Анжелика в Версале

Глава 5

Анжелика ждала Дегре в его доме на мосту Нотр-Дам. Полицейский любил жить на мостах, а те, кого он преследовал, обитали под ними.

Но со времени, когда Анжелика несколько лет тому назад в первый раз побывала у адвоката в полуразрушенном доме на Малом мосту, декорации разительно переменились.

Теперь Дегре стал владельцем дома на роскошном мосту Нотр-Дам. Это почти новое здание, выкрашенное в «естественные» яркие цвета, отражало дурной вкус зажиточных мещан. Его фасад был украшен изображениями античных богов, держащих плоды и цветы, медальонами с профилями королей и статуями.

Комната, куда Анжелику провел привратник, отвечала все тем же лишенным изысканности буржуазным вкусам. Но молодая женщина лишь мельком взглянула на широкую кровать с балдахином, который поддерживали витые колонны, и на рабочий стол, уставленный безделушками из позолоченной бронзы.

Она даже не спрашивала себя, при каких обстоятельствах адвокат смог обзавестись таким достатком. Дегре был для нее одновременно и настоящим, и прошлым. Похоже, он знает о ней все, и это ее успокаивало. Молодой человек казался суровым и безразличным, но он был надежным, как опора моста. Вручив ему свое последнее послание, Анжелика может уйти со спокойной душой: ее дети не останутся брошенными на произвол судьбы.

Открытое окно выходило на Сену. Слышался плеск весел. Лодок было столько, что казалось, будто под пролетами моста струится водопад.

На улице стояла прекрасная погода. День выдался теплым. Мягкое весеннее солнце отражалось на черно-белом тщательно отполированном плиточном полу.

Наконец Анжелика услышала в коридоре звон шпор и уверенные шаги. Она узнала походку Дегре.

Молодой человек вошел в комнату, не выразив никакого удивления.

— Рад приветствовать вас, мадам. Сорбонна, у тебя грязные лапы, сюда нельзя.

И на сей раз Дегре был одет если не с шиком, то весьма добротно. Нашивки из черного бархата подчеркивали воротник широкого плаща, который он бросил на стул. Но когда молодой человек небрежным жестом снял шляпу и парик, Анжелика узнала прежнего Дегре. Затем он отстегнул шпагу. Казалось, у полицейского отличное настроение.

— Я только что от господина д’Обре. Все складывается наилучшим образом. Дорогая, вы встретитесь с самыми видными деятелями торговли и финансов. Скорее всего, на встрече будет присутствовать сам господин Кольбер.

Анжелика вежливо улыбнулась. Все эти фразы казались ей совершенно пустыми, они не могли вывести ее из оцепенения. Ей не доведется познакомиться с господином Кольбером. В тот самый час, когда все эти могущественные особы соберутся в некоем удаленном квартале, тело Анжелики де Сансе, графини де Пейрак, Маркизы Ангелов, уже будет плыть по течению вдоль берегов Сены. Тогда она станет свободной: никто не сможет до нее добраться. И может быть, соединится с Жоффреем…

Молодая женщина вздрогнула, потому что Дегре продолжал говорить, но она его не понимала.

— Что вы сказали?

— Я говорю, мадам, что вы пришли слишком рано, до встречи еще много времени.

— Да, но я пришла к вам совсем по другому поводу. На самом деле я здесь мимоходом. Меня ждет один довольно привлекательный щеголь, с которым мы пройдемся по торговым галереям Дворца правосудия, я хочу посмотреть последние новинки. Может быть, потом прогуляюсь по Тюильри. За таким развлечением я без лишних волнений дождусь назначенного часа. Но тут один конверт, который мне несколько мешает. Не могли бы вы оставить его у себя? Я заберу на обратном пути.

— Всегда к вашим услугам, мадам.

Дегре взял запечатанное письмо, подошел к полке, открыл стоявшую на ней небольшую шкатулку и убрал туда конверт.

Анжелика наклонилась, чтобы взять веер и перчатки. Все оказалось очень просто, обошлось без лишних осложнений. Вот так же спокойно, неспешно она отправится вдоль Сены. Надо лишь в определенный момент свернуть к воде… И солнце будет блестеть на водной глади точно так же, как оно блестит на черно-белых плитках пола…

Странный скрежет заставил Анжелику поднять голову. Она увидела, как Дегре поворачивает ключ в замке. Затем, с совершенно естественным видом, мужчина убрал ключ в карман и, улыбаясь, вернулся к молодой женщине.

— Присядьте ненадолго, — сказал он. — Уже давно собираюсь задать вам два-три вопроса, и ваш визит представляется мне весьма подходящим поводом для этого.

— Но… меня ждут!

— Подождут, — ответил Дегре, по-прежнему улыбаясь. — Впрочем, я не отниму у вас много времени. Сядьте, прошу вас.

И он указал ей на стул перед столом, а сам сел напротив.

Анжелика слишком устала, чтобы возражать. Вот уже несколько дней она двигалась и действовала, как сомнамбула.

Что-то в происходящем несколько смутило ее. Но что?.. Ах да! Почему Дегре запер дверь на ключ?

— Необходимые мне сведения касаются довольно серьезного дела, которым я занимаюсь в настоящее время. От них зависит жизнь нескольких человек. Мне потребовалось бы слишком много времени, чтобы объяснить вам подоплеку расследования. Впрочем, этого и не нужно. Достаточно, чтобы вы ответили на мои вопросы. Итак…

Полицейский говорил очень медленно, не глядя на Анжелику. Он прикрыл глаза и провел ладонью по лицу. Казалось, он погрузился в далекие видения. — Около трех лет тому назад, ночью, после ограбления аптекаря из предместья Сен-Жермен месье Глазера, были схвачены два мелких воришки. Насколько я помню, в воровской среде у них были клички Сорви-Замок и Осторожный. Их повесили. Но перед смертью, во время дознания, бандит Осторожный произнес несколько фраз, о которых я узнал несколько позже, работая с протоколами допросов в Шатле. Эти фразы проливают свет на расследование, что я веду сейчас. В данном признании Осторожный сообщил, что он увидел в ту ночь, во время своего короткого визита к месье Глазеру. К несчастью, его показания весьма неточны. Этот бессвязный лепет дает почву для множества подозрений, но ничего не доказывает. Итак, я хотел бы, чтобы вы рассказали, что же случилось у старика Глазера?

Мир становился все более и более нереальным. Очертания окружающих предметов поплыли перед глазами. Анжелика видела только всполохи какого-то странного огня в широко раскрытых темно-карих глазах Дегре.

— Вы спрашиваете об этом у меня? — поразилась Анжелика.

— Да. Что вы видели в ту ночь у старика Глазера?

— Как я могу вам это сказать? Полагаю, вы потеряли рассудок.

Дегре вздохнул и опустил ресницы — странный свет угас. Молодой человек взял со стола гусиное перо и начал машинально вертеть его между пальцами.

— В ту ночь в доме старика Глазера была женщина, сопровождавшая налетчиков. И я уверен — не просто женщина! Дама носила особый титул среди воров: Маркиза Ангелов. Вы никогда о ней не слышали? Нет? Женщина была любовницей известного парижского бандита Весельчака. Этот самый Весельчак был схвачен в 1661 году на ярмарке Сен-Жермен и повешен…

— Повешен! — вскричала Анжелика.

— Нет, нет, — очень тихо произнес Дегре, — не беспокойтесь, мадам… Его не повесили. На самом деле он сбежал: прыгнул в Сену и… утонул. Его тело обнаружили с двумя фунтами песка во рту, раздутое, как бурдюк. Жаль, красивый был мужчина! Я понимаю, почему вы так побледнели! Однако вернусь к Маркизе Ангелов, достойной подруге этого бедолаги, который, как вам известно, был знаменитым вором и убийцей. Итак, ее правление оказалось кратким, но весьма впечатляющим: маркиза принимала участие в многочисленных ограблениях, в вооруженных нападениях на кареты, например на экипаж дочери гражданского лейтенанта Парижа. За ней числится несколько убийств, в том числе убийство стражника из Шатле, которому, поверьте мне на слово, она очень умело вспорола живот…

После глубокой апатии последних дней к ней вдруг вернулась способность мыслить здраво. Она почувствовала, что оказалась в западне.

Ее взгляд обратился к распахнутому окну, откуда доносился шум воды. Сена совсем рядом!.. Дорога к бегству! «Я сразу пойду на дно! И покончу с миром людей, с этим гнусным миром!»

— Маркиза Ангелов была вместе с Осторожным в доме Глазера, — продолжил Дегре. — Она видела то же самое, что и этот человек. Она…

Анжелика метнулась к окну. Но Дегре оказался проворнее. Полицейский схватил молодую женщину за запястья и грубо оттолкнул ее назад, к стулу. Выражение его лица изменилось.

— Ха! Вот еще, — прогремел он. — Со мной эти трюки не пройдут!

Совсем близко Анжелика увидела его жестокое лицо.

— Давай, говори, да побыстрее, если не хочешь, чтобы я тебя как следует встряхнул. Что ты видела у старого Глазера?

Анжелика внимательно смотрела на своего мучителя. В ее сердце столкнулись два противоречивых чувства: страх и гнев.

— Я запрещаю вам говорить мне «ты».

— Я всегда говорю «ты» девицам, которых допрашиваю.

— Полагаю, вы окончательно обезумели.

— Отвечай! Что ты видела у Глазера?

— Я позову на помощь.

— Можешь орать сколько захочешь. В доме только стражники. Им запрещено входить ко мне даже в том случае, если они услышат, как здесь кто-то кричит, что его убивают.

У Анжелики на висках выступили капельки пота.

«Нельзя, — промелькнуло у нее в голове, — ни в коем случае нельзя потеть. Николя говорил, что это дурной признак. Это значит, что арестованный „клюнул на удочку“ и сейчас выдаст товарищей…»

Ей на щеку обрушилась звонкая пощечина.

— Ты будешь говорить? Что ты видела у Глазера?

— Мне нечего вам сказать. Животное! Дайте мне уйти.

Дегре склонился к Анжелике и, схватив ее за локти, заставил встать. Движения его при этом были плавными, словно он обращался с тяжелобольной.

— Так ты не хочешь говорить, моя прелесть? — произнес он с неожиданной мягкостью. — Знаешь, это весьма нелюбезно с твоей стороны. Ты хочешь, чтобы я рассердился?..

Мужчина по-прежнему держал Анжелику под локти. Очень медленно его руки скользнули к ее ладоням и резко отвели ей локти назад. Тело пронзила острая боль, и она громко закричала. Казалось, что ее руки разрывают железными щипцами. Хватка полицейского была столь сильной, что Анжелика не могла даже пошевельнуться, не испытав при этом чудовищной боли, как будто бы меж ребер ей вонзают кинжал. Но больнее всего было пальцам, которые Дегре выворачивал из суставов, растягивая в разные стороны, так что любая попытка шевельнуть ими превращалась в изощренную пытку.

— Давай, говори! Что там произошло у Глазера?

Пот струился по лицу Анжелики. Невыносимая боль разрывала затылок, спускалась к лопаткам и разливалась по пояснице.

— Я не требую от тебя каких-то ужасных признаний. Всего лишь незначительные сведения по делу, которое тебя в сущности не касается — ни тебя, ни твоих друзей-бандитов… Говори, красавица, я тебя слушаю. Ты по-прежнему не желаешь говорить?

Дегре сделал чуть заметное движение, и тонкие пальцы Анжелики хрустнули. Женщина взвыла от боли. Без тени сострадания полицейский продолжил:

— Итак, твой приятель Осторожный на допросе в Шатле говорил про муку, белую муку… ты ее тоже видела?

— Да.

— Что это было?

— Яд… мышьяк.

— Ого! Ты даже знаешь, что это был мышьяк? — бывший адвокат рассмеялся.

Он отпустил Анжелику и о чем-то задумался. Истерзанная болью, молодая женщина попыталась восстановить дыхание.

Вскоре Дегре прервал свои раздумья и, снова толкнув Анжелику на стул, придвинул к ней свой табурет и уселся напротив.

— Теперь, когда ты стала послушной, я больше не причиню тебе боли.

Он устроился совсем близко и сжимал своими коленями дрожащие колени Анжелики. Она взглянула на свои ладони, которые показались ей мертвенно-бледными и как будто мертвыми.

— Теперь расскажи мне свою маленькую историю.

Полицейский склонил голову и больше не смотрел на собеседницу. Он вновь превратился в строгого исповедника, готового выслушать самые страшные тайны. Монотонным голосом Анжелика начала рассказ.

— У Глазера была комната с ретортами… лаборатория. — Ничего особенного… Всем известно, что он — аптекарь.

— На столе на бронзовом блюде лежал белый порошок. По характерному запаху чеснока я сразу же поняла, что это такое. Осторожный хотел попробовать. Я ему помешала и сказала, что это яд.

— Что еще ты заметила?

— Рядом с блюдом мышьяка лежал пакет из грубой бумаги, запечатанный красным сургучом.

— Там была какая-нибудь надпись?

— Да: «Для господина Сен-Круа».

— Отлично! Затем?

— Осторожный опрокинул реторту, она разбилась. Должно быть, шум разбудил хозяина дома. Мы бросились бежать, но, пересекая вестибюль, услышали, как по лестнице спускается аптекарь. Он крикнул: «Нанетт! (или какое-то похожее имя). Вы опять забыли запереть кошек». А еще он сказал: «Это вы, Сен-Круа? Ищете порошок?»

— Превосходно! Превосходно!

— Потом…

Полицейский пренебрежительно махнул рукой.

— Что было потом, уже не важно! Я узнал все, что мне необходимо…

Потом… Анжелика снова увидела темную улицу, приближающийся силуэт собаки Сорбонны. Она увидела себя, бегущую со всех ног. Прошлое не хотело умирать. Оно возрождалось, возвращалось вновь — черное, гнусное, отвратительное. Оно стирало годы кропотливого и честного труда. У нее перехватило дыхание, во рту все горело. Наконец она сумела выдавить из себя:

— Дегре… как давно вы знаете?..

Полицейский бросил на собеседницу насмешливый взгляд.

— Что ты — Маркиза Ангелов? С той самой ночи. Уж не думаешь ли ты, что я стану отпускать девку после того, как сцапал ее, а главное — возвращать ей нож?..

Так, значит, он ее узнал! Узнал, как низко она пала. Анжелика торопливо заговорила:

— Мне следует все вам объяснить. Когда-то Весельчак был маленьким пастухом, он жил в том же краю, что и я… друг детства. Мы говорили на одном и том же диалекте, он и я.

— Я не прошу пересказывать мне историю твоей жизни… — жестко оборвал ее Дегре.

Но Анжелика вцепилась ему в рукав и жалобно воскликнула:

— Нет… мне необходимо вам сказать… Нужно, чтобы вы меня поняли. Это мой товарищ по детским играм. Он был слугой в замке. Потом исчез. Он разыскал меня, когда я приехала в Париж… Вы должны понять, он всегда хотел обладать мной… А когда все меня бросили… И вы тоже, вы бросили меня… там, в снегу. А он подобрал меня, и я оказалась в его власти… Да, это правда, я была с ним, но я никогда не совершала тех преступлений, о которых вы говорили. Дегре, это не я убила стражника Мартена, клянусь вам… Мне пришлось убить всего один раз. Да, я убила Великого Кесаря. Но я это сделала, чтобы спасти свою жизнь и спасти моего ребенка.

Дегре изумленно поднял брови.

— Так это ты убила Великого Кесаря, Корытышку-Ролена, которого боялся весь воровской мир?

— Да.

Бывший адвокат тихонько рассмеялся.

— Ну и дела! Вот так номер, эта Маркиза Ангелов! Убила, сама? Своим огромным ножом? Чик!

Анжелика стала бледной как полотно. Она видела в двух шагах от себя слабеющее чудовище с перерезанным горлом, из которого сильными толчками выплескивалась алая кровь. Молодой женщине показалось, что сейчас ее вырвет. Дегре, смеясь, похлопал ее по щеке.

— Ну-ну, что за мрачный вид! Похоже, ты совсем закоченела. Иди ко мне, я тебя согрею.

Полицейский притянул Анжелику к себе на колени, крепко сжал ее и с неожиданной жестокостью куснул ее губу.

Анжелика вскрикнула от боли и вырвалась из его объятий.

Вдруг она вновь обрела былое спокойствие.

— Месье Дегре, — сказала она, пытаясь собрать остатки достоинства, — я была бы вам обязана, если бы в отношении меня вы приняли какое-то решение. Я арестована или вы позволите мне уйти?

— В данный момент — ни то, ни другое, — беззаботно заявил молодой человек. — После столь доверительной беседы, как наша, мы не можем просто так расстаться. Ты еще подумаешь, что полицейский — жестокосердное животное. А ведь я могу быть очень нежным.

Дегре встал рядом с Анжеликой. Он продолжал улыбаться, но в его глазах вновь заплясали красные искры. И не дав ей опомниться и защититься, молодой человек поднял ее на руки. Склонив к ней свое лицо, он прошептал:

— Иди сюда, моя красивая кошечка.

— Я не желаю, чтобы вы разговаривали со мной подобным образом! — закричала Анжелика.

И разрыдалась.

Внезапно на нее налетел ураган слез. Неистовые рыдания разрывали сердце, душили ее.

Дегре поднял молодую женщину на руки и перенес на кровать. Некоторое время он спокойно и очень внимательно смотрел на нее, а когда ее отчаяние стало постепенно затухать, начал раздевать Анжелику. Она почувствовала его пальцы у себя на шее, когда с ловкостью горничной он вынимал булавки из ее корсажа. У нее не осталось сил сопротивляться, она захлебывалась в слезах.

— Дегре, какой вы злой! — рыдала Анжелика.

— Нет, душечка, я не злой.

— Я думала, вы мой друг… Я думала… О боже, как я несчастна.

— Ну! Ну! Что за мысли, — произнес Дегре снисходительно-ворчливым тоном.

Ловким движением он задрал ее широкие юбки, развязал подвязки, снял шелковые чулки и туфли.

Когда Анжелика осталась в одной рубашке, бывший адвокат отошел от кровати, и она услышала, как он, посвистывая, раздевается сам, швыряет по углам комнаты сапоги, жюстокор, портупею. Потом он прыгнул на кровать и задернул полог.

В теплом полумраке алькова большое тело Дегре казалось красным, покрытым черным бархатным пушком. Он ничуть не утратил своей напористости.

— Эгей, девочка! Что ты трепещешь, как лань? Кончай плакать! Сейчас мы с тобой повеселимся. Давай, подвигайся ко мне!

Он сорвал с Анжелики рубашку и одновременно так звонко хлопнул ее пониже спины, что она подскочила, взбешенная подобным унижением, и вонзила ему в плечо маленькие острые зубы.

— Ах ты стерва! — воскликнул Дегре. — Кто-то заслужил наказание!

Анжелика стала отбиваться. Завязалась яростная борьба. Молодая женщина выкрикивала самые непристойные оскорбления, какие только приходили ей на ум. Она пустила в ход весь лексикон Польки, а Дегре хохотал, как сумасшедший. Эти раскаты смеха, блеск белых зубов, острый запах табака, мешающийся с терпким запахом мужского пота, довели Анжелику до белого каления. Она не сомневалась, что ненавидит Дегре, желает ему смерти. Она грозила ему, кричала, что зарежет его. А он все сильнее смеялся. Наконец он навалился на нее всем телом и нашел ее губы.

— Поцелуй меня, — потребовал он. — Поцелуй полицейского… Надо слушаться, или я задам тебе такую трепку, что ты три дня сесть не сможешь… Поцелуй меня… Нет, целуй получше. Я уверен, что ты умеешь очень хорошо целоваться…

Анжелика больше не могла сопротивляться этим настойчивым губам, этому безжалостному рту, который кусал ее каждый раз, когда она отказывалась его поцеловать. Она уступила.Она уступила, и уже через несколько мгновений слепое желание заставило ее прижиматься к телу, которое одержало над ней верх. Их борьба обрела совершенно иной смысл, она превратилась в извечную борьбу богов и нимф в рощах Олимпа. Любовный азарт Дегре казался поразительным, неистощимым. Он передался Анжелике, как лихорадка. Молодая женщина говорила себе, что Дегре относится к ней безо всякого уважения, что никто никогда не обращался с ней подобным образом, даже Николя, даже капитан стражи. Но, откинув голову на край постели, она слышала свой смех, смех бесстыжей девицы. Теперь ей было очень жарко. Ее дрожащее тело пылало.

Молодой человек настойчиво привлек ее к себе вновь. На долю секунды ей открылось иное видение: закрытые веки, всепоглощающая страсть, лицо, на котором под напором сильного чувства не осталось и следа цинизма, исчезла вся ирония. В следующее мгновение она почувствовала, что принадлежит ему. Он опять засмеялся, как насытившийся дикий зверь. Но такой Дегре ей не нравился. В тот момент она нуждалась в нежности. Новый любовник при первой близости всегда пробуждал в Анжелике удивление, страх и даже отвращение.

Ее возбуждение спало, ему на смену навалилась свинцовая усталость.

Безучастная ко всему, Анжелика позволила мужчине вновь и вновь овладевать ею, но ее безразличие нисколько его не смущало. Ей показалось, что Дегре использует ее, как простую уличную девку.

Тогда она жалобно закричала, мотая головой из стороны в сторону.

— Оставь меня… Отпусти!

Но он не отпускал, словно хотел совершенно измучить ее.

Все вокруг почернело. Нервное напряжение, которое за последние дни не отпускало Анжелику, уступило место непосильной усталости. У нее больше не осталось сил. Ни для слез, ни для страсти…

Проснувшись, Анжелика поняла, что она лежит на скомканных простынях, раскинувшись, как морская звезда, — руки и ноги в разные стороны. Именно в таком положении ее настиг сон. Полог постели был поднят. На плиточном полу танцевали розовые блики заката. Она слышала, как поют воды Сены, проносясь между пролетами моста Нотр-Дам. К этому шуму примешивался какой-то другой, более близкий звук: приглушенное, энергичное царапанье.

Молодая женщина повернула голову и заметила Дегре, который что-то писал, сидя за столом.

В парике и в белом накрахмаленном жабо он казался очень спокойным и полностью поглощенным работой. Ничего не понимая, Анжелика смотрела на хозяина дома. Ее воспоминания были нечеткими. У нее было такое чувство, как будто тело отлито из свинца, а голова при этом удивительно легка. Наконец до нее дошло, в сколь бесстыдной позе она лежит, и она сдвинула ноги.

В этот момент Дегре поднял голову. Увидев, что его гостья проснулась, он положил перо в чернильницу и подошел к кровати.

— Как вы себя чувствуете? Вам хорошо спалось? — спросил полицейский весьма любезным и будничным тоном.

Анжелика посмотрела на него с недоумением. Она не была уверена в себе. Где она могла видеть Дегре пугающим, грубым, распутным? Разве только во сне.

— Спала? — пробормотала она. — Вы говорите, я спала? Сколько же времени?

— Право же, вот уже три часа, как я являюсь свидетелем этого прелестного зрелища.

— Три часа! — повторила Анжелика, натягивая простыню, чтобы укрыться. — Но это ужасно! А встреча с господином Кольбером?

— В вашем распоряжении еще час, чтобы к ней подготовиться.

Дегре направился к соседней комнате.

— Здесь у меня удобная ванная комната и все необходимое для дамского туалета: румяна, мушки, духи и многое другое.

Он вернулся, чтобы бросить Анжелике шелковый халат.

— Наденьте, дорогая, и поторопитесь.

Несколько оглушенная, но вместе с тем пребывающая в удивительно расслабленном состоянии, Анжелика приняла ванну и стала одеваться. Она обнаружила свои вещи тщательно сложенными на сундуке. Перед зеркалом в изобилии стояли различные мелочи, которые никак не ожидаешь встретить в уборной холостяка: баночки со свинцовыми белилами и киноварью, черная краска для век, бесчисленные флаконы духов.

Понемногу к Анжелике начала возвращаться память. Хотя для этого ей пришлось приложить немалые усилия: казалось, что голова просто отказывается работать. Она вспомнила о хлесткой пощечине, которой Дегре ее почти оглушил. О, это было ужасно! Он обращался с ней как с уличной девкой, без малейшего уважения. И знал, что именно она была Маркизой Ангелов. Как же он поступит с ней теперь?..

Она слышала, как скрипит гусиное перо. Неожиданно Дегре поднялся с места и сделал несколько шагов в сторону ванной:

— Как вы там справляетесь? Могу ли я заменить вам горничную?

Не дожидаясь ответа, он вошел в комнату и принялся ловко шнуровать ее юбки.

Анжелика не знала, что и подумать.

Воспоминания о ласках, навязанных ей полицейским, почти парализовали смущенную женщину. Но казалось, что Дегре думает совершенно о другом. Она могла бы решить, что ей все приснилось, если бы не видела в зеркале собственное лицо — лицо чувственной и удовлетворенной женщины, утомленной любовными утехами, чьи глаза обведены черными тенями страсти, а губы распухли от поцелуев. Какой стыд! Даже самый неискушенный человек заметит на ее лице следы той бурной схватки, в которую ее вовлек Дегре.

Машинально она положила пальцы на свои распухшие губы, которые продолжали гореть, почти причиняя боль.

В зеркале ее взгляд встретился со взглядом Дегре. Тот ответил ей легкой улыбкой.

— Ну да! Заметно, — сказал он. — Но это не имеет никакого значения. Важные господа, с которыми вы будете встречаться, станут всего лишь более уступчивыми… и возможно, почувствуют укол зависти.

Не ответив, Анжелика пригладила локоны и наклеила мушку на уголок скулы.

Полицейский закрепил портупею и взял шляпу. Бесспорно, он выглядел элегантно, несмотря на строгий темный костюм.

— Вы продвигаетесь по служебной лестнице, господин Дегре, — сказала Анжелика, стараясь подражать беспечности собеседника. — Теперь вы носите шпагу и ваши апартаменты, право, очень солидны.

— Я немало зарабатываю. Видите ли, общество странным образом меняется. Разве моя вина в том, что следы, которые я вынюхиваю, ведут все выше и выше? Сорбонна стареет. Но когда она умрет, я не стану искать ей замену, потому что в наше время самых страшных убийц следует искать не в грязных трущобах, а совершенно в иных местах.

Казалось, он задумался, а затем добавил, покачав головой:

— Например, в роскошных салонах… Вы готовы, мадам?

Анжелика взяла веер и кивнула.

— Должен ли я вернуть вам конверт?

— Какой конверт?

— Тот самый, что вы отдали мне, когда пришли сюда.

Молодая женщина нахмурила брови. Вспомнив про конверт, она почувствовала, что краснеет. Она всучила Дегре завещание, намереваясь затем покончить с собой.Покончить с собой? Что за нелепая мысль! Почему она хотела покончить с собой? Вот уж неподходящий момент! Ведь именно сейчас, впервые за долгие годы, она наконец-то близка к достижению своих целей и сам король Франции почти целиком в ее власти!..

— Да, конечно, — торопливо проговорила Анжелика. — Отдайте.

Полицейский открыл ящик и протянул запечатанный конверт. Но в последний момент, когда Анжелика уже собиралась выхватить письмо, молодой человек отдернул руку. С изумлением взглянув на Дегре, она заметила, что в его глазах вновь вспыхнули красноватые огоньки, которые, казалось, проникали в ее душу.

— Вы хотели умереть, не так ли?

Анжелика взглянула на него, как ребенок, пойманный с поличным. И, кивнув, опустила голову.

— А теперь?

— Теперь?.. Я уже не знаю. В любом случае, и речи не может идти о том, чтобы не воспользоваться слабоволием этих людей и не довести партию до конца. Такая возможность выпадает раз в жизни, и я убеждена, что если сумею наладить производство шоколада, то смогу вернуть свое состояние.

— Вот и отлично.

Дегре подошел к камину и бросил конверт в огонь. Когда он полностью исчез в пламени, полицейский, как обычно спокойный и улыбающийся, повернулся к Анжелике.

— Дегре, — прошептала она, — как вы догадались?..

— Ах! Дорогая, — воскликнул он, смеясь, — вы и вправду полагаете, что я настолько глуп, чтобы поверить женщине, которая пришла ко мне домой с безумным видом, без пудры и помады на лице, будто у нее назначено свидание и будто бы она собирается на прогулку по галерее Дворца правосудия?.. Впрочем…

Казалось, Дегре колеблется.

— Я слишком хорошо вас знаю, — продолжил он. — Я сразу понял: что-то стряслось, дело принимает серьезный оборот, и потому следует действовать быстро и решительно. Принимая во внимание мои дружеские намерения, вы простите меня, мадам, за то, что я обошелся с вами несколько грубо?

— Еще не знаю, — в голосе Анжелики проскользнула обида. — Я подумаю.

Но Дегре расхохотался, смерив ее пылким взором. Она почувствовала себя оскорбленной, но в то же время поняла, что лучшего друга ей во всем мире не найти. Полицейский добавил:

— Что касается тех сведений, что вы мне сообщили… столь любезно, то вам не следует волноваться о последствиях. Эти сведения действительно ценны, но они были всего лишь предлогом. Конечно, я их учту, но вообще-то я уже забыл, кто мне их предоставил. И еще один совет, мадам, если, конечно, вы позволите скромному полицейскому: всегда смотрите только вперед. Никогда не обращайте свой взгляд к прошлому. Старайтесь не ворошить пепел… Особенно пепел, развеянный по ветру. Потому что каждый раз, когда вы будете вспоминать о нем, вам захочется умереть. А меня может не оказаться рядом, чтобы вовремя избавить вас от этих мыслей…

Были приняты все мыслимые меры предосторожности. Карета с опущенными шторами доставила Анжелику, в маске и с завязанными глазами, в небольшой домик в пригороде Вожирар. Повязку с нее сняли только после того, как ввели в комнату, освещенную несколькими факелами. Здесь находились четверо или пятеро чопорных мужчин в париках, которые всем своим видом показывали, что крайне раздосадованы этой встречей.

Если бы не присутствие Дегре, Анжелика испугалась бы, что позволила заманить себя в ловушку, из которой ей не выбраться живой.

Но намерения месье Кольбера, мещанина с холодным и суровым лицом, были кристально честны. Именно этот человек неблагородного происхождения, осуждавший разгул и непомерные траты придворных, признал вполне обоснованными и справедливыми требования, которые Анжелика высказала королю. Государь и сам понял это — правда, не без помощи скандальных памфлетов Грязного Поэта.

Вскоре Анжелика догадалась: если присутствующие с чем-то и спорят, то скорее для проформы. Ее позиции были неуязвимы.

Через два часа, покидая высокое собрание, она уносила с собой обязательство, согласно которому из королевской казны ей должны были вручить 50 000 ливров на восстановление трактира «Красная маска». Был подтвержден и патент на производство шоколада, пожалованный когда-то отцу молодого Шайю. На сей раз в него было внесено также имя Анжелики, а кроме того отдельно оговаривалась ее независимость от цеховых организаций.

Анжелике предоставлялись всевозможные льготы на приобретение сырья для производства шоколадного напитка. И наконец, в счет возмещения убытков лично для себя она попросила одну акцию недавно основанной Ост-Индской компании.

Последнее условие договора удивило ее собеседников. Но эти господа, ведающие финансами, поняли, что молодая женщина отлично разбирается в делах. Анжелика напомнила, что ее коммерция неразрывно связана с экзотическими продуктами, и Ост-Индская компания только выиграет, если обзаведется клиенткой, которая будет заинтересована в ее процветании и в получении поддержки от самых крупных состояний королевства.

Месье Кольбер, ворча, согласился, что требования молодой особы хотя и значительны, но уместны и обоснованны. Собрание пришло к обоюдному соглашению. Подчиненные лейтенанта полиции, господина д’Обре, отправятся в лачугу, стоящую где-то в чистом поле, и обнаружат там сундук, доставленный неизвестными лицами. В сундуке будут лежать отпечатанные памфлеты с разоблачениями имен маркиза де Лавальера, шевалье де Лоррена и Месье, брата короля.

Возвращаясь в Париж в той же карете с зашторенными окнами, Анжелика тщетно пыталась унять охватившую ее радость. Ей казалось, что просто неприлично чувствовать себя счастливой, учитывая, сколь трагические обстоятельства привели ее к триумфу. Но если все пойдет как задумано, то будет странно, если однажды она не станет одной из самых богатых женщин Парижа. Разве с деньгами она не сможет подняться на самый верх? Она будет в Версале, ее представят королю, она вернет себе положение, а ее сыновья будут воспитываться, как положено молодым дворянам.

На обратном пути ей не стали завязывать глаза, так как стояла темная ночь. Анжелика ехала в карете одна, но в мечтах и расчетах путь пролетел незаметно. Она слышала, как рядом с каретой цокают копыта лошадей ее небольшого эскорта.

Внезапно экипаж остановился и кто-то приподнял занавеску снаружи. При свете фонаря Анжелика разглядела лицо Дегре, склоняющегося к двери. Полицейский был верхом.

— Здесь я оставлю вас, мадам. Карета отвезет вас домой. Полагаю, что через два дня я снова встречусь с вами, чтобы передать вам обещанное. Все в порядке?

— Я как раз об этом думаю. Ах, Дегре, это чудесно. Если мне удастся наладить производство шоколада, я уверена: мое будущее обеспечено.

— У вас все получится. Да здравствует шоколад! — воскликнул Дегре.Покончить с собой? Что за нелепая мысль! Почему она хотела покончить с собой? Вот уж неподходящий момент! Ведь именно сейчас, впервые за долгие годы, она наконец-то близка к достижению своих целей и сам король Франции почти целиком в ее власти!..

— Да, конечно, — торопливо проговорила Анжелика. — Отдайте.

Полицейский открыл ящик и протянул запечатанный конверт. Но в последний момент, когда Анжелика уже собиралась выхватить письмо, молодой человек отдернул руку. С изумлением взглянув на Дегре, она заметила, что в его глазах вновь вспыхнули красноватые огоньки, которые, казалось, проникали в ее душу.

— Вы хотели умереть, не так ли?

Анжелика взглянула на него, как ребенок, пойманный с поличным. И, кивнув, опустила голову.

— А теперь?

— Теперь?.. Я уже не знаю. В любом случае, и речи не может идти о том, чтобы не воспользоваться слабоволием этих людей и не довести партию до конца. Такая возможность выпадает раз в жизни, и я убеждена, что если сумею наладить производство шоколада, то смогу вернуть свое состояние.

— Вот и отлично.

Дегре подошел к камину и бросил конверт в огонь. Когда он полностью исчез в пламени, полицейский, как обычно спокойный и улыбающийся, повернулся к Анжелике.

— Дегре, — прошептала она, — как вы догадались?..

— Ах! Дорогая, — воскликнул он, смеясь, — вы и вправду полагаете, что я настолько глуп, чтобы поверить женщине, которая пришла ко мне домой с безумным видом, без пудры и помады на лице, будто у нее назначено свидание и будто бы она собирается на прогулку по галерее Дворца правосудия?.. Впрочем…

Казалось, Дегре колеблется.

— Я слишком хорошо вас знаю, — продолжил он. — Я сразу понял: что-то стряслось, дело принимает серьезный оборот, и потому следует действовать быстро и решительно. Принимая во внимание мои дружеские намерения, вы простите меня, мадам, за то, что я обошелся с вами несколько грубо?

— Еще не знаю, — в голосе Анжелики проскользнула обида. — Я подумаю.

Но Дегре расхохотался, смерив ее пылким взором. Она почувствовала себя оскорбленной, но в то же время поняла, что лучшего друга ей во всем мире не найти. Полицейский добавил:

— Что касается тех сведений, что вы мне сообщили… столь любезно, то вам не следует волноваться о последствиях. Эти сведения действительно ценны, но они были всего лишь предлогом. Конечно, я их учту, но вообще-то я уже забыл, кто мне их предоставил. И еще один совет, мадам, если, конечно, вы позволите скромному полицейскому: всегда смотрите только вперед. Никогда не обращайте свой взгляд к прошлому. Старайтесь не ворошить пепел… Особенно пепел, развеянный по ветру. Потому что каждый раз, когда вы будете вспоминать о нем, вам захочется умереть. А меня может не оказаться рядом, чтобы вовремя избавить вас от этих мыслей…

Были приняты все мыслимые меры предосторожности. Карета с опущенными шторами доставила Анжелику, в маске и с завязанными глазами, в небольшой домик в пригороде Вожирар. Повязку с нее сняли только после того, как ввели в комнату, освещенную несколькими факелами. Здесь находились четверо или пятеро чопорных мужчин в париках, которые всем своим видом показывали, что крайне раздосадованы этой встречей.

Если бы не присутствие Дегре, Анжелика испугалась бы, что позволила заманить себя в ловушку, из которой ей не выбраться живой.

Но намерения месье Кольбера, мещанина с холодным и суровым лицом, были кристально честны. Именно этот человек неблагородного происхождения, осуждавший разгул и непомерные траты придворных, признал вполне обоснованными и справедливыми требования, которые Анжелика высказала королю. Государь и сам понял это — правда, не без помощи скандальных памфлетов Грязного Поэта.

Вскоре Анжелика догадалась: если присутствующие с чем-то и спорят, то скорее для проформы. Ее позиции были неуязвимы.

Через два часа, покидая высокое собрание, она уносила с собой обязательство, согласно которому из королевской казны ей должны были вручить 50 000 ливров на восстановление трактира «Красная маска». Был подтвержден и патент на производство шоколада, пожалованный когда-то отцу молодого Шайю. На сей раз в него было внесено также имя Анжелики, а кроме того отдельно оговаривалась ее независимость от цеховых организаций.

Анжелике предоставлялись всевозможные льготы на приобретение сырья для производства шоколадного напитка. И наконец, в счет возмещения убытков лично для себя она попросила одну акцию недавно основанной Ост-Индской компании.

Последнее условие договора удивило ее собеседников. Но эти господа, ведающие финансами, поняли, что молодая женщина отлично разбирается в делах. Анжелика напомнила, что ее коммерция неразрывно связана с экзотическими продуктами, и Ост-Индская компания только выиграет, если обзаведется клиенткой, которая будет заинтересована в ее процветании и в получении поддержки от самых крупных состояний королевства.

Месье Кольбер, ворча, согласился, что требования молодой особы хотя и значительны, но уместны и обоснованны. Собрание пришло к обоюдному соглашению. Подчиненные лейтенанта полиции, господина д’Обре, отправятся в лачугу, стоящую где-то в чистом поле, и обнаружат там сундук, доставленный неизвестными лицами. В сундуке будут лежать отпечатанные памфлеты с разоблачениями имен маркиза де Лавальера, шевалье де Лоррена и Месье, брата короля.

Возвращаясь в Париж в той же карете с зашторенными окнами, Анжелика тщетно пыталась унять охватившую ее радость. Ей казалось, что просто неприлично чувствовать себя счастливой, учитывая, сколь трагические обстоятельства привели ее к триумфу. Но если все пойдет как задумано, то будет странно, если однажды она не станет одной из самых богатых женщин Парижа. Разве с деньгами она не сможет подняться на самый верх? Она будет в Версале, ее представят королю, она вернет себе положение, а ее сыновья будут воспитываться, как положено молодым дворянам.

На обратном пути ей не стали завязывать глаза, так как стояла темная ночь. Анжелика ехала в карете одна, но в мечтах и расчетах путь пролетел незаметно. Она слышала, как рядом с каретой цокают копыта лошадей ее небольшого эскорта.

Внезапно экипаж остановился и кто-то приподнял занавеску снаружи. При свете фонаря Анжелика разглядела лицо Дегре, склоняющегося к двери. Полицейский был верхом.

— Здесь я оставлю вас, мадам. Карета отвезет вас домой. Полагаю, что через два дня я снова встречусь с вами, чтобы передать вам обещанное. Все в порядке?

— Я как раз об этом думаю. Ах, Дегре, это чудесно. Если мне удастся наладить производство шоколада, я уверена: мое будущее обеспечено.
Он снял шляпу, поклонился и поцеловал Анжелике руку, возможно удержав ее чуть дольше, чем дозволял этикет.

— Прощайте, Маркиза Ангелов!

Она едва заметно улыбнулась.

— Прощайте, сыч!

Анн и Серж Голон
— У вас все получится. Да здравствует шоколад! — воскликнул Дегре.