Зола былых костров. Эпизод Д

Эпизод Д.   Д Р У Ж Е С Т В О.
Тридцать лет назад.
Лагерь на Жандос-сае.

   «Капли дождя по палатке стучат, каждая капля – слеза…»
 
   В палатке они, пятеро. Уютная сухая тёплая польская палатка с прорезиненным дном. Окопана и растянута так, что в растяжках ветер бы звенел как струны гитары, но ветра нет, лагерь стоит на поляне в пойме, среди черемухи и ивняка. Если не лениться и постоянно её закрывать, случайных комаров и мух легко выбить.
   
   В центре место Жени. Она здесь главная. Ей ничто не грозит. Парни влюблены и лишнего не позволят. Решение заселяться только вместе принимали они.  Начальник лагеря поморщилась – девочка с мальчиками? Но посмотрела на лица и – А, ладно!  В разведке и не такое бывает и всё нормально.

 Идёт дождь и это время блаженного ничегонеделания. Они поют  ежевечернюю костровую песню, совершенно не заботясь об её истории и авторе.
   «…Даже у самых задорных ребят грустными глаза…» - но у них-то глаза не грустные. Им хорошо. Им весело. Мир прост и удивителен. Вот рядом ближайшие друзья, рядом в палатках менее знакомые, но тоже свои ребята.  Пройдёт тёплый летний дождь и будет интересная работа на раскопе – почва станет податливее. Вечером будет костёр, будут знакомые красивые песни и чувство плеча к плечу. Костровое общение хорошо бы разбавить чем-нибудь новеньким.

   - Сляпаем карамульку? – это Глеб, снова Глеб, вечный пинальщик инициативы. Он смотрит на Юру. Юра авторитет, он автор уже нескольких карамулек – песенок собственного сочинения на известные мотивы. Карамелька и мулька, слово гибрид. Юра выбирает из того, что на слуху, не трогая святое – ни Славу Маркевича, ни Юрия Визбора, ни Юрия Кукина. Их все поют и большинство не заморачивается знанием авторов. И тем не менее – это святое. Но есть еще радио и телевидение. Петь «оттуда» - ну, во-первых, тематика чужая. Во-вторых, не рассчитаны они на раздолбайское пение.
   - Лишь только дежурный по гонгу скребёт… - вообще-то по гонгу стучат, но тем и веселее…
  -  Ползут из палаток голодные морды – добавляет Женечка.
   - В помойном ведре чивой-то кипит… - это Костя Шереметьев.
   - Стоит Белоглазов довольный и гордый – завершает строфу Глеб. Стряпню Белоглазова недавно обсудили – вопреки запрету на разговоры о еде. Они все здесь в одном положении и все будут дежурить, когда придёт очередь и грозный Команданте лагеря. Они счастливо отдежурили три дня назад. Глеб сообразил, что главное, чтобы вода закипела в сорокалитровой кастрюле, чтобы она не опрокинулась. Поэтому заранее подобрали плоские камни и брёвнышки, которые «трогать нельзя, но если очень надо, то можно» расколоты на полешки, а полешки припрятаны.
   - Открой, Белоглазов, секреты свои, - записывает под хохот Юра.
   - Как каша сгорела, еще не сварившись.
   И как тебе кофе сварить удалось
   В воде из Джамайки песок растворивши. « Речка звалась как-то иначе, СБН знает. Кто-то не расслышал, кто-то переврал, и в данное время в данном обществе речка носила  имя Джамайка.

   А чо, курортное же место!

   Карамулька готова. Жить ей от силы три дня, дальше – моветон. Али мы не гении новую сочинить?

   На костре вечером фурор. Один Белоглазов виновато несогласен.
   - А при чем здесь я? Я же только старший, я же только приглядывал без отрыва от раскопа.

   «Лямбда» переглядывается – они без старших. Или старший из студентов забыл сообщить, что приглядывает. Они сами понимают, что без дружной заготовки дров огромный бак и эмалированные вёдра на костре не закипят. Они понимают, что кашу нужно проворачивать деревянной весёлкой постоянно, без напоминаний.

   Веселье вокруг группировки заметно раздражает еще одну сплоченную компанию одноклассников. Там тоже в центре красивый парень-гитарист и даже одноклассник Румпеля по музыкалке.
 
   - Светлааанааа... – выводили давно притёртые голоса какой-то в их кругу известный шлягер, ну совершенно не полевой. Потом среди них начинается  давний спор, как надо петь , «Светлана – имя девушки» или «светла она» - характеристика той же девушки…
   - Пойте Sveet Lana – Сладкая Лана… - бросает им через костёр Глеб, получает свою порцию ненавидящих взглядов – попытка перепеть опять не удалась.

   - А давайте витангам  устроим минное поле перед палаткой! – Румпелю надо покрасоватьсяч перед  Женькой. Она, конечно, свой парень, но никто не забывает, что они парни, а она девушка с манящими оленьими глазами.

   - Фу, собирать эту гадость в лесу… И явное нарушение дисциплины в лагере, за такое попрут…
   - Нет, мы расставим перед входом в их палатку миски и кружки с водой, плотно-плотно, а потом завалим палатку. Ползти из неё придётся по минам…

   Сказано – сделано.

   И удивительно,  исполнители выходки остались незамеченными.
    - А еще можно поселить в спальники кусочек муравейника… - вновь избранный Директор Института Мелких Пакостей  Румпель фонтанировал идеями. Но из предложений прошло только об изготовлении слезоточивого газа – Костя не поверил, что Юра сможет изготовить прямо в поле.
   - Ты хоть и в химическом классе, но из дихлофоса  с мылом или зубной пастой реакции не будет…
    - А вот увидим…

      - Выходим на раскоп, берем кисточки-лопаточки, - поют «людоеды». На этот раз не у костра. Утро. После завтрака, чай, эрзац-кофе на выбор и непременная каша на сгущёнке, реально все собираются на раскоп.
   - Выходим на раскоп, зашнуровываем тапочки,
   Выходим на раскоп, натягиваем шапочки…

   Женька хороша, на взгляд Глеба, в синей клетчатой ковбойке с закатанными рукавами, в голубых шортах. Юра Роблес, кличка Румпель,  в обрезанных джинсах и желто-оранжевой футболке, Костя Шереметьев привыкает к уставному, но на этот раз, а раз – это вся экспедиция, выбрал вариант «тропик»: на нём приметная панама цвета хаки с завязочками для загибания полей на затылке, длинные брюки с манжетами из лёгкой ткани в сеточку, очень приятной наощупь, и такая же рубашка с открытым воротом и короткими рукавами. И целых четыре кармана на груди и ниже. Шею под воротом охватывает пёстрый платочек, «отнятый» у кого-то из девчонок. А что, Костя парень видный, его ждёт  армейская карьера…»Отнять», наверняка, было позволено охотно.

   Глеб неизменно в армейской панаме, не стильной, как у Кости, простая «халкинголка», шорты  цвета хаки и рубашка в кленовый листочек, переименованная в «камуфляжную».  Волосы до плеч и схвачены тесьмой в красно-белую клеточку – «на индейский манер». Такой же хайратник на голове и у Женечки, от одного куска отрезаны.
   Женечка в прозвищах не нуждается. Они к ней не прилипают, хотя всем известно, что в экспедициях человек без прозвища – временный пассажир. Вот Румпель давно и прочно – свой.

   Костя Шереметьев носит прозвище Килька еще с детского сада – их горшки с Румпелем стояли рядом.

   А Рябоконь…
   - С такой фамилией кличек не надо… - ухмыляется Румпель.

   На раскоп идут – поют. На раскопе снова. С того конца слышится коронная:
   - Врезаемся в грунт квадрат за квадратом,
   Земля вся дрожит как расколотый атом,
   А ты как шагающий экскаватор
   Грызёшь эту землю лопатой, лопатой…

   Там поднимают дух практикантам. Дух «людоедов» и без того высок. Носилки носят двое – на пары все и разбиваются. Парой занимают размеченный квадрат три на три метра. Задача – углубиться  поочерёдно на два «штыка» лопаты по 20 в среднем сантиметров с выравниваем уровней и ничего не пропуская. И черновая зачистка. Они выбирают два квадрата рядом. Лопаты в этом сезоне отличные, носилки новые. Единственной девушке в группе нужен напарник посильнее, кто будет выводить на уровень и выгребать – маленькая хитрость прокатила, Глебу и здесь. Главное – быть поближе к Женечке. А что, в палатке же ближе к Женечке Румпель, Глеб у края и между ним с Женечкой Костя. Косте всё равно, он с друзьями и в то же время не здесь.
  - «Снова весна, - заводит Женечка, - Снова весна, - подхватывает Глеб.
  - Зябнет у наших ворот, - теперь уже все четверо.
   - А над водой, а над водой сны мои бродят.
   Это на белом корабле ты приплывёшь сюда ко мне
   В белом как утренний снег пароходе…

   Песня подхвачена у костра от старших. Они знают много песен, которых не услышишь по телеку.

Много хулиганских, есть несколько их любительниц и собирательниц. Но Глеба волнуют другие, красивые мелодией и с глубоким смыслом. Работается с песней легче, ровный ритм, глубокое дыхание.

   - А у меня, а у тебя, - на два голоса они выводят – На севере бродит метель,
   Не скоро листва, не скоро листва лучам улыбнётся…
   А твой корабль сел на мель, где-то за тридевят земель,
   И никогда он сюда не вернётся…

 Носилки заполнены, Женечка выбирает, встаёт впереди – идти по бровке, все колышки видны, идущему сзади Глебу сложнее. На гребне отвала Женечка  отпускает одну рукоятку носилок и делает шаг в сторону. Она уверена, Глеб не замешкается, сделает сильный поворот и носилки вытряхнут разом весь дерновый грунт в отвал. Теперь скорым шагов в квадрат и по новой…
   А там уже эстафета подхвачена.
 
    - Вы пришлите в красивом конверте тёплых слов шелестящий шёлк.
   Ну а мне вы не верьте, не верьте, я такой, я взял и ушел… - каждый волен понимать по-своему, куда ушел, за чем и от кого. Но им всем тут ясно, ушел из дому в путешествие, будет возвращение, будет привычная жизнь, а пока – отдыхаем от неё  за интересной работой в кругу друзей в середине лета. Благодать!

   За дерновым слоем с сопротивлением спутанных корешков луговых или степных трав идёт сопротивление суглинка. И в него врезает отточенная лопата. Глеб знает, что сначала он должен в углу  врезаться правильной ямкой на заданную глубину, чтобы они потом вдвоём шли ровно на той же глубине в обе стороны по стеночкам-бровкам квадратов. И так до противоположного угла.

И не забывать просматривать грунт на предмет находок. Мало ли, что это периферия поселения, на окраине народ вещички-то и теряет… В прошлом сезоне вот так же нашли бронзовую пешню кулансайского типа… Под суглинком начинает проглядывать желтый песочек – материк. Не такой как на пляжном берегу Джамайки, где они ополоснутся после раскопа перед обедом, а слежавшийся, сцементированный песок русла ныне речонки, а в Ледниковый период могучего водотока.

   _- Вот бы узнать древнее название речки?!
   - Все разговорчики в перерыве, - голос начальника раскопа.

   Хорошо! Мир прост и ясен.

   А к вечеру буде готова очередная карамулька. Типа спетой вчера:
   - Это было как-то раз,
   На курган послали нас.
   Озверев лопатой мы махали… - на кургане нет носилок. На кургане отвал «на выброс» - за очерченным кругом раскопа.
   - Долго рыли как могли,
    Восемь кубиков земли
    Ррраз! – И сняли!

   - Есть идея, - вдруг почти выкрикивает Румпель, - Карамульки подождут и отдохнут. Вспоминаем, кто больше знает песен на исторические сюжеты, вот так по эпохам и идём. От «А ну отдай мой каменный топор…» до рождения Павла Борисовича.

   Им вчетвером и невдомёк, что кому-то засвербело…
 
(Гейнц Александр, Данилов Сергей – Далекий порт. Исполнение Шелеткина София, Момруков Андрей.)

     Эпизод в Эпизоде РАЗ.Ф Л А Г  Н А  Р Е Е.

Тридцать лет назад.
Лагерь на Жандос-сае.

   Кружковцам в ДДТ Семивёрстов вещал о традициях экспедиции. Флаг, изготовленный самым первым составом, доска объявлений под названием «Дацзыбава»… Опытный фотограф – среднее специальное до поступления в Уральский университет – доцент демонстрировал слайды – сам выбрал, сам уложил в кассету. Ассистировал Рябоконь. Глеб поднял бровь – его поняли, кому следовало.  Решение было принято: Делаем флаг…

   Фронда? Ни в коем случае! СПБ же сказал… Его поняли буквально. Группе нужен флаг, без флага они группа, но не совсем.  Так всё понятно, импровизация, использованное чьё-то малиновое полотенце… Группа «Лямбда» - серьёзные люди. И на ступеньках ДДТ был обсуждён основной эскиз, Глеб сбегал в магазинчик напротив и принёс два куска сатина – красное  (жизнь в виде крови) и желтое (солнце). В центре – ладонь – бесбармак, шутят друзья,  с буквой Лямбда. Тряпочки были отданы Женечке:
   - Женечка, ты девочка, ты обязана. уметь… Если не умеешь, скажи – мы сделаем сами… - после этого не отказываются. Во всяком случае «людоеды» Уроки домоведения в школе тоже никто не отменял.

   Флаг вышел на зависть, желтая и красная половины, желтым по красному буква Лямбда и красным по желтому Женина Ладонь, левая.
   - А правой я обводила кусочком мыла…
   Глеб поспешил приложить к абрису свою ладонь и стоял так минуту.
   - Ты чего застыл, дай и мне – Юра, естественно. Костя, как всегда, промолчал. Костя умел веско молчать. И молча же приложил свою ладонь – совсем ритуал получился.

   В Жандоссайском  лагере людоедский флаг на флагштоке взвился первым.
   - Ну вы и нахалы, - прокомментировал сахем Зайцев, первый особый набор еще в Ключарях. Он подозвал своих школяров, те бодренько выкопали из земли самодельный флагшток, соединили старые привезенные жердины, закрепили то самое бывшее полотенце с намалёванной рожей с улыбкой в сорок зубов. Зайцев подумал и махнул рукой,  позволив людоедский ниже основного.  Новый флагшток поднялся высоко в небо.

Еще через пару дней рядом с двумя появился третий флаг. На костре было объявлено о создании новой группы из колючинских школяров. В пику «людоедам» школяры объявили себя витангами. Витанги не стали прокладывать новых путей и разрисовали зеленым белое полотенце. Снизу рисунки смотрелись кляксами.
Формировался и отместный репертуар из городских песенок – гитару там мучил Юрочкин одноклассник по музыкалке . Скучно не было. Настроение бодрое, раскоп рос, состязание двух группировок явно шло на ползу, но Команданте Зайцев ходил хмурый.

   Осенью состоялась воспитательная беседа номер два. Во Дворце Детского Творчества, очередная перемена названия. На этот раз практически не церемонились, открытым текстом сообщая «лямбдам», что ребята они хорошие, да вот не с тем дружат. Надо не дружить, и тогда всё будет в порядке. Опять прилила кровь в голову и от греха подальше Глеб пошел не разбирая дороги. Его снова догнали. Успокоили. Никто не вспомнил о флаге, вывешенном на сцене дворца с другими пропагандистскими материалами.


  Эпизод в Эпизоде ДВА. Серый в яблоках конь или же Цирк с конями..
Двадцать девять лет назад.
Гребнегорск, база отдыха университета.

   - Если бы у нас был противогаз, мы бы изобразили слона.
   - Какого слона? Мамонта?
   - На мамонта противогаз не потянет. Обычного слоника, циркового. Парни в Кают-компании здорово показали слона…
   - Противогаза у нас нет, искать некогда и кому здесь, на курорте, противогаз нужен…

   Новый Год Лямбда и другие встречали в горном лесу, на университетской турбазе. Деревянные домики с тонкими стенками кое-как отапливались угольными печками. В  другом крыле длинного холодного здания разместились туристы с математического. И судя по всему, одним хороводом вокруг наряженной ёлочки на поляне у них дело не ограничится. Там явно репетировалась программа номеров и развлечений. А ведь и археологи готовились, притащили небьющиеся яркие пластиковые шары ( Глеб протыкал их проволочками и скручивал концы проволочек в петелечки).

   - Давай сделаем Тигру. Полосатое одеяло сойдёт… Женечка у нас будет укротительницей…
   - А голову…
   - Ушки соорудим…
   - Надо маску… И потом, ты будешь передними ногами, я задними, для Тигры довольно неуклюже.
   - Тогда я сделаю маску коня. Есть пара белых вкладышей в спальники…
   - И будет у нас белый конь…
   - Кони белыми не бывают,  они серыми называются.  Серый в яблоках конь – это класс! Ищи яблоки!

   Белая картонная коробка с яблоками отыскалась на кухне. Если разложить, скрепить скотчем изнутри… Глеб набросал контур лошадиной морды анфас. Самыми опознаваемыми стали два уха.  Прорези для глаз обведены угольком, им же обозначена узда с подуздником.
   - Нанизывай яблоки на шнурок ожерельем.

   Далее изнутри система завязочек и креплений – маска готова, ожерелье тоже. Репетировать уже было некогда, оговорили порядок и кто что делает.

   В общей комнате при входе уже шло самодеятельное представление. Туристы веселились от души, бесшабашно. Женечка въехала на середину верхом на сером в яблоках коне – ожерелье на шее у Глеба. Очень хотелось бы  изобразить выездку, но задние ноги,. Они же Юра, не справлялись. Ему в согнутом положении вообще ничего не видно. Идею отставили. Женечка сошла на пол и подняла импровизированный хлыст.

   Конь замер. Конь присел на задние ноги. Конь изобразил комплимент передней правой, потом по команде левой. Под маской и Глеб мало что видел. Глазные отверстия сделаны «по-лошадиному, отнюдь не напротив человеческих глаз. Пассаж и пиаффа (медленная рысь в манеже с высоким подниманием ног)  рысь на диагонали, затем испанский шаг…

   Цирк начался после.

   Дальше логика подсказывала леваду (конь поднимается на согнутых задних ногах, передними играет в воздухе), но Румпель держал в голове номер со слоном. Там было наоборот, Слон упирался передними, а второй человек повисал на нём. Он обхватил руками Глебову поясницу, Глеб так понял, что Юра его держит…

   От земли оторвались оба одновременно…

   Яблоки покатились по полу…

                ….
(«Снова весна» Исполнение Александр Кавалеров.)

   14 августа 20** года
Лагерь на Жилансут.

   - Значит, свежий хлеб, свежее масло, фарш, если будет, фрукты-овощи посвежее и сигареты, мне и студентам, они потягивают…
   - И пиво, - добавила Ланни. Я когда смету подавала, мне три раза вписывали водку. Видимо, они нас без водки не представляют. А может и себя без неё на нашем месте. Ну, я взбрыкнула, сошлись на пиве – пустыня, всё-таки…

   Женька вызвалась скататься с Тормозом не в ближайший посёлок, а в райцентр, так вернее. В посёлок  на 40 километров ближе, но магазинчик работает  в местном ритме, очень нерегулярно. И вряд ли местные курят дамские длинные сигареты…

   Володя Тормоз был доволен, Румпель догадывался чем и немного волновался. Узнал он Володю лучше, чем в первый вечер, и убедительно растолковал диспозицию, но всё же…И показал исподтишка кулак. Тормоз приложил правую руку к сердцу.

   «Буцефал» укатил, помахав напоследок флагом пылевого облака. И маленький лагерь экспедиции  вернулся  к своей обычной жизни. На раскопе начали снимать верхний слой.

   Женечка объявилась после обеда. Пешком, не по дороге, а срезая по горам.
   - Решила пройтись, вспомнить полевую молодость. Да нет, я карту глянула еще утром, мне хватает. Вот сигареты кончились – ведь забудет, Т-т-ор-р-р-моз…

   Тормоз прикатил под вечер, подкатил к «Белой лошади» и начал выгружаться.
   - Масло, Эльза Тимуровна, я купил домашнее, в магазины не завозяфт, говоряфт, что месфтные не берут, у всех своё… Вот еще сливки, уфтром будуфт за сметану. Помидоры-огурцы, апельсинов не было, молодая карфтошка – у них она еще молодая, пива два ящика…

   Опережая Женю, к Тормозу подскочил Румпель.
   - Без рук, Юрий Викфторыч, всё было без рук!  Всё фтолько по взаимному согласию. Вофт к согласию мы не пришли, эфто было. А всё осфтальное как в приличном общесфтве…

   Подошла и Евгения Витальевна. Для просто Женечки слишком много грозовой энергии.
   - Мои сигареты! И только скажи, что не купил…
   - Как можно! Забыфть про вас – да ни в жизнь! Ваша красофта незабываема…

   Женька взяла свой блок и её отпустило.
   - Будем считать недоразумением. – таким шагом не уходят, так только удаляются.
   - «Да, вы, конечно, неприсфтупная вершина!
Но я даю вам слово тфёрдое  своё!
Когда-нибудь, как альпинисфт и как мужчина,
Настанефт день, и я залезу на неё!» *
    - Ну ты наглец! – прокомментировал Румпель Роблес...