Зола былых костров. Эпизод Т

ЭПИЗОД Т. ТАНЦЫ НА ТРАВЕ.

13 августа 20** года
Лагерь на Жилансут.

 
   - Звук ударов  железяки о железяку мешал Женьке думать о природе линзы суглинка без примеси  щебня. Делювиальные наплывы со склонов неизменно захватывают мелкие камешки, а здесь…. Он вышла посмотреть, что там и увидала  как по поляне топтались два чучела в старых кожаных куртках и пожарных касках с прикрученными на болтах  забралами из  металлической сетки. Глеб и Ромка  пытались проткнуть друг друга настоящими, не спортивными, шпагами.

   - Глеб, продолжаешь смешить народ? Ты же не умеешь двигаться, вальс со стулом не освоил, в секцию фехтовальную тебя не взяли… И ты, Ромчик,  зря время тратишь. Неудачник – это заразно. Переучиваться хуже, чем учиться с азов. Дай сюда клинок и смотри…

   Ромка скинул каску и куртку , накинул на плечи Жене. Женя вдела руки в рукава – совсем не то, что её бывший атласный колет. Рома протянул перчатки толстой кожи с пришитыми крагами – Глебов шов, вспомнила Женя, как всегда, шьёт кожу рыбацким шнурком и белым по черному. И  каска тяжелее маски. И шпага тяжелее спортивной  рапиры.  Но рукоять шпаги легла как надо, и даже два кольца под гардой оказались вполне удобными, не совсем как выступы на её рапире, но …
 
 - Шпага пехотная образца 1872 года, настоящих аутентичных рапир  пока не нашел, чтобы  сразу два похожих клинка…Аукцион, всего по восемнадцать тысяч штука.

   Женя проигнорировала.
    -Рома, смотри, ноги подпружинены , левая ступня вперед, правая ступня её подпирает с разворотом под 90 градусов, двигаемся вот так… - И левая ступня зацепилась за кочку – Чёрт!

Поляна явно не тянула на  помост и на дорожку.

   Позиция Глеба явно не была позицией классической готовности, клинок опущен, в позе расслабленность. «Сейчас я тебя накажу, увалень» - решила Женя, имитировала атаку, отступила на шаг и закрылась. Глеб не спешил контратаковать. Ну конечно! Тогда Женя обозначила ложный выпад и вошла в соединение клинков  дол-в-дол. Надавила  влево, клинок Глеба должен был отклониться вправо от него и открыть Глебу грудь. Дальше вопрос реакции и скорости, короткий выпад и укол. Вместо сопротивления, Глеб отвёл клинок еще больше вправо и Женя потеряла равновесие на секунду. А клинок Глеба ушел еще вбок и назад и оттуда  размашисто, набирая скорость и инерцию, ударил Женю под рёбра.  Больно, даже сквозь кожу.  Явно не спортивный удар и Женя закусила губу – под маской всё равно не видно, решила продолжить бой, чтобы не дать Глебу передышки. Она отступила на шаг назад…

   И тут началось нечто странное.

   - Рома, фанданго!  - выкрикнул Глеб. Рома начал отщелкивать пальцами  незнакомый рваный  ритм. Ноги Глеба задвигались как в танце,  отвратительно подвижная мишень для острия – никак не попасть. Женя решила атаковать в полную силу. Выпад! Глеб ожидаемо отступил, но не назад, а назад и влево. Женя повторила выпад, Глеб опять сдвинулся влево и клинок Жени ощутимо завис, он никак не мог достать Глебову грудь, поскольку Глеб на его пути оказался на дюйм в стороне.
И тут случилось еще более странное,  Глеб развернулся как в танце спиной ,  плечо к плечу, совсем танцевально накрыл и сжал Женину кисть с зажатой рукоятью шпаги, рванул её вверх, произнёс в лицо:
     -  «Фанданго!», а затем с разворота остановил у самой шеи между воротом и маской клинок. Нежная кожа почувствовала холод железа.  Не привычный по секции стальной прут спортивной рапиры – стальную полосу с лезвием. Его Женя ощутила тонкой кожей.

    --Старинная школа испанского боевого фехтования эспада и дага, дестреза вульгар!

   Двадцать пять лет Женя не видела эти серо-зеленые глаза (ну да, Глеб всегда говорил, что любовь к хаки из-за глаз) и так близко. И двадцать пять лет Глеб не заглядывал в её карие оленьи  глаза. И вот… Это были холодные глаза цвета  усталого от засухи колючего кустарника, где обосновались степные волки. Глаза убийцы. Не маньяка, а добытчика. И Жене еще больше расхотелось общаться с бывшим… Кем? Другом, женихом,  кем он себя вообразил тогда? Какая разница, главное быть подальше. Она бросила шпагу, перчатки прямо на землю, в сторону полетела каска…

   А он смотрел совершенно спокойно  только комментировал:
   - Ни в  бою, ни в  танцах, ,Евгения Витальевна, старинные испанцы себе не выбирали идеальные площадки. Танец Смерти, , danza de la Muerte ,как мы это понимаем,  случается где случается. И отказывать  signorita  Muerte не принято. Бой как танец и танец как поединок, как дуэль двух личностей и двух полов. Эту партию вели уже не вы, что совершенно прискорбно… Рома, на сегодня хватит, темнеет.

   Нет, проигрывать Евгения Витальевна не привыкла.
   - До пяти уколов, - выкрикнула Женька.
   - Исключено. До пяти уколов – это тактика мелких порезов, на истечение кровью. А мы считаем до эффективного удара или укола. Что должно бы гарантировать смерть или долгое излечение.  Кончики шпаг не защищены, вы заметили, Евгения Витальевна? Лампочка не вспыхнет. При азарте доспех может быть пробит до сердца.
 
   Женька  невольно оглянулась, где сердце  Глеба пряталось под доспешной курткой.

   Она добрела до «Не виски»» и упала на свою койку. Лежала на спине, потом развернулась и зарыдала. Как тогда, в тамбуре поезда, Ланни помнила, тогда она
впервые увидала Женю с сигаретой. Сигарета мешала рыдать, Женя бросила её на пол, через минуту потянула другую… Теперь же, порыдав короткое время, села, вытерла кончиками пальцев слёзы в уголках глаз, смяла пачку и произнесла:
    - Я только сейчас поняла… Хорошо, что я первой его оставила. Я почувствовала в нём предателя, он непременно меня предал бы… Как только достиг бы цели.
   - А он её не достиг?

   - Нет.
   - А он считал, что близок к ней. Мы говорили о тебе, десять лет спустя он всё еще любил тебя одну. Он сказал тогда : Однажды и на всю жизнь.  И в день свадьбы, в постели  Ольга закатила ему скандал – на телефонный звонок он позвал её именем Жени, мол, так рано – это только тебя, то есть её…Потому что  перед свадьбой снилась ему ты.

   - Я же говорю, он предатель…

   -А знаешь, почему он выбрал Лену? Потому что она не Дженни, ничуть не похожа… Он ошибался. На самом деле Лена выбрала его, чтобы использовать. Он показался мягкотелым, потому что добрый…
    -Это он-то добрый?! Я заглянула в глаза и испугалась, Ещё чуть-чуть, и перерезал бы горло, волчара…

       Тут Ланни почувствовала, сейчас Женька разрыдается по-новой, достала из Женькиной сумки новую пачку и кинула перед ней на столик. Потом достала из шкафчика банку тёплого пива.

   - Ладно, хватит,  всё ушло с прошлогодним снегом.. Что там у нас со стратиграфией долины и какие есть нарушения?   
   Утром Эльза встала «попить кофе» с Глебом.
   - Ты вчера испугал Женю. Ты и вправду мог бы перерезать горло?
   - Шпаги затуплены. Теперь это просто спортивный инвентарь. И никто не учится нынче убивать старинным длинноклинковым оружием. Есть более эффективные варианты… Но глотки резать мне приходилось. Ножом.
   - Ты про баранов? Я видела…

   - И козлов тоже, - - Глеб нехорошо улыбнулся, - Разных. И мекающих, и тех, что уже не мекали. – и без паузы или перехода:
   - Кофе готов! Ты пьёшь по-северо-европейски, с сахаром и сливками? Сливки сухие, сублимат и суррогат, я рекомендую турецкий кофе с балканским акцентом. Взбодрит-с! Т а м, - он махнул неопределённо рукой, - Мы клали по четыре ложки на чашку, сердце аж заходилось, но спать все равно хотелось. Больше всего нам хотелось спать, спали где придётся и как придётся, стоило только расслабиться… Вот теперь я могу спать в своей постели и как все люди – ночью. А не спится. Сны одолевают…

   - Всё ждёшь, что Женька поймёт и простит и сама попросит прощения?
   - Нет… Снятся те, кого я не уберёг… Они ушли по Радуге и ждут меня там… Снятся кого уберёг, но во сне я  их теряю в толпе… Извини меня, разболтался, старею… Кто рассвет встречает, на год молодеет?!
   - Зайцев говорил – десять…
   - Девальвация… - он вдруг застыл… - Однажды это уже было… Этот разговор. Дежавю…»Зеркало для героя», «День сурка»…

    Он быстро ополоснул свои зеленые кружки, начал протирать стол. Ланни поняла, что разговор окончен. Надо начинать новый день.
 

    Когда настало время сиесты и они с Женькой занимались своими делами,  Ланни захотелось продолжить утренний разговор. Теперь не с Глебом, с Женькой. Не ради двух старых дурачков, ради себя. Ради удавшейся такой неудачной жизни.
   - Утром я говорила о вчерашнем с Глебом…
   - Мне не интересно. Глеба для меня не существует.
   - Как знаешь. Но я для тебя еще существую? Кивни, если слышишь меня… Ага, если слышишь, значит существую…И даже мыслю, иногда…
   Можешь не слушать, тебе же всё равно… Считай, мысли вслух.

   Я вспомнила, выкинуть Глеба с факультета было нельзя, план приёма и план выпуска специалистов, задолженностей нет по учёбе,  и по общественной линии тоже без больших косяков, как все. Отлучить от археологии тоже не вышло, он контактировал со специалистами по камню в других ВУЗах Союза, а политика на факультете была очень либеральной ко всем, кто чего-то хотел  знать. Нет специалистов у нас – езжай туда, где они есть, мы прикроем. СПБ величина, но и он нравился не всем, кое-кто не прочь был сам ему наступить на ногу… Я тоже участвовала в травле Глеба. Ну как же! Один против всего коллектива! Еще и делал всё, чтобы не нравиться. Мы для него тоже были только объекты, как эта речка с холодными туманами, как эти горы с восточным ветром из расселины – так мне казалось. Поняла я его только в конце  учёбы. Дипломную он писал сам, защитился на «отлично» и в тот же день поехал в экспедицию. Не остался на выпускной. Поехал спасать девчонок, «Дилижансу» и Татьяну Громову. Все парни рванули погулять на выпускном – и младшие курсы, и выпускники прошлого года. А он там в одиночку ворочал двумя ломами каменные плиты на Батыртау… Мог остаться без рук-ног – медпомощь за сорок километров пешком или в Колючинске, дизель-поезд  два раза в сутки. Наш приятель Боря Персиков, мне рассказывала Таня «Дилижанса», раз его не взяли погулять, не делал ничего. Брал  папку с чертежами и залезал в каменный ящик на день. И сдал потом только заготовки профилей, пришлось прорисовывать по фото. Халтура, а что делать?  Рябоконь приложил потом листы к дневнику из своего блокнота – перспективные планы, говорил, что просто осваивал устаревшую методику  первооткрывателей. Он мог бы выполнить и чертежи, но мы ж привыкли его загружать грубой работой. Чтобы потом он же их и выполнил в лаборатории по наброскам своим, по фото. И он же остался виноват. Так привыкли.

   - Ну и прекрасно, ты осознала, Рябоконь стал классным специалистом с «отличным» дипломом.

    Меня это как касается? Ну дружили, ну разбежались… Он сам виноват! Он предал меня. Почему он не мог уйти достойно! Жених из комиссионки! Чем больше просил, тем больше уценка.

   - Я когда готовилась к докладу на учебном совете факультета, просмотрела много роликов психолога и философа Анны Кирьяновой, ты видишь, какие нынче студенты. Мы были не финики, и  эти не «сникерсы». Она считает, что объясниться пытаются сильные люди. Они со своим большим  аршином. А нам внушали старшаки, что он слабак и самоуверенный эгоист. Ну да, всё время  в стороне, со своей палаткой, со своим примусом, со своим чаем… Только вот наш Боря сдал чистый лист, а эгоист Глеб закончил раскоп, который ему  вовсе не в тему…

   Звякнул гонг на полдник. Народ потянулся пить компот с пряниками.


14 августа 20** года
Лагерь на Жилансут.


   - Знаешь, Капитан, мне не понравилось, как ваш Румпель без спроса хватает оружие, -  Роман Продан, он же Ромка Пылемёт,  натягивал «доспешную» куртку и пристраивал на голове шлем с маской поверх толстой шерстяной шапки. Середина августа, очень жаркого месяца в Айдахар-Арке. Глеб занимался тем же, мужчины готовились к очень мужскому занятию…
   - Ну ты ему объяснил, что так просто не делается, что в Японии любование мечами – вообще церемония, без шелковых платочком и шарфа вообще не подходи…
   - Ессно… Только после этого он начал выдавать про тебя байки – мне не понравилось…
   - Опять «супчик по-креольски»? Он тогда ничего не понял…
   - Не только… Про Артёмовск, как тебя хотели бить всей группой…
   - Кому-то хотелось… Только потом, без «кому-то» никто о побитье не вспоминал. Но вообще, Юрочка Роблес – хороший друг. Уже то, что мы не стали бодаться как рогачи из-за одной девочки, говорит, что дружбу он ставил тогда выше… Девочка должна была сама выбрать меж нами…
   - И она выбрала третьего… Если бы подрались, то третьим стал бы сержант милиции, который вас разнимал бы…
   - Честно, не знаю, не стремился узнать, кого она выбрала и почему… Юра хороший друг, нас девяностые  развели. Он не пробовал войну…
   - Я тоже не пробовал…
   - Не знаю, мне кажется,  ты на войне прижился бы… Героем не стал, но без приказа точно бы не отступил, ты бы прикрывал спину. А Юрочка много играл на компьютере… Где мои перчатки?
   - Вы практически не разговариваете…
   - А ты знаешь, ведь правда… Практически не о чем. На мои вопросы он не ответил, сам ничем не интересуется… Ничего нового.
   - Начнём с разогрева или за день наразминались?
   - Давай сразу позвеним…


16 августа 20** года
Лагерь на Жилансут.

   Они сидели  в «Не виски» вдвоём и испытывали неловкость от слышанного и сказанного…

   На столике валялась пачка Женькиных сигарет. Ланни зачем-то взяла её в руки, повертела.

   - Есть такой стереотип… Из телефильмов и Бог знает еще откуда… Не люблю дым, но мне для начала разговора полагается закурить… Зачем, почему – объяснений нет, но картинка в голове есть даже у меня. Давай обойдём стереотип?

   - У меня всплыла в памяти история, тоже зацикленная у меня в голове на сигареты. Только  с ощущением отвращения. Всё началось с появления в квартире тогдашней моей подружки студентки Валентины. В тот год к нам пришли две студентки-первокурсницы. Про одну Командор сказал, что похожа на молодую  Роксану  Георгиевну, жену  Семивёрстова тоже во студенчестве, другая была в другом типе. Крестьянская девушка, пухлая и с проблемной кожей. Её звали Валентиной. Как-то раз она появилась на пороге квартиры моей подруги в то время Лены попросила приюта до утра. Разумеется, её уложили спать. Позже подруга  Лена пересказала, что же произошло. Она призналась в любви красивому мальчику по кличке Гарри Покер  курсом старше. Мальчик был действительно хорош: высок, строен, красив лицом, из хорошей, хотя и не полной семьи. И мальчик благоволил лаборантке Алёне. Биологически они были созданы друг для друга, насколько мы можем об этом судить. Пусть Алёна и была старше Гарри. И вот случается ненужное Гарри  признание. Логичное продолжение: он ничем не может помочь, он влюблён в Алёну… Мы все переживали такие моменты и кто выжил – тот пережил, просто потому что  проблема не пустила корней. Но Гарри на этом не остановился. Он добавил, что когда видит Валентину, у него возникает ассоциация с перезрелым фруктом… Мало того, Валентина бредёт по коридору института как побитая собака, и слышит за спиной строчку из Высоцкого «… И дочь-невеста вся в прыщах – дозрела значит…» В результате – Ленка сказала: Ты  услышал, как от неё несет водкой и сигаретами?

  Девочка пустилась во все тяжкие по меркам её деревенской семьи и провинциального города.

Её постарались отвлечь работой и обучением в лаборатории. В экспедиции её определили в мой отряд. Нас было двое постоянных совершеннолетних и человек двадцать школьников, мы копали поселение аксу-карагайской  культуры камня.  Я занимался всем, а Валентина вела чертежи. Я должен был присматривать и за ней тоже. И вот постоянная картина: полная девушка в шортах и клетчатой мужской рубашке с закатанными рукавами, в складке левого рукава пачка сигарет «Космос». Не мне судить, но у меня они вызывали отвращение, хотя многие ценили и государство тоже –  самые дорогие в продаже. Видимо, крепкие. Она с ними не расставалась. Я не трогал, но всем остальным отругивалась: «Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт» Впечатление, что она  сознательно убивала себя… Осенью подхватила плохую болезнь и пропала из нашей жизни…
   

17 августа 20** года.
Лагерь на Жилансут.


   Только проснулась, Ланни глянула на часы. Глеб приклеил их к панели ровно так, чтобы  только глаз открылся – взгляд на циферблат. Простенькие электронные часы с подсветкой  на батарейке. Пять часов пятьдесят минут. Можно и вставать, кофе уже готов, наверняка, но как приятно поваляться пять минуточек…на полчаса…

   Женька тоже проснулась. Открыла глаза и без «добраутра» сразу заявила:
   - Я сегодня еду в райцентр. Интернет нужен, а не здешнее «через тумбу, тумбу раз…». Сигареты нормальные нужны. Ну там что попутно, мука, сахар, масло на баурсаки… Только поведу джип я, без Тормоза.

   - Одну не отпущу. Во всякий маршрут только в паре. А кого я могу от раскопа оторвать? Марко пусть развлечётся?
   - Угу, там сплошное разлекалово, две улицы и три магазина…
   - Да не настолько они там в Европе избалованы, raha on my;s rahan arvoista…
   - Что?
   - Деньги тоже денег стоят, карельский.
   - Если поедет, пускай. Построит глазки, но руки распускать не будет, я надеюсь?
   - Потомственный ученый, всё-таки, хотя от медицинских рук отбился в антропологи… Если по фамилии судить.А если не поедет… Студенты лихо водят танчики и гоночные автомобили в компьютерных играх. Эти – задолжники по практике, с них толку…
  - Понятно, к чему подводишь. Остаются Румпель и Тормоз, Рябоконь отпадает.
   - Есть чисто студенческий выход: жребий. У кого карты есть? На что играем, червового короля или пиковую даму?
   - На пиковый туз.

   
   Ланни оглядела сидящих за столом за завтраком.

   - Все здесь, и времени не тратя даром, проведем совещание-пятиминутку. Сыграем в карты. Шлавику поручается эти карты найти. В планшете их нет, там топографические, а вам поручается найти карты таро на онагровой коже или простые игральные. Время пошло.

   Славик офигел, когда услышал про онагровые карты. Отработать практику и так представлялось немыслимо  нудным делом, но «найди то, не знаю что»…
 Когда же прозвучало дальше про обычные, в которые они втроём резались в палатке в «тыщу», он обрадовался. Но решил немного набить себе цену. То есть начал ныть, мол, миссия невыполнима…

   - А кто вам обещал, что в августе вам будет легче, чем в июне вместе со всем курсом? В награду или в наказание, по обстоятельствам, мы с Евгенией Витальевной включаем тебя в число игроков. Кто вытянет пикового туза, едет в райцентр закупать пиво и выходить в интернет. Под началом Евгении Витальевны. С наказом ей держать вас в ежовых рукавицах. Рукавицы выдаст господин команданте нашего лагеря  труда и отдыха особого режима.. Где взять карты и рукавицы? Да простят меня древние боги за древний каламбур, из-под земли.

   Славик побежал, нырнул в палатку, вынырнул. Затем что-то спрятал за спиной и бочком обошел лагерь и подошел к столу с другой стороны.
   - Вот! Ваше поручение выполнил. – на стол легла потрёпанная колода карт.
   - Да…  Деградирует студенчество… Учитесь у студентов Политеха.  Там карты ламинируют. Играют в «очко» на парах, все учатся прятать в ладошках с двойным дном. – Женя  победно оглядела всех за столом.
   - Всего нас одиннадцать, я, Женя , Диана в минус, итого восемь карт. Один туз пик, даму пик тоже убираем – Ланни посмотрела на Женю, - оставляем червового короля, - снова взгляд на Женю, - Добавляем бубнового валета и покер… Давай, Славик выбирай, какие нравятся, всего восемь, слышал? – она перемешала тоненькую колодочку.

    - Тяните!

   Шлавику, похоже, выиграть хотелось больше всех. Он быстро выхватил карту из середины за неосторожно высунувшийся кончик.
    - Семёрка пик! Я выиграл?
    - Конечно выиграл. Право копать новую хозяйственную яму. Бери лопату и вперёд! И урок на будущее, никогда не подписывайся на игру, правил которой ты не знаешь.

   Вторым тянул Румпель. Он вытянул червового валета. И почему-то расстроился.

   - Юра, это же хорошо! Один раз на джипе ты уже опрокидывался, во второй раз – не в этот раз, не сегодня…

   Крестовую тройку вытащил студент Джалар. И бубновую шестерку студент Герман. Что они думали при этом, как всегда промолчали и продолжили терпеть практикантское мытарство.

   Марко вытянул свою карту и не глядя протянул её Глебу. Глеб потянул свою и так же, не оборачивая, протянул Тормозу, а Маркову – Румпелю.

   Женя сверкнула своими карими оленьими глазами. Оказывается, олени тоже ими сверкают. Если в них вселится дух Жени.

   Тормоз  перевернул последнюю карту – джокер. А потом раскрыл потную левую ладонь с подаренной картой. Туз  пик.

   Юре ничего не оставалось делать, как кинуть на стол свой подарок. Очень странно!  В колоде оказалась дама пик!

      - Евгения Витальевна, судьба!

   Вы не волнуйтесь, альпинизм – спорт джентльменов. Было некогда недоразумение, оно не повторится. Володя хорошо знает машину, так, на всякий случай.
 
   Марко! Сегодня моя очередь идти с вами в маршрут. Вы ж понимаете,  я не мог рисковать в игре таким удовольствием, монплезир, можно сказать…
   - Не ёрничай, шут! – Женя повернулась и  пошагала к «Буцефалу»

   - Я наччиннаю песпоккоитьться, нне случитьться ли ччего с эккспеттисией нашшего проффесссора… Зачем такая спешка? Позвонить мужу и детям – залезь на горку, как все студенты.  Интернет нужен для больших объёмов информации – она вчера  могла предупредить, чтобы скинули нужное передать на флешки? Только о себе. А раз любовь мы исключили, остаются деньги и власть…

   - Щас как тамм  поольно! – и побежала догонять Женю насчет статьи на флешке, с которой не успевала к сроку…

   - И помяните моё слово, если привезет дорогие сувениры, точно деньги и власть, которые не терпят. А подарочки для лохов, но тоже, деньги и власть в масштабе отдельно взятого лагеря. – Это прозвучало уже в пространство, не с иностранцем же обсуждать наши внутренние проблемы…

   Ланни с флешкой успела,  а вот Тормоз, посланный за рюкзаком, нет. Женечка дожидаться его не стала. Да что там дожидаться, она и послала за рюкзаком, чтобы сбежать.

   День прошел по расписанию с уже привычным прогнозом  «и конца не видно». Только к ужину запылила дорога в направлении райцентра и в полынь проклюнулся «Буцефал». За рулём сидела Женя. Она лихо развернулась перед входом хозяйственной палатки, резко осадила скакуна, то есть даванула на тормоз и «Тойёта» остановилась и чихнула от поднятой пыли.  Подошедшему другому Тормозу, Женя заявила:
   - Ну ты и Тормоз! Умудрился опоздать. Я не могла так долго ждать…

   Тормоз молча открыл багажник и стал выгружать картонные ящики с продуктами.
   - Вот, красный лук и зелёные помидоры… Шутка. Зеленый лук и красные помидоры, петрушка, картофель еще молодой, а сыр старый, выдержанный рокфор…
   - Сыр испорченный – возмутилась Диана. – Весь в плесени!

   - Ну, Женечка! Она нарочно устроила этот цирк. Проверяет, знаем ли в чем тут цимус… , - прошептал Глебу Румпель.  И тут же уставился на Глеба, а ты, мол, понял? Глеб усмехнулся…

   - Этому приколу лет двадцать… - друзья юности выпали из экспедиционного процесса и законсервировались.

   - Не там варваров и дикарей ищете, Юрий Викторович. Не велик подвиг французские деликатесы трескать. Ежели желаете, могу лягушачьи лапки организовать отечественные… Знаете, что по-настоящему смешно? Готовить их обучают «волчат» - новобранцев в «Церни вукови». И виды плесени различать. А из презервативов делать охотничьи рогатки там, где стрелять нельзя. Забавно, да? – сказано было, чтобы и Женечка услыхала.

   Она как раз входила, вносила два пакета, один пузатый, другой позвякивающий стеклом.

   - Это на завтра, я сама займусь, сегодня утоплю в маринаде. Это гусь! А завтра буду жарить с яблоками и гречневой кашей. А это вот! – на разделочный столик встала бутылка коньяка «Хеннесси». Юра схватил и стал разглядывать этикетку на бутылке.
   - Шесть тысяч алтынов… - он погладил бутылку.

   Подошел Глеб, глянул.
   - Пойдёт. Не выливать же. Вряд ли сильно хуже бахусовского, а мы пивали и хуже… Да, я понимаю, за испорченный триумф поджаривают в аду… Вместе с гусём. Спешу исправиться, Евгения Витальевна, коньяк явно лучше грузинского, потому что хуже грузинского… Больно же!   
   
     . . .
   - Рома, Глеб, позовите доктора Ланчетти, и все в штабную машину – ученый совет будет. Да, Володю тоже позовите. Он лицо сопричастное теме ученого совета.

   Для ученого совета в «Не виски» раздвинули диваны, поставили складные стульчики из кухонной палатки. Почему не в тени под навесом, а в нагретой за день машине, становилось ясно от одного взгляда на стол.

   Вместо бумаг или ноутбуков на столе стояла ваза с апельсинами. На тарелочках из нержавейки, какие встретишь в поезде дальнего следования или солдатской столовой,  лежали нарезанный чёрный хлеб, вечно популярная  копченая тонко нарезанная грудинка только что из холодильника. Уже знакомый зеленый сыр и тут же рядом обычный пастуший. «Кола-Фанта-Буратино» - три бутылки газировки по центру  обещали нелёгкий перекус. Тормоз удивления не скрывал, его представление об ученом совете было не таким. А доктор должен быть знаком с «пивными семинарами».

   - Собрались мы, господа и товарищи, по серьёзному поводу, - начала профессор Холлопайнен. – Нам следует обсудить безобразный поступок Евгении Витальевны Шадвалиевой, депутата законодательного собрания не нашей области. Законодателям, госпожа Шадвалиева, не к лицу нарушать установления и правила техники безопасности вдвойне – двух мнений тут быть не может.

  Однако, товарищи и господа, Женечка наша уже глубоко раскаивается в опрометчивом поступке и извиняется французским коньяком. Прошу, как председатель товарищеского суда, принять извинения.

   На стол опустилась пресловутая бутылка «Хеннесси» за шесть тысяч алтын. Пол-зарплаты обычного пастуха в степи.

   - Ну да, посуду, как всегда, забыли. Будем пить из пиалок или стакаанчики поищем?

   - Предлагаю из горлА, как из фляги. Можем даже перелить…Серебро, как-никак… Но вообще-то к ней прилагаются вот… - Глеб достал из кармана кожаную шкатулку на защелке, хорошая толстая тиснённая кожа, только старая. – Прилагаются в комплекте к фляге.

   В шкатулке обозначилось гнездо для фляги и стопка из шести стаканчиков настоящего серебра и с позолотой изнутри. Позолота по краю пооблезла.

   - Военный трофей, не сомневайтесь, не мародёрство, снял со старого «Дикого гуся». Старым стал «Гусь», неповоротливым, брюшко отрастил – в самый раз в коптильню… Здесь шесть, я седьмой за столом, мне просто в кружку.

   Румпель помялся, покраснел, но раскрыл кулак, а в нём лежал похожий стаканчик под серебро, на потной ладони. Румпель ждал и готовился к распитию.
   - Вот, рыбацкий, случайно захватил с собой один из  набора…

   - Всё хорошо, что хорошо кончается… И фортуна пока тебя любит, Женечка, бойся такой любви – если где-то отсыпает полной горстью, значит где-то загребает лопатой.

   Разлили по первой. Итальянец понюхал, посмаковал и выпил.
   - Марко! У нас не пьянка, у нас мероприятие!

   Доктор непонимающе поднял брови. Русский язык он выучил, на улице не заблудился бы. Но здесь он  не понимал, что происходит. Его пригласили выпить коньяка и поговорить… Он выпил. Можно приступать к разговору…

   - В России выпивка без разговора – это пьянка…
   - Мы не в России. Мы в Айдахар-Арке.
   - Мы за границами государства Россия, но мы часть русского мира. Мы говорим и думаем по-русски, мы публикуемся в русских журналах, даже куатоязычные в орбите России – по выбору предков, а предки-аруахи – это святое для куата.

   В общем, выпивка без тостов и разговоров – это пьянка, это зло. А с тостами и душевными разговорами – мероприятие и общение. Румпель! Поручается добыть водку, немного, для обучения доктора Ланчетти питию водки по-русски. Это часть нашей культуры. Я вот не пью, но как её следует пить – знаю…

   Марко поднял свой стаканчик:
  -  Тост!
   Все повернули к нему лица и замерли в ожидании.

   Марко приготовился опрокинуть в себя остатки напитка, но обратил внимание, что  его всё еще  все ждут. Снова оглядел всех.

   - Краткую речь, Марко, ваши пожелания к обществу, ваши надежды, планы – тема вольная. Например, про дисциплину на раскопках и в окрестностях.
Как с этим обстоит в Италии?
   - В Италии все регулируется законом и контрактом…
   - Отличный тост. За правопорядок!

   Все опрокинули стаканчики, всё же первый,  первый выпивается всеми, а второй и дальше – по разумению, время пригублять и смаковать.

   - Не забываем тему сегодняшнего совещания, мы люди цибулизованные – Глеб надавил на произношение – как писал в приказе атаман Платов, слово для защиты предоставить обязаны Евгении Витальевне, народной избраннице и члену правящей партии, прошу высказываться, гражданка  госпожа Вострецова, она же Шадвалиева…

   Женечка смерила огненным взглядом с высоты своего небольшого роста нахала, «не дождётесь от меня срыва, господин Рябоконь…»

   - Друзья мои, простите меня, что заставила волноваться, просто очень захотелось вас достойно угостить. Сколько можно опустошать небогатые запасы Глеба…эээ…

   - Рыгоровича.
   - Глеба Григорьевича, надо и честь знать и всё попробовать в жизни, вы этого достойны…
   - «Бахус» честный коньяк. Многого не обещает, но отдаёт что может. И винное послевкусие, и задубление языка…Без горечи  предательства.
   - Глеб!
   - Я помню. Я обещал  не касаться некоторых тем и хранить спокойствие. Я спокоен. Из милых дамских ручек я приму даже упаковку пургена, не то что яд… Но тема  для всех единого закона экспедиции остаётся вечной. У всех, Евгения Витальевна, бывают секреты. Мы даже не хотим их знать.  Я верю, что не в этот раз ваши секреты принесут нам вред, но когда-нибудь, и вас ничто не остановит. По головам по-разному ходят. Кто «как по трясине»*, а вы изящной походкой и на каблуках «стилетто».

В общем, снова приношу свои извинения за испорченный вечер.