Лето в Подмосковье

Мир делится на два класса — одни веруют в невероятное, другие совершают невозможное.
Оскар Уайлд

Представьте, мне шестнадцать, и я с тётей лечу в Москву. У нас летние путёвки в подмосковный дом отдыха «Серебрянка» министерства газовой и нефтяной промышленности СССР.
Всё получилось неожиданно: сестра тёти не смогла поехать, и решили отправить меня. Тётя была не очень довольна сложившимся обстоятельством. Это стало отчётливо, когда при взлёте у меня носом пошла кровь -  она сразу пожалела, что взяла на себя такую обузу, под нос бормоча «вай мэ, вай мэ».
Будучи женщиной рациональной, для своего же успокоения, прямо там же, в самолёте, она экспроприировала деньги на обратный билет, что значительно её умиротворило.

Тётя, увы, принадлежала к разряду людей, на которых деньги оказывали глубокий успокаивающий эффект. Являясь женой маминого брата, коренной тбилисской, она пользовалась всеми возможностями известного профессора, имеющего нехилую частную практику. Мой дядя для неё был неким золотым тельцом, станком, печатающим деньги и создающим жизненные блага. Этот «станок» она лелеяла и охраняла от окружающих, даже от нас, близких родственников. Однако, дядя любил племянников, и каждую свободную минутку стремился побаловать нас своим присутствием, рассказами из жизни, игрой в карты или же незатейливыми фокусами, привезённым ещё с фронта… Квартира дяди была похожа на маленький музей, коллекции которого непрерывно дополнялись. Я любила рассматривать его картины и скульптуры, слушать нежный перезвон напольных часов и следить за смешным покачиванием китайских болванчиков на чёрном старинном комоде. Это были редкие часы, когда приёма больных на дому не было…

В шумном московском аэропорту Шереметьево мы наняли частника, который согласился нас подвезти в пригород, Опалиху. Но, сначала надо было заехать в Столешников переулок к другу дяди, также профессору. Мы для него везли внушительную плетённую корзину с ароматными фруктами. Шофер помог нам поднять её на четвёртый этаж. Здание было старое, добротное, с лифтом, имеющим складывающиеся красивые мебельные дверцы. Профессора не оказалось дома, он отдыхал на даче, и фрукты были переданы любезной соседке - аристократке с удивительными серьгами в ушах.

Всю дорогу наш водитель рассказывал о себе, ему 27 лет, он не женат, работает тренером по плаванию. В свободное время занимается частным извозом. Когда он это рассказывал, то смотрел на нас в зеркало, ловя наши взгляды. Доехали до места уже к вечеру. Пока нас регистрировали, Алексей попросил меня написать моё имя по-русски и по-армянски у него в блокноте. Денег с нас не взял, он оказался чистой воды альтруист. Попросил, чтобы при отъезде мы позвонили ему и он приедет - что, увы, забылось...

Отдыхающие - довольно интересная публика. Я сразу подружилась со  студентами-москвичами Сашей и Марком, один будущий медик, другой - экономист. Мы гуляли по аллеям, шли в клуб смотреть кино, беседовали о разном, шутили и смеялись. Нам было интересно.

Ещё была девочка из далёкого Иркутска, тоже школьница, даже младше меня на год-два. Но, внешне она выглядела старше: из-под ярко-накрашенных синих век она томно поглядывала на наших студентов, при разговоре растягивала слова, носила не очень адекватную возрасту высокую обувь, словом, была похожа на Эллочку-людоедочку провинциального розлива.
Она скучала, когда мы разговаривали о книгах, помню, как мы долго рассуждали о только что напечатанной в «Иностранке» повести Р. Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Скоро наша юная школьница совсем перестала с нами общаться, найдя себе друзей ближе по воззрениям.

Воздух в Опалихе был чист и свеж, а на перроне привокзальной станции сказочные бабушки в платочках продавали в кульках ягоды - малину, ежевику, смородину и чернику.
По вечерам, в темноте, среди черных стволов деревьев, проезжали  поезда, мелькая огнями и монотонно постукивая колёсами - это было очень красиво…

Тётя часто уезжала в Москву, устраивая какие-то дела. Пришлось по этим делам поехать на одну ночь в Курск. Билеты на поезд покупали трудно. На Курском вокзале нас окружили цыганки, тётя тут же доверилась им, протянув холёную ручку для ворожбы. Однако, её последующий транс был мною бдительно приостановлен, я сразу почувствовала, что она теряет контроль над собой.

Курск был маленький аккуратный городок. Мы здесь переночевали в гостинице, а утром зашли в университет и на почту, где под тётину диктовку я написала длинную телеграмму. Когда сдавала её в окошко приёма, телеграфистка с удивлением сказала, что много лет работает на почте, но впервые принимает телеграмму без ошибок. Было приятно.

Вернулись на поезде в Москву, и, далее, на электричке в Опалиху. Усталость с дороги сразу прошла - жизнь вернулась в размеренное русло: продолжились прогулки по аллеям, беседы с ровесниками, обсуждения всех последних номеров литературных журналов в библиотеке…

Дни протекали быстро…Мне была предоставлена полная свобода.
Недалеко от нас жила знаменитая певица Зыкина, домик её был прост, совсем без изысков, отгороженный высоким тёмно-синим деревянным забором. Кругом были высокие сине-зеленые сосны и ели. Лес вокруг был богат соснами, я впервые видела такие высокие деревья. Как-то села на пенёк, не заметив, что могу испортить брюки смолой. Смола никак не отлипалась, проблема решилась дома, в Ереване, когда моя старшая сестра засунула брюки в морозилку и спустя полчаса легко соскребла её.

Невообразимый казус случился со мной в Опалихе, фантастический. Мы с тётей шли из коттеджа на обед в столовую. На широкой аллее я слегка споткнулась. Всё бы ничего, но с моей левой ноги исчезла танкетка. Это было самое натуральное исчезновение - вокруг ни кустов, ни ям, ни деревьев поблизости - лишь ровная тропинка и подстриженный зелёный газон. Мы были в недоумении, белая туфелька пропала. Метров двести подальше возились с декоративными кустами садовник с рабочими. Увидев, что мы ходим кругами, смотрим по сторонам, даже, почему-то в небо, они нас окликнули и подошли. Мы объяснили в чём дело, нам не поверили, посмеялись.
- Может вы в одной туфельке вышли? - спросил садовник.
-  Этого не может быть, я же не хромала. И как я споткнулась, если «полёт» танкетки не видела, - мой ответ их озадачил.
Так туфелька исчезла. Не смейтесь, но я домой привезла правую туфлю, чтобы всем доказать случившееся…

Под конец поездки произошёл ещё один интересный случай. Тётя назначила встречу с двоюродным братом в Москве, у памятника Пушкину. Мы пришли чуть раньше. Представьте, интеллигентная женщина старше шестидесяти лет и юная девушка, стоим у памятника и ждём. Вдруг к нам подходит мужчина лет 35-37, в джинсовой паре, со светлой небритой шевелюрой, с сумкой через плечо, этакий геолог-романтик и тихо спрашивает:
- Сколько, девушки?..
- Что сколько?.. - переспросила тётя и, вдруг поняв ситуацию, укоризненно продолжила,- да как вам не стыдно!
- Простите…
Памятник Пушкину в Москве был излюбленным местом для свиданий и неформальных встреч.

Совсем скоро к нам подошёл настоящий денди - высокий усатый красавец в тёмно-синем велюровом пиджаке, с зонтом тростью. Тётя познакомила нас, представив меня как племянницу мужа. Денди посмотрел на меня и крепко пожал руку:
- Сергей, очень приятно…
Они побеседовали минут десять, потом попрощались. Через год я узнала, что Сергей уехал из Союза насовсем в Штаты. Это был Сергей Довлатов - ныне один из моих любимых авторов… я таким и запомнила его, изысканным красавцем.
Вот такие фантастические встречи и происшествия произошли со мной за эти две недели отдыха в Подмосковье…

28 июля 2025