегда по пению "5", — он отлично и первым за годы из болванки тупым здоровым напильником молоток заточил наискосок с одной стороны (такое задание задал нам учитель на все лета). Учитель-Галкин истории ходил с деревянной линейкой, бивал бывало, за уши поднимал, крепко сжимая голову, оттянул их уши, до сих пор видно; его позже выгнали — за девочек-старшекласниц. Подымали вверх голову, захватив сзади снизу: „Битлас отрастил?“ В пионерских лагерях развлекались игрой в "фантики"; я спать не давал детям в "тихий час" и ночами, рассказывая лежащим по палатам сверсникам смешные и страшные истории. Пионервожатые наказывали: выставляли из \ вон, на холод ночью постоять, одуматься! Так я привык к гонениям за творчество. Песню про «Щорса» я и сейчас отлично помню \ пою с удовольствием — что-то вынес, балбес, с детства и лет за партой. Однажды мать-музыкант позволила себе сказать, что я фальшиво это делаю; я сбежал в лес! Отчаявшиеся родители искали меня. Потом я простил их и вышел сам на главную аллею; встретились; больше никаких замечаний. Бить меня родители пытались, но я успешно сопротивлялся, говорят так, всему на свете (жене подчинился, да; но первый раз какой-то, помню, девочке, считая её с дружком своей «королевой»), как только встал на свои обе ноги ещё младенцем. (А было что хорошего? Было! Я написал об этом не здесь... Друзья мои: Сергей и Олег, Качанов и [погибший в 18] Кожушняк, и другие ребята, — учительница "Алгебры" и "Геометрии", Серафима Израилевна, ставившая мне только "5" [для "среднего балла" "Аттестата"] за пустую раскрытую вне трепета и стыда тетрадь без сделанного в ней "домашнего задания" [она знала, что я готовлюсь поступать в художественное училище].) Стыдно мне за всё и перед всеми хорошими людьми? О да и ещё как.


/ Из «Артём Киракосов "Путеводитель По Карте Творчества"» /    
(под Animals: «House Of The Rising Sun»)

27 07 2025
https://vk.com/id15993373?w=wall15993373_58712
http://proza.ru/2025/07/27/201