Зола былых костров. Эпизод П

Рябоконь во студенчестве.
Эпизод П. ПЕРСОНА НОН ГРАТА.
Глеб Рябоконь во студенчестве

Двадцать восемь лет назад.
Колючинск.

   - Хорошие же ребята – Ланни узнала голос доцента Семивёрстова,  в библиотечном зале акустику приглушают, но случаются чудеса и, похоже, Ланни попала в акустический коридор.

   Доцент с женой, тоже преподавателем, и «музейной дамой» бывали в их доме в гостях у матушки. В семье Холлопайнен хранили древний карельский обычай именовать родителей матушкой и батюшкой. Сама Ланни должна была дождаться матушку в библиотеке и передать забытую в печатной  машинке рукопись отчёта

   Обаяние Павла Борисовича, доцента Семивёрстова, сокращенно СПБ,  признавал даже Глеб Рябоконь.

   Только он наблюдал со стороны. Нет, «Литера Альфа: Начальник всегда прав. Литера Бета: В случае, если начальник не прав,  смотрите Литера Альфа». Отрицать исполнительность Борис Николаич хотел бы, да не мог. И не от Пункта А до Пункта Б. Но вот «мысли об облаках», как называл это  СПБ., раздражали.
Пробовал ли Семивёрстов обаять Глеба – скорее нет, чем да. Незачем. Если девочки студентки без ума от еще молодого преподавателя и сердцееда со стажем, а мальчики ценят компанию где девочки, то душа еще одного упёртого  хохла не проблема, чтобы расточать своё внимание. Хохол упёртый пришел сам, сходу заявил, что будет заниматься археологией, раз отец его геолог, и ему на роду написано быть полевиком, детство на буровой, палатки, удочки, костры и все дела, но он, Рябоконь увлекся древней историей, а брак между историей и геологией – это археология. И опыт уже имеется, были среди геологов любители и не просто даже любители, а  ссыльные археологи, определённые судьбой  в геологоуправление. Навыки определения горных пород и минералов имеются, клятву археолога каменщика усвоена : Свято верую в раковистый скол.

   Семивёрстова передёрнуло. В университете археолог-каменщик Бардыкин ему зачОт не поставил.

Парочка стандартных приёмов обаяния   не сработала, ну и пёс с ним. Пусть носится со своими камнями, идеями и маршрутами. «Турист» - место в таксономике было найдено и баста. Работает на меня пока – пусть работает. Путешествия по раскопкам, красивые закаты и рассветы, песни у костра  для всех – не убудет. Полезных идиотов довольно и в Старой Гвардии.

   Археологическая экспедиция Уральской Школы Бадера Отто Николаевича держится на сахемах.

Сахемы – это такие индейские вожди преклонного возраста и хранители традиций. Или студенты старших курсов, которые не первый год в экспедиции, прошли Крым и Рим,  и знают что почем. Начальник отряда или даже экспедиции распределяет среди них обязанности. Обычно каждый год новые. То есть помимо курсов лекций и практик, отмечаемых в зачётке, студенты-археологи получают еще иную практику.

   Помимо сахемов с руководящими так или иначе функциями, в Гвардию  конкретно Семивёрстова – его личное детище – включались и «старые» кружковцы со Станции юных Туристов и Юных Натуралистов, из Дворца Детского Творчества - ДДТ, из школьных кружков, что вели выпускники Семивёрстова. Два выпуска уже были его.

   На взгляд просто волонтера Игоря Бундича Глеб Рябоконь несомненно был членом Старой Гвардии – с его-то полевым опытом и товарищеской надёжностью где же еще ему быть? Самого Игоря привлекала выездная жизнь, романтика, костры-палатки, айлавьюнчики под звёздами…Перспективы послестуденческой жизни были ясны, три года отучительствовать, пойти в депутаты…Археология как активный отдых, где за организацию душа не болит, а наукой пусть занимаются доцент и Рябоконь. Проблемой было то, что Рябоконь как исполнитель был коньком с норовом. Он охотно учился методике, но «делать науку», выражение Игоря, собирался для себя.
«Временный пассажир», определил Семивёрстов. Пользу для диссертации извлечь можно, но и допускать к деталям парня с подвохом было чревато. Яростный спорщик по разным поводам не упустит случая на защите, ну как пример.
   И ко всему, к нему начали липнуть очень перспективные ребята.

   -  Вполне могут заменить старую гвардию. Вот только не знаешь, какой номер выкинут завтра. Рассказать потом – забавные байки получаются, но это потом, а сейчас – отвлекают, нервируют.

Только представить, пока я ходил отмечать  командировочные в Горсовет Изумрудного, они из баллончика расписали Доску Почета надписью «Как хорошо, что нами правит этот Гудвин! Великий и Ужасный.» Это вам не банка горчицы  Тани Скуратовой. При раннем знакомстве Семивёрстов рассказывал байки об экспедиции, среди них была про  стащенную из  совхозной столовой баночку горчицы.

   - Они все трое влюблены в эту девочку и соперничают. – это «музейная дама» и вечный «секретарь» доцента.

   - Гм… тоже вот проблема… Этот Глеб – он же уже не мальчик, ему чего нужно от детей? Извращенец? А не дай бог, что-то учудят, «нежелательная беременность» там, нас же всех прикроют. Вон Шалазинский отряд закрыли – ребенок пятнадцати лет то ли утопился, то ли утонул, там речка – курам вброд… А что этот Глеб творил на могильнике в Покровке? Они бегали на перекурах купаться в речке, так он нашел бьющий в реке родник и нырял воду пить. Как не утонули, чудом. Но ведь заразу могли подхватить… Оно нам надо, дизентерийный карантин в лагере? Или сибирская язва – скотомогильник от коллективизации недалеко же…

   - Он мне признался, что у них уже всё решено. Ждут восемнадцатилетия Жени и женятся. Так мило…

    - Не было печали… Они же такие разные! Такие разные семьи. Завкафедрой  на Горном факультете и какой-то буровой мастер… Они никогда не найдут общего языка. И Глеб никогда карьеру не сделает, чтобы в наш круг пробиться. Юра Жене больше подходит. Кстати, как он воспринял?

   - Делает вид, что ничего не произошло. Или не знает, не верит. Считает, что у него есть шансы..

   - А почему бы старшим товарищам и добрым наставникам не помочь молодым людям? Этот Глеб – он для нас совсем лишний. На раскопе они все хорошо работают.  Как команда., Но волонтером больше,  волонтером меньше… Меня он вообще раздражает, самонадеянный, самоуверенный, лезет с глупыми вопросами… Вот только представь, разбираем скифский звериный стиль.  Доходим до времени финала – всё, конец занятия, мне бежать, а он пристал: Вот есть скифский звериный стиль и скандинавский звериный стиль.  Есть область контакта двух культур и народов в Причерноморье, есть время борьбы и коалиций племён. Не был ли скандинавский звериный стиль продолжением скифского? Что ж, опаздываю, но пришлось разъяснять, что нас интересует  датировка стилистические особенности и культурная принадлежность Всё! Остальным пусть философы занимаются, им делать нечего.

    Так что, я попрошу тебя, Раиса Михайловна, поговори с Юрой, Женей… нет, с Женей не сейчас, с ребятами, чтобы не дружили с этим Глебом. Не наш это тип. В армию уйдёт – вернётся вообще другим человеком…

    Ланни стало интересно, что за люди так озаботили доцента Семивёрстова.

   Кто б знал, что любопытство свернёт целеустремлённую карельско-татарскую девочку с пути  изучения политических наук на археологическое отделение. Само поступление в университет было в кармане.

   А дома матушка со смехом рассказывала, какое было лицо, когда в деканат доставили на его имя пять билетов на дирижабль до Зурбагана… Имитация аэрофлотовских билетов полная…

   - А, самая проблема была достать использованные билеты хорошей сохранности. А дальше дело химии, рейсфедером нанесли раствор хлорки, вытравили старую надпись и вписали строго по выцветшим строчкам  дату, название порта и название дирижабля вместо Ила восемьдесят шестого. – Юра Роблес гордился этим подвигом «людоедов»