Взгляд с изнанки

*Перед прочтением данной повести рекомендуется прочитать произведения "Солнечный полдень" и "Линза", поскольку «Взгляд с изнанки» является прямым их продолжением, в них описаны некоторые принципы и логика развития событий, без знания которых понимание "Взгляда с изнанки" может быть затруднено*


Там, далеко за облаками,
Мчится времени река —
Так знакомо.
Там, где всё соткано из дыр,
Где сталь плавят словно сыр —
Пахнет домом.
М. Бублик

Пролог

Большой лекторий наискось пронизывали длинные лучи майского солнца. Эти лучи натянулись как гитарные струны над столами и стульями от трёх окон в правой стене к большому экрану на колёсиках, установленному в противоположном углу. На этом экране в зависимости от дня недели появлялись разнообразные схемы, таблицы, диаграммы и формулы. Однако сейчас на нём ничего не было, кроме налипших белёсых пылинок. Вера Андреевна Лучинская, преподаватель философии, не видела смысла выводить что-либо на экран и читала лекции по старинке, при помощи своего мелодично-проникающего голоса. В свои пятьдесят с хвостиком она выглядела весьма изящно. Длинное струящееся платье тёмно-синего оттенка придавало лёгкость её плавной походке. Она не спеша перемещалась вдоль стены, рассказывая молодому поколению об основах философии буддизма. Вообще-то этой темы не было в учебном плане, но воспользовавшись случаем, Вера Андреевна решила провести лекцию именно по ней, поскольку это была одна из любимых её тем во всей дисциплине. Между майскими праздниками посещаемость занятий упала ниже плинтуса, и преподаватели позволили себе некоторые вольности.

В светлом лектории, рассчитанном на добрую сотню студентов, разместилось от силы человек тридцать. Но по их сосредоточенным лицам было видно, что эти тридцать человек с энтузиазмом слушают Лучинскую и вынесут из этой лекции больше пользы, чем весь остальной поток. Вера Андреевна тем временем дошла до стены и направилась в обратную сторону, попутно оглядывая присутствующих своими живыми подвижными глазами. Её светлые волосы, стриженые под каре, ещё больше подчёркивали проницательность синих глаз. Казалось, что от её взора не укроется ни одна мелочь.

На пятом ряду, за партой, стоящей у самой стены, слушали лекцию Олег Марочкин и Миша Рассказов. Ну, как слушали - Миша что-то ковырял ручкой в блокноте, изображая конспектирование, а Олег дремал, прислонившись к бежевой стене.

- ...Из этих четырёх утверждений можно сделать вывод, что буддизм скорее относится к философии, чем к религии. Да, скорее к философии, хотя некоторые исследователи утверждают обратное... Молодой человек! - взгляд Лучинской наткнулся на дремлющего студента.

В ту же секунду Олег получил от Миши толчок локтем в бок и выпрямился за партой, хлопая глазами. Разгоняя дремоту, на него обрушилась следующая реплика преподавателя:

- На том свете выспитесь!

Олег нехотя достал тетрадку и уткнулся в неё, как бы желая отгородиться от всех, и в первую очередь от Веры Андреевны.

- Надоела уже эта философия, - жаловался он товарищу после пары, - на кой она нам нужна, мы же технари! Да ещё и целый год. Это же сущий кошмар!

- Меньше спать на лекциях надо. Лично я бы хоть три философии подряд отсидел, лишь бы на следующую пару не идти.

- А что у нас следующее?

- Вышмат.

- Ой, блин, - Олег скривился, будто съел лимон, вздохнул и отправился к нужному кабинету.


Глава I. Серость

Самое благодатное время в низовьях Дона - вторая половина мая. Это практически аксиома. Конечно, через эти места всё лето проходит нескончаемый поток транзитных туристов, стремящихся к трём морям и потому не уделяющих должного внимания степному региону. Неудивительно - в полях летом стоит такая жара, что хочется покинуть эти места как можно скорее, особенно людям из центральной России, непривыкшим к палящему солнцу и горячему ветру.

Но в городе с населением миллион человек, прильнувшем к дельте Дона, именно середина мая считается лучшим временем в году. Воздух по утрам ещё прохладный, а днём можно находиться под солнцем, не рискуя стать похожим на варёного рака. Начинают работать фонтаны, добавляя свежести на городские улицы. На центральных площадях ещё стоят конструкции, напоминающие о прошедшей годовщине Великой Победы. В овощных павильонах и ларьках по всему городу появляется ароматная клубника. Акации завершают цветение и рассыпают по тротуарам белые монетки лепестков. Майские дожди с грозами освежают листья, смывают накопившийся за зиму песок с тротуаров, поливают газонную траву. На центральной площади перед областной администрацией распускаются первые розы. В общем, по всем параметрам вторая половина мая - лучшее время для прогулок по городу.

Однако, на Олега Марочкина благодатная позднемайская пора действовала как-то странно. Вместо умиротворённой радости на него навалилась какая-то вселенская тоска. То ли этому способствовала надвигающаяся сессия в техническом университете, то ли неудовлетворённый весенний дефицит каких-то микроэлементов, то ли общий психоэмоциональный фон. В русской фразеологии тоску принято называть зелёной, но в данном случае больше подходило определение "серая". Олег стал воспринимать окружающий мир блёклым, потускневшим, как старое серебро. Беспросветная серость окутала его существование.

Он не замечал ни роз цвета фуксии в парках и на бульварах, ни ярко-жёлтых такси, проносящихся по проспектам, ни повсеместно появившуюся за десять дней зелёную листву, ни высокое голубое небо. Открывшийся купальный сезон также не произвёл на парня впечатления - большим любителем купаться он не являлся, и лишь безучастно наблюдал за плескающимися в родниках и на городском пляже людьми.

Общение с одногруппниками тоже не приносило удовлетворения. Семестр заканчивался, все понемногу начинали готовиться к зачётам и экзаменам, а потому времени на дружеские беседы оставалось всё меньше. Такого подавленного состояния Олег раньше не испытывал никогда и не знал, что ему делать. После занятий вместо усиленной подготовки к сессии он бесцельно блуждал по центру города, будто искал счастливый случай, который поможет ему выйти из депрессивного состояния.

Двадцать восьмое мая ничем не отличалось от предыдущих дней, за исключением одной детали. Под вечер ноги сами привели Марочкина в кофейню, которых в центре города насчитывалось столько же, сколько у дурака махорки. Ожидая, пока девушка в белой футболке и коричневом фартуке приготовит ему кофе, он осматривал интерьер.

Левую стену скрывала конструкция из досок на манер решётки, сплошь уставленная пакетами с кофе, привезёнными, если верить этикеткам, со всех концов света. Кения, Эфиопия, Бразилия, Эквадор, Бангладеш, Гватемала... На некоторых пакетах красовались изображения вкусоароматических добавок: шоколада, корицы, апельсина, розы, кардамона. На противоположной стене висело большое круглое зеркало, призванное визуально увеличить кофейный ассортимент. Хотя и без этого он поражал своим разнообразием. Около зеркала висели два тонких металлических бра, свитых из чёрной проволоки. Матовые белые шарики на их концах заполняли помещение приглушённым тёплым светом. Окно рядом с входной дверью прикрывал разросшийся почти до потолка фикус в огромном деревянном кашпо. Над ним в проёме окна светилась вывеска с названием, которое Олег не запомнил. В самом дальнем углу небольшого помещения, за стойкой, вальяжно расположилась массивная кофемашина. В её хромированной передней поверхности как в кривом зеркале отражались детали интерьера. Обилие краников, трубок и манометров придавало ей некоторое сходство с паровозом. Девушка-бариста, как опытный машинист, легко и непринуждённо управляла потоками кипятка и пара при помощи рычажков и кнопок. Наконец, кофемашина издала завершающий пшик, промывая пароотвод, и к Олегу на столик попал стакан ароматного капучино.

Съев пену, парень откинулся на металлическую спинку стула и предался воспоминаниям. Ровно год назад он пыхтел над дипломной работой в своём промышленно-технологическом колледже, и совершенно не представлял дальнейших направлений своей жизни. Не то чтобы ему не нравилось учиться; скорее, он не находил в этом какого-то особого удовольствия. Однако, работать по специальности было ещё тяжелее, и он предпочитал целыми днями предаваться прокрастинации, или, просторечно выражаясь, пинать балду. Это прекрасно ему удавалось вплоть до того момента, когда родители решили направить его молодую энергию в созидательное русло. Едва получив заветную книжечку в синей обложке, он попал к своей двоюродной бабушке и остался помогать ей в хозяйстве. Именно там, в деревне Рябовке, затерянной среди пшеничных полей, произошли несколько крутых поворотов в его биографии.

Самым важным из них стало знакомство с полу;дницей - нечистой силой в образе молодой девушки, которая начала беспокоить деревню. Выйдя на контакт с ней, он обнаружил, что она не такая уж и плохая, как о ней рассказывают, и даже нашёл с ней общий язык. Кроме того, в Рябовке Олег встретил вполне обычную девушку Дашу Семёнову, с которой вознамерился построить нечто большее, чем просто дружеское общение. Она же и убедила его поступить в технический университет, в котором училась сама. [См. рассказ "Солнечный полдень"]

Там же, в универе, он познакомился с Мишей Рассказовым, которому зимой помог изменить мировоззрение в оптимистическую сторону, опять же не без помощи Полины (той самой полудницы). Последний раз он её видел в начале апреля, и с тех пор не вспоминал о ней до сегодняшнего вечера в кофейне. [См. повесть "Линза"]

Но даже в самые сложные жизненные моменты на Марочкина не нападала такая безысходность, как сейчас. Именно сейчас, когда казалось бы всё складывается наилучшим образом, из ниоткуда выползло гнетущее уныние и перечеркнуло все положительные эмоции. Справиться с этим ощущением в одиночку Олег уже не мог, а попросить помощи было не у кого. Мать с отцом, конечно, заметили изменение его настроения, но не придали этому большого значения. Мол, скоро сессия пройдёт, начнутся долгожданные каникулы, свежие фрукты восполнят недостаток витаминов, и жизнь снова заиграет всеми красками. Но появившаяся на базаре клубника не помогла, а зачёты и экзамены грозно надвигались.

В наше время всем хорошо известно о пирамиде потребностей, благо её сейчас мусолят в информационном поле на каждом шагу. Согласно этой теории, незакрытые потребности определённого уровня не позволяют достичь следующего слоя пирамиды, и стало быть, тормозят развитие человека, мешают ему жить. Кто-то выделяет пять уровней, кто-то семь, а иные и все десять, но это в сущности неважно. Скорее, пирамида представляет собой некий градиент, в котором потребности плавно сменяют друг друга на пути снизу вверх.

На теории потребностей базируется множество других явлений, процессов и систем от философии буддизма до экономики любого государства. Кроме того, пирамиду не обходят стороной физиология высших организмов, психология общения, политика и международные отношения; да практически любая сфера жизни так или иначе сталкивается с ней. Возможно, именно какая-нибудь незакрытая потребность привела Олега к серости окружающего пространства.

Кстати, потребность в самовыражении - большая сила, особенно если её направить на что-то полезное. Результаты можно наблюдать в Эрмитаже и Третьяковке, слушать в оперном театре или концертном зале, наконец, просто ощущать, приобретая вещь ручной работы. Однако, часто приходится наблюдать и обратную картину: деструктивное самовыражение проявляется в виде безобразных художеств на вагонах электричек, сломанных скамеек и урн в парках, всесокрушающих басов из динамиков автомобилей, которым больше подойдёт эпитет "ведро с гайками". Но всё это уже относится к психологии девиантного поведения, в которую нам нет нужды углубляться.

Пока Олег нырял в пучину воспоминаний и рассуждений, кофе в бумажном стаканчике закончился, и сидеть дальше в кофейне смысла не было. Парень вышел на улицу, зачем-то посмотрел по сторонам и пошёл домой, глядя под ноги и не замечая никого вокруг. Так он шёл, пока не уткнулся в постамент большого памятника на центральной площади. Памятник представлял собой три бронзовые фигуры, устремлённые в атаку: солдата, матроса и кавалериста на лихом коне. Постамент высотой метра четыре, облицованный гранитом, придавал композиции ещё больше величия и мощи. Олег невольно засмотрелся на памятник, хотя раньше вообще его не замечал, как не замечает количества ступеней лестницы человек, который ходит по этой лестнице ежедневно. Поглазев на него пару минут, он двинулся дальше, и вскоре поймал себя на мысли, что не просто так он вспомнил о Полине, сидя в кофейне. "Может, попросить её чем-нибудь мне помочь?.. Она Мише мировоззрение поменяла, а я что - из другого теста, что ли? Для этого надо попасть в Рябовку. Так... Сегодня вторник; значит, поеду в субботу. Или не поеду - какой от неё толк. Нет, наверное, ничем она мне не поможет...".

После грядущих выходных должна была наступить зачётная неделя, а "автоматы" стояли у Марочкина в лучшем случае по половине дисциплин. Остальные следовало зубрить, пока позволяло время, но студент - существо очень инертное, и заставить его что-то делать заранее - всё равно что вручную толкать электричку, увязшую в грязи. Эмоциональное состояние Олега также не способствовало учебному процессу.

Но он даже не мог предположить, что наутро всё кардинально изменится.

Глава II. Цель оправдывает средства

В своих скитаниях по городу в попытках убежать от накрывающей серости Олег достиг такой отрешённости, что перестал замечать окружающие явления и события. Утром следующего дня начал накрапывать мелкий дождик, но ему не было до него никакого дела; он даже не взял зонт, выходя из квартиры. Вместо пары инженерной графики он бесцельно бродил по Солдатской слободе и вдруг услышал "Пссс!" откуда-то справа. Он посмотрел в ту сторону, но никого не обнаружил. Через несколько секунд звук повторился. Олег в недоумении уставился в подворотню, из которой он мог исходить, и в следующий миг почувствовал, что кто-то с силой втянул его под тёмный свод каменной арки.

Когда первый испуг прошёл, он увидел знакомую женскую фигуру в белом платье, которая пряталась в тесном старом дворике. Конечно же, это была Полина, о которой он вспоминал буквально вчера.

- Привет! Чего шляешься по улицам?

- А ты чего так пугаешь?! - вспылил парень.

- Ну надо же тебя как-то привлечь. Или мне посреди улицы встать и тебе ручкой помахать, чтоб меня весь город видел?

- Ладно, извини. И правда, давно не виделись, а я сразу наезжаю. Я тебе, наверно, зачем-то понадобился?

- Скорее я тебе понадобилась. Я же за тобой наблюдаю периодически...

- Шпионишь?

- Скорее беспокоюсь, - Полина улыбнулась, - у меня есть и поважнее дела, чем подглядывать за тобой в корыстных целях.

- Это какие же у тебя дела?

- Всякие. Видимо, у тебя дел никаких, раз тут ошиваешься вместо учёбы. Я заметила, что ты ходишь чернее тучи. Пары пропускаешь просто так, похудел, улыбаться перестал. Случилось чего?

В этот момент около них открылась дверь, из которой выглянула полная дама лет сорока пяти. Открыв зонтик, она с сумкой в руках вышла на улицу через каменную арку. Полина, естественно, в этот момент исчезла, но через минуту появилась снова.

- Да, нам тут не дадут спокойно поговорить. Вот что: приходи после обеда на Зелёный остров, только в ту часть, где народу поменьше. Там и побеседуем.

В назначенное время Олег вышел из троллейбуса номер двадцать два и спустился к реке в том месте, где в створе улицы расслабленно лежал на воде наплавной мост. Металлические секции моста представляли собой полые параллелепипеды, заполненные воздухом и герметично закрытые. Между собой их скрепляли подвижные соединения; из-за этого при проходе по такому мосту казалось, что он дышит и шевелится, как живой. На правой стороне моста, как бы смотрящей вниз по течению, толпились рыбаки. Их тут было больше, чем рыбы. Периодически по мосту с лязгом и грохотом проползали легковые автомобили. Олег с трепетом остановился на середине, ощущая, как под ним покачивается на волнах плавучая секция, постоял так несколько минут и осторожно пошёл дальше.

Остров с прозаичным названием Зелёный с крутого правого берега реки казался исполинским кустом, выросшим прямо на водной глади. Однако, ступив на него, Олег понял, что это впечатление ошибочно. Твердь острова возвышалась над водой на приличную высоту, чтобы не затапливаться даже во время ветрового нагона. Вдоль дороги, вымощенной брусчаткой ещё бог весть когда, возвышались стеной тополя, ивы и мелкий кустарник. Чуть поодаль, в основном вдоль берега, рос тростник, который в этих местах часто ошибочно называют камышом. Дорога вела вдоль берега к базам отдыха и детским лагерям; Олег направился по ней, ища укромное место.

Найти такое место оказалось непростым делом. Вокруг ошивались праздные гуляки, рыбаки, любители шашлыка и отдыхающие с баз. Двое рабочих, воспользовавшись тем, что дождик перестал капать, красили ворота детского лагеря, готовя его к новому сезону. Периодически по тряской брусчатке проезжали машины. Со стороны пляжа раздавались весёлые детские голоса. Олег шёл минут тридцать, пока наконец дорога не вывела его к самой северной оконечности острова, где река разделялась на два рукава.

Там недалеко от берега он нашёл поваленное ветром дерево, сел на него и принялся что-то насвистывать. Не прошло и пяти минут, как Полина вышла из кустов на другой стороне поляны и уселась рядом с ним.

- Ну, так что у тебя случилось? - спросила она без лишних предисловий.

- Да как тебе сказать... Не знаю. Вроде ничего.

- Когда у человека ничего не случается, он живёт обычной жизнью, а не ходит бесцельно по городу, повесив нос. Может, со здоровьем что-то?

- Да нет, с этим всё нормально, тьфу-тьфу, - Олег постучал по бревну, на котором сидел.

- А как там Семёнова твоя поживает?

- Не Семёнова, а Даша.

- Да хоть Дашуля. Ну, так что? Прошла любовь, завяли помидоры?

- Не знаю. Вроде всё нормально было. У нас, как это сейчас называется, пауза в отношениях, - Олег изобразил важную физиономию.

- Понятно...

- И вообще, почему ты так допытываешься?

- Ну, ты мне всё-таки не чужой человек, - Полина даже немного растерялась от такого вопроса, - вот я и хочу тебе помочь. Или тебя всё устраивает?

- В том-то и дело, что нет. Знаешь... Я не знаю, поймёшь ты меня или нет. В общем, меня всё перестало радовать. Весь мир кажется серым. Не знаю, что делать дальше. Чтобы ты понимала, мне даже день рождения радости не принёс.

- А когда он у тебя?

- Одиннадцатого мая.

- Ага. Так и запишем: в анамнезе потеря интереса к жизни. [Ана;мнез - совокупность сведений, получаемых при обследовании путём расспроса самого обследуемого]

- Ты уже как психотерапевт говоришь, - Олег улыбнулся.

- Ну ещё бы. То одному мировоззрение подправь, то другому интерес к жизни верни. Так можно самого Фрейда превзойти. Постепенно.

- А может, мне тоже линзу разбить?

- Это вряд ли. Не поможет.

- Почему?

- Ты думаешь, что Рассказову я мировоззрение поменяла? - Она сделала акцент на слове "я", - он сам его поменял, в первую очередь с твоей помощью, а уже потом с моей. Ты же его всю зиму направлял на нужный путь, а я лишь помогла сделать последний рывок. И вообще, если человек свою линзу сам менять не захочет, ему никто её не изменит. Разобьёшь - она опять восстановится, только больно человеку сделаешь.

- Что же делать?

- Дай подумать минут десять.

Пока она думала, Олег считал ворон и болтал ногами, сидя на бревне. Перед ними расстилалась голубая лента реки; в кустах рядом щебетали птички, а на противоположном берегу суетилась городская жизнь. По водной поверхности прыгали блики, ветерок играл листочками, и вся атмосфера Зелёного острова располагала к размышлениям. Наконец Полина прервала молчание:

- Я догадываюсь, чем можно тебе помочь. Надо тебе кое-что показать. В гости ко мне пойдёшь?

- Это куда? Ты же говорила, что у тебя дома нет.

- Как это - нет? Очень даже есть. Короче, тебе надо вместе со мной попасть на тот свет.

Услышав такое предложение, Марочкин чуть не свалился с бревна.

- Да ты что, сдурела, что ли? Хочешь меня с собой забрать? А я-то думал...

- Тихо, не ори на весь остров. Рыбу распугаешь. Я же тебе не предлагаю в ящик сыграть. Я тебя туда перемещу, кое-что покажу и верну обратно целым и невредимым.

- Точно?

- С большой долей вероятности. В крайнем случае - со мной останешься, ты же об этом мечтал в прошлом году? Или чего-то боишься?

- С тобой - ничего не боюсь.

- Ну и славно. Знаешь такое выражение: цель оправдывает средства?

Олег кивнул, при этом подумав, что с такими средствами эту самую цель следует послать куда подальше, но ничего не сказал, положившись на свою бестелесную подругу.

- Значит так, - продолжила Полина после некоторой паузы, - завтра после обеда жду тебя в Рябовке на кладбище.

- Так быстро?

- А чего тянуть? Чтоб ты передумал, а потом мне мозг выносил?

- Ладно, договорились.

- До встречи, - и она в привычной манере растаяла за ближайшими кустами.

Олег до самого вечера бродил по городу, пытаясь выкинуть из головы тревожные мысли, но это ему не удалось. Его настолько взволновало предложение Полины, что он полночи не мог уснуть, переворачиваясь с боку на бок, как шашлык на мангале. На несколько секунд ему показалось, что мучившая его серость отступила. Но вскоре ощущение безысходности накрыло его с новой силой, да ещё и настолько мощно, что он решил: будь что будет, лишь бы оно исчезло и больше никогда не появлялось. С этой мыслью он провалился в сон.


Глава III. С корабля на бал

Правильную геометрию полей и лесополос при взгляде сверху нарушает широкая лента четырёхполосного шоссе, протянувшаяся с севера на юг. По этому шоссе, разрывая воздух и наполняя его шумом, мчится непрерывный поток автомобилей, грузовиков и автобусов. Особенно напряжённым трафик становится в летние месяцы, когда на юг едут толпы отдыхающих, которых местные называют "моряки". Этот термин обычно употребляется в негативном контексте, потому что эти самые "моряки" создают заторы и мешают нормальному функционированию трассы.

Впрочем, тридцатого мая "моряков" на шоссе практически не было. Сезон только начался, и море ещё толком не прогрелось. Лишь иногда проезжали большие гудящие автобусы вместимостью человек под пятьдесят, везущие детей в многочисленные южные лагеря. Попадались также микроавтобусы, в которых частники возили граждан между районными центрами за бешеные деньги. В одном из таких микроавтобусов ехал в Рябовку Олег Марочкин.

Таким видом транспорта он отправился туда впервые. Его безразличие к окружающим событиям дошло до такой степени, что он опоздал на электричку, чего с ним раньше никогда не случалось. К счастью, рядом с пригородным вокзалом всегда кучкуются частники; к одному из них Олег и обратился. Он мог с ним доехать только до Каменки, а дальше, как всегда, пешком, но в середине пути возникли непредвиденные обстоятельства.

Микроавтобус стремительно рассекал пространство, обгоняя фуры и самосвалы. Вдруг, заглотив решёткой радиатора очередную порцию воздуха, мотор поперхнулся, чихнул и перестал работать. Водитель плавно увёл машину на обочину, остановился, открыл капот и начал там что-то рассматривать. Пока он копался в моторе, в салоне послышался шёпот, сначала вопросительный, потом с нотками недовольства. Наконец какой-то пассажир открыл раздвижную дверь и крикнул водителю:

- Ну что там?

- Хреново! Приводной ремень лопнул.

Он закрыл капот, позвонил кому-то, потом позвонил ещё раз, на кого-то поругался и заглянул в салон:

- Товарищи пассажиры! Автобус поломался, дальше не поедет. Кому в Лиховской или ближе - вас через пятнадцать минут маршрутка заберёт прямо отсюда.

- А остальным что делать?

- Или ждите, или попутку ловите. Ближе к обеду мне ремень привезут, поставим и поедем дальше.

Олегу очень не понравилась перспектива проторчать полдня в какой-то глуши, но делать было нечего. Он вылез из автобуса и огляделся. Чуть впереди, на обочине, синел указатель "пос. Холодный Пруд" со стрелкой вправо. В сотне метров от дороги зеленела рощица. Чтоб не жариться под солнцем на обочине, Олег решил отойти туда.

Едва он примостился на траву в тени деревьев, из-за куста его позвал знакомый голос. Обернувшись, через маскировочную сетку листвы он рассмотрел светящийся мягкой белой подсветкой силуэт полудницы.

- Ты даже здесь меня нашла?

- Конечно. От меня не убежишь. Ещё не передумал?

- Нет, с чего ты взяла?

- По глазам вижу. В них прямо написано: "А может, ну её, эту затею?".

- А что мне ещё остаётся делать?

- В принципе, больше ничего. Нет, можешь, конечно, так и жить в серости. Я же говорю: если ты сам себе помочь не захочешь, то никто тебе не поможет. Мировоззрение - штука тонкая.

- Полин, а нельзя нам прямо отсюда отправиться? Не хочу полдня ждать, пока этот автобус починят.

Полудница покачала головой.

- Нет, можно только с территории Рябовки, лучше всего с кладбища. Там тебе будет, как бы это сказать... Удобнее. Обстановка настроит на нужные действия.

- А ты можешь нам помочь с автобусом? - спросил Олег после пятиминутной паузы.

- Как же я вам помогу?

- Ну я не знаю. Может, запчасть нам найдёшь... Придумай что-нибудь, не зря же ты сюда явилась.

- Есть один вариант. Я могу тебя в Рябовку переместить, помнишь, как тогда у пруда.

- О, это было бы прекрасно! Погоди минуту, я за сумкой сбегаю.

Как только он, запыхавшись, прибежал обратно с дорожной сумкой в руках, Полина щёлкнула пальцами, и в ту же секунду перед глазами Олега всё смешалось, поплыли разноцветные круги, в ушах зашумело, и возникло ощущение, будто он провалился в яму. Через несколько секунд парень довольно жёстко приземлился в какую-то растительность, рядом плюхнулась его сумка.

Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на животе среди зелёно-жёлтых колосьев, наполненных недозрелыми зёрнышками - видимо, упал на хлебное поле. Когда он повернулся на бок, колоски раздвинулись, и над ним нависла голова Полины, украшенная венком из таких же колосьев, в которые он свалился, только уже спелых, золотистых.

- Все нормально, живой?

- Да вроде... Ой, - Олег встал, прихрамывая и потирая ушибленное колено, на котором красовалась небольшая ссадина.

- Извини, не рассчитала. Мне раньше никогда не приходилось так далеко людей закидывать, поэтому неаккуратно получилось.

- Может, я лучше пешком дойду?

- Не дойдёшь, до деревни ещё километров тридцать по прямой. Давай ещё раз подкину.

- Ох... Ну ладно, - Олег поднял сумку, снова поплыли круги, и он снова провалился.

Второй полёт оказался значительно приятнее. Олег приземлился на ноги в роще у пруда. Сумку он выпустил из рук, пока летел, и она снова валялась где-то рядом. Вскоре он уже стоял у калитки дома, где жила его двоюродная бабушка Екатерина Ильинична.

Та в это время обрезала куст жасмина в палисаднике. Услышав крик "Бабуля!", она подняла голову и с радостью пошла к калитке. После приветственных объятий она спросила:

- Олежка, а чего это ты так неожиданно приехал? Или у вас занятия уже кончились?

- Та не, до каникул ещё далеко. Вот выдалось свободное время, да ещё есть кое-какое дело...

- Ладно, ты пообедай сначала. Давай-давай, не надо головой качать! У меня такой супчик вкусный, - баба Катя скрылась в доме, унося с собой окончание фразы.

Олег был полон решимости прямо сейчас идти на кладбище, но подумал, что обед всё-таки будет не лишним. Поглощать фасолевый суп ему пришлось медленно, потому что бабушка засы;пала его вопросами про родителей, про Мишу, про Дашу, про "вот ту девочку-брюнетку, как её там зовут", про преподавателей и предметы в универе... Олег отвечал кратко, не имея желания заниматься болтовнёй. Настроение и так было серое, а с приездом, вернее, с перемещением в Рябовку стало вовсе поганым. Его почему-то встревожило то, что Полина не дала ему гарантий возвращения с того света. Но отступать было некуда. Оставив сумку с вещами у бабушки, после обеда Олег явился в назначенное место.

Все деревенские кладбища похожи друг на друга; рябовское не стало исключением. Как и все, оно занимало вершину небольшого бугра, чтобы по весне не заливали талые воды. Его окружала по периметру металлическая ограда, когда-то покрашенная в голубой цвет. Внутри нестройными рядами стояли мраморные, гранитные или оцинкованные памятники с фотографиями и датами. Между ними кое-где росли акации, клёны, кусты сирени или шиповника. О чём-то громко щебетали воробьи, незаметные в гуще кустов; их гомон пытался перепеть одинокий соловей. Сюда не долетали никакие деревенские звуки: ни пение петухов, ни гул трактора, ни стук инструментов во дворах, ни лай собак, ни мычание коров. Тишину нарушал лишь неумолкающий птичий хор.

Проходя между надгробиями, Олег посматривал по сторонам. Обстановка была унылой, несмотря на умытое утренней росой яркое солнце и доносящееся из кустов чириканье. Впрочем, от кладбища ожидать иного не приходилось; эта картина хорошо сочеталась с его подавленным душевным состоянием. Полудницу он обнаружил сидящей на скамейке у небольшого одноногого столика. Рядом на четырёхугольной металлической пирамиде, покрытой облезлой краской, возвышалась ярко-красная пятиконечная звезда - символ, означавший, что здесь лежит павший в боях за Рябовку красноармеец. Эта часть кладбища, находящаяся далеко от входа, заросла высокой травой; было видно, что её очень редко приводят в порядок. Ближе к забору на пустом участке земли возвышался метровый бурьян.

- Как настроение? - Полина встала со скамейки.

- Честно говоря - паршивое.

- Отлично! Нам такое и нужно. Пойдём.

- Куда?

- Вон туда, ближе к центру. Там между могилами есть пятачок с утоптанной травой.

Они встали на этом пятачке друг напротив друга, вытянули руки перед собой и сцепили их. Полина начала идти в сторону, закручиваясь вокруг точки соединения их рук и увлекая в это вращение своего спутника. Олег переступал всё быстрее, и в какой-то момент вращение стало таким быстрым, что его потянуло назад согласно центробежному закону. Он почувствовал, как их руки пытаются расцепиться, и сжал ладонь ещё сильнее. Полина продолжала раскручиваться, увлекаемая неведомой силой. У парня закружилась голова; он увидел такие же круги перед глазами, как утром на трассе, только более интенсивные. В следующий момент памятники, скамейки, оградки и кусты вокруг слились в размытую полосу. Ещё секунду-другую Олег различал землю и небо, а потом единственное, что он запомнил - это бездонные голубые глаза Полины, которая оставалась неподвижной относительно него, вращаясь вместе с ним. В этот момент он потерял землю под ногами, как будто поехал вниз на скоростном лифте. Лёгкие сжались, стало не хватать воздуха; Олег попытался сделать вдох, открывая рот как рыба, но не смог. Больше он ничего не помнил - окончательно выпал из реальности.

Во время вращения полудница что-то непрерывно шептала себе под нос. В момент, когда Олег судорожно старался вдохнуть, она ощутила переход между локациями и краем глаза увидела, что желаемое расщепление произошло. Душа и разум молодого человека отправились вместе с ней, а тело в бессознательном состоянии отбросило центробежной силой под растущий рядом куст сирени. Одновременно кладбищенскую тишину нарушил громкий хлопок.

Очнулся Олег в каком-то очень красивом месте. Он стоял на изумрудной траве, усеянной жёлтыми, красными и фиолетовыми цветочками. Молодой луг спускался по склону холма к узенькой речке. На другом берегу песчаную осыпь занимал сосновый бор. На чистом небе не проплывало ни одного облачка, более того, почему-то нигде не было видно солнца. Яркий свет происходил будто бы отовсюду, со всей небесной сферы. Только сейчас он понял, что вокруг абсолютная тишина. Не было слышно ни одного звука живой природы, даже ветер утих. Речка не журчала в камышах и казалась застывшей эпоксидной смолой. Ни птиц, ни насекомых, ни животных - никого вокруг.

Повернув голову налево и посмотрев через плечо, Олег увидел стоящую в нескольких метрах от него девушку. Она была одета в серо-зелёное льняное платье до колен, сильно расширяющееся к низу. Подол, манжеты, воротник и широкий пояс на талии украшал затейливый орнамент. Вышитые красными, жёлтыми, белыми нитками полосы, зигзаги, треугольники и завитки переплетались между собой, олицетворяя полёт фантазии рукодельницы. Из-под красного платка с мелкими яркими цветочками, повязанного на голове концами назад, свисала ниже пояса платья тёмно-русая коса. На ногах у девушки было некое подобие кожаных ботинок со шнуровкой на невысоком каблучке. Одежду такого фасона Олег видел на чёрно-белых фотографиях, сделанных в середине прошлого века.

Он уже хотел подойти к девушке, когда она обернулась, и парень, хотя и с трудом, узнал в ней Полину. Черты её лица стали немного мягче и добрее, а сама она больше не излучала свечение и выглядела как обычный человек.

- Добро пожаловать на тот свет, - она сама подошла поближе к ничего не понимающему Олегу.

Глава IV. Отделение Небесной Канцелярии

- Неужели у нас получилось? - Олег не сразу осознал, что произошло.

- Как видишь, кое-что я всё-таки умею. Не зря в своё время полудницей стала...

- А почему ты так изменилась? Я сразу и не узнал.

- Я при жизни такой была. А это платье на мне было, когда я в пруд, так сказать... В чём была в тот момент, в том и осталась. Ты же помнишь, что всё это время взаимодействовал не со мной, а с моей энергетической проекцией на земной мир? - Марочкин кивнул, - ну вот, а теперь мы с тобой практически в равных условиях.

- Подожди, то есть я теперь на тот свет переместился?

- Получается, да. Фигурально выражаясь, умер. Да не пугайся ты так! Ты же сюда попал не естественным путём. Я тебя притащила - я тебя и верну. Пойдём, покажу то, ради чего всё затевалось.

Они прошли по сочной траве небольшое расстояние и увидели странную штуковину. Прямо перед ними в воздухе без всякой опоры или подвеса висела стрела. Самая обычная, которыми стреляют из лука. Только не современная спортивная, а деревянная, с острым металлическим наконечником и орлиными перьями на хвосте. Олег обошёл её кругом, но стрела висела легко и непринуждённо, как будто так и было задумано. Парень протянул к ней руку, намереваясь рассмотреть поближе, но полудница стукнула его по руке, и с перепугу он её отдёрнул, как от горячего предмета.

- Не трогай!

- А что это?

- Смерть твоя!

Он в ужасе отскочил на несколько шагов.

- Смотреть смотри, руками не трогай. Придёт время - она отсюда сорвётся и к тебе на землю прилетит.

- Что, прямо стрелой меня?..

- Вряд ли. Она как аллегория здесь висит. Ну что, рассмотрел? [Аллего;рия - передача отвлечённой идеи с помощью наглядного образа]

- Да.

- Тогда давай обратно.

- Погоди. Можно я на тебя ещё немного посмотрю в таком виде? Ты, оказывается, такая красивая при жизни была...

- Да смотри на здоровье, - Полина усмехнулась, сняла платок и повернулась к Олегу лицом.

Только сейчас он смог рассмотреть внимательно черты её портрета. И сразу же заметил, что глаза у девушки разного цвета: правый - зелёный, а левый - светло-карий, поэтически такой цвет ещё называют чайным или янтарным.

- У тебя что, гетерохромия была?

- В моём доме попрошу не выражаться!

- Ну, в смысле у тебя глаза разного цвета.

- А, это у меня с рождения. Бабки в деревне говорили, что я не простая девчонка, что я какими-то способностями буду наделена. А теперь видишь, как жизнь обернулась? С одной стороны, дура я, конечно. Сейчас бы жила себе спокойно, было бы мне под восемьдесят лет. Хотя, с другой стороны - может, полудницей быть лучше. Всё равно люди не вечны, померла бы, как все. А так - молодая, красивая, с тобой вот познакомилась...

На последних словах Полина улыбнулась, а Олег подумал: "Чего это она такая сентиментальная стала? На земле совсем другая была". Вслух же он сообщил другое:

- Ладно, мне пора домой возвращаться. Бабушка будет беспокоиться.

Они вновь взялись за руки, начали крутиться, но шептание волшебных слов не помогло: никакого эффекта, ни кругов перед глазами, ни ощущения падения. В конце концов от долгого вращения Олег разжал ладонь, и они разлетелись на мягкую траву луга.

- Не понял... - Олег встал, протянул своей спутнице руку, - давай ещё раз попробуем.

Они попробовали ещё раз, а затем ещё. Никакого результата, только траву помяли.

- Да что ж это такое происходит?! - в гневе закричал парень на весь тот свет.

- Труба дело. Не могу я тебя вернуть, - Полина помрачнела, - в обратную сторону ритуал не работает.

- Что же делать? - на лице Олега читалась абсолютная растерянность.

- Не знаю. Видимо, придётся тебе тут со мной оставаться.

- Не хочу! Хочу домой!

- Вот видишь, как быстро к тебе вернулся вкус жизни. Ладно, не вопи, сейчас что-нибудь придумаем. Тут недалеко мои знакомые находятся, пойдём к ним, они подскажут.

- Выходит, вы все здесь живёте?

- Точнее сказать, находимся. Слово "живёте" к тому свету не очень подходит.

Сколько времени они шли, Олег сказать не мог. Его наручные часы в момент перемещения между мирами встали и на попытки запустить их не реагировали. Расстояние определить на глаз было довольно трудно. И странное дело: шли они, по субъективным ощущениям, довольно долго, а усталость все не появлялась. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, - все физиологические потребности куда-то исчезли.

Впереди на лугу показался какой-то объект. Подойдя ближе, они увидели, что это длинный стол, за которым сидит разношёрстная компания. Были там и мужчины, и женщины самого разного возраста - от подростков до стариков. Стол вмещал человек двадцать, и на нём были расставлены яства, от одного вида которых Олег забыл, что находится на том свете. Там располагались запечённые осётры, которым в глаза вставили маслины, а в рот - веточку петрушки; жареные цыплята и перепела с хрустящей золотистой корочкой; печень в жировой сетке, рыба в кляре, свиные отбивные, говяжий язык с хреном, паштеты, колбасы, копчёности и даже холодец с горчицей; на листьях салата лежали ломтики помидоров, огурцов, сладкого перца; между блюдами помещались разнообразные закуски из запечённых грибов, жареных овощей, сыра и прочего; в центре стола, как венец сервировочной архитектуры, возвышалась позолоченная керамическая этажерка с фруктами. Черешня цвета красного вина, золотистые абрикосы, румяные персики, сливы, тёмные как ночное небо, апельсины, бананы, клубника, питахайя, манго... Такое разнообразие никого не могло оставить равнодушным. Олег уже хотел присоединиться к пиру невиданной щедрости, но Полина его остановила.

- Стой! Куда пошёл? Не для тебя такая поляна накрыта. Или ты перехотел возвращаться? Если что-нибудь здесь съешь или выпьешь - навсегда останешься. Мифов не читал, что ли?

Олег сконфузился и отвернулся от стола, а Полина подошла к сидящим.

- Полина Харитоновна, садись с нами, выпьешь, закусишь. Давно ты у нас не появлялась, - произнёс пожилой мужчина, видимо, старший из всей этой странной компании.

Полудница подозвала парня к столу, взяла свой платок и завязала ему рот, соединив концы на затылке. На вопрос в глазах сотрапезников она ответила:

- Он же мне не поверил, что есть нельзя. Сейчас нахватается чего-нибудь, а ему ещё назад возвращаться. Его сюда послали с заданием, а он обратно в подлунный мир не хочет, - приврала девушка, - вот и не знаю теперь, что с ним делать.

- Обратитесь в Небесную Канцелярию, - подал голос кто-то из сидящих за столом, - там подскажут.

- Точно, как же я сразу не догадалась! Сейчас туда и отправимся, только перекушу с вами немного.

Пока она ела, Олег испытывал танталовы муки в буквальном смысле,  которые усиливало отсутствие времени как явления. [Танталовы муки - страдания от невозможности удовлетворить острое желание, наказание царя Тантала в греческой мифологии] Но платок был завязан на совесть, и ему не удалось натворить непоправимого.

Отделение Небесной Канцелярии находилось недалеко, если можно применить это определение в условиях того света. Расстояние здесь, конечно, существовало, но измерить его чем-либо было чрезвычайно сложно. Хотя бы потому что под рукой не оказалось измерительного прибора, а даже если бы он и был, это не сильно бы облегчило задачу.

Впрочем, нашим путникам помогли найти нужное место. Едва они отдалились от стола с яствами, как на них налетели какие-то фигуры в тёмно-синих плащах. Олег растерялся, и его сразу же схватили; Полина пыталась что-то сказать, но её никто не послушал. Через несколько мгновений эти странные личности пересекли необъятный луг и доставили парня с девушкой к двухэтажному зданию в неоклассическом стиле. Над входной дверью красовалась табличка "Отделение НК №19683".

Фигуры в плащах завели их внутрь, всё ещё крепко удерживая; Олег не разглядел их лиц, да и засомневался, что у них вообще есть лица. Зато он четко разглядел на спине у одного из них белую надпись "ДЕМОН" и не на шутку встревожился.

Интерьер отделения НК, в частности коридор, ничем не отличался от привычного земного МФЦ, где Олег год назад менял паспорт. Но вот обстановка в кабинете, куда их завели, отличалась значительно. Посреди небольшой комнаты стоял массивный дубовый стол, за которым сидела необычная девушка. Её бледное лицо выделялось на фоне длинных прямых чёрных волос, густым потоком спадающих на спину; портрет завершали детали: острый нос, серые глаза, впалые щёки, узкие губы и слегка вытянутый подбородок. Одета она была в белую блузку с чёрными манжетами, планка с пуговицами и воротничок тоже были чёрными. Из-под воротника на грудь спускалось ожерелье из тёмно-серых продолговатых капелек, запястье девушки обжимал такой же браслет. Присмотревшись, Олег узнал в этих капельках пули различного калибра, и сердце его окончательно ушло в пятки.

Полина, напротив, вела себя уверенно и спокойно. Она сразу подошла к столу, на котором помещались стопка книг, чернильница с пером, потушенная свечка и зеркальце в серебряной оправе. Кроме того, на краю стола стояла деревянная табличка с выжженной надписью "Мелисса Сильверспун". За спиной девушки возвышались шкафы с книгами и разными мелкими предметами на полках.

- По какому поводу явились? - без всякого приветствия холодным тоном спросила девушка, не поднимая глаз.

- Опять у вас демоны распоясались, - ответила Полина, - ко мне гость пришёл, а они нас под белы рученьки и сюда. Хорошо хоть, в кабинет не попёрлись. Устроили бардак...

- Полина Харитоновна? - Мелисса наконец подняла глаза, - подожди, не возмущайся, сейчас в книгу загляну...

Она раскрыла толстенную пергаментную книгу в кожаной обложке, окованной золотом по углам, и полистала страницы. Олег краем глаза заметил, что в них было пусто. Остановившись на одной, сотрудница Небесной Канцелярии подняла глаза:

- Напомни год рождения.

- Тысяча девятьсот сорок восьмой.

- Ага, нашла, - на странице появился текст, похожий на досье -  молодой человек, теперь вы. ФИО и год рождения.

- Марочкин Олег Сергеевич, две тысячи третий.

Мелисса сосредоточенно взглянула на страницу, но там ничего не было. Она задумалась, взяла другую книгу, пролистала, снова остановилась на определённой станице - и там пусто.

- Нарушители, значит... Вы, Олег Сергеевич, у меня в списках отсутствуете, стало быть, незаконно сюда попали. Вас теперь надо в изолятор доживания отправить, чтоб вы у нас официально оформились. А ты, Полька, теперь тоже преступница - помнишь, чем карается укрывательство живого на том свете?

- Мелиссочка, дорогая, что же нам теперь делать? Придумай что-нибудь, пожалуйста! Мне его обратно отправить надо, ну просто позарез!

- Ладно, помогу только ради тебя, по старой дружбе. Выведу вас через чёрный ход, а дальше - на все четыре стороны, только демонам не попадайтесь.

- Куда же нам идти?

- Сказки читали? - в руках Мелиссы появился клубок красной шерстяной нити, - вот, держите. Он вас доведёт до следующего места, там сами разберётесь. Некогда мне с вами возиться.

Она, не вставая из-за стола, щелчком пальцев открыла неприметную дверь в углу кабинета и снова уткнулась в книги.


Глава V. Неполная колода

Пока клубок рассекал густую траву, Олег немного отошёл от испуга.

- А кто это такие?

- Демоны, что ли? А, это так... Что-то вроде милиции. Деспотично-манипулятивный орган надзора, если совсем точно. Аббревиатура такая. Следят за порядком на том свете. Товарищи цепкие, но дурные и невнимательные. Чтобы им попасться, надо совсем невезучим быть.

- Ну, мы-то попались.

- И на старуху бывает проруха, - Полина улыбнулась, - кстати, я от тебя год рождения пыталась скрыть, но не получилось.

- То есть ты правда в сорок восьмом году родилась?

- Ну да. Теперь представь, как бы я выглядела, если бы жила в подлунном мире. Бррр... Поэтому у нас тут везде годом рождения оперируют, возраст значения не имеет. Мне, например, постоянно девятнадцать. Понимаешь?

- Не очень... Ладно, потом объяснишь. А кто такая эта Мелисса Сильверспун?

- Моя старая знакомая, бывшая английская аристократка. За заслуги сюда попала, заведует отделением Канцелярии, к которому меня приписали. Я здесь тоже на хорошем счету. Вообще у нас тут своя система работает. Если человек при жизни чем-то отличился, его душу могут отпускать к людям погулять. Слышал истории, как в старых домах двери сами открываются и половицы скрипят? Вот это оно и есть. Некоторые могут более ощутимо перемещаться между мирами - призраками, например, лешими, водяными или как я - полудницей.

- Что же ты такого сделала в свои девятнадцать лет?

- Ты уже десять раз эту историю слышал. Случилась у меня любовь, а потом мы поссорились. Изменил он мне с одной девчонкой из Каменки, если точнее. Я с горя и утопилась в пруду, а меня местный водяной в полудницу превратил. Так что я, можно сказать, по блату устроилась.

- Понятно. А расскажи мне ещё что-нибудь про тот свет. Как тут всё устроено? Что-то я ни рая, ни ада пока не увидел.

- А их тут и нет. Это вам всякие религии байки бают, чтобы людским поведением управлять. Всё гораздо интереснее. Здесь условия для всех одинаковые, разница лишь в том, как люди их воспринимают. Ну, то есть не люди, а их душа и разум. После смерти тело на земле остаётся, а душа с разумом попадают сюда и принимают человеческий облик. Просто так, для красоты. Но для удобства буду говорить "люди". Так вот: в зависимости от того, как человек при жизни себя вёл, выстраивается его эмоциональный фон на том свете. Жил человек прилично, никому не мешал, никого не ущемлял, соблюдал заповеди и прочее - ему тут понравится, приятно будет. И еда будет вкусная, и пейзажи красивые. А если беспредел творил, правила не соблюдал и всем жизнь портил - ему тут так плохо всё покажется, хоть на стену лезь. Отправят его под вечный дождь или в заснеженную тундру и кормить будут погано. Помнишь, что я тебе про линзу рассказывала? Вот при переходе между мирами эту линзу мировоззрения человеку настраивают на соответствующие эмоции.

- А почему я никаких эмоций не испытываю, кроме страха периодически?

- Потому что ты сюда попал, будучи живым. Такое бывает; вообще в таких случаях положено досиживать в изоляторе, но тебя Мелиска пожалела. Осталось придумать, как тебя на землю отправить. А пока смотри вокруг, только руками ничего не трогай. У тебя есть уникальнейший шанс взглянуть на тот свет незамутнённым взглядом, так сказать, через линзу с нулевой кривизной. Кстати, раз мы здесь надолго, я сейчас вернусь. Жди тут, никуда не уходи.

Полина исчезла на несколько минут, по крайней мере так решил Олег, пытавшийся хоть как-то сохранять ощущение земного времени. Солнца всё также не было видно, предметы почти не отбрасывали тени, и ничего не указывало на то, что здесь есть смена дня и ночи, погоды и времён года.

- Полин, ты куда ходила?

- Тело твоё перепрятала. Оно же так в Рябовке и лежало. Ещё наткнётся кто-нибудь. Кстати, на земле сейчас утро, тебя ещё не ищут. Там время идёт помедленнее, чем тебе здесь кажется. Строго говоря, здесь его вообще нет.

- То есть ты сейчас в нашем мире была? А как же я!

- Ты же сам видел: не получается. А я одна могу беспрепятственно туда-сюда мотаться. Не расстраивайся, что-нибудь сообразим. Знаешь, безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится. Что тебе ещё рассказать?

- Почему здесь день и ночь не меняются?

- Я же говорю: здесь времени в принципе нет. Не существует как явления. И пространство весьма условное. Здесь есть места, где вечная ночь, я там не бывала, но слышала о них. Отдельно зимние места, отдельно летние и осенние. Только весенних не бывает - сам понимаешь, на том свете не может быть весны. Это только вам, живым, такое удовольствие досталось.

- Интересно... А чем же вы тут занимаетесь?

- Да чем придётся. Ты бы знал, какая тут скукотища. Здесь же нет потребностей, значит, и удовлетворять нечего. А всякая экономика построена на удовлетворении потребностей.

- То есть экономики у вас нет. А с политикой что?

- Тоже нет. А зачем? С кем нам воевать? И главное - за что? Ресурсы ведь не нужны. А для порядка демонов хватает.

- Ну правительство-то у вас есть?

- Ха, куда же без него? Эти бюрократы и на том свете достанут. Есть Главный Комитет Небесной Канцелярии, он демонами руководит и настраивает каждому попадающему сюда человеку мировоззрение. А потом его приписывают к какому-нибудь отделению, и оно за ним присматривает через демонов.

- А если закон нарушить, что будет? Обратно на землю могут изгнать?

- Размечтался, нет конечно. Могут лишить привилегий, могут мировоззрение ухудшить, чтоб тебе тут совсем плохо стало. Могут и в тюрьму посадить - есть у нас одна, в столице находится. Там вообще мрак, насколько мне известно.

- В принципе неудивительно. Чего ещё ожидать от потусторонней тюрьмы. Так а чем вы тут занимаетесь, если экономики нет?

- Говорю же тебе: от скуки маемся. Кто чем в жизни занимался, тот тем и здесь занимается, только просто так, без цели и результатов. Зависит от отношения к земной работе и от того, положительная или отрицательная у тебя линза. Я, например, огород возделывала. Но чаще всего в деревне над неудобьем у пруда висела, поле охраняла, как мне и положено по статусу.

- А по тому свету не путешествовала?

- Нет, у нас так не принято. В смысле, здесь путешествуют только те, кому это положено: водители, кочевники, географы-исследователи. Остальные занимаются каждый своим делом. Это только мы с тобой шастаем, как голь перекатная. "Дайте медный грошик, господин хороший, вам вернётся рубль золотой". Ой, а что с клубком происходит?

С клубком и вправду творилось что-то непонятное. В какой-то момент он стал маленьким, как напёрсток, и наконец нитка закончилась. Олег решил, что они добрались до нужного места, но красная нить вдруг начала снова собираться в шарик.

- Похоже, он перезаряжается, - заключил парень, - может, нам тоже отдохнуть?

- Ты же не устал.

- Откуда ты знаешь?

- Здесь нельзя устать. Вернее, невозможно. И спать тоже не надо.

- А почему тогда говорят "на том свете выспишься?"

- Просто крылатое выражение. Ладно, пока достаточно лекций о том свете. Мы теперь сможем целую вечность это обсуждать.

Пока клубок наматывался, они сели на берегу пруда, который случайно оказался рядом. Олег нашёл в траве палку с привязанной к ней верёвкой и теперь от нечего делать погрузил её в воду на манер удочки. Полина сначала над ним лишь посмеивалась, но потом рыба действительно клюнула, причём непонятно, на что: ни наживки, ни крючка на верёвке не было. Тем не менее, серебристая рыбка лежала на траве, как будто они были не на том свете, а на самом обычном пруду.

Однако, порыбачить им удалось недолго. Опять же, когда я говорю "недолго", я передаю лишь субъективные ощущения, но в условиях отсутствия самого понятия времени точнее выразиться не могу. Над ними без всяких туч выгнулась радуга, один конец которой уходил в землю на другом берегу пруда, а другой скрывался за густым лесом на горизонте. Клубок зашевелился и опять начал разматываться, указывая направление.

Это только в нашем мире у радуги нет конца; клубок ещё не размотался полностью, а они уже пересекли лес и увидели, что семицветная дуга просто стоит среди поляны с высокой травой. Лес стал пока единственным местом, где нарушалась абсолютная тишина. С крон деревьев иногда доносились птичьи трели, а в низких кустах кто-то шуршал. Но никаких животных они по дороге не встретили.

Зато у другого конца радуги они увидели странного мужчину. Он разместился за столиком, поставленным прямо на траву; на голове у него сидел цилиндр, а на плечах висела тёмно-фиолетовая мантия. Кисти рук закрывали белые тканевые перчатки. Клубок подкатился к столику и остановился.

- Здравствуйте, дорогие друзья! Я - непревзойдённый иллюзионист, повелитель предметов, укротитель вещей и нарушитель основных законов физики! С вашего позволения я продемонстрирую вам своё мастерство, - и у него в руках из ниоткуда появилась колода карт.

Полина шепнула своему спутнику на ухо: "Будь осторожен", а сама осмотрелась вокруг, чтобы убедиться, что поблизости нет демонов.

Не дожидаясь ответа, фокусник приступил к делу. Он бегло просмотрел колоду и сообщил:

- Итак, я называю карту: это будет... Шестёрка пик! Теперь вы, мой юный друг, назовите любое число от одного до двадцати шести!

- С-семнадцать, - протянул Олег с опаской.

- Отлично! Я отсчитываю столько же карт, и...

Следующей картой открылась бубновая четвёрка.

- Пардон, мон шер. Карта наверняка в другой части колоды. Теперь вы, мадемуазель, назовите мне любое число от двадцати шести до пятидесяти двух.

- Сорок один.

И снова неудача: трефовая десятка.

- Ладно, - протянул трюкач усталым тоном, - я найду вам шестёрку пик, если от второго числа отниму первое. Итак, сорок один минус семнадцать равно... Двадцать четыре!

Он отсчитал двадцать четыре карты, и двадцать пятой оказалась именно пиковая шестёрка.

Олег ошарашенно уставился на фокусника, а Полина попросила его повторить трюк. Он с удовольствием продемонстрировал его ещё раза три, и наконец девушка воскликнула:

- Я поняла! Вы просто называете верхнюю карту колоды! Всё остальное получается само!

- О нет! Меня разоблачили, какой позор! - наигранно воскликнул нарушитель законов физики и растворился в воздухе, рассыпав карты по столу.

- А вот этот фокус я не разгадаю, - пошутила Полина, собирая карты.

Колода выглядела очень эстетично. Каждая карты была каллиграфически оформлена, а на валетах, дамах, королях и тузах красовались портреты исторических личностей, деятелей науки, культуры и искусства. Однако, колода оказалась неполной. После пересмотра обнаружилось отсутствие пиковой дамы, короля треф, бубнового валета и туза червей. Олег сунул колоду в карман шорт, и они двинулись дальше.

Незадолго до очередной перемотки клубка путники попали в густой белый туман, заливший берега узенькой речушки. Пока клубок восстанавливался, Олег хотел снова порыбачить, но верёвки с палкой под рукой не оказалось. Тогда он просто сел у воды и задумался.

- О чём думаешь? - Полина подсела к нему и приобняла.

- А то ты не знаешь.

- Ну чего огрызаешься? Домой хочешь? Понимаю... Лучше посмотри, какая здесь обстановка романтичная.

- Ага, очень.

- Можно я тебе вопрос задам?

- Уже задала, - Олег усмехнулся.

- А ты бы смог меня полюбить?

- Не знаю. Стоп: что значит полюбить? В каком смысле? - он оторвался от своих невесёлых дум и посмотрел на неё.

- В прямом, физиологически, например.

- Странный вопрос. А как же Даша?

- А что Даша? Ты же на том свете, на земле тебя нет - так может, не стоит сдерживать свои желания?..


Глава VI. Ночное приключение

Варя Карпенко очень не хотела в очередной раз ехать в Рябовку на каникулы. Она полагала, что в её четырнадцать лет в городе можно найти массу интересных занятий. Но её мама, Александра Павловна, имела другие мысли на этот счёт. Она убеждала дочку поехать, приводя разные аргументы: и что дедушка её очень ждёт, и что в городе летом горячо и душно, и что в деревне можно бесплатно поесть свежих фруктов прямо с куста. Варя наконец согласилась, и как только в последних числах мая закончились занятия в школе, родители отвезли её в Рябовку.

Дед Павел Фёдорович Стрельцов, живущий по соседству с Екатериной Ильиничной, очень обрадовался прибытию внучки. И неважно, что она целыми днями пропадала на улице со своими деревенскими приятелями. Неуёмной энергии Варьки хватало на всё: на развлечения, на полив огорода, на прополку грядок и даже на сбор урожая, особенно черешни и смородины. Правда, при этом добрая половина ягод попадала не в ведёрко, а в рот, но Фёдорыча это нисколько не огорчало.

На четвёртый день пребывания в деревне у Варьки случилась неожиданная радость – приехал её друг Денис, главный пособник в исследованиях захолустных деревенских уголков. В тот же вечер они уселись на скамейку перед двором, чтобы обсудить планы на ближайшее время.

- А ещё я нашла у пруда заброшенный дом, давай туда сходим.

- Зачем?

- Как зачем? Интересно же!

- Слушай, мне твои идеи уже надоели. То в терновник влезли – на мне живого места не осталось, то в поле ходили по жаре. Чуть не заработали солнечный удар, а полудницу так и не увидели. А помнишь, как ты в прошлом году с дерева навернулась? Пол-августа ходила с забинтованной головой.

- Ну и что?

- Да ничего. Я лучше в огороде помогать буду, чем с тобой лазить по кушерям. [Кушери; (диалект.) – густые, непролазные кусты; в широком смысле: любое отдалённое, глухое место]

- Так и скажи, что боишься. Вот были бы тут Миша с Таней – они бы со мной хоть куда пошли!

- Ничего я не боюсь, - буркнул Денис.

- Тогда знаешь что? Сходи ночью на кладбище – тогда поверю, что не боишься!

Денис струхнул, но виду не подал.

- Хорошо, только ты со мной пойдёшь.

- Естественно. Мне же надо самой убедиться, а то знаю я тебя: за калиткой постоишь и пойдёшь назад. Значит, встречаемся в полночь у водокачки.

Это произошло как раз в тот день, когда в Рябовку приехал Олег Марочкин. Солнце закатилось за густую тёмно-зелёную лесополосу; облака посерели и стали похожи на горную цепь, вершины которой зажглись розовым сиянием. У мостика через ручей заквакали лягушки, в рощице плакал сыч. Вокруг фонарей на улицах и лампочек на крылечках закружились мотыльки. В траве трещали сверчки, перекрикивая все остальные ночные звуки.

Незадолго до полуночи уличные фонари погасли; остался гореть лишь один, стоящий между амбулаторией и сельсоветом. Под ним в поисках упавших бабочек шуршал ёжик, а напротив в изогнутом лобовом стекле автомобиля отражался блик. Большой тополь навис над этим фонарём сбоку, и у водонапорной башни сгустился полумрак. В этом полумраке, рассекаемом тусклым светом луны, промелькнули две фигуры и направились в сторону кладбища.

- Чего опоздал, забоялся, что ли? – прошептала Варя.

- Мелкая долго ворочалась. Ждал, пока заснёт.

- Меры принял?

- А как же! Под одеяло подушек наложил. Если близко не подходить – вообще незаметно, что меня нет.

На чёрном небе, изредка скрываясь за редкими клочками облаков, ползла доросшая до трёх четвертей луна. Своим жёлтым цветом она напоминала кусочек вкусного домашнего сливочного масла, который вот-вот растает и соскользнёт в поле. По таинственной глади пруда расплылась лунная дорожка, как будто один такой кусочек уже растёкся по воде. На берегу шуршал беспокойный тростник, - там рыскал какой-то мелкий зверёк. Ветер утих, и воздух был неподвижен, как в колодце. Когда рядом с ними снова заухал сыч, Варька схватила Дениса за руку, но быстро вспомнила, что нельзя выдавать свой страх. Впрочем, её товарищу было не до этого – он тоже сжался и замедлил шаг.

После двадцати минут неспешной ходьбы перед ними показалась металлическая ограда кладбища. По вершине бугра потягивал ветерок, из-за этого на верхушках деревьев шевелились листья. Стало прохладно. Между кронами носилась какая-то тень – наверное, летучая мышь охотилась за ночными бабочками. Оглядываясь, ребята медленно пролезли в приоткрытую калитку и замерли. В свете луны блестела оцинкованная гробничка. Рядом темнел корявый силуэт сутулой акации.

- Страшно? – шепнул Денис, заметив, что подруга прижалась к нему.

- Просто холодно.

- Надо было взять фонарик.

- Не надо. Без него прикольнее.

Действительно, чем бы они потом хвастались перед деревенскими ребятами, если бы предусмотрительно взяли с собой осветительный прибор? А так, при одной лишь луне, ночная прогулка приобретала особый шик.

За калиткой они простояли минут десять, после чего осторожно двинулись вперёд, держась за руки и останавливаясь через каждые несколько шагов. Тропинка петляла между гранитных и мраморных памятников, железных оградок, деревянных крестов с табличками. Кое-где по бокам росли одинокие кусты, в темноте похожие на диковинных существ. Чтобы не разыгралось воображение, Варя старалась думать о чём-то отвлечённом, но получалось у неё не очень. Пройдя половину кладбища, они сели на скамейку.

- Хорошо, что кофты надели, - заметил Денис.

Варька промолчала. В густом шиповнике справа от них послышалось фырканье; они резко взглянули туда. Из невысокой травы с сопением выползло тёмное пятно с острым носиком, в котором с трудом, но всё же можно было узнать ежа. В этом году их почему-то стало больше, чем обычно. Издалека доносилось стрекотание сверчков. Облака расступались, открывая вязкое ночное небо с крупинками звёзд. Луна опустилась за клён, и скамейка с ребятами погрузилась в тень. Они сидели, прижавшись друг к другу не то от страха, не то от холода, и никто не решался первым спросить, не пора ли идти домой. Девочка натянула капюшон, скрыв под ним короткую косичку. Прошло ещё минут тридцать.

- Домой не пора? А то наши проснутся, а нас нет, - забеспокоился мальчик.

- А сколько сейчас?

- Не знаю. Я забыл часы взять.

- Давай ещё чуть посидим. Надо погреться, - Варя соскочила с лавочки и отошла на полянку.

Там она принялась выполнять нехитрые упражнения: вращение рук в локтях, наклоны, приседания. Попрыгала на месте, энергично потёрла ладошки. Денис смотрел на неё скептически, но через пару минут присоединился. Подойдя к поляне, в свете заходящей луны он заметил под кустом сирени какой-то объект странной формы. Через пару секунд до него дошло, что это такое.

- А-а-а-а-а! – закричал он, отпрыгнув в сторону.

- Чего орёшь?

- Т-там… - заикнулся он, указывая под куст.

- Что там?

- Тело!

Подростки сломя голову бросились вон с кладбища и через несколько минут, запыхавшись, уже прибежали в центр деревни.

Екатерина Ильинична в этот прекрасный майский вечер забеспокоилась. Олег ушёл сразу после обеда, даже не сказав, куда, и до сих пор не появился. Она просидела весь вечер за столом на улице, ожидая внука, но безрезультатно. Около полуночи она всё же потушила уличную лампу и попробовала предаться сну. Но сон не шёл; вместо него в голову лезли беспокойные и назойливые мысли. Промучившись часа два, женщина всё же нашла себе успокоение. «Утром пойду к Фёдорычу, он что-нибудь придумает», - и провалилась в сон.

Приснилось ей, что она стоит на берегу широкой реки. Волны мутные, быстрые, у берегов водовороты кудрявятся. По воде плывут веточки, цветы, пучки травы, всякий мусор. Вокруг тёмный лес, а на том берегу – заливные луга, чистые-чистые. Вдруг на лугу появился какой-то человек, спускается к реке. Поднял голову – и она опознала в нём внука. Он тоже увидел её, рукой машет. И через мутную реку начал деревянный мост протягиваться. Растёт, расширяется, изгибается дугой. И повис, горбатый, прямо на быстрыми струями. Только ступила на него бабушка – и согнало сон неведомой силой, унесло в туманные дали.

Едва разлепив глаза, она взглянула на часы. Организм компенсировал недостаток ночного сна: часы показывали десять. Павел Фёдорович уже копался в огороде, она позвала его через забор:

- Фёдорыч! Доброе утро! Иди сюда. Не, ты ко мне заходи, негоже через забор. Дело-то важное!

- Ты представляешь, моя шельма среди ночи куда-то шастала, - начал Стрельцов, едва пройдя калитку.

- Варька, что ли?

- Угу. И главное, хитрюга, подложила под одеяло два свёрнутых пледа, дескать, спит на кровати спокойно. А она во сне всегда руки-ноги раскидывает, так я ей одеяло поправляю. А сегодня ночью гляжу – спит так аккуратненько, аж удивился. Одеяло подоткнул – а на кровати пусто! Представляешь? Вернулась часа в два, и сразу – шмыг в постель. Ну, я не стал ругаться, всё одно впустую. Пусть отоспится.

- Да погоди ты, твоя хоть под утро вернулась. А мой как ушёл вчера после обеда – так до сих пор и нету-у.

- Тише, Катерина, не плачь. Всё с ним хорошо, он парень молодой, здоровый, даже с полудницей справился в прошлом году.

- Так может, это она его и?..

- Ну не городи тут всяких глупостей. Я уверен, с ним всё хорошо. Давай я тебе воды принесу, - он сбегал на веранду и вернулся с гранёным стаканом.

Баба Катя попила, немного успокоилась и пересказала посетивший её сон.

- Вот видишь, это говорит о том, что с Олегом всё в порядке. Знаешь почему? Известно, что покойники к дождю снятся. А ты на небо посмотри – ни облачка, ни намёка на дождь. Так что жив твой Олежка, просто надо его немного поискать. Сейчас пойду всё-таки Варю будить – может, она ночью что-то видела.

Но не успел Павел Фёдорович встать со скамейки, как из-за забора донеслись голоса:

- Здравствуйте! А Олег случайно не у вас?

У калитки стояли Дарья Семёнова и Валерия Сумочкина.


Глава VII. Переполох

- Оперативно сработали, - заметил Фёдорыч, выходя со двора и одновременно запуская гостей.

Когда он вернулся, девушки рассказали, как они оказались здесь с утра пораньше. Вечером Даша не смогла дозвониться Олегу, связалась с его родителями, а те ей сообщили, что он уехал в Рябовку. Тогда она позвонила своим бабушке и дедушке, живущим недалеко от бабы Кати (к ним проведён кабельный телефон), но те ответили, что про Олега ничего не слышали. Даша решила не откладывать в долгий ящик и поехала на утренней электричке до Каменки, прихватив с собой подругу.

- Я понимаю, что ему, возможно, захотелось побыть одному, но не до такой же степени, - рассуждала Даша, допивая чай, которым угостила девушек хозяйка дома.

- Очень хорошо, что вы приехали. Поможете мне, а то я совсем с ума сойду, - глаза у бабушки Олега всё ещё были влажными, но она хотя бы немного пришла в себя.

Вскоре вернулся сосед.

- Варька дрыхнет – из пушки не разбудишь. Пока потянулась, пока умылась… Рассказала, что она ночью на кладбище была, видела там какое-то тело.

- Боже упаси! Чего её туда черти носили?!

- Ну тихо, тихо, Катерина. Не кричи. Надо для начала пойти и посмотреть, что да как. Может, он там просто уснул, а мы все перепугались.

- Екатерина Ильинична, найдите пожалуйста Лерке какие-нибудь штаны, - попросила Даша, - а то её жизнь ничему не учит. Оделась как на бульвар.

Сумочкина приехала в деревню в лёгком платье и босоножках на каблучке. Хорошо хоть догадалась накинуть на плечи джинсовку. Конечно, от влаги на траве она никак не спасала – пока девушки шли из Каменки, ноги у Лерки промокли.

- Ох, горе с вами, городскими, - бабушка скрылась в летней кухне в поисках подходящих вещей.

Экспедиция из пяти человек выдвинулась на кладбище. Впереди шла Варя, которую взяли, чтобы показала точное место. В глубине души она радовалась, что дед не наказал её за ночные странствия. В нынешней ситуации стало не до этого – нельзя было терять времени. Лерка возмущалась Даше на ухо, что та заставила её вырядиться в не пойми что. Брюки наподобие галифе, носки и галоши вообще не сочетались с её стройной фигурой и ухоженным внешним видом. Старая футболка висела мешком, хоть заправляй её, хоть оставляй навыпуск. Длинные чёрные волосы Лерке пришло завязать в пучок, чтобы не мешали. Единственное, что её радовало – в глубинах летней кухни нашлась красно-белая шляпка с широкими полями, и она с удовольствием её нацепила. По словам самой Сумочкиной, это придавало ей хоть какую-то изящность. Даша в ответ на все эти претензии лишь улыбалась и кивала на свои кроссовки и зауженные джинсы – самый удобный летний наряд в сельской местности. Копна тёмно-рыжих с красноватым оттенком локонов заменяла ей головной убор.

Вот и кладбище, и скамейка на краю полянки, где ночью сидели ребята. Варька пробежала вперёд и остановилась у куста в замешательстве, не говоря ни слова. Остальные подошли поближе, и тогда стало понятно, что удивило девочку. Под кустом было пусто.

Сразу возникла мысль, что они перепутали кусты. Но осмотр всего кладбища не помог – Олега нигде не обнаружили. Павел Фёдорович уже заподозрил внучку во лжи, но она сбегала за свидетелем. Сначала Денис не хотел сознаваться, но она пообещала ему, что никаких санкций не последует, и он пришёл к дому бабы Кати. К этому времени Стрельцов обустроил там поисковый штаб. Даша сбегала домой к своим – позвонила Марочкиным. Те пообещали приехать вечером, сразу после работы. Через час вся Рябовка стояла на ушах – слухи в деревне распространяются с феноменальной скоростью.

У забора бабы Кати собралась толпа зевак, конечно, по деревенским меркам. Стоял галдёж; кто-то пытался утешить бабушку, кто-то давал всякие советы, максимально оторванные от реальности, кто-то расспрашивал Павла Фёдоровича. Последнему изрядно надоел этот бардак, поэтому он вышел за калитку и обратился к присутствующим:

- Товарищи односельчане! Тихо! Я возглавлю поиски, поэтому прошу минуту внимания!

Толпа замолчала и напрягла уши.

- Отлично, - продолжил Стрельцов, - кто может, и главное, хочет помочь в поисках – попрошу остаться. Кому просто интересно – разойдитесь. Пустая болтовня только мешает. Если мне понадобится кто-нибудь, я сообщу.

Сборище неодобрительно зашепталось, но, уважая пожилого мужчину, выполнило его требования. У забора остались лишь Денис со своей мамой Инной Александровной, Лидия Михайловна Синичкина, соседка и близкая подруга бабы Кати, дедушка и бабушка Даши да ещё Роман и Алёна Нечаевы. О них следует рассказать подробнее.

В последнее время в публичном поле появилась мода называть братьев и сестёр неуклюжим, несуразным англицизмом «сиблинги», в буквальном переводе «дети одних родителей». К Нечаевым же больше подходило определение «погодки». Роме в январе исполнилось восемнадцать, Алёна была младше его на год и два месяца. Они родились и выросли в Рябовке, брат в этом году сдавал выпускные экзамены и собирался поступать в университет. Роста он был высокого, но не худощавый, а крепко сложенный; в серо-голубых глазах под светлыми бровями отражались его решительность и сила духа, дополняющая силу физическую. Светло-русые стриженные волосы обрывисто торчали над невысоким лбом.

Лицом брат с сестрой были очень похожи: острый нос, губы сердечком, сужающийся подбородок. Только глаза у Алёны были ближе к голубому цвету, чем к серому, и волосы чуть светлее.  Под ярким солнцем у неё проступали едва заметные веснушки, делающие лицо очень милым.

Нечаевы изъявили желание помочь  с поисками, и Павел Фёдорович с удовольствием принял их предложение. Даша была знакома с ними поверхностно, Лерка же видела впервые. Но как бы то ни было, две пары внимательных глаз никогда не будут лишними в таком деле. Жаль, что не было Миши Рассказова – он бы тоже мог пригодиться. Даша звонила ему накануне вечером и предлагала поехать с ними, но он отказался, сославшись на то, что у него в универе вырос хвост, и ему нужно срочно закрыть его до конца недели. Впрочем, у Даши была мысль, что он просто не захотел лишний раз пересекаться с Сумочкиной, отношения с которой у него не сложились ещё зимой.

Поиски пропавшего человека – дело серьёзное, требующее значительной подготовки для успешного результата. Нужно распространять ориентировки, опрашивать свидетелей, искать «на отклик» и «прочёсом», проверять камеры наблюдения, если таковые имеются. Кроме того, необходимо иметь рации для связи, компас и карту, и уметь всем этим добром пользоваться. Конечно, Стрельцов такой подготовки не имел, но и обстоятельства поиска были облегчёнными. Вокруг деревни расстилались поля, разграниченные узкими лесополосами, которые просматривались насквозь. До ближайшего леса километров пятнадцать, да и лесом это назвать можно было с большим трудом. Роща размером два на три километра, в основном состоящая из клёнов, ясеней и карага;чей – южной разновидности вяза. Посадили её почти полтора века назад и до сих пор ухаживали: расчищали опушку, сохраняли просеки. Потеряться в таком пейзаже человеку в здравом уме достаточно сложно. Значит, у Олега каким-то образом помутилось сознание, да ещё нужно учитывать фактор водоёмов. Большой пруд в Рябовке был не единственным – ниже среди полей располагались ещё два малых пруда, а за Каменкой лежала поросшая тростником узкая балка. [Ба;лка – сухая или с временным водотоком долина, обычно в степной зоне]

Прикинув общий план поисков, Павел Фёдорович начал распределять задачи:

- Значит так: Катерина остаётся тут. Во-первых, Олег может домой вернуться, а во-вторых, чтобы не скучала, сообрази нам что-нибудь поесть. С тобой останется Дениска – поможет с обедом, а в случае чего отправишь его к нам в качестве гонца. Жаль, что связь только такая – когда ж нам сотовую вышку поставят? Ладно, это я отвлёкся. Пока всё понятно?

Присутствующие дружно кивнули и промычали: «Угу».

- Прекрасно. Идём дальше. Остаётся десять человек. Делимся на два отряда: в первом пойдут, - он на минуту задумался, - Семёновы-старшие, Нечаевы и Лидия Михална. Ищите в деревне, на улицах, во дворах. Спросите у тех, кого ещё не встречали с утра, особенно хорошо смотрите в заброшенных хатах, в кушерях, в закутках за сараями и тому подобное. А мы пойдём искать вокруг прудов и в полях в сторону Каменки. Встречаемся в четыре часа на этом же месте.

Отряды разошлись по своим направлениям. Первый двигался хаотично, останавливаясь у каждого двора, заглядывая за углы, расспрашивая встречных. Второй медленно шёл цепочкой, растянувшись почти поперёк небольшой деревенской рощицы. Варе не давал покоя вопрос: почему Олега не оказалось на кладбище? Может, он просто спал, а потом проснулся и куда-то ушёл? Или его кто-то перенёс… Но тогда были бы следы, хотя бы трава примялась. Это исчезновение так и осталось тайной для всех, но произошло оно исключительно по иронии судьбы. Так совпало, что ранним утром, после того как Варька и Денис убежали с кладбища, Полина оставила Олега, когда они ушли из Небесной Канцелярии, следуя за клубком, ненадолго вернулась с того света на этот и перенесла тело за многие километры от здешних мест. Поэтому оба поисковых отряда могли с таким же успехом носить воду в решете, толочь её в ступе, писать по ней вилами или рассматривать собственные уши. И то было бы продуктивнее: носить воду в решете можно, если её заморозить, а полудница спрятала тело Олега на совесть.

Отряд под руководством Павла Фёдоровича, который условились называть вторым, прочёсывал рощу, периодически выкрикивая «Олег!» и ожидая ответа. Лерка даже порадовалась, что согласилась переодеться – не привыкшая к ходьбе по лесным массивам, она и так постоянно отставала от всех, а если бы осталась в платье и босоножках, могла бы вообще никуда не ходить. Конечно, её такая перспектива вполне устраивала, но тогда пришлось бы помогать бабе Кате с варкой супа, а это уже выходило за рамки желаемого. Тем более что кулинарного таланта Сумочкина никогда за собой не замечала, поэтому решила потерпеть временные неудобства, руководствуясь пословицей «из двух зол выбирают меньшее». К тому же Даша подбадривала подругу, если видела, что она слишком отстаёт. «Ничего, пусть развивает выносливость и силу воли», - думала Даша, глядя на то, как Лерка цепляется за кусты, борется с тонкими ветками или вытряхивает из галош мелкие камешки.

Фёдорыч шёл чуть впереди, тщательно высматривая следы пребывания человека в зарослях. Может, где-то отломана ветка, помята трава или притоптана дикая ежевика, устилавшая землю зелёным ковром. В один момент ему послышалось, что на его крик кто-то ответил. Но в той стороне их поджидало разочарование – выйдя на звук, группа оказалась на берегу пруда. Отзвук порождало эхо. Уставшие, но не сломленные, поисковики продолжили свой путь.


Глава VIII. Вдаль уходит караван

Олег и Полина всё шли и шли за красным шерстяным клубком, а путь даже не думал завершаться. Яркий шарик из смотанных нитей катился по земле, нырял в ложбинки, вскакивал на бугорки, пропадал из виду в густой траве, изредка круто менял направление, обходя пруды и речки. Пейзаж вокруг утомлял своим однообразием: луга, перелески, водоёмы, похожие друг на друга, как сделанные по типовым проектам девятиэтажки. Ни людей, ни птиц, ни животных; лишь иногда попадались возделанные поля, на которых трудились земледельцы, но они не обращали никакого внимания на парня с девушкой, идущих по тому свету неведомо куда. Если бы дело происходило на земле, Олег давно бы упал от усталости, но они миновали, по его мнению, колоссальное расстояние, а усталость не приходила. Впрочем, Полина объяснила ему, что здесь практически не работает физиология, и он перестал этому удивляться.

Окружающая местность представляла собой идеальный пейзаж с точки зрения живописи. Но пейзаж этот не был красивым - идеальность лишала его живости. Говорят, что дьявол кроется в деталях; красоту чему-либо придают изъяны, отклонения от идеальных пропорций. В самом деле, если бы у всех людей было идеальное лицо, которое старательно изучают живописцы и скульпторы - разве можно было бы кого-нибудь назвать красивым? Красоту человека, пейзажа или предмета формируют мельчайшие тонкости, незаметные на первый взгляд. Хаотично разбросанные деревья, изрезанная береговая линия реки, асимметрия человеческого тела, случайные формы облаков, сучок в середине гладко отёсанной доски... Этот список можно продолжать долго, но есть ещё одно утверждение, принимаемое за аксиому: красота в глазах смотрящего. Действительно, каждый человек видит детали, нюансы, изъяны и неточности по-своему и формирует собственный взгляд на красоту.

Кроме того, существует и другая красота - геометрическая, пропорциональная. В самом деле, кривизна мраморной колонны, асимметрия купола или перекошенные линии окон не являются изъянами, воплощающими красоту. Они лишь портят общий вид здания, нарушая гармонию. Отсюда вытекает третий аспект красоты в дополнение к неидеальности и субъективности - гармоничность.

Пейзажи того света обладали этими составляющими не в полной мере. В них, понятное дело, не чувствовалось жизни. Всё вокруг было неподвижно, будто бы целую страну поместили под стеклянный колпак. Единственным подвижным элементом окружающей среды оставался шерстяной клубок.

Олег во время перемоток клубка, которым он, кстати, потерял счёт, рассматривал доставшуюся им от фокусника неполную колоду и пытался сообразить, что же с ней можно сделать. Больше всего его занимала мысль о том, как ему вернуться на землю, но пока это было недостижимо. Он даже начал рассматривать карты на ходу, стараясь не отстать от путеводного клубка, но Полина показала на горизонт и крикнула ему:

- Смотри!

Надоевшая изумрудная трава с разноцветными пятнами луговых цветочков становилась всё жёстче и бледнее, и у самого горизонта переходила в жёлтую полосу. Подойдя ближе, путешественники увидели расстилающуюся без конца и края пустыню. Клубок размотался до конца и больше не наматывался. Кончик красной нитки зарылся в песок.

- Видимо, нам нужно перейти пустыню, - медленно проговорила Полина, глядя на необъятное море песка у своих ног.

- Странно, что Мелисса нам про это не сказала, - заметил Олег.

- Ха! Радуйся, что она тебя вообще отпустила из Канцелярии. Ладно, что нам остаётся? Пошли...

Едва они ступили на мелкий сухой песок, над головами из ниоткуда появилось ярко-жёлтое солнце. Тут же парень ощутил на коже тепло, и подумал, что неплохо бы чем-то прикрыться. Шорты и футболка, в которых он приехал в Рябовку, от солнечных лучей не спасали. Но ничего другого у него с собой не было.

Пройдя немного по пустыне, он обнаружил странную вещь. Солнце жгло немилосердно, и открытые участки тела стали неприятно припекать, но покраснения и ожогов не появлялось. Видимо, снова сказывались особенности физиологии того света. Ярко-золотой диск склонился над песчаными дюнами, как будто дело шло к закату, но вместо того чтобы заходить за горизонт, просто висел на одном месте.

В пустыне появилось ещё одно новшество: застывший до того воздух пришёл в движение. Ветер был хоть и несильный, но песчинки под его напором медленными струйками текли между ребристых барханов, периодически поднимаясь в воздух, засыпая глаза и нос, покалывая кожу. Олегу, не привыкшему к условиям того света, приходилось терпеть значительные неудобства, и он очень надеялся, что это продлится недолго.

На земле пустыня часто обладает гораздо меньшим разнообразием живых существ, чем другие природные зоны. На том свете всё стало наоборот: после безжизненных лугов и рощ пустыня казалась наполненной всякими существами. Особенно много попадалось жёлто-коричневых ящериц, сливавшихся с песком; они носились под ногами, оставляя строчки следов, похожих на птичьи. Пару раз по барханам стремительно проскакали тушканчики; из норы с осыпающимися краями вылез скорпион с загнутым хвостом. Такое резкое оживление местности слегка напугало Олега, он обеспокоенно завертел головой.

- Полина, а нас тут демоны не схватят?

- Типун тебе на язык! Но вообще не должны. Ты же говорил, что со мной ты ничего не боишься.

- Да я и не боюсь. Так, опасаюсь. Домой всё-таки хочется.

- Не падайте духом, поручик Голицын! - бодро пропела девушка, - что-то обязательно придумаем!

Олег судорожно вспоминал, где он испытывал схожее восприятие времени, и наконец вспомнил. Такое бывает, когда погожим летним днём встанешь на рассвете и занимаешься разными деревенскими делами, пока солнце не приблизится к зениту. Потом вздремнёшь часик-другой, и опять возишься. И тогда день кажется бесконечно длинным, как будто прошло полтора дня вместо одного.

Так и сейчас: по его внутренним часам минуло несколько суток, но отсутствие привычных ориентиров: сна, приёмов пищи, движения солнца, смены дня и ночи, - окончательно сбило его с толку. Все его стремления сводились к поиску способа вернуться домой. И пока, к сожалению, тщетно.

После неприятной ходьбы по песку под палящим солнцем судьба послала им подарок. Впереди показалась цепь тёмный точек, движущаяся вдоль горизонта справа налево. Подойдя ближе, путники опознали в этой цепи караван верблюдов.

Было странно наблюдать столь земное явление, но когда они нагнали караван, его реальность безоговорочно подтвердилась. Это был не мираж, не игра воображения - цепочка верблюдов, привязанных друг к другу, протянулась по гребню бархана. Их насчитывалось примерно десять-двенадцать. На каждом из них промеж двух горбов возвышался тюк, перевязанный толстой бечёвкой. О содержимом этих тюков можно было лишь догадываться. Во главе каравана шёл араб в национальном костюме; белая материя свободно свисала со всех сторон, полностью скрывая его от солнечного света. Оставались на виду лишь кисти рук, да из-под клетчатого красно-белого платка - куфии - осматривали горизонт зоркие чёрные глаза. Определить возраст мужчины было довольно сложно, он находился в пределах от тридцати до сорока пяти лет, если судить по походке. Хотя ни Олег, ни Полина никогда не видели, как ведут себя народы пустыни.

Погонщик был не единственным человеком в этой странной процессии. Ближе к хвосту, держась за одного из верблюдов, шла девушка лет двадцати пяти. Как и араб, она была полностью замотана в ткань, только синего цвета, из-под которой также были видны лишь раскосые глаза, брови и небольшая часть лба. Увидев пристроившихся к каравану двух человек, девушка повернулась к ним и жестом подозвала к себе.

- Кто вы такие? Зачем вы пришли сюда? - произнесла она с недовольством.

Полина объяснила, не вдаваясь в подробности, что им нужно пересечь пустыню. Олег удивился, что девушка свободно говорит по-русски. Выяснилось, что её зовут Алина, и словоохотливостью она не отличалась. О своей национальности и о том, зачем она идёт с караваном, странная путешественница предпочла умолчать. Сказала лишь, что по вере мусульманка. Короткие фразы она произносила ровным, спокойным тоном, практически без эмоций. Создавалось впечатление, что Алина и араб даже не знают о существовании друг друга, а просто идут и идут вперёд.

Сразу после поверхностного знакомства она подарила Олегу синий платок и арабское одеяние, которое пришлось весьма кстати. Полина завязала лицо своим платком, чтобы в нос и рот не лез песок. Льняное платье до колен от песка защищало плохо, но она не обращала внимания на подобные мелочи, поэтому отказалась от предложенного Алиной костюма. Тем более, что солнечный ожог здесь всё равно не удалось бы заработать.

Верблюды, покачиваясь, мягко наступали на рыхлый рыжеватый песок. По гребню бархана проходила утоптанная тропа; она извивалась змейкой и уходила за гряды песчаных холмов к запылённому горизонту. По мере продвижения в глубину пустыни ветер поднимался сильнее, и песка в воздухе становилось больше.

- Куда вы пойдёте после пересечения? - в привычной манере спросила Алина.

- Ну... Нам, вообще говоря, нужно попасть в столицу.

- В Некрополь, значит? Дорогу туда я знаю, покажу вам, где придётся уйти от каравана. До этого остановимся в оазисе.

- Алин, а этот араб, он по-русски говорит? - обратился Олег к новой знакомой.

- Нет, ни бельмеса. Зато в шахматы играет, - ответила она холодным голосом.

Вскоре Марочкину представился шанс проявить своё шахматное мастерство. Он, правда, в шахматах не сильно соображал, играл на нижнем любительском уровне, но полагал, что погонщик верблюдов тоже не гроссмейстер. Однако, надежды не оправдались - во всех трёх сыгранных партиях Олег проиграл, причём в одной даже получил спёртый мат. [Спёртый мат - разновидность мата в шахматах, выглядит красиво и встречается в играх нечасто] Это отбило у него тягу взаимодействовать с арабом в дальнейшем.

Однообразные песчаные пейзажи, как до этого луга и леса, сменялись в непрерывном чередовании, и парню начинало казаться, что они идут кругами. Тем более что закатное солнце продолжало висеть над барханами, вовсе не собираясь заходить. И когда он подумал, что неплохо бы уточнить у Алины направление, хоть она всем своим видом не располагала к разговору, впереди показался зелёный островок в жёлтом океане. Караван подходил к оазису.


Глава IX. Налёт на оазис

В ложбине между пологими склонами барханов притаился поистине райский уголок. Небольшое озерцо с кристально чистой водой, окружённое пальмами и какими-то кустами. На прилегающих склонах разрослась колючая плетущаяся трава, предохраняющая его от засыпания песком. Рядом с озером из песка поднимался каменный цилиндр колодца, а чуть в стороне сливалась с окружающим пейзажем глинобитная хижина терракотового цвета.

- Как красиво!

- Оазис называется Счастливый, - равнодушно бросила Алина.

- Воду не пить, помнишь? - шепнула полудница своему товарищу.

- Искупаться-то хоть можно? Жара неимоверная.

- Это сколько угодно, только воды не наглотайся.

Араб повёл верблюдов на водопой, отвязывая их друг от друга небольшими группами. Алина тем временем подошла к колодцу и с большим усилием начала вращать ворот, поднимая ведро. Тонкая цепь витками наматывалась на отшлифованное бревно, а конца её всё не показывалось. Олег никогда не видел вживую таких глубоких колодцев.

- А почему из озера не пьёте? - спросил он у мусульманки.

- Там верблюды воду портят.

- А здесь, можно подумать, она лучше.

Но ведро наконец появилось на свет, и Олег убедился, что действительно лучше. Вода блестела на солнце, разбрасывая зайчики по стенкам ведра, а оцинкованное ведро усиливало этот эффект. После длительного перехода по пустыне так и хотелось припасть губами к ёмкости и пить, пить эту необыкновенную воду до самого дна. Но парень взял себя в руки и отправился на противоположный берег озера, дабы купанием отвлечься от ненужных мыслей.

Прохладная озёрная вода подействовала на него хорошо. Известно, что водные процедуры способны приводить в порядок душевное состояние, приносить радость и гармонию. А плаванье - это один из немногих видов спортивных занятий, при котором все группы мышц испытывают примерно одинаковую нагрузку. Олег, пользуясь возможностью, нырял, плескался, рассекал водную гладь, и даже на миг забыл, что с ним недавно происходило. Но выйдя из воды и отряхнувшись, он осознал, что всё ещё находится на том свете.

Алина пошла купаться последней. Пока она пребывала в воде, Олег с Полиной сидели в хижине: она сушила распущенные волосы, а он молча размышлял, глядя в сторону. Вдруг он повернулся к ней и произнёс:

- Какие у тебя волосы красивые.

- Спасибо. При жизни тоже все восхищались, а я гордилась. А когда полудницей стала, глазам своим не поверила: напялили мне на голову какую-то солому, ни причешешь, ни уложишь. Кошмар! Хорошо хоть, венком можно прикрыть это безобразие.

- Так вот почему ты всегда в колосьях ходишь.

- Ну да. Послушай, тебе эта Алина не кажется странной?

- Знаешь, мне весь тот свет кажется странным. И люди на лугу за столом, и Мелисса, и фокусник, и то, что мы идём по пустыне чёрт знает куда. Может, Алина заведёт нас в засаду. Может, ещё что-нибудь случится. Тут всё что угодно может произойти!

- Люди на лугу - это мои знакомые, в основном из Рябовки. Тут где-то и твои родственники есть, и всякие известные люди, и исторические личности, и много кто ещё. Я бы могла тебе обзорную экскурсию устроить, но пока мы будем шляться, нас демоны в кутузку закроют, как пить дать. А Мелисса Сильверспун - личность мощная. Она в своё время многого достигла. Латынь знала, занималась медициной, книги писала. Если я правильно помню, она мне говорила, что жила в начале девятнадцатого века.

- Так она что, такая старая?

- Да никакая она не старая! Ей всего двадцать семь. Рано из жизни ушла, конечно. Вот поэтому она здесь и получила пост в Канцелярии - компенсацией за ту пользу, которую не успела людям принести. Теперь вот для нас работает. Я у неё бывала иногда - так и подружились.

- А фокусника этого ты знаешь?

- Также как и ты, первый раз вижу, - Полина пожала плечами.

Некоторое время они сидели молча. Олег рассматривал хижину, но она была абсолютно пустой. Её предназначение он не совсем понимал - зачем строить укрытие там, где нельзя загореть и не нужно спать и есть. Впрочем, наличию хижины он радовался - земные привычки заставляли прятаться в тени, и он пока ещё не мог от них отделаться.

- Полина, а разве ты не можешь демонов разогнать, если они нападут?

- Как я их разгоню?

- Ну, так же, как меня на трассе швырнула на несколько километров. Как линзу Мишке била. Ты же умеешь - щёлк пальцами, и человек упал.

- В том-то и дело, что я так умею только на земле. А здесь я такая же, как все, с вполне человеческими способностями. Так что не обольщайся и внимательно смотри по сторонам. Главное, чтобы нас по одиночке не растащили. Поэтому держимся вместе изо всех сил. Нам ещё по Некрополю ходить - вот это задача нетривиальная.

- А что такое Некрополь?

- Что-то вроде столицы того света. Нам надо туда попасть.

- Зачем?

- Только там можно найти способ вернуть тебя домой. Сам видишь - вокруг или луга, или пустыня. Тут как ни старайся - ничего не сделаешь.

- А в этом Некрополе опасно?

- Как тебе сказать? В самом городе в принципе нормально. Но вокруг патрули из демонов ходят - вот в чём загвоздка. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Сперва нужно туда добраться.

Пока они разговаривали, Алина завершила купание и пришла в хижину, вновь одетая в своё синий балахон до земли. Полностью закрывать лицо она не стала, и Олегу удалось рассмотреть её нос с горбинкой, красивую линию губ и округлый подбородок с ямочкой. О цвете её волос можно было судить лишь по тонким, но густым чёрным бровям.

Чтобы не смущать Алину, Олег решил прогуляться вокруг оазиса, но выйдя из хижины, заметил на горизонте надвигающееся облачко пыли. Он испуганно крикнул в дверной проём:

- К нам движется пыльная буря!

Девушки вышли из здания, но едва они взглянули в промежуток между барханами, Полина ответила:

- Хуже! Это демоны!

Действительно, ветер дул в противоположную сторону, а облачко двигалось прямо на оазис, увеличиваясь в размерах. Когда оно поднялось на вершину дальнего бархана, можно было разглядеть, что перед клубами пыли и песка двигались три или четыре фигуры в тёмно-синих плащах с капюшонами. Впрочем, людям у оазиса было не до того, чтобы их разглядывать.

- Держитесь вместе! - крикнул Олег, хватая своих спутниц за запястья.

Через пару мгновений на них налетела настоящая песчаная буря, только в миниатюре. Демоны, передвигаясь по пустыне, поднимали тучу песка, и лишь поэтому их удалось заметить заранее. Ложбинку у озера заполонили летящие песчинки. Они поднимались выше пальм, ныряли в воду, падали в колодец, забивались в уши, нос и глаза, залетали и внутрь хижины. Представители силовых структур того света набросились на путников, стремясь их разделить и переловить поодиночке. Но путники держались стойко.

Ввязавшись в потасовку, Олег понял, что арабский костюм сейчас ему сильно помешает. Он запутался ногами в длинных складках ткани и не мог нормально отбиваться. Нападающие уже схватили его за плечо, казалось, ещё секунда - и его повяжут, но он вывернулся, отскочил в сторону и обхватил ближайшего верблюда.

Животные оказались не рады непрошенным гостям. Они, будучи отвязанными друг от друга, скакали вокруг озера, усиливая неразбериху. Напрасно араб пытался их успокоить. Старые и опытные из его подопечных стояли на месте, пережидая суматоху, зато молодые взбудоражено бегали, смешавшись в кучу. Один из демонов накинулся на араба и повалил его на песок. Алина схватилась за пальму, но демоны своей невероятной силой её сломали и схватили девушку. Полина пыталась спрятаться в хижине, пользуясь плохой видимостью в вихре песка. Путешественники попали в нелёгкое положение. Демоны вполне имели шансы на победу, но ситуация приняла иной оборот.

Олег, намертво вцепившись в шерстистую верблюжью тушу, лихорадочно копался в мыслях, надеясь найти путь к спасению. Ошарашенный верблюд дёргался, шатаясь на длинных ногах как на шарнирах; подпруга седла под его животом не выдержала напора и лопнула. Тюк свалился вместе с седлом, и Олег нашёл выход из ситуации. Он высоко подскочил, опёрся руками о спину двугорбого и перемахнул через него, как через забор. Два демона, боровшиеся с необузданным верблюдом, оказались скрыты за ним на несколько мгновений. Но этого момента хватило, чтобы парень спрятался за свалившийся тюк. Затем он короткими перебежками добрался до колодца, схоронился ненадолго в кустах и в конце концов укрылся в хижине.

Схваченный демонами верблюд брыкался, кусался, издавал рычащие звуки и всеми силами вырывался на свободу. Но демоны не отпускали его; поднятая ими песчаная буря не давала сориентироваться и понять, что они упустили нарушителей. Пока потусторонние силовики боролись с упрямым и сильным животным, Полина и Олег прошмыгнули из хижины к колодцу, обогнули озеро и бросились вон из оазиса, не заботясь об остальных.

- Их... Им... Бояться... Нечего... - запыхавшись, говорила Полина, - Они... Ничего не нарушали... Поэтому демоны... Их отпустят, - наконец она восстановила дыхание, переходя с бега на быстрый шаг.

И правда, не успел оазис скрыться из виду, как на склон за беглецами неровным строем начала взбираться цепочка копытных. Олег остановился на вершине бархана, оглядываясь. Четыре демона облепили бедного верблюда и утаскивали его вдаль, по-прежнему поднимая пыль; рядом на песке валялся тюк, который теперь некому было нести. Араб, пытался построить животных, поэтично называемых кораблями пустыни, и постоянно выкрикивал какие-то слова на арабском.

- Ругается, наверно, - сообщила Алина, нагнавшая парня с девушкой. Она говорила так спокойно, будто ничего и не произошло. В пылу возни с неё слетел головной убор, открыв чёрные волосы, такие же, как у Мелиссы, только покороче и волнистые.

- А что было в тюке?

- Ковры, ткани, одежда. Ничего, потом заберёт. Всё равно они никому не нужны, он просто так через пустыню ходит.

- А ты?

- Во-первых, всё-таки вы. А во-вторых, я тоже без цели хожу, потому что когда жива была, ушла из дома вот с таким караваном, - она вздохнула, и в холодном тоне голоса впервые прозвучали печальные нотки.

Олег больше не стал любопытствовать, и они петляли по пустыне молча. Изредка спереди доносились возмущения араба, возглавлявшего караван - видимо, никак не мог смириться с потерей горбатого.


Глава X. В женщине должна быть загадка

Ходьба по песку продолжалась, по субъективным ощущениям, бесконечно долго и не собиралась завершаться. Но когда караван, распугивая ящерок и скорпионов, поднялся на довольно высокий песчаный холм, Алина вдруг остановилась.

- Вам туда, - она махнула рукой направо от караванной тропы.

- А там ещё много пустыни?

- Прилично. Но вы дойдёте. Держитесь так, чтобы ваши тени ложились назад и направо под углом сорок пять градусов к вашему пути. Тогда не ошибётесь.

Парень и девушка поблагодарили её за помощь и покинули караван. Идти с верблюдами было намного спокойнее - в случае чего их можно подсунуть демонам, но у двугорбых свой путь, а у людей свой.

- Спасибо тебе, - Полина вдруг нарушила молчание.

- За что?

- Как за что? За то, что ловко подложил демонам свинью. Ну, то есть верблюда.

- Араба жалко, они ему, наверно, очень дороги.

- Да ничего, не съедят они верблюда. Помурыжат немного, осознают свою ошибку и отпустят.

- Ага, попробуй им докажи, что ты не верблюд! - Олег громко рассмеялся, Полина к нему присоединилась.

Чувствовалось приближение к краю пустыни. На пути периодически попадались колючие кустики травы; песка в воздухе стало заметно меньше; ветер утихал; пыльные бури и вовсе прекратились. После череды невысоких дюн с волнистыми поверхностями впереди показалась полоска светло-зелёного цвета. При приближении к ней она всё расширялась, разрасталась и превратилась в поросшую жёсткой травой поляну. Как только парень и девушка ступили на траву, солнце вновь исчезло, оставив лишь ярко-голубое небо с пухлыми облачками. Ветер тоже упал; на земле такой штиль бывает перед летним рассветом. Редкие насекомые летали в воздухе, оживляя пустую поляну.

Оказавшись за пределами пустыни, Олег сразу же скинул надоевший арабский костюм и куфию, подаренные Алиной. Когда он встряхивал балахон, из складок белой ткани выпала маленькая бумажка и легла на траву. Он поднял её, и лицо его озарилось радостью.

- Это карта! Наверняка из колоды, рубашка совпадает.

- Пиковая дама, - уточнила Полина, - но что-то она мне не нравится.

- Почему?

- В гадании дама пик означает тайную недоброжелательность.

- Ну, мы сейчас не гадаем, нам без разницы. Лучше подскажи, кто на ней изображён? Какая-то знакомая женщина...

- Мария Склодовская-Кюри, - опознала Полина, поглядев пару секунд на портрет.

- Это кто?

- Эх, ты! Таких людей знать надо. Первая женщина, получившая Нобелевскую премию, и единственный человек, который получил её дважды. Сделала множество открытий в ядерной физике и химии. Продолжать?

- Ладно, почитаю на досуге. А ещё кого-нибудь из колоды знаешь?

- Может, и знаю, я пока не рассматривала. Давай потом, сейчас времени нет. Надо идти.

Но не успели они отойти настолько, чтобы краешек пустыни скрылся из виду, как перед ними появилось очередное странное явление.

Участок травы примерно метр на два был засыпан мелким белым песком. У края торчала воткнутая в землю палочка, а на песчаном прямоугольнике сплетались какие-то закорючки. Обойдя по кругу, Олег понял, что это буквы, и прочитал надпись:

Эй, жлоб! Где туз?
Прячь юных съёмщиц в шкаф.

- Чепуха какая-то. Кто такой жлоб? И откуда мы знаем где туз? Ещё и юных съёмщиц сюда...

- Не спеши, дай подумать, - Олег перебил рассуждения подруги, - где туз, где туз... У нас в колоде как раз туза не хватает. Эй, жлоб, где, туз, прячь, юных.

- Какая странная фраза. Её даже читать неудобно.

- Кажется, я понял! Это панграмма, то есть фраза, содержащая все буквы алфавита по одной штуке.

- Отлично! И что нам это даёт?

- Не знаю. А что, если попробовать...

Олег выдернул торчащую рядом палку, стёр надпись, разровнял песок и начал коряво чёркать палочкой алфавит. Когда он дорисовал последнюю линию буквы Я, над головой раздался хлопок, как будто сработала новогодняя хлопушка, и на песок спустился, кружась как осенний лист, искомый червонный туз. Его украшал портрет Хосе Рауля Капабланки, третьего чемпиона мира по шахматам.

- Ур-ра! Ещё одна есть! Остались король и валет - и всё, можно будет наконец-то свалить отсюда.

- Сильно не обольщайся, - грустно ответила Полина, - мы ведь не можем знать точно, что когда колода соберётся, ты сразу вернёшься на землю. Может, это только первый этап.

Радость на лице парня угасла. Действительно, ведь никто им не сказал, что колода способна помочь. Она могла вообще оказаться ложным следом. Впрочем, других вариантов пока не было. Нужно было достичь Некрополя.

На горизонте в противоположной от пустыни стороне возвышался густой лес. Направление, указанное Алиной, продолжалось именно туда.

Лес, несмотря на свою дремучесть, при ближайшем рассмотрении оказался довольно светлым и приятным. В кронах вовсю щебетали птицы, летали пчёлы, бабочки, жуки. Слышалась дробь дятла. Всё пространство леса пронизывал яркий солнечный свет, пятна от листвы создавали причудливые узоры. В редких просветах над деревьями виднелось вполне знакомое земное солнце, не закатное, как в пустыне, а обычное, которое светило и над Рябовкой, и над другими южными селениями. Тропинки не было, но это не мешало идти. Лес выглядел очень чисто, не было ни зарослей молодняка, ни бурелома, как будто за зелёным массивом регулярно ухаживали. В траве попадались ягоды и грибы. Лес плавно опускался в низину, намекая на возможную близость озера или реки.

Действительно, вскоре между стволами деревьев засветилась голубая лента. Река широко разлилась и лизала поросшие лесом берега. В волнах отражались солнечные лучи, а на мелководье играли маленькие рыбки. Довольно быстрое течение проносило мимо травинки и мелкий мусор. Переплыть такую реку без подготовки было крайне тяжело, а мост в пределах видимости отсутствовал.

Из-за поворота водного потока, скрывающегося за стеной сосен и дубов, вынырнула большая тёмная лодка. На ней стоял мужчина, держа в руках длинное весло и пытаясь с его помощью совладать с течением. Увидев людей на берегу, он принялся активно грести, и вскоре лодка ткнулась носом в береговой ил.

- Далеко собрались, господа пешеходы?

Олег за несколько секунд осмотрел лодочника внимательно. Выглядел он как старик, но не дряхлый, а вполне бодрый и сильный. Одет он был в чёрный плащ с капюшоном, прихваченный на поясе, и в высокие чёрные сапоги. "У них тут какая-то нездоровая тяга к закрытым нарядам", - подумал Олег. Но все его мысли отошли на второй план, когда он взглянул старику в лицо. Из-под капюшона можно было различить седую коротко подстриженную бороду и пронзительные серо-зелёные глаза. Эти глаза заглядывали прямо в душу, как будто обладали способностью испускать рентгеновские лучи. Не дожидаясь ответа, лодочник продолжил низким хрипловатым голосом:

- На ту сторону не перевезу, даже не пытайтесь.

- Почему?

- Потому что с того света выхода нет!

- А что на том берегу? - Олег засыпал старика вопросами.

- Царство живых, подлунный мир.

Парень растерянно посмотрел через реку и замолчал, но разговор продолжила Полина:

- Вы не представились.

- Разве вы меня не узнали? Я - Харон, перевозчик душ через воды Леты!

- Ну, нам не то чтобы на ту сторону... - засмущалась девушка, но Харон перебил:

- Ага, по глазам вижу, что не надо, - съязвил он в ответ, - так и блуждаете взглядом по тому берегу. Но - нет, не повезу. И заплатить не пытайтесь, взятки мне не нужны.

- Довезите нас, пожалуйста, до Некрополя, - Олег отошёл от разочарования.

- Бесплатно не вожу. Золотые монеты есть?

- Так вы же денег не берёте.

- Ты, красавица, не путай взятку и оплату труда. Тариф есть тариф. Прейскурант дать? Или на слово поверите.

- Верим, а на другую сторону точно никак нельзя? - с надеждой спросил Олег.

- Абсолютно. Не, был тут один товарищ - я его перевёз. Тебя тоже могу, но с одним условием: побороть меня в честной схватке, - и он ловко взмахнул веслом, со свистом рассекая воздух.

- Н-нет, пожалуй воздержусь.

- Ну и правильно. Я тут тысячи лет работаю, и никого не встречал равного мне по силе. Один только Геракл меня одолел; я его и перевёз, но это долгая история. А коммерческими перевозками по реке я занимаюсь редко. Маловато желающих, однако.

- Господин Харон, а вы, наверное, очень мудрый, - ласково обратилась Полина к перевозчику.

- Есть такое, - над его бородой появилась сдержанная улыбка, - а к чему это ты клонишь?

- Хочу вам сделку предложить. Отгадаете мою загадку - мы от вас отстанем, а не отгадаете - отвезёте нас до самого Некрополя.

- Ну давай, загадывай, - он опёрся ладонями на весло и положил на руки подбородок.

- Что у женщины на теле, у еврея на уме, применяется в хоккее и на шахматной доске?

Харон задумался; на скрытом в тени капюшона лбу даже проявились морщины. Некоторое время он шевелил губами и водил глазами по сторонам, а потом сказал:

- Ладно, сдаюсь, не знаю я. И какой же ответ?

- Ну нет, вы нас сначала в лодку возьмите. А то я скажу, а вы смотаетесь отсюда и только ручкой помашете.

- Ну заходите, чёрт с вами. Так и быть, довезу, заодно меня поразвлекаете. Скучно одному плавать, клиентов почти нет. В этих местах на тот свет мало кто приходит.

Тёмная дубовая лодка рассекала воды реки Леты вниз по течению. Харон правил, а пассажиры сидели на носу, осматривая окрестности. Когда перевозчик ненадолго отвернулся, Олег шепнул Полине на ухо:

- Так какой ответ на твою загадку?

- Комбинация, - тоже шёпотом ответила она, улыбнувшись.


Глава XI. Вниз по реке

Несмотря на то, что усталость на том свете отсутствовала как явление, плыть на лодке было гораздо приятнее, чем ковылять по песку бок о бок с верблюдами, по крайней мере для Марочкина. Мимо быстро проносились постоянно изменяющиеся берега; лес перешёл в уже знакомую зелёную луговину, потом появились поля с золотистой пшеницей и рожью, они сменились поросшими тростником болотистыми низинами; и так далее по бесконечному кругу. В одном месте на левом берегу, куда Харон наотрез отказался их перевозить, от берега на холм пошла по кривой дуге череда красно-зелёных пограничных столбов. На каждом столбе, вероятно, для устрашения, торчал череп.

- У вас тут что, государства есть? - Олег указал на столбы.

- Это граница того света уходит от реки. Лета течёт дальше прямо в Некрополь. А вы, мой юный друг, первый раз здесь?

- В смысле? Разве на том свете можно бывать несколько раз?

- Теоретически, можно, на практике мало кому удавалось. Но я смотрю, вы имеете большое желание покинуть наши райские места. Ну что ж, расскажите, как вы здесь оказались, может, я вам что-нибудь присоветую.

Олег сначала забоялся рассказывать. "Вот, сейчас выложу ему всю подноготную, а он нас демонам сдаст. А впрочем, хуже уже не будет. Эх, была - не была!".

- Оказались не мы, а только он. Я местная, своя - Полина первая прервала молчание.

- Это она меня сюда притащила, - бросил в ответ Олег.

- Надо же, у нас великая обольстительница появилась! - воскликнул Харон, - и чем же она тебя так соблазнила, что ты белый свет забыл?

- Ничем я его не соблазняла. Я ему всего лишь предложила побывать на том свете, чтобы из депрессии выйти. На экскурсию его сводить, если можно так выразиться.

- Да уж, у нас теперь турагентства на тот свет экскурсии водят! Удивили старика, однако. Тыщи лет тут нахожусь, а о таком ещё не слышал. Ну, а дальше?

- А дальше загвоздка у нас вышла. Сюда мы легко попали, а обратно я его вернуть не могу. Вот теперь шляемся по тому свету, ищем ворота в подлунный мир.

- Зря ищете. Обратно границу пересечь нельзя. И дело не в географии. Самими принципами устройства того света не предусмотрено, чтоб с него кто-то на землю возвращался в неизменном состоянии.

- А если просто эту речку переплыть?

- Кто в воды Леты попадает, тот оттуда уже точно не возвращается. Даже на тот свет, не то что на землю. Слыхали выражение "кануть в Лету"?

- И что, я теперь навечно тут останусь? - обречённо спросил парень?

- Почему же? Надежда есть всегда. Хоть принципы и не предусматривают возвращения, соблюдать их не обязательно. Тот же Геракл, например...

- Я-то не Геракл.

- Или Орфей, - продолжал Харон, не обращая внимания на реплику Марочкина, - он даже хотел свою супругу вывести отсюда, но не получилось. Или вы мифов Древней Греции не изучали?

- Расскажите нам, пожалуйста, - Полина устроилась поудобнее на широкой корме лодки, облокотившись на борт, - вас так интересно слушать!

- Эх, женщины, умеете вы всё-таки уговаривать. Ладно, слушайте внимательно, два раза повторять не буду.

И Харон рассказал им почти всё из того, что помнил, а помнил он немало. Рассказал про рождение Зевса, свергнувшего своего отца Кроноса; про Артемиду-охотницу и юношу, превращённого ей в оленя; про Нарцисса, погибшего от любви к собственному отражению; про верховного покровителя искусств красавца-Аполлона и девять прекрасных муз; про войну олимпийских богов с титанами, завершившуюся свержением последних в Тартар; про Орфея, потерявшего любимую Эвридику в лабиринтах подземного царства. Поведал он своим спутникам и о прославленных героях: о сильном телом и духом Геракле, совершившем двенадцать знаменитых подвигов во исполнение пророчества; о храбром Персее, победившем коварную Медузу и освободившем Андромеду, принесённую в жертву морскому чудовищу; о Тесее и его спутниках-аргонавтах, доставивших из далекой Колхиды золотое руно - шкуру быстроногого Овна; об Ахиллесе и Одиссее - героях Троянской войны. С замиранием сердца парень с девушкой слушали его рассказы о Лернейской Гидре, у которой вместо отрубленной головы вырастали несколько новых; о Ехидне - женщине со змеиным хвостом; о тройном гибриде Химере с головой льва, телом козы и хвостом всё той же змеи; о порождении ада Тифоне - стоглавом драконе, наводящем ужас на всё живое; о крылатом коне Пегасе, дарующем вдохновение поэтам, и о голове горгоны Медузы, своим взглядом обращающей в камень.

Такие рассказы поначалу не очень подходили к светлому пейзажу, но вскоре окружающая обстановка претерпела некоторые изменения. Над водой повис туман; небо потемнело, будто спустились вечерние сумерки. Вдоль реки встал дремучий лес, намного гуще, чем тот, в котором началось их плавание. Из леса порой доносились страшноватые звуки, источники которых скрывала туманная мгла. Где-то в верхушках деревьев ухала сова, в глубине леса пугающе-надрывно орал павлин. С другого берега сквозь кусты шиповника, терновника и бузины пробивался заунывный вой. То тут, то там из воды на мелководье торчали уродливые, скрюченные коряги; сама река стало дегтярно-чёрного цвета, её течение замедлилось - пришлось пустить в ход весло. Рассказы о древнегреческих богах и героях закончились - Харон управлял своим судном, уводя его от препятствий и стараясь держать в середине реки.

Внезапно находящиеся в лодке ощутили сильный толчок, пришедший снизу, из-под воды. Полина схватила Олега за руку, тот другой рукой вцепился в край борта, чтоб не улететь в воду. Снизу пробил ещё один толчок, потом волна ударила в борт так, что лодка закачалась. Воды Леты, бывшие совсем недавно тихими, практически стоячими, покрылись горбами волн и впадинами воронок. Сама река расширилась; теперь едва можно было различить скрытые густым туманом берега. Мрачноватый в принципе Харон помрачнел ещё больше и, сверкая глазами, уставился на воду. Весло в его руках сменилось на шест.

- Что происходит? - со страхом в голосе спросил Олег.

- Опять рыба разыгралась, будь она неладна!

В подтверждение его слов слева от судна выглянула гладкая тёмная рыбья спина. Длиной она была больше десятиметровой лодки, и это ещё без хвоста. Лодочник стоял на носу, поджидая, когда исполинская рыбина приблизится на дистанцию поражения шеста.

Рыба не торопилась, она подстраивалась под киль лодки, видимо, желая её опрокинуть. Харон обернулся и крикнул:

- Берите весло! Будем уходить.

Олег схватил тяжёлое весло и погрузил его в воду.

- Вправо! - и он, услышав команду, парой взмахов повернул корму.

- Теперь влево!

- Отлично, пока держи так!

- Уходим, греби! - вновь скомандовал Харон. Олег принялся грести, но в эту секунду слева, прямо возле борта, появился крутой лоб размером с медный таз и такой же огромный затылок с ершистым плавником. Реакция не подвела капитана маленького корабля - он с силой ткнул в этот затылок шестом со словами: "Убирайся к чёрту!". Гигантская рыба нырнула в тёмную воду и больше не появилась; из глубины пошли пузыри.

- Фух, вроде отбились. Давно я их не встречал.

- А кто это?

- Да хрен их знает, как они правильно называются. Рыбы - они и есть рыбы. Живут в реке, нападают на лодки. На одну лодку - на мою, других здесь нет.

- Вы её убили?

- Ну, во-первых, на том свете убить физически нельзя, это вы ещё от земных привычек не избавились, мой юный друг. А во-вторых, эту дуру ещё попробуй убей, у неё череп толще моей лодки. Это работа для самого Геракла. Кстати, на чём я остановился?

- На том, как Персей показал своим врагам на пиру голову Медузы, и они обратились в камень, - Полина, отойдя от испуга, подключилась к разговору.

- Ага, точно. Ну да ладно, я могу байки баять долго, лучше дам вам ценный совет. Вернее, тебе одному - твоей подруге, я так понял, на землю не надо. С того света нельзя уйти в каком-то конкретном месте. Но его можно покинуть практически отовсюду, если очень сильно захотеть. Настолько сильно, чтоб воля к жизни перевесила загробную силу, удерживающую тебя тут. Эта сила конечно, мощная, но и ты не промах, так что справишься. Моё весло не каждый поднять может, а ты им ещё и рулил.

- То есть, получается, я могу прямо отсюда вернуться?

- Видимо, желание ещё недостаточно сильное, поэтому пока не можешь. Но то, что ты уже добрался до границы, до берегов Леты, говорит о том, что осталось немного. Воля к жизни зреет, наливается, главное сейчас - её не упустить. Вам, говорите, в Некрополь надо? Это правильно, там жизненные силы у тебя прибавятся. Посмотришь на большой город, так сказать, с изнанки, и ещё сильнее жить захочется.

Лодка, встряхнувшись, остановилась - похоже, напоролась на препятствие. Харон свесился с носа над водой и что-то пробурчал, выражая недовольство: киль лодки зацепился за корягу и застрял. Он взял шест и попробовал освободиться, но попытка оказалась неудачной. Оттолкнуться от дна не позволяла глубина реки, не хватало длины шеста. Олег снова схватил весло, наставил его на корягу и навалился всем весом. Коряга заскрипела, судно чуть освободилось, и его выдернуло течением. Олег при этом чуть не слетел в воду, но Харон ухватил его за футболку и втянул обратно.

- Ну спасибо тебе, освободил нас. Только будь осторожнее, упасть в Лету - это не в земную речку шлёпнуться.

С каждым гребком весла туман становился всё гуще и темнее. Когда же он, наконец, рассеялся, над рекой и плывущей по ней ладьёй с пассажирами нависла ночь. Олег с непривычки заморгал глазами, думая, что это просто морок. Но нет - самая настоящая ночь скрывала берега, и лишь на носу лодки слабым фосфорическим светом зажёгся маленький фонарик.

- Ну вот и всё, осталось немного. Скоро прибудем в Некрополь, - заявил Харон, подруливая веслом на корме.

- А вы не знаете, куда нам дальше двигаться? Хотя бы в каком направлении?

- Не знаю, красавица, вам виднее. Вот, возьмите, пригодится. Что-то вроде моей визитки, - и он протянул Олегу карточку.

Это оказалась ещё одна карта, которой не хватало в колоде - трефовый король с изображением знаменитого гангстера, главаря чикагской мафии Аль Капоне.

Река замедляла своё течение. Впереди виднелась тёмная масса, покрытая сотнями и тысячами жёлтых, оранжевых и белых огоньков. По берегам в разных местах виднелись знакомые фигуры, облачённые в плащи. Они провожали взглядом (если их скрытые капюшонами лица вообще имели взгляд) ладью с пассажирами, но добраться до неё через воду не могли. Над рекой нависли мосты, справа началась гранитная набережная, через километр такая же началась и слева. Лодка проходила под низкими мостами, и Харону приходилось пригибаться - стоя под ними было не пройти. На набережных перемещались люди самого разного вида. Часть из них была одета в костюмы девятнадцатого века, часть - двадцатого; совсем немногие носили современную одежду. Не было заметно ни автомобилей, ни трамваев, ни гужевого транспорта - по всей видимости, здесь передвигались исключительно пешком. Деревьев тоже было крайне мало, на набережных Олег их и вовсе не нашёл. Ночные фонари отражались в водах реки, и волны искрились, разбрызгиваясь под лопастью весла.

Река круто повернула вправо, и на берегу показалось беломраморное здание речного вокзала с башенкой, на которой угнездились круглые часы. Приглядевшись, можно было заметить странную вещь: стрелок на часах не было. Харон остановил лодку у причала с каменными ступеньками, спускающимися прямо к водной глади.

- Приехали, господа хорошие. Вперёд, и пожелаю вам удачи.


Глава XII. Потусторонняя столица

Выйдя из речного вокзала, Полина и Олег углубились в лабиринт городских кварталов, стараясь слиться с толпой, и в то же время не потеряться в ней. Впрочем, толпой это количество людей назвать было сложно, скорее, потоком средней напряжённости. Если бы дело происходило в нашем мире, можно было сказать, что основная масса народа уже вернулась с работы, и теперь лишь праздные гуляки да запоздалые работники с вечерних смен топчут тротуарную плитку.

Первое, что Олег заметил в этом потоке людей – они вообще не улыбались, не радовались, не грустили; просто шли, не выражая никаких эмоций. Да и улицы Некрополя не располагали к излишней эмоциональности. Город, с одной стороны, жил насыщенной жизнью, с другой же стороны, в нём ощущалось царствие вечного покоя, своеобразной квинтэссенции того света. Не было ни шума машин, ни грохота строительных работ, ни многоголосого гула толпы. Люди шли молча, или разговаривая шёпотом, и в основном поодиночке. Улицу заполняло лишь шарканье шагов и гулкий стук каблуков по асфальту, а обстановка постоянной ночи дополняла гнетущее впечатление.

Тёмный фон ночного неба не украшали ни луна, ни звёзды, скрытые световым загрязнением большого города. Над центральными кварталами нависал одинокий небоскрёб, уходящий ввысь и увенчанный красным огоньком. Прочие здания не превышали в высоту шести этажей; построенные вплотную друг к другу, они формировали строгую четырёхугольную сетку квартальных линий. Застройка сочетала разные стили, в основном характерные для семнадцатого и восемнадцатого веков земного летоисчисления. Попадались здания в стиле конструктивизма и советского модернизма, но в крайне незначительном количестве. Небоскрёб резко выделялся на этом фоне своим сплошным остеклением, за клеточками которого светились белые и жёлтые лампы. Несмотря на непроглядную ночь, уличные фонари давали достаточно света, чтобы не натыкаться на столбы, урны и прохожих.

Олег и Полина шли от речного вокзала к центру без определённой цели. Когда небоскрёб стал ясно различим на черном фоне, девушка остановилась, кивнула на него и тихо сказала:

- Башня Ветров…

- Поднимемся на неё?

- Придётся. Смотри по сторонам, демоны не дремлют. Стратегию помнишь?

- Держимся вместе до конца?

Полина молча кивнула.

- Так необычно видеть тебя ночью, да ещё и в таком виде. Как будто мне семнадцать, и я гуляю с девчонкой ночь напролёт, а не бреду по тому свету с полудницей. Но ты очень красивая в такой обстановке. Жаль, что мы не можем быть вместе…

- Ну так оставайся, в чём проблема?

- Меня дома ждут. Бабушка, родители, Даша.

- Вот заладил: Даша, Даша. На ней что – свет клином сошёлся? Хотя, я тебя понимаю: она обычная, земная, а я – потусторонняя, как весь этот город.

- А ты хочешь, чтобы я остался?

- Мне всё равно. Я с тобой и на земле могу видеться без проблем. Выбор за тобой.

Их дискуссию прервал топот и ржание со стороны проспекта. Они быстро завернули в подворотню и спрятались в тени арки, куда не проникал свет настырного фонаря. Через несколько секунд мимо пронеслась странная процессия: всадник огромного размера, блестящий, будто сделанный из металла, за ним матрос и солдат такого же фасона, ростом более двух метров. Следом за этой троицей пронеслась кучка демонов. Когда погоня скрылась за поворотом, парень и девушка вышли из своего укрытия. Металлические фигуры показались Олегу знакомыми. Он стал вспоминать, где мог их видеть, и понял: это скульптурная группа с центральной площади его родного города. Интересно, что они тут забыли?

- Опять демоны за памятником гоняются.

- А что, это у вас часто бывает?

- Мне один знакомый рассказывал, который здесь бывал, что они постоянно так бегают. Всадник этот чем-то демонам досадил, вот они за ним и гоняются. То одни, то другие. Впрочем, нам это даже на руку. Пошли дальше.

Миновав ещё несколько кварталов, они вышли к подножию Башни Ветров и ненадолго остановились перед входом, рассматривая его. Раздвижные стеклянные двери сами разъехались, пропуская их внутрь. В светлом холле на стене висели стрелки указателей; Полина кивнула на один из них, ведущий к лифту; после недолгой поездки они вышли через такие же автоматические двери и оказались на верхнем этаже.

Этаж представлял собой круглую галерею, остеклённую с пола до потолка, в центре которой проходила шахта лифта. Галерея имела небольшой диаметр, поскольку башня сужалась кверху на манер усечённого конуса. Четыре двери, ориентированные по сторонам света, вели из галереи на террасу, опоясывающую верхний этаж. На шахтой лифта возвышалась бетонная надстройка, содержащая в себе детали лифтового механизма; ещё выше, над этой надстройкой, пронзал густую тьму металлический шпиль, на вершине которого горел тот самый красный огонёк, видимый издалека. У основания шпиля вертелась огромная, длиной метров пять, латунная стрела флюгера, освещённая снизу ярким прожектором; из её активного вращения можно было заключить о наличии сильного ветра, даже не выходя на террасу.

У внутренней стены галереи по кругу собрались кадки с цветами, лавочки и небольшие столики. Во всём помещении не было ни одного человека, и у Олега возникло ощущение, что они проникли в закрытый офис. Полина приоткрыла дверь, приглашая своего спутника пройти на террасу.

Там сразу становилось ясно, почему небоскрёб называется «Башня Ветров». С непривычки Олег прижался к стеклянной стене, оставшейся за спиной; перед ним расстилалась терраса шириной метра три, а за ней бескрайняя темнота. На всём том свете ветра такой силы нельзя было отыскать; даже в пустыне во время пыльных бурь было спокойнее. Казалось, ветер дул отовсюду, пронизывая насквозь весь организм. Единственным местом, где можно было спокойно поговорить, не перекрикивая воздушный поток, стал подветренный сектор за галереей, на который указывала беспокойная флюгерная стрела.

Добравшись туда, парень наконец смог осмотреть панораму ночного города в деталях. Под ними светились мириады огоньков, как будто великан ударил оземь горящим бревном, и вокруг рассыпались искорки. Но эти искорки не гасли через несколько секунд, а продолжали гореть, перемигиваясь друг с другом. Размытой акварелью в темноте выделялась река, в которой отражались огни Некрополя. Двигаясь взглядом вдоль неё, Олег нашёл уже знакомое ему здание речного вокзала – отсюда оно казалось игрушечным. Ровная сеть из цепочек жёлто-оранжевых фонарей, как тетрадка в клетку, расходилась во все стороны от башни. В серединках этих клеток, то есть во дворах, света практически не было, лишь лампочки в окнах разгоняли сплошную черноту. На центральных проспектах пестрели всем цветами вывески неоновой рекламы. В парке, расположенном примерно в километре от них, четыре прожектора вырезали из темноты круглый силуэт колеса обозрения. Город растянулся до самого горизонта, на окраине переходя от квартальной застройки в хаотичную, с большим расстоянием между строениями. За окраиной, окружая Некрополь, светилась мощными одиночными огнями промзона.

- А всё-таки город красивый, особенно сверху. Мне нравится, Даше бы тоже понравился. И Лерке Сумочкиной, - Олег, некоторое время полюбовавшись видом, вернулся в галерею, не желая долго торчать на ветру; Полина последовала за ним.

- Да ну её. Фифа городская, - поморщилась она, прикрывая за собой дверь.

- Я смотрю, у тебя к ней какая-то личная неприязнь?

- Не то чтобы неприязнь, просто… Не люблю я таких людей, замороченных, что ли.

- Да ты вообще никаких людей не любишь, коль на то пошло. Мизантроп, это называется.

- Ладно, сейчас не о людях речь, - перевела тему Полина, которую последняя реплика задела, - а о тебе. Вернее, о твоём возвращении.

- Ты предлагаешь опять попробовать закружиться, как на кладбище?

- А смысл? Да и потом, здесь не получится.

- А зачем ты меня потащила на эту башню?

- Полюбоваться ночным городом всегда полезно. Ладно, если ты ничего путного не придумал, давай спускаться.

- Погоди, я ещё немного посмотрю. Внизу неинтересно, слишком мрачно. Мне ваш тот свет уже порядком надоел. Люди странные, животных нет, время идёт непонятно. У нас на земле часто слышишь: времени нет, времени нет, а на самом деле его полно. А тут наоборот: времени – целая вечность, а по факту его нет.

- Ты такими темпами философом станешь.

- Мне кажется, дело в колоде. Пока мы её не соберём, я не вернусь, - Олег проигнорировал последнее замечание и продолжил рассуждать.

- Нам осталось одну карту найти.

Они проверили колоду; недоставало лишь бубнового валета.

- Да уж, искать карту в городе с миллионным населением – всё равно что иголку в стоге сена, - огорчённо произнесла полудница.

- А если взять магнит… Кстати, ты заметила, что карты, как говорят, сами в руки плывут?

- Не сглазь.

- Ладно, пошли вниз. Так странно: по городу с тобой гуляю, а ничем угостить тебя не могу. И не спал ни разу, а по ощущениям, прошло дней десять.

- Не надо меня ничем угощать. Для чего? И ещё: ты заметил, что здесь никто не здоровается?

- Заметил, а чего они все такие невежливые?

- Смысла нет. Мы, когда здороваемся, мы чего желаем? Здоровья. А на том свете оно никому не нужно, умереть-то здесь нельзя. Как люди говорят: двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Не успели искатели заблудшей игральной карты покинуть вестибюль Башни Ветров, как перед раздвижными дверьми проскакал знакомый всадник, сопровождаемый погоней. Солдата и матроса не было видно – скорее всего, затерялись в лабиринте переулков. А может, их демоны уже повязали и отправили в казённый дом.

Опасливо оглядываясь, Полина и Олег покинули помещение и двинулись в глубину городских кварталов. Покружив по улицам и проспектам без определённой цели, они подошли к трехэтажному зданию, воздвигнутому в классическом стиле. Перед фасадом, поддерживая фронтон портика, поднимались шесть массивных колонн из серого камня; за ними скрывалась длинная табличка во всю ширину входной группы. [Фронто;н – верхняя часть фасада, ограниченная скатами крыши и карнизом; портик – крытая галерея с колоннадой, выступающая за пределы фасада здания].

- Добро пожаловать во дворец культуры! – прочитал Олег, прежде чем дёрнуть массивную дверь из тёмного дерева, украшенную резным орнаментом. По всей плоскости двери, огибая круглую золочёную ручку, переплетались листья, цветы, ягоды, геометрические фигуры, искусно вырезанные умелой рукой неведомого мастера.

Внутри, в большом круглом зале со сценой на краю проходил какой-то праздник, судя по всему, выпускной. Юноши и девушки стояли по периметру зала, некоторые танцевали в центре воображаемого круга под живую музыку, лившуюся со сцены. Молодой мужчина с гитарой пел под аккомпанемент нескольких музыкантов.

Пригласите меня, пригласите на танец, мадам,
Расплескайте вино одинокого горя.
В этот вечер танец белый подсунули нам,
Танец белый у Чёрного моря.

Марочкин вдруг осознал: точно такую же картину, выложенную на стене мозаикой из разноцветных плиточек, он видел практически каждый день в подземном переходе. Здесь эта мозаика ожила, переходя с плоской стены в трёхмерное пространство.

- Пойдём потанцуем! – Полина схватила своего товарища за руку и потянула в круг.

- Да я не умею…

Олег пытался протестовать, но вскоре оказался в центре внимания и был вынужден, обучаясь на ходу, вальсировать под музыку, правой рукой приобнимая Полину за талию, а левой держа её руку, вытянутую в сторону. Она, танцуя, одновременно продвигалась в определённом направлении, словно к заранее намеченной цели.

Вокруг кружились такие же пары, только в более нарядных костюмах и вечерних платьях. Музыка со сцены заполняла всё пространство зала; песня, исполняемая чуть подхриповатым голосом, проникала во все концы этого дворца культуры.

А огоньки горят осеннею тоской,
Шикарный ваш наряд под цвет волны морской,
Последним лепестком захлопает истоптанный газон…

Подобравшись вплотную к одной из танцующих пар, Полина на миг разжала правую руку и выхватила торчащего из нагрудного кармана выпускника  бубнового валета. После этого она, сунув добычу Олегу в карман шорт, повела его, не прекращая танца, к выходу из зала. «Вот глазастая», - подумал тот, приближаясь к дверям.

Больше им было нечего делать во дворце культуры. Но как только Олег приоткрыл массивную дверь и шагнул на улицу, два подкарауливших демона схватили его в охапку и унесли, с большой скоростью петляя по закоулкам, дворам и проспектам. Дверь захлопнулась, оставив Полину внутри. Когда она осмелилась выглянуть наружу, демонов и след простыл.


Глава XIII. Поиски продолжаются

В условленные четыре часа дня первый отряд, осмотревший всю деревню и опросивший без малого полсотни людей, явился ко двору Екатерины Ильиничны. Второй отряд, изрядно потрёпанный блужданием в кушерях, опоздал на полчаса. Дождавшись его, все сели за стол, ожидая, чем же их порадует хозяйка, оставшаяся дома для приготовления обеда. Павел Фёдорович, с аппетитом поглощая варёную картошку с отбивными, осматривал сидящих за столом и обдумывал план дальнейших действий.

- Так вы говорите, что никто его в деревне не видел? – прожевав кусок, обратился он к первому отряду.

- Да, никто ни сном ни духом, - Лидия Михайловна ответила за всех, видимо, по старшинству.

- М-да, задача. Куда ж он подевался?

- Вы пруд осмотрели? – поинтересовался Нечаев.

- Осмотрели, но не весь. Дальняя часть осталась, где камыши у дамбы. По-хорошему нужно будет и второй пруд осмотреть, и третий.

Дальнейший обед прошёл быстро и молча. Время было дорого; с момента, когда Олега последний раз видели, прошло больше суток. Стрельцов, озадаченный результатом дневных поисков, решил продолжать их до темноты и ночевать в поле, чтоб не ходить туда-сюда. У его товарища, страстного рыбака и охотника, живущего тут же, в Рябовке, одолжили просторную палатку. Временный лагерь решили разбить на берегу второго пруда между одиноких акаций, где днём отдыхали пастухи, охраняя коров.

Для ночных поисков Павел Фёдорович отобрал молодёжь: Дашу с Леркой, Варьку и обоих Нечаевых. Остальные отправились в поля, примыкающие к деревне с юга, чтобы до темноты поискать там. Зерновые только начинали наливаться спелостью, и поэтому искать в поле было нелегко. Впрочем, прочёсывать всё поле было вовсе необязательно, можно было просто порассуждать. Ведь если бы Олег лежал в поле, он бы наверняка, заходя в него с краю, помял густые ряды колосьев и оставил следы своих шагов. Достаточно было обойти поле по периметру и осматривая по пути лесополосу, искать следы, ведущие в центр. Но отряд до ночи обошёл два смежных прямоугольника: один с пшеницей, другой с овсом – и не обнаружил никаких следов.

В это время ночная группа уже выдвинулась на точку. С собой, кроме палатки, несли спички, одеяла и мощный фонарь, найденный в хозяйстве у Фёдорыча. Конечно, он не собирался обшаривать ночные пространства – это была предупредительная мера на случай обнаружения явных следов. Сумочкина хотела остаться дома и поспать, но Даша уговорила её пойти с ними, мотивируя это пользой для общего дела. Тем более, что сохранять бдительность всю ночь было вовсе необязательно – пока одни спали, другие могли дежурить. Рома Нечаев нашёл у пруда сухое бревно, и после заката солнца в маленьком лагере между акаций на очищенном от травы пятачке запылал яркий костёр.

Родители Олега примчались к бабе Кате как раз к ужину, в полвосьмого. Она вкратце рассказала им ход событий. Елена Тимофеевна, приходящаяся ей двоюродной племянницей, выглядела подавленно, её супруг Сергей Анатольевич был более спокойным. Он изъявил желание присоединиться к ночному отряду, а заодно привезти им в лагерь горячий ужин.

Но когда Марочкины на машине прибыли к указанному месту, поисковики превзошли все их ожидания. В углях прогоревшего костра запекалась картошка, а из рюкзаков волшебным образом появились хлеб, колбаса и сыр. Впрочем, привезённый ужин тоже оказался нелишним. Павел Фёдорович, сидя на пне, что-то рассказывал молодому поколению:

- … Когда в школе учились, часто в походы ходили. Мы тогда пионерами были, вам-то не понять…

- Здравствуйте, товарищи искатели! – пробасил Сергей Анатольевич, выйдя из машины, - вы, полагаю, Павел Фёдорович, прославленный командир отряда?

- Ну, не то чтобы командир…

- Да ладно, не скромничайте! Приятно познакомиться, - мужчины пожали друг другу руки.

Стрельцов подумал: «Быстро же молва разошлась; а чего, собственно, ещё ожидать? Случай-то небывалый, вот всем и интересно».

- А это моя спутница жизни, Елена Тимофеевна, - продолжил Марочкин, проводя жену к костру.

Мама Олега, узнав о случившемся днём от позвонившей ей Даши, растерялась и не знала, куда бежать. Под конец рабочего дня она всё-таки поделилась своей тревогой с коллегами, и начальник отпустил её с работы на полчаса раньше. Муж отпрашиваться не стал и пришёл домой как обычно, в полшестого, хотя и сильно удивился случившемуся: раньше за сыном таких фокусов не водилось. Быстренько собравшись и преодолев пятничные пробки, захлестнувшие город, они добрались до Рябовки.

Елена Тимофеевна тихонько села на бревно рядом с Дашей, вытирая большие глаза краешком носового платка и сжимая тонкие губы. От этого у уголков рта появились морщинки, но она не обращала на них внимания. Сергей Анатольевич на несколько минут отлучился от костра вместе со Стрельцовым, чтобы обсудить некоторые детали ситуации, не затрагивая посторонних ушей.

Подражая пламени, прекрасный закат догорал за лесополосой, отражаясь в гладком как зеркало пруде. Ветерок шумел в тростнике и шевелил листочки, готовясь успокаиваться на ночь. Голосили надоедливые лягушки; бросок коряги в воду заставил их отскочить подальше от лагеря, но это не очень-то помогло. В вечернем небе зависло синее облако, толстое и длинное, как отъевшийся крокодил.

Когда темнота окутала пространство, а на небе засверкали первые звёздочки, снова разожгли костёр; его языки с шипением и треском лизали тёмные сухие поленья. Жёлтые отсветы плясали на наклонной брезентовой стенке палатки, на припаркованном чуть поодаль автомобиле, на лицах людей, сидящих вокруг кто на чём. Марочкины остались в лагере, несмотря на желание Фёдорыча отправить их ночевать к бабе Кате. Они предложили кому-нибудь спальное место в машине; Сумочкина сначала хотела его занять, но подумала: «Что я, хуже других, что ли?», - и полезла в палатку вместе с Дашей и Алёной Нечаевой.

Павел Фёдорович и Рома остались бодрствовать, пока позволяли силы, изрядно потраченные днём в блужданиях по роще. Варька просидела с ними часа два, но ближе к полуночи начала клевать носом и в конце концов заснула, утомлённая прошлой бессонной ночью и дневными делами. Дед осторожно, стараясь не нарушить сон, отнёс её в машину к Марочкиным, чтобы не замёрзла. Несмотря на пережитые волнения, они тоже заснули. Предавалась объятиям Морфея и Екатерина Ильинична, верившая в успех поисковиков; и Синичкина в своём скромном доме; и Семёновы, живущие на соседней улице, и три девушки в прохладной палатке. Стрельцов не очень понимал, зачем им ночью сидеть у костра и наблюдать, но продолжал это делать. Во-первых, костёр мог привлечь внимание заблудившегося Олега, хотя шансов того, что он его увидит, было крайне мало; а во-вторых, Павлу Фёдоровичу самому было интересно возглавлять столь необычное мероприятие. Уставив свой взор в яркое пламя, он предавался нахлынувшим воспоминаниям о бурной комсомольской молодости. Да и ребятам тоже было интересно, никто из них не имел опыта подобных походов. Ромка от скуки иногда принимался что-то насвистывать, но мужчина его останавливал: лишние звуки были совсем ни к чему.

Около часа ночи в кустах у пруда послышался шорох. Фёдорыч обернулся в ту сторону, давая глазам привыкнуть к темноте, а потом вспомнил: у него же есть фонарь! Направив толстый луч в сторону кустов, он сделал несколько шагов от костра. Нечаев встал с раскладного рыбацкого стульчика, предусмотрительно взятого с собой, и пошел следом. Шорох повторился, на этот раз чуть правее. После напряжённых поисков легко могло причудиться, что из кустов пытается вылезти человек.

Прошло минут десять, а шорох больше не повторялся. Пожилой мужчина с фонарём подошёл вплотную к кустам, просветил их корявое нутро, но никого там не обнаружил. Когда он раздвинул лохматые ветки, в нескольких метрах от него из зарослей выскочил маленький длинный зверёк; Стрельцов успел заметить лишь сверкнувшие в луче фонаря два зелёных глаза.

- Лисёнок, - пояснил Рома, когда тот вернулся к костру, - наверно, испугался костра и залез в кушери.

- Да уж… Ладно, ничего мы ночью не найдём. Пойдём спать.

- А мы в палатку влезем?

- Как-нибудь поместимся. Ты иди, а я пока посижу.

- Ну тогда я тоже посижу.

Они подкинули в костёр поленья и просидели, разговаривая шёпотом о разной ерунде, пока стрелки наручных часов не показали на цифру два.

- Не спи, замёрзнешь, - Павел Фёдорович с улыбкой пошевелил парня за плечо, когда у того начали слипаться глаза, - пошли в палатку. Разбуди кого-нибудь из девчат, пусть костёр покараулят, чтоб не погас. Раз взялись за это дело, нужно довести его до конца.

Дежурить назначили Дашу: Лерка лежала в дальнем углу палатки, а сестру Ромка пожалел. Девушка немного размялась, обошла вокруг костра, заглянула в окно автомобиля и наконец села на стул, оставленный Нечаевым. Чтобы не уснуть под кваканье и цокот сверчков, она нашла себе развлечение: взяв тонкую хворостинку, стала отламывать от неё кусочки и закидывать их в огонь.


Глава XIV. На рассвете

Последняя майская ночь уползала в небытие, уступая место в календаре солнечному июню. Даша, засидевшись на одном месте, отошла от костра и подняла голову, разглядывая звёздное небо. Синюю крокодилоподобную тучу куда-то утянуло; вокруг Полярной звезды медленно вращались сотни мигающих огоньков, будто прикреплённых к хрустальной сфере. Ковш Большой Медведицы наклонился носиком к горизонту, собираясь зачерпнуть прохладной воды из пруда.

Утомившиеся лягушки замолчали; прекратилась и сухая трескотня сверчков. Дорастающая до полного круга луна уже скрылась за холмом. Над горбатым берегом с другой стороны пруда медленно гасли спускающиеся к горизонту созвездия.

В наступившей тишине треск костра казался невероятно громким. Убедившись, что подкидывать поленья пока не надо, Даша отошла подальше, к грунтовой дороге, отделяющей пастбище от засеянного подсолнечником поля. Нежные ростки с широкими ладошками листьев только-только вылезли из рыхлой почвы. Они подрастали изогнутыми рядками, как будто по полю прошлась швейная машинка и прошила коричневую ткань зелёной нитью. Прольют дожди, пройдёт иссушающая жара, с полей уберут пшеницу – и тогда на зелёном поле вспыхнут золотом полчища головок, обращённых на восток. С давних времён эти крупные цветки как маленькие солнышки встречают восходящее светило, радуясь новому дню. А потом, когда люди вдоволь наедятся арбузов, когда дети в очередной раз пойдут в школу, когда календарь с грустью сообщит об окончании прекрасного лета – подсолнухи склонят головки, словно им тоже грустно расставаться с солнечным светом и теплом. И тогда в поля выйдут комбайны, соберут налитые соком головки, и люди выжмут из них накопившуюся солнечную энергию ароматным золотистым маслом.

Всё это произойдёт позднее, а пока перед Дарьей Семёновой расстилалось поле с маленькими росточками, укрытое темнотой. Но ничто на свете не вечно, и короткой майско-июньской ночи тоже приходит конец. На востоке над причудливо изрезанной верхней кромкой лесополосы просветлел небольшой участок неба; звёзды штука за штукой тонули в полосочке нарождающегося дня. В зарослях терновника у пруда мелодично засвистел свою переливистую песню соловей. Свет у горизонта разгорался; вскоре половина звёзд уже погасла, перебитая им. Насыщенный синий цвет неба плавным градиентом переходил в голубой, потом в бирюзовый. В одной из точек, где эта бирюза соприкасалась с землёй, засиял позолоченный полукруг. Стало понятно, в каком месте следует ожидать появления жгуче-блестящего солнечного диска.

Любуясь этой картиной невероятной красоты, Даша не заметила, как из палатки вылезла Лерка. Утренняя прохлада подняла её с постели, проникая под тёплое верблюжье одеяло.

- Доброе утро.

- Доброе! Чего не спишь? – Даша обернулась и, увидев подругу, подошла обратно к догорающему костру.

- Замёрзла, решила у костра посидеть.

- Я бы и хотела поспать, но мысли не дают. Куда он мог деться? Ну всю деревню уже обыскали, а его всё нет.

- Мне кажется, мы зря тут возимся. Он мог за сутки далеко уйти, при желании километров на тридцать-сорок.

- А у меня почему-то такое чувство, что Олежка где-то рядом, просто мы его пока не заметили.

- Очень интересно, где это, по-твоему, «рядом», - скептически возразила Лерка.

- Не знаю, но уверена, что это чувство у меня не просто так. В последнее время мы с ним реже видеться стали; я вроде тебе об этом говорила. Он стал какой-то сам не свой: или печальный, или задумчивый. Я у него спрашивала: что не так? Может, дело во мне?

- А он?

- Отрицал. Говорил, что это с ним происходит что-то непонятное. Эх, так хочется прогнать все тревожные мысли прочь, а они всё лезут и лезут в голову.

Даша пошевелила поленья в костре, хотя света он уже практически не давал. За стеной деревьев, издалека казавшихся не больше спички, появилась капля, похожая на раскалённый докрасна металл. Солнце медленно поднималось, словно кто-то тянул тяжёлый шар за привязанную сверху ниточку. Последние оставшиеся в западной стороне звёзды побледнели; покровительницы любви Венеры тоже нигде не было видно. Когда оранжевый круг полностью выполз из-за холма, Семёнова услышала, что её кто-то зовёт.

- Дарья! Дарья! – из кушерей за тремя акациями доносился женский голос.

Когда подруги посмотрели туда, они разглядели между густого переплетения ветвей знакомую серебристо-белую фигуру Полины; именно в таком виде она всегда являлась людям. Лерка, увидев странную гостью, растерялась, а Даша смело подошла к кустам, надеясь, что Полина своей большой силой приоткроет завесу тайны, окутавшей деревню в последние сутки.

Между тем полудница, неслышно раздвигая ветви, сама вышла на поляну, но к акациям не приближалась, ожидая, пока Даша подойдёт поближе.

- Полина, здравствуй! Как я рада, что ты пришла! Лер, иди сюда, чего ты там стоишь? Или ты за Полиной не скучала?

«Не то чтобы скучала», - подумала Сумочкина, но ничего не сказала и подошла.

- Фух, наконец-то я смогла тут появиться. Три раза пробовала – а ночь всё не кончается и не кончается. Еле дождалась рассвета. Так, девчонки, давайте чуть в сторону отойдём. И не орите, а то разбудите весь лагерь, и я вам не успею всего рассказать.

Полина отвела их за кусты, из которых сама же и вышла; она как всегда слегка переливалась в косых лучах восходящего солнца. Голову обвивал неизменный венок из спелой пшеницы, а длинное белое платье колыхалось в такт её движениям.

- Ну, слушайте. Исчезновение Олега произошло с моей помощью.

Рыжие брови Даши непроизвольно поднялись от удивления, а Лерка стояла рядом с невозмутимым видом; на её лице можно было прочитать фразу: «Я же говорила».

- Да, с моей помощью, но не по моей прихоти. Вы, наверное, заметили, что он в последнее время пребывал в подавленном состоянии? Так вот, я ему предложила необычное решение: посмотреть на жизнь, образно говоря, с изнанки. Мы вместе отправились на тот свет…

- Подожди, то есть Олег сейчас вообще не на земле? – перебила Даша.

- Слушайте, не перебивайте. Я провела с ним ритуал расщепления: тело его осталось на земле, а душа и разум переместились со мной на тот свет. Мы там свои дела сделали, и хотели вернуться назад, но не получилось. Я же не знала, что расщепление работает только в одну сторону. Поэтому мы начали искать способ вернуть его на землю, ну и задержались немного. Я узнала, что его ищут на земле чуть ли не с собаками, и решила вас навестить, заодно успокоить.

- Что-то понятнее не стало… Полин, а можно у тебя подробности спросить?

- Спрашивай на здоровье, что знаю – объясню.

- Где сейчас его тело находится?

- А зачем оно вам? От тела сейчас толку нету; я его поэтому и спрятала, что оно без признаков жизни осталось. Ну допустим, найдёте вы тело – ни один человек вам не констатирует, что он жив. Подумайте сами – нужен вам такой трагический итог?

- Что же нам делать? Прекратить искать? А что мы остальным скажем? – подключилась к разговору Сумочкина.

- Нет, поиски продолжать необходимо. Надо только как-то остальных предупредить, что с Олегом всё хорошо. Как же это сделать?.. О, кажется, знаю: я вам записку напишу.

У Полины в руках из ниоткуда появились карандаш и листок. Было странно видеть, как её бледная рука, высунувшись из длинного рукава платья, царапала на бумажке слова. Пока она старательно писала, девушки как под гипнозом следили за каждым движением карандаша, но разобрать, что она писала, не смогли.

- Вот, держите. Так и скажете: мол, нашли у пруда, кто писал, непонятно. В общем, что-нибудь сообразите. Сейчас не смотри, прочитаете потом все вместе, - она сунула записку Даше в карман.

- Полина, ты же поможешь ему вернуться? Помоги, пожалуйста! – на глазах Даши появились две слезинки.

- Эх, рыжулька ты моя, знала бы, как он тебя любит! Всё только о тебе и вспоминает: «Как там Даша, как там она без меня?». Беспокоится, что мало времени с тобой проводил, что не всё успел сказать. Конечно, я сделаю всё, что смогу, чтобы он вернулся. Ну не плачь, давай я тебя обниму.

Даше было непривычно ощущать мягкие объятия энергетической проекции полудницы. Но прижавшись к ней, она почувствовала тепло, расслабилась и успокоилась. Слезинки вкатились обратно под тонкие светлые реснички, и Даше показалось, что ей передалась часть той большой силы, которой обладала Полина. Она собралась с духом и твёрдо решила, что дождётся своего любимого человека откуда угодно, пусть даже оттуда, откуда обычно не возвращаются.

- Спасибо, - прошептала она, отпуская полудницу через минуту.

- Тебя тоже обнять? – обратилась та к Лерке и, не дожидаясь ответа, продолжила, - ну иди, не бойся, пока у меня настроение хорошее.

Лере было ещё непривычнее, и она чутко прислушивалась к ощущениям, возникающим от прикосновений Полины. Секунд через тридцать она разжала объятия, и все трое помолчали, любуясь разлившимися по сочным листьям и мягкой траве солнечными лучами. В траве осела роса, и лучи сверкали в ней, как в гранях драгоценных бриллиантов.

- Кстати, а где ваш товарищ, которому я линзу правила зимой?

- Миша? Так он это… У него по учёбе долги, он завтра утром пообещал приехать. То есть, уже сегодня. А зачем он тебе?

- Мне он даром не нужен. Он бы вам с поисками здорово помог. Ну что ж, ожидайте, - загадочно сказала Полина, прежде чем растаять в прохладном воздухе раннего утра.

Не удержавшись от любопытства, Дарья всё же развернула записку, и подруги прочли следующее:

С Олегом всё хорошо. Не беспокойтесь, скоро найдётся. Вы на верном пути.
П. Х.


Глава XV. Побег

Трудно найти место с более удручающей атмосферой, чем изолятор доживания на том свете. Народная мудрость гласит, что от сумы и тюрьмы зарекаться не следует, но в полной мере Олег осознал это лишь тогда, когда представители деспотично-манипулятивного органа надзора, приволокли его на нары.

В тёмной двухместной камере на соседней койке лежал пожилой мужчина. Чем-то он напоминал Харона, но жизненных сил у него осталось значительно меньше. Серые глаза выглядели потухшими, в них не было заметно той мощи, которой обладал лодочник, способный шестом справиться с огромной рыбиной. Седая борода старика давно не знала ножниц и торчала к груди длинными волнистыми клочьями. Голова его чуть приподнималась на подушке, безразличный взгляд устремился куда-то в угол между потолком и стеной.

Олег уже думал, что старик умер, но потом вспомнил, что на том свете умереть нельзя, и начал рассматривать своего загадочного соседа. Он лежал прямо в одежде, в чёрной кожаной куртке и тёмно-коричневых штанах. «Ну хоть не в плаще, и то хорошо», - подумал парень. Вдруг старик пошевелился и сел.

- Новенький, стало быть? – хрипло спросил он.

Теперь можно было получше рассмотреть детали его лица. Резко выделялся большой сморщенный нос и массивные надбровные дуги с жиденькими седыми бровями. Луч уличного фонаря, проникающий в окно, ложился на его короткие серебристые волосы. Сухие губы практически не шевелились, а голос у него был глухой, как из бочки.

- В каком-то роде да, - ответил Олег осторожно, - а вы кто?

- Я? Можно сказать, уже никто. Мне тут чуть осталось…

- Так мы в изоляторе доживания, получается?

- Именно так. Меня отсюда скоро заберут, пропишусь на том свете окончательно. Воздастся мне, как говорится, по моим земным делам. А ты чего здесь, такой молодой-то?

- Случайно оказался. Попал на тот свет, а обратно вернуться не могу. Вот, менты здешние повязали и отправили сюда.

Старик усмехнулся:

- Вернуться он надумал… Разве ты не слыхал, что с того света дороги нет? И потом: раз уж ты здесь, зачем тебе этот земной мир? Освоишься, получишь место, и дело с концом.

- А если я не захочу тут оставаться?

- А кто тебя спрашивать будет? Досидишь в изоляторе, сколько положено, и вперёд. Положено обычно немного, оглянуться не успеешь, как вызовут на суд. Да и куда тебе спешить – времени целая вечность.

Олег осмотрел тесное помещение. Квадратное окошко с решёткой, выходящее во двор; за забором с витками колючки серые коробки зданий – видимо, промзона. В камере две кровати без матрасов, и больше ничего. Ни стола, ни умывальника – пусто. Лампочки на потолке тоже нет. Вместо двери такая же мелкая решётка, казавшаяся намертво приваренной к стене – замка на ней не было, но она не шевелилась.

Парень вспомнил о колоде и сунул руку в карман. Все пятьдесят две карты с портретами были на месте, и больше в карманах ничего не было. Он вынул колоду и начал её рассматривать. Каких-то личностей он знал, некоторых видел впервые. Бубнового валета, лежащего на самом верху, украшал портрет Михаила Юрьевича Лермонтова – его Олег узнал без труда.

- Что это у тебя? – подал голос старик, - неужто карты?

- Ну да.

- Хм, как же у тебя их эти черти не отобрали? Может, в сыграем во что-нибудь, чтобы скуку разогнать? В дурака, например.

- Со мной жизнь уже сыграла, - мрачно бросил Олег.

- Ну тогда давай хоть, погадаю.

- А что тут гадать? По-моему, и так всё ясно, - усомнился парень, но всё-таки протянул старику колоду.

Но как только он разложил колоду на своей койке, присматриваясь к картам в темноте, в коридоре послышался шорох. Через несколько секунд у решётки появились три демона и отворили её без ключей. Не обращая внимания на разложенные карты, двое из них взяли старика под руки и увели; третий в это время навис над Олегом, исключая попытки бегства. Когда конвой скрылся в коридоре, третий охранник вышел и бесшумно прикрыл решётчатую дверь. Марочкин понадеялся было, что он забыл её запереть, но когда он дёрнул решётку, его постигло жестокое разочарование – она была, как прежде, намертво приварена. «Странно, наверное, дверь устроена как-то мистически. Что же мне теперь делать? Что делать, что делать? Вроде бы книга такая есть – что делать? Чернышевский… Ай, да какой Чернышевский, не о том надо думать». Его мыслями завладела лишь одна идея: как отсюда выбраться. Ничего хорошего на ум не приходило, но и смиряться со своим положением Олег не планировал. Ему вспомнились слова Харона о том, что можно покинуть тот свет, если желание жить затмит всё остальное. Он ощущал это желание всем телом, всей душой, но сделать пока ничего не мог. Каменные стены тюрьмы, пусть даже неземной, не поддавались ударам кулака.

Отбив руку в попытках пробить стену, он решил отвлечься от навязчивых мыслей и разложил пасьянс. Он знал один-единственный – «косынку», да и играл раньше лишь на компьютере. С непривычки карты плохо его слушались, скользили и накладывались друг на друга. Первый раз оказался неудачным – пасьянс не сложился. Но когда с третьей или четвёртой попытки карты легли в четыре равные стопочки, распределённые по мастям от туза до короля, произошло нечто необъяснимое.

В камере существенно посветлело; мягкий холодно-белый свет заструился со всех сторон. Личности, чьи портреты были на картах, начали появляться перед Олегом в виде полупрозрачных силуэтов. Издалека донеслась торжественно-таинственная музыка, какую можно услышать в оперном театре. Под эту музыку хоровод пятидесяти двух лиц медленно закружился, раздвигая стены, расширяя пространство камеры. Силуэты плавно перемещались по кругу, музыка становилась всё громче, и в один момент стена с решетчатым окном растворилась, растаяла как утренняя дымка. Мягкое свечение проникло во двор, сливаясь со светом фонаря в дальнем углу.

Забыв обо всём, Олег на радостях схватил стопки карт и выскочил из тюремного здания. Тут он боязливо огляделся, но ему повезло – во дворе никого не оказалось. Пригнувшись, он перебежал через засыпанный щебнем прямоугольник и остановился у кирпичной стены, отделяющей двор от городской застройки. Только сейчас он заметил, что после выхода из камеры, точнее, когда колода спряталась в карман, свечение исчезло, и все полупрозрачные личности пропали вместе с ним. Упёршись взглядом в стену трёхметровой высоты, увенчанную колючей проволокой, он начал лихорадочно соображать, что делать дальше. Нужно было торопиться – в любой момент из-за угла могли вынырнуть демоны, и тогда… Впрочем, Олег даже не стал представлять, что ему угрожает.

«Вот зачем нужна колода- в ней скрыта большая сила», - догадался парень. Решение пришло само собой: он выхватил карты из кармана, размахнулся и сильно ударил кулаком с зажатой в нём колодой по стене. Раздался грохот, в каменной кладке образовалась приличная брешь. Олег пролез в неё и оказался на окраине Некрополя. В темноте угадывались очертания частного сектора. Улица, засыпанная щебёнкой, вела в сторону проспекта, по которому можно было достичь центра.

Теперь предстояла другая задача: найти Полину. Парень очень надеялся, что демоны её не тронули и с ней всё хорошо. Вздрагивая от каждого прохожего в плаще, он как разведчик крался по улицам, прилипал к стенам, проскакивал мимо ярких витрин, прижимался к теневым уголкам, куда не проникал свет фонарей. Пару раз, вовремя заметив вдали демонов, он прятался во дворах или между зданий.

Так Олег благополучно добрался до подножия Башни Ветров. Здесь было значительно светлее, чем во всём городе. Свет струился из окон зданий, заливая всё вокруг, так что даже небо здесь было не тёмно-синим, а рыже-сиреневым. Совершенно не зная, где искать Полину, он справедливо рассудил, что самым узнаваемым в Некрополе местом является небоскрёб. К счастью, не прогадал: околачиваясь вокруг башни и заглядывая в подворотни, он заметил в одной из них знакомое бледно-зелёное платье с узорами.

- Поль, всё в порядке? – спросил он, подойдя ближе. Девушка сидела на скамейке в сумраке двора; платок она сняла и переплела косу на два длинных хвостика, придавшие ей ребяческий вид.

- Как хорошо, что ты меня нашёл, - она улыбнулась, - я очень переживала, когда тебя схватили.

- Как видишь, я в порядке, - Олег заглянул в её разноцветные глаза. Улыбка приподняла их уголки, скрыв недавнюю грусть.

- А я уже начала себя корить, что затащила тебя сюда. Что это произошло по моей вине… Что я не могу тебя вернуть.

Олег обнял её, успокаивая, как совсем недавно она обнимала Дашу с Леркой на рассвете. Они простояли в обнимку несколько минут, и стояли бы ещё, но тут открылось окно, выходящее во двор, и женский голос крикнул из тёмного угла:

- Эй, а ну пошли отсюда вон! Пошли вон, кому говорю! Нашли где целоваться! Ходют тут всякие…

Они покинули двор и выглянули из арки.

- Всё чисто. Пошли, - Полина проверила улицу на предмет демонов.

- Куда?

- Куда угодно, только подальше от Некрополя. Расскажи лучше, как ты спасся.

- Не поверишь: колодой карт стену пробил! – и Олег рассказал про хоровод личностей и мягкий холодный свет.

Заполненные людьми центральные улицы играли им на руку – в толпе легче было скрыться от преследования. Но когда они повернули на улицу, ведущую к частному сектору, сердце у Полины ушло в пятки: прямо на них надвигались две фигуры в плащах с капюшонами. Спрятаться было негде, да и времени не осталось. Ещё секунда, и демоны их поймают…

Но в этот момент с другой стороны раздался цокот копыт. Через несколько секунд за спинами у парня и девушки пронёсся уже знакомый им бронзовый кавалерист Первой конной армии. Его спутники – солдат и матрос – следовали за ним с той же скоростью. Демоны остановились, развернулись и бросились в погоню за всадником, в очередной раз нарушившим покой Некрополя.

- Фух, пронесло! – выдохнул Олег, и они бросили бежать.

Бежать пришлось долго. С вершины Башни Ветров город казался просто огромным, ему не было видно конца. На земле это впечатление ещё больше усиливалось за счёт чередования прижавшихся друг к другу зданий, уходящих в бесконечность ровной линией фасадов. И всё же бег давал свои результаты – парень и девушка миновали плотную застройку центра, пересекли широкий частный сектор и попали в промзону. Вокруг возвышались краны, заводские трубы, высокие заборы, ангары и гаражи. Справа на рельсах стояла вереница грузовых вагонов с открытым верхом.

Полина вскрикнула и показала в боковой проезд. В свете фонаря там отчётливо был виден демон, занятый патрулированием. Пока он их не заметил, но это было ещё полбеды – с другой стороны между кран-балкой и цехом завода стоял ещё один демон.

- Они окружают!

- Сюда! – Олег схватил спутницу за руку и потащил к небольшой двери, открывшейся в торце полукруглого серого ангара. Когда они заскочили внутрь, дверца захлопнулась.


Глава XVI. Главное искушение

- Приветствую вас в музее похороненных идей!

В ангаре зажглись яркие потолочные лампы, залив пространство потоками белого света. Когда глаза беглецов привыкли к изменению освещения, они смогли рассмотреть того, кто их поприветствовал. Перед ними стоял молодой человек, примерно их сверстник, среднего роста и худого телосложения. Одетый в тёмно-жёлтую футболку и синий комбинезон с разноцветными пятнами краски, он напоминал не то маляра, не то автомеханика. В руках он держал блестящий гаечный ключ; на пыльных волосах, торчащих во все стороны как гнездо, лежали защитные очки, на время сдвинутые туда с глаз.

Пространство ангара за его спиной разделяли ширмы, сделанные на манер занавесок из плотной синей и зелёной ткани. Ширмы поднимались невысоко, метра на два от пола, а пространство над ними было общее до самой полукруглой крыши.

Над каждой секцией ангара висела табличка с указанием страны и веков, а под ней размещалось множество столов с экспонатами, которые издалека можно было принять за макеты или диорамы. [Диора;ма – изогнутая картина с передним планом в виде макета; картина, переходящая из плоскости в объём]

- Что вам показать, товарищи? – парень в комбинезоне отвлёк их от кручения головой по сторонам.

- А куда мы попали? – Олег наконец повернулся к нему.

- Я же вам говорю: в музей похороненных идей. Здесь собрано всё, что люди изобрели, но не смогли воплотить в жизнь. Вот, например, проект конституции Российской Империи, - он достал откуда-то старую потрёпанную книгу.

- А там что? – Полина указала на дальний угол ангара, где над ширмой красного цвета висел большой лучисто-колосистый герб.

- О, это гордость моего музея: зал советской эпохи. Пройдёмте, покажу.

Механик (так Олег его прозвал) провёл их через лабиринт столов и стендов, приподнял красную материю, зашёл следом в этот зал и опустил завесу за собой.

В левом углу, где занавес прикреплялся к стене, стоял большой плоский стол, на котором при помощи различных материалов изображались тундра, тайга и степь. Их пересекали голубые полосы, сделанные из эпоксидной смолы, издалека очень похожие на потоки воды. Над макетом висела табличка: «Поворот сибирских рек».

Второй стол, если двигаться направо по кругу, очень походил на первый. Только там голубая гладь была гораздо шире и сжималась по бокам зелёными площадками. Их соединяла серая плотина, рассекающая воду на две части.

- Проект перекрытия Берингова пролива, - сообщил экскурсовод, - предполагалось закрыть холодной северной воде доступ в Тихий океан. Тогда кардинально изменился бы климат всего Дальнего Востока: стал значительно мягче и теплее. Но от этой идеи отказались, и она попала сюда. А вон там – Трансполярная магистраль.

Олег и Полина взглянули на следующий стол. Там среди сосен, сделанных из спичек и зелёной проволоки, извивалась маленькая железная дорога, похожая на ту, которая у многих была в детстве. Проработка деталей впечатляла: если взять лупу, можно было различить даже гвозди, которыми рельсы крепились к деревянным шпалам. По путям катился паровозик, выпуская настоящий пар, за ним тянулась вереница грузовых вагонов с брёвнами не толще карандаша. Поезд загудел и начал тормозить у станции.

- Это довольно известная история: в Советском Союзе хотели соединить северные порты железной дорогой. Салехард, Надым, Игарку, Дудинку… Кое-что и сейчас эксплуатируется, но большая часть проекта приказала долго жить.

В зале советской эпохи находилось ещё много всего интересного: космический корабль «Буран», помещённый в аквариум и залитый какой-то жидкостью, как заливают формалином биологические образцы; огромный макет Дворца Советов метра три высотой, увенчанный статуей Ленина; сборище машин и механизмов, воплощающих полёт инженерной фантазии; планы преобразования природы, создания каналов для превращения пустыни в цветущие сады.

- Смотри, это же метро в моём родном городе, которое так и не построили, - Олег указал Полине на стол, где изображался тоннель метро в разрезе, а за ним висела схема: три пересекающихся линии разных цветов и станции «Пушкинская», «Вокзальная», «Крепостная», «Площадь Советской Конституции», а также многие другие.

Они ещё побродили по музею, ожидая, пока демоны потеряют их след и разлетятся прочь. Механик открыл им другой вход, и беглецы, убедившись что опасность миновала, покинули музей, который произвёл на них мощное впечатление.

Их путь петлял по промзоне, и наконец вывел к большой железнодорожной станции.

- Не знал, что у вас тут такое есть, - Олег осматривал длинные ряды бесчисленных вагонов, цистерн, хопперов и платформ. [Хо;ппер – саморазгружающийся вагон для перевозки сыпучего груза, обычно зерна]

- Поехали, надо убираться отсюда.

Полина ловко залезла в грузовой вагон с открытым верхом, в которых обычно перевозят уголь или руду. Железнодорожники называют такой вагон полувагоном. Олег последовал за ней, хотя не был уверен в надёжности такого способа перемещения.

- Мы точно приедем куда надо? – спросил он, с трудом перебравшись через высокий борт по скобам, приваренным к вагону сбоку.

- А куда тебе надо?

- В идеале – на землю.

- Ну, куда-нибудь доедем. Вспомни, что тебе Харон сказал.

- Помню. И я думаю, что дело не в картах. Колода – всего лишь инструмент в моих руках. Самое важное – здесь и здесь, - он поочерёдно приложил указательный палец к голове и к левой стороне груди.

Поезд тронулся и повёз безбилетных пассажиров в неведомые дали того света. Сколько длилась поездка, Олег сказать не мог. Он окончательно потерял чувство времени после всех приключений и заметил лишь то, что вечная некропольская ночь исчезла, засияло долгожданное солнышко, и весь пейзаж стал напоминать земной. По обе стороны от железной дороги появились столбы с проводами, редкие домики, возделанные поля. Однако, даже в вечности поезда имеют свойство приходить на станцию. Состав остановился у небольшого домика с водонапорной башней; часть вагонов, в том числе и тот, в котором они ехали, отцепили и оставили на путях, закрепив тормозными башмаками. Парень с девушкой выбрались из полувагона, отошли к концу станции, где сплетались рельсы в пучке стрелочных переводов, и присели на бетонные конструкции, лежащие на траве.

Рядом с конструкциями одиноко высилось раскидистое дерево, а на земле вокруг валялись маленькие красные плоды, похожие на яблоки. Олег взял один и поднёс к лицу, рассматривая.

- Райские яблоки, - пояснила Полина, тоже подняв несколько штук.

- Вкусные?

- А какая тебе разница? Всё равно тебе есть нельзя.

- Блин, точно. Чуть не забыл.

- Зато мне можно, - и она с удовольствием съела несколько штук.

Под лоснящейся красной кожурой у этих яблок была сочная розовая мякоть, и что самое интересное, не было ни семечек, ни огрызка. Олег набрал их в карманы, сам не зная для чего.

- Ты решил, что будешь делать? – спросила Полина, дожёвывая яблоки.

- В смысле?

- Ну, будешь возвращаться или останешься здесь?

- К чему такие вопросы? Конечно, вернусь на землю!

Олег сначала обрадовался, но в следующий миг осознал, что именно здесь и сейчас, на этой захолустной станции решается его дальнейшая судьба, причём решается его выбором. Он заглянул Полине в лицо; в её разноцветных глазах читалась печаль предстоящего расставания.

- Ты хочешь, чтобы я остался?

- Честно говоря, хочу. Ты, возможно, этого не замечаешь, но я здесь не такая, как на земле.

- Почему? Замечаю, конечно. Ты здесь становишься добрее, приятнее в общении.

- И комплименты ты мне делал только здесь. Знаешь, пока я с тобой ходила по тому свету, я нашла то, чего мне не хватало в земной жизни. Я в свои девятнадцать потеряла ту любовь, что имела, и сбежала сюда от земных проблем. А теперь с тобой я её нашла.

- Поль, я тоже… Ты мне тоже здесь запала в душу. Ты говорила, что я полюбил тебя ещё в прошлом году, в деревне, когда освободил. Но только здесь я осознал, насколько сильна моя любовь к тебе.

- Конечно, мне хочется, чтобы ты остался со мной. Но с моей стороны будет некорректно принуждать тебя. Если я заставлю тебя перешагнуть через себя, на мне вечно будет вина, что я обманом завлекла тебя сюда. У тебя впереди целая жизнь, так что слушай своё сердце и решай.

- Хорошо, допустим, я уйду. А как же ты? Тебя же демоны найдут когда-нибудь и упрячут в тюрьму. Я на собственном опыте узнал, каково это, и не хочу, чтобы ты там оказалась.

- За меня не переживай. Если ты останешься, то ты будешь тут находиться легально, так сказать. А если уйдёшь – я тоже не пойду под суд. Нет живого на том свете – нет состава преступления. В крайнем случае мне Мелиска поможет выпутаться. Так что всё зависит только от тебя.

Олег задумался. Его выбор был похож на чаши весов, находящиеся в равновесии. С одной стороны, он всё это время стремился на землю, рвался изо всех сил, но теперь, когда появилась надежда, он подумал о Полине, с которой прошёл много всего и значительно сблизился. Стрелка воображаемых весов колебалась у середины шкалы, но Полина привела аргумент, всё же заставив одну из чаш уйти вниз.

- Чтоб меня не мучила совесть, я должна тебе ещё кое-что сказать. Пока ты был в тюрьме, я спустилась на землю, передала им весточку о тебе. Они тебя ищут, в Рябовку родители приехали, Даша с Леркой. Организовали целый поисковый отряд, даже ночью действуют. Даша тебя очень сильно ждёт, говорит, что жить без тебя не может.

Только после этих слов Марочкин нашёл единственное верное решение. Действительно, как он раньше не подумал? Его же наверняка ищут, и надеются найти живым. И если он останется здесь, то каково будет его родителям, его друзьям, всем близким и родным людям? Разве смогут они смириться с его выбором? Эта цепочка риторических вопросов привела его к интересной мысли.

- Полин, а я же потом всё равно сюда попаду? Ну, когда… Когда жизнь закончится?

- Попадёшь, конечно. Но учти: ты будешь уже другим. Людям свойственно меняться. Это здесь все постоянные, а там ты будешь трансформироваться, и каким сюда попадёшь, никто не знает. Может, ты и вовсе забудешь меня, - глаза девушки заблестели, а по щеке скатилась прозрачная капелька.

- Не забуду, даю тебе слово, что не забуду. Не плачь, Полечка, мне тоже тяжело расставаться. Но надо идти. Приходи ко мне почаще на земле.

После прощального поцелуя Олег встал с бетонного блока и пошёл, не оглядываясь, вдоль станции. За водонапорной башней он обнаружил дрезину с ручным приводом, брошенную в траве. Убедившись, что никто не видит, он подтащил её к путям, с трудом поставил на рельсы, оттолкнулся и покатился навстречу неизвестности, теперь уже совсем один.


Глава XVII. Дальше – в одиночку

Приводить в движение дрезину, качая рычаг, в одиночку тяжело, но Олег пока справлялся. На том свете нет физической усталости, но это не значит, что сила и выносливость бесконечны. Каждый имеет такую силу, с которой он прибыл, и может распоряжаться ей в соответствии с обстоятельствами. Но сейчас Олег настолько захотел оказаться на земле, что начал поднимать рычаг с нечеловеческой силой, почти с такой, с какой Харон управлял шестом. Теперь он понимал Геракла, которой, видимо, тоже так захотел вернуться, что смог победить самого привратника того света, да ещё и захватил на землю Цербера, охранявшего один из входов.

Железная дорога уходила за горизонт, поднималась в гору, поворачивала, огибая препятствия, нависала мостами над реками и оврагами. Иногда попадались остановочные пункты с маленькой бетонной площадкой и заборчиком по краю, но ни на одном из них не было пассажиров, ожидающих электричку. Не было и поездов, ни попутных, ни встречных, впрочем, Олега это более чем устраивало. Не нравилось ему то, что рельсы вели вперед и вперёд, и не думали завершаться. Да и как они должны были завершиться? Может быть, они где-то соединятся с земными рельсами, и он остановится на земном полустанке, может быть, даже недалеко от Каменки. Но живя на земле, он никогда не слышал о том, чтобы железка уходила в буквальном смысле на тот свет. Значит, переход произойдёт иначе…

Дрезина неслась вперёд, а мысли Олега пошли цепочкой не в том направлении, в котором следовало. Его одолели сомнения: правильно ли он поступил? Может, нужно оставаться и не пытаться обмануть судьбу. Значит, суждено ему было полюбить полудницу, установить с ней прочную связь и вместе, как говориться, вознестись на небо. А он тут выделывается и хочет сотворить невозможное.

Олег остановил дрезину, потянув за ручку тормоза, и начал рассуждать. Его рассуждения прервал шум голосов с той стороны, где минуту назад ничего не было. Посмотрев туда, он обнаружил посреди деревьев трёхэтажное белое здание с балконами и широкими окнами, похожее на санаторий или дом отдыха. Вокруг суетились люди: одни играли в настольный теннис или домино, другие отбивали мяч на волейбольной площадке чуть поодаль, третьи просто отдыхали на шезлонгах или на траве. За зданием располагался водоём – оттуда доносился визг детворы и периодическое «бултых» от прыжков в воду с вышки.

Всматриваясь в эту картину, Олег начал замечать некоторые лица, показавшиеся ему знакомыми. Он углубился в недра своей памяти и нашёл там одно яркое воспоминание.

В похожем санатории он отдыхал в детстве с родителями. Ну, как в детстве – ему тогда было лет семь; да, это было последнее лето перед школой. Пока мама с папой принимали грязевые ванны и ходили пить минеральную воду в бювет, он лазил по детской площадке и подружился там с одной красивой девочкой, ровесницей. Следующие несколько дней они играли вместе, бегали по территории, исследуя разные уголки, и наслаждались беззаботным детством. Родители обоих улыбались, глядя на их совместные забавы. Но отдых закончился, девочка уехала и Олег больше её не видел. Он даже подзабыл, как её звали: кажется, Вика, но он не был в этом уверен. Осенью началась школа, новые друзья, новые впечатления и новый распорядок жизни, и этот эпизод из детства всё реже всплывал в памяти. Однако, почему-то именно на том свете он вновь заиграл всеми красками, как будто кто-то записал те события на видеокассету и теперь показывал на большом экране.

Присмотревшись к сборищу отдыхающих, Марочкин хотел найти родителей или ту девочку, но никого не нашёл. «Наверное, показалось. Может, это вообще другой санаторий. С чего я решил, что это тот самый?», - подумал он, отпустил тормозную ручку и поехал дальше.

Санаторий скрылся за поворотом; чуть позже исчезли крики, плеск детворы и глухие удары рукой по мячу. Олег гнал вперёд, но мысленно возвращался назад.

- Всё еду и еду, а конца дороги не видно. Нет, надо ехать обратно, зря я Полину бросил, - он не заметил, как начал рассуждать вслух, бубня себе под нос.

Дрезина снова остановилась, на этот раз в чистом поле. Парень уже был готов развернуть её, но взглянул на небо прямо перед собой.

Там, где только что расстилалась хрустальная синева, появились перистые облака довольно необычного вида. Они росли прямо из ниоткуда, проступая на небосводе, и под влиянием ветра слипались в разные фигуры. Вдруг вместо фигур Олег отчётливо увидел лица своих родителей. Облака составили их портреты на голубом холсте; они с грустью смотрели сыну в лицо, будто убеждая его продолжать путь на землю. Он нехотя отпустил тормоз и взялся за рычаг. Скромное транспортное средство потихоньку покатилось вперёд. Когда он снова заглянул на небо, родителей там уже не было.

Вместо них облака слепились в портрет бабушки Кати. Она зашевелила губами, и до Олега донеслись слова. Как он потом вспоминал, слова эти он воспринял не ушами, а как бы напрямую головой, мозгом. Она просила его вернуться, говорила, что они его ищут почти всей деревней, что уже сбились с ног и не понимают, куда он запропастился. Это придало Олегу решимости, он активнее заработал рычагом. Но ещё больше решимости придало ему следующее лицо, появившееся в этом облачном калейдоскопе.

После очередного порыва ветра с неба на него взглянул Миша Рассказов.

- Ну и где ты пропадаешь? – спросил он так громко, что Олег даже вздрогнул.

- На том свете я, не видишь, что ли? – ответил он с досадой, не задумываясь о том, что его ответ вряд ли будет услышан.

- Так возвращайся скорее! Или думаешь, что ты нам тут не нужен? Да о тебе вся группа беспокоится!

- Я пытаюсь вернуться, не выходит!

- Плохо пытаешься, - голос Миши звучал громко и гулко, как из рупора.

Олег ещё быстрее заработал рычагом; к нему начала приходить усталость, но он пока этого не замечал. Если бы он обратил внимание на начавшие забиваться мышцы рук, то понял бы, что находится уже на полпути к земле.

Он опустил голову, жмурясь от яркого солнца. После очередного поворота стальной магистрали солнце ушло в сторону, и он снова поднял взгляд.

Образ Миши растворился в синеве, но небо недолго оставалось пустым. Вскоре на нём появилось лицо Даши.

- Да вы что все, сговорились что ли? – воскликнул парень, не дожидаясь, пока она заговорит, - еду я, еду! Скоро буду, ждите!

Лик девушки тут же начал меняться: лицо сузилось и слегка вытянулось, кучерявые облака, имитирующие волосы, спрямились и стали поменьше. Когда портрет на небе принял новые очертания, Олег сперва узнал в нём Мелиссу, но затем понял, что это не она. Лицо напоминало Алину, с которой они недавно шли по пустыне, сопровождая караван, но разрез глаз у облака не соответствовал восточному. Впрочем, угадать человека, изображённого в виде бело-серого пятна на синем фоне достаточно тяжело, особенно если он тебе слишком мало знаком.

- Не узнаёшь? – донеслось откуда-то сверху, со свода небесного купола.

Олег отрицательно покачал головой.

- Это же я, Вика! Кавказские минеральные воды, санаторий «Изумруд», две тысячи десятый год. Ну? Вспомнил?

- Ого, так это ты! Сильно изменилась.

- Ты тоже.

- А зачем ты ко мне пришла?

- Ты сам меня позвал из своей памяти. Ладно, вижу: ты занят. Не буду тебя утомлять.

- Подожди! – крикнул Олег, но девушка растаяла, и небо снова стало безоблачным.

Он так и не понял, зачем ему явилось это наваждение, это ожившее воспоминание, образ прошлых дней. Но он отбросил все сомнения и твёрдо решил достичь подлунного мира. Все появившиеся образы родных и близких людей направили его на верный путь, пусть он пока не до конца это осознал.

«Может, конечно, на том свете и неплохо, но жить на земле гораздо лучше. В конце концов, все туда попадём, и уже никто не будет спрашивать, хотим мы того или нет. Стоило пройти через весь тот свет, чтобы это осознать! Нет, какая всё-таки интересная и странная штука эта жизнь…»

Внутренний монолог прервало показавшееся на горизонте препятствие. Рельсы двумя прямыми блестящими нитями сходились в одной далёкой точке. Над этой точкой появилась горизонтальная чёрточка, которая при приближении переросла в полосатый красно-белый шлагбаум. Олег, испугавшись, потянул тормоз, но он почему-то не сработал. «Ох, сил уже никаких нет. Даже тормоз дёрнуть не могу», - подумал парень и потянул сильнее; раздался хруст, ручка осталась у него в руках, а дрезина стремительно набирала ход. В панике Олег хотел спрыгнуть, но насыпь из щебня, так называемая балластная призма, высоко поднимала рельсошпальную решётку над окружающим рельефом. Пока он собирался с мыслями, шлагбаум оказался слишком близко. Ему ничего не оставалось, как попытаться проскочить под ним; он прижался к днищу четырёхколёсной тележки, надеясь поместиться в образовавшуюся щель.

Эти надежды не оправдались: Олег на большой скорости ударился лбом о деревянную перекладину, и как ему показалось, с треском проломил её. Ощущая боль в области лба, он больше ничего не видел: в глазах потемнело, заискрились жёлтые точки, потом поплыли цветные пятнышки, полоски и ломаные линии. Линии трансформировались в фигуры: звёзды, овалы, квадраты, круги. В ушах зазвенело от столкновения с препятствием, а вестибулярный аппарат подсказал, что движение из горизонтальной плоскости перешло в вертикальную. Днище дрезины исчезло, и Олег ощутил падение в бездну, прямо как тогда на рябовском кладбище в момент расщепления.


Глава XVIII. Первый день лета

Миша Рассказов в нетерпении стоял в тамбуре электрички, рассекающей просторы утренних полей; буквально только что он едва не выскочил из вагона на остановке «Сто первый километр». Он уже приготовился спрыгивать со ступенек и взялся за поручень у открывшихся пневматических дверей, когда заметил на платформе табличку с названием остановки, совсем не той, которая ему была нужна. Мысленно ругая своё нетерпение, Миша отступил на шаг в глубину тамбура и приготовился выходить на следующей остановке – Каменке.

Он хотел приехать в Рябовку вчера вечером, на электричке или вместе с родителями Олега, но не смог. Закрывая хвост по теоретической механике, он заждался преподавателя до шести часов вечера и не успел ни туда, ни туда. На ум приходила пословица про двух зайцев; единственным вариантом осталась утренняя электричка в субботу, первого июня.

День обещал быть прекрасным: солнце встало, умытое кристальной росой; прохладный ветер потихоньку собирал со всех сторон света пушистые клубы облаков, сцепляя их между собой, как вату. Ему, по всей видимости, доставляло удовольствие лепить фигуры из белой массы как из пластилина. Миша шёл от станции к Рябовке, разглядывая эти фигуры и находя в них знакомые очертания. Вот, например, над группой деревьев завис слоник с запрокинутым хоботом, а вон там, над полем, плывёт в синеве толстая подводная лодка. Прямо над тропинкой болтаются песочные часы, а чуть дальше – два грибочка, один побольше, другой поменьше.

Ставшая знакомой за последний год грунтовая дорога напрямик через поля и рощу пролетела быстро, и вот Миша уже стучится в калитку.

- Екатерина Ильинична!

Долго кричать не пришлось: женщина сразу же выглянула с веранды.

- О, Миша, и ты приехал! Какие новости привёз? Про Олежку слышно что-нибудь?

- Не, я только с электрички. Слышал, что его тут ищут целым отрядом. Как раз хотел спросить, где они все есть.

- Я точно не знаю. Они в ночь на пруд уходили, на второй. Знаешь, где коров пасут?

- Не знаю, но общее направление понятно. Ладно, я пойду, хочу поскорее к ним присоединиться.

- Иди, Миш, иди. Ищите, хорошенько ищите.

- Не волнуйтесь, найдём, обязательно найдём! – и Миша бодро двинулся вдоль улицы к каскаду прудов.

Второй пруд был хорошо виден издалека. Его серебристая плоскость блестела под ярким солнцем, как зеркало. В ближней половине от ветра дрожала мелкая рябь. Выпас, на котором ночью стоял полевой лагерь поисковиков, тоже прекрасно просматривался, но между трёх акаций никого не было. Подойдя ближе, Рассказов обнаружил лишь потухший костёр и следы от автомобиля.

«Когда уже в эту дыру проведут нормальную связь? Сначала Олега искали, теперь я ищу поисковиков, потом меня будут искать. Такими темпами скоро самого себя искать начнём. Не деревня, а Бермудский треугольник! Хоть бы Полина подсказала, она сейчас по-любому где-то здесь ошивается», - рассуждал он, преодолевая высокую траву, до которой ещё не добралось рогато-копытное стадо. На дальней стороне пастбища он увидел свежие следы колёс и пошёл вдоль них, надеясь, что другие машины, кроме той, что была нужна, здесь не катались. Колея, петляя между бугорков, овражков и одиноких деревьев, плавно огибала угол второго пруда и тянулась в сторону третьего. Добравшись до него, Миша увидел Сергея Анатольевича Марочкина, копавшегося возле собственного транспортного средства.

- Здравствуйте!

- Здорово, Михаил, - пожимая руку, ответил мужчина, - видишь, какая подлянка случилась: пробил колесо.

- А Елена Тимофеевна где?

- Там, в отряде пошла. Не хочет тут сидеть, пока сына ищут.

- Может, вам помочь чем-то?

- Да чем ты мне поможешь? – Сергей Анатольевич достал из багажника домкрат, подставил его под машину на дощечку и начал крутить ручку. Тяжёлый кроссовер медленно приподнял левую заднюю часть своей туши.

- А вы точно не знаете, где сейчас отряд?

- Уф, да вон они, на том берегу пруда, - поднатужившись, мужчина вынул запасное колесо и опустил его на землю.

На другой стороне голубого зеркала, обрамлённого тростниковыми зарослями, медленно двигались несколько запятых, хорошо различимых на зелёном фоне. Миша отправился туда, и вскоре догнал поисковиков. Состав их после ночи не изменился, за исключением Варьки, которую Павел Фёдорович всё-таки отправил домой, чтобы она покормила Трезора и помогла бабе Кате по хозяйству.

Прибытию Миши все очень обрадовались, а после приветственных фраз Даша отозвала его на минутку в сторону. Они быстрым шагом опередили отряд и теперь поднимались от пруда к гороховому полю.

- К нам на рассвете Полина приходила, мы с Леркой с ней поговорили. Записку передала, - Даша протянула Мише бумажку. Эта бумажка наделала много шума утром у палатки. Девушки раз десять всем объясняли, что нашли её на дереве и не имеют больше к ней никакого отношения. Елена Тимофеевна определила, что почерк женский, и притом довольно красивый: округлые буковки прижимались одна к одной, образуя ровные строчки. Загадочную подпись «П. Х.» никто объяснить так и не смог, хотя каждый считал своим долгом предложить какую-нибудь оригинальную версию, впрочем, не выдерживающую критики.

- А ещё она сказала, что ты нам чем-то сильно поможешь. Мы так и не поняли, что она имела в виду, но очень хорошо, что ты приехал.

- Больше Полина ничего не говорила?

- Ой, самое главное я и забыла! Она сказала, что Олег сейчас на том свете, а тело его на земле. И произошло это по её вине, но не по её желанию.

- Понятно, причинение смерти по неосторожности, - усмехнулся Миша, - если правильно помню, статья 109. До двух лет.

- Да ну тебя! Человек пропал, а ты со своими шуточками.

Они вдвоём наконец осилили подъём и пошли по грунтовой дороге, вглядываясь в кучерявые кустики гороха. Остальные члены отряда ещё ползли по луговине; последней плелась Сумочкина, помятая после ночлега в палатке. Утраченная опрятность больше всего расстраивала её – Лерка привыкла, что везде нужно выглядеть безупречно.

- Полина в этот раз какая-то странная была, - Даша не смогла долго поддерживать молчание, - не резкая, не язвительная, как обычно. Обнимала меня, успокаивала. Лерку, кстати, тоже.

- Смотри! – Миша протянул руку вперёд и вправо, где в рядах молодого гороха лежал Олег в бессознательном виде.

Они подбежали туда и попытались привести его в чувство, легонько хлопая по щекам. Даша приложила ухо к груди и сообщила, что сердце работает. Дыхание тоже было заметно по шевелению грудной клетки.

Вскоре парень более-менее пришёл в чувство и что-то прошептал.

- Чего? – одновременно спросили Даша и Миша.

- Где… Вермбл… Верблюд.

- Э, какой ещё верблюд? Перегрелся, что ли? – Рассказов потряс друга за руку.

- А-а-а, демоны, отпустите! – крикнул Олег уже яснее.

- Какие демоны, алё? Ты чего городишь?

Наконец Олег открыл глаза и расплылся в глуповатой улыбке, увидев знакомые лица.

- О, и вы тоже… На том свете.

- Олеж, мы здесь, в Рябовке. Ты вернулся, - тихо ответила Даша, наклонившись к нему.

Первые несколько секунд он не понял, что произошло. Когда же наконец пришло осознание, Олег резко сел, потом возбуждённо вскочил и с криками «Ура! Я вернулся! Я дома! Ур-ра-а!» побежал по полю кругами, приминая к земле молодые кустики. На одном из виражей Миша ловко схватил его в охапку и остановил, при этом сам едва устоял на ногах.

- Весь горох затоптал, дурень! – крикнул он в сердцах, - ну говори, где ты был?

- Потом расскажет. Нашли! Скорее идите сюда! – Даша обернулась и помахала отставшему отряду обеими руками.

Такой радости Рябовка не испытывала давно. Утомлённые двухдневными скитаниями поисковики во главе с Павлом Фёдоровичем Стрельцовым могли по праву гордиться проделанной работой. Их усилия не оказались напрасными: парень найден вполне себе целым и здоровым. Только на лбу красовалась большая шишка, о природе которой Олег мог сказать лишь одно: он набил её о шлагбаум. Где это произошло, он так и не вспомнил; и вообще прошедшие дни будто стёрлись из его памяти. Бабушка, увидев его, сказала:

- Олежка, на тебе лица нет. Такой бледный, как с того света вернулся.

Впрочем, амнезия была лишь искусно разыгранным спектаклем, чтобы никто не приставал с ненужными расспросами. Родители решили, что он просто провалялся в поле почти двое суток, а память отшибло лёгким солнечным ударом. По деревне, конечно, расползлись слухи, порою самые невероятные, но Олег к такому уже привык, и потому они его не волновали. Он вспомнил, как в прошлом году его посчитали не то дезертиром, не то даже беглым заключённым. «Как иронично вышло, - думал он, - я ведь теперь и вправду сбежал из тюрьмы, только не земной, а загробной».

Когда суета вокруг него поутихла, в карманах шорт он обнаружил ту самую колоду карт с портретами и горстку мелких бессемечных яблочек с розовой мякотью. Рассматривая их поближе, он будто невзначай обмолвился себе под нос:

- Интересно, теперь-то их можно есть?

И услышал (или ему это показалось?), как над ухом шепнул женский голос:

- Можно.

Карты он оставил себе на память, а яблоками угостил Дашу, Мишу и Лерку, прежде чем они уехали из Рябовки. Это произошло на следующий день, в воскресенье; а в понедельник после занятий Олег, устроившись вместе с девушкой и товарищем на скамейке, весь вечер, заедая мороженым, рассказывал им о своих удивительных приключениях. Даша, конечно, потом пересказала эту историю Лерке, отношения с которой у Рассказова по-прежнему оставались натянутыми. А пока они втроём сидели под кустом с белыми ароматными цветочками, ели мороженое, а впереди надвигалось неизбежное и такое долгожданное лето.


Глава XIX. Зачётная неделя

Но прежде чем лето неоспоримо вступит в свои права, им нужно было преодолеть череду напряжённых событий. Речь, конечно, о зачётной неделе, за которой последует экзаменационная сессия.

Этот период каждый студент воспринимает по-разному, в соответствии со своими способностями и стремлениями. Кто-то, как Дарья Семёнова, почти всё сдаёт автоматически и проводит этот период в предвкушении грядущего летнего отдыха; другие, в число которых вошёл Михаил Рассказов, прикладывают определённые усилия, особенно в технических дисциплинах, стараясь подтянуть уровень своих знаний; некоторые, наподобие Валерии Сумочкиной, судорожно хватаются за все учебники, штудируют и переписывают конспекты, параллельно строчат рефераты и надеются, что преподаватели не будут слишком придирчивы.

Олег Марочкин, как это ни странно, совмещал в определённой пропорции все три вышеописанных типажа. По несложным дисциплинам он имел «автоматы», средние подтягивал спокойно, а при подготовке к самым тяжёлым обкладывался конспектами и сидел за рабочим столом как комендант бумажной крепости. Произошедшие неземные во всех смыслах приключения отняли у него три-четыре драгоценных дня подготовки, так что теперь приходилось изворачиваться и готовиться в перерывах между занятиями, по пути домой или при поглощении пищи.

«Зачётная неделя таковой не является», - иронично-философски выразился Миша, придя в понедельник в университет. И вправду, если слово «зачётный» часто используется нами в значении «хороший», «приятный», то почему же им характеризуют одну из самых нехороших и неприятных вещей в студенческой жизни? Эта неделя всегда наступает незаметно, хотя её приближение видно издалека; в жизни вуза накануне происходят заметные изменения. Преподаватели становятся более строгими, а студенты – уставшими; чаще звучат напоминания о докладах, рефератах, индивидуальных проектах; в лекциях умещается всё меньше материала, больше ответов на вопросы, тематические и организационные. Реже можно слышать смех в коридорах и болтовню в кабинетах; растут очереди у деканатов и кафедр; беспокойные старосты снуют туда-сюда, выясняя, что делать с теми, кто уезжает раньше срока, с теми, кто вступил в студотряды, наконец с теми, у кого выросли так называемые хвосты.

Зачётную неделю можно хорошо сравнить с такой ситуацией. Представьте: вы отдыхаете на лазурном морском берегу, лежите в шезлонге под пальмами, растущими прямо из белого песка, и неспешно попиваете «Май Тай» или «Текилу Санрайз», погружая трубочку в стакан со звонкими льдинками. До вас доносятся шум прибоя и ненавязчивые крики морских птиц. Свежий ветерок ласкает кожу, смягчая загар от жаркого солнца. Вдруг на горизонте вы замечаете белую полосу, которая с каждой секундой расширяется, поднимается и в один момент обрушивается на берег небольшим цунами. Однако, эта волна достаточно сильная, чтобы опрокинуть ваш шезлонг, вылить из стакана коктейль, напихать в рот и глаза песка и устроить на райском пляже адский беспорядок. Примерно так большинство студентов воспринимают зачётную неделю.

Впрочем, если студент ответственен и предусмотрителен, он больше похож не на беззаботного лодыря на лежаке, а на опытного сёрфингиста, который при надвигающейся белой полосе пены заходит в воду и вскакивает на доску. И через секунды, когда масса воды нависнет над пляжем, он ловко оседлает вал, украдёт частицу его неукротимой энергии и лихо прокатится вдоль волны, получая удовольствие от дозы адреналина.

Есть определённая прослойка обучающихся, которые воспринимают сессию несколько иначе. Для них она похожа на прогулку по лесу: страшновато, есть риск заблудиться, но вкусные ягоды и грибы заставляют снова и снова идти в лес, принимая некоторые меры предосторожности. Олег входил именно в эту часть студенческого сообщества. Посмотрев на жизнь с изнанки, он начал менять своё… Как бы это назвать? Не то чтобы мировоззрение – оно у него осталось практически тем же; скорее, отношение к окружающей повседневности и к жизни в целом. Серость отступила, разогнанная летним солнышком, и сессия больше не пугала, а лишь воодушевляла приложить усилия для скорейшего её закрытия. В принципе, ему это удавалось, лишь с теормехом, по которому у его лучшего друга намечалась задолженность, у него самого тоже возникли проблемы. Но он через старосту передал преподавателю душещипательную историю о том, что заблудился в полях и провёл там трое суток, тот смилостивился и поставил-таки ему зачёт. Справедливости ради, Марочкин вовсе не врал, ведь его действительно не было два дня на парах, а свидетели из числа одногруппников подтвердили данный факт.

Всю зачётную неделю Даша старалась ему помочь, чтобы он не засыпался и не утонул с головой в этом вихре ответственных мероприятий. Развлечения они решили отложить до того момента, когда запись о сдаче последнего экзамена появится в заветной краснообложной книжке.

По закону подлости, выходные залили дожди, но Олег так устал, что и по хорошей погоде мог лишь валяться дома на диване. В понедельник он сдавал первый экзамен – ту самую философию, на которой Вера Андреевна Лучинская однажды посоветовала ему выспаться на том свете, когда он, индифферентный ко всему вокруг, дремал, облокотившись на стену. [Индиффере;нтный – безразличный, равнодушный] Конечно, с былым отношением к её предмету он усвоил из курса лекций совсем мало, но взамен минут двадцать пересказывал ей древнегреческие мифы, услышанные от Харона. Она похвалила его интерес к данной теме и, несмотря на то, что она выходила за рамки курса, поставила ему твёрдую четвёрку.

По завершении экзамена Олег на радостях помчался домой, но войдя во двор, встал как вкопанный, глядя на кусты сирени. Там сидела Полина собственной персоной, как всегда в белом струящемся платье с длинными рукавами и с пшеничным букетом в руках.

- Ну привет. Чего уставился – полудницу никогда не видел?

- Привет… Не ожидал, что ты так быстро появишься.

- Да соскучилась я. Теперь вот жалею, что отпустила тебя с того света, - она засмеялась, - ладно, шучу. У тебя дома есть кто-нибудь?

- Нет, никого. Зайти хочешь?

- Ну я же обещала не вваливаться без предупреждения.

- Пошли, - и Олег открыл дверь подъезда, приложив к нужному месту намагниченный пятачок.

Не успел он дёрнуть дверь на себя, как она толкнулась изнутри, и из полутьмы подъезда вышла женщина средних лет, живущая на пятом этаже. Она ответила на приветствие парня и на несколько секунд заострила внимание на необычном облике его спутницы. К счастью, яркое июньское освещение скрыло серебристо-белую подсветку Полины, но ей всё равно стало некомфортно под прямым взглядом. Она уже хотела применить силу, но Олег сжал её руку, надеясь, что она сдержится. Когда соседка пошла дальше, он сказал:

- Вроде всё обошлось. Хорошо, что ты её не хлопнула. Это тебе не Рябовка, тут дело замять не получится. А виноватым выставят меня – по земным законам полудницу не судят. Правда, теперь слухи пойдут, а потом Дашка будет мне предъявлять, что я приводил домой какую-то блондинку.

Больше по пути на третий этаж им никто не встретился, и вскоре они уже сидели на кухне. Олег заварил себе чай, в очередной раз предложил Полине, та в очередной раз отказалась.

- Я пришла ещё и для того, чтобы кое-что тебе объяснить. Должна признаться, что я наломала много дров, ещё когда предложила тебе отправиться со мной. Но я очень рада, что всё хорошо закончилось. Дело в том, что согласно нашим порядкам, я должна была, во-первых, сразу сообщить о тебе в НК, а во-вторых, всячески стараться удержать тебя, чтобы ты окончательно остался там. А я, наоборот, с самого начала хотела вернуть тебя на землю. И когда ты чуть не тронул стрелу, и когда тебе подсунули искушение едой за столом с моими знакомыми, и когда мы сидели на станции под райской яблоней. Я тебе об этом не говорила, а то ты бы вообще мне доверять перестал. И именно за это меня должны были судить, но сразу после твоего отъезда на дрезине я пошла в своё отделение Канцелярии.

- И ты проделала весь путь обратно? Через город, реку и пустыню?

- Нет конечно. Там же понятие пространства очень условно. Что тебе нужно, то и появляется перед тобой. Вот передо мной недалеко от станции и появилось нужное мне отделение. А там уже я с Мелиской поговорила, и она меня защитила. Как я и представляла: нет тела, в смысле, живого – нет дела. Только она меня прозвала Полькой-рецидивисткой, теперь как ни загляну к ней, начинает всякий блатняк мне напевать: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла», «Там по периметру горят фонари», «Владимирский централ, ветер северный». Ой, что-то я отвлеклась, чуть не забыла. На, держи.

Она вынула то ли из кармана, то ли из складок одежды фотографию десять на пятнадцать. Олег снова удивился: с неё разноцветными глазами смотрела Полина в своём прижизненном облике. Она была изображена по грудь, судя по воротнику, в том самом платье, в котором путешествовала с парнем. Непокрытые тёмно-русые волосы аккуратно зачёсаны назад и в стороны, к левому плечу спускается красивая толстая коса, а на губах застыла милая, слегка таинственная улыбка, отчего бугорки щёк немного выделялись на фоне лица.

- Красивая?

- Очень! – Олег восхищённо рассматривал фотографию, - но ты и в таком виде очень красивая.

- Подлецу всё к лицу, - усмехнулась она.

- А как ты оттуда цветную фотографию принесла?

- В кармане. Не, на самом деле мне твоя рыжуля помогла.

- Даша, что ли?

- Именно. Я ей подробно описала свою прижизненную внешность, она нашла фотографию похожей девушки, обработала её до максимального сходства, распечатала и передала мне. В общем, целое дело.

- Да уж, вот это вы мне устроили сюрприз. Спасибо большое.

Они разговаривали бы ещё долго, но родители Олега должны были скоро прийти с работы, и Полина, не рискуя выходить в подъезд, исчезла прямо в прихожей.

А через несколько дней Олег Марочкин, сдав последний экзамен этой сессии, возвращался домой с остановки через площадь. Проходя мимо памятника, ожившего на том свете, он мельком взглянул на него. Ему показалось, что кавалерист, матрос и солдат-красноармеец пошевелились, собираясь в атаку. Но рассмотрев памятник в течение нескольких минут, он убедился, что всё было как обычно: бронзовые фигуры застыли в динамичных позах, обращённые лицом к величественному белому зданию областной администрации.

16.06 – 14.07.2025 г.
Ростов-на-Дону – Большая Таловая