Зола былых костров. Эпизод Е2 - Е4

29 августа 20** года.
Лагерь на Жилансут.

      Ланни внесла в салон «Савраски»  обыкновенную такую клетчатую дешевую сумку и поставила на пол, аккуратненько.

   - «Лошадка» на ходу, Глеб? Съездим в одно место, недалеко и ненадолго, кое что проверить надо. Микроразведка…

   Глеб молча пересел на водительское место, проверил дверь и рванул с места. Ланни махнула рукой на просёлок и вверх по речке. Пересаживаться рядом с водителем не стала, странно, указывать дорогу там удобнее, а задёрнула штору.  Вжикнула застёжка-«молния».

   - Доедешь до плёса с вётлами, сверни к ним и поставь машину, чтобы со стороны в глаза не бросалась, на всякий случай.

   Глеб доехал и поставил.

   - Теперь иди сюда.

   Глеб отдёрнул шторку и перелез через перегородочку, отделяющую водительский отсек от жилого.

   На столике стояли два тетрапакета, два знакомых небьющихся бокала и плитка шоколада и яблоко. Ланни переоделась в «визитный» шелковый  «мятный» комбинезон, застёжка приспущена, в разрезе видны красивые полные груди.

   - Ты задолжал мне, Рябоконь. Держи слово. Шампанского нет, я у Марко позаимствовала красное вино, мы будем пить и заниматься любовью… Что молчишь?

   - Ланни, я поверить не могу, всё так серьёзно? Ой, прости… Мы только друзья, но дружба бывает и такой – интимной…

   - Рябоконь, не отказывай пятидесятилетней женщине, она же и задушить может...
 
   - Конечно, Ланни… Невозможно отказать красивой женщине, а ты Ланни не просто красивая, ты роскошная женщина… Мы образуем общество сексуальной взаимопомощи из двух человек.

   Ланни швырнула в Глеба яблоко. Промахнулась. Яблоко ударилось о ветровое стекло. Стекло выдержало.

   Глеб положил руки Ланни на плечи, слегка сжал и притянул к себе. Ладони соскользнули по шелку к лопаткам и прошлись по позвоночной ложбинке. Ланни застонала.  Её губы готовы были впиться в губы Глеба, но тот слегка отстранился и коснулся её полных губ только слегка, прихватил нижнюю губу и поиграл с ней. Вместо страстного «вампирьего» поцелуя, каким её виделся в грёзах, Глеб целовал нежно. Оставил губы и прихватил зубами мочку левого уха, вместе с серёжкой. Ланни одной рукой вынула серёжку из правого и зажала в ладошке. Глеб прошелся  губами по шее, Ланни протянула руку и положила сережку на столик между пакетом с соком и шоколадкой. Глеб с поцелуями прошел по шее к правому уху и слегка пожевал губами мочку без серёжки, без страха за серёжку ощущения стали только ярче. Ланни вынула и левую серёжку и положила рядом с первой. Глеб же вернулся к губам, и на этот раз впился своими, совсем как в кино. Пальцы в это время как будто пересчитывали позвонки, было и смешно, и токи гуляли по роскошному – с этим Ланни всегда была согласна – телу. Затем ладони нырнули в разрез комбинезона и сжали груди. Больно и приятно. Ланни застонала…

   Глеб примерно знал, как доставить женщине удовольствие. Примерно – каждая женщина особенная. С каждой новой подружкой ему приходилось осваивать «язык прикосновений» заново и опытным путём. У Женьки – он никогда этого никому не скажет, т е п е р ь  даже Женьке – на теле имелась родинка.  И они понимали шёпот на выдохе друг друга «До родинки» - значит сегодня ниже нельзя. «Ниже родинки»… Лаская Ланни, Глеб думал о Женьке и представлял её на месте Ланни. С прежними подружками было точно так же. Физиологический процесс, секс-гимнастика, не без удовольствия… Но и хорошая пробежка на лыжах по морозному лесу тоже доставляет удовольствие, не меньшее…

   Так до родинки или ниже?

   Пожалуй, и ниже….


   В лагерь они к ужину не вернулись.

   Страсти не было, но было нечто другое. Между двумя пропал барьер недоверия и общественных условностей. Даже хорошо было, что им не мешала любовь, страх потерять любимую или любимого.

   - Ланни, скажи откровенно, почему ты не пошла к Марко? Он тебе строит глазки…

   - Он всем строит глазки. Больше всех Диане, она молодая и азиатская экзотика. Иногда мне кажется, он и Румпелю строит глазки…

   - Ну, так всё же?  Даже вино отдал… Как итальянец и без красного вина? Ты жестокая женщина, подруга.

   - Щас как дам больно! Может я тайно тебя любила всегда, может я Женьке завидовала?

   - Гм… Об этом стоит подумать… Странный такой финский темперамент, двадцать лет раздумывала, признаться или нет?

   - Ничего я не раздумывала. Мне тебя надо было вывезти подальше от этих двоих… Не знаю, по запаху, что ли, почуяла, сейчас что-то будет, оба флюиды распускают. Ты мог убить Румпеля, я точно убила бы Женьку…

    Честно, Марко даже красив… Но с тобой я двух зайцев… Чёрт, Рябоконь, почему с тобой всегда всё так сложно?!! Почему я уверена, что Ланчетти не прирежет из ревности ни Женьку, ни Румпеля? А чего ждать от твоей холодной каменной  морды, я никогда не знаю.

   - У меня и сердце каменное, Ланни. Сардер – это такая разновидность халцедона, кроваво красная, не розоватая как сердолик… Если разбивается, то вдребезги, ранящими всех осколками в разные стороны… И ты знаешь, кто его разбил… Это же только между нами, соглашение я не нарушил, провокационных разговоров не веду?

   - Ладно, если разговор останется  в этом омуте и никуда не уйдёт, я скажу:  мы не спроста повязаны сегодня. Ты заметил, что  господина Шадвалиева как бы нет в жизни Женьки? Я даже имени его не знаю. Это её муж, от него двое детей. Но от него ли? Сначала папа помог остаться в городе в Геологоуправлении. Но толку от молодого специалиста без полевого опыта в управлении, кем управлять – «полевыми волками»? Буровыми мастерами и помбурами с кувалдами? Её вытолкали в депутаты. А вот там уже карьера строится совсем не так, как в науке или промышленной геологии… Там на каждой ступеньке карьерной лестницы надо полежать… Хотя это только предположение, силлогизм, где предикатом «так многие говорят, или это знают все»… Мы подруги, но не настолько… Ну разве, пару раз я увозила  её с собой «в гости» как предлог от неприятного ей преследования больших дядь…Эти дяди Жене не нравились. И я догадываюсь, что они были одного с нею уровня… В этом вы похожи и не похожи, тебе всё равно дверь чьего кабинета открывать пинком, госпожа Евгения Шадвалиева в любом кабинете будет желанным гостем…

  К рассвету в лагере все машины и палатки стояли на своих местах. Из «Савраски» доносился запах свежесваренного кофе, на него сползлись шестеро не выспавшихся, красноглазых и смущенных участника экспедиции.

   Впервые так рано встала Диана – или не ложилась?

    Глеб, как хозяин кофейни, занял место у того торца составного стола, который ближе к кухне, Диана и Марко сели рядом и Диана держала Марко за руку. Но Румпель сел на свободный стульчик рядом с Глебом, а Женька заняла начальственный торец стола. Ланни оставалось сесть между ними.

От Румпеля несло водкой и табаком, с непривычки некурящие Ланни и Глеб почувствовали сразу. От Дианы и Марко – вином.  Тот пакет не был последним –  совести полегчало.

   - Действительно, флюиды… - заметил Глеб. – Водки и сигарет. Начать никогда не поздно, говорят. Водка вкусная была?

   - «Хаома».

   - Мне это ничего не говорит. Хорошая водка, я полагаю, это та, которая не имеет вкуса?

   - Всех с добрым утром, - приветствовала Ланни, - Все живы-здоровы? Немного не выспались, в августе такие яркие звёзды…

   Румпель покосился.

   - А мы с Глебом Григорьевичем осмотрели  окрестности на предмет яшмовых жил… И  поговорили о разновидностях халцедона как поделочном в древности материале. Было очень информативно и интересно.

   Марко с удивлением уставился на Глеба.

   - Свято верую в раковистый скол… - парировал ему Глеб.

   - Кристаллический кварц не даёт раковистого скола, вы считаете, что из кварца не делали орудий?

   - Может и делали, но этого я не могу доказать или опровергнуть…

   - Я вам покажу… - теперь уже Диана сверлила глазами Великого Обломщика…

   - Поскольку мой курс геологии закончился едва начавшись, яшмовых жил в местных вулканических породах я не нашел, зато молочно-белого холоднотемпературного кварца – сколько угодно…

   Женька усмехнулась.

   - Но в аллювии, Евгения Витальевна подтвердит? Можно найти сердолик или розовый агат, правда трещиноватые… Рекомендую, Юра.


      Переодеваясь в домике «Не виски» на раскоп, Ланни достала косметичку и спрятала в неё оцинкованное железное кольцо, похожее на те, которые скрепляют в связку ключи.

   Женька заметила.

   - Что такое?

   - Глеб дал на хранение, обручальное кольцо солдата.

   - Обручальное? Вот такое нелепое? Узнаю Глеба…

   - Это от чеки гранаты, сказал он, слегка обжатое… Кольца обручённых со Смертью…

   - Спасибо тебе, Ланни, - сказал под утро Глеб в «Савраске» под вётлами. – За всё спасибо.  Всё так внезапно…Понимаешь, я не готов к одноразовым отношениям.  Вот,возьми вот эту единственную мою ценную вещь… Пусть будет у тебя. Ты достойна настоящего обручального кольца, как положено, из золота той же пробы, что и ты. Может даже с бриллиантом. Но его у меня нет. Сейчас нет. И нет уверенности, что примешь его. И ты знаешь, кто забрал моё каменное сердце, и в каком оно состоянии. Но всё же, может ты решишь обменять это кольцо на другое. Я возьму это обратно.  Ты понимаешь, о чем я? Оно принадлежит другой. Та, другая, может меня позвать за собой в любое время. Но пока я здесь, я отдаю себя тебе. Как решишь, так и будет.

   - Я не понимаю, - сказала Ланни. – О какой другой ты смеешь говорить женщине?! Женщине, которая согласилась быть твоей…по крайней мере сегодня…

  - К той не ревнуют… Её встречают смиренно. Это чека от гранаты Ф-1. Я не ношу её как кольцо постоянно, но мои бойцы носили. Мальчишки. Они бравировали, а Ей было всё равно. Но не о Ней сейчас. Сейчас – возьми его себе и если решишь обменять… «Только свистни» Вот так: - и он просвистел три такта.
 
   - До чего же всё сложно у тебя, Рябоконь…

  - Сложно.
«Тот, кто ходит слишком прямо,
Попадает часто в ямы.
А из ям
Выбираться трудно нам» - он взял её за руки и  вложил в ладонь проклятую железяку…