Ондатровый заповедник, 3с

      Летнее утро стояло ясное и тёплое, однако за окном парило, собирались тучи, и к полудню разразилась гроза: полыхнуло, загремело, на землю хлынули струи воды. И мне вдруг вспомнился такой же летний проливной дождь в далёком, дай бог памяти… уже не помню каком году.
      
      Я сошёл с электрички как раз в тот момент, когда начался ливень. Все пассажиры, вышедшие вместе со мной, раскрыли зонты или надвинули капюшоны и поспешили прочь. Только одна девушка в лёгком платьице стояла под навесом и вглядывалась в небо в надежде, что дождь вскоре прекратится. Я подошёл к ней.
      — У вас нет зонта?
      — Да, забыла.
      — Разрешите предложить вам свой.
      — А как же вы?
      — А мы с вами пойдём вместе. Вам в какую сторону?
      Девушка указала рукой.
      — Нам как раз по пути!
      Я раскрыл зонт, и мы вышли из-под навеса. Я старался держать зонт так, чтобы он больше накрывал её, а девушка взяла меня под руку и теснее прижалась ко мне. Мы разговорились. Девушку звали Света, она была студенткой.
      — Какого ВУЗа? —поинтересовался я.
      — МГИМО, — ответила она, пожав плечами, словно это само собой разумеющееся.
      Я тоже был тогда студентом, правда учился в ВУЗе, так сказать, немного попроще. От станции до дачного посёлка неспешным шагом примерно двадцать минут ходьбы. Беседуя, как-то незаметно мы перешли на «ты». Пока мы шли, дождь прекратился, я сложил зонт, однако мы продолжали идти под руку. Света остановилась около ворот в «ондатровый заповедник».
      — Всё, я пришла.
      Это место за высоким забором местные жители называли «ондатровым заповедником» не потому, что там разводили ондатру. Просто там располагались дачки, выделенные для летнего отдыха так называемых «шишек», которые зимой обычно носят ондатровые шапки. Мой дом, кстати, был почти напротив ворот в «ондатровый заповедник». В те спокойные времена возле ворот не было никакой охраны, более того, они всё время оставались открытыми. Мы стояли возле этих ворот, я держал Свету за руку, смотрел на неё и не мог найти предлога, чтобы продолжить наше знакомство. Девушка была симпатична и, что называется, в моём вкусе. Светло-русые длинные волосы, синие-пресиние глаза, стройная фигура, ростом лишь чуточку ниже меня. Света сама разрешила мои раздумья.
      — Ты смотрел фильм «Шестнадцать свечей»?
      — Нет.
      — Хочешь посмотреть?
      — Хочу. А где он идёт?
      Света усмехнулась:
      — Пошли! — и потянула меня за руку.
      Мы вошли в дом.
      — Кока-колу будешь?
      Света достала из холодильника две банки, одну протянула мне. Мы прошли в комнату и сели на диван против телевизора. Под телевизором в нише тумбочки стояло чудо техники — видеомагнитофон. Я впервые увидел эту штуковину, в то время жуткий дефицит. Света вставила кассету, начался фильм, что-то о тинэйджерах, в содержание я особо не вникал. Я больше смотрел не в экран, а на Свету. Девушка плотнее придвинулась ко мне и склонила голову мне на плечо. Я набрался смелости и положил руку ей на колено. Постепенно моя ладонь поднималась всё выше, заодно сдвигая подол платьица, и так довольно короткого. Когда мои пальцы почти добрались до трусиков, фильм кончился. Меня охватила неловкость, я убрал руку с её ноги и вновь погрузился в раздумья: что делать дальше? Но и в этот раз Света сама разрешила вопрос.
      — Мои родители скоро вернутся… — произнесла она с сожалением.
      Я это воспринял как намёк, что мне пора уматывать. Конечно, надо было проявить настойчивость и назначить ей новую встречу, но я растерялся и, просто распрощавшись, ушёл.
      Весь вечер и всю ночь я ругал себя за свою нерешительность и размышлял, как бы мне снова встретиться со Светой. С раннего утра я вышел во двор и торчал у калитки, наблюдая за воротами «ондатрового заповедника», до которых было метров пятьдесят. Наконец, моё терпение было вознаграждено. Света вышла в лёгком сарафане, соломенной шляпке и в тон ей круглой сумочкой в руке. Я выскочил на улицу и догнал её.
      — Привет!
      — Привет!
      — Куда направляешься?
      — На пруд. Искупаться. Хочешь со мной?
      — Ага! Сейчас… ты иди, я догоню. Я быстро!
      Я забежал домой, мгновенно поменял трусы на плавки и выскочил из дома.
      — Ты куда помчался? — удивилась мать.
      — На пруд! Купаться!
      Света ждала меня. Мы пошли, взявшись за руки. До пруда по лесной дорожке километра два. Денёк был жаркий, солнечный, и прохладная вода в такой день — самое то, что надо. День будний, народу на берегу оказалось немного, в основном старушки с маленькими детишками. Света сняла сарафан — в купальнике она была просто обворожительна! До того хотелось схватить её, прижать к себе, задушить в объятиях!
      Мы плавали и ныряли. Один раз вынырнув, наши лица оказались совсем близко, напротив. Мы смотрели друг на друга и, наконец, коротко поцеловались. Накупавшись, немного обсохли и пошли обратно, загорать особо не хотелось. Шли, не одеваясь, в своих купальных нарядах. Я всё никак не мог налюбоваться Светой.
      — Слушай, — говорю, — мы почти соседи. Как так получилось, что до вчерашнего дня я тебя не встречал?
      — Наверное от невнимательности. Я тебя давно заметила. Много раз видела в электричке. Ты мне давно нравишься.
      — Правда?
      — Да.
      Мы остановились и долго целовались. Пока совсем не одолели комары.
      Возле посёлка мы оделись. Когда дошли до ворот «ондатрового заповедника», Света спросила:
      — Хочешь ещё одно кино посмотреть?
      Я хотел. В доме было жарко. Света сняла сарафан, я вновь любовался ею в купальнике. Она включила какой-то фильм, назывался он, кажется, «Год медуз». Кино начиналось со сцены на пляже. Там тётки ходили без лифчиков.
      — Свет, а ты бы смогла купаться топлес? — набравшись наглости, спросил я.
      Света озорно посмотрела мне в глаза.
      — А почему бы нет?
      Я даже немного смутился и, кажется, покраснел.
      — Хочешь посмотреть? — и, не дожидаясь ответа, сняла лифчик.
      На меня глянули её соски. Дальше меня уже не интересовало то, что происходило на экране. Я целовал её грудь, живот, потом начал стягивать с неё плавочки…
      — Твои родители не скоро придут? — спросил я шёпотом, целуя её ушко.
      — Нет, — прошептала она. — Они собирались к кому-то в гости, будут поздно. Может, вообще останутся в городе…
      
      Домой я вернулся почти на закате. Мать тут же сердито набросилась на меня.
      — Ты где шляешься?! Я тут вся извелась, весь валокордин выпила! Думала, ты утонул, уже милицию собралась вызывать!
      — Мам, ну не сердись! Ну задремал на пляже, день уж очень хороший был.
      — Для кого хороший, а я тут чуть не поседела!
      
      Весь следующий день я  был под впечатлением вчерашнего. Мои губы помнили, как целовали её, мои руки помнили, как ласкали её тело, мой член помнил, как был у неё там, в ней…
      Я стоял у калитки, поджидал, не выйдет ли Света. Зайти к ней я не решался. Видимо, потому что была суббота, наверняка дома её родители, а я стеснялся встретиться с ними. К вечеру я устал ждать, уединился в своей комнате, лёг на кровать и закрыл глаза. Кто-то постучал в калитку. Мама с кем-то говорила, потом заглянула ко мне.
      — Серёжа, там тебя какая-то девушка спрашивает.
      Я вышел. Это была Света.
      — Серёж, пойдёшь к нам пить чай с шарлоткой?
      — Ага! — я чуть не закричал «ура!» — Подожди шесть секунд, я оденусь поприличнее.
      Я убежал в комнату, быстро снял треники, надел брюки и чистую рубашку.
      На открытой веранде за столом сидели Светины родители — мужчина лет пятидесяти, гладко выбритый, с небольшой сединой и женщина, лет сорока пяти с перманентом и несколько вычурным макияжем. На столе всё было готово для чайной церемонии — дымился самовар, расставлены чашки и блюдца, в середине блюдо с уже нарезанной на куски шарлоткой. Я поздоровался и получил приглашение сесть за стол. Света села рядом со мной. Очевидно, мне уготовлено испытание на потенциального зятя.
      Откуда-то возникла пожилая женщина, положила каждому по кусочку пирога, налила в чашки, с позволения сказать, чай — слегка подкрасив кипяток заваркой (видимо, из заботы о цвете лица присутствующих) и тут же удалилась. Раз она не принимала участия в чаепитие, то стало быть, это не бабушка Светы, а скорее всего прислуга. Затем последовал допрос. Про свою биографию я отвечал честно и открыто. Отец шофёр-дальнобойщик, мать, ввиду длительных рейсов отца, занималась моим воспитанием и домашним хозяйством, а потому не работала. Сам я студент третьего курса не очень престижного технического ВУЗа, будущий инженер.
      Я немного смущался, Света оказывала мне под столом знаки внимания, прижимаясь бедром или трогая коленку, стараясь подбодрить. Отец Светы говорил со мной как бы свысока, словно учитель со школяром, мама Светы в разговоре участия почти не принимала, лишь иногда колко поглядывала на меня. Доев свой кусок шарлотки, я встал и вежливо откланялся. Света проводила меня до ворот, там мы остановились и несколько минут целовались. Потом она отвернулась и, не говоря ни слова, убежала…
      На другой день я маялся, размышляя, пойти или не пойти к Свете, к вечеру решил пойти. Крыльцо её дома подметала та самая женщина, которая вчера разливала чай. Я спросил, можно ли видеть Свету.
      — Нету их никого. В город уехали. Вещи собирать, на днях на курорт отправляются.
      
      До осени я не видел Свету. Потом кончился дачный сезон, на ворота «ондатрового заповедника» повесили замок. В начале следующего лета, я пришёл к Светиному дому, постучал в дверь. Вышла её мама.
      — Светы нет, — сказала строго. — Она замуж вышла, редко сюда приезжает.