Розовое. 2005

Был цветущий август, с густым воздухом от солнца и запаха спелых фруктов. За окном всё дышало жизнью южного города. Виноградная лоза оплетала раму, её листья отбрасывали тени, похожие на зелёные витражи. Ветерок лениво шевелил занавески. А на балконе сушились абрикосы, разложенные на широких расписных блюдах. Свет рассыпался по полу золотыми пятнами. Мне казалось, что уходящий день решил остаться на чай.

Я открыла входную дверь. Молодой человек вошёл, чуть запыхавшись, с бутылкой из тёмного стекла, которую держал как трофей. На щеке капля пота, а в глазах озорство.
— Это вино, — торжественно объявил он. — Из роз. Точнее, из лепестков роз. Сам приготовил.
— И где ты столько роз взял? — подозрительно спросила я, уже представляя, как он ночью крадётся по чужим клумбам с секатором и мешком.
— Ну, ты же знаешь, что у нас огромный сад и огород. Бабушке на этот раз вздумалось высадить много роз. Они красиво цвели. И мне пришла в голову идея: сделать вино. Нашёл в бабушкиной тетради семейных рецептов, как приготовить. И вот.

Парень поставил бутылку на стол с таким видом, будто это не напиток, а философский трактат в жидкой форме. Я взяла её, покрутила в руках. На этикетке было написано от руки: «Розовое. 2005 год. Не для слабонервных».

— А бабушка в курсе, что ты её розы в вино превратил? — я посмотрела на него с улыбкой.
— Конечно. Она сказала: «Если уж ты не женишься, хоть вино научись делать». Так что это почти благословение. С акцентом на «почти».
— Значит, ты выбрал вино, лишь бы не жениться? — я подняла бровь, играя роль прокурора.
— Я хочу всё успеть, — он подошёл ближе. — И жениться успею. Но сначала вино. И немного романтики.

Из-за спины он достал небольшой букет свежих роз и, улыбаясь, протянул его мне — как маленькое чудо, спрятанное до нужного момента.
— Белые. Как ты любишь.
Я взяла цветы, прижала к лицу, вдохнув приятный аромат.
— Это те, которые уцелели от твоего активного виноделия?

Он рассмеялся, отступая на шаг, давая пространству между нами наполниться ароматом и теплом.
— Нет, эти вчера расцвели. А те, что для вина, я ещё в мае заготовил. Выбирал только розовые и красные. Белые священные. Для тебя.
— Спасибо. А вино какого цвета? — я наклонилась к загадочной бутылке.
— Сейчас посмотрим, — парень ловко открыл пробку, и она щёлкнула, как начало чего-то нового.
— Так ты ещё сам не пробовал? — я прищурилась. — А вдруг отравимся?

Он налил вино в бокалы, и свет прошёл сквозь жидкость, окрасив её в нежный оттенок розового заката.
— Не отравимся. Рецепт от бабули. Надёжный. Почти как её вера в любовь.

Я присела на диван, держа бокал, и сделала глоток. Влага коснулась губ, словно поцелуй. Сначала сладкий, затем терпкий, а потом немного как будто… мыльный?
— Ты уверен, что это не шампунь? — спросила я, морщась.

Молодой человек не растерялся. Выпрямился, как актёр перед монологом, и с пафосом произнёс:
— Это нота самых нежных чувств. Вино из роз должно быть как любовь: сначала сладко, потом странно, а затем ты не понимаешь, что происходит, но уже поздно.

Я рассмеялась, покачивая бокал, в котором закат играл бликами. Он сел рядом, близко, так что я ощущала тепло его плеча. За окном ветерок шевелил листья, вдалеке лаяла собака, а небо медленно превращалось в акварель.

— Ты правда сам его сделал?
— Да, — он вздохнул с преувеличенной важностью. — Это был акт вдохновения и случайной покупки двадцати килограммов сахара по скидке. Сначала хотел варить варенье, но потом мой взгляд упал на цветущий розовой сад.

Мы замолчали, позволяя летнему закату доиграть свою партию.
— Помнишь, как мы спорили, кто из нас больше любит дождь? — задумчиво произнесла я, глядя на бокал.
— Конечно, — он усмехнулся, чуть наклонив голову. — Ты утверждала, что дождь — это романтика, а я — что это повод не выходить из дома и без угрызений совести есть пирог весь день.
— А потом мы оба промокли до нитки и спорили, кто выглядит драматичнее.
— Ты победила. У тебя был такой жалобный взгляд, как у кота из «Шрека», что я не смог дальше спорить.
— И тогда ты поцеловал меня в первый раз, — я повернулась к нему.

Его взгляд вспыхнул тихим светом, и, не говоря ни слова, он поцеловал, как тогда, под дождём. Мне захотелось рассказать ему что-то красивое, кажется, это просило вино.
— Знаешь, — начала я, бросив взгляд на букет, — в одном старом городе, где розы цветут даже зимой, верят, что каждая роза — это воспоминание, которое не хочет быть забытым. Говорят, если посадить розу в день, когда ты кого-то любишь, она будет цвести каждый год в тот же день. А если лепестки опадут до рассвета — значит, любовь была слишком хрупкой.
— Это красиво, — отметил он тихо. — И немного грустно.
— Я только что придумала эту легенду, — усмехнулась я, сделав очередной глоток вина.

Парень удивлённо посмотрел на меня, а потом рассмеялся, запрокинув голову.
— Ты такая непредсказуемая, — сказал он с восхищением, всё ещё улыбаясь. — Я даже не знаю, где заканчиваешься ты и начинается вымысел.

Поддавшись порыву, я придвинулась ближе, а его рука ласково скользнула по моему плечу.
— Это плохо? — спросила я, не решаясь встретиться с его взглядом.
— Это прекрасно, — прошептал он, притянув меня ближе, так что наши бокалы чуть звякнули, соприкоснувшись.

Парень на секунду замолчал, глядя на меня. Он видел не только меня, но и всё, что могло быть.
— Мы поженимся, — заявил он тихо, боясь спугнуть важную мысль. — Я буду сажать розы. Белые для тебя. Розовые и красные для вина. И, может, для варенья. Такое, чтобы пахло летом даже зимой.

Я посмотрела на него с теплотой, а он продолжил, уже смелее, с тем особым блеском в глазах, который появляется, когда человек говорит о чём-то, что ему по-настоящему дорого:
— Мы оба уволимся. Из этой нашей странной работы, от которой мы оба устали. Откроем свой магазинчик. Маленький. С деревянной вывеской, которую я сделаю сам.

Мы сидели, укутанные в вечер, как в тёплое одеяло, и теперь я продолжила мечту:
— Знаешь, когда у нас будет магазинчик, назовём его: «Лавка сбывшихся глупостей». Я, в кружевном сарафане, буду стоять за прилавком и продавать вино, варенье… и советы по любви. Все неработающие, конечно. Только для тех, кто готов рисковать.

Парень усмехнулся, ласково провёл пальцем по моим волосам.
— А я буду сидеть в углу, любоваться тобой и играть на гитаре. Или просто пить вино.
— Вот про «просто пить вино» можешь и не мечтать. Только по праздникам.
— Хорошо. Только по праздникам. И только рядом с тобой, — согласился он.

Я прижалась к нему, чувствуя, как его дыхание смешивается с моим. Мы были слишком молоды, чтобы так наивно мечтать. Но уже достаточно взрослые, чтобы пить вино и понимать: самые красивые легенды рождаются не в книгах, а между двумя бокалами, закатом и прикосновением.

Вдруг мы оба посмотрели на бутылку. На ней, мелким его почерком, было приписано: «Через 20 лет. Не раньше».
— Значит, у нас будет повод встретиться в 2025 году, — произнесла я с иронией.
— Ну, уж нет, — ответил он. — Так надолго мы не расстанемся!

Послесловие: Посвящается Сергею К.
2025 год. Время уносит многое — привычки, города, даже мечты. Но есть то, что не подвластно ни годам, ни расстояниям. Спасибо тебе за то, что мы сохранили нашу дружбу, несмотря ни на что. За разговоры, смех, споры и молчания, которые были важнее любых обещаний. Когда-то это была яркая влюблённость. Но она не исчезла — она просто изменила форму. Стала чем-то более прочным: уважением, доверием, пониманием. Пусть те мечты казались смешными, наивными, иногда нелепыми — зато мы были настоящими. И если когда-нибудь кто-то спросит, что такое вино из роз, я скажу: это нежный вкус тех лет, когда мы были очень молоды, немного странные и верили, что забытые письма на чердаке могут изменить жизнь.