02 14. Пещера

       Бой в ущелье Пини постепенно затихал, а затем и вовсе прекратился. Наши три взвода во главе со старшим лейтенантом Рогачевым получили задачу спуститься ниже по правому скату ущелья и двигаться к кишлаку Хисарак.
       Душманы регулярно устраивали засады на советские подразделенья, рискнувшие совершить марш по дну ущелья без прикрытия сверху. Как правило, бойцы Масуда располагались не далее трёхсот метров от дна, по принципу «чем ближе, тем лучше». Например, во время боя батальона Королёва в ущелье Хазара, по рассказам очевидцев, старший лейтенант Курдюк метнул на позицию душманов ручную гранату. Можно представить насколько близко находились позиции стрелков противника. Вызвано это было не самой лучшей огневой подготовкой в рядах бандформирований. Подобное состояние дел было обусловлено, в первую очередь, полной технической безграмотностью бойцов. Стволы их винтовок и автоматов не видели оружейной смазки никогда, каналы стволов были изношены и раздолбаны в хлам из-за стрельбы с кварцевой пылью в нечищеном стволе. Хрупкие оптические прицелы этим бармалеям никто не выдавал, во всяком случае в Панджшере, где мне довелось много походить ножками и посмотреть по окрестностям глазками. В кишлаках мне попадались предметы бытового обихода и рабочий инвентарь, которым пользовались местные люди, я смотрел на эти творения рук человеческих, качал головой из стороны в сторону и понимал - невозможно дать сложный оптический прибор в руки неграмотному человеку, который всю жизнь долбил глину ржавой железякой. Все местные пацаны имели прекрасную физическую форму, отлично владели тактикой ведения боевых действий в горах, но стреляли они с открытого прицела и с неогромного расстояния. Это касалось стрелкового оружия и противотанковых гранатомётов, мне не довелось увидеть ни одного душманского гранатомёта с оптическим прицелом. Пулемёты ДШК и КПВ вели огонь с больших дистанций, но я не сказал бы, что офигенно прицельно, ни одну белку в глаз душманы при мне не застрелили. Поэтому бородатый снайпер, целящийся в «шурави» через оптический прицел – это такая же байка, как стрельба из трёхлинейки белке в глаз, чтобы шкурку не попортить. В нашем полку, по заданию подполковника Сумана П.Р. отловили в горах душманского «снайпера» и предложили ему пострелять с горы по расставленным внизу ростовым мишеням. На дистанции восемьсот метров душман замахал руками, мол, вы все - идиоты, нормальные люди даже не пытаются вести огонь с такого расстояния. С дистанции шестьсот метров тоже отказался стрелять. На дистанции четыреста метров кривился, как середа на пятницу, но по убедительной просьбе наших военных произвел несколько выстрелов. Ни одну мишень не поразил. Более или менее уверенно начал стрелять лишь с трёхсот метров. С горы и по ростовым мишеням. Эту историю Рогачев знал, он мне её и поведал, поэтому смело повел три взвода вниз, на спуск с хребта. Сказал: - «Главное - не шастать по самому дну».
       По команде Рогачева мы долго-предолго ковыляли над кишлаком Пини по старинной духовской тропе, полого спускавшейся вдоль склона. Два вещмешка, навьюченные на моё тощее теловычитание, своим весом вдавливали позвоночник в самую задницу, иногда казалось, как минимум половина поясничного отдела уже находится в трусах. Хорошо хоть, по мере снижения, дышать становилось легче и легче.
       В конце концов тропка вывела нас на широкую и плотную горную дорогу. По сравнению с теми тропами, по которым мы лазали несколько дней, это был почти Проспект Ильича, по нему, наверное, можно было и на арбе проехать. Видимо, духи именно здесь курсировали из Пини в Хисарак и обратно, таскали хавчик, водили своих ишаков и ханумок. Поэтому мин здесь можно было не опасаться. Откуда было духам додуматься, что шурави выскочат из скал и попрут прямо по ихнему проспекту? Навряд ли они успели перекрыть минными заграждениями своё козырное шоссе. Мысль была засчитана здравой, мы выскочили на «проспект», понеслись вперёд с выпученными глазами. Подорваться почти не боялись, от этого шагали пуще прежнего.
       Если бы мне в Союзе сказали, что я буду разгуливать с семью десятками килограммов железа на плечах на высоте три двести и радоваться, испытывать удовлетворение, что всего лишь три двести, я посчитал бы это наитупейшей шуткой и, конечно же, не поверил бы в неё. Однако, я шел по старинной утоптанной духовской дороге и, о-чудо, испытывал удовлетворение! Как мало, оказывается, человеку для этого надо, всего-то долго-предолго, сильно-пресильно помучить его, а потом, когда сильно мучить перестанешь и начнёшь делать это не так сильно, оказывается, человек способен испытать удовлетворение! В тот день я понял - все производители конфет занимаются ерундой. Конфеты это - никчемная безделица и бесполезная растрата ресурсов, ею занимаются только лентяи, которым лень мучить людей.
 - Товарищ старший лейтенант, вон какая-то пещера! – Какой-то офигенно наблюдательный баран подал голос из колонны солдат, шагавших впереди Рогачева. Наблюдательный, от того, что заметил, а баран потому, что никак не мог запомнить истину - инициатива в армии наказуема.
 - Касьянов, - Рогачёв обернулся и обратился к ближайшему бойцу, то есть, ко мне. - Вещмешки - на землю, оружие - с собой и прошмонать.
 - Есть. – Я скинул с груди один мешок. Он клацнул о тропу содержимым, как будто в нём находились чугунные гантели. Скинул второй, поправил на плече пулемёт и направился к пещере. Она располагалась в нескольких десятках метров от дороги, в небольшом распадке, прорытом в горном склоне источником воды.
       Ручеёк вытекал из пещеры и расползался по дну распадка, слой воды в нём составлял едва ли пару миллиметров в глубину. Это был не ручеёк, и не болотце, а непонятно что. Под моими армейскими гамашами чавкала какая-то слизкая субстанция, наподобие мха, каких-то водорослей и ещё какой-то скользкой гадости, которая покрывала все камни на дне ущелья и на скале, перед входом в пещеру. Пить мне хотелось, очень-преочень, но напиться было нечем, можно было попытаться лизать влажные камни, покрытые слоем какие-то зелёных соплей, воды хватало лишь для них. По этим соплям я прочавкал подошвами в сторону пещеры. Вход в неё находился на уровне моих бровей. Мне надо было подпрыгнуть, немного подтянуться, затем сделать выход силой. Конечно же, я подпрыгнул, но подтянуться не смог, руки соскользнули с камня по зелёной гадости, и я грохнулся вниз всем «суповым набором» костей, измазался зелёным паскудством. Кое-как встал, попробовал упереться ногой в скалу, но и нога соскользнула, я снова грохнулся, измазался ещё сильней. После этого попробовал подняться рядом со входом по сухому месту на скале, но всё равно грохнулся.
- Хренля ты там сепаешься, как беременный? - Рогачёв подал командирский голос. Он не выдержал моего седьмого (или восьмого) падения на камни. – Тебя целая рота ждёт!
       С подачи чудотворящего голоса Командира, я вспорхнул внутрь пещеры, аки горный сокол. Она оказалась неглубокой, уходила в скалу метров на десять, не больше. Внутри, на полу, возвышался длинный бруствер из крупной щебёнки, я посмотрел вверх, на свод пещеры, пытался понять, как эта щебёнка здесь оказалась. Было очевидно, что она не ссыпалась сверху, не отвалилась с потолка. В таком случае откуда взялась? Получается - через вход. Насколько сложно сюда попасть через вход, мне было известно: пока попадал - все рёбра отбил. Но кто-то корячился, затаскивал сюда камни, кряхтел, старался. Интересно, кто? Наверное, местные душманы. А зачем? Скорее всего, хотели спрятать что-нибудь под этими камнями. Может ДШК?
       Попробовать поднять камушек и заглянуть под него я побоялся, вдруг под ним установлена разгрузочная мина? ДШК всё-таки, это не кусок навоза, я бы точно защитил его минами.
       Командир нашего полка обещал наградить Орденом Красной Звезды любого солдата за захваченный у врагов ДШК. «Зачем Орден Красной Звезды человеку, которому разгрузочной миной оторвёт руки или руки вместе с башкой?» - грустно думал я, стоял, смотрел на кучу щебня и не мог решиться на отважный поступок.
 - Ну, что там у тебя? ДШК видишь? – С горной дороги до меня долетел голос Рогачева.
 - Никак нет, ДШК не вижу! – Ответил я, а про себя подумал: - Щебёнку вижу.
 - Тогда вали оттуда! Нефиг там торчать!
Кое-как я спустился из этой гадской пещеры, несколько раз поскользнулся, грохнулся на камни, вывалялся в отвратительных зелёных соплях, поматюгался в полголоса и похромал на тропу. Без ордена, зато целый.