Пролог. Камень и нить

Плещеево озеро. Конец IX века.

Тихо шумела вода. Волны, лёгкие, как дыхание, накатывали на каменный берег, оставляя среди гальки полосы пены. Над озером висела июньская ночь — ещё не тёмная, но уже и не дневная. Она плыла между деревьев и над прибрежными болотами, как старая песня — протяжная, без слов.

На склоне, где начинался древний холм, известный ныне как Александрова гора, в чёрной тени стоял Синий Камень. Огромный, округлый, с заполированной временем спиной и синеватыми разводами. Он будто выползал из самой земли, как спина древнего зверя. Когда шёл дождь, камень темнел, набирая в себя небо — и тогда казался живым, дышащим.

К нему приближались фигуры людей в белых льняных рубахах. Тихо, осторожно, ступая по влажной траве босыми ногами. Женщины и девушки из окрестных деревень. Они вышли из леса, как тени. В руках — корзины с цветами, куски хлеба, глиняные чаши с водой и кровью. Они шли в молчании. Возглавляла их жрица — высокая, с длинными седыми волосами, заплетёнными в семь кос. Начав обряд все пришедшие с ней женщины обращались к ней Матерь. Она подошла к камню первой. Присела на колени, положила ладони на его поверхность и прошептала: — Макошь, что прядёт судьбу, услышь нас. Прими жертву. Соедини нас с нитью мира.

За её спиной послышалось пение. Тихое, тягуче, словно качали колыбель. Песню знали с детства, она передавалась по женской линии — от матери к дочерям, как узелки на нитке. Камень слушал. Ветер с озера усилился, волны стали биться о берег с ритмом сердца.

Жрица разжала кулак — в чашу потекла тёмная жидкость вязкая жидкость. Кровь ягнёнка. Её смешали с водой из родника, цветочной пыльцой и золой. Подняв сосуд, жрица пролила его на камень, и тот вдруг вспыхнул — внутренним холодным светом. Легкая дрожь пошла по земле. Птицы в лесу замолчали.

— Свяжи нас с Ней, что хранит пряжу жизни. Прими это. Да будет воля Твоя.
Тени задвигались. Женщины опустились, вытянув руки к камню. Время остановилось. Было слышно только журчание воды и скрип стволов деревьев вокруг, будто лес кланялся вместе с ними. Матерь подняла подготовленное заранее рядом с камнем веретено. Деревянное, простое, с вырезанным символом — круг, пересечённый крестом. Она провела им по камню, потом по воздуху, будто запуская спираль. И прошептала: — Нить тянется. Судьба идёт. Слушай, земля. Слушай, Макошь.

Так проходил летний обряд у Синего Камня. Камень был не просто символом — он был телом Макоши, как верили женщины Плещеева края. Считалось, что в его глубинах лежит первородная нить судеб — и, если обращаться с почтением, судьба семьи будет благословлена. Если же посмеяться или осквернить камень — нить оборвётся. И никто не сплетёт её снова.

Мужчин к обряду не допускали. Они стояли вдали, наблюдая в молчании. Даже князь лишь кланялся издалека и вместе со своей дружиной не пытался помешать им в ту ночь. Женская магия была сильнее мечей и золота.

Праздник завершался до рассвета. Женщины уходили той же дорогой в лес, оставляя у камня дары — льняные ленты, венки, хлеб, горшки с мёдом. Говорили, что если утром дар исчезает, это значит, Макошь приняла его.