Комната 4-17

Автор: Эвон Навий
Психологический триллер, психодрама 

Пролог

4:17. 
Всё начинается с этого времени. 
Каждую ночь — без исключений. 

Андрей просыпается не потому, что ему снятся кошмары. Он не кричит, не потеет, не вздрагивает. Просто открывает глаза и обнаруживает себя в другой комнате — чужой, но будто специально созданной для него. Она не появляется внезапно, она — ждёт. 

На стенах — потёртые фотографии незнакомых лиц, на столе — старая лампа с подрезанным шнуром, под ногами — записка: 
«Ты начал вспоминать. Не останавливайся».


Глава I: Постскриптум 

Андрей не говорил жене, что ему известно о комнате. Не потому что боялся её реакции, а потому что не был уверен — он ли её создаёт. 

Вчера он нашёл там медаль. Его, предположительно. За педагогическую службу. Только дату награждения он не узнавал: 1989. Тогда ему было шесть. 

Психология — не наука, а лабиринт. И если ты углубляешься в него вслепую, неизбежно встретишь того, кого не хочешь знать. 

"Скоро ты вспомнишь всё. Но тогда будет уже поздно." — следующая записка, найденная на полу.


Глава II: Линии на запястье 

В дневное время Комната исчезала. Её не было в плане дома, не было в его памяти. Но иногда он чувствовал кожу на запястье — будто в темноте кто-то провёл ногтем, оставив тонкую линию. 

Он начал рисовать схему Комнаты. По памяти — хотя она ему не принадлежала. Получилось слишком точно. Даже лампа, которую он описал, позже нашлась в подвале. Он не помнил, чтобы её покупал. 

В университете он стал забывать имена студентов. Не мог вспомнить пароль от почты. Но отчётливо знал: в записках — его почерк, только немного искажённый. 

Однажды он решил остаться бодрствующим до четырёх. Смотреть, ждать, зафиксировать. В 4:16 он пил крепкий кофе. 

В 4:17 — проснулся «там», с чернильными пальцами и новой запиской:
«Ты не сможешь избежать её. Она — ты.»


Глава III: Голос из шкафа

Он проснулся с кровью на ладони. Лёгкой, как тушь, но с запахом железа. Часы — всё те же: 4:17. 

Комната изменилась: теперь в ней был шкаф. Старинный, массивный, тёмный. Его точно не было раньше. 

Андрей приблизился. Дверца шкафа дрожала, будто кто-то внутри дышал. 

Он не хотел открывать, но открыл. 

Внутри — ничего. Пусто. Только маленькая аудиокассета, лежащая на ковре. 

"Ты был там. Мы записали."

Он не имел магнитофона. Он никогда не любил звукозапись. Но в его кабинете — на следующее утро — появился старый «Юпитер». С кассетой внутри.

Он нажал «Play». Сначала — белый шум. Потом — голос. Женский.

«Ты говорил, что вспоминать опасно. Тогда почему продолжаешь?»

Голос был знаком. Отчётливо. Больно. Он мог поклясться, что это — голос матери. Только она умерла двадцать лет назад.


Глава IV: Пятна на стенах

На занятиях он забывал слова. Студенты смотрели растерянно, а он — просто уходил. Возвращался домой раньше, будто Комната звала. 

На стене появились пятна. Не влажные, не грязные — словно углем написанное имя: «Гена». 

Он произнёс его вслух, и Комната качнулась. 

В подвале — куда он раньше не заходил — он нашёл чемодан. Детский. Внутри — конструктор, фото мальчика и дневник. 

«Ты обещал, что он будет жить. Ты лгал.»

Он не помнил брата. Но теперь — тело знало, глаза плакали без причины, руки дрожали.

Комната стала теснее. Лампа — тусклее. Шкаф — ближе. 

Глава V: Терапия

Он пошёл к психотерапевту, женщине в очках, с голосом, как на кассете.

Она не удивилась, когда он рассказал о 4:17. Только спросила:

«Вы боитесь, что всё это — вы?»

Он ответил: «Я боюсь, что это — не я.»

Она улыбнулась. В следующий сеанс не пришла. Её кабинет оказался закрыт, номер — недействителен. 

В Комнате — под подушкой — он нашёл её очки.

Финал: Когда дверь не открывается

Ночь. 4:17. Он ждал. 

Комната — теперь реальна. Без переходов, без сна. 

Шкаф открылся сам. Там стоял он — Андрей, другой, моложе, с глазами, полными ужаса. 

«Ты не должен был возвращаться.»

Они слились. Тени стали стенами, Комната — миром. 

Записка, последняя:
«Если ты читаешь это — ты остался. А значит, тебе есть что помнить.»


Эпилог: Белое окно

День был обычным. Кошка лениво лежала на подоконнике, солнце скользило по книге на столе. Андрей — теперь один — проснулся в 7:42.

Больше не было 4:17.

Он ходил по дому медленно, неуверенно, словно каждый шаг мог вновь разорвать ткань реальности. Комната исчезла. Шкаф — пуст. Записок — нет.

Он начал вести дневник. Настоящий. В нём не появлялись чужие слова. Только его собственные — неловкие, растрёпанные, честные. Он писал о брате. О памяти. О страхе быть собой.

Иногда, в тишине, он всё ещё слышал щелчок кассеты. Но теперь не включал. Он знал: есть вещи, которые должны оставаться прожитыми, но не переслушанными.

На стене он повесил фотографию — ту самую, найденную в Комнате. Лица всё ещё были незнакомыми. Но теперь — не пугающими.

Он сидел в кресле, смотрел в окно. Оно было белым от света. Чистым.

И если Комната когда-нибудь вернётся — он будет готов. Потому что теперь он знает: «помнить — значит жить.»