А кто будет читать?

Недавно спрашиваю одного своего старого знакомого:

- Книжки-то читаешь? Помнится, в молодости ты большим любителем этого дела был...

- Что? Какие книжки? – и недоумение во взгляде. Потом, поняв, о чём речь, пожал плечами: - А-а-а-а... Да ну, когда читать-то?

Помолчал – и добавил:

- И зачем?.. Прошли те времена...

- Почему же прошли? Читают же люди... пусть и меньше, чем в наше время...

- Читают! – ухмыльнулся мой собеседник. – Да брось: интернет всё сожрал...

Спорить на эту тему мы не стали: смысл?

Вопрос этот я задавал и другим людям: уловив подходящий момент, как бы между прочим вставлял его в разговор. Ответы получал разные, однако по глазам своих визави чувствовал, что далеко не всегда честные. Но в целом картинка получалась печальная...

А мы говорим о возрождении настоящей, высокохудожественной литературы. Какой, простите, литературы? Литературы, строившейся на принципах соцреализма – той, действительно настоящей, на которой выросло не одно поколение людей, живших в СССР; той литературы, которую создавали Шолохов, Булгаков, Паустовский, Каверин, Пастернак, Симонов, Бондарев, Абрамов, Астафьев, Распутин и десятки других выдающихся советских писателей? Я уже не говорю о великой плеяде русских писателей, творивших в дореволюционные времена...

Или литературы реализма капиталистического: Диккенс, Фолкнер, Хемингуэй, Маркес, Метерлинк, Ромен Роллан, Голсуорси, Цвейг, Франц Кафка, Вирджиния Вулф?
Да не возродится такая – такого высочайшего уровня - литература уже никогда. И не потому, что что-то подобное или даже равноценное никто не напишет: напишут – возможно, что и лучше напишут. Точнее сказать, могли бы написать. Если бы не одно «но»...

Литературе нужен читатель: без него она – мёртворождённое дитя. Это, знаете, как театр без зрителя: талантливый режиссёр может поставить гениальный спектакль, но если зал будет пуст (или почти пуст), то для кого была проделана вся эта гигантская работа? Для горстки гурманов, у которых нашлось время и желание посетить «храм Мельпомены»? И всё? Отсюда вопрос: а оно того стоило – вот весь этот сложнейший и огромнейший труд по созданию сего спектакля?

Но пример с театром, возможно, я привёл не самый удачный: в России – очень хорошие театры, высокопрофессиональные, и пустых залов в них не бывает – за редчайшим исключением. И слава Богу, что так! И зритель в хорошем театре будет всегда: в этом я твёрдо убеждён. Потому что живой театр никаким интернетом не заменишь.

В литературе же дела обстоят несколько иначе: книга – она и есть книга, её читать надо - читать вдумчиво, осмысленно, не торопясь, при необходимости останавливаясь и возвращаясь на какое-то количество страниц назад, чтобы лучше осмыслить уже прочитанное. Даже если это книга издана в электронном виде: ничего особо страшного я в этом не вижу, хотя, соглашусь, эстетическое восприятие – в отличии от книги бумажной – несколько иное (причины, по которым электронная книга теперь намного – во всех смыслах – доступнее бумажной, вы и без меня прекрасно знаете).

А боюсь я вот чего – того, что читать эти, может быть, ещё и ненаписанные шедевры (тем более – крупные по объёму) будет некому. Или почти некому. Почему так, догадаться легко: виной этому станет – и уже стал - тотальный дефицит времени (совсем недавно я уже писал об этом, повторяться не буду).

Мы, старшее поколение (во всяком случае, многие из нас), найти время на чтение сумеем всегда. Более того, у нас память устроена несколько иначе: мы можем закрыть книгу, отложить её в сторону и продолжить чтение спустя несколько дней или даже недель без всякой надобности возвращаться к прочитанному ранее для того, чтобы вспомнить, о чём мы читали. Потому что мы ПОМНИМ. Мы не разучились ЗАПОМИНАТЬ. И в этом наше преимущество перед более молодым поколением. Почему?

Потому что, как утверждают психологи, у молодёжи преобладает так называемое «клиповое мышление»: что это за явление, в двух словах не объяснить, поэтому рекомендую погуглить и познакомиться с ним самостоятельно. Но если вкратце, то выглядит это примерно так: современные молодые люди могут запомнить много информации – может быть, даже намного больше, чем в их возрасте могли запомнить мы. Но в их памяти эта информация удерживается весьма непродолжительное время, поскольку постоянно вытесняется другой информацией – новой. И жить им (да и нам) приходится в постоянном и непрерывном потоке этой новой информации, запомнить которую в полном объёме просто невозможно (а иногда и вовсе ни к чему запоминать, ибо она – лишняя, пустая, но в головах-то наших такая информация всё равно на какое-то время остаётся!). Мы в былые времена (до появления интернета) получали её, информацию, так сказать, выборочно, дозированно, потому всё и запоминали – прочно и надолго. А у них, у более молодого поколения, этого не получается, поскольку с информацией действительно нужной – для учёбы или работы – в их головы в постоянном режиме вливается и поток всякого мусора, не несущего в себе никакой смысловой нагрузки и только способствующего размазыванию того, что на самом дел имеет значение.

И это, как вы понимаете, не вина их, а беда – очень большая беда, хотя сами молодые люди чаще всего этого и не осознают...

Так вот, возвращаясь к литературе, рискну задать провокационный вопрос: как вы думаете, много ли людей через 20-30-40 лет будет читать большие по объёму романы и повести?

Но прежде чем с возмущением и негодованием забрасывать меня мокрыми тапками, возьмите тайм-аут – хотя бы минут на пять – и посмотрите на младшее поколение своей собственной семьи. А может быть, и не только (и не столько) своей...

Я ничуть не сомневаюсь в том, что хорошая книга своих читателей найдёт – рано или поздно. И пусть их будет не очень много или даже совсем мало – творить стоит и для одного человека. Но будет ли у самих писателей стимул создавать, давайте назовём это так, фундаментальные произведения, если они заранее будут знать, что их мало кто захочет прочесть? Не превратит ли это нашу мечту о возрождении отечественной литературы в утопию, изначально обречённую на провал?

Быть настоящей, полноценной литературе иль не быть – вот в чём вопрос...

Прошу обратить внимание на то, что я ничего не предлагаю: я просто не знаю, что предложить, чтобы мечта наша стала явью.

Я только задаю вопрос...