Зола былых костров. Эпизод Е

Эпизод Е. ЕРАЛАШ.

20 августа 20** года
Горы на краю долины Жилансут.


   Жизнь возле воды прекрасна! На берегу омута, что избрали временным лагерем, просто кипела. Иное дело подальше, то есть подальше. Сухая жёсткая трава, а еще дальше ползучий редкий кустарник. Горы. Подножия. Выше уже только рыжие  лишайники. Воздух пахнет разогретым камнем и пылью, пыль оседает на лице и скрипит на зубах, когда язык непроизвольно смачивает губы для разговора. Сквозь запах пыли пробивается запах сухой полыни.

    -  Экспромт! – произносит Рябоконь. Он в полувоенном костюме, следы споротых  нашивок. К кепи пришито белое полотнище платка – по знакомому в кино кепи-блан  Иностранного Легиона в Сахаре. Марко Ланчетти предпочёл соломенное сомбреро,  Юра Роблес из платка изобразил арабскую куфию – «арафатку». Все трое  застёгнуты на все пуговицы.
   - Если только хочешь знать,
Что такое называется пустыней?
Это
 С  каждой каплей пота
Расстаёшься неохотно.
От колючки до колючки
Выйдет ровно пол-ступни….

   - А дальше?

   - А дальше ты придумай сам. Кто у нас сочинитель и бард?
   Румпель отворачивается и сопит…

      «А нам до выхода на наш маршрут осталось пару песен спеть прощальных…»
  Вот уж неправда…

   Обыкновенный маршрут. Трое мужчин решили сходить в горы  и осмотреться. Микроразведка.

   В сравнении с Альпами Марко Ланчетти и Тянь-Шанем Юры Роблеса-Румпеля, да что там, Динарский хребет тоже ничего, где пришлось побегать Глебу с автоматом, горы Сары-Айдахара всего ничего… Но всё же… Двое знают их местные особенности, третий понимает, похоже, но не Апеннины…

   - Марко, сейчас бы запаха лимонных рощ?
Цель не вершины, не рекорды, не победы. Цель – выходы минеральных жил, породы, годные для поделок, в особенности в древности, для орудий. Их интересуют склоны. Трое смотрят под ноги.

   - Вверх с рюкзаком тяжелее. Главное – прыгая по уступам, не терять высоту, - Румпель делится опытом. В него  входят настоящие горы зимой и летом, и тайга вокруг  научно-студенческого города Томска.

   Глеб немного ему завидует. Не сложилось по времени и с компанией.

   Марко неплохо говорит-по-русски, но коротко и немного. Даже странно. Возможно,  разговоры Глеба с Румпелем он понимает не до конца, или думает, что не понимает. Но ожидаемого сравнения азиатских гор с итальянскими  мужчины не слышат.

   - А еще был случай, девчонки на нас обиделись и пошли в лес сами, без нас.  Мы ночью пошли по их лыжне и вышли на поляну, стоит палатка, ну знаешь, «пирамида» - и без растяжек. Нас увидали и давай ругаться – мы им палатку подсунули негодную! – За что, спрашиваем, вы сами палатку выбирали, эта та же самая что на прошлый выход вы брали… Захожу внутрь, а по углам висят веревки растяжек – внутри! Они её с прошлого раза не вывернули как надо.

   Знакомая  история.

   - Двадцать пять лет назад  детали были смачнее, - говорит Глеб.
 Румпель замолкает.

   - Я смотрел тебя в интернете, в послужном списке походы институтских времен…

   Не, я ходил… - останавливается Румпель, он смущен.

   - Не смущайся, время было такое…Вместо космоса работа в банке – банкиры те еще шалуны. Вроде разбойничков с большой дороги. Те и эти шалят…

   -  Да что б ты понимал… Я  от рейдеров жесткие диски увозил по скользкой дороге, гонки на шоссе, опрокинулся в джипе, полгода ходил в гипсе с вытянутой рукой… Потом новую «Тойоту» покупать пришлось…

   - Искал новую работу?

   - Оставили. Диски забрали еще на месте аварии, потом «Скорую» вызвали и укатили. Но преданность делу оценили, добавили оклад…

  А тем временем Марко поднял из-под ног нечто
    - Леваллуа. – коротко бросил он. Посрамлены оба. Под ноги не смотрели. Пластины типа леваллуа изготавливали из кремня древние люди, когда в долине водились звери «мамонтовой фауны», а река была многоводной. Не как Ишим, но всё же…

  А скалы по-прежнему погружены в свою спячку… У них тоже была своя молодость, кипели вулканические страсти, происходили тектонические сдвиги, но остывали потоки лавы и обнажались магматические породы, чтобы снова треснуть в порыве душевного томленья…Какое им, горам, дело до тех, что скрадывали у подножия антилоп-бубалов, а то и шерстистых носорогов.? Вот и эти уйдут, не заметишь как скоро…

   - Мальчишка он ещё, - говорит в четверть голоса, исключительно Глебу, Марко далеко, Румпель.

   - Взгляд свежий, амбиции играют…

   - Работаем!

   Намеченный склон, как обычно, поделен на три зоны. Каждую проходит один из них. Ощупывает  глазами, наклоняется, переворачивает отдельные  камни на поверхности. Иногда уже кожей рук ощущается древняя обработка другими человеческими руками. Вот этот главный скол, который отделил этот кусок кремня от желвака, вот ряд мелких сколов, убирающих лишнее ради придания формы будущему орудию. А вот тут, по острому краю, мелкие выбоинки от использования. Человек может познать замысел другого человека и через десятки и сотни тысяч лет.

   Марко Ланчетти, позвольте представить, доктор антропологии,  привычно поправляет свое сомбреро. Полезный сувенир из Латинской Америки, с конгресса антропологов, так что никаких подделок! Он выбрал простой  вариант,  крестьянский, и не пожалел. В этой жаркой и высыхающей Азии климат похож на  мексиканский. Такие же резкие тени, так же пыль скребет горло…

   Вот только на этот раз к пыли добавляется нотка соли на губах. Вчера её не было. И этот новый звук… Марко вдруг понял, что слышит его давно, непонятно откуда, он не заметил сначала, потому как звук не нёс угрозы…

   - Юра, что это такое?

   - Что, Марко?

   - Этот звук… Вот, Хрррр, хррр, хрррр….Уэррр

   Юра прислушался. Он тоже не обращал внимания.

   - Олени, Марко…

   - Здесь не Сибирь, Юра, - это Глеб. – Сайгаки антилопы, а не олени. Перевалим через гребень…

   На той стороне всё было иначе. На южном склоне  сопки, внизу речная долина, трава хранила остатки соломенной желтизны среди серого. Северный склон был отдан красно-коричневому с серыми проплешинами  травы и белесыми разводами соли.

   - Вот пожалуста,  эта поверхность не менялась со времен миоцена*, - Глеб предположил, что доктор его понимает, а Юра… Юре тоже бы положено немного знать, сколько времени с археологами, что Ледниковому периоду, плейстоцену, эпохе, оставившей на южных склонах следы пребывания людей – ровесников мамонтов, предшествовал жаркий третичный период с его подпериодами.

   - Эти горы уже тогда начали стареть и рассыпаться в эту красную глину. Глина не пропускает воду, вода испаряется, а соль из глины остаётся на поверхности. Видите, Марко, здесь и трава-солянка красноватая?

   Среди солянки и редких кустарников бродили косячки чуть более рыжеватых животных. Ветерок доносил резкий животный запах.

   (Крики стада сайги.)


   - Я хочу посмотреть, пойдём поближе… -  Марко. Они начали спуск по пологому долгому склону. Крайник к ним животные стали чаще поглядывать – шагов за тысячу.

   Внезапно началась тревога, не с южной их стороны, а где-то за горизонтом с запада. Там поднимали пыль и мчались на троицу  сотни  антилоп. Как бы споткнувшись о них, сайга делала резкий поворот и уносилась мимо мужчин в глуби долины в солончаки.

   - Разумно. Там их не догонит даже «Тойота», - Глеб.

   Показались и нарушители спокойствия – действительно джип «Тойота» или на неё похожий. Весь в черном.

   - Крутячки катаются и шашлыков захотелось – продолжал Глеб.

   Он поднял две руки с зажатым в ладонях ледорубом.  Не то, чтобы Глеб собирался рубить лёд, летом в Сары-Айдахаре льда с огнём не сыщешь. Он просто опирался на него как на трость при ходьбе по склонам.

   - Оптика у них мощная, наши камуфляжные костюмчики могут принять за охотинспекторов.  Ну и добре.

   Джип развернулся и опять скрылся за горизонтом.

  - Вы видели! Вы видели?! Какая мощь! Какая древность! Какое первобытное чувство! Эти антилопы… - Марко выговорился, выкричался, и уже обычным тоном:
   - А я рад, что, наконец, узнал до финиша вашу варварскую страну… - Марко повернул тоже обратно, на южную сторону.

   - В смысле – варварскую?

   - Ну вы же не будете спорить, что у вас  не как в Европе? У нас, в Италии, по склонам везде лимонные и оливковые сады, виноградники…

   - А место сайге в Италии вы оставили? Рощи здесь засохнут как древние леса на этих сопках – воды поливать не хватит. А браконьеры… Поверьте, Марко, это мы с вами всё понимаем и делаем как понимаем, тут мы с вами одна социальная страта, а вот они – другая. Видал я ваших европейцев на войне. Со стволами и без карабинеров на каждом холме ваши люди ведут себя точно так же…Или хуже. Дикари, ей-Богу…

   - Не может быть…

   - Может и есть.

   На смену самому долгому, самому жаркому, самому сухому рабочему дню придёт самый нерабочий вечер.

   Уже смыта  замешанная на поту пыль раскопа. Кто в заводи-«бассейне» хитрой  ныряющей в камни и глину речки. Кто под душем в машине, приятно нагретой солнцем водой в верхней канистре на 40 литров.

   Уже просят отдыха усталые в маршруте ноги.

   Мученики кухни уже домывают последние кастрюли, стопки больших суповых и маленьких чайных пиал «стекают» на столе опрокинутые вверх дном. Шлавик попробовал отлынивать от раскопа на кухне – сбежал. Солнце раскаляет палатку снаружи, газовая печь раскаляет изнутри. Без палатки ветер сбивает пламя, лишний расход времени на приготовление самого лёгкого дневного супчика, лишний расход топлива. А оно всё на горбу, если не археолога, то его «лошадки» Но вот спала жара и от воды поднимаются тучи комаров и мошки. Быстро-быстро домыть всё и спрятаться от насекомых…

   По старой традиции полагался костёр. Они мошкару дымом отгонит, он и согреет, он и лица, и помыслы осветит. Нехватка дров? Глеб внёс техническое новшество. Почему нет? Заменил же газ костёр в приготовлении ужина? Окопная свеча в консервной банке, парафин и картонный широкий фитиль. Или песок и любое жидкое горючее, фитиль излишен. При должном навыке даже котелок с чаем можно греть.

   Но что-то сломалось в людях, нет общих песен, все расползаются по палаткам и кубрикам. Оно и понятно, там защита от кровососов лучше. Москитные сетки на окнах, закрытые входы. По необходимости и репелентные свечи дымят потихоньку и на тесный кубрик их хватает. Ну, а  развлечения – каждому своё. Можешь читать, а можешь и «начитываться», когда есть чем….

   - Ты ничего не сказал о моих фотографиях из Сербии.

    -  Камера у тебя хорошая и композиция правильная. Номера с 8003 по 8011  с настроением, мастерские. Остальные можешь предложить купить твоему турагенству, качество их уровня.

   На турагенство Юра почему-то обиделся.

   - Больше ничего?

   - Больше? Знакомая страна… Не по туристическим маршрутам. И с изнанки. У тебя рестораны, у меня ларьки с плескавицей…

   Подожди, вот здесь и здесь повторяется одна и та же приметная женщина Необычно для туристки… Подожди… места знакомые, но я видал их другими,  вот эта терма… то есть санаторий, была разбомбленой  усташской артиллерией, там госпиталь был.

   - Какая женщина! Куд-да т-ты лез-зешь! Вечно т-ты куд-да-то лезешь… - Румпель отобрал планшет.

   - Успокойся. Если у тебя что-то было – ты не меня стесняйся…

   - Было, конечно… Это моя жена Наташка. Канцер, говорят – удачно прооперированный. И вовремя. Мы её возили на курорт, пока там были – похоже на улучшение…. А в целом – бесполезно…Это мой крест…Теперь ни развестись,  ни к людям вместе выйти, ни  личной жизни. А я еще здоровый мужик. Мне баба нужна… И на корпоративы с женами ходят, такая вот компания, никого со стороны.

   Рябоконь,  тебя еще есть коньяк во фляжке… Давай еще…

   - Юра, не поминай божью влагу всуе, не превращай дух праздника в обыденное пойло…

   - Жлоб ты хохляцкий… Другу алкоголь жалеешь… Чтоб так же тебе не налили на Новый Год утром первого января… И второго тоже.

   - Ты превращаешься в девочку-пиявочку, тем сколько ни налей, всё высосут и пошлют за новой… И вот так же обзовут жлобом за то, что им налил помаленьку для таянья души.

   - Я?! Девочка?! Пиявочка?! Да что ты вообще обо мне знаешь?! Откуда тебе понять, чего я пью, отчего хочу забыться и кого забыть… Ты думаешь легко семь лет готовиться к большой работе на «космос», чтобы  потом бухгалтерам, возомнившим себя банкирами, включать компьютер, потому как они вилку в розетку сами воткнуть не могут! Платят, правда, хорошо. И дома перед Наташками, старшей и младшей, не стыдно. «Юра, дай», «папа, купи»…А всё равно от людей прячемся, потому что глазеют.  А тут еще ты, вот гляну на тебя, и вспомню… Давай, за «Дух, чуть ниже Эвереста!» - тост из молодости. Ты же мне жизнь поломал. Своими заморочками про горы, а сам ни разу на вершину не поднялся…

   - Зато я пониже по горам побегал с пулемётом… Когда осенние дожди и все тропинки как из манной каши, а мокрая листва обрушивает на тебя воду ковшами, а костры разводить запрещено…

   - Давай вот за это выпьем, чтоб не простужаться… За костры, внутри нас… Ну давай…

   Нет, ты всё-таки жлоб… Как увижу тебя, так вспомню, пришел и Женю забрал и никого не спросил… Будь человеком, для смазки души…

   Глебу надоело. Глеб достал фляжку и кинул Румпелю:
   - Лови, Вогона… - Румпель не понял, откуда, Любку «Вогону» он не застал, не то был бы женат на ней, вопрос, что хуже, жена одноножка или полная стервочка и пиявочка?

    Румпель быстро разлил по кружкам.

   - Пей сам, мне хватит…

   - Ну, Глеб… Я что, алкоголик пить сам с собой?

   - Когда ты надираешься, уже всё равно. Я так не привык, реакция притупляется. Мы коньяком себя просто в норму приводили, глоток – и пошел дальше. Я свой глоток сегодня выпил. – Глеб сделал шаг к выходной двери.

   - Стой! Ты предположил роман… Ты бы мог с одноногой?! С колясочницей или с кожаной повязкой на глазу?!

   - Почему нет, если красивая и в общении приятная. А если б любил еще прежде… Она осталась твоей прежней Наташкой. Я не знаю её, но предполагаю, что вы встретились неспроста… Теперь её стало чуточку поменьше. Может даже и повезло, очень многих становится побольше и даже очень много… Ты не спишь с женой? Зря.  Наверное, она  плачет в ванной и потом срывает на тебе свою неудовлетворённость, а для женщины это очень много значит, особенно если качество жизни ухудшилось… Ладно, Змей с тобой, за твою счастливую семейную жизнь.


*Миоцен - геологическая эпоха, 23 - 5.3 млн лет назад. Глеб ошибается, время бесжалостно,  долина не осталась неизменной, но прав в том, что следующие эпохи кайнозоя не оставили своих наслоений.