Данная ему Богом

Глава 21

Еще через неделю Карина начала понемногу вставать, но так быстро уставала, что у нее буквально подгибались ноги — она уже отвыкла ходить, а тем более подниматься и спускаться по лестнице, но  знала, что это естественное следствие аварии и обильной кровопотери и что ей надо хорошо питаться. К концу следующей недели Карина чувствовала себя почти здоровой, почти потому, что очень болела голова, у нее была средних размеров гематома, и врачи очень внимательно наблюдали за ней. Она не росла, но и не уменьшалась, именно это и было причиной головных болей.
Она настолько похудела и осунулась еще больше, щеки у нее ввалились, на всем лице жили, казалось, только глаза, руки и ноги были настолько худы, как у подростка. Она сама себе не нравилась, не говоря уже о состоянии лица, там вообще не было живого места, особенно его левая часть. В основном она все-таки лежала, у нее пока не было сил. Девушка скучала за родителями, а врач ничего не говорил ей, хотя и обещал все узнать.
 
************
Сергей Викторович вернулся в Москву через десять дней вместе с супругой Риммой Даниловной. Она была очень бледна, и в глазах была такая скорбь, что хотелось, глядя на нее, плакать. Муж не захотел оставлять ее одну, сказав, что вернется домой нескоро, надо разобраться с фирмой зятя. Римма кивнула и пошла собирать вещи. И вот они в квартире дочери, где все еще дышит здесь семьей Аграновских, фото дочери и Егора, таких счастливых, внучка красавица улыбается
– Родная, ты моя! Как мало тебе отпустил Господь, но точно забрал к себе в Рай, твоя добрая душа должна находиться только там. Господи, какое горе!
– Римма, если ты будешь причитать, я опять положу тебя в клинику.
– Не пугай меня, я не ребенок.
– Тогда веди себя правильно.
 – Хорошо. Я пойду полежу, устала.
– Римма, я на работу, приду к вечеру.
– Иди.
 Весь остаток дня женщина посвятила тому, чтобы рассмотреть фотоальбомы, у нее теперь столько свободного времени и ничем, кроме, как семьей дочери ей не хотелось заниматься. Каждую фотографию она разглядывала чуть ли не под  микроскопом. Она обожала своего зятя, любила как родного сына: умница, красавец-мужчина, он прекрасно относился к дочери, и Лиза его боготворила.
 – За что? – кричала она, подняв глаза к потолку – Они могли еще  столько хорошего сделать, а ты их забрал. Господи, где же справедливость?
 А Вавилов широким шагом зашел, а кабинет и только когда подошел к столу, Вдовин поднял на него глаза
– О! С приездом! А я весь в цифрах.
– Как дела у нас?
– Справляемся, хотя отсутствие Егора, безусловно, чувствуется – и он поднялся с кресла. – Занимайте свое законное место, а я пойду в свой кабинет.
 Из своего кабинета он позвонил Антону – Приехал Вдовин, иди – и отключил вызов.
Антон занервничал, но быстро встал и поднялся в кабинет шефа.
– Можно?
– У тебя что-то важное или может подождать?
– Архиважное!
– Даже так, тогда я весь внимание.
– Вы только спокойно меня выслушайте и поймите, все, что я сделал – это из лучших побуждений.
– Хорошо, я постараюсь принять это во внимание.
– Когда произошла авария, мы успели вынуть из машины Кари. Она единственная, кто был жив. Едва мы ее вытащили, как машина сползла в овраг и взорвалась. До приезда тех, кто это сделал, мы успели скрыться. Она лежала в местной больнице, все, что они смогли сделать для девочки, они сделали. У нее была сломана рука, ребра, сильный ушиб головы и лицо! Оно неузнаваемо, разбитые стекла просто изуродовали его. С почкой была проблема, но врачи больше ничего не могли сделать из-за отсутствия оборудования, и я на свой страх и риск отправил ее в Германию. Побоялся в Москву везти, мы начали подбираться к тем, кто это все устроил и если бы они узнали, что Карина жива, могли убить. Никакая охрана бы не спасла. Вам я не стал говорить только потому, что никто не давал мне гарантии, что Карина будет жить. Но сейчас она пришла в себя, начала сама есть, но врач говорит, она скучает по родителям, каждый  день она спрашивает о них. И еще: вы скоро станете дедушкой.
– Что? Вавилов даже вскочил. – Она беременная?
– Да, только кто отец я не знаю. Пластическая операция пока откладывается. Как только Кари родит, ее будут оперировать, В материальном плане мне помог Вдовин. Теперь все, можете меня казнить.
Вавилов встал и обнял Антона – Спасибо, мой мальчик! Я в тебе не ошибся. Я полечу к ней, мы полетим, Римма с ней останется, им обоим это пойдет на пользу. Он опять обнял Антона и заплакал – Девочка моя, жива. Красавица и умница, она так была похожа на Егора. Работать больше не смогу, мне надо к супруге, вызови мне Вдовина.
Он мерил кабинет шагами, а сам улыбался – Кари, девочка, ты сделаешь меня дедом! Это же счастье!
– Вызывали, Сергей Викторович?
 – Да, рано ты покинул кабинет. Возвращайся, я уезжаю в Германию
– Мы так и думали с Антоном, что вы захотите все увидеть своими глазами.
– Да, именно так. Если что-то случится я на проводе двадцать четыре на семь.
– Понял, мягкой посадки.
Римма Даниловна по-прежнему лежала и думала о дочери, внучке и о любимом зяте. Признать, что они все погибли, было равносильно тому, чтобы признать мертвой себя. Впрочем, временами она действительно казалась мертвой. Мужу Римма ничего не говорила, но не верила в смерть дочери и ее семьи. Пустота вокруг и внутри, которую ничем нельзя было заполнить, действовали на нее так, что порой она не могла пошевелиться. Однажды увидев в таком положении жену, Вавилов тут же отвез ее в клинику. Бо;льшую часть времени Римма лежала на кровати, уставившись в потолок, и только ночью, когда муж засыпал, ходила по квартире как привидение. Ей казалось еще немного и она сойдет с ума.
– Римма – крикнул с порога супруг.
Она вздрогнула и села на кровати – Что случилось? Ты меня пугаешь.
– Римма, мы летим в Германию
– Никуда мы не летим, мне там нечего делать.
 – Римма, Кари жива и сейчас находится там в клинике, больше того, она беременная и ты скоро станешь бабушкой. Мы больше с тобой не одни, у нас есть внучка и правнучка. Представляешь? – и он обнял плачущую от радости жену. – Отдыхай, я сейчас закажу билеты.
Она не могла поверить в то, что услышала. Кари, их любимая внучка, дочь Лизы и Егора жива. Господи, спасибо тебе. Я тоже еще поживу, у меня же правнук будет!
Горе придавило эту женщину, как тяжелая могильная плита, она была обижена на весь белый свет из-за несправедливости. Она готова была отдать все, лишь бы семья дочери была жива. Ей казалось, что никто в мире не сможет помочь этому горю, а сегодня она ожила и даже стала счастливой!

Продолжение